Виктория - значит Победа. Каждому по делам его

Пролог

Почти двадцать три года назад

- И что же, наша бедняжечка своего ребёнка ни разу не увидит? – спросила служанка, скромно и строго одетая женщина суровых лет.

- Ни к чему это, - проворчала другая женщина схожего возраста, одетая в тёмное шерстяное платье.

Но и кружева сорочки, виднеющиеся из-под рукавов и в вырезе горловины, и золотые литые пуговицы, и тонкая вышивка, и кольца на пальцах – всё это говорило о несомненном высоком положении. Седые волосы важной дамы были уложены в причёску и прикрыты наколкой из тонкого кружева.

- Что-то долго, - вздохнула служанка. – Как бы не случилось чего.

- Не каркай, и не случится, - обрезала её хозяйка.

- Госпожа маг, и справится, - служанка зашептала молитву.

- Маг-то маг, а разума – как у простеца последнего, - бросила хозяйка. – Это ж нужно совсем головы не иметь – встречаться с мужчиной и не стеречься!

- Она ж молодая совсем, оглянуться не успела – выдали замуж, сразу понесла, сыночка родила, и только когда оправилась, приехала к вам да огляделась – поняла, что жизнь-то мимо идёт, а она, бедняжечка, теперь обречена сидеть при муже до скончания дней да рожать ему детей!

- Она с детства знала, в чём состоит её долг.

- Нельзя же так, чтобы один только долг, и всё, - жалостливо вздохнула служанка.

- Вот для того и нужно, чтобы с осторожностью, - ворчала дама. – Никто ж не говорит – сиди дома, жди мужа. Все смотрят на молодых, кто-то – на людей мужа, кто-то – на ближних отца. Но если ты маг, пользуйся всем, что дал тебе господь. Можешь сделать так, чтобы не оказаться в тягости – так сделай же, не теряй головы. Чтобы не приходилось потом другим людям задумываться – что сделать с тем ребёнком, какая судьба его ждёт.

- Господь дал, значит – нужно сберечь. Вы ведь сказали отцу ребёночка, чтобы нашёл кормилицу?

- Этот дурень даже обещал, что договорится со своей неплодной женой выдать ребёнка за своего, - отмахнулась хозяйка.

- И жена не возразила?

- Очевидно, нет. Ну, пусть. Их дела. Главное, чтобы этот ребёнок родился.

- А наша бедняжечка оправилась от родов и поскорее встала на ноги.

- Как встанет – так и встанет. Я велела сказать всем, что она тяжело больна, пускай молятся об её здравии. А как поднимется на ноги, так и покажется на людях. И вернётся в столицу.

- Муженёк-то её не торопится узнать, что с ней и как она. Не приведи господь, прознает!

- Не будешь болтать – и не прознает, - отмахнулась дама. – Нечего ему знать. Был бы хорошим мужем – не бросилась бы она на шею первому попавшемуся на глаза молодому красавчику!

Служанка только вздохнула, но в этот момент в дверь комнатки постучали, и она бросилась отпирать. Вошёл мужчина – в годах, рукава его рубашки были закатаны, и на руках он держал запелёнутого младенца. Он молча поклонился даме и передал свёрток ей в руки.

- Благодарю вас, де ла Мотт, - коротко кивнула дама и взяла младенца. – Мальчик?

- Девочка, - покачал головой тот.

- Не вышло с наследником, - отметила дама, осторожно отогнула уголок тонкой пелёнки и заглянула в свёрток. – Здорова?

- Да, отличная крепкая девочка.

Правда, в тот момент девочка открыла глаза и захныкала. Тут же служанка метнулась в другую дверь и привела молодого мужчину – хорошо одетого и очень бледного. Он почтительно поклонился даме.

- Уже? Как она? – спросил он тут же, с мольбой глядя и на даму, и на целителя.

- Вот ваша дочь, держите, - дама передала ему ребёнка. – Кормилицу нашли?

- Дожидается в экипаже.

- Думаю, она знает, что делать с только что родившимся ребёнком. Ступайте.

- Благодарю вас, - мужчина снова собрался кланяться, но дама остановила его.

- Не благодарите. Я сделала это не ради вас и не ради ребёнка, а ради неё, - и показала головой куда-то в сторону, видимо, там находились покои только родившей. - Отправляйтесь, и чтобы духу вашего здесь не было, ясно вам?

- О да. Прощайте, - мужчина взглянул на ребёнка, прижал пищащий свёрток к себе и исчез в той же двери, в которую перед тем вошёл.

Вскоре вернулась служанка.

- Кормилица здоровая, в теле, девочка тут же взяла грудь.

- Вот и хорошо, - дама ощутимо выдохнула. – Де ла Мотт, что моя внучка?

- Оправится в положенный срок. Она спрашивала о ребёнке и умоляла дать ей в руки хоть на мгновение, но я не позволил.

- И правильно. Родит других.

- Так их тоже отдадут кормилице.

- Что поделать, судьба наша такова, - вздохнула дама. – Но я желаю этому ребёнку выжить и радовать хотя бы отца, раз уж у неё не будет родной матери.

- Будет приёмная. И раз она неплодна, то порадуется младенцу и будет заботиться о девочке.

- Много ли вы видели жён, готовых заботиться о бастардах мужей? – невесело усмехнулась дама. – Но давайте же пожелаем крохе удачи. Пускай выживет и выстоит.

- Пускай, - улыбнулся целитель.

Дама велела служанке разлить вино.

- Не то, - нахмурилась она, увидев бутылку. – Неси лимейское. Мы почти всё исполнили и пережили, осталось немногое. Скоро моя внучка вернётся к супругу.

- Сделаю для того всё возможное, - поклонился целитель.

* * *

Почти пятнадцать лет назад

- Где Гвискар?

- Полез на башню, сказал – хочет что-то оттуда разглядеть.

- Да что оттуда смотреть?

- Мало ли, что видят некроманты. Скажи, Жорж, у тебя водится нежить?

- Какая, к дьяволу, нежить, сам подумай!

- Да откуда мне знать, где некроманты её находят, эту нежить, но находят же!

- Никогда у нас не было никакой нежити, глупости всё это.

- Кому тут привиделась нежить?

Весёлый голос заставил болтунов обернуться, и они увидели Эмиля де Гвискара – молодого человека семнадцати лет, сероглазого блондина с серебристым отливом волос. Все они были либо магами-стихийниками, либо боевиками, вроде Жоржа де Шапсаля – хозяина замка, точнее, сына хозяина, потому что отец его здрав и бодр. Но отец на службе в столице, и Жорж сам принимает гостей – кажется, едва ли не впервые в жизни. И все они приехали на каникулы из столичной Магической Академии.

- Люсьену!

- Адриану!

- Никому!

- А то покажите, изловим, - усмехается Гвискар. – Но я видел вовсе не нежить, а нечто намного интереснее. Жорж, признавайся, что за прелестная дева сидит с вышивкой у окна соседней башни?

Жорж нахмурился – вопрос ему ощутимо не понравился.

- Это моя кузина. Дочь покойного дяди Гийома. Она живёт здесь в замке.

- Отчего же ты не представишь её нам? Дама скрасит наше мужское общество!

Жорж нахмурился ещё сильнее.

- Она не нужна тебе, поверь.

- Так я и не сказал, что нужна. Но развлечь милую девицу – приятнейшее на свете дело!

- Развлеки моих сестёр, они хотя бы маги, и не хромоножки!

Гвискар подумал, что маги – это хорошо, но если они, как их брат, универсалы – то совершенно не обязательно обрадуются некроманту.

- А отчего твоя кузина стала хромоножкой?

- Лет пять назад упала с лошади, курица неуклюжая. Впрочем, она довольно уморительно ковыляет, мы можем приказать ей бежать, например, за моей шляпой, пусть принесёт!

- Ты в самом деле собираешься так поступить? – не поверил Гвискар. – Это ж не собака!

- Конечно, собираюсь, - отмахнулся Жорж. – Я тут хозяин, и ей тоже хозяин. Она бесприданница, дядя Гийом оставил ей только долги, его имение ушло с молотка. Она живёт здесь нашей с отцом милостью.

Гвискар нахмурился – откровения Жоржа оказались для него неприятным сюрпризом, в Академии он не позволял себе ничего подобного. Впрочем… нет, позволял. В корпусе, где жили студенты, он то и дело шпынял тех, кто слабее, и утверждал, что так помогает им стать настоящими магами. Но там мужчины и маги, хоть и юные, они могут ответить, а здесь – девица? Да ещё и не вполне здоровая девица, она ж не виновата в своём увечье? Как можно так вести себя с женщиной?

Но пока он раздумывал, приятели унеслись вперёд.

- Эй, ты, немедленно позови сюда Мари! – крикнул Жорж проходящему мимо слуге.

Тот быстро убрался с пути хозяина и исчез. Жорж же позвал приятелей разместиться в гостиной, кричал, чтобы им подали вина, и что-нибудь к тому вину, и немедленно, иначе он за себя не ручается. Слуги бегали, суетились и носили бутылки с вином и закуски к тому вину, а потом приоткрытую дверь вошла девушка. Да-да, та самая девушка, которую Эмиль видел с башни в окошке, и походка её впрямь оказалась не особо ровной. Как будто она не может полностью опереться на правую ногу. Девушка с опаской взглянула на творящуюся суматоху и спросила тихим голосом:

- Кузен, вы звали меня?

- Мари! Надо же, ты вовремя! – возгласил Жорж. – Иди-ка сюда!

Он схватил бокал, наполнил его почти до краёв и протянул девушке.

- Держи! И пей до дна немедленно!

- Кузен, вы знаете, что я не пью вина.

- Кто тебя спрашивает-то, пьёшь ты или нет! Пей, кому говорю!

- Ваш отец никогда не заставляет меня пить.

- А сейчас его здесь нет! Живо пей, а то будет хуже! Может, хоть станешь покладистой и не станешь верещать, как обычно!

