Верхняя земля для дроу.

Глава 1.

Глава 1.

«Кофе, книги и случайные совпадения»

Иногда жизнь очень напоминает средневековый трактир — шумная, пахнущая дымом и жареным мясом, с вечным ощущением, что за соседним столиком кто-то затевает драку. Только у меня это всё происходило без мяса и дыма, зато с ноутбуком, кипой рукописей и гремящими соседями сверху, которые, кажется, пытались реконструировать осаду Константинополя прямо в своей квартире.

Утро началось с будильника, которого я давно прозвала «палачом». Он не звонил — он вырывал душу из тела. Хриплый, резкий, с какой-то внутренней злобой, как будто знал: спала я сегодня три с половиной часа и собиралась спать ещё. Я шлёпнула по нему ладонью и на секунду даже подумала: вот ведь, если бы мы жили в эпоху Возрождения, за такое пробуждение можно было бы вызвать будильник на дуэль. Хотя… как вызвать на дуэль вещь? Ладно, вопрос для будущей книги.

В моей квартире царил творческий хаос. На подоконнике — стопка книг по истории архитектуры, в кресле — тёплый плед, под пледом — ещё одна стопка книг, в основном по психологии и мифам. Кухонный стол занимала странная композиция: половина его завалена бумагами с заметками для новой книги, вторая половина — картой XIV века, купленной в антикварной лавке, и турецким кофейником, который пережил, кажется, больше путешествий, чем я.

Кофе я любила варить как ритуал — молоть зёрна медленно, слушая хруст, заваривать, пока кухня наполняется запахом, и в этот момент казаться себе героиней старинного романа. Ну или колдуньей, варящей зелье бодрости. Сегодня кофе особенно удался — густой, ароматный, с пенкой, которую я всегда считала личным комплиментом от турки.

За окном моросил дождь. Капли стекали по стеклу, и мне казалось, что весь город решил надеть серые плащи и затаиться. Впрочем, для меня дождь — лучший фон. Он оправдывает желание остаться дома, завернуться в плед и работать над книгой, а не бежать куда-то с бешеными глазами и зонтом, вывернутым наизнанку.

Работа у меня была… своеобразная. С одной стороны — я писала фэнтези-романы, с другой — работала психологом. Такое сочетание позволяло сносно платить за квартиру, покупать книги в неприличных количествах и иногда ездить в места, где вдохновляешься на полгода вперёд. Клиенты у меня попадались разные: от тех, кто плакал из-за несчастной любви, до тех, кто пытался объяснить, что их жизнь разрушена потому, что у них «карма треснула».

Сегодня утром первой пришла Лариса — миниатюрная блондинка в идеально выглаженной рубашке и с видом, будто её только что назначили наследницей трона. Она села в кресло и торжественно сообщила:
— Светлана, у меня случилась катастрофа.
Я уже в голове перебрала всё: измена, увольнение, предательство подруги…
— Ноготь, — трагически выдохнула она. — На среднем. Перед свиданием.
Я едва не поперхнулась кофе.
— Это… больно? — поинтересовалась я, изображая серьёзность.
— Это ужасно! — с искренним отчаянием подтвердила Лариса. — Теперь я буду выглядеть, как… как…
— Как героиня моего романа, у которой в самый ответственный момент откололся кристалл на эфесе меча, — подсказала я. — И она решила, что раз судьба так распорядилась, то пора спасать мир левой рукой.
Лариса моргнула, не поняв, шутка это или нет, а я мысленно записала диалог в блокнот. Такие реплики потом золото.

После трёх сеансов я решила устроить себе передышку и зашла в любимую антикварную лавку. Она пряталась в переулке, куда редко заглядывали туристы. Внутри пахло старой бумагой, древесиной и лёгким налётом магии… ну или мне хотелось так думать. Хозяин, сухонький старик с руками, как корни старого дуба, знал меня в лицо и всегда прятал для меня «интересности».

— Вот, — он достал из-под прилавка небольшой бархатный мешочек. — Нашёл среди бумаг. Письмо и… кулон, кажется.

Кулон был из тёмного металла, с выгравированным символом, который я не узнала, но он чем-то напоминал сочетание луны и паутины. Письмо пахло пряностями, бумага была плотной, чуть шероховатой. Почерк — ровный, но с витиеватыми заглавными буквами, будто писавший учился в какой-то старинной школе.

