Вампиры против книг

Глава 1. Дневник Графа Алукарда

Я был так одинок без тебя,

Две тысячи лет, полных лишь уныния.

Разбуди меня и возьми — а я околдую тебя,

Моя вечная мечта и томящие меня ожидания!

Слова из песни "Back in Blood" группы The 69 Eyes

Ну здравствуй, ненавистный дневник! Помню, как безжалостно сжег тебя. На то у меня были причины. Поборов свои страхи, я снова пытаюсь зажить, как прежде, записывая ежедневно все события. Но вместо того, чтобы жить настоящим, радоваться каждому дню и делиться с тобой откровениями, я, пожалуй, растолкую тебе вот что: ты, дневник, чуть не довел меня до безумия, разом с тем убив сотню моих друзей и еще больше врагов. За врагов тебе спасибо, а вот друзей моих мог бы и поберечь. Но не ты, разумеется, а твое прошлое воплощение, которое я бережно хранил от чужих глаз, пряча там свои воспоминания. Так вот они безжалостно были уничтожены. Все мои слезы счастья и дни безмятежного веселья сгорели однажды, полыхая страницами моего дневника. И сегодня, убедившись, что мне больше не угрожает опасность, но все еще сомневаясь, стоит ли, я открываю твои свежепахнущие страницы и, изливая в них душу, раскрою тебе тайну: почему ты был сожжен, будто ведьма, преследуемая святой инквизицией. А дело было так:

Катар. Доха. 2017 год

Я пил свою Мэри. И коктейль, и женщину одновременно. Тогда еще была мода называть всех Мэри, и многие так и представлялись — «Я Мэри». Потому что если тебе повезло быть официанткой в баре, то вероятность прожить дольше остальных людей увеличивается. Так вот, эта Мэри наклонила шею, как полагается, и, запивая её разбавленную водкой кровь, я глядел на город. Жара была неимоверная, и хотя вампиры уже давно не умирают от солнечного света, мне казалось, что именно я сейчас сгорю. Высосав из неё до последней капли и отбросив на барную стойку, я утирал потёки с уголков губ, слушая, как другой посетитель бранится на меня:

— И кто меня теперь будет обслуживать?

Чёрт, я и не подумал о нём. Я ведь тоже посетитель, в конце концов. А полумёртвая барменша Мэри уже ни на что не годилась: даже жалобную книгу принести не могла. Она лежала на палящем солнце, а я, стоя в тени и утирая губы, немного жалел этого пухленького вампира, что имел несчастье заглянуть в захолустье по улице Ар-Раян. Такой низенький, в белоснежном тобе и с куфией на голове, прячет без надобности свои клыки. А прячет, потому что пить мусульманам запрещено в это время. Но он всё равно пришёл показать свои зубы красотке Мэри. Только вот я, румынский турист, по незнанию вонзил в неё по самые гланды свои наточенные клыки и теперь виновато выслушивал брань старого араба:

— Вот после Рамадана на каждого жителя будут выдавать аж по три Мэри! Как и положено. А сейчас что?

А сейчас, потупив глаза, я пошёл к уголку покупателя и, достав оттуда жалобную книгу, протянул её вампиру, что родился на свет ещё до Рождества Христова. Стоя, как неопытный молокосос, я глядел на окоченевшую Мэри, что окончательно отбросила коньки — прямо на стойке. Бар постепенно наполнялся посетителями, и, размахивая руками, они ругались на арабском, который я не мог понять, но догадывался о смысле. Оставшись без напитков, они уходили прочь, а старый, как сама планета Земля, низкорослый вампир с пузиком решил всё же написать жалобу управляющему отеля. Глядя на меня своими клыками, он показательно перелистнул страницы, и тут случилось то, чего ни я, ни он не ожидали. Вспыхнув пламенем, будто он какой-то шахид, вдруг взорвался и разлетелся на мелкие кусочки, которые, превращаясь в пепел, осыпали меня с ног до головы. От неожиданности я потерял сознание.

Запах нашатыря разбудил мои ноздри, и, глядя сразу троим докторам в глаза, я ответил:

— А! Что? Где я?

— Сколько видите пальцев?

— Восемь!

— Как Вас зовут?

— Граф Алукард.

— Плохо у Вас дела, Граф!

