Ваше Сиятельство 7 (+иллюстрации)

Глава 1. Прячетесь – я за рулем

Слишком поздно Элиз поняла, что серый, страшноватый видом эрмимобиль марки «Fast Horse», может дожидаться тех неприятных мужчин, стоявших у гостевой стойки. Причин к такой догадке было две. Во-первых, у машины пыхтел и посвистывал электрогенератор, часто сбрасывая лишнее давление пара, это говорило о том, что человек за рулем кого-то ждет и намерен тронуться без задержки. А кого он ждет, если в холле отеля сейчас только Аманда и те двое? И, во-вторых, внешность человека за рулем «Fast Horse» была кое-чем схоже с теми неприятными мужчинами, что обратили внимание Элиз. Баронесса определила для себя так: «Одна банда!». И, пожалуй, миссис Барнс была права.

- А чего ж не подвезти, запрыгивайте, мэм, - широко улыбаясь, ответил на вопрос Элиз человек за рулем.

- Нет, спасибо. Я передумала, - миссис Барнс попятилась. Мысль, недавно пришедшая ей на ум, тут же получила пугающее развитие: ведь эти подозрительные мужчины у гостевой стойки дожидались хозяйку отеля, которая пошла к ней. Очень похоже, что они дожидались не только Маргарет Берч, но и саму Элиз. Вероятно, по их замыслу она должна была спуститься с хозяйкой отеля. Они что-то замышляли. Даже понятно что: Маргарет знает, что ее гостья на самом деле Элизабет Барнс, и думает, что при ней должны быть очень ценные вещи из коллекции виконта Уоллеса. Это объясняет, почему хозяйка отеля вела себя так странно.

- Куда вы, мэм? – рассмеялся человек в эрмимобиле, приоткрыв дверь.

Баронесса поспешила прочь от машины и увидела в широкое окно «Sea Lights», как мужчина, тот, что в клетчатом сюртуке, направляется к выходу. Тогда Элизабет побежала. Побежала изо все сил по улице, на которую опускался туман и сгущались сумерки. Парик сползал с головы, и баронессе пришлось сорвать его вместе со шляпкой, на бегу бросить в пакет. Пробежав до поворота к полутемному переулку, миссис Барнс замедлила шаг и обернулась. К ее ужасу, один из тех мужчин бежал за ней. Второй тоже выскочил из дверей отеля.

Первой мыслью было броситься в сторону лавки апотекария и дальше к кафетерию. Там было людно, уже зажглись фонари и подсветка на рекламных щитах. Бежать туда, надеяться, что они не рискнут напасть на нее в людном месте. А если они посмеют там ее схватить, то закричать, призвать на помощь. Но Элиз отвергла эту мысль: там наверняка она попадет в руки полицейских, тем более если поднимет шум. Ведь у начала площади днем дежурили два констебля. Скорее всего, стражи порядка стояли и сейчас.

Тогда миссис Барнс побежала в темный переулок, в надежде затеряться там, в лабиринте дворов и узких проходов между ними. Тяжело дыша, изнемогая от быстрого бега, свернула в первую же подворотню. Остановилась, придерживая лямку сумки и оглядывая темный двор - его дальний край уже утонул в густеющих языках тумана. Направилась дальше, в надежде, что там есть какой-то проход. Увы, прохода не было – разрыв между домами заканчивался высокой кирпичной стеной, которую ей не перелезть при всем старании. Стучать в двери любого из домов и просить помощи или спрятать ее было слишком рискованно. Двери могут не открыть или не впустить в дом, а мерзавцы, гнавшиеся за ней, скорее всего были где-то рядом. Они могли услышать шум и сразу прибежать сюда.

Элизабет пробралась через кусты, примыкавшие к глухой стене старого двухэтажного дома, и решила затаиться там, за штабелем кирпичей. «Алекс! Демон мой, помоги!» - взмолилась она, отчаянно думая, что как ей выкрутиться. На какой-то миг баронессе показалось, что она видит в тумане полупрозрачную фигуру Алекса и следом пришла мысль: забраться на штабель кирпичей. Забраться повыше, там спрятаться между стеной и толстым стволом дерева, ветви которого свисали почти до верхнего ряда кирпичей. Возможно, эта идея была не очень хорошей, ведь ее скорее заметили бы здесь, чем за кустами. Но раз так подсказывал ее демон, то Элизабет так и сделала – ведь он ни раз помогал ей. Забравшись наверх, миссис Барнс подумала, что, если ее все-таки найдут, единственным ее оружием будет флакон «Hand of Saint». Она даже не представляла, как его можно применить против двух крепких мужчин. Разве что, если они ее не убьют сразу, а отволокут в тот серый эрмик, то она сможет разлить «Hand of Saint» в салоне. Разлить, а самой стараться первую минуту не дышать. Тогда будет шанс, что они все потеряют сознание, а она сможет как-то выбраться. Конечно, эта мысль не слишком умна, но ничего лучше в голову не приходило.

Элизабет достала флакон и положила его в карман куртки. Поставила пакет и сумку ближе к стене дома и замерла: во двор вошли двое… Скорее всего это были те самые мужчины, преследовавшие ее. Точно они! Шедший впереди, тот, что в клетчатом сюртуке, подсвечивал ручным фонарем – его желтый луч пробивался сквозь туман ярдов на семь-восемь. Они дошли до середины двора, огляделись. Тот, что с фонарем грубо сказал:

- Вряд ли здесь. Дальше, сука, побежала.

- Или забежала кому-то в гости. Тогда, считай, мы ее упустили, - отозвался второй. – Давай, беги в следующий двор. Скажи Генри, пусть проедет до конца переулка. Если там нет, пусть вообще объедет весь район. Пусть шевелится, ленивый черт! На кону большие деньги! Я еще здесь посмотрю и догоню.

- Как скажешь. Только не задерживайся, - отозвался человек с фонарем.

Луч фонаря скрылся в подворотне, а тот, что отправил человека в клетчатом сюртуке в другие дворы, прошел в сторону мусорников. Остановился там, распугав кошек, оглядываясь по сторонам. Затем отщелкнул от пояса увесистый предмет.

Сердце миссис Барнс замерло – баронесса поняла, что в его руке остробой. И хуже того, тот неприятный человек направился в ее сторону. «Демон мой, помоги!» - беззвучно взмолилась баронесса: - «Что делать?!». На миг Элизабет показалось, что она снова видит лицо Алекса, которое тут же растворилось в тумане. Затем пришел ответ: «Кирпичи!». Глядя под ноги, миссис Барнс испытывала сомнение. Затем, наклонилась и взяла в правую руку половинку кирпича, а в левую целый. Она не знала, почему сделала именно так, но ей показалось, что именно в этом совет Алекса. Когда она брала кирпичи, куртка ее предательски зашелестела, цепляясь за ветку.

Глава 2. Стальная правда

- Понимаешь, что-то в этой технике? – я спешно покинул салон «Рысака».

- Эту модель не знаю, но все эти Казанские примерно одинаковые, - Александр Растопин меня чуть опередил – открыл люк позади эрмимобиля с табличкой «Рысак Дельта» НМР 12095457. Казанский завод Яруллина». – Но, в любом случае, раньше, чем за полчаса не управимся. Если он так резко встал, то что-то с электрикой. Сразу включилось торможение – это у него схема безопасности такая.

- Полчаса многовато. Давай тогда так: я попробую связаться с извозом, а ты тормози все проходящие. Понаглее так тормози, - распорядился я, отстегивая эйхос. – Мы же тут, не абы кто, а практически люди Козельского, на службу едем.

- Есть, Антон Иванович! – Сяня даже каблуками прищелкнул, хотя я образ Рубича еще на себя не натягивал. Да и не знал мой помощник, как это выглядит. Я пояснил ему лишь в общих чертах, что бы он понимал пути решения нашего вопроса. Разумеется, сначала я разузнал у Торопова, насколько надежен его человек. Ведь быть своим и проверенным в бою – это одно, а вот когда дело касается серьезнейших имперских тайн – это слишком другое.

На мой запрос через эйхос ответили, что самая быстрая из возможных подача эрмимобиля с учетом моего местонахождения – это 25 минут. В извозе Костина оказалось еще хуже – аж 40 минут. В общем мы серьезно влипли. И дорога, как назло, была пуста - все-таки суббота, утро.

- Вон едет кто-то! – подал голос Растопин. – Вижу издали: «Электра-30С». Хозяин явно не из бедных. Женщины такой транспорт любят, - начал просвещать меня Саша, будто я сам не знал, на примере Ленской, правда у нее модель чуть попроще.

- И дрыгаться в таком удобно, если приноровиться, - поделился я своим опытом.

Саня рассмеялся и поспешил к дороге, решительно махая рукой и почти преграждая путь машине.

- Поломались? Но я не помогу. Не понимаю в этой технике, - опустив стекло, отозвался мужчина с аккуратно стриженной бородкой. Его холеный вид и одежда выдавали в нем купца – не одевается так цветасто дворянство.

- Вы нас немного не так поняли. Нам нужно, чтобы вы нас подвезли. Здесь недалеко, заплачу щедро, - вступил я в разговор я, хватаясь другой рукой за ручку двери синей «Электры» и отмечай, что дверь не заперта.

- О, нет! Нет! Молодые люди, я не занимаюсь извозом ни за какие деньги, - отверг человек похожий на купца.

- Грубо? – тихо спросил Саня и я кивнул. - Тогда освободите место! – Растопин открыл дверь и рывком вытянул мужчину из салона.

- Во имя императора и всех богов! – провозгласил я, делая суровое лицо. – Мы сотрудники безопасности самого князя Козельского! Не в ваших интересах нам препятствовать. Получите свой эрмимобиль часа через полтора. Пока можете в нашем посидеть.

Разумеется, показывать ему свой дворянский жетон я не стал. Сейчас мне было куда разумнее быть человеком Григория Юрьевича.

- Но господа! Я очень спешу! У меня договор! – завозмущался он.

- Извоз вызовешь, - бросил я, садясь рядом с Растопиным.

«Электру» повел, разумеется, он – побоялся мне руль доверить.

Ехали быстро, бронзовая фигурная стрелка плясала возле отметки 110 километров в час. За съездом на поворот к дому Козельского, я попросил:

- Чуть притормози. По времени укладываемся.

И начал неторопливо и основательно активировать шаблон внешнего облика «Рубич».

- Ну как, похож?! – спросил я, когда все было готово.

Саня от неожиданности притормозил слишком резко:

- Ну вы даете! Одно лицо! И голос такой же! – дальше он повел эрмик осторожно и медленно. – Это что получается, вы можете так скопировать внешность, ну, допустим, главы Русич-банка и спокойно выйти с мешком денег?

- Растопит, ты такие идеи брось: мы на стороне чести и справедливости! – я даже как-то возмутился, но при этом вспомнил Родерика и себя, много жизней назад, когда имел подобный грех. Правда не банк обчистил, а частично сокровищницу одного из королей.

- Все-все, бросил! Это я так, чисто теоретически. Из-за эмоций, - он повернул направо, прямо к воротам рядом с небольшим кирпичным домиком, служившим пропускным пунктом.

Затем выбрал место на стоянке, заполненной на треть эрмимобилями, и припарковался там. Здесь нам предстояло на время расстаться, и я надеялся, что это время не будет долгим и все пойдет по плану.

