Ведьмы отряда Огненный Феникс

Глава 1. Старые друзья

Ната пригубила из хрустального кубка, изрезанного золотым узором, редкое красное вино, и снова посмотрела на Кейлин.

— А помнишь, как мы вошли в освобождённую Астарту?

Ведьма, сидевшая напротив, улыбалась. Волосы её —такие же чёрные и густые, как и в прошлую встречу, падали на плечи мягкой волной. Высокая грудь плавно и расслаблено вздымалась при каждом вздохе. Прикрыв глаза, Натаниэль могла расслышать как мерно, словно колокол в обедню, бьётся сильное и молодое сердце отставной карательницы. Кейлин улыбалась, и при каждом движении её губ по телу Натаниэль разливалась приятная нега. Ната могла бы не один вечер молча сидеть рядом со старой подругой и просто смотреть, не вслушиваясь в слова. При этом суровые черты её обветренного лица против воли разглаживались, и если бы она увидела себя в зеркале, то поняла бы, что в присутствии Кейлин становится на двадцать лет моложе.

— Ты нашла себе место в новом мире, — сказала Ната, усилием воли стирая улыбку с лица. В который раз напомнила себе, зачем пришла, но снова - неудачно.

— Место? — улыбка Кейлин стала растерянной. — Ты об этом?

Ведьма обвела рукой уставленную дорогой мебелью залу. Только теперь Ната заметила, что все предметы здесь трофейные. Её пробрала невольная дрожь. Она пригубила вино, но стало только хуже — точно удар молнии пронзил позвоночник от затылка до пяток. Ната вспомнила, откуда ей знаком этот тонкий вкус: в самые последние дни, когда они с Кейлин, как обычно, в авангарде наступления, вошли в замок Брен Хисалет, они нашли в тронном зале лишь мёртвое тело Мериль Асанты — одной из Семи. Женщина, которой было не более тридцати, сидела на каменном троне, впившись тонкими пальцами в деревянные подлокотники. Лицо её иссохло, будто у столетней старухи, но голубые глаза оставались открыты. Они смотрели в сторону дверей: Мериль не сдала бы замок и теперь, но собственная магия убила её раньше, чем каратели Магистории.

Тогда Нате стало тошно. Она встречала эту женщину. Видела на балах. Она бы преувеличила, сказав, что хорошо с ней знакома. Но Натаниэль помнила рыжие пряди, взлетавшие в воздух на фоне букетов салюта.

А теперь Мериль была мертва… Ничего неожиданного. Была Мериль свята или грешна, но она никогда не сдавалась. И она умерла непобеждённой.

Ната помнила, как схватила с одной из тумб бутылку и приложилась к горлышку, не думая о том, что это вино, возможно, стало последним спасением Мериль от плена. Пила и пила, пока последняя капля не упала в горло. Затем подняла глаза и увидела смеющееся лицо Кейлин. В руках подруги была такая же бутылка. Не допив до конца, она утёрла рукавом губы и отбросила сосуд в сторону. Молниеносно приблизилась к Нате. Схватила за локти и крепко сжала.

— Мы победили! — выдохнула чётко и ясно. Но, как и теперь, Ната не слышала её слов. Перед глазами стояло высохшее лицо старухи, некогда звавшейся Рубином Атоллы.

***

Ната с трудом вырвала сознание из когтей воспоминаний. Вечер стремительно растерял прелесть. Медленно, старательно преодолевая дрожь в непослушных пальцах, поставила бокал на стол.

— … тогда была жизнь, Ната. Тогда мы знали, за что сражаемся.

Рассеянным взглядом посмотрела на старую подругу. Та говорила и говорила — Кейлин также не нуждалась в слушателях, как Ната — в рассказчице. Опустив руку ниже подлокотника кресла так, чтобы Кейлин не видела сжатого кулака, Ната впилась острыми ногтями в ладонь.

«Я клинок бесцветного света, — прошептала мантру, с которой начинала каждый новый день. — Моё тело — орудие света. Мой голос — голос света. Мой разум — гарда клинка».