Жорж уже успел хватить из своего бокала, и наверное, ему стоило сначала что-нибудь съесть, а потом уже пить. Эмилю объясняли сначала отец, а потом маркиз де Риньи – как пить, чтобы опьянеть не мгновенно, он помнил и пользовался. Жоржу же, кажется, никто ничего не объяснял.

- Жорж, оставь её, - сказал ему Адриан де Визе. – Сдалась она тебе!

- Что хочу, то и делаю, - усмехнулся тот. – Кто её здесь кормит? Вот, то-то! Пускай делает, что велю!

- Жорж, прекрати немедленно, - вмешался Эмиль. – То, что ты кого-то кормишь, не даёт тебе права попрекать этим. Ты благородный человек, вспомни об этом!

- Вот именно, я благородный человек, и в своём доме делаю, что хочу!

Может быть, Эмиль бы ограничился словами, но Жорж схватил валявшийся рядом на полу хлыст и замахнулся на девушку. Та не шелохнулась, только в глазах у неё мелькнул такой ужас, что… Рука Жоржа мигом опустилась и мгновенно оказалась притянута к телу тонким серебристым щупальцем.

- Гвискар, ты чего? – он даже не так испугался, как удивился.

- Прекрати, - сказал Эмиль как мог сурово, а потом взглянул на девушку. – Ступайте отсюда, да побыстрее!

Девушка решилась – и похромала к дверям, и пока не исчезла за ними, Эмиль держал Жоржа. И отпустил, только когда перестал слышать её шаги.

* * *

- Ты чего командуешь в моём доме? – нахмурился Жорж. – Я не посмотрю, что ты мой друг, я и тебе объясню, что почём! Ты вообще кто? Сирота и наследник мелкого имения где-то в предгорьях!

- Я вообще маг-некромант, - сказал Эмиль тихо и внятно. – И меня воспитывали так, что маги сильнее всех прочих, но и отвечают и за них тоже. А ты не отвечаешь, ты унижаешь.

- Ничего с ней не станется, потерпит! – пытался стоять на своём Жорж.

- А я не потерплю, чтобы на моих глазах так обращались со слабыми. Ты защищать её должен, а ты что делаешь? Это же родная кровь, да если бы и не так, это девчонка, слабая и одинокая!

Адриан и Люсьен притихли – видимо, смотрели, чем всё закончится.

- Ты прямо как граф Ренар, такой же нудный, тот тоже то и дело твердит об ответственности магов перед всем живым, - скривился Жорж. – Ладно, я не буду больше сегодня посылать за ней, отстань, да?

Эмилю совершенно не понравились слова «сегодня не буду посылать за ней». А завтра будет? Или когда ещё там?

Он дождался, пока приятели хорошенько напьются, а сам больше делал вид, что пьёт, чем на самом деле пил. Потому что несчастные глаза той девчонки никак не шли из памяти. Но как он может ей помочь?

Впрочем, ему удалось выскользнуть из гостиной, не привлекая внимания. Сосредоточиться – и понять, где находится девица. Скользнуть до неё тенями. Но не до неё самой, нет, он не станет пугать её, ей и так тут несладко. Вот, эта площадка, то что надо.

Он оказался перед запертой дверью в комнату и осторожно постучал. Чар на двери не было, но кто он будет, если просто так вломится к ней?

- Кто там и что вам угодно? – настороженно спросили из-за двери.

- Я Эмиль де Гвискар. Могу я поговорить с вами? Мне показалось, вам нужна помощь… Мари, - её зовут Мари, верно ведь?

- Никто не сможет помочь мне, - отозвалась она из-за двери. – Не пытайтесь. Мне в самом деле некуда идти отсюда, кузен прав.

- Мы найдём вам покровительницу, - маркиз де Риньи найдёт, он сможет! – А покровительница найдёт для вас дом и супруга.

- Бесполезно, господин де Гвискар. Я хромая бесправная бесприданница, кузен сказал верно. Я не принесу мужу ни связей, ни денег, ни чести, ничего. И… либо кузен, либо дядя непременно найдут меня и отомстят. Им не понравится, что я больше не в их власти.

- Я спрячу вас. Вы знаете, как умеют прятать некроманты? – Эмиль уже загорелся, ему уже хотелось во что бы то ни стало решить эту задачку.

- Дядя и кузен тоже маги, - сопротивлялась она.

- Они универсалы, - и значит – ничего не смогут против некромантии!

- И вы прибыли вместе с кузеном, вы друг ему, зачем вы говорите сейчас со мной?

- Я и не знал, что Жорж способен так вести себя с женщиной, это немыслимо, - горячился Эмиль.

- Смотрите, наша-то скромница, оказывается, привечает мужчин, - пропел кто-то за плечом Эмиля.

Тот дёрнулся – и увидел Аннет де Шапсаль, одну из сестёр Жоржа. Кажется, он говорил, что сестра вскоре отправится замуж в столицу, уже собирают приданое.

- Госпожа Аннет, вас это никак не касается, - сказал он непререкаемо. – Ступайте отсюда.

- Ещё как касается! Нечего ей болтать с мужчинами! Не для того мы её тут кормим! Эй, кто-нибудь! Сюда, скорее! Сюда!

Слуги собрались, кто-то смотрел с любопытством, но большинство – с осуждением. Перешёптывались тихо, но Эмиль слышал.

- Оставили бы сироту в покое, что ли.

- Она ж тихая, как мышка, ест три зёрнышка в день, зла никому не делает, за что только терпит?

- Родителей господь забрал, так и вступиться некому.

- Думали, хозяева-то приглядят, а они вон как – за игрушку держат. То подай, то принеси, то на клавесине гостям играй, то книгу читай младшим госпожам, то вовсе побьют её, если быстро не пришла, а куда там быстро, с её-то ногой!

- Собачка у неё была – и ту во двор выбросили, а там сторожевые псы и порвали!

Аннет всё ещё кричала, и на крики наконец-то притащился с нижнего этажа её брат.

- Что тут происходит? Гвискар, ты рехнулся? Что ты забыл у комнаты этой убогой?

- Поговорить хотел, - Эмиль и не думал скрываться или отпираться.

- Поговорить он хотел, надо же! Со своими разговаривай! Или у тебя своих нет, вот ты к чужим и лезешь! А эту дрянь мы взяли в дом с условием – никаких мужчин! Мать её была шлюха, иначе почему она сдохла в родах, и она такая же! И бить её надо, чтобы не забывала, где живёт и благодаря кому! Верно, давно не били, ну так я сейчас сделаю!

Несмотря на то, что язык у Шапсаля заплетался, всякое дерьмо он изрекал без каких-либо затруднений.

- Не лезу, но хочу понять, что здесь происходит. И если тебя так давит бремя заботы о кузине – готов найти для неё покровителей.

- Нашёлся тут благодетель! Хочешь её – так женись, а потом хоть заблагодетельствуйся! Только тебе маркиз де Риньи не позволит, так что сиди и не высовывайся!

Жорж подошёл, пнул дверь в комнату кузины, та и открылась. Эмиль глянул – судя по всему, эту дверь уже выбивали, и замок держался плохо.

- Ты, тварь, нечего гостям глазки строить, понятно? – подошёл к забившейся в угол девице и ударил её.

Тут же некромантское щупальце опустилось на его плечи, скрутило, подтянуло.

- Не смей, слышал? – тихо спросил Эмиль. – Только шевельнись в её сторону, и будет хуже, ясно тебе?

- Жорж, объясни ему, кто тут главный, почему ты молчишь и ничего не говоришь! – визжала Аннет.

- Потому что, госпожа Аннет, ваш брат – универсал, и ничего не может против некроманта, ясно вам? – усмехнулся Эмиль.

На небольшой площадке становилось тесно, снизу шли и шли слуги, выбрались из гостиной Адриан и Люсьен, прибежали две другие младшие сёстры Жоржа. А Эмиль понял, что не сможет сейчас просто так уйти.

- Госпожа Мари, - обратился он к девице как мог вежливо, всё ещё продолжая удерживать её кузена, - послушайте меня. Я могу помочь вам, кажется, одним-единственным способом, и я готов. Вы выйдете за меня замуж? У меня небольшой, но уютный замок, родителей уже нет, но есть покровители, они не дадут пропасть. И я подаю неплохие надежды в Академии, у меня всё впереди. Если вы согласны, мы с вами хоть сейчас можем отправиться к моему опекуну маркизу де Риньи, он поможет нам решить все вопросы с венчанием и брачными документами.

* * *

Около года назад

- И что сказал пришлый целитель?

- Подтвердил всё, сказанное нашим Валераном.

- Она в тягости?

- Именно. С ней всё в порядке, она в срок родит здорового ребёнка.

- Ещё ничего не значит. Может и не родит. Будто сам не знаешь – всякое случается.

- Какое ещё всякое?

- Обычное. Три другие не родили, а эта родит? Не смеши. В господине Гаспаре что-то не то, отчего и все его жёны не могут родить.

- А что, кто-то уже был в тягости?

- Да вроде болтали, что самая первая его жена была, и даже дважды. Жироля можно спросить, он точно знает.

- Так Жироль и скажет, ага.

- Встряхнуть хорошенько – и скажет, никуда не денется. И даже правду скажет. Он привык, что за спиной хозяина на него и прикрикнуть не смеют, и совсем страх потерял, так надо ему напомнить.

- И что, та, ну, самая первая жена, была в тягости и не доносила?

- Раз ребёнка нет, то и не доносила. А уже лет двадцать было бы, тоже ходил бы тут и командовал.

- Так может хозяин зря бил её? Или ту не бил, только эту?

- Всех бил. А эту больше не бьёт, пылинки сдувает. Велел вчера за черешней на рынок для неё бежать, целую миску принесли, всё ей отдал, я сам видел.

- А если она после такого не родит?