- Удачи вам, ваше сиятельство! – душевно сказал Растопин. – Буду за вас молиться Перуну, пока не вернетесь!

Хотел я было сказать, мол, Перуну не надо – не в ладах мы с ним, но промолчал. Подмигнул ему и вышел из «Электры».

Подходя к домику возле огромных фигурно-кованых ворот, я несколько разволновался. Волновался не за себя – чего будет Астерию? – но за весь мой непростой замысел. Все-таки сейчас определялось будущее Отечества, а не благополучие чьей-то задницы.

- Ты чего, Антон, разбогател что ли? – полюбопытствовал кто-то из мужчин в синей форме, поглядывая на новую, сияющую точно сапфир «Электру-С30».

- Да какой там. Мой «Рысак» не заводится. Товарища попросил, - отозвался я, глядя как Растопин плавно выезжает со стоянки на место новой дислокации - ее мы перенесли, ввиду новых обстоятельств.

- Давай, поторопись, тебя Замалеев ждет не дождется. Потом про богатых друзей расскажешь, - сказал рослый охранник с боевым остробоем на ремне.

Их имена я, разумеется, не знал, и это было одной из проблем. Как не знал, кто такой Замалеев. И сейчас мне было важно идти на встречу с каким-то там Замалеевым, а как-то подкрасться к служебной вимане князя Козельского. Поэтому я сказал так:

- К Замалееву схожу – еще время есть. Никто не находил мой эйхос? Потерял вчера. Или здесь, или скорее всего во время вечернего обхода. Там для меня очень важные сообщения.

- У тебя пять минут! Не думаю, что это много времени, - сердито сказал рослый охранник с остробоем.

- Ясно! Я Мигом! - пройдя насквозь через пропускной пункт, я направился по аллее по трехэтажному особняку. Масштабы здесь были поболее, чем у князя Ковалевского – даже никаких сравнений. Не думаю, что Козельский любил показной блеск, но его богатство, основанное на коррупционных схемах, и особые отношения с Глорией нанесли свой импозантный отпечаток.

Глава 3. Не будите клетчатого

- В данный момент для меня важнее мой потерянный эйхос, - спокойно и внятно сказал я, одновременно ставя широкую ментальную защиту.

- Ты что вообще охуел?! – наверное, человеку в сером костюме мой ответ показался слишком наглым.

Он мог бы быть намного наглее, если бы не опасения, что операция «Заземление» пойдет слишком не так. Да еще этот маг, как же не вовремя он появился! Я почувствовал: он обратил на меня внимание, и внимание очень непростое. Пока на уровне любопытства, с пониманием того, что имеет дело с чем-то необычным в моем лице. Оставалось надеяться, что у него не хватит ума выйти на тонкий план, и понять, что мой внешний облик слишком разниться с внутренним содержанием.

- Нет, не охуел. И оскорблений я не потерплю. Готов хоть сегодня подать рапорт на увольнение. Перед Замалеевым объяснюсь, что причина - в вашем неподобающем отношении, - сказал я, поглядывая на мага, шедшего к нам. Конечно, был соблазн сказать то же самое с меньшей вежливостью. Но пока я не имел возможности изъясняться так, как мне того хотелось.

- А Дмитрич, а кто этот парень? – подошедший маг кивнул на меня.

- Да со второго отделения сторожевых. Антон Рубич - тупой недоносок. Пожалуй, его в самом деле стоит уволить, - отозвался человек в сером костюме и крепко сжал кулаки.

Казалось, он едва сдерживается, чтобы не пустить их в ход.

- Ты знаешь, что у него магические способности? При чем незаурядные. Странно, что я раньше его не приметил, - продолжил маг, старательно меня сканируя.

Ментальную защиту я вполне держал и явно был ему не по зубам. То, что он заметил во мне «незаурядные магические способности» - это он молодец, сумел кое-что ухватить. Понять это было непросто, но возможно по искажениям эрминговых потоков вокруг меня.

- У него?! – тот, что Дмитриевич, криво усмехнулся. – Забирай его, Семен Алексеевич, если не ошибаешься. Нам такой не нужен.

- Рубич Антон… найди меня сразу после Замалеева, - сказал маг, щурясь от утреннего солнца. – Я буду на территории еще полчаса. И поторопись. Быть может ты в самом деле служишь не в том подразделении. Если сегодня встретиться не получится, - он глянул на часы, - отбуду я скоро, то давай в понедельник.

- Обязательно приду! – соврал я и поспешил по дорожке мимо розария, якобы искать эйхос.

- Рубич! Стоять! – раздался гневный голос человека в сером.

Однако я сделал вид, что его не слышу. И надо признать, выпутался я из этой неприятности славно. Если бы маг раскусил меня, то это стало бы неудачным концом операции «Заземление», по крайней мере в ее гуманном варианте «А». Мне бы они вряд ли что сделали: я бы закрылся щитами и разнес пропускной пункт в пыль. Положил бы всех, кто попытался остановить меня. Магов, наверное, пришлось бы убить или серьезно покалечить, потому как в такой многолюдной заварухе нет ни времени, ни желания вымерять силу воздействия. Кстати, маги…

Вот этот маг, который Семен Алексеевич, судя по его разговору и отношению к нему «серого», занимает видный пост в службе безопасности князя Козельского. И он упомянул, что здесь, на территории будет еще полчаса, а потом куда-то «отбудет». А через пол часа, вернее через сорок минут, как раз сам Козельский должен отбыть отсюда в свое Ведомство – это у него всегда по расписанию, железно. Уж не вдвоем ли они собираются? Лишний пассажир на вимане мне был совсем не нужен. А если учесть, что он сильный маг, так очень сильно не нужен. С ним я справлюсь без проблем, тем более моей атаки он не будет ожидать, но убивать его не хотелось, а держать даже крепко связанным такого человека опасно. Опасно не для меня, а для Саши Растопина, который должен был к нам присоединиться и позже заниматься моими пленниками.

Чтобы снизить риски, я решил немного скорректировать первоначальный план и, стоя спиной к особняку и пропускному пункту, отправил Торопову короткое сообщение. Затем начал искать якобы утерянный эйхос, поглядывая себе под ноги, иногда наклоняясь и постепенно приближаясь к бронзово-красной «Эльзе». Люк в виману был открыт, коротенький трап опущен: машина ждала хозяина. Еще на руку мне было то, что вимана стояла входом ко второй дорожке, по которой ходил Григорий Юрьевич, и вряд ли бы кто заметил, что я вошел в нее, кроме пилота и обслуги в хозяйственных пристройках.

Когда я вошел, пилот – молодой смуглый брюнет с капитанской бородкой - не поверил своим глазам. Он медленно встал с кресла и спросил с изумлением:

- Эй, Рубич, ты чего?! Не знаешь, что сюда нельзя?!

- Мне князь нужен, - миролюбиво сказал я. – Давно хотел поболтать с ним по душам. Почему бы это не сделать сегодня?

- Я сейчас охрану вызову! – его рука потянулась к вспомогательному пульту управления.

- Вот этого делать не надо, а то я сделаю больно, - предупредил я и резким тычком в плечо повернул его к себе. – Ты хочешь остаться в живых? – строго спросил я, заглядывая в его глаза и одновременно снимая с себя «маску» «Рубич».

Пилот побледнел, попытался что-то сказать, но ужас от случившегося был так силен, что он лишь промычал что-то, кивая и часто моргая, словно глаза его пытались избавиться от злого наваждения.

- Вот и хорошо. Жизнь – интересная штука. Ей надо дорожить, - я отстегнул с его ремня эйхос и проверил карманы на нежелательные для моей затеи предметы. Все это время он стоял, неподвижно вытянувшись передо мной, точно перед генералом. – Здесь, наверху есть шифоньер или гардероб Григория Юрьевича?

- В его комнате отдыха, - доверительно сообщил мне пилот. Голос его уже не дрожал, но стал подобострастным.

- Отлично, ступай туда. Там я тебя свяжу – это исключительно для твоей безопасности, - сказал я, подталкивая его к лестнице на вторую палубу.

Наручники я на него переводить не стал – связал брючными ремнями князя. Связал и руки, и ноги для надежности. И рот заткнул, чтоб ему не взбрело орать в самый неподходящий момент.

Закончив с пилотом, принялся ждать, поглядывая в боковой иллюминатор, когда появится Козельский. Первоначальный замысел снова пришлось изменить. Прежде я планировал сразу, едва он войдет в рубку, сбить с ног Козельского, забрать у него эйхос и оружие, если таковое имелось, и надень на князя наручники. Но теперь имелось опасение, что войти в виману он может не один, и раньше, чем я обездвижу князя, другой, вошедший с ним, может выскочить из виманы. Я решил, что мне поможет дистанционный пульт, а на этой модели «Эльзы» он обязан быть.

Глава 4. Сложности внешнего вида

Связанный пилот Козельского завозился, что-то промычал в кляп.

- Ни звука! – негромко и сурово произнес я, не прекращая следить в иллюминатор из комнаты отдыха.

Козельский с сопровождающими остановился шагах в десяти от раскрытого люка, насколько я мог оценить из расположение из узкого иллюминатора в гостевой комнате. Хотя князь и его сопровождающие были рядом, наблюдать за ними с этого ракурса было сложно. Сам факт, что вся эта банда остановилась, а не прошла прямиком в виману, вселял надежды, что летят не все. Князь что-то говорил внизу, давал какие-то указания – до меня долетали лишь обрывки фраз. Прошла еще минута-другая и кто-то вошел в «Эльзу», затем скрипнули ступени - вошел еще кто-то и, кажется, еще. Некоторые из стоявших внизу, теперь начали возвращаться по дорожке к особняку.

- Тихон! – раздался голос Козельского из тамбура, вероятно звавшего своего пилота.

Я поспешил нажать кнопки на пульте, закрывая люк и давая вимане дистанционную команду на взлет. «Эльза» вздрогнула и оторвалась от земли.

- Тихон! – в этот раз голос князя прозвучал громче, требовательнее.

Я понял, что настало время моего выхода, иначе сам Григорий Юрьевич или кто-то из его гостей схватится за эйхос и расстроит все мои планы. По обычаю я активировал в левую руку «Лепестки Виолы», в правую кинетику, и подключил шаблон «Усы Тигра» - давно я им не пользовался за ненадобностью. Сейчас пришел тот самый случай, когда важна быстрота моих реакций, умение предугадать каждое движение противника.

Беззвучно сходя по ступеням, я почти спустился на первую палубу, когда князь выкрикнул имя пилота с особым раздражением и ругательством. Сделав еще два шага, я выглянул из-за угла и теперь смог оценить происходящее в рубке: Сам глава Ведомства Имперского Порядка стоял ко мне спиной, чуть дальше его, заслоняя правый иллюминатор находился тот, которого маг называл Дмитриевичем. Здесь же был тот самый маг, имя и отчество которого Семен Алексеевич, и стоял он какой-то растерянный слева от князя. Как интересно легли карты судьбы: два моих утренних знакомых и Козельский. Больше никого. Ведь я готовился к худшему, гораздо худшему. Даже как-то скучно. Я покосился на приоткрытую дверь в санузел, думая, что может быть кто-то зашел туда, но там никого не было.

