Вездесущая Зефирка и Дракон в шоколаде - 2

Глава 1.1

1-й том - Вездесущая Зефирка и Дракон в шоколаде - 1

https://litnet.com/shrt/PC7e

Глава 1

В ту ночь я никак не могла уснуть. Я долго ворочалась, перебирая в памяти всё, что произошло со мной за последнее время.

Ещё совсем недавно у меня было всё, о чем только может мечтать женщина, любимое дело, более чем приличный доход, лучшая подруга, любимый муж…

У меня до сих пор не укладывалось в голове – я столько лет жила бок о бок с человеком, совершенно не зная его.

Могла ли ту же ошибку совершить и Лаванда?

Разумеется, могла.

Я её совсем не знала. Мы даже и близко не были с ней подругами. И, вероятней всего, никогда не стали бы. И ситуации, за исключением предательства мужа, у нас были разные. Её убили. И, не факт, что это был муж. Меня подставили. И это точно был мой муж. И всё же я не могла избавиться от какого-то странного чувства сродства, переплетенности наших судеб, ощущения, что судьба Лаванды каким-то образом связана с моей…

Возможно, всё дело было в том, что её смерть напомнила мне смерть Лизы. И в том, что Лаванду убили в моём саду. Возможно, в том, что я, как никто, знала, каково это – быть преданной тем, кого любишь и кому доверяешь.

Но смерть Лаванды не отпускала меня. Сколько ни пыталась, я не могла заставить себя перестать проводить между нами параллели. Снова и снова я возвращалась к вопросу, почему её убили именно в моём саду?

Что это? Просто случайность? Или же знак? Предупреждение?

Меня не покидало чувство тревоги…

В конце концов устав ворочаться в бесплодной попытке уснуть, я встала, собираясь заварить себе чай из ромашки с липой. Однако этого не понадобилось. Как только я встала с постели, передо мной на прикроватную тумбочку со звоном приземлилась чашка уже с готовым отваром.

Это было в высшей степени заботливо, но… я не столько хотела чая, сколько хоть чем-то заняться, чтобы переключиться и перестать гонять одни и те же мысли по кругу.

Не успела я об этом подумать, как позади меня на кровать грохнулось что-то явно тяжелое.

– Ты что обиделся? – обращаясь к духу маяка, испуганно воскликнула я, подпрыгнув на месте и инстинктивно оглянувшись на грохот, коий издал упавший на кровать толстенный талмуд.

Ответом мне стал на моих глазах раскрывшийся и тут же снова захлопнувшийся талмуд. И зажёгшийся свет.

– Хммм… А это тоже вариант, – решив, что дух маяка предлагает мне почитать, раз не спится, заметила я.

«Рецепты берегини» – вслух прочитала я.

С комфортом устроившись в постели, положила книгу на колени и раскрыла…

На меня тут же дохнуло теплом, легким запахом дыма, пряных трав, мёда и хлеба, как если бы кто-то вдруг снял заслонку с печи.

Бумага была плотной, слегка шершавой на ощупь, с неровными краями, словно каждый лист делали вручную. На первой странице красовалась искусная виньетка – переплетение полевых цветов, колосьев и трав, выполненное чернилами, которые с годами приобрели тёплый коричневый оттенок.

Текст был написан красивым почерком с завитушками и росчерками. Заглавные буквы были украшены миниатюрными рисунками – крошечными котлами и кувшинами, из которых поднимался пар, связками трав, венками из полевых цветов и колосьев, изображениями животных и птиц, лунными фазами и прочее.

Я пролистала несколько страниц и усмехнулась.

Рецепты… для утешения разбитого сердца, для защиты дома от недобрых гостей, для примирения поссорившихся, для удачи в новом начинании, для изгнания тоски и дурных мыслей…

– О! Ну прям то, что нужно! – остановившись на последней главе, не без сарказма подумала я и, прежде чем вчитаться в строки, зачем-то провела пальцами по строкам.

Сама не знаю зачем. Просто потянуло вдруг и всё.

Глава 1.2

– Ай!

