Венец солнца: Звезды, забывшие небо

Вступление

Внимание: Данная книга предназначена для зрелой аудитории (18+). Она содержит сцены войны, жестокие описания насилия, разрушения, а также конфликты на почве религиозных и мировоззренческих разногласий. Некоторые темы могут показаться тревожными или провокационными. Пожалуйста, будьте внимательны при чтении.

Элеонора. Э. Э Венец солнца: Звезды забывшее небо [книга] / И. Кемп. - Баку, 2025.

УДК: 821.161.1-312.4

ББК: 84.6

Приветствую, читатель!

Прежде чем вы погрузитесь в эту историю, я хочу поделиться небольшой мыслью. Я вложила в эту книгу много души и времени, и для меня это не просто текст — это целый мир, который я очень люблю.

Мне хочеться создать историю, которая оставит у вас приятные впечатления и, возможно, заставит задуматься о важных вещах. О том, как из хаоса рождается что-то новое, и как хрупкий мир нуждается в защите.

Надеюсь, эта история подарит вам несколько часов радости и вдохновения. Приятного чтения!

С уважением, Элеонора Эрд Эр-Ли

Арка I: Хаос: Первая искра

Он не спал, ибо сон предполагает пробуждение.
Он не существовал, ибо существование требует формы.
Он был.

Без имени, без границ, без «до» и «после» — лишь бесконечное колебание между возможностью и ничем. Позднее, когда появятся слова, его назовут Хаосом. Но тогда слов не было. Было лишь Оно.

Сначала — толчок. Не звук, не свет, а нечто глубже: разрыв внутри бесконечности.

Возможно, это была случайность. Или же Хаос, вечно равнодушный, на миг захотел увидеть себя. Как бы то ни было — в пустоте дрогнуло.

Из небытия выделилась первая точка. Не материя, не дух — чистая воля. Она не мыслила, но тянулась— к чему? К самой себе? К чему-то иному? Неважно. Важно, что движение родило вторую точку. Затем — третью.

Так появились Создатели.

Они не были богами. Боги придут позже, когда появится понятие молитвы.

Создатели стали первыми нарушениями в покое Хаоса. Их формы менялись: то всплески пламени, то сплетения теней, то узоры из звёзд. Они не говорили, но знали друг друга — как волна знает волну.

И тогда один из них (если среди безымянных можно выделить «одного») коснулся тьмы.

Не рукой — у него не было рук. Не мыслью — у него не было разума в привычном смысле. Он просто… разделил.

Тьма отступила.

Так родился Свет.

Остальные Создатели последовали за первым.

Один выдохнул тепло, и оно стало огнём.
Другой провёл черту — и возник горизонт.
Третий позволил Хаосу сжаться— и родилась первая твердь.

Но с каждым актом творения Хаос терял часть себя. Он не сопротивлялся — но его тишина теперь была иной. Настороженной.

Создатели не заметили. Они уже увлеклись "игрой":

— Что, если соединить свет и твердь?
— Что, если создать нечто, что будет расти само?
— Что, если…

Их голоса (если это были голоса) звенели, как первый дождь по пустоте.

А Хаос наблюдал.

Арка I: Появление Создателей

Они не проснулись.
Они не были рождены.
Они осознали себя — и этого оказалось достаточно.

Создатели не знали имен, не делили мир на «я» и «не я». Но когда первый из них отделил Свет от Тьмы, что-то изменилось.

Остальные последовали его примеру.

Один разорвал бесформенную пустоту — и появилось Движение.
Другой сжал часть Хаоса в ладонь (хотя ладоней у него не было) — и родилась Первая Гора.
Третий вдохнул (если это можно назвать дыханием) — и в мире остался След — не вещество, но идея: "Здесь что-то было".

Так началось Разделение.

Сначала они действовали инстинктивно, как дети, впервые трогающие песок. Но вскоре появились правила.

— Если сжать тьму — она становится твердой.
— Если выпустить свет слишком быстро — он превращается в реку.
— Если смешать движение и покой — возникает вихрь, который живет сам по себе.

Они не говорили эти слова, но понимали.

Один из Создателей (тот, что позже станет называться Анру́н) попробовал нечто новое. Он не разделил, а связал — взял частицу света и каплю тьмы, сжал их вместе и…

Оно забилось.

Так появилась первая Жизнь — безымянная, слепая, но жаждущая продолжения.

Другие Создатели замерли, наблюдая.

Не все одобрили эксперимент.

Тот, кого потом назовут Ве́лгар, впервые ощутил противление. Он не хотел, чтобы нечто чужое существовало независимо.

— Это нарушает равновесие, — сказал он (хотя слов еще не было).
— Это новое, — ответил Анрун.

Ве́лгар протянул сущность (руки? мысль? луч?) и раздавил создание.

Тьма и свет разошлись, как масло и вода.

Наступила первая Пауза.

Создатели впервые задумались.

Пауза длилась мгновение. Или тысячу лет. Время еще не текло, его лишь имитировали действия Создателей.

Наконец, третий (позже — И́лис) вмешался:

— Мы можем уничтожать творения друг друга. Или…

Он провел черту в пустоте. Линия застыла, превратившись в границу.

— …можем договориться.

Так появился первый Закон:
«То, что создано, нельзя разрушить без согласия творца».

Ве́лгар колебался. Но даже ему было интересно, что произойдет дальше.

Он отступил.

Арка I: Закон Света и Тьмы

Они больше не были едины.

Трещина, рожденная в споре Создателей, теперь пронизывала само мироздание. Свет — упорядоченный, яростный в своей чистоте — сгустился в сияющие сферы, где материя подчинялась неизменным законам. Тьма — гибкая, голодная — заполнила разломы между мирами, шепча о возврате в изначальное ничто.

Но ни один из Создателей не ожидал, что их конфликт породит нечто третье.

Первым это заметил Создатель, которого позже назовут Весовщиком.

Он наблюдал, как сталкиваются два начала, и увидел:

- Где Свет выжигал Тьму, там реальность каменела, превращаясь в неподвижную пустыню.
- Где Тьма поглощала Свет, там рождались воронки небытия, затягивающие самих Создателей.

И тогда он вмешался.

Не на чьей-то стороне — а между ними.

Его воля — холодная, бесстрастная — растянулась как мембрана, разделяя оба начала.

Так появился Первый Закон:

«Ни Свет, ни Тьма не могут уничтожить друг друга. Они — две ноты в одной мелодии. Исказишь одну — песня рассыплется.»

Но законы, даже божественные, имеют последствия.

В местах, где Свет и Тьма вынужденно переплелись, начали рождаться новые сущности:

- Тени Света — жестокие, догматичные существа, верящие, что любая тьма должна быть очищена.
- Сияющая Тьма — коварные твари, маскирующие хаос под обещания свободы.

Хуже того: сам Хаос, до сих пор безучастный, вдруг "проснулся".

В глубинах небытия зашевелилось нечто, привлечённое дисбалансом.

Последний акт Создателей перед уходом стал приговором:

1. Свету запрещено сжигать Тьму.
2. Тьме запрещено пожирать Свет.
3. Нарушителей будет преследовать Страх — последнее творение Весовщика, воплощение неизбежного возмездия.

Но когда другие Создатели спросили: «Кто будет следить за исполнением Закона?», Весовщик лишь показал на новорожденные миры.

— Они.

Арка I: Первые боги

Они не исчезли.
Они не были побеждены.
Они просто… отошли.

Создатели, те самые, что вырвали из Хаоса свет, твердь и движение, вдруг перестали творить. Их воля, некогда безграничная, теперь казалась усталой. Они смотрели на свои творения — на переплетение миров, на зарождающиеся звёзды, на первые законы бытия — и не находили в них радости.

— Мы дали начало, — прошелестел один из них, и его голос больше не дрожал мощью, а звучал, как ветер в пустых пещерах.
— Теперь пусть другие продолжат, — ответил другой.

И тогда Создатели сложили свои короны. Не в буквальном смысле — у них не было ни голов, ни венцов. Но они отпустили власть, позволив ей перетечь в тех, кто был моложе, голоднее, ближе к миру.

Так родились первые Боги.

Их было меньше, чем Создателей.
Они были слабее.
Но они были ближе к творению — и потому любили его яростнее.

Боги не просто формировали реальность — они вдохнули в неё смысл.