- Григорий Юрьевич, ваш Тихон не сможет ответить и виману не поведет. Считайте, что я ему отгул дал, - сказал я, входя в рубку и стараясь отслеживать движения сразу всех троих.

Недоуменные лица двух гостей князя меня интересовали мало, а вот с физиономией главы Ведомства Имперского Порядка за один миг произошли удивительные метаморфозы. Менялось не только выражение его глаз, но и даже цвет его огромного мясистого носа. Челюсть Григория Юрьевича задергалась в попытке произнести что-то, наконец ему это удалось:

- Елецкий!.. Как ты смеешь!

- Ах, вы огорчены, что я без приглашения? Так вышло, ввиду особых обстоятельств. Особых дворцовых обстоятельств, - я сделал еще шаг в рубку, отмечая, что вимана уже набрала достаточную высоту, и огласил: - Господа, ввиду этих самых обстоятельств, рад донести до вас: данное воздушное судно захвачено, мной, графом Елецким Александром Петровичем. Мальчишкой, школяром, если угодно. Вы все втроем… Руки! – я резко повернулся к магу, чувствуя активацию электрической магии. – Не советую, Семен Алексеевич. Мы же меньше часа назад так мирно пообщались, вы определили у меня наличие магических способностей. Зачем нам сейчас портить отношения, - маг вроде внял – замер, вряд ли понимая, о каком общении речь. Тогда я смог договорить: - Итак, вимана захвачена, а вас всех вас троих объявляю моими пленниками. Обещаю оставить живыми и невредимыми, если будете беспрекословно исполнять мои требования. Для начала эйхосы и оружие, если какое при себе имеется, положите на стол. По одному. Сначала ты, серый, - я указал на того неприятного типа, который пытался заставить меня, тогда еще бывшего в облике Антона Рубича, исполнять его капризы. – Давай, Дмитрич! Эхос на стол! Одно неверное движение и я тебе кости сломаю!

- Ваше сиятельство, - серый покосился на Козельского, - не совсем понимаю происходящего. Мне ему подчиняться что ли нужно? Или сложить его здесь?

- Ну сложи… - как-то без особой инициативы сказал князь. Наверное, информация, переданная ему прежде через магистра Мельгауруса, уже основательно проникла в его сознание.

До моего рукава серый дотянуться не успел, я тут же пробил наглеца кинетикой средней силы, выбрасывая правую ладонь вперед. С грохотом, прихватив с собой кресло, Дмитриевич отлетел к выходу в тамбур и замер, ударившись о стену головой. В тот момент, когда я почти повернулся, Семен Алексеевич успел активировать разновидность какой-то электрической магии. За эти короткие мгновения я успел понять, что маг он неплохой, очень быстрый, резкий. Может быть, если бы я не активировал прежде «Усы Тигра», то не успел бы закрыться от него. А так вышло все как по нотам, только я повернулся к нему, как первые электрические разряды потянулись ко мне и тут же их поглотил мой магический щит. Я мигом убрал кинетику с правой руки – решил ответить магу его же оружием, но куда более мощным. Поединок между магами – это всегда зрелищно, эффектно и интересно. Особенно если маги примерно равны. Увы уже много жизней для меня проблема найти равного мне соперника. Краем глаза я заметил, что Козельский откинул полу пиджака. Что у него там: эйхос или пистолет? Впрочем, это не важно – все равно он не успеет воспользоваться ничем.

Не убирая щита, я тряхнул князя слабым разрядом. Достаточным, чтобы тот упал на пол от электрического шока.

- Зачем же вы так, Семен Алексеевич? – я с улыбкой посмотрел на мага, противостоявшего мне, чувствуя, как тает его потенциал. – Вы же сам признали, что у меня есть магические способности, да еще и незаурядные. Не терпелось проверить их силу?

Я убрал «Лепестки Виолы», позволяя слабеющим электроразрядам входить в мое тело. Ощущение неприятное, но не более того.

Глава 5. Я играю с душой

- Александр Петрович! Слава Перуну! – возликовал Растопин, едва люк виманы открылся. – Жду, жду, смотрю пятнадцать минут лишних - думаю что-то не так! - он глянул на наручные часы, будто сверяясь. – Волнуюсь, понимаете ли!

- График, Сань, в данном случае – штука крайне условная. И вообще, претензии не ко мне – к его, так сказать, высокопревосходительству, князю Козельскому. Залазь, давай, как раз ему все это прямо выскажешь, - я заметил, что он оглядывается на «Рысака», по-прежнему неисправному, стоявшему посреди дороги, и добавил: - Про эрмик не думай – слишком мелкая проблема, чтоб на нее тратить даже лишний взгляд.

Я вернулся в рубку и когда за мной вошел Растопин, сказал, указывая на пленников:

- Видишь, тут вышло несколько иначе - добавилось несколько пассажиров, а ты мне про время на часах. Поскольку пассажиры лишние, мы сейчас маршрут изменим - полетим в Шалаши. Этих двоих сдадим вашему Самгину - Геннадий Степанович прислал еще подкрепление, - видя, что «серый» пришел в себя и открыл глаза, я наклонился к нему и произнес: - Очнулся, охуевший? Привет от Рубича. Ведь я предупреждал, что могу кости сломать. Здоровый ты бык, но такой тупой! То к какому-то Замалееву меня посылаешь, то «сложить» пытаешься. Теперь лежи, не дергайся. Иначе я снова объясню тебе новую имперскую политику!

Серый, испуганно глядя на меня, застонал: то ли у него в самом деле случились переломы, то ли от диссонанса восприятия: как не слишком крепкой наружности юноша мог с ним такое сделать.

- Ваше сиятельство, если они связанные, я сам с ними справлюсь. Зачем подкрепление? – Растопин наклонился над магом, повернул его, проверил, насколько надежно стянуты руки.

- Затем, Сань. Тот которого ты сейчас нянькаешь – маг. У меня нет времени проверять его способности. Вдруг у него ментал сильный? Вставит тебе в голову не те мысли, и проблем потом не оберешься, - пояснил я, устраиваясь в пилотском кресле. – Торопов в подкрепление должен был своего мага прислать – лишним не будет.

Я положил руку на фигурный рычажок тяги, слегка потянул на себя и генераторы запели на высокой частоте песню силы – «Эльза» мигом набрала высоту. Дала крен, закладывая крутой вираж. Прошло менее пяти минут, и мы опустились перед старым ангаром на условленной точке встречи.

Здесь я уже был вынужден поторопиться. Что делать с неожиданными пленниками до моего возвращения, объяснять не стал - пусть думает Самгин, в у меня других проблем ворох. И хотелось поскорее добраться до Ведомства на улице Белоглинной, потому как разрыв между вылетом князя Козельского и прилетом к месту его высочайшей службы не мог быть подозрительно долгим.

Я даже не стал покидать пилотское кресло, просто развернулся навстречу Алексею Самгину и еще незнакомому мне плечистому парню – их в рубку впустил Растопин.

- Забирай, Леш. И скажи спасибо, что только двое. А то имелись опасения, что таких «лишних» будет человек семь, - заместил я, поглядывая на наших пленников. Одновременно думая, как хорошо, что я вовремя отказался от «Ликосы» - ведь была у меня такая сомнительная в полезности мысль: усмирить их всех разом магической паутиной. Да, тогда бы не пришлось бить кинетикой и переводить на незваных гостей брючные ремни. Но тогда бы проблем с выносом этих «тел» вышло намного больше.

- Смотри, этот вроде как маг, - заметил Растопин, помогая плечистому парню оттянуть второго пленника в тамбур. – И наверху еще один – пилот.

- Пилота тоже что ли брать? – переспросил меня Смагин.

- А нахрена нам два пилота на одной вимане. Забирай! – распорядился я. – С магом там поосторожнее, а то превратит вас в лягушек. Все, на этом прощаемся! Скорее всего, сюда мы не вернемся. Ждите дальнейших указаний от Геннадия Степановича. Удачи!

- Удачи! Удачи, ваше сиятельство! – почти хором отозвались Смагин и широкоплечий.

Как только они вышли, я отвел виману на дальнюю окраину Шалашей и установил удобную для зависания высоту. Щелчками двух тумблеров включил автоматику и покинул пилотское кресло.

Козельский давно пришел в себя, поглядывал за мной и Растопиным злыми крысиными глазками. Наверное, пытался придумать, каким козням нас подвергнет, когда мы его отпустим. Ведь уверен был, что не убьем. А может пытался угадать, зачем я все это затеял, и здесь при доступных ему исходных данных, все происходящее никак складывалось в уме Козельского в хоть какие-то логичные выводы.

- Так, Сань, давай его наверх. На ноги поставь, - я тоже помог, ставя князя в вертикальное положение – ноги ему я не связывал.

- Я никуда не пойду! – подал голос Козельский после мрачного молчания.

- Надо бы, Григорий Юревич. Вы же убедились, что я особо не нянькаюсь, могу сделать больно. Могу и очень больно, - сказал я ткнув его пальцем в бок. – Так что давай, сволочь. И помни, что доставить боль тебе, для меня лично – действо очень приятное.

Вот и все, прекратилось всякое несогласие – поплелся Козельский со скованными сзади руками на вторую палубу.

- Садись на диван, - я указал князю на место рядом с Растопиным, который теперь должен был опекать его практически до финала операции «Заземление». – Сань, сними с него пока наручники, - попросил я Растопина. Сам сел в кресло, накрытое волчьей шкурой, и начал общение с князем:

- Так вот, Григорий Юрьевич, хотя времени у меня особо нет, в интересную игру с тобой я все-таки сыграю. Сейчас у тебя есть шанс послужить на благо нашей Родины. Ведь все это время, занимая один из самых важных постов в государстве, ты служил себе, любимому, императрице Глории и британской короне, а вот самому государству – нашей России у тебя как-то до сих пор не получалось.

- Не тебе судить, щенок, - злобно ответил Козельский, поглядывая на меня из-под опущенных бровей.

- Зря ты так. Неужто магистр твой, Мельгаурус, не донес тебе, кто есть я? Должен был донести, а ты должен был внять, если не дурак. Но ладно, предложение мое по-прежнему в силе. Скажу прямо, твой ответ меня мало волнует. Насколько он будет честен, имеет значение лишь для тебя – твоего будущего, - я достал коробочку «Никольских», подумав, что давно не курил. – Скажи мне бессовестный князь, где находятся все документы, по операции, названной тобой как «Гром»? Ну, давай, предельно честно!

Глава 6. Маги на лестнице

Полицейские приветствовали меня с учтивыми поклонами. Еще бы – сам я иду! Аж целое высокопревосходительство! На какой-то миг стало смешно, хотя это не умаляло волнения. Все-таки сейчас наступил самый сложный и опасный этап моей операции.

- Люк будет открыт. Сашка порядок наводит, может коврики вынесет, - сказал я им. – Смотрите, близко никого не подпускать, чтоб кто-то не сунул нос в виману.

- Есть, ваше высокопревосходительство! – отозвался старший урядник, оба вытянулись по стойке смирно.

Я же, следуя к входной двери, воскрешал в памяти план здания. Кабинет мой… вернее, Козельского Григория Юрьевича, находился на втором этаже, окнами на Белогилинную и частично на Октябрьский сквер.

