Вернуть доверие. У тебя есть дочка, Босс!

Пролог.

- Тебе не надоело? Что ты бегаешь за мной повсюду?

Вопрос любимого сбивает с толку.

Останавливаюсь как вкопанная.

Булат смотрит на меня из-под сведенных в недовольстве бровей. В глазах тьма ледяная.

Он ждет ответа. Торопит меня взглядом.

А я смешалась совсем.

Почему так грубо? Что случилось, пока он был на стажировке, что… Что я сделала не так?..

Пульс бешено стучит в висках. Не могу собраться с мыслями.

- Долго еще будешь высматривать меня и молчать потом? Достало уже видеть тебя всюду! – каждое его слово рассыпается на тысячу иголок, вонзающихся мне в душу.

Не понимаю, за что он так со мной.

- Говори уже, чего хотела, - словно лезвием проходится его голос сердцу.

«Что происходит?» - задаюсь вопросом.

Я и прежде робела перед Булатом. Внушительный рост, мужественная суровость в молодых чертах, глубокий голос. И взгляд. Пристальный, тяжелый.

Как посмотрит вот так прямо, в глаза, я сразу терялась. Ну а теперь, после такой долгой разлуки меня вообще несложно смутить.

Словно мы не на месяц расстались с любимым, а на годы. Отдалились на бездну расстояния, с глубиной в километры.

- Привет, - собственная улыбка кажется мне глупой. Неуместной.

- Ну, допустим, привет, - сплетает мускулистые руки на широкой груди и смотрит с высоты своего огромного роста.

Я перед ним совсем маленькая. Хотя у меня хороший рост для девушки.

- Я-я.. - мямлю, всё еще не понимая, почему он так холоден. И раздражен.

Это попросту пугает. У меня сердце заходится от ужаса. Словно за прошедшие недели Булат успел вычеркнуть меня из жизни. И теперь не понимает, зачем я ищу встречи с ним.

А ведь мы не ссорились. Не разрывали отношений. Ему в спешке пришлось уехать. И я так и не узнала, почему он не предупредил меня перед отъездом.

- Ты не рад меня видеть? – сдуваюсь, проткнутая его презрительным взглядом.

Там одно только равнодушие. Не взгляд, а стекло беспристрастное. Им резать можно. До того острое.

- А чему мне радоваться? Что ты мне проходу не даешь? Так для меня это уже не в новинку. Приелись все эти студенточки, которые достают своей влюбленностью, – небрежно махает в сторону большого лекционного зала. – Стоит пару раз встретиться, расслабиться вдвоем, так они уже свадебное платье выбирают. Никак не отдерешь от себя потом, - жалуется он мне на надоедливых поклонниц.

Мне! Которая ему всю себя отдавала. Любила как умалишенная. Задыхалась от того, что вместить в душу не могла всё то безграничное счастье, которым рядом с ним пылала…

- Но… Но ты же говорил, что… Что мы, - слова даются с трудом. И всё равно не принимают вразумительную форму.

Ничего не понимаю. Он не мог так со мной. Только не со мной!

Я же с самого начала не верила, что такой, как Булат, может выбрать меня. Он же мечта всех девчонок. Тут он не солгал. За ним реально толпами бегают. На что только не готовы, чтобы привлечь внимание впечатляющего красавца с той особой статью, которая издали уже сражает наповал. А стоит Булату Казбекову приблизиться и одарить этой своей кривой усмешкой и выстрелом проникновенного взора, как всё! У молоденькой собеседницы сразу дыхание спирает и ноги подкашиваются.

Но я долго держалась. Не подпускала первого красавца универа к себе, пока… Пока не поняла, что влюбилась без оглядки.

- Лида, - морщится Булат, будто кислятина в рот попала, - давай разойдемся без театральщины. Ты же вроде умная девушка. И так всё понимаешь.

- То есть ты… ты просто… развлекался? – словно на живую режут меня эти слова.

- Мне жаль, если ты рассчитывала на большее, - говорит он тоном, в котором нет ни капли сожаления. – Но, да, на этом всё. Мы неплохо провели время. И всё такое. Сама придумай, а? Что-нибудь красивое. А мне пора бы и о невесте своей вспомнить.

- Н-невесте?.. – только и могу выдавить из себя.

- Ну, да. Ты ж знала, что я когда-нибудь женюсь на девушке из своего круга, - сообщает, как ни в чем не бывало. – Обстоятельства сложились так, что откладывать уже не получится. Так что прощай. Пора уже каждому идти своей дорогой.

- Своей дорогой… - как эхо повторяю за ним, всё еще не веря, что Булат не шутит, что это не жестокий розыгрыш.

- Просто живи своей жизнью, Лида, - разворачивается Казбеков, и я вынуждена впериться в его широкую спину, плотно обтянутую майкой цвета хаки.

Удаляющуюся спину...

- Нет, подожди, - кидаюсь за ним, наплевав на гордость.

Хватаю за рукав стильной майки с тремя пуговицами, но без воротника. Она обалденно подчеркивает рельеф его в меру накаченной фигуры. И я залипаю на секунду на вороте, что не прикрывает загорелую кожу.

Облизываю пересохшие губы и тороплюсь выпалить то, что собиралась. Трясусь от ужаса. Колючий страх ползет по позвоночнику, подсказывая, что Булат может и рассмеяться, услышав моё признание. Решит, будто я выдумала всё, чтоб удержать его. Что унижаться готова. Что гордости нет.

А дело же не в этом! Совсем не в этом. Я просто должна. Обязана спросить!

- У тебя так всё просто, - произношу, чувствуя, как горечь смачивает дрогнувшие в безвольной улыбке губы. – Поигрался. Уехал… Ушёл. А если б я… если б, например… беременна была? – спрашиваю и замираю вся.

Кажется, не дышу даже.

Мне нужен его ответ. Мне и… нашему малышу.

Еле сдерживаюсь, чтобы не опустить руку на живот. Погладить Звёздочку, которая хорошо, что не знает, что творит его (и её) папочка. Он же бросает нас в эту самую секунду! Так цинично и хладнокровно. Словно от пары ботинок старых избавляется…

Булат хмурится. По его отстраненному лицу пробегает тень. Но тотчас же испаряется, оставив после себя каменную маску бесстрастия.

- Мы бы решили эту проблему, - пожимает он плечами. – Сейчас в любой клинике помогут с таким. Или, - и он мажет по мне брезгливым взглядом, - или это твой способ денег попросить? Так могла бы прямо сказать, - заводит он сильную руку, увитую дорожкой вен, назад.

Глава 1.

Сегодня я это сделаю.

Пойду к Игнату Руслановичу и попрошу перевести меня в другой департамент.

Я очень люблю свою работу. Пришла в рекламу относительно недавно, но сразу поняла, что это моё!

Только вот руководитель мне попался отвратительный. Марк Александрович с виду пожилой, солидный дядька. А на деле – озабоченный, гнусный тип.

Я больше не могу оставаться с ним в одном помещении. Он пугает меня. Боюсь, как бы двусмысленные намеки и пошлые шутки не переросли в открытые приставания!

Надо как-то решать эту проблему, но я всё тяну…

Потому что хуже всего то, что Марк Александрович и Игнат Русланович хорошие друзья.

Шеф вообще-то намного моложе моего прямого руководителя и куратора основных проектов - Марка Александровича. Лет так на десять точно. Но это не мешает их крепкому приятельству. А я, получается, должна сегодня прийти к нашему общему начальнику и пожаловаться на его пожилого друга. Обвинить того в грязных домогательствах.

Хуже не придумаешь!

Но это я тогда так думала. Кто ж знал, какую грандиозную встречу этим утром уготовил для меня злой рок?..

Мало было мне слизкого руководителя и его приятеля в шефах, так у нас еще и генеральный директор сегодня сменился!

Но об этом я узнаю через несколько минут. А пока я в кабинете Игната Руслановича.

Набираю в легкие побольше воздуха и собираюсь озвучить шефу причину своего внепланового визита. Однако он меня резко перебивает:

- А ты что здесь делаешь, Лида? Беги, скорее вниз! Я же сказал, чтоб все там были до приезда нового генерального! – недовольно рявкает он.

А я замираю в растерянности.

Ну и как теперь рассказать, зачем пришла?

И что там за новый директор? Я и не знала, что у нас владелец сменился.

И есть у меня догадки, почему именно мне никто ничего не сообщил про сегодняшний общий сбор. Анжелка – секретарша моего руководителя. Нарочно меня не предупредила. Мымра рыжая!

Уныло плетусь в конференц-зал, промямлив извинения.

Игнат Русланович провожает меня угрюмым взглядом, а я спешу сбежать, пока не разозлился. Мне еще возвращаться сюда и сознаваться в своей беде.

Все уже собрались. Я фактически последняя юркаю в дверь.

- Ой, девочки, – тихим верещанием доносит наша молоденькая бухгалтерша. – Это как же нам повезло! Теперь будем каждый день вживую любоваться на звезду интернета.

- Ты про нового гендира? – спрашивает Анжела, расправляя плечи и смачивая губы так, что помада на них сиять начинает наподобие блеска. – Почему ж только любоваться? Некоторым может и потрогать выпадет.

Морщусь от услышанного. Она вообще-то в супруги того самого Марка Александровича метит, который мне прохода не дает. Лучше бы уже на нее переключился! Анжела же и не против!

Только он вдовец со стажем и официально оформляться ни с кем не планирует больше.

Ну да, только руки распускает и двусмысленностями на хорошеньких работниц давит. Брр-р, ненавижу!

Девочки еще что-то щебечут, как вдруг на зал наваливается тяжелая тишина. А через секунду она начинает гулко отдаваться шагами вошедших.

Презентабельно одетые мужчины. Уверенные жесты, надменная посадка головы и односложные фразы. Высшее руководство уже в помещении.

Собравшие замолкают, приготовившись слушать.

А я застываю, как к полу прибитая. Ведь тот, кто сейчас размашистым шагом хозяина входит в переполненный к его визиту конферец-зал, кажется мне пришельцем из прошлого.

Широкий, статный мужчина под два метра ростом с невообразимо притягательными глазами на строгом лице.

Всё такой же потрясающий и холодный. С нет-нет, да и проскальзывающим в движениях хищным магнетизмом.

Булат Казбеков еще ничего не говорит, но уже приковывает к себе все взгляды.

Так же, как он делал это в нашей перечеркнутой юности. Когда все мои подружки сохли по неотразимому, но высокомерному старшекурснику.

Мечтали о нем. Придумывали причину заговорить…

А он почему-то обратил тогда внимание на меня. На тихую и отстраненную мечтательницу.

Стал моим первым. Моей любовью. Показал, каким бесподобным может быть этот мир, когда счастлива.

А после… пресытился.

Устал от меня и вновь как ни в чем не бывало превратился в того недостижимо высокомерного мужчину, которым я знала его прежде.

