Вечность, согретая рассветом

Тот, кто был один

Где-то в темном переулке. Дождь. Тишина, нарушаемая только каплями, разбивающимися о старый асфальт. Мужчина в длинном пальто стоит в тени, разглядывая дрожащую в луже девочку. Её глаза широко раскрыты, но в них нет слез — только пустота.

— Ты потерялась.

— …Они не вернутся.

— Ты знаешь это наверняка?

— Кровь. Я… я видела.

Он молчит. Взгляд его холоден, голос — ровный. Но пальцы, сжимающиеся на рукаве плаща, выдают напряжение.

— Значит, ты одна.

— Да.

Она не двигается, не пытается сбежать. Даже не отводит взгляда. Её волосы спутаны, губы дрожат, но голос — мертвенно спокоен.

— Тебе страшно?

— Уже нет.

Он хмыкает, присаживаясь на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с ней. Глаза алыми отсветами вспыхивают в темноте.

— Это неправильно. Дети должны бояться.

— Почему?

— Страх удерживает вас от… монстров.

Она моргает, словно что-то осмысливая. Затем медленно качает головой.

— Монстры уже пришли. Мне нечего бояться.

Вампир молчит. Это странное дитя… Оно говорит с ним как равное. Как существо, которое уже побывало за гранью жизни.

— И что ты будешь делать?

— Не знаю. Ждать.

— Чего?

— Пока кто-нибудь меня заберет. Или пока я умру.

Мгновение — и он уже рядом, его холодные пальцы ложатся ей на подбородок, заставляя посмотреть прямо в его бездонные глаза.

— Ты хочешь умереть?

— Нет… но и жить тоже не хочу.

В уголке его губ мелькает что-то похожее на усмешку. Он понимает это чувство. Слишком хорошо.

— Ты не боишься меня?

— Нет.

— Глупая.

— А ты?

Он вздрагивает.

— Я?

— Я — монстр, дитя. Разве ты не видишь?

Она не отводит взгляда, в её глазах всё та же пустота, но теперь в ней зарождается что-то новое — не страх, не ужас, а… интерес?

— Ты говоришь, что монстр, но я видела настоящих. Они оставили меня одну в луже крови. Ты не такой.

Он смеётся, но смех этот пуст, лишён веселья.

— Ты многого не знаешь.

— А ты? — её голос ровный, едва слышный сквозь дождь. — Ты знаешь, что делать со мной?

Вампир замолкает. Вопрос простой, но ответа на него у него нет.

Оставить её здесь? Пусть дождь смоет последние следы, а голод и холод сделают то, чего не смогли монстры?

Или…

Он вновь смотрит на неё, оценивая, словно разглядывает незавершённую картину. Худую, бледную, пропитанную чем-то, что даже он — существо, прожившее века — не может понять.

— Может быть, — наконец произносит он, легко касаясь её холодной щеки, — тебе просто нужно стать чем-то… большим.

Она не отшатывается. Даже не вздрагивает.

— Чем-то вроде тебя?

На этот раз он не смеётся.

— Может быть.

Девочка кивает.

— Тогда забери меня.

Ветер гудит в переулке, дождь становится сильнее. Вампир смотрит на неё, на эту странную, сломанную душу, что стоит перед ним, и понимает: у неё никогда не было выбора.

— Ладно.

И прежде чем она успевает моргнуть, мир вокруг исчезает, растворяясь в холоде его объятий.

Дальше — тьма.

Дождь, сырость и запах крови остаются позади. Девочка не кричит, не сопротивляется, даже когда холод пронизывает её до костей.

Она чувствует движение — быстрое, неестественное, как будто её несёт вихрь. Затем резкая остановка, и вдруг всё вокруг замирает.

Она открывает глаза.

Тусклый свет. Каменные стены. Воздух пропитан чем-то древним, тяжёлым, напоминающим запах старых книг и чего-то ещё… чего-то металлического.

— Где мы? — её голос звучит глухо, будто поглощённый самим пространством.

— В моём доме.

Он стоит рядом, по-прежнему бесшумный, по-прежнему безэмоциональный. Но теперь его глаза больше не прячутся в тени. В их глубине отражается нечто, что девочке пока не понять.