- Он сам её добьёт тогда. У него явно последний шанс. За него никто не хотел отдавать дочерей, только вдовы с сыновьями соглашались, а на кой ему вдова с сыновьями? Если бы он был готов оставить всё ну хоть кому, он бы в пользу племянника завещание написал.

- А он в чью?

- Так сказал же – переписал. Вроде, не так давно, на днях. Ходил к поверенному.

- И что? Как узнать-то? Может, Фабиана потрясти?

- Фабиан сам не знает, он дома оставался. Господин Гаспар сказал – он нарочно взял в свидетели таких людей, кто никак не заинтересован в его деньгах.

- И где их разыскать?

- Спроси поверенного.

- Старшего Палана, ты хотел сказать? Не ответит. Заведёт свою вечную песню – тайна клиента и всё такое.

- А припугнуть?

- У него какая-то магическая охрана в конторе стоит, чуть что – трезвон до небес. И живые охранники-маги, двое. Так приложат, что костей потом не соберёшь.

- Да ну, не может такого быть, чтобы нам этого не узнать.

- Так вот не выходит, как ни крути.

- А ты пойди к самому господину Гаспару да скажи, что всё знаешь.

- И он посмеётся, как уже смеялся до того.

- Тогда скажи, что про неё тоже всё знаешь, и даже то знаешь, чего не знает он сам.

- И долго я после такого проживу, как ты думаешь? По стенке размажет, как есть, размажет, рука-то у него тяжёлая.

- Не вечно его руке быть тяжёлой, будто не знаешь.

- Ну так сколько ещё ждать-то? И особенно – если ребёнок всё же родится.

- Да повторяю тебе – и дети не всегда рождаются, его ещё доносить надо, и выживают потом тоже не всегда! Они очень слабые, эти младенцы. Там чутка не досмотрели – и всё, не дышит.

- Ну ты сказал, не дышит. Кто мы – с младенцами воевать? Это уж совсем.

- Совсем или нет, но ты или хочешь всё, или не хочешь, тут уже сам решай.

- Я, конечно, хочу, тут вопросов нет.

- А раз вопросов нет, то и сомнений быть не может. Тот чужой целитель сказал – нужно, мол, госпожу-то вам увезти из столицы подальше, только договориться, чтобы какой маг-целитель был на связи. У вас, мол, один есть, но лучше чтоб ещё, вдруг одного мало будет? И тогда если, мол, с госпожой что не так пойдёт, её мигом и спасут, где б она ни находилась. А в столице, сказал, шум, вонь, болезни и что-то ещё. Господин Гаспар-то и завёлся сразу – едем, значит, в Массилию, там тихо и спокойно.

- А целитель что?

- Целитель сказал – договоритесь, чтобы оплатили портал, так безопаснее. Есть же такой Мармонтель, а у него – артефакт портала, и он всем открывает, только денежки плати. Был нищ, а теперь новый дом построил, потому что дорого за тот портал дерёт. Но все пользуются, кому очень надо. Но хозяин сказал, что так доедет и не будет тратиться на глупости.

- На глупости, значит? Ну и ладно, будут ему глупости, договорились.

- Никак решил?

- Решил-то давно, а вот решился сейчас. Господин Гаспар до Массилии доедет, запрётся в своём доме на Морской и к нему не подступиться будет. И к ней. И к ребёнку. А в дороге как-нибудь сдюжим. Наверное.

- Ну и молодец, что решился.

- Поддержишь?

- А как же? Ты же поделишься.

- Поделюсь.

- Вот и молодец. Нужно помнить о тех, кто тебе помог, тогда, глядишь, и ещё помогут.

- Ну ты что, я ж завсегда! И помню, что ты для меня сделал.

- Вот и молодец, что помнишь. Так и продолжай.

__________________________

Друзья, стартуем с финальным томом истории. Несколько флэшбэков о давних событиях, а дальше предоставим слово нашим прекрасным героям. Не переключайтесь, всё впереди ))))
Всех люблю, ваша СК.
Начало было здесь: https://litnet.com/shrt/PmEo

1. Когда встал - тогда и утро

Я проснулась отличнейшим солнечным зимним утром в превосходном настроении.

Вчера при встрече с герцогом Фрейсине мне на пару мгновений стало страшно… потому что я не понимала, что делать. Он не желает слышать меня, я не готова соглашаться на его предложение, но у него вес и власть, а у меня только деньги, не самые большие, и друзья. Вот друзья-то и спасли.

Или что же, пришла пора звонить принцу и жаловаться? Принц выше по статусу и объяснит господину герцогу, что почём. Или сами справимся?

Вчера герцога изгнали соединёнными усилиями господина графа и Гвискара. Ему отказали, его обидели. Что он сделает далее? Явно же как-то или отомстит, или попробует настоять на своём. Ладно, одна мысль есть уже давно, нужно её воплощать.

Зато после… мы с Гвискаром как-то неожиданно оказались сначала за столом за разговором, а потом и снова в постели. И… все мои ощущения, человеческие и магические говорили сейчас, что всё правильно. Так и нужно было сделать.

Если с принцем у нас что-то и могло сложиться, но между нами встала конкретная такая «не судьба», то здесь-то ничего не мешает! Ни ему, ни мне. Он свободен, я свободна. Разве что какой-нибудь хвост старых привязанностей, ну да у меня тоже есть старая привязанность, да какая, вслух говорить ни в коем случае нельзя. Вот и не будем. Какая разница, что у каждого из нас было раньше? Живем-то здесь и сейчас. А в Массилии, по словам той же Терезы, у виконта не было замечено никаких отношений.

Эмиль, его зовут Эмиль. Он-то запомнил, что я Виктория. Не зря сказала? Нет, наверное, не зря. И если в первый раз встреча наша была острой и ослепительной, то вчера это было море нежности и внимания. Исследование друг друга – а что, если так? А вот так? А здесь что за местечко? А тут?

В прошлой жизни я любила мужчин. И замуж вышла только после того, как выбрала, как мне показалось, того, с кем смогу дружить в жизни и смело экспериментировать в постели. Правда, чем всё оно закончилось – понятно, но здесь-то всё иначе, да? У меня совсем другой организм и другой бэкграунд. Викторьенн вовсе не знала своего тела и его возможностей, господин Гаспар был совсем не о том. Я тоже не знала особенностей тела Викторьенн и с удовольствием изучала их с помощью внимательного партнёра. Партнёра от этого тоже пёрло и таращило, как бы я сказала дома, и в итоге всё, что пока у нас вышло, выглядело преотлично, и очень хотелось повторить.

Я дотянулась до зеркала… о, ура, есть вызов!

Мой великолепный любовник что-то мурлыкал мне про любовные письма, но я только посмеялась. Маги мы с тобой, милый друг, или кто? Вот, к чёрту письма. Мало ли, в какие руки они попадут? А так – только вы и я, и никого более. Я даже изумилась, почему у него нет рефлекса на магическую связь, но потом поняла – если маги редки, то каков процент его женщин были магами? Наверное, не все?

И поэтому я очень попросила его давать знать о всяком и разном магической связью. И вот – я проснулась, вызов был. Чудненько. Вызываю в ответ.

Отвечает мгновенно. И тоже – в постели.

- Дорогая Виктория, я очень рад вас видеть и слышать.

- Представьте, и я рада вас видеть и слышать, Эмиль, - улыбаюсь. – Вы спали? Вам удалось?

- Да, вполне. Но сейчас я больше всего на свете желаю оказаться рядом с вами. Взять вас за руку… а потом и не за руку.

- И я бы не отказалась. Так, сначала взять за руку, а дальше что делаем? – спрашиваю серьёзнейшим тоном, но потом хохочу.

Он подхватывает.

- А дальше я коснусь вашей ключицы, потом другой, а потом палец мой как бы случайно соскользнёт в ложбинку меж грудей, обведёт одну, потом вторую, а потом…

Секс по магическому зеркалу? Ну-ну. Не знаю, каков у него опыт в такого рода развлечениях, но даже если и никакой, то он учился на лету.

- Кто надоумил вас, прекрасная Виктория? Как вам в голову такое пришло? – смеётся изумлённо, когда я не только не смущаюсь его слов, но подхватываю с полувздоха и тоже веду нашу… беседу дальше.

И тоже жадно скольжу взглядом по его коже в зеркале – вспоминая, какова она на ощупь, и запах его тоже вспоминая – а это неповторимая смесь запаха тела с какими-то местными парфюмерными изысками, и мне от одного воспоминания сносит голову напрочь, и я уже только вздыхаю и урчу, как кошка. Да и он не отстаёт – тоже доволен и тоже счастлив.

- Виктория, я ваш должник. Придумаю для вас что-нибудь необыкновенное.

- Запомнила, такие долги мне весьма приятны.

- Говорят, вы не стесняетесь взыскивать с должников.

- Не стесняюсь совершенно. А чего стесняться – у меня тут люди. Ладно была бы я одна, так нет же. И тут, и ещё в поместье, и в столице, туда тоже нужно будет съездить. Потом подумаю, пока не хочу.

- Я помогу вам добраться до столицы без происшествий.

- Буду весьма благодарна за помощь.

- Как именно будете благодарны? – хохочет, подмигивает.

Пошли на второй круг? О, я готова тут же измыслить миллион видов благодарностей, и даже начинаю это делать, но меня прерывает стук в дверь. Да-да, стук в дверь, просто стук в дверь.

- Госпожа Викторьенн, - говорит Жанна, - там пришёл господин граф и очень-очень просит вас спуститься! Сказал, у него очень важные новости!

1.2

Ну что, раз у господина графа очень важные новости – нужно возвращаться в реал.

- Эмиль, у меня тут что-то разразилось опять.

- Вам уже сказали, что именно? – он подобрался и сел на постели.

- Нет пока. Можете для начала одеться, - подмигиваю. – Пришёл господин граф, хоть у него сегодня и нет занятий с нашими юными дарованиями, мои радостно бездельничают. Ваши, наверное, тоже.