«Для того, кто ищет ответы там, где другие не решаются даже задать вопрос», — гласила первая строчка.

Я усмехнулась. Это точно в мой профиль. Положила находку в сумку и пошла домой, решив, что вечером разберусь подробнее.

Вечером за окном всё так же стучал дождь, а я устроилась в кресле с пледом и чашкой чая. На коленях — письмо, рядом — кулон. Я провела пальцем по холодному металлу, почувствовала лёгкое покалывание… и вдруг всё вокруг словно дрогнуло.

Квартира потемнела, дождь исчез, в ушах зазвучал низкий гул, как от далёкого колокола. Перед глазами промелькнули образы — тёмные залы, свет факелов, лица, которых я не знала, но почему-то чувствовала к ним что-то. Женщина с холодными глазами, мужчины в ошейниках, залитая солнцем зелень…

Я хотела вдохнуть, но воздух будто превратился в воду. Последняя мысль перед тем, как всё исчезло: ну что, Светлана, похоже, приключение само пришло, без аванса.

Тьма сомкнулась, и я провалилась.

«Аукцион, которого я не заказывала»

Я открыла глаза, и первое, что поняла — я ослепла. Передо мной было слишком много блеска, огней, золота и чего-то, что могло бы быть иллюминацией в старинном театре, если бы кто-то решил повесить люстру не под потолком, а прямо в глаза.

В нос ударил густой аромат — смесь пряностей, дыма и чего-то сладковато-жгучего, словно корица решила подружиться с перцем чили. Слух поймал ритм барабанов и низкий гул голосов, перекатывающихся, как волны в подземном море.

Я сидела. В кресле. В кресле, которое стоило, наверное, как моя квартира и половина жизни в придачу. Под руками — гладкий, чуть прохладный бархат, на коленях — лёгкая ткань платья, не моей, а чужой эпохи: глубокий синий цвет, вышивка серебряной нитью, странный лиф, будто шитый для того, чтобы в нём не дышать, а исключительно производить впечатление.

Секунду я честно решила, что попала на какую-то реконструкцию средневекового бала, но потом заметила двух мужчин у ног кресла.

Глава 2.

Глава 2.

«Два солнца и одно семя»

Когда ворота за нашими спинами закрылись, я впервые вдохнула воздух Верхней земли.

Он был… другой. Свежий, насыщенный запахами трав, воды и чего-то сладковатого, как мёд, растаявший на солнце. И да, солнца здесь было два. Одно — большое, сиреневое, разливающее по земле мягкое, тёплое сияние, от которого в пальцах будто оживали силы. Второе — голубое, чуть меньше, но свет его был прозрачным и прохладным, как горный ручей, и от него кожа приятно покалывала, словно впитывая что-то лёгкое, невидимое.

— Красота, — выдохнула я, шагнув вперёд. — Рай, да и только.

Перед нами тянулась долина, покрытая цветами, которых я никогда не видела: высокие стебли с прозрачными лепестками, светящимися изнутри; ковры мха, мягкого, как шёлк; кусты, увешанные плодами — то ли ягоды, то ли драгоценные камни. По небу медленно плыли облака, и их тени ложились на землю, как мягкие прикосновения.

Где-то неподалёку раздался протяжный крик — я обернулась и увидела, как над поляной пролетел феникс, золотые перья сияли в лучах двух солнц. На другом краю долины стояла пара грифонов, они с интересом наблюдали за нами, но не приближались.

— И вот вы хотите сказать, что все боятся сюда идти? — я повернулась к своим мужчинам. — В такую красоту?

— Здесь нет магии, — тихо сказал Риан. — Для дроу это… всё равно что для вас — жить без воздуха.

— А я дышу прекрасно, — заметила я и широко вдохнула. — А вы?

Они обменялись взглядами и двинулись за мной. Я уже десять раз говорила, что можно звать меня по имени, а дома — Света, но они всё так же упрямо называли «госпожой».

— Света… — пробормотал Каэль, пробуя имя на вкус. — Звучит… странно.

— А мне нравится, — ухмыльнулся Ардан. — Коротко.

Мы шли до тех пор, пока не вышли к поляне, где озеро с прозрачной водой сливалось с горным ручьём, а над ним серебристой лентой падал водопад. Вокруг росли деревья с листвой цвета изумруда, и в воздухе витал запах свежести и чего-то… обещающего.

— Здесь, — сказала я, и Иллена когда-то говорила: «Даг не терпит холодного сердца». Моё сердце сейчас было тёплым, как утренний хлеб.