- Эльтар, чьи руки (теперь у них *были* руки) лепили горы, не просто воздвигал каменные громады — он вкладывал в них **упрямство**, чтобы они стояли века.
- Сейла, соткавшая первые моря, не наполняла их лишь водой — она дала им тоску, чтобы волны вечно стремились к берегу.
- Нурион зажег солнца — и в их свете появилась надежда, ибо теперь у мира был ритм: день, ночь, снова день.

Они уже не играли, как Создатели. Они трудились. И в этом труде была страсть, которой их предшественники не знали.

Но за любовь к творению пришлось платить.

Боги обнаружили, что не могут охватить **всё**. Эльтар, как ни старался, не мог вдохнуть жизнь в деревья. Сейла не управляла дождями. Нурион не властвовал над сном.

И тогда они **разделили мир между собой**.

— *Я возьму землю и всё, что растёт из неё*, — сказал Эльтар.
— *Я — воды, глубины и всё, что в них скрыто*, — ответила Сейла.
— *Мне достанется небо и свет*, — провозгласил Нурион.

Так появились **Сферы Влияния** — и вместе с ними **первые границы**.

Боги еще не знали, что ограничение — это начало конца.

А потом пришла **война**.

Не сразу. Сначала — спор. Потом — обида. Потом — первый удар.

**Драсион**, младший из Богов, отказался от своей доли.

— *Почему мне достались лишь **тени***? — прошипел он. — *Почему не дать мне часть земли? Или морей?*

— *Потому что тени — тоже сила*, — ответил Нурион.

Но Драсион не хотел силы. Он хотел **всего**.

И когда его отвергли, он **вонзил кинжал** (первое оружие в мироздании) в грудь Эльтара.

Камни застонали. Горы исторгли плач.

И Боги впервые узнали, что такое **смерть**.

Арка I: Формирования сфер: Небесные, Материальные, Духовные

Тело Эльтара не исчезло.

Оно рассыпалось, но не пропало – горы впитали его плоть, реки унесли его кровь, а дыхание стало ветром,. Боги собрались над тем, что осталось, и впервые задумались о конце.

— Мы можем умереть, — сказала Сейла, и её голос задрожал.
— Но сила не исчезает, — возразил Нурион, поднимая горсть праха. — Она лишь... переходит.

В его ладони мерцали крошечные искры – осколки власти Эльтара.

Так они поняли: смерть – не конец.
Смерть – это перерождение.

---

Спор разгорелся мгновенно.

— Я был его братом! — загремел Нурион. — Его доля должна быть моей!
— Ты уже правишь небом, — прошипел Драсион из теней. — Отдай землю мне.
— Нет, — перебила Сейла. — Если сила переходит к сильнейшему, то я возьму её. Мои воды омывают его камни.

И тогда Хаос впервые зашевелился.

Неясный, забытый, он проснулся на мгновение – и все услышали:

«Разделите.»

Боги замерли. Это был не голос. Это было шевеление самой реальности.

---

На рассвете третьих суток они пришли к решению.

1. Небесная Сфера (Нурион)
Что включает: солнца, звёзды, свет, время, судьбы.
Закон: «Всё, что падает – рано или поздно поднимется.»

2. Материальная Сфера (Сейла)
Что включает: землю, воду, плоть, металлы, растения.
Закон: «Всё, что рождено – должно измениться.»

3. Духовная Сфера (Драсион)
Что включает: тени, сны, смерть, память, отражения.
Закон: «Всё, что забыто – возвращается иным.»

Остальные боги склонились перед этим разделом. Но в их глазах уже тлела жажда.

Мир отозвался на новые законы.

- Горы начали стареть, осыпаясь в прах через тысячелетия.
- Реки запомнили свои русла, но иногда меняли их – назло.

Арка I: Слияния сущностей: Начало изменений.

Они не планировали этого.

Сейла стояла над океаном, когда Нурион спустился с небес. Его крылья (когда у него появились крылья?) были опалены, а в руке он сжимал что-то, что светилось тревожным золотом.

— Посмотри, — прошептал он, разжимая пальцы.

На его ладони лежала первая рана мира — осколок разбитого солнца, вырванный из небесной тверди.

— Зачем ты это сделал? — Сейла коснулась раскалённого фрагмента, и её пальцы обуглились.

— Потому что могу, — ответил Нурион.

И тогда океан вскипел.

Не от гнева.

От желания.

---

Они даже не думали назвать это Слиянием.

Нурион вложил осколок солнца в руки Сейлы.
Сейла погрузила его в пучину.
Вода вспыхнула, но не испарилась — она впитала свет, стала тяжелее, гуще.

А потом...

Потом они коснулись друг друга — не как любовники, а как две бури на границе фронтов.

Молнии прошили горизонт.

Когда всё закончилось, на берегу осталось двое.

И нечто третье.

---

Оно не было богом.

Не было и смертным.

Кирин — так назвали его позже — родился из пены, что выбросило на скалы. У него были:

- Глаза, как глубины океана.
- Кожа, покрытая чешуйчатым налётом, меняющим цвет от синего к багровому.
- Голос, который разрывался между шёпотом и криком.

Боги смотрели на него — и впервые испугались.

— Мы создали то, что не должно было родиться, — сказала Сейла.
— Нет, — поправил Нурион. — Мы создали новое правило.

---

Слух разнёсся мгновенно.

Если два бога могут слиться...

Если сила может умножаться, а не делиться...

Тогда всё становится возможным.

Мир больше не был стабилен.

Он стал алхимическим тиглем.

Так началась эпоха Слияний.
И так закончилась эра чистых богов.

Арка I: Рождение Ангелов

В начале не было крыльев. Не было сияющих очей, не было хоралов, воспевающих славу сфер. Была только тьма между мирами – та самая, что осталась после ухода Создателей, липкая и бесплотная, как смола. Боги долго не замечали её, занятые своими играми в Слияние, пока однажды Драсион не провёл рукой по краю реальности и не почувствовал – пустоту отвечают.

Он позвал Нуриона.

– Посмотри, – прошептал бог теней, – здесь должно быть что-то.

Но Нурион, ослеплённый собственным светом, лишь пожал плечами:

– Ты всегда ищешь то, чего нет.

И тогда Драсион сделал то, чего не делал ни один бог до него – он оторвал кусок собственной сущности и швырнул в пустоту.

Тьма сжалась.

Задрожала.

И – выплюнула его обратно.

Но уже изменённым.

Первое, что понял Драсион, когда существо с глазами, как разбитые звёзды, поднялось перед ним – оно было красивым. Не так, как боги, не так, как творения материального мира. Оно было красивым, как идея, как незаконченная мысль, как сон, который забываешь при пробуждении.

– Что ты? – спросил Драсион.

Существо наклонило голову.

– Я – ответ, – сказало оно.

И в его голосе звучали тысячи голосов, которых ещё не существовало.

Нурион отшатнулся.

– Ты создал паразита.

Но Драсион уже протягивал руку, уже касался холодного, как космос, лба, уже чувствовал, как его собственная сила течёт в это новое существо, наполняя его, изменяя.

– Нет, – прошептал он. – Я создал наследника.

А тьма за его спиной шевелилась, рождая всё новых и новых существ с крыльями из теней и света, с глазами, полными чужих воспоминаний, с губами, которые ещё не знали молитв.

Они смотрели на богов.

Так родились ангелы.

Арка I: Александра: Лунное дитя

Луна в ту ночь не просто светила – она истекала.

Серебристый свет струился по небу, как жидкий металл, собираясь в овальное зеркало среди горных вершин. А потом – разбилась.

Не упала.

Именно разбилась, как переполненный кубок.

И из тысячи осколков, что не упали, а застыли в воздухе, родилась "она".

Первое дитя Луны.
Первая, кто не был богом, но и не был смертной.
"Александра"

Она не была похожа ни на кого:

- Кожа – бледная, почти прозрачная, с лёгким мерцанием, будто под ней перекатываются микроскопические звёзды.
- Волосы – белые, но не от возраста, а от природы, и они шевелились сами по себе, как под водой.
- Глаза – полностью чёрные, но с движущимися в них серебристыми точками, точно миниатюрные созвездия.

Когда она шла, за ней оставался след – не тень, а дрожащий лунный свет, который медленно растворялся в воздухе.

