Во тьме твоей души

1. Завязка

Рождённый во тьме да обретёт свет,
коли прошлое сотрётся и исчезнет в небытие.
Да осознает он себя,
забыв о страшных муках ада…

Я перечитала эти строки второй раз, моргнула, пытаясь понять, кто вообще мог такое написать.
Чужой бред, не иначе.
Хотя почему «чужой»… он висел у меня на странице, под моим именем.

Странное чувство сжало грудь - не страх, нет. Просто лёгкое, неприятное хмурое удивление, будто увидела своё отражение, но что-то в нём было… не тем.

Я хотела обновить ленту, но чей-то голос разорвал мысли:

- Мия! Эй! Ты меня вообще слышишь? - почти выкрикнула Лиза, нависнув надо мной так близко, что я почувствовала запах её сладкого шампуня.

Я вздрогнула.

- После твоей поездки к той интернет-подруге ты вернулась… странная, - продолжила она, возмущённо приподняв бровь. - Постоянно в облаках. Меня не слышишь. Половину забываешь. У тебя что, мозг выключился на обратной дороге?

Она упёрла руки в бока, ожидая объяснений.

Я невольно улыбнулась - она так умела возмущаться, что даже ругань звучала по-дружески.

- Прости, Лиз. Я сама не понимаю, что со мной. Наверное, устала. После концерта запишусь к врачу, обещаю.

Она прищурилась скептически, будто проверяла, не вру ли я. И только потом села рядом, закладывая за ухо идеально ровную светлую прядь.

Скамейка слегка качнулась под её весом. Мы сидели в нашем парке возле универа - любимом месте для поболтать, посплетничать и понаблюдать за прохожими. Вечерний воздух был тёплым, пах влажной травой и сырой землей со стороны футбольного поля.

- Ну хоть про концерт помнишь, - смягчилась она, сверяясь с телефоном. Её длинные нарощенные ногти негромко постукивали по экрану, словно отбивая ритм.

Конечно помню. Как такое забудешь, если она инициатор всей этой поездки и напоминает мне о концерте каждый день? Что взять, куда положить, когда выехать, кто поедет, что надеть, как дойти…
Иногда мне кажется, что её мысли громче моих собственных.

- Отлично, - вдруг воскликнула она так резко, что я чуть не подпрыгнула. - Нас едет пятеро!

Она хлопнула в ладоши, и сердце у меня ёкнуло от неожиданного звука.

- Лиза… предупреждай, - попросила я, пытаясь замедлить дыхание.

- Я заказываю билеты на концерт и на электричку, - без паузы продолжила она. - Уже создала беседу. Сейчас напишу, сколько скидываемся. А жильё… хм… пусть Эрик ищет. Хватит ему увиливать.

Пока она бормотала что-то под нос, листая сайты, я снова взглянула на тот странный пост. Месячной давности. От моего имени. Я точно такого не писала.

Лёгкая дрожь пробежала по пальцам. Я тут же сменила пароль. Хотя, если честно, этот пост… звучал слишком художественно для простого взлома.

Но, может, это просто нервы. Сессия выжала меня досуха.

Не стоит заморачиваться.

Я спрятала телефон в карман и откинулась на спинку лавочки. Передо мной раскинулось чистое вечернее небо, окрашенное в яркие оттенки алого и нежно-розового. Солнце медленно сползало за горизонт, и его последние лучи окрашивали лица прохожих в медный оттенок. Тепло обволакивало, успокаивало.

Где-то на поле парни бегали по полю, с яростью отправляя мяч в полет, целясь в ворота противника. Иногда удар приходился слишком сильно. Один из их промахов едва не задел мужчину, проходящего не так далеко.

- Поле давно нужно огородить, - пробурчала я себе под нос.

А главное - держаться чуть подальше. Особенно сегодня - тот, что косился на Лизу, уже минут пятнадцать как явно готовился «случайно» промахнуться.

Я перевела взгляд на подругу:

- А кто едет? Кроме нас и Эрика?

- Ник и Рика, - отозвалась она, почти не глядя на меня.

Ник и Рика… Имена знакомые, но лица всплыли в голове не сразу.

С Эриком же всё проще, мы когда-то долго учились в одной школе. Параллельные классы, минимум разговоров. Но учителя его обожали - «пример для подражания». Отличник, спортсмен, золотой мальчик.

Помню, как наша физичка, укутанная в свою старую шерстяную кофту, всегда причитала после провальных контрольных:

«А вот Эрик из Б-класса всё сделал идеально! Старательный мальчик! А вы… бездари…»

Мы тогда тихо вздыхали, переглядываясь, и мысленно желали Эрику споткнуться пару раз для баланса.

Я невольно улыбнулась воспоминаниям. Тёплым, но смутным. Слишком смутным.

А чем я вообще занималась в школе? И до школы?

Туман. Пустые места там, где должны быть яркие воспоминания. Меня передёрнуло.

А Ник и Рика... Ника помню, симпатичный парень. Девушку же не вспомню вовсе.

Надо к врачу. Мигрень… или стресс… или…

- Мииии-я, - протянула Лиза.

Я моргнула, очнувшись.

- Что?

2. Начало (ли)

Утро началось необычайно тихо - настолько, что я несколько секунд лежала, слушая, не затаил ли кто-то дыхание рядом. Но комната была пустой, солнечный свет пробивался сквозь шторы широкими мягкими полосами, и всё снова казалось обычным.

Я приняла душ, высушила новые тёмные волосы, которые блестели глубокими синими отливами, и ещё раз посмотрела в зеркало. Странно, теперь я будто знала эту версию себя лучше, чем прежнюю. Может, потому что она была чётче, ярче.

