Ваше Сиятельство 4 (+иллюстрации)

Глава 1. Проблема по имени Майкл

Ольга знала причины, по которым я обратился в агентство Скуратова – я рассказал ей об этом про пути на Таганку. И даже посвятил в самую беспокойную часть этих причин: отношения моей мамы с Майклом Милтоном. Последнее, наверное, я не должен был делать – все-таки не стоило выносить этот вопрос за пределы нашей семьи. Уже потом, поделившись с княгиней своими переживаниями, я попросил ее хранить сказанное в тайне. Ольга Борисовна вполне поняла меня, поняла многое, что происходило вокруг моей персоны, и если раньше какие-то мои поступки вызывали у нее недоумение, то теперь это зыбкое чувство растворилась. Мне показалось что мы стали ближе друг другу после моих объяснений.

Вернувшись из агентства, я устроился рядом с княгиней на переднем сидении ее «Олимпа» и сообщил, что Скуратова убили при попытке получить какие-то документы по Лаберту. Услышав это, Ольга Борисовна не на шутку разволновалась. Достала свою длинную сигарету и закурила. А я, поглядывая на нее, думал, стоит ли ей сообщать другую часть скверных новостей, из-за которых господин Торопов просил меня приехать сюда. Если я скажу, что Лаберт, разочаровавшись в эффективности людей Лешего, обратился к профессиональным киллерам и за мою голову уже выплачен аванс, то Ковалевскую это взволнует еще больше. А если не скажу, то… С моей стороны это будет нехорошо, ведь Ольге придется находиться рядом с человеком, на которого объявлена охота. Сама она при этом подвергнется серьезному риску, не зная всей правды. Я решил не скрывать ничего. Пусть осознает, насколько велика опасность для нее встречаться в эти дни с графом Елецким. И, памятуя произошедшее с Айлин, ей самой не помешала бы осторожность.

- Значит, по-твоему, туфли на сегодня отменяются? – спросила она, глядя на сизую струйку дыма. – И на сегодня, и на все ближайшие дни. Обидно, сколько мы уже с этим тянем.

- Оль, не сердись, - я заметил, как она надула губы.

- Я не сержусь. Я все понимаю, Саш. Думаешь, мне мой каприз дороже, чем твоя безопасность? И, если честно, мы оба понимаем, что туфли – это лишь повод провести вечер вместе. Любую обувь и одежду можно заказать с доставкой на дом, - она выбросила сигарету, не скурив половины.

- Раз ты такая понятливая, иди ко мне, - я ее привлек, перетаскивая на свое кресло. – Да, ты права, мы оба все понимаем. И это повод. Но разве я сказал, что все отменяется? Просто нам потребуется чуть больше осторожности. Наемные убийцы не ходят за жертвой хвостом, они обычно поджидают в месте, где жертва должна появится. В моем случае это возле дома или возле школы. Или там, где они наверняка знают, что появлюсь. Шансов, что они знают о нашем предстоящем свидании почти ноль, важно только позаботиться, чтобы за мной не было хвоста – я это смогу сделать. И еще важный момент: я – не жертва. Я умею распознавать опасность. Полагаю, скоро в этом мире число наемных убийц станет меньше.

- Какой ты всезнающий, отважный, могучий граф Елецкий, - княгиня поцеловала меня в краешек губ и тихонько рассмеялась. – Только сильно не зазнавайся. Предлагаю… - она ненадолго задумалась. – Предлагаю встретиться в шесть часов вечера в вестибюле башни Золотой Шпиль. Ты же знаешь, в нее впускают только по дворянским жетонам и случайных людей там быть не должно. А добираться к демидовской башне лучше на виманах – чтобы не было хвоста.

- Какая ты всепонимающая, умная, хитрая, - передразнил я ее. – И ты совершенно права – отличное место, где можно чувствовать себя уверено. Слышал там есть хорошие магазины и великолепный ресторан с видом на Багряный Дворец. Давай там. Этот план мне нравится.

О том, что в соседней башне под названием Хрустальная Игла, тоже принадлежащей Демидову, располагается отличный отель, я не стал ее извещать. Ведь в моих коварных планах затянуть туда госпожу Ковалевскую и исправить все прежние упущения.

Ольга, повернула рычажок управления тягой, и «Олимп» поехал по Прокатной, неторопливо набирая ход.

Дома я оказался как раз к обеду. Антон Максимович, встретив меня у дверей, сообщил, что ящик рабочие графа Голицына забрали и приезжали специалисты кампании «Сила Мастеров». Они еще раз что-то измерили, обещали начать ремонт с завтрашнего дня. После этих слов мои мысли о моем тайнике и пропавших реликвиях снова обрели мучительную остроту.

- Ваше сиятельство, я тут все думаю… - остановил меня дворецкий, когда я уже направился к лестнице. – Так же не может быть, что бы прямо пропало ваше «этакое»? - слово он запомнил и уже второй раз вставлял в разговор я явным удовольствием. – Матушку не спрашивали? Она заходила как раз, когда я там порядок наводил. А потом, когда я спустился ненадолго вниз, просматривала книги в стопке, что-то отложила, одну или две забрала с собой. Еще сказала, чтоб я проверил карманы ваших уцелевших вещей и все, что найду, сложил отдельно.

- Матушка… Она у себя? – поднявшись на несколько ступней, оглянулся.

- Нет, снова уехала. В этот раз без охраны. Отказалась, несмотря на ваши наставления. Даже рассердилась, когда Денис попытался настаивать, - сообщил дворецкий.

- Когда вернется, не сказала? – спросил я. Впрочем, какая разница, когда она вернется. Ясно же, что она поехала к Майклу. Только почему так рано? Время всего лишь обеденное.

Антон Максимович ответил что-то невнятное, но я его уже не слушал, поднимаясь к себе и чувствуя, как в душе закипает злость на чертова бритиша и даже на маму. Папку с надписью печатными буквами «Michael Milton» я бросил на стол. Подошел к окну, открыв одну створку и отодвинув штору. Постоял минуту, провожая взглядом проехавший мимо эрмимобиль. Ехал он подозрительно медленно, навевая мысли о возможной слежке за нашим домом. Когда эрмик скрылся за поворотом, я вернулся к столу, открыл папку и просмотрел собранные Скуратовым материалы. Нового здесь добавилось мало. Практически все тоже самое, что было в первой, сгоревшей. Лишь появились указания на две статьи Милтона о древних виманах в каком-то английском научно-популярном журнале, небольшой список его друзей по римскому университету и еще две фотографии. Обе меня заинтересовали. На первой был Майкл в обнимку с красивой блондинкой.

Глава 2. Быть в потоке

Это просто жесть! Конечно, Родерик не Елецкий, о все равно пиз*ец какая крутая жесть!

«И вообще, почему я должна сравнивать Родерика с Елецким? Елецкий даже летать не умеет, а Родерик – мой парень. Здесь вообще нечего даже сравнивать!» - решила Талия Евклидовна и томно приоткрыла глаза. Ее парень сейчас зависал в полуметре над ней, можно даже было протянуть руку и за член.

- Тебе понравилось, моя прелесть? – осведомился серый маг, не спеша облачить свое тело в призрачные одежды.

- Помолчи, сволочь, - попросила его баронесса и раздвинув ножки чуть шире, шевельнула в себе фарфоровый фаллос. Вздохнула и начала намеренно неторопливо извлекать эту прекрасную, ребристую твердь.