Отдёрнула я руку от книги и, прижав безымянный палец к губам, облизала. Палец – кровоточил.

Насупив брови, я уставилась на страницу книги, пытаясь понять, обо что я могла уколоться или порезаться и…

Вдруг поняла, что вижу перед собой воду.

А сама я стою на берегу…

На который нашептывая что-то на своём древнем языке, понятном только ветру и звёздам, накатывали волны.

Воздух был прохладным и солоноватым, наполненным запахом водорослей и той особенной свежестью, что бывает только вблизи моря или океана ночью.

Полная луна висела в небе, как огромная жемчужина, заливая всё вокруг серебристым светом. От неё к горизонту тянулась дрожащая лунная дорожка – мост из расплавленного серебра, соединяющий небо и воду. Она переливалась и искрилась с каждым движением волн, то распадаясь на тысячи сверкающих осколков, то вновь собираясь в единое целое.

Ощущая босыми ногами чуть влажный песок, я стояла на самой границе – волна за волной подбирались к пальцам моих ног, но так и не коснувшись их отступали с тихим, обиженным шипением.

Лёгкий туман клубился над водой, скрывая границу между морем и небом. Сначала я думала, что мне это только кажется, но чем дольше я смотрела в туман, тем яснее видела лица.

Они проступали в молочной дымке, словно размытые водой акварельные портреты. Невозможно было определить их возраст – в одно мгновение передо мной возникало юное, почти детское личико с огромными глазами, полными удивления, а в следующее – те же черты покрывались сетью морщин, глаза тускнели, веки тяжелели прямо на моих глазах.

Лица текли и менялись, как воск над пламенем свечи. Они перетекали одно в другое, сливались в причудливые химеры – вот женское лицо с тремя парами глаз, расположенных один над другим, смотрело на меня с безмолвным вопросом. Вот мужской профиль раздваивался, и два рта шептали что-то в разные стороны. Черты плыли, искажались, тянулись, как отражения в потревоженной воде.

Иногда в этом хороводе призрачных ликов мелькало что-то знакомое – изгиб брови, линия скул, форма губ – но прежде чем я успевала ухватить за хвост искру узнавания, лицо уже распадалось, растворялось в тумане, уступая место новому.

Все они смотрели на меня. Десятки, сотни глаз – карие, синие, зелёные, серые – холодные и тёплые, тусклые, как угасшие угли, и яркие, словно поймавшие лучик солнца капли утренней росы. Они не мигая следили за каждым моим движением, изучали, впивались взглядом, будто пытались заглянуть под кожу, в самое сердце, в самую суть меня.

Мой взгляд метался от одного призрачного лика к другому, а они всё множились в тумане, как отражения в покрытом трещинами зеркале – бесконечные, неуловимые, завораживающие.

Холод пробирался под кожу, заставляя мелко дрожать. Тысячи мелких, ледяных иголочек покалывали кончики пальцев, поднимались по рукам, добирались до позвоночника. Но я не могла пошевелиться, не могла даже моргнуть. Мои веки словно бы окаменели, а взгляд приковали невидимые цепи.

Я стояла неподвижно, не смея даже моргнуть, но каким-то шестым чувством ощущала – они повсюду. Туман с его обитателями обступал меня со всех сторон, смыкался за спиной плотной стеной. Я чувствовала их присутствие затылком, кожей, каждой клеточкой тела. Они дышали мне в спину холодом морской глубины, шептали что-то над самым ухом, тянулись призрачными пальцами к волосам.

Кольцо сжималось.

Я была пленницей внутри живой изгороди из призраков, запертой в клетке из тумана и взглядов. Песок под ногами вдруг показался зыбким, ненадёжным, готовым в любой момент расступиться и поглотить меня.

А они всё смотрели, смотрели, смотрели – неотрывно, ищуще, жадно, словно ждали чего-то…

Я не подозревала, не боялась, я знала. С леденящей ясностью знала, что пока они сами не решат меня отпустить, я останусь на этом самом месте. Нет, хуже! Если они решат не отпускать меня я стану ещё одним лицом в тумане, расплывчатым, дрожащим, застывшим в вечном ожидании чего-то…

Но чего?

