Во спасение души

07.06

Шух-шух-шух.

Взвивалась серыми облаками пыль вперемешку с пожухлой листвой. Соломенный веник метался из стороны в сторону с такой яростью, будто человек, держащий его, намеревался соскрести вместе с грязью и выщербленные в горной породе плиты, меж стыками которых она забилась. Естественно, эффективной уборке подобный метод не способствовал, но кто бы мог подумать, что поднятая в воздух грязь, не опускаясь обратно на землю, подхватится ветром и вылетит за ворота, а там продолжит свой путь вниз вдоль тысячи ступеней, обросших мхом и вьющимися сорняками по краям — это глухой мятежный лес все не оставлял попыток вернуть себе территории, когда-то очень давно (вероятно, лет пятьсот назад) отнятые людьми.

Величественные деревянные пайлоу (присмотревшись к коим, можно понять, что основу их составляют два ровных ствола живых деревьев, так искусно переплетенных кроной, что золотые листья на символической "крыше" издали совсем не отличимы от черепицы) и острые скалы уже не один десяток лет преграждали путь дикой природе, окружавшей секту Всепрощения. Расположенная вдали от цивилизации на вершине одной из Южных гор она оставалась единственным местом, где любая потерянная душа могла найти себе приют. Иногда даже последний..

Широкая красная лента, обвязанная вокруг куцего пучка на макушке, двумя злыми змеями трепетала под беспокойными дуновениями. Наведенный чужой волей ветер успокоился не сразу, он, как необъезженный скакун, не выносил малейшего жеста подчинения, а потому, стоило ослабить повод, всячески пытался доказать свой несломленный свободный дух.

Сюй Синь не собиралась обращать внимания на подначивания ветра и продолжала упорно мести то там, то тут, не поднимая головы. Рукава форменных одежд были задраны ею до самых плеч, лишь болталось по браслету на тонких запястьях. Широкие, они состояли из переплетающихся между собой черных нитей. Правда под солнечными лучами матовый черный распадался на целую радугу различных оттенков, создавая причудливый, каждое мгновение меняющийся узор.

Голые ступни передвигались по земле порывистыми прыжками, словно в танце или сражении. Белые ленты развевающихся одежд скользили за ней по пятам, делая ее саму похожей на хаотичный свирепый вихрь в насмешку имени. Однако пухлощекое лицо девушки оставалось удивительно бесстрастным и спокойным при всем том шуме, что производили ее действия. Даже темный взгляд в обрамлении тонких ресниц и подкрашенных блестящей алой краской уголков казался задумчиво расфокусированным. За теми безмерно важными думами она и не заметила, как перешагнула невидимую преграду и очутилась за пределами барьера, установленного первым главой секты. Кое-кто же не преминул этой оплошностью воспользоваться, подло набросившись на безоружную девушку со спины. Острые когти просвистели в воздухе и.. Ни на цунь не задели свою жертву. Неудачливый охотник, промахнувшись, влетел в заросли, откуда в тот же миг послышался тихий стук и жалобный скулеж.

По воспоминаниям Сюй Синь где-то там, кажется, зарылся в рыхлую почву обломок первых врат, еще каменных. Они не выстояли под напором несметного числа демонических существ, пытавшихся взять неприступный бастион нахрапом в эпоху Войны Трех Царств. Атаку отбили, но восстанавливать с теми же материалами не спешили, взяв за основу новых пайлоу гинкго Инь-Ян, растущий на склонах Цинцю. Полученные в результате мирного договора, деревья стали причиной долгого спора, и все-таки глава секты на диво убедительно продемонстрировал свое право на обладание, принеся с собой остатки врат и раздавив в кулаке до мелкой крошки булыжник священного нефрита. Свои полезные свойства камень потерял и с тех пор валяется по кустам памятниками о былой битве. А теперь, возможно, послужит чьей-то надгробной плитой.

Но не тут-то было, враг, у которого скучающая Сюй Синь уже хотела поинтересоваться насчет самочувствия, взял себя в лапы, собрал глаза в кучку и выдвинулся прямо на нее с конкретным намерением попытать второй шанс, и, хотя момент внезапности был давно упущен, утробное рычание получилось вполне угрожающим.

- А я все думала, когда ты решишься напасть. Сколько можно, третий день в засаде сидишь. Учеников на практику не пускаем, чтобы не прибили ненароком. Мои жалостливые, как прознали, блюдце с молоком поставили. Сначала один наставник у нас мимо свежим воздухом дышать ходил, потом второй, третий, четвертый, но не понравилась почему-то именно я. С чего бы?

- Вообще-то третий с половиной, - буркнул себе под нос огненный лис, досадливо опустив два пушистых отростка сзади и грустно повесив те, что спереди, с милыми кисточками на косматой, в репейниках макушке, где сквозь спутанную шерсть наметилась приличная шишка. Молоко он вчера унюхал, но пробовать побоялся, решив, что здешние заклинатели так травят лесное зверье.