В голове слегка прояснилось. Ната посмотрела на Кейлин. Она назвала бы то, что с ней происходило, боевым трансом, но транс этот предназначался не для сражения. Сейчас Ната не была ветераном войны с отступниками и не была подругой Кейлин. Лишь функцией, щупальцем тайной полиции, проникшим в сердце, неверное магистрату. В каждом слове собеседницы она видела правду и ложь, сомнение и пристрастие. Замечала каждую деталь. Отвечала то, что хотели от неё слышать.

— Да, Кейлин, — сказала она, и лишь лёгкая певучесть в голосе выдавала её состояние. Но Натаниэль не боялась, что её раскроют — её голос сам по себе стал орудием гипноза. — Война — это время, которое нам не дано забыть.

— Да, Натаниэль, я знала, что ты поймёшь…

Кейлин снова заговорила, вспоминая бордели и таверны, разбитые лагеря и стоны умирающих. Но теперь её монолог вызывал у Наты лишь раздражение. Молча, не убирая мечтательной улыбки с губ, она дослушала собеседницу и произнесла:

— А знаешь, Кейлин, о чем я жалею больше всего? — Ната улыбнулась ещё шире, и в улыбке её мелькнул хищный оскал. — О том, что не оставила себе что-то на память о войне.

Кейлин усмехнулась. Посмотрела на подругу. Взгляд её выражал загадочное умиление, словно только что она встретила вторую половинку своей души.

— Посмотри по сторонам, Ната. Я помню, как мы шагали с тобой по пыльным дорогам. Здесь каждая вещь — наша общая добыча. Выбери любую.

Ната замолчала, новым взглядом рассматривая шикарные апартаменты.

— Вещи, Кейлин… Вещи — ничто.

Глава 2. Старые враги

Как и тогда, в Брен Хисалет, её охватило неудержимое желание бежать. Развернуться и нестись прочь без оглядки. Но она уже не была той девчонкой, что свято верила в непогрешимость своего командира. Даже тогда она нашла в себе силы спрятать потрясение за хищным оскалом. Теперь все было проще. И, одновременно, сложнее.

«Зачем?» — хотела спросить она, но вместо этого, не выпуская из рук подбородок пленника, повернулась к Кейлин. Облизнула губы, выигрывая время. Транс уже спал. Ната хотела, но не могла прочесть выражение лица подруги. Гордость? Жестокость? А может, даже… любовь?

Кейлин в задумчивости протянула вперёд руку и легко огладила висок пленника. Тот моментально рванулся прочь, снова разрывая кожу на шее. Ната не преминула отметить про себя, как разнятся реакции пленника на её касания и на ласки Кейлин. Он не мог видеть пришельцев, а кандалы блокировали возможность ощутить их через силу — и всё же он узнал Кейлин. Без сомнения.

Ната снова сглотнула, подбирая слова.

— Кейли, — сказала мягко, нарочно используя имя, которое не произносила со времён войны, — знаешь, чего я хочу?

Кейлин опустила пальцы, пересекая стальной ошейник, и слегка коснулась ключицы узника. Того крупно трясло. Ната не сомневалась, он стал бы частью стены, если бы мог.

— Кейли, — повторила Ната почти нежно, вновь обращая на себя внимание.

Кейлин с трудом оторвала взгляд от мага и повернулась к Нате. Теперь она коснулась кончиками пальцев виска гостьи. Прикосновение было едва уловимым. В нём сквозила нежность матери, встретившей дочь после долгой разлуки. Ната понимала это как никто. Но она не забыла, как эти же нежные пальцы касались изорванной кожи пленника. Кейлин что-то говорила. Заставив себя сконцентрироваться, Ната осознала, что некоторое время крупно дрожит. Она не стала бороться с этой невольной реакций — Ната видела, что если Кейлин и заметила что-то, то явно поняла по-своему.

— … да, тебе я верю, — Ната наконец разобрала слова.

— Ты оставишь меня с ним? — спросила Ната внезапно осипшим голосом.

Лицо Кейлин осветила мимолётная печальная улыбка.

— Всё так же застенчива, — сказала она и потрепала пушистые огненные кудри Наты, а после взяла в её ладонь и вложила в дрожащие пальцы связку ключей.

— Разберёшься, — прошептала она, склонившись к самому уху гостьи и скользнула дыханием по изгибу шеи.

