Власть отчаяния

Предисловие

Ah! Ça ira! Ça ira! Ça ira!
Les aristocrates à la lanterne
Ah! Ça ira! Ça ira! Ça ira!
Les aristocrates, on les pendra!

Ах, дело пойдёт! Дело пойдёт на лад,
Аристократов на фонарь!
Ах, дело пойдёт! Дело пойдёт на лад,
Аристократов повесят!

Песня из репертуара

Эдит Пиаф

Предисловие

Передо мной на столе перо, чернильница и чистый лист бумаги. Сейчас я привычно возьму перо в руку, обмакну его в чернила и начну писать. Зачем? Зачем вообще люди пишут воспоминания?

Поделиться опытом, предостеречь потомков от повторения ошибок?

Смешно. История еще никого и ничему не научила, каждое поколение с завидной изобретательностью умудряется совершать собственные глупости.

Поведать потомкам подробности событий, когда-то потрясших мир?

Ерунда. Умные и дотошные ученые предпочтут исследовать горы документов, сопоставить их с другими, пылящимися в десятках архивов государственных и сотнях архивов семейных, обязательно учтут данные статистики и, как это… ах да, макроэкономические индикаторы ведущих европейских государств конца XIX – начала XX веков от рождества Спасителя. Чтобы объяснить произошедшее и даже доказать его объективную неизбежность.

Они уже это делают, я читал их труды. Там все логично, до тошноты подробно и до отвращения научно.

Нет одного. Ни в одном из них ни слова не сказано о маленьком испуганном мальчишке, брошенном в огонь сжигавшего Галлию пожара. О его страхе, его боли, его надеждах.

Впрочем, может быть я и не прав, а убеленные сединами великие полководцы и политики действительно желают если не спасти, то хотя бы улучшить наш мир. Но не я. Не я.

Не потому, что равнодушен, а потому что устал. Ничего уже не хочу, ничто не приносит мне счастья.

Кроме снов, где я вновь юн. Там я пугаюсь, там я страдаю и там я мечтаю. Там я живу.

Поэтому я беру в руки перо, мечтательно улыбаюсь и готовлюсь написать первое слово. Желая наяву пережить прошлое, увидеть лица тех, кого любил, и даже тех, кого ненавидел. Они тоже имеют право на память!

Итак…

Глава 1

С чего все началось? С моего рождения? О да, во всех ученых манускриптах это событие отмечено как одно из главных. Еще бы, рождение единственного сына короля Галлии, наследника престола, надежды подданных и прочая, прочая, прочая.

Только мне-то что с того? Также, как и дети крестьян, я плакал, кричал по ночам и пачкал пеленки. Да, шелковые и всегда белоснежные, но вряд ли приносившие большее счастье, чем простые сатиновые.

С появления Национального собрания и его требования к моему отцу об ограничении королевской власти? Побойтесь Создателя, какое было дело до всего этого семилетнему мальчишке, увлеченному детскими играми, озабоченному невыученными назавтра уроками и ожидаемым за это наказанием.

Нет, пожалуй, все началось в сентябре 1792 года, когда отец, наверняка понимая, в какое болото сползает его страна, закрыл Военную академию Бретони, располагавшуюся в маленьком городишке Клиссон. Небольшую, не более тридцати человек на курсе, но славную тем, что она единственная в Европе целенаправленно готовила военных разведчиков, а обучались в ней исключительно лучшие представители галлийского дворянства, прошедшие жесточайший отбор.

И тогда же было решено перевести в Островную империю Магическую академию. До этого не одну сотню лет там, на северном побережье Галлии, близ города Морле, веками учились колдовать дети – истинные маги, прибывшие из всех стран Европы. Академия пережила множество войн, ни на день не остановив учебу, но того, что в ближайшее время ждало нашу несчастную страну, могла и не выдержать.

К тому же наука и новое оружие во многом изменили отношение к магии в обществе. Мощные дальнобойные пушки, сотнями участвующие в сражениях, ружья в руках тысяч и тысяч обученных солдат, уменьшили значение боевых магов на поле боя, и, кажется, скоро вовсе сведут его на нет.

По-прежнему остались востребованы маги-врачи, маги природы и искусства, но и там технический прогресс уже заставляет волшебников понемногу сдавать позиции.

