Верну свою жену

Глава 1

Соня

– Как себя чувствует мамочка? – в мою одиночную палату в частной клинике вошел врач. Взглянул на прозрачную люльку, где мирно спал Димочка.

– Добрый день, Дмитрий Николаевич, – улыбнулась я врачу, который буквально спас сына и меня во время родов. Мы с Антоном хотели назвать сына Егором, но потом решили дать ему имя в честь доктора, который вытащил нас с того света.

Но сейчас всё в порядке. Так почему на лице доктора такая озабоченность?

– София Викторовна, я присяду?

– Конечно.

Напряглась. Его тон мне тоже не понравился.

– Вы знаете, что роды прошли с осложнениями.

– Да…

Напоминать мне об этом не нужно. Я до сих пор помню всё как в кошмарном сне. Мельтешение врачей, а потом их слаженные действия. Первый крик моего ребенка… Срочная реанимация для нас обоих...

Отслойка плаценты – частое явление. Современная медицина не всесильна, такие осложнения случаются. Беременность протекала идеально. Невозможно сказать, почему это произошло со мной.

Но главное – что всё хорошо. Сейчас уже всё хорошо. Всё обошлось, мы здоровы и скоро поедем домой. В больнице мы провели целых три недели.

– Мне нужно с вами поговорить. К сожалению, из-за отслойки плаценты роды, которые должны были быть идеальными, привели к тому, что нам пришлось удалить вам маточные трубы. Больше вы не сможете иметь детей, София Викторовна. Мне очень жаль…

Оглушающая волна окатила с ног до головы и куда-то уволокла. Врач продолжал говорить, сыпать терминами, но я просто впала в ступор. Как это пришлось? Что удалили? Но разве нельзя ничего сделать?

Почему он так уверенно говорит, что детей у нас не будет? Мы с Антоном мечтали о детях.

Не об одном. Мы хотели, чтобы у нас было много детей. А теперь…

– Вы уверены?

– Увы, я бы хотел ответить иначе, но не могу. Так бывает.

Приговор в глазах врача был страшнее его слов, которые до меня едва доходили. Видимо, он понял, что мне нужно время на осознание, и поднялся с места.

– Я вас оставлю. Завтра выписка. Можете обрадовать супруга, что вы наконец поедете домой.

Обрадовать? Он серьезно? В груди у меня образовалась бездна, но я вымученно улыбнулась врачу. Это его работа, он всего лишь пытается делать хорошую мину при плохой игре. А мне просто нужно остаться одной, чтобы подумать. Осознать, что ничего не будет как прежде.

Конец нашим мечтам.

Вот как сказать об этом мужу? Приехать домой с новорожденным и бахнуть новостью о том, что я больше не смогу родить ему детей? Испортить счастливый момент? Омрачить его.

Я так не хочу, не смогу, я хочу это отсрочить. Промолчать. Да и зачем сразу об этом рассказывать? Меня никто не торопит.

Мне нужно время, чтобы самой смириться с бедой.

Но маме я, конечно же, сразу рассказала. По телефону. Она заохала, запричитала, но согласилась, что говорить мужу пока не стоит. Мама приехала пожить с нами на время после родов.

Я не представляю, как обращаться с ребенком. Почти три недели сын провел в реанимации, в специальном кювезе. Маленький и беспомощный. Потом, когда его наконец привезли в палату, я считаные мгновения держала его на руках.

Боялась. Было страшно. Он такой маленький, просто крошечный. Хрупкий. Вдруг я что-то ему поврежу? Вдруг по незнанию сделаю что-то не так? Я на него дышать даже боялась.

От страшных, бередящих душу мыслей меня отвлек звонок.

Антон.

– Да, Тош, – прошептала в трубку.

– Привет, Сонь, как ты? Всё хорошо?

– Д-да.

Вот он, твой шанс сказать мужу неприглядную правду. Я открыла рот, но не смогла сделать этого. Не сейчас. Рано.

– Как наш Дима? Теща сказала, его уже в палату перевели.

Выдохнула. Ну не могу я разрушить наше счастье вот так, в одно мгновение.

– Ага, сейчас сделаю фото, тебе отправлю, он такой лапочка.

– Мужик не должен быть лапочкой, Соф, о чем ты? Он богатырь, мужичок, – хмыкнул муж, а я тронула сына за пяточку.

– И ничего мы не знаем, мы лапочка, и всё тут, – улыбнулась и быстро сделала снимок, отправляя его затем мужу.

– Как бы я хотел к вам, Соф.

Антон тяжело вздохнул, и я отметила, что голос его всё это время звучал напряженно.

– Завтра выписка, вот и увидимся.

– Прости, Соф, меня не будет, но теща со Стасей тебя заберут.

Мы с мужем приняли решение пригласить маму пожить с нами до родов. Это наш первый ребенок, так что мы оба понимали, что без мамы я не справлюсь. Она даже взяла отпуск в университете, где преподавала историю. Вообще, мы все из университетской среды. Папа – декан. Я преподаю мировую литературу. Кстати, студенты даже передали мне цветы. Очень приятно.

Я у родителей единственный ребенок. Мама обожает работу и в декрет сходила только один раз. Возможно, поэтому однажды она поняла, что ей хочется заботиться о ком-то еще кроме меня.

Так в нашу жизнь вошла сирота. Станислава. Девочка Стася. Практически моя сестра. Ведь мама планировала ее удочерить.

– Как так? Что случилось?

– У нас на производстве ЧП. На шестом объекте со строительных лесов рабочий упал. Он в реанимации, из области проверка приехала, идет следствие, – муж понизил голос, чтобы никто не услышал. – В компании все на ушах, я срочно вылетаю, дело не терпит отлагательств, сама понимаешь. Из аэропорта звоню предупредить.

– На каком объекте? Он выжил? – перепугалась я.

– Ну как на каком, Сонь? – нервно сказал муж. – В Ростове, на шестом, сказал же. Я же там на строительстве числюсь главным, мне и отвечать. Рабочий в больнице. Не знаю, выживет ли он.

Легче и понятнее мне не стало. Все мысли были заняты моим отныне бесплодием, и оттого мне было сложно вникнуть в слова мужа. Одно было понятно: во избежание проблем Антон должен во всем разобраться.

– Но ты же не участвовал в строительстве на том объекте! Там же Денис вроде фактически за всё отвечает, – пыталась я понять, что к чему.

Глава 2

Соня

– Боже мой, какой он прелестный! Ну правда Димочка, – сюсюкала мама с сыночком, а я оглядывала украшенный к нашему приезду дом.

Везде разноцветные шары, надпись: “Добро пожаловать!”, красиво сервированный стол и уютная детская комната. Мама с Антоном постарались. Оборудовали ее во время моего пребывания в роддоме.

Заранее не стали. Думали, что это плохая примета.

– Дима? Скучно назвали, – как-то буднично прокомментировала Стася, прихорашиваясь у зеркала. Она вроде как присутствовала, но к ребенку толком и не подошла. Собиралась в поездку. Была недовольна, что рейс задержали, но я в глубине души порадовалась. Было бы совсем грустно, встречай меня только одна мама.

– А как надо? – я сразу ощетинилась, воспринимая любые фразы в сторону моего долгожданного сыночка в штыки. Понимала, что это гормоны шалили, но совладать с эмоциями с наскоку не могла.

– По-модному. Елисей, Дамир, Родион, Рафаэль, Лев…

Она перечисляла имена и загибала пальцы, задумчиво глядя в потолок, а я вдруг стала успокаиваться. Убеждала себя, что Стася слишком молода. Юношеского максимализма в ней хоть отбавляй. А еще бестактности и позерства. В принципе, она обычный продукт нашего времени. Стандартный представитель молодежи. У меня много таких учеников, как она.

– Я назвала ребенка в честь врача, который спас нам жизнь, – спокойно объяснила как маленькой. – И Димочке имя подходит. Да, малыш? – притянула его к себе, и сыночек тихонько засопел мне в грудь, будто соглашаясь со мной.

Стася пожала плечами. Мол, что я могу поделать, раз вы такие скучные.

И что ей всё сегодня хочется вредничать? Мне и так неприятно, что мужа рядом нет, а она еще и масла в огонь подливает.

Посмотрела на маму в надежде получить поддержку и защиту, но она просто махнула рукой на воспитанницу и глянула на мою грудь.

– Надо попробовать молоко вызвать, ты уже пробовала?

– Ой-ой, я пойду, – закатила глаза Стася, – вы будете ребенка кормить?

– А что такого? – не поняла мама. – Стасюш, что естественно, то не безобразно. Смотри, учись, пригодится, когда своего заведешь.

– Не пригодится. Я кормить не буду. Зачем портить грудь?

Я снова проглотила обиду и горечь. Сегодня Стася решила показать, что ли, что я всё делаю неправильно, по-старомодному, и она будет поступать иначе? Да пожалуйста. Но просто хотелось получить капельку уважения и поддержки в эту особенную минуту. Или чтобы мама неодобрительно посмотрела на нее за то, что так со мной разговаривает.

Но она была слепа к Стасиным проколам. Почти дочкой ее считала.

Словно забывала, что она – чужой нам человек. Порой во мне вздымалась ревность, но я ее унимала. Стася ведь сирота, мне самой ее жаль.

– Сонь, ты что, обиделась? – подлетела она ко мне и сделала большие глаза. – Мамочкам нельзя нервничать! Это всё ребенку передается. Ути, какой пухляш, – склонилась она над нами и стала мило улыбаться ребенку, приговаривать, какой он сладкий. Манерная стерва куда-то исчезла. Стася снова стала няшкой.

Мама расслабилась. Я тоже. Мы продолжили ворковать над ребенком.

– Так, давайте снимем видео и отправим папе и дедушке, – предложила мама, и мы принялись снимать на телефон ребенка.

По сути, пока снимать было особенно нечего. Димочка просто лежал с закрытыми глазками и смешно чмокал губками. Очаровательно. Я на него наглядеться не могла, особенно было отрадно видеть его без множества трубок вокруг слабенького тельца. Дай бог, то ужасное время осталось в прошлом.

Мама отправила несколько видео и фото отцу, который был сегодня занят в университете и обещал подъехать попозже.

– Стасюш, не хочешь отправить видео Киру? – предложила мама, с намеком кивая на смартфон.

Мы уже перешли к столу и сели в ожидании гостей.

– Он скоро приедет и увидит мелочь своими глазами, – передернула та плечами. Предложение ей явно не понравилось.

Мама не теряла надежды помирить Кира и Стасю. Считала, что они просто дети, которые перебесятся и успокоятся. Сводила их всяческими способами. И думала, что Стася придумала себе поклонника, чтобы вызвать ревность бывшего парня. Кто знает. Может быть, так оно и есть. Я улучила момент, когда мама отошла, и решила ее расспросить.

– Стась, так ты нас со своим молодым человеком познакомишь? Или у вас еще пока всё несерьезно?

– Мы не торопимся навешивать ярлыки, – загадочно улыбнулась Стася, накручивая на палец каштановый с рыжиной локон. В зеленых глазах появился довольный блеск. Судя по виду, она вспоминала своего мужчину. Такое не подделаешь. Выходит, он существует в самом деле. Или в ее мечтах?

– Мы просто за тебя переживаем и должны знать, с кем ты собралась уехать на выходные.

– Я это ценю. Но ему лучше не светиться. Ты угадала, Соня. Он несвободен, – подтвердила она мою догадку, которую я ей озвучила месяц назад. Тогда эти странные отношения и завязались.

– Но Стась, разве это правильно? Как же его жена?

Я сама хотела вывести ее на этот разговор и была рада, что представился случай.

– А что жена? Она его делает несчастным. Он с ней страдает, – говорила она убежденно, уминая салат с кальмарами.

Стася ела как не в себя, но ни один килограмм жира к ее стройному телу не прилипал. Да и она фанатела от фитнеса.

– Это он тебе сказал?

Вот ничего ж себе. Очередной уставший от брака муж, который решил разнообразить жизнь за счет молодой свежей девочки. О ней и о законной супруге он при этом не думал. В сердце кольнуло, ведь меня задевала эта ситуация.

Антон, конечно, не такой. Он идеальный муж. Но в последнее время мы отдалились, оно и понятно. Беременность была сложная, нам рекомендовали интимный покой. А он здоровый, молодой мужчина с потребностями…

– Ну не жена же его, – передернула она плечиком, поглядывая на меня с ничего не выражающей улыбкой.

– А ты не думаешь, что это неправильно? – осторожно отметила я. – Какие бы ни были у них отношения, но всё же она его законная жена. А то, что он тебе говорит, может быть неправдой. Вдруг он врет, чтобы задурить голову молодой девчонке. Это же старо как мир.