- Мои уже скреблись, - закивал он. – Сейчас спрошу, чего им с утра понадобилось. А потом к вам.

- Отлично, приглашаю вас на завтрак и арро, - важно кивнула я.

Мы наконец расстались, я сняла с периметра спальни разного рода запирающие заклятья и крикнула Жанне, что встаю. Она тотчас появилась, принесла умывание, в процессе бросила быстрый взгляд на постель – ну да, если ты просто спишь в той постели в одиночку и если ты там не одна и вовсе даже не спишь, то по состоянию это будут две разные постели. Опять же, вчера все, кто не спал, могли наблюдать явление Гвискара вместе со мной в неурочный час. И некоторые потом ещё подавали нам в кабинет вино, сыр и фрукты в меду. Так что наверняка уже всё обсудили и перетёрли – ну, кто вообще обсуждает и перетирает.

В этом свете мне невероятно интересно, как неведомая маменька Викторьенн вообще смогла в тайне родить ребёнка? Если она занимала высокое положение, то ни на мгновение же не оставалась одна! И в любом адюльтере нужны какие-то поверенные, которые будут помогать хранить тайну и облегчать влюблённым свидания. А потом что – заколдовывать их, чтобы не болтали лишнего? Или то, что заколдовал один маг, может расколдовать другой? Как всё сложно-то, божечки.

Ладно, пока не сказано иного – я до жути добродетельная вдова, которая, тем не менее, любит движ и активность, и эпатировать местное общество, и привлекать внимание к себе и к тому, что я делаю. И до последних нескольких дней я вела именно что добродетельный образ жизни, ну, за одним-единственным исключением, о котором помолчим. И как я понимаю, общество снисходительно к любовным приключениям – если эти приключения не задевают никого за живое. Скажем, Тереза моя приключается, и никто ей ничего не говорит, пальцем не грозит и от дома не отказывает. При том, что она успевает проворачивать свои дела во время всяческих публичных мероприятий… или не только? Вообще в доме несколько входов-выходов, а Франсин, камеристка Терезы, девица не промах, может отпереть дверь тихонечко и провести хоть Орвиля, хоть ещё кого.

Мне прямо стало любопытно – а если я запру двери магически, и сигнализация сработает при попытке попасть внутрь, то что и о ком я узнаю? Я прямо рассмеялась, представив всякое, и подумала – надо попробовать, ой, надо.

И спасибо всем высшим силам, что мой нынешний мужчина обладает невероятной способностью пройти своими тайными тропами и появиться в нужном месте! А то и сначала послушать, о чём разговор, услышать нужное и появиться в самый подходящий для того момент.

Что же, враг, кажется, силён, и поглядим, как именно он будет применять силу. И подумаем, что мы сможем противопоставить ему.

В столовой меня уже поджидал господин граф. Вокруг него чинно сидели Шарло и компания, и расспрашивали о магических действиях – что-то вроде «скоро ли мы пойдём тренировать боевую магию и где мы будем это делать». Тереза, как сообщили, ещё не вставала, ну да она вернулась домой сильно позднее меня.

Вопрос о боевой магии, конечно же, был интересен. Но для этого нужно освободить подвал и качественно его заклясть, если я что-то понимаю. Что ж, отчего бы не заняться? Точнее, вот сейчас поедим, поговорим, и я пойду и обрисую госпоже Сандрин фронт работ, а она уже пускай раздаёт дальше задания.

- Доброе утро, господин граф, доброе утро всем остальным, - пропела я, входя в столовую и усаживаясь.

- Обед скоро, дорогая Викторьенн, - усмехнулся граф.

- Когда встал – тогда и утро, - поделилась я с ним домашним присловьем. – Особенно если с вечера ни о чём ни с кем не договорился.

- Так вот, Викторьенн, и я ни с кем ни о чём не договаривался, а дела сами пришли, - покачал головой граф.

- Расскажете?

- Чуть позже, - кивнул он.

Значит, что-то такое, о чём нашей одарённой молодёжи знать не следует. Значит, намазываем маслом булочку, запиваем арро и улыбаемся всем. А дела – чуть позже.

Следующий гость явился, как только мне налили арро. Появился в дверях и раскланялся.

- Госпожа де ла Шуэтт, вы прекрасны этим утром. Господин граф, я рад вас видеть.

- Ещё у одного когда встал – тогда и утро, - заметил господин граф.

- Располагайтесь, виконт, - кивнула я ему на свободный стул, а люди мои понятливые уже несли прибор и наливали в чашку арро.

- Что ещё случилось вчера у Монгранов, когда мы отбыли? – поинтересовался Гвискар у графа.

- Абсолютно ничего. Самым приметным событием вечера была наша беседа с Фрейсине, - покачал головой граф.

- И что же из этой беседы стало достоянием слухов и сплетен? – спросил виконт.

- Сдаётся мне, ничего, - граф смотрел на него внимательно. – Не успели расслышать и понять, господин герцог ушёл слишком быстро. Все подумали, что у него какое-то дело к Викторьенн – купить вина или продовольствия, и они не сошлись в условиях.

- Так и есть, не сошлись, - качаю головой. – И как объяснить, что не сойдёмся, я не понимаю. Как мирно объяснить.

- А если не мирно? – подмигивает виконт.

- Но что потом? – хмурится господин граф.

- А это будет потом, - отмахиваюсь.

Сегодня мне кажется, что я всесильна, и мне по плечу любое дело. Скорее всего, это не так, но сегодня я не желаю думать иначе.

- Что ж, значит, сейчас я расскажу вам о том, что изменилось со вчерашнего вечера, - говорит граф, глядя на нас обоих. – Потому что господин герцог навестил меня сегодня ранним утром.

2. Неправильно и ненормально

Мы загружаемся в мой кабинет втроём – господин граф, Гвискар и я, и на нас тревожно смотрят господин Фабиан, Шарло и Камилла. Но я улыбаюсь и говорю – всё, мол, в порядке, ничего срочного и особенного, а если вдруг – ну, я скажу.

Дверь запираем все разом – каждый кинул на неё что-то своё, и рассмеялись хором.

- Эмиль, ваши тоже везде суют свои магически одарённые носы? – спросил господин граф.

- А как же, - усмехнулся Гвискар. – Если бы не совали – было бы значительно хуже, я считаю.

- Верно, - согласился граф. – Юношество без тяги к познанию печально, потому что нас всех тогда ждёт невесёлое будущее. Но вернёмся же к настоящему. Сегодня на рассвете меня посетил известный нам всем герцог Фрейсине и настоятельно просил принять и выслушать.

- И вы приняли, - кивнула я.

- Конечно, у меня нет никакой причины не принимать его. Опять же, любопытство свойственно не только юным, но и изрядно пожившим. Герцог уселся и начал с ходу излагать своё дело – понимаете ли, он желает взять в жёны некую вдовицу, но отчего-то эта вдовица вовсе не рада его предложению, а должна бы радоваться, как он считает. И он совершенно не понимает, отчего так. И не помогу ли я ему разобраться.

- А сказал-то как – как всегда говорит, или с уважением? – интересуюсь.

- В том и дело, Викторьенн, что с уважением, - усмехается господин граф.

Я задумалась – надо же, умеет с уважением. Или это ко мне можно без уважения, потому что кто я такая в сравнении с ним? Почти никто и звать никак. А господин граф – персона приметная, известная, и семья его мощна, и сам он многое сделал для обучения магически одарённого юношества, наверное, все придворные маги у него в Академии учились.

- И что же, вы помогли ему? – я прямо остро жалею, что не могла послушать всё это и посмотреть герцогу в его бесстыжие глаза.

- Я спросил, в чём причина поспешной, на мой взгляд, женитьбы. Что им движет, что он так торопится. Фрейсине завёл рассказ о слабом здоровье своего сына и опасениях, что, мол, некому будет оставить титул и владения, а это, знаете ли, непорядок. Припомнил, что у меня самого два сына, сказал, что ему бы тоже двоих, а лучше и троих. А на вопрос – чем же хороша именно госпожа де ла Шуэтт, вздохнул и сказал, что был весьма дружен с её отцом, и обещал ему позаботиться о дочери. А после сделал большую глупость, когда не поспешил жениться, едва ей исполнилось шестнадцать, но господин де ла Шуэтт успел первым. И теперь, когда она свободна, желает исполнить своё давнее намерение. Только отчего-то дама шарахается от него, будет он предлагает не честное замужество, но что-то непотребное, осуждаемое и церковью, и светом.

Мы с Гвискаром, не сговариваясь, переглянулись и рассмеялись. Потому что непотребное, осуждаемое и церковью, и светом. Но совершенно прекрасное.

Граф оглядел нас обоих. Всё понял, надо полагать.

- Господин граф, и что вы услышали в его словах на предмет лжи и правды? – я всё ещё смеюсь, но успокаиваюсь, увидев его серьёзный взгляд.

- Серединка на половинку, как вы говорите, Викторьенн. Частично правда, частично – ложь.

- И он не подумал, что вы поймёте?

- Он мало знает о магии. И не желает знать больше, а мог бы, и знать, и, может быть, использовать. Или настолько привык лгать по этому вопросу, что уже не задумывается. Что вы узнали о его делах с вашим отцом?

- Момент. Я сейчас вам это покажу.

Иду, снимаю наши защитные плетения… не снимаются. Точнее, снимаются, но не все. Я вляпываюсь можно сказать с разбега, потому что не ожидаю, и меня отбрасывает и корёжит, а потом соображаю, что Гвискар тоже приложил руку к защите. Точно, смертная сила.

Вдох, выдох, собраться, вспомнить, чему учил маркиз де Риньи. И снять те остатки, которые с первого раза показались неодолимыми.

Не вполне понятный звук сзади заставил обернуться, и я увидела взлетевшие брови и изумлённый взгляд Гвискара.