Боги заметили её сразу.

- Нурион нахмурился: "Это не должно было случиться".
- Сейла задумалась: "Интересно, может ли она дышать под водой?".
- Драсион... улыбнулся.

Но никто не изгнал её.

Пока.

Александра не просила разрешения существовать. Она просто шла, оставляя за собой светящиеся следы, и смотрела на мир с тихим, ненасытным любопытством.

Она была первой, но не единственной.

С тех пор каждое полнолуние Луна теряла по кусочку.

- Одни дети были похожи на Александру, но с кроваво-красными глазами.
- Другие имели крылья из лунной пыли.
- Третьи вообще не имели формы – просто пятна света.

Их называли Лунными ангелами, хотя ангелами они не были.

Они просто были.

Арка I: Бог луны

Они не заметили его сразу.

Когда Созидатели заложили основы мира, они не предвидели всего. Когда Боги пришли и построили звёзды, моря и законы — они думали, что владеют бытием. Но владение — это иллюзия, а бытие — штука упрямая. Оно оставляет зазубрины на идеальных планах, трещины в безупречных решениях. И однажды, в момент, когда Нурион, бог небес, в ярости разрывал последние нити, связывающие Свет и Тьму, когда его сила столкнулась с сопротивлением самой пустоты — в этом мгновении между, в щели, куда не смотрел никто, случилось нечто непредусмотренное.

Не рождение — возникновение.

Не творение — последствие.

Он появился из света, который не вернулся, из тени, которая не рассеялась. Он был тем, что остаётся, когда всё завершено, но не окончено. Он не имел ни начала, ни цели — только факт существования, тихого и ненужного, как отражение в забытом зеркале.

Его назвали Лунарисом, но это было лишь слово. Он не откликался на него.

Боги сперва не поняли, что он есть. Потом — не поняли, зачем он. Нурион, обнаружив его, попытался стереть — но рука прошла сквозь, как сквозь дым. Сейла предложила связать его с водой — но волны лишь повторяли его облик, не удерживая. Драсион, что всегда видел больше других, молчал и наблюдал. А Лунарис… Лунарис просто был.

Он не создавал. Не разрушал. Он отражал.

И в этом отражении боги увидели то, что не хотели видеть:

Нурион — свою ярость, которая была не силой, а страхом перед пустотой.
Сейла — свою тоску, которая превращала её моря в бесконечные зеркала.
Драсион — своё одиночество, которое даже тени не могли заполнить.

Лунарис стал ночным стражем, хранителем циклов, богом перемен, которые никто не замечал, пока не становилось слишком поздно. Он не правил — он показывал. Не судил — напоминал. И это бесило их. Потому что он был живым укором, воплощённым "а что, если".

А ещё — он был первым, кто понял, что боги не вечны.

Потому что Луна, его Луна, которую он не создавал, но которая стала его частью, была полной лишь иногда. А в остальные дни — ущербной, недоделанной, исчезающей. И если даже светило может гаснуть, что тогда говорить о тех, кто лишь играет в вечность?

Боги боялись его.

Но больше всего они боялись того, что однажды, глядя на него, перестанут бояться самих себя.

Арка I: Первые люди

Богам стало тесно.

Они создавали океаны — но волны не благодарили их.
Они лепили горы — но камень не удивлялся своему величию.
Даже лунные ангелы, эти прекрасные ошибки, смотрели сквозь них — будто видели что-то важнее.

И тогда Драсион, бог теней, принёс в совет первую глину.

— Давайте сделаем тех, кто будет любить нас, — прошептал он, и его голос обжёг остальных богов.

1Первые люди из камня — прекрасные, но неподвижные. Они не дышали, лишь смотрели пустыми глазницами. "Слишком совершенны", — вздохнула Сейла, разжав пальцы.

Люди из морской пены— смеющиеся, лёгкие. Но когда солнце касалось их, они испарялись. "Слишком нежные", — проворчал Нурион.

Люди из золота— мудрые, блистающие. Но их сердца не бились, а лишь звенели, как монеты. "Слишком жадные", — заключил Драсион.

Люди из тьмы — гибкие, умные. Но они боялись света и всё время просили "ещё, ещё", пока не начали пожирать друг друга.

Люди из ветра — свободные, поющие. Но они не помнили богов дольше минуты.

Люди из огня — страстные, яркие. Они сгорели сами, едва успев возникнуть.

Люди из праха и слюны богов — хрупкие, странные.

Они закашлялись.

Они распрямились.

Они заплакали.

И тогда Сейла воскликнула: "Они живые!"

Нурион дал им огонь — не тот, что жжёт, а тот, что греет. "Чтобы тянулись к свету, как к нам.

Сейла дала им слёзы. "Чтобы знали цену своему восторгу".

Драсион дал им смерть. "Чтобы любили сильнее".

Лунные ангелы, наблюдавшие со скал, впервые почувствовали ревность.

Слово оно родилось не из языка, а из дрожи в груди.

Человек (его позже назовут Адамой) поднял глаза к небу, где кружили боги, и выдохнул:

— ...Ба?..

Это не было молитвой.
Не было просьбой.

Это было удивление.

И боги, впервые за всю вечность, почувствовали себя нужными.

Арка I: Дар разума человечевству

Боги долго спорили о последнем даре.

Они уже вдохнули в людей жизнь, подарили им тепло и слёзы, наделили смертью – но чего-то не хватало. Люди смотрели на мир широко раскрытыми глазами, но не понимали его. Они дрожали от холода, но не строили жилищ. Плакали над мёртвыми, но не хоронили их.

"Они как звери", – брезгливо сказал Нурион, наблюдая, как человек пытается съесть собственные пальцы.

"Они как дети", – поправила Сейла, убирая камень с пути спотыкающегося создания.

"Они недоделанные", – заключил Драсион.

И тогда из тени вышел тот, кого не звали.

Лунарис появился беззвучно – просто возник в круге богов, будто всегда там стоял. Его серебристый плащ переливался отражениями звёзд.

"Вы забыли главное"*, – произнёс он.

"Что ещё им нужно?"– зарычал Нурион. "Мы дали им всё!"

Лунарис повернулся к человеку, сидящему у костра (его звали Адама, хотя он ещё не знал этого). Взял его лицо в руки.

"Смотри", – прошептал бог луны.

И влил в него первый вопрос.

Адама вздрогнул. Его глаза – прежде тусклые, как мутное стекло – вдруг вспыхнули.

Он посмотрел:

- На собственные руки – и осознал инструмент.

"По... почему?" – выдавил он. Это было первое настоящее слово.

Боги замерли.

Нурион почувствовал холод в груди.
Сейла – дрожь в пальцах.
Драсион – странное щемление, которого раньше не знал.

На следующий рассвет:

Первый человек похоронил соплеменника – насыпал холм из камней.
Первая женщина разожгла огонь без помощи богов – трением палок.
Первый ребёнок нарисовал зверя на стене пещеры – кривыми линиями.

Лунные ангелы, наблюдавшие с высоты, впервые испугались.

"Они теперь видят нас", – прошептала Александра, прячась за скалой.

Так люди перестали быть творениями.

Арка I: Первые демоны: Начало Хаоса

Тишина после дара разума оказалась обманчивой. Боги думали, что люди станут их отражением – любящим, благодарным. Но слезы и прах, из которой они были слеплены, запомнила прикосновения. А в памяти всегда живёт искажение. Первым падшим стал не ангел. Им стал человек. Его звали Каин (хотя тогда имён ещё не было). Он посмотрел на своего брата, который получил больше пищи, больше внимания богов, больше тепла у костра – и впервые ощутил в груди жало. Оно было горячее, чем огонь Нуриона, глубже, чем воды Сейлы, острее, чем тени Драсиона. Когда Каин поднял камень, Хаос – молчавший веками – вздохнул.

Кровь Авеля (так позже назовут брата) не просто упала на землю. Она вскипела, превратившись в чёрный пар, сгустилась в подобие рук, потянулась к Каину. "Ты первый, кто выбрал", – прошептал пар. Голос звучал как скрип несмазанных колёс. Каин отшатнулся, но было поздно – капля тьмы просочилась ему в рот. Так появился первый демон. Не падший ангел. Не забытый бог. Искажённый отблеск человеческого выбора.