Девушка, скрестив руки, оперлась о ближайшее дерево (все тот же великолепный гинкго, у храма со стороны ворот их выросла уже целая роща по обе стороны от ступеней) и внимательно наблюдала за приунывшим оборотнем. Совсем еще лисенок, размерами он немного превосходил волка, а самосовершенствованием, судя по количеству хвостов, достиг уровня учеников разве что среднего звена секты. Значит, подросток, что только тут делает один-одинешенек? Обычно клан девятихвостых лисиц свою ребятню бережет всем семейством, мать так вообще трясется за своего дитятку до полного совершеннолетия, наступающего на стовосьмидесятый год жизни. Этой мелочи, скорее всего, и ста не будет.

Что-то для себя решив, лис встряхнулся, языки яркого рыжего пламени пробежали по шерсти, пригладив ее и сжигая лишний сор. Приведя себя в приличный вид, он обратился в высокого юношу. Кровавого цвета глаза с узкими зрачками сильно контрастировали на фоне бледного, вытянутого, острого во всех углах лица. С него будто сошли все краски, призрак тревоги и душевные муки оставили явный отпечаток, под глазами предвестниками скорого обморока залегли тени от бессонных ночей, хвосты еле видимо подрагивали, коленки наверняка тоже, под одеждой было не понять, тем не менее для одного уверенного вывода набора хватало. Сюй Синь больше не сомневалась: на их порог в очередной раз пришел человек с бедой, в данном случае, конечно, нечеловек. Короткие встопорщенные красные волосы напомнили девушке напуганного ежа, смеющиеся искорки промелькнули в ее глазах и отразились в приподнятых уголках губ, только взвинченный долгим ожиданием в засаде и опозоренный неумелостью сохранить ее скрытность лис принял их за злорадную усмешку. Выудив из недр неподвязанного (пояс, вестимо, потерялся в пути) истрепавшегося (в трудном пути) темно-бордового ханьфу обоюдоострый меч, он наставил его в лицо Сюй Синь в шести фэнях от ее носа.

- Я пришел за своей сестрой, мне сказали она у вас, - рыкнул рассерженный оборотень, дернув ухом. Лесные гнусы напряженной атмосферы не чувствовали, им в целом было без разницы кого и когда кусать.

Сюй Синь тоже почувствовала острый зуд на своем лице и хлопнула по левой щеке. Бесстыдная тварь каким-то чудом увернулась, с противным жужжанием покружила над противниками и умостилась прямо на кончике меча, потянувшись хоботком к заветной плоти. Такого Сюй Синь стерпеть не могла, одним слитным движением она кувырнулась в воздухе, выбив у лиса оружие. Поймав меч на лету, девушка прислушалась и, круто развернувшись, рассекла пространство у себя за спиной. На траву медленно осыпались маленькие крылышки. Выдохнув, девушка почесала щеку, бросила на землю меч и, взяв свой веник, устало пошагала в сторону ворот.

- Пошли, поговорим, - не оборачиваясь и не повышая голос (о чуткости лисьих ушей грех не знать), приказала девушка ошарашенному оборотню, застывшему на поляне, где так и не случился намеченный им бой. Учитывая мастерство противника, для него однозначно смертный.

- Да как же так, стой! Ты куда?! Я.. мы еще не закончили!!!

Поняв, что его вопли никого не волнуют и девушка вот-вот скроется из виду, он спешно подобрал меч, подвязал его кожаным пояском (все, что осталось от ножен) нервно трясущимися руками, царапая ладони о собственные когти, которые никак не хотели втягиваться от переполняющих его эмоций, и, наконец, кинулся вдогонку.

***

Пояснительная бригада, далее П.Б.

Пайлоу — (кит.) резные орнаментированные триумфальные ворота, деревянные или каменные, обычно возводятся в честь правителей, героев, выдающихся событий.

Сюй Синь — в переводе с кит. "Спокойная Звезда", но фамилия Сюй у героини принята от Наставника, что будет сказано позднее.

Цунь — (кит.) мера длины, примерно равна 3,33 см.

Фэнь — (кит.) мера длины, составляет около 1/10 цуня. Шесть фэней равны около 2 см.

Гинкго Инь-Ян — выдуманный автором вид гинкго, который напитался двумя началами и стал от того особо прочным. В месте, где посажен, распространяет бодрящую и оздоровительную энергию, защищает от злых духов, злых помыслов и просто злого глаза. Поставленные в качестве пайлоу, смыкают в печати барьера брешь, проделанную демонами в эпоху Войны Трех Царств.

Священный нефрит — выдуманная автором разновидность нефрита, которая отличается от обычной только тем, что в положенное время в положенном месте по определенным правилам в него влили духовную силу (ци), от чего он стал особо прочным. Те же функции, что и у гинкго Инь-Ян, только сам по себе все же камень и красивая роща из него не вырастет.

Цинцю — (кит.) гора Зеленый Холм из Каталога Гор и Морей (древнекитайский трактат, описывающий реальную и мифическую географию Китая и соседних земель и обитающих там созданий), по задумке автора родина всех богов, духов и демонов.