В бессердечную глыбу, уничтожившую меня. В человека, разбившего и походя избавившегося от осколков моего несчастного сердца. И теперь я была вынуждена со всем подобающим вниманием смотреть на того, кого я все эти годы безуспешно старалась забыть.

Но правда в том, что я не смогла бы достичь этой цели при всем желании. Ведь каждую ночь я желаю «Сладких снов», а каждое утро я, улыбаясь, произношу «Доброе утро» и гляжу в такие же невероятно выразительные глаза, только совсем маленького человечка. Моей радости, моей Звёздочки, моей маленькой принцессы Альбины.

Нам с моей малышкой через столько трудностей пришлось пройти, чтобы добиться того, что есть сейчас.

И вдруг мой шаткий мирок потрясает до основание.

Булат снова возник на моем пути. И мне страшно при мысли, что принесет эта новая встреча. Ведь ничего хорошего я от него давно уже не жду…

Я так надеялась, что никогда больше его не увижу!

Украдкой рассматриваю возвышающегося среди респектабельных фигур всех остальных директоров Казбекова. Всё же он видимо изменился с тех пор, как нас развела судьба. Стал еще шире в плечах, заматерел, а черты приобрели еще больше грубоватой брутальности.

Собрание объявили открытым. Кто-то зашел за трибуну, чтобы приступить к приветственной речи. А Булат лениво заскользил по аудитории глазами…

Сердце разогналось за секунду, чтобы тут же упасть вниз. Оно словно пропустило пару ударов, и я окаменела, поймав на себе тяжелый взор. Булат случайно наткнулся на меня взглядом. Он безусловно не ожидал встретить меня здесь. И на секунду в его ореховых глазах сверкнуло удивление. Впрочем, тут же сменившееся мрачным раздражением.

Глава 2.

- Я, по-твоему, прежде чем вкладываться в бизнес, должен был проверять, – усмехается Булат, вышвыривая меня из воспоминаний своим цинизмом, - не работает ли там кто из моих бывших?

Вот так. Просто одна из…

Ничего особенного. Заурядная бывшая из длинной вереницы полустертых в памяти лиц…

Умеет Казбеков одним предложением сравнять с паркетом под ногами.

Я-то совсем другое сказала. И означала моя фраза, увы, именно то, что помню я конкретно его.

- Это был риторический вопрос, - приходится переиграть допущенную оплошность и изобразить безразличие к ситуации. - Было странно встретить человека, вернувшегося из забытья, - говорю и одновременно слежу, чтобы голос не дрожал.

Это сложно. Булат, несмотря на всё, что сделал, продолжает вызывать во мне непрошеные эмоции. Он просто не может не вышибать восхищение своей царской осанкой и горделивой посадкой головы. Перевожу дух, собравшись не реагировать на всё это больше, и слышу:

- То есть тебя не смущает, что придется работать на меня? – спрашивает он, чуть вздернув бровь.

Очень ёмко. Как раз в стиле Казбекова. Он четко дает понять, какая пропасть между нами. И что ее не засыпать никакой современной этикой и рабочей субординацией.

Он здесь хозяин. А я всего лишь мелкая сошка, которую легко раздавить. Меня вышвырнут, стоит боссу захотеть. Пожелает, даже с волчьим билетом меня выкинет.

Я это и без его намеков осознаю.

Но, видимо, Булат считает меня совсем недалекой, так что снисходит до разъяснений ситуации.

Ставит перед фактом, что мне теперь предстоит состоять на службе лично у него. Именно такую формулировку выбирает.

Не говорит, будем работать вместе. В одном здании. В городе… проклятье! Мне даже это далось бы нелегко!

И эта правда готова сорваться у меня с языка. Но я не имею права. Мне нужна эта должность. Я на повышение рассчитывала. У меня, наконец-то, всё начало получаться. И я не согласна от всего этого отказываться по вине призрака из моей личной трагедии.

- Если я начну отказываться строить карьеру там, где начальничает один из тех мужчин, что некогда бегали за мной, - возвращаю Булату его же фразу, тщательно пряча то, как меня колотит изнутри, - то пришлось бы работать в женских салонах красоты, - нахожу альтернативный вариант после короткой заминки.

Казбеков явно удивлен. Не ждал от меня такого выпада. Даже рвано усмехнуться соизволяет. А на дне его потемневших глаз еще и подобие мимолетного одобрения успевает всколыхнуться.

Но лишь на короткий миг. Он сразу же тушит эту никчемную эмоцию. И радужки его вновь обретают прозрачную янтарность вселенского безразличия.

А ведь когда-то эти глаза согревали меня своей лучистой мягкостью. Искренним, как мне казалось, расположением. Я не хочу называть ту симпатию, что я в них некогда улавливала, любовью. Потому что это оскорбило бы великое чувство, на которое Булат оказался неспособен.

И сейчас, глядя в холодные глаза, поблёскивающие лишь льдинками неприязни, я могу убедиться, что никакой любви между нами не было. Разве что с моей стороны…

Но и эту свою девчачью наивность мне пришлось раздавить вместе с осколками треснувшего сердца.

И мне бы погромче напоминать себе об этом в уме. Потому что в эту самую секунду Казбеков отталкивается от трибуны, на которую вальяжно опирался спиной, и идет на меня.

Пространство между нами словно не просто сжимается, оно уплотняется с каждым сократившимся сантиметром расстояния. И я начинаю судорожно дышать, проглатывая остатки воздуха, отбираемого у меня внушительным мужским корпусом.

- Придется тебе, значит, пересмотреть список учреждений, - низким голосом изрекает Казбеков, подойдя ко мне непозволительно близко, - где бы ты могла проложить себе путь наверх. Излюбленными путями, - источают его губы брезгливость.

И тон, которым он это доносит до меня вкупе с отвращением в презрительном взгляде, однозначно намекают на не самый порядочный способ взлета по карьерной лестнице.

- Потому что. У меня ты. Работать. Не будешь, - выдыхает он угрожающим шепотом.

Но меня пугает не хищная властность, с которой кидают в меня эти слова.

Я съеживаюсь от собственной парадоксальной реакции.

Казбеков крупный, несомненно, опасный мужчина, который недобро смотрит на меня сейчас. Но моё предательское тело помнит и другого его. И сейчас оно мелко дрожит от непрошенных воспоминаний. От горячего дыхания, обдавшего моё лицо. От запаха дорогого парфюма, в котором угадывается въевшийся в память сочный сандал с тягучей жесткостью металлических ноток.

Это неповторимое амбре порочности и сладкой неги, забивается мне в ноздри, мешая собраться.

Делаю неловкое движение, чтобы сбежать от головокружительного аромата прошлого и, как назло, подворачиваю ногу.

Если б не молниеносная реакция Булата, свалилась бы к его ногам. Окончательное унижение.

Ну, а так падаю всего лишь в… объятия.

Затихаю пойманной пташкой и расширившимися от шока глазами смотрю на своего бывшего.

Он, без сомнения, тоже в ауте от произошедшего, потому как не торопится меня отпускать.

Дышит часто и смотрит не менее потерянно, чем я.

Наверное, поэтому и не отталкивает сразу. Не вытирает брезгливо руки, дотронувшиеся до меня.

Иначе я бы задохнулась от позора. Судя по окаменевшим мышцам и плотно сжатой тяжелой челюсти, Булат и в самом деле готов отшвырнуть меня как ядовитую гадюку.

Не пойму только, откуда в нем столько отвращения ко мне?

Словно это я замуж выскочила, бросив его с малышом на руках.

Он сейчас меня будто по инерции поддерживать продолжает. Из каких-то внутренних установок не отшвыривает подальше. Видимо, оттого что я всё же девочка. И его воспитание, несомненно, не дает ему воли наказывать меня физически.

Это дарит мне возможность пойти на опережение. И самой разорвать нежелательный контакт.

Легонько отталкиваюсь от гранитного торса и отодвигаюсь.

Глава 3. Прошлое. Знакомство с мамой любимого...

Прошлое...

***

- Извините, я опоздала, - неуверенно произношу, подходя к столику в кафе.

Вообще-то мама Булата назначила здесь встречу на 15.00.

И я никак не могла опоздать, потому что сейчас еще только без десяти три.

Но она уже здесь. И мне неловко, что заставила Людмилу Эдуардовну ждать.

- Нет. Это я пришла рано, - произносит она, но без тени мягкости.

Ее лицо вообще не излучает никаких положительных эмоций. Такой взгляд холодный! Испытующий, и даже презрительный.

- Располагайся, - указывает она мне на стул так, будто это ее личное заведение.

Я зажата очень. Не знаю, чего ждать от этой встречи.

Любимый уже говорил с матерью? Рассказал ей, что у нас всё серьезно? Может, он не предупредил меня о встрече с ней как раз из-за своего внезапного отъезда.

И по той же причине раскрыл маме нашу маленькую тайну раньше планируемого. Решил, наверное, что в его отсутствие она позаботится обо мне в случае чего.

Думаю и сама же себя одергиваю. На какой-такой случай? Разве со мной может что-то произойти, пока Булат в отъезде?

- Даш, принеси девочке кофе, - удивляет меня Людмила Эдуардовна, сделав заказ за меня. – Американо.

Хочу сказать, что предпочитаю капучино, но слова застревают в горле.

Она же видит мою растерянность и с иронией произносит:

- Вряд ли ты пьешь эспрессо. Чтобы его пить, нужно разбираться в сортах и брендах. А в дешевых забегаловках этому научиться сложно. Наверное, с молоком мешаешь? – корёжит меня ее насмешливый тон. – Ну уж прости, я не вынесу, если в таком хорошем кафе увижу на своем столе кружку со сливками и прочим. Лучше уж пусть водой хотя бы разбавят.

Гадаю, что на это ответить. Она позвала меня сюда, чтобы оскорблять?

Или у нее в целом манера общения такая?

Булат говорил, что мама у него с характером. Но я и не думала, что столкнусь с такой тонной надменности сразу.

- Итак. Не буду тянуть. Ты здесь, потому что мой сын скоро женится, - говорит Людмила Эдуардовна, и я чувствую, как мои щеки становятся пунцовыми.

Вроде ничего постыдного здесь нет. Мы с Булатом любим друг друга. И это закономерно, что планируем пожениться. Правда, предложение он мне еще не делал. Но всё к этому и идет.

И всё же мне неудобно, что до обсуждения будущего с ним самим, мне приходится держать ответ перед его мамой.

Это как-то странно…

- Д-да, - мямлю и от смущения принимаюсь теребить и ковырять ногти. – Мы еще не обсуждали это. Но, наверное… Если Булат сам вам сказал, что мы… Что он думает уже о нашей свадьбе…

- Не о вашей, глупенькая, - усмехается женщина, пробегаясь по мне ледяным оценивающим взглядом.

Хотя нет. Он у нее, скорее, обесценивающий!