Глава 1.3

Среди всего этого водоворота призрачных ликов мой мечущийся взгляд выхватил одно. Оно парило выделялось среди остальных, как полная луна выделяется среди дрейфующих по небу облаков – ярче, отчётливее, значительнее.

Несмотря на ночь и туман, я могла рассмотреть каждую его черту с абсолютной ясностью.

Её возраст невозможно было определить – она казалась одновременно юной и древней, словно само время не властно над ней, как не властно оно над луной, солнцем или звёздами.

Кожа её излучала мягкое перламутровое сияние и казалась сотканной из лунного света и морской пены.

Волосы – длинные, невесомые – струились вниз, растворяясь в тумане, сливаясь с ним так, что казалось, будто сам туман рождается из её призрачных прядей. Они колыхались на несуществующем ветру, переливались серебром и жемчугом и с каждым их переливом воздух наполнялся далеким, едва улавливаемым ухом, звоном колокольчиков.

Глаза цвета зимнего неба сияли, длинные ресницы отбрасывали тени на высокие скулы.

Вся фигура её излучала такую силу присутствия, что все остальные призраки не просто меркли рядом с ней, а словно бы растворялись в окружавшей её ауре силы.

Фигура двигалась в моём направлении и наконец становилась так близко, что казалось протяни руку и коснешься её, но я откуда-то знала, что это лишь иллюзия. На самом деле между мной и ею лежала непреодолимая пропасть, расстояние, измеряемое не милями, а чем-то иным – временем, мирами, самой тканью реальности.

«Кто ты?» – не будучи в состоянии шевельнуть даже губами, мысленно спросила я. И мысль моя полетела к ней через туман, как одинокая чайка над бескрайним морем.

«Я та, кто была первой», – голос прозвучал не извне, а откуда-то изнутри, из самой глубины моего существа, словно эхо в пустой раковине. – «Я та, кто стала мостом между стихиями и людьми. Я – начало пути, по которому идёшь теперь ты».

Её губы не шевелились, но слова текли ко мне волнами, накатывали на сознание, как прибой на берег.

«Все, кого ты видишь в тумане, – мои сёстры по завету. Каждая из них когда-то стояла там, где стоишь сейчас ты. Каждая прошла через испытание. Некоторые остались верны до конца своих дней, другие... другие забыли свой долг, предали свою клятву. Но все они – часть великой цепи, что тянется сквозь века».

Туман за её спиной заволновался, заструился похожими на танец ветра с дымом костра, закручивающимися в спирали белесыми потоками. Из которых начали проступать женские силуэты – десятки, сотни призрачных фигур, бесконечная вереница прежних берегинь, уходящая в туманную даль.

Они появлялись волнами – прозрачные, мерцающие, их тонкие воздушные фигурки чуть покачивались, как водоросли в тихой заводи, серебристый свет скользил по ним, заставляя то исчезать, то вновь появляться, будто они были дыханием тумана.

Черты стоящих совсем рядом с ней проступали отчетливее чему у других: у одной в волосах мерцали капли росы, похожие на крошечные звёзды; другая держала в сложенных ладонях миниатюрный костёр, языки которого танцевали, не обжигая призрачных пальцев; третью опоясывал венок из сухих трав, и от её дыхания, казалось, исходил тёплый ветер; на шее четвертой, переливаясь, сияло поразительной красоты ожерелье из прозрачных как слеза кристаллов; пятая была совсем ещё юной девушкой с длинными, распущенными волосами, шестая – согбенной старухой, опирающейся на посох из виноградной лозы, от которого тянулись тонкие побеги с едва наметившимися завязями гроздьев.

Моя собеседница подняла руку, и… волны застыли на полпути к берегу, ветер перестал шевелить туман, даже время, казалось, остановило свой бег.

«Ты пришла, чтобы занять своё место среди нас», – прозвучало в моих мыслях.