Будущим магам, наследникам еще недавно самого могущественного сообщества людей, видно, мало было этих перемен, когда на них обрушилась новость: академия переезжает в другую страну.

Через галлийские деревни и города, где крепла ненависть народа к дворянам, среди которых только и рождаются истинные маги.

В наше время, по мере того как магия постепенно превращается из таинственного, никому не понятного искусства в науку, интерес к ней падает. Поэтому не все читатели знают, что способность творить заклинания имеется у всех дворян, но только мужчин, в чьих жилах нет крови простолюдинов, но истинно способные к настоящему волшебству дети рождаются крайне и крайне редко. Потому Магическая академия тогда, да и сейчас, всего одна на всю Европу.

***

После завтрака Магическая академия, расположившаяся на южном побережье Ла-Манша неподалеку от города Морле, выстроилась на плацу.

Четыре факультета – боевой, медицинский, природный и искусств, на каждом по восемь классов. Всего – четыреста пятьдесят семь учеников. Все они стояли, ожидая выступления ректора.

Солнечный день, шелест едва начавшей желтеть листвы каштанов, дубов и буков, веками растущих среди древних, увитых плющом зданий учебных корпусов и общежитий. Легкий ветерок, доносящийся с побережья шум прибоя. И скука, нормальная скука здоровых детей, вынужденных торчать на осточертевшей за годы учебы площадке, чтобы выслушать очередные нотации древнего старика-ректора, каким им виделся крепкий и энергичный пятидесятилетний мужчина с редкой сединой в волосах и с короткой, по последней моде постриженной бородкой. В традиционном здесь длинном белом плаще и широкополой, такой же белоснежной шляпе.

Слава Спасителю, начал говорить. О чем на этот раз?

- Господа ученики! Ставлю вас в известность, что наша академия переезжает в Островную империю!

- Как? Зачем? Почему?! – покатился по рядам гулкий ропот.

Ректор, словно не замечая его, продолжил громким, усиленным магией, голосом.

- Решение принято правителями всех стран, пославших к нам своих учеников, можете сколько угодно его обсуждать, но выполнить обязаны! Отъезд через три дня. К этому времени вам надлежит собрать свои вещи, упаковать в чемоданы, которые будут выданы через час после окончания построения, и к вечеру послезавтрашнего дня сложить их в главных залах соответствующих общежитий. Отъезд, как я и сказал, через три дня. Разговоры в строю!

Обсуждение, покатившееся было по рядам учеников, особенно бурное среди старшекурсников, стихло мгновенно.

- В дороге, вплоть до прибытия на место, категорически запрещены любые заклинания! В любой ситуации и по любому поводу. Предупреждаю сразу, что возможны провокации со стороны местных жителей, в особенности в период следования по территории Галлии. Не отвечать! Даже не защищаться магией!

Совсем? А если какой-то кретин начнет камнями кидаться? По рядам учащихся вновь побежал гул.

- Все пройдет без происшествий! – поспешил успокоить всех ректор. – Вы будете под надежной охраной.

Ну тогда все в порядке. В охране академии известные мастера. Ловить проштрафившихся учеников. Но на что они годятся в действительно опасной ситуации? А то, что опасность реальна, очевидно даже первоклашкам. Иначе никто бы сейчас никуда не уезжал. Не бежал, точнее.

Глава 2

Да, именно в те дни и именно в Морле определилось многое.

Но все же лично для меня прозвучал и еще один звонок, предвестник грядущих перемен, на который непременно обратил бы внимание взрослый и бывалый человек. Жаль, что одиннадцатилетний мальчишка его вообще не заметил. Может быть, тогда и можно было что-то изменить. Или нет?

Годом ранее.

- Эх, ну почему я не принц! Нет, правда, Лу, почему, а? Нет-нет, ты не отворачивайся, ответь, чем я хуже? Ростом выше и красивше, это уж точно. Вот, погляди: «Слуги, подайте мне плащ и шляпу, гулять желаю!». – Тут раздался женский смех, а рассказчик, лишь на мгновение запнувшись, продолжил: Ты вспомни, вчера этот хлюпик еле-еле как семь раз изволил подтянуться. А я – целых девять, а потом еще тебе полную бадью воды натаскал, потому что приходится работать. Все должны работать, кроме проклятых дворян. И первый лентяй среди них – его, изволите видеть, высочество. Всегда в тепле да уюте. Если дрыхнуть, так спи сколько хошь, проголодался, так жри от пуза. Вокруг вечно дюжина благородных лакеев, готовых не то что сопли, наверняка еще и задницу ему подтереть. Эх, мне бы так!

