Вирус предательства

Глава 1

— Ань, да посидим немного, с друзьями пообщаемся. У Митьки юбилей, ну ты чего? Сама же говорила, что беременность — не болезнь. Тебя никто по танцполу с животом скакать не заставляет, — уговаривал ее Степан, устроившись удобно на диване с мисочкой чипсов и орешков.

Стройный ряд банок с пивом, все холодненькое. Его любимый канал про рыбалку, на которой ни разу не был. Но! Это знаменательное событие должно обязательно случиться.

Закидывая в рот хрустящее, он рассуждал, что жене полезно выбираться «в люди», а не только: дом, работа, снова дом и женская консультация. Она — примерная жена, он это очень ценит. Включил лесть, что беременность ей к лицу и нисколько не портят Анку отеки и бесформенная фигура.

Не мог Степан один пойти. У Димыча жена строгих правил и сама как коршун за всеми следит, попробуй с посторонней бабой в танце пообжиматься. Матриархат, понимаешь, развели. Не то, что у него… Как сказал, так Анька и сделает. Любит ведь его, как кошка.

Как не отнекивалась девушка, поглаживая живот с шестимесячной беременностью, но Степа умел убеждать. Недаром уломал первую красавицу в институте встречаться с ним, а потом и замуж позвал. Вот, ребенка завели наконец-то, чудом, можно сказать. Восемь лет брака и только сейчас получилось.

Муж был рад, перед друзьями и знакомыми хвалился, что не бесплодная она, как мать Степана наговаривала, да и он сам грешил на Аню. Просто всему свое время. Дочка будет. Машенькой назовут. Анна уже пеленки-распашонки накупила. Перебирает все, перекладывает, по десять раз утюгом наглаживает.

С утра немного спину потягивало. Интуиция говорила, что нужно дома отлежаться после сложной трудовой недели. Васнецов из кожи вон лез, чтобы уговорить ее. И Аня согласилась.

Выбор. Мы делаем его сами. Приседая и прогибаясь перед взаимозависимыми.

Когда началась пьяная драка, где слово за слово схлестнулись двое, а потом и все четверо. Аня была в двух метрах от эпицентра. Женские визги и битье посуды под аккомпанементы громкой музыки. Мат. Галиматья, оскорблявшая слух, где зубы сводит от пошлости. Бычья схватка до кровавых соплей, когда никто никого кроме себя не замечает.

«Где Степа?» — Анна прижалась к стеночке, закрывая живот руками и пытаясь обойти обезумевших из своей западни. Как в замедленном страшном кино в нее врезались сразу же двое, пойдя на таран. Они не видели ее в полусогнутом состоянии, сцепившись бульдогами. Васнецова даже крикнуть не успела.

— Ой, милая, ты лежи, не вставай, — рядом гремела ведром какая-то пожилая женщина в синем халате. — Нельзя тебе.

Аня сфокусировалась на своей правой руке, лежащей вдоль тела. Пальцы подрагивали, чуть сгибаясь. Потом перевела взгляд левее. Живота нет, как и понимания — что происходит.

— Ты прости меня, старую, дочка… Разбудила тебя. Сейчас врача кликну, — утиной походкой тетка вышла в двери, так и оставив лежать на полу швабру.

Женщина-врач вошла уверенной походкой… Нет. Ворвалась стихией и разметала все надежды ошметками по стенам.

— С этим можно жить. Главное, что вас удалось спасти… Но есть нюанс, — взгляд врача резанул скальпелем и прокатился по телу. Руки она держала в карманах, растопырив «самоваром» по бокам.

Аня сжалась, как ей казалось, до микроскопических размеров. Хотела заткнуть уши и не слушать, не слышать ничего. А после кричать, раздирая на себе кожу. Детей у нее больше не будет. Удалена матка. Слишком сильны были внутренние повреждения.

— Мне жаль, — сухо выдала женщина в белом и, качнувшись на месте, развернулась и удалилась прочь.

«Жаль. Ее жизнь загублена, а другим просто жаль словами» — Аня находилась в таком состоянии, словно ее о землю швырнули со всего маху. В грязь. Из нее выкорчевали все женское, все материнское, не оставив даже малюсенького шанса, ни одного росточка...

— Степа! — несчастная произнесла вслух и ее глаза заметались, выискивая признаки того, что муж был здесь. Но зацепиться совсем не за что. Две пустых кровати со скрученными матрацами у стенки, покрашенной в зеленый цвет с паутинами трещин. Обшарпанные стулья, стол небольшой в углу. Мокрый серый линолеум «под плитку», выпуклый местами. Запах хлорки и какой-то нежилой затхлости.

— Скажите, а ко мне… Меня кто-то спрашивал? — прохрипела девушка уборщице, вернувшейся за своим инвентарем.

— А то как же?! — кивнула тетка. — Был тут один. Дня три назад мне полы марал. А как с врачом нашим поговорил, так и ушел. А, да! С работы женщины приходили. Принесли кое-какие гостинцы. Ты в тумбочке потом посмотри, — кряхтя, она потащила за собой швабру, сгибаясь на бок под тяжестью ведра.