- Аид дери! - она застонала от новой волны ощущений.

- Моя хорошая, тебе помочь? – осведомился Родерик, опустившись ниже и положив ладонь на теплый, вздрагивающий живот баронессы.

- Все, хватит! А то я свихнусь! – Талия достала фарфоровую штучку, бросила ее рядом и прикрылась пледом. – Ты мне теперь должен, - сказала она, поглядывая на призрака. – Я сделала все, как ты хотел.

- Чем обязан, ваша милость? Ты же знаешь, Родерик на все готов. Любой каприз. Но только разумный, - призрак опустился и лег рядом с ней.

Почти как живой человек. Даже показалось, будто подушка слегка примялась под его несуществующим весом.

- Должен отвести меня сегодня в свою квартиру. Родерик, я не хочу ждать до субботы! – она резко приподнялась, взяла в руку керамический фаллос и пригрозила: - А то я тебе эту штуку в жопу засуну. Хочешь?

- Не хочу, - честно признал он. - Понимаешь, моя сладкая прелесть, моя квартира – дело рискованное. Я же объяснял: мы можем нарваться на Софью. Уж если так неймется и не можешь подождать до выходных, то надо туда не позже чем до пяти вечера, - Родерик покосился на орудие в руках его возлюбленной – его он не боялся, но сама угроза призрака весьма развеселила. – До пяти она чаще всего на работе. Но не всегда. Здесь уж как повезет. Давай тогда завтра. Сегодня поздновато.

- Бл*дь, Родерик, не надо пугать меня Софкой! Я спущу на нее Гарольда. В общем, я одеваюсь и вызываю виману, - баронесса накрыла призрака покрывалом и проворно встала. – Где мои трусики?! – она подняла с пола халат и бюстгальтер, бросила их на кресло. – Родерик! Где трусики?! Ты ими игрался!

- Сладкая, глянь под кроватью. Кажется, туда отлетели, - просочившись через покрывало, призрак поднялся повыше, с вожделением наблюдая за Талией Евклидовной и думая, до чего у нее сочное тело. Нет никакого сравнения с Софкой. К тому же та постоянно чем-то недовольна, а баронесса… Если она даже недовольна, то это так трогательно, так весело!

Когда госпожа Евстафьева стала на четвереньки, в попытке обнаружить под кроватью свои трусики, так Родерика и вовсе пробрал восторг и невероятное возбуждение. Боги! Какой восхитительный вид! Первой мыслью было схватить керамический фаллос и спикировать с ним так, чтобы этот волшебный прибор встрял поглубже между ее ножек. Но фаллос был пока тяжеловат для бесплотных рук. Поднять то, он бы его поднял, но не смог бы с нужной ловкостью управиться. Поэтому серый маг использовал другой хорошо зарекомендовавший себя прием: подлетел и воткнул два призрачных пальца в мокрую киску Талии Евклидовны. Воткнул резко и глубоко, позаботившись об их максимально возможном уплотнении.

От неожиданности баронесса дернулась всем телом, ударилась затылком о низ кровати и разразилась матами.

- Сейчас все исправим, моя прелесть! – заверил призрак. Одежда на нем вмиг растворилась и теперь он уже вошел как настоящий мужчина.

Возмущения баронессы быстро стихли. Она засопела, подергивая ягодицами от его нежных, приятных проникновений. Это было совершенно особое чувство! Впервые испытав его, Талия назвала это «волшебная еб*я». Чувство, когда чего-то очень не хватает: не хватает грубости и твердости, не хватает силы ощущений, но взамен есть что-то этакое, неуловимое, жутко дразнящее. И оно разрастается, так захватывает тебя, что по коже мороз и перед глазами ослепительные вспышки бесконечного удовольствия.

Вот и сейчас Талия мучительно застонала, упираясь лбом в пол, сунула руку себе между ножек. Завиляла бедрами, потирая свою набухшую вишенку.

«Как же права баронесса! В самом деле волшебная еб*я!» - признал Родерик, быстро восходя к самому пику. Его пробрало неистово, словно по телу пошло высоковольтное электричество, но это электричество доставляло не боль сведенных мышц, а невероятную сладость во всем энергетическом теле. И кто сказал, что после смерти нельзя получать удовольствия? Дураки! Они просто не умеют его получать!

- Сука, ты изнасиловал меня! – сообщила Талия, выбравшись из-под кровати.

Трусиков она не нашла и направилась к шифоньеру, чтобы взять новые из огромной коробки с нательным бельем с надписью «Королева Ночи». Она выбрала именно этот комплект из-за названия песни, которая стала ее любимой после прекрасной феерии случившейся в ночь ведьм. И с Елецким она в ту ночь почти помирилась, и в нее влюбилось десяток парней, один даже на колени падал, правда он был пьяным. Вообще ночь была прекрасна, что от воспоминаний до сих пор кружится голова.

- Что молчишь? – возмутилась госпожа Евстафьева, надевая черные кружевные трусики. – Я сказала: ты изнасиловал меня! – повторила она, поглядывая на Родерика.

- Ну, вообще-то да, - согласился он.

- Значит, ты мне теперь должен. Сейчас же полетим к тебе в гости! Ты скажешь своей Софке заветные слова, - Талия принялась одеваться.

Родерик молчал.

- Скажешь? – настояла Талия Евклидовна. – Ну-ка повтори их сейчас.

- Пошла отсюда нах*й, старая обезьяна, - произнес призрак, очень сомневаясь, что эти слова София воспримет так, как того желала Талия Евклидовна. К тому же София не была старой, ей еще не исполнилось двадцати семи, и была хороша собой.

Глава 3. Нужны доказательства

После того как Ольга постучала второй раз, послышались шаги, щелкнул замок, и дверь открылась.

- Здравствуйте, Елена Викторовна! Извиняюсь, что приходится общаться в такой неприятной ситуации, но нам нужно поговорить, - сказала княгиня, при это преграждая мне путь рукой.

- Да, ваше сиятельство. Здравствуйте, - покрасневшими глазами, мама с недоумением оглядела Ольгу, сердито и коротко глянула на меня. – Проходите.

- Саша, неси свою папку, что от Скуратова! – распорядилась Ковалевская.

Ее командный голос вызвал во мне улыбку: юная княгиня решила взять ситуацию в свои руки и поуправлять мной, Астерием. Что ж, не имею возражений - забота Оли мила и приятна. Я не торопился, понимая, что в глазах мамы я пока остаюсь врагом – уж ее взгляд сказал о многом, а дипломатия госпожи Ковалевской сейчас очень кстати. Мама безоговорочно уважает Ольгу и всю ее семью, а значит прислушается к ее словам. Пусть даже графиня не примет эти слова сразу, но главное, что разговор начался. Есть только один заметный минус – маме может не понравиться, что я посвятил в ее отношения с Майклом постороннего человека. Открыв папку, я потратил еще несколько минут, пересматривая сведения, собранные Скуратовым, и давая время Ольге пообщаться с мамой без меня. Неожиданно взгляд натолкнулся на обрезанный листок. Он был приколот скрепкой к другому с обратной стороны, поэтому я не заметил его раньше. И вот здесь я обнаружил довольно неожиданную информацию: оказывается Майкл Милтон пять дней назад подал прошение на получение подданства Российской Империи. С чего бы это? Странно.

Сложив все листки в папку, взял ее и направился в покои графини.

