Великий Угарный Эксперимент

В бескрайней, безвременной пустоте, где даже эхо не успевало родиться, существовали двое. Не боги, не ангелы и демоны, а скорее… два очень старых, очень могущественных и, признаться честно, очень скучающих существа. Назовем их, для простоты, Аэ и Бэ. Аэ был более склонен к философским размышлениям и любил наблюдать за танцем космической пыли. Бэ же предпочитал более активные формы времяпрепровождения, вроде игры в "кто дальше запустит черную дыру" или "угадай, сколько звезд в этой галактике". В тот момент, однако, оба были в особенно приподнятом настроении. Видимо, какая-то особенно удачная партия "космического бильярда" с участием квазаров прошла не без последствий. В их распоряжении оказалась бутыль чего-то, что по запаху напоминало смесь перебродившего туманного газа и слез "единорога". И вот, под аккомпанемент тихого гула зарождающихся вселенных, Аэ и Бэ решили… развлечься.

"Слушай, Бэ," – прохрипел Аэ, отхлебывая из своей мерцающей чаши. "Мне скучно. Вот совсем. Даже пыль танцует как-то… предсказуемо."

Бэ, который в этот момент пытался жонглировать маленькой нейтронной звездой, чуть не уронил ее. "Скучно? А? Че? Ты серьезно? Я тут почти, ик, эта... создал новую форму жизни из остатков сверхновой, а ты говоришь – скучно?"

"Ну, это же… однообразно," – протянул пьяным голосом Аэ. "Все эти галактики, звезды, планеты… Все по одному сценарию. А что, если…?"

"Что, если?" – Бэ прищурился, и в его пьяных глазах зажегся тот самый огонек, который обычно предвещал либо гениальную идею, либо катастрофу.

"А что, если мы создадим… мир?" – предложил Аэ, и в его голосе прозвучала нотка детского восторга. "Вот прям с нуля. С планетой. И заселим ее эээм… этими... кем-нибудь."

Бэ отбросил нейтронную звезду, которая с тихим свистом улетела куда-то в неизвестность. "Мир? Планету? А зачем?"

"Ради прикола!" – воскликнул Аэ, и его смех, похожий на звон разбитых кристаллов, разнесся по пустоте. "Представь, мы создадим все это, а потом будем наблюдать, эта... эээм... как оно там развивается! Это же будет самое грандиозное реалити-шоу во всей мультивселенной!"

Бэ задумался, почесывая затылок, который, казалось, состоял из сгустка темной материи. "Хм… Реалити-шоу… А что там будет? Какие правила?"

"Правила? Какие правила?" – рассмеялся Аэ. "Мы же эта... всевышние! Мы можем придумать все, что угодно! Вот смотри…" Он поднял руку, и в пустоте начало формироваться нечто. Сначала это было похоже на клубок тумана, потом он начал сжиматься, приобретая форму. "Вот тебе планета! Назовем ее… Земля! Звучит как-то… земно."

"Земля… неплохо," – кивнул Бэ, взяв у Аэ мерцающую чашу.

"А теперь населим ее. Чем будем населять? Обезьянами? Или сразу разумными существами?"

"О, нет, нет, нет!" – Аэ махнул рукой. "Сразу разумными – это скучно. Пусть эволюционируют! Пусть пройдут через миллионы лет борьбы за выживание, через всякие там… динозавров! Это будет так забавно наблюдать, как они будут пытаться понять, что это за гигантские ящерицы такие!"

Бэ хихикнул, незаметив как опрокинул чащу с волшебной жидкостью. "Динозавры… Да, это хорошая идея. А потом давай шарахнем чем нибудь по этим существам!" Бэ захохотал. Его хохот был словно эхом из тысача эх разных существ. " А потом появятся эти.. человечки! И когда они научатся делать огонь, мы им подкинем… ну, знаешь, что-нибудь такое, чтобы они начали друг друга… ну, не то чтобы убивать, но так… соревноваться!"

"Точно!" – Аэ хлопнул в ладоши. "Соревноваться! Вот тебе, Бэ, идея! Мы придумаем им… страсти! Любовь! Чтобы они ради друг друга горы сворачивали, а потом… потом они будут страдать от неразделенной любви! Это же так драматично!"

Бэ уже вовсю смеялся. "Драматично! Но давай они будут маленькими, что бы небыло сил гор рушить?"

"Дурак!" - расмеялся Аэ, хлопнув Бэ по плечу. "Эта, ааа, я это образно сказал."

"А еще лучше – болезни для них придумаем! Представь, они будут изобретать всякие лекарства, а мы им будем подкидывать новые, еще более ужасные вирусы! Это будет бесконечный цикл! Они будут думать, что победили, а мы им – бац! – и новую заразу!" - воскликнул всё так же пьяным голосом в угаре Бэ.

"О, это гениально!" – Аэ чуть не захлебнулся от смеха. "А еще войны! Пусть они воюют за всякую ерунду! За кусок земли, за цвет глаз, ну и.. ну и ещё за какую нибудь хренотень! А мы будем смотреть, как они там друг друга крошат, и делать ставки, кто кого победит!"

"Ставки!" – Бэ подхватил. "Я ставлю на тех, у кого больше мечей! А ты?"

"Я на тех, кто придумает более изощренный способ убивать!" – ответил Аэ. "А еще, знаешь что? Мы им дадим… религию! Пусть они верят в нас! Пусть строят нам храмы, приносят жертвы… А мы будем сидеть тут, попивать наше зелье, и ржать над ними!"

"Жертвы!" – Бэ закашлялся от смеха. "Представь, они будут думать, что мы им помогаем, а мы просто… наблюдаем за их глупостью! А еще, знаешь, что будет самым смешным?"

"Что?" – Аэ затаил дыхание.