Приподнявшись на локтях, Аня смотрела на свой живот, где теперь пустота и холод. Она всхлипнула и сжала в руках казенную простынь.

Глава 2

Можно пялиться в потолок до бесконечности и задавать по кругу вопросы: «За что?», «Почему?». Аня оглохла, ослепла, онемела в одночасье. На смену потрясения и бесконечных слез пришла апатия и злость на свою беспомощность и ненужность.

Третий день как она очнулась, а вокруг — никого, будто Аня сирота и у нее нет семьи, во главе с любимым и родным мужем. Васнецова по факту была без родителей. После их смерти осталась только трехкомнатная квартира, в которой они с мужем проживали.

Элементарных средств гигиены нет. Она пыталась дозвониться с чужого телефона Степе, но механический голос утверждал, что абонент находится вне зоны действия сети. Вот и думай, что хочешь. А коллегам по работе звонить и просить стыдно…

Соседки по палате, куда ее перевели после реанимации, жалели Аню и делились немногим. Одну из них выписали и достались Анне в наследство кусок мыла и наполовину выдавленный тюбик зубной пасты, да два рулона туалетной дешевой бумаги.

Жуя безвкусную больничную кашу, больше похожую на клейстер, девушка надеялась на скорую выписку. Но врачи говорили, что анализы пока плохие и продолжали втыкать капельницы и делать уколы, от которых вкус металла на языке. Однообразные дни тянулись вязкой резиной.

Степкина мать появилась неожиданно, удивив приклеенной улыбкой и ласковым тоном. Между ними давно установились прохладные отношения. Тамара не лезла к ней, но успевала на уши Васнецову лапши вешать, какая его жена «не такая». Бывало накрутит мужчину до психоза, навтыкает нравоучений, и с чувством выполненного долга уползает змеей в свою однушку за два квартала от них.

А теперь — сама любезность…

— Ох, беда-беда, — запричитала свекровь, пытаясь хватать ее руки. — Да, Степочка еще приболел вирусом опасным, поэтому не может к тебе прийти, чтобы не заразить. Он тут машину хочет старую продать, чтобы купить новую. Нужно твое согласие. Вот, подпиши здесь.

Аня еще тогда подумала, что два события: тяжелая болезнь и срочное приобретение нового автомобиля, как-то не вяжутся между собой. Но раз Степе приспичило, она везде подписалась, где Тамара Сергеевна ткнула пальцем.

Свекровь с довольным видом запихала пачку бумаг в свою сумку-кошелек, больше похожий на ридикюль, и быстренько распрощалась, успев перед этим вынуть из необъятных недр своей кошелки зеленое яблоко.

— Вот! Ты кушай, поправляйся…

Аня отводила глаза в сторону, чтобы не видеть ошарашенного лица своей соседки: «Это что сейчас было?»

Повернувшись на бок, спиной ко всему миру, девушка прикусила зубами указательный палец, чтобы снова не зареветь.

В день выписки ее встречал Степа. Облокотившись вальяжно на новую черную глянцевую тачку, сложив руки, он ждал, пока Аня сама подойдет.

— Степа, родимый, я так скучала по тебе! — она бросилась на шею и стала покрывать его лицо быстрыми «слепыми» поцелуями. В первом порыве радости не заметила, что ее-то в ответ никто не обнимает.

— Садись, — кинул он коротко и, отстранив от себя, первым забрался в машину.

Аня, похлопав глазами, обошла капот и забралась на переднее пассажирское, успевая поедать глазами лицо любимого. И чем больше она смотрела, тем больше ей казалось, что она совсем не узнает мужа, с которым прожила восемь лет в законном браке.

— Ты словно не родной, — выдохнув, пристегнулась и расправила на коленях юбку.

Муж заранее передал через санитарку вещи, чтобы Аня переоделась и сейчас на ней — старые вещи, она вернулась к прежнему размеру. Даже чуток убавила…

Васнецов молчал всю дорогу, плотно сжав губы и смотря куда угодно, только не на нее.

— Степ, а куда мы едем? У тебя тут дела, да? — это была совсем не дорога к ее дому.

Бедняжку начало потряхивать от странной атмосферы, от холодной отстраненности мужа и дома, рядом с которым они остановились. Старый двухэтажный барак с деревянными окнами, где-то на окраине. Покосившееся деревянное крыльцо, на полу которого не хватало пару досок и можно в темное время ноги переломать.

— Выходи. Твои вещи в багажнике. Вот ключи от твоей тринадцатой комнаты, — он вложил в онемевшие руки небольшую связку. — Ты сама подписала дарственную на меня. Квартиру я продал. Скоро нас разведут… И моя женщина ждет ребенка. А тебе одной много не надо, — он выдал заученный ранее текст.

— Степа, — потрясенно выдохнула девушка. — Что ты такое говоришь?

— Давай без истерики. Будешь рыпаться, тебя признают невменяемой на фоне стресса… Не усугубляй. Я тебя не на улице оставил. Скажи и на этом «спасибо», — ткнул рукой на дом, который на ладан дышал.