Этот монолог какого-то поваренка юный Анри, его высочество, принц и наследник престола, услышал вечером, когда, отрабатывая заклинание личины, прохаживался по дворцу в образе здоровенного гвардейца, занятого делами службы и вовсе не интересующегося болтовней мелкой прислуги. А вспомнил сейчас, разбуженный утренним холодком, глядя в окно, где рассвет только-только бросил розовой краски в черноту холодного осеннего неба.

Тепло и уют? Бр-р, потеплее бы закутаться в одеяло, с головой, чтобы урвать еще хоть полчасика сна. Господи, ну за что эти муки, среди которых холодная постель и вечный недосып – наименьшее из зол.

Шаги в коридоре!

Все, сейчас начнется.

Дверь в спальню отворилась, как всегда, беззвучно, зато вошедшего ни тишина, ни покой наследника не волновали совершенно. И еще неизвестно, отчего больше шума: от скрипа новых башмаков или старческих коленок.

- Ваше высочество, пора вставать!

Господи, как же не хочется! Натянуть бы одеяло на голову, свернуться калачиком и хоть минутку… нельзя. Безумно давно, целых пять лет назад было можно, но с тех пор – нельзя.

Тогда, прямо после дня рождения, в спальню семилетнего Анри вошел гофмейстер маркиз де Фронсак и объявил королевскую волю: у принца Анри беззаботное детство закончилось, отныне ему надлежит усердно учиться, чтобы в урочный час уверенно взять в свои руки бразды правления Галлией. М-да… тогда у маркиза скрипели только башмаки.

Однако все эти мысли ничуть не помешали делу. Принц встал быстро и по-военному четко, словно всю ночь только о том и мечтал. Сам оделся, вышел в соседнюю комнату, где ополоснул лицо водой из умывальника. Естественно – холодной, несмотря на протесты матушки, венценосный папа категорически запретил ее греть. Если сын не болен, конечно.

Эх, заболеть бы, что ли… а, все равно не поможет. Придворный маг наловчился лечить простуду за час, это удовольствие экстренного оздоровления Анри уже дважды испытывал. Вначале больного прошибает пот, как после пробежки эдак в пару миль, не меньше, а потом полчаса ломает все тело. Старики рассказывали, что когда-то так казнили самых злых разбойников: палач молотом переламывал кости. Вот ведь судьба – раньше казнили, теперь лечат, видите ли, и никого не интересуют чувства несчастного выздоравливающего.

Де Фронсак внимательно осмотрел вытянувшегося перед ним во-фрунт будущего короля, достал из кармана расческу и слегка подправил светлые волосы. Одобрительно кивнул, стало быть, в целом остался доволен. А полностью довольным Анри его никогда и не видел.

- Прошу в столовую, ваше высочество, завтрак готов.

Интересно, а сам маркиз когда-нибудь спит? Или нет? Говорят, у стариков частенько случается бессонница. Иначе как объяснить, что каждое утро он будит несчастного наследника вот так, в шесть утра, и всегда при полном параде, хоть бы раз на его камзоле не то что пятнышко, лишнюю складку увидать.

В маленькой столовой, специально отведенной для принца, никого. Как всегда. Пока его высочество не изволит подойти к двери. Но стоит переступить порог, как сразу же чинно даже не входят – вступают аж пятеро юных слуг, ровесников кстати. В белоснежных, идеально отутюженных костюмчиках и таких же белых поварских колпаках. В руках – столовые приборы, тарелки, чашки. Все это мгновенно устанавливается и расставляется на покрытом белоснежной скатертью столе перед единственным стулом. Тем самым, на котором и должна разместиться благородная попа.

Оп-па! А ведь один из поварят – тот самый, чья речь о лености и беззаботной жизни принцев вспомнилась вот только что.