Когда я вошел, мама с Ольгой сидели на диване возле окна. Я услышал лишь обрывок фразы, сказанной графиней:

- …каждый раз, как только он слышит его имя! – увидев меня, Елена Викторовна бросила сердитый взгляд и сказала. – Ну-ка давай это сюда! Как ты вообще смел нанимать Федора Тимофеевича для этой грязной слежки?!

- Мама, не было никакой слежки. Уж поверь, за тобой точно никто не следил. Что касается Майкла Милтона, я просил лишь установить кто он, с кем связан и какую угрозу может представлять для тебя и меня, - я придвинул журнальный столик и сел напротив на стул. – Мам, вот послушай меня сейчас очень внимательно. Наберись терпения, - я помахал папкой, пока не спеша ее передавать. – Ты прекрасно знаешь, что на меня совершались покушения. Знаешь, что причина - в работах отца над тайной древних виман. Так вот, за всем этим стоят интересы Британской Короны. Уже говорил, да? Далее… Ольга уже сказала тебе, что Скуратова убили?

Мама отрицательно качнула головой, в ее глазах появилась настороженность и даже испуг.

- Федора Тимофеевича убили вчера, когда он шел на встречу, чтобы получить документы по деятельности британца по имени Джеймс Лаберт. Связь этого Лаберта с людьми, покушавшимися на меня, самая прямая. Я уже говорил тебе о банде «Стальные Волки» из Резников. Никто иной как Лаберт содержал их клуб. Далее, - я открыл папку, достал листок с перечислением основных интересов Майкла Милтона, - вот здесь имеются доказательства, что главным интересом господина Милтона являются арийские и доарийские виманы. Мам, как ты думаешь, твоя встреча с этим Майклом случайна? Особенно в свете нездоровых интересов некоторых британцев к нашей семье?

- Саша, я знаю, что Майкл интересуется древними виманами. Он даже спрашивал меня о работах Петра Александровича. Дай это сюда, - она забрала папку из моих рук и начала листать ее содержимое. – И с тобой Майкл хотел познакомиться именно по этой причине. Для этого он приходил сегодня к нам. И как ты его встретил?! Боги! Охотница Небесная, вразуми его! – уронив какой-то листок на колени, графиня закрыла лицо руками и заплакала, снова переживая происшествие на лестнице.

- Мама, пожалуйста, успокойся, - я пересел на диван и обнял ее.

К счастью, графиня не сопротивлялась. Даже как-то обмякла. Я взял ее руку, слегка помял в своих ладонях и пустил «Капли Дождя» - ей это всегда помогало.

- Елена Викторовна, Саша был на эмоциях. Пожалуйста, поймите его, - Ольга взяла ее вторую руку, сжала между своих ладоней. – Незадолго перед случившимся здесь, я привезла Сашу из агентства Скуратова. Конечно, его потрясла весть об убийстве Федора Тимофеевича. Я знаю, что Саша все это время думал о вашей безопасности, и его не без оснований беспокоила личность Майкла.

- Ладно вам. Не надо меня уговаривать. Принеси мне платок, там, - графиня указала на трельяж.

Когда я вернулся, она с трагическим видом губы рассматривала фото, где Майкл стоял в обнимку с красивой блондинкой. Я примерно представил, какая буря сейчас завертелась в душе Елены Викторовны и сказал:

- Это его сестра, - хотелось даже добавить: «К сожалению», но удержался.

- Саша, какие вообще есть доказательства, что Майкл хоть как-то связан с теми людьми? С покушавшимися на тебя или, как ты говоришь, с некоторыми британцами? – графиня уронила фото в папку. – С чего ты вообще взял, что он опасен? Почему ты думаешь, что Майкл хоть в чем-то виноват?! Просто безумие какое-то! Я не понимаю вообще почему ты такой злой на него с первого дня! Если Майкл тоже интересуется древними виманами, то это не повод обвинять его во всех возможных грехах!

- Мам, у меня нет прямых доказательств. Федор Тимофеевич вынужден был временно оставить расследование по Милтону и переключиться на Джеймса Лаберта - тот представляет более очевидную угрозу, - сказал я и между тем подумал: «А что, если мама права? Что если Милтон на самом деле просто интересуется той же темой, которая захватила прежде отца и теперь меня? Ведь Майкл мог на волне этого интереса, не имея недобрых мыслей познакомиться с графиней и потом… Потом у них могли сложиться вполне сердечные отношения. Черт! А это вполне возможно. Уж не переиграл ли я в излишнюю подозрительность?». От этих мыслей мне стало неуютно. Я сказал: - Мам, ты пойми правильно, подозрения относительно Майкла очень серьезны. Речь о безопасности нашей семьи и наших жизнях. Мы не может так легкомысленно относиться к странным проявлениям интереса к нам со стороны таких людей как Майкл. Я не просто так настойчиво просил не встречаться с ним. Когда ты уходила, меня мучило беспокойство: все ли с тобой в порядке? Вернешься ли ты со встречи или кто-то пришлет мне на эйхос сообщение, мол, твоя мать теперь у нас? Не без снований, мам! – повторил я. - Так было с Талией. И Айлин погибла при похожих обстоятельствах.

Глава 4. Личные принципы

Зная, что Елецкий обычно не отвечает долго, Талия бросила эйхос на столе и пошла в ванную. Повернувшись на пороге к Родерику, строго сказала:

- Не вздумай залететь за мной и подглядывать!

- О, прекраснейшая, да как же я смею! – рассмеялся он, сделал в воздухе замысловатый кувырок и решил в этот раз не дразнить баронессу.

Госпожа Евстафьева не появлялась долго. Слушая плеск воды в ванной, призрак погрузился в приятные мечты. Если в самом деле граф Елецкий поможет ему, то… Трудно вообразить, что будет тогда! Ведь он, Родерик, сможет остаться здесь, в этом мире на тонком плане навсегда! Навечно! С каждым годом он будет получать новые знания и новый опыт и когда-то он станет самым сильным магом этого и других миров! А потом, наверное, превзойдет богов! Для него не будет понятия «смерть»! Он станет неуловимым и всемогущим! А если ему надоест быть бесплотным, захочется вкусить земных радостей, ну и, может, капельку бед, то он может вселиться в какое-нибудь тело. Как это сделать, Родерик уже примерно представлял, но нужно было кое-что додумать. Одно только огорчало, что с годами его возлюбленная баронесса начнет стареть. Конечно, он мог найти себе другую подругу, но Родерик не хотел расставаться с Талией. Ему даже казалось, что он не против разделить с ней вечность.

Наконец дверь в ванную открылась. Явилась Талия Евклидовна с мокрой головой и поспешила к эйхосу, оставленному на столе – тот уже давно мигал оранжевым огоньком, сигнализируя о свежем сообщении. Оно было от Елецкого:

«Дорогая, у меня сейчас серьезные проблемы: конфликт с мамой. Если твой вопрос можно отложить, то давай…» - после недолгой паузы снова его голос: - «Давай в субботу или в воскресенье. Если тебе нужно срочно, то приезжай не раньше, чем часа через два».

- Так, отлично! Пиз*ец как отлично! Елецкий оказался не таким уж мудаком, - пересказала баронесса Родерику свое понимание сообщения от графа. – До субботы мы ждать не будем, а отправимся к нему через два часа. Вызовем виману. Самую крутую, - решила она, подумав, что ее визит на вимане, скажем «Гермесе» компании «Серебряная стрела», наверняка потрясет Елецкого. А потом ее фантазия пошла дальше и превратилась в жесть какую крутую идею, которую Талия захотела немедленно воплотить.