Аня стояла, обняв себя руками, заставляя держаться из последних сил. У ее ног лежала небольшая спортивная сумка — все, что осталось от прежней жизни, целую вечность назад.

Сколько она так столбом стояла? Час, два?

Затравленно повернулась в сторону нового жилища, откуда доносились пьяные выкрики и пахло жареным луком из открытого окна. Сглотнув ком в горле, девушка подхватила сумку и поплелась смотреть комнатенку на девять квадратных метров, в которой из мебели — скрипучий и пыльный диван, стол и старый комод, да пару табуреток шатких. Из замутненного зеркала на нее смотрела не тридцатилетняя, некогда красивая и цветущая женщина, а призрак с синими кругами под глазами и волосами, потерявшими блеск. Она потухла, высохла изнутри. Воспаленно-красные глаза таращились с укором: «Смотри, мы на самом дне и падать дальше некуда»… Оказалось, что есть.

Глава 3

Соседи по буйному дому достались те еще… Словно на подбор: несчастные, обозленные, спившиеся, те самые, на которых без слез не взглянешь и постараешься обойти стороной. Один туалет на этаж и замызганная ванна в ржавых разводах. Воду приходится греть на плитке в ведре, чтобы полить на себя из тазика. Хлипкая дверь держится на честном слове. Аня вычислила время, когда никто не сможет ее ором поторапливать и с ноги пинать по двери, когда аж штукатурка сверху сыпется.

В пять утра начинает пиликать телефон с трещиной на стекле, из скупки. Девушка роботом встает и осматривается, убеждаясь, что страшный сон — это здесь, в реальности. Наскоро умывшись, она проскальзывает мышкой по серому обшарпанному коридору со скрипучими половицами, прислушиваясь к каждому шороху. С постояльцами адова места встречаться совсем не хотелось. Ее как-то зажал один, противно пахнущий немытым телом и с помойным дыханием изо рта. Аню чуть не стошнило от отвращения. Она билась птичкой в руках бугая, слюнявившего ее шею. Удалось попасть коленом ему между ног и сбежать под проклятья и мат в спину.

Каждый день Васнецова твердила себе, что боль и безнадега уйдет, не веря в это. Быть сильной, выстоять одной против сплошной лавины… не просто, слабой и практически сломленной женщине. Она много раз мысленно возвращалась к разговору с мужем. Степан сказал про развод и другую женщину. Любимую. А она тогда кем была? Если через две недели он ее вышвырнул как надоевшего щенка, обобрав до нитки.

Деньги очень быстро таяли. Женский врач выписал ей кучу препаратов и витаминов, которые жизненно необходимы для восстановления. Вот, теперь можно кушать только таблетки на первое, второе и ужин, если она срочно не найдет работу.

Васнецовой уже отказали в двух местах, куда она сунулась, чтобы попытаться удержать свой прежний уровень. Не в полукриминальные же «микрозаймы» идти? Аня сидела на лавочке и жевала капустный пирожок, запивая чаем из пластикового стаканчика. Рядом со всего маху ухнулась грузным телом женщина и вытянула отекшие ноги в стоптанных туфлях без каблуков.

— Будь она проклята такая работа! Мотаешься как савраска с тяжелой сумкой наперевес, — она вытерла пот с лица платком не первой свежести, и перевела маленькие заплывшие глазки на Аню. — Вот ты бы пошла на такую работу? Еще и платят копейки. Пошла бы?

— Ну, когда совсем ничего нет… — затянула задумчиво в ответ собеседнице, пожав плечами.

— Так давай, к нам. А то я одна два участка топчу. Сил уже никаких нет. Я бы тебе этот район уступила, — тетка распахнула руки, показывая владения. — Ума много не надо. По-первости все покажу.

— Хорошо. У меня и документы все с собой.

Так Аня устроилась почтальонкой.

О своем статусе разведенки Анна узнала по сообщению в приложении на госуслугах. Что тогда почувствовала? Как говорят французы: «Достал нож — режь». Резать приходилось по живому, загибаясь от нескончаемых ударов судьбы.

Однажды, разнося корреспонденцию, заметила знакомую фигуру, и голос его узнала. Степан шел под руку с блондинкой, которая заливисто смеялась, запрокинув голову… А он. Он тоже ей улыбался и смотрел буквально в рот. Теперь это та, что живет Аниной жизнью. Васнецова посмотрела на свое отражение в витрине: объемная куртка, болоньевые штаны, шапка-луковка, красный от холода нос… Руки в тонких вязаных перчатках замерзли, и она их потерла между собой.

Ноги сами понесли ее в торговый центр, в котором скрылся бывший предатель. Ей было плевать, что охранник на нее брезгливо покосился, окатив с ног до головы презрением. С боку у нее болталась сумка, распирающаяся от разных писем и уведомлений. Шоркая штанами, девушка шла и высматривала, в какой отдел завернул Степка со своей новой любовью.