- Не показалось, - говорит он, качая головой.

- Понял, да? – строго говорит ему господин граф. – Чтобы пылинки с неё сдувал, ясно тебе?

- Но… как? Я видел… кое-что. И не понимал, как так можно. Впрочем, и сейчас не понимаю.

- Чудеса редки, а исключения возможны, - строго сказал господин граф.

- Но это же… неоспоримый факт, вы сами говорили нам, несмышлёным, что некромантия и остальные силы никак не стыкуются. И вся моя жизнь – тому подтверждение.

- Так и есть, - кивнул граф. – Но я же говорил, что на всякое правило найдётся исключение – если хорошенько поискать. И такое исключение мы сейчас видим перед собой. Ты понял, что об этом следует молчать?

- Господин граф, за кого вы меня принимаете? – укоризненно взглянул на него Гвискар. – Я всеми силами заинтересован в том, чтобы у госпожи де ла Шуэтт… у Викторьенн всё было хорошо. Я помогу ей всем, чем смогу, мои силы и возможности в её распоряжении. Я уже обещал ей помощь, а теперь… я просто сделаю для неё всё.

И так он это сказал, что… улыбка сама собой полезла на моё лицо. Я смотрела на него и не могла отвести взгляд. А он смотрел на меня. И тоже сиял улыбкой мне навстречу. И так продолжалось некоторое время…

- Идите, Викторьенн, за чем вы там шли, - ворчливый голос графа нарушил тишину и магию этого мига.

Я выдохнула, ещё раз улыбнулась Гвискару и убежала наверх. Чтобы совсем малое время спустя принести им шкатулку – ту самую, в которой лежали документы господина де Сен-Мишеля.

2.2

Гвискару я вчера разве что рассказала о факте шантажа, а с господином графом и вовсе пока не выпало случая поговорить о моей поездке – потому что праздники и дома у меня он по обычному расписанию не появляется. И теперь я просто достала письма Фрейсине и разложила перед обоими.

- Подлец бесчестный обыкновенный, - припечатал Гвискар. – И значит, с ним можно так же.

А господи граф посмотрел на меня.

- Викторьенн, вы помните ту бумагу, которую он вам показывал?

- Помню. Она написана этой же самой рукой, никак не рукой моего отца. Сам написал, сам показал. Я думаю, хотел заставить отца подписать, но отчего-то не вышло.

- Больше ничего? – граф строго взглянул на меня.

- Ничего.

- И что вы думали делать?

- Я думала рассказать ему, что я знаю о шантаже, и намекнуть, что не только я. Мы обсуждали этот вопрос с маркизом де Риньи, он, как сосед, отчасти в курсе истории.

- И что он? – живо отреагировал Гвискар.

- Рекомендовал не щадить Фрейсине нисколько. Пугать, давить, можно просто так, можно магически. Я подумала, что он снова явится сюда и мы поговорим, но он не захотел приходить сюда, а пришёл сначала к Монгранам, а потом к господину графу.

- Значит, и не будем щадить, - улыбнулся Гвискар, и было в той улыбке что-то зловещее.

- Не будем. Но что он вам сказал? – я взглянула на господина графа.

- Он, знаете ли, обратился ко мне с просьбой – воздействовать на вас, чтобы вы прекратили уже ломаться, так и сказал. Так же сообщил, что даёт мне на это благое дело не более месяца, а сам на днях уезжает в столицу – подготовить дом к приезду супруги, так он сказал. После чего намерен вернуться, совершить обряд венчания здесь, а в столицу вас везти и представлять там ко двору уже как свою супругу.

Всё продумал, значит. Более того, это нормально, здесь это нормально. Это просто отлично, потому что поднимет мой возможный статус так высоко, как только можно, выше только королевская семья.

Почему же я так сопротивляюсь? Это просто нежелание… или это чутьё мага, о котором мне говорили и господин граф, и маркиз де Риньи?

- Что он говорил про брачный контракт? – интересуюсь просто так.

- А что вы хотели бы в него записать? – живо откликается господин граф.

- Ну как, - рот мой кривится в усмешке, - чтобы он не смел приближаться к моим делам и не смел чинить мне в них препятствий.

- Не выйдет, - качает он головой. – Уж конечно, он поставит везде своих управляющих. Но наверное, будет выдавать вам определённую сумму на булавки, и эту сумму как раз можно будет оговорить в брачном контракте. Можно настоять на том, чтобы она оказалась достаточно велика.

Гвискар слушает всё это и недобро сопит.

- А если поставить условие – что моё дело это моё дело, и иначе никак? – продолжаю допытываться.

Господин граф вздыхает.

- Викторьенн, вы не понимаете. Герцогиня Фрейсине никак не может заниматься поставщиками, мастерами, магической охраной ферм и виноградников, и снаряжением чьих бы то ни было экспедиций. Она представлена ко двору, у неё придворные обязанности, она посещает все придворные мероприятия и представляет там своего супруга. Она близка с маркизой дю Трамбле и представлена королеве, и проводит много времени с ними обеими. Разве что она окажется в тягости и тогда сможет на некоторое время затвориться в столичном доме, либо отбыть во владения мужа.

Нет, чёрт возьми, я не понимаю. Ну то есть понимаю, что кто-то так живёт, и что для времени и места это правильно, но я уже как-то вписалась и во время, и в место, и мне это нравится! И я желаю продолжать! Я на своём месте, я приношу пользу, я зарабатываю, я неплохо зарабатываю! Я содержу кучу народу! Я вообще великолепна, вот. И что со всем этим великолепием теперь делать?

- Любая другая на вашем месте, Викторьенн, была бы рада заполучить всё это, - посмеивается граф.

- У кого своего нет, тот и рад, - бурчу. – Или кто своего не захотел или не смог. А я смогла. И не желаю просто так отдать это за титул и придворные обязанности. Я понимаю, что это, ну, неправильно и ненормально. Но не могу иначе.

- Викторьенн, а давайте, я вызову его? – ухмыляется Гвискар. – Или оскорблю так, что он не сможет не вызвать меня? Постараюсь сделать это прилюдно. Обвиню в шантаже, например, или ещё в каких не приличествующих франкийскому герцогу делах. Ему нечего противопоставить мне, победа останется за мной.

- Если он будет честен с вами, - заметил граф. – Понимаете, Эмиль, если человек опускается до шантажа, то не приходится ждать от него того же, чего и от достойного человека.

- Тогда я готов пойти к королю, рассказать ему всё и попросить о помощи. Королевское слово он никак не одолеет.

- А вы, я слышал, в опале? – взглянул на него господин граф. – И готов ли король вас слушать? И будет ли толк? Скажем, я не возьмусь просить о чём-то его величество, потому что моё заступничество может дать совершенно обратный желаемому результат.

- Ну и пускай в опале, я считаю, он должен знать, - не сдавался Эмиль. – А не выйдет, так убить-то всегда можно.

А я подумала, что убивать, наверное, не нужно, и сказала:

- А ещё у нас есть его высочество на краю света. Думаю, я смогу ещё раз обратиться к нему за помощью, а он, если будет нужно, найдёт слова для своего брата. И для Фрейсине, что уж. Другое дело, что пока он так далеко, это будут только слова. И относиться к ним можно очень по-разному.

- Верно, Викторьенн. И что принц выслушает вас, и что к его словам тоже могут не прислушаться, - соглашается граф.

- И вообще, я не верю, что одна такая, кому мешает господин герцог. Давайте искать тех, кому он тоже мешает. И сведения о нём тоже давайте искать.

- Кстати, о сведениях. Могу вам кое-что рассказать, - неожиданно говорит Гвискар.

3. Что мы знаем о противнике

Господин граф смотрит на Гвискара пристально, я же прямо возрадовалась.

- Говорите, господин виконт. Если вы что-то знаете об этом человеке, что-то нехорошее, что-то, что мы можем использовать против него – то мы желаем это знать!

- Виктория, когда вы сказали, что к вам так странно сватается Фрейсине, я понял, что не знаю о нём ничего, кроме общеизвестных фактов. Даже никаких сплетен не знаю. И я попросил оставшихся при дворе знакомцев те самые сплетни подсобрать и поделиться со мной. И мне доставили сведения совсем недавно – на следующий после Рождества день.

- Магической связью? – уточняю.

- Порталом, - усмехается он.

- Где это вы взяли портал? – интересуюсь. – Мне очень нужно. Я готова оплатить.

Гвискар улыбается.

- Виктория, если я вдруг найду человека, готового расстаться с такой ценностью, то непременно вам скажу. Я же нашёл всего лишь Мармонтеля, это такой ушлый маг, где-то добывший кристалл портала, и теперь он оказывает желающим услуги по доставке сообщений или по перемещению людей.

У меня мгновенно зашевелились в голове мысли о том, сколько бы денег я на такой доставке заработала. И видимо, мужчины поняли это, потому что расхохотались оба.

- Викторьенн, это непросто, - сказал граф, просмеявшись.

- Всё равно нужны маги – потому что портал может открыть маг, но в знакомое место или к знакомому человеку. Просто так невозможно, - пояснил Гвискар. – Мой корреспондент как раз маг, он пришёл к Мармонтелю, вызвал меня и передал письмо, а я оплатил его доставку.

Как всё сложно-то, божечки. Ладно, сейчас я вообще не об этом.

- Я поняла, рассказывайте. Что там было в том письме.

- В том письме были обычные сплетни, сейчас расскажу. Но я ещё попросил об услуге Жана Тардье, помните его, господин граф?

- Как не помнить, - откликнулся тот. – Но ведь он служит где-то по морскому ведомству и вечно в отъездах?

- Мне повезло, он вернулся из поездки в Другой Свет незадолго до Рождества, и ещё более повезло, что он был кое-что должен мне, - усмехнулся Гвискар. – Понимаете, Виктория, Тардье – мой однокурсник по Академии, в первые годы мы изучали разные общие вопросы магии все вместе, это после уже стихийники пошли своим путём, а некроманты – своим.