- Родерик! – воскликнула она так, что призрак подскочил до самого потолка. – Сколько у нас там денег?!

- Знать не могу, моя прелесть. Ты же так прекрасна в своей расточительности: колье с бриллиантами, серьги с изумрудами, тысячу рублей чаевых за вчерашний ужин… Но еще примерно… - призрак на миг задумался. - Точно было три нераспечатанных пачки пятисоток, две разорванных по пятьсот и сто. А что случилось? Нужно еще принести?

- Нет. Этого пока хватит. Мы купим виману. Купим жесть какую крутую виману! И наймем своего пилота, - она вспомнила забавного мужичка – Егора из службы воздушного извоза «Филин», который ее подвозил в сады Гекаты и никак не хотел сажать летающую машину в нужном месте. Номер его эйхоса был, и от хорошего заработка тот мужичок точно не откажется.Оставалось, наговорить ему сообщение. Пусть немедленно летит за ней. Из гостиницы сразу в салон летающего транспорта и потом к Елецкому.

***

Ковалевская ждала ответа на свой очень тяжелый вопрос.

Я вспомнил Светлану, именно тот момент, когда мы сидели в ее «Электре» и слезы текли по щекам виконтессы. Да, Ленская умеет играть, но тогда ее слезы были самые настоящие и слова были настоящие, впрочем, как и мои. Но слезы здесь имеют мало значения. Сколько их будет еще в жизни Ленской или той же Ольги Борисовны! Наверняка немало. Если отстраниться от ситуации, взглянуть на все происходящее с высоты множества прожитых жизней и множества смертей, то передо мной вечная человеческая игра: кто кого больше любит; кто важнее; кто сильнее или кто богаче; кто для кого больше сделал или кто кого сильнее обидел – все это с небесных высот кажется совсем неважным, мелким и недостойным внимания. Но я пришел в эту игру по своей воле и буду играть, окунувшись в нее с головой, переживая все так, как пережил бы настоящий Саша Елецкий и даже чуть острее. Вот только кроме переживаний у меня имеются мои личные жизненные принципы. Сейчас Ольга хочет, чтобы я доказал свое отношение к ней ценой расставания с человеком, который появился внезапно как вспышка и стал очень близок. Нехороший поворот. Я не рассчитывал на такой еще несколько минут назад.

- Ты можешь сейчас взят эйхос и сказать, что для тебя важнее я, и ты не можешь встречаться с ней, потому что очень дорожишь отношениями со мной, - говоря это, Ковалевская повернулась к окну и выпустила струйку дыма.

- Оль, у меня есть жизненные принципы, и я ими очень дорожу. Один из них: я не предаю людей, которые доверились мне, - сказал я, вдохнув табачный дым и чувствуя сожаление, что приходится это пояснять Ковалевской. - Света доверилась мне, и я ее не предам.

- Все ясно. Честно говоря, я и не ждала другого ответа, - княгиня выбросила наполовину сгоревшую сигарету и подошла к своей сумочке. – Хочешь поделюсь тем, что не хотела говорить?

- Да, конечно. Я любопытен, особенно до твоих секретов, - я натянул улыбку на лицо, хотя она вышла, наверное, предельно кислой.

- Я думала, что могла бы стать графиней. Вот ты сказал о статусе, а для меня он не так важен. Да, я могу задирать нос и быть высокомерной, но в то же время я умею жертвовать, - она достала свой эйхос и проверила сообщения.

- Оль, я тоже могу жертвовать. Такими вещами, как деньги, комфорт, положение в обществе и всякие блага – легко. Но есть кое-что такое, чем жертвовать нельзя, иначе перестаешь быть собой, - я тоже выбросил сигарету – она будто потеряла вкус.

- Сейчас ты снова о принципах, да? – Ковалевская подошла вплотную, заглядывая мне в глаза.

Глава 5. Проницательный Родерик

Смотря глазами призрака на происходящее в эрмимобиле, я несколько мгновений был в замешательстве. Что происходит? Второй мужчина на месте извозчика – тоже князь Ковалевский? Нет, такого не может быть! Специфическое зрение призрака и особенности ментального восприятия ввели меня в заблуждение: конечно, ни один, ни другой из этих людей не имели никакого отношения к отцу Ольги. Да, черты лица очень похожи, особо похожи прически: светло-русые волосы, зачесанные назад. Но как только зрение призрака сфокусировалось, я понял, что передо мной незнакомые люди. У того, что сидел справа розовой рваной линией выделялся шрам, идущий по шее вниз. И глаза этого субъекта блестели хищным холодом.

Эрмимобиль приближался, до меня осталось не более 10 метров. Я заметил, как рука одного из мужчин, того самого, принятого сначала за князя, потянулась к пистолету. Я решил выждать еще несколько мгновений, пока не раскрывать «Лепестки Виолы» и не подавать вида, что намерения опасного дуэта мне ясны. Вдруг эрмимобиль резко ускорился. Рванул с места, помчался вперед. Я успел развернуть щит в тот самый момент, когда эрмик поравнялся со мной. В открытом окне мелькнул ствол пистолета, но выстрелов не прозвучало. До моего слуха донеслись испуганные крики одного из светловолосых. Конечно, дело было в Родерике. Призрак стал видимым, появился прямо из лобового стекла напротив места извозчика. Эрмимобиль дико пронесся мимо меня до угла нашего дома и врезался в другой эрмик – тот прибыл по моему вызову и стоял минут десять на парковочной площадке.

Двое охранников тут же выбежали на улицу. Денис обнажил свой увесистый остробой «Малюта 12», изготовился к стрельбе. Я же, не убирая щита, бросился к эрмимобилю, но добежать не успел: машина, пуская клубы пара из разбитого турбинного отсека, резко сдала назад. Я едва успел отпрыгнуть, чудом не попав под колеса. Тут же эрмик рванул в сторону Никольской. Убрав «Лепестки Виолы», я успел дважды накрыть его широкой кинетикой. Первый удар сорвал крышу над салоном. Второй, увы, был менее точен: вырвал кусок обшивки справа и снес часть декоративной изгороди перед домом Стародворцевых. Не сбавляя хода, не потеряв управления, машина киллеров неслась к Никольской, и надежда захватить хотя бы одного из наемников живым таяла. Зря я применил кинетику. Честно говоря, ударил сгоряча. Разумнее было накрыть их «Веил Литуам Лакши» - Волной Холодного Покоя, заодно проверить как работает мой новый магический шаблон.

Подбежав к дожидавшемуся нас с княгиней эрмимобилю, я плюхнулся на сидение и крикнул извозчику:

- Гони! Быстро за ними!

- Сволочи! Они, наверное, смяли мне зад, - завозмущался пожилой мужичок в форменной кепке извоза, явно собираясь вылезти из кабины и проверить величину ущерба.

Я подавил желание дать ему в морду, схватил за край куртки и резко вернул на сидение.

- Немедленно за ними! – рявкнул я так, что он тут же побледнел и дрожащей рукой потянул рычаг.

Эрмимобиль запыхтел и очень медленно выехал с парковки.

- Стоять! – снова рявкнул я, понимая, что с этим идиотом преследовать старый, но шустрый эрмик киллеров нет смысла.