Затем быстро отстранилась и прошла к двери. У самого выхода остановилась, закрепила факел на стене и, помедлив секунду, бросила через плечо:

— Только не убивай его. Я к нему, — Кейлин усмехнулась, — привязалась.

Дверь за спиной Кейлин глухо стукнула, заставив Нату вздрогнуть. Чтобы успокоиться, ведьма прикрыла глаза и прислушалась к темноте. Собственное сердце стучало глухо, как обтянутые войлоком копыта коня в рейде. Сердце пленника рядом и вовсе билось едва слышно.

Стены. «Толщиной не меньше ярда», — отметила Ната. Инстинктивно погрузила руку в рукав и коснулась маленького конвертика, пришитого к платью изнутри. Глубоко вдохнула, заставляя себя расцепить пальцы. «Рано», — сказала сама себе, понимая, что использовать иту сейчас — значит выдать себя и перед Кейлин, и перед пленником. Открыла глаза и ещё раз посмотрела на мага. Тот замер, изо всех сил вытянув шею, вслушивался в движения гостьи.

— Не бойся, — тихо произнесла Ната.

Конечно, это не помогло. Зато теперь она, наконец, рассмотрела пленника. Его длинные волосы давно потеряли цвет. Перепачкались и свалялись. Изуродованное лицо невозможно было узнать, хотя Ната и помнила портреты всех заметных отступников лучше, чем имена своих предков. Ната приблизилась и присела напротив. Протянула руку и осторожно коснулась краешка одежды. Тело Одарённого напряглось. Натянулось, как тетива лука перед выстрелом. Ната не знала, хотел ли узник броситься прочь или в атаку — ошейник не позволил бы сделать ни того, ни другого.

— Как мне тебя называть? — спросила Ната, тщательно контролируя голос. Она была бы не прочь сейчас уйти в транс, но сделать это вот так, сразу после прошлого сеанса, не могла.

Губы узника скривились в усмешке, краешки едва подживших ран разошлись, выпуская наружу капельки крови. Он издал нечленораздельный хрип, но не более того. Внезапная догадка холодком отозвалась в позвоночнике Наты.

— Открой рот, — приказала она резко, слишком резко. Не дожидаясь реакции, одной рукой взялась за скулы пленника, а другой потянула его подбородок вниз, одновременно просовывая ему в рот палец.

Едва приоткрывшиеся челюсти тут же сжались. Ната вскрикнула от неожиданной боли и попыталась высвободиться. Это оказалось не так просто. Одарённый яростно сопротивлялся. Получив толику власти над противницей, он уже не желал с ней расстаться. Пленник дёргался в железных кандалах, всё крепче сжимая челюсть и при этом рискуя не только откусить палец, но и свернуть себе шею. Ни та, ни другая перспектива Нату не устраивали. Она наотмашь ударила узника по лицу свободной рукой. Захват на секунду ослаб, и Ната отскочила прочь, баюкая ноющий палец. Пленник издал злобный нечленораздельный стон.

Ната тяжело дышала. Она видела кровь на изувеченном лице, на горле, кровью пропитались чёрные лохмотья. Но узник даже не пытался коснуться ран плотно скованными руками. Нате стало стыдно, и она опустила кисть, напоследок помахав ей в воздухе, стряхивая боль.

Глава 3. День

Ната так и не сомкнула глаз до рассвета. Ближе к утру встала и тихонько, чтобы не разбудить Эйра, прокралась к окну. Укрывшись гардинами, долго смотрела на север — туда, где вздымались подёрнутые туманной дымкой шпили Брен Тантара. Это имение, доставшееся Кейлин совсем недавно, находилось на западном окончании архипелага. Практически это был уже не остров, а небольшая часть суши, которая во время прилива соединялась с материком лишь тонким перешейком. Кейлин была младшей в семье и на родовое гнездо никогда не претендовала, но война изменила слишком многое. Её старший брат погиб. Отец был тяжело ранен.

