Василиса

Пролог

Вместо тепла зелень стекла
Вместо огня дым
Из сетки календаpя выхвачен день
Кpасное солнце сгоpает дотла
День догоpает с ним
Hа пылающий гоpод падает тень

Пеpемен тpебyют наши сеpдца
Пеpемен тpебyют наши глаза
В нашем смехе, и в наших слезах, и в пyльсации вен
Пеpемен, мы ждём пеpемен

(с) В. Цой «Перемен»

Осень.
Мы только что вернулись из магазина. Родители были чем-то явно обеспокоены — я заметила их тревожные взгляды и обрывки напряжённого разговора, но тогда не придала этому особого значения. Взяв за руку младшую сестрёнку, я увела её в комнату, чтобы помочь переодеться.

Из кухни доносились голоса родителей: то еле различимый шёпот, то вдруг — вспышки громких реплик, как будто сдерживаемая тревога прорывалась наружу.

Я переодела сестру, и мы начали играть. Всё шло как обычно — до тех пор, пока в комнату не ворвалась мама. Глаза её метались, движения были резкими, будто она искала выход из западни.

— Быстро собирайте всё необходимое, — сказала она, почти выкрикнула, — мы уезжаем!

Не объясняя ничего, мама металась по комнате, как птица в клетке.

И действительно — комната напоминала клетку: тесная, с облупленными стенами и старыми ставнями, которые в полумраке походили на решётки. Мы жили скромно, как большинство в нашей деревне, хоть и находились недалеко от Москвы. Дом давно нуждался в ремонте, но то не хватало денег, то времени, то сил.

Отец работал вахтами, возвращаясь уставшим и молчаливым. Денег всё равно не хватало, и мама бралась за любые шабашки в соседних деревнях. Помимо нас с сестрой, ей приходилось заботиться и о своей родной сестре — нашей тёте, что жила неподалёку. Та пила, едва могла приготовить себе поесть, не говоря уже о ведении хозяйства.

От всего этого мама как будто усыхала. Волосы её начали стремительно седеть, осанка согнулась, а в чертах лица запечатлелись усталость, боль и хроническое переутомление.

Она в очередной раз споткнулась о кривой порог, выругалась и исчезла в коридоре. Я медленно подошла к шкафу, открыла его и оценила взглядом немногочисленные вещи. В нём было пустовато, но необходимое — нашлось.

Внезапно снаружи послышался визг тормозов. В ту же секунду в комнату вбежала мама, схватила сестру и, обернувшись ко мне, закричала:

— Лезь в шкаф!

Голос её был резким, сорвавшимся на крик, с нотками истерики.

Я вжалась в угол, быстро забралась внутрь. Дверца шкафа захлопнулась, оставив только тонкую щель, через которую я и наблюдала происходящее.

Во дворе послышались тяжёлые шаги. Затем — яростные удары в дверь. Она продержалась недолго.

Я замерла, не смея дышать. Сердце бешено колотилось, как будто вырвалось наружу. Мне казалось, его стук слышен на весь дом — и вот-вот предаст меня.

Слышалась громкая речь — незнакомая, чужая. Голос отца молил:

— Я всё верну! Я… клянусь… Рребята, пожалуйста! — торопливо, сбивчиво, почти шёпотом.

Выстрел. Один.
Пауза.
Второй.

Мама влетела в комнату — и в ту же секунду раздался третий выстрел. Она упала. Рядом со шкафом. Я видела, как кровь быстро растекалась под её телом. Её глаза остались открытыми — в них застыл ужас, боль… и какое-то тихое прощание.

Шаги приближались. Кто-то вошёл в комнату. Мужская рука потянулась к ручке шкафа.

«Это конец», — только и промелькнуло в голове. Всё внутри сжалось, холод охватил тело, боль пульсировала в висках.

И тут — шум на кухне. Раздался крик. Плач моей сестрёнки.