Хаос не создавал демонов – он лишь позволил им быть. Из первых грехов родились: Ахриман – из страха Каина быть отвергнутым, Лилит – из несправедливости к первой женщине, Мардук – из зависти к дару богов.

Нурион потребовал стереть людей – "Они испорчены!". Сейла предложила смыть грех потопом – "Вода очистит!". Драсион... смеялся. "Теперь будет интересно". Только Лунарис наблюдал за демонами без осуждения. "Они всего лишь обратная сторона вашего дара", – сказал он. А в глубине, куда не доходил даже лунный свет, Хаос впервые за всё время... Улыбнулся.

Так закончился золотой век. Так началась настоящая история.

Пролог арки II: Сказание о Триедином мире

В незапамятные времена, когда время ещё не обрело чётких очертаний, а бытие не расщепилось на грани, боги, ангелы и демоны бродили по лику земли, их присутствие осязалось в каждом дуновении ветра, их поступь оставляла отпечатки на изменчивых песках, а их тени рождали сказания, сотканные из праха вечности. То был мир, где тайна была вуалью, скрывающей истину, а невидимое властвовало над зримым.

Но всё изменилось, когда люди — эти хрупкие сосуды из плоти и грёз — обрели дар разума. И в тот миг, когда их внутренний взор распахнулся, они узрели то, что веками было сокрыто за пеленой иллюзий. Их длани потянулись к сиянию, требуя чудес, их уста исторгали мольбы к небесам, возводя алтари на осколках прежнего неведения. И боги, что прежде были безмолвными властителями судеб, осознали: их власть над тайной ускользает, истончаясь, как древняя ткань. Из гордыни, что свойственна лишь небожителям, и страха быть низвергнутыми с пьедестала своего величия, они вознеслись ввысь, оставив мир, который когда-то почитали колыбелью, но ныне сочли недостойным своего соседства. Ангелы, хранители незыблемого порядка, последовали за ними, их верность оказалась крепче земных привязанностей. А демоны, чья природа была сродни хаосу, были низвергнуты в бездны, где пламя и кристалл стали стенами их неземных дворцов. Ибо на земле их начали страшиться, преследовать, и, о ужас, убивать.

Так и раскололся мир на три ипостаси. В бездонной выси, среди вечно сияющих чертогов, отныне обитают Боги Второго Порядка — властители войны и любви, блюстители справедливости, хранители тайн, вдохновители музыки и повелители луны. Каждый из них восседает в своём дворце, вытканном из облаков и грёз, каждый плетёт свои интриги, каждый несёт свою, единственную истину. Под ними, в кристальных шпилях Небесных городов, живут ангелы. Их воздушные твердыни парят в эфире, мосты, вытканные из света, соединяют незримые острова, а башни, вырезанные из света и мрамора, устремляются в беспредельность. Ангельское воинство разделено на народы и касты, каждая со своим предназначением. Здесь обитают Серафимы — шестикрылые существа с безликими ликами, чьё пламя очищает все сущее. Хранители спускаются на землю, дабы исцелить раны или оберегать избранных. Судьи, сокрывшие свои лица за масками безмолвия, вершат приговоры душам, чья участь предрешена. Но есть и Падшие — те, чьи белоснежные крылья почернели, а судьбы покатились в бездну забвения, словно камни, брошенные в бездонную пропасть.

Под землёй, в самом сердце мироздания, грохочет иной мир. Демоны воздвигли свои города в лабиринтах пещер, в обсидиановых чертогах, среди озёр пылающей лавы и под сводами из мерцающего кристалла. Каждый демон обитает в своём убежище, будь то затаённая пещера или роскошный дворец. Демоны, подобно ангелам, разделены на народы и кланы, каждый из которых подчиняется своему владыке. Среди них есть демоны хаоса, что способны менять облик, как вода принимает форму сосуда. Кристальные демоны, чьи тела мерцают, подобно льду, соседствуют с огненными, в чьих жилах пылает магма. Иллюзорные демоны — мастера обмана и шпионы, а демоны Бездны приносят забвение тем, кто осмелится встретиться с ними. Их сила черпается из глубин страхов, страстей, боли и сокровенных мечтаний. И хотя их часто именуют злом, хаос не всегда разрушителен — порой он становится колыбелью для нового, небывалого созидания.

А между небом и преисподней, в центре этого триединого мироздания, живут люди. Их города, словно эхо далёкого прошлого, напоминают те, что некогда строили боги и ангелы: с площадями для собраний, с дворцами для правителей, с тайными комнатами для заговоров. Люди, в свою очередь, разделены на сословия и кланы, словно невольно копируя иерархии высших существ. Их мир — это эпоха мушкетов, сабель и дуэлей, время первых паровых машин, что обещали изменить лик планеты. И всё же, как бы ни старались люди остаться в стороне, небо и подземелье всё ещё простирают к ним свои тени и свой свет. Одни возносят молитвы ангелам, другие заключают тайные сделки с демонами, третьи же просто пытаются выжить в мире, где любое произнесённое слово может стать началом новой войны.

Арка II Лучшие друзья

Утро в Небесном Городе

Рассвет в небесах всегда начинался так: сперва воздух слегка мерцал, словно кто-то невидимый сыпал серебристую пыль над городом. Потом этот свет разгорался, заливая храмы, мосты и парящие башни нежно-золотым сиянием. А затем на горизонте медленно всплывало солнце — такое близкое и тёплое, что казалось, его можно коснуться рукой.

Александра лежала на огромной белой подушке у окна и наблюдала, как солнечные лучи скользят по облакам. Она любила утро. Оно пахло прохладой и кристально чистым воздухом. И, самое главное, в это время весь Небесный Город звучал особенно тихо — слышно было лишь далёкое пение серафимов, возносящих гимны во славу богов.

Алекс потянулась и зевнула, разметав длинные серебристо-голубые волосы по подушке. Ей было чуть больше ста лет, но внутри она всё ещё чувствовала себя девчонкой, которая каждый день хочет увидеть что-то новое.

Она вскочила с ложа, обула белоснежные сандалии и выбежала на балкон. Под ней простирался весь город — воздушные арки, висячие сады, мраморные лестницы, ведущие в никуда, мосты, соединяющие белые шпили, и кристаллы, сияющие разными оттенками, словно в воздухе плясал разноцветный дождь.

С высоких площадей доносились звуки флейт. Какие-то ангелы тренировались в полёте — их крылья рассекали облака, оставляя за собой тонкие следы серебристой пыли. Другие неспешно шли по улицам, окутанные потоками мягкого света. У каждого был свой путь, своя обязанность, своя песня.

— День начался… — пробормотала Александра, щурясь на солнце. — А я опять забыла, какой сегодня праздник.

Она рассмеялась. У ангелов всегда были какие-нибудь праздники. Сегодня, кажется, должны были почитать Богиню Музыки. Или Бога Времени. У ангелов это частенько путалось — они считали, что музыка и время — почти одно и то же.

Александра вдохнула полной грудью. Запах утра казался свежим, как хрустальный звон. И вдруг в её голове вспыхнула мысль:

Сегодня прибудет новый ангел. Драконорождённый. Уильям…

Она замерла, а затем улыбнулась, её голубые глаза загорелись.

— О! Я же сегодня должна его встретить! — воскликнула она, хлопнув себя по лбу. — И показать ему всё. Весь город!

Она прикусила губу, предвкушая, как здорово это будет — ведь, в отличие от других ангелов, она никогда не относилась к новым созданиям с предвзятостью. Для неё все были интересными. Особенно те, кто когда-то рождён был вовсе не в Небесах.

Александра влетела обратно в свою комнату, шурша белым одеянием, которое мягко мерцало в солнечных лучах. Пёстрая стая световых мотыльков поднялась следом за ней, осыпая всё вокруг серебристыми искрами.

— Где же моё ожерелье? — бормотала она, роясь в ящиках из перламутра. — Оно должно подходить под приём новых ангелов… Ах, вот!

Она нацепила тонкую цепочку с крошечным лунным камнем и оглядела себя в зеркале. В отражении мерцала высокая девушка с сияющими голубыми глазами и длинными ресницами, которые иногда, при ярком свете, отбрасывали едва заметные серебристые тени на щеках. Она чуть склонила голову вбок, словно сомневаясь, достаточно ли она выглядит «по-небесному» для встречи с новым ангелом.