Сначала она их услышала из отдела дорого постельного белья. Блондинка действительно была беременна. Срок — месяца четыре, не больше. Это получается… Получается, что Степка изменял ей давно, еще до потери ее девочки. И как удобно получилось избавиться от Ани. Девушка ужаснулась своим мыслям. Неужели ее бывший муж такое чудовище?

Из раздумий вывело воркование голубков. Они обсуждали, какую простынь брать — с резинкой или без.

— Вон та, лавандового цвета, — указала пальчиком с идеальным маникюром любимая Степина блондинка.

Аня горько ухмыльнулась и опустила глаза на свои коротко стриженые ногти. Сухая кожа рук на костяшках обветрилась.

Ей только шаг ступить из-за стеллажа и Степка ее заметит. Аня попятилась. Она представила, как Васнецов скорчит мину и назовет ее бомжихой. Пустой, безмозглой, до безобразия доверчивой дурой... Самой виноватой за то, что случилось.

Размазывая по щекам слезы, утирая их рукавом, девушка бежала, не разбирая пути, слепо налетая на кого-то, извиняясь на автомате.

Забившись в какой-то переулок, прислонилась спиной к стене, тяжело дыша. Взвыла, задрав голову:

— Господи, ты не дал мне детей, забрал мужа. Добил бы уже, чтобы не мучилась! Разве это жизнь?

Она сползла вниз и, обхватив голову руками, рыдала по утраченному… Тому, что вернуть никогда не удастся. Когда уже не было сил даже на слезы, Анна встала и, шатаясь, словно пьяная, пошла, держась за стену.

Повернула голову на громкий собачий лай. Целая свора окружила небольшого серого котика, который самоотверженно шипел и отмахивался лапами перед злобным оскалом нескольких морд. Аня равнодушно скользнула взглядом и хотела уже развернуться и поплестись дальше…

Глава 4

Машка боролась, цеплялась когтями за кошачье существование, из немногих от девяти оставшихся жизней. Заштопанные раны заживали, но ветеринар вынес неутешительный приговор… Задние лапки не встанут, нижние позвонки перекушены. Спрашивал: «Усыпить, чтобы не мучилась?». Анка буркнула, что есть некоторые индивидуумы, заслуживающие кастрации, но усыплять никого не надо.

Аня, сварив с утра гречку с тушенкой, нажевала ей полную миску кашицы. Блендера нет… Много чего нет, зато теперь есть голубоглазая малышка, которая в ней нуждается. Постелит ей пеленку на полу, поставит рядом в миске молока и, с обещанием поскорее вернуться, идет на работу. Обратно летит домой вприпрыжку, чтобы увидеть свою любимицу и душой успокоиться, что с ней все в порядке.

Когда Машуля чуть окрепла, Аня стала выносить ее гулять в небольшом рюкзачке. Кошка высунет мордочку и смотрит внимательно по сторонам, щурится от ветра и первого снега. Завидев собак, ныряет в свое укрытие и урчит недовольно.

Вещевой рынок в их районе — та еще барахолка. Часть ее занимают бабульки, торгующие вязаными носками, вениками березовыми, да солеными огурцами. Дальше — торгаши с китайскими и турецкими тряпками. У Ани совсем нет зимней обуви, ноги в осенних ботинках мерзнут. Греет только со спины, где Маша сидит.

Ее зазывали торговцы со всех сторон, предлагая посмотреть товар, экипированные совсем по-зимнему и попивающие горячий чай из термоса. Аня только смущенно отводила глаза, выискивая по рядам отдел с обувью. Странно, но она ощущала себя сейчас частью этого мира. Шум, гам, вопросы: «А по чем у вас? Не скинете?». Оказывается, нужно так мало, чтобы отрешится от насущных проблем. Из динамика на весь рынок звучал заезженный хит про покинутый чат.

— Аня? Ты, что ли? — из отделения со спортивными костюмами выпрыгнула Верка Сонохина, с которой учились вместе в институте.

Та еще сплетница и тараторка, язык без костей. В побеге смысла больше нет. Обреченно вздохнув, Анна посмотрела улыбающейся во все лицо женщине.

— Привет, Вер.

— А я смотрю: ты это или не ты… Смотрю, и точно ты идешь, — цокнула Верка, двинув ей по-дружески кулаком в плечо и стала рассматривать Аню с ног до головы.

Ни одной детали не упустила в бедноватой одежке.

— Как Васнецов поживает? — затянула волынку, почуяв неладное.

— Мы в разводе, — Аню передернуло от слова «развод»… Развели ее действительно по полной. Скосила взгляд в сторону, чтобы не увидеть торжествующего блеска в глазах бывшей одногруппницы: «А я тебе говорила!»

Верно говорила Сонохина, что Степка тот еще жучара, зря Анька доверяет смазливому парню. Занял у нее, Верки, как-то двести рублей и полгода не отдавал. Тот, кто долги свои не спешит вернуть, по определению Веры — ненадежный тип, подлая скотинка двурогая.

— Да и пошел он, козлина! Правильно, что от него ушла, — махнула рукой рыжая.