- Мой сын скоро женится на своей невесте. Девушке из нашего круга. На достойной, образованной и хорошо воспитанной как леди.

- Ч-что? – непонимающе хлопаю глазами.

- А то, что невеста моего сына не стала бы ногти за столом чистить, - брезгливо смотрит она на мои заледеневшие руки. – Сабина идеальная партия для моего Булата.

- С-Сабина, - я как заевшая пластинка.

Ничего не могу поделать.

Меня словно в тиски зажали. И наживую вынимают сердце. Как так?

У Булата есть невеста?!

Тогда кто я?..

Мамочки! Я так готовилась к сегодняшнему дню. Сердце заходилось от волнения перед знакомством с Людмилой Эдуардовной. Я даже укладку сделала, долго выбирала платье. Шла сюда и прокручивала в голове, какой может быть наша беседа. Что отвечать, как держаться. Я так мечтала произвести хорошее впечатление на его маму!

И по наивности грезила, что Людмила Эдуардовна тоже будет рада познакомиться со мной поближе. Если и не похвалит как-нибудь прикрыто выбор сына, то хотя бы останется довольной.

- Отец Сабиночки, - Людмила Эдуардовна, словно прочитав мои мысли, сама даёт ответы, которые я пытаюсь найти, - вхож в очень высокие круги, - и она многозначительно поднимает пальчик, указывая куда-то наверх. – И я не хочу, чтобы брак моего Булата и тем более его будущее испортила одна из его подзаборных замухрышек, которых мой сын вечно таскает на эту свою холостяцкую квартиру.

Я знаю, о какой квартире речь.

О, нет-нет, пожалуйста! Я же была там…

Но я думала, что… Булат мне всё иначе преподнес!

Я же, как дурочка, даже гордилась втихомолку, что он меня к себе домой приглашает. Я б, наверное, сгорела от стыда, если б мы в отелях…

- Ничто, - цедит вдруг Людмила Эдуардовна тонкими губами, заставляя меня окончательно почувствовать себя пустым местом, - не должно омрачить свадьбу моего ребенка.

«Ничего себе ребенок! – врезается мне в мысли. – Здоровый бугай, который морочит мне голову, умалчивая про наличие невесты! Еще и не только мне. По словам его матушки, Булат не меня одну так обманывает».

От этих мыслей у меня перед глазами темнеть начинает. Кажется, я сейчас упаду носом в эту проклятую чашку с американо, которую мне всё же принесли.

Но что-то всё-таки не дает мне провалиться в страшную тьму самоуничижения.

Не может быть всё правдой!

Мой Булат не такой. Эта вредная дамочка, которая роковым образом стала той, что подарила жизнь моему любимому человеку, всё выдумывает!

«Ну, конечно, - выдыхаю я, сообразив, что так оно и бывает, когда упрямая родительница пытается диктовать сыну, на ком жениться. – Людмила Эдуардовна просто без спросу выдернула меня в это кафе, чтобы отвадить от своего сына. Она ему блестящее будущее прочит. А я мешаю ее планам!»

Булат наверняка даже не знает про эту нашу встречу с ней!

На меня вдруг такая легкость нападает, что смеяться от облегчения хочется.

Фух. Я же едва не поверила во всю эту чушь про любимого человека...

Перед глазами проплывают наши счастливые моменты. Моя робость, его уверенная напористость. Как Булат был чуток со мной. Терпелив…

Свидания наши. Любимые места. Те, что только для нас двоих важны. Его подарки, подобранные с пониманием моего характера. А не просто дорогие украшения! Мои первые неловкие слова о взаимных чувствах. Наш первый поцелуй. Такой сладкий, Булат не торопил меня. Я чувствовала, что он едва сдерживается. У него и опыта больше, и темперамент ярче. Он так смотрел на меня! Жарко, голодно, будто съесть хотел. Но сдерживался ради меня. А я… меня на край вселенной уносило, когда тонула в жадной темноте его взора…

Глава 4. Настоящее.

Настоящее.

- Но, надеюсь, ты понимаешь, что со мной твои номера не прокатят? – проезжается по моим натянутым нервам глубокий голос Булата.

Он вырывает меня из созерцания прошлого. Трепыхаюсь, не сразу понимая, к чему конкретно относятся его слова.

Считает, я настолько прожженная, что и здесь начну промышлять шпионажем?..

Ответить не успеваю, потому что в наши прения неожиданно втискивается обычно неприятный для меня наблюдатель.

Но до чего же я сейчас рада Марку Александровичу и его самовольному приходу!

- Простите. Смею надеяться, что не помешал, - приторно лебезит этот немолодой и обычно степенный мужчина.

И от этого его подхалимажа почему-то мне становится неловко. Как будто это я веду себя фальшиво и чересчур услужливо, а не мой руководитель.

Булат переводит на него тяжелый взгляд.

И Марк Александрович ощутимо тушуется под этим прессующим безмолвным недовольством в льдистых глазах.

Только сейчас понимаю, что меня саму Булат еще не так выжигал властной энергетикой. На без спроса пролезшего в разговор Марка Александровича он давит куда ощутимее своей пугающей аурой.

Медленно оборачивается к тому. Стоит вполоборота, но мой куратор сдувается так, словно его за грудки взяли.

- Я вас звал? – тихо, но оттого еще более уничижительнее произносит Булат.

- Нет. Я… Простите, - снова извиняется человек, перед которым весь наш отдел привык трястись. – Я просто хотел узнать, может, могу чем-то помочь? Что-то прояснить, - несмело предлагает Марка Александрович.

Странно видеть его таким. Будто хищник, которому сподручнее рычать на тех, кто слабее, внезапно встретил более опасного зверя. И угнетенно поджимает хвост перед ним.

Было бы смешно, если б не было так тошно.

«Вот в это теперь превратится моя жизнь и любимая работа?» - грустно думаю про себя.

В зверинец с подобострастными представителями чуждой мне фауны?

Морщусь про себя от этого сравнения.

Я не привыкла так относиться к людям. И жалкое положение куратора, кто третировал меня прежде, не вызывает во мне никакого торжества. Претит всё это…

«Может, уволиться добровольно, пока не стало совсем невыносимо?» - разрешаю я себе секундную слабость, но почти тотчас же отметаю эту мысль.

Нет, мне нужна эта работа. Не ради себя или комфорта, который приносят деньги. На мне ребенок и мама. Придется терпеть весь этот театр тщеславия и абсурда.

- И что вы можете прояснить? – в голосе Булата отчетливо слышен металл. Он недоволен, что его прервали.

А Марк Александрович, как назло, еще и становится слишком близко от меня. Выглядит так, словно он меня выгораживает.
И оттого в уголках стальных глаз, которые меряют нас с руководителем арктической неприязнью, проглядывается теперь еще и легкая насмешка. Словно Казбеков уже всё для себя решил касательно нас. И выводы, к которым он пришел, не сулят нам ничего хорошего.

Однако Марк Александрович упорно не замечает негатива, которым его прижимают. И продолжает гнуть свою неуместную линию:

- Просто Лидочка у нас - такой одуванчик нежный, - со слащавым причмокиванием выдает он, отчего мне хочется сквозь землю провалиться. – Может растеряться, сказать что-то не так, - говорит он обо мне, как о недалекой, чем будоражит внутри меня нечто темное.

Хочу поставить его на место, одернуть так, чтобы ему стало стыдно за себя. Потребовать, чтоб прекратил оскорблять своей бездарной попыткой выставить меня какой-то блаженной. Имеющей очень слабое представление о работе.

Еще немного, и Казбеков окончательно укорениться во мнении, что я здесь напрасно должность занимаю. И черти благодаря каким достоинствам меня тут терпят!

Надо срочно что-то умное сказать. Показать себя с правильной стороны. Осадить необъективные толки в свой адрес.

Но язык как к небу приклеился. Казбеков практически высушивает всё своим сухим морозом во взоре.

Эх, если б мужчины хотя бы начали что-то по рабочим моментам обсуждать! Я б абсолютно точно много чего могла бы дельного сообщить. Потому что большую часть работы, возложенной на наш департамент, именно я и выполняю.

А Марк Александрович в основном занят тем, что благосклонно утверждает мои наработки и преподносит их потом начальству. И я почти уверена, что по большей части представляет он всё, как свои личные находки!

- Понятно, - рубит Булат мои так и не озвученные отрицания высказанной руководством обо мне неправды, - тогда можете идти, Лидия Викторовна. Мы обсудим важные нюансы с самим Марком Александровичем. Детально, - припечатывает он, удерживая последнего в поле зрения.

И мне кажется, что Марк Александрович уже и не рад, что влез во всё это.

Что-то я сомневаюсь, что он подготовился к подобной детализации.

Но сам виноват. Нечего было впутываться.

Выхожу и тихо прикрываю за собой дверь. Борюсь с желанием прислониться к стеночке, выдохнуть и медленно сползти по ней вниз.

На одеревенелых ногах плетусь к лифту. Когда створки открываются, там уже кто-то стоит из коллег. Но их лица расплываются перед глазами. Механически киваю и становлюсь спиной ко всем. Смотрю, как медленно захлопываются двери, отделяя меня от разрушающего присутствия мужчины из прошлого, и дышать становится чуточку легче.

В себя прихожу, только очутившись в общей коворкинг-зоне, где за своими столами сидят наши девчонки.

При моем появлении они поднимают головы, кто-то смотрит с любопытством, но исподтишка, некоторые переглядываются.

Но мне везет, и никто не спрашивает прямо, чего от меня было нужно новому гендиру.

Даже удается постепенно унять зашкаливающее сердцебиение. И на короткое время прекратить прокручивать в голове разговор с Булатом. Перестать выискивать в каждом оброненном им слове скрытый подтекст. Воспроизводить в памяти мрачный взгляд и скупую мимику.

Хотя кому я вру? Я только тем и занимаюсь все полчаса до возвращения Марка Александровича, что перевариваю встречу с Казбековым.

Глава 5.

Следующий день приносит новую круговерть проблем.

Мама снова в больнице. Госпитализировать пришлось вечером. И с утра я вновь разрываюсь между двумя родными людьми, которым остро необходимо мое внимание и забота.
Альбину пришлось самой везти в садик, а это миссия не для слабонервных. Если дома и с любимой бабушкой она остается по утрам с радостью, то из детского сада моя упрямая доча маму без боя не отпускает.

То есть Аля только ради блинчиков бабули Юли соглашается на мои неизбежные походы на работу. А после с угрюмым принятием идет с ней в детский садик.

А сегодня это нелегкое задание взвалилось на мои плечи, и воспитательницам пришлось отбивать меня у плачущей малышки.

Как результат, в направлении работы я выбежала с их дворика, сильно задержавшись. Хорошо, там поблизости станция метро есть.

Но как по закону подлости, именно сегодня произошло то, чего быть не должно! Двери на моей остановке просто не открылись!

И под громкие крики, причитания и ругань остальных пассажиров вагоны двинулись дальше.