— Ладно, пойдёт! — весело заключила она. — Уильям ведь всё равно пока не разбирается, кто тут как должен выглядеть.

Спустившись вниз по винтовой лестнице, Александра выскочила на одну из главных улиц Небесного Города. Здесь жизнь кипела. Ангелы летали туда-сюда, перенося свитки, кристаллы или просто беседуя. По мраморным площадям плыли разноцветные ткани, словно сами облака превратились в прозрачные занавеси.

Она поймала за руку одного ангела-хранителя с золотыми крыльями:

— Хэй! Ты не знаешь, когда прибывает новый драконорождённый?

Тот ангел на секунду нахмурился, словно вспоминая что-то важное, а затем махнул крылом в сторону восточной пристани:

— Там уже ждут. Говорят, он странный… — он понизил голос, приблизившись к Александре. — У него глаза, как у драконов. И запах… не небесный.

Александра закатила глаза:

— Ох, да оставь ты его в покое. Он просто другой. Это даже круто!

Она отпустила ангела и почти бегом понеслась по мосту из светящихся кристаллов. Под ногами её шаги звенели, как колокольчики. Город вокруг переливался всеми оттенками розового и голубого.

Когда она добралась до Восточной Пристани, там уже собралась небольшая толпа. На белом помосте стоял высокий парень со светлыми волосами и странно узкими зрачками, которые чуть-чуть светились изнутри золотом. Он держал крылья слегка прижатыми к спине, будто не был уверен, куда ими девать. Его взгляд метался от ангела к ангелу, пока не остановился на Александре.

И в тот миг Александра почувствовала, как её сердце дрогнуло. Он и правда не был похож на них. Его аура была горячее, будто в нём текла магма вместо света.

Она широко улыбнулась, сделав шаг вперёд:

— Привет! Ты Уильям, да?

Он кивнул, чуть нахмурившись. Голос у него был низкий, но мягкий:

— Да… а ты?..

— Я Александра. Но можешь звать меня Алекс! — воскликнула она, хватая его за руку. — Пойдём! Я тебе всё покажу. Тут столько всего интересного!

Арка II: Двенадцать Глаз Второго Порядка

Утро в Небесном Городе вновь было наполнено светом, но для Александры этот свет сегодня казался чуть колючим.

Она сидела на перламутровом подоконнике, обняв колени, и смотрела вниз, где между мостами медленно плыли облака. Их розовые края переливались, словно тонкая вуаль. Всё вокруг пело и звенело, как и всегда… но в сердце у неё всё ещё оставалась тяжесть.

Рядом стоял Уильям. Он тихо касался пальцами витражного стекла, в котором отражалось сияние утреннего солнца. Его золотистые глаза были чуть печальны.

— Ты не обязана туда идти, Алекс, — сказал он мягко. — Если боишься… я пойду один.

Александра вскинула голову.

— Конечно обязана! — выпалила она. — Это же Совет Богов Второго Порядка! Я… я вообще в жизни там не была. Даже один раз.

Она вдруг понизила голос, будто боясь, что стены её услышат:

— Хотя отец меня туда не пускает. Говорит, мне «рано видеть интриги». Но… я всё равно хочу.

Уильям чуть улыбнулся:

— Интриги или нет, но тебя там явно не ждут с объятиями. Особенно после вчерашнего…

Александра вспыхнула:

— Ну и пусть! Я… я ангел. И хочу знать, что происходит в нашем мире. Не только танцевать на площадях и махать крыльями.

Он посмотрел на неё чуть мягче и сказал:

— Ты самая храбрая здесь.

Она покраснела и хмыкнула:

— Хватит меня хвалить. Я вся ещё красная с утра.

В этот момент над их головами вдруг закружился золотой мотылёк. Его крылья переливались всполохами огня и звёздного света. Он описал круг, оставляя за собой пыльцу, а потом мягко опустился на подоконник рядом с Александрой.

Она ахнула:

— О, это же посланник Богов!

Мотылёк мигнул маленькими огоньками и развернул крошечные прозрачные крылышки. Из них вылетел тонкий светящийся свиток.

Александра осторожно поймала его в ладони. Когда она развернула светящийся шёлк, в воздухе зазвучал голос, звучный и властный:

«По велению Совета Богов Второго Порядка. Александра из рода Лунных ангелов и Уильям, драконорождённый, должны явиться в Зал Совета к полудню. Явка обязательна.»

Свиток мигнул и рассыпался в сверкающую пыль.

Александра замерла, держа ладони раскрытыми, как будто на них всё ещё лежал светящийся свиток.

— Вот и всё, — пробормотала она. — Они нас вызвали.

Уильям склонил голову:

— Значит, идём. Вместе.

Александра кивнула, и в её глазах снова вспыхнуло любопытство.

— Идём. Только… обещай мне одно, Уильям. — Она серьёзно посмотрела на него. — Не будь слишком дерзким. Боги… это Боги. Они могут сделать с тобой всё, что угодно.

Он вздохнул и чуть наклонился к ней:

— А ты обещай, что если станет страшно — возьмёшь меня за руку.

Александра смущённо улыбнулась.

— Ладно. Договорились.

Вдалеке уже звонили колокола, созывая всех в Великий Зал Совета.

Колокола звенели всё громче, и их звон разливался по улицам, как серебряные волны. Ангелы в белых и золотых одеждах стекались к центральным мостам Небесного Города, перешёптываясь и глядя вверх — туда, где сиял купол Великого Зала Совета.

Александра и Уильям шли по мосту из сияющих кристаллов. Под их ногами мягко переливался свет, а вокруг кружились световые мотыльки, словно приветствуя их.

Александра пыталась дышать ровно, но сердце стучало слишком быстро.

— Почему мне кажется, что все на нас смотрят? — прошептала она, стараясь не двигать губами.

Уильям пожал плечами, опустив крылья чуть ниже обычного:

— Может, потому что ты сияешь, как упавшая звезда?

Она возмущённо фыркнула:

— Перестань говорить такие вещи. Я и так вся красная.

Он тихо рассмеялся, но тут их взглядов коснулся тяжёлый купол Великого Зала Совета.

Он возвышался посреди города, огромный и прозрачный, словно вытесанный из горного хрусталя. Внутри мерцал мягкий свет+1. По куполу текли тонкие золотые письмена, меняясь каждую секунду — руны Времени, которые никто до конца не умел читать.

Александра замедлила шаг:

— Вот он… Великий Зал. Я только однажды была внутри, когда была совсем маленькой. И то — тайком.

Уильям приподнял брови:

— Тайком?

— Ну да… Я тогда думала, что там хранят все секреты мира. И… — она запнулась, слегка улыбнувшись. — И хотела посмотреть, есть ли там летающие драконы в клетках.

Уильям хохотнул:

— И что, были?

— Нет! — она фыркнула. — Только Архангелы и их строгие лица.

Он остановился перед входом, взглянув на две громадные двери из чистого серебра. На каждой двери был вырезан барельеф: пылающий огонь, застывшие часы и рука, сложенная в знак мира.

— Твои Архангелы точно пустят нас? — спросил он осторожно.

Александра глубоко вздохнула:

— Нам прислали приглашение. У нас нет выбора.

В этот момент двери сами распахнулись внутрь, и изнутри вырвался золотой свет. Воздух задрожал от мощной энергии.

Александра и Уильям обменялись быстрым взглядом — и шагнули внутрь.

Отлично, Элиана! Прекрасно, что уточнила сюжет и атмосферу. Твой вариант делает сцену более божественно-политической, с ощущением огромного мира и реальных проблем, и при этом сохраняет невинный «воздушный» стиль. Давай перепишу страницу 4 по твоему новому плану.

Когда Александра и Уильям вошли в Зал Совета, их встретил лёгкий гул голосов.

Зал наполняли Боги Второго Порядка — каждый сиял своим собственным светом, каждый дышал особой энергией. Они стояли или парили в воздухе, жестикулируя, споря и перебивая друг друга.

— Это… столько их… — прошептал Уильям, сжимая крылья ближе к спине.

Александра сияла глазами:

— Ну конечно! Здесь почти все Боги Второго Порядка. Посмотри вон туда — Бог Музыки.

В полумгле среди звёздных колонн стоял Бог Музыки — высокий, тонкий, его длинные волосы струились нотными знаками. Он мягко улыбался. Его пальцы постоянно дергались

— А там — Бог Справедливости, — указала Алекс.