Брен Тантар принял удар отступников первым. Вековые стены дрогнули… но устояли. Впрочем, тогда Одарённых ещё не называли отступниками, тогда их звали — слуги Армии Заката. И вёл их могущественный некромант Сайдэ Киан. Он стал единственным из магов, чей сговор с Изначальными удалось доказать. Но к тому времени, когда всеми правдами и неправдами солдатам Атоллы удалось загнать Киана обратно на материк, любого, кто мог читать заклятья, не вдохнув эликсиров, называли преступившим.

Ната могла это понять. Ита, Пыльца фей, лежала в основе всех магических напитков, но использование её обходилось слишком дорого — во всех отношениях. Такие, как она, быстро старели, а перед смертью часто сходили с ума. К тому же каждая новая порция иты действовала хуже предыдущей. А ещё глаза, которые с годами у ведьм начинали пылать красным закатным заревом…

А вот чародеям, Одарённым, порошок был не нужен. Они черпали силу у самих Изначальных. Магия текла по их жилам. Магия, какой сидевшие на ите имперские ведьмы не могли себе даже представить. Им завидовали. А потому, когда к рубежам Магистории подошла Армия Заката, напитанная силой демонов, это послужило сигналом для всех, кому чародеи были костью в горле. Не смущаясь того, что настоящий враг стоит у стен, толпы, подгоняемые аристократией, жгли башни магов и ровняли с землёй дворцы тёмных — а чародеи, надо сказать, жили весьма неплохо. Внезапно те, без кого накануне не обходилось ни одно торжество, кого любили и почитали в больницах и школах, в армии и в торговле — оказались виновниками войны.

И вот тогда появилось слово «отступники». Ната не знала ни одного чародея, который после погромов остался бы на стороне Магистории. Все они ушли на континент, и многие поддержали Киана. Те семь… О них заговорили уже ближе к концу. Теперь Ната не была уверена, что они были врагами. А тогда, как и сказала Кейлин, всё было просто. Каратели получили приказ. Приказ уничтожить тех, кто убивал и калечил их братьев и сестёр. И каратели сделали своё дело — как всегда.

Конечно, после войны начались суды. Люди всегда любят искать правых и виноватых. Вот только судить было уже некого. Все Семь были мертвы. И Каратели… Большинство из них тоже отправилось к Изначальным. Ита собирала свои жертвы.

Ната против воли оглянулась на спящего в её постели мужчину. Они с Эйром были одногодками. Даже однодневками. Родители поженили их при рождении. Но если Эйр выглядел чуть старше двадцати, то Нате теперь можно было дать все сорок. Конечно, она была крепка духом и телом — работа обязывала. Да и иту она принимала только в самых крайних случаях, стараясь обходиться трансами и физическими практиками. Только потому, должно быть, она и была ещё жива. И даже более или менее в здравом рассудке. В отличие от Кейлин…

Ната вздохнула и снова посмотрела за окно.

Война давно прошла, но шрамы её тут и там виднелись на гладкой коже Магистории. Они с Кейлин сами были наподобие этих шрамов — неприятным напоминанием о том, что и светлые не всегда правы. Ната давно свыклась с этой мыслью. Просто старалась меньше показываться на глаза тем, кто не желал её помнить. Теперь же, побывав в тайных подвалах замка Брен Тантар, она поняла, какой полноценной жизнью жила все эти годы. Натаниэль не знала, кто мучает её сердце больше — маг, прикованный цепью, изуродованный и забытый всеми, или бывшая ведьма и верная подруга, навсегда оставшаяся на войне.

***

Светало. Ната увидела, как прозрачная завеса первых солнечных лучей отражается в окнах далёкой мельницы. Дождь давно закончился, и утро обещало быть ясным. Ната обернулась, подошла к кровати и осторожно поцеловала Эйра в висок, стараясь не потревожить его сон. Затем обошла постель и, на минуту остановившись перед зеркалом, пригладила каштановые кудри.

Достала из комода новую блузку — на сей раз совсем простую — и бледно-голубые штаны. Натянув их, накинула сверху такой же простой светло-синий камзол. Плащ ещё не высох, надевать его не хотелось, но и дома бросить было нельзя — какая-никакая, а всё же гвардия. Подумав, Ната перекинула этот символ служения Магистории через локоть и отправилась к двери. Уже в прихожей наткнулась на зевающую экономку.

— Завтракать будете, госпожа?

В животе у Наты требовательно заурчало, но она лишь отрицательно покачала головой. Мысль о том, чтобы есть, сидя на солнечной веранде, пока незнакомый, но теперь уже подопечный ей чародей сидит в кандалах голодный и израненный, вызывала отвращение. Она торопливо вышла на улицу, не дожидаясь, пока Карти начнёт её уговаривать, но у коновязи остановилась. Ехать верхом не было сил. Бессонная ночь давала о себе знать. Пройдя пару домов вдоль улицы, остановилась на перекрёстке и привлекла внимание извозчика.

— До Острова Стражей, пять монет, — бросила она.

Извозчик посмотрел в ответ с нескрываемым удивлением. Особенно внимание его привлёк белый плащ, перекинутый через локоть — стражи редко пользовались наёмным транспортом.

Глава 4. Ночь

Ната опустилась на жёсткое сиденье кареты и глубже запахнула плащ. Посмотрела на закутанную в чёрное фигуру, сидевшую напротив. Из-под плотного покрывала выпросталась рука в тонкой перчатке — в таких случаях Флора всегда прятала руки, потому что пальцы её хранили следы от долгих тренировок с мечом, а ногти были коротко острижены, в отличие от ногтей благородных дам и продажных женщин. Она убрала с лица вуаль, открывая обзору сочные алые губы.

— Кэп, ты здоровски не в форме.

Ната покачала головой и, бросив короткое:

— Работаем, — отвернулась к окну.

***

Дорога заняла не больше получаса. Когда они были уже совсем близко к замку, вновь начался мелкий дождь. Ната вышла из кареты и, предложив руку спутнице, бросила короткий взгляд на козлы. Лэт подмигнул ей и накинул на плечи капюшон. Ведя Флору под руку, Ната прошла мимо стражи — никто не обратил на неё особого внимания, видимо, хозяйка предупредила о скором приходе старой подруги. Кейлин встретила их в той же гостиной. Нате на секунду показалось, что подруга не вставала с кресла со вчерашнего дня, но она поняла, что ошиблась, заметив свежие царапины на пальцах, державших кубок. Кейлин тепло поприветствовала гостью и её спутницу. Ната уже собралась представить Флору, но подруга заговорила первой.

— Знаешь, Ната, ты была неосторожна. Может, когда ты уходила, это чудовище и было беспомощным, но стоило мне войти, я чуть было не осталась без руки.

Ната почувствовала, как у неё холодеет в груди.

— Но ты справилась? — спросила она с деланым равнодушием.

— Конечно. Пришлось его слегка успокоить, — видимо, Ната всё же выдала себя, потому что Кейлин тут же добавила: — Ну… Не волнуйся ты так. Не буду же я ломать свою любимую игрушку. Он ещё и не такое выдержит.

Ната облизнула губы.

— Просто этот разговор, — сказала она, не скрывая волнения, — напоминает о самом интересном.

Кейлин коротко усмехнулась.

— Право, как девчонка, которой впервые подарили куклу.

Флора хихикнула под покрывалом. Услышав её голос, Кейлин тут же стала серьёзной.

— Ната, я не спросила, кто с тобой?

— Прошу прощения, — Ната виновато поклонилась. — Это Флора. Моя хорошая подруга. Она мечтает больше узнать о нашем искусстве.

Кейлин с интересом разглядывала новую знакомую.

- Неужели есть ещё кто-то, кто хочет стать ведьмой?

- Есть, - подтвердила Флора. – Таких немало. Но школы закрыты. Разузнать что-либо о магии – в любом её виде – стало очень трудно. А Ната говорит… что мы знаете о ней много. Больше неё самой.

Кейлин покосилась на Нату.

- С чего бы вдруг?

- Всё что я могла, я Флоре уже рассказала.

Ната ждала. Она не сомневалась, что Кейлин заглотит наживку. Подруга, как и сама она, сохранила в памяти те дни, когда ведовство пользовалось уважением. И Кейлин просто не могла упустить возможность об этих днях рассказать.

- Хорошо, - медленно произнесла она и оглянулась на Нату. – Ты найдёшь, чем себя занять?