Глава 3

Соня

– Сонь, вставай, Антон приехал, – мама потеребила меня за плечо, и я проснулась. В голове по-прежнему вата, в глазах резь. Ощущение безвременья.

День. Ночь. Вечер. Утро.

Всё слилось воедино в бесконечных попытках справиться с малышом. И проснуться было тяжело.

Казалось, я же только уснула…

На этом фоне даже блекла радость от приезда мужа из командировки.

Когда я вышла в гостиную, мама уже вручала ребенка новоиспеченному папе. Сердце дрогнуло. Да что же это я? Это же Антон. Мой любимый муж, отец моего ребенка. О котором мы так мечтали. Единственного. О чем он пока не знает.

Двинулась к нему с улыбкой, а он ответил такой же. Доброй, родной.

Может, всё в порядке?

– И как вы тут справляетесь? – глянул на меня муж, но тут же перевел взгляд на сына. Он, как и я, не мог на него насмотреться. Держал так бережно, что мое сердце таяло и плавилось. В нем появлялись новые оттенки любви.

– Потихоньку.

Что уж врать, пока не очень я справляюсь. Хорошо, что мама на подхвате.

– Да всё нормально, – заметила мама, – все дети беспокойные. Хотя Сонечка была спокойной, но на то она и девочка. Мальчишки капризнее намного. А у тебя, Антош, как там на работе? – опередила она меня с расспросами.

Это ведь я должна была спросить, но не успела.

Муж сразу посмурнел, даже плечи заметно опустились. Меня заполнила тревога. Сердце сжалось. Впервые я думала о чем-то помимо ребенка. А ведь у мужа и правда проблемы. Стоит посмотреть на его побледневшее лицо, на потухшие глаза. Да и вообще он осунувшимся выглядит.

Не время ему о бесплодии говорить. Это подождет. Да и миловаться тоже потом будем. Не при маме же.

– Пойдемте на диван сядем, – позвал Антон, мама легко перехватила у него ребенка, который покряхтывал в ее руках. Потом уже я взяла Димочку, перенимая как эстафетную палочку, и мы все устроились в гостиной.

Грудь набухла, а сынок заводил ротиком из стороны в сторону и зачмокал, почувствовал, что мамина грудь рядом, мои же соски в ответ заныли.

– Покорми его, Сонь, – мама не преминула дать совет.

Я вскинула голову. Муж пристально на меня смотрел. Мне некого было здесь стесняться, и всё же отчего-то краска стыда залила щеки. Вытянутые, покрасневшие соски – то еще зрелище. Совсем не то, что привлекает молодого, здорового мужчину, который явно соскучился по своей жене.

Вон как смотрит. С неуместным сейчас желанием.

Жар всколыхнулся во мне, в этом полном, рыхлом теле, которое казалось чужим. Будто кто-то взял и надел на меня латексный костюм толстухи, как в фильмах. Но женское либидо спало, его похоронили усталость и осознание собственной уродливости. Я стеснялась собственного мужа, стеснялась тела, не оправившегося после беременности и операции…

– Вон как сосет! Молодец какой!

Зато маме всё нипочем, знай, радуется, что внучек пьет молоко.

– Так что там с ЧП? – вернула я разговор в прежнее русло.

Антон снова нахмурил брови, последовала серия тяжелых вздохов и нервное ерзание на диване. Муж, очевидно, не желал говорить на эту тему, она ему была неприятна. Встал, нервно заходил по гостиной.

– Это дело еще далеко не завершено. Там путаница с документами.

– А что там? – вытянулась в струну мама, заламывая руки в волнении. – Какая такая путаница?

– Я числюсь генеральным директором, так было проще, хотя по факту руководил всем Денис, он отвечал за безопасность на объекте, – при упоминании сводного брата Антон сжал зубы. И хоть его злость была обращена не на нас с мамой, мы, как по команде, инстинктивно отпрянули.

– То есть ты идешь ответственным за всё случившееся? – сделала я вывод.

– Да. А работник умер, – шокировал нас Антон.

В голову словно смерч ворвался, закрутил мысли вихрем.

– Зачем ты числился там, если Денис на самом деле директор?! – выпалила я в сердцах, от злости и скопившегося напряжения, чуть крепче прижала к себе малыша.

– Теперь ты будешь отвечать! Это же серьезно. Зачем ты впрягся за Дениса? Ничего себе путаница! Эта путаница тебе будет дорого стоить! А чем думал твой отец?

– Сонь, я же сказал, что разберусь, – натянуто произнес муж, обдав меня осуждающим взглядом. – У отца есть знакомые, попробуем со всем разобраться.

– Чем тебе это всё грозит?! – прошептала я в страхе.

Не могла постичь того, что происходило. Моего мужа обвинят в халатности? Но, боже, почему он там числился директором? Зачем? Он же не выносит Дениса, зачем согласился за него подставиться?! Удобно устроились родственнички, ничего не скажешь.

– Димочка поел! – оповестила мама, отвлекая нас, и подскочила с дивана.

Я тут же, спохватившись, позволила маленькому ротику разжаться. Молоко потекло вниз по груди, и я промокнула его халатом. Потом подняла ребенка и поставила его столбиком, держа на руках. Муж с огромным интересом следил за нами и наконец подошел, сел, обнимая меня со спины.

– Сонь, – погладил по напряженным мышцам, они как камень были, самый настоящий камень, – не нервничай так, я со всем разберусь.

– А если… Если… – вдруг стала я всхлипывать, привалилась к его груди, вдохнула любимый запах. Почувствовала, что Антон рядом. – Если тебя посадят?

– Соня, ну что ты такое говоришь? – мама покачала головой, стоя над нами с мужем. – Никто его не тронет, правда же, Антош?

Он молча кивнул, перенес ладонь на мою голову и стал гладить по волосам.

– Ты там плакать, что ли, собралась, Сонь? – пресек грубовато, но с лаской и заботой глядя мне в глаза. – Я же здесь, как видишь, не в наручниках.

– Совсем не смешно, – затрясла я головой, глотая выступившие на глаза щеки, – я только родила, а тут такое, – не смогла удержать обвинительного тона.

Муж чуть отодвинулся, явно обидевшись. Ну а кто ему виноват? Напортачил же. Что тут скажешь? Он крепко, до побелевших губ, сжал зубы. Явно не давал обидным словам вырваться наружу.

Глава 4

Соня

Память начала усердно и услужливо подбрасывать все те гадкие слова, которые бросала мне в лицо Стася, когда рассказывала про связь с женатым мужчиной.