Анри мысленно усмехнулся. Все правильно, парень, ты сказал. В этой столовой ты видишь, как слуги ставят посуду, накладывают еду в тарелки, наливают морс в стакан и чай в чашку. Так что принцу остается только есть и пить. Но ты не знаешь, что еда и приборы каждый раз разные, а сидящий рядом де Фронсак не просто трапезничает за компанию, а внимательно следит, чтобы, не приведи господи, наследник престола не перепутал, в какой именно момент и какую именно ложку или вилку следует взять, чтобы пользовался ими легко и непринужденно, но в строгом соответствии с кем-то когда-то придуманным этикетом. А за каждую ошибку последует наказание, которого ты, парень, тоже не увидишь. Лишних пару кругов бегом по прекрасному и уже ненавистному королевскому парку. Независимо от погоды. Дождь, снег или палящее солнце не смеют отменить решение маркиза.

Глава 3

У дверей королевского кабинета стояли четверо охранников – гвардейцев, набранных из лучших бойцов альпийских предгорий. Высоченные и здоровенные, одиннадцатилетнему мальчику они казались былинными исполинами. Увидев подходящего принца, вытянулись и взяли на-караул ружья с примкнутыми, до зеркального блеска надраенными штыками. Старший, капитан с пышными усами, чуть заметно кивнул, показывая, что проход хозяином кабинета разрешен.

Анри не решился распахивать дверь настежь, лишь приоткрыл, чтобы только-только можно было просочиться.

Эдмонд VII сидел за столом, читал какую-то книгу. Увидев вошедшего сына, закрыл ее и отложил в сторону.

«Уравнения математической магии». Автор – проф. Буше. Тот самый? Принц едва не присвистнул. Ого! Оказывается, и такое бывает, а на уроках математики он не впустую протирает штаны, играясь с непонятными, оторванными от жизни символами и формулами. Но королю-то это зачем?

- Интересно? – спросил отец, заметив удивленный взгляд.

- Не очень. – Сын пожал плечами, и заученно, словно отвечал учителю на уроке, продолжил. – Профессор Рикетти говорит, что магия – искусство, она не подчиняется скучным формальным законам, а все новомодные теории служат лишь оправданием больших зарплат, получаемых высоколобой чернью, заполонившей наши университеты. Ведь сами они ни одного заклинания не способны сотворить.

Король улыбнулся и указал на стоящий рядом стул, высоковатый для сына.

- Присаживайся. И, пожалуй, вначале поговорим именно об этой книге. Не бойся! – воскликнул он, заметив испуганный взгляд, – Учиться по ней мы в ближайшее время не будем, сперва тебе потребуется освоить другие науки. Итак, эта книга, по большому счету, о том, что отличает королей Галлии от прочих магов и о чем знают очень и очень немногие. Так вот, после обряда коронации у галлийского короля появляется, помимо прочего, способность видеть ауры магов и конструкты.

Анри взобрался на стул и, болтая ногами, кивнул все же с самым серьезным видом.

- Об аурах Рикетти рассказывал, что их могут видеть маги Востока. Но про кон… в общем, про то, что рождает магию… я как-то слышал от Буше, но ничего не понял. Я вижу, как после заклинания рождается магия, исходящая именно от самого мага, я вижу результат. И ничего более, а я ведь твой сын, значит, должен видеть то же, что и ты. Смотри!

И лежащее перед отцом гусиное перо поднялось в воздух, покружилось и зависло в воздухе.

- Вот я, вот объект, и я вижу мною посланное к нему заклятье как желтую тонкую линию. Могу поднять перо выше. – Оно и впрямь поднялось. – Могу опустить или вовсе положить на стол. – Перо легло около отцовской руки. – Но пока я его контролирую, существует и нить заклинания.

Король покачал головой.

- Не совсем так. На самом деле маг своими заклинаниями создает магические конструкты, в которых, собственно, и рождается волшебство. Из всех известных мне людей конструкты видят трое. Я и тунисский паша. Те, кто прошли обряды магической коронации. В нашем мире есть только два магических артефакта, дающие правителям такую возможность. Это некий кристалл, хранящийся во дворце тунисского паши, и волшебное Зеркало, спрятанное в подвале замка Ла Гер в Шампани.

- О кристалле Риккети рассказывал, что это опора власти тунисских пашей, он дает им абсолютную власть, но лишь на территории Туниса. Но о Зеркале я слышу впервые.