Ната едва заметно улыбнулась.

- Конечно. Особенно если ты дашь мне тот же ключ, что и в прошлый раз.

Связка ключей легла в открытую ладонь Наты.

Мысленно поставив первую галочку в списке планов на вечер, стражница вышла в знакомую уже дверь, сняла со стены факел и двинулась по коридору. На локте у неё висел будто ненароком забытый зелёный плащ Флоры.

***

Семь ступенек тут… Коридор… Двадцать шагов… Поворот… Дверь.

Ната вздохнула с облегчением. Закрепила факел на стене, заглянула в решётчатое оконце в двери, но ничего не разглядела. Тогда она отперла дверь, с силой толкнула её и замерла на пороге. Небольшой круг света в центре комнаты был пуст. Угол с вбитым в стену крюком для ошейника - тоже. Сердце Наты замерло. Она слишком долго искала этого мага, чтобы потерять — так или иначе. Ведьма сделала шаг вперёд и едва успела уклониться от тяжелых кандалов, летящих ей в висок. Роняя плащ, перехватила локти нападавшего и, молниеносно развернув его, прижала к себе истощённое тело. Чародей был лёгким, как пушинка — чтобы удержать его, не нужна была пыльца. Он бился в руках Наты, будто пойманная птица, но ему не хватало силы даже сдвинуть с места пальцы ведьмы. Сердце Наты гулко стучало, и она чувствовала, что сердце мага бьётся так же сильно — прямо напротив её собственного.

— Тихо, — сказала Ната в самое ухо тёмного, — тихо. Это я. Я не обманула, правда? Я пришла.

Чародей медленно успокаивался, а Ната продолжала бормотать ничего не значащую чушь, то и дело спрашивая: «Я не обманула. Ведь так?» Наконец темный перестал трепыхаться и что-то прорычал. Ната вновь развернула его и всмотрелась в лицо, только теперь замечая, что во рту у мага торчит кляп, который мешает ему сомкнуть челюсти. Ната половчее перехватила худое тело одной рукой, а другой, помогая себе зубами, распустила кожаный ремень на затылке мага. Аксессуар упал на пол, звякнув о каменную плиту, и Ната снова прижала чародея к себе спиной, не позволяя шевельнуться. Тот изо всех сил пытался размять челюсти, не прибегая к помощи рук. Наконец он заговорил:

Глава 5. Милосердие

В Тал Агате — заброшенном имении матери Натаниэль — наступило утро. Первая ночь прошла спокойно. Или Ната просто слишком устала, чтобы обращать внимание на странности. Еще вчера она связалась с Лэтом и назвала имя мага: Рэн.

— Рэн? — переспросил Лэт. — Рендал? Ренфри? Дарэн?

Ната улыбнулась, предчувствуя следующий вопрос, но лишь повторила:

— Рэн.

— Ты хочешь, чтобы я нашёл среди нескольких сотен отступников парня по имени Рэн?

— Я в тебя верю, — Ната улыбалась. В этот момент ей было жаль, что мысленная связь не передаёт выражение лица.

— Хорошо, — смирился молодой страж, — а как насчет отчёта? Нас уже две недели клюют с этим тёмным магом. Теперь нам хотя бы есть что ответить.

— Нет, — Ната почти слышала, как Лэт тяжело сопит. — Пока не скажу — никаких отчётов.

Она с привычной бесцеремонностью оборвала связь и пошла искать мага. Рэн, которого накануне Ната уложила в просторную кровать в гостевых апартаментах, обнаружился забившимся в угол стенного шкафа. Вначале Ната решила, что маг спит, но стоило ведьме коснуться его плеча, как он в знакомом жесте вскинул перед собой руки, защищаясь. Ната легко положила ладони на вскинутые кисти, даже не пытаясь отвести их в сторону. Руки мага дрожали.

Ната осторожно погладила пальцами исцарапанные запястья. Против воли она вспомнила, что позаимствовала этот жест у Кейлин, и на секунду усомнилась, как воспримет его чародей? Но тот постепенно успокаивался, выбираясь из цепких объятий кошмара.

— Я — Ната, — повторила ведьма, — я не…

— Я помню, — прервал её маг и медленно опустил руки.