Мужчина отдёрнул руку. Ушёл.
Выстрел.
Плач стих.
Сирена.

Дом опустел. Я сползла вниз, прижимаясь к стенке шкафа, и не сводила глаз с мёртвого взгляда мамы. Внутри всё оборвалось. Темнота.

Очнулась, когда кто-то осторожно вынимал меня из шкафа. Молодой милиционер, судя по всему — новенький. Он выглядел потерянным, с лицом, на котором читались и страх, и растерянность.

Меня поставили на ноги. Через некоторое время в комнату вошёл мужчина в костюме с папкой в руках. Он бегло осмотрел меня и, слегка усмехнувшись, сказал:

— Смотрите-ка, выжившая! — и сделал пометку в папке.

Выжившая?
Как? Где папа? Сестра?..

Я рванула с места, оттолкнув милиционера, и побежала на кухню.

Форточка тихо скрипела от лёгкого ветра. Посреди пола темнело кровавое пятно.

Плач. Выстрел. Тишина.

— Моя сестра... — прошептала я, голос предательски дрожал.

Я сжала кулаки. Слёзы хлынули из глаз. На стене, в углу кухни, висела икона — распятый Христос.

"Это не должно остаться безнаказанным", — пульсировала мысль в голове.

— Куда её? — раздался эхом голос милиционера.

— В детдом оформляйте, — последовал холодный ответ следователя.

А я всё смотрела на икону.

"Не оставлю это просто так. Не оставлю."

Глава 1.

Что же не хватало мне,
Всё теперь на месте,
Был туз бубновый на спине,
А стал в ногах туз крести.

(с)М. Круг «Купола»

— Вася! Вася!

В комнату вошёл мужчина — молодой, крепкий, в мятой рубашке, кое-как заправленной в брюки.

— Ну что ты молчишь? Я тебя уже третий раз зову! — раздражённо выдохнул он, подойдя ближе.

Я неторопливо повернула голову и посмотрела на него:

— Задумалась, — бросила я коротко, с лёгкой издёвкой. — Слав, иду я, иду.

— Все уже готовы. Как всегда ждём только тебя.

Хмыкнув, я отвела взгляд от иконы. Календарь на стене, потрёпанный и пожелтевший, напоминал: шесть лет. Шесть лет с того самого дня…

Накинув куртку, я бросила беглый взгляд в зеркало. Нет, в отражении больше не было той маленькой испуганной девочки. Волосы туго заплетены в косу, взгляд твёрдый, лицо повзрослевшее. Я поправила выбившуюся прядь и вышла.

На улице уже ждали. Один переминался с ноги на ногу, другой пинал лавку, третий — сидел в машине, ждал, прогревая мотор.

Как только мы сели, старая «Жигули» тронулась с лёгкой пробуксовкой.

— Зима в этом году отвратительная! — пожаловался водитель, бросая взгляд в зеркало. — А чего все такие мрачные?

Я фыркнула и уставилась в окно.

— Олег, отстань. Следи за дорогой.

Вообще, с Олегом лучше не спорить. Помню, когда впервые его увидела — сердце ушло в пятки. Высокий, лысый, плечи как у быка, с массивным лицом, вечно прищуренным, будто просвечивает насквозь. Шрам на щеке и тяжёлый взгляд — всё это дополняло образ человека, с которым не стоит шутить.

Но на деле он оказался мягким и даже... немного странным. Любит утренние мультики, ест кашу с какао и носит с собой термос. Всегда было загадкой, как он помещается в эту тесную машину.

— Почти приехали, — сказал он, поворачивая к промышленной зоне.

Через пару минут мы остановились у облупленных металлических ворот.

Первым вышел Слава. За ним — Олег, сопровождая свой выход лёгким кряхтением. Последним выбрался Андрей. Он делал это особенно аккуратно — будто боялся запылить свой дорогой костюм. Всегда с иголочки, причёсанный до блеска, с идеальной осанкой. В кармане неизменно — расчёска. Джентльмен по жизни. Даже просит называть его "Андрэ", но у нас это не прижилось.