На подъемнике, спустившим до второго этажа, меня сопровождал молодой фельдфебель. И уже там на заветном этаже, в длинном коридоре меня постигла первая неприятность. Случилась она прямо возле лестницы и стойки круглосуточного поста. Там помимо дежурного с ночным рапортом меня дожидалось трое в гражданской одежде, еще подполковник и генерал-лейтенант. Я не знал в лицо ни одного из них. Гражданские, судя по виду были людьми очень серьезными, потому как тот, что седой с бакенбардами, небрежно прервал в приветствии генерала и произнес:

- Ваше высокопревосходительство, они уже прибыли, но пока внизу! Ждем только вас!

- Хорошо, - хмуро сказал я. – В связи с некоторыми новыми обстоятельствами я буду занят ближайшие полчаса. Пока никого не принимаю! Никаких встреч!

- Но!.. – было попытался возразить, стоявший рядом с ним человек в бордовом мундире.

- Все! Ждите, пока не позову! – оборвал я его.

Не обращая внимание на их недовольство и растерянность собравшихся, я направился к своему кабинету. Представляя, что сейчас мне придется испытать неловкость перед собственным денщиком при попытке открыть кабинет: на связке ключей было более десятка и угадать сразу правильный не так просто, даже если внимательно осмотреть форму замочной скважины. Эту проблему я решил так: вошел в приемную, взмахом руки сразу прервал доклад Рубина и протянул ему ключи.

- На, открой пока, - сказал я ему с наигранным раздражением, сам взял эйхос, делая вид, что проверяю срочные сообщения. В моей руке на самом деле был эйхос Козельского и свежих сообщений там собралась тьма. Жаль я не имел времени и возможности прослушать хотя бы часть. В них могло оказаться что-то особо полезное для развития операции «Заземление».

- Прошу прощения, Григорий Юрьевич, князь Молчанов настоятельно просил связаться с ним, - сообщил денщик, открыв дверь и возвращая мне ключи.

- Успеется. Есть дела поважнее. Ко мне никого не пускать! Никого! – подчеркнул, заходя в кабинет.

- Чай прикажите сразу подать? – Рубин замер в растерянности.

Наверное, я вел себя не совсем обычно.

- Сегодня без чая! Потом! – я захлопнул дверь, щелкнул замком и направился прямиком к сейфу.

Замки оказались ожидаемо сложные. Ну не специалист я по механическим замкам, даже если ключи под рукой. Такова одна из моих слабостей, преследующая меня, и я не озаботился избавиться от нее несмотря на многие-многие жизни. Если бы я сейчас не спешил, то поступил бы проще: вышел бы на тонкий план, привлек интуицию, и она бы с высокой долей вероятности указала мне, какой ключ куда засунуть, в какую сторону вращать, нажимать или не нажимать, как управлять поворотной ручкой дверцы. В открытии сейфа много нюансов, даже когда у тебя один правильный ключ. Когда их связка, нюансы множатся и превращаются в головную боль.

Погремев ключами минут пять или, пожалуй, десять, я открыл самый сложный замок. На очереди был второй, который под контрольный ключ. В этот момент из говорителя раздался голос Рубина:

- Ваше сиятельство, к вам срочно просится генерал-лейтенант Вьюжин Георгий Павлович! Неотложно, говорит!

Я выругался, подошел к рабочему столу, нашел кнопку говорителя и, нажав, ее как можно более внятно и решительно произнес:

- Никого не пускать! Я же ясно сказал! Всех меня дожидающийся собрать в Дмитровском зале. Я поднимусь туда примерно через полчаса. Есть очень важное сообщение в связи с изменившимися обстоятельствами. Так и скажи – они поймут, о чем я. Все, меня не отвлекать! У меня сообщения от императрицы!

- Есть ваше высокоблагородие! – выпалил Рубин, фоном раздались чье-то недовольное бормотание.

Еще несколько минут сражения с замком и после этого я перешел к числовому коду. Здесь оказалось все просто: несколько смещений лимбов в нужные позиции, и механизм замка щелкнул. Двумя поворотами ручки я открыл тяжеленную стальную дверцу.

Отдельные листы с документами меня не интересовали, начал вытаскивать папки, выкладывать на стол. Их оказалось больше двух десятков. Папка с надписью «Гром» лежала сверху и ее я сразу отложил в сторону. Теперь я торопливо искал «Конфетти». Ее не было! Пересмотрел дважды. Козельский не мог соврать под «Инквизитором». Большой сейф, о котором говорил он, здесь один, и папка должна быть в нем. Я еще раз оглядел полки, направив внутрь сейфа свет туэрлиновой лампы, переворошил документы, допуская, что она под листами бумаги. Ее там не было. Нашел лишь при третьем просмотре в стопке папок. Причина ее неуловимости оказалась в том, что название этой папки Козельский написал на английском и первая буква была стерта. Выглядело так: «…onfetti».

Время опасно утекало. Я открыл обе отложенных папки и бегло пересмотрел их содержание, убеждаясь, что в них находится именно то, что я ищу. На глаза попал протокол опроса князя Мышкина, датированный 10 мая сего года, то есть за пять дней до попытки его убийства отравленным вином. Как интересно… А не в этом ли протоколе, подписанным Мышкиным, причина его убийства? Ведь оно фактически состоялось – Родерик не в счет. Пролистал еще несколько документов, приходя в уверенность, что в моих руках то, что я ищу. Хотя каждая проведенная здесь минута увеличивала мои риски, открыл папку «…onfetti»: много интересного, много записей на английском, некоторые адреса в Лондоне, Бирмингеме, Москве. Оп-ля! А вот и краткое досье на самого Джеймса Лаберта! На него вышел, увидев фото в левом верхнем углу документа. Этот мерзавец был вполне под стать Козельскому. Неудивительно, что жизнь свела их. Правда англичанин уже по пути в могилу. Как бы не потянул он за собой главу Ведомства Имперского Порядка.

Глава 7. Кто ты?!

Едва открылись двери подъемника, я увидел прямо-таки эпическую картину: двое полицейских, которых я повстречал сразу по прилету сюда и выхода из «Эльзы», держали оборону, укрывшись за маленькой синей виманой марки «Елена». Старший урядник, порадовавший меня фразой «Есть, ваше высокопревосходительство!», крикнул:

- Еще раз прошу, уходите! Мы выполняем приказ самого Козельского! Уходите! К вимане никто не пройдет! – его помощник дважды выстелил куда-то вправо.

Я осторожно выглянул. В той стороне, куда он стрелял, за ящиками с коммуникационным оборудованием пряталось двое – приказный и корнет. И по другую от них сторону стояло еще четверо гражданский и трое полицейских во главе со штабс-капитаном.

- Сволочи! Начальника караула быстро! – заорал штабс-капитаном, отступая за стальную конструкцию, державшую верхний ярус площадки.

Происходящее прояснилось сразу: те двое моих самых первых знакомых добросовестно исполняли мой приказ, то есть приказ Козельского. И всякие увещания, что мол Козельский – это не Козельский, их пронять не могли. Ситуация была одновременно и комичной, и трагической, ведь кончится она могла смертями ни в чем неповинных людей, честно исполняющих свой долг и понятия не имеющих о высоких имперских потрясениях. Поскольку никто из этих парней меня в истинном облике еще не видел, я снова активировал «Лорепалх Куил» с маской «Козлика» и, не убирая магического щита, направился к посадочной площадке. К сожалению, я значительно растратил свой резерв и еще раз использовать «Ликосу» не рискнул. Вложил в правую руку «Веил Литуам Лакши», на случай если успокаивать придется сразу всех.

Снова зазвучали пистолетные выстрелы. На блестящем корпусе синей «Елены» появились вмятины и дырки.

- Что здесь происходит?! – крикнул я голосом рассерженного Козельского.

Стрельба мигом прекратилась. Осаждавшие защитников «Эльзы» мигом повернулись ко мне и опустили оружие. Все, кроме штабс-капитана. Я догадался, что он сейчас станет проблемой. Раньше, чем штабс-капитан успел открыть рот и выразить сомнение, будто я не настоящий глава Ведомства Имперского Порядка, с моей руки сорвалось серебристое облачно. Метнулось к нему, на лету превращаясь в волну лютого холода. В воздухе заискрилась ледяная пыль. Штабс-капитан вмиг застыл, посинев лицом и покрывшись инеем. Пистолет выпал из его скрючившейся руки. Ледяная волна задела еще двоих, стоявших в нескольких шагах от него. Но их не пробрало так глубоко – они лишь испытали сильный холод, пронизывающий до костей. Обычно после такого выживают без проблем, хотя получают значительное переохлаждение. Гражданский тут же ретировался в сторону второго подъемника.

Полицейские, которые прятались за ящиками с коммуникационным оборудованием, оружие мигом опустили и вытянулись по стойке смирно. Они не понимали происходящее и, в своих умах допускали, что я - самый настоящий Козельский, а значит лучше от греха подальше не вступать со мной в противоречие, чтобы там не говорили иные важные чины. Я сразу свернул «Лепестки Виолы», чтобы внушать меньше подозрений. Хотя и так уже нарисовался – не сотрешь. Вряд ли кто из них верит, что Григорий Юрьевич силен в магии, да еще настолько, что превратил штабс-капитана покрытую инеем статую. Однако все эти противоречия пока не могли отодвинуть в сторону мысль: «А вдруг я все-таки настоящий глава Ведомства Имперского Порядка».

Старясь держать во внимании сразу всех, я направился к «Эльзе» быстрым шагом.

- Благодарю за службу, воины! – произнес я, подходя к полицейским, державшим оборону за «Еленой» и исполнявшим мой приказ. – Преставьтесь, - попросил я.

- Старший урядник Самойлов! – отозвался первый.

- Приказный Еремеев! – второй, бледненький, напуганный, щелкнул каблуками.

- Молодцы! В ближайшие дни ведомство ждут большие перемены, - сказал я, поравнявшись с ними. - А лично вас сегодня, возможно, ждут большие неприятности из-за непонимания, происходящего на верхах. Придется потерпеть. Не падайте духом ребята - эти неприятности временные. Вскоре все изменится, и вы будете отмечены за хорошую службу, - произнес я, запоминая их фамилии и звания, чтобы передать князю Ковалевскому.

Тем временем из арки второго подъемника выбежали вооруженные люди. Раздались крики, кто-то выстрелил в воздух, командуя:

- Стоять!

Вероятно, этот возглас был обращен ко мне. Не тратя больше ни секунды, я вошел в «Эльзу», мигом зарыл люк и разрешил автопилоту набор высоты.

- Сань, как там Козельский? – спросил я в говоритель, едва опустившись в пилотское кресло.

Растопин не знал, как ответить по говорителю, и тут же сбежал вниз красный, сияющий глазами так, что они казались ярче туэрлиновых кристаллов.

- Получилось, ваше сиятельство?! Да?! – вопросил он.

- А куда оно денется. Вон в пакете папочки, - я кивнул на диван. – Правда пришлось магией пошалить. Заодно левым боком поймать пистолетную пульку.

- Сильно поймали? Где здесь аптечка? - засуетился Растопин.

- Не знаю. Потом с аптечкой. Ты на вопрос по Козельскому не ответил, - щелчком тумблера отключил автоматику, чтобы скорее вывести виману как можно дальше от Белоглинной, минуя обычные потоки и уровни движения.