Выбравшись на следующей станции, я перебежала к противоположной линии и поехала назад.

Одну остановку. Однако и это уже было слишком.

Я дико опаздывала и, спотыкаясь, неслась к серому офисному зданию, облепленному стеклами, что тускло мерцали в пасмурном холоде.

На полпути чуть не оступилась. Качнулась, покидая тротуар, потому что прямо передо мной резко затормозил статусный черный автомобиль.

От неожиданности я чуть не вскрикнула.

Отчего-то мысли тотчас же унесло в сторону Казбекова.

Внезапная встреча с ним не оставляла меня в покое, и каждая мелочь казалась каким-нибудь сигналом. Едва ли не знамением перед новым поворотом к стрессам.

И сейчас я с учащающимся с каждой секундой пульсом наблюдала за фантастически медленно опускающимся стеклом роскошного авто. Даже почти уже верила, что на пассажирском сидении из дорогой кожи сидит Булат.

Но когда затемненное окно открылось полностью, в него выглянуло улыбающееся лицо Барханова.

- О, Лидочка!

- Доброе утро, Марк Александрович, - с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться.

Вот уж совсем нежеланная встреча.

Но в принципе логично всё. Я сегодня с другой стороны подхожу к зданию холдинга. Как раз по той же дороге, что и шеф. К тому же опоздала больше, чем на тридцать минут, а Барханов, пользуясь преимуществами должности, часто так и приходит на работу. С получасовым опозданием. А то и позднее.

Только непонятно, зачем надо было останавливать машину и здороваться со мной. Проехал бы мимо, избавил бы меня от необходимости стоять перед его окном, как провинившаяся школьница.

Однако долго ждать причину такой чести не пришлось. Барханов хитро прищурился и смерил меня наигранно суровым взглядом.

- Нехорошо опаздывать, - с отталкивающей улыбкой на холеном лице пожурили меня.

И я была вынуждена оправдываться.

Пробормотала какие-то объяснения в надежде, что меня наконец отпустят.

- Да, ничего страшного. Я разве ругаю? - уверена, именно с намерением показать, что он в полном праве отчитывать меня, Марк Александрович и сказал эти слова. - Напротив, вот хотел предложить подвести тебя.

«А такой подставы я и не ожидала! - подумала я, отчаянно замотав головой. - Ни за что не сяду в его машину! Зачем? Чтоб все сотрудники видели, что мы утром вместе приезжаем?»

Барханов словно специально делал всё, чтобы о нас с ним пошли кривотолки. Будто это могло подтолкнуть меня к решению сблизиться с ним.

Но, увы, мой отказ был пресечен неумолимыми обстоятельствами. Позвонили из клиники, в которой лежала мама, и сообщили, что ей хуже.

- Извините, - пролепетала в ответ на упорные расспросы Барханова, непременно желающего знать, что у меня случилось. - Мне нужно ехать. Я потом объяснительную напишу. У меня мама в тяжелом состоянии.

Марк Александрович всё никак не уезжал. Успокаивать пытался, не покидая теплого салона своего автомобиля.

А мне было совсем не до его участия. Врач что-то говорил, убеждал, что срочно нужно докупить какие-то медикаменты, которые, к сожалению, не предоставляет государственная больница. Но которые необходимы, если мы хотим вернуть маму к норме. И меня начало потряхивать от страха за нее. Позвонки тронуло льдом, когда я вникла в то, что говорил доктор. И поняла, что раз состояние ухудшается стремительно и внезапно, значит, всё действительно очень и очень опасно. Мне следовало срочно ехать к ней. А я не представляла, как буду добираться на другой конец города.

- Садись в машину, Лида, - командирским тоном рявкнул Барханов. - Нечего ломаться в такой ситуации. Я тебя что, на свидание зову? Сейчас тебе о здоровье матушки печься надо, а не глупости надумывать! Петя отвезет тебя, куда скажешь, - пристыдил он меня, хлопнув ладонью по спинке водительского кресла. И я как очнулась.

Ругая себя за эгоизм, приняла помощь. Правильно, сейчас главное успеть к маме. Нет ничего важнее!

Но я, несомненно, недооценила расчетливости шефа.

Он что-то усердно печатает в телефоне. И его сощуренные глазки блестят чем-то, напрягающим меня.

- Останови у входа в холдинг, - бросает водителю, как только автомобиль, в который я всё-таки села, заворачивает за угол. – Анжела передаст мне бумаги. Просмотрю их по дороге, чтобы время не терять, - объясняет для меня.

Чуть не всхлипываю, услышав этот план Барханова.

Я-то надеялась, что получится избежать пересечений с коллегами. Что мы с его шофером просто проедем мимо. Из авто я не выйду. Дождусь, чтобы Марк Александрович покинул салон, и поеду дальше.

Конечно, ситуация не из приятных выйдет. Буду себя преступницей ощущать, которая жмется по углам. Но что поделать? Зато не придется ловить лопатками шушуканья о том, что я делала ранним утром в машине Барханова.

Не буду же я бегать по офису, всем проясняя истинное положение дел.

А тут вдруг такая подстава!

Глава 6.

Однако в больнице Барханов мне и в самом деле пришел на помощь. Я б растерялась одна, скорее всего. От тревоги за маму меня знобило всю и во рту пересохло. А в клинику я входила с таким бешеным сердцебиением, что меня можно было уже саму с аритмией укладывать.

И так успела себя накрутить, что плохо соображала поначалу, что с трагичным выражением пытается донести до меня врач.

Но тут в разговор вступил Марк Александрович, и всё сразу оказалось не таким уж мрачным, как мне преподносили.

Конечно, Барханов, скорее из желания продемонстрировать наглядно, чем хорош мужчина рядом, строго осаждал персонал. Даже самого главврача, и прежде говорившего со мной, как с бедной родственницей, не просто так на место поставил.

Шеф время от времени поглядывал на меня, как бы бахвалясь произведенным здесь впечатлением.

Обращаться к нам с мамой, действительно, все стали уважительнее, и решение сложившихся проблем сразу начало находиться.

Марк Александрович – мужчина представительный. Еще и при деньгах больших, что медсестры, к примеру, сразу унюхали. И принялись распинаться перед ним. Еще и завистливыми глазками меня окидывают.

«Неужели его душу мутную, проглядывающую мельком, только мне видно? Или им всё равно?» – мило улыбаюсь в ответ на колючие взгляды. И жду, когда завершатся расшаркивания.

Наверное, будь я мудрее, воспользовалась бы вниманием такого человека. Или если б я попроще была, то восхитилась бы им и в рот бы заглядывала.

Однако важно, что в итоге всё обходится. Состояние мамы не такое тяжелое, как меня пытались напугать. И всё сводится к тому, что нужны дополнительные субсидии.

Барханов, разумеется, с готовностью предлагает покрыть все расходы. И мне стоит больших усилий его переубедить.

- Как знаешь, Солнышко, - мягко говорит он, привлекая к нам острые взгляды присутствующих. – У тебя, как я понял, есть еще время подумать. Но знай, что я всегда рад прийти на выручку.

- Спасибо, Марк Александрович, - выжимаю из себя благодарную улыбку. – Но я как-нибудь сама.

Впереди всё же праздничные бонусы. Может, и выплыву снова. Нам с мамой не впервой.

Однако последняя фраза шефа заставляет напрячься.

- Ну, смотри, Снегурова, - становятся искорки в его взоре острыми, как иголки. – Смотри сама.

Не знаю, что именно Барханов пытался этим сказать, но я с содроганием услышала, что бонус мне могут и аннулировать.

На работу я сегодня заскочить всё-таки тоже успела. Пускай и ближе к обеду.

Марк Александрович хотел подождать меня, наседал. Но я уговорила его оставить меня с мамой.

Вернее, выторговала право возвращения не в его машине. В обмен на то, что дала согласие перевести маму в отдельную палату.

Препиралась долго, но в конечно счете сдалась.

А то бы он точно без меня не уехал сегодня в холдинг. Так Барханову ударило в голову желание показать, что по блату можно добиться многого!

А, может, и по взятке. По крайней мере, когда я одна подходила к медикам и просила перевести маму от шумной соседки, любящей поскандалить, им было всё равно, высыпается ли пациентка. И мне без лишней деликатности объяснили, что я буржуйка. И что люксы у них не предусмотрены.

А тут вдруг все стали чрезмерно услужливыми и любезными. Стоило только водителю Марка Александровича отвести в сторону старшую медсестру и что-то ей тихо прошептать.

Видимо, предполагалось, что любая девушка обязана была растаять от такой акции со стороны Барханова. Чего со мной никак не желало происходить. Пусть я и была безмерно рада, что мама наконец поспит.

Однако как причину своей капитуляции я озвучила другое:

- В конце концов, если хочет человек сделать доброе дело, наверное, не стоит его отговаривать, - обронила я как бы невзначай. – Если вам от этого будет спокойнее, то хорошо. Спасибо вам огромное от лица мамы.

Надеюсь, Марк Александровия понял намек. Ничего от меня взамен ждать не стоит. Он вправе совершить лишь акт милосердия. И то спорного, потому что остальным пациентам таких утешительных подарков никто не преподнес.

Барханов сжал губы с тонкой сеточкой морщин в две сухие линии, но принял моё невесомое условие без открытых возражений.

***

На работе сегодня очень тихо. Даже не помню, когда наша команда так образцово выполняла обязанности и не нарушала строгой дисциплины. Никаких шуток, шушуканий, даже цветных кружек с кофе на столах не наблюдается. Его бегут пить в буфет, и то настороженно озираясь.

«Вымуштровал за один неполный день», - понимаю, что всё дело в новом боссе.

- Но ты не волнуйся. Всем всё равно ясно стало, что ты вряд ли с Бархановым на работу приехала. Он же без тебя вернулся потом. Было понятно, что тебя его водитель куда-то подвозил, - успокаивает подруга.

- Наверное, - оглядываюсь на девчонок, собирающихся на перерыв. – Но в общем-то неважно. Главное с мамой всё хорошо.

- Правильно, - легонько сжимает она мою руку. – А Альбиночка с кем? В садике оставила?

- Да. А после ее соседка наша заберет. Тетя Валя, мамина подруга. Она помогает иногда, - сохраняю файл, который остался со вчера, и перехожу к следующему.

- А на обед не пойдешь? – досадует Оля.

- Нет. Куда мне? Только пришла и сразу на перерыв? – мотаю головой и грустно смотрю на экран.

- Да, кстати. Нас всех в четыре генеральный собирает. Наверное, новую рекламную кампанию для Натурал Косметолоджи обсуждать будем, - между прочим говорит Ольга, а у меня пальцы над клавиатурой леденеют.

Снова встреча с Булатом?

А-а-а, моим нервам так долго не выдержать в натянутом состоянии.

***

На этот раз нас собирают в кабинете гендира. Там просторно, дорого и буквально пропитано суровой властностью.

