В тихом и странном городе...

Как бы сильно я сам этого не хотел, но иного выбора у меня нет. Хотя городская суета в огромных мегаполисах меня уже изрядно достала до тошноты, и такая смена обстановки, можно сказать, только в радость. Уволился с работы, снял все сбережения, собрал вещи, купил билет и уже стоял на платформе, ожидая нужного поезда. Квартира все равно была съемная, так что переживать о ней нет смысла. Хозяин все равно полный мудак.

Мне достался дом по наследству от дяди Мэтью в прибрежном портовом городке, в который я ездил с родителями лишь единожды. Он еще тогда запомнился каким-то мрачным местом, где о людях словно гласили легенды, а запах рыбы стелился по городу, как огромное одеяло. Я смутно помню свое детство, а особенно времяпровождения там. Вроде мать с дядей повздорили, после чего туда мы больше не возвращались. Родители запрещали общение с ним, а особенно в детском возрасте ты находишься под взрослым контролем. Взрослым все время что-то не нравиться в поступках их детей. В их детстве им что-то недодали, и теперь они решили отыграться на безобидном ребенке. Как вы уже поняли, с ними у меня тоже были плохие отношения.

Но не с дядей Мэтью. Он всегда любил меня баловать чем-то: игрушки, конфеты, играми. То есть тем, что должны давать родители, но у них всегда был лишь один ответ: «Подавишься!». Дядя был единственным, кто ко мне нормально относился. Виделись всего раз, но часто присылал посылки мне в радость, пока родня косо смотрели на меня в момент распаковки посылок.

В подростковом возрасте мы в тайне общались с ним по телефону, пока я гулял или родни не было дома. Он часто говорил, что хотел бы выбраться с этого злосчастного города, но он его будто не отпускал. Да и к тому же никто не хотел покупать его дом. В таком месте, в такой глуши, с одной лишь сплошной сыростью. Он всегда жаловался на проблемы со здоровьем, и когда я собирался рвануть к нему, он отвечал одинаково: «Не волнуйся. Выкарабкаюсь». Не смог.

Да, уже в подростковом возрасте я задумывался о переезде от родни, что, кажется, было у каждого, у кого были натянутые отношения. Однажды они заметили пропущенный вызов от моего дяди, после чего они отобрали телефон и наказали меня. Благо, я записал отдельно его номер на всякий случай. Вот он и пригодился.

На накопленные деньги приобрел недорогой телефон с сим-картой и общался с ним уже более осторожно. Дома телефон выключал и прятал под матрас. А на улице с удовольствием включал и общался с ним часами.

Сразу после совершеннолетия я слинял с дома родителей, сняв недорогую, но дряхлую квартирку на окраине города. Заблокировал всех, сменив номер телефона, но дядю сохранил. Он как-то рассказал, что мама ему звонила с претензиями о моем поступке, обвинив его о плохом влиянии на меня. Он никак не осудил меня. Все же это моя жизнь, и я вправе поступать, как захочу, а он лишь слушал и принимал мой выбор.

Пару дней назад пришел звонок от неизвестного номера. Дядя умер от сердечного приступа. Он находился в доме один, от чего помочь ему никто не мог. Как только сообщили о наследственном письме и сказали, что дом теперь мой, я не чувствовал радости. Да, классно иметь собственное жилье, но я потерял единственного человека, кто относился ко мне как к родному, по-настоящему. В этот же день мне поступали звонки от матери. Ей дали мой номер для “дополнительных вопросов”, если они у нее имелись. Сразу шли оскорбления, что я не благодарная мразь, который оборвал все связи и не навещал их все эти годы. К тому же, так как дядя был братом моей мамы, я обязан отдать половину имущества. Я сразу же повесил трубку.

Противно общаться с человеком, у кого в разговоре все упирается в деньги. Как можно быть такой меркантильной тварью я не понимаю. Я не сторонник поддерживания семейных ценностей. От чего мне не стыдно так говорить про свою собственную мать. Если она относилась ко мне как к чужому, то почему я должен ее любить и уважать? Я снова заблокировал ее контакт, съездив в указанное место, забрав документы о приобретении дома. Перед уходом я заметил знакомую фигуру, что стояла у входа и размахивала руками, крича о чем-то. Это была моя мама. Она не успела подставить мне подножку, так как я умею смотреть под ноги.

С детства мне выявили астму. Родители каждый раз нервно смотрели на меня, когда я говорил, что ингалятор заканчивался. Позже я переставал их просить, так как дядя скидывал деньги на это, а родители вовсе забыли, что у меня есть какая-то проблема. Так же я ломал себе ногу. Из-за халатности родни кость срослась неправильно. Само собой дяде это не понравилось, и была бы его воля, он бы давно меня забрал. Он дал адрес частной клиники и оплатил операцию, где мне заново ломали кость. Наркоз спас меня от этих адских ощущений, но сустав побаливает моментами. И в добавок у меня пойкилотермия, от чего мне приходиться надевать некоторую часть одежды не по погоде. Да и со зрением есть кое-какие проблемы. В общем и целом – я проблемный человек.

Докупив несколько лекарств с ингаляторами, я все также стоял, ожидая поезд. Эти ожидания уматывали и раздражали. С минуты на минуту он должен подъехать, но намека на поезд просто нет. Я очень сильно хотел увидеть тот самый дом. Может успею на похороны дяди. И вот заветный гул доносился из дали. Громадина остановилась у платформы, и люди начали потихоньку входить в вагоны. Сел на свое место, начав бездумно смотреть в окно, разглядывая происходящее вокруг, как опоздавшие люди суетливо бежали в сторону вагонов. Поезд тронулся.

***

Мы начали подъезжать к городку. Эта дорога сильно утомила меня. Поспать толком не получилось из-за тряски поезда. Как только мы начали подъезжать, пошел дождь, а так как я астматик, то сразу почувствовал тяжесть в воздухе. Надеюсь, акклиматизация пройдет гладко, без осложнений.

Стоило дверям вагонов отвариться, как тут же в нос ударил сырой, плесневелый, солоноватый и может слегка гнилой запах. Такое комбо сложно передать по отдельности, из-за чего легче описать общий запах, чтобы понимать, что из себя представляет это место. Шел проливной дождь, а за ним следом поступил холодный воздух, что вогнал мое тело в дрожь, проносясь по каждому сантиметру моей кожи, будто обхватывая своими руками, пытавшись обнять меня. Перед выходом кондуктор крайне странно посмотрел на меня, но я лишь подметил это, не обратив внимание. Выйдя на платформу, поезд поехал дальше, бросив меня в полном одиночестве, оставляя эхо о своем недавнем присутствии. Снял очки и, сложив их, положил в карман плаща. Их не было смысла носить из-за дождя. Все равно линзы покрылись каплями, ухудшая видимость вокруг меня.