Она медленно осматривается. В комнате нет ничего лишнего — только высокий камин, в котором едва теплится огонь, да тяжёлый стул у стены.

— Ты не спрашиваешь, что я с тобой сделаю, — произносит он, не сводя с неё взгляда.

— Разве это важно? — Девочка моргает, качая головой. — Ты бы не привёл меня сюда, если бы хотел убить.

Он усмехается — почти одобрительно.

— Ты быстро понимаешь.

— Ты научишь меня?

Тишина между ними сгущается. Вампир медленно подходит ближе.

— Чему именно?

— Жить, — отвечает она так просто, как если бы спросила о чем-то обыденном.

Он склоняет голову, словно размышляя над её словами.

— Возможно.

И в этот момент девочка понимает, что назад дороги нет.

Дни тянулись медленно. Каждое утро начиналось с того, что девочка просыпалась в холодной тени, ощущая запах камней и пепла. Он уже был здесь, как всегда, рядом, в уголке комнаты или за столом с каким-то древним свитком в руках.

Они не разговаривали. Лишь изредка он задавал вопросы, на которые она отвечала с той же неподвижной, странной уверенностью. Она не боялась, не искала смысла, просто существовала рядом с ним. Он не учил её быть чем-то больше, чем просто девочкой. Она уже была чем-то иным, чем он когда-то был.

Однажды, когда дождь вновь затопил мир за окном, он подошёл к ней ближе, остановившись на несколько шагов.

— Ты всё ещё не боишься меня? — его голос был мягким, но в нём звучала некая тяжесть.

Она не сразу ответила, медленно поднимая голову, как будто размышляя.

— Почему я должна?

Он молчит, затем тихо кивает. Его глаза скрыты в полумраке, но она всё равно ощущает их взгляд, как прикосновение холодной стали.

Первый шаг к себе

Анариэль никогда не думала, что обычный школьный день может стать настоящим испытанием.

Утро началось так же, как и всегда. Она проснулась под звуки будильника, собралась на автомате, поела лишь пару ложек овсянки и вышла из дома. Дождь моросил, оставляя холодные капли на её тёмных волосах, но она не обращала внимания. Её ждала школа.

Коридоры были наполнены голосами и смехом. Анариэль, прижимая учебники к груди, прошла мимо групп детей, стараясь не встречаться с ними взглядом. Она уже привыкла к этому – к тому, что здесь она чужая.

Первый урок – литература.

Она села на своё место у окна, рассеянно глядя на капли дождя. Учитель рассказывал о классике, но её мысли блуждали в другом месте. До того момента, пока чей-то голос не вывел её из задумчивости.

— Эй, ты что, немая?

Анариэль медленно подняла голову. Девочка с идеально заплетёнными светлыми косами сидела в нескольких рядах от неё, склонившись к подругам. Они смотрели прямо на неё.

— Просто игнорируй её, Лина. Она же странная.

— Да уж, всегда молчит, как будто никого не видит.

Анариэль опустила глаза. Она не хотела привлекать внимания. Но шёпот продолжился.

— Наверное, её вообще никто не любит. Даже родители.

Сердце сжалось. Они не знали. Они ничего не знали.

Но что-то внутри неё кричало. Хотелось встать и сказать что-то резкое, бросить вызов, но… она не смогла.

Перемена.

Когда она вышла в коридор, кто-то толкнул её в плечо. Она оступилась, но не упала. Обернулась – те же девочки, что шептались на уроке. Они смеялись.

— Ой, прости, не заметила тебя.

— Ну конечно, её вообще сложно заметить!

Они ушли, а Анариэль осталась стоять одна, сжимая учебники так сильно, что побелели пальцы.

Она чувствовала, как ком подступает к горлу.

Школа – это чужой мир. Мир, где ей нет места.

Вечер.

Когда она вернулась домой, её отец уже ждал её.

— Как прошёл день? – спросил он.

Анариэль молчала.

— Анариэль?

Она подняла глаза. Его голос был ровным, но в нём было что-то… тёплое. Не такое, как в школе. Не такое, как у других.

— Всё в порядке, – тихо сказала она.