Ничего лишнего. Всё строго, серо, комфортно.

Помещение идеально соответствует своему хозяину. По крайней мере, именно так я и представляла себе обиталище Булата. Того, нового, бескомпромиссного и жесткого, в которого он превратился.

Глава 7.

И, выдержав паузу, угнетающую сознание, Казбеков в конце концов сообщает суть претензий к нам:

- Вы же должны сознавать, что это не норма, когда за весь департамент отдувается лишь один человек? Пускай и очень талантливый, - говорит Булат, а я ошарашенно впиваюсь в него глазами.

Что??

Он что, решил вот так вот просто взять и раскромсать стереотипы?

Неужели похвалит меня? Признает в присутствии всех, что я молодец, и что за мой счет весь отдел прекрасно выплывает?

Задерживаю дыхание, неверяще уставившись на большого босса.

- Марк Александрович не обязан тянуть на себе вас всех. Подумайте сами, зачем мне сотрудники, которые всего лишь слепо выполняют чужие предписания? У которых нет собственных идей. У вас немного времени, сразу предупрежу. Рекламная компания для Натурал Косметолоджи – ваш последний шанс, - поначалу ускользает от меня смысл услышанного.

Так что я не сразу перестаю ошеломленно светиться в преддверии похвалы, так и не случившейся в мой адрес.

И, видно, Булат истолковывает мой с трудом сдерживаемый восторг превратно.

Наверное, думает, что за Барханова радуюсь. Потому что его взглядом сейчас резать можно. Настолько острые льдинки сейчас в нем мелькают.

Интересно, почему? Даже если Марку Александровичу удалось создать миф о том, что мы с ним пара, причем тут Булат?

Ему разве не всё равно, с кем я?

Но, судя по насмешливой брезгливости, с которой он отводит взор, ему есть дело до моей личной жизни.

Только это не назовешь ревностью.

Оно больше похоже на то, что Казбеков вынес мне омерзительный вердикт. И что бы я ни делала дальше, его мнения обо мне это уже не исправит.

Но это лишь половина мощи удара, что пришлась по мне.

Есть ведь еще кража моих достижений шефом.

Приходится верить, что Барханов присвоил себе мой успех.

Преподнес всё так, будто это он, а не я из кожи вон лезла ради удачливости наших проектов.

Это низко. Даже для такого скользкого типа, как Марк Александрович. Даже для него это слишком!

А, может, к этим необъективным выводам Казбеков самостоятельно пришел? Что ему за отчеты такие представили? Или, точнее, кто?

Голова разламывается от всех этих анализов.

А затем Булат, отчитав нас как нашкодивших котят, распускает собрание. Предварительно нам поручается проявить себя и свой потенциал при работе с новым заказчиком.

Далее нам представляют коротенькую презентацию, умело организованную молоденьким парнишкой в очках, которого я раньше у нас в холдинге не встречала. И раздают папки, таящие в себе чаяния Натурал Косметолоджи.

В течение этого относительно спокойного времени в прессующих стенах булатовского персонального пространства я отчаянно бьюсь над непростой задачей. Пытаюсь не смотреть туда, откуда меня лазерными лучами обжигают янтарные глаза.

Кожа скоро дымиться начнет на открытых участках от взора моего бывшего, пылающего недобрым огнем.

Меня уже начинают мучить подозрения, что он оставил меня на работе с гадской целью – превратить моё здесь существование в эмоциональный ад.

На своё место возвращаюсь, как в воду опущенная.

Оказывается, поступок Марка Александровича здорово по мне шарахнул. От несправедливости выть хочется.

Сколько я засиживалась в офисе допоздна? Сколько утренников в детском садике, совместных прогулок, счастливых минут с моей Звездочкой было упущено из-за самодурства Барханова? И его собственной безнадежности.

И что в результате? Он забрал все лавры себе. А меня оставил в дураках!

Однако и это еще не всё на сегодня.

Под конец рабочего дня меня добивает звонок от мамы.

- Представляешь, Лидочка? У нас сиделка будет! – ее голос искрит не сразу понятной мне эйфорией. - Ты сможешь спокойно работать, не волнуясь за меня. И за Альбусю мы переживать не будем. Если вдруг что со мной, пока ты не дома, Вера присмотрит за нашей девочкой! Спасибо, Марку Александровичу! - без всякого смущения готова мама принять чужую помощь, чем меня нехило шокирует. - Правда, это прекрасная новость? Самая лучшая за последнее время.

Выслушиваю всё это и скомканно прощаюсь со всё еще неунимающейся мамой. Эта неожиданная новость о сиделке словно придала маме здоровья и энергии! Вроде бы и хорошо, но я ни с кем не договаривалась о таком!

Спешу прервать звонок. В итоге, пробормотав что-то позитивное в ответ на неподдельную радость мамы, сбрасываю вызов.

Опускаю телефон на стол и прикрываю глаза. Беру тайм аут, прежде чем вихрем рвануть в кабинет Барханова и потребовать у него ответов.

Как он мог утвердить подобное решение, касающееся исключительно моей семьи? Сам! Без моего ведома и разрешения!

Какая сиделка? Когда он успел с ней договориться?

И как мне теперь объяснять уже распланировавшей всё маме, что от услуг сиделки нам придется отказаться?..

Нет ну как можно быть таким назойливым в образе ухажера?! И при этом столь же беспринципным в плане руководителя и коллеги?

Хотя Барханов мне, скорее уж, конкурент.

Это я по наивности своей не замечала, насколько он хуже, чем я о нем думала.

И сейчас, когда через несколько минут после подставы со стороны Марка Александровича, я обнаружила, что по его просьбе одна из медсестер готова предложить нам услуги сиделки, всё видится мне в еще более грязном свете.

Что это, если не подкуп?

Он меня так задобрить решил?

Кидает, как кость собаке, свои навязанные услуги, чтобы я помалкивала. Позволяя и дальше ему выезжать за мой счет в профессиональном плане!

Причем платить я сиделке ничего не буду, потому что она уже успела как-то оказаться многим обязанной замечательному человеку Марку Барханову.

В кабинет старшего по отделу врываюсь чуть ли не без стука.

Хватаюсь за ручку двери и толкаю ее, не дав Барханову возможности ответить, можно ли к нему.

- Марк Александрович, простите, конечно! Но это уже слишком, - без всяких извиняющихся интонаций рублю я с плеча. – Мы с мамой сами справимся. И я пришла сказать, что касательно всего остального нам тоже не нужна помощь.

Глава 8.

Вчера я написала заявление.

Елены Николаевны не было на месте, ушла уже. Так что я даже обрадовалась, что объяснять долго не придется ничего. Распечатала форму, подписала и оставила бумагу у ее помощника.

Первые цветочки ожидаются сегодня. Всё жду, когда меня вызовут к кадровикам, и Елена Николаевна отчитывать начнет за необдуманный порыв.

Но рабочий день уже в разгаре, а меня всё не зовут.

И это при том, что распоряжение Барханова я тоже не выполнила. И к нему в кабинет первым же делом не кинулась.

«Может, его нет пока?» – воровато кошусь на дверь шефа.

Однако спустя еще час меня всё-таки настигает требование явиться на ковер.

Только не к Марку Александровичу. И даже, увы, не к Елене Николаевной, а к самому генеральному!

За грудиной скрести начинает, когда мне звонят из его приемной и обозначают распоряжение.

- К Булату Эминовичу? – на автомате повторяю за ожившей трубкой в руках.

В меня сразу впиваются любопытные глазки близко сидящих коллег.

Девочки смотрят испуганно. Кто-то мотанием головы пытается разузнать, чего хотят, пока я сжимаю телефон в вспотевшей руке. Есть и те, что презрительно фырчит.

Ага, ничего странного. Меня уже половина департамента записало в привилегированные. Думают, я протеже директора.

А вторая половина, без сомнения, решила, что я жалобу на Барханова накатать успела. И буду с ним за справедливость воевать.

Прикрываю глаза, разрешая себе на мгновение наскрести пустоту в голове. Надо как-то абстрагироваться от чужого мнения и своим путем двигаться.

Чинно поднимаюсь и с ровной спиной иду на выход. Как на эшафот, честное слово. Не оглядываюсь и никак не реагирую на внимательные взгляды.

В приемной Булата меня встречает модельной внешности секретарша.

Ну как встречает? Красная дорожка мне, разумеется, не светит. Но я, видимо, даже улыбки или простого «Здравствуйте» не заслужила.

Она с важным видом рассматривает что-то в своем компьютере, потом ее взгляд нехотя чиркает по мне и плывет к своему алому маникюру. Поражаюсь, как с такими заостренными когтями можно по клавишам попадать и не цепляться ими друг об друга.

- Вы по какому поводу? – удосуживаюсь услышать вопрос. Буковки у примы приемной растягиваются, неприятно скользя по нервным рецепторам слуховых клеток.

- Мне позвонили и сказали, что Булат Эминович вызывает, - я тоже решаю не здороваться.

- Лидия Снегурова – это вы? Хм, – обводит она меня медленным взглядом из-под накладных ресничек.

Причем не по отчеству обращаясь. Чувствую себя так, будто меня к заучу вызвали.

«Снегурова! Почему у всех двоечников класса контрольная работа один в один как у тебя? Опять списывать давала?» - слышу в своей голове.

Осмотр явно чем-то удивил секретаршу. Но в целом видно, что оставил довольной. Это по снисходительной улыбке заметно. Наверное, тоже ожидала, что Лида – это вся из себя такая сногсшибательная протеже гендира.

А тут я вдруг. Которая в соперницы ею никак не классифицируется.

Может, я и симпатичная девушка, но выгляжу просто.

Волосы в высокий пучок собраны. В аккуратный, но скучный. Минимум макияжа, строгая блузка и юбка ниже колен. Каблук тоже невысокий. На работу я удобную обувь ношу.

В конечном итоге мне указывают на диванчик и предлагают подождать.

Булат очень занят и не может принять меня тотчас же.

Я б, наверное, даже удивилась, если б было иначе. Уверена, бывший не упустит возможности указать мне, насколько незначимое положение я занимаю.

Когда мне сообщают, что можно пройти, начинаю против воли мандражировать. Ноги ватные, сердце шумит в районе ушей.

Иду к двери, но секретарша меня опережает.

- Подождите, я узнаю, можно ли зайти, - чуть ли не плечом отталкивает меня девушка.

Вскидываю брови. Сказали же уже вроде в динамик, что можно. Но тут, видно, свой алгоритм аудиенций у босса.

- Була-а-ат Эминович, - мягко вытягивая буковки, откидывает брюнетка свои смоленые отутюженные волосы за спину, - Лидия Викторовна здесь. Впуска-а-ать?

- Да, Эля, зови, - разрешает Казбеков.

Ловлю себя на том, что с удовольствием откинула бы Элючку назад, схватив за блестящие пряди.