"Апокалипсис!" – выдохнул Бэ, и его глаза засияли безумным блеском. "Мы им придумаем конец света! Чтобы все, абсолютно все, умерли! Чтобы ни один не остался! Это будет такой грандиозный финал! Такой… эпичный!"

Аэ замер, а потом медленно, с нарастающим восторгом, начал смеяться. Его смех перерос в истерический хохот, который, казалось, сотрясал самые основы пустоты. Бэ присоединился, и вскоре вся вселенная, казалось, дрожала от их безудержного веселья.

"Апокалипсис!" – повторял Аэ, вытирая слезы. "Это будет… это будет просто бомба! Они будут молиться, просить о спасении, а мы им – бац! – и конец! И все это ради нашего… развлечения!"

"Ради прикола!" – просмеялся Бэ. "Мы создадим их, дадим им все – любовь, радость, страдания, войны, болезни… А потом просто… сотрем! Как будто их и не было! Это же так… весело!"

"О! Смотри!" - Аэ показал Бэ пальцем в сторону, где была опрокинута их чаща "веселья". "Млечный путь!". И оба существа заржали. И вот, под аккомпанемент их дикого, вселенского смеха, Аэ и Бэ начали творить. Они смешивали материю, как повара, добавляли законы физики, как специи, и вливали в это все свою безудержную энергию. Аэ создал Солнце, такое яркое и горячее, что Бэ пришлось прикрыть глаза и невольно заматериться. Бэ же придумал Луну, которая светила так загадочно, что Аэ тут же захотел по пьяне написать о ней поэму.

"А знаешь, Бэ," – сказал Аэ, когда планета обрела свои очертания, покрытая океанами и континентами, – "им же нужна будет какая-то… цель. Что-то, к чему они будут стремиться."

"Цель?" – Бэ задумался. "Ну, пусть они стремятся к… эээээм... к смыслу жизни и к счастью! Пусть ищут его, теряют, находят снова… А мы будем смотреть, как они там бегают за этим своим счастьем, как за солнечным зайчиком!"

"Идеально!" – Аэ был в восторге. "А еще им нужна будет… мораль! Чтобы они знали, что хорошо, а что плохо. Но при этом, чтобы они постоянно нарушали свои же правила! Это будет так… человечно!"

"Человечно и весело!" – Бэ подхватил. "А еще им нужна будет… история! Чтобы они могли гордиться своим прошлым, обвинять друг друга в прошлых грехах, и придумывать всякие мифы о своих предках! Это будет так… забавно!"

И вот, они начали заселять Землю. Сначала появились простейшие организмы, потом более сложные, а затем… появились они. Люди. Маленькие, смешные существа, которые тут же начали суетиться, строить, разрушать и… любить. Аэ и Бэ наблюдали за ними с нескрываемым удовольствием. Они видели, как люди строят города, изобретают колесо, пишут стихи и песни. Они видели, как они влюбляются, женятся, рожают детей, и как эти дети вырастают.

"Смотри, Бэ!" – воскликнул Аэ, когда увидел, как два человека дерутся из-за куска хлеба. "Они уже начали! Это так предсказуемо и так смешно!"

"А я говорил!" – Бэ довольно ухмыльнулся. "А теперь смотри, как они будут изобретать оружие! Это будет целая гонка вооружений! Они будут тратить все свои ресурсы на то, чтобы убивать друг друга более эффективно! Это же гениально!"

Они наблюдали за войнами, за эпидемиями, за голодом. Они видели, как люди страдают, как умирают, но при этом они не могли остановиться. Их смех становился все громче и безумнее.

"Апокалипсис!" – прокричал Бэ, когда увидел, как люди запускают в друг друга ракету. "Вот он, наш финал! Они сами себя уничтожат! Это будет самый грандиозный самострел в истории мультивселенной!"

Аэ лишь кивал, его глаза горели безумным огнем. "Да! Да! Они сами себя уничтожат! И мы будем сидеть здесь, пить наше зелье, и смотреть, как все это происходит! Это будет самое веселое зрелище, которое мы когда-либо видели!"

И вот, они дождались. Дождались, когда люди дошли до той точки, когда они сами себя уничтожили. Дождались, когда их великий пьяный эксперимент подошёл к концу. И они смеялись Смеялись так, как никогда не смеялись раньше. Смеялись над глупостью людей, над их страданиями, над их стремлением к саморазрушению. Смеялись над всем этим, потому что это было… весело. Их смех, подобный звону тысача разных эх существ, разносился по эфиру, эхом отражаясь от звезд. Они смотрели вниз, на крошечную, угасающую точку в бескрайней вселенной – Землю.

"Посмотрите на него!" – просмеялся Бэ. – "Он все еще ползет! Какая жалкая, бессмысленная борьба!"

Оба существа разразились новым взрывом смеха. Их забавляла тщетность человеческих усилий, их наивная вера в то, что можно выжить там, где выжить невозможно. Они видели лишь обугленную поверхность, растрескавшуюся землю, отравленный воздух и одинокую фигуру, бредущую по этому аду. Они не видели его лица, изрезанного морщинами, выжженного солнцем, ветром и радиацией. Они не видели его глаз, в которых еще теплилась искра надежды, несмотря на все пережитое. Они не видели его рук, мозолистых и окровавленных, но все еще цепляющихся за жизнь. Он шел по выженной земле, где когда-то цвели сады и шумели города. Шел, ведомый лишь инстинктом выживания и упрямой верой в то, что он не один. Он не помнил, когда именно все началось. Помнил лишь огненный дождь, затмивший солнце, и крики, полные ужаса, которые вскоре стихли. Он помнил, как бежал, спотыкаясь о трупы, как прятался в руинах, как молился богам, которые, как он теперь знал, лишь смеялись над ним