Арка II Тот, Кто Смотрит Сквозь Стекло

Александра проснулась в мягкой тишине. Сквозь прозрачные занавески её комнаты лился первый свет утра, серебристо-голубой, как лунные крылья. Потолок над ней казался бесконечно высоким, и в этой голубой глубине тихо дрожали солнечные искорки.

Она моргнула несколько раз, чувствуя, как её голова слегка кружится. Всё тело казалось странно тяжёлым, будто её только что вынули из глубокой воды.

Рядом сидел Уильям. Его волосы сверкали в утреннем свете. Он держал её за руку — бережно, почти боясь её потревожить.

— Ты очнулась… — его голос был тихим и немного охрипшим.

Александра нахмурилась, поднося руку ко лбу:

— Что… случилось? Где мы?

— В твоей комнате, — сказал Уильям. — Я тебя сюда отнёс. Тебе стало плохо в Архивах. Ты вдруг упала, как будто перестала дышать…

Она замерла. Перед её глазами вспыхнуло воспоминание — о том, как страницы книги вдруг ожили и влекли её внутрь. Она снова увидела свой странный сон:

Птицы. Сотни стеклянных птиц, лёгких, как свет. Они взвивались в воздух, отбрасывая радугу бликов. Но вдруг налетел сильный ветер — и птицы падали вниз. Они не разбивались, не трескались, а рассыпались на тысячи крошечных искр, словно их никогда не существовало.

Александра резко села, зажав руками виски.

— Птицы… стеклянные птицы… — пробормотала она.

— Что? — Уильям наклонился к ней. — О чём ты говоришь?

Александра на секунду встретила его глаза — и отпрянула.

— Ничего. Просто… глупый сон.

Он хмуро смотрел на неё, но не стал настаивать.

— Я не хочу тебя беспокоить, Алекс, — сказал он тихо. — Я чувствую, что сам приношу тебе только тревогу. Может… мне лучше уйти?

Она попыталась улыбнуться:

— Не говори глупостей.

Но в её сердце уже росло тревожное предчувствие.

Александра села на постели и поправила сползшую с плеч прозрачную ткань одеяния. Её пальцы дрожали, будто по ним пробегал лёгкий холодок.

— Уильям… — тихо сказала она. — Я… не люблю, когда все смотрят на меня так, будто я хрустальная. Я в порядке.

Он медленно кивнул, но взгляд его оставался серьёзным.

— Я знаю. Просто… я видел, как ты упала. Ты была такой бледной. Я боялся… что ты не проснёшься.

Она почувствовала тёплую волну в груди, но тут же отступила в себе.

— Всё хорошо, — выдохнула она и, чуть улыбнувшись, убрала прядь волос с его лба. —

Он вздохнул и медленно убрал свою руку.

— Я, наверное… оставлю тебя одну. Я не хочу быть для тебя… обузой. — Он поднялся, расправив бело-золотые крылья, но всё ещё медлил. — Если что-то нужно… позови.

— Уильям… — позвала она тихо. Но он уже сделал несколько шагов к открытому окну.

Солнечный свет зацепился за его волосы, будто огонь проскользнул по ним. Её сердце болезненно кольнуло — и в ту же секунду он оттолкнулся и взмыл в небо.

Александра осталась сидеть одна. Комната вдруг показалась слишком просторной, слишком пустой. В лучах солнца мерцали крошечные пылинки, словно осколки её собственных мыслей.

Она опустила взгляд в колени, и к ней вновь вернулась картинка сна: стеклянные птицы, разлетающиеся искрами… .

Что это значит? Почему эти образы так жгут её изнутри?

Александра стиснула пальцы. Она знала только одно: она должна узнать правду.

Она резко встала, почти скидывая с себя одеяло.

— Лунар. Я должна поговорить с Лунаром.

Лунар жил в северном крыле Лунного Храма — месте, где своды потолков были сплошь усыпаны светящимися рунами и звёздными картами.

Александра почти бежала по коридорам, её шаги звучали, как тихий хруст льда. За её спиной тянулся шлейф тонкой белой ткани, а в волосах всё ещё искрились солнечные отблески.

Она миновала два поста стражей — они хотели остановить её, но лишь склонили головы. Всё-таки она была дочерью Лунариса.

В конце коридора, среди мягкого лунного света, стоял Лунар. Он казался вырезанным из серебра: высокий, с длинными волосами цвета пепла и глазами — глубокими, мерцающими, как ртуть. На висках его поблескивали тонкие татуировки в виде звёздных линий.

— Александра, дитя Луны, — сказал он низким голосом. — Ты слишком бледна для утренних вестей.

Она остановилась перед ним, тяжело дыша:

— Лунар… Мне нужен твой совет. Я видела сон… или видение. И я не понимаю его.

Он мягко положил ладонь ей на плечо. Его рука была прохладной.

— Расскажи мне.

Она закрыла глаза. Слова сами сорвались с её губ:

— Там были птицы… из стекла. Они летели высоко, но внезапно налетел ветер — и птицы упали. Они не разбились, а… рассыпались в искры.

Лунар замер. Его глаза сверкнули странным светом.

Арка II Не оставлю тебя одну

Александра никогда не думала, что снова почувствует себя обычной ученицей.

Когда она вместе с Уильямом поднималась по широкой лестнице Академии, сердце у неё билось так быстро, будто ей снова было пятнадцать — и её впервые позвали на уроки магии.

Академия ангелов раскинулась над облаками, словно целый город, подвешенный в небе. Белоснежные башни соединяли воздушные мосты, а вдоль прозрачных арок медленно летали световые книги — огромные тома с полупрозрачными страницами, которые сами разворачивались при приближении ученика.

Уильям шагал чуть позади, оглядывая всё с осторожным восхищением.

— Ты уверена… что мы тут должны быть? — спросил он, понизив голос. — Всё выглядит так… торжественно.

Александра рассмеялась и покачала головой:

— Конечно должны. Академия открыта для всех, кто признан достойным. Даже для драконорождённых.

Она повернулась, чтобы ему улыбнуться, и в тот миг её взгляд скользнул по огромному витражу у главного входа.

На витраже была изображена Сейла — старая Богиня Моря. Её волнистые волосы сливались с волнами, а глаза были полны мягкой печали.

В груди Александры чуть кольнуло. Ей вспомнилось, как Сейла когда-то гладила её по волосам и шептала, что любое сердце, каким бы ранимым оно ни было, всё равно сильнее шторма.

— Алекс? — негромко позвал Уильям.

Она моргнула, возвращаясь в реальность, и улыбнулась чуть шире, чем следовало.

— Всё хорошо. Пойдём.

Перед входом стояла высокая фигура в серебряной мантии. Архангел-наставник с глазами, цвета зимнего неба. Он проверял списки новичков и, заметив их, вскинул бровь.

— Александра, Дитя Луны. Уильям Драконорождённый, верно?

Алекс склонила голову в приветствии:

— Да, господин.

— Хорошо. Ваши классы начинаются через час. Рекомендую использовать время, чтобы осмотреть зал регистрации.... И… — он задержал взгляд на Уильяме, — вести себя… спокойно.

Уильям смутился, но кивнул.

Когда Архангел отвернулся, Алекс тихонько фыркнула:

— «Вести себя спокойно»… Будто ты собираешься поджечь половину Академии.

— Я бы предпочёл этого не делать, — пробормотал Уильям. — Но если меня опять будут так разглядывать, я не ручаюсь…

Алекс рассмеялась — впервые за много дней искренне и легко.

Внутри Академии воздух пах цветами и старинной бумагой.

В главном холле, под куполом из голубого хрусталя, стояли десятки ангелов — кто-то нервничал, кто-то смеялся, кто-то уже спорил о чём-то, размахивая расписаниями.

— Пойдём туда, — сказала Алекс, показывая на длинный стол с полупрозрачными свитками. — Надо забрать расписание.

Они пробирались сквозь толпу, когда вдруг кто-то слегка задел Александру крылом.

— Ой, прости! — раздался звонкий голос.

Алекс подняла глаза и встретилась взглядом с девушкой-ангелом. Та была невысокая, она была блондинкой и серьёзными, внимательными глазами, за которыми угадывался острый ум.