— Не совсем ушла, — Аня носком ботинка стала ковырять натоптанную кочку примерзшей грязи.

— Неужели бросил тебя? Вот тварина! Ты только посмотри на него! За счет тебя выучился, в люди выбился, — спохватившись, что на ее громкие выкрики стали обращать внимание другие люди, она пригнулась ближе и зашипела. — Бумеранг, Анечка, никто не отменял.

Аня только тяжело вздохнула. Не хотела она трясти прошлое, просто забыть и не вспоминать… Насколько это возможно.

— Смотри, у меня на тебя костюмчик есть, — спохватилась Верка, и давай свою коммерческую жилку на Васнецовой испытывать.

— Вер, у меня денег только на сапоги зимние, — Аня покраснела и сжала кулаки в карманах. Как же признаться Сонохиной, что ты теперь нищебродка, а не «сраная интеллигенция», как ее за глаза называла Верка.

— Васнецова-а-а, неужели ты думала, что я наживаться на твоей беде начну? У меня с прошлого года кое-что залежалось. Там только по шву немного разошлось…

Аня даже рот открыла от удивления. Когда ничего хорошего уже не ждешь, тем более каких-то подарков…

Костюмчик действительно был неплохой, утепленный. И Машка одобрила, высунула лапу, пытаясь подцепить шелестящий пакет, в который ей Вера завернула «обновку».

— Хоспади, это что за чудо? — Верка протянула руку, но дотронуться не успела. Кошка не любила чужие прикосновения, только Анины. Зашипев, она исчезла в глубине рюкзака. — А сапоги у Илюхи бери, в пятом ряду! — кричала вслед Верка, все так же улыбаясь во все конопатое лицо.

Странные дела. Они же терпеть друг друга не могли раньше. От кого не ожидала живого участия, так от Сонохиной. Сапоги действительно были хорошие на первый взгляд, и тот самый Илюха сделал приличную скидку, узнав, что ее Вера послала.

С пакетами в обеих руках, Аня бодро шагала в обратную сторону и почти дошла до выхода с рынка.

— Дорогая, постой! — крикнула ей цыганка в цветастой юбке. Поверх — добротное полупальто с натуральным мехом. Тяжелые золотые серьги поблескивают. Вышагивает как царица Савская.

Васнецова хотела сделать вид, якобы не поняла, что к ней обращаются. «Сейчас отберет последние деньги» — внутренне заскулила, чувствуя, что ее бросило в жар от темных, горящих особенным огнем глаз. С ее-то везением, голая домой вернется.

— Стой, горемычная! Мне только сказать тебе надо.

Глава 5

Аня шла знакомыми закоулками и все думала о том, что сказала цыганка… Много горя и испытаний на ее голову уже случились, и наверняка они не закончились. Но в ближайшем будущем в ее жизни появится сильный и богатый мужчина с душой грешника, мстительный, как стая гиен. «Зеленоглазый демон станет твоим спасением, деточка. Обидчиков твоих покарает» — черноокая сплюнула через плечо и растворилась в толпе.

Бредя в задумчивости, Аня пропустила момент, когда рядом вырос тот мужик, который зажимал ее в коридоре. Непроизвольно ойкнув, девушка отпрыгнула, едва не выронив покупки из рук.

— Привет, — оскалился он передним рядом зубов с желтым налетом. — Я тут извиниться хотел… — Почесал затылок, явно не зная как начать извиняться.

Васнецова с удивлением обнаружила, что сосед трезв и даже побрит, одет во все чистое. Переминаясь с ноги на ногу, она прикинула взглядом, сколько прыжков до крыльца осталось.

— Короче, нравишься ты мне! — выпалил нежданный кавалер, придвинувшись еще ближе. От него пахнуло дешевыми сигаретами. — Не стану ходить вокруг да около… Ты одна, я один. Заживем вместе, может и наследника мне родишь.

«Наследника чего? Пустых бутылок в мешке, сваленных у его двери, или старого табурета с дыркой посредине, на котором он курит, гордо восседая в коридоре?» — хотелось спросить.

Машка аж привстала, вылупившись на наглеца, выглядывая из-за плеча хозяйки.

— Ничего не получится… Э-э-э.

— Виктор, — представился озабоченный продолжатель рода.

— Виктор, у меня проблемы со здоровьем, болезнь неизлечимая, — она как-то попыталась сформулировать свой отказ и не соврать.

Что уж там подумал несостоявшийся жених… Только его шарахнуло в сторону, будто перед ним прокаженная, и помчался в дом, скрипя шаткими ступеньками лестницы. На втором этаже что-то грохнуло, сматерилость. Потом опять грохнуло и затихло.

Аня подумала, что Витек никак на предсказанного богатого защитника не тянул. Выждав еще пару минут, сама поднялась и быстренько закрылась в своей комнатенке. Девушка хлопотала до вечера: готовила еду на завтрашний рабочий день, вышагивала перед Машкой в новых сапогах и заштопанном теплом костюме, спрашивая: «Ну, как?». Кошка, передвигаясь на двух передних лапках, и таща волоком остальное тельце, от нее не отставала. Подползала ближе, чтобы хозяйка взяла ее на ручки и погладила.