- И этот ваш знакомец – стихийник? – уточняю.

- Более того – воздушник. А самые лучшие воздушники способны узнать что угодно у кого угодно, воздух им в помощь.

Мотаю на ус. Впрочем, у меня нет ни одного знакомого крутого воздушника, у меня вообще мало знакомых магов. Но вдруг из моей талантливой молодёжи вырастет кто-нибудь крутой?

- Это очень хорошо, - киваю. – Но расскажите же, дорогой Эмиль.

- Скажите так ещё раз, - ржёт, зараза.

- Потом скажу. И ещё добавлю.

- Ловлю вас на слове.

- Да пожалуйста. Я всегда выполняю свои обещания и обязательства, и моя безупречная деловая репутация – тому залогом. Некоторые даже пользуются за моей спиной, - фыркаю.

- О нет, никаких «пользуюсь за спиной». Только глаза в глаза.

Граф демонстративно и громко хмыкнул, мы оба рассмеялись.

- Рассказывайте, виконт, - кивнула я.

- Понимаете, сложилось так, что герцог Фрейсине – не самый популярный и любимый человек при дворе, несмотря на древность рода и обширные владения. Может быть, дело в том, что те владения не приносят ощутимого дохода, позволяющего безоглядно тратить деньги в столице. Может быть, дело не в самом хорошем характере нынешнего главы фамилии. А может, и ещё в каких-то делах, я не понял пока. Но – при дворе наш герцог бывает редко, в увеселениях не участвует, ни к каким придворным партиям не примыкает.

- А к каким партиям можно примкнуть? – какие партии, тут же пока ещё не было революции!

- Главным образом – к сторонникам или противникам маркизы дю Трамбле, - усмехнулся виконт.

- А есть и противники? – изумилась я.

Она ж того, всесильная королевская фаворитка. Куда там противники!

- Есть те, кому не по нраву её присутствие при дворе, её присутствие вблизи королевской семьи и её возможное влияние на короля. Её нет-нет да пытаются подвинуть.

- Как такое возможно? – не поняла я.

- О, могут быть разные способы. Я вам потом расскажу, - ещё и кланяется, вот ведь. – А пока могу сказать, что в столице наш знакомый герцог бывает нечасто, и никогда не задерживается надолго, всегда торопится вернуться домой. Ни к каким заговорам не примыкал, на военной службе не был, пытался учиться в Академии, но не справился – так, господин граф, я верно помню?

- Его способности невелики, - подтвердил граф. – Он бы не смог одолеть обучение в Академии. Но у него был отличный наставник, и теми крохами, что даны свыше, он владеет отменно. Против настоящего мага – и говорить не о чем, но для простецов хватает.

- Вот. В Академии не учился, образование исключительно домашнее, и мне даже называли имя человека, который его выучил, если будет нужно, я его добуду. Человек этот жив, хоть и в годах, и в случае необходимости у него можно что-то узнать об особенностях магической силы, подвластной Фрейсине, - сказал виконт. – Далее о семье нашего герцога, тут всё достаточно просто. Он женился тридцать лет назад на дочери соседа, деве небогатой, но магически одарённой. И у него есть сын от супруги, сыну сейчас двадцать семь, он никогда не был представлен ко двору и не покидал родительского дома. К слову, основные владения Фрейсине находятся довольно далеко отсюда, близ Массилии – только охотничьи угодья, которые он, правда, навещает почти каждую зиму. Сын, Арно Фрейсине, признан королём наследником герцога, но заочно. Герцог рассказывает историю о слабом здоровье отпрыска и никому его не показывает. Болтали, что какой-то человек Вьевиллей как-то проезжал мимо замка Фрейсине и попросился на ночлег, и его пустили, но молодого человека не приглашали за стол, и вообще его не было видно.

- А он там жив вообще, этот сын и наследник? – усомнилась я.

3.2

- Я понимаю сложность задачи, - начал Гвискар, - и если Виктория не будет против, возьмусь просить совета у маркиза де Риньи. Некие наши методы вполне подходят для того, чтобы выведать то, что стараются скрыть. Мне кажется, у Фрейсине есть тайна, и если мы узнаем её, она даст нам возможность говорить с ним более уверенно.

- Я тоже хочу, - брякнула я раньше, чем подумала.

- Что именно вы хотите? – нахмурился граф.

- Участвовать в раскрытии тайны, - вздохнула я, уже понимая, что ничего не выйдет.

Где я, и где та тайна, и я никак не некромант, чтобы можно было подкрадываться тайными путями и что-то там выяснять.

- Я подумаю, как вы сможете нам помочь, - улыбнулся Гвискар. – Но знаете, мне хочется немного обезопасить себя на это время. Скажем, если всё же навязать Фрейсине поединок? Он ведь ещё в городе, не уехал?

- Эмиль, не дурите, - сурово ответил господин граф. – Мало вам опалы? Если бы он напал на вас посреди улицы, король счёл бы, что вы в своем праве. А просто так – даже и не мечтайте.

- Но мы ведь должны как-то объяснить ему, что нечего точить зубы на госпожу де ла Шуэтт, - вздохнул Гвискар. – Кстати, Виктория, а как ваш отец смог отвязаться от него, вы знаете?

- Увы, нет. Знаю только, что он отослал меня от себя и попросил маркиза закрыть меня от магического поиска.

- Расскажет. Я думаю, мы подготовимся, и он всё нам расскажет, - улыбка Гвискара не предвещала господину герцогу ничего хорошего.

- Успеете ещё помечтать, - оборвал его граф. – Викторьенн, что вы узнали о тайне вашего отца? Той самой, раскрытием которой угрожал Фрейсине?

- Почти всё, - с готовностью откликнулась я. – Увы, кроме одного важного элемента, но его, кажется, господин де Сен-Мишель унёс с собой в могилу. Маркиз не знает тоже, хоть и был с ним дружен. Возможно, знает кто-то ещё, но я не знаю таких людей.

- Рассказывайте, Викторьенн. Я так понимаю, что история Сен-Мишеля – дело прошлое, и раз все участники её мертвы, то можно говорить об этом спокойно.

- Наверное, да. Все, - согласилась я, подумав. – Дело в том, что… моей матерью была не госпожа де Сен-Мишель, а другая женщина. Это была какая-то там невероятная история любви. А потом меня отослали в пансион, а шесть лет спустя господин де Сен-Мишель скончался, получив некое известие магической связью. Маркиз де Риньи предположил, что известие было как раз о смерти его возлюбленной, вроде бы тогда свирепствовала какая-то эпидемия, говорил он. Очевидно, в монастырь все эти подробности не дошли.

- И что же, он убедил супругу выдать бастарда за рождённого в браке ребёнка? – сощурился граф.

- Именно, - киваю. – И у ребёнка, то есть у меня, не было никаких сомнений в том, кто моя мать.

Я точно этого не знала, но как иначе-то? Викторьенн не знала другой матери, кроме госпожи де Сен-Мишель.

- И… никаких намёков? Деталей? – Гвискар тоже заинтересовался.

- Нет, ни намёков, ни деталей. Я читала их переписку, но они были очень осторожны, и там нет никаких подробностей.

- Может быть, мы с господином графом нашли бы те подробности? – Гвискар внимательно смотрит на меня.

- Может быть. Но писем больше нет – я неосторожно обошлась с механизмом потайного ящика, не зная его тонкостей, и они теперь уничтожены, - пожимаю плечами.

- Разумно, - соглашается граф. – Что ж, вот вам и ответ.

- Ответ? – не понимаю я.

- Конечно. Он определённо в имени возлюбленной господина де Сен-Мишеля и матери Викторьенн де ла Шуэтт. Фрейсине знает это имя, и отчего-то желает получить в жёны дочь этой женщины. Что там, мы не знаем – магические ли способности, высокое ли положение, большое ли наследство – но Фрейсине знает это точно и весьма желает.

- Но как он это всё заполучит, если эта дама мертва? – выдыхаю я.

- А вот тут, полагаю, вы с маркизом заблуждаетесь. Дама жива и здравствует, потому что и впрямь – иначе зачем? О нет, Фрейсине желает получить вполне определённые блага от определённой существующей женщины, а то и от вас обеих сразу, - сказал граф негромко и веско.

- Хрен ему, а не блага, - говорю, прежде чем соображаю – приличная Викторьенн не должна так говорить.

Граф укоризненно вздыхает, Гвискар усмехается.

- Викторьенн, не следует перенимать от Шарло словечки Песчаного Конца, - качает головой граф.

- Согласна, каюсь, - даже и не думаю возражать. – Но положение таково, что… иногда хочется высказаться. В ближнем кругу.

Граф кивнул – мол, в ближнем ладно, но за пределы и думать не смей. А я запомнила. Если что, можно ведь и сказать что-нибудь… неожиданное. Не только магической силой приложить.

- Я всё же изучу образ жизни господина герцога и обдумаю возможность наведаться к нему. Всё же, мы вместе с вами, господин граф, вступились вчера за Викторию. С вами он поговорил, а я сам с ним поговорю. О, просто поговорю, уверяю вас, просто поговорю, - вскинул Гвискар ладони. – Я не буду его вызывать или, того хуже, убивать.

- Не лезьте открыто, Эмиль, - покачал головой граф. – Только хуже сделаете. Следить – ладно, что уж. Но не нужно открытого нападения, не осложним ли мы наше положение?

Гвискар вздохнул.

- Хорошо. Но обещайте, Виктория, что если он заявится сюда и что-то потребует от вас, то вы немедленно позовёте меня на помощь.

Я обещаю – это несложно. С помощью всегда проще, чем без. А если сильные и могучие люди сами предлагают ту помощь, то и хорошо.