Он посмотрел на неё внимательно, как будто что-то почувствовал.

— Если что-то случится, ты мне скажешь?

Она кивнула.

И вдруг поняла – она ничего о нём не знает. Только имя. Только холод его рук.

Но в этом взгляде… было что-то похожее на заботу.

Конечно! Я продолжу главу и добавлю дальнейшее развитие событий, сохраняя атмосферу и добавляя постепенное развитие отношений Анариэль с окружающим миром.

На следующий день.

Прошёл ровно день с того момента, как Анариэль почувствовала, как холодные слова и взгляды обжигают её. Но утро не изменилось.

Шумные голоса детей, смех и шаги, раздающиеся по коридорам школы, казались ещё более раздражающими. Она снова шла в сторону класса, обратив внимание на то, как знакомые лица оборачиваются, перешёптываются. Всё повторяется: игнорирование, насмешки, те же слова. Она ощущала на себе этот взгляд, как будто она была прозрачной для всех, как будто её вообще не существовало.

В классе было не легче.

На уроках Анариэль сидела тихо, стараясь не привлекать внимания. Но всё чаще на её парте оказывались маленькие записки с язвительными вопросами и комментариями.

— Ты вообще умеешь говорить?
— Ты вечно молчишь. Никого не интересует твой взгляд в окно.

Это было страшно. Легче было бы ответить что-то грубое, как они, но её собственные слова терялись где-то в груди.

Когда перемена наступила, она снова пошла в коридор, пытаясь спрятаться от их глаз. Но тут снова её встретили те самые девочки. Они стояли у лестницы, переговариваясь между собой, но как только заметили Анариэль, сразу притихли. Взгляд одной из них, Лины, был наполнился любопытством.

— Ты не умеешь быть нормальной, да? – сказала она, делая шаг вперёд.

Анариэль замерла. Слова снова застряли в горле. Неужели она должна была это терпеть? Почему это повторялось снова и снова? Почему она должна была быть той, на кого все смотрят сверху вниз?

И тут произошло нечто странное. Вспышка. Неизвестное чувство прорвалось через стену молчания и страха. Анариэль поднесла руку к своей голове, будто что-то оттолкнула, и, вглядываясь в Лину, не раздумывая произнесла:

— Я не обязана быть нормальной для вас.

Её голос прозвучал чётко, твёрдо. Не громко, но с силой, которой она сама не ожидала.

Лина слегка отшатнулась, а её подруги замолкли. Было что-то необычное в её уверенности.

— Тебе не нравится, что я такая? Пожалуйста, уходите.

Эти слова висели в воздухе, как окончательная точка. Лина сжала губы, и несколько секунд казалось, что она собирается ответить, но она просто отвернулась и пошла прочь, сопровождаемая несколькими словами:

— Ладно, нам не нужен твой взгляд.

Анариэль стояла, всё ещё чувствуя, как её сердце бешено колотится в груди. Не было ни радости, ни облегчения — только понимание того, что она наконец-то сделала шаг. Какой-то маленький, но значимый. Шаг к себе, к своей силе.

После школы.

Вечером, вернувшись домой, Анариэль была поглощена мыслями. Всё это было как будто в тумане — и Лина, и её слова, и реакция. Она чувствовала, что сделала что-то важное, но сама не могла точно понять, что. Она прошла мимо кухни, где отец уже ставил тарелки на стол.

Он обернулся, заметив её усталый взгляд.

— Как день? — спросил он, но голос был мягким, почти заботливым.

Анариэль попыталась улыбнуться, но её губы едва двинулись.

— Нормально. Просто... у меня не получается здесь быть такой, как все.

Он помолчал, затем подошёл и тихо сказал:

— Ты не обязана быть, как все. Никогда. Ты должна быть собой.

Её взгляд встретился с его глазами, и в них был тот самый огонь, который она не замечала раньше. Тот огонь, который позволял ему понимать её без слов.

Дом, в котором нас двое

Утро началось с запаха дождя.

Анариэль сидела за столом, водя ложкой по тарелке с кашей, но почти не ела. Дом был тихим, слишком тихим, и даже шум улицы за окном не мог нарушить это безмолвие.