Она смеялась надо мной тогда? Говорила прямо в глаза, что мой муж изменяет мне с ней, и насмехалась над моей наивностью и недалекостью? Издевалась в открытую? Зачем?

Неужели она на такое способна? Кто вообще так делает?

Она же само Зло, если соблазнила моего мужа.

“А что жена? Она его делает несчастным. Он с ней страдает”, – вспомнила я, как она упивалась ролью спасительницы несчастного мужа.

Моего мужа? Нет, Антон не мог. Я даже головой замотала наяву, внутри прокручивая эти гадкие, мерзкие мысли, заползающие внутри, как змеи. Жаля, отравляя. Причиняя лютую боль.

Мы же любим друг друга! Мы же с ним счастливы. Счастливы же, правда?

Я же не придумала это…

Может, он меня разлюбил, а я и не заметила?

Да, немного пошло охлаждение, беременность протекала непросто, нам запретили интимный контакт, потом тяжелые роды, реанимация…

Может, я его больше не привлекаю? Такая жирная, раскоровевшая…

Потерла себя по бокам, подергала за складки жира.

По щекам покатились слезы.

Но он же трогал меня, ласкал, явно хотел близости…

Что это было? Притворство? Или ему нравится вот так – с обеими попеременно?

Тошнота подкатила к горлу вязкой, гнилой жилой, меня как будто болотная трясина в себя утягивала, тащила на самое дно, душила.

Мозг взрывался от дум, в голове разрастался гул, сердце колошматило в грудину.

Бах-бах-бах!

Громко, с нарастающим шумом. Кровь стремительно неслась по венам, распаляя меня, превращая в тигрицу.

Сомнения и подозрения превращались в ярость!

Стася влезла в мою семью? Мало ей было забрать мою мать, так она еще и мужа захотела?

Давно скрываемая даже от самой себя ревность к матери вырвалась наружу!

Я чувствовала себя злой и неблагодарной, не добродетельной, когда ревновала маму к новой “сестричке”, которую она достала неизвестно откуда, как черта из табакерки.

А ведь у Стаси такое тяжелое детство. Родители – алкоголики, которые сгорели заживо в комнате в коммунальной квартире. Стасю спасло то, что она проснулась ночью и выбежала из комнаты, еще и соседей спасла.

Девушка с детства видела только попойки. Как папа бьет маму. Как мама не замечает, что дочь растет как сорняк.

Падает в голодные обмороки и одевается кое-как.

Мать и отец променяли свою единственную дочь на бутылку, что их и погубило.

И Стася не попала в детский дом только потому, что на момент гибели родителей ей как раз исполнилось восемнадцать лет.

Она тогда с грехом пополам закончила школу и как раз поступала в наш университет. Старенькая бабушка стала ее опекуном и уговорила подать документы, чтобы получить хоть какую-то профессию.

Мама узнала о страшных обстоятельствах, которые случились с бедной девочкой, и не смогла пройти мимо. Стала помогать, опекать, привела в нашу семью.

А что сделала “бедная девочка”? Позавидовала моему счастью и решила отобрать мужа?

Мерзавка! Неблагодарная малолетка, которая злом отплатила за всё то добро, что мы ей сделали! Приютили сиротку, привечали, относились как к родной…

Хотя постойте! А что это я всё на Стасю злюсь?

Муж не бычок на веревочке, которого потащили за собой.

Он тоже соучастник. Предатель, изменник! Как его земля носит?
Кто так делает? Оправдывается ЧП на работе, уезжает якобы в командировку, а сам кувыркается в постели с юной шлюшкой?!

И когда? В тот момент, когда я выписываюсь из роддома?

Картинки немедленно завертелись в голове. Как киношные кадры.

Они вместе, целуются, обнимаются, смеются надо мной…

Толстой, больной, измученной мамашей, которая ничего вокруг не замечает, нянча ребенка. Его ребенка!

Ярость взвилась во мне смерчем, я затряслась, не сдерживая саму себя, и понеслась вниз по лестнице, чтобы им в глаза посмотреть. Увидеть правду!

Но…

Когда я слетела вниз, навстречу мне уже шел Антон. На руках он держал плачущего ребенка, извивающегося и кряхтящего в поисках материнского молока. Грудь тут же отозвалась, заныла. Злость и ярость схлынули, как поток воды, неминуемо спускающийся с высоты.

Улыбка мужа была такой искренней, светлой и доброй. Он смотрел на меня, а потом на ребенка, светясь внутренним светом. И выглядел таким счастливым, что никто бы его не заподозрил в измене. Он искренне, напоказ и не стесняясь наслаждался отцовством и так бережно держал ребенка, не сводя с него глаз, что я засомневалась.

Что я творю? Какая измена? Что я себе придумала?

Антон летал в командировку, а Стася возвращалась из путешествия.

Они могли столкнуться в аэропорту. Я же их еще не видела, они не рассказывали мне ничего. Возможно, сейчас улыбнутся и со смехом расскажут, как столкнулись в дьюти-фри. Что мне нашептала моя неуверенность? Почему я начала сомневаться? Если муж решил оберегать меня от дрязг на работе, я посчитала, что он и другие тайны скрывает?

Так и сойти с ума недолго… Провалиться в воображаемый мир, где предают самые близкие.

– Сонь, – позвал меня муж, отвлекая от мыслей и вручая ребенка, – пойдем в комнату, покормишь. – Глянул на Стасю, стоящую в отдалении у журнального столика в окружении дивана и кресел, сморщил нос.

“Что такое?” – спросила я одними глазами.

“Да достала”, – показал своими муж, закатывая их к потолку.

И это тоже выглядело не наигранно, а абсолютно искренне.

И я вдруг усомнилась в том, что буквально назад протаранило мой мозг острием кинжала. Ведь мы друг друга с полувзгляда понимаем, с полуслова. Сколько раз Антон говорил, что Стася его раздражает. Что она капризная, пустоголовая малолетка, думающая только о развлечениях и шмотках. Живущая в соцсетях. Что она не подходит его брату. Что он не понимает мою маму, которая в ней души не чает и видит своей дочкой.

Глава 5

Соня

Ребенок жалобно пискнул в руках, и только тогда я поняла, что прижала его к себе слишком крепко. Стиснула в руках бессознательно. От шока не заметила, что делаю.

– Прости, прости, маленький, – тут же опомнилась и поцеловала малыша в лобик, глядя, как Димочка недовольно скуксился, захныкал и замотал ручками.

