Вбоквелы для "Молли навсегда"

Часть 1. Вариант 1

Очередь продвигалась медленно, и почему-то Саше никак не удавалось перебороть сонное состояние, даже не сонное, а какое-то неправильное — тут и сердечный приступ едва не привиделся, когда потянуло тележку куда-то вперёд. Вовремя открыла глаза, удалось тележку остановить в миллиметре от другой покупательницы. Саша закусила губу, сердце в груди бухало сильно и ровно, а спать окончательно расхотелось. А ещё поразила неожиданная лёгкость в голове, словно даже дышать легче стало — Саша часто страдала головными болями и сегодня тоже предчувствовала надвигающуюся мигрень, а тут словно чудо-таблетку проглотила. Спокойно и хорошо так стало, свободно.

Покупки на ленту она выкладывала бодро, продавщице широко улыбнулась, поздоровалась и шустро принялась собирать покупки в пакеты. Расплатившись, Саша поспешила из магазина на остановку, теперь домой, заскочить на минутку и на вокзал, на электричку.

Электричка мерно постукивала колёсами, ехать долго, Саше бы заснуть, пока есть возможность, но бодрость, охватившая её в очереди гипермаркета, никак не заканчивалась. Дышалось полной грудью, несмотря на разные запахи в переполненном вагоне, а Сашке хотелось что-то сотворить, куда-то помчаться, совершить невозможное, прекрасное, чудесное. Да уж, странное настроение, ей практически не свойственное. А нечего читать про колдовские миры, вот и наложилось.

От платформы Саша решила пройтись пешком, нужно было куда-то девать некстати обуявшую энергию. Автобуса полчаса бы прождала, потом путь по ухабистым дорогам с бабульками и прочим народом. А если через поля, напрямик, да она за час доберётся до федеральной трассы, а там ещё час по ровной дороге, а то и попутку поймает.

Только войдя под сень негустого леса, Санька вполне осознала свою ошибку. Это на поле сумерки начинались, в лесу царила уже полноправная ночь. Дорогу Санька могла бы пройти с закрытыми глазами, хорошо её знала с детства, да только разные звуки со всех сторон заставляли нервно вздрагивать и убыстрять шаг.

Под конец она сорвалась на бег, несмотря на тяжёлый рюкзак за спиной. Пару раз чуть не завалилась, зацепляясь за корни деревьев, один раз на полном ходу влетела в кусты дикой малины — пришлось выбираться.

Сашка даже не поняла, было ли ей страшно. Немного тревожно — да, но испугаться по-настоящему отчего-то не получалось. Та энергия, что появилась внутри неё, продолжала наполнять грудь и кружить голову лёгкостью и спокойствием.

Через овраг она перебиралась с улыбкой, а на тонком деревце через мелкую речку балансировала чуть не со смехом, громко горланя в этом безлюдном месте:

— Врагу не сдаётся отважный Варяг! Пощады никто не желает!

Сашка засмеялась и быстро пробежала по деревцу оставшиеся два метра. Ещё вон то поле, и знакомая трасса.

По трассе неслись огромные грузовики, легковые, автобусы без номеров — за светом фар не сразу угадаешь, кого сейчас увидишь. Сашка присела на обочину, скинув рюкзак. Отдыхать не собиралась, она совсем не устала, как ни странно. Просто захотелось дух перевести, ещё раз к себе прислушаться, понять, что там в ней изменилось.

А ещё пришлось забыть про попутку — в такой темноте вряд ли кто её заметит на обочине. Вот будь на её одежде полосы, отражающие свет… Но что уж мечтать о том, чего нет. Сашка тряхнула головой, легко поднялась, закинула рюкзак на плечи и поспешила в сторону бабулиной деревни.

Опоздает, не опоздает — сейчас не волновало вовсе. Вообще, все заботы показались далёкими и мелкими, незначительными и даже смешными. Вот она, жива и здорова, с непонятным душевным подъёмом, способная сейчас хоть на Эльбрус полезть, хоть поучаствовать в сплаве на байдарках через пороги. Сашке думалось, что в таком состоянии герои шли совершать свои подвиги. И какая жалость, что впереди её ждёт только полутёмные комнаты бабулиного дома и узкая, но удобная кровать. Вместо лампочки — свеча в старинном литом подсвечнике. Удобства во дворе или ведро ещё есть за ширмой возле кухни.