А дела были и вправду не очень. Докторов становилось всё больше, и их устрашающие голоса скребли мою голову, из которой не выходила ужасающая картина. Я пытался успокоить себя, ссылаясь на жару. Скорее всего, у меня снова запой и кровоголизм, а я перебрал чуток с Мэри. Потому, откинувшись на мягкую подушку, я доверил свою вампирскую жизнь врачу, который делал мне переливание. Скоро всё это закончится, и я поеду обратно домой. Полечу, точнее. Голова раскалывалась и кипела. Снова и снова, будто поставленное на повтор видео, я вспоминал, как толстенький старичок открывает жалобную книгу, его охватывает неимоверных размеров пламя, и он разрывается на части, не оставив на себе живого места. Я старался не думать, ведь всё это были галлюцинации. Вампиры бессмертны. Их не берут колья, зеркала, полынь и что там ещё детям в сказках читают. Мы бессмертны и точка! Мы живём уже бог знает сколько, совершенно ни от кого не прячась и в открытую пьём людскую кровь. У нас есть целые заводы, где, выращивая людей для различных целей: от рабочей силы до банально еды, мы не терпим нужды кого-то убивать. Ведь смерть человека уже давно не считается убийством. Нас семь миллиардов на планете, и больше не нужно, ведь мы не стареем, не умираем и не размножаемся. Люди для нас корм и прислуга. А я увлёкся Мэри. И, пытаясь скорее уснуть, я снова видел тот ужасающий взрыв, но убеждал себя, что получил солнечный удар.

Я открыл глаза и, разглядывая темноту, приходил в себя. Доктора уже не двоились, зато какой-то мерзкий клыкан светил мне прямо в лицо фонарём:

— Просыпайся, спящая красавица! Просыпайся и рассказывай.

— Вы кто?

— Я — твой срок, как минимум пятихатка в катарской тюрьме, если будешь и дальше молчать.

— Молчать о чём? Что я сделал? Где я?

— Ты укокошил почётного гражданина Государства Катар! Но меня интересует, как?

К слову, почётными назывались все граждане благодаря своему происхождению — они были вампирами. И с ужасом я снова стал вспоминать, как почётный пузатый араб взорвался прямо на моих глазах. Вспоминал я это без колебаний, но как сказать? Что я убил его жалобной книгой? Хотелось рассмеяться, но ситуация была не самой подходящей. Мой срок в пятьсот лет, с погонами полковника, неумолимо лупил мою чудесную голову об стол. Вцепившись рукой в шелковую шевелюру моих белоснежных локонов, он чуть не выбил мне клыки, и, отхаркиваясь кровью ему на пиджак, я промямлил:

Глава 2. Адвокат Диабло

Я неустанно требовал своего адвоката. Конечно, личного у меня не было. Но, вновь получив синяки, которые, словно макияж в стиле смоуки-айз, теперь украшали мои голубые глаза, а один клык так и вовсе ныл, я решил больше не пить свиную кровь и потребовал полагающийся мне звонок. Под пристальными взглядами вооружённых до зубов полицаев я растерялся и позвонил прямо на работу.

— Компания "Свежая Кровь", слушаю!

— Лидочка, это ты?

— А-а-а, Граф Пидрукард! Я очень занята, прости, в следующий раз.

Она повесила трубку, и вместе с ней лишила меня шанса попросить нашего штатного юриста приехать и помочь мне. Или хотя бы сказать этим гнусным вампирушкам пару неласковых слов на румынском. Полиция глумилась, а я всё кричал, что имею право на защиту своих прав. Меня уже тащили в комнату для допросов, когда из ниоткуда снова появился консул. Дипломатичным тоном он велел отпустить меня, хотя бы в пределах этого участка, и, присев на скамеечку, я трогал себя за истекающий кровью клык, утирая слюну с уголков сухих губ.

— Уважаемый Граф Алукард, я прошу Вас от всей души. Идите на сотрудничество.

— Но я ничего не делал!

— А владелец отеля?

— Я извинился! Я уже извинился за пьянку и оплатил расходы!

— И убили его?

— Я никого не убивал!

— Нет, Вы убили хозяина отеля!

Почётный консул пытался убедить меня, что я, как и прежде, применил доселе невиданную технологию, способную превратить любого вампира в живой фейерверк. Он был уверен, что я опробовал её впервые в баре, неделю назад. И когда вышел из тюрьмы, передал отчёт в Америку, где и случился этот таинственный заговор с устранением президента. А когда меня застукал с поличным хозяин отеля, то я и его укокошил на месте.

— Погодите! Горничная была в моем номере за десять минут до прихода наряда Катарской полиции! Меня арестовали! Где был хозяин отеля?

— Он был найден мёртвым в своём кабинете. Точнее, его не нашли мёртвым, потому как прогремел взрыв.

— Значит, он пропал без вести?

— Получается так.

— А как же я его убил?

— Это мы и пытаемся выяснить, многоуважаемый Граф Алукард.