- Извиняясь. Это я от радости потерял память, - мне показалось, что светятся не только его глаза, но и счастливая физиономия. – В порядке он. Сидит молчаливый, злой. Освободиться не пытается. Думаю, опасности не представляет.

- Вот и хорошо. Поднимись, придумай как его там понадежнее зафиксировать, потом спускайся сюда. Возможно, потребуется твоя помощь, - сказал я, набирая высоту и перекладывая штурвал влево.

Когда мы прошли над храмом Перуна Славного, я влился в общий поток, стараясь затеряться среди других летающих машин. И уже после этого, вернул управление автоматике, чтобы отправить сообщение Ковалевскому.

Глава 8. Полет инженерной мысли

Вопрос императрицы требовал немедленно ответа, но я немного потянул с ним. Все равно милости с ее стороны ждать не приходилось, а имперские дела складывались так, что в ближайшие два дня все кардинально поменяется. Либо Глория уйдет в тень, и тогда ее гнев, как и ее императорская милость станут маловажными. Либо я, как и многие другие люди, противостоящие ей, уйдем в тень, при чем гораздо более глубокую и холодную. Все же последнее вряд ли. Пока все складывалось в нашу пользу. Позволив сеть себе поудобнее, я ответил:

- Граф Елецкий Александр Петрович, ваше императорское величество!

- Что вы смеете делать в вимане князя Козельского и где он сам?! – она нахмурилась.

- Григория Юрьевича нет здесь, - я оглянулся, словно желая убедиться в справедливости собственных слов. И соврал я не слишком, ведь мой ответ мог касаться лишь рубки, а не всей виманы. – Я здесь смею делать… Управляю виманой я, ваше величество. Спешу доставить очень важные документы из сейфа Григория Юрьевича по назначению.

- По какому праву и с чьего ведома?! Какие именно документы?! – императрица, до сих пор стоявшая, села в кресло.

А я, получается, даже не догадался встать, в то время как она стояла передо мной. Ай-я-яй, как нехорошо, неуважительно к столь важной особе.

- Право мое в том, что забочусь я не о себе лично, ни о собственных или чьих-то личных интересах, но о благополучии нашего Отечества. Это высшее право, ваше величество. Надеюсь, вы меня понимаете и всецело разделяете мое старание во имя нашего государства. С чьего ведома… Ну так, с ведома самого князя Козельского. Для Григория Юрьевича точно не секрет, что я воспользовался его виманой, как не секрет, что я позаимствовал его ключи от кабинета и от сейфа. Документы… - я потянулся к папкам, оставленным Растопиным и, делая вид, что понятия не имею, что за папки, зачитал: - Одна папка… «Гром» называется, ваше величество. А вторая… «Конфетти» что ли… Я ее позволил немного полистать. Интересные записи в ней. Что-то про «Неустанный взор», - перевел я с английского. – Это какая-то служба британской короны. Может, слышали? И я не совсем понимаю, чего они здесь на нашей земле приглядывают. Еще какие-то адреса в Лондоне и Москве, фотографии, счета. Досье на кого-то. Почитаю, как освобожусь.

Теперь на лице Глории вместо злости проступило удивление, и мне показалось, что она может не знать об этой папке или знать о ней далеко не все. Ведь очень вероятно, что Козельский вел еще какую-то свою игру. И я не удивлюсь, если в «Конфетти» обнаружится компромат на саму императрицу.

- Граф Елецкий, мне нужна эта папка. Я требую, чтобы она была у меня сразу же, как я вернусь во дворец. Вы должны принести ее мне лично, - строгость будто пропала с ее лица, но я понимал, что это игра. - И не вздумайте показывать ее содержимое никому! Где находится князь Козельский? И как вышло так, что вы беспрепятственно прошли в главное здание Ведомства Имперского Порядка?

Сейчас она задала мне вопросы, на которые отвечать не хотелось. И времени на это не было. Я видел, что к нашей погоне подключилось еще две полицейских виманы новой марки «Орлан-15», которые могли поспорить в скорости с «Эльзой». Не закрывая глаз, в частично перенес внимание на тонкий план и начал очень осторожно влиять на связку реута и марсима в схеме коммуникатора. На экране появились размытости, потом темные пятна.

- Не понял вас, ваше величество? Что вы говорите? Сразу же как вы вернетесь Козельского к вам? С папкой? – переспросил я, имитируя потерю связи, и оборвал канал с императрицей.

Все, к черту Глорию! Иначе говорить будем бесконечно! Я углубил перенос внимания на тонкий план, вернулся к центральному кристаллу генератора вихревого поля и управляющей им схеме, считывая модуляции, исходящие с кристалла цодия. Теперь требовалось подобрать эрминговый поток близкий по параметрам для резонанса и задействовать его так, чтобы мощность генератора не выросла более чем на треть. Сейчас для меня такая задача была достаточно простой, если учесть, что эта идея принадлежит мне, и после случая со «Стрижом» виконта Веселова, я довел ее до ума. На базе этой идее я изобрел новые революционные для виманостроения схемы.

Я почувствовал входящий поток, подстроился под его тональность и внес необходимые изменения в кристалл цодия и затем центральный кристалл гирвиса. На несколько секунд вихревое поле запело на высокой частоте – его тонкий свист почти превратился в ультразвук. «Эльзу» было понесло бодрее и… Вимана начала терять скорость и высоту.

Я выругался, не понимая, что произошло. На пульте индикаторы энергии и вихревого генератора пульсировали красным. Причина мне была непонятной. Центральный кристалл имел большой запас прочности и не мог выгореть, как это случилось на вимане Веселова, ведь я ограничил мощность добавочного потока тридцатью процентами. Это более чем надежно по свидетельству инженеров Голицына, и такое решение безупречно работает на виманах, переделанных в Департаменте Перспективных Исследований.

Но случилось то, что случилось: «Эльза» снижалась и теряла скорость, что свидетельствовало о затухании вихревого поля, несущего летающую машину. Нас преследовало пять полицейских виман – одна куда-то исчезла с экрана заднего обзора. Эта пятерка нас быстро догоняла. Столичные пригороды остались позади, внизу раскинулись поля, зеленеющие молодой пшеницей и рожью, сады и редкие фермы, вдоль русла реки. Но все это не радовало глаз – мы снижались, нас догоняли.

Я представил, что произойдет дальше: «Эльза» пролетит еще с десяток километров и довольно жестко сядет или в поле, или в лесу, ломая деревья. Пока я мог вполне повлиять на место посадки – медленно затухающее вихревое поле давало такую возможность. Но это мало что меняло. Самое вероятное, что сделают патрульные: окружат нас, через внешний говоритель потребуют открыть люк и сдаться. Если не подчинимся, начнут стрелять по иллюминаторам. Стекло хоть и бронированное, много попаданий не выдержит. Затем они попробуют взять «Эльзу» штурмом. Я их всех положу магией, если не применят усыпляющий газ. И опять, даже моя победа в этой стычке мало что меняет: сюда очень быстро подлетит много патрульных еще и, вероятно, подтянутся военные.

Глава 9. Для демона нет невозможного

- Сань, пакет с папками давай, - распорядился я, сажая «Эльзу» метрах в десяти от виманы Бориса Егоровича.

Ростопин обернулся, неуверенный, что можно оставить Козельского у меня за спиной без наручников. Я понял его опасения и заверил:

- Все в порядке. Григорий Юрьевич будет себя хорошо вести. Не беспокойся.

Не выключая генератор вихревого поля и резонансный коллектор, я перевел «Эльзу» режим ожидания и открыл люк. Тут же увидел в боковой иллюминатор Бориса Егоровича и Ольгу. Быстрым шагом они шли со стороны «Гермеса» - он стоял ближе к дороге. С ними следовало еще трое, лица которых я не разглядел из-за боковых искажений толстого бронированного стекла.

- Так, папки давай мне, - встав с пилотского кресла, я взял пакет у Растопина. - А тебе доверяю Григория Юрьевича.

Едва я ступил на трап, Ольга Борисовна тут же бросилась ко мне. Я даже сойти на землю не успел – так и встретились на последней ступеньке трапа. Оля обняла, прижалась порывисто, что я едва не выронил пакет. И стало мне немного больно – она давила на рану, и вместе с тем очень приятно от ее тепла и нахлынувших чувств.

Остальные стояли и молча с улыбками наблюдали столь сердечную сцену. Когда ветер сдул с моего лица золотистые волосы княгини, я узнал двоих кроме князя Ковалевского. Слева от Бориса Егоровича стоял Захаров Иван Ильич, тот самый из канцелярии Надзора Чести и Права, а слева князь Лапин Ростислав Сократович. Я знал, что Лапин занимает какой-то важный пост в «Сириусе», но понятия не имел какой.

Ольга все-таки отпустила меня, и я, взяв ее за руку, подошел ближе к столь важным для империи людям, приветствовал их. Затем сказал, обращаясь к Ковалевскому и в пол-оборота повернувшись к нашему пленнику:

- Борис Егорович, вот князь Козельский изъявил желание сотрудничать с нами. И в первую очередь желает поговорить с вами лично, - и тут же спохватился, протягивая Ковалевскому пакет. – Кстати, папки – обе здесь. Так сказать, чтобы разговор с бывшим главой Ведомства Имперского Порядка вышел более предметный.

- Гармаш! – крикнул Лапин, повернувшись к «Гермесу», возле которого топталось в ожидании несколько мужчин в военной форме. – Ну-ка со своими примите господина Козельского! Соблюдать соответствующее его титулу почтение! – затем посмотрел на меня и Козельского и заверил: - Не сомневайтесь, Александр Петрович, беседа состоится, но чуть позже. И мы обязательно учтем все вами сказанное и ваши пожелания.

Над краем леса пронесся с диким свистом боевой корвет. За ним на совсем низко прошел большой воздушный катер с ракетным вооружением.

- Наши, - сказал я, с улыбкой глядя в небо.

- Как догадался, Сань? – Ковалевский тоже смотрел вслед военным виманам, патрулирующим зону нашей посадки.

- По звуку генераторов и скорости полета, - рассмеялся я. – Таких пока официально на вооружении нет.

- Экий вы грамотный специалист, Александр Петрович. Полагаю, у нас под ваш уровень сложно будет подобрать преподавателей, - заметил князь Лапин. – И знаете, что, времени у вас на вольную жизнь осталось не так много. Скоро уже третье июня.

- Вот так сразу, решили меня запугать, - я рассмеялся, понимая, что князь большей частью шутит, и перевел взгляд на темную точку, которую приметил еще при посадке виманы.

Теперь она разрослась, и я уже не сомневался, что точка эта – не что иное, как грозный воздушный крейсер проекта «Атлантик 12».

- Это «Ахилл», - подтвердила мою догадку Ольга. – Денис летит. Все время с нами на связи был, очень о тебе беспокоился.

Для меня это было неожиданно и пришла какая-то большая радость, причину которой сложно назвать, потому что она исходила сразу из очень много: того, что все столь удачно сложилось; того, что я видел грозные боевые корабли, уже переделанные согласно моей схеме «Одиссей»; того, что здесь был сам будущий император и того, что рядом со мной стояла Ольга.

- Удивляюсь я, Борис Егорович, как так быстро смогли сделать устройство синхронизации, да еще установить их на корабли! – высказался я.