— Ничего, — улыбнулась Алекс. — Ты… новенькая тоже?

— Ниэль Харстон, — представилась она, слегка наклонив голову. — Да, я здесь впервые.

— Александра. А это Уильям.

— Драконорождённый? — спокойно уточнила Ниэль, чуть приподняв брови.

— Да, — кивнул Уильям, неуверенно.

— Интересно, — только сказала она. — Думаю, у нас будет много тем для обсуждения.

И так же быстро исчезла в толпе, словно кошка.

— Она странная, — пробормотал Уильям.

— Она милая. Просто очень умная.

Они успели сделать несколько шагов, прежде чем кто-то хлопнул Уильяма по плечу так, что тот едва не потерял равновесие.

— Ну наконец-то я вижу в Академии кого-то с нормальными крыльями! — воскликнул высокий парень с копной черныхй волос и лукавым взглядом. — Самуэль Клеменс. Можно просто Сэм.

— Уильям, — выдохнул тот, слегка ошарашенный.

— А ты, я вижу, Александра, — продолжал Самуэль, широко улыбаясь. — Ты легенда.

— Это кто тебе такое сказал? — смутилась она.

— Все, — ухмыльнулся он. — Идём, покажу вам, где выдают ключи от шкафчиков.

— Ты ведь сам здесь новенький, — заметила Алекс, но он только весело махнул рукой:

— Ну и что? Я быстро ориентируюсь.

Алекс оглянулась на Уильяма и тихонько шепнула:

— Думаю, с ним скучно не будет.

Уильям хмыкнул.

— Это ещё мягко сказано.

Они едва успели подойти к большому хрустальному столу, где ангелы получали расписания и ключи, как кто-то громко хлопнул ладонями:

— Ну что, дети света, кто тут хочет проверить свою реакцию?

Арка II Роза над пропастью

В тот день, когда Александра возвращалась в Академию после встречи с Лириам, небо над Небесным Городом казалось особенно высоким и прозрачным. Солнечные лучи лились сквозь облака мягкими золотыми потоками.

Алекс шла по мраморным галереям, всё ещё чувствуя солоноватый привкус слёз на губах. Лириам не выходила у неё из головы. Но стоило приблизиться к массивным дверям башни Хранителей, как её сердце дрогнуло от совсем других воспоминаний.

За этими дверями ждал Браун.

Он был Архангелом, вершителем небесных законов, стражем границ света и тьмы. Высокий, сильный, с кожей цвета тёмного бронзового дерева. Его волосы были густыми, сероватыми, отливавшими мягким серебром при свете витражей. И самое удивительное — на левом глазу у него распускалась крошечная голубая розочка, мерцающая кристаллическим светом, как осколок неба.

А глаза его были голубыми — глубокими, как горные озёра, и в них таился такой свет, что многим ангелам бывало трудно выдержать его взгляд.

Но для Александры он был прежде всего другим.
Он был её Браун.

Тем, кто держал её за руку, когда она училась летать.
Тем, кто утирал ей слёзы, когда в детстве её крылья впервые залили кровью.
Тем, кто учил её, что даже Архангелы могут смеяться.

Она тихо вдохнула и постучала.

— Войдите, — раздался глубокий голос.

Алекс осторожно приоткрыла дверь. В зале пахло смолой, древними пергаментами и чем-то металлическим. Огромные витражи отбрасывали на стены разноцветные узоры.

Браун стоял у стола, склонившись над картой звёздных течений. Но едва он увидел её, его суровое лицо мгновенно озарилось улыбкой.

— Алекс! — воскликнул он.

Он шагнул к ней и крепко обнял, осторожно, как если бы она всё ещё была хрупким ребёнком.

— Где пропадала, светлая ты моя девчонка? Я искал тебя в Академии, в Нейтральной Зоне, у Бога Времени… и нигде нет!

Алекс рассмеялась, чуть смутившись:

— Я… немножко гуляла. — Она прикусила губу. — И нашла кое-что… очень странное.

Браун отстранился, внимательно изучая её лицо. В голубых глазах мелькнула тревога.

— Алекс… что случилось? У тебя глаза красные. Ты плакала?

Алекс глубоко вдохнула и опустила взгляд.

— Я встретила… демона. Девушку. Она была вся в трещинах, как стекло. Её звали Лириам. Я… помогла ей.

В ту же секунду Браун словно окаменел. Его плечи слегка напряглись. Голубая розочка на глазу чуть дрогнула, будто реагируя на его внутреннее напряжение.

— Лириам… — повторил он медленно.

Он быстро вернул себе спокойный вид и снова улыбнулся. Но эта улыбка была чуть натянутой.

— Моя девочка, ты ведь знаешь, что демоны — опасны. Особенно такие, которых никто не видел прежде. Постарайся… держаться от неё подальше.

Алекс удивлённо посмотрела на него:

— Но… она была совсем одна. И ей было плохо. Я не могла её бросить…

— Иногда… — Браун сделал паузу, его взгляд стал тяжёлым. — Иногда помощь тем, кто приходит из тьмы… оборачивается бедой.

Он замолчал, глядя куда-то сквозь неё. В его глазах сверкнула тень, как облако, пролетевшее мимо солнца.

Но он ничего не сказал о пророчестве.

Браун опустил взгляд, словно искал слова, которые не обожгут её сердце. Его пальцы коснулись стола, чуть сжав край пергамента.

— Алекс… — произнёс он наконец, тихо. — Скажи мне честно: она говорила тебе что-нибудь… странное?

Алекс заморгала.

— Нет… она была напугана. И вся в трещинах. Она едва говорила… только плакала.

Он медленно кивнул.

— Хорошо. Это… это хорошо.

Но в его голосе звучала дрожь. Он резко отвернулся к витражам. Лучи света играли на его серых волосах, а голубая розочка на глазу словно дрожала от едва слышного биения.

— Браун? — осторожно позвала Алекс. — Ты ведь что-то знаешь… про неё?

Он снова обернулся, стараясь улыбнуться.

— Нет, солнышко. Просто… я хочу, чтобы ты была в безопасности. Вот и всё.

Алекс нахмурилась, чуть надув губы:

— Ты никогда мне не врёшь. А сейчас врёшь. Я это чувствую.

Он протянул руку и провёл пальцами по её щеке. Его прикосновение было тёплым и тяжелым, как воспоминание о давно минувшем лете.

— Я не вру. Я… защищаю тебя. Иногда это одно и то же.

Она вздохнула, чувствуя, как в груди поднимается тревожная, колючая боль.

— Браун… если что-то угрожает Небесам… я должна знать. Я ведь не маленькая.

Он опустил голову и замолчал на долгий миг. Когда снова заговорил, его голос звучал хрипло, как сквозь ржавчину:

— Некоторые вещи… слишком велики, чтобы их знали даже Архангелы. А ты… ты моё солнце. Моё небо. Я не позволю, чтобы твой свет угас.

Арка II Громы над праведным

Они пришли за ним до рассвета.
Не со звоном мечей и не с боевыми клинками. А с молчанием.

Сначала в Зал Стражей вошёл свет. Холодный, мраморный, как дыхание звезды. А потом — трое Архангелов. Все в белом. Без слов. Без взглядов.

Браун стоял у окна, сжав в руках свиток с именем, которое хотел вычеркнуть из Хроник. Но не успел.

Он знал. Всё.

— Бог Времени… — тихо сказал он. — Он всё рассказал.

Архангел справа кивнул.

— Ты нарушил присягу. Мешал предначертанному. Хотел стереть участника пророчества.

Браун медленно повернулся. Его лицо было спокойным. Даже слишком.

— Я защищал Александру.

— Ты нарушил законы Небес. Ты пошёл против Совета.

— Потому что Совет давно забыл, что значит быть отцом.

Эти слова зависли в воздухе.

Архангелы не ответили. Только один шагнул ближе и коснулся плеча Брауна. В ту же секунду свет молнии пронзил потолок, и на его запястьях сомкнулись кандалы света.

Он не сопротивлялся.

Его ввели в тишине. Под взглядами ангелов, которые раньше склоняли перед ним головы. Теперь они опускали глаза. Или отворачивались.

В Тронном Зале Совета он стоял один. Перед ним — полукруг богов Второго Порядка и старших Архангелов.
На высоком троне — Судья. Бог Справедливости, с закрытыми глазами и повязкой из серебра.

