Вера. Сильные чувства

Глава 1

Белый коридор, белые стены – обвожу взглядом все вокруг, чтобы хоть как-то и чем-нибудь занять свои мысли. Я снова сижу у этого кабинета и трясусь как осенний лист. За последние полгода я появлялась в этих дверях чаще, чем на работе.

Дрожь в руках выходит из-под контроля, я никак не могу ее унять.

Белые жалюзи, белая плитка, появившийся передо мной белоснежный халат…

— Вера! Доброе утро! Пойдемте, — высокая брюнетка с большими глазами тянется ключом к замочной скважине.

От ее искренней улыбки всегда на душе творится хаос: с одной стороны, появляется надежда, и душа рвется ввысь. А с другой, каждый раз я боюсь, что она вот-вот скажет, что этой самой надежды у меня больше нет.

Делаю глубокий вдох, медленно поднимаюсь с кресла. Неуверенно шагаю за брюнеткой в кабинет. От волнения трясущиеся ладошки сильно вспотели, и я стараюсь незаметно вытереть их о свою хлопковую синюю юбку. Даже если водой на нее капнуть — никто и не заметит. На то и была сделана ставка. Сюда я всегда приезжаю в такой одежде — чтобы не были видны следы пота и слез.

— Что же, — спустя минуту произносит Захарова, переворачивая очередную страницу в папочке, лежащей на ее столе, — Я… Ну, да… Я вижу положительную динамику. Но, — перевернув последний лист, она смотрит прямо в мои глаза, — обрадовать пока что, увы, ничем не могу.

Раз за разом я слышу от нее такие одинаковые по смыслу слова: нечем порадовать, не могу обнадежить…

— Ну, ничего. Чудес не бывает, — произнести эти слова мне удается только шепотом.

Пока Елена Викторовна изучает бумаги по второму кругу, вытираю слезы салфетками с ее стола. Я давно не скрываю свои эмоции в этом кабинете.

— Чудес, может, не бывает, но медицина не стоит на месте. Мы с вами прошли только половину пути. Вера, рано опускать руки, — ее добрый уверенный взгляд внушает доверие. — Мой опыт подсказывает, что мы уже близко. Я скорректирую немного ваш список и добавлю очень сильный препарат. До этого в нем не было смысла, но, видимо, подошло время применять тяжелую артиллерию. Он усилит эффект, который мы уже имеем. А еще, я увеличу дозировку ваших таблеток с двухсот пятидесяти до пятисот миллиграмм, как мы с вами и обсуждали в прошлый раз.

Гинеколог смотрит на меня очень серьезным взглядом, нервно теребит ручку в руке.

— Я делаю это на свой страх и риск, но верю, что мы с вами уже скоро добьемся результата, — она быстро и размашисто заполняет бланк. Делает так, словно боится передумать.

— Какой в этом для вас риск, если хуже для меня уже быть не может?

Я прекрасно помню о побочках, которые Захарова перечисляла во время прошлого приема. Но они меня нисколько не страшат. Больше года назад я умерла, когда мое сердце разбили. Что может быть хуже, когда ты существуешь с дырой вместо него, а не живешь?

— Вера! Я вас очень прошу, если почувствуете себя плохо, начнется головокружение, откроется кровотечение, другие симптомы… Пожалуйста, сразу в больницу! Не ждите, что само пройдет, не занимайтесь самолечением. Терять, может, и нечего... А навредить организму у нас с вами цели нет. Держите, — она ставит печать и протягивает очередной рецепт. Пятьсот миллиграмм редко закупается аптеками. Если не найдете…

— Принимать две по двести пятьдесят, — заканчиваю я за Захарову.

— Именно так.

После приема я еду в аптеку. Это единственная на моем пути, возле которой никогда нет проблем с парковкой и заездом. Фармацевт знает меня как родную. Всякий раз, когда я протягиваю ей рецепт, она смотрит на меня с сочувствием. Ненавижу ее взгляд. Он полон жалости ко мне.

Расплатившись, молча забираю пакет с медикаментами и уезжаю на работу.