Он галантно протянул мне руку — я взяла, молча. Такой уж он был: манеры, внешний вид, аккуратность — его отличительная черта.

Олег распахнул ворота. Внутри — темно, пахнет сыростью и ржавчиной. Когда-то здесь работал металлообрабатывающий цех, теперь — лишь заброшенный склад. Лампы под потолком покачивались от сквозняка и едва освещали помещение.

На другом конце уже стояли люди с оружием. На стульях — трое, с мешками на головах и связанными руками.

Мы подошли ближе. Олег вышел вперёд.

— Ну что, говорили что-нибудь? — спросила я.

— Ничего полезного. И платить, похоже, не собираются, — ответил один из наших. Молодой, в строгой рубашке, с мрачным лицом.

Олег хмыкнул, подошёл и сорвал мешок с головы одного из пленников.

Тот посмотрел на нас — упрямо, злобно, сквозь боль. Лицо в синяках, глаз заплыл, губы разбиты. Его били, и не щадили.

Олег обернулся ко мне, взгляд вопросительный.

— Этого оставьте. Пусть ползёт к своему “хозяину” — напоминанием о долге. — Я обвела взглядом остальных. — Остальных — убрать.

Он кивнул. Его парни достали пистолеты. Я повернулась и направилась к выходу. Слава и Андрей молча пошли следом.

Сзади послышались звуки: мычание, попытки кричать сквозь кляпы, потом — выстрелы. Несколько. Точно. Без лишнего шума.

Да, меня зовут Василиса. И я — лидер криминальной группировки.

Глава 2.

Слышу голос из прекрасного далёка
Голос утренний в серебряной росе
Слышу голос, и манящая дорога
Кружит голову, как в детстве карусель

(с) Крылатов Е.П. и Энтин Ю.С.

Ладно, возможно, я преувеличила, называя себя лидером банды.
Но иногда Олег действительно даёт мне почувствовать эту власть — сам говорит: «Пора набираться опыта».

Наше знакомство с ним — отдельная история. Помню, тогда тоже была зима. Такая же — жесткая, колючая. После смерти родителей меня определили в детский дом, который находился прямо в нашей деревушке. Сейчас это уже вроде как посёлок городского типа, а тогда — пара десятков перекошенных домов, забытых Богом и администрацией. Иногда даже топить дома было нечем, и спать приходилось в куртках.

Детский дом был таким же убогим — и морально, и физически. Располагался на одной территории со школой. Надзирательницей — иначе не скажешь — у нас была Галина Михайловна. Крупная, громкая, с рыжей копной волос, вечно недовольным лицом, с синими тенями и помадой цвета «сладкая хрюша». Всё как велела мода нулевых.

Женщина была жесткой. Ремень, подзатыльник, затрещина — такие «воспитательные меры» применялись с завидной регулярностью.

В один особенно «прекрасный» день, получив от неё очередной тумак, я подумала: «Хватит!». И во время тихого часа решила сбежать.

Оказалось, не так уж это и сложно. Пока дети спали, воспитатели в столовой «для аппетита» накидывали по сто грамм. Окно в спальне было приоткрыто — проветривание. Я жила на втором этаже, но под ним, к счастью, оказался сугроб, который и смягчил падение.

Забор был хилый, перелезла без труда. И только я выбежала на главную улицу — как вдруг сзади пронзительно взвизгнул клаксон. Я вздрогнула и резко обернулась.

Из машины вышел громила. Подошёл не спеша, вальяжно, с прищуром:

— Как такая маленькая девочка оказалась здесь одна?

Я тут же подумала: «Всё, попалась. Маньяк!»

— А вы, простите, с какой целью интересуетесь? — выпалила я, стараясь изобразить важность.

Он только усмехнулся.