Я бы с удовольствием поспорила с этим утверждением. Причем, как с первой его частью, так и со второй. Но кто бы стал меня слушать! Не говоря уже о том, что даже если бы я попыталась возразить, у меня все равно ничего не вышло, со мной произошло то же, что и с морем, и ветром, и со временем – я застыла изваянием.

– Но прежде я должна узнать – достойна ли ты… – продолжала тем временем Первая берегиня.

Она снова подняла руку, и мир вокруг начал меняться. Туман сгустился, закружился вихрем, и когда он рассеялся, я стояла уже не на берегу.

Глава 2.1

Глава 2

Передо мной расстилался небольшой сад. В центре его росла старая яблоня с искривлённым стволом и голыми ветвями. У подножия дерева сидела маленькая девочка лет семи и, уткнувшись лицом в колени, горько, надрывно плакала.

Я начисто забыла об испытании, подошла к девочке, присела рядом.

– Что случилось, маленькая? Кто тебя обидел?

Она подняла на меня заплаканные глаза.

– Яблоня умерла. Бабушка говорила, что она волшебная, что яблоки с неё лечат любую болезнь. А теперь мама болеет, и яблок больше нет. Дерево засохло, и мама... мама...

Девочка снова горько заплакала. Я обняла её, не зная чем помочь её горю. Посмотрела на дерево – действительно, ни единого листочка, кора потрескалась, ветви сухие и ломкие.

И тут я заметила – у самого основания ствола, едва заметный крошечный зелёный росток. Новая жизнь из старых корней.

Точно! Осенило меня. Это же мой сон! А значит, что хочу, то и ворочу! Вряд ли, конечно, всё настолько просто, но, если верить молве, за спрос в лоб не бьют.

– Смотри, – показала я девочке. – Видишь? Это новая яблоня.

Девочка посмотрела на росток.

– Но на ней нет яблок.

Я взяла её маленькие ладошки в свои.

– Это потому что ей нужна помощь, чтобы вырасти. Нужна вода, забота, любовь. И время…

– Но она такая маленькая… а мама... мама не может ждать долго... – хлюпая носом, резонно заметила девочка.

Я на мгновение растерялась, а потом хлопнула себя по лбу.

– Вот же ж я тупица! Вера! Конечно же, вера!

Малышка посмотрела на меня удивленно.

– Волшебство не работает без веры, – объяснила я. – Твоей яблоне нужна вода, забота, любовь и вера в неё!

Девочка смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

– Пойдём, – протянула я ей руку. – Принесём воды для ростка.

Мы встали, и в этот момент мир снова закружился.

Когда подхвативший меня вихрь рассеялся, я уже стояла почти на самом краю каменистого утеса. Передо мной был обрыв и из-за его края выступала голова парня.

Опасаясь своим весом обрушить край утеса, я легла на камень у края обрыва и увидела, что парень стоит на узком выступе и пытается дотянуться до застрявшего между камнями гнезда с птенцами.

Высота была головокружительной, а выступ – таким узким, что на нем едва помещалась половина ступни. Меня замутило от одного только взгляда в пропасть. Когда же из под ноги парня вниз соскользнуло несколько камешков моё сердце ухнуло куда-то вниз.

– Стой! – крикнула я. – Не двигайся!

Он отрицательно покачал головой.

– Я должен спасти их. Их мать погибла, они умрут без помощи.

Птенцы жалобно запищали, а в глазах юноши появилась такая решимость, что было ясно – он не отступит.

Ну вот и что тут скажешь?..

– И ты их спасешь, – пообещала я. – Просто дай мне пару секунд подумать.

Я огляделась, надеясь найти палку или ветку, но ничего подобного и близко не было. Зато на мне поверх ночнушки был халат. Обычный, ситцевый. Да, так себе страховка. Но, если его скрутить…

Я сняла его, скрутила, снова легла на землю у края обрыва и обвязала руку парня.

– Не идеально, но какая-никакая подстраховка, – с надеждой заметила я.