Подъехав к ресторану, какое-то время барабаню пальцами по рулю, собирая себя в одно целое – в Веру. Насмешка судьбы, когда у человека с таким именем как таковой, веры нет ни грамма — ни в душе, ни в сердце. Вообще, нигде. Скорей, обуглившаяся горсточка надежды, но не более того.

С трудом настраиваю себя на нужную волну, оставляю машину на стоянке и прогоняю откровенно плохое настроение. Открывая дверь в ресторан, натягиваю профессиональную улыбку, отточенную годами, и делаю твердый уверенный шаг в новый трудовой день.

— Новенькие уже переодеваются, — Игорь протягивает кружку с капучино, когда я появляюсь в зале уже в форме.

— Отлично! Сейчас взбодрюсь и в бой! — делаю глоток восхитительного напитка богов, ниспосланный таким соням, как я.

— Ты сегодня после работы как, занята? Составишь мне компанию в паб?

— Все не можешь пережить расставание с Ниной? Да помиритесь вы еще, забей.

— Короче, не составишь. Я понял тебя, — обреченно вздыхает мой друг и коллега. — Кстати, сегодня Альберт Игнатьевич заедет.

— Вернулся? Уже? — я удивленно смотрю на Игоря, потому что мой босс не планировал прилететь в столицу в ближайший месяц, а то и два. — А почему он мне не позвонил? Даже обидно как-то.

— Наверное, это моя вина, — он расплывается в улыбке. — Я сказал, что у тебя сегодня стажеры, и до шести часов ты проторчишь здесь.

— Аа-ах ты, негодник! — не могу не отреагировать на довольную моську красивого мужчины.

Допив свой кофе, беру огромную папку учебных материалов и направляюсь к выстроившимся по стойке смирно стажерам. Обучение всегда сильно увлекает меня. Засасывает так, что я теряю счет времени, и администраторы чуть ли не пинками выпроваживают меня из ресторана.

О том, что учеба для моих новобранцев закончилась, я сообщаю им, увидев Альберта Игнатьевича в ресторане. Загорелый мужчина полон сил, он одаривает меня теплой улыбкой. От доброго взгляда начальника как будто крылья за спиной вырастают. Как хорошо, что мой начальник именно он, а не какой-нибудь быдловатый мужлан.

— Я тоже очень рада вас видеть! — не скрываю чувств, пожимаю его крепкую ладонь. — На этот раз вы надолго к нам?

— Хотел бы сказать, что навсегда, но, как получится, — жизнерадостный тон воодушевляет.

Глава 2

Кое-как нашел место на парковке. Зря я не послушал Вадима. Его идея взять такси кажется сейчас не такой уж и плохой. Особенно, учитывая время, к которому я сюда подтянулся. Все мчат с работы — пробки под восемь баллов. А тут еще и забита стоянка перед центром, который арендовали родители. Судя по автомобилям, коих не счесть, мама решила закатить не благотворительный ужин для состоятельных людей, а пир на весь мир.

Втиснувшись между двумя «мерсами» с номерами не из простых, оставляю карточку со своим номером возле руля. На тот случай, если водитель правого авто комплекцией намного больше меня и пролезть к дверям не сможет. Да и вообще, для связи — это очень удобная вещь. Как-то на парковке у Торгового Центра девушка, которая получила неделю назад права, снесла мне зеркало. И если бы не мой номер — уехала прочь. Так мне сказала она сама. Почему-то девушка решила, что раз уж я оставил «телефончик», то и регистратор «сто процентов» включил.

Переставив смартфон на беззвучный режим, поднимаюсь наверх. В зале очень много людей. Кого-то из богатенького окружения отца я знаю, а кто-то, видимо, из последних привлеченных в фонд матери инвесторов. Не сразу замечаю ее саму. Мама выглядит потрясающе! Голубое платье хорошо подчеркивает ее загар.

Рядом с мамой с подносом стоит знакомый мне официант из ресторана-флагмана. Дима непринужденно беседует с ней, позабыв об обязанностях, пока их диалог не прерывает мое появление. Кивком он приветствует меня и плавной походкой направляется к присутствующим.

— Папа решил не заморачиваться и позвал своих официантов? — целую ее в щеку.