Открыв дверь, уже без спешки я вылез из кабины. На улице возле нашего дома собрались почти все: трое охранников, Антон Максимович и Ксения. Рядом с ней, подбоченившись и сияя от восторга, стояла баронесса Евстафьева, над ней воздушным шариком покачивался Родерик, к счастью невидимый. Ковалевская, взволнованная, быстрым шагом направлялась ко мне. И мама выбежала на порог вместе с Надеждой Дмитриевной.

- Это те, о которых предупреждал сыщик? – спросила Ольга, подходя.

- Скорее всего, да. Двое, похожи друг на друга. Наверное, братья – братья Гришко, - сказал я. – И знаешь, что меня едва не сбило с толка? Они оба очень похоже на твоего отца, чуть моложе и есть, конечно, отличия, особенно в глазах. Но в суматохе не разберешь. Я поначалу удивился, мол, откуда здесь твой отец, да еще на такой старой, неухоженной машине.

- Чудеса. К счастью, для тебя добрые. Для нас добрые, - добавила она и понизив голос спросила: - Твоя подруга-баронесса не могла навести их?

- Нет. Если и могла, то не намеренно, - ответил я, поворачиваясь подошедшей маме.

- Саша! Эти, что тут проехали, тебя поджидали? – графиня взволнованно оглядела меня и перевела взгляд на эрмимобиль службы извоза - задняя часть его оказалась смята.

- Наверное, да, мам. Поэтому я вынужден страдать подозрительностью едва ли не ко всем. Это одна из причин, почему я так настроен к твоему Майклу, - я покосился на подлетевшего призрака.

Родерик явно был доволен произошедшим, его ментальное тело светилось ярче и едва ли не кричало: «Ну как я их?!».

- Спасибо, Родерик, - беззвучно поблагодарил я, в то же время думая, что если бы не вмешательство призрака, то могло бы выйти еще интереснее: прикрываясь магическим щитом, я мог притвориться раненым и, имея в запасе чуть больше времени, зажечь в их машине «Огненный Лотос». Им бы пришлось выскочить из эрмика. Тогда бы шансов захватить хотя бы одного из братьев Гришко было бы больше. Но развитие подобных событий прогнозировать невозможно. Поэтому все произошедшее следует признать вполне благоприятным для меня исходом.

- Вот как теперь я могу тебя отпускать из дома! – возмутилась мама. – Вдруг они снова тебя выследят там, где бы будешь ходить с Олей?!

- Мам, ты забыла? Меня хранит сама Артемида и все всегда для меня заканчивается всегда хорошо, - напомнил я, понимая, что эти слова, которые я для графини произносил часто, все меньше успокаивают ее. – Оль, не будем терять время. Воспользуемся предложением баронессы? – обратился я к Ковалевской, - чтобы поскорее уйти от неуместной сейчас материнской заботы.

- Да, идемте! Прокатим с ветерком! В любой конец города! Идемте! – Талия Евклидовна махнула рукой, приглашая следовать за собой.

Глава 6. Золотые Небеса

- Понимаете ли, ваше сиятельство, Талия сбежала из дома и у нее при себе не было ни копейки денег. В мою квартиру мы не могли попасть по некоторым причинам – там проживает моя бывшая девушка. Вот и пришлось чуть-чуть сжульничать, - неохотно признал серый маг. - Осуждаете?

- Сжульничать чуть-чуть – это на стоимость роскошной виманы, плюс еще этакий приличный запас? – уточнил я. – Родерик, а каковы будут масштабы, если вы сжульничаете не чуть-чуть? Ну, так, по-серьезному? Хотя какая разница насколько вы там «сжульничали». Если запустить руку в чужой карман, то не имеет значения сколько ты оттуда вытащишь: одну монетку или все содержимое.

- Эх, ваше сиятельство, все-таки осуждаете, - беззвучно и тяжко произнес Родерик.

- Мягко говоря, не одобряю, - я подумал, что в одной или даже не одной далекой жизни, когда дела мои шли скверно, я тоже промышлял воровством и грабежом. Мне безумно стыдно за те жизни и содеянное в них. Было это задолго до того, как я обрел имя «Астерий», задолго до Троянской войны. Да и потом были на мне и другие грехи – убийства за деньги и просто так, по чьей-то слезной просьбе, правда тогда у меня уже появились более здравые принципы – я убивал только негодяев. Каждая душа должна пройти через эту грязь, сомнения и осмысление человеческого пути, сама оценить тяжесть своих деяний и найти путь к очищению. Я не имею право осуждать ни Родерика, ни Талию, но я, мягко говоря, не одобряю. - Дело ваше, но это может привести госпожу Евстафьеву к печальным последствиям, - продолжил я. - Банк в состоянии нанять хороших сыщиков и магов, и они раскопают как вы это делаете. Допустим, я уже понимаю как, - я догадывался, что ему из тонкого плана не составляет труда проникнуть в любое место, где есть какие-то ценности и вынести столько, насколько он смог развить силу и плотность астрального тела. - Тебе, Родерик, ничего не будет, потому как для них ты практически не существуешь и почти недостижим, а баронесса может очень пострадать. Пойми, я переживаю за нее. И поскольку я считаю ее своей подругой, я не хочу, чтобы ваш союз привел к печальным последствиям для самой Талии. Скажу прямо: именно это сдерживает меня от того, чтобы передать нужную тебе хитрость с потоком. Если ты уйдешь, то баронесса очень расстроится, но эта печаль не будет долгой, оставшись без денег и твоей поддержки, ей придется стать тем, кем она прежде была – просто непоседливой, взбалмошной девушкой и вернуться к отцу.

- Она не вернется к отцу. Астерий, разве ты ее знаешь хуже, чем я? Если не станет меня, Талия будет искать любые другие способы, чтобы жить не стесненной несвободами барона. И эти способы могут оказаться еще более скверными, чем воровство. Заметь, уважаемый Астерий: ворую я – больше несуществующий для этого мира человек, вернее мертвец. То есть этот человеческий грех на мне, но я-то уже не человек. Думаю, что, допустив мое исчезновение, отдав меня вселенскому потоку, ты сделаешь Талии скорее хуже, чем лучше. Прошу, подумай хорошо, Астерий. Подумай, ведь мы можем заключить хорошую сделку: я возьму на себя какие-то, необходимые на твой взгляд, обязательства? Допустим, обязуюсь больше не красть деньги в банке, - предложил Родерик.

Мысли серого мага, о том, что за его исчезновением, Талия вряд ли вернется домой и ее поведение станет лишь хуже, посещали меня прежде несколько раз. Признаться, здесь невозможно просчитать, что лучше, в что хуже. И я не бог, чтобы пытаться управлять чужими судьбами, но, если я могу сделать судьбу одного человека в обозримой перспективе чуть лучше, я постараюсь это сделать. На данный момент мне представлялось, что серый маг скорее прав в прогнозе будущих действий баронессы. В случае, если Талия останется одна, она будет делать все, чтобы жить вольготно и подальше от родного дома, который начала считать тюрьмой. Без Родерика она рискует оказаться в куда более скверных компаниях, чем серый маг и астральный волк, которого баронессе научилась вызывать. Даже один этот астральный зверь под руководством Талии может наделать много бед.