«Откуда во мне эта дикость?» – поражаюсь себе.

А Эля будто чувствуют это моё необъяснимое желание и спрашивает, как нарочно:

- Мне оста-а-аться?

- Нет, Эля, можешь быть свободна, - слышу я только голос Булата, но не вижу его самого. Потому что проход мне перегородила услужливая секретарша.

Наконец она чиркает по мне еще одним оценивающим взглядом и освобождает дорогу.

Ей это дается с трудом. Выглядит так, будто она отчаянно оберегает своего босса от посягательств.

Теперь еле сдерживаюсь, чтоб не хихикнуть. Нервное это, наверное.

Но как только оказываюсь в уже знакомом кабинете, меня скручивает в напряженный узел.

- Добрый день, - здороваюсь и уважительно жду, когда директор озвучит причину моего здесь нахождения.

Лицо Булата – непроницаемая маска.

Он смотрит на меня ничего не выражающим взором. Прямым. Холодным.

Мурашки выползают на кожу спины от этого взгляда.

Стараюсь не отводить свой, хоть это и непросто.

С каждой секундой неловкость осязаемо опускается на меня, сбивая с равновесия.

Казбеков будто нарочно медлит. Не начинает разговор, заставляя меня постепенно съеживается под тяжестью его пытливого взгляда.

А потом мой случайно мажет по белому листу с черным печатном текстом, что лежит на его столе.

Я знаю, что это за бумага. Там моя подпись внизу. Моё заявление об уходе.

Булат ловит мой взгляд и чуть заметно вздергивает бровь.

- Мне принесли твоё заявление. Так просто сдалась? – режет слух его ровной голос без ощутимых интонаций.

Сильнее вжимаю ногти в запотевшие ладони. Расправляю плечи, что готовы хрустнуть от навалившегося напряжения.

Глава 9.

- Моя личная жизнь тебя не касается, - цежу, отметая слабовольное желание пожаловаться Булату на домогательства его подчиненного. – Если б эти абсурдные обвинения и были бы правдой, то с нас с Бархановым иначе бы спросили. Служебными романами и административными за них мерами наказания уж точно не генеральные напрямую занимаются. А своё праздное любопытство бывшего, можешь оставить при себе, - говорю, вдруг понимая, что мне больше нечего бояться.

Я и так уже увольняюсь. Что он мне сделает? Накричит в ответ за дерзость? Ну и пусть. Я просто уйду. Вообще не понимаю, почему стою и терплю этот бессмысленный допрос.

- Пропусти сейчас же, Булат. Ты не можешь отказать мне в желании уйти с работы, - сильнее толкаю его от себя.

Но он как скала. Неподвижная и непоколебимая.

Казбеков даже не шелохнулся. Так и остался сверлить меня черным огнем в глазах.

- Достаточно того, что я этого хочу, - подчеркивает он, что всё в его власти. – К тому же я еще не подобрал тебе замену, - странно, но мне слышится в этой реплике скрытый подтекст. – Так что, исходя из буквы закона, тебе придется задержаться у нас, мой ценный работник, - глумливо растягивает он губы.

Но в глазах его нет ни тени улыбки. В них лёд один.

Поёжиться тянет от этой стужи, сметающей эмоции.

За что меня так люто ненавидеть, я так и не разгадала.

А сейчас мой разум и вовсе натолкнулся на стену, через которую не пройти.

- Зачем? – я и вправду не понимаю. – Почему бы тебе не подписаться под моим увольнением?

Булат же всеми средствами демонстрировал, как презирает. И как неохотно терпит меня под своим началом.

А сегодня вдруг передумал?

Теперь он не хочет отпускать меня. Хм… с работы.

Логика где-то потерялась. Застряла в пробке и так и не добралась до нас двоих, не умеющих строить вразумительный диалог.

- Может, я подумываю рассмотреть прошение Марка Барханова. Всё же ко мне в первый раз кто-то из новых подчиненных обратился за помощью, - пожимает Булат плечами.

Легкое вроде бы движение, но я отдергиваю руку, точно ошпарившись. Поскольку кожа ладоней как будто загорается от плавного перекатывания мышц под ними.

Память нагло подсовывает не стершиеся воспоминания о том, как я гладила эту мощную грудь, с наслаждением отслеживая идеальный рельеф.

Как Булат накрывал мою руку, в следующее мгновение подминая меня под себя.

Я тихо вскрикивала, но за секунду воспламенялась, стоило его горячему дыханию опалить мне шею.

Зажмуриваю глаза и спешно их открываю, прогоняя видения.

Почему я не могу отделаться от этих воспоминаний? Неужели время и испытания, которым я подверглась по его вине, не затушили то предательское пламя?

Когда же я наконец избавлюсь от Казбекова и всего, что к нему чувствовала? Жаль, что эту нашу вторичную встречу нельзя просто забыть, как повторившийся кошмар. Ведь осадок от снов всё же удается стереть, переключившись на что-то другое, обыденное.

- Что такое, Снегурка? – ухмыляется несокрушимый гад напротив. – Ты какая-то взбудораженная.

«Почувствовал, что я зависла, дотронувшись до него», - прожигает мне мозг, отрезвляя.

Ни за что не дам Булату уловить, что он всё еще властен, если и не над телом, то как минимум над пробуждением воспоминаний во мне.

- Неприятно стало, оттого что прикоснуться пришлось, - кривлю рот. – Кроме того, я всё поражаюсь твоей непоследовательности, - заставляю себя отзеркалить его выражение лица. – То ты нас всех сокращениями запугивал. То умаслить решил, строя из себя доброго начальника?

Усмешка Булата становится шире. Но от нее теперь зловещим предвестием веет.

У меня холод шмыгает вдоль позвоночника от этой его улыбки.

- Неверный вывод, - обрубает Казбеков, продолжая преступно нарушать моё личное пространство. - Скорее, во мне мужская солидарность взыграла. Не хочу, чтоб стоящий мужик тратился на содержание заурядной девицы.

Его хлёсткая фраза попадает точно в цель.

Меня трусить начинает от негодования.

Действую на автопилоте. Так что не сразу даю себе отчет в том, что это моя рука метнулась вверх пощечину обидчику отвесить.

Однако раньше, чем я сама угадываю своё желание, его просчитывает Казбеков.

Мощная хватка запирает моё запястье, и Булат резко тянет меня на себя.

Весь воздух из легких выбивает, когда впечатываюсь в твердую грудь бывшего.

«Что он творит?!» - взрывается в голове неозвученным вопросом.

- Я не договорил, - низкие ноты в его тембре остро задевают мой слух. – Я предлагал тебе переходить к основному плану. Ты не слышала?

Не соображаю, о чем он.

Желудок сжался в комок. А каждый удар сердца причиняет нещадную боль.

Булат играет со мной?

Зачем всё это? Почему бы ему просто не отпустить меня.

Во всех смыслах.

Начинаю вырываться, но жесткий захват только усиливается от этого.

- Пусти, - шиплю, понимая, что мои жалкие попытки высвободиться, только усугубляют положение. – Какой еще план?!

В мыслях страшная каша. Там всё ворочается с лихорадочной скоростью и бурлит одной пугающей догадкой за другой.

Казбеков вспомнил о наговоре своей матушки и решил, что я в его фирму шпионить пролезла?

Но я же первая сюда устроилась. И тогда еще никто знать не знал про планы его семейства на этот холдинг!

Наверное, в моем взгляде так явно просвечивает всё невысказанное смятение, что Булат снисходит до подсказки.

- Давай помогу, - ему будто удовольствие доставляет мой затравленный вид и то, как теряюсь в предположениях. – Идея удобно устроиться под боком у Барханова не прокатила. Но, может, я бы согласился предложить условия получше?

Напрягаюсь каждой клеточкой тела. Смотрю в его расширившиеся в предвкушении глаза, и от черноты в них у меня волоски на затылке шевелятся. Разлепляю пересохшие губы и шепчу почти с надрывом:

- Чего ты от меня хочешь, сломать окончательно? Прошлый раз не вышло, и ты вернулся добить? – его грязные намеки оседают в моей груди крошкой стеклянной. Там всё вопит и ноет о том, что всё происходящее не просто так.

Глава 10.

- Мне очень жаль, - мнется в дверях хозяйка квартиры, которую снимаем, - но так вышло.

Это как гром. Не среди ясного неба, понятно. У меня с некоторых пор повсюду тучи. Однако такого я точно сейчас не ждала.

Всматриваюсь в равнодушное лицо своей арендодательницы и не замечаю там ни капли искренней жалости.

Она произносит принятые слова. И ей совершенно всё равно, что мне некуда пойти с маленьким ребенком на руках и мамой, едва ли не прикованной к постели.

Мама встает, конечно, в ванную, например. И до кухни сама может дойти. Но еще очень слабая и у нас прописан постельный режим.

Только вот женщина напротив ничего не желает слушать.

У нее сын неожиданно женился. И новоиспеченным супругам срочно нужна квартира.

- Вы меня тоже поймите. У меня у самой скоро внучка родится, - улыбается. – Такая радость, а мы и не знали. В общем я должна помочь молодым. Иначе что я за бабушка? - говорит она, заглядывая мне за спину, где моя девочка прячется за угол.

Аля выставляет из-за угла свою куклу с огромными глазищами и делает вид, что это не она подслушивает. А кукла ведет себя плохо и при этом всё доносит маленькой проказнице со смешными косичками.

Я тоже невольно улыбаюсь, заметив ее лукавую маленькую аферу. Но быстро прячу улыбку и строго произношу:

- Аля, поиграй в детской. Нехорошо подслушивать взрослых.

- Видишь? – укоряет моя хитрая девочка куклу. – А я тебе говорила, что так нельзя! Идем, скорее. Нам еще чай готовить для мишки, он скоро в гости придет.

Альбина уходит, задрав вверх носик и всем своим видом показывая, какая она строгая воспитательница.

А я кусаю губы и думаю, как успеть найти для моей девочки нормальное жилье.

- Сколько у нас времени? – задаю самый волнующий меня сегодня вопрос.

- Неделя, - пожимает женщина плечами.

- Но… - не успеваю сказать, что по договору она должна меня за месяц о таком предупреждать.

- Вы и так квартплату задержали больше, чем на три недели, - сразу идет она в атаку. – Я молчала. Старалась войти в положение. По-моему, справедливо будет, если и вы пойдете на уступку, - в ее тоне никаких просьб, конечно. Это больше требование. – Одна неделя. Потом будем решать вопрос по-другому, - грубо отрезает она и прощается.

Даже не успеваю спросить, как именно будет регулироваться вопрос, если мы не поторопимся выселяться.

Однако мне особо и не хочется слышать еще и угрозы, и добавочный негатив. И так понятно, что нам придется съехать. Она хозяйка. И, честно говоря, на самом деле часто соглашалась подождать с деньгами. Как в этом месяце, когда все средства ушли на больницу из-за непредвиденной госпитализации мамы.

Так что тут у меня язык короткий. И, может, по закону можно было бы выбить для нас месяц, в чем я не уверена. Но не буду же я с ней судиться.

- Всё как-то одно к одному, - вздыхает мама, когда я ей рассказываю о проблеме. – Да еще и перед праздниками. Но, знаешь, может это и к лучшему?

Непонимающе поднимаю глаза на маму, отрываясь от телефона. Я одновременно просматриваю объявления. Ни минуты не хочу терять. Вдруг сразу что-то удачное попадется, и Альбине не придется встречать Новый год в какой-то замызганной дыре.

- И что здесь может быть хорошего? – спрашиваю маму, в глазах которой сияет снисходительное ликование. Ага, сейчас скажет что-то очень мудрое. А я опять буду выставлена виноватой и не видящей знаков.

- Это же знак! – безошибочно угадываю я, как и ожидалось, настрой мамы. – Позвони своему начальнику. Такой положительный человек! Он, наверняка, не откажет в помощи. А там, может, и сойдетесь, - она аж светится, загоревшись своим сводническим планом.

А я подбираюсь в мгновение. Не сразу понимаю, что про Булата мама не знает. И что иметь в виду его никак не может.

А потом меня накрывает уже совсем другой волной несогласия.

- Мама! – восклицаю с упреком.

- Ну что мама, что мама, - качает она головой. – Этот твой Барханов замечательный человек. Представительный, заботливый. И не женат, как я успела узнать.

- Откуда? – меня аж дрожь берет, когда представляю, что матушка моя успела самого Марка Александровича расспросить, нет ли у него супруги. И какие виды он имеет на меня.

Сразу приходит на ум, что он был бы вовсе не против таких откровений с моей мамой.

- В интернете почитала. Я что, по-твоему, из леса совсем? – недовольно сводит она брови. – Кстати, если о нем можно вот так вот просто информацию найти, значит, человек он не последний, - с важным выражением на лице науськивают меня принять ухаживания.

Только вздыхаю на всё это и головой мотаю. С мамой иногда спорить бессмысленно.

Легче всё выслушать, а потом аккуратно перевести тему.

***

Найти жилье за такой короткий срок – задача не из легких. А если еще и нормальное, и по цене божеской, то шансы достичь цели вообще стремятся к нулю.

Всё, что мне удалось – это найти крохотную однушку. Даже кухни нет отдельной. Просто небольшая комната-студия с плитой и маленьким холодильником. Стол, три стула, раскладной диван на двоих. Короче, мебели по минимуму. А я не могу сейчас позволить себе что-то докупить. Еще на переезд деньги уйдут.

Помогло то, что тетя Валя, добрая душа, временно приютила маму. А я надеюсь уже после праздников снять квартиру побольше.

Но сначала надо работу найти. При таком раскладе, как сейчас, мой порывистый поступок кажется слабостью. Хм, если не дуростью. Вспылила, написала заявление об уходе сгоряча, а страдают теперь родные.

«Эгоистка», - хватаюсь мысленно за голову.

На собеседования меня позвали только в две фирмы, но, судя по их требованиям на два листа, возьмут меня вряд ли. Так что я уже всю душу себе изгрызла упреками и самокритикой.

Как мне вообще в голову пришло увольняться?!

Дура, как есть!

Извожу себя до такой степени, что уже готова вернуться в офис и проситься обратно на работу.

Глава 11.

- Лида, там один наш клиент из старых, - подходит к моему месту Дашка. – Барханов меня отправил принимать заказ на рекламу. Но заказчик только тебя требует. Говорит, пришел к нам именно потому, что ему твоя работа в прошлый раз кучу денег принесла.

Ничего из ряда вон. Вообще-то наш департамент еще при старом владельце пережил реструктуризацию. Так что мы теперь проецируем себя, как аутсорсинг подразделение, имеющее возможность оказывать рекламные услуги не только материнской компании, но и внешним клиентам.

Однако с тех пор, как холдинг перешел Казбекову, эта деталь как-то особо не афишируется. По бумагам мы, безусловно, так и числимся кем-то вроде дочерней фирмы. Но на деле нам четко дали понять, чтобы новую клиентуру уже не набирали.

Только если кто-то из проверенных бывших заказчиков обратится, можно ордер рассмотреть.

- Да? А кто он? – я не то, чтобы озадачена желанием клиента работать со мной. Просто хочу подготовиться заранее к встрече.

У нас и вправду есть несколько постоянных заказчиков, которые потом возвращаются. И тут дело не во мне.

Просто человеческий фактор. С кем они в прошлый раз сработались, с тем рекламщиком и хотят продолжать сотрудничество. Они же не видят работу департамента в целом. Считают, всё сделал один конкретный рекламщик. В одиночку.

Но спорить здесь бесполезно. Уговорим отдать заказ Даше, так клиент может потом к ерунде придраться и заявить, что всё пошло не так из-за ее некомпетентности.

Такое уже, увы, бывало. Поэтому у нас негласное правило, кого предпочитает заказчик, с тем и меняется принимавший проект. Чтоб, как говорится, и волки сыты, и овцы целы…

В общем желание клиента - закон.

- Ростов, Олег Павлович, - называет мне Даша имя, которое не сразу могу связать с конкретной рекламной кампанией. – У него сеть кафе. Нецентральных. Там, по сути, бизнес не так, чтобы крупный. Но название уже на слуху, - вводит меня коллега в курс дела.

С Олегом Павловичем диалог сразу налаживается. Я его вспомнила, как только увидела. Очень интеллигентный и приятный в общении человек.

Выслушала его пожелания, пару предварительных вариантов озвучила, и в целом мы быстро пришли к согласию.

Выхожу из отдельного кабинета, где мы принимаем заказы, и сталкиваюсь с Анжелой, сияющей всеми оттенками недоброго любопытства.

Рука изогнута и устроена на боку. Шевелюра мерно покачивается в такт ее пульсирующему недовольству моим возвращением. Глаза блестят укором с примесью отчаяния.

Видимо, с моим выходом на работу интерес к ней Марка Александровича снова поугас.

Плохо, если так.

Анжелка просто не знает, что я та, кто сильнее всех на свете желает ей счастья с Бархановым!

- Ты вернулась? А что так? – так и норовит сунуться не в свое дело ее вздернутый носик. Он у нее, кажется, хирургически подправлен. Слишком уж приподнят на кончике и неестественно истончен.

На фоне чересчур надутых утиных губ вообще смотрится кринжово.

- Двухнедельная отработка перед полным уходом, - радую ее, не видя причин что-то скрывать. – Так что я здесь ненадолго.

Анжелка даже не пытается спрятать облегчение после моих слов.

Укоряющие колебания головой притормаживаются. Даже черты лица добреют.

- А-а, ну понятно. Ладно, давай, - торопится она от меня отвязаться, будто это я к ней подошла, а не наоборот. – Здесь всё равно всё хуже и хуже становится. Еще эта прима гендирская объявилась. Командует теперь тут вовсю, - невзначай роняет она. - Удачи тебе. На новом месте, - добавляет, уже мысленно выпроваживая меня отсюда.

Возвожу глаза к потолку, как она отчаливает.

Анекдотичность ситуации в том, что и Анжела искренне желает мне найти выгодную должность где-нибудь подальше отсюда. Так же, как я почти молюсь о том, чтоб они сошлись с Бархановым!

Только вот меня изнутри уже совсем другое подтачивает.

Ноги сами по себе сворачивают туда, где сидит Оля.

Подруга мне рада, как всегда. Мы обмениваемся тихими репликами, шуточками, которые только нам двоим понятны. А потом я набираю побольше воздуха и спрашиваю:

- А у нас что, новая начальница?

- М-м? – задумывается подруга, не сходу понимая, о ком я. – А-а, ты про невесту Казбекова? – прошивает меня, как молниями, ее словами. – Да здесь одна мадам объявилась. Лезет теперь везде со своими директивами!

Медленно прикрываю глаза, прячусь от услышанного на секунду-другую и с приглушенным выдохом возвращаюсь к реальности.

- Так она на директорской должности в одном из департаментов или как помощница СЕО к нам пришла? – не знаю, насколько непринужденным получается тон, но внутренне меня колотит нещадно.

- Ой, даже не знаю, как оформили, - безмятежно отставляет Олька этот вопрос в сторонку. – Да и какая разница? Она будущая жена владельца, так что хоть всё вверх дном может переворачивать. Тем более что будущий супруг дал ей на это зеленый свет.

- Угу, - давлюсь воздухом, - видимо, так.

На рабочих файлах потом еще долго сосредоточиться не могу. Мне всё представляется встреча с таинственной невестой Булата. Хотя, если быть честной, я ее больше стервозной себе рисую, чем загадочной.

А потом быстро возвращаю себя на землю. И напоминаю, что мне не следует про них вообще думать. Он мне давно чужой человек. И его личная жизнь вне сферы моих интересов!

И всё равно стоит встать с места, как мне чудится, что вот-вот столкнусь с леди Булат. Будто она меня за каждым углом подстерегает. Ну и, разумеется, я сразу же ей не понравлюсь.

А вот это уже, наверное, неприятный опыт общения с матушкой Казбекова сказывается. Я теперь убеждена, что все женщины из его окружения беспричинно и мгновенно должны проникнуться ненавистью ко мне.

«Кошмар, что за неразбериха в моей голове», - отчитываю себя и всё же с грехом пополам доделываю предварительный набросок рекламного баннера для господина Ростова.

И к концу дня уже даже слоган в уме крутится подходящий.

Глава 12. Как выглядит апокалипсис офисных масштабов.

Марку Александровичу я ответила примерно в той манере, которую он рекомендовал использовать при общении с невестой босса.

Покивала, как китайский болванчик, и заслужила право вернуться на своё рабочее место.

Зато хоть на встрече с заказчиком снова всё прошло чудесно. Ростов был в восторге от моих идей. И вновь просил лишь о том, чтобы мы как можно скорее приступили к исполнению.

А вот я его энтузиазма не разделяла. Потому что это означало, что наступил момент непростого выбора.

К кому мне теперь идти? К Марку Александровичу или к Артуровне?

Мелкая бестия внутри меня, о которой я прежде и не подозревала, подзуживает напрямую к самому Игнату Руслановичу направиться. И проект ему лично представить. А на самих чудаковатых начальников донести.

Я, безусловно, так подло не поступлю. Но как же подмывает!

Однако нервничать долго я себе тоже не позволяю из-за тёрок вышестоящих. И дилемму решаю просто.

Покажу обоим. И Артуровне, и Барханову. Как они в принципе и хотели. И в той очередности, которую озвучили сами.

Только здесь во всей красе тот самый случай, когда из двух зол выбираешь… и попадаешь.

Поскольку с Марком Александровичем находиться тет-а-тет мне очень некомфортно. А с невестой предавшего меня бывшего видеться так вообще нелегко.