— Что-то ты припозднился, сынок, — мама подносит хлебную корзинку с коричневой начинкой к моему рту.

— М-м, вкусно! — я быстро прожевываю. — А где мои? Я еще никого не встретил.

— Вадим с Кристиной вроде только что тут стоял. Ринат приехал без Наташи и после официальной части сразу уехал.

— А папа где?

Мама спешит заткнуть меня очередной тарталеткой.

— Понятия не имею, я уже давно потеряла его из виду. Но если встретишь — дай знать. Он мне кое-что задолжал.

После долгого рассказа в мельчайших подробностях — со всевозможными деталями, цифрами на счетах, мама оставляет меня. И это лишь потому, что увидела кого-то в толпе. Наверное, это очень «жирный» кошелек, раз она прервала долгие мучительные для моего слуха описания и поспешила навстречу невысокому пузатому мужчине.

Дима тут как тут. Он подносит мне шампанское и не скрывает своего удивления, когда я говорю, что сегодня за рулем. Хотя, чему он удивляется? Таких придурков тут полный зал.

Ненавязчивый диалог с официантом навевает много воспоминаний: наша с Верой встреча, дебильный розыгрыш с Ринатом, когда она чуть не распылила перцовый баллон, дрожь ее тела, чувственные губы… И тихое «ненавижу тебя»…

Я сделал все так, как советовал следователь, с которым меня свел Вадим. Простился навсегда с любимой женщиной, вычеркнув одной встречей себя из жизни Веры. После — отправил родителей в долгий отпуск для их же безопасности. Мне пришлось терпеть выходки Кузнецова, который не ограничился несколькими поджогами моих магазинов. Я был вынужден смириться с его наглым вторжением. Но даже после того, как Антон занял кресло в моем кабинете, происшествия не прекратились. Как он это назвал: «Показательные». Чтобы я не вздумал дурить. И тогда я решил, что родителям лучше вообще не появляться в столице и подарил им дом у океана. Практически на берегу.

Папа, заподозрив неладное, смирился с этой «губительной» участью и отдал свое тело на растерзание волнам и солнцу. Мама — до сих пор в неведении. Она думает, что отец ушел на заслуженный отдых.

А Вера… Первые месяцы я оплачивал работу людей Смирнова. Вера практически никогда не оставалась одна. Кто-то обязательно следил за ее безопасностью, а мне предоставлял отчет.

Когда Антон понял, что наш разрыв с ней – не фикция, он успокоился. Следователь же заверил меня, что моей любимой женщине ничего не угрожает. Подозрения Кузнецова сошли на «нет», как и круглосуточная слежка за Верой. Первые дни меня «ломало». Я не получал отчетов, у меня не было никакой информации о ее жизни. И в какой-то момент я хотел все возобновить. Но разум твердил мне лишь одно: «Отпусти».

— Я тебя очень прошу! Только не наделай глупостей, — строгое лицо Вадима неожиданно появляется перед моим, вырывая их воспоминаний.

Я перевариваю услышанное, но ни черта не могу понять. Рука друга тяжело ложится на мое плечо. Не сводя настороженного взгляда, он говорит со мной еле слышно для посторонних.

— Слышишь? Марк, держи себя в руках! — и тут я понимаю, к чему он ведет… когда замечаю Кристину, девушку Вадима, неподалеку. Она расплывается в улыбке, глядя куда-то в сторону. И эта улыбка не может лгать.

— Привет, Марк! — она говорит звонко. — Хочу с ней поздороваться, — Кристина переводит с меня взгляд на Вадима и делает шаг влево.

— Не хочешь, — он тут же сгребает девушку в охапку и уводит подальше.

А я не могу оторвать свой взгляд от разговаривающей в трех метрах от меня пары. Изумрудное платье подчеркивает потрясающую фигуру Веры. Бледная кожа и аккуратные золотые локоны на его фоне придают ей кукольный вид. Мой самый злейший враг и виновник всех моих бед обнимает ее за талию. Вера не сопротивляется. Кузнецов перекидывается с ней парой фраз и направляется в мою сторону. Девушка не смотрит Антону вслед, не видит меня и отвлекается на моего отца.