Бедный мой, бедный, твой папа тебя предал. Предал мамочку. Хорошо, что ты этого не знаешь, ты просто еще не понимаешь, какой кошмар разворачивается рядом с тобой. Слава небесам, что ты настолько мал, что даже не вспомнишь этого страшного момента в жизни твоих родителей.

Но пока я находилась в самом эпицентре бури. Меня колошматила дрожь и уничтожало понимание, что я оказалась права!

Муж мне изменяет!

– Что ты должен мне сказать? – задала я громко вопрос, входя в кухню, чтобы застать двух голубков. Гладила сыночка по спине и глядела в глаза двум предателям.

Если я хотела увидеть растерянные лица, сплетенные в одно тела или хотя бы удивление… Ничего такого не было. Муж спокойно стоял возле кухонного островка, держа в руке белую чашку кофе, а Стася хоть и продолжала ходить в неприглядном виде, действительно делала мне угощение. На столе царил бардак, она везде разбросала овощи и столовые приборы.

Это я заметила мельком, глядя прицельно в лица тех, кого, как я думала, уличила в предательстве.

– Ох, черт, сюрприз сорвался! – воскликнула Стася, с досадой ударяя себя по бедру. – Я кое-что придумала, а твой муж поддержал. Мамочкам нужны положительные эмоции, вот я и подумала, что тебе они не помешают.

Антон стоически молчал, по его виду невозможно было сказать, что он так уж поддерживает Стасю, но она продолжала воодушевленно размахивать руками.

– Устроим тебе фотосессию! Я нашла классную девочку. Она придет со своим светом, аппаратурой и реквизитом. Смотри, какая прелесть! – подскочила она ко мне, хватая в руки смартфон. – Она делает вот такие фотосессии.

Я бросила растерянный взгляд на галерею картинок. Спящие малыши были запечатлены среди цветов, в гнездах, завернутые в ткань. Выглядело симпатично. Но я как-то не думала о фотосессии. Это что-то из разряда праздника, суеты, а я только и хотела, что спать и отдыхать, и вообще быть спокойной среди кутерьмы, связанной с ребенком.

Но Стасе этого не объяснишь же…

Но я попробовала.

– Стась, это круто, правда, выглядит красиво, но Димочке надо подрасти для фотосессий, он еще маленький, плюс микробы. Не хочу подвергать его опасности.

– Ты что? Это безопасно. Она всё время работает с маленькими детьми. Ты думаешь, я бы стала делать что-то опасное для Димули? – уставилась она на меня. – Сонь, давай, ты пропустишь такой классный период! Потом ты такую фотосессию не сделаешь. Это, смотри, для самых-самых маленьких ангелочков! Посмотри, какие они мулипусечные, – засюсюкала она, – причем они спят. Тебе не придется много стараться, чтобы это устроить, мы поможем, да ведь, Антон?

Мы обе взглянули на моего мужа, который прежде не вмешивался в разговор. Отставив чашку в сторону, он подошел к нам и обнял меня за плечи. От моего внимания не укрылось, что Стася стрельнула взглядом по его руке, но это странное выражение тут же исчезло. Она снова улыбалась как ни в чем не бывало. Как самая добрая и участливая сестра.

– Сонь, Стася сказала, что все мамы делают такие фотосессии и очень любят такое. А ты не хочешь?

Я видела, что Антон уж точно искренен в желании доставить мне радость. Если откажусь, покажу себя как настоящая стерва. Неблагодарная ворчливая тетка, которая не ценит помощи родных и близких.

– Да… Хорошо, – согласилась я. – Тогда пиши этой девочке, когда там у нее есть свободное время…

– Какое свободное время? – не поняла Стася. – Это же сюрприз, забыла? Она придет сегодня, через час, – заулыбалась она, ожидая от меня точно такой же радости, как у нее. Она ею просто фонтанировала, была настоящим сгустком энергии и счастья.

Во мне же бурлила неконтролируемая злость. Может, кто-то и умел мгновенно переключаться и играть роли, но я лично не умела! Я только что подозревала их обоих в связи за моей спиной, попрощалась со своей семейной жизнью и уже собиралась устроить скандал и измараться в грязи, а оказалось, что я всё не так поняла.

И это, конечно, хорошо, да только успокоиться не получалось. Я медленно сглотнула и изо всех сил растянула губы в улыбке.

– Чудесно, тогда что? – в растерянности поглядела на мужа. – Мне тогда надо душ принять, как-то готовиться.

– Ты иди подбери место для фотосессии, – сориентировался Антон, – а я займусь Димасом.

– Да, давай, ему как раз надо выпить смесь, – отдала я сына мужу, который бережно взял его и прижал к себе, глядя на сморщенное личико.

– Чем ты недоволен, сын?

– Он недоволен количеством пищи, – улыбнулась я, проходя к шкафчику и открывая его, чтобы достать бутылочку и кастрюлю для кипячения, – наш мальчик любит покушать.

– Еле нашла смесь, куда ты ее запихала? – проворчала мама, входя в кухню. – Не проще было поставить ее здесь? Что ты, Сонь? Еще бутылочку не прокипятила? Чем ты тут занимаешься? Так и ребенка голодом можно уморить.

– Сейчас-сейчас, – ринулась я наливать в кастрюлю фильтрованной воды и ставить ее на газ.

– Это мы Соню отвлекли, – призналась Стася, – я ей рассказала про фотосессию, – доверилась она маме.

Та радостно закивала.

– Хорошая идея, отлично придумали!

– Сейчас есть приборы для кипячения, я видела их в интернете, Сонь, купи, я тебе ссылку кину, сразу сегодня и привезет доставка, – снова засуетилась Стася, хватая свой телефон и бродя по вездесущей Сети.

– Спасибо, – повернулась я к ней, досадуя на саму себя, что не догадалась купить современный гаджет.

– И правда, – заметила мама, – если можно кипятить в приборе, то это очень удобно. Ой, молодежь, всё у вас сейчас так просто, удобно! Машинка стирает, робот-пылесос пылесосит, смеси хорошие в наличии, подгузники. А вот в наше время… – начала она старую песню о главном, улетая мыслями в воспоминания. – И всё равно, – неожиданно прослезилась мама, глядя на Димочку, – младенчество – это самое прекрасное время у малыша. Цени его, Сонь, – поглядела она на меня, молча упрекая глазами за все мои капризы, нытье и жалобы.