Вскоре я узнала, что его зовут Олег. Он оказался старым другом моего отца. Сказал, что приехал за мной — пообещал отцу, что присмотрит, если что-то случится. А я, мол, сама ему под колёса выскочила.

Знаете, что-то в нём было такое, что располагало. И даже если он врал — всё равно казалось, что лучше с ним, чем обратно в тот кошмар. Я села в машину. Мы уехали. В Москву.

И, как ни странно, никто меня не искал. Ни звонков, ни объявлений. Я до сих пор не знаю — заметили ли там вообще моё исчезновение. Может, выдохнули с облегчением: одним ртом меньше. Детей-сирот всё равно искать некому. А может, Олег всё устроил. Не исключаю.

Жизнь с ним была… странной, но в хорошем смысле. Он поселил меня в просторной квартире на окраине — чтобы не светиться. У меня была своя большая комната, с балконом, на котором я любила спать летом.

Он устроил меня в школу. Говорил: «Если учиться не будешь — станешь бандиткой», — иронично, учитывая, кем он был. Иногда даже делал со мной уроки, терпеливо, как родной отец.

Даже к выбору партнёров на школьных утренниках подходил серьёзно — как к дипломатическим переговорам. Мне бывало неловко, но он не отступал.

Я стала «завидной невестой», как шутил Андрей. Кто-то уважал, кто-то боялся, кто-то просто знал — в какой семье я росла.

Олег всегда выделялся — особенно, когда приходил на мои школьные концерты. Лысый, широкоплечий, с серьёзным лицом. И я рядом — маленькая, худенькая, зажатая. Хотя зажатость быстро прошла — в такой компании иначе не выжить.

Когда я подросла, Андрей и Олег научили меня стрелять из рогатки, потом — из лука. До пистолета дело не дошло. Я была слишком неуклюжая и сама это понимала.

Ещё был Вадик — Олег называл его «компьютерным гением». Старше меня на лет десять, высокий, худющий, в очках и с вечно уставшими глазами. Типичный ботан, с шутками, которые понимал только он сам. Как он к нам попал — тайна. Я спрашивала, но ответа так и не получила.

С куклами я не играла, машинки не интересовали. Зато детективы — моё всё. Привил любовь к ним Слава. Он частенько приносил книги, и мы их обсуждали, как два заядлых сыщика.

Школу я закончила с отличием. Поступить решила в Московский педагогический государственный университет имени В.И. Ленина.

Иронично, да? С моей-то биографией — и в педагогический.

Глава 3.

Russian, russian, russian girls, my baby

Give me give me only love.

Russian, russian, russian girls,

You take my soul.

(с) Комбинация - Russian Girl

Я сидела на кухне, неспешно пила чай и думала о детстве. Телевизор начал барахлить — экран моргал, звук хрипел. Недовольно закатив глаза, я подошла, попыталась переключить каналы, покрутила антенну. Бесполезно.

— Олеег! — крикнула я, дожёвывая бутерброд. — Олег, телевизор снова глючит!

Из соседней комнаты донёсся глухой стон, что-то между раздражением и усталостью. Вскоре на кухне появился Олег — еле протиснулся в дверной проём. На нём была старая майка, под которой проступали купола на груди, и вытянутые спортивные штаны. Видимо, я его отвлекла от чего-то очень важного… вроде дневного сна.

Он подошёл к телевизору, осмотрел его, отошёл, снова подошёл, немного поколдовал над антенной — и вдруг со всего маху шмякнул ладонью по корпусу. Стекла на окнах затряслись. Я от неожиданности прижала к себе тарелку с бутербродами.

Экран моргнул — и заработал.

Олег посмотрел на меня. Я кивнула.

— Технологии, однако, — пробормотала я.

Он уже уходил, когда из комнаты донёсся его голос:

— Век покорения космоса. Как может быть иначе.

Я тихо рассмеялась. В этот момент в кухню вошёл Слава.