— Пойдём завтракать?

Темный поморщился. Ната начинала потихоньку разбираться в его мимике.

— Там… слишком ярко, — сказал маг. — Я ничего не вижу, но свет… режет глаза… Что с моими глазами?

— Ты не знаешь? — спросила Ната в недоумении.

Маг вздрогнул.

— Она… выжгла их? Но тогда я не видел бы свет? — он сжал зубы, будто сомневаясь, стоит ли продолжать, но, видимо, не выдержал и заговорил быстро и сбивчиво, словно прорвало, наконец, плотину, и грязная застоявшаяся вода хлынула наружу. — Она всё говорила, что они сверкают в темноте. Она злилась. Мои глаза… были голубыми. А её — алыми как кровь. Я тоже видел их в темноте. Сначала она сама хотела, чтобы я смотрел на неё. Хотела видеть боль и страх, не хотела забывать, кто перед ней. Но ей всегда было мало. Мало страха. Мало боли. И она приходила в ярость. Била — сильнее. Но ей не становилось лучше. Она хотела ещё. А потом она привела второго. Тот, второй, тоже… — Рэн замолчал, оборвав себя на половине фразы. Глубоко вздохнул, успокаиваясь. — Я пришёл в себя, когда его уже не было. Вокруг только тьма. И боль. Я хотел коснуться глаз, узнать, что с ними, но пальцы… — он поднял перед собой кисти рук, и Ната увидела, что несколько пальцев Рэна были раздавлены, а ногти сорваны со всех, — пальцы уже не те.

Рэн снова глубоко вздохнул и отвернулся. Когда он заговорил опять, голос его был другим.

— Я не сдержался, капитан Натаниэль. Забудьте, что я сказал.

Ната чувствовала, как глухо, казалось, о самое горло, бьется сердце, но разум, проклятый разум требовал спросить:

— Ты видел лицо того, второго?

На лице мага проскользнуло удивление, но он ответил:

— Невысокий, блестящая лысина. Руки маленькие, с тонкими пальцами. Нет, лица я не видел.

— Жаль. Теперь пойдём завтракать.

***

Она помогла магу добраться до веранды и отправилась на кухню. Через десять минут Ната вернулась и опустила в центр стола кастрюлю, полную вареников. Всегда держать слово, если это возможно — таков был её принцип, и ведьма к этому первому в компании чародея завтраку подготовилась хорошо. Рэн стоял на самом краю, держась за резную деревянную колонну, и, слегка высунувшись из-под навеса, ловил губами капли дождя. Ната подошла к нему со спины и осторожно опустила ладонь на плечо. Она почти не сомневалась, что тот дёрнется и попытается отскочить, но Рэн не шевельнулся. Помедлив, чародей доверчиво опустил поверх пальцев Наты собственную руку. Теперь уже сама Ната с трудом выдержала касание искалеченной кисти. Хотелось огладить изломанные пальцы, наполнить их живительной силой, но она знала, что время ещё не пришло.

— Пойдём за стол, — сказала она.

Когда Ната хотела, её голос был бархатным и тёплым. Она усадила Рэна и вложила в его пальцы вилку. Затем насыпала ему полную миску вареников.

— Справишься? — маг лишь раздражённо фыркнул в ответ.

Ната положила себе такую же порцию и принялась метать вареники в рот один за другим — после работы она могла бы съесть слона, причём не пользуясь ни вилкой, ни ножом. Миска ведьмы быстро опустела, и только теперь, утолив первый голод, Ната посмотрела на чародея. Рэн двигался медленно, старательно насаживая на вилку каждый вареник. Он никак не хотел опозориться из-за своей слепоты. Однако, чем больше он старался, тем хуже у него получалось. Вареники то и дело падали обратно или хуже того, на стол, и зачастую он подносил ко рту уже пустой прибор.

Осознав проблему, Ната, ничего не говоря, переместилась на скамью, на которой сидел маг, и мягко положила руку поверх пальцев Рэна, сжимавших вилку. Осторожно отобрала у него прибор и, ловко насадив вареник на вилку, поднесла ко рту чародея. Тот облизнул губы, почувствовав лёгкое касание горячего теста.