— Браун. Архангел. Страж Запада. Хранитель света.
Ты обвиняешься в преднамеренном вмешательстве в пророчество.
Ты хотел изменить ход будущего, нарушив баланс.
Что скажешь?

Браун стоял, опустив взгляд. Но его голос прозвучал твёрдо:

— Я бы сделал это снова.

Шум пронёсся по залу. Но Судья не пошевелился.

— Значит, не отрицаешь.

— Нет. Но я не просил пощады.

На лице Бога Времени — Сэйлона — мелькнула тень. То ли боли, то ли сомнения.

Судья опустил голову.

— Тогда выносится приговор.

Судья — Бог Справедливости — поднял лицо к свету. Его серебряная повязка казалась почти сияющей, как зеркало, отражающее правду, которую никто не хотел слышать.

— Архангел Браун…

Он говорил голосом ровным, но в нём звучала тяжесть веков.

— Ты присягнул защищать порядок. Но ты пожелал изменить чертёж звёзд ради одной жизни.

Браун вскинул голову:

— Ради самой важной жизни. Для меня.

Серебристый шёпот пробежал по залу.

Судья поднял руку. Голос стал громче.

— Ты пытался уничтожить имя, которое должно сыграть роль в великой схватке. Ты хотел убить зарождающийся Хаос прежде, чем он разрастётся.

Браун сжал кулаки.

— Я хотел спасти Небеса от крови. И её — от падения.

— Но судьба не принадлежит нам, Браун. Даже Архангелу.

Судья повернулся к Совету. Голоса богов заговорили друг с другом, одни — в негодовании, другие — со скрытым сочувствием.

Бог Огня нахмурился, его пламя колыхнулось:

— Он действовал не из зла. Я прошу учесть это.

Судья слегка кивнул.

— Его мотивы будут учтены. Но закон — это свет, который не может быть искривлён.

Сэйлон, Бог Времени, опустил взгляд, избегая встречаться с глазами Брауна.

Судья поднял руку вновь.

— Приговор таков. Лишение титула Архангела. Семьдесят семь ударов молнией. Изгнание в Нижние Ярусы на сто лет. Без права возвращения в Небесный Совет.

В зале повисла мёртвая тишина.

Браун сделал едва заметный вдох. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Примешь ли ты приговор, Браун?

Он кивнул.

— Да. Если это цена за неё.

Александра шла по длинным мраморным коридорам Дворца Совета, задумчиво перебирая пальцами серебряную цепочку на шее. Она всё ещё не могла выбросить из головы встречу с Лириям.

Вдруг впереди зашептались два ангела-хранителя. Их слова, сказанные почти шёпотом, всё равно ударили ей в уши, как гром.

— Суд над Архангелом Брауном… прямо сейчас…
— Его лишат титула. Изгнание. Молнии…

Алекс остановилась, словно врезалась в стену. Её глаза расширились, дыхание сбилось.

— Что… вы сказали? — выдохнула она.

Ангелы замерли. Один неловко произнёс:

— Это закрытое заседание… Принцесса, вам туда нельзя…

Но она уже не слушала.

В следующую секунду Алекс распахнула тяжёлые двери Тронного Зала.

Гулкие шаги раздались под сводами. Все головы повернулись к ней. Судья остановил речь. Боги Второго Порядка замерли.

Арка II Не уходи

Легкий ветерок играл с серебристыми нитями волос Александры, когда она шагала по мраморной дорожке Нейтральной зоны. Здесь, между ангелами и демонами, время словно текло иначе — тише, глубже, наполненное тихими разговорами и взглядами, которые не встретишь ни в одном другом месте Небес.

Она вспомнила, как всё началось — с первых случайных встреч с Лириям.

Каждая из них была как нежный луч света в её дне, как перелив кристаллов на рассвете. Они говорили обо всём: о боли и надежде, о страхах и мечтах, которые казались невозможными для тех, кто родился в вечной войне.

Лириям была словно призрак, раненый и осторожный. Её бледная кожа сияла холодным светом, а глаза прятали тайны, которые не могла понять Александра. Но именно это притягивало её — видеть за маской демона ту уязвимость, которую никто не осмеливался разглядывать.

Воспоминания мелькали как кадры фильма — тихие прогулки под звёздным небом, слова, сказанные почти шёпотом, руки, которые боялись коснуться друг друга, но всё же искали тепла.

Каждая встреча оставляла след в сердце Александры — лёгкую боль от невозможности быть рядом открыто, но и сладкую надежду, что где-то там, среди сотен лет войн и предрассудков, может зародиться нечто настоящее.

Она вздохнула и посмотрела вперёд, где в тени мраморных колонн уже ждала Лириям.

— Привет, — тихо сказала Александра, улыбаясь.

— Я ждала тебя, — ответила Лириям, едва сдерживая трепет в голосе.

Лириям стояла почти без движения, прижимая ладони к груди, словно пытаясь защитить что-то хрупкое внутри себя. При свете полупрозрачных кристаллов её кожа казалась ещё бледнее, а трещины, едва заметные на поверхности, отливали мягким рубиновым свечением.

Алекс подошла ближе. Она всё ещё чувствовала странное тепло в груди, когда смотрела в глаза демонице.

— Ты опять дрожишь, — сказала она, касаясь лёгким движением пальцев плеча Лириям.

Лириям чуть отшатнулась, но не ушла. В её глазах плескался страх, смешанный с тоской.

— Я… всё думаю, почему ты приходишь. — Голос Лириям звучал хрипло. — Ведь ты знаешь, кто я. Что я.

Александра медленно покачала головой.

— Я знаю только, что ты — Лириям. И мне этого достаточно.

Лириям опустила взгляд, её длинные белёсые ресницы дрогнули.

— Ты не понимаешь… Если кто-нибудь узнает… — Она запнулась. — Мне казалось, ты больше не придёшь. После всего.

Алекс вскинула голову. В её голубых глазах светились упрямство и нежность одновременно.

— Я тысячу раз собиралась не приходить. — Она улыбнулась печально. — Но каждый раз оказывалась здесь. Я не знаю, как иначе.

Лириям медленно подняла глаза. В них мерцала влага, и в трещинах её кожи словно зажглись красные искорки.

— Зачем ты это делаешь? Зачем приходишь ко мне, к демону?

Алекс чуть приблизилась, их дыхания смешались в холодном воздухе.

— Потому что, когда я с тобой… я чувствую, что всё это — небо, свет, правила, — всё это теряет смысл. И остаётся только ты.

Лириям стиснула губы, закрыла глаза. Её голос сорвался на шёпот:

— Я… не могу… Я не должна…

— Тогда скажи мне это в глаза. — Голос Алекс был тихим, но решительным. — Скажи, что ты не хочешь меня больше видеть. И я уйду.

Лириям открыла глаза — в них стояла буря. Несказанная боль и нескончаемое желание. Она попыталась что-то сказать, но слова так и не вырвались наружу.

Алекс медленно протянула руку и коснулась её щеки. Лириям вздрогнула, но не отстранилась.

— Видишь? — шепнула Алекс. — Я не боюсь тебя.

Лириям всё ещё молчала. Её губы чуть дрогнули, словно она пыталась подобрать слова, которые не ранят её саму.

Алекс не отводила взгляда. В её глазах отражалась светящаяся в полумраке кристаллов Лириям — такая хрупкая и опасная одновременно.

— Лири… — тихо позвала она, впервые произнеся её имя так коротко, будто шёпот ласки. — Не прогоняй меня.

Лириям сглотнула. Из-за трещин в её коже вновь проступили алые искорки, как если бы сердце билось прямо под кристаллом.

— Алекс… — наконец выдохнула она. — Я не могу сказать, что не хочу тебя видеть. Я… всё время думаю о тебе. Даже когда пытаюсь забыть. Особенно тогда.

Александра зажмурилась, не выдержав нахлынувшей волной радости и боли одновременно. Когда она снова открыла глаза, то увидела слёзы, медленно стекающие по щекам Лириям.

— Тогда оставайся со мной. Хотя бы ещё немного, — прошептала Алекс.

Лириям подняла руку и нерешительно коснулась её пальцев. Их ладони сомкнулись.

— Ещё немного, — ответила она так тихо, что слова растворились в мерцающем воздухе.