— Они приехали, — коротко сказал он.

В его голосе скользнула тревожная нотка. Я заинтересованно взглянула на него, сделала последний глоток чая, отставила кружку и тарелку с недоеденным бутербродом и направилась в комнату.

Открыв шкаф, принялась перебирать вещи. Их было немного — несмотря на то, в какой «семье» я росла. Выбрав наряд быстро, я натянула красные кожаные сапожки, накинула шубу и замотала голову павлопосадским платком — ярким, красным, с тонким узором. Перед зеркалом задержалась на секунду.

Из отражения на меня смотрела молодая девушка с серьёзным взглядом. Большие синие глаза, выбившиеся пряди светлых волос из-под платка, длинная коса, аккуратно уложенная поверх шубы. Я чуть приподняла подбородок и вышла.

Внизу уже ждала старая «Жигули». Олег за рулём. Успел переодеться — теперь в свитер и брюки. Я села рядом.

— Ты уверена? — спросил он неожиданно тихо.

Я молча кивнула. Машина тронулась.

Ехали мы почти два часа. Пробки — вечное зло Москвы. Когда добрались, припарковались недалеко от Красной площади и направились к ГУМу. У входа я кивнула Олегу — он остался снаружи, а я вошла одна.

Праздничное убранство, шум, ёлки, детский смех — всё казалось нереальным. Я неспешно шла по главному ряду, постукивая каблуками, сжимая в руках сумку. Засмотрелась на витрину — и врезалась в кого-то.

Сумка вылетела из рук, расстегнулась в воздухе, и её содержимое рассыпалось по полу. Я в спешке присела собирать, не глядя на того, в кого врезалась, лишь бормоча:

— Извините… Простите… Я не…

Вдруг рядом появились мужские руки. Он поднял моё зеркальце и протянул его. Я подняла взгляд. Передо мной стоял мужчина — лет сорока пяти, а может, и старше. Легкая улыбка, внимательные глаза.

— Here, please take. — сказал он.

Я замерла. Английский учила в институте, но практики было — кот наплакал. Молча взяла зеркальце.

— Пожа...луйста, возь-мите и про-шу про-щения, — с акцентом, с паузами, но по-русски.

Я удивлённо кивнула. Мы оба выпрямились, продолжая смотреть друг на друга.

— I am Jonathon, — сказал он, протягивая руку. Я медленно подала свою. Он, как настоящий джентльмен, слегка коснулся её губами.

— А... я… Василиса.

На паре я разрисовывала поля тетради, почти не слушая лекцию. Мысли витали вокруг той встречи. Джонатон не выходил из головы.

Олег, конечно, был недоволен. Но читать нотации не стал.

Пары пролетели быстро. Я натянула шубу, вышла из института, вдохнула морозный воздух и поспешила вниз — к метро. Людей было много, как всегда. Все куда-то спешили. Я ускорила шаг — и вдруг кто-то крепко схватил меня за руку.

Я резко обернулась — и замерла. Передо мной стоял он. Джонатон.

— Приеветсвую вас, — выговорил он медленно, с усилием. Я только кивнула.

— О-очень... н-не хорошая ситуация... получилась. Я бы хотель... исправить. Это... недоразумение.

Я смотрела на него и думала: «Как он меня нашёл?»

— Я думаю... хорошо, — ответила я наконец.

Он улыбнулся, и мы договорились снова встретиться — в том же месте, у той же витрины, через пару дней. Он ушёл, сев в новенькую «Волгу» с водителем в костюме, а я поспешила в метро.

Дома меня всё ещё трясло от неожиданности. Слава вышел мне навстречу, внимательно посмотрел, не задавая вопросов.

— Меня этот… иностранец нашёл. В ресторан пригласил… — тихо сказала я.

Слава кивнул и ушёл в гостиную. Я сняла шубу, прошла в комнату и, опустившись на кровать, долго смотрела на икону в углу.