Габриэль стоял у окна, задумчиво глядя на улицу. Его профиль был неподвижен, но Анариэль чувствовала: он что-то обдумывает.

— Мне нужно найти работу, — наконец сказал он.

Анариэль подняла голову.

— Но… разве у нас мало денег?

Габриэль усмехнулся.

— Достаточно. Но лучше не жить в пустоте. Мне нужно чем-то заняться.

Она не знала, что на это ответить.

— Что ты собираешься делать?

— Найду что-нибудь в ночную смену. Так будет удобнее.

«Удобнее?» Анариэль задумалась, но не стала спрашивать. Возможно, он просто не любит суету дня.

Но её беспокоило другое.

— Если ты будешь работать по ночам, я останусь одна?

— Я найму тебе няню, — спокойно ответил он.

Анариэль застыла.

— Что? Мне двенадцать, если ты не забыл!

— И?

— Мне не нужна няня!

Габриэль задумчиво посмотрел на неё.

— Ты можешь оставаться одна днём, но ночью — нет.

— Почему?

— Потому что так будет лучше, — его голос был твёрдым, но не жёстким.

Анариэль знала, что спорить с ним бесполезно.

— Я сам выберу человека, — добавил он.

Она надулась, но спорить не стала.

Несколько дней спустя

Анариэль сидела на диване, скрестив руки на груди, когда в доме появилась незнакомая женщина.

— Анариэль, это Эвелин, — представил её Габриэль.

Высокая, с тёмными волосами, заправленными за уши, и внимательными карими глазами, женщина выглядела слишком… серьёзной.

— Привет, — пробормотала Анариэль.

— Привет, — ответила Эвелин, изучающе её оглядывая.

Габриэль взглянул на дочь.

— Эвелин будет приходить вечерами. Она не вмешивается в твою жизнь, просто будет рядом.

Анариэль буркнула что-то невнятное.

Эвелин чуть приподняла бровь, но промолчала.

— Я ухожу через два часа. Вы пока познакомьтесь, — добавил Габриэль

Анариэль отвернулась, всем своим видом показывая, что ей не нравится происходящее.

Но внутри она понимала: что-то меняется. И эти перемены — неизбежны.

— У вас уютно, — заметила она.

Габриэль кивнул, но ничего не ответил. Анариэль же молча сидела на диване, скрестив руки на груди.

— Ты же понимаешь, что мне не нужна няня? — голос её звучал спокойно, но в глазах читалось недоверие.

Эвелин слегка усмехнулась.

— Возможно. Но я не собираюсь тебе мешать.

Анариэль фыркнула.

— Тогда просто сиди в углу и не трогай меня.

— Как скажешь.

Женщина заняла кресло у окна, достала книгу и погрузилась в чтение.

Анариэль ожидала, что она начнёт расспрашивать её о чём-нибудь, но Эвелин действительно молчала. Это раздражало. Но ещё больше раздражало то, что её присутствие было… не таким уж невыносимым.

Прошла неделя

В доме мало что изменилось. Габриэль уходил на работу, Эвелин оставалась дома, но не пыталась навязывать своё общество. Когда Анариэль возвращалась из школы, она просто поднимала голову от книги и говорила:

— Добро пожаловать домой.

И этого почему-то было достаточно.

Анариэль сама не заметила, как привыкла к ней.

Однажды вечером

Анариэль перебирала учебники, пытаясь сосредоточиться, но в голове крутились другие мысли. Она подняла взгляд.

— Почему ты согласилась на эту работу?

Эвелин оторвалась от книги.

— Твой отец попросил.

— Но почему ты согласилась?

Женщина задумалась.

— Хотелось попробовать.

— Попробовать что?

— Посмотреть, каково это — заботиться о ком-то.

Ночью

Она проснулась от странного шума.

В гостиной горел свет. Эвелин сидела на диване, закутавшись в плед, и пила чай.

Анариэль колебалась, но всё же подошла.

— Ты не спишь?

— Как видишь.

Она замялась.

— Можно мне тоже чаю?

Эвелин молча налила ещё одну чашку.

Они сидели в тишине.

Анариэль смотрела на отражение света в чашке и вдруг поняла, что чувствует себя… уютно.

— Эвелин?

— Да?

— Ты правда не собираешься меня воспитывать?

Женщина усмехнулась.

— Ты не ребёнок. Тебе не нужны нравоучения.

Анариэль кивнула.

А потом тихо сказала:

— Тогда, может, ты останешься не няней, а… другом?

Эвелин внимательно посмотрела на неё.

— Другом?

— Ну… почти.

Лёгкая улыбка скользнула по её губам.

— Хорошо, почти другом.

Анариэль сделала глоток чая и подумала, что, наверное, впервые за долгое время в этом доме стало по-настоящему тепло.

На следующее утро Анариэль проснулась с ощущением, что что-то изменилось.

Эвелин уже возилась на кухне, когда она вышла из комнаты. Запах свежего чая наполнял воздух, а на столе стояли тарелки с простым завтраком — тосты, варенье и яйца.

— Ты умеешь готовить? — удивлённо спросила Анариэль, садясь за стол.

— Конечно, — Эвелин налила себе чай. — Иначе какой бы из меня был… почти друг?

Анариэль усмехнулась.

Габриэля дома уже не было. Он ушёл на работу ещё до рассвета, как делал это каждый день. Теперь, когда у неё появилась няня, он почти не задерживался дома по утрам.

Анариэль молча ела, поглядывая на Эвелин. Та пила чай, задумчиво глядя в окно.

— Ты не похожа на няню, — вдруг сказала Анариэль.

— Я ей и не являюсь, — пожала плечами Эвелин. — Просто присматриваю за тобой, пока твой отец работает.

Анариэль прищурилась.

— Ты ему нравишься?

Эвелин чуть не поперхнулась чаем.

— Что?

— Ты же понимаешь, что он нанял тебя не просто так.

Эвелин тихо усмехнулась.

— Если бы я нравилась твоему отцу, он бы не смотрел на меня так, будто решает, могу ли я быть полезной.

Анариэль задумалась. Да, в этом была доля правды. Габриэль вообще редко показывал эмоции.

Под подозрением

Анариэль заметила это не сразу. Вначале это было почти незаметно — чуть более пристальный взгляд учителя, задумчивая пауза перед тем, как назвать её фамилию. Но со временем она стала замечать, что её оценивают слишком внимательно.

Сначала учителя. Потом одноклассники.

Она ловила обрывки разговоров:

— Она всегда приходит и уходит одна.
— А где её родители?
— Говорят, её отец вообще не появляется в школе.

Она пыталась не обращать внимания, но это оказалось сложнее, чем казалось.

В один из дней её вызвали в кабинет школьного психолога.

— Анариэль, присаживайся. Я просто хочу поговорить.

Она насторожилась, но послушно села.

— Как у тебя дела? — спросила женщина мягким голосом.

— Нормально, — пожала плечами Анариэль.

— Я слышала, твой папа не приходит в школу. Это правда?

Девочка напряглась.

— Он очень занят на работе.

— Где он работает?

Анариэль замялась. Она никогда не задавала этот вопрос Габриэлю.

— Я... не знаю. Он не говорит.

Женщина кивнула, делая пометки в блокноте.

— А кто-нибудь ещё живёт с тобой?

— Иногда приходит няня.

— А мама?

Анариэль стиснула зубы.

— У меня нет мамы.

Психолог понимающе кивнула, но её глаза стали ещё внимательнее.

— Мы просто хотим убедиться, что у тебя всё хорошо, Анариэль. Если вдруг тебе что-то нужно, ты можешь поговорить с нами, хорошо?

— У меня всё в порядке, — твёрдо сказала девочка.

Но когда она вышла из кабинета, ей было **не по себе**.

На следующий день всё стало хуже.

Кто-то из детей подслушал разговор с психологом, и слухи разлетелись по школе.

— А вдруг её отец преступник? — шептались в коридорах.
— Он, может, вообще не её отец!

Некоторые просто избегали её. Другие, наоборот, начали задирать.

— Анариэль, а вдруг ты призрак? Может, тебя вообще не существует?

Она пыталась игнорировать. Но это было сложно.

Дома она долго молчала, но в конце концов не выдержала.

— Они спрашивали про тебя, — тихо сказала она за ужином.