— Вот так встреча, Марк Альбертович! Я думал, ты не покинешь свою скорлупу и как обычно, допоздна просидишь в офисе. Признаюсь, не ожидал тебя увидеть. Как, наверное, и ты… нас, — будь у меня в руках что-нибудь тяжелое, огрел бы эту тварь, не задумываясь.

— Рад за вас, — как можно больше равнодушия вкладываю в свои слова. Но даже мне самому кажется, что из них сквозит фальшь.

— Я тебе очень благодарен. Такую девочку ухватил. Конечно, немного «б.у.», — сверлит меня взглядом, расплываясь в ехидной улыбке, — но на фоне ее красоты и ума — это сущие мелочи.

Глава 3

Мчу, вдавливая педаль газа до предела. Ярость готова выплеснуться наружу в любой момент. Прошло от силы минут двадцать с тех пор, как я сам отдал Веру в лапы этой мрази. И ни на секунду с тех пор мысли о ней не покинули меня.

— Сука! — ору я, не сдерживаясь, и еще крепче сжимаю руль.

Прокручиваю последние действия. Прощаюсь с отцом, быстро целую мать в нарумяненную теплую щечку. Вадим слова не говорит, зная, каково мне в этот момент на самом деле. Зато Антон пристально смотрит в мою сторону, чтобы убедиться, что я покидаю прием. Ловлю пронзительный взгляд Веры... Но она очень быстро отводит в сторону глаза.

Не могу поверить! Не может быть, что они вместе! Ублюдок времени зря не терял!

«В моем вкусе», — вспоминаю его слова.

Нарочно Антон ни разу мне ничего о ней не сказал. Выжидал… Искал подходящий момент, чтобы столкнуть нас с Верой и посмотреть на шоу. Урод!

— Сука!

Я останавливаюсь на обочине, чтобы перевести дыхание. В голове творится черт знает что. Или я продолжу путь, но закончу его, разогнав авто до предела и влечу в какой-нибудь столб, или…

Сказать, что меня трясет – равносильно молчанию. Еле удерживаю телефон. Непослушной от атакующей меня злости рукой набираю короткое сообщение. Ответ от Вадима прилетает моментально: «Она еще здесь». Набираю быстро второе. Тут же читаю: «Уехал сразу после тебя».

Вот сука! Я так и знал, что Антон нарочно приперся туда с ней, чтобы в очередной раз сломить меня. Все это время я не подавал виду, нарочно мельтешил перед рожей этого ублюдка то с одной, то с другой… Лишь бы Кузнецов точно поверил, что к Вере я давно охладел. А он… Мразь! За моей спиной просчитывал каждый свой шаг, чтобы приблизится к ней. Но почему она с ним?

«Точно уехал», — загорается на экране еще одно сообщение от моего приятеля.

Со свистом срываюсь с места. Гоню как потерпевший! Подъезжаю к зданию. Бросаю машину, припарковав как попало. Вижу недалеко от входа безумно красивую девушку, которую люблю всей душой.

Вера стоит возле такси, разговаривает с другими управляющими. Быстрым шагом иду в сторону моей Снежной королевы, и она поворачивает голову ко мне. Неживые глаза мигом накрывает паникой.

Я цепко хватаю за локоть, игнорируя вопросительные взгляды ее коллег.

— Что ты делаешь? — Вера пытается вырваться, выкручивая свою руку.

— Пошли, поговорим! — тащу ее как провинившуюся ученицу в кабинет директора.

Оказавшись внутри, быстро сканирую глазами светлый холл. Нахожу подходящий вариант и тяну к нему сопротивляющуюся девушку. Ловко заталкиваю Веру в комнату матери и ребенка. Могу поспорить, во всем здании сейчас нет ни одного младенца, и комнатушка еще долго будет пустовать.

Музыка стихает, как только я закрываю за нами дверь. Поворот замка крепко блокирует единственный путь к отходу.

Я отпускаю ее тонкую руку. Вера шумно выдыхает через свой аккуратный вздернутый носик и дергает за ручку. Та не поддается, поэтому блондинка тянется к защелке. Но я опережаю ее.