- Никто не знает, что оно такое и кто его создал. Известно лишь, что через него можно попасть в другой мир. В нем нет магии, но и без нее живущие там люди умудрились создать много такого, что нам и не снилось. Например, страшное оружие, которое никогда и ни при каких обстоятельствах не должно попасть в наш мир. Поэтому сейчас Зеркало закрыто, за надежностью наложенной на него печати следят те, кого мы называем хранителями.

- А кто третий? Ты сказал, что конструкты видят трое…

- Барон де Безье, – перебил сына король. – Один из троих хранителей.

«Вот это да! Кажется, мир устроен несколько по-другому, не так, как учили умные и важные учителя. Но почему? Почему обо всем этом отец рассказывает только сейчас? Я был молод и глуп? А сегодня вырос и поумнел?»

- Такого хранителя нет! Их четверо, и я знаю всех, мне Рикетти рассказывал. Они защищают вовсе не какое-то зеркало, а поддерживают Заклятье защиты, обеспечивающее твою безопасность. Любой, кто попытается тебя убить, умрет, это всем известно!

Король наконец-то опустил взгляд, посмотрел, как неподобающе болтает ногами его наследник. Вновь улыбнулся.

- Неудобно? Пересядь куда хочешь и слушай очень внимательно. Именно с этого мы начинаем первый урок.

Анри бросил озорной взгляд на трон… нет, и там тоже будет слишком высоко. И уселся прямо на пол. А что, было же сказано «куда хочешь». Но на всякий случай спросил:

- Так можно?

- Можно. Слушай.

Ничего подобного раньше принц даже предположить не мог.

Оказывается, более полутора веков назад некая гениальная девица умудрилась-таки снять печать с волшебного Зеркала, пробить заклятье Запрета, у которого защита короля – лишь одно из свойств, и провести в Галлию людей из другого мира. По мере того как пришельцы все чаще проходили через Зеркало, заклятье слабело. Его, слава Спасителю, смогли восстановить другие люди, ставшие с того момента истинными хранителями, ибо заклятье подчиняется лишь прямым потомкам тех, кто в последний раз брал его под контроль.

Глава 4

О заковыристых формулах, пусть пока приближенно, но все же описывающих процессы создания заклятий, сейчас знают, кажется, все. Понимают, правда, немногие, но это уже мелочи.

А тогда для меня само наличие такой науки, как математическая магия, стало откровением, хотя и не потрясением – в детстве вообще многое воспринимается легко. Добавился к изучению еще один предмет? Так это же нормально.

Впоследствии скучнейшие уроки господина Буше не раз помогали, да даже и спасали мне жизнь. Только это все было потом. Позже. А пока…

Пока мы подходим к началу той истории, которая никогда не попадала в работы уважаемых ученых мужей. И, скорее всего, не попадет, потому что не подкреплена ни одним документом. А следовательно, с их точки зрения, ее попросту не было.

Время шло. Неспешно и уверенно, как и полагается ему идти в главном дворце сильнейшей и богатейшей страны Европы. Уроки, уроки и еще раз уроки. Молитвы, церемонии и снова нескончаемые уроки. Без праздников, без выходных. Казалось, в тот год из них только и состояла жизнь принца.

Правда, количество предметов уменьшилось. Куда-то ушли занятия музыкой и танцами, рисованием и литературой, редко стали появляться в классе преподаватели истории, географии и догматов веры. Остались заклинания, изготовление амулетов, основы медицины и военное дело. Ну и математика, никому, казалось бы, не нужная и искренне ненавидимая учениками.

Всеми, но не Анри. Потому что, когда одноклассники, рассовав учебники в портфели, отправлялись по домам, принц шел на занятия к папе. Где сухой язык формул и графиков превращался в таинственные конструкты, которые никто, кроме короля, никогда не видел, но, как гласила теория, без которых магия невозможна.

- Я не могу так учиться! Зачем мне все это? Есть заклинания, они рождают заклятья, которые вижу и использую. Если кто-то направляет их на меня, я тоже вижу и защищаюсь. Кому нужно учить то, что усложняет очевидное?

- Ошибаешься, сын. Есть еще и невидимые заклинания, самые опасные. Черной розы, например, или тихого слуги. Их жертв могут определить маги-врачи, но лишь когда знают, что и у кого следует искать. Да и хорошо наложенную личину далеко не всякий истинный маг распознает. Или вот «слепой сторож», сигнальное, его тоже способен видеть лишь тот, кто установил. От них тоже надо уметь защищаться. Так что открывай тетрадь и пиши: «Классификация невидимых заклятий и принципы их создания».

