В штабе Союза.

Собрание союза Сопротивленцев прошло удачно. Последняя операция по переправке мальчишек из банды Головорезов на корабль закончилась в третьем часу ночи, и лидер союза, Эл, решив никого не задерживать, сказал на прощание пару слов и отпустил ребят по домам. В штабе остались только несколько человек: парочка дежурили у входа и ещё двое патрулировали ближайший район, кое-кто из главного руководства тоже решил задержаться до утра, чтобы наметить дальнейшие планы и просто провести остаток ночи в кругу друзей, поздравляя с удачным завершением основной части самого опасного и громкого дела за последние несколько лет. Осталось только дождаться отплытия корабля и отпраздновать их маленькую победу. Конечно, впереди их ждёт много незавершённой работы: найти сбежавшего Малыша и главного преступника Циркача, да и Пятёрка пока что дала им отсрочку, никак себя не проявляя. Намечается война, и самая тяжёлая битва не за горами... Но обратной дороги уже не будет. Эл заявил о себе на публичной казни, и если бы не маскировка, ему пришлось бы всю оставшуюся жизнь сидеть в подвале, опасаясь быть пойманным стражей или гвардией императора. Вполне вероятно, что их выходка на эшафотной площади быстро дойдёт до ушей Главнокомандующего, и союзу Сопротивления придётся в итоге противостоять не только Гилберту с приспешниками, но и его отцу, который наверняка объявит их радикалами. Ещё никогда раньше союз не заходил так далеко, и такое быстрое развитие событий тревожило всех его участников, но особенно Кристиана, который в первую очередь заботился о сохранности их конфиденциальности. Стычки и борьба за власть в пределах академии это одно, а противостояние диктатуре высшей аристократии это уже совсем другой уровень, и Крис небеспочвенно опасался, что в таком случае их раздавят и сотрут в порошок прежде, чем они сделают первый шаг. Поэтому он, чуть ли не единственный, выступал против плана Эла по срыву казни банды Головорезов, но как это всегда бывало, непоколебимость лидера в принятых решениях оказалась непробиваема.

***

Кристиан Найджел всегда, сколько себя помнил, отличался от других детей того же возраста. Взрослые часто отмечали, что мальчик выглядит слишком взросло для своих лет, его речь хорошо поставлена, рассуждает и ведёт себя он совсем не по-детски. Дед, а в основном он занимался воспитанием и обучением внука, позволял мальчику присутствовать на деловых встречах и иногда брал с собой на собрания, если он вёл себя тихо и никому не мешал, и Кристиан послушно выполнял его требования, беря с собой детскую книжку, и притворялся, что увлечённо читает её, притаившись в уголке зала. Никто не обращал на него внимания, лишь изредка могла подойти какая-нибудь леди и, поглаживая ребёнка по светлым шёлковым волосам, с улыбкой проворковать: "Какой прелестный мальчик!" Только дед знал, что внук притворяется и на самом деле внимательно следит за ходом дискуссий, слушает, запоминает и делает выводы. После они ещё долго обсуждали прошедшие события, оставшись наедине в кабинете, и дед любил говорить, нравоучительно повторяя : "Думай о будущем, Кристиан! Мы живём в нелёгкие времена, а скоро станет совсем туго. Наших людей в совете почти не осталось, когда сместят с поста и меня, вся ноша упадёт на твои плечи, мой мальчик". - "Хорошо, дедушка, я понял", - согласно кивал он и вместо игр с другими детьми ещё больше наседал на учебники. Иногда в голове мелькали мечты о свободе, о беспечных шалостях и веселье в кругу своих сверстников, особенно когда он наблюдал из окна, как стайки дворовых мальчишек беспризорников с гиканьем и улюлюканьем проносятся мимо, гоняя то мяч, то диких кошек. Один из них, черноволосый и чумазый оборвыш, споткнулся о попавшийся под ногу камень и упал на мостовую, с разодранными в кровь коленями и разгвазданным носом он тут же вскочил, пряча слёзы, внимательные тёмно-серые глазищи тут же зацепились за пристальный взгляд Кристиана, и, слегка помахав рукой, нисколько не смутившийся мальчишка широко ему улыбнулся. А потом вдруг вспомнив об убежавших вперёд товарищах, тут же ринулся с места вдогонку крича: "Эй! Подождите!" "Вот кто реально не задумывается о своём будущем!" - со смесью зависти и презрения решил тогда Крис, снова уткнувшись в оставленный на минутку учебник.

Ближе к десяти годам Кристиан начал общаться со студентами из академии, в основном с выпускниками или ребятами со старших курсов. Сначала его принимали за юниора, но когда мальчик называл свой настоящий возраст, сильно удивлялись, не веря, что он всё ещё в подготовительной группе. Для своих десяти лет он выглядел слишком росло: высокий, широкий в плечах, с гладко зачёсанными волосами, одевался он всегда опрятно, прекрасно владел своей речью, знал многие, изучаемые в академии дисциплины. Во время любого разговора мальчик смотрел на собеседника прямым уверенным взглядом, очень тактично высказывал свои мысли и в целом создавал впечатление образованного юноши, а не готовящегося к вступительным экзаменам малолетки. С лёгкостью поступив в академию, Кристиан создал сообщество по интересам уже будучи знакомым с половиной учеников. В основном в его состав входили знатоки истории, математики, философии, будущие стратеги, географы, лингвисты, архитекторы, лекари и другие ребята, занимающиеся наукой или искусством.

Первые полгода всё шло отлично, но с неожиданным переводом в академию амбициозного новичка жизнь студентов начала кардинально меняться. Гилберт Стронгест, сын генерала Торина Стронгеста, обладающий прекрасной физической подготовкой, высочайшими навыками в боевых искусствах и не меньшими амбициями, быстро построил всех под себя, включая учителей. Он выбрал себе в подручные громилу Мортимера, самого сильного на тот момент парня, грозу академии, на пути которого старались не попадаться даже выпускники. После чего выдвинул ряд законов, одобренных администрацией, и реформировал весь академический уклад, сделав упор на военную подготовку студентов. Теперь юниоры со слабой физической силой не проходили экзаменационный барьер и, если их боевые навыки не дотягивали до определённого уровня, они больше не могли продолжить своё обучение. Ко всему прочему Гилберт ввёл жёсткую систему рангов, присвоив в ней место каждому студенту, и в конце учебного года тот, кто оказывался на последнем месте в группе, также выбывал. Негласный глава окружил себя людьми, находящимися на верхушке рейтинга, и предоставил им определённые полномочия: решать все вопросы силой, при этом оставаясь безнаказанными. Режим доходил до абсурда. Было объявлено, что всякий, стоящий на ступеньку выше другого, имеет право требовать от того безоговорочного подчинения. После такого началась настоящая травля отстающих учеников, а организованные Гилбертом патрули, призванные следить за порядком, только усугубляли ситуацию.