Мягко, но настойчиво усаживаю ее в единственное кресло в этой комнате. Даю понять, что все ее попытки сбежать — плохая идея. И вновь вижу, как она начинает дрожать. От страха? Но я совсем не тот, кого Вере стоит бояться. Как же она этого не понимает?

— А где Антон? — нарушаю молчание. Дышу носом не в силах совладать со стучащим в висках адреналином. Что же я делаю, черт подери?

— Откуда мне знать? — она бросает вызов, глядя себе под ноги. Ее голос резковат, но он никак не вяжется с тем, как ее потряхивает.

— Не ты ли планировала начать ваше «вместе» сегодня ночью?

Я даже не хочу скрывать свою злость. От нее меня вот-вот разорвет.

— Выпусти меня! — Вера встает с кресла, крепко держит меня осмелевшим взглядом. — Мне что, закричать?

— В таком шуме тебя никто не услышит, Вер.

— Значит, тебе придется отойти, — она подходит ближе и вновь хватает ручку двери.

— Даже не думай, — я преграждаю ей путь.

— Чего ты от меня хочешь, Марк? Рассказать, почему скрывал, что ты — его сын? Или тебя не устраивает присутствие Антона в моей жизни? Уйми свою ревность и уйди с дороги! — теперь в комнате на одного злого человека больше.

Мы сверлим друг друга взглядом. Как будто это что-то решит. На секунду я справляюсь со своими эмоциями. Я ведь хочу просто поговорить. Я за нее переживаю. Пока Вера рядом с Антоном, я не смогу нормально уснуть.

Я действительно хочу объясниться и по поводу отца. Но Вера успевает воспользоваться ситуацией и оказывается на свободе. Мигом прихожу в себя, рывком возвращаю ее в чертову комнату, поймав за запястье. Но не отпускаю его.

— Не отпущу, — шепчу в ее губы, закрывая дверь.

Мою блондинку вновь начинает колотить.

— Чего ты боишься, Вера? — защелкиваю опять замок. — Скажи…

На этот раз я понимаю, что девушка полностью в моей власти и максимум, чего стоит остерегаться – себя самого. Своих желаний и своей слабости — вот то, чего я должен бояться.

Мне больше не нужно выпытывать у Веры правду об Антоне. Я вижу, как тем же преданным взглядом она вновь смотрит на меня. И больше не могу сдерживаться. Я пропал.

Набрасываюсь как голодный хищник на свою жертву. Чувствую отпор Веры, но не унимаюсь. Жадно впиваюсь в ее манящие губы.

То, с какой силой она отворачивается и пытается оттолкнуть, не останавливает меня. Не поддается, как если бы я был ей противен.

Хрупкие ладоши из последних сил упираются в мою грудь, а воздух нарушает ее тихое: «Отпусти. Отпусти меня, Марк».

— Плевать! — произношу вслух. Даю понять, что не отступлю.

Чувствую соленые слезы сквозь отзывчивые поцелуи. Не понимаю, что и зачем я творю. Отстраняюсь всего на мгновение, чтобы увидеть ее взгляд. И в нем читается именно то, что я хочу.

Не церемонясь, задираю бирюзовое платье, которое ей так идет и срываю трусики. Рукой веду по внутренней стороне бедра все выше и выше. Обхватываю Веру за талию и поднимаю вверх.

Глава 4

Пока Линда, пританцовывая, идет ко входной двери, я пытаюсь найти хоть какие-то остатки кофе. Лезу на самую верхнюю полку, предпринимаю последнюю попытку откопать хоть что-то, но она проваливается с треском.

Неужели я забыла его купить? С досадой наливаю себе чай. В последнее время я стала слишком рассеянной и не могу собраться, ведь мои мысли занимает только один человек.

Больше года – совсем ничего. Тишина и ни малейшего намека на то, что он вообще есть. А сейчас… Марк врывается в мою жизнь вот так, сжигая меня и мои чувства до тла. Не Вера, а горка пепла, которую разнесет ветер по разным сторонам. Вот и все, что останется от меня — пустота. Я ни жива, ни мертва.