А ей бы сейчас…

И Сашка запела во всё горло, пользуясь тем, что за шумом моторов её никто не услышит:

— Не надо мне пощады,

Не надо мне награды,

А дайте мне винтовку

И дайте мне коня!

А если я погибну,

Пусть красные отряды,

Пусть красные отряды

Отплатят за меня!

Горланить ей понравилось, только задохнулась, захлебнувшись на последнем звуке. Слева на обочине что-то стояло, автомобиль со включёнными фарами — как поняла чуть позже. А ей как раз идти налево, к счастью — перейти здесь федеральную трассу казалось безумием. Вскочила и бодро пошла к той остановившейся машине, до которой всего-то метров сто прошагать.

Саша замедлила шаг, пройдя половину пути до неизвестного автомобиля, попыталась понять, стоит ли осторожно обойти припаркованный транспорт по кустам или пройти независимо и гордо мимо него, задавив все опасения?

Случись это утром, до её чудесного состояния полёта внутри, Санька бы точно струхнула и полезла в кусты, но новой энергичной Саше такое претило. Ну что ей может сделать водитель, у которого что-то сломалось в автомобиле?

Подходя ближе, Саша заметила перед машиной красный треугольник — знак аварийной остановки. Оценила сзади брутальную иномарку, разглядела даже в свете пролетающих фар значок «Тойоты», высокого внедорожника.

Мимо машины проходила медленно, не бежать же на радость неизвестному водителю. Капот оказался открыт, а водитель нашёлся именно под капотом, залез чуть не по пояс внутрь, что-то ковыряя в районе мотора — Санины знания о внутренностях машины этим и ограничивались — наличием под капотом мотора.

Она уже шагнула дальше, радуясь, что бедолага её не заметил. Но её вдруг окликнули.

— Эй, постой! — позвали громко и как-то властно.

Часть 2. Вариант 2. Глава 1

Очередь к кассе продвигалась медленно, она вилась по проходам между рядами, а Саша обреталась где-то в конце такой живой змейки. Почти у каждого впереди она с грустью видела доверху гружёные тележки. Но это как раз понятно, завтра же первое сентября, очередная веха в унылой повседневности. А любую веху народ предпочитал проводить с размахом, устраивая праздники живота, а перед тем вывозя из супермаркетов центнеры разнообразной снеди.

Сама Саня праздники не любила, но всегда считала, что каждый волен сходить с ума по-своему. Она вот кому-то покажется очень странной по всем параметрам, только Саня могла точно знать, что так оно и есть. Знала прекрасно про свои странности и помалкивала. Например, иногда, она была уверена, что её второе я — совершенно самостоятельная личность. И порой Саня действительно ощущала, что её ведёт куда-то чужая воля. Иногда чужие мысли бродили в голове отвлечённо, иногда что-то думала другая личность синхронно с Саней.

Ей не хотелось бы признавать разделение личностей внутри себя самой — это всё равно, что признать себя психом, шизофреником, там, или ещё кем-то ненормальным. Объяснить же наличие второго разума не столь категорично — сложно даже самой себе. Ясно одно — обратись Саня к кому-то за советом — сразу в психушку упекут.

Вторая личность у Сани не вызывала неприятия, скорее сочувствие — тоже ведь узница одного тела вместе с Саней. И ещё казалось, что если Саня попробует поговорить со второй личностью, то до смерти её перепугает. Отчего-то жила внутри уверенность, что вторая личность про Саню не знает и даже не догадывается.

Сейчас в очереди, где Саня давно уже устала стоять, периодически терпя толчки в спину от пузатого байкера, додумать мысль о раздвоении у Саньки не получилось. Ей вдруг почудилось что-то странное — ещё более странное, чем обычно, словно из воздуха соткалось множество светящихся точек, превращаясь в огромную сверкающую оболочку руки или просто светящуюся перчатку размерчиком примерно на великана. И эта рука-перчатка вдруг понеслась именно в Сашу, а ей ни сдвинуться, ни закричать.

