Ваше Сиятельство 11 (+иллюстрации)

Глава 1. Экзоментальное сканирование

Оставив Элизабет и Бабского в нашей каюте, я направился в рубку вместе с Лосевым. Бондарева тоже пошла с нами. На счету штабс-капитана было четыре высадки с рейдовых виман в Западной Европе, и опыт Наташи мог оказаться полезным при выборе места для начала нашей операции. Разумеется, это место было выбрано заранее и согласовано с графом Варшавским, но в силу изменившихся условий все шло к тому, что нам придется немного поимпровизировать. И еще одна из причин почему я привлек Наталью Петровну к срочному совещанию с Лосевым: я знал, что обращением к госпоже Бондаревой за помощью в столь серьезном вопросе весьма потешу ее самолюбие. Почему бы не сделать приятное такой милой женщине, на которую у меня имелись некоторые планы? Пусть себя почувствует важной и особо значимой для меня и всех нас. Я не слишком хороший психолог, но уже понимал, что для Натальи Петровны чувствовать свою востребованность было штуковиной крайне желанной. В этом одна из причин ее расхождений с мужем. В этом же самом - стремление получить квалификацию боевого мага, как бы наперекор Гермесу Степановичу Рыкову и верхушке коллегии магов: мол, вот вам всем - я сама могу! И, вероятно, в этом же крылась причина ее горячего желания участвовать в нашей миссии, которая обещала стать очень громкой. А по завершению сделать всех участвовавших в ней людьми более заметными в самых серьезных кругах. Наверное, у Наташи были другие мотивы, кроме тех, что лежали на поверхности, но о них я пока не имел представления. Однако я точно знал, что госпожа Бондарева из тех редких, загадочных и красивых женщин, которую я, как Астерий, никак не могу пропустить. При этом Елецкий во мне вел себя все беспокойнее, быть может он в нее даже влюбился. Все ему мало! Боги, о чем это я? Да, в общем-то о себе самом.

- Если вы, Александр Петрович, помните карту и мои метки, то еще раз подчеркну: высадку под Маргетом не советую, - сказала Бондарева на пути к рубке. – Там у них самое плотное поле слежения. Кроме локаторов там работают группы ментальных магов. Я вообще не представляю, как вы могли выбрать это место!

- Насчет Маргета мы понимаем, Наталья Петровна. Будем думать, где лучше и, надеюсь, корнет Абуладзе нам сейчас поможет, - отозвался Лосев и галантно пропустил баронессу вперед. – Порошу налево, - он кивнул в сторону штурманской секции, где желтоватым светом мерцал большой экран с картой – на ней виднелось множество разноцветных меток и линий.

- Зураб Давидович, - Лосев отозвал корнета к колонне эрмингового распределителя и о чем-то говорил с ним несколько минут, вероятно, доводя ту неприятную новость, которую нам принес барон Шульгин, и собственный взгляд на новые условия доставки нас к берегам Кованого Альбиона.

Эти минуты, корнет, который, наверное, и был тот самый Абуладзе, поглядывал то на меня, то на баронессу Бондареву. При чем, когда он смотрел на баронессу, в его больших выпуклых глазах появлялся блеск, а крючковатый нос делал корнета похожим на хищную птицу – этакого орла кавказских гор.

- Увы, Александр Петрович, плотно там на подлете к Альбиону, - сказал командир «Ориса», возвращаясь к нам вместе с корнетом. - В этом вопросе Зураб Давидович наш особый специалист, так что к его словам стоит прислушаться.

- Большой риск, господа! Риск величайший! Когда они вводят особый режим для граничных сил, то там все по-серьезному: усиленные патрули плюс в воздух поднимают эскадры первого реагирования. Мы можем рисковать собой, но никак не смеем рисковать такими красивыми женщинами! – браво выпалил корнет. Мне казалось, он сейчас съест глазами штабс-капитана.

- Ваша забота, корнет, приятна, но я на службе. В моей служебной деятельности при принятии решений риски неизбежны. По привычке я делю их в равной степени со всеми членами команды, - холодно отозвалась Бондарева.

- Видите ли, предыдущий полет «Ориса» к Шетландским островам проходил без меня, и я не знаю кое-каких деталей по плотности их локационного поля, - пояснил Тихон Семенович. – Если не вдаваться в подробности, то за последние месяцы на восточном берегу многое изменилось. Есть вариант пойти через Испанию в облет и зайти со стороны Суонси. Одно могу сказать точно, в любом случае мы проскочим заслон благодаря скорости. Их граничные силы, конечно, среагируют, поднимут виманы перехвата, но у нас будет в запасе минут десять – пятнадцать, чего вполне хватит вам на высадку. Назад как-нибудь прорвемся, - Лосев жестом пригласил нас к экрану.

Абуладзе надел на голову управляющий обруч, сосредоточился, закрывая глаза. Медленно проплывающая карта Смоленской губернии тут же сменилась очертаниями Франции и Британских островов. Скоро там обозначились красные пятна из радарных станций.

- Зайдем отсюда, - Тихон Семенович провел пальцем от Бильбао через Бискайский залив. – Там придется много маневрировать между их узлами слежения, потеряем часа три, но до Альбиона должны пройти незамеченными. А дальше….

- А дальше «Орест» попадет в зону высокого риска оружейного поражения, - сказал я, поглядывая на пульсирующие красным пятна. - Тихон Семенович, ведь цесаревич дал распоряжение исключить риски.

- Дело не столько в «Орисе», ваше сиятельство. За нас не стоит волноваться - мы привыкли ходить по самому краешку, - командир корвета не сводил глаз с карты, вероятно выискивая более удачные варианты подлета. – Дело в вашей группе. Риск в том, что вас быстро обнаружат. Быть может раньше, чем вы доберетесь до города. Вот это на данный момент меня заботит больше всего. План, который представлен Елисеем Ивановичем безусловно хорош, но ровно до того момента пока не открылись новые обстоятельства. Я пока не представляю, как сделать так, чтобы пройти незамеченными до места высадки. Разве что зайти с севера, например, с Лочинвера, но тогда вам добираться через весь Альбион. И даже это… - он покачал головой, - даже это не гарантирует, что мы снимем все риски.

Глава 2. Крепкий стержень Майкла

Когда-то давно, еще в колледже Кэтрин Джефф говорила, что Лондон ломает людей. Наверное, так и есть. И если этот огромный серый город, в тумане которого живут неприятные тайны, людей не ломает, то он их точно меняет. Лондон очень изменил Элизабет. Изменил настолько, что Майкл Милтон перестал понимать свою сестру, когда она последний раз вырвалась из этого гиблого места. Еще больше Лондон изменил его самого. Причем это случилось в считанные дни. Разве когда-либо прежде барон Милтон мог представить, что он будет сидеть в убогом баре в самом центре Уайтчепеле и пить виски.

В Уайтчепеле!

При этом ему будет совершенно плевать, что через несколько столиков напротив него сидит два грязных индийца. Пьют пиво и поглядывают на него как на свою будущую жертву. Значение этих насмешливых и хищных взглядов Майкл Милтон научился понимать еще в колледже! Он всегда боялся их. Майкл тут же отводил глаза в сторону, сердце его замирало, а по спине бежал холодок. Так было прежде, но не сейчас.

Сейчас Майкл был один, расставшись с Чикуту после того, как его знакомый с помощью бинтов, магии и вонючей мази подлатал пулевое ранение. Обошлось это в сто фунтов – недорого, при его немалых деньгах, столь неожиданно пополнивших карман. И плечо теперь почти не болело. Наверное, даже не было угрозы заражения, если знакомый Чику в самом деле толковый целитель.

Майкл глотнул из рюмки, сунул в рот ломтик копченой колбасы и вернулся к недавним мыслям. До чего он докатился: заедать виски копченой колбасой даже в колледже считалось крайней дурной манерой. До чего докатился он, барон Милтон, обладатель двух научных степеней, награды журнала «World History» за серию самых глубоких статей в позапрошлом году! Не так давно он убил человека, разбив ему голову тяжелым табуретом. Затем перерезал горло господину Тайрону. И сегодня счет жертвам Майкла как минимум удвоился – не хотелось даже думать, остался ли жив Пижон, и что с теми двоими, которые истекали кровью на полу в «Three Old Barrels». Нет, последние дни в Лондоне, а точнее в этом жутком Уайтчепеле барона Милтона не сломали – они вывернули его на изнанку, в один миг сделав «Профессором», у которого руки по локоть в крови. И тот страх, который жил в Майкле всегда, вывалился из него вместе с частью прежних привычек, взглядов на жизнь и полезных манер аристократа. Наверное, со всем этим добром вылетела часть его души. Так не бывает, но так было именно с ним.

Сделав еще глоток виски и бросив взгляд на грязных индусов, барон Милтон решил проверить себя: так ли все изменилось и есть ли в нем еще хоть немного того прежнего Майкла. Того доброго Майкла, относительно благопристойного, дрожащего при соприкосновении с грязными реальностями Уайтчепеле. Намеренно не сводя глаз с длинноволосого индуса, Майкл представил, что будет, если он, выйдя из бара, услышит за спиной шаги этих двоих. Ведь уже вечерело, а с темнотой в этом жутком районе, наверное, даже Чикуту не везде рискнет прогуливаться один. Что будет, если эти два индуса нагонят его и скажут что-то вроде: «Эй, ты, хуйло, выворачивай карманы!». Ответ пришел простым и твердым: он, Майкл Милтон, достанет трофейный «Karakurt» и выстрелит им под ноги или кому-нибудь в морду. Да, пистолет может не спасти в такой ситуации и тогда Майкла убьют, но, как ни странно, барона Милтона это не пугало. Неведомым образом будущее перестало беспокоить его. Когда он начинал думать, что будет с ним, то вместо прежних трепетных картин, наполненных под завязку страхом, Майкл видел лишь холодную пустоту. Иногда серый туман, через который этим утром они с Чику шли сегодня в сторону Эссекс-роуд. Быть может этот туман проник в Майкла, вытесняя остатки его прежней души.

Майкл налил себе еще рюмку и утвердился: все-таки права была его прежняя подруга Кэтрин Джефф. Лондон ломает людей. Вот ее этот город сломал почти в прямом смысле – миссис Джеф убили где-то недалеко от их колледжа. Какие-то подонки изнасиловали ее средь бела дня в сквере, сломали ребра и дважды ткнули ножом. Она умерла в больнице. А ведь Майкл ее любил. Теперь в его сердце больше нет любви. Быть может в нем даже не осталось графини Елецкой. От этой мысли к горлу подступил горький ком. Он запил его тремя глотками виски, торопливо смывая в себе то, что было остатками его прежней души. Затем встал, едва не опрокинув стул и чувствуя себя в меру пьяным. В этот момент на ум пришла ему мысль снова проверить себя. Проверить, как это он делал, переходя Эссекс-роуд, или как сделал это с Пижоном, подавляя в себе страхи, находя то, что граф Елецкий называл «стержнем».

Он нащупал рукоять «Каракурта», огляделся. В зале было немного людей: только эти два индуса, какой-то толстяк, заставивший свой стол бокалами с пивом. Еще кампания из трех парней и ярко накрашенной девицы за угловым столиком.

При мысли о предстоящем где-то в глубине барона снова шевельнулся страх. Но этот страх уже не был тем яростным зверем, еще недавно пожиравшим Майкла. Теперь этот страх был похож на хитрого зверька, высунувшегося из норы.

Подойдя к индусам, барон неторопливо достал «Каракурт» и навел ствол на того, что в рыжей кожанке. Щелкнул предохранителем и сказал:

- Деньги на стол! Плавно и без глупостей! А то у меня может вздрогнуть палец на спусковом крючке!

- Ты спятил?! Знаешь, кто я?! – неожиданно тонким, дрогнувшим голосом вопросил индус, тараща на Майкла испуганные, полные непонимания глаза.

- Знаю: ты покойник, если только дернешься! Все деньги на стол! – на всякий случай Майкл сделал шаг назад, чтобы у него было время среагировать, если индусы поведут себя не так как бы хотелось. Сердце билось часто, в висках стучала кровь, и зверек, бывший страхом, все-таки вылез из норы, но теперь он был слишком слаб, чтобы справиться с Майклом Милтоном.

- Не будь идиотом! Мы Гейрона знаем! – сипло сказал второй индус и медленно повел рукой, сунув ее под полу клетчатого сюртука. – Мы знаем Болвана и Костлявого! Ты вообще под кем ходишь?

- Мне насрать на твоего Гейрона! Я сам по себе! – выпалил Майкл и тут же понял, что слишком погорячился. Видно, виски придали ему не только лишней смелости, но и глупости. Если этот Гейрон в Уайтчепеле по весу больше Костлявого, то такие слова могут обернуться очень скверно. Ну сказал, так сказал.

Глава 3. Майкл любит Синди

Командира «Ориса» мы застали возле рубки, беседовавшим о чем-то с мичманом группы технического обеспечения.

- Тихон Семенович, извиняюсь, разрешите на минутку, - я нетактично прервал их беседу.

- Ваше сиятельство, уже определились? – капитан-лейтенант глянул на часы, потом почему-то на Наташу и, сказав мичману коротко: - С Ермаковым решений не принимать! – подошел к нам.

- Определились. Решение не самое лучшее, но с другой стороны облегчим вам задачу, - я дождался пока мичман отойдет достаточно далеко и, понизив голос, сказал: - Пока не поздно, меняйте курс. Летим на Стокгольм. Высадите нас где-нибудь на побережье близ Ракста или там уже как вам будет удобно.

- То есть?.. – Лосев широко заулыбался, и его улыбка выражала скорее несогласие, чем удовольствие.

- Через Испанию никак нельзя. Таковы результаты экзосканирования, с севера тоже не зайти, поэтому Стокгольм. И вам спокойнее, и отчасти нам, и главное - соблюдем заветы Дениса Филофеевича, - пояснил я. - А то знаете, Наталье Петровне про ваш «Орис» ужасы привиделись, если вздумаем через Испанию. Ужасы такие, что пришлось ее в чувства приводить.

- Ваше сиятельство! – голос штабс-капитана Бондаревой был полон раздражения, но далее она не пояснила, чем я задел ее в этот раз.

- Вы хоть представляете, как добираться с этого Стокгольма? – с тихим напряжением вопросил командир корвета. – Только пассажирской виманой через пограничный контроль. Так еще и до Стокгольма добраться надо! Ночью!

- Представляем. Без деталей, но первичный план готов. Правда потеряем некоторое время. Зато со шведами немного пообщаемся, час-другой посмотрим на ночной город. Что касается границы, документы у нас в порядке. Почти в порядке, - я подумал, что если была утечка по нашей мисси с вылетом на «Орисе», то почему бы не быть ей по нашим фальшивым, но очень качественно сделанным документам? В них я значился как виконт Джеймс Макграт, а госпожа Стрельцова – Элизабет Макграт, то есть моя жена. Вот так: поженились мы с Элиз понарошку, тайком от княгини Ковалевской. Правда брак этот обещал быть очень кратковременным.

- По результатам экзосканирования область северо-восточнее Стокгольма – наиболее благоприятное место для высадки, - вмешалась штабс-капитан. – У нас могут быть сложности при вылете пассажирской виманой, но я уверенна мы сможем их решить.

- Хорошо, - недолго подумав решил Лосев. – Если вы так решили… Сейчас отдам распоряжение. Придется поспешить – Польша уже под нами, - быстрым шагом он направился в рубку.

- Александр Петрович, прошу заметить, вы не приводили меня в чувства, потому как я их не теряла, - сердито сказала Бондарева, едва стихли шаги командира корвета. – Не смейте выставлять меня в столь неприглядном свете, тем более используя ложь.

- Почему же неприглядном? - я повернулся к ней и стал так, что штабс-капитан оказалась между мной и ребристой стальной переборкой. – Слабость часто красит женщину. Создает ореол света очень приглядного.

Она не ответила, молча и пронзительно смотрела на меня, при этом я чувствовал сильное ментальное давление – штабс-капитан явно пыталась меня напугать, в какой-то миг показалось, что лицо ее пошло морщинами, и Наташенька стремительно превращается в ведьму со злыми волчьими глазами. Глубоко в сознании вспыхнул позыв: «бежать!».