Долгие, мучительные минуты он балансировал на краю, а я держалась за свой край халата, чувствуя, как немеют руки, как камешки впиваются в живот. Наконец гнездо появилось на поверхности утеса.

Затем, подтянувшись на руках, вывалился на поверхность утеса и сам парень.

И снова меня подхватил вихрь, чтобы перенести прямо в мою постель, посреди которой по-прежнему лежала раскрытая книга рецептов.

«И это всё? Все испытания? – мысленно хмыкнула я. – А сколько пафоса, размах был прям как у начинающегося апокалипсиса, а в итоге – пшик с запашком нафталина. Ладно, кто-то возможно и расстроился бы по этому поводу, а я нет. Я спать»

Глава 2.2

Сказано – сделано.

Сложила книгу и легла спать.

Не знаю, сколько я проспала, но вдруг сквозь пелену сна пробился звук – резкий, неправильный, как треснувшая струна.

Я распахнула глаза, и сердце пропустило удар от накатившей волны безотчетного панического страха.

Я не знала, что его вызвало, возможно окружавшая меня кромешная тьма.

Темнота в комнате и за окном была не просто ночной – она была абсолютной, непроницаемой, словно кто-то накрыл мир чёрным бархатным покрывалом.

Той темнотой, что бывает только в кошмарах, когда знаешь, что должен быть свет, но его нет.

ПОЧЕМУ-ТО НЕТ!

Молния полоснула по небу – яркая, злая, ослепительно-белая, и мир на мгновение вспыхнул контрастами чёрного и белого, деревья за окном предстали передо мной в образе чёрных скелетов, с судорожно вскинутыми ветвями-костями, капли дождя на стекле вспыхнули ярким белым светом, каждая – как бельмо на глазу, скрывающегося во тьме стоглазого чудовища, тени от мебели взметнулись, как живые, извиваясь и сливаясь в причудливые силуэты…

Свет молнии исчерпал себя также внезапно как и вспыхнул, и тьма хлынула обратно. Ещё более голодная, ещё более плотная, ещё более липкая, глухая и беспросветная, чем ранее. Будто молния не осветила её, а лишь показала, насколько она глубока и всепоглощающа.

И я поняла в чем дело.

Вот только легче или менее страшно мне от этого не стало, а с точностью наоборот…

Маяк. Мой маяк. Вечный страж бухты, неусыпное око, которое веками указывало путь заблудшим кораблям...

Погас.

Я подбежала к окну и прижала ладонь к холодному стеклу так крепко, словно это могло помочь мне дотянуться до маяка и вернуть ему жизнь.

Новая вспышка – и я увидела море. Чёрное, вздыбленное, с белыми гребнями волн, похожими на оскаленные клыки. Без смягчающего света маяка оно казалось живым существом, зловещим и ненасытным, готовым поглотить всё на своём пути.

На лбу выступил холодный пот.

Маяк не просто погас – он погас в бурю.

Где-то там, в этой кромешной тьме, могли быть корабли. Потерянные, слепые, несущиеся на скалы...

Я стояла посреди комнаты, парализованная ужасом и полным непониманием того, что делать. Маяк погас. Волшебный маяк, который горел веками, тысячелетиями, просто... погас. И я понятия не имела, что с этим делать.

Починить? Волшебный маяк? А волшебные маяки вообще чинят? А инструкция есть?

– Вот это я дура! – хлопнула я себя по лбу. – У маяка же есть хозяин! Э-эээй! – тут же позвала я. – Дух, ты где?..

В ответ – только грохот шторма и вой ветра в разбитых стёклах.

– Товарищ дух, э-эээй! Ау-ууу! – снова позвала я. – Ты сейчас мне очень нужен! Как никогда нужен! И дело не только во мне! Дело очень-очень важное!

Молния осветила пустую комнату. Ни намека на призрачное присутствие.

– Товарищ дух?! Эээй?! – мной постепенно начало овладевать отчаяние. Я заметалась по комнате, будто это могло помочь! – Духовище?! Привидение местного значения? Это не смешно! Я не для себя прошу!