- Вот здесь ты немного заблуждаешься. Сделали только для катера и «Ориса», - он повернул голову к корвету, уходящему в сторону поселка. – На «Ахилле» пока такого нет. Сделали быстро, потому что Денис торопил, день и ночь люди Голицына работали. Мы новый цех открываем, подальше от столицы и любопытных глаз. Скоро можно будет снаряжать и крупные корабли. Первым на очереди будет, конечно, «Ахилл» - не терпится Денису Филофеевичу.

Между тем «Ахилл» садился. Плавно, величественно. 145 метров крепкой стали, никеля и бронзы зависли над пшеничным полем, заслоняя небо и медленно приближаясь к земле. Сел воздушный корабль с великолепной точностью, так, что его центральный люк оказался ровно напротив нас примерно в пятидесяти шагах. Солнце сияло на пушечных турелях, точно зрачки хищника темнели люки пусковых ракетных установок, толстые бронзовые трубы-коллекторы по бокам казались вздувшимися мышцами гиганта.

- Его императорское высочество приглашает, - сообщил князь Лапин, держа в руке эйхос.

- Я здесь подожду или лучше в нашей вимане, - отозвалась Ольга.

- Ольга Борисовна, царевич приглашает вас вместе с Александром Петровичем. Ослушаться никак нельзя, - настоял Ростислав Сократович.

Больше всего мне сейчас хотелось походить по палубам этой восхитительной и грозной боевой машины. Я никогда не был на крейсере. С отцом мы часто посещали военно-воздушную базу под Серпуховом. Что говорить, Петр Александрович был там свой человек и помог техникам решить огромное число сложных вопросов, поэтому по территории я с ним передвигался очень вольно. И знал многие корабли изнутри, а вот заходить в крейсеры как-то не доводилось.

Сейчас моя свобода была крайне ограничена сопровождавшим нас подполковником и маршрутом от центрального входа сразу на вторую палубу, пятьдесят метров по коридору, покрытому красной ковровой дорожкой прямо к двери с сияющим имперским гербом.

Глава 10. Кусочки прошлого

Сообщение от Элизабет я получил перед экзаменом. Уже собирался войти в класс, как пискнул эйхос, и мне подумалось, что в свете последних потрясений любое послание может быть важным. Я отстегнул эйхос, включил просмотр сообщений.

- Что там? – Ольга остановилась у двери – она тоже волновалась.

- Миссис Барнс, - сказал я, намеренно называя ее по фамилии мужа.

Ольга знала, что я последние дни беспокоился о баронессе, знала о моих неприятных видениях по ночам, и то, что я даже просил помощи у Артемиды, она тоже знала.

- Прослушай сейчас, мало ли что, - сказала княгиня, отходя от двери.

Я включил эйхос, отрегулировав звук так, чтобы было слышно нам вдвоем и отошел дальше от одноклассников, толпившихся перед экзаменационным классом.

Раздался голос Элизабет немного искаженный прибором, но безошибочно узнаваемый из-за ее особого тембра и сильно выраженного акцента: «Алекс, дорогой, здравствуй! Я в России!», - затем последовала длинная пауза, и мне показалось, что чеширская баронесса плачет. И снова ее голос: - «Очень, очень жду встречи с тобой, мой демон. Только скажи, куда подъехать. Ты не представляешь, что со мной было, что я пережила! Мне нужно так много тебе рассказать! С нетерпением жду минуты, когда увижу тебя!».

Я поднес эйхос ко рту и ответил:

- Элиз, я сейчас в школе. У меня экзамен. Освобожусь часа через два. Как выйду, сразу свяжусь с тобой. Очень рад, что ты вернулась. Сама реши, где тебе удобнее меня подождать – я туда подъеду, - отключив эйхос, спросил у Ольги: - Не возражаешь? Это на самом деле важно: надеюсь у нее фотография свитка и она не слишком пострадала из-за этого. Если не против, поедем вместе.

- Обязательно поедем вместе. Уж оставить тебя наедине с миссис Барнс я не могу, - Ковалевская улыбнулась, намекая на мои отношения с Элиз в свое время возмутившие Артемиду. – И еще вот что: после твоей англичанки заедем в торговые корпуса под Демидовскими башнями.

- А меня с собой возьмете? – раздался за моей спиной голос Светланы Ленской.

Я повернулся. Она обняла меня, и мы поцеловались, недолго, с нежностью, такой что касание ее губ, близость ее восхитительного тела тут же раздразнили меня.

- Я не против, - ответила княгиня. - Только вряд ли тебя это заинтересует: Саша наконец решился купить эрмик. Пока он не передумал, я решила свозить его в салон и выбрать что-то под его вкус. Если это не сделать сейчас, то желание Елецкого угаснет, и он снова будет ходить пешком.

- Эрмик?! Елецкому! Тогда мы сможем устроить гонки по Нижегородской! – рассмеялась Светлана. – Вообще-то я шучу. Подошла, чтобы пригласить вас на спектакль. Новая постановка: «Тайны поместья Витте» - это продолжение нашего предыдущего спектакля «Полнолуние».

- На какой день? – я убрал эйхос.

- Четверг, 31-го мая. Как раз после последнего экзамена. И можно будет сразу отметить окончание экзаменов и школы. А еще, после спектакля будет вечеринка с вампирами, - Ленская прищурилась, поглядывая на меня. А потом вдруг повернулась к Ковалевской и сказала: - Оль, можно тебя на минутку, пока он думает?

Актриса увела Ольгу далеко, в конец коридора и говорила с ней гораздо дольше «минутки». Ковалевская вернулась ко мне одна. Что-то странное отражалось в ее глазах после этого таинственного разговора моих двух возлюбленных. Я не мог понять что. Не мог даже определить, огорчена княгиня этим разговором или рада ему. Она откинула волосы, упавшие на лицо, и сказала:

- Саш, я не пойду, а тебе нужно сходить. Если нет ничего особо важного в планах, то пойди ей навстречу, посвяти этот вечер Ленской.

- Что она тебе такое сказала? – теперь уже совершенно определенно я чувствовал, что что-то не так.

- Она тебе все сама потом расскажет. Идем на экзамен, - Ольга вязала меня за руку и, прерывая все мои вопросы, направилась к классу.

- Скажи в чем дело, - настоял я, задерживая ее руку.

- Саш, я не скажу. Она просила не говорить. Так надо. Наберись терпения, Света сама тебе все расскажет, но не раньше, чем после спектакля. И твое присутствие обязательно. А мне там точно нечего делать, - Ковалевская открыла дверь, и мы вошли в класс.

Сегодня сдавали мы «Историю государства Российского и остального мира». Преподаватель – барон Эрнест Дубровский, считал этот предмет важнейшим из всех дисциплин школы второго круга. И Дубровский столь ревностно относился к этому предмету, что оспаривать его мнение мало кто решался даже среди преподавательского состава. И я особо спорить не буду: история Отечества очень важна для самосознания каждого подданного нашей страны. Особо важна для дворянства, людей служащих Отечеству, иначе будут в нашей империи плодится такие, как князь Козельский и те, что с ним заодно - для них слово «Родина» - пустой звук.

Я долго просидел над билетом и причина в том, что мне достались весьма неоднозначные вопросы. А именно: «Война за карибские острова. Становление Кубинской губернии», «Мифы и реальная история олимпийских богов», «Возникновение Индийского Семицарствия». И если с ответом на первый вопрос не было никаких проблем, то со вторым и третьим… Дело в том, что у меня по этим вопросам имелось свое мнение, во многом расходящееся с тем, что прописано в наших учебниках. Но, конечно, мнение Астерия, для барона Дубровского не может быть авторитетным, поэтому я ответил, что помнил из учебника. Вышло это нескладно и не совсем так, как хотелось. Вышел из класса с четверкой.

- Как? – спросила Ольга, ожидавшая меня у двери.

- Хорошо, Оль. Четыре, - сказал я, понимая, что это вовсе не хорошо.

- Елецкий! Ну как ты мог! – сейчас княгиня явно потешалась надо мной. – Ты позоришь нашу будущую семью!

А мне было как-то не слишком смешно. Прежнему Саше Елецкому во мне было обидно. Обидно, что, в то время как я, делая переводы Свидетельства Лагура Бархума и обладая знаниями о древней истории, намного превосходящими знания барона Дубровского, получаю от него какую-то «четверку».

Глава 11. Планы на миссис Барнс

Из эйхоса донесся вполне приятный женский голос. Его не портил сильный английский акцент, даже наоборот - делал этот голос интереснее, наполнял каким-то особым шармом:

«Гена, ты хочешь снова связать меня и бить плеткой между ног? Хочешь заставить сосать твой член? Тебе нравится, когда я плачу? А знаешь… Я могу согласиться на это. И в этот раз даже просто так. Давай встретимся, только не у тебя дома».

- Гена, блядь! Ты вообще охуел?! Еще раз спрашиваю, кто эта сука?! – разозлилась Принцесса Ночи. – Немедленно отвечай! Это здесь ты ее связывал и давал в рот?!

Талия спрыгнула на пол со стола и подошла к деревянной конструкции, зазвенев цепями.

- Прелесть моя, но я не помню, честное слово. Вернее, помню, но не совсем. Я же объяснял уже, - начал оправдываться Родерик, не понимая, как его невеста до сир пор не может уяснить, что он не тот, прежний князь Мышкин, и, в силу вполне ясных обстоятельств, не может отвечать за действия человека, которым он никогда не был.

- Как это удобно! Охренеть как это удобно! У тебя теперь на все есть оправдание! Ну-ка давай сюда руки! – Талия Евклидовна натянула одну из цепей, с конца которой свисал стальной браслет.

- Нет! – рассмеялся Мышкин.

- Я сказала: «да»! – настояла баронесса. – Давай, Гена! Давай поиграем. Не только же тебе девочек мучить. Я тоже хочу попробовать.

- Только недолго, - нехотя согласился князь и позволил надеть браслет на правую руку.

- Эту тоже давай, - Талия защелкнула браслет на его левом запястье, обошла деревянную конструкцию и, упираясь ногами, подтянула цепи так, что руки Геннадия Дорофеевича оказались вышек его головы.

- Так, так, чертов маньяк, где ты прячешь плетку? - баронесса обошла комнату, будучи уверенная, что плеть, о которой говорила сука с английским акцентом лежит где-то здесь. – Гена, где плеть? – строго спросила она.

- Дорогая, я не знаю. И давай без плети, - Мышкину совсем не нравился замысел его невесты.

- Вспоминай быстро или я тебе сейчас кисточку в жопу засуну! – Талия схватила со стола все три кисти, измазанные засохшей краской.

- Мы так не договаривались, - Мышкин начал сердиться и зазвенел цепями, пытаясь освободиться.

- Ладно, успокойся, твоя жопа не пострадает. Хотя следовало бы отыграться на ней за мою, - баронесса открыла шкаф, надеясь там найти плетку. Все-таки нельзя же упускать такой удачный случай подурачиться над Родериком. Она даже подумала, что такая игра может придать больше еще свежести и остроты их отношениям.

- Дорогая, это уже слишком, - начал возмущаться князь. – Отпускай меня! Иначе знаешь, что потом будет?

- Что? – Принцесса Ночи с интересом посмотрела на своего пленника и подошла к нему, держа в руках коробку со свежими красками и пока еще не использованными кистями.

- Я тебя тоже пристегну здесь и сделаю все, что ты сделаешь со мной, - пообещал Мышкин. – Даже хуже этого! Талия, угомонись! Не забывай, что я – маг!