К полудню я уже стояла у подъезда со спортивной сумкой, ожидая Лизу.

Она подъехала на такси, в короткой кремовой юбке, в лёгкой ветровке, волосы собраны в высокий хвост. Накладные ресницы, свежий блеск на губах - идеально собранная к выезду.

- Мия! - она обняла меня одной рукой, другой удерживая телефон. - Ого! Волосы огонь. Ник тебя не узнает.

- Очень смешно, - фыркнула я, но внутри всё равно что-то приятно ёкнуло.

Такси привезло нас к вокзалу. Толпа была шумной, разноцветной: рюкзаки, чемоданы, запах кофе, чьих-то пончиков, все спешили по своим делам с мыслями "успеть, успеть, успеть".

Эрик стоял чуть поодаль, прислонившись к колонне. Высокий. Очень высокий. Широкие плечи, тёмные короткие волосы, спокойное выражение лица - из тех людей, которые выглядят так, будто знают, что делают, и никогда не торопятся.

Он заметил нас и слегка улыбнулся.

- Привет, девочки.

У него был очень мягкий, глубокий голос. Такой голос может читать лекцию, может рассказывать страшилку. Зависит от выражения глаз.

И вот рядом с ним появились ещё двое.

Рика была миниатюрной, словно фарфоровой. Длинные волосы цвета шоколада, заплетённые в две небрежные косички, золотисто-карие внимательные глаза, маленькая родинка у уголка губ. На ней было короткое платье в бело-голубую клетку и слегка потрёпанные кеды.
Она улыбнулась мне тепло, по-настоящему.

И рядом с ней стоял Ник.

И сразу стало неуютно. Даже не от него, а… от его взгляда. Серые глаза - насыщенные, холодные. Волосы почти белые, слегка растрёпанные, как будто он только что вышел из ветряной бури. Серебряная цепочка у шеи поблёскивала в полумраке вокзала.

Он выглядел так, будто ему всегда немного скучно. Или будто он знает о людях что-то, чего не знают они сами.

И когда его взгляд скользнул по мне, на долю секунды остановился. Не заинтересованно. А скорее оценивающе.

Я машинально поправила волосы.

- Привет… - сказала я чуть тише, чем хотела.

Он коротко кивнул.

И почему-то Лиза тут же стала стоять ровнее, задрав подбородок. А Рика чуть смягчила улыбку и встала ближе к Нику, будто между ними был невидимый мостик.

Мы сели в электричку. Места действительно были в самом хвосте, но мне нравилось: окна большие, видно дорогу. Лес, поля, редкие домики, всё мелькало плавно, словно кадры старого фильма.

Лиза болтала без остановки. Эрик спокойно слушал. Рика рассказывала что-то про свою собаку, маленькую, лохматую, которую она оставила у бабушки.

Ник сидел напротив меня, облокотившись на колено. Смотрел в окно. На его лице тени от пролетающих деревьев играли рваными штрихами, и от этого он казался чуть старше, строже.

Время от времени он бросал короткий взгляд в мою сторону, будто ловил момент, чтобы… что? Понять меня? Или наоборот — убедиться, что моя реакция предсказуема?

Я не знала. И это чуть пугало.

Через полтора часа мы добрались до соседнего города - тёплого, тихого, с узкими улочками и запахом кондитерской выпечки прямо у вокзала. Погода стояла летняя: лёгкий ветер, мягкое солнце, воздух немного влажный от близости реки.

Такси домчало нас до окраины, где стоял тот самый домик, который мы сняли.

Когда вышли из машины, я замерла.

Перед нами стоял двухэтажный деревянный коттедж, покрытый тёплым, медовым лаком. Крыша новая, тёмная, окна большие, чистые. Возле крыльца был маленький сад: ветер колыхал листья томатных кустов, аккуратно подвязанных к деревянным колышкам; рядом росла лаванда, наполняя воздух свежим травяным запахом; а дальше беседка, спрятанная в тени раскидистого клёна.

- Господи, да это рай, - выдохнула Лиза. - Ну красиво же!

Эрик оценил всё взглядом и кивнул. Рика ахнула. Даже Ник задержал взгляд на доме чуть дольше, чем обычно, будто не ожидал, что будет настолько… уютно.

А я почувствовала странное… спокойствие. Но слишком тихое. Слишком ровное.

Будто тишина тут была не пустой, а наполненной чем-то, что не хотелось слышать.

- Ну что? - Лиза встряхнула нас. - Пошли расселяться, а потом готовиться к концерту. Мы должны быть шикарными!

Она смеялась, Эрик улыбался, Рика скакала впереди, а Ник шёл сзади, и я почти чувствовала его взгляд на моей спине, как едва заметный холодок.

Я оглянулась. Он стоял под тенью крыши, с чуть прищуренными глазами.

И его взгляд на долю секунды был каким-то… странным. Глубоким. Сканирующим. Слишком изучающим.

3. Зарождение (ли)

Дом встретил нас тишиной, той самой, обволакивающей и тёмной, что бывает только в глубокой ночи. Мы вошли, гремя ключами, смеясь, переговариваясь, всё ещё на легком адреналине и возбуждении после концерта.

- Я хочу есть, - протянула Рика, плюхаясь на диван. Её волосы рассыпались по плечам мягкой волной. Она запрокинула голову и уставилась в потолок.

- Я хочу пить, - вторила в такт Лиза, стягивая с себя куртку.

Эрик просто расслабленно вздохнул, будто ему наконец дали сесть, и пошёл за водой.

А Ник… Ник вошёл последним, тихий, сосредоточенный, слегка прикрывая глаза. Свет лампы над лестницей упал на его волосы, они засеребрились, будто вытканные из лунного света. Ему было уютно, