Ведунья из Забытой пустоши

Глава 1. Ведьма

Жаннет

— Выходи, ведьма, — слышу я голос стражника раньше, чем открываются двери камеры. За время пребывания здесь из меня пытались выбить признания в занятиях колдовством.

Но я не сдалась и не призналась. Я ведунья, а не колдунья.

Самой идти трудно, руки и ноги закованы в кандалы, а на шее железный ошейник, всё это соединено вместе одной цепью, чтобы вести на убой, было сподручнее.

— Кому сказал, выходи, — раздражённо кричит на меня стражник, дёргая за цепь. Вцепившись в кровать, отказываюсь выходить.

Я знаю, что меня ждёт там, за стенами тюрьмы. Якобы милосердный церковный суд, который ещё никогда никого не оправдывал и костёр, на котором меня сожгут, как ведьму.

Вот только я не собираюсь сдаваться. Перед лицом смерти даже безобидные зверюшки обретают смелость льва. В моём случае отчаяние придаёт силы сопротивляться.

Два здоровых бугая волоком вытаскивают из камеры. Цепляясь за двери, выступы на стенах, я пытаюсь осложнить стражникам мою доставку к месту казни.

Закрываю глаза, когда меня вытаскивают на тюремный двор. Два месяца просидела в застенках без окон и дневной свет ослепляет меня. Требуется время, чтобы глаза привыкли к яркости дня. Вот только нет у меня этого времени.

Стражники под руки почти несут меня к месту суда и казни сквозь живой коридор зевак, любителей смертных приговоров.

Они пришли сюда развлечься и толпе очень не понравится, если меня оправдают. Судьи это прекрасно знают, и я знаю, что не уйду с площади живой.

Вот только проклятая надежда шепчет мне, что жизнь полна чудес и я тоже имею шанс на спасение.

— Нет, пожалуйста, умоляю вас, — умоляю я стражников, заливаясь слезами.

Случайно заметив в толпе знакомое лицо, я кричу что есть мочи:

— Скажите им, что знаете меня. Я ни в чём не виновата.

От надсадного крика саднит горло, от страха я почти ничего не соображаю. Кандалы на руках и ногах растёрли до крови кожу. Железный ошейник мешает, заставляя постоянно держать вытянутой шею. Тело колотит мелкой дрожью, ноги слабеют и не держат.

Стражники, тащащие меня на костёр безжалостно дёргают меня за руки в разные стороны, причиняя нестерпимую боль.

Бывший когда-то белоснежным воротничок платья мокрый от слёз, застилающих глаза. Не могу вздохнуть, воздух застревает в лёгких ледяным комом.

Боже, за что ты так со мной? Орущие со всех сторон люди, тянут ко мне руки, стремясь помочь палачу и убить меня ещё до начала казни.

— Гори в аду, ведьма.

— Убейте её.

— На костёр ведьму.

— Сжечь ведьму.

Каждый шаг даётся с трудом. Горло сжимает судорога, перехватывая дыхание. Задыхаюсь, хватая ртом воздух.

Из толпы кидают в меня камни и гнилые овощи, плюют в лицо. Я не могу назвать их людьми. Что с ними стало?

Господи, они же знают меня. Жили рядом, ходили по одним улицам. За что они так со мной? Вон булочница, у которой я каждое утро покупала хлеб, и она свидетельствовала против меня. А этот парень с перекошенной от ярости физиономией Вилли, мой бывший жених.

Все эти знакомые и незнакомые люди собрались здесь ради меня. Они пришли посмотреть, как я буду корчиться и умолять о пощаде, когда языки пламени будут лизать мои пятки, подбираясь всё ближе к волосам.

— Нет, — кричу я так громко, чтобы мой крик долетел до небес и заставил господа обратить свой взор на творящуюся внизу несправедливость. — Я ни в чём не виновата.

— Давай, иди, — дёргают меня за руки стражники.

Я упираюсь ногами, стараясь замедлить ход к неумолимо приближающемуся эшафоту, где меня уже ждёт палач и гора сухого хвороста вокруг деревянного столба.

Обливаясь слезами, кручу головой вокруг, ища хотя бы одно сочувствующее лицо.

— Люди, ну вы же меня знаете, скажите, что я не ведьма, — умоляю я толпу. Сделав отчаянный рывок, я выдёргиваю руки у расслабившихся стражников и подбегаю к дородной тётке, которая продавала мне молоко.

— Матушка Марго, — хватаю я её руку, поднося к губам, — скажи им, что я не ведьма. Ты же знаешь меня всю жизнь.

Женщина в страхе выдёргивает у меня руку, вытирая её о юбку:

— Сгинь, нечистая, не знаю и знать тебя не хочу. Не втягивай меня в свои богомерзкие делишки.

Страх не отпускает меня, сжимая стальным обручем сердце. С лица градом течёт пот, а руки и ноги холоднее льда. Отчаяние отбирает последние силы.

Болит каждый кусочек тела в отдельности, а на месте сердца чёрная дыра, в которую утекает моя прежняя жизнь.

Помощи ждать бесполезно. Нужно задавить уничтожить надежду на спасение, пока она не убила меня. Меня оплели паутиной домыслов и лживых доносов, подставных свидетелей и выдуманных проступков. Пора готовиться к смерти.

Волна нестерпимой боли, запертой в груди, вырывается наружу диким воем раненого зверя.

— Будьте вы прокляты мерзкие доносчики, — шепчу я, потому что сил на крик уже не осталось.

Глава 2. Жертвенный костёр

Жанна

Как же нестерпимо болит голова. С трудом разлепляю глаза, чтобы убедиться в том, что я сошла с ума.

Вокруг здания в средневековом стиле. Да, здорово мне дали по башке, что такие видения.

Стою привязанная к столбу, а на шее какая-то железяка, опускаю глаза и на руках тоже что-то похожее на кандалы. Мама дорогая, куда же я попала?

Помост, где я стою, окружён толпой, жадно глазеющей на разворачивающееся перед ней представление.

— Признаёшься ли, Жаннет Боне в занятиях колдовством и ереси, — хорошо поставленным голосом произносит коротышка в монашеском одеянии.

Что за бред? За занятие колдовством мне положен костёр, а я как-то не готова становиться курочкой-гриль.

Уж, лучше моя никчёмная жизнь, чем такая ужасная смерть.

— Не признаюсь, — мой голос звучит непривычно. Горло саднит, а тело корёжит от адской боли. — Что за наглые инсинуации?

— Ты пытаешься наслать порчу на слугу господа, — его голос усиливается к концу фразы, а указательный палец взмывает вверх.

— Сжечь ведьму, — оживляется толпа. — На костёр её.

Что за чёрт толкает меня нести какие-то протокольные фразы, значение которых тут вряд ли кто знает. Только напугала не обременённых интеллектом людей.

— Я не виновата, — кричу я во всю мощь своих лёгких, — меня оклеветали.

— Ты хочешь, чтобы заново вызывали свидетелей? — угрожающе произносит монах или священник, я не разбираюсь в церковной иерархии.

— Мне спешить некуда, — заявляю я. — Приглашайте свидетелей, и пускай они мне в глаза скажут, в чём меня обвиняют.

Толпа заволновалась, я лишаю их обещанного развлечения. Главный постановщик не может идти у меня на поводу, ему нужно зрелище.

— Бесовское отродье, хочет наслать порчу и на свидетелей, — заволновались в толпе.

Я словно слышу голос свекрови. Это её любимое ругательство. Не удивлюсь, если главной свидетельницей выступает она. Дай ей волю, так она бы меня и в реальности сожгла.

Священник торопится их успокоить.

— Зато нам нужно спешить, — решительно заявляет он, — почтенных граждан не будем беспокоить.

Я бы пожала плечами, да только связанные за спиной руки не дают это сделать. В лицо прилетает что-то типа картофелины, я отклоняюсь и опять бьюсь головой о столб. Именно тем местом, куда ударил камень.

— Эй, постой, кому говорят, — слышу я голоса за спиной и гогот.

В тёмной подворотне меня останавливают не для того, чтобы пожелать доброго вечера.

Дурацкий день и заканчивается закономерно — нападением хулиганов. И хорошо, если отберут жалкие остатки учительской зарплаты, а то и убить могут.

Хотя последнее не так уж и ужасно. Если они убьют меня, хотя бы не возьму на душу грех самоубийства. Мириться с той жизнью, которую веду уже не хватает сил, а решиться на изменения не хватает духу. Привыкаешь плыть по течению, боясь изменений как в плохую, так и в хорошую сторону.

Знаменитая стабильность, которую все так превозносят. Какой бы она ни была, а всё лучше изменений, особенно если для них нужна сила воли.

Я учитель биологии в школе в самом криминальном районе городе. Так, что велика вероятность встретить в банде своих же учеников. Так что я не спешу выполнять приказание, а лишь ускоряю шаг.

Замужем уже пять лет за таким же неудачником, как и я сама, но только с комплексом непризнанного гения. Мой муж не работает. Не создана ещё должность, которая бы удовлетворила его амбиции.

Он желает быть на худой конец замдиректора, а ему предлагают должность менеджера. “Не для того мама образование давала, чтобы я работал на недоумков”, конец цитаты.

Зато я могу работать и на недоумков, и с недоумками, а потом ещё и полы мыть, чтобы прокормить здорового бугая, предпочитающего мясо на обед и ужин.

Сколько раз мне советовали бросить его, но мне, признаться страшно. Моя мама убеждает, что мне фантастически повезло, что хотя бы этот взял замуж. С такой группой поддержки нескоро решишься на кардинальные изменения в жизни.

Господи, как же мне надоело так жить! Прошу тебя дать мне второй шанс! Обещаю изменить свою жизнь, зависеть только от себя и не размениваться на любителей играть в войнушки.

Сейчас самое время появиться герою, спасти меня и от грабителей, и от мужа.

— Ты глухая, что ли, — приближаются ко мне грабители, а не спасатель, — деньги гони.

— Какие у меня деньги? — мямлю я, ускоряя шаг. — Вы мне льстите.

— Что за хрень ты несёшь? — возмущается тот же голос. Остальные молчат.

Я срываюсь на бег. Вот только далеко я не убежала. В затылок мне прилетает камень, лишая проблем навеки. Я падаю лицом вперёд на грязный, мокрый асфальт.

Что ж такой вариант меня устраивает даже больше.

Глава 3. Таинственный незнакомец

Лежу в луже, вся промокла, отплёвываюсь от такой экстремальной первой помощи. Можно же было как-то понежнее. Издаю полустон-полувсхлип, понежнее с ведьмой. Хорошо ещё, что камнями насмерть не забили.

Вода стекает за ворот и капает с волос. Пытаюсь поднять голову, как Рубашка прилипла к телу, по которому от холода разбегаются мурашки.

— Покайся и тебе будет даровано прощение, — громко произносит священник, склоняясь надо мной и жадно шаря по моему телу глазами.

Его наглые глаза лишают меня опоры, словно позвоночник из меня выдернули, и я враз превратилась в бесформенный студень. Я сдуваюсь, как воздушный шарик, до которого никому нет дела.

Если здесь даже у служителей церкви нет ничего святого, то надеяться на сострадание глупо.

— Мы могли найти компромисс, дочь моя, — тихим голосом елейно произносит святой отец, уставившись на мою грудь. Качаю головой, да лучше умереть. — Тогда я позволяю тебе исповедаться.

Шишка на голове пульсирует нескончаемой болью. Хочется послать его далеко и надолго, но, к счастью, язык не слушается.

— Исполняй свои обязанности, палач, — зло бросает монах, — да поскорее, не до ночи же нам тут стоять.

Грудь стягивает стальным обручем всё сильнее и сильнее. Не получается нормально дышать. Жадно хватаю ртом воздух, которого стало катастрофически мало.

Палач рывком поднимает меня на ноги, низко наклоняется и шепчет:

— Не дёргайся и ничему не удивляйся. Действуй по обстановке.

Он, не торопясь, словно желая позлить священника, снимает с меня кандалы. Взяв за предплечье, тянет к будущему костру. Вывернув руки и поставив спиной к столбу, завязывает верёвкой руки, но не сильно туго.

Подходит монах и трубит на всю площадь:

— Признай свою вину, и господь отпустит тебе грехи, уйдёшь с чистой душой.

— Если я признаюсь, меня отпустят? — заинтересованно спрашиваю я хриплым голосом. Горло саднит, а губы разбиты. Адски больно, но я готова сознаться в чём угодно лишь бы меня отпустили.

— Очистительный огонь принесёт успокоение твоей душе, — смиренно потупив глаза произносит монах.

Лицемер! Строит из себя святошу, а сам с ног до головы медленно осматривает меня, как кобылу. Осталось только в зубы заглянуть.

— Поджигай, — командует монах, а я бы хотела отключиться, чтобы не чувствовать, как огонь лижет моё тело.

Толпа одобрительно гудит, наконец-то произойдёт то, ради чего они собственно собрались.

Кровожадные монстры, а не люди!

Вдруг поднимается ветер всё сильнее и сильнее, раздувая костёр. Огонь добрался до платья, ещё мгновение и я вспыхну словно щепка.

Монах обеспокоенно озирается вокруг, прижимая к груди библию как спасение.

— Сам дьявол пришёл за ведьмой, — не скрываясь галдят в толпе.

Что за чушь они несут? Да, разгул стихии более, чем странно, но не опускаться же до маразма.

Небо пронзает молния и бьёт возле ног монаха. Он неистово крестится, словно действительно верит во все эти сказки. Гром разрывает тишину небес и на нас обрушивается ливень.

Слава богу, теперь уже точно не сожгут. Во всяком случае сегодня.

— Давайте, тащите её в тюрьму поскорее, — захлёбывается криком монах, уставившись стеклянным взглядом мне за спину.

— Сам сатана за ней явился, — вопят в толпе разбегаясь, кто куда.

Их смелость куда-то подевалась. Почему бы врага рода человеческого не встретить атакой гнилых овощей и увесистых камней? Но нет, они уже не так храбры, как со слабой женщиной и предпочитают уносить свои куриные жопки подальше от места событий.

Мои стражники тоже не стали проявлять излишнее служебное рвение и, бросив монаха, скрываются в переулке. Дожидаться пока его призовёт к ответу сам дьявол, священник не стал ждать и дал стрекача, поддерживая одной рукой сутану, а другой прижимая к груди библию. На повороте в переулок он обогнал стражников.

Остаюсь только я и палач, который с интересом наблюдает за тем, что происходит на площади. Мне бы тоже было интересно взглянуть кто это позади меня, но проклятый столб не даёт повернуться.

Вдруг от удара ножом, верёвка на руках падает под ноги, и я, повернувшись, вижу его…сатану.

Чёрный, как преисподняя, конь, чёрный костюм и чёрная маска. Рука тянется перекреститься, но застывает возле лба, когда я встречаюсь с чёрными, как преисподняя, глазами всадника.

Его взгляд меня парализует.

— Запрыгивай, — приказывает незнакомец негромким голосом. Я мотаю головой. Он так же страшен, как и костёр инквизиции.

— Ну, давай же, — подбадривает меня палач, подтаскивая к всаднику и закидывая, как мешок на круп лошади.

Пустив жеребца в галоп, мы скрываемся с площади, держа курс на окраину города. Меня довольно ощутимо прикладывает о седло боком и животом, голова болтается, и я делаю попытку посмотреть, куда всё же мы едем.

Но ни одна улица не вызвала у меня никаких воспоминаний. Память моей предшественницы спит.

Глава 4. Знакомство

— Нет, — шепчу я от страха, сидя на пятой точке, и пытаюсь податься назад под самые копыта. — Нет.

Незнакомец больше не повторяет, равнодушно отворачиваясь от меня, стягивая с себя маску, камзол и рубашку.

— Что вы делаете? — дрожащим голосом спрашиваю я.

— Раздеваюсь, — спокойно говорит он, даже не поворачиваясь. — И тебе сказал делать то же самое.

Он ненормальный. Зачем спасать женщину, чтобы сразу изнасиловать? Проще сходить в бордель, менее хлопотно, уж точно.

— Долго ещё ждать? — в голосе появляется раздражение. — Нам ещё ехать до границы чёртову уйму времени. Давай, поторапливайся.

Сам извлекает из мешка увесистый свёрток и кидает через плечо мне. Осторожно раскрывая его, я нахожу юбку, блузку и чулки. Поспешно переодеваюсь, исподтишка подглядывая за незнакомцем.

Со спины он производит впечатление накачанного мужика, но не того качка, который обожрался стероидов. Он, скорее всего, воин, об этом говорит мой опыт, чтения книг и просмотра фильмов, а также его поджарая фигура.

— Как тебя зовут? — спрашивает незнакомец.

Он, что не знает, кого спас? Выполняет месячный план по спасению девиц? Даёшь пятилетку за три года. Но вслух, как добропорядочная ведьма, имеющая отношения с самим повелителем преисподней говорю:

— Жанна, но я не ведьма вы не подумайте.

— Поверь, мне всё равно, кто ты, — шокирует меня он своим признанием.

— Тогда почему вы меня спасли? — спрашиваю я в крайней степени удивления.

— Слишком много вопросов от почти мёртвой ведьмы, — равнодушно отвечает он.

— Тогда, может, хотя бы скажете, как вас зовут?

— Зови меня Нертос.

И всё? Просто Нертос? Ни фамилии, ни прозвища? Ну, ладно, кто девушку спасает, тот как хочет, так и называется. Его дело.

Он отходит на край поляны и лезет в кусты. Мне бы тоже не помешало сходить туда же. И я отправляюсь в противоположную сторону.

— Жанна, ты где? — слышу я обеспокоенный голос моего спасителя.

Вот уж не вовремя, сам сделал дело, гуляй смело, дай другим справить свою малую нужду.

— Да, здесь я, — отзываюсь, чтобы он не ринулся меня искать и не застал в пикантной позе.

Вылезаю из кустиков и в ошеломлении смотрю на своего спасителя. Как там будет волшебник? Мейджик, кажется. Вот он настоящий волшебник.

На поляне пасётся ещё одна лошадь и на скорую руку сооружён ужин из хлеба, сыра, жареного мяса и фруктов. Он кидает мне флягу, от неожиданности я её не успеваю поймать и она падает мне под ноги, больно ударив мизинец. Я вскрикиваю.

— Правило первое - будь тише воды, ниже травы, — недовольно говорит Нертос, — чтобы я от тебя ни одного писка не слышал.

— Правило второе - делай, как я, поняла?

Я киваю. Хочет играть в крутого, пускай, кто я такая, чтобы лишать человека иллюзий.

— А куда мы едем? — спрашиваю я, сооружая бутерброд из хлеба, сыра и мяса.

— Правило третье - меньше вопросов, — вместо ответа говорит Нертос.

Пожимаю плечами. Мне всё равно, куда ехать. Я новенькая в этом мире и пока целесообразнее держаться с тем, кто меня спас. Надёжнее как-то, нелогично заключаю я, несколько минут назад считая, что Нертос не так крут, как киношные герои.

Меня пару часов назад едва не поджарили на костре, я кочевряжусь, потому что мой спаситель ведёт себя не по-джентльменски. Прощу ему его маленький недостаток за своё спасение.

Убедив саму себя, что всё в порядке, я решаю наладить с ним дружеские отношения и протягиваю бутерброд.

Нертос берёт его даже не поблагодарив. Философски пожав плечами, я сооружаю себе ещё один бутерброд.

— Ты бы так плотно не налегала на еду, — выдаёт он целую фразу, после односложных ответов, чем несказанно меня удивляет.

— Я жутко хочу есть, — говорю я, а желудок подтверждает мои слова серенадой, — у меня живот к спине прилип от голода.

— Именно поэтому, — снисходит до объяснений Нертос, — До границы путь неблизкий, гнать лошадей придётся всю ночь, а ты не умеешь ездить верхом.

— А это здесь при чём?

— А притом, что растрясёшься и может стошнить. Давай обойдёмся без этого мало привлекательного зрелища, — и он забирает у меня бутерброд из рук, вонзая в него свои белые, как реклама отбеливателя, зубы.

Я беру кусок хлеба и сыр, закусываю яблоком. Подношу флягу к губам, сделав глоток удивительно вкусной воды.

— Водой тоже не увлекайся, — опять останавливает меня Нертос, — остановок для похода в кустики будет немного. Сегодня рано утром мы должны пересечь границу.

— Ты думаешь, что за нами будет погоня? — спрашиваю я, во мне страх борется с бесшабашностью. Так хочется поучаствовать в настоящей погоне.

Кажется, адреналин, вызванный моей предполагаемой смертью ещё не отступил и я полна решимости делать безрассудные поступки.

Глава 5. Плата за спасение

Я уже перестаю бояться. Даже неизвестность меня не страшит. Будь что будет, чего заранее трястись.

Я делаю отчаянные попытки влезть на лошадь. Меня впору привязать к ней, чтобы не свалилась по дороге. Нертос скептически смотрит на мои жалкие попытки оседлать благородное животное. Сжалившись над лошадью, он сажает меня в седло, а поводья привязывает к луке своего седла. Мне остаётся только держаться, и безумная скачка начинается.

Он не солгал. Мы действительно не скачем, а несёмся с сумасшедшей скоростью.

Едва забрезжил рассвет, как мы пересекаем границу. Погранзаставы не видно, и мы просто проезжаем порубежный столб с надписями “Корнуол” откуда мы приехали и “Лорингия”, куда мы собственно и едем.

— Приехали? — больная от усталости спрашиваю я. Сейчас даже сползти с лошади мне будет не по силам.

— Мы покинули страну, где к вам так не ласково отнеслись, — усмехается Нертос. — Теперь поедем спокойнее. Нам надо добраться до маленького княжества, затерявшегося в лесах. Там конечный пункт назначения. Там нас ждут.

Я отмечаю, что нас ждут, а не тебя. Получается, что он тоже имеет какое-то отношение к тем, кто так любезно выделил мне его в провожатые. Кто он сам? Похож на наёмника. Опасность от него разливается вокруг, как туман, невозможно не заметить. На уровне инстинктов хочется держаться от него подальше, если не хочешь неприятностей.

— Кто нас ждёт? — с любопытством спрашиваю я.

— Вам представятся, когда приедем, — отвечает он.

Ожидала более развёрнутой информации, а получила сухой протокольный ответ. Как сказали бы в моём мире, ответил по скрипту.

— А ты кто? — спрашиваю я.

— Я же сказал, зови меня Нертос, — равнодушно говорит он. — Есть хочешь?

Я мотаю головой. Кусок в горло не лезет после такой скачки. Мне бы горло промочить, но боюсь, что надо будет в кустики сбегать, а я даже ползти не могу.

— Я спрашиваю не про имя, а про занятия, — говорю я, — чем ты занимаешься?

— Нертос не имя, а прозвище, заменяющее фамилию, — как о само собой разумеющемся говорит он.

— Как интересно, никогда не встречала, чтобы прозвище заменяло фамилию, — произношу я и вспоминаю уроки истории.

Становится неуютно, надеюсь, у них всё нормально в княжестве, без всяких диктатур обходится.

— А у тебя есть какое-то прозвище или фамилия, — интересуется Нертос.

Вспоминать прозвище, которым наградили меня в школе ученики, не хочется. Не люблю детей. Злобные, жестокие создания все нервы мне вымотали на уроках в школе — то притащат какую-то гадость вроде змеи, то взрыв устроят на уроке, то юбку разорвут. У меня начался нервный тик, уже два года на успокоительных сижу.

В общем, не складываются у меня отношения с детьми. А когда поступала в педагогический, мечтала, как буду любить их, а они отвечать мне взаимностью. Какие уроки интересные буду проводить.

Но мечты разбились о жестокую реальность. Возможно, если бы попала не в самую криминальную школу города, то и осуществились бы мои мечты. Теперь же просто боюсь детей.

— Нет у меня прозвища, а имя Жанна.

— Жаннет, значит, — задумчиво произносит он, а голос у него приятный, невольно отмечаю я. — Поехали, Жаннет, ещё немного осталось.

На этот раз едем мерно, не спеша и я ощущаю каждый мускул, каждую клеточку своего тела. Когда же закончится эта пытка.

— Нертос, а что это за Лорингия такая, по которой мы сейчас едем?

— Страна, где живут драконы. Правит здесь драхˊн - Верховный дракон, — спокойно, как само собой разумеющееся рассказывает Нертос о драконах.

Драконов не существует, это сказка. Тогда получается, что я попала в сказку. Этого ещё не хватало.

— А разве драконы не животные? Как у них может быть правитель? — удивляюсь я.

— Это оборотни с двумя ипостасями человека и дракона. Большую часть своей жизни проводят людьми.

— А Корнуол? Кто там живёт? — с проснувшимся любопытством спрашиваю я.

— Люди, там живут люди, — скривившись отвечает он. — Вообще-то, люди живут везде, но только в Корнуоле не верят в магию и не любят магов. Стараются от них побыстрее избавиться. А драконов и вовсе ненавидят.

Вот это страсти кипят в сказке.

— А почему не любят драконов?

— Драконов сложно убить и невозможно запугать, — отвечает он. — А ещё драконы мстительные и убивать их боятся. А страх порождает ненависть.

— Как называется княжество, в которое мы едем? — продолжаю спрашивать я.

— Валахское княжество, — говорит Нертос, — только ждут нас не в самом княжестве.

Сплошные загадки. Едем-едем, да всё не туда.

— В самом княжестве есть земля, называемая Забытой пустошью, вот туда мы и едем, — добавляет он.

Какая разница, куда ехать, быстрее бы уже прибыть на место.

— Хотел тебе сказать позже, когда приедем, но наверно лучше сделать это сейчас, — решительно заявляет мой спаситель, чем меня очень пугает.

Глава 6. Дом ведуньи

У меня на мгновение даже теряется дар речи. Ничего себе заявочки. Я, грешным делом, подумала, что придётся отдавать натурой. И хотя я не планировала соглашаться на такой способ оплаты, сейчас оскорблена.

Поматросил и бросил обидно, а не матросил и бросил оскорбительно, мой любимый прикол Русского радио и вот, пожалуйста, стою, как оплёванная.

— Послушай, Нертос, я согласна на рабство, — поспешно заявляю я. — Но, я не в восторге от маленьких детей.

Он смотрит на меня, как на ненормальную. Хватит в моей жизни чужих детей, так и своих не захочешь.

— Мне не нужна рабыня, — отвечает он, — я всё время в походах.

— Вот, а я буду следить за твоим домом, когда тебя нет, — настаиваю я.

— Зачем следить за домом в моё отсутствие? — с недоумением спрашивает меня Нертос.

— Чтобы воры не проникли и не обчистили, — лучезарно улыбаюсь я. Лишь бы согласился.

— Все знают, кому принадлежит дом и вряд ли найдёт вор, который захочет обокрасть мой дом, — говорит Нертос. — Мне ты нужна только в качестве ведуньи и воспитательницы для девочки.

Я обиженно замолкаю, и до самого дома ведьмы мы не говорим друг другу ни слова.

Нертос умудряется так провести меня до назначенного места, что мы не заехали ни в одно поселение. Лесные тропы сменяются равнинной дорогой, пока мы не оказываемся у весьма симпатичного домика на краю леса.

— Вот твой новый дом, — произносит в звенящей тишине Нертос, спускаясь с коня на землю.

Я же не могу этого сделать, мышцы так свело, что я не в состоянии самостоятельно передвигаться.

Приняв независимый вид, я осматриваю внешнее убранство дома. Довольно большой каменный дом с застеклёнными окнами в виде арок.

Какая крыша мне не удаётся рассмотреть из-за того, что она покрыта буйно цветущими лианами. Вокруг дома тоже много цветов и травы. К тяжёлой входной двери из массивного дерева с круглым оконцем ведут четыре невысоких каменных ступени, словно продолжающих выложенную камнем дорожку к дому.

Из каменной трубы не вьётся дымок, окна плотно закрыты. Создаётся впечатление, что тут давно никто не живёт.

— Здесь тебе предстоит жить, — ставит меня в известность Нертос, обхватывая руками за талию и снимая с лошади.

— Давно дом заброшен? — спрашиваю я.

— Хозяйка умерла три лета назад, — отвечает он, таща меня за руку к калитке из штакетника. — И больше здесь никто не жил.

— Полегче, — прошу я и, не удержавшись на слабых от усталости ногах, падаю в дорожную пыль.

Не опасаясь испачкаться Нертос, поднимает меня на руки, будто я вообще ничего не вешу и несёт к дому. Ногой распахивает калитку, быстрым шагом приближаясь к двери.

Как он откроет дверь с ношей на руках?

Но Нертос и тут меня удивляет, произнося всего два непонятных слова:

— Aperi magistros! — и дверь перед нами распахивается.

Он, что тоже колдун? Неожиданно. Может, он меня будет учить? Но взглянув в его холодные глаза, посчитала это не самой удачной идеей.

Внутри дома первое, что бросается в глаза, это пыль толщиной в палец и массивные гирлянды паутины, свисающей с потолка и затягивающей всё свободное пространство.

Это сколько же времени здесь всё нужно приводить в порядок, содрогаюсь от одной мысли об уборке я. И клининг не вызовешь, придётся всё делать своими ручками.

— А где девочка? — с опаской спрашиваю я.

— Я привезу её чуть позже, когда дом приведёшь в порядок, — осчастливливает меня Нертос. — Думаю, что двух дней тебе хватит. А мне как раз столько нужно, чтобы съездить за Валери.

— А, может, ты мне поможешь? Хотя бы воды наносить? Я подозреваю, что вода в колодце за домом, а тащить тяжёлые вёдра не самое лучшее занятие для молодой девушки, — невинно хлопая глазками говорю я.

— Перед домом есть бассейн с водой, специально для уборки и полива, — сообщает он. — Только он зарос травой.

— Так, я подозреваю, что и дорожка к колодцу заросла травой, — говорю ему я, — и прежде чем мне начать уборку, нужно заняться прополкой.

— Для ведуньи это не проблема, нужно только найти гримуар матушки Матильды, — оглядываясь по сторонам, произносит Нертос, — и ты во всём разберёшься.

Легко ему говорить во всём разберёшься. А если у меня не получится? Если я не оправдаю его надежд, что будет?

Дрожа от страха перед неизвестностью, я задаю ему вопрос напрямую.

— Я не мог ошибиться, — “успокаивает” меня он, — ты именно та, которая нам нужна.

— Почему ты так уверен? — спрашиваю я. — У меня нет даже частички магии, и с детьми я не умею обращаться. У тебя же какая-то непрошибаемая уверенность, что я именно та, которую ты ищешь. Откуда ты знаешь, что не ошибся? Ведь на казнь могли повести меня вместо совсем другой женщины.

Глава 7. Загадки домика ведуньи

Не люблю я загадки. Я человек, который предпочитает разговаривать напрямую и подковёрные игры не для меня.

— По каким таким приметам вы поняли, что я это я, а не кто-то другой, — спрашиваю очень животрепещущий вопрос.

Правда, кто ему нужен я или та другая, место которой я заняла? Как же всё запутано.

— Расскажу, когда вернусь, — заявляет Нертос, — обустраивайся. Пока ни с кем не разговаривай. Не нужно пока это.

Он выходит из избушки, а только и слышу, что он туда-сюда ходит по двору, всплески воды и скрип журавля на колодце. Спасибо, хоть воды натаскал, а не бросил просто так. Мышцы болят жутко, но если не двигаться, то этот процесс затянется надолго. Я отправляюсь во двор. Склоняюсь, чтобы выдергать траву возле бассейна.

— Жаннет, воды наносил. В бассейне она и так есть. Я наполнил бочку для питья и приготовления пищи, — говорит Нертос. — У матушки Матильды была ещё одна бочка, предназначенная для купания. Её я тоже наполнил. Провизию оставил, поешь.

Он направляется в лошади. А у меня сердце превращается в решето, которое усиленно гонит кровь с кортизолом к мозгу и мне уже страшно оставаться одной.

— Не бойся, — произносит Нертос. — Матушку Матильду все уважали и побаивались. Её преемницу никто не тронет.

Я не успеваю даже открыть рот, чтобы возразить, как он уже птицей взлетает на лошадь. Мою лошадку привязывает к луке седла, как запасную.

Ну, что ж надо обживаться. Выхода-то другого нет. Идти некуда. Куда я попала не знаю. Повезло, что хоть не зажарили на костре и подвернулся этот весьма неплохой домик.

Я, как кавалерист, ковыляю на задний дворик, чтобы посмотреть, что там.

Такой же заросший двор, с примятой травой от домика до колодца. Нертос оставил свой след в буквальном смысле. Я опираясь на снятый с забора жердь иду по тропинке.

Так, так, так, непростая это трава. Ох, непростая. Видимо, огород с лекарственными травами матушки Матильды разросся до неприличных размеров.

Это так кажется, что одна трава сорняк, а другая лечить может.

А вот и нет, любая трава лечить может, если знать к ней подход. Даже ядовитые травы, тоже лекарственные.

Одни травы собирают в тени, именно там лучше всего растёт черемша, барвинок, примула весенняя, окопник, ноголист, жёлтый корень, фиалка душистая. На солнце они растут плохо.

Или взять, казалось бы, банальную мяту, которая мелисса. Она-то одинаково хорошо растёт и свету и в тени, так ?

Так, да не так, на свету у неё более крупные и мясистые листья, а вот запах, ради которого её и выращивают на солнце не такой сильный. А в тени, наоборот, некрупные, зато ароматные листья.

Кажется, я села на своего любимого конька. В университете я обучалась на кафедре ботаники и диплом у меня был на тему: “Лекарственные и ядовитые растения средней полосы России”. Рассуждать на тему растений я могу бесконечно. Они моя любовь навеки.

Во всяком случае, я хотя бы что-то понимаю в ведовстве. Я буду травницей. Вот только разберусь с тем, что растёт на участке, а что в лесу и на лугу.

Конечно же, крапива, которая притаилась в густых зарослях лопуха и ужалила меня, едва я делаю шаг в сторону с дорожки.

Многие растения уже непригодны для приготовления лекарств, потому что слишком большие.

— Так, тебя я выкопаю и корешки засушу пока, — говорю я лопуху, — Листья твои слишком большие из них я отожму сок, приготовлю салат, куда добавлю ещё и лебеды, которая вон там виднеется и жгучей крапивы.

— Мыслишь в правильном направлении, — слышу я приятный женский голос, немолодой, но ещё и дряблый старушечий.

Оглядываюсь, может быть, соседка забежала познакомиться. Нет никого. Видимо, от голода и усталости звуковые галлюцинации начались.

— Соседка! Щаз! Не смеши мои тапочки, — опять тот же голос, — До ближайших соседей тут верста.

Ё-моё! Куда я попала, кажется, у меня едет крыша. Наверно сказывается потрясение от сжигания на костре или попадания в этот мир.

От потёкшей крыши травки не помогут, а мозгоправа здесь нет.

— Хватит себя накручивать, — женщина не сдаётся. — Иди лучше травы инспектируй, да дом отдрай. Скоро вечер, как спать будешь.

А ведь права она. Надо домом в первую очередь заняться. А потом на чердаке проверю, вдруг там кто-то спрятался и меня пугает.

Как старая бабка, охая и кряхтя под весёлый женский смех, я добираюсь до дома. Набираю в ведро воды, чтобы два раза не ходить, и волокусь к двери.

Я хочу спать, а не мыть дом. Может, я сегодня просто смету паутину?

— Так, давай не ленись, а то мне тут лентяйки не нужны, — я ощущаю болезненный толчок под рёбра, подкрепляющий мотивационную речь.

Как же мне всё это надоело на родине, попала сюда и опять двадцать пять. Мой, стирай, убирай и всё это без пылесоса и стиральной машины. Как же страшно раньше люди жили, всё ручками делали и судя по обстановке на прислугу рассчитывать нечего.

Получаю ещё один пинок под бок, а вокруг никого. Не буду обращать на это внимание. Я обнаруживаю метлу в коморке возле входа, в ней ещё есть тряпки, вёдра и ещё что-то, потом разберу.

Глава 8. Проверка

— Вставай давай, хватит валяться, — грубо говорит мне прямо в ухо женщина. — Призрака, что ли, никогда не видала?

Я приподнимаюсь и действительно призрак. Нависает надо мной, сурово сведя брови и уперев руки в боки. Пыль давно осела, но женщину средних лет с ехидной улыбкой на устах вижу отчётливо.

— Кто вы? — спрашиваю я на удивление твёрдым голосом. — И что здесь делаете?

— Да, нет милочка, это кто ты? — тыча мне пальцем в грудь строго говорит призрак. — Что делаешь ты в моём доме?

От её выражения лица и сурового голоса я малость трушу. Совсем чуть-чуть, ровно столько, чтобы захотеть обратно в свой мир к тунеядцу мужу и гопникам, отправившим меня сюда.

— Вы ведунья, которую я должна заменить? — робко предполагаю я, обхватывая плечи руками.

— Должна не должна, это я ещё погляжу, — она резко взмывает к потолку и растворяется в солнечных лучах. — Какая ты приемница ведуньи.

Доносится откуда-то сверху её голос. Я облегчённо перевожу дух, но рано радуюсь.

Призрачная тётка появляется прямо под носом, заставляя меня испуганно икнуть, поспешно прикрывая рот ладошкой. Неудобно как-то получилось. Некультурно, я всё-таки учитель, некстати вспоминаю я.

— Что сидишь? — грубо говорит она, подлетая к лицу. — Солнце скоро сядет, дом три года без уборки, а она расселась тут.

Призрак упирает руки в бока и топает ногой.

— Вставай, вставай, работы … не повернешь, — продолжает она мне грубить, произнеся нецензурное слово из трёх букв.

Надо же и тут так выражаются, удивляюсь я, и ненормативная лексика волшебным образом ставит мозги на место. Вспомнив свою свекровь, я не хочу повторения пройденного. Урок выучила, благодарю, покорно.

— А не пошла бы ты…— спохватываясь, что женщина всё же старше и нужно быть вежливой, я повторяю, — а не пошли бы вы…

— Ну, куда? — заинтересовалась она.

Ругаться неприлично, что обо мне подумают в Забытой пустоши, поэтому я смягчаю готовые сорваться нецензурные слова.

— На встречу со своим телом. Уходите, в конце концов, на покой, — излишне эмоционально говорю я.

От хохота призрака завибрировал воздух в доме.

— Ну, слава богу, а то уж я подумала, что очередная клуша пожаловала, — доносится до меня сквозь смех.

Да, уж скучно с ней точно не будет.

— Ещё одну проверку прошла, — отсмеявшись произносит она. — Давай поскорее следующую проверку проходить.

А баба-то с придурью, осторожно думаю я. Мало ли какие у неё способности, может, ещё и мысли умеет читать.

— Что нужно делать? — устало спрашиваю я.

Быстрее бы покончить со всем этим и поспать. По сравнению с её дурацкими проверками даже уборка уже не кажется такой страшной.

— Вытяни правую руку, сосредоточься и уверенно произнеси: “Veni ad dominam grimoire”, — учит меня призрачная ведьма.

Да, так я и стала произносить непонятно что непонятно за кем. Так и опомниться не успею, как окажусь в преисподней. Нет уж, ищу другую дуру.

— Что вот сейчас за тарабарщину вы произнесли? — требовательно спрашиваю я.

— Заклинание призыва, — хитро отвечает она, — или ты хочешь драить дом и участок за ним целый месяц?

Я испуганно мотаю головой.

— Кого хоть призываем? — уточняю я на всякий случай выцепив из её тарабарщины слово гримуар. Кто это я не знаю, а вызывать непонятно кого ради уборки верх глупости.

— Ох и непонятливая мне ученица попалась, — сетует непонятно кому ведьма, — дословно звучит так: “Приди к хозяйке, гримуар”. Вольный перевод, разумеется.

— Кто такой гримуар? — допытываюсь я.

— Что нынче за ведьмы пошли, — театрально закатывает глаза призрак ведуньи, прикладывая ко лбу ладонь, — даже не знают о гримуаре. Азы, так сказать, ведьминского обучения.

— Я оценила всю глубину моего провала в качестве ученицы ведуньи, — подыгрываю я ей. Тем бы тётушка не тешилась, лишь бы не буянила.

— Слушай и запоминай, неуч, — призрак матушки Матильды наслаждается происходящим. И я даже её понимаю. Три года в одиночестве качестве призрака провести и не так взвоешь. — Гримуар - колдовская книга с заклинаниями, рецептами снадобий и зелий, талисманов и амулетов. Короче, учебник магии для ведьмы. Он передаётся из поколения в поколение, и каждая новая ведьма дополняет его своими волшебными разработками.

— А мне она зачем? Я не умею колдовать, — с опаской произношу, отшатываясь от её радостного оскала.

— Вот мы сейчас это и проверим, — говорит тётушка Матильда, потирая руки, — давай повторяй за мной “Veni ad dominam grimoire”.

— Вени эд доминам гримуар, — уверенно повторяю я и вытягиваю правую руку. Ничего не происходит.

— Может мне нужно более повелительно сказать? — спрашиваю я призрак ведьмы. Она лишь пожимает плечами, мол разбирайся сама.

— Вени эд доминам гримуар, — твёрдо и решительно произношу я, таким тоном, каким обычно призывала класс к порядку.

Глава 9. Тайна гримуара

— А вот эта информация для тебя сейчас совершенно лишняя. Время исповеди ещё не пришло, — с сарказмом отвечает призрак старой ведуньи. — Открывай гримуар и давай чистоту наводить.

Я решаю не спорить с тёткой Матильдой, дал же бог имечко. Себе дороже. Оглядываюсь, не одной чистой поверхности. Такую красивую книгу жалко пачкать.

— На крыльце можно сесть? — спрашиваю я призрачную ведунью. — Здесь грязно, не хочу запачкать книгу.

Старушка становится всё более видной, отмечаю я про себя. Если раньше она почти просвечивалась и разглядеть, как она выглядит было сложно, то сейчас её черты приобретают, если не плотность, то видимость точно.

— Садись, — как-то странно произносит ведунья и смотрит, будто хочет дыру прожечь.

— Что опять не так? — спрашиваю я, разглядывая уже заметный при солнечном свете призрак.

— Всё так, успокойся, — она выставляет впереди себя ладони, закрывая грудь в защитном жесте.

Усаживаюсь на крыльцо, кладу на колени книгу. Какая же она красивая. Я благоговейно провожу рукой по обложке, пытаюсь открыть. Но не открывается, ни с первой, ни даже с десятой попытки, словно листья из бетона.

Ведунья с интересом наблюдает за моими стараниями заглянуть в книгу. Барабаню пальцами по обложке в тщетной надежде, что меня осенит догадка, как её открыть. Случайно подушечка пальца соскальзывает и попадает на острый шип или колючку, откуда только взялись там. Рефлекторно отдёргиваю и подношу к глазам. Кровь! Капелька падает на книгу, и она сама открывается.

С триумфом смотрю на призрак ведуньи, так и хочется показать ей язык. Я смогла. Я справилась.

— Молодец, Жаннет, — искренне хвалит меня ведьма. — Ничего не знала, но всё сделала правильно. Наконец-то этот прохвост привёз мне стоящую преемницу.

Она называет Нертоса прохвостом? Кто он такой, что старая ведьма с ним так обращается? Сплошные загадки! Тем интереснее будет все их разгадать, может, затем я и попала в этот мир.

— Чего я не знала, нос сделал правильно? — с любопытством спрашиваю я.

— Во-первых, правильно призвала гримуар, показав, что ты его полновластная хозяйка, но проявив уважение. Он не то чтобы живой, но душа имеется.

Да, волшебная книга вызывает лёгкое чувство узнавания. Словно когда-то мы были близки. Не знаю, как передать это чувство, родства, что ли.

— Во-вторых, ты приняла решение сесть на порог, — продолжает ведунья, — порог служит границей между миром живых и миром мёртвых, он непреодолимое препятствие для нечисти и место обитания душ предков, охраняющих дом.

У меня дух захватывает от того, к каким знаниям я прикасаюсь. Для меня это сродни откровению. Я же материалист до мозга костей, поступаю в ученицы к ведьме. Сдала экзамены, о которых даже не подозревала и до сих пор прохожу тесты на профпригодность.

— И последнее, ты пусть и с подсказки гримуара всё же смогла его открыть, — лукаво говорит призрак, и триумф в моих глазах заметно угасает.

— Почему это с подсказки гримуара? — всё же пытаюсь присвоить лавры победительницы себе.

— Ну а кто уколол палец, чтобы выступила кровь? Сама бы ты ни за что не догадалась, — удивляется ведьма моему упорству.

Конечно, бы не догадалась, а гримуар не промах, захотел открыться и сделал для этого всё возможное. Вот и все мужчины такие были. Захотел женщину, вывернулся наизнанку, но завоевал её. Почему-то сразу вспоминается Нертос. Но это меня совсем не туда понесло. Я женщина серьёзная. Учиться, значит, учиться, а не о мужчинах мечтать.

— Согласна, что с гримуаром мне повезло, — говорю я без энтузиазма, — давай, что ли, уберём наконец эту вековую пыль.

— Не вековую, а трёхгодичную, — поправляет ведьма.

— Да, без разницы, — заявляю я, — что так много, что этак.

— Открывай книгу на разделе бытовой магии, — советует ведьма.

— Ого! А здесь даже разделы есть? — удивляюсь я.

— Конечно, а как искать нужное заклинание? Здесь собран опыт ведьм, которые владели этой книгой в течение не одного века, — сообщает мне ведунья.

Да, это вам не объявление в газете “ведьма в седьмом поколении закодирует мужа от любовницы и вернёт в запой, чтобы не повадно было сбегать ещё раз”.

Ищу раздел о бытовой магии, ни тебе оглавления, ни содержания, ни закладки, как найти?

Решаю попробовать тот же способ, что и при призыве книги, только слегка усовершенствованный. Я кладу руку на титульную страницу и мысленно вежливо обращаюсь к книге:

— Уважаемый гримуар, помогите найти заклинание по уборке дома и двора.

Книга шуршит страницами и открывается на том заклинании, что мне нужно.

Ошеломлённый взгляд призрачной ведьмы стал для меня наилучшей наградой.

— Как у тебя получилось сразу найти заклинание? — изумлённо спрашивает она. — Обычно мы ищем раздел, подключая магическое зрение и только потом листаем его в поисках нужного заклинания.

— Само получилось, — беспечно говорю я, пожимая плечами.

Не собираюсь я делиться с ней своими открытиями. Пусть ведьма всего лишь призрак, но при желании и призраки могут нагадить.

Глава 10. Ведьмин дар

Прямой вопрос ведьмы застаёт меня врасплох. Ну, не знаю я на него ответа. Я не родилась потомственной ведьмой в седьмом поколении. я всего лишь скромный ботаник, причём в прямом смысле этого слова. Закончила кафедру ботаники и о ведьмах только книги читала, да фильмы смотрела. Всё, что могу вспомнить, так это что ведьмы отходят в мир иной в страшных мучениях. Пока не передадут свой дар, умереть не могут. И чем больше зла делала людям, тем тяжелее смерть.

― Вообще-то я так и думала, ― честно говорю я. ― Но я считала ведьм выдумкой.

Силуэт призрачной ведьмы идёт рябью от хохота, как неисправный телевизор.

― Да, если бы мы ждали подходящего человека, чтобы передать свой дар, то так бы никогда и не умирали, ― давясь смехом произносит она.

О том, что с такими установками можно жить вечно я, конечно, не подумала, от того и попала в смешное положение. Ну, да ладно, смех продлевает жизнь, правда, на призраков это вряд ли распространяется.

― Так вы же вроде и не умерли, ― осторожно говорю я.

Ведьма захлёбывается в хохоте и выжидающе смотрит на меня. Я пожимаю плечами, мол больше того, что сказала добавить не могу. Да, что я знаю о ведьмах? Достоверной информации с гулькин нос, а то, что я слышала или читала, вызывает нездоровое веселье у моей наставницы. Похоже, это она теперь будет обучать меня колдовскому искусству.

― Я и умерла в свой срок, как все умирают, ― зло говорит она. ― Вот только вынуждена болтаться призраком пока не найду себе замену.

Мне как-то становится не по себе, боюсь, что заберут её на тот свет из-за того, что я нашлась.

― И, что теперь будет, когда вы нашли себе замену? ― робко спрашиваю я, больше всего боясь услышать, что она уйдёт, так ничему меня и не научив.

Ведунья тоже замирает, словно раздумывая, а не пора ли ей на небеса или в преисподнюю, куда там ей назначено.

― Много болтаешь, ― раздражается матушка Матильда. ― Ищи заклинание и приступай к уборке, а то так до ночи проболтаешь.

У моей свекрови тоже так бывало, когда не знала ответа, но от неё его ждали, она раздражалась и “спускала всех собак” на спрашивающего.

Я проболтаю, возмущаюсь втихаря я, сама за три года столько намолчалась, что сейчас говорит без остановки. А виновата опять я.

― Чего мечтаешь? Давай, ищи заклинание, ― рявкает она мне под ухо, что я аж подпрыгиваю от неожиданности.

― Так и заикой можно остаться, ― огрызаюсь я. ― Я всё-таки живой человек, а не призрак. Вы могли бы повежливее, что ли. Заики, к вашему сведению, не могут читать заклинания, а значит в приемницы не годятся. Подумайте над этим, когда в следующий раз захотите меня испугать.

Листаю книгу, чтобы понять, что за заклинания собраны в разделе бытовой магии. Подраздел “дом” богат такими заклинаниями: как вывести насекомых в доме, как избавиться от крыс и мышей, как избавиться от пыли. Вот, кажется, то, что нужно и ещё следующие пара, а нет тройка заклинаний: как помыть дом, как помыть окна, как закрепить чистоту на три недели.

Как жаль, что я не знала этих заклинаний в своей обычной жизни, особенно последнее. Три недели чистоты, это же мечта какая-то.

Вот только, как дальше? Снова убирать или заклинание на закрепление чистоты прочитать?

― Я нашла четыре заклинания по наведению порядка в доме, ― сообщаю я матушке Матильде, ― вот только не пойму их читать в каждой комнате или подействует на весь дом?

― Зависит от силы и умения ведуньи, ― отвечает она, ― сможешь найти место в доме, где скопление силы, то заклинание подействует на весь дом.

Вспоминаю всё, что я когда-то слышала о местах силы. Слышала же, но вот от кого?

Я встаю на ноги закрываю глаза, прислушиваясь к себе. Гримуар трепещет в руках, как живое существо.

Ведомая то ли внутренним чутьём, то ли гримуаром я иду в центр дома. Становлюсь в то место, где сходятся половинки крыши. И начинаю читать заклинание, но вместо того, чтобы прочитать три, я читаю одно перечисляя, что нужно сделать.

Передо мной оживают мультфильмы, где магия в виде золотых звёздочек проносится по всему замку, оставляя после себя чистоту и уют. Любо-дорого посмотреть.

Здесь почти тоже самое, только я не вижу действия магии, я вижу только результат её работы. Идеально чистый дом. Я удовлетворённо ставлю закреп на чистоту.

После блестяще, а я именно так считаю, проведённой уборки, я едва удерживаю гримуар в руках, оседая на пол.

― Да, хороша, нечего сказать, ― отчего-то сердится старая ведунья, ― израсходовать столько сил на простую уборку. Чистота тут не меньше года продержится.

Она права я чувствую опустошение и безразличие что ли. Ещё бы столько пережить за последнее время, не имея возможности элементарно поспать.

Даже сейчас вместо того, чтобы мне дали отдохнуть, погнали убирать. Далась ей эта чистота. Ругаюсь я про себя, но как-то вяло без огонька, скорее по энерции, чем действительно хочется.

Я проваливаюсь прямо там на полу в спасительный сон, клянусь только в лечебных целях.

― Огород завтра, ― бормочу я полудрёме, прижимая гримуар к груди.

Глава 11. Начало учёбы

Просыпаюсь я оттого, что всё тело затекло и, как ни странно, замёрзло. Дико хочется кушать. Я, кряхтя, поднимаюсь и на согнутых ногах ковыляю к столу, на котором лежат продукты, оставленные мне Нертосом.

Проверяю мешки и обнаруживаю зачерствевший хлеб, сыр, немного вяленого мяса, а ещё что-то типа кексов.

А, может быть наколдовать нормальный завтрак из яичницы, йогурта и пары помидор. И, конечно же, ароматного свежего хлеба и гату с кофе.

Где я вчера книгу оставила? Оглядываюсь по сторонам ни книги, ни матушки Матильды, учительницы моей незабвенной.

Так, чтобы найти книгу, нужно повторить приём с призывом, вот только не мешало бы запомнить, где она всё время прячется.

Или это он? В смысле не книга правильно, а гримуар? В мужском роде?

Самое время, Жанна, разбираться в лингвистических тонкостях, особенно если ты никогда не была сильна в русском. Интересно, а на каком языке здесь разговаривают? Я понимаю всё, что мне говорят, то всё равно идёт какой-то синхрон в голове, словно плохо дублированный фильм смотрю.

Твёрдо и уверенно произношу по памяти:

— Veni ad dominam grimoire, — безошибочно повторяю слова призыва.

Книга также прилетает мне в руки, едва не сбивая меня с ног.

— Так, поищем, где тут наколдовать еды, — бормочу я себе под нос, в надежде, что гримуар, как и в прошлый раз покажет нужный раздел.

Книга меня не подвела, раскрывшись на разделе: “приготовление еды”. Листаю страницу за страницей, не обращая внимания на рецепты. Когда будет нужно, я найду необходимое блюдо.

Ага! Вот она - вожделенная яичница!

Возьмите яйцо. Что за ерунда? Если бы у меня было яйцо, то я бы и сама приготовила его на сковороде. А следующей бесценной рекомендацией служило помыть сковороду с отсылкой на заклинание по мытью посуды. Его, пожалуй, стоит, запомнить.

Листаю весь раздел и в каждом рецепте написано, что нужно взять продукты для дальнейшего приготовления.

— Это, как же, вашу мать, извиняюсь, понимать? — Не удержавшись, говорю я вслух. — Что это ещё за книга заклинаний такая? Если бы у меня были продукты, то мне она не понадобилась бы.

— Ну, да, — в ухо гаркает мне призрак ведуньи, да так, что я подскакиваю на лавке. — Ты закон сохранения и замещения магии знаешь?

О, божечки мои, и здесь законы. Я с испугом мотаю головой.

У меня такое ощущение, что я забыла школьный курс физики, с таким осуждением произносит матушка Матильда название закона.

— Значит, даже зачатков понятия о магии нет, — разочарованно говорит старая ведунья. — А магический потенциал высокий.

— Вы же меня научите? — с надеждой спрашиваю я.

— Куда мне от тебя деться, — притворно сердится она, — меня к тебе приставили для обучения и защиты Высшие силы.

Спасибо, господи, спасибо! Ты услышал мои молитвы. Одной остаться было бы невыносимо. Тем более, когда ничего не знаешь о магии, а должна выполнять обязанности ведуньи.

— В магии ничего не появляется ниоткуда и всё уходит куда-то, — рассказывает ведунья. — Грубо говоря, ты можешь сделать из яйца яичницу, но просто так сотворить её из воздуха невозможно.

— Я даже не думала об этом, — честно признаюсь я. — Тогда получается, что из чёрствых продуктов можно сделать мягкие, а из перебродившей виноградной бурды вино?

— Да, вернуть былую форму можно, — кивает мой персональный призрак.

Лихорадочно ищу такое заклинание и опробываю его на чёрством хлебе и вяленом мясе. У меня получается! Хлеб даже пахнет пекарней. От такого запаха подводит живот и он немузыкально урчит.

— А из бузины можно сотворить укроп? — прожевав первый кусок хлеба, спрашиваю я.

— Зачем? — с любопытством спрашивает меня старая ведунья.

— Как зачем? Что есть, — удивляюсь я.

— Можно же расчистить свой участок и посадить нужные тебе травы и овощи, — говорит она, — даже из вяленого мяса сделать сырое можно, но сложнее, чем из настоящего приготовить жареное, вяленое или варёное.

— Но почему? У нас же есть исходный продукт, — недоумевая я.

— Существует магический закон сохранения массы веществ, — рассказывает призрак, — он гласит, что масса веществ, подвергающаяся магическому воздействию, равна массе веществ, образующихся в результате магического воздействия.

— Чего? — изумлённо смотрю я не неё. Что это сейчас было?

— Это же так просто, Жаннет, — терпеливо говорит старая ведунья, — Закон подразумевает, что масса не может быть магически ни создана, ни уничтожена, хотя она может быть изменена в пространстве, или объекты, связанные с ней, могут быть изменены по форме. В твоём случае чёрствый хлеб становится мягким, а вяленое мясо сырым.

Ущипните меня, я закрываю глаза ладонью. Это же школьный курс по химии. Неужели и в магии действуют те же законы? Я так не играю, но всё же нужно проверить кое-что.

— Тогда получается, что человек не может изменять свою форму? — интересуюсь я.

Глава 12. Фамильяр

Не нравится мне этот тон и холодный, пронзающий душу взгляд.

― Что значит заплатить? У меня нет денег, вы же сами знаете, ― говорю я старой ведунье.

― Да то и значит, ― сердится она, ― что за всё в своей жизни мы платим и плата эта нам по силам. А ты сейчас хочешь получить то, что тебе не предназначалось.

― А кому предназначалось? ― я тоже сержусь. ― Не чужого же мужа я прошу приворожить. Карету, деньги, дом я ни у кого не забираю.

― Сегодня ты должна привести в порядок дом снаружи, двор, починить забор, почистить бассейн для воды под деревом в саду, ― перечисляет ведунья.

― Это на весь день задание или на месяц? ― раздражённо спрашиваю я. ― Вы же обещали меня учить, а когда заниматься, если столько дел.

Призрачная ведунья зависает прямо перед моим лицом, упирая руки в боки. С каждым разом её всё лучше и лучше видно.

― То, что я тебе перечислила, это работы на полдня, ― не меняя скептического выражения лица, произносит ведунья, ― проверить баню, птичник, починить и почистить, прополоть огород и подновить грядки.

― Да, вы что! Я же не успею всё это сделать, ― чуть не плачу я. ― Тем более за один день.

Ведунья сменяет гнев на милость и с такой жалостью смотрит на меня, что я кажусь самой себе ущербной.

― А ты как хотела всё это делать? ― спрашивает меня, ― Ручками небось?

Я чувствую, как от стыда кровь приливает к лицу. Я, наверно, вся пунцовая.

― Я забываю, что у меня есть гримуар и с помощью магии можно всё решить, ― тоном раскаявшейся грешницы говорю я.

― Не всё можно решить, но многое, ― отвечает ведунья. ― Иди и изучай книгу, а задание на завтра - подумать, чем платишь за то, что присваиваешь то, что тебе не принадлежит.

Из обычной, впрочем, просьбы сделать целое задание. Что я могу придумать, если не знала до сих пор всех этих тонкостей. Подумаешь желание. Вон на тренингах в нашем мире учат, как правильно его загадывать, а здесь целую лабораторную работу нужно сделать.

Я ворчу себе под нос о несправедливости жизни, а сама бесцельно листаю гримуар.

― И комнату для внучки моей приготовь, ― распоряжается бывшая владелица скромного домика в Забытой пустоши.

― Что прям сегодня? Подождать никак не может? ― уже огрызаюсь я.

Сколько можно помыкать мной, словно я её рабыня.

― Я тебя предупредила, ― с загадочным выражением лица произносит призрак, величественно удаляясь.

Предупредила она, надо же. Сколько предупреждений на один день. Почему-то мне хочется назло ведунье сделать всё наоборот: неспешно приготовить обед, сесть изучать гримуар и поискать другие колдовские книги.

Я представила, как разозлится призрачная ведьма и не смогла сдержать смеха.

― Ты ещё здесь? ― рявкает моё воспоминание над ухом. ― Марш во двор и, чтобы не возвращалась, пока всё не сделаешь.

Она меня так заикой сделает. Сколько можно так подкрадываться и пугать?

Я подбираю выскользнувший из рук гримуар и отправляюсь на крыльцо. Пожалуй, нужно начать с ремонта построек. Это самое лёгкое, с огородом так просто не справиться.

Чтобы прополоть травы, нужно сначала знать, что тут растёт и что бурьян, а что полезные растения. С огородом проще, наверно.

― Ну, что ты тянешь кота за все подробности, Жаннет? ― стенает призрачная ведунья, ей только цепей не хватает. ― Воспользуйся своей смекалкой.

― А у вас, что раньше куры были? ― спрашиваю я, подходя к птичнику.

Она влетает в свой курятник и кричит оттуда:

― Они и сейчас есть, вот только собрать их надо.

― Надо же, за столько лет и лисы их не растащили, ― удивляюсь я. ― Лес же близко, а надо же все целёхоньки.

― Так на доме вместе со двором защита стоит не только от лихих людей и чернокнижников, но и от вот таких зверушек, ― с гордостью заявляет матушка Матильда, а из-под двери курятника вылазит лисица. ― Гляди ты, три года прошло, а её даже подновлять не надо. Только перенастроить на новую хозяйку.

― Лиса, ― кричу я, чуть ли не хлопая от радости в ладоши. Никогда не видела живой лиса, кроме зоопарка, разумеется. ― А вы говорили, что от лесных зверей надёжная защита стоит.

Ведунья подлетает к лисице, а та к ней ластится, как кошка.

― Так, это не лесная лиса, а мой фамильяр. Надо же выжил, ― произносит изумлённо матушка Матильда. ― Теперь, видимо, твой будет, раз пришёл.

У меня голова, как Дом Советов, столько информации за последние сутки, что боюсь не выдержит она напряга.

― Давайте по порядку, что такое фамильяр?

Ведунья чешет голову, сморщив нос.

― Как бы тебе объяснить доступно, ― задумчиво тянет она. ― Это дух, который является частью тебя и выполняет кое-какую работу по дому и в магии. Он отражает твою сущность. У меня это лиса, а вот кто это будет у тебя, я не знаю.

Так, с этим более или менее понятно.

Глава 13. Дочь ведуньи

― Так вроде же рано ещё? ― только и могу сказать я, а бабулька хихикает над моей растерянностью.

― Нертос вот-вот вернётся и моя внученька с ним, ― с теплотой в голосе говорит она, когда произносит “внученька”.

Нертоса она, видимо, недолюбливает. Да и вообще почему она должна его любить? Он простой наёмник, выполнивший свою работу. Вот только, кто его нанял? Вопрос очень интересный, не призрачная же ведьма его наняла?

Я, когда думаю о нём, вспоминаю его сильные руки, обнимающие меня за талию. Чёрные, как ониксы глаза, ласкающие меня взглядом.

Как бы мне хотелось, чтобы он подольше задержался у призрачной ведьмы. Мысли о нём волнуют мне душу и пугают. Боюсь, что я ему совсем не интересна.

Ещё и девочка. Я даже не знаю, сколько ей лет и какие у неё интересы. Хотя какие в этой дыре могут быть интересы, кроме игры на свежем воздухе.

Сильно разволновалась, что даже заклинание не могу найти подходящее. Зато, пришла спасительная мысль, что нужно оставить нетронутыми забор и постройки. Не откажет же мужчина помочь бедной женщине с истинно мужской работой, а её здесь не на один день.

Настроение резко поднимается, надо бы выполоть огород, но тогда Нертос догадается, что я владею магией и могу справиться сама.

Вымытый дом, это, само собой, я два дня на него убила, по легенде.

― А, наёмник, может вас увидеть? ― спрашиваю я у ведьмы, чтобы быть готовой к любым неприятностям.

― Какой ещё наёмник? Я не знаюсь с таким отребьем, ― заявляет ведьма, гордо задрав подбородок, не была бы призраком, так пробила бы балки на потолке.