- А я подумаю, кого из столицы расспросить о давних делах, - раздумчиво сказал граф. – Эмиль, если Викторьенн не возражает, привлеките Жана Тардье, вдруг он и в старой тайне разберётся?

- Попробую, - кивнул тот.

- Тем более, если у вас там какие-то счёты.

- На такое дело никаких счетов не хватит. Но я справлюсь, - усмехается Гвискар задорно. – Даже и не думайте, Виктория, мы решим это дело. Конечно, никто из нас не герцог, но среди моих предков кого только не было, уверяю вас, и короли там случались, правда, не франкийские. И предки господина графа тоже велики и могучи, куда там Фрейсине. А кроме титула, у него и нет-то ничего, верите?

4. Вопрос доверия

Виконт придерживает дверь, позволяя мне войти, закрывает её за нами и бросает защиту. Я тут же с улыбкой бросаю поверх свою.

Меня гложет любопытство – он уже соскучился или там есть что-то ещё? Я даже подозреваю один из вариантов этого «что-то ещё», и смотрю на него, просто смотрю, глаз не свожу. Занимательнейшее зрелище – хорошо сложенный представительный мужчина с хвостом ухоженных волос совершенно нечеловеческого цвета. Отлично выглядит в одежде, а уж без одежды – и того лучше.

И что вы думаете, он тоже не сводил с меня глаз. Стоял, смотрел. Молчал. И было что-то такое в глубине его взгляда, чего я никогда не встречала дома – даже у самых заинтересованных мною мужчин, а таких хватало.

Мы разом двинулись друг к другу.

- Виктория.

- Эмиль.

Сначала его руки уверенно обхватили меня, а мои взлетели ему на шею, пальцы зарылись в те самые серебристые волосы. Потом губы наши встретились, и это было что угодно, только не просто поцелуй, потому что всё нутро моё встрепенулось и перевернулось, и хотелось верить, что с ним всё совершенно так же. И оторвались друг от друга мы очень не сразу.

- Мне будет приятно, если вы будете доверять мне, - вдруг сказал он. – Я понимаю, что не могу требовать от вас доверия, нет у меня такого природного права. И кажется, я пока его не заслужил, раз не случилось само собой. Но нам придётся стоять вместе против некоего противника, и наш противник никак не глупее и не слабее нас с вами. И хуже всего то, что их у нас, кажется, несколько. Будет проще, если оба мы сможем лучше понимать, чем владеем, и что можем противопоставить нашим врагам.

Всё это было совершенно разумно, но…

- Вы о чём, Эмиль? – я подозревала, но пускай он скажет прямо.

- Что за странности с вашей магической силой, Виктория? Вы делаете то, чего никак не должны делать. И некоторые рассказы о случившемся с вами – они тоже таковы, что поверить нелегко.

Я вздохнула.

- Тайное становится явным, да?

- Для тех, кто понимает – да. И мне странно, отчего де Люс не понял. И что думает по этому поводу маркиз де Риньи.

- Маркиз учил меня, - просто сказала я. – Вы спрашивали – чему. А вот.

- Невероятно. Но это невероятное стоит сейчас передо мной, да что там, я держу это невероятное в объятьях. Что с вами случилось, Виктория, и что вы вообще такое?

Я высвобождаюсь из его рук, потому что вблизи мозги отказывают, и снова опускаюсь в своё кресло у окна. За ним закат. Момент истины – да? Вика, ты готова довериться ещё одному человеку? Граф и маркиз – понятно, там не довериться стало бы большой ошибкой, хоть в моменте понять это было совершенно невозможно, и я изрядно сомневалась. А тут что делать? Вроде бы правильно доверять мужчине, с которым ложишься в постель, и который обещал тебе помогать. Но вся прошлая жизнь говорит о том, что самые-самые тайны мужику доверять нельзя. Потому что если он захочет потом свободы, а ты ещё нет, то он всё использует против тебя, и что можно, и что не можно. Эй, вы, там, в высших сферах, или где вы там, в общем, те, кто засунул меня сюда и не приложил никакой инструкции, помогите, что ли? Как поступить? Сказать? Или нет?

Если нет, и я сейчас отболтаюсь и отмахаюсь ресницами, чует моё сердце – роману нашему тоже конец. Потому что неправильно это – в постель ложусь, помощь принимаю, а сама что в ответ?

Ну и насчёт стоять вместе против врага – он тоже правильно сказал. Стоять, и вместе, и я не исключаю, что насмерть, если меня снова захотят убрать из расклада. А сама я не справлюсь. Просто потому, что не знаю тонкостей здешних раскладов. О чём-то я узнала, конечно, я здесь уже семь месяцев. Но то и дело возникает что-то ещё, остающееся непонятным до конца потому, что я родилась не здесь. Не впитала с детства ни магические тонкости, ни сословные предрассудки. Поэтому…

Он всё ещё стоял и смотрел на меня. Я кивнула ему на кресло напротив, в котором сидели обычно господин граф или господин Фабиан.

- Вы решились на что-то, я вижу, - и глаз-то не сводит.

- Почти, - усмехаюсь.

- Виктория, я обещаю вам ни при каких условиях не разглашать вашей тайны, - сказал он, добыл откуда-то кинжал, проткнул палец и распылил в воздухе капли крови.

Теперь придётся говорить, деваться некуда.

- Принимается, - кивнула я ему.

- И я слушаю вас.

Как сказать-то?

- Наверное, проще всего начать с того, что я не совсем Викторьенн де ла Шуэтт. Тело – её. Но я – другой человек. Она, наверное, не отбила бы наследство и не взялась бы продолжать дело, если бы осталась жива. Но она бы согласилась на предложение Фрейсине… скорее всего, потому что для неё в нём не было бы ничего неприятного, кроме его персоны. И… она была влюблена в вас, - я смотрела на него и не дышала.

Осознала, начала дышать.

- Вы сказали – если бы осталась жива. Что случилось с госпожой дела Шуэтт?

- Она умерла. Сразу после того самого нападения – потеряла ребёнка на довольно раннем сроке беременности и умерла сама. А я тоже умерла, но – далеко отсюда. За много-много миров и лет. И некая сущность переместила меня сюда. И пообещала здоровье и много возможностей. И… не обманула. Так и есть. Я снова жива, здорова, я внезапно маг, меня учат прекрасные преподаватели. Но тот факт, что мы обе умерли – частично умерли, и Викторьенн, и я – позволяет мне черпать силу ещё и с той стороны. Я сначала не понимала, что это такое вообще, а потом не понимала, что это ненормально и противоречит здешним правилам. Потом господин граф обратил моё внимание на странности. Монтадор приметил их. А маркиз де Риньи смог объяснить. У него в семье был какой-то похожий случай несколько поколений назад. А господин граф рассказал о какой-то древней королеве далеко на юге, она тоже была способна на что-то подобное. И в итоге я могу добавить смертной силы к любому подвластному мне магическому действию. И я делаю это. А если меня испугать, то реагирую мгновенно… и насмерть. Так умер разбойник Гризо и ещё один разбойник – на руднике.

5. Судьба

И откуда она взялась, такая, на его пути?

Эмиль смотрел на Викторию, чья голова покоилась на сгибе его руки, и не мог отвести взгляда. Потому что… хотелось-то не просто смотреть, а хватать, держать, тащить в замок и не выпускать оттуда никуда. Потому что чудо из чудес, и спасибо господу, что довелось встретить, и отпускать никак нельзя.

Маг-универсал, который отчасти некромант?

Расскажи ему кто такое, он бы только посмеялся. А тут и сам он видел, и рассказы слышал, а после и господин граф подтвердил, что такое возможно. И ещё бы поговорить с маркизом де Риньи, тоже любопытно – что скажет.

Но любопытно с теоретической, так сказать, стороны. А с практической Эмиль не был намерен отпускать от себя прекрасную Викторию – потому что где он ещё найдёт такую?

Уж конечно, в юности он мечтал, что встретит в пару себе деву-некроманта. Но их не встречалось, ни в Академии, ни в свете, совсем. Маркиз говорил – редкость несусветная. Сыну его удалось взять в жёны деву-некроманта, но там вышла трагическая случайность и оба погибли, Анатоль был ещё весьма мал. О женщинах-некромантах рассказывали истории – что они были могущественны и сильны. И уж конечно, Эмиль упивался картинами своего грядущего могущества и рисовал в мечтах самую прекрасную на свете деву сходной силы рядом с собой.

Правда, жизнь повернулась совсем другой стороной. Сначала он встретил Мари, и не смог оставить её в беде. А потом, когда маркиз, бывший в тот момент его опекуном, утряс все формальности, Эмиль взял Мари в жёны – чтобы окончательно защитить от преследований со стороны её кузенов Шапсалей. С тем, который учился вместе с Эмилем на одном курсе, они потом до самого выпуска ни словом не перемолвились, кажется. Не о чем было. И о смерти Мари Эмиль ему тоже не сказал, наверное – сами узнали как-нибудь.

И если бы Эмиль знал, что рождение младенцев, одарённых смертной силой, будет стоить Мари жизни… Да он не знал, что бы сделал. Потому что, правду сказать, они и подумать о таком исходе не могли. Да, мать Мари тоже скончалась в попытке родить близнецов, но там рядом не оказалось целителя, и не спасли ни мать, ни детей. У Эмиля целитель был, да не простой, а один из де ла Моттов, маркиз договорился, потому что – мало ли, как бывает. И поэтому хотя бы детей спасли, а то Эмиль бы так и жил на свете один-одинёшенек.

И в те первые дни только корзина с младенцами держала его в рассудке. Потому что… столько всего, и такой финал?