- Хорошо, Родерик, - сказал я. – Некоторые твои соображения я вполне разделяю. Давай заключим сделку. Ни твои артефакты, ни тем более деньги мне не нужны. Я дам тебе технику уклонения от потока, ты взамен пообещаешь, что будешь стараться удерживать Талию от опасных поступков, тем более преступлений. Особо ограничь ее в астральных играх с твоим кольцом. Ты должен не хуже меня понимать, насколько это опасно. А также ты должен нажать на нее, чтобы она не реже, чем раз в два дня посылала сообщение отцу и сообщала о состоянии своих дел, хотя бы ту часть, что она может сказать и которая успокоит барона.

- Мне дать обещание через клятву Дубницкого? – спросил серый маг.

- Нет. Просто пообещай. И подумай о том, что тебе, возможно, придется обратиться ко мне еще ни один раз, - заметил я, понимая, что даже если я дам ему навык уклонения, у серого мага потом может появиться еще много вопросов. - Постарайся не разочаровать меня: позаботься о моей подруге, которая теперь и твоя. За это я отплачу тебе в будущем еще большей пользой. Хотя ты сам понимаешь: возможность уклониться от потока перерождений для мага самый желанный подарок. Тем более для мага, достаточно хорошо освоившегося на тонком плане.

- Очень польщен, Астерий! Польщен, что ты готов оказать мне такое доверие. Теперь я еще глубже осознаю, что ты не только великий маг, но и человек с большой душой. Увы, я мелок перед тобой. Мелок в своих слишком низких желаниях, но я постараюсь не обмануть твое доверие. Обещаю, насколько смогу, я постараюсь сдерживать Талию от дурных устремлений. Буду сдерживать в ее астральном баловстве. Обещаю, буду настаивать, чтобы она не забывала об отце и не реже, чем в два дня сообщала ему о состоянии своих дел, - заверил Родерик. – Обещаю, что я приложу усилия, чтобы не разочаровать тебя и сделать так, чтобы Талии со мной было достаточно безопасно. Насколько это возможно при ее несдержанном характере.

- Уж постарайся, - сказал я, принимая его обещания и понимая, что такое решение вопроса Родерика лучшее, из возможных. Даже если какой-то хитростью удалось бы вернуть баронессу домой, вряд ли она усидит под надзором Евклида Ивановича долго. Она вкусила свободу, приправленную дурными деньгами и теперь ее очень трудно остановить, пока со временем она сама не поймет в чем истинные ценности этого мира или не набьет болезненных шишек из-за неумных поступков. – Теперь слушай меня еще внимательнее, - беззвучно обратился я к Родерику и начал рассказывать хитрости удержания энергетических тел вне влияния потока перерождения. Я акцентировал внимание мага на ощущениях и мыслях, которые рождает в нем поток перерождений. Вместе мы выявили наиболее уязвимые точки в его ментальном теле, и я подсказал как снизить их значимость и в перспективе вообще отвязать от потока перерождений. В заключении дал ему ментальное упражнение, которым пользовался сам.

Глава 7. На Облаках

Про этот мост, соединяющий Золотой Шпиль и Хрустальную Иглу, ходила мрачная легенда, будто при строительстве обвалился главный пролет вместе с монтажниками и случилось много человеческих жертв, в том числе среди пассажиров, проезжавших внизу эрмимобилей. Но в этой легенде нет правды – так утверждал мой отец. На самом деле мост строили роботы и проезд внизу на время монтажа основных конструкций был закрыт. Да, там срывалась часть конструкции, но никто не пострадал, если не считать поломки нескольких механизмов. Тем не менее темная легенда закрепилась за этим местом и многие его побаивались, предпочитали пользоваться нижним переходом между башнями. Возможно поэтому на мосту с сегодня было немноголюдно. В отсутствии суеты, выглядело это место еще более величественно.

Когда стоишь на центральном пролете между двумя Демидовскими башнями видна почти вся Москва: ночью и справа, и слева мириады огней, застывших и подвижных, ярких, разноцветных. Справа и слева ночную темноту рассекают мерцающие туэрлиновым светом башни, а над головой россыпи бесконечных звезд. Дух захватывает от такого вида, и кажется, что сам медленно плывешь в этом ночном великолепии. Только ажурные конструкции самого моста возвращают тебя к реальности. Они почти не закрывают обзор и устроены так, что сам мост кажется парящим в воздухе.

- Я хочу признаться, - тихо сказала Ковалевская, в то время как я стоял позади, обняв ее.

- Признавайся. С нетерпением жду, - я прижал княгиню к себе.

Она молчала, глядя на поднимавшуюся с посадочной площадки виману.

- Признавайся, Оль, - настоял я. – Давай обойдемся сегодня без секретов.

Она, испытывая мое терпение, помолчала еще минутку, потом сказала:

- Я боюсь высоты.

Я почувствовал, как вздрогнула ее грудь, наверное, сдерживая смех.

- Ваше сиятельство! – я повернул ее к себе.

- А ты что думал от меня услышать? – ее глаза в свете луны сверкали серебром, и мне кажется были счастливы.

Теперь настала моя очередь помучить ее ожиданием.

Я не сказал ничего.

- Говори! – потребовала она.

- Я думал, что ты скажешь: «хватит здесь стоять, идем, покажешь свои апартаменты», - соврал я. Хотя эта ложь не была преступлением: я не сомневался, что она мне не поверит. Все это стало частью забавной игры.

- Елецкий, не смей мне врать! - Ольга Борисовна уже не сдерживала смех.

Я взял ее за руку и повел к Хрустальной Игле, до которой оставалось пройти меньше половины моста.

Минут через десять мы вошли в заказанный по эйхосу номер. Не знаю, зачем я выбрал именно этот совсем недешевый люкс с двумя спальнями, двумя ванными и просторным залом. Такие апартаменты хороши для проведения вечеринки большой компании, мы же здесь вдвоем с Ольгой в первый миг почувствовали себя даже как-то неуютно. Но это только в первый миг. Ковалевская освоилась первой:

- Так, прекрасно. Я вижу спальни здесь две. И я выбираю эту, - она открыла створку дверь шире, оглядывая огромную кровать, орнамент на стенах, сияющий золотом в теплом свете светильников.

- Мы можем вместе… - начал было я, не отпуская ее руку.

- Нет! – прервала она меня. – Я позволю тебе меня навестить сразу после душа. В общем, до встречи.

Я отпустил ее руку вполне принимая ее игру, но не спешил уйти.

- Чего ждешь, Елецкий? – сейчас это «Елецкий» с ее уст звучало мило. – Ах, это… - спохватилась она и поцеловала меня в губы. Быстро отстранилась и скрылась за дверью «своей» спальни.

Мне ничего не оставалось, как пойти, проведать «мою». С такой же большой кроватью, золотистыми вензелями на изголовье, тучными диванами и шифоньером в елисеевском стиле: с сюжетами мифов, проступавшими под слоем лака. В шифоньере имелись пушистые полотенца, плед и четыре халата разного фасона. Взяв один из них – кремовый с вышивкой «На Облаках», я ненадолго задержался у большого панорамного окна. Оценил вид: впечатляет, почти как с моста, где мы недавно стояли в звездной тишине. Потом я тоже наведался в ванную. Зная, что дамы в подобных вопросах медлительны, я тоже не торопился: принимал душ долго, балуя тело тугими струями воды. Вытерся насухо, накинул халат и направился в гости к Ольге Борисовне. Даже постучал в дверь ради приличия и соблюдения правил игры.