Глава 6

Соня

Сперва никто не понял, что случилось. Даже до меня не сразу дошло, что произошел мой личный апокалипсис. Слова Стаси прозвучали, и потребовалось время их переварить. Каждый сделал это по-своему.

Аля каким-то шестым чувством, видно выработанным за годы работы, поняла, что никакой фотосессии не будет. Она стала быстро собирать свой реквизит, не привлекая к себе особого внимания. Да никто на нее и не смотрел. Она по-тихому пробормотала слова прощания, в которые никто не вникал, и испарилась из поля зрения.

Мама же ахнула и приложила руку к груди. Еще бы. Ведь на лице моего мужа читался полный, абсолютный шок. И злость. Чернота растекалась по радужке. Губы побелели. Он напрягся и стал пугающе холодным. Как машина. Или айсберг.

Такого Антона сложно было не испугаться. То, что он понял, о чем речь и не был в курсе моего страшного диагноза, никакому сомнению не поддавалось. Он подобрался и первым нарушил дребезжащую от напряжения тишину.

– О чем речь? Мне кто-то прояснит? – произнес замогильным голосом, но лучше бы орал. Его спокойствие было страшнее гнева. И любой бы понял его. Не меня. Что это за семья такая, в которой один партнер скрывает от другого самое главное?

Но ответить я не успела, Стася вмешалась первой.

– Ой, – сразу же поникла она, прижав пальцы к губам, – я что-то не то ляпнула, да? Я не знала… Прости… Я не думала, что ты не сказала Антону такое…

– Соня, да как же так? – не отставала мама, надувая грудь от негодования. – Я и не думала, что ты решила скрыть от мужа такую серьезную вещь.

– Мама! – сорвала я на ней злость, и она отступила назад.

– А что ты кричишь, дочь? – возмутилась она, повторяя Стасин испуганный жест.

– Я не кричу, – бросила я ей, сосредотачивая внимание на Антоне. Нам срочно нужно поговорить с ним, но разве эти две курицы дадут нам это сделать?

– Как же не кричишь? – вспылила мама. – И злишься! Я же вижу. Но Стася ни при чем. Она просто не знала. Нечего на нее кидаться, если сама виновата. Чем ты думала?

– А что ты ее защищаешь? Адвокатом заделалась? У нее своего языка нет? – съязвила я.

– Сонь, – мамина любимица состроила страдальческую рожицу, потом ее же адресовала Антону, – простите… Ну пожалуйста… Я не знала, правда не знала…

– Думать надо, что говоришь! – не собиралась я ее прощать.

– Соня, – коротко, но весомо прервал меня муж, и я понимала, что он требует вернуться к теме разговора, а не пререкаться с родственницами, но разум мной уже не руководил. Ярость и ревность правили бал.

Крепко прижав пищащего Димочку к себе, я не удержалась от язвительного комментария:

– Какой потрясающий спектакль, Стася, браво! Я просто аплодирую стоя. Ты прямо нечто. Так вмешаться в чужую семью может не каждый. Долго момент выбирала?

– В чужую?! – взбеленилась мама.

– Спектакль?! – в свою очередь, гундосила Стася, нарочито хлюпая носом и глядя на меня как на врага народа. – Да я просто ляпнула! Просто не подумала! Откуда я знала, что Антон не в курсе твоего бесплодия?!

От ее слов меня передернуло. Тварь. Специально повторяет это слово. Строит из себя невинность, а сама втыкает мне нож в спину, а потом еще и проворачивает его в ране. И всё это с видом невинной добродетели. Ушлая деваха. Далеко пойдет.

– Соня, пойдем поговорим, – настаивал Антон, но меня уже было не остановить.

– Вы что, не понимаете, что происходит? – закричала я. – Не видите, что она нас специально стравливает? Ничего ты не случайно ляпнула! – указала я на нее пальцем. – Ты намеренно раскрыла мой секрет. Только откуда ты знала, что Антон не в курсе? Я тебе ничего такого не говорила.

– Как ты можешь, Соня?! – голосила мама. – В чем ты ее обвиняешь?

– Да, Сонь, что я сделала, что ты как бешеная на меня бросаешься? На что ты намекаешь? – ныла Стася, ежась и прилипая к маминому боку. Как ребенок к матери.

Она обняла ее. Не меня. Не свою родную дочь.

Сынок совсем расхныкался, Антон продолжал смотреть волком. Я видела, что он хочет уволочь меня в комнату на разговор, но боялась.

Не Антона, нет, его я не боялась, значала, что не причинит мне вредя.

Разговора хотела избежать. Я была нестабильна, вся на нервах и полна подозрений. И осознавала это.

В таком состоянии я не хотела говорить на эту тему.

И на себя злилась. Да, я сплоховала и виновата, но Стася виновата больше!

Вокруг меня сгущались невидимые, но очень черные тучи, и плелись какие-то интриги, но все вокруг строили невинные и оскорбленные лица, и только я выглядела какой-то ненормальной истеричкой, против которой все ополчились.

Они так и стояли – напротив меня. Единым фронтом.

И даже Антон… Мой любимый муж. Он отстранился. Выглядел чужим. Появилось страшное ощущение, что я его теряю. А я ведь даже еще не объяснилась, он должен меня выслушать, понять.

Я всё же обязана попытаться найти нужные слова, выбрать момент не получится, он требует этого разговора именно сейчас и ждет его.

Я взглянула на него с мольбой, направилась навстречу, а он меня остановил.

– Успокой ребенка.

– Что?

Его слова до меня не доходили. Всё, что я видела, это пустоту в его глазах. На том месте, где раньше сияла безграничная любовь ко мне. Ни единого проблеска больше не осталось. Как же так? Он настолько зол, что эта злость перевешивает всю нашу с ним любовь? Разве так бывает?

– Соня! – прикрикнул муж, и тут я осознала, что ребенок на руках извивается и заходится криком. Орет просто как резаный. Красный, напряженный.

– Дай мне его! – кинулась ко мне мать, наверняка опасаясь, что я его уроню.

– Нет! – я сильнее обхватила ребенка и не давала его. Спрятала в руках, как в коконе, и раненой лисицей смотрела на маму. – Не трогай!

– Иди с мужем поговори, чумная, – психанула мама, – ребенка-то не задави смотри!

– Да, Сонь, идите, мы за Димочкой присмотрим, – еле слышно, как птичка, прочирикала Стася, едва подняв голову от плеч, куда вдавила ее, выражая мнимое извинение. – На, попей водички, – протянула мне стакан.

Глава 7

Соня

Димочка, конечно, и обычно был капризным, беспокойным, плохо спал, но с таким ором он точно не просыпался. Меня просто подбросило в воздух. Перепугавшись, я подскочила с кровати и склонилась над люлькой. Всмотрелась в красное перекошенное личико. Маленький ротик кривился, малыш суетливо дрыгал ручками и ножками.

– Что ты, малыш? – стала его расспрашивать, поднимая на руки и прижимая к себе. Гладила и успокаивала. – Что-то болит? Ты чего? Ну-ну, маленький, мама тебя покормит сейчас, чего ты?

В груди на ощупь накопилось немного молока, и я, сев на постель и оголив сосок, попыталась прислонить ротик ребенка к нему и покормить. Не тут-то было. Вроде такой маленькой, а уже такой сильный, малыш оттолкнул меня и раскинул руки в стороны. Еле хватило сил его удержать и не дать упасть. Я не ожидала, что он начнет меня отпихивать. Господи!

– Опять не ест? – мама, зашедшая в комнату, с ходу поняла, что происходит. – Давай быстро смесь сделаю. Надо в поликлинику по-быстрому собираться.

– В поликлинику?

– Ты что? – остановилась она на пороге. – Забыла? Я же тебе вчера говорила, что у нас сегодня прием у педиатра. Ночью надо спать, а не по дому бродить. Слышала, как ты ходила, – упрекнула она меня, выходя в коридор.

Точно. Мама же вчера напомнила, что мы идем к врачу, а у меня из головы вылетело. Что с моей памятью? А проснуться и правда не сразу удалось. В голове стоял туман. Легла поздно и еще ворочалась, вспоминала, как сладко обнимал и ласкал меня Антон. Правильно я сделала, что сходила к нему ночью. Это стоило лишнего часа сна. Надеюсь, Димочка со временем станет спокойнее и мы будем спать в одной постели, как настоящие муж и жена.

– Маленький, что-то болит? – запричитала я, поняв, что ребенок никак не успокаивается. Его визг не переставая долбил мне в мозг. Стало страшно. Что-то не так.

– Да что с ним такое? Кричит не переставая, – присоединилась и мама к моему волнению. – Голодный, наверное.

Но смесь Димочка тоже не стал есть, хотя мы с мамой уговаривали его на все лады. Проверили лоб, он не был горячим. Значит, температура исключалась.

– Животик надо помассировать, – она сразу начала действовать. Расстегнула бодик снизу, сняла памперс, чтобы полностью оголить животик, стала его массировать круговыми движениями. Ничего не менялось. Малыш продолжал кричать. С закушенным кулаком я стояла рядом и беспомощно переминалась с ноги на ногу. Так хотелось поверить, что массаж животика поможет, но сыночек только корчился и продолжал кричать.

– Сейчас ножки сожмем, – говорила мама и аккуратно сгибала ноги Димочки в попытке избавить его от предполагаемого вздутия. – Ему что-то будто мешает, он ежится, не понимаю…

Ее перепуганное бормотание никак не помогало. Я решила поискать решение проблемы в интернете. Взяла вялыми, дрожащими пальцами телефон, начала набирать слова, но они передо мной расплывались. В глаза словно насыпали стекла.

– Что ты делаешь?

– Хочу погуглить, из-за чего у ребенка может пропасть аппетит.

– Ой, – махнула она, – и как раньше мы без гугла жили? Тем более сейчас поедем к педиатру и там на месте всё выясним. Лучше давай одевайся. Соня…

– Как мы поедем к врачу, если ребенок в таком состоянии?! – растерянно пробормотала я, схватившись за голову.

Чувство бессилия и слабости накатывало и грозило погрести меня под собой. Это такое удушающее, высасывающее силы ощущение, когда ты понимаешь, что всё, чего ты добилась в жизни, не имеет значения, стоит тебе оказаться на руках с кричащим комочком. Твое образование, твой опыт, твой возраст – ничего не важно. Ему больно. Ему плохо. А ты ничего не можешь сделать. Ты теряешь ориентиры, психуешь, злишься на себя и весь мир…

– Да не стой ты, Сонь! Что с тобой такое?

– Мам, давай скорую вызовем? – заголосила я, отчаяние не давало нормально мыслить.

– И что мы скажем? Что ребенка успокоить не можем? У него никаких симптомов! Не дури. Так, открой окно, пусть будет свежий воздух. Мы тебя сейчас умоем, малыш, – бормотала она, надевая новый памперс, одевая ребенка обратно в бодик и поднимая на руки. – Сейчас пойду в комнату, умою его святой водой.

– Мама, – закатила я глаза, не веря в эту чушь со святой водой.

– Что “мама”? – наградила она меня убийственным взглядом. – Столько людей в доме, да и еще и фотографша, чужие взгляды – они, знаешь ли, штука серьезная. Она, может, даже не со зла, но сглазит.

Но ни святая вода, ни часовое укачивание не помогли. К врачу мы, конечно, не поехали. Решили в итоге вызвать скорую. Мама смирилась, что с малышом что-то серьезное. Медицинская бригада приехала довольно-таки быстро, и от сердца немного отлегло. Ненавижу неопределенность. Лучше точно знать, что происходит, и принимать меры.

Среднего возраста женщина с усталыми глазами начала осматривать ребенка и проводить опрос. Как он ел, как спал, что делал в течение предыдущего дня. Но всё было как обычно. Ничего особенного и правда не происходило. Работник скорой ощупывала ребенка и проводила какие-то исследования.

Но смотрела почему-то больше на меня, чем на малыша. Взгляд ее мне не понравился. Подозрительный, уличающий. Мне и так было дурно и плохо, сомнения в том, что я хорошая мать, не оставляли ни на секунду, а тут еще и она добавляет масла в огонь.

– Грудью кормили?

Строгий взгляд заставил замереть. Странный вопрос.

– Кормила, но мало, – ответила я сбивчиво, ковыряясь в памяти, – он отказывался от груди.

– Мы перешли на смешанное вскармливание, – вмешалась мама. – Может, смесь не подходит? Такое же бывает. Давайте я ее принесу.

– Несите, – распорядилась врач и, пока мама ходила на кухню, снова пристально посмотрела на меня. – Когда грудью кормили, принимали что-то?

– В смысле?