Трудно? Не то слово. Каждый вечер юный принц едва добирался до своей постели, мечтая об одном: поменяться местами все с тем же нахальным беззаботным поваренком.

Однако мечта так и оставалась мечтой, один тяжелый день сменялся другим, еще более тяжелым, и все шло и шло своим чередом. День за днем, месяц за месяцем.

Но что-то все же менялось. Вначале не слишком заметно. Стала реже улыбаться мама. Отец, и раньше нечасто радовавший сына улыбкой, казалось, забыл о ней окончательно.

У ограды дворца все чаще собиралась крикливая толпа, причем чего именно хотели собравшиеся, было абсолютно непонятно – голоса сливались в один бесконечный гул.

Гвардейцев во дворце стало больше, и они тоже изменились. Все явственней читалась на их лицах бесконечная… усталость? От чего? Равнодушие? Или… ну не обреченность же, в конце-то концов.

Класс, и так состоявший всего из шести мальчишек, вдруг начал сокращаться. Вначале ушел один ученик. Объяснили – родителей отправили в дальнее посольство. Потом еще двое, тут уже никто ничего не объяснял. И вот рядом с Анри сидят лишь два мальчика и старательно избегают встречаться взглядами.

Однажды услышал обрывок разговора родителей.

- …немедленно отправить Анри в загородный дворец, ты не смеешь им рисковать!

Пожалуй, второй раз в жизни в тоне матери прозвучал самый настоящий страх. Первый был, когда сын сломал ногу, но тогда придворный врач решил проблему за полчаса. Да, дикой боли, но по-другому магия и не лечит, с этим все давно смирились.

- Увы, это ничем не поможет. Сама знаешь, в нашей семье никому не дано убежать от своей судьбы.

Папа. Толстый, неуклюжий и бесконечно добрый. Он смешно смотрелся на коне или со шпагой в руке, но рядом с ним было так уютно. Анри знает, как досадовали придворные дамы на отсутствие у него хоть какой-нибудь фаворитки. Мол, вот прежний король, тот да, многим помог проложить путь к богатству и власти, а одной так и вовсе… дальше сплетницы, как правило, замолкали, лишь пару раз назвав имя счастливицы. Которое принц даже не попытался запомнить.

И вот теперь он тоже боится за сына. Не волнуется, не беспокоится, а именно боится. Да почему, в конце-то концов?!

Об этом подумать не удалось. Новый урок господина Буше, полный головоломных формул, напрочь выбил странный разговор из головы.

- Господин учитель, а вы сами видели то, что нарисовали на доске?

Вообще-то это был один из конструктов, но в присутствии товарищей по классу даже упоминать такое слово запрещалось. Просто некая абстрактная фигура, не имеющая отношения к реальной жизни.

Но что делать, если принцу срочно потребовалось время, чтобы хотя бы понять, с какого бока подступиться к новой задаче. Обычно в таких случаях следовало сакраментальное: «Не отвлекайтесь, ваше высочество, учитесь ценить время». Но не в этот раз.

Глава 5

Кто и когда прорыл этот ход? Нет, даже не прорыл, построил. Выложил кирпичом стены, перекрыл потолок плитами. Каменными? Наверное, в дрожащем свете факела этого не разобрать.

Строители дворца, готовившие его к очередной осаде? Последний раз Париж штурмовали лет триста назад. В те времена, чтобы соорудить нечто подобное, поди, полвека потребовалось бы, никак не меньше. Тут же никакая магия не поможет, ручками все делалось.

И ведь до сих пор стоит, обрушаться не собирается.

Широкий подземный ход, длинный. И неожиданно сухой, лишь тонкий ручеек журчит в специально для него сооруженном лотке. Разве может быть, что до сих пор о нем никто не знает? Не нашли вездесущие мальчишки, не забрались в него нищие, чтобы согреться в суровые зимние холода.

Чудеса.

Впрочем, именно сейчас лезть с расспросами представлялось совершенно неуместным. Дорога есть? Есть. Удобная? Вполне. А насколько безопасная – жизнь покажет. Во всяком случае, взрослые идут уверенно, не тормозят всякий раз, как прилетает к путешественникам неожиданно гулкое эхо.