Сначала его чуть не отчислили из Академии – потому что сначала учиться, а потом уже жениться, это непреложное правило. А Шапсали нажаловались на него и ректору, и королю – мол, самоуправствует, непорядок это. Мари трепетала, потому что ей то и дело писали письма с требованиями вернуться в их дом, потому что как это вообще – была и сбежала с первым попавшимся некромантом? Эмиль так и не понял, почему нельзя смириться с тем, что не нужно больше заботиться о человеке, который вас так раздражал одним своим существованием. Но – Шапсали не смирились. А когда узнали, что целители выправили Мари ногу и она перестала хромать – и вовсе озверели, попытались подослать людей, чтобы на неё напали прямо на столичной улице.

Правда, об этом стало известно, маркиз, не задумываясь, рассказал королю. История получила огласку в свете, и Шапсали неожиданно оказались на острие сплетен – как же, должны были заботиться о сироте, а на самом деле били её, заставляли выполнять работу по дому и присматривать за младшими детьми. Король даже отправил старшего Шапсаля в поместье – с глаз долой. Впрочем, защитники у него тоже нашлись, и кстати, одним из них оказался небезызвестный Фрейсине, потому что глава семьи, как все они говорили, должен быть волен в жизни и смерти тех, кто находится под его рукой. Правда, это тоже не слишком-то понравилось королю, потому что лишь он волен в жизни и смерти подданных, а никак не мелкие дворяне. Но слухи ходили, и сплетничали о Шапсалях и том, что творилось у них в замке, много и со вкусом.

За Эмиля и Мари стеной встал маркиз де Риньи. И уговорил сильных мира сего смягчиться, и в виде исключения дозволить венчание – потому что, говорил он, обещание мага должно быть выполнено во что бы то ни стало. И сам лично явился к старшему Шапсалю и грозно спросил – а что там с приданым? Не должна девица идти в дом мужа в одном платье! Шапсаль поскрипел зубами, но согласился отдать то, что, оказывается, принадлежало Мари, не такой уж она и нищей была – немного денег, оставшихся от продажи владений отца, украшения матери.

И потом уже Эмиля с Мари обвенчали в часовне Зелёного замка, и жили они дальше в городском доме де Риньи. Эмиль учился в Академии, Мари занималась тем домом. А потом оказалось, что она в тягости, и граф де ла Мотт предположил, что младенцев два, и роды случились раньше срока, и оказалось, что Эмиль снова один на свете… нет, не один. У него есть дети, они совсем малы, о них нужно заботиться. Он сам не сумеет, нужно найти тех, кто справится.

Кормилица – девушка из владений де Риньи, родившая без мужа и искавшая какое-никакое место. Чуть после – няньки, а потом и воспитатели. Луи и Луиз жили в замке, было им там хорошо и вольготно, а Эмиль навещал их при каждой возможности, потому что оба они – это всё, что осталось у него от того призрака семейной жизни, который он себе когда-то намечтал.

И уж конечно, никакой другой жены он себе больше не взял. О нет, желающие были. И родители юных девиц, готовые отдать дочь некроманту, и вдовушки. Но – все они были простецами, про-сте-ца-ми. И когда тот же маркиз говорил Эмилю – мол, женись уже, детям нужна если не мать, то мачеха – тот только усмехался и спрашивал, отчего же сам маркиз воспитывает внука один-одинёнешек. А сказать вслух о том, что ещё одной смерти он уже не перенесёт, язык не поворачивался.

Поначалу ещё хотелось убить Шапсалей, обоих. Потому что если бы не они, Мари бы никогда не стала его женой. И не умерла. Но останься она у них – кто знает, сколько бы прожила, с таким-то отношением.

6. Не было печали

Наутро первой меня поймала Тереза. Накануне мы виделись только за обеденным столом, а возможности перемолвиться словом наедине не выпало. И теперь она только лишь прослышала, что я проснулась и встаю, тут же прибежала ко мне.

- Викторьенн! Я уж думала, лопну от любопытства! А ты вчера весь день провела с господином графом и виконтом!

- Так вышло, - вздыхаю, улыбаюсь. – Нам нужно было многое обсудить.

Вот именно, многое. И тебе этого никак не нужно знать, вот совсем не нужно.

- Расскажи! Что произошло? Что хотел от тебя герцог? Он был такой злющий, когда уходил, и когда ты ушла от Монгранов, все только и обсуждали ваш с ним разговор!

Вот так, наивно было думать, что никто ничего не заметил.

- И что говорят? – нужно же знать!

- Ну-у-у, - закатила Тереза глаза. – Если честно, чаще всего говорили о том, что ты, наверное, обманула его в какой-то сделке. Меня спрашивали – приходил ли он к нам домой, и что говорил!

- И что же ты? – интересуюсь, уже примерно представляя, что она сейчас скажет.

- Сказала, что приходил, даже дважды, ещё в свой прошлый приезд, - отвечала эта красавица. – Ты же не просила не говорить! Но я всем говорила, что знать не знаю, о чём вы с господином графом с ним говорили!

- Тереза, - я и впрямь не знаю, что с ней сделать сейчас. – Тебе не приходило в голову, что болтать о том, что случается в нашем доме – не следует?

Тереза потупилась – видимо, приходило. Но оказаться источником новостей о популярном сюжете оказалось важнее.

- Прости, - вздохнула она. – Я… наверное, я много болтаю. Но я понимаю, что сказала лишнее, когда все слова уже произнесены. Правда, я не желаю тебе зла, никак. Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо! Ведь тогда и у меня всё будет в порядке.

Что, зато честно, да?

- Ну вот чтобы у тебя всё было в порядке, нужно держать язык за зубами. Обо всём, что происходит в нашем доме. Хватает того, что слуги болтают – и каждому из них я никак не объясню, что болтать нельзя, - подписать с ними контракты о неразглашении, что ли?

Или просто заколдовать всех? А так вообще можно? И что делать, если всё же разгласят? Сразу бить? Или просто выгонять без выходного пособия?

- Прикажи высечь, и перестанут болтать, - говорит Тереза.

А я смотрю на неё – вот ведь, и уверена же, что тебя саму за то же самое не высекут ни в каком случае. И будешь болтать, покуда язык ворочается.

Ох, нельзя мне отдавать своего попугая первой сплетнице города. Никак нельзя. И это ещё я прикрываюсь, если веду деловые переговоры, военные советы или если у меня вдруг свидание!

- А что, господин виконт к нам ещё придёт? – интересуется Тереза тем временем.

- Наверное, ведь его дети учатся здесь, - пожимаю плечами и стараюсь не выдать всего того, что пробуждает во мне одно лишь упоминание его имени.

Вчера мы завершили судьбоносную беседу о доверии как раз разом с графом – тот завершил занятия с молодёжью. Я усадила всех за стол, после ужина – распрощалась со всеми, господин граф отбыл к себе на Кротовую улицу, а господин виконт вместе со всеми своими детьми – на улицу Сен-Поль. Правда, господин виконт шепнул, что ещё вернётся. И я кивнула – потому что это было правильно. И после ужина мы даже успели обсудить с господином Фабианом вести с рудника, но там всё было в порядке. А ещё вчера прислали весточку из поместья через госпожу Галку – сержант Кошен с солдатами, Мари и Лилу выдвинулся в направлении Массилии, ждите через неделю. Жизнь идёт, в общем.

И значит, нужно подниматься, умываться, и командовать освобождать один из подвалов – господин граф одобрил его в качестве места для тренировок боевых и стихийных магов. И пускай же будет этот подвал, я бы сама тоже что-нибудь там тренировала. Гвискар сказал, что у него в доме есть такой подвал, но в нём давно не обновляли защитный периметр, потому что годы его юности и занятий остались в далёком прошлом, а дети его до последнего тренировались в замке, там отличные зачарованные залы. Но если тренировать и некромантов тоже, то понадобится и его помощь, так ведь?

- Викторьенн, а ты так и не сказала, чего хотел от тебя Фрейсине!

И вот что делать? Сказать правду? Тереза не маг, ложь не увидит. Но сможет понять, что я недоговариваю, она наблюдательна. И если вдруг эта ложь потом где-то вылезет?

- Он когда-то давно пытался договориться с моим отцом, чтобы тот отдал меня ему в жёны. Но отец отказал.

- Что? Ты могла стать герцогиней? – глаза Терезы становятся как плошки.

- Могла.

- Ах, и… и что же сейчас? Может быть, он снова хочет?

- Хочет, - жестко сказала я. – Только он уже объяснил, как это будет выглядеть. Ему нужна только я. Для моего имущества у него есть свои управляющие. Мои люди окажутся на улице. А ты тоже отправишься либо в Вишнёвый холм, либо замуж. Он не собирается кормить ни одного лишнего человека.

Фрейсине говорил только об управляющих, но система такая Терезе в целом знакома и должна быть ещё свежа в памяти. Она живо представила – прикрыла рот ладошкой, в глазах ужас.

- И ты… и что ты ему сказала? – шепчет еле слышно.

- Сказала, что пока не собираюсь снова замуж. И если тебя хоть кто-нибудь спросит об этом, так и говори – я не собираюсь замуж. Ни за кого. У меня дела и обязанности. Никаких мужей. Поняла?

- Да, - шепчет, потрясённая – только вот чем?

Возможностями, которые сулит мне этот брак – или своей непонятной судьбой?

- Вот и славно, - улыбаюсь. – А теперь я, всё же, одеваюсь и выхожу к завтраку.

- Но мы ведь сегодня пойдём к госпоже де Конти?

У неё приёмный день, да.

- Пойдём, - киваю.

Письмо для меня приносят, когда мы обе уже спустились и усаживаемся за стол в ожидании арро и прочего, что к нему прилагается. Я беру и распечатываю – как раз от госпожи де Конти.

Госпожа де ла Шуэтт, сегодня вечером я имею честь принимать его светлость герцога Фрейсине. Мне кажется, вам будет неловко находиться в одной гостиной с ним после того, как вы не слишком хорошо расстались с ним позавчера у Монгранов. Поэтому, полагаю, вам нежелательно сегодня появляться в моём доме, равно как и вашей родственнице госпоже де Тье. Уважающая вас Матильда де Конти.