Я поистине был шокирован происходящим, но всё же не растерялся и потребовал, чтобы почётное консульство выделило для меня адвоката. Иначе я не стану сотрудничать, обижусь на румынское посольство и сяду в тюрьму, пожизненно упиваясь свиной кровью. Дипломатическая делегация отошла в сторону, а на меня уставился араб в полицейской форме. Нагло усмехаясь и скаля клыки, казалось, он больше всех хотел снова спровадить меня в камеру к тому одноглазому вампиру. Я лишь краем уха уловил, что почётный консул румынского посольства, взяв свой пиджак, обращаясь к помощнику, выдал распоряжение:

— И найдите поскорее адвоката этому дьяволу!

Я сидел в комнате для допросов, но никто уже не тянул мои белоснежные волосы и не пытался вывихнуть челюсть. Час или два я ждал, стараясь сохранять спокойствие, а затем не выдержал и начал ругаться. Сначала на румынском, потом на курдском, затем на арабском. Мне принесли стаканчик свежеотжатой крови с запястья какого-то бедолаги, и я подумал про себя, что в Катаре было бы неплохо открыть филиал нашего предприятия, если я вообще выйду на свободу. По моему авторитетному мнению, промышленность здесь так себе, а современных технологий нет. Но, тем не менее, выцеженная вручную кровушка определённо была лучше той свиной тошноты, которую мне давали в тюрьме.

Затем прошёл час или полтора, и, наконец, явился этот проклятый адвокат:

— Мистер Граф Алукард! Меня зовут Пабло Диабло, и я — почётный член Союза адвокатов Французской Высшей Академии Права и Закона! Хочу Вам сказать, как вампир вампиру, между нами — Вы красавчик!

Мне тут же стало легче на проклятой душе, и захотелось его по-дружески обнять. Вот сразу видно — наш человек! Тем временем Диабло разложил моё досье и, взглянув на фотографии, ужаснулся. На них хозяин отеля угрожает мне, а вокруг — трупы Мэри. Вот я, весь в извинениях. Вот меня нет. Затем новая живая горничная что-то поправляет у стола рецепции и уходит. Хозяин отеля проверяет мои трупы. Горничная возвращается снова. Хозяин отеля выпивает всю её кровь, и она падает замертво. Затем он согнулся у стола рецепции, и — взрыв. Ничего не ясно. Почему? Что случилось? Но в моей памяти уже всплывали воспоминания происшествий в баре, и я не выдержал, вырвав прямо на папку досье:

— Извините, можно мне свежей крови, а то как-то нехорошо.

Пока уборщица вычищала мою рвоту со стола, а Диабло убирал улики с глаз долой, я стоял, прикованный наручниками к батарее, и цедил из одноразового стаканчика несвежую кровушку. Вот стоит предложить начальству открыть наш филиал в Катаре, если, конечно, меня отсюда выпустят:

— Как Вам удалось взорвать и президента Соединённых Штатов, и управляющего отелем? Или у Вас двое сообщников, которые работают сообща?

— Простите, мистер...

— Диабло.

— Диабло!

— Пабло.

— Пабло.

— Пабло Диабло.

— Да без разницы, хоть сам дьявол во плоти!

У меня больше не было сил терпеть его издёвки, и мне было всё равно, как его зовут — Педро, Пабло или Хосе. Я никого не взрывал и ни с кем не сотрудничал. Я — менеджер отдела по коммуникациям с клиентами в румынской компании "Свежая Кровь", которая занимается поставками крови, разумеется. Этот недоумок, изначально показавшийся вполне адекватным, сейчас бесконечно тянул время, тыкая мне в нос фотографией. Если раньше я отчаянно нуждался в защите, то спустя всего полчаса общения с этим ублюдком я отчаянно пытался избавиться от него. А он, словно играя со мной в кошки-мышки, то обещал безоговорочную защиту, то снова подсовывал свою проклятую папочку, в которой от хозяина отеля не осталось ничего, а виноват, по всей видимости, был я. Мне даже перехотелось крови!

Я хотел скорее убраться отсюда и больше ни ногой в Катар. Честно — обещаю. Следующий отпуск проведу тихо и безмятежно в Трансильвании, и максимум, куда выйду, — на балкон. Пусть мой брат, чьё имя слишком известно, чтобы его называть, мелькает перед глазами, бесконечно сюсюкая своих уточек, а я буду пить Мэри одну за другой! И не просто с горла! Я буду медленно сворачивать ей шею, пока она не начнёт задыхаться, а потом — клац! — позвоночник треснет. И вот тогда, мигом оторвав ей башку, я выпью её кровь, размешанную с водкой. Прямо из разорванной сонной артерии, которая будет струиться артезианской скважиной из её уже мёртвого тела. Вот так, да! Аж слюнки потекли. Надо побольше Мэри прикупить.