- А ты красивая, - сказал я ей, опираюсь рукой на переборку. Наши груди слегка соприкоснулись. – Наташ, очень красивая. Я могу влюбиться. Или это уже случилось. Еще тогда, в твоем кабинете.

- Успокойся, корнет. И держи дистанцию, - она прекратила атаку и отвернулась. – Идем отсюда. Еще не хватало, чтоб нас увидели в таком неприличном положении. На «Орисе» меня многие знают, - она убрала мою руку, преграждавшую путь, и направилась в кают-компанию, где дожидался Бабский и Стрельцова.

- Как я поняла, по нашим подложным документам твоя Элиз значится как твоя жена? – спросила Бондарева, когда мы вышли в боковой проход. – Она же явно старше тебя. И даже меня.

Хотелось мне ответить, что Глория, намного старше Элиз, а если говорить об Артемиде, то… меня пробрал смех.

- Наташ, в нашем магическом мире возраст – это же такие пустые условности! - сказал я, проходя мимо закрытого стальной шторой иллюминатора.

- Условности, которые имеют значение, - штабс-капитан замедлила шаг, желая высказаться до того, как мы подойдем к двери. - В отличие от тебя, я знаю, что такое семейная жизнь, и что такое разница в возрасте. Причем в нашем человеческом мире, без всякой магии, хотя ее было столько! Намного больше, чем бы хотелось!

- Тяжело с Рыковым? Он же целый архимаг – человек крайне важный, – я остановился, не спеша открыть дверь.

- Тяжело или нет - тебя это не касается. И несложно догадаться: я живу своей жизнью, в которой… - Наташа не договорила: послышались шаги, дверь распахнулась, на пороге появился Бабский.

- А чего это вы здесь? Подслушиваете под дверью, как мы любезничаем с баронессой Стрельцовой? – он расхохотался, схватившись за живот. – Да, кстати, ваше сиятельство, с успешным понижением вас! Только что узнал, что вы теперь – виконт Джеймс Макграт. Виконт, как и я, - каштановая прядь упала ему на лоб, глаза были полны веселым блеском. – Мне это открыла ваша супруга – Элизабет. Кстати, она вас ревнует к Наталье Петровне, так что не заигрываетесь слишком.

- Если опираться на наши временные документы и новые правила игры, то вы, виконт, никакой больше не виконт, а всего лишь простолюдин шотландского происхождения. И моя Элизабет не ревнива – не вводите нас в заблуждение, - движением руки убрав Бабского с прохода, я вошел в кают-компанию.

Элизабет сидела в кресле с чашечкой кофе в руке. Завидев меня, она отставила чашечку, встала со своей великолепной, кошачьей грацией. Я подошел к Стрельцовой, обнял ее и поцеловал в губы.

Глава 4. Моя новая жена

В Стокгольм мы попали в первом часу ночи, после долгого голосования на трассе за поселком. Кстати, хвала Наталье Петровне: она безошибочно угадала какой из эрмимобилей остановится. Наташа хорошая менталистка, но меня она привлекает не только этим. Привлекает так сильно, что поездка рядом с ней на заднем диване «Бурунга», стала серьезным испытанием. Впереди устроился Бабский, а я, несчастный, сзади на тесном диване, жестоко зажатый с двух сторон баронессами. Вдыхая легкие ароматы их духов, блаженствуя от тепла и близости их тел, и страдая от нестерпимого желания отдаться им, желательно двоим сразу. Если Стрельцова все мигом поняла, ущипнула меня за мочку уха губами и шепнула: «Ну хочешь со мной в темный угол? Сразу как приедем…», то… То штабс-капитан Бондарева явно не держала в голове таких мыслей. А если держала, то очень глубоко, настолько, что неискушенный в этих вопросах мужчина, мог бы подумать, будто их у нее не может быть в принципе.

Лишь когда мы покинули эрмимобиль, что случилось на привокзальной площади возле башни «Odin's Pier», Наталья Петровна с легкой издевкой заметила:

- Вижу, ваше сиятельство, вам непросто далась поездка. Я сострадаю: несдержанным мужчинам в этой жизни приходится тяжело: в их ментальном поле такие завихрения, что за них становится страшно. Может быть Элизабет сможет что-нибудь исправить.

Я не ответил ей, поспешил расплатиться с хозяином «Бурунга». Он всячески отказывался от денег, и я сунул ему в нагрудный карман пятьдесят британских фунтов – все-таки этот пожилой швед нас весьма выручил. Ему нужно было в другой конец Стокгольма, но он посодействовал себе в ущерб - есть добрые люди не только на Руси.

- Сэм, ты чего расслабился? Сумки бери, - я указал Бабскому на наш багаж. – И давай, прокладывай нам путь к билетным кассам, - я поднял взгляд к семиярусной башне под названием «Odin's Pier», выделявшейся ночном небе желтыми и синими огнями. Большая часть ее причалов была свободна. Все-таки глубокой ночью жизнь здесь текла лениво, как и в московских воздушных портах и вокзалах.

- Слушаюсь, ваше временная милость! – отозвался Бабский и с кривенькой улыбкой поднял сумку Стрельцовой с мокрой брусчатки. Поручик Бабский все шутил, снова не очень удачно. Ему пока в голову не приходило, что его присутствие в нашей группе вызывает у меня серьезные подозрения.

Не успели мы перейти площадь, как мимо на бешенной скорости пронесся желтый «Харсис». Подло так пронесся, намеренно по луже, которую вполне мог объехать. Обдал меня и Бабского грязной холодной водой. Мой респектабельный вид был испорчен. Алексей даже прекратил смеяться, а Элизабет, чудом оставшаяся сухой, со всей страстью хотела выхватить остробой, которого у нее, к счастью, не было.

- Демон мой! Лучше бы я осталась с «Гарантом»! Черт! Черт его! – вспыхнула баронесса, сердито глядя в след уносящемуся эрмимобилю. – Пробить бы ему колеса! Урод еще! Ну почему ты не оставил хотя бы один остробой? Перед посадкой можно было бы уронить его в мусорник. Но до самого последнего момента оружие нужно!

- Именно поэтому, Элиз. Очень хорошо, что ты сейчас без оружия. Мы должны обязаны быть тихими и незаметными, пусть даже мокрыми с ног до головы, - я попытался улыбнуться, превращая случившееся в незначительный казус, обтер лицо, стряхнул влагу с куртки и добавил. - Я бы, дорогая, тоже многое что мог, но пока это придержу, - подумалось, что мне ничего не стоило бы превратить этот наглый «Харис» в полыхающую пламенем груду металла, но тогда вообще не факт, что мы смогли бы вылететь из Стокгольма.

Я заметил, что за последнее время Элизабет все чаще спорит со мной. Она перестает быть тем, совершенно послушным, мягким по отношению ко мне ангелочком. Например, недавно она возмущалась, что я слишком жестко обхожусь с Ленской: видите ли, не отвечаю на сообщения актрисы. В общем, миссис Барнс, став госпожой Стрельцовой, начала иногда проявлять строптивость. И такая перемена в ней меня радовала: Элиз должна быть собой, а не покорным продолжением моих желаний. Вот сейчас она высказала свое несогласие и уже у дверей в «Odin's Pier», взяла меня под руку, прижалась ко мне со всем свойственным ей теплом, будто извиняясь за недавнее несогласие.

- Если вимана на три сорок, то у нас будет много времени. Мое предложение в силе, Саш, - сказала моя чеширская кошечка, явно имея в виду намек в эрмимобиле.

- Нам бы вздремнуть хотя бы часик, - входя в здание воздушного порта, подал голос Бабский.

Здесь, в огромном зале с высоким сводом было пусто. Почти пусто. Возле робота-полотера стоял полицейский в потрепанной кожанке, не обращая на нас ни капли внимания. У кофейного автомата о чем-то спорили трое молодых длинноволосых шведов. В кресле похрапывал седой старик в очках, уронив газету.

- Наташ, возьми билеты, - попросил я, когда мы поднялись на второй этаж, где под рекламным щитом тускло светились окошки касс европейских линий.

- Как прикажите, господин корнет, - с некоторым недовольством отозвалась Бондарева.

- Что за обиды? Ты же менталист, может потребоваться там ментальное влияние. И я мокрый, грязный – подойти в таком виде, означает привлечь лишнее внимание, - пояснил я.

