Власть неживых. Поймать вампира

Глава 1. Эйлам

Нью-Ноктис. Город призрачного блеска и мусорного великолепия. Средоточие кошмаров и исполнения самых нереальных желаний, порождённых больным рассудком. Самое отвратительное место на земле, ненасытное, поглощающее всех, кто решился ступить на его землю. Именно это произошло с моей Адией. Её всегда привлекала ядовитая прелесть столицы, и она оставила нашу тихую деревушку ради манящего света далёких небоскрёбов. Я должен был последовать за ней, но задержался... и теперь она мертва, а я, её отчаявшийся жених, брожу по окраинным районам этого Города Мрака, пытаясь выяснить, кто повинен в её гибели. А когда найду их... Шорох во тьме за моей спиной. Я оборачиваюсь, но вокруг — никого. Это один из самых отдалённых районов города. Он и днём-то выглядит мрачно, а ночью, освещаемый только светом призрачной бледно-зелёной луны, кажется и вовсе зловещим. Когда-то здесь селились богатые горожане и район процветал, но теперь это жалкие руины былого величия... и последнее место, где Адию видели живой. Снова шорох... Тени здесь сгущаются и меняются словно живые, перетекая одна в другую и подползая к ногам тех, кто отважился нарушить границы их территории. Я поёжился от внезапного чувства холода. Странно, обычно не мёрзну.

— Эй! Кто там? — вопль вырвался автоматически.

Хотя... наверняка мне померещилось. Вокруг тишина, неестественная, мёртвая. Так откуда взяться девушке с длинными светлыми волосами, мелькнувшей меж колонн широкой колоннады, тёмным полукругом раскинувшейся передо мной? За колоннадой — гигантское заброшенное здание с проломленным куполом.

— Я ищу кое-что, — невольно сделал шаг в направлении здания. — Моя невеста, Адия... её видели здесь...

Тихий не то шелест, не то свист прервал мои слова, а светлые волосы мелькнули снова, уже возле другой колонны. Мне стало не по себе. Именно так подманивают доверчивую дичь. Место — более чем подходящее для грабителей или чего похуже. Я слышал рассказы о жутких существах, населяющих трущобы Нью-Ноктиса... Попятившись, не заметил, как вступил в тень возвышавшегося надо мною купола, и в то же мгновение что-то холодное и острое впилось в лодыжку, сильно дёрнуло, и, не успев даже вскрикнуть, я опрокинулся на спину. Бежать поздно... драться! Но тело будто оледенело — не могу пошевелиться. А из тени рядом возникло совершенно жуткое существо. Кожа — чёрная, словно блестящая нефть, по всему телу — светящиеся узоры, пульсирующие, словно сердце, волосы — оттенка костяной пыли. Вот она — «блондинка», завлекавшая меня в западню. Я попытался отползти, закричать, сделать хотя бы что-нибудь... но тело не повиновалось. Ото всюду, где царил мрак, потянулись такие же жуткие твари. А чудовище, стоявшее передо мной, оскалило омерзительную пасть, из которой торчали острые, будто уже покрытые кровью клыки... и, прошептав «Адия», я думал, что закрыл глаза. Но вероятно, и это мне не удалось. Продолжал видеть ужасную приближающуюся пасть, тянущиеся ко мне когтистые пальцы... и странный обруч, мелькнувший в беспросветном небе над моей головой, и вспышку ярко-синего огня... Свист рассекаемого воздуха — и твари завизжали, от них пошёл белёсый дым, а тьма, обступившая меня со всех сторон, откатилась к самым колоннам. Но никакого облегчения я не почувствовал. Передо мной на фоне показавшейся из-за облаков луны возвышался огромный чёрный зверь. Назвал бы волком, не будь его размер таким... не волчьим. В голове мелькнуло «Сожрёт!», но зверь замер, не сводя с меня мерцающих алых глаз, а с его спины спрыгнула девушка. Даже толком не рассмотрев лица, я почему-то понял, что она красива. Лёгкой походкой девушка направилась ко мне.

— Каким нужно быть идиотом, чтобы отправиться во владения Купающихся во Тьме ночью?

От её голоса по моей коже словно заскользили тысячи атласных лепестков, а сердце сладко заныло. Никогда не слышал и не испытывал ничего подобного. Словно зачарованный, не сразу заметил того, к кому она обращалась. Он вышел из-за зверя, лениво покручивая вокруг пальца слабо мерцающий синим светом обруч. Высокий, очень гибкий, одет в странную одежду, напоминающую одежду арлекина.

— Разве поймёшь этих человечков, Камара? — он небрежно дёрнул плечом. — Что будем с ним делать?

Всё внутри меня похолодело ещё больше. Они спасли меня, чтобы... съесть самим? Они ведь явно не люди, особенно девушка — теперь я смог рассмотреть её. Красота действительно потусторонняя, копна длинных волос цвета меди и огромные, тёмные, словно сама ночь, глаза.

— Дадим противоядие и перенесём в безопасное место, — спокойно проговорила она. — Кажется, он при смерти. Опасности, что нас видел, нет.

— Я бы всё равно поостерёгся. Может, на всякий случай воздействуешь на него...

— Нет времени, нас уже ждут. Да и лишнего внимания привлекать не хочу.

Она деловито кивнула на меня, и Арлекин со вздохом подошёл ближе, наклонился.

— Ну что, недоумок? Считай, сегодня тебе очень повезло. Со вторым рождением!

Что-то острое впилось мне в плечо и обожгло так, что захотелось взвыть. Но из горла не вырвалось ни звука. Я просто забился в судорожном припадке... и тьма сгустилась вокруг непроглядной пеленой. Последнее, что услышал — чарующий голос незнакомки:

— Осторожнее, Дуанте, это ведь человек, а не ворох ветоши!

А потом — ничего, только тишина.

Глава 2. Камара

— Уходи и никогда не возвращайся. Забудь, кто ты и откуда. Оставь всё, если не хочешь повторить мою судьбу.

С этих слов началась моя новая жизнь, какой я знаю её теперь. Долгая поездка на автомобиле с затемнёнными стёклами к маленькой хижине в горных лесах. А потом скудная еда, бесконечные тренировки с оружием, физические упражнения и единственное живое... или не совсем живое существо рядом — мой учитель. На все вопросы и слёзные мольбы вернуть меня домой он отвечал угрюмым молчанием. Что его зовут Крейн, я узнала лишь, когда мне исполнилось восемь — спустя три года после моего водворения в лесной глуши. К тому времени я перестала плакать, спрашивать и умолять, смирившись с тем, что моя жизнь теперь здесь — в убогой хижине на краю света. Но иногда во время медитаций перед моим мысленным взором возникало красивое лицо матери, решительное и безжалостное, а в ушах звучал её холодный голос:

— Уходи и никогда не возвращайся...

Тогда в памяти начинали мелькать яркие беспорядочные образы: просторный особняк и множество слуг, лиц которых я уже не помнила, красивая мебель и кружевные платьица... кажется, мои. А ещё полузатемнённое лицо мужчины, наклоняющееся к моему. В глазах — ожидание и странное томление, на губах — улыбка. Вот он полуоборачивается и говорит с кем-то за его спиной, но я не слышу слов. Прислушиваюсь... но всё уходит, будто я погружаюсь под воду. И так всякий раз, сколько бы я ни пыталась вспомнить хотя бы что-то из моей прежней жизни.

Годы шли, моё тело становилось сильнее, реакция — быстрее, инстинкты — смертоноснее. Крейн оказался хорошим учителем, и, несмотря на его молчаливость и холодность, я по-настоящему к нему привязалась. А потом он погиб, и весь ставший привычным для меня мир рухнул. Мало зная о жизни за пределами нашей хижины, я занялась тем, что умела лучше всего. Охота. И неважно, насколько опасной окажется «дичь». На самом деле, чем опаснее, тем лучше — за такую больше платят. Я появлялась всюду, где взывали о помощи. Начав с близлежащих деревень и небольших городков, всё ближе подходила к столице, но долго избегала её по совершенно необъяснимой причине. И в то же время, по такой же необъяснимой причине, меня тянуло в Нью-Ноктис почти неодолимо. Может, потому что в глубине души знала: я родом оттуда и там найду все ответы, получить которые так страстно мечтала с раннего детства? Почему меня изгнали? Кем был тот мужчина с затемнённым лицом? И кто... я?

Сколько раз я бросалась в направлении Нью-Ноктиса! И всякий раз что-то останавливало меня у самой черты города. Но вот, наконец, я здесь. Спустя тринадцать лет после моего изгнания...

Нью-Ноктис. Средоточие порока и роскоши. Власти и подчинения. Опасности и бьющей через край жизни. Город, которым правят существа, скрывающие лицо от света солнца, пьющие кровь живых и существующие столетиями. Вампиры. Три могущественных клана держат этот город в своих холодных руках. Но, оказавшись здесь, я столкнулась вовсе не с одним из них.

— Камара! Чувствуешь то же, что и я?