- Граф, войдите, - сказала она, стоя у зеркала и расчесывая волосы. – Здесь кое-чего не хватает. Я заказала необходимое на свое усмотрение. Должны принести. Сказали через десять минут, уже, наверное, прошло больше. Вот жду и вас, и обслугу. Успела даже волосы высушить.

Она повернулась ко мне, сделала это резко, словно стараясь застать меня врасплох и увидеть эмоции на моем лице.

- Это возмутительно! – признал я. – Такие дамы не должны ждать!

- Что делать, если некоторые люди в это мире страдают нерасторопностью, а другие невнимательностью. Приходится ждать, - ее ясные как небо, голубые глаза словно впервые изучали меня с едва заметным лукавством.

- Что же такое вы заказали? – я мысленно пытался предположить: «Чай? Кофе? Может, что-то спиртное? Мы выпили по пол бокала, и может княгине захотелось еще немного для большего расслабления?».

- Все увидите, граф, - она на миг повернулась к зеркалу, еще несколько раз прошлась расческой по почти высохшим волосам.

Я подошел сзади и прижался к ней, кладя ладони чуть ниже груди. В этот момент раздался переливчатый звон колокольчиков.

- Ступайте, граф. Наверное, принесли мой заказ. Там потребуется расплатиться. Возьмите 30 рублей и чаевые, - сказала Ольга, освобождаясь от моих рук.

Я быстро сходил в свою спальню, взял кошелек и поспешил к входной двери.

На пороге стоял паренек лет пятнадцати в серой форме с золоченными вставками. Он чуть застенчиво улыбался, держа две корзины. На корзину в его правой руке я почти не обратил внимания. А вот в левой… Она была полна белых роз!

- Дурак! – вымолвил я.

Паренек в испуге побледнел.

- Прости, я не тебе! Просто вспомнил, кое-что, - спохватился я. – Поставь здесь, - я указал на пол в прихожей наших апартаментов.

Глава 8. Быть грозе

Даже не оглядываясь, я понял, что княгиня не стала подниматься по лестнице, а дожидается меня. Увы, она пожелала стать свидетелем моей встречи с Ленской.

- Привет, - сказала виконтесса, обняла меня и поцеловала в губы. – Ты теперь с ней ходишь в школу и из школы, как раньше с Айлин?

- Свет, насколько я помню, последний раз из школы подвозила меня ты, - напомнил я, поздоровавшись с Адашевым и Звонаревым. - Ревнуешь? Я же предупреждал: Ольга для меня очень много значит. У меня к ней самые серьезные намерения.

- Да, ты говорил. И нет смысла возвращаться к этому разговору. Он был очень тяжелым для меня - все помню до мелочей. Саш, но ты признал, что я тоже твоя девушка. Я хочу, чтобы это оказалось не просто словами, которыми ты пытаешься меня успокоить. Боги, она сейчас так смотрит на нас! Мне кажется, она меня готова убить! Стань так. Вот сюда… - Ленская потянула меня за рука, чтобы я сделал шаг в бок.

- Свет, все что я сказал, это не просто слова. Я буду уделять внимание и тебе, когда есть такая возможность. Я постараюсь, чтобы это случалось чаще. Может быть что-то получится на эти выходные. Давай, договоримся по эйхосу, - сказал я, поглядывая на часы – до звонка оставалось восемь минут.

- Если на выходные, будет очень хорошо. Я с тобой обязательно свяжусь. Поцелуй меня сейчас, - попросила виконтесса с какой-то несвойственной ей застенчивостью. - Она смотрит - я знаю. Знаю, что тебе сделать это при княгине тяжело. Но, если ты сделаешь это, то покажешь ей, что я тоже для тебя кое-что значу, и мне станет намного легче. Ну, пожалуйста, сделай!

- Хорошо, - я переложил школьную сумку в левую руку, правой обнял актрису и поцеловал. Она открыла ротик, жадно поймав мой язык. Вся не наигранно затрепетала. Вышло долго: Ленская не хотела меня отпускать, прижимаясь ко мне изо всех сил. Затем, после небольшой паузы я сказал: – Свет, я не хотел бы, чтоб ты видела в Ольге врага и пыталась ей что-то постоянно доказывать. Станет гораздо лучше для всех нас, если ты признаешь ее первенство в отношениях, а еще лучше, если сможешь с ней подружиться. Для начала просто перестань говорить ей колкости. Перестать делать перед Ольгой то, что ей заведомо не понравится. А если ты пригласишь ее на свой спектакль, Ковалевская это может оценить, как добрый шаг. Не знаю, любит она театр или нет, но само такое приглашение могло бы послужить толчком к доброму изменению в ваших отношениях.

- Слушай, а мысль неплохая. Я подумаю. Приглашу тебя и ее. Обеспечу ваши места в первом ряду. Или приглашу только ее – так будет даже интереснее. Все извини, побегу, у нас занятия на спортивной площадке. Наши пошли, - она ловко чмокнула меня в губы и поспешила к двери.

- Не сердишься? - спросил я Ковалевскую, вернувшись к ней.

- Нет, но приятного тоже мало. Надеюсь, с твоей стороны это была не демонстрация отношений специально для меня? – спросила она, поднимаясь со мной по лестнице. - Ты же знал, что я смотрю на вас.

- Оль, это была именно демонстрация и именно для тебя, но не с той целью, какой ты подумала. Ленская не собиралась этим тебя обидеть. Она попросила сделать так в знак того, что она для меня тоже что-то значит, - пояснил я, сворачивая в коридор. – Считай, что я этим поцелуем просто ее поддержал.

- А не разумнее это было просто сказать? Подойти с ней вместе и сказать мне, что ты Свету считаешь своей второй девушкой. Тем более об этом уже говорили, и я это с трудом, но приняла. Зачем этот спектакль? Ах, да, она же актриса – ей легче донести свои мысли так, - Ольга замедлила шаг и остановилась. – Все это как-то очень неправильно, Саш. Я не люблю интриги, не люблю шепот за спиной и недосказанности, из которых потом возникают сплетни, - она наклонила голову, уткнувшись лицом мне в грудь. – Нет, я не против игры, но игры честной, когда ясны правила.

- Оль, но Ленская другая. Она не умеет быть во всем прямой как ты. Хочешь, не пойдем на урок? – предложил я, поглаживая ее волосы. – Все равно он последний. Можем поехать куда пожелаешь. Можем вернуться в наш номер «На Облаках». Кстати, снял его на три дня. Можно продлить еще на сколько угодно. Или можно поехать к тебе домой. Если тебя будут ругать родители, то пусть первые удары из гнева приму я. Постараюсь им объяснить, что смогу.

- Нет, - она покачала головой, почти не отрывая от меня лица. – Спасибо за такое предложение, но я со своими близкими сама разберусь. С папой будет проще, с мамой предстоят трудности, но я справлюсь. А у тебя сегодня очень трудный день. Тебе нужно готовится к встрече этим… Турчиным и «волками». Поэтому, пойдем на урок и потом разойдемся по домам. Все, идем в класс.

- Ты скажешь своим, что было между нами ночью? – спросил я.

- Я же говорила. Конечно, скажу, если спросят. Я не собираюсь обманывать самых дорогих мне людей, тем более в таких серьезных вопросах, - ответила Ковалевская и, уже заходя в класс, задержала меня и попросила:

- Пожалуйста, не води в наш номер Ленскую. Туда, в «Хрустальную Иглу». Я хочу, чтобы там имели право быть только мы с тобой.