- Ой, как страшно! Ты умеешь сказать так, что трусики становятся мокрыми. От смеха, разумеется, господин маг. Выбирай: или ты сейчас же, говоришь мне, где спрятал медальон Каукет, или… - она на миг задумалась, - или все равно скажешь все-все под пытками. Для начала я использую тебя в качестве художественного полотна. Стяну с тебя штаны и разрисую твои яйца. Может быть во мне дремлет талант великой художницы, - шутливо и важно предположила Талия Евклидовна, раскладывая тюбики с красками на столе. – Потом раздену тебя всего и превращу в живое полотно моего будущего шедевра. И обязательно сфотографирую.

- Талия! Это уже слишком! Хватит! Через час должен приехать твой отец! – Родерик начал злиться. – Ты дурачишься, а нам нужно решать серьезные дела по свадьбе. У нас еще ничего не готово!

- Аид дери, как мы теперь заговорили! Вчера ты даже не хотел думать на какой день удобнее свадьбу, а теперь «серьезные дела», «ничего не готово»! – рассмеялась баронесса, вскрывая тюбик с красной краской. – Говори, где медальон, и я тебе все прощу! Ген, ну скажи! Он мне правда нужен.

Сказать этого Родерик не мог. Талии все вокруг казалось игрой, она не всегда понимала, что к магии нельзя относиться так легкомысленно. Даже после тех двух случаев, когда удалось избежать большой беды только с помощью графа Елецкого, баронесса все равно относилась к столь важным вещам шутя.

- Я вспомнил! - сказал вдруг князь.

- Говори! Только не вздумай меня обмануть, - Принцесса Ночи выдавила полоску кроваво-красной краски прямо на стол.

- Я не про медальон… - Геннадий Дорофеевич смотрел на ее приготовления без удовольствия, понимая, что может предстать перед бароном Евстафьевым в очень неприглядном виде. – Вспомнил об этой… Элизабет. Ее фамилия Барнс. У меня… вернее прежнего меня совместный бизнес с ее мужем. Какая-то транспортная компания. И эта Барнс иногда бывала здесь без него.

- То есть ты подрыгивал ее здесь, подвесив на цепях? – уточнила Принцесса Ночи.

- Прелесть моя, ну зачем ты все это так выворачиваешь. Ты же прекрасно знаешь, что я к этому не имею отношения. Прежний Мышкин, да, он любил эти штучки. Творческие люди, они все больные на голову. Давай, отпускай меня. Есть хорошая идея, как можно развлечься, - сказал Родерик, надеясь, что его слова могут весьма заинтересовать. – При чем развлечься с этой англичанкой. Отпустишь, сразу скажу. Тебе очень понравится.

- Сначала скажи, - Талия отложила в сторону тюбик и кисти. Мысль наказать англичанку, за то, что она смела присылать такие пошлые сообщения ее жениху, баронессу в самом деле заинтересовала. Заинтересовала настолько, что Талия даже забыла о медальоне Каукет.

- Когда ты меня отпустишь, я отвечу ей на сообщение. Скажу, мол, дорогая Элизабет, приезжай сюда, на Коломенские пруды, мы хорошо проведем с тобой время. Я придумаю, как ее уговорить, если будет сопротивляться. И здесь мы вместе ее накажем, подвесим на цепях. Ты сможешь отхлестать ее плеткой, изрисовать ее тело краской или придумать что-нибудь еще похуже, - предложил Геннадий Дорофеевич.

Глава 12. Сюрпризы по-женски

- Все, идем. Слишком долго заставляем скучать твою подругу, - Ольга Борисовна направилась к нашему столику, за которым одиноко сидела миссис Барнс.

- Оля, почему?! – я остановил ее, взяв за руку.

- Что «почему»? – Ковалевская недоуменно взглянула на меня.

Мне не верилось, чтобы она со своей светлейшей головой и завидной памятью не помнила того, что сама сказала минуту назад и не помнила моего вопроса. Не отпуская ее руку, я терпеливо пояснил:

- Почему ты хочешь, чтобы Элизабет стала моей любовницей. Извини, но в этом что-то не так. Я бы даже сказал, что в этом что-то очень-очень не так.

- Я лишь сказала, что не против этого. Потому, что мне ее жалко. Я вижу, как она относится к тебе, представляю все ее страдания. И знаю, что ты раньше был к ней несправедлив и жесток, - произнесла княгиня, морщась от табачного дыма. – Все, пусти меня.

- Нет, Оля. Ты сказала, что есть еще одна причина. Ты что-то скрываешь. Что ты скрываешь, чего я не знаю? Ты не сказала, о чем вы шептались с Ленской. Теперь какие-то недомолвки относительно Элизабет. Что за тайны мадридского двора сегодня меня окружают? - я на самом деле не понимал ее, но ясно чувствовал, что в ее поведении что-то не так.

- Какого еще двора? – переспросила Ковалевская. – При чем здесь Испания?

Я сразу не подумал, что фраза из другого мира понятна здесь лишь мне одному, но не стал пояснять и настойчиво спросил:

- Говори, какая есть еще причина, из-за которой ты хочешь, чтобы мной и Элизабет сложились тепленькие отношения?

- Нет, я не скажу. И это для твоего же блага. Потому что я забочусь о тебе. Я хочу твоего душевного спокойствия и ради этого могу немного поступиться своим. Саш, умерь свое любопытство. Скоро ты сам все поймешь, - ответила она и направилась к нашему столику.

- Оля! – окликнул я ее, потушив сгоревшую до фильтра сигарету.

- Я не скажу. Потому что так пообещала, - она обернулась. - Все, вопрос временно закрыт. Наберись терпения. Елецкий, ты же маг или кто? Где твоя воля мага? – она улыбнулась, своей неповторимой, дразнящей улыбкой, но в этот раз ее улыбка меня могла лишь рассердить.

Воля мага… Да, есть такое понятие. Только имеет мало отношения к обычной жизни, к обычным человеческим переживаниям и отношениям. Здесь уместнее воля Астерия: мое состояние, когда я могу легко отстраниться от происходящего, и наблюдать за всем со стороны. При чем за совершенно всем, даже если бы в эту минуту я расставался с жизнью или тело страдало от невыносимой боли. Жизнь – это игра, и вряд ли эту величайшую истину знает кто-то лучше меня, включая богов. Пусть так: сейчас Ковалевская играет мной, и я знаю, что ее игра не может быть мне во вред. Подожду ее финала.

- Элиз, извини, что оставили тебя скучать, - сказал я, садясь на прежнее место рядом с баронессой. – Можешь рассказать подробнее, какие у тебя были ощущения и как именно ты видела мое лицо и мой образ, когда я, как ты говоришь, помогал тебе?

- Да, Алекс. Ты ешь, уже остывает, - миссис Барнс придвинула мне ближе горшочек с чанахи, при этом глянула на Ольгу, будто извиняясь за это и давая понять, что никак не оспаривает незыблемости ее отношений со мной. – Кстати, очень вкусно и очень остро, - добавила она, вернувшись к своей тарелке. – Я чувствовала, что ты со мной. После того как меня начал мучить тот индеец и Уоллес, и когда я поняла, что меня скорее всего убьют, я начала просить тебя о помощи. Я молилась тебе, как богу, хотя прежде никогда не почитала никаких богов. Но я знаю, что ты - демон и можешь меня услышать. И потом у меня возникло сначала ощущение, что ты у меня где-то здесь, - она указала двумя пальцами на лоб, - а потом уверенность, что ты с той минуты со мной и поможешь. Когда я была в отчаянье, и не знала, что делать, ты будто появлялся как призрак и подсказывал мне. Это же ты мне сказал взять в руки кирпичи, когда меня должны были застрелить. Ты сказал, как сделать: в правую руку четвертинку кирпича, в левую тяжелый, целый. С твоей помощью я смогла убить того негодяя с остробоем. И второго в кафе я убила, потому что ты вовремя подсказал мне вытащить остробой. Почему ты сам это не помнишь?

- Элизабет, мне нужно будет осмотреть тебя. Ты в какой гостинице остановилась? – спросил я, понимая, что имею дело с какой-то пока не совсем ясной ментальной аномалией. Хотя нечто подобное мне уже встречалось в прошлых жизнях.

- Ах вот как. Осмотреть… - Ольга Борисовна на миг застыла с ложкой у рта.

- В чем дело, Оль? – я не ожидал от нее столь неожиданного каприза, тем более после совершенно свежего разговора. И вообще у княгини давно не случалось перепадов настроения, таких какие бывали раньше.

- Ни в чем, Елецкий. Совершенно ни в чем. Я вас возить по отелям не собираюсь. Сам доберешься. И видимо покупка эрмимобиля с моим участием отменяется, вижу тебе сегодня будет просто некогда, - она отодвинула тарелку с шурпой.

- Ваше сиятельство, я вам хочу сделать подарок, - неожиданно засуетилась миссис Барнс. Она открыла сумочку, в которой раньше носила фотоаппарат и достала золотой медальон в виде шестиконечной звезды, с камешками похожими на рубины. – Не откажитесь принять! – она протянула медальон Ковалевской. – Я знаю, это древняя вещь, возможно с особыми свойствами. Она из коллекции виконта Уоллеса. Мне ни к чему такие дорогие вещи, вам она может понравиться.

Ольга взяла медальон, с минуту с любопытством разглядывала, глядя как отражается блеск светильников на гранях темно-красных самоцветов и золотых изгибах украшения.

В этот момент я почувствовал едва уловимое волнение на тонком плане и затем ощутил присутствие Геры. Ну вот… давно не пересекались. Чуть прикрыв глаза, я пошел во второе внимание, стараясь распознать возможные угрозы. Вроде, в обозримом пространстве все было тихо. Но Гера точно находилась недалеко в непроявленном. Не она ли повинна в столь неожиданной перемене в Ольге? Пока ответа на этот вопрос не было. Сейчас меня больше беспокоило, чтобы нас не потревожили какие-нибудь злобные посланницы Величайшей. И, честно говоря, я вовсе не скучал по противостоянию с ней. Не хотелось снова преподавать ей болезненные уроки.

Глава 13. Смерть ей на пользу

День выдался богатым на события. Все началось незадолго до обеда, который сегодня случился намного позже потому, что Елена Викторовна ездила к Демидовским башням за покупками. Необходимости в этом не было, но графине хотелось развеяться и немного отвлечься от мыслей о Майкле. Слишком долго не было от него вестей, и с каждым днем волнение госпожи Елецкой росло, а с ним появлялись разного рода опасения. Она даже подумывала, что зря не полетела с Милтоном в Лондон.

И вот когда она уже вернулась домой, где ее дожидались разноцветные коробки с покупками – их доставил расторопный курьер, случилось то, чего она так долго ждала. Пискнул эйхос, графиня нажала боковую пластину и вскрикнула, застыв у порога:

- Майкл!

- Ваше сиятельство, случилось что? – дворецкий поспешил к ней, уронив на пол книгу и какие-то листки.

- Все в порядке, Антон Максимович! – лицо графини сияло. – Там мои покупки, попрошу их в мои покои, - распорядилась она, махнув рукой на дверь, и направилась к столовой.