На сей раз ответом мне стал взорвавший барабанные перепонки раскат грома. Хранитель же маяка по-прежнему не давал о себе знать.

– Дух, ангидрит твою перекись марганца! – топнула я в бессильной злости и обиде ногой, чувствуя как отчаяние сменяется паникой. – Совесть имей! Тоже мне, выбрал момент для духовной забастовки! Мне помощь нужна!!!

Я прислушалась, надеясь уловить хоть какой-то знак – скрип половицы, холодок по спине, шёпот... Но слышала только рёв стихии.

После этого я ещё где-то с минуту металась по комнате от окна, к двери и обратно, всматриваясь в темноту, в сверкающие ветвистые, изломанные, похожие на застывшую в воздухе нервную систему какого-то невообразимого существа молнии, тщетно пытаясь дозваться духа…

Глава 2.3

Паника накатывала волнами. Руки дрожали, в горле стоял ком. Где-то там, в этой кромешной тьме, возможно, прямо сейчас умирали люди. Из-за меня. Из-за того, что я ничего не делаю.

Но что я могла сделать?

«Что я могу сделать?» – судорожно думала я и тут в сполохе очередной вспышки молнии взгляд мой упал на комод.

Свечи!

У меня же есть свечи! Не очень много, но уж что есть!

Это была безумная идея. Но других у меня не было. Я бросилась к комоду, забыв о стоящей рядом с ним банкетке. Само собой, перецепилась, но, к счастью, не грохнулась, лишь больно ударилась пальцами.

Нащупала верхний ящик, достала холщовый мешочек, затем нащупала нижний, лихорадочно выгребла из комода свечи и спички и ссыпала их в мешочек.

Руки тряслись так, что несколько свечей выпали и покатились по полу.

Чертыхаясь, я опустилась на четвереньки – в темноте я с трудом нащупала пальцами нескольких из беглянок и без какого-либо труда – лбом банкетку.

Докинув отловленных беглянок в мешочек я накинула поверх ночной рубашки дождевик, переложила в его карман спички (потому как в мешочке они могли промокнуть) и рванула к двери.

Первый же порыв ветра ударил так, что я пошатнулась, едва удержав равновесие. Холодные струи дождя хлестали по лицу, как злые пощёчины. При этом лило так, что не прикрытая курткой часть ночнушки мгновенно превратилась в тяжёлую, прилипающую к ногам тряпку.

Опоясывающая маяк снаружи винтовая лестница в темноте казалась змеёй, обвившей башню. Металлические ступени были скользкими от воды, перила вибрировали под напором ветра.

Я вцепилась в холодное железо обеими руками.

Мешочек со свечами пришлось нести в зубах – иначе я рисковала не удержаться на лестнице.

Первый шаг. Второй. Молния разорвала небо прямо над головой, гром ударил с такой яростью, что воздух задрожал, а в ушах звоном повисла тишина. Я вжалась в стену маяка, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

Пройти нужно было два этажа. Всего два этажа. В обычный день это заняло бы минуту. Сейчас же когда каждый шаг давался с боем, я не была уверена, что и вовсе дойду.

Дождь заливал глаза, превращая мир в размытое месиво темноты и воды. Ветер явно задался целью – оторвать-таки меня от перил.

Вспыхивая то справа, то слева, молнии рассекали огненными росчерками небосвод и затем вонзали свои раскаленные жала в исступлённую пляску волн. Небеса над головой сотрясались с таким оглушительным грохотом, будто схлестнувшиеся в заоблачных чертогах в яростной битве титаны опрокидывали и крушили замки друг друга.

Я подавила сковавший меня ледяным панцирем ужас и приказала рукам не дрожать. Понадобилась вся моя выдержка, чтобы не развернуться и не сбежать обратно в тепло и безопасность. Никто бы не осудил меня. Даже дух маяка и тот решил, что в такую погоду лучше не высовываться.

Но я продолжала идти. Тихонько подвывая и хлюпая носом, я шаг за шагом упорно продвигалась вверх.

На то, чтобы держать лицо меня просто не хватало. Да и для кого его было держать? Для себя?

