В суперпозиции

Я вышла из ванной, застегивая манжет блузки. Он лежал под одеялом, положив руку за голову, и улыбался. Как чёрт. В голове у меня был бардак: этот двухметровый джокер, развалившийся на кровати, умело путал карты.

- Ложись.

Он похлопал рукой по своей груди.

Я удивленно моргнула. Но почему-то молча встала на четвереньки, проползла по кровати и легла рядом, послушно положив голову туда, куда он показал. Луч послеполуденного солнца, пробившийся сквозь темные занавески, чертил косую линию в незнакомой квартире, в незнакомом городе, в незнакомой стране.

“...У нас всё будет странно.

Ты выключишь конфорку,

Шагнешь на подоконник,

Прикуришь от звезды…”

У нас тоже всё было странно. Человек, на груди которого я сейчас лежала, под одеялом был абсолютно голый, я - в строгой блузке и длинной юбке. Он был знакомым и незнакомым одновременно: эдакий мужчина в суперпозиции, как кот Шрёдингера. И мой мозг никак не мог определиться, знает он этого раздетого человека, или всё-таки нет. Полтора года мы практически ежедневно общались по переписке, а очно встретились всего 4 часа назад: и это было словно литературный герой вдруг ожил и вышел из книги. Было до дрожи любопытно рассматривать его, чувствовать, слышать и трогать: с каждым наблюдением литературный герой становился все реальней.

Я погладила мраморно белую кожу на его груди и скользнула кончиками пальцев к соскам. Ореолы сосков были темными.

Комната внезапно перевернулась, язык взял силой мой рот. Меня не поцеловали, а бесцеремонно исследовали внутри, не давая никакой возможности ответить. А после также внезапно вернули на место, как было. Опешив, я попыталась привстать, требуя продолжения. Но рука крепко прижала мою голову обратно.

- Смотри телевизор.

Мужчина в суперпозиции пощелкал пультом и остановился на «Приключениях Шурика». Ладонь, прижимавшая мою голову, постепенно ослабила нажим и опустилась мне на плечо.

“У нас всё будет странно…”

Это точно.

Я притихла, глядя как Шурик лупит газетой напарника. Трусы, которые буквально пять минут назад поменяла в ванной, были снова мокрые и скользкие, во рту остался привкус пряного алкоголя.

Какой сильный и наглый у него язык.

«- Муха!» – сказал Шурик, показывая разъяренному напарнику убитое насекомое.

Он хмыкнул.

Мне хотелось сорвать с себя блузку, не жалея разлетевшихся по комнате пуговиц, стянуть с плеч лямки лифчика и засунуть ноющую от желания грудь в этот нахальный рот, который только что изнасиловал меня языком. Но я уже поняла правила игры: мне не дадут взять инициативу в свои руки. Номер не пройдёт, поскольку против моих 64 килограмм – 95, которые не стесняются применять силу. Потому я просто осторожно приподнялась на локоть и стала рассматривать лицо своего литературного персонажа. Персонаж, не отворачиваясь от телевизора, хитро скосил на меня глаза.

«Говорил глаза карие, - а они янтарные. Или цвета коньяка.»

- Что?

- Ничего, - я улыбнулась.

- Хорошо. Тогда смотри кино.

Ну конечно. У нас всего 4 часа времени и после мы расстанемся на год. Или больше никогда не увидимся. Какое тут кино.

Я осторожно потрогала пальцами строго очерченный подбородок, который едва заметно раздваивался. Персонаж делал вид, что не обращает внимания на мои прикосновения, потому я ещё немного обнаглела и аккуратно потерлась о его лицо носом.

«Знает, что мне нравится щетина. Может потому и не брился сегодня. Вчера. Вчера брился.»

Какой он... Клёвый. От близости свело низ живота, бедра непроизвольно сжались, придавив лобок к его боку. Сделав судорожный выдох - не то стон, не то подвывание - я потянулась губами к его уху, а рукой скользнула под одеяло.

- Нет.

Рука была схвачена за запястье и остановлена. Второй ладонью он вернул мою голову на место.

- Да в смысле «нет»!?!

Я выкрутилась из-под его руки и попыталась укусить за щеку. Он меня остановил, схватив за подбородок. И добродушно предупредил, наставив в мою сторону указательный палец:

- Не кусайся. Получишь по лицу.

Я обижено клацнула в сторону пальца зубами и немедленно заработала шлепок ладонью по щеке.

«Я так кобылу усмирял» - вспомнился его рассказ из детства.

Кобылу он усмирял. Шлепок меня не смутил, а раззадорил еще сильнее. Была предпринята ещё одна попытка наброситься на него и перехватить инициативу, но комната опять перевернулась, и я оказалась силой прижата к кровати. Ладонь мягко легла мне на шею - такая большая, казалось, я утонула в ней.

- Можно?

Не вопрос, скорее утверждение. Глаза цвета коньяка строго смотрели в мои.

Я кивнула.

Ладонь сомкнулась на шее стальным браслетом.

Мужское - овладевать. Женское - отдаваться. Но как в реальности? Роли меняются. Кто-то не хочет (или не умеет) владеть, кто-то не желает покоряться, воспринимая податливость как личное оскорбление. Кто-то возводит это в ранг искусства. А мне ещё не встречался человек - настолько сильный и надежный - чтобы я доверилась ему и отпустила контроль. Я никогда не позволяла себе отдаться, выбирала управлять и меня слушались: характер, напор, знание мужских слабостей и страх делали меня доминантой поневоле. Но эта рука одним движением лишила меня любых видов власти. Меня буквально заставили подчиниться. И я вдруг покорно отдалась. Впервые в жизни.

Так необычно, когда другой человек завладевает твоим телом и подчиняет твой разум. Он будто сам становится твоей силой, волей и даже твоей кожей, оставляя внутри лишь уязвимую наготу, податливость и мягкость. Я стала его - со всеми потрохами, он мог сделать со мной всё, что захочет. И это было восхитительно.

Ладонь ослабила хватку. Воздух беспрепятственно пошел в легкие. Я вернулась в незнакомую квартиру к глазам цвета коньяка.

- Всё хорошо? – поинтересовался он. Будто заботливый доктор.