Впрочем, только ли эхо? Чем дальше, тем четче слышится какой-то шум. Но ни де Колиньи, ни его жену он нисколько не волнует. Так что же там?

Оба-на! Впереди подземная река. Точно, на уроках истории ему рассказывали, что при строительстве города под землю убрали десяток притоков Сены. Значит, вот как это выглядит.

Коридор упирается в один из них, шустро текущий слева направо. Странно, река вот она, но воздух чист и свеж и не слышно журчанья воды.

- Постой.

Что еще?

Де Колиньи присел на корточки так, чтобы его глаза оказались напротив глаз мальчика.

- Анри, мы скоро выйдем в город, где живут самые обычные люди. Никто… да, никто из них не дворянин, не получил достойного воспитания и слыхом не слыхивал о дворцовом этикете. У нас не было времени на твою подготовку, так что учиться придется на ходу. Первое.

Он сжал левый кулак и разогнул большой палец.

- Измени походку. Ты не идешь, а вышагиваешь, чем сразу себя выдаешь. Попробуй пройтись, не выпячивая грудь, опусти голову. Нет, не так, чтобы рассматривать собственные башмаки, чуть выше. Ну.

Анри отошел на полсотни шагов и вернулся.

- Нет, не годится. А если засунуть руки в карманы? И слегка шаркай ногами, будто пинаешь мелкие камушки.

Сделать то самое, за что всегда прилетало сакраментальное: «Следите за походкой, ваше высочество!» от де Фронсака? Да запросто!

- О, уже лучше. Второе. – Разогнут указательный палец. – Будем кушать –вообще, забудь все, чему тебя учили. Вилки, ложки, ножи, когда придется ими пользоваться, просто сжимай в кулаке, оттопыривай локти за столом, в общем, играй в игру «наоборот».

С удовольствием! На самом деле, с одноклассниками было весело именно этим и заниматься, пока взрослые не видят, разумеется.

- Запомнил? – спросил де Колиньи. – И третье. – Разогнут средний палец. – Никогда не смотри в глаза собеседнику, если не хочешь с ним подраться.

А вот с этим хуже. К этому принцу придется привыкать.

- Ничего, – вступила в разговор Мари. – Не так-то это и трудно, лично у меня с первого раза получилось. Помнишь?

С первого раза? Так этой парочке и впрямь доводилось шпионить! Интересно.

- Конечно помню, дорогая. Как первый же встречный принял тебя за шлюху, призывающую клиентов. Хорошо, что прохожие тогда не вступились за бедолагу, которому мне пришлось сломать челюсть. Но ты права, наука не самая сложная. Ну что, с богом!

Де Колиньи подошел к стене.

- Запомни вот этот кирпич. – Он положил руку на один желтый, выделяющийся в красной кладке. – Нажимаешь. И вперед-вперед!

Тут же словно исчезла прозрачная дверь. Раздался шум подземной реки, в нос ударил густой смрадный запах, захотелось сделать шаг назад, но проводник схватил своего короля за шиворот, как котенка, и просто протащил вперед.

Оп-па! А где коридор? Стены тоннеля, по которому течет река, сделаны из слепленых цементом крупных камней, ничего похожего на подземный ход или хотя бы на дверь к нему, не наблюдается. Спросить? В этой вони как-то не хочется, лучше любопытство на потом отложить.

Вновь вперед, по осклизлому бордюру, кем-то и когда-то проложенному вдоль одной из стен.

Быстрый топоток мелких ножек, мерзкий писк. Крыса! Вторая, еще и еще. Вот ведь гадость какая. И чем они здесь питаются, интересно?

Ой нет, уже не интересно, хотя и понятно: Анри вырвало при виде полуобглоданного трупа голого человека. Видать, грабители решили не оставлять покойнику ничего, здраво рассудив, что отныне его потребности будут находиться вне этого мира.

Уже отойдя от несчастного шагов на десять, обратил внимание, как бодро крысы вновь рванулись к мертвецу, не иначе как привлеченные запахом рвоты. Мальчика вновь сотряс рвотный спазм, но и только. Видимо, желудок был уже совсем пуст.

Шедший впереди де Колиньи обернулся и ободряюще улыбнулся. Но ничего не сказал – обстановка не располагала к разговору даже этого бывалого человека.