Штабс-капитан взяла деньги из моей руки и молча направилась в сторону касс.

- Она ревнует тебя ко мне, - с улыбкой сказала Элизабет, когда Алексей отошел вместе с сумками и устроился на диване. – Наташа слышала, что я сказала в машине. Наверное поэтому.

- Нет, Элиз, она просто капризная дамочка. Не то что, ты, - я не спешил отойти к ряду диванов, где можно было удобно расположиться. При покупке билетов могло пойти что-то не так, поэтому я не сводил глаз с Бондаревой. А для Стрельцовой пояснил: - А еще она тихонько злится, что вынуждена мне подчиняться, ведь прежде я был в ее подразделении, правда лишь числился там и длилось это недолго. Все равно, эта перестановка ее задела.

Глава 5. Хитрый Хорек

Синди, хоть и худышка, но руки у нее сильные. Сильные и костлявые. Пощечина, которую она опустила Чику, вышла столь смачной, что ацтек поначалу не понял произошедшего. Голова его дернулась и щеку словно обожгло огнем. Чикуту резко подался назад, от чего затылок встретился с ребром приоткрытой двери. Полторы бутылки виски, немилостивое отношение к нему госпожи Шухер и сильный удар затылком – все это вместе стало той самой критической массой, от которой он сполз на пол прямо на пороге квартиры.

На этом разгневанная Синди не успокоилась. Она схватила Майкла за руку и потребовала:

- Дай сюда пистолет! Дай! Я застрелю этого ублюдка!

- Сидни, пожалуйста, не надо! – барон Милтон подумал, что мисс Стефанс в самом деле способна это сделать, ведь неспроста Чику и его приятели считают ее наполовину сумасшедшей.

- Сволочи! Разозлили вы меня! Пьяные уроды! Дай сюда! – Сидни выхватила из рук Хорька бутылку «Fire Dog», которую тот успел снова взять у ацтека, и сделала из нее несколько глотков прямо из горлышка.

- Успокойся. Идем на кухню, - Майкл взял ее дрожащую ладошку и потянул за собой в коридор. Обернувшись к Хорьку, сказал: - Затяни его что ли в коридор. И дверь закрой. На замок.

- Ты меня очень разочаровал, Майкл! Терпеть не могу, когда напиваются! Из-за виски умер мой отец! Бомбея убили из-за пьянки! И ты еще пьешь второй день подряд! – она шмыгнула носиком, всхлипнула и снова приложилась к бутылке. – Сволочи! Уроды! – выдохнула Синди, скривив лицо от выпивки. Поджала губы, борясь с подступившему к горлу комом, и заплакала.

- Есть чего-то пожрать? – на кухню заглянул Хорек: - Чикуша вырубился. Спит, наверное, или сильно башкой ударился. Он и так дураком был, вот еще…

- Пожрать?! Ты и так уже нажрался! – резко ответила мисс Стефанс, убирая с лица рыжие волосы, которые липли к мокрым щекам. Все трое молчали с минуту, затем Шухер неожиданно смиловалась и сказала: - В холодильнике колбаса и огурцы. Сегодня купила. Наверное, для вас, сволочей.

- О! Вот это дело! – не страдая скромностью, Хорек направился к холодильнику. Вытащил сверток в промасленной бумаге. Взял из миски два длинных огурца.

- Рассказывай, Майкл, про какие ключи говорил Чику, - Синди еще раз всхлипнула и вытерла глаза. – Ты должен мне все рассказывать!

Рассудив, что Чикуту разболтал своему приятелю, что случилось с ними в «Three Old Barrels», Майкл решил поведать Синди все как есть. Рассказывал долго, в подробностях, иногда прерывая рассказ, чтобы прожевать кусок колбасы с овсяной булкой и откусить огурец.

- Эт, Харис не поверит, что вышло случайно! Вы за кого его принимаете?! – высказался Хорек, когда барон Милтон закончил свою историю на том месте, где Чикуту повел его к Саймону лечить рану.

- И все-таки это вышло случайно. Я здесь человек новый, знать не мог, кто такой Пижон. Да и сам Чику понятия не имел, что он работал на Хариса, - отозвался Майкл. Ему было все-равно, поверит Харис или не поверит. За последние дни барон Милтон устал от происходящего и ему становилось все равно, что будет дальше. Мысль, что его жизнь может скоро оборваться, не пугала так сильно, как прежде.

- Знали вы или не знали – это не важно! Харис такого не прощает. Уж я-то Хариса знаю! Он всегда весь на подозрениях! Всех подозревает! – с важным видом высказался Хорек, все поглядывая на бутылку виски – ее Синди не выпускала из рук. – Бежать вам надо! – заключил он. - Прям лучше сегодня. Хотя как побежишь, если Чикуша даже идти не может, - он хмыкнул и глянул в сторону коридора, откуда раздался жалобный стон ацтека. – Но можно рискнуть, - продолжил Хорек, - я знаю, где те камеры. Не поезд же они там встречали… Это не точно, но скорее всего камеры в одном интересном месте, - каком он пояснять не стал, лишь еще раз с вожделением глянул на бутылку с виски, которую Синди упорно не выпускала из рук. – В общем, есть у меня полезные догадки. Если желаешь, можем сходить туда, но тогда я тоже в деле и моя доля… - Хорек возвел взгляд к верхнему углу кухни, где качалась паутина, - моя половина. Пойми сам: я рискую еще больше вас, - добавил он, не найдя понимания в глазах Майкла. – Ведь я не первый год с людьми Хариса и зарабатываю прилично. А так мне придется все бросить.

Синди все это время сидела мрачная и сокрушенно качала головой. А потом, когда наступила на пару минут тишина, сказала:

- Никаких камер с ячейками, Майкл! Эта ваша сладость – жуткая гадость, и нам она не нужна! Ее не продашь, но за нее точно могут убить. Майкл, блядь… – Синди наконец поставила бутылку с виски на стол и вцепилась в руку барона Милтона. – Майкл! Дорогой, я тебя люблю, понимаешь? Ну, Майкл!.. – ее глаза скова стали мокрыми. - Если ты не хочешь сделать меня несчастной, то не смей никуда ходить! Иначе я тебя убью раньше, чем всякие Харисы! Ты слышишь?! – она потрясла его руку.

- Слышу, - отозвался барон Милтон.

- Давайте я избавлю вас от этих проблем. Вам, конечно, нужно поскорее исчезнуть отсюда. Можно сделать так, - Хорек снова вскинул взгляд вверх: - Ты, Профессор, просто продашь мне это ебаный ключ. И все… - он уставился на барона покрасневшими глазками. – Вам спокойнее - уедете поскорее. И мне будет, чем заняться. И тебе, и мне так выгоднее. И Шухер будет довольна. Правда? – он с надеждой взглянул на хозяйку квартиры.

- Сколько за него дашь? – Синди даже не стала препятствовать, когда Хорек потянулся к бутылке.

- Щассс… - тот отставил «Fire Dog», полез по карманам, начал выкладывать на стол помятые купюры, мелочь. Потом на столе появилась приличная жменя пистолетных патронов. – Триста сорок фунтов и патроны в придачу. Чику сказал, тебе такие очень нужны. Видишь, я постарался, нашел. Троих наших оббежал.

- Это слишком мелко, Хорь, - рассудила мисс Стефанс. – Триста – это вообще не цена за ключ!

Глава 6. Казус с Бабским

Из порта «Heaven's Gate» нам не удалось уехать сразу - произошел казус с Бабским, наложивший некоторые последствия на все следующие дни нашей операции.

Когда платформа подъемника со скрипом и скрежетом спустилась и открылись двери в многолюдный зал, Алексей Давыдович смахнул со лба курчавую прядь и сказал:

- Извиняюсь, отойду на минутку. Надо, - он кивнул в сторону туалета.

- Ждем на улице у выхода на… - я на миг задумался, вспоминая схему этой части города.

- На Гэп-роуд, - подсказала Элизабет. Поручик еще не успел отойти, как Стрельцова не упустила случая подковырнуть его: - Я же говорила, он засранец! Вечно мучает нас своей туалетной проблемой. Как бы не началось у него это недержание в боевой обстановке.

Мы вышли на Гэп-роуд. Выход располагался напротив центрального портала башни, и здесь имелась удобная стоянка эрмимобилей столичного извоза. Я хотел сразу нанять синий «Percheron», но решил повременить – интуиция подсказала, что Бабский не появится так скоро, как того бы хотелось, а также она, родная, нашептывала, что сегодня нас ждет веселый день.

Мы простояли на парковке минут десять, если не пятнадцать. Я успел скурить сигарету, полюбоваться внушительной и страшной громадой «Heaven's Gate», нависавшей над нами решетчатыми фермами. Понаблюдать за дирижаблем атлантических линий – он швартовался к длинной стреле причала. Заодно я расспросил Элизабет о Майл-Энд.

Время шло, а Бабского все не было.

- Наташ, где этот засранец?! – полюбопытствовал я, зная, что у штабс-капитана с Бабским есть кое-какая ментальная связь.

Бондарева приложила ладони к вискам, сосредотачивалась пару минут, потом сказала:

- Он ходит по второму ярусу, кажется, собирается спускаться. Не понимаю, чего он там делал. Туалет же внизу! Сейчас попытаюсь потребовать его сюда – должен услышать.

- Не надо, - остановил я ее. - Пойду встречу его. А лучше, идем вместе, поможешь найти. Элиз, постой пока здесь на случай, если мы с ним разминемся.

Помощь менталистки мне не потребовалась: когда мы вошли в зал и, огибая группу азиатов, направились к лестницам, Бабский сам попался на мои глаза. Как ни в чем ни бывало Алексей Давыдович стоял возле кофейного автомата и… - вот это было неожиданностью! – разглядывал что-то на штуковине, очень похожей на эйхос.

- Видишь? – я придержал Наташу за локоть.

- Вижу, - отозвалась она, отступая влево, чтобы пропустить багажную повозку. – Кажется, у него эйхос! Откуда, Александр Петрович?!

- Вот это нам и предстоит выяснить. Откуда у него, черт возьми, эйхос, если этой штуки не должно быть ни у кого! Императорский конфидент предупреждал, и я вам говорил об этом дважды! – негромко, но с досадой сказал я. Если у поручика Бабского остался российский эйхос, то это грубейшее нарушение – он мог подставить всю нашу группу. Получается Лешенька проигнорировал мой запрет на эйхосы. По свойственному ему легкомыслию или были у него серьезные причины: - Теперь ты понимаешь, что у меня были кое-какие основания подозревать этого гуся? – спросил я Наталью. - Он вполне может вести двойную игру. Если наш веселый виконт сейчас выйдет с кем-нибудь на связь, можешь почувствовать хотя бы примерно суть разговора и кто его контакт? Хотя бы в самых общих чертах, Наташ.

- Только очень общих, - с сомнением сказала Бондарева, и вся напряглась - я это почувствовал на тонком плане, перенеся туда часть внимания.

- Хоть ты, Саш, и объяснял, но все равно я категорически не понимаю, зачем ты взял его в группу! – продолжила она, тихонько двигаясь вдоль касс региональных рейсов. - Это же немыслимо, тянуть за собой на такую операцию человека, который может оказаться предателем!

- Для того и взял, чтобы он вскрыл себя. Пока всю, имеющую значение информацию, я держу в голове и не посвящаю в нее даже Элизабет, чтобы она по неосторожности не сболтнула. А раз так, Бабский не опасен. Не опасен пока. Я наблюдаю за ним, быть может он проявит кем он послан и какие его задачи.

- А если он прямо сейчас на нас кого-то наведет? Думал об этом? – Бондарева тихонько двинулась к лестницам.

- Знаешь, сколько может быть этих «если»? Он не знает куда именно я везу группу, и до вылета из Стокгольма он знать не мог, что мы прилетим в «Heaven's Gate». На вимане у него не было возможности выйти на связь, так что пока эти опасения преждевременны. И есть еще кое-что, почему я не слишком опасаюсь его действий в рамках операции, - я придержал Бондареву, понимая, что она старается обойти его сзади и приблизиться, - у меня есть основания думать, что он не имеет отношения к бритишам, - о том, что я подозревал, будто Бабский связан с Глорией, я предпочел Наташе не говорить.

- Я тоже не думаю, что он под британцами, но сейчас, - она замерла: Бабский обернулся, завертел головой, видно, почувствовав за собой слежку.

- Чувствую, он ставит экран. Понял, что за ним наблюдают. Немного волнуется… - тихо передавала мне Бондарева результаты ментальной диагностики.

Алексей Давыдович спешно убрал эйхос в карман и направился к выходу на Гэп-роуд.

Я не спешил пойти за ним, просто провожал его взглядом.

- Что будем делать? Решения принимаешь ты, Александр Петрович, но мое мнение от него нужно избавиться. Причем срочно, - Наташа, нахмурившись, смотрела на меня.

- Кровожадная ты барышня, - я усмехнулся, не уверенный, что в сказанных словах баронесса подразумевала оборвать жизнь нашего засранца.

- Ты меня неправильно понял. Я бы вышла на связь с нашей агентурой и передала его им, - пояснила штабс-капитан. – У тебя же есть контакты? А у них наверняка есть кому с ним поработать. И вообще, ну зачем, зачем ты его взял?!

Я не стал ей в очередной раз пояснять логику своего решения, тем более не хотелось вскрывать некоторые детали. Ведь у меня были подозрения, что и Бондарева была в том странном списке полковника Бердского неспроста. Я даже думал, что между Бабским и Наташей имеется какая-то пока неочевидная связь. Связь очень странная, смысл которой я пока не мог определить, но нечто таинственное и тихое, подсказывало, что так вполне может быть. А то, что Бабский представляет для нас слишком большую угрозу… Это лишь опасения Натальи Петровны. Наташа пока не догадывается, как могу решить эту проблему.

Глава 7. Наташа нервничает

Вопреки моим опасениям, Бабский не побежал, на его лице даже не отразилось ожидаемого испуга.

- Ваше сиятельство! – он, не соглашаясь со мной, мотнул головой. - Но я не брал эйхос с собой! Мой остался в сейфе, в который мы сдавали вещи. Все было согласно вашим требованиям. А этот, - виконт указал на эйхос, что был у меня в руке, - только что купил в «Barluk's Electric Things». Посмотрите - он же новый, упаковку я выкинул. Но можете убедиться по состоянию – новый.

- Наташ, проверь, пожалуйста, есть ли в нем контакты и какое-то содержимое, - я передал устройство связи Бондаревой, уже понимая, что эйхос действительно новый, не российский – на этом красовался сребристая эмблема английской корпорации «Silver Duck». – Объясни, Сэм, на кой хрен ты его так поспешно купил?

- Ну просто. Я привык к этим штукам. Эту модель я хорошо знаю. Я же жил здесь, правда в другом конце Лондона. Купил, потому что в нем карта и полезные указатели. Смотрел по районам, где нам удобнее остановиться. Я даже метку сделал на Грин-роуд, там есть интересный отельчик, не помню названия, что-то про заблудшую лошадь, - Бабский смотрел на меня и хлопал ресницами честнейших глаз.

- Знаешь ли Сэм, когда я увидел тебя с эйхосом, то у меня возникло острое желание с тобой серьезно поработать. И сейчас оно как бы еще не растворилось. В общем так: я – человек понимающий, даже мягкий, не слишком самодур, но никаких эйхосов и прочих опасных вольностей больше не потреплю – расстреляю нахер! – последнее я сказал не на полном серьезе, и заметил как глаза Натальи Петровны мигом оторвались от экранчика «Silver Duck» и с недоумением уставились на меня. То ли моя неожиданная угроза и резкость произвели на нее такое впечатление, то ли крепкое словцо, непривычное для ушек баронессы. - Твой великолепный «Silver Duck» будет у Натальи Петровны, - решил я, продолжая серьезное общение с Бабским. - Если сильно припечет посмотреть карту Лондона, то у нее попросишь и будешь наслаждаться картой только в ее присутствии, даже в сортир с эйхосом отлучаться запрещаю. Все, в эрмик! Порядок прежний Бабский снова на переднее сидение, - я кивнул на подъехавший «Simon CT» из заднего окошка которого выглядывала Элизабет.