- Обещаю, - сказал я, и повернулся на приветствие Брагиных и Романовича.

После занятий я все-таки отвез домой госпожу Ковалевскую. Пока Ольга договаривалась о сдаче пропущенной контрольной, я вызвал эрмимобиль через извоз «Гонцы Денисенко». К обеду мы были возле княжеского особняка – он находился на краю Елисеевского района возле Коломенских прудов. Попросив извозчика подождать, я проводил Ольгу к дому и даже зашел, в надежде как-то смягчить ее первое за сегодняшний день общение с родителями. Если честно, при этом я имел личную цель: показать Борису Егоровичу свою надежность, мол, всецело отвечаю за вашу дочь и сказать князю все те слова, которые он ждал бы от меня. Но дворецкий Ковалевских сообщил, что Борис Егорович и мама Ольги где-то на выезде, и я, отказавшись от обеда, поспешил к ожидавшему меня эрмимобилю.

Глава 9. Чудовище из тумана

Снова раздался громовой раскат. В порыве ветра затрепетали ветви соседних кустов, серебристая одежда Охотницы и ее волосы.

- Думаешь, не справлюсь? – спросил я, борясь с искушением обнять возлюбленную богиню. – Я должен, моя дорогая. Здесь много причин. Даже не только личные счеты, не месть за Айлин и безопасность моей семьи. Здесь много чего намешано. Те же интересы Геры, интересы враждебной нам империи. И еще такая, извини, «мелочь», как жизнь людей, которых поклонники Морены, собираются принести в жертву.

- Знаю. Все это я очень хорошо понимаю, но ты не можешь против этих причин поставить свою жизнь. Она имеет слишком большую цену для этого мира. У меня есть серьезные опасения, что ты в этот раз можешь не справиться. Иначе я не появилась бы здесь, - Артемида отвернулась, на вспышку ветвистой молнии, высветившей бетонную башню и остатки строительного робота.

- Знаешь, прошло не так много дней, как мы виделись, но успел очень соскучиться по тебе. Почему ты не могла появиться просто так? – я все-таки не устоял и обнял ее. Тело Артемиды по-человечески теплое и божественно прекрасное, прижалась к моему.

- Ты даже не призывал меня. Ты слишком был занят своими девушками. И у меня тоже было много дел. Сегодня их пришлось оставить, чтобы тебя предостеречь, - она не пыталась отстраниться как это делала прежде.

- Ты ревнуешь к моим девушкам? – я очень хотел услышать ее тихое «да».

Охотница молчала. На миг ее лицо осветила молния, отразившаяся голубым блеском в глазах.

- Да, - тихо сказала она. - Хотя боги не должны ревновать к смертным – это неправильно. И ты кое-чего не знаешь. Не знаешь, кое-что очень важное, но я это тебе не скажу. Иначе, ты станешь…

- Каким я стану? – мне не терпелось знать.

- Скоро узнаешь, Астерий. Разве тебе мало, что я уже в твоих руках и принимаю это будто обычная земная женщина? Укроти свои желания, - ее дыхание щекотало мою щеку.

- Ты решила меня промучить? – я опустил ладони пониже – ее божественные ягодицы дразнили, и Охотница, конечно, почувствовала мою рвущуюся к ней твердь.

- Тебе это полезно. В тебе должно быть больше терпения и понимания, что не все в этом мире доступно так легко и лишь по твоему желанию, - ее рука погладила мою спину, поднялась выше и взъерошила волосы. - Не ходи сегодня туда, и я тебя награжу.

- Я не могу, моя возлюбленная богиня, - я поцеловал ее в губы. Сначала коротко, будто пробуя их вкус. Потом очень долго, прижимая богиню к себе. Артемида не сопротивлялась. Она сама отвечала с желанием на мое стремление, и по телу разлилась такая сладость, что закружилась голова и, казалось, сейчас подогнуться колени.

- Пожалуйста, пойми. Я решил разобраться с ними сегодня. И даже дело не в этом. Можно этот вопрос перенести на другую пятницу, но дело как раз в Гере, - попытался пояснить я Охотнице. – Она бросает мне вызов, и если я сейчас отступлю, то мне придется потом пятится перед ней снова и снова, в конце концов она загонит меня в угол. Я знаю, что перед Герой можно и нужно быть учтивым, но нельзя проявлять слабость.

- Возможно ты прав. Но я очень боюсь за тебя. Может, стоит сегодня отступить и выбрать более подходящую ночь? Сегодня и звезды не благоволят тебе. Подумай, Астерий, - она сама поцеловала меня.

- Я справлюсь, - сказал я и мысленно добавил: «по крайней мере очень постараюсь».

- Тебе даже не интересно, чем я хотела тебя наградить? – Артемида тихонько освободилась от моих рук.

- Очень интересно, но ты же не говоришь. Скажи? – мое последнее слово поглотил раскат грома, но богиня услышала его ментально.

- Хотела пригласить тебя завтра вечером на ужин, - сказала она, и мне в ее голосе послышалась легкая тень обиды.

- Ты можешь пригласить не в награду, а просто так или потому, что я хочу тебя видеть? – спросил я.

- Хорошо, мой дорогой Астерий. Я утром сообщу тебе. Сейчас главное, чтобы удача этой ночью была на твоей стороне. Я сделаю все, что в моих силах, но мы не на Делосе и моих сил здесь не так много. Если ты решил идти, то иди, - Артемида прижалась ко мне, жарко поцеловала и отступила. – Я позову на помощь маму и Гермеса. Может быть еще кого-то, кого успею.

- Спасибо тебе! – успел произнести я, видя, что земное тело богини начинает бледнеть.

- Знай, там, возможно, будет Арахна! - предупредила Охотница и исчезла с очередной вспышкой молнии.

- Арахна… - повторил я имя великой паучицы.

Как же забавно вышло. Готовя магические шаблоны, способные воздействовать на богов и как-то обуздать Геру, я извлек один из самых старых, названный мной «Ликоса». Ликоса – это латинское название паука-тарантула. Эта магия в меру агрессивная, но все же ее вполне можно счесть боевой. Не кинетикой же мне лупить Геру, если придется – все-таки женщина. Вот и получалось, что Величайшая собирается мне доставить неприятности с помощью Арахны, а я как бы держу в заготовке свой «паучий» ответ, и очень надеюсь, что до этих неприятных крайностей не дойдет. Хотя как знать: не просто так забеспокоилась Артемида. Возможно, она знает, что-то такое, что слишком снижает мои шансы на успех? Но почему тогда не сказала всего? Не сказала, наверное, потому что боги не всегда мыслят как люди: они могут видеть и понимать обобщенную суть происходящего или грядущего, но не видеть деталей.

Я не верил, что Гера может вступить в открытое противоборство со мной. Такое вряд ли возможно. Ведь в кругу Небесных подобное считается слабостью и очень скверным тоном. Все равно как если бы я начал скандалить и драться с мальчишкой лет десяти. Однако это не помешало Аполлону тягаться со мной силой и полыхать гневом. Сам Зевс осудил бы его, если бы в тот день видел бесславные потуги своего сына. Скорее всего, Гера попытается влиять на обстоятельства, что есть для нее более привычное ремесло. И кого-то привлечет на свою сторону из нижних божеств, для которых схватка с людьми в порядке вещей. Архана – вполне ожидаемый выбор, тем более после ссоры Геры с Афиной шестилапая ткачиха давно на стороне жены Перуна.