Вечером началось странное.

Анна, взяв ведро, пошла в ванную набрать воды из-под крана, и чуть не задохнулась от едкого запаха хлорки. Белый порошок обильно насыпан в самой ванной и на унитазе. Девушка еще подумала, что, может, соседи тараканов так травят. Закрыв рот ладошкой и пытаясь сильно не вдыхать, ждала, когда тонкой струйкой набежит вода. Глаза щипало нещадно, до слез.

Выйдя из «камеры пыток» отпыхивалась в коридоре, прочищая легкие. Когда дошла до своей двери и протянула руку, чтобы открыть, чуть не упала. Жирным черным маркером было намалевано: «Убирайся отсюда, шалава заразная. Или пожалеешь!». Аня посмотрела налево, посмотрела направо и не увидела ни одного автора угрожающего послания. Тут только до нее дошло, что незадачливый ухажер не так ее понял. Покачала головой: «Витя, нельзя быть таким тупым!»… Но кому и что доказывать?

Ночью ее разбудил стук в дверь. Хотя — не стук… Будто дверь вынести хотели с ноги. Пьяный ор нестройных нескольких голосов кричал, чтобы грязная шлюха убиралась из их дома, житья они ей все равно не дадут. Прижимая к себе Машку, укутавшись в одеяло, Аня просидела так до сигнала будильника.

Умылась из ведра, поплескав холодной воды на лицо. Быстро покидала свои скудные пожитки в сумку. Туда же вошли консервы с тушенкой и несколько пакетов заварной лапши. Машку, одев в лясечный подгузник, посадила в рюкзак. Окинув последний раз комнату, которая стала ей убежищем в последние месяцы, без сожаления ушла, оставив ключи в дверном замке.

— Васнецова, ты чего это? — ее начальница, сквозь толстые очки, посмотрела на сумку, поставленную между ног, пока Аня разбирала свою корреспонденцию.

— Переезжаю, — догрызая сушку и запивая чаем, пробубнила девушка.

— М-м-м, — затянула, типа ей все понятно, кивком.

— А есть куда переезжать? Хм. Вижу, что нет… — подбоченилась и сурово глянула на сотрудницу. — Значит так, Васнецова! Сумку тут оставляй. Как разнесешь почту, жду тебя у себя в кабинете, — уже хотела развернуться и уйти, но заметила, как Анна опустила руку с кусочком печенюшки в рюкзак, и оттуда раздалось чавканье. — А там у тебя кто? — ткнула пальцем, возмущенно пыхтя. — С животными строго запрещено! Узнают, всех премии лишат…

— Машу я с собой возьму, — вжикнув молнией, Аня явила на свет милую жмурящуюся мордочку, которая облизалась и тоже в ответ уставилась на постороннюю тетку.

— Ох, Васнецова, видала я странных людей… Но ты, Васнецова, всех переплюнула, — развела руками Софья Ивановна.

Что тут скажешь? Ей бы где-то забиться в угол и навизжаться до тошноты, а у нее спокойствие внутри. Им негде спать сегодня, некуда возвращаться… Неизвестно, настанет ли день, в котором больше не будет потерь. Да, страшно. Снова ее настигла несправедливость. Но прыгать с моста вниз головой Аня не собирается. У нее есть Машка.

Глава 6

Аня шла по скользкому тротуару, придерживая сумку с почтой. Сегодня достаточно много писем и уведомлений, в основном из ИФНС. Время платить налоги и разносить об этом «благую» весть.

Обойдя несколько домов, она остановилась неподалеку от женской консультации, заприметив узнаваемый профиль блондинки. Женщина, не замечая, что у ее громкого разговора по телефону есть зрители и уши, продолжала кричать:

— Мама, он хочет сделать тест ДНК! Представляешь? В смысле, успокойся? Мам, ты что, не понимаешь? Все пропало! Кто только надоумил дебила? — она выплевывала каждое слово со злостью, хаотично размахивая сумкой во второй руке.

«Угу, все пропало, шеф» — хмыкнула Васнецова, не чувствуя по этому поводу ровным счетом ни-че-го. Она не пряталась, не таилась, как в прошлый раз. Любовь бывшего мужа сейчас от ярости просто ничего не видела вокруг. На ее надменные выкрики оборачивались люди, а ей было плевать в своем возмущении о жесточайшей несправедливости…

— Сказал, что если ребенок не от него, то заберет обратно все, что подарил, — топнула каблуком истеричка.

Нога ее поехала в сторону, попав на ледяную корку и, взвизгнув, блондинка упала на колени, успев выставить вперед руки. Ее мобильник отлетел в одну сторону, сумочка — в другую.

— Че вылупилась? — с обозленной гримасой, смешанной с болью, блондинка обратилась почему-то именно к Анне. — Помоги встать.

Она так и стояла на карачках, и подняться не получалось.