— Не понимаю, он нравится тебе или нет? — Линь протягивает красивый букет из множества разных цветов.

— Опять от Антона? — а чего я, собственно, ожидала? Точнее, от кого?

Делаю разочарованный глоток и смотрю на изучающее маленькую открытку лицо Линды. Черный чай – это явно не мое. Хочется выплюнуть содержимое рта в раковину.

— Рано или поздно все тает. Даже сердце холодной красавицы. Антон К., — от иронии в голосе сестры я давлюсь, не в силах сдержать подкативший смешок. — На, — протягивает букет мне.

— Ага, Кузнецов... Ты это замороженным мамонтам скажи, — я перечитываю карточку, вложенную в цветы.

— Или тем пельменям в твоей морозилке, у которых срок годности закончился еще до начала нашей эры, — Линда громко смеется и, достав вазу с полки, набирает ее водой.

— Нравится, наверное. А может, и нет. Я сама не знаю, Линь. Так надоело все. В отпуск бы поскорей ухать и послать все: лечение, Антона, работу. Больше всего не хочу туда возвращаться.

— Ну, ты же не будешь из-за него увольняться? — Линда знает причину. — Сама говоришь, он не появляется. А раз вы не видитесь, забей. Слушай, а что, если он потому и не приходил? Стыдно было в глаза твои смотреть.

— Не знаю, что и сказать. Ресторанов в столице тьма, никто не обязан посещать заведения Альберта Игнатьевича. Но на работу как на каторгу. Альберт — такое редкое имя… Марк Альбертович… И как я не обратила внимание? Я не понимаю, Линь. Почему Марк столько времени молчал?

Я рассказала сестре о нашей встрече с моим бывшим парнем на приеме, но ровно до того момента, когда хотела сесть в такси. В том, что слово «стыд» не про этого мужчину, я точно не сомневаюсь. Взгляд Марка стоит пред глазами все время, а мысли жрут меня заживо с невероятной силой. И дело не в угрызениях совести, а в моей слабости. Я все еще его люблю. Люблю и не смогла его оттолкнуть. Даже после того, как он поступил со мной.

Марк очень жесток, и я не понимаю, чем я это заслужила. Он безжалостно растоптал мои чувства, а потом выждал, когда затянутся раны и воспользовался мной. И даже не в ревности к Антону дело – я уверена. В нем просто сыграло чувство собственности. Когда он стал таким бессердечным? А может, он всегда таким был?

— А ты этому «оттаивателю» с цветами про отпуск говорила? — как из пасти акулы Линда вырывает меня из размышлений. Воспоминания о том, как я была счастлива с Марком, отзываются мучительной болью. — Вдруг Антон с тобой захочет? Он столько букетов тебе и всяких подарков подарил, мне уже завидно. А ты игнорируешь его.

— А может, ты и права, Линь. Пора дать зеленый свет...

— Стерпится, слюбится?

— Скорей, первое. Я больше не верю в любовь.

Взгляд сестры подсказывает мне, что я хочу совершить ошибку, но мне уже все равно. Если еще недавно я пыталась держать Антона на расстоянии вытянутой руки, то после встречи с Марком я хочу отвлечься на все сто. Не знаю, кому и что я хочу доказать, но мне просто необходимо почувствовать, что кто-то еще способен меня любить, а не использовать. Пусть будет так.

После разрыва с Марком Кузнецов стал чаще появляться на моей работе. Он и до этого был навязчив. А стоило мне пропасть на какое-то время, чтобы подлатать раны и не работать с красными глазами от слез, усилил попытки стать ближе ко мне.

Антон мягко, не спеша, но сделал все-таки так, чтобы я перестала отказываться от его ухаживаний. Нужен ли он мне? Однозначно, нет. Нужны ли его цветы и подарки? Тоже нет. Все, что связано с ним мне просто безразлично. Наши так называемые «отношения» никуда не заходят. Антон не настаивает, к тому же, у него постоянные разъезды, что мне только на руку. Да и вообще, я не спешу сближаться. Нет, правильно будет сказать иначе. Я не хочу.