Пальцы гигантской светящейся руки погрузились прямо в её грудную клетку, отчего Саню замутило, пальцы завозились внутри неё, закопошились, словно пытались вырвать у Сани сердце, лёгкие или ещё какой-то важный орган. И ведь что-то нашла призрачная рука. Она отделилась от Сани, зажимая в кулаке что-то белое, трепещущее, эфемерное и как будто живое. А потом всё это исчезло — разом, с тихим хлопком.

Саню дёрнуло вперёд, и она готовилась к любому исходу. Например, что лишённая чего-то важного, она рухнет под ноги людям из очереди. Но нет, не упала, не потеряла сознания, ничего не ощущала больше внутри. Вот так всегда — видит порой такие чудеса, а потом всё пропадает, как не было. И никому не расскажешь, потому что нельзя. А теперь гадай, что такого важного отобрала у Сани светящаяся рука? Что это было, чего она лишилась?

Саня рассеянно поглядела на тележку, на набранные бездумно продукты, и шагнула в сторону, осторожно покидая очередь. Очень легко она просочилась мимо кассы с пустыми руками на выход. Не так уж ей нужны были все те вещи, чтобы терять в очереди лишние полчаса. Это в придачу к потерянной белёсой штуке, выдранной из Санькиной груди.

Пока топала к автобусной остановке, Сане вспоминался какой-то сюжет, где бывшему военному удалили мозг, а он спокойно жил еще много лет после операции. Без чего ещё человек может жить? Что могла забрать у Саньки призрачная рука? Тоже ведь что-то призрачное по идее. Сознание? Душу? Магию?

Ну, сознание у неё точно осталось, пусть и не совсем полноценное. Думать стало непросто — куда-то запропастился внутренний голос, отчего в мыслях стали возникать частые паузы. Саня ведь привыкла уже к своему второму «Я», а тут тихо стало, только саму себя слышит. И от этого немного страшно. Стать нормальной, как все, почему-то теперь расхотелось. Но с этим решила не спешить. Разобраться бы, чего её лишили.

С душой, к примеру, всё сложно. Санька абсолютно не представляла, что ощущает человек, потерявший душу. Могут ли её отобрать без личного на то согласия?

Однажды она читала книжку про проданный смех, у мальчика забрали способность смеяться. Что именно забрали у мальчика — ведь может это и была душа? Санька громко рассмеялась, испугав одну бабульку на остановке и получив осуждающие взгляды от мамы с дочкой, принявшихся озабоченно озираться. Только старик бомжеватого вида поглядел сквозь неё равнодушно. Зато Саня проверила, что способность смеяться она не утратила, что бы это ни значило.

Ещё бы проверить, может ли она петь. Помнится, у русалочки отобрали голос.

Только среди народа эти проверки делать неудобно. И Саня поспешила дальше — через пустырь, к следующей остановке, продолжая обдумывать случившееся с ней непонятное рваными мыслями. Было такое чувство, что она внезапно разучилась думать связно.

Петь получилось, даже лучше, чем обычно. И это отметало ещё один отобранный талант.

Следующее, что по прикидкам могли извлечь из её тела — это магия. Ну да, совсем смешно. Какая магия в нашем мире? Но у Сани была своя теория — магия может ведь быть и неявной — это предвидение, интуиция, шестое чувство, если хотите. Всё то, что выходит за рамки рационального и обыденного.

Санька, например, видела иногда всякие магические штуки, вроде той руки. Правда раньше эти штуки не видели Саню и ничего у неё не отбирали. А ещё Саня никому не говорила, про то, что видит магию. Даже думать себе о ней почему-то запрещала. Как всё странное — есть и есть, не трогай и не смотри, целее будешь.

Этот парень появился перед ней ниоткуда, прямо из воздуха материализовался. Но если та рука была эфемерной, словно сотканной из лучей света, то этот тощий подросток оказался вполне материальным.

— Стоять! — рявкнул подросток строго.