Я полуобернулась на бесшумно скользившего рядом Дуанте, с которым познакомилась во время моей первой охоты около трёх лет назад.

— Да. Ночной воздух был только что тёплым, а теперь холоднее зимнего ветра. Думаешь, это драксары, Купающиеся в Тени?

— Да. Всегда ненавидел этих жутких тварей, — поёжился напарник. — В столице немало руин, а это ведь — излюбленное место их обитания.

— Думаю, в руинах столицы обитают твари и похуже, — я пригладила вздыбившуюся шерсть огромного чёрного волка, ступавшего рядом бесшумно, несмотря на исполинский размер. — Тоже боишься Купающихся во Тьме, Эбере?

— Что значит «тоже»? Я их не боюсь! — возмутился Дуанте. — Сама ведь знаешь, насколько опасны эти порождения тьмы! Сражаться с ними — всё равно, что противостоять ожившей тени! Я просто не люблю иметь дело с тем, что не могу пронзить клинком или пулей!

Я улыбнулась, снова потянулась ладонью к шерсти волка... и замерла на месте. Человек! Совсем недалеко, но там, откуда веет могильным холодом, обычно исходящим от логова ужасных тварей! Воздух вдруг стал напряжённым, горьковатым — сколько раз я испытывала подобное ощущение прежде чем поблизости происходило кровопролитие.

— Камара! Ты с ума сош... Камара! — только и выкрикнул Дуанте, когда я вскочила на спину Эбере и помчалась к месту почти свершившегося убийства.

Мы успели в последний момент. Одна из тварей уже ранила смертного парня, раскинувшегося на земле, словно тряпичная кукла. Ждать ледяного укуса, замораживающего душу, оставалось совсем недолго. Дуанте уже был рядом, с укором глянул на меня и подбросил в воздух тонкий, мерцающий синим светом обруч. Это — реликвия его народа, собирающая и направляющая энергию так, что даже сильнейшее колдовство на время теряет свою силу. Обруч заряжен энергией самого Дуанте и моей, и злоупотреблять им нельзя — использование его ослабляет нас обоих. Но иногда без этого не обойтись. Парень при смерти — глаза слепо распахнуты, рот приоткрыт. Приблизительно моего возраста, даже довольно симпатичный... и такой глупый!

— Каким нужно быть идиотом, чтобы отправиться во владения Купающихся во Тьме ночью? — невольно вырвалось у меня.

Дуанте лишь небрежно дёрнул плечами.

— Разве поймёшь этих человечков, Камара? Что будем с ним делать?

По его лицу вижу, он оставил бы смертного здесь или, скорее, вообще не стал бы его спасать. До смертных Дуанте нет дела, он прежде всего — охотник на вампиров. Двадцать пять лет назад вампиры стёрли с лица земли его селение, убили всех, кого он знал, и с тех пор уничтожить как можно больше «этих кровососущих тварей» стало целью его жизни. Но начал он, как и я, с близлежащих городков и деревень, оставив столицу на потом — когда станет сильнее и научится лучше владеть оружием. Нужного мастерства он уже достиг и, думаю, давно был бы в столице, если бы не я. Дуанте обязан мне жизнью, впрочем, как и я — ему. Такие связи легко не разрушаются, но, если бы я продолжила кружить вокруг Нью-Ноктиса, не решаясь в него войти, рано или поздно, наши дороги с Дуанте неизбежно бы разошлись. Но теперь мы оба здесь. Вкалываем смертному средство против яда драксар и оставляем его на пороге лазарета. Теперь выживет ли он, зависит от него.

***

Неприятное место. Это было моей первой мыслью, когда переступила через порог. Мрачновато, не очень чисто, смесь самых разнобразных запахов...

— Эбере поступил правильно, отказавшись идти с нами, — полуобернулась я к Дуанте. — С его чувствительным носом ему пришлось бы здесь нелегко.

— А мне нравится! — Дуанте обвёл любопытным взглядом неприглядное помещение. — Вот и Буру! Эй, приятель!

За одним из столиков возле стены зашевелилась массивная фигура.

— Дуанте! Камара! Наконец-то! Уже думал, вы потерялись в этом Городе Греха!

Покачнувшись, Буру приподнялся из-за столика и махнул худощавому парню за стойкой, непринуждённо болтавшему с одним из посетителей.

— Тристан, будь славным малым и принеси пива моим друзьям! Дуанте, Камара, прошу, — он махнул на стол. — А где ещё один?

— Эбере не любитель таких мест, — коротко бросила я, опустившись на стул.

— Насколько я успел его узнать, Эбере — любитель только одного, точнее, одной! — грубовато пошутил Буру и расхохотался.

Уже набрался... Этого я и опасалась. Но прежде чем успела осадить развеселившегося охотника, Дунате, рассмеявшись, хлопнул его по плечу:

— Это точно, приятель! Так зачем ты позвал нас сюда?

Задеть Дуанте за живое практически невозможно и сбить с намеченного им пути — тоже. Вся его кажущаяся легкомысленность — не более, чем одна из масок, которые он умело меняет в зависимости от ситуации. Это особенность его народа. Например, сейчас он намерен выудить у охотника всю информацию, какую тот способен дать, и сколько бы Буру ни сыпал непристойными шутками, Дуанте не отступит.

— Зачем, зачем! — Буру плюхнулся обратно на стул. — Прежде всего выпить! А вот и Тристан, очень кстати!

Парень уже подошёл к нам, расставил стаканы и тряхнул копной кудрявых волос:

— А кто твои друзья, Буру? Что-то раньше их здесь не видел! Представишь нас? — светло-голубые глаза с любопытством остановились на мне.

— На неё можешь не таращиться, — снова расхохотался Буру. — Тебе она точно не по зубам!

— Мы здесь проездом, — проговорила я.

— Но имена-то у вас есть? — прищурился парень.

— Есть, — согласился Дуанте. — Ветер и вода. Кому какое, можешь выбрать.

— Тайна! Мне нравится! — улыбнулся парень. — Думаю, ты — Ветер, она — Вода. И уверен, ещё увижу вас обоих не раз. Те, кто попал в Нью-Ноктис, обычно остаются. А те, кто заглянул в наш паб, как правило, возвращаются.

— Кстати, а почему «Пятый стакан»? — проявил любопытство Дуанте.

— О, это наше кредо! — оживился парень. — Пятый стакан обозначает «точку отмены», когда забываешь обо всём, что тебя сдерживало. Первый стакан — для вкуса, второй — для разогрева, третий — чтобы забыть, четвёртый — чтобы уйти, пятый... чтобы остаться. Приятно было познакомиться.

— Занятный человечек, — хмыкнул Дуанте, когда парень вернулся за стойку.

— Сын владельца паба, — махнул рукой Буру. — Весельчак, каких поискать. А паб — место встречи для таких, как мы. Охотников. Так что, если понадобится помощь... — он сделал приглашающий жест рукой.

— Здесь можно приобрести оружие? — заинтересовался Дуанте.

— Оружие скорее найдёшь в «Кровавых Ангелах», байкерском клубе с непростой репутацией. Без знакомых в клуб не сунуться, но я знаю там одного... человечка и могу свести вас с ним.

— Будем признательны, — кивнул Дуанте. — Ещё нас интересует, как найти работу. Её здесь немало — едва войдя в город, мы наткнулись на драксаров, но...

— На кого? — сдвинул брови Буру.

— Купающиеся во Тьме, замораживающие душу одним прикосновением, — пояснила я.

— А, вы о страшилищах, порождениях не-света? — он махнул рукой, будто речь шла о пустяках. — В Нью-Ноктисе есть твари и пострашнее! И в первую очередь, те, кто фактически правит городом — кровососы. Со времён Красной Жажды они немного притихли, но... вы ведь знаете о Времени Красной Жажды?

— Мы не из столицы, но и не с другой планеты, — холодно проговорил Дуанте.

Кому, как не ему знать... Вампиры сосуществовали с людьми испокон веков, но никогда не переступали границ. Были и убийства, и обращения, но всё улаживалось тихо, в тени, без громких скандалов и внимания со стороны широкой публики. Пока двадцать пять лет назад не произошла катастрофа. Вампиры подвержены так называемому «пороку крови» — мутации, преврашающей их в одержимых убийц. В какой-то момент они без видимых причин впадают в безумие и тогда не делают различий между своими и чужими. Случается такое нечасто, припадок можно остановить или попросту уничтожить обезумевшего, особенно если речь идёт об обращённом, а не о чистокровном вампире. Но двадцать пять лет назад произошло то, что позже назвали Временем Красной Жажды. Не одиночный срыв — массовое безумие. Вампиры нападали на людей прямо на улицах, разрывали или обращали их на месте. Города захлёбывались в крови. Что именно вызвало эту безудержную вакханалию, до сих пор никто не знает. Я лишь слышала об этом — события Красной Жажды произошли до моего рождения. Но Дуанте знает о них не понаслышке. Именно тогда он потерял всех, кого знал, и поклялся в вечной ненависти существам, уничтожившим его род.