- Нам на Кэмброк-роуд 112, - сказал драйверу, плюхнувшись на задний диванчик рядом со Стрельцовой.

Бондарева устроилась справа от меня, все еще занятая осмотром содержимого эйхоса. Когда эрмимобиль, засвистев генератором, пыхнув паром, тронулся, Наташа заключила:

- Все чисто, ни одного контакта. Карты, комикс, кстати неприличный, и какая-то реклама. Все это, наверное, предустановленное. Кроме комикса, - заключила она и когда «Simon» набрал ход Наташа шепнула мне на ухо: - Знаешь, даже отлегло на душе. Очень волновалась. Не хотелось, чтобы было так…

Если честно, и мне бы не хотелось. Людей, которые рядом со мной, я очень быстро начинаю считать своими. Причем это свойство именно Астерия. Если потом оказывается, что этот человек вовсе не тот, за кого я его принимал, то возникает сильное разочарование. Вот и Бабского я потихоньку начинал считать своим несмотря на то, что мы познакомились недавно. Но трепетные струнки души – это одно, а суровая реальность и необходимость – другое. Процедуре «Инквизитора» Лешу придется подвергнуть в любом случае, и будет ему точно не до смеха и комиксов с порнографическим содержанием. Только я решил перенести эту неприятную процедуру на вечер, хотя, как увидел его с эйхосов в руке, был позыв сделать сразу по приезду на Кэмброк-роуд 112.

Примерно минут через сорок «Simon» столичного извоза выпустил облако пара и остановился у краснокирпичной двухэтажки прямо напротив продуктовой лавки с надписью «Holiday Every Day». Насколько я помнил, по адресу Кэмброк-роуд 112 нас интересовала дверь с номерком «2». Пока Бабский занимался багажом под присмотром Элизабет, я подошел к нужной двери и нажал кнопку звонка, бронзовую, большущую, хоть пятерню прикладывай.

- Может мне сначала следовало просканировать? – Наташа тут же оказалась рядом со мной.

- Не следовало. Уже сделал это немного по-своему, - я прислушался к звукам за дверью. Моя интуиция была спокойна, и перенос внимания на тонкий план показал, что в потенциально нашей части дома сейчас только один человек, женщина.

Примерно через пару минут раздались шаги и зажужжал электрический замок.

- Чем могу быть полезна? – дверь открыла дама лет пятидесяти с пепельными, аккуратно уложенными волосами. Ее внимательные карие глаза на миг задержались на Бондаревой, снова вернулись ко мне.

- Мэм, надеюсь, я не ошибся адресом. Здесь сдаются комнаты для молодой семейной пары? Только мы со слугами, – произнес я, слово в слово повторяя то, что значилось на листке со словесными кодами – он был в папке графа Варшавского.

- Вы от господина Барбье? – она перевела взгляд на подошедших Элизабет и Бабского.

- Именно так, - я улыбнулся, слова «от господина Барбье» означали, что все идет штатно и мы можем заселиться. Что мы и сделали.

На втором этаже нас ждало аж пять удобных комнат, правда обставленных старой мебелью; в левом крыле располагалась просторная кухня-столовая, справа по коридору отдельно душевая и ванная, по-английски скромная. Луиза Камбер – так звали женщину, принявшую нас и должную оказывать нам всяческое содействие – провела краткую экскурсию по квартире, рассказала о некоторых нюансах пользования душем и плитой с эрминговым разогревом. После чего госпожа Камбер с нами распрощалась, пообещав заглядывать раз в день для уборки и решения иных бытовых вопросов.

В принципе жилье нас устраивало, и может быть устраивало не только на первое время, но до конца нашей Лондонской мисси. Однако я подозревал, что в поисках Ключа Кайрен Туам Лондоном мы не ограничимся. Люди, информировавшие Варшавского, утверждали, что Ключ и прочие важные прелести герцога Уэйна находятся где-то на северо-западе Лондона, но на этот счет лично у меня были сомнения.

Еще до того, как мы определились с комнатами, я попросил наших менталистов поработать над защитным экраном. На данный момент эта штука была для нас важнейшей, потому как у людей того же Уэйна и британских служб есть свои хорошие менталисты. Как только они поймут, что мы в Лондоне, то сразу приложат максимум усилий, чтобы найти нас через ментальное экзосканирование. Кстати, именно этим способом я собирался искать Майкла Милтона. Такой поиск очень непрост, но возможен, и я думаю при талантах Бондаревой, помноженных на мою энергию, даст нужный результат.

Глава 8. Вскользь о миссис Кэмпбелл

Чикуту очнулся лишь часам к девяти, когда Синди жарила гренки из кусочков старого хлеба. Прижимая зачем-то к груди скомканный коврик, он заглянул на кухню и простонал:

- Дайте воды… - затем невнятно выматерился себе под нос.

- После полудня должен прийти твой друг, - сказал Майк, вставая, чтобы набрать в кружку воды. – Ты же пойдешь с нами на вокзал?

- Зачем на вокзал? – не понял Чику. Он всеми силами пытался вспомнить, вчерашние разговоры, но его память пока лишь кричала о том, что вчера Котенок, оказался вовсе не котенком и завалил в пабе Пижона и еще двоих из людей Сладкого. А это означало лишь одно: что дни, вернее даже, часы Чику и этого странного парня, заменившего Синди Бомбея, сочтены.

- Вокзал Майл-Энд, - поднося воду, ответил барон Милтон и с некоторым опозданием понял: Чику не может знать об этом, потому как в тот момент, когда они с Хорьком вели разговоры о вокзале, Чикуту без чувств валялся в коридоре. – Есть подозрение, что ячейка в камерах хранения там. Та самая от которой мне достались ключи от Пижона.

- Блядь… - простонал ацтек и, громко стуча зубами о край кружки, начал жадно пить. – Нам бы исчезнуть отсюда надо поскорее. Камера… - он глотнул еще, чувствуя, что жажда не слишком унялась и вдобавок головная боль стала сильнее: ломило в висках, болел затылок – было похоже, что им он вчера крепко обо что-то приложился; побаливала опухшая щека. Дрался он вчера с кем-нибудь или нет, Чику не мог вспомнить. – Где этот задрот? – простонал Чикуту, и когда по взгляду Профессора догадался, что тот его не понимает, пояснил: - Хорек где? Он же был со мной?

- Был. Ночью ушел. Должен справиться о настроении Сладкого Хариса и заодно разузнать, послал ли он своих к вокзалу. Боится, что мы с ними можем встретиться возле камер, - Майкл взял из его рук опустевшую кружку.

- Блядь, это пиздец!.. – что «пиздец» Чику пояснять не стал. Уронил взгляд на пол и стоял так с горестным выражением лица. Потом выдавил: - Давай тогда так… - Чикуту вытащил из кармана помятую сигарету. – Я сейчас тихонько схожу к Костлявому. Про вокзал, камеру ему, разумеется, ни слова – это могила! Только разузнаю, ищет ли нас кто из этих, - он неопределенно мотнул головой, роняя на глаза черные слипшиеся волосы. – Вернусь, и пойдем на Майл-Энд, - прикуривая, Чику задумался. – Может без Хорька сходим? Нахер он нужен?

- Как хочешь, но имей в виду, Синди тоже в доле, - сказал Майкл к удовольствию и даже радости мисс Стефанс. Та заулыбалась, поднесла к столу тарелку с гренками и поцеловала барона в подбородок.

- Это с хуя? – Чикуту поморщился то ли от головной боли, то ли от слов Майкла. – Ее не было с нами в пабе!

- Хорька тоже не было, тем не менее ты его вчера привел сюда, собираясь включить в раздел возможной добычи, - Майкл втянул ноздрями аппетитный аромат горячих гренок, вполне понимая, что он сейчас не прав: Хорек пришел как бы не пустой, а с важной информацией по предполагаемому месту камер хранения, а Синди вообще к их делу отношения не имеет. Но, с другой стороны, ключики – добыча Майкла, и он имеет гораздо больше прав решать, как делить добычу, если она, конечно, будет. Кроме того, барону Милтону сейчас очень хотелось проверить прочность того, что он начал называть «мужским стержнем» - он должен быть твердым перед Чику. Гораздо более твердым, чем еще день назад.