Перила вибрировали и гнулись под напором ветра. Я чувствовала, как тонкий металл ходит ходуном в моих побелевших от напряжения пальцах. Казалось, ещё один особенно яростный порыв – и всю эту хлипкую конструкцию просто оторвёт от стены маяка и швырнёт в бездну вместе со мной.

«И похоронят меня берегиней-героиней,» – мелькнула иронично-насмешливая мысль.

Глава 2.4

Я прижималась к холодной каменной стене так близко, как только могла, но всё равно чувствовала себя былинкой на ветру. Волосы хлестали по лицу мокрыми плетьми. Вода заливала глаза, нос, рот – я задыхалась, захлёбывалась дождём и собственным страхом.

И с тоской вспоминала солнечные дни, когда я с лёгкостью скакала по этой галерее.

«Если переживу, – пообещала я себе, – перееду в пещеру. В степи. Чтобы на тысячи километров никакого моря и высотных зданий вокруг»

Ещё один шаг – и… нога предательски соскользнула. На мгновение я повисла на руках, и ноги заболтались в воздухе, отчаянно нащупывая опору. Перила прогнулись под моим весом с противным скрежетом. Сердце ухнуло куда-то вниз, к самому подножию башни, туда, где меня ждали кусты колючего тамариска, цепкие, словно лапы морских ведьм и… перелом ноги, руки и, возможно, шеи.

Я была уверена – всё, сейчас перила не выдержат и я…

Но боги миловали.

Сама не знаю, каким чудом, но я все же смогла подтянуться на руках и вновь оказаться на лестнице.

Отделавшись в итоге лишь подвернутой лодыжкой.

Я сказала «лишь»? Ха! Только лишь в сравнении с альтернативой.

А так, боль в лодыжке была такая, что дальше мне пришлось не идти, а ползти на коленях…

Благо до заветной двери оставалось всего семь ступенек.

Преодолев которые, я натолкнулась на новое препятствие – когда я попыталась её открыть, дверь не поддалась.

Ветер давил на неё с такой силой, что сначала я даже решила, что её заклинило.

Я дёргала ручку, толкала плечом, упиралась всем телом – бесполезно – дверь словно вросла в косяк.

Свечи в зубах мешали дышать, челюсть сводило от напряжения, но выпустить их означало потерять. Я всхлипнула от бессилия и ударила кулаком по мокрому дереву. Потом снова навалилась, используя весь свой немаленький вес.

Ветер на мгновение ослаб – и я рванула ручку изо всех сил.

Щель!

Крошечная щель появилась между дверью и косяком. Я просунула туда пальцы, потом локоть, расклинивая проход своим телом. Ещё рывок – и я, в буквальном смысле слова, ввалилась внутрь.

Закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Здесь было чуть-чуть тише. За маленьким окошком вновь сверкнула молния, осветив творящийся за ним ад – ни неба, ни моря – только клубящаяся тьма и ярость стихий. Небо и море слились в один кипящий котёл.

Даже здесь, внутри, шум был невыносим.

Люди на материке не представляют, каким может быть настоящий шторм. В своих уютных домах, укрытые горами и лесами от дыхания океана, они не могут даже представить, что такое настоящий шторм.

Они думают, что сильный шторм – это когда ветер срывает несколько черепиц с крыши и гнёт деревья в саду. О нет. Сильный шторм – это когда небо обрушивается водопадами солёной пены, а воздух становится густым от брызг. Это когда волны не бьются о скалы, а взрываются о них с грохотом артиллерийских снарядов, посылая фонтаны пены на двадцатиметровую высоту. Это когда дышишь не воздухом, а солёной взвесью, и лёгкие горят от каждого вдоха. Это когда ветер не просто воет – он визжит, как тысяча демонов, рвущихся на свободу из заточения. Это когда волны накатывают на берег с такой силой, что кажется, а порой и не кажется – ещё немного и фундамент не выдержит, треснет, и вся эта хрупкая человеческая постройка будет смыта в пучину, как щепка. И тебя смоет вместе с ней.