К тому же, есть во всем этом что-то странное. Рядом с ним я чувствую себя зверюшкой, которую держат на плече и предлагают всем с ней сфотографироваться. Я вроде и не в клетке, ведь меня кормят, балуют. Но все лишь для одного – чтобы на мне заработать. Вот так и с ним. Но в чем для Антона выгода, я не понимаю. Хотя кожей ощущаю, что у него куда больший во мне интерес, чем просто мужской.

В довесок к цветам обычно идет телефонный звонок. И сегодня мужчина не стал делать исключение. Все всегда очень четко: курьер приносит букет, а через полчаса звонит Антон.

Как бы мне не хотелось остаться дома, но я соглашаюсь встретиться с ним. Пусть и настроение коричневого цвета, и состояние — полнейший отстой. От нового препарата часто тянет низ живота, отчего редко, но тошнит. Таблетки, к тому же, дают один отвратительный побочный эффект – слабость.

Но если взять в расчет неразбериху в голове, можно смело предположить, что лечение тут не при чем – я сама извожу себя мыслями о Марке.

Сейчас у меня только одно желание – поспать пару часов, но вместо этого я накидываю легкий белый тренч и выхожу к ожидающему меня мужчине. Уж лучше так, чем глазеть в потолок и верить, что вот-вот я усну.

— Ангел мой, в белом цвете ты только подчеркиваешь свое божественное происхождение, — он открывает передо мной дверь своего авто.

Понятия не имею, куда мы едем. Каких-то особых ожиданий от этого вечера у меня нет.

Спустя какое-то время Антон просит меня свернуть с маршрута и уладить какое-то маленькое дело с его партнером по бизнесу.

Глава 5

— Да, Свет, все в силе. Мне кажется, погода будет как раз для прогулки, — я отчетливей некуда слышу счастливый девичий визг в трубке, мне даже приходится в срочном порядке отодвинуть телефон от уха. — Все, завтра в час выезжаем. Поцелуй от меня Полю.

Скидываю звонок и перевожу взгляд на сидящего неподалеку Антона. Он вальяжно развалился в кресле за соседним столом, закинув на него свои ноги в начищенных до ужаса туфлях. И даже не скрывает, что его очень сильно заинтересовал мой телефонный разговор.

— Света? А почему я с ней до сих пор не знаком? Кто она? — он как можно выше поднимает брови, пытаясь изобразить удивление.

— Любовница, — произношу на выдохе. — Надо же не только в кровати время ей уделять, но и выгуливать периодически.

— С каждым днем ты открываешься для меня с новой стороны, Марк. «Выгуливать» и «периодически» — больше похоже на мою тактику. Мне казалось, ты к девушкам относился всегда с большим уважением. А к кому-то так вообще…

Намек на Веру? Сучий подонок!

Перед глазами тут же появляется картинка с благотворительного вечера: моя Снежная королева и этот ублюдок, прижимающий ее к себе.

— Трахать и развлекать — куда уж больше-то? — хочется обрубить на корню этот разговор, пока я не закипел от злости.

— И где нынче прогуливаются молодые парочки? Мне просто интересно, а то рестораны, знаешь ли, уже в печенках сидят. Хочется развлечь свою… Ну, ты и так понял.

Играет с огнем, нарочно злит меня, прощупывая почву.

— Рекомендую воспользоваться поисковиком. Можешь приступать к этому прямо сейчас, — демонстративно смотрю на часы на руке. — Столько нового узнаешь!

Антон бесит меня всем собой. Ничего нет в этом мужчине, к чему бы я относился нейтрально. Но вместо его физиономии сегодня я буду месить грушу в зале. Через полчаса туда как раз подъедут Вадим с Ринатом.

— Спешишь, Марк?

— Ну, так…

Снимаю со спинки стула пиджак. Выключаю ноутбук и направляюсь к двери.

— Прощаться не будем? — слышу надоевший до жути голос за спиной.

— Целую, — как можно громче и выразительней произношу и закрываю за собой дверь.

Как я и думал, в зале выкладываюсь на все сто. Отбросив перчатки, в которых запрели руки, продолжаю бить свою цель, сбивая кулаки в кровь. И только после того, как я выпустил пар, на душе становится легче. Мысли об Антоне и Вере оседают на дно.