– Что-то пили, – медленно разъяснила она, как тупой, – ели… Вы же знаете, что во время грудного вскармливания запрещены некоторые продукты, алкоголь, лекарства…

Глава 8

Соня

Спустя сутки

– Ты хорошо подумала, дочка? – внимательные глаза отца с беспокойством сканировали меня. – Уверена, что готова вернуться домой?

– Как же иначе, папа? А куда мне еще ехать? Мне надо к ребенку. Димочка, – тихонько, на выдохе сказала, облизнула пересохшие губы, а рукой вытерла слезы облегчения.

Мы вышли из медицинского учреждения. Папа накинул на меня плед, и я прямо в спортивном костюме, который он мне привез, и в кроссовках, дошла до машины. Сели в прогретый салон, и меня сразу же окутал привычный запах, который подарил успокоение. Тепло обволокло со всех сторон.

Немного пробилось через ледяной защитный панцирь, которым я мысленно укрылась от невзгод и внешнего мира.

Мысли после всего произошедшего мерно растекались в голове, как водоросли в воде. Изгибались, плавали, подчиняясь естественному течению.

Но была самая главная, единственно важная.

Я еду домой. Папа меня забрал и разрешил это ужасное, чудовищное недоразумение. Он во всем разберется, этот кошмар наконец закончится.

– Димочка, – снова прошептала я, и мне это придало новых сил.

– Не понимаю, как они это допустили, – продолжал злиться папа. – Как позволили увезти тебя в диспансер как душевнобольную?! В голове не укладывается!

– Я не знаю, папа, – сиротливо поежившись, я стянула на себе плед.

Папа это всё так просто не оставит. Все ответят, всем не поздоровится.

– Расскажи всё по порядку.

– Лучше ты расскажи, как меня вытащил так быстро. Не хочу я вспоминать.

Он приехал один. Меня вызвали в отдельный кабинет, где я подписала кучу бумаг. Не стала бы ставить подпись, если бы папа не уверил, что это безопасно и я выхожу на свободу.

– Да они что, с дуба рухнули, тебя там держать? Я поднял нужных людей, но и ты сама вела себя хорошо. Умница. Плюс анализы у тебя чистые и с ребенком всё в порядке. Это всё какое-то нелепое и странное стечение обстоятельств.

– Ты видел его? Как он? – спросила я о ребенке. – С ним всё хорошо?

– Нормально, спит, ест, что ему будет? Перенервничал малой, конечно, потащили в больницу, кровь взяли, головенку обследовали, но всё в порядке. Скоро с ним будешь.

– Пап, а ты запись видел?

Меня откинуло назад, в тот момент, когда я своими глазами увидела себя на черно-белой картинке. Вот я захожу в комнату, брожу как сомнамбула, опустив голову. Спутанные волосы занавешивают лицо. Подхожу к люльке и склоняюсь над ребенком. А потом… Достаю его и трясу. Снова кладу вниз и что-то делаю с ним. Рука поднимается и опускается словно для удара.

Ребенок не издает и писка.

Снова ухожу из спальни.

Но разве я делала это? Я вернулась после того, как была с мужем, с малышом всё было в порядке. Не трясла я его и не била. Я бы ни за что не сделала такого!

Возвращаюсь как ни в чем не бывало и, убедившись, что ребенок спит, иду в душ, а потом ложусь спать.

А вот эти события я помнила. Именно так всё и было.

Но мне никто не поверил. Мама и Стася смотрели в ужасе. Врач – с удовлетворением оттого, что оказалась права и ее бдительность будет вознаграждена. Она спасла ребенка от безумной матери. Предотвратила страшное. Может погладить себя по головке.

В момент, когда двое плечистых санитаров подхватили меня под руки, в дом вошел Антон. На его лице отразилось полное недоумение. Не успела я и рта раскрыть, как мама бросилась к нему с малышом.

– Антоша, а у нас тут такое! Хорошо, что ты приехал! Сонечке плохо, Димочка плачет не переставая, мы скорую вызвали…

– Вы отец? – не стал ждать разъяснений мужчина, приехавший наряду с санитарами. Он действовал как робот, бездушная машина, не позволяя задавать себе лишних вопросов. Всем видом показывая, что он тут командир и никто ему не указ.

– Я… Но я не понимаю, что здесь происходит. Потрудитесь объяснить. Кто вас вызвал?

– Ваша жена в состоянии психоза, – объяснял врач методично, приводя меня в ужас своими словами, – страдает провалами в памяти, сопротивляется и не признается, что употребляла психотропное вещество. Его нашли в доме, прямо рядом с детской смесью. Возможно, оно попало в организм ребенка.

– Соня? – нашел меня глазами муж и попробовал подойти.

Но врач предусмотрительно положил руку ему на грудь.

– Не стоит провоцировать. Вы хотите проблем? Сопровождайте ребенка, о нем нужно думать в первую очередь. Вы можете потерять время! Возможен летальный исход. О вашей супруге мы сами позаботимся.

Глаза мужа стали безумными, страшными, он сжал кулаки и побагровел.

– Что она сделала? В чем вы ее обвиняете? Убирайтесь! Я не даю разрешения забрать ее. Какой психоз? Она еще вчера была в нормальном состоянии! – бушевал муж, и его реакция вселила в меня надежду.

Но это ужасное и непонятное видео поставило контрольную точку. Врач подвел мужа к ноутбуку, нажал на кнопку.

– Убедитесь сами. Это ваша жена? – потребовал он ответа.

– Да… – Антон смотрел запись, а я смотрела на него.

Милый, это же не я, я не могла, разве ты не видишь?

Он медленно перевел взгляд на меня, он был стеклянным, неживым.

– Что ты сделала? – прошипел он, глаза налились кровью. – Что ты сделала с ребенком?

– Ничего-о-о… – завыла я, и держалась только потому, что мне не давали упасть крепкие руки санитаров.

Но я никого вокруг не видела. Только Антона. Я так надеялась, что он мне поверит, а он смотрел как на чужую. Взгляд перемещался с экрана ноутбука на меня, муж изменился в лице. Он будто совмещал увиденную картинку с тем образом меня, который у него сложился. Конечно, милый, ты же видишь несостыковки! Ты видишь, я знаю!

Я молила его взглядом, шептала слова, но неразборчиво, мысли стали путаться от усталости и нервов. Надежда таяла вместе с тем, как взгляд Антона приобретал решительность.

– Везем ребенка в больницу, быстро, – скомандовал он маме, начав действовать. Таким он был всегда, не терпел промедления. Оценил задачу и начал немедленно ее решать.