- Профессор, ты не слишком много на себя взвалил? Так можно надорваться! – ацтек стал посреди кухни, глядя исподлобья на Майкла. – Хорек нам полезен, а Шухер нет! Ты хоть немного врубаешься? Хорек трется с людьми Сладкого! Он многое знает!

- Возможно, он что-то там знает, но о том, что камеры находятся на Майл-Энд я догадался без Хорька. Его польза может быть лишь в том, что он вовремя донесет, есть ли люди Хариса на вокзале или нет. Что касается Синди, то она еще более полезна: она сделала завтрак, сейчас подаст мне чай, - Майкл улыбнулся, видя, как мисс Стефанс поспешила к закипевшему чайнику. – И главное, - Майкл с полной серьезностью посмотрел в черные глаза ацтека, - ключи добыл я, и я решаю, как мы будем делить добычу. Кроме того, ты только что сам предложил, мол, давай без Хорька? Говорил?

- Ну… это я так… Тер-ри-ти-чески… - держа у рта дымящуюся сигарету, ацтек с трудом выговорил сложное для него слово. Ладно, умник, только смотри не надорвись, - Чикуту выдохнул облако вонючего дыма, стряхнул пепел в пустую кружку. Затем, приложив левую руку к щеке спросил: - А кто меня вчера напиздил?

- Я, - Синди, стала перед ним подбоченившись. – И будь благодарен, что я тебя не застрелила! Ты, урод, чуть двери мне не сломал и еще меня оскорбил! Я была очень злой, Чикуша! Тебе повезло - Майкл вырвал у меня пистолет!

- … - Чику снова выматерился, снова невнятно, себе под нос. – Ладно, жрать мне не хочется.

- Тебе никто не предлагал, - нервно отозвалась Синди, снова начавшая злиться, от воспоминаний вчерашнего вечера.

- Дайте еще воды попить и пойду, - решил ацтек. - Загляну к Белзу, наверное, Костлявый у него.

- Смотри не скажи про ключи от ячейки, - Майкл придвинул к себе чашку с горячим чаем.

- Я не идиот. Вообще ты, сука, странный. Сильно умный стал, что ли? - ацтек сердито глянул на барона Милтона. – Профессор, блядь. После вчерашнего вообще непонятно кто ты такой, - набрав воду из крана, он начал пить, звучно, крупными глотками, пуская струйки воды по подбородку.

Майкл не ответил, подумав, что Чикуту во многом прав: теперь он сам, барон Милтон, не слишком понимал, в кого он превратился за последние дни – страшные дни, вывернувшие наизнанку его душу. И что будет с ним дальше, если его жизнь не оборвут какие-нибудь подонки из банды Хариса или кто-то другой? Хотя теперь у него, нынешнего Майкла Милтона было огромное преимущество перед прежним Майклом. Это преимущество даже не в том, что он смог подавить страхи и нащупать в себе некую твердую, важную основу, а в том, что он теперь знает, что ему нужно, знает, что для этого делать.

Глава 9. Технические работы

- Кэрби все-таки преставился. Сегодня в 12.30. Отмучился, бедолага, - Идальго сделал скорбное лицо, но при этом довольная усмешка так и прилипла к его тонким губам. В самом деле, чего ему было сожалеть о смерти этого мудозвона, который норовил нырнуть под юбку его сестре?

- Знаю. Мы выходили, как раз сообщение пришло, - Джон Дарем начал притормаживать, перестраиваясь в правый ряд. Грязно-зеленый купол вокзала на Майл-Энд уже появился за деревьями сквера.

- Я, бля, нихрена не понимаю, как какой-то неизвестный никому мудило мог зарезать Артюра и застрелить Кэрби и Гончего?! Как, бля?! – возмущался Зевс, ерзая на заднем сидении и сжимая огромные кулаки.

Идальго хотел ему что-то возразить, но пробормотал что-то невнятное. Из них четверых, спешно посланный Боксером на вокзал, молчал только господин Гиббс, хмурясь и прижимая к себе тяжелый саквояж с набором весьма специальных инструментов.

- Как, как… - отозвался Дарем, сворачивая к парковке. – Сказали же – Профессор. Залетный какой-то. Не знаю, что там босс думает, но я вижу здесь все просто: Таблетка подослал этого Чикушу, но поскольку Чикуша конченый дурак, с ним для веса был человек более опытный. Не зря же кликуха – Профессор. А Чику я знаю. Он самое то дерьмо, чтоб его потом сделать крайним.

- Э, ты давай поближе к выходу, - настоял Зевс. - И генератор не гаси. Может, придется удирать.

- Полиция! – хохотнул Идальго.

- Да, от полиции. От кого нам еще здесь удирать. Боссу лишние проблемы не нужны, - с недовольством сказал Джон Дарем, выискивая место для парковки. – Только с начала лета Харис двоих по серьезнику отмазывал.

- Долбак, вон полиция! – Идальго указал пальцем на красно-синий полицейский «Fast Horse», стоявший за кустами у начала сквера.

- Ах ты про этих. Вот же сволота! Везде они! Куда не поедешь, везде они! – Дарем влез между грузовым «Моганом» и новенькой «Делтой». Влез вполне удачно: до входа в зал с камерами хранения оставалось меньше ста ярдов и до запасного выхода было тоже недалеко.

- Так, давайте, выходим! - распорядился Зевс. – Ты остаешься здесь, бросил он Дарелу. - Генератор не глушить, от эрмика далеко не отходить! И внимательно поглядывай, не появится ли твой Чику. Кстати, на, изучай! - он положил на приборную панель свернутый вчетверо листок.

- Думаешь, они только сейчас сюда сунутся? – усомнился Дарел. – Уверен, они сразу, как кончили Пижона, побежали сюда. Ну или у утра пораньше. Может даже…

- Твое дело не рассуждать, а смотреть в оба глаза! – оборвал его Зевс. – С утра пораньше было кому, - он знал, что Боксер посылал сюда людей, знающих Чику в лицо, сразу, как только весь об убийстве в «Three Old Barrels» дошла до него.

- Это чо? – Идальго приоткрыл дверь и повернулся к Джону, заглядывая в оставленный Зевсом листок.

- Это тот самый Профессор. Со слов шлюхи и бармена нарисовали. Типа портрет, - пояснил Зевс, сдвигая на ремне кобуру. - Говорят, наш поинтереснее, чем у полицейских. И важно этого уебка найти раньше, чем до него доберутся бобики со Скотланд Ярда. Для Сладкого это, бля, дело чести!

- Идем? – господин Гиббс терпеть не мог пустые разговоры и стоял в полной готовности, держа тяжеленький саквояж с инструментом для взлома. На его счету было не менее трех десятков самых серьезных сейфов, а всяких дверей и прочей мелочи не счесть.

- Все, шутки в сторону! Пошли! – тяжелой рукой Зевс хлопнул Идальго по плечу так, что у бедного испанца подогнулись колени.

- Номер ячейки какой? - подходя к двери, спросил Гиббс.

- Пятьсот шесть, - отозвался Зевс, бросив взгляд на двухъярусной здание вокзала, что было слева. Оттуда донесся басовитый гудок отходящего поезда. – Или нет… шестьсот шесть, - поправился он.

- Так пятьсот шесть или шестьсот? – уточнил господин Гиббс.

- Шестисот. Шестерки там, - входя в зал, сказал Зевс и покосился на охранника – тщедушного рыжего мальца, серая форма которому была явно великовата. – Сюда, направо, это во втором зале, - он знал, что будь то деньги или товар, посыльные всегда оставляют в дальнем зале и в самых последних рядах, только меняют ячейки. Еще Зевсу подумалось, что номер ячейки все же следовало записать, ведь память иногда играла с ним скверные игры – сказывались пропущенные удары в голову в те давние времена, когда он вместе с Боксером выходил на ринг в Манчестере.

Если в первом зале была кое-какая суета: говорливые студенты колдовали возле ячейки, вспоминая код; семья с детьми и чемоданами, расположившаяся в центральном пароходе, дальше о чем-то спорили шумные индусы с горой поклажи – то второй зал оказался тихим и поразительно пустым. Если не считать интеллигентную старушку в шляпке и очках. Она стала напротив ячейки с номером 473 и крутила ребристые лимбы, пытаясь набрать цифровой код.