Габриэль отложил вилку.

— Кто?

— Учителя. И дети тоже. Они говорят... что ты странный.

Вампир смотрел на неё долго.

— Ты им что-нибудь сказала?

— Нет. Только то, что ты работаешь и что няня иногда приходит.

Габриэль слегка усмехнулся.

— Хороший ответ.

— Но они не поверили, — Анариэль смотрела в тарелку. — Они сказали, что хотят узнать больше.

Тень пробежала по его лицу.

— Тогда, боюсь, придётся их убедить.

Анариэль взглянула на него.

— Как?

Габриэль усмехнулся.

— Ты же знаешь, что я умею договариваться.

Габриэль не стал медлить. Уже на следующий день он появился в школе.

Анариэль сначала не поверила своим глазам. Он стоял у входа, высокий, сдержанный, безупречно одетый. Некоторые родители бросали на него любопытные взгляды, но он не обращал внимания.

Учителя тоже были ошеломлены. Директор лично пригласил его в кабинет.

Анариэль не знала, о чём они говорили. Она просто ждала в коридоре, нервно теребя рукав.

Спустя полчаса дверь открылась.

Габриэль вышел первым. Лицо его было непроницаемым.

— Всё в порядке, — коротко бросил он.

Директор выглядел не менее напряжённым.

— Мистер... Грей, мы просто беспокоились о вашей дочери. Но теперь всё ясно. Благодарю за уделённое время.

Габриэль кивнул, слегка наклонив голову в знак вежливости.

— Надеюсь, теперь вопросы исчерпаны.

Директор поспешно закивал.

Анариэль не знала, что именно он сказал, но слухи по школе стихли.

Позже, дома, Анариэль наблюдала, как Габриэль, сидя в кресле, неторопливо листал книгу.

— Ты ведь что-то сделал, да? — спросила она.

Он поднял на неё взгляд.

— О чём ты?

— В школе. Все вдруг замолчали. Они больше не шепчутся.

Габриэль усмехнулся.

— Я всего лишь убедил их, что ты — самая обычная девочка, которой не о чем беспокоиться.

Анариэль сузила глаза.

— Ты их запугал.

Он не ответил.

В этот момент в комнату вошла Эвелин.

— Привет, — она улыбнулась. — Как день?

Анариэль посмотрела на неё.

— Лучше, чем вчера.

— Габриэль сказал, что всё уладил.

— Да... но я всё равно не знаю, кем он работает, — Анариэль внимательно посмотрела на отца.

Габриэль вздохнул.

— Когда-нибудь я тебе расскажу.

Анариэль надулась.

— Это нечестно.

Эвелин усмехнулась.

— Ладно, девочка, не дуйся. Главное, что теперь тебя никто не беспокоит.

Анариэль посмотрела на Габриэля.

— Ты ведь не навредил им?

Он покачал головой.

— Нет, милая. Просто поговорил.

Но она не была уверена, что ему стоит верить.

После ужина Габриэль ушёл в кабинет, а Анариэль осталась с Эвелин.

— Хочешь чай? — спросила няня, ставя перед ней тарелку с печеньем.

Анариэль кивнула, задумчиво обмакивая печенье в горячий напиток.

— Он всегда такой?

— Кто?

— Габриэль. Такой... холодный, сдержанный.

Эвелин улыбнулась.

— Когда я впервые увидела его, он показался мне совершенно неподступным. Будто не человек вовсе.

Анариэль замерла, её пальцы сжали кружку крепче.

— Но, — продолжила Эвелин, — иногда он меняется. Ты этого не замечала?

Анариэль задумалась.

— Иногда. Когда думает, что я не смотрю.

— Вот видишь. Думаю, он заботится о тебе куда больше, чем показывает.

Анариэль не знала, что на это ответить.

Позже той ночью, когда дом уже погрузился в тишину, Анариэль постучалась в кабинет Габриэля.

— Можно войти?

— Конечно.

Он сидел у окна, рассматривая что-то в своих ладонях — тонкую серебряную цепочку.

— Это что?

— Воспоминание.

Она осторожно подошла ближе.

— О ком?

— О тех, кого больше нет.