Знала ли соперница в лицо Аню? Скорее всего, да. В ее бывшей квартире оставалось много фотографий. Несомненно, счастливая разлучница там бывала, и не раз. Но, узнает ли дамочка в бледной, уставшей от жизни ее прежнюю? Васнецовой вдруг захотелось, чтобы узнала…

— Вызвать скорую? — девушка подошла ближе и остановилась буквально в шаге.

— Руку дай! Не видишь, я сама не могу встать, — серые глаза уставились на нее… И только сейчас в них промелькнуло узнавание. Она хватала открытым ртом воздух, смотря снизу вверх.

— Ты? — выдохнула блондинка, и приняла сидячее положение, нисколько не думая, что сидит в белой шубке на утоптанном грязном снегу.

— Я, — подтвердила Аня. — Так вызвать скорую? — наклонила голову набок.

— Иди, куда шла, — шмыгнула носом, сдерживаясь, чтобы не заплакать. Упавшая прикусила нижнюю губу от досады.

Аня, подтянув ремень сумки на плече, отступила в сторону и развернулась.

— Стой! — крикнула блондинка ей в спину. — Ненавидишь меня, да? А я сто раз пожалела, что связалась со Степкой. Сто раз! Я, можно сказать, тебе одолжение сделала. Он же никого не любит, кроме себя. И ребенок этот…

— Не от него. Вся улица теперь в курсе, — проронила Васнецова через плечо, повернув голову. Не покидало ощущение, что она попала в глупый сериал. Сейчас руководитель сей мелодрамы крикнет: «Стоп камера!» и прекратит абсурд.

— Все махинации мамаша его провернула. Я тут ни причем! Уйду я от него, — заскулила блонди на противной низкой ноте.

Аня посмотрела вслед прихрамывающей женщине и пошла своей дорогой. Работа — есть работа, ее никто не отменял.

— Васнецова, танцуй! — махала перед ее носом каким-то листочком бумаги Софья Ивановна.

Какое там танцуй? Аня безвольным мешком упала на стул, едва рюкзак сняла. Мозг от усталости не воспринимал реальность. Сообщи ей, что Анка выиграла в лотерею, она бы просто сказала: «О’кей. Можно я немного посплю?».

— Вот адресок! — совала ей бумажку в руки. — Там есть работа с хорошей зарплатой и проживанием. Анька, очнись! Слышь, че говорю-то?

— Слышу, Софья Ивановна, — зевнула девушка, пригревшись и сонно моргая.

— Одни проблемы с тобой, Васнецова. Ну что ты будешь с ней делать? Иди в хозяйственный склад, там кушетка есть, от прежнего сторожа оставшаяся, — снова ее пожалела начальница, видя, что Анка ни в зуб ногой.

Волшебное слово «кушетка» заставило встать и идти. Или Аня распласталась бы прямо на полу. Вытащив из «переноски» Машку, прижала ее к себе. Погладила. Чмокнула в мокрый носик.

— Маш, у нас будет работа с проживанием… Поспим только часок и пойдем. Все будет хорошо, — голос ее затих в сомнениях: «Что такое хорошо и с чем его едят?». В дальних схронах души ничто не откликалось и уже не верило в «счастливо». Или все еще жива в ней надежда, которая умирает последней?

Положив руку под голову, Васнецова вырубилась, не снимая куртки, чуть подогнув ноги в ботинках. Капли талого снега, забившегося в рисунок подошвы, стекали на пол, образуя лужицу.

Кошка, громко вздохнув, тоже опустила подбородок на руку хозяйки. Прикрыв небесные глаза, Машуля вроде задремала, но, услышав в углу за коробкой шебуршание, быстро сделала стойку, оперевшись на передние лапы.

В край обнаглев, по полу бежала крыса, размером чуть уступая полосатой хищнице. Подергав носом, она встала на задние лапы, прижав передние к мохнатой грудке, и уставилась на кошку. Черные бусины ее глаз в красных колечках удивленно смотрели в голубые.

Машкина шерсть встала дыбом. Кошка зашипела, показав белые клыки и шершавый розовый язык.

Акробатически подпрыгнув, грызун застрекотал свои ругательства, предъявляя права на территорию. Вместо того, чтобы поджать хвост и сбежать в свою нору, крыса агрессивно скакала, подбираясь все ближе. Маша взглянула на спящую девушку и уверенно выпала со шлепком вниз.

Глава 7

Смертельная схватка длилась не более десяти минут. Крыса, издав пронзительный визг, пыталась вырваться из кошачьей пасти. Да, сначала силы казались неравны. Машка не такая маневренная и прыткая. Но она успевала вертеться волчком, наблюдая за нападением соперницы. И когда проныривая боевая грызунья сделала выпад вперед, сцапала ее налету.

Вылизывая кровь, Машка лежала на боку, успевая косить одним глазом, действительно ли добила шушару. Только убедившись, что опасности нет, устало опустила мордочку, и уснула рядом со своей жертвой.

— Батюшки мои! — всплеснула руками Софья Ивановна. — Так вот кто проводку погрыз. Аня, вставай! Твоя кошка наконец-то нашла вредителя… И надеюсь, она не сильно пострадала…

— А? Что? — Васнецова терла глаза, не совсем поняв, где находится и что происходит.

Сначала она увидела начальницу, потом проследила за ее взглядом и вскрикнула:

— Маша, девочка моя! Что с тобой? — начала осторожно щупать серебристую шерстку на предмет ранений.

— Вроде, ничего. Легко отделалась, — Софья тоже присела рядом, но только для того, чтобы натянув на руку хозяйственную перчатку, взять крысу за хвост и положить ее в пакет. — Ты это… Приведи себя в порядок, что ли, — сомнительно посмотрела на Аню, тискающую свою любимицу. — Тебе пора идти по адресу. Там один хозяин. Племяшка говорит, что он с небольшими причудами, но вполне адекватный и платит хорошо. Она у него до этого убиралась и готовила, а сейчас, когда замуж собралась ее муж против, чтобы к одинокому мужчине ходила… Ну, сама разберешься, — махнула свободной рукой.

Аня стояла перед двухэтажным коттеджем, куда ее привезло такси. Сверившись с адресом на бумажке, позвонила в ворота. Сквозь кованые решетки было видно, что большой черный внедорожник стоит у крыльца, и это значит, что хозяин должен быть дома.

Ни через два звонка, ни через беспрестанное гудение, вдавливая кнопку одним пальцем почти до самого основания, признаков жизни никто не подавал. Нервно потоптавшись туда – сюда, Анька решилась на крайние меры. А какие у нее были еще варианты?

Баскетбольным броском, девушка перекинула свою сумку через ограждение. Рюкзак с Машкой и так пролез между прутьев. Осталось самое сложное — взять высоту забора. С ее-то данными, Анка нифига не прыгунья без шеста.

— Совсем ворюги обнаглели, — раздался мужской голос, и Васнецова получила по копчику со шлепком, когда свесившись, уже была на той стороне.

От неожиданности руки разжались, и девушка рухнула к чьим-то ногам. Ойкнув от ноющей боли после падения, она резко развернулась и отползла, пока не уперлась спиной в забор.

Зеленые и карие глаза встретились.

Слова не хотели рождаться. Аня, открыв рот, смотрела на высокого темноволосого беспредельщика. Седина на висках, морщинки в уголках зло прищуренных глаз. Легкая небритость… На вид, лет на десять ее старше. Одет просто: в джинсы и теплый свитер под горло. Если убрать недоброе выражение лица, его можно посчитать очень привлекательным мужчиной. Но, Аня внешности больше не доверяла.

— Ну? Полицию вызывать или расскажешь, зачем ко мне влезла? — рыкнул на нее угрожающе.

— Так вы не открывали. Я звонила, — кое-как прорезался голосок. — Никакая не воровка вовсе… Я к вам работать пришла, — она стала рыться в карманах, продолжая сидеть на снегу. — Вот! — протянула изжульканную записку. — Домработницей буду.

Осторожно выцепив двумя пальцами мятое «доказательство», Белович развернул и нахмурил густые брови.

— Хм-м-м, — задумчиво поскоблил подбородок. — Ладно, пошли. Дома покажешь свои документы, — развернулся и пошел в сторону входной двери.

Аня сначала возмутилась внутренне, что ей даже руки не подал, чтобы помочь подняться. Ударил ни за что… Хам, короче, этот хозяин — решила Анна, но осмотреться бы надо.

Подобрав свои вещи, потопала за негостеприимным работодателем.

— Обувь можешь не снимать! Полы две недели не мытые, — крикнул откуда-то из недр дома.

— Ладно, — вздохнула, Аня уже собиравшееся стянуть один сапог, наполовину расстегнув молнию.

Хозяина она нашла в гостиной, сидевшим на диване. Перед ним на столике распитая бутылка коньяка, один стакан и лимоны, порезанные кружочками на тарелке.

«Алкоголик» — внутри Ани начало сформировываться общее мнение о хозяине, которое добавилось к «хаму» и «самодуру».

— Вот, мой паспорт, — девушка протянула документ, продолжая перед ним стоять, ведь никто присаживаться не предложил.

— Я думал, ты старше, — высказал «комплимент», сверяя фото и оригинал.

Пошелестев страничками, проверил прописку и семейное положение со штампом «о разводе». Бросил небрежно документ рядом с бутылкой на стол.

— Займешь комнату, которая на первом этаже, справа после прихожей. Там отдельный душ и туалет. В твои обязанности будет входить уборка, готовка и глажка белья после стирки. Готовить хоть умеешь? — ядовито хмыкнул.

— Умею, — кивнула Аня.

— Зарплату будешь получать еженедельно… Вопросы есть? — видно, что он уже утомился от ее присутствия и хотел поскорее отделаться, оставшись наедине с коньяком.

— Я не одна. Я с Машей… — Аня прикрыла глаза, считая мысленно до десяти. Вот, сейчас он ее пошлет в далекое пешее путешествие.