― Тот, который везёт сюда вашу внучку и спас меня, ― разъясняю я.

― Говорю же, я не знаюсь с наёмниками, ― начинает раздражаться ведьма, ― мою внучку везёт сюда её отец или его люди.

Начинает, что-то проясняться. Значит, Нертос, состоит на службе у отца девочки.

― Как зовут вашу внучку? ― интересуюсь я. ― И где её родители?

Ведунья тает у меня на глазах, я только слышу:

― Валери.

Красивое имя совсем не подходит для внучки деревенской ведуньи по имени Матильда. И раз обычно болтливая ведьма не хочет отвечать, значит, здесь тоже кроется какая-то тайна.

Нертос, кажется, не упоминал, почему девочка должна находиться в доме покойной бабушки с совершенно чужой женщиной.

― Нет здесь никакой тайны, дочь Матильды умерла, ― слышу я рядом голос. Оглядываюсь и никого, кроме лисички, не вижу. ― Да, это я с тобой говорю. Я твой фамильяр.

Говорящая лиса, мама дорогая, впору повредиться разумом. Чего только тут нет, и волшебные книги, и призраки, а теперь ещё для полноты картины добавилось говорящее животное.

― И что произошло? ― осторожно спрашиваю я лису.

― Мы можем с тобой мысленно общаться, ― сообщает мне фамильяр, ― я могу читать твои мысли и передавать тебе свои.

Полезное свойство, может пригодиться.

― Её дочь болела, но за помощью к матери не обращалась, ― рассказывает лисица, ― а мать и не знала о том, что она болеет.

История, которую рассказывает фамильяр, увлекает меня. Хочется узнать больше о дочери Матильды.

― А матушка Матильда могла бы её вылечить? ― спрашиваю я.

― Да, она была сильной ведуньей и любые хвори вылечивала, ― отводит от меня взгляд фамильяр. ― Вот только дочка у неё упрямая.

― Неужели мать не видела, что дочь больна? ― удивляюсь я. ― Я бы помогла, даже если бы меня не просили. Это всё же дочь.

Лисица издаёт что-то подозрительно похожее на смех.

― Матильда не могла знать, что дочь болеет, они поссорились и не разговаривали. Она даже слышать ничего не хотела о своей блудной дочери, ― поясняет фамильяр. ― Приходила в бешенство при одном упоминании имени дочери.

― Чем же она ей так насолила? Мужика увела, что ли? ― предполагаю я самое страшное, что может быть между матерью и дочкой из моего мира и примеров семей, которые я видела.

― Если бы, ― фыркает лисица, ― Мари вышла замуж.

― И что в этом такого? ― удивляюсь я.

― Вышла замуж за княжича Радомира, наследника Арденского княжества, ― отвечает лиса-фамильяр. ― И самое страшное, уехала с ним, бросив ведовство.

― Я искренне не понимаю, что в этом такого? Хочешь, занимайся ведовством, хочешь, нет, ― изумляюсь я глупому поступку старой ведуньи.

Из-за собственного упрямства испортить отношения с дочерью. Да, у нас любая мать душу продала бы за такую выгодную партию своей дочери.

― Да, потому что ведовской дар нельзя принять или нет, ― поясняет мой терпеливый фамильяр. ― Если он тебе дан при рождении, то ты обязана его принять и служить ему.

― Что значит служить ему? ― спрашиваю я, не обращая внимания на явные несостыковки в рассказе фамильяра. Он вроде как осуждает матушку Матильду, став на сторону её дочери.

― То и значит, что не дар для ведуньи, а ведунья для дара. Она жизни своей не жалеет, чтобы помогать людям. Поэтому часто у них и нет семей. Все силы отданы служению людям и дару, ― говорит лисица.

Глава 14. Хитрость фамильяра

У лисицы становится такой невинный взгляд, что я уже начинаю сомневаться в собственном слухе и памяти.

― Когда это я тебе врала? ― удивлённо восклицает фамильяр.

― Как когда? ― переспрашиваю я. ― А Матильду ты зачем обвиняешь в смерти дочери?

― С каких это пор правда становится враньём? ― обижается лисичка. Ох, не зря фамильяр принимает облик лисицы. Такой же хитрый, изворотливый, подменяет понятия, всё норовит обмануть. Вот только какую цель он преследует?

Следует принципу, если голову нельзя вскружить, то её надо заморочить? Вот только оморочки мне сейчас не хватает для полного счастья. Кто мне её снимать будет?

― Ты приукрашиваешь сотней врак одну сомнительную правду, ― парирую я. ― Правда в том, что дочь Матильды умерла, а остальное, по моему, скромному мнению, враки. Вот только тебе это зачем? Настраиваешь меня против бывшей хозяйки?

― Я тебе не вру, ― упрямится рыжая чертовка.

― Отталкиваемся от того, что дочь Матильды отказалась от дара и уехала. Ведовская сила её сожгла, и она умерла, в чём заключается вина матери? ― спрашиваю я фамильяра.

Внезапно, как вспышка, вся головоломка логично складывается.

Дар непутёвой дочери Матильды перешёл к дочери. А никто во владениях князя не может научить её совладать с ведовской силой. Князь кинулся к тёще за помощью, но никого не нашёл. Зато стал искать подходящих ведуний, которые могли бы заменить покойную тёщу и обучить обращаться с девочкой.

Тогда то, что меня бросили здесь одну - экзамен? Смогу ли за короткие сроки обжиться на новом месте? Смогу ли привести дом и участок в порядок?

Я начинаю серьёзно волноваться. И появление Нертоса с девочкой уже не выглядит таким привлекательным. Я со своей-то силой ещё не разобралась, а тут нужно будет девочку учить.

Меня от переживаний прошибает холодный пот.

― Я знаю, что чувствовала Мари, когда умирала, ― твердит одно и то же лиса, заставляя отвлечься меня от размышлений о превратностях судьбы.

Надеясь, что хотя бы в новой жизни отдохну от преподавания и детей, но не тут-то было.

― Послушай, ты мне сейчас мешаешь, ― отмахиваюсь я от лисички, ― вернётся Матильда, я спрошу, можно ли отказаться от фамильяра. Мне такой помощник не нужен.

― Не очень-то и хотелось, ― обиженно говорит она, ― приедет Валери и я вновь буду принадлежать самому древнему роду ведуний Арденского княжества.

Безразлично пожимаю плечами. Если от меня будет что-то зависеть, то я этому лживому животному не позволю влиять на девочку.

А себе я сама создам фамильяр. Я не принадлежу к роду ведуний и такой хитросделанный фамильяр мне не подходит. Мне бы что-то попроще, может, птичку какую-нибудь.

― Это как же надо любить дочь, чтобы отпустить её чёрт знает куда, непонятно к какой женщине, ― вслух размышляю я. ― Сам-то приехать не сможет, кто же тогда за наследницей будет наблюдать?

Нертос! Меня обдаёт волна жара, румянец заливает лицо. Он телохранитель князя, а, доставив сюда маленькую княжну-ведунью, будет охранять её.

От радости, что Нертос будет здесь жить, я призываю гримуар и одним заклинанием восстанавливаю птичник, коровник и забор. Вторым заклинанием - чищу бассейн и постройки для скота. Теперь мне не нужно придумывать способа удержать его здесь, можно встретить дорогого гостя чистотой.

Вот только с огородом я не спешу. Здесь нужна тщательная экспертиза растений. Может тогда попытаться разобраться с теми, которые растут перед домом. С огородом разберусь позднее. Может быть, даже с княжной, как раз покажу ей растения.

В голове составляю план работы: сначала определить, какие нужные мне виды растут, а потом найти заклинание, которое позволит мне удалить сорняки, поставить закреп на работу.

― Ты почему замолчала? Обиделась, что я отказалась быть твоим фамильяром? ― отвлекает меня лисица.

― Я не обидчивая,― отмахиваюсь я, ― у каждой уважающей себя ведуньи должен быть свой фамильяр. Я не вхожу в род Матильды, так почему ты должна принадлежать мне? Валери - твоя хозяйка, если она приняла ведовской дар своей семьи.

― Приняла, можешь не сомневаться, ― утверждает лисица. ― Я же была фамильяром её матери. Ушла вместе с Мари в столицу.

― Так почему сразу не перешла к Валери? ― удивляюсь я. ― Что ты здесь делаешь?

― Когда умерла Мари, её дочь ещё не могла принять силу, а с ней и меня. Пришлось возвращаться к Матильде, но и ей я была не нужна. Она настолько сильная ведьма, что ей не нужны помощники, ― рассказывает фамильяр.

― Она тебя прогнала, что ли? ― спрашиваю я.

― Вот ещё, ― гордо заявляет фамильяр, ― я сама ушла. Она всё равно собиралась меня дочери передать.

― А, что ж ты не предостерегла свою хозяйку?

― Я ей и подсказала выйти замуж за княжича. Матильда никогда не стремилась к власти. Она помогала всем сирым и убогим и брала столько, сколько могли заплатить. Никому не отказывала, ― злится на прошлое лиса. ― А могла бы жить в огромном доме, иметь деньги и власть.

― Я удивляюсь, как ты могла быть фамильяром Матильды? ― недоумеваю я. ― Судя по твоему рассказу, старой ведунье только нимба не хватает. Прям образец для подражания. А ты прости меня, но сгусток негатива.