- Исчезни отсюда! – грубо рыкнул на нее Идальго.

Старушка от неожиданности приоткрыла рот и возмущенно повернулась к испанцу.

- Как!.. Как вы со мной разговариваете!.. – выдавила она, прижимая к себе маленькую кожаную сумочку.

- Вали отсюда, старая блядь! – еще внятнее повторил Идальго. – А то сейчас раком поставлю и выебу!

Старушка заохала, дернула головой, роняя шляпку, и поспешила к выходу.

- Ты идиот? – Зевс мрачно глянул на Идальго.

- Конченый идиот, - подтвердил господин Гиббс. – А если она сейчас сразу бегом в вокзал и позовет полицию? Мне зачем эти проблемы? Мне работать надо, а не объясняться с бобиками!

- А как бы мы при ней? – испанец с недоумением уставился на Гиббса.

- Мы бы подождали, пока она уйдет. Сделали бы вид, что кладем вещи в свободную камеру, например 651, - господин Гиббс кивнул на приоткрытую ячейку. И теперь, после глупейшей выходки испанца ему следовало очень поторопиться. С металлическим лязгом он поставил саквояж на пол, быстро открыл его и достал «червя» - штуковину похожую на длинную отвертку с гибким кончиком, за ней вытянул связку отмычек. – Эй, приглядывайте, если кто появится, сразу предупреждайте.

Глава 10. Две дырки в ее животе

Ситуация была критической. Настолько критической, что указательный палец Джона Дарема поплясывал на остробое и едва ли не сдвинул спусковую скобу. Тогда бы стальной дротик вошел бы в его собственную ногу – ведь оружие по-прежнему оставалось в кобуре.

Нарушая приказ Зевса, Джон отошел от эрмимобиля ярдов на пятьдесят, а потом и вовсе увлекся: добрался почти до фонтана. Старясь оставаться незамеченным, он прошел еще несколько шагов и замер между фонарным столбом и кустом бузины. С полминуты смотрел с напряжением в ту сторону, где в начале сквера стояло двое. Одного он узнал еще издалека, когда покуривал возле тихо гудящего «Percheron». Им был никто иной, как Хорек. Точно Хорек! Ссыкливый, тщедушный дурачок, которого в окружение господина Флетчера пристроил старик Говард. А вот второй… Только сейчас Дарем понял, кто оказался вторым – Чику! От осознания этого Джона Дарема пробрал такой нервный трепет, что указательный палец дернулся – еще бы чуть-чуть и он выстрелил бы себе в ногу.

- Ах ты сучонок! Ах ты хитрый пидорас! – тихо и злобно процедил Джон Дарем. Это что ж получалось? Получалось, что Хорек, втершийся в доверие людям Боксера и даже самому Сладкому Харису, был замешан во всем вчера произошедшем! Как иначе понимать, если Хорь стоял сейчас здесь, рядом с Чикушей?! Выходит, именно Хорек навел на Пижона, когда тот встречался с посыльным! Не простым посыльным, а из Амстердама, через которого проходило много денег и всяких прелестей! Теперь было ясно все! Все, кроме одного: что делать в эту роковую минуту ему, Джону Дарему?!

Подойти к Хорьку и Чикуту для Джона было бы слишком опрометчивым. Ну, что он скажет им? Поехали к господину Флетчеру? Так Чику тут же пошлет его нахуй. И остробой Джону не поможет, потому как у Чику может быть свой. Стрелять в них сейчас? Так у края сквера приютился полицейский «Fast Horse», и на вокзале наверняка есть бобики. Итого, ситуация была критической. И виноват в этом Зевс. Вот сказал он приглядывать, не появится ли Чику. Чику появился, и что дальше? Что дальше, блядь, делать?! Любой неверный шаг, и он спугнет Чику или заработает от того пулю в лоб. А Чику может! Уже если он отважился на такое: трясти самого Сладкого Хариса, то что ему стоит навести ствол на Джона Дарема?!

Возвращаясь к парковке и прячась за кустами, Джон отстегнул эйхос и спешно наговорил сообщение Боксеру:

- Пиздец! Чику, сука, здесь! Он вместе Хорьком! Что делать?! Что делать, блядь?! А я один!.. Остальные ячейку ломают! – все это Джон Дарем, страдая от нервного напряжения, буквально проорал в эйхос. И поскольку не слишком широкий ум его был занят появлением Чику и Хорька, он не сразу заметил, что не так далеко возле фонтана стоит какой-то мудак в шляпе и черных очках. В руку ему вцепилась рыжая девица, что верещавшая, так громко, что резало уши.

При этом случилась странность: визгливая девица тут же заткнулась, когда услышал громовую речь Дарела в эйхос! Заткнулась и уставилась на него так, будто ее внимание привлекло то, что Джон проорал в сообщение для Боксера. Вот тогда, у Джона и возникла вовсе опасная догадка: этот мудак в шляпе, которого трепала за рукав рыжая дурочка, и есть тот самый Профессор! Это же более чем логично: если здесь Чику, то почему бы здесь не появится Профессору? И даже в черных очках мордой он очень похож на того, что был на рисунке!

От понимания этого, сердечко Джона Дарела защемило. Ведь если этот Профессор так легко положил Пижона и Кэрби с Гончим, то что говорить о нем, Джоне Дареле, который большей частью обычный драйвер для парней Боксера.

- Извините! – зачем-то сказал Джон парню в шляпе и ни секунды не мешкая, побежал к камерам хранения – пусть теперь Зевс сам разгребает это дерьмо, в которое он его засунул. Подбегая к двери, обернулся, не преследует ли его Профессор. Тот, к счастью, опять начал ругаться с рыжей идиоткой – она снова визжала как электрическая пила.

Ворвавшись в первый зал с камерами хранения Дарел, оттолкнул с пути какую-то важную даму и побежал сразу во второй. Вбегая во второй зал, он заорал:

- Зевс! Скорее! Здесь Чику и Профессор!

***

Я понял, что Элизабет мне не удержать – ее явно зацепили слова черноволосого наглеца. К дополнению наших маленьких неприятностей ситуация складывалась совсем уж непредсказуемой: справа от меня, шагах в трех от того места, где только что стояла Элизабет, вспыхнуло жемчужное свечение – кто-то из богов решил побаловать меня своим вниманием. Боги, особо богини взяли манеру являться в самый неподходящий момент! И еще я почувствовал, как еще некая мелкая неприятность стремительно надвигается сзади. Она проявила себя сначала топотом ног, потом истошным криком, обращением к Зевсу, но явно не олимпийцу.

Элизабет к тому времени уже превратилась в рассерженную пантеру. Ее правая нога взметнулась по замысловатой траектории и встретилась с пахом оскорбившего ее наглеца. Тот охнул, дико вытаращил глаза и, складываясь пополам, подался вперед. В этом резком движении его нос тут же встретился с ладонью Стрельцовой и превратился в красное месиво. Зал содрогнулся от его вопля. Не знаю как Элиз умеет, но сейчас на моих глазах она провела классический «Каад Турун» - прием лемурийского боя, по идее известный в этом мире только мне. Совпадение? Или ее непостижимый демон столь же непостижимыми путями перенял это у меня?

Я выбрал цель, набегавшую сзади. В том, что все это одна шайка не было сомнений. Интуиция подсказывала мне, что эта цель не так важна, но я точно знал: у этого парня есть оружие и он может начать стрелять. Развернувшись, я встретил его в меру жесткой кинетикой: так, чтобы не убить, но гарантированно обезопасить наш с Элизабет тыл. Парня отнесло к простенку, он успел выкрикнуть что-то вроде: «Зее!», удалился затылком о стену и тут же сполз на пол.

В этот момент случилось то самое, крайне нежелательное и скверное: раздались пистолетные выстрелы. Самым опасным для нас оказался рослый и крепкий парень, что перекладывал содержимое ячейки в сумку. Надо отдать должное его реакции: не прошло и трех секунд, как он успел выхватить «Karakurt» и начать стрельбу, слава богам, не слишком меткую. Я успел дернуть Элизабет за край куртки, возвращая ее за шкаф. Пули с визгом царапали и рвали лицевые панели шкафов.