Но сразу заходить не стала, остановилась у окна и глянула на экран, мерцавший желтой туэрлиновой подсветкой. Сообщения пришло три – все от Майкла. Первое старое, за 22 мая, потом за 24-е и вот последнее - сегодняшнее. Графиня мигом выбрала его и поднесла эйхос к уху, в нетерпении скорее услышать голос Майкла.

«Леночка, прости моя дорогая! Знаю, сообщения до сих пор не отправились. Связи с Россией здесь нет. Я, наконец, вырвался из проклятого Лондона! Сейчас в Роттердаме и жду виману на Москву. Вылет поздно ночью Трансъевропейскими линиями. Как я говорил раньше, случились большие неприятности с Элизабет. Не представляю, как она могла такое натворить! Оказывается, ее ищет полиция по всей Европе. Очень переживаю за мою Элиз! Не представляю, где она скрывается, что с ней теперь будет и как я могу ей помочь. Одна надежда, что по этому вопросу хоть что-то подскажет Александр Петрович. Меня самого допрашивали на Риджент стрит и не хотели выпускать из города. Пришлось буквально бежать при помощи моего старого приятеля. До скорой встречи, Леночка! Ни на минуту не забываю о тебе! Если будет возможность, отправлю сообщение перед вылетом! Целую, твой Майкл».

Хотя Елена Викторовна, мягко говоря, недолюбливала сестру Майкла, весть о постигших ее неприятностях весьма подпортила настроение. Она так и стояла напротив окна, грустно глядя на прохожих по другую сторону улицы. Графиня, пока понятия не имела, что такое вытворила эта коварная особа, но мысль, что из-за Элизабет мог пострадать Майкл и, возможно, даже пострадал, была особо тревожной. С другой стороны, для ее возлюбленного все обошлось – ведь он уже не в Лондоне, а немного ближе к Москве и спешит к ней. Уже завтра она увидит его и сможет обнять. Графиня на миг представила их предстоящую встречу, хорошее настроение полностью вернулась к ней вместе с улыбкой. Снова пискнул эйхос – пришло сообщение он Саши: он сдал экзамен на «четверку» и был немного расстроен.

«Саш, ты все равно у меня большой молодец. Приезжай поскорее домой. К обеду уже не жду. Появись хотя бы к ужину. И чтобы ты знал: Майкл возвращается! Завтра утром будет в Москве!» - сказала она и в этот момент эйхос снова пискнул в ее руке.

Вот это сообщение было совершенно неожиданным. На маленьком экранчике высветилось: «Ленская Ирина Семеновна». Прежде чем прослушать его, Елена Викторовна немало удивилась и подумала, не связанно ли это как-то с тем, что дочь Ирины не так давно ночевала в их доме. И не просто так ночевала, а спала с Сашей на одной кровати. С Ириной Семеновной графиня не общалась более полугода, вот на тебе - сообщение…

***

- Вы видите это?! – девушка-консультант испуганно попятилась от золотистых всполохов, зачавшихся метрах в семи от нас.

А когда там обозначилась миндалевидное пространство портала и в нем появилась женская фигура, девушка вскрикнула и сделала резкий шаг назад, спиной упершись в меня.

- Спокойно, милая госпожа, - я не без удовольствия положил ей правую руку на талию. – Это всего лишь Гера. Если страшно, встань позади меня, - предложил я, хотя предпочел, чтобы она и дальше прижималась ко мне своими упругими ягодицами.

- Гера? Кто такая Гера? – не поняла девушка.

Но в следующий миг богиня полностью проявилась в земном теле, и дама-консультант, издав испуганный писк, все-таки спряталась за меня.

- Радуйся, Величайшая! – приветствовал я супругу Громовержца по-эллински. – Вижу, смерть пошла тебе на пользу. Ты стала еще очаровательнее и, надеюсь, еще мудрее, - я сдержал смех, хотя в моих словах было не слишком много лжи. Жена Перуна в самом деле выглядела свежее. Вот насчет мудрости вопрос пока оставался открытым.

- Нужно поговорить, Астерий, - произнесла богиня, не замечая моей насмешки. – Последнее время ты редко бываешь один. Вижу, здесь спокойного разговора не получится, - она обернулась на голоса и шаги.

От колонны подъемника шло трое мужчин в синей форме. Наверное, техники салона. За ними еще какой-то важный видом господин в угольно-черном сюртуке и шляпе. Все они направлялись в нашу сторону.

- Верно, человеческий мир похож на беспокойный муравейник. Ты хочешь пригласить меня в гости? Помнится, прошлый мой визит прошел как-то не так, - заметил я, убирая «Ликосу». Теперь я был уверен, Величайшую мне не придется усмирять – она выглядела вполне миролюбивой.

- Я найду тебя позже. Уж постарайся оказать один и в спокойном месте. Призови меня – это в твоих интересах, - недовольно бросила она и растворилась в угасающем свечении.

От ее последних слов я едва не открыл рот от изумления: «…в моих интересах»?! Это с каких пор Гера стала печься о моих интересах. Между тем техники и солидный мужчина в черном остановились возле «Буцефала-Ремо», стоявшего в соседнем ряду, и начали что-то оживленно обсуждать. Я повернулся к девушке-консультанту и сказал:

Глава 14. Снова гости

- Видишь ли… - Гера возвела взор к потолку, словно созерцая за ним свои небесные владения.

- А что я там должен увидеть кроме люстры и потолка? – я начал догадываться, что с драгоценными пластинами не все ладно.

- Вообще, эта идея не моя - Аполлона. Он бывает сумасшедший, особенно когда злой… - по моему взгляду Гера поняла, что ей придется давать ответ и продолжила так: - Феб очень злился на тебя. И когда эти таблички принесли, его осенила идея… В общем, плохая идея.

- Дальше, - я отошел от окна и приблизился к Гере.

- Он отдал таблички Гефесту, чтобы Хромой переплавил их, сделал два ритуальных кинжала, - жена Громовержца невинно моргнула длинными ресницами.

- Позволь догадаться: чтобы этими кинжалами убить меня? – я наклонился, заглядывая в ее божественные глаза.

- Астерий, Феб был очень зол. Когда он зол, то делает глупые поступки. Не дыми на меня, - она скривила губы. – Хочешь маленькое откровение? Он бесится не только за все прежне: что ты к нему не почтителен, что причинил ему боль и что унизил перед всеми. Он еще злится, из-за твоих отношений с Артемидой.

- Ах, вон как, ревнивый и злобный божок! – усмехнулся я. – Но ты не открыла для меня ничего нового про Аполлона. В общем так, Величайшая, мои условия просты: эти кинжалы ты должна передать мне, хоть сама, хоть своими помощницами. Лучше сама. Это раз. Два: я принимаю мир. Но если я почувствую, что против меня затевается какая-то скверная игра, то мир может быть расторгнут. И три: я не стану ничего обещать тебе насчет Лето. Возможно, я сыграю на твоей стороне и, когда доберусь до хранилища древних знаний, то передам его содержимое через другие руки - так, словно не имею к этим сокровищам никакого отношения. Быть может, передам сам. Мне не нужна ни слава, ни всякие лавры – я же, к счастью, не олимпиец. Но я поступлю так, как будет полезно для нашей империи, - произнося это я, видел, как все больше недовольства проявляется на лице Геры.

- Астерий! Это не честная игра! – она вскочила со стула.

- Нечестную игру вела против меня ты, пока я не оборвал ее, - я взял ее руку и активировал «Капли Дождя». – Я же играю честно. Исправь свои ошибки, и я рассмотрю вопрос кому отдать предпочтение тебе или Лето.

- Поцелуй меня, - неожиданно попросила она.

- Величайшая… А ты величайшая проказница. Куда смотрит Громовержец? – я чувствовал, моя магия подействовала, но моей целью не было соблазнить Геру, лишь успокоить ее и закончить разговор так, как мне это удобно.

- Астерий, подумай, ведь я могу оказаться для тебя интереснее, чем Артемида, - вкрадчиво произнесла она.

Я поманил ее пальцем, и когда Гера сделала два шага навстречу, прошептал ей почти на ухо:

- Трахать жену Громовержца – рискованное занятие. Можно поймать либо серебряную стрелу под лопатку, либо молнию в темечко. Аполлон дурак, это не понимает, но я же не такой, как он.

- Наглец! Я тебе ничего подобного не предлагала! – богиня оттолкнула меня и даже разыграла злость.

Открылась дверь в ванную, и я увидел выглянувшую миссис Барнс.

- Мой демон, можешь подать халат? Здесь, наверное, должны быть? – спросила баронесса.

- Демон? – усмехнулась Гера.

- Ага, - согласился я, направляясь к шифоньеру. – Женщинам нравится заигрывать с темными силами. Кстати, это правило распространяется и на небесных женщин.

- Ты плохо нас знаешь. У меня больше нет времени, я ухожу, Астерий, но наш разговор не окончен, - она начала бледнеть, становиться прозрачной.

- Чтобы его продолжить, не забудь принести кинжалы, которые Хромой сделал из табличек, - напомнил ей я, не уверенный, что Величайшая меня слышит.

Неожиданно появляться и так же неожиданно уходить – обычное свойство Геры. Ладно, она явно заинтересована во мне, и я в целом удовлетворен разговором, пусть и незавершенным так, как мне хотелось.

- Кто эта женщина? – спросила Элизабет, когда я вошел в ванную, протягивая ей халат.

- Ты не знаешь наших богинь? Это Гера, - я повернулся к баронессе. Англичанка явно дразнила меня, не спеша одеться.

- Буду знать. Алекс, я никогда не интересовалась богами и ходила в храмы, только когда приходилось это делать с родителями. Наверное, поэтому я выросла такой дрянью. Я знаю, что я очень плохая. Я похотлива и не добра к людям. Разве, что добра к самым близким мне. Из близких остался только Майкл и ты, - Элизабет до сих пор так и не надела халат, вытирая волосы перед зеркалом. Потом повесила полотенце, подошла ко мне вплотную и сказала: - Останься со мной на ночь. Пожалуйста…

- Элиз, я не могу… Мне нужно попасть домой, - говоря это я уже понял, что визит к Торопову на сегодня отменяется.

- Люблю тебя, - прошептала миссис Барнс. Прошептала, едва касаясь губами головки моего члена, еще мокрого от извержения.

- Какая же ты сучка, - я погладил ее растрепанные волосы. – Становись раком.

- Алекс… - произнесла Элиз, потираясь щекой о мой живот. Казалось, чеширская кошечка сейчас замурлыкает.

Потом откатилась к середине кровати и стала в ту самую позу, повернув голову и поглядывая на меня сквозь упавшие на лицо волосы. Я подполз к ней сзади. Пристроился, не входя и поглаживая спину кончиками пальцев спросил:

- Как ты хочешь: нежнее или грубо?

- Я просто хочу!.. – произнесла она дрожащим от нетерпения голосом.

Я обнял Элизабет, моя грудь прижалась к ее спине. Целуя ее в шею, взял ладонями груди, несильно сдавил их, выпуская между пальцев твердые соски. Элизабет вскрикнула, падая на грудь и задрожала подо мной. Хриплое дыхание частыми порывами вырывалось из нее, вместе с моим именем.

- Ты кончила, что ли? – удивился я.

- Да! – призналась она, стиснув бедрами мою ладонь и кусая подушку. – Прости, не дождалась… Не дождалась тебя в себе.