Мы выбрали ровный участок у воды. Я достала из ларца одно из семян Дага. Оно согревало ладонь, и от него будто тянулись невидимые нити к земле.

— Ну что, мальчики, сеанс магического домостроения начинается, — объявила я.

Я положила семя в землю, и мы все отступили. Сначала земля слегка дрогнула. Потом, словно в ускоренной съёмке, из-под почвы вырвался тонкий росток, моментально утолщаясь и ветвясь. Ствол поднимался вверх, распуская ветви, и те переплетались, образуя стены, окна, балки.

Через несколько минут перед нами стоял двухэтажный коттедж — с балконом, широкими окнами, дверью из гладкой древесины. Внутри виднелись перегородки, лестница, а в центре гостиной — круглый кристалл, встроенный в стену.

— Это «умный дом», — пояснил Риан. — Артефакт, связанный с постройкой. Может управлять светом, температурой, даже водой.

— Отлично, — кивнула я. — Ещё бы умел готовить кофе.

Мы обошли дом, и я уже прикидывала, где будут хозяйственные постройки для будущих животных.

Мужчины время от времени бросали на меня взгляды — настороженные, как будто ждали, что я сейчас внезапно прикажу им… ну, что-то из репертуара местных дам.

Я заметила это и остановилась.
— Так, слушайте меня внимательно. Всё, что касается… ну, близости, будет только по обоюдному согласию. И не факт, что вообще со всеми.

— Но… — начал было Ардан.

— Никаких «но». Для начала — дружим, — сказала я.

— Дружим? — Риан нахмурился. — Это что?

— Это когда можно вместе есть, говорить, помогать друг другу, спорить, но при этом никто никого не бьёт, не покупает и не запирает в комнате, — объяснила я.

Молчание. Потом Каэль осторожно сказал:
— Звучит… непривычно.

— Добро пожаловать в клуб, — усмехнулась я.

Мы стояли на поляне, а два солнца освещали наш новый дом. И я чувствовала: здесь начнётся что-то важное.

«Пикник с сюрпризами»

Утро началось с тишины, нарушаемой только шумом водопада. Два солнца поднимались над горизонтом, сиреневое давало мягкое тепло, голубое — искристый свет, от которого вода в озере казалась жидким стеклом.

Я вышла на крыльцо и потянулась, ощущая, как в лёгких разливается свежесть. Дом из Дага за ночь успел «додышать» стены, древесина источала тонкий аромат меда и зелёной листвы.

— Как вам спалось? — спросила я у Риана, который уже был на дворе, проверяя крепления для будущего забора.

— Тихо, — коротко ответил он. — Необычно тихо.

— Это хорошо или плохо?

— Для дроу… непривычно, — он чуть улыбнулся. — Но, думаю, привыкнем.

Каэль вышел следом, держа в руках корзину с фруктами.
— Я подумал… можно устроить что-то вроде… как вы говорите… пикника?

Я моргнула.
— Я? Говорю? Пикник? — потом вспомнила: да, вчера я упомянула, что на Земле это почти святое. — Отличная идея.

Через час на траве возле озера уже лежало покрывало, на нём — корзины с хлебом, фруктами, сыром и кувшин прохладного настоя. Мы сидели так, что солнца грели спины, а от воды тянуло свежестью.

— Это место… слишком красиво, — признался Ардан, глядя на водопад. — Даже странно, что здесь нет людей.

— Ну, люди испугались отсутствия магии, а я — нет, — ответила я. — Так что будем первопроходцами.

— Первопроходцами чего? — уточнил Каэль.

— Дружбы, — сказала я, и мужчины переглянулись, как будто это слово было кодом к тайному заговору.

После еды я первой решилась пойти к воде. Озеро было прозрачным, и дно видно до самой глубины. Я зачерпнула ладонью — вода прохладная, но не ледяная, обволакивает, как шёлк.

— Ну что, купаться будем? — обернулась я к своим.

Риан нахмурился, но первым снял рубашку. Я поняла, что местные тренировки явно не шли вразрез с эстетикой: широкие плечи, рельеф груди, руки — будто вырезаны из камня. Шрамы на коже добавляли этому образу ещё больше… достоверности.

Глава 3.

Глава 3.