После тренировки заезжаю к родителям. Я обещал папе помочь с карнизом в гостиной. Как назло, мама вспоминает о благотворительном вечере и рассказывает о том, как будет организовывать следующий.

— Жаль, что ты так быстро ушел, Маркуша, — за ужином она кладет свою теплую ладонь на мое плечо.

Да уж… Если бы я знал заранее, чем этот прием закончится, не появился бы там. Хотя… Взгляд Веры, все та же искренность в нем и преданность… Нет! Надо выкинуть из головы. Теперь она с этим ублюдком, а не со мной.

— Как там Света поживает? Как малышка?

Перевожу взгляд с тарелки в сторону матери. Прокручиваю ее слова, откидывая мысли прочь.

— А-а! Света… Да нормально, завтра в новый парк поедем, погуляем. Что выходному пропадать? — улыбаюсь ее встревоженному взгляду. — Ты чего, ма?

— Ты бы отдохнул, сынок. В последнее время постоянно где-то в своих мыслях о работе пропадаешь. Твой зам что, вообще ничего не делает?

Для мамы правда о Кузнецове на данный момент выглядит именно так. Заместитель, а не тварь, потихоньку отбирающая мой бизнес.

— Обязательно, обязательно отдохну! Как только выдастся такой случай.

— А может, Полинку как-нибудь к нам привезешь? Я так хочу понянчиться.

Не знаю, насколько это хорошая идея. Мама и дети… Такой себе «коктейль».

— Обещаю обсудить это со Светой. Если не будет против, привезем.

Ближе к одиннадцати часам выезжаю домой. Засыпаю, едва оказавшись в постели после душа. Несмотря на мое убитое состояние, за ночь не просыпаюсь ни разу. «Спал как младенец», — это про меня и минувшую ночь.

Солнце, как и обещали по прогнозу, сегодня потрясающее. Если бы не его яркие лучи, проспал бы часов до двух, как минимум. Но даже сейчас чувствую себя бодрячком.

Ближе к двенадцати выхожу из дома. Отправляюсь за девчонками. Они уже готовы.

Пока едем в сторону парка, Света рассказывает про каких-то новых тигров, которых привезли в зоопарк. Причем делает это с таким воодушевлением, что тема животных занимает всю нашу дорогу. До самой парковки.

— Ну, может, составишь нам компанию? — она перекладывает с автолюльки в коляску сонную малышку.

— Ненавижу, — вырывается у меня вслух первая мысль. Я даже не понял, как ее произнес. Но Света на это лишь приподнимает в удивлении бровь, игнорируя мой грубый выпад.

— Все любят зоопарк!

— А я — нет, — с равнодушием отвечаю ей и перевожу взгляд в милый комочек с соской.

С рождения малышки Света очень изменилась. Никакого вызывающего макияжа, минимум нейтральной косметики. Максимально удобная одежда без глубоких вырезов и кучи страз. Материнство выбило из нее все легкомыслие и всю дурь, из-за которой мы раньше так часто ссорились.

Прогуливаясь по тропинке и обсудив все то, что не давало покоя молодой маме, мы продвигаемся вглубь.

В парке много таких же уставших или умиротворенных мамочек. Они гуляют с колясками, пьют кофе и что-то обсуждают, наматывая далеко не первый круг. Кто-то читает книжку или залипает в телефоне, сидя на лавочке, пока карапуз в люльке мирно спит. Кто-то бодро вышагивает, подкидывая собаке мячик и не обращает внимания на звонкий лай. Я тоже считаю, что к шуму нужно приучать с пеленок. Не знаю, насколько я в этом прав.

— Может, тебе тоже подругу надо найти с ребенком. Вам явно будет о чем поговорить. Ну, там, памперсы… Или то слово, которое постоянно вылетает из моей головы, — намекаю на свою абсолютную безграмотность во всех этих детских нюансах.

— Прикорм, Марк.

— Точно! Прикорм.

— Ты что, уже сбежать от меня хочешь? — Света смеется и замолкает, отвлекаясь на мой телефон. — Только не говори, что это по работе. Мы же только пришли.