Её ухоженность и идеальная фигура выбивают почву из-под ног. Ведь раньше я хоть могла представлять ее себе недалекой дурнышкой, у которой из всех положительных качеств – только богатый папочка.

А невеста Булата оказалась не только обворожительной красавицей, но и умной, образованной девушкой. К тому же совсем не мегерой и приятной в общении.

Только вот меня даже последний пункт радовать не может. Потому как в ее присутствие я только и чувствую, с каким скрипом моя самооценка скатывается вниз.

- Хм, - придирчиво всматривается Сабина Артуровна в предоставленный мной материал. – Знаете, вы оставьте всё это здесь. Я потом еще раз гляну. Как время будет. Вызову вас позже, - отпускает она меня, так и не выразив мнения.

Соглашаюсь. А что еще остается?

Покидаю кабинет, не понятно как ею оккупированный, если Барханов правду говорит, и невеста Булата никем у нас не оформлена.

Хотя откуда у меня взяться пониманию, как и что функционирует там, наверху? Может, это в порядке вещей у высшего начальства – выдавать рабочие комнаты своим пассиям.

Успокаиваю себя тем, что действительно только копии первичных идей отнесла Артуровне.

Тут комичность ситуации еще и в том, что я и Марку Александровичу не конечный вариант показываю. Перестраховываюсь. А вдруг бы и этот потребовал на стол всё выложить и уйти, рассчитывая на благородство.

Но он и этим доволен. Наброски корявые ему нравятся. Возражений нет.

Пересылаю всё исполнительному отделу с пометкой принято Марком Александровичем.

На свой страх и риск в общем-то действую. Неясно пока, как на это Артуровна реагировать будет.

Но, по сути, меня никто и не обязывал ей подчиняться.

Таких распоряжений ни от Игната Руслановича, ни от генерального не поступало.

А Барханов так вовсе велел ей голову морочить. Почти прямым текстом.

Проходит два дня.

Сабина Артуровна безмолвствует.

Может, вообще забыла, что у меня рекламная кампания срочная. Что клиент торопит.

Однако я и сама не спешу к ней на поклон идти.

В конце концов, убеждаю себя, что они сами там в верхах с Бархановым пришли к согласию.

А он, кстати, наоборот подгоняет дизайнеров. И хочет, чтобы я уже презентировала господину Ростову готовый вариант.

Так и поступаем.

Уже речь о переводе оплаты идет.

И вдруг на следующий день начинается форменное безобразие.

Из кабинета Сабины Артуровны доносятся крики, выбегает заплаканная коллега, мой телефон разрывается от звонков. Причем из дребезжащей трубки, с одной стороны, мне выговаривают, что заказчик рвет и мечет. Отменяет с нами сотрудничество. И требует, чтобы явилась я. Оправдания услышать хочет.

А второй звонок необоснованно грубыми фразами секретарши объявляет, что меня Артуровна немедленно вызывает к себе. С предварительно написанной объяснительной!

Нетрудно догадаться, что апокалипсис начался. А мои надежды развеялись прахом. То есть Марк Александрович и мадам Сабина ничего без меня не обсуждали.

Без сомнения, каждый из двоих пытался втихую перетянуть одеяло на себя. И сошлись они лишь в том, что дружно всех собак повесили на меня.

Что в принципе было предсказуемо.

Бегу сперва успокаивать клиента.

Господина Ростова я еще таким взвинченным не видела. Он весь такой багровый, пыхтит на нервах. Я реально испугалась, что у мужчины давление подскочит.

Осторожно спрашиваю, что его не устраивает.

Всё же в порядке было еще вчера!

В ответ неразборчивые упреки, кряхтение и мне протягивают листки с цветными картинками.

Очень цветными.

Прям попугайчики волнистые пробежались и перья разбросали.

В шоке смотрю на работу, которая даже близко мою не напоминает.

- Ничего не понимаю, - бормочу под нос. – Что это?

- Что?! Вот именно что? – возмущенно раскидывает Олег Павлович красочные листовки. – Мы на другое договаривались! Я не буду платить за этот подлог!

Отличное слово выбрал. Это и в самом деле подлог.

- Я вас уверяю, мы всё исправим. Это какое-то ужасное недоразумение, - убеждаю его, искренне недоумевая, как так вышло.

Хотя на краю сознания щелкает тревожная мысль. Неужели это Сабина Артуровна подменила мои идеи чужими?

Предположение кажется абсурдным. И мне немного неловко за себя. Сразу соображаю, какие некрасивые причины заставляют меня так думать о руководительнице.

То, что меня когда-то бросили ради нее, не означает, что девушка вселенское зло. И что способна на откровенную подлость.

К концу разговора с Ростовым я уже сама верю, что кто-то из отдела что-то напутал.

Глава 13.

Немею от ударившей в меня волны эмоций. Там такой гремучий коктейль противоречий, что я захлебываюсь буквально.

Так меня, кажется, даже от общения с самим Казбековым не штырило. То есть с ее нынешним, а моим бывшим женихом.

Мне и неловко, и заранее страшно, что сейчас будет.

Плаваю в липких волнах испанского стыда. Однако одновременно еще и смешно немного. Но и злость, естественно, берет.

Я только что сочно проехалась по креативности руководительницы!

Конечно, дрожащие от негодования пальчики с острыми алыми коготками Сабины – бесценное зрелище! Как и выкатившиеся из орбит глаза с неестественно лазурными линзами.

Однако это слабое утешение при начинающейся катастрофе всехолдинговых масштабов.

Кажется, меня сейчас с треском уволят. А стены этого здания еще долго будут сотрясать шепотки, пропитанные ужасом оставшихся тут простых смертных.

Так.

Но меня сейчас не страхом сковало. А яростью. Перед глазами пелена кровавая.

Мои заготовки не потеряли. Их не просто случайно заменили.

Мою рекламную кампанию украли!

Да нет, хуже.

Ее без зазрений совести на помойку выбросили!

Сабина вместо нее подсунула клиенту свой замысел.

А меня еще и обвиняют в том, что… а в чем, собственно говоря, я, по ее мнению, провиниться успела?

Я когда сюда шла, еще на эту детскую мазню акварелью не обзывалась.

Тогда почему будущую леди Казбекову трусит от притворной праведности гнева?

Она считает, что я вообще не имела права заниматься проектом, который был доверен заказчиком мне лично?

- То есть вы отбросили в сторону мой труд, над которым я столько корпела, - меня сейчас на части разорвет от ярости, но я держусь. – И представили Олегу Павловичу свои собственные рисунки? Хотя он уже принял мою работу. Вас даже это не остановило?

- Нет, это невероятно! – округляет девушка глаза. И, поворачиваясь к Анжеле, словно просит у нее заступничества против дикой меня. – Ты еще права мне здесь покачай! - переходит она на ты. – Мало того, что без разрешения презентацию провела. За моей спиной общалась с заказчиком! Еще и настроила его против меня. И моего шедевра, - на полном серьезе так величает она своё несуразное творение, громко всхлипывая.

Анжела – это само сочувствие в эту минуту.

Она горестно качает головой, участливо поддакивая девушке, о которой я поначалу составила совсем неверное мнение. Наверное, я вообще в людях не разбираюсь, если смогла разглядеть прежде что-то положительное в невесте Булата.

- Сабина Артуровна, - и я изо всех сил пытаюсь не замечать неадекватности ее поведения и призываю вернуться к нормальному общению. – Вы и сами прекрасно знаете, что я всего лишь выполняла свою работу. Не было и речи о том, что вы будете готовить эту кампанию вместо меня. Я обещала лишь показать вам предварительный вариант. И не подвела. Господин Ростов был доволен. А что касается недопонимания между мной и вами, - ловлю ее сверкающий негативом взгляд. - Когда мы познакомились, я и вправду прониклась к вам уважением, поскольку вы показались мне справедливой. Так давайте же спокойно обсудим произошедшее.

Однако Сабина уже завелась, и притормаживать явно не планирует.

- Именно! Ты тоже мне другой виделась. Как мне жаль той эмпатии, что я на тебя потратила! – чуть не вырывается из меня нервный смешок в ответ на эту нелепую фразу. Но я даже подавить его в себе не успеваю, как Сабина уже продолжает. - Что здесь за работники? Таким у нас не место! Когда мой Булат узнает! – будто сдерживает она себя, чтобы не расплакаться как обиженная девочка. – Но мы не будем его ждать и расстраивать, - продолжается этот спектакль одной актрисы. – Ты уволена. Сейчас же покинь это здание!

М я вроде готовила себя к подобному итогу, однако всё равно оказалась неготовой.

Руки и ноги словно льдом сковывает.

Ситуация и в самом деле абсурдная до комического. И при этом неприятная по всем статьям!

Меня чуть ли не вынудили вернуться на работу. И теперь позорят. Прогоняют со скандалом.

А исполнительница всего этого нечестного безобразия - невеста Булата. По какой-то комичной и коварной случайности мне дает отставку именно она.

«Что я вообще здесь делаю?» - задаюсь логичным вопросом.

- Знаете что, - вскидываю голову. – Я давно уже написала заявление на уход. И я здесь только потому, что меня попросили выйти на отработку. Но если так, то я и сама ни дня больше не хочу задерживаться. В этой нездоровой обстановке невозможно работать! Прощайте. Я сейчас же соберу вещи…

- Какие еще вещи? – топает она изящной ножкой, выставленной из слишком высокого разреза юбки. - Охрана!

- Мои папки в компьютере, - растерянно оглядываюсь на дверь, где слишком быстро нарисовались двое накаченных мужиков в костюмах.

Там же всё. Я принесла свою флешку обратно. Перекачала файлы снова на рабочий стол. Выгрузила доки, арты.

- У тебя здесь ничего нет. Выставите ее сейчас же из здания! – командует Сабина.

Я как в кошмарном сне.

Это не может быть всё наяву, потому что взрослые люди себя так не ведут. Так… Та-а-ак…

И я смотрю на пищащую Сабину. Ей совершенно не подходит образ капризной девчонки. Высокая, эффектная и… кричит как ненормальная!

Мне всё кажется, что сейчас кто-нибудь объявит, что всё это нелепый розыгрыш.

Предпринимаю последнюю и совсем уже отчаянную попытку призвать ее к разуму. Но меня не слышат.

А двое бугаев уже надвигаются на меня, на полном серьезе готовясь вышвырнуть отсюда, как какую-то нарушительницу порядка.

Ноги леденеют, когда представляю, что меня ждет через секунду.

Уже плевать на все файлы и вещи. Не хочу позориться при всех!

Так что всё, на что оказываюсь способна, это убедительно сообщить, что сама немедленно покину здание.

Убегаю, себя не помня.

Не бегу прям, но ногами передвигаю с дикой скоростью.

Меня провожает ехидная улыбочка Анжелы. И всё такая же обиженная миночка Сабины. Мадам еще не вышла из образа.