«Утро, которое всё меняет»

Проснулась я от того, что кто-то тихо шуршал неподалёку. Сначала подумала — мифический зверь снова решил заглянуть в гости, но, приоткрыв один глаз, увидела Риана. Он стоял у окна, в утреннем свете двух солнц, и натягивал свежую рубашку. Впрочем, скорее просто держал её в руках, демонстративно не торопясь.

Я, всё ещё не до конца проснувшись, успела отметить: плечи — широкие, спина — прямая, а на пояснице упрямо торчит светлый шрам, будто от клинка.

— Уважаемый Риан, — хрипловато сказала я, садясь на кровати, — вы мне тут как минимум утренний кофе задолжали. Или хотя бы завтрак в постель.

Он обернулся, и в уголках его губ мелькнула тень улыбки.
— В этом доме мужчины ещё не готовят завтраки.

— Это мы быстро исправим, — отмахнулась я. — У нас ведь теперь демократия.

От соседней стены раздался смешок — Ардан, оказывается, уже был в комнате, сидел на полу с каким-то кристаллом и явно притворялся, что занят.

— Демократия? — переспросил он, глядя на меня с лёгким вызовом. — Это когда вы приказываете мягче?

— Это когда мы договариваемся, — ответила я, вставая. — И, кстати, я разрешаю вам обоим советовать мне.

Риан нахмурился, а Ардан, кажется, едва не уронил кристалл. В этом мире, где мужчины привыкли молчать и выполнять приказы, фраза «я разрешаю вам советовать» явно звучала как вызов самой системе.

И тут в дверь осторожно постучали.

— Лана, — раздался голос Каэля, — у нас гостья.

Я быстро накинула длинный лёгкий халат и вышла. На крыльце стояла Илвэна — та самая женщина, чьего сына я «приютила» в свою компанию. Высокая, с медно-русыми волосами, заплетёнными в сложную косу, и взглядом, в котором осторожность боролась с решимостью.

— Доброе утро, Лана, — сказала она. — Я подумала, вам пригодится кое-что.

В её руках был небольшой ларец. Я открыла крышку — внутри лежало семя Дага, гладкое, тёплое, словно живое.

— Это подарок, — продолжила Илвэна. — Даг вырастет в дом. Магический, живой, и он будет защищать вас. Наш род веками выращивает такие.

— Спасибо, — я действительно была тронута. — Это бесценно.

— Взамен я хотела бы… чтобы вы позволили мне навещать сына, — добавила она тихо.

Я кивнула.
— У нас тут, между прочим, демократия, — подмигнула я. — Так что можете приходить, хоть завтра.

Её губы дрогнули — то ли от улыбки, то ли от недоумения. Но в этот момент из-за дома донёсся шум — и мы все повернули головы.

С поляны, сияя в лучах двух солнц, медленно вышла пара мифических зверей — серебристый вивернолань и огромная птица с пылающим, но не обжигающим оперением. Птица кивнула, словно приветствуя нас, а вивернолань улёгся прямо на траву у крыльца.

— Похоже, они приняли вас, — тихо сказала Илвэна. — Это… редкость.

Я посмотрела на своих мужчин — даже они выглядели чуть растерянно. И впервые с момента пробуждения здесь я почувствовала, что у нас действительно есть шанс.

— Ну что, господа, — я улыбнулась, — раз у нас утро началось так красиво, предлагаю дружеский пикник у озера.

— Что такое «дружеский пикник»? — нахмурился Ардан.

— Это когда мы едим вместе, никто никем не командует, и иногда даже разговариваем, — пояснила я. — С угощением и хорошим настроением.

Риан тихо фыркнул, а Каэль едва заметно улыбнулся. Илвэна же, похоже, впервые за утро расслабилась и, кивнув, ушла, пообещав вернуться вечером.

Я же уже мысленно подбирала корзину для провизии и представляла, как мои угрюмые мужчины будут пытаться понять, зачем на пикнике смеяться.

И, кажется, мне это ужасно нравилось.

Поляна, которую мы выбрали для пикника, выглядела так, словно кто-то очень талантливый художник решил разом выплеснуть на холст все оттенки лета. Трава — густая, изумрудная, с вкраплениями мелких цветов, что мерцали в солнечных лучах крошечными огоньками. Два солнца висели в небе — сиреневое чуть ниже, голубое выше, — и их свет мягко смешивался, окутывая мир нежно-лиловым сиянием.

— И вот вы говорите, что сюда опасно ходить? — я уселась на расстеленный плед и принялась раскладывать еду из корзины. — Чистый рай.

— Здесь нет магии, — напомнил Риан, глядя по сторонам. — Это для дроу — почти как… ну… лишиться дыхания.

— Зато тут есть воздух, которым приятно дышать, — я отломила кусок свежего хлеба и протянула Ардану. — И, кстати, вот так выглядит доверие.

Он взял хлеб, но при этом посмотрел на меня так, словно я вручила ему артефакт массового поражения.

Мужчины держались чуть напряжённо, но постепенно расслаблялись. Каэль даже снял сапоги и закатал штанины, направившись к воде. Озеро было прозрачным, у самого берега светло-бирюзовым, а в глубине — темнеющим до густого сапфира.

— Тёплая, — крикнул он через плечо. — Почти как купель в храме.

— О, так это приглашение? — я уже стаскивала сапоги.

Риан закатил глаза, но через минуту тоже оказался в воде, а за ним — и Ардан, будто не желавший оставаться в стороне.

Я вошла следом. Вода обволакивала кожу мягким теплом, а лёгкие волны ласкали ноги. Дальше было ещё приятнее — озеро оказалось глубоким, но прозрачным, и под водой солнца играли на телах, словно золото и серебро в движении.

Я не удержалась и бросила взгляд на своих «спутников». Каэль — сухощавый, с рельефом, которому позавидовал бы античный скульптор. Риан — широкий в плечах, с сильными руками, от которых явно было бы мало шансов увернуться. Ардан — моложе, но уже с намётками той уверенной силы, что бывает у мужчин, знающих себе цену.

— Что? — спросил Риан, заметив мой взгляд.

— Думаю, у вас тут просто катастрофическая нехватка пляжной культуры, — ответила я с самым невинным видом. — В моём мире на пляже мужчины обычно не прячутся по углам.

— А в твоём мире женщины не держат мужчин в ошейниках, — парировал он.

Я рассмеялась.
— Верно. Но у нас зато есть игры на доверие.

— Игры? — Каэль подошёл ближе.

Глава 4.

Глава 4.

«Утро после бутылочки, или как не сгореть от собственного жара»

Проснулась я от того, что дом… мурлыкал. Не шучу: Даг, наш живой коттедж, тихонько потрескивал тёплой древесиной, будто растягивал мышцы после сна, а в стенах едва слышно переливался свет встроенного кристалла. За окнами два солнца делили небо поровну: сиреневое разливало по траве мягкий медовый блеск, голубое чертило на воде тонкие лучи, от которых озеро казалось жидким стеклом.

Я лежала и вспоминала ночной поцелуй Риана — осторожный, как прикосновение клинка к кромке бумаги, и при этом слишком честный для «игры». Сердце ответило постукиванием: да, Света, ты живая, и, похоже, твой мир официально перестал помещаться в одну голову.

Из кухни пришёл запах хлеба и трав — да-да, мужчины готовили. Когда я спустилась по лестнице, картина маслом: Ардан у очага — широкие плечи, рука с деревянной лопатой, на подносе хрустящие лепёшки; Каэль у стола — режет зелень, двигается быстро, ловко, цепь ошейника поблёскивает, но на лице — сосредоточенное спокойствие; Риан у двери, полубоком, в тени — наливает настой из кувшина и следит за окном. Привычка стража: видеть всё, ничего не показывать.

— Доброе утро, — сказала я, и голос прозвучал чуть ниже, чем обычно.

— Утро, — ответили почти хором. Ардан улыбнулся краешком губ:
— Мы тренируемся в вашей… демократии. Сегодня — завтрак мужчины.

— А сегодня — похвала от женщины, — парировала я. — Пахнет так, что я прямо сейчас готова подписать декрет о всеобщем равенстве на кухне.

Смеются. Привычка смеяться — лучшая магия и без магии.

Едим на веранде. В воздухе — сладкий дух цветов, над водой — пар от холодной ночи, на перила опирается феликус (пернатый кот с характером музейного смотрителя), лениво трёт клюв о мою ладонь.

— Вчера ночью кто-то шёл вдоль кромки леса, — тихо произнёс Риан, когда смех улёгся. — Лёгкий шаг. Двоих. Остановились у воды, постояли, ушли.

— Люди? — спросила я.

— Женщины, — ответил он. — Запах благовоний, дорогая кожа. Из Подземья.

Из Подземья… Я вспомнила шёпот, похожий на металлический отзвук, и лёгкий холод побежал по спине.

— Мы никого не приглашали, — сказал Каэль, поднимая на меня ясные зелёные глаза. Там — тревога, но и упрямство. — Но если придут, встретим. Вместе.

— Вместе, — повторила я. И наш дом мурлыкнул громче.

---

После завтрака Риан утащил меня во двор — «пять минут основы самозащиты», сказал он тоном, не подразумевающим отказа. Пять минут растянулись в полчаса: земля пружинит, воздух обжигает лёгкие, ладонь Риана держит мой запястный сустав, направляет, подсказывает весом. Я падаю в траву — сиреневые блики на лице, смех выбивает дыхание.

— Я не собираюсь жить в мире, где меня охраняют и молчат, — говорю, лежа на спине и глядя в два солнца. — Я хочу жить в мире, где меня уважают и спорят.

Риан наклоняется, его тень перекрывает голубой свет, пальцы касаются моей щёки — лёгкое, почти невесомое касание.

— Тогда спорьте со мной, — отвечает он тихо. — Но не о том, защищать ли вас.

В этот момент из леса выходит серебряный вивернолань, кланяется нам своей короной рогов и пьёт из нашего колодца. Сфинкс у ограды лениво зевает — мол, продолжайте, дети, мне интересно. Феникс дрожит крылом и сыплет золотой пылью, подмигивая мне огненным глазом.

— Кажется, у нас появились зрители, — шепчу. — Перенесём дебаты в дом?

Он отступает на шаг — чётко, ровно. Дисциплина. Но в глазах — огонь, который не спрячешь.

«Когда дом дышит, а гости — не званые»

Днём мы устроили хозяйственный шабаш. Даг уже дал нам комнаты и лестницу; настала очередь «умных» мелочей. Я вставляла бытовой кристалл в нишу над раковиной — прозрачный, с золотистой жилкой, — и слушала, как дом отвечает лёгким гулом. Вода пошла мягкая, как шёлк; фильтр-артефакт булькнул одобрительно. Садовые кристаллы мы разложили вдоль будущих грядок — зелёные, прожилками напоминая листья; земля под ними становилась тёплой, податливой, и воздух наполнялся ароматом сырого хлеба.

— Здесь — теплица, — решаем с Каэлем, чертя на земле план. — Здесь — сарай, запас воды. Хлев потом. Сначала — ограда.

— Я возьму северный сектор, — бросает Ардан. Говорит мало, делает быстро: камень к камню, узор в узор, и вдруг из ровной кучи возникает рустованный угол, как будто стоял здесь всегда.

Вивернолань помогает — да-да, помогает: косит траву широкими зубами, аккуратно прогрызая дорожки под будущие тропки; сфинкс комментирует, что «периметр должен иметь не менее трёх линий защиты» и мордой сдвигает валуны, которые мы втроём едва шевелили.

— А ты у нас кто по образованию, уважаемый? — не выдерживаю.

— Любопытствующий, — важно отвечает он. — И хранитель источников.

Феникс сушит свежие балки горячей волной, феликус инспектирует подпол («Всё в порядке, никаких мышей, но я на посту»).

К полудню в воздухе уже пахнет доской, щебнем, нагретой травой и… чужими благовониями. Я поднимаю взгляд: на дальнем краю поляны, у кромки леса, стоят двое. Дроу. Женщины. В мягких плащах песочного цвета, с обнажёнными лицами, гладкими, как камень в храмовом бассейне. На шее одной — тонкий жгут чёрных жемчужин, известный всем, кто хоть раз бывал на аукционах. Приз — и кнут. Леди.

— Гости, — произносит Риан так спокойно, что у меня внутри что-то становится на место.

Я не бегу и не приглашаю — просто иду. Два солнца паят моей коже золотой блеск, трава шуршит под ногами, дом за спиной дышит. Подхожу на расстояние голоса.

— Верхняя земля большая, — говорю ровно. — Обычно те, кто не приглашён, выбирают другую поляну.

— Лана, — тянет жемчужная, и голос у неё мёд на холодной ложке. — Я — леди Сарайн. Слышала, ты взяла… интересного юношу. С родословной. Я пришла посмотреть, как ты обустраиваешься.

Вот и имя. Не «Иллена», не наша союзница-мать — чужая. Та самая, что метила на сына. На моего невозмутимого Каэля, который сейчас стоит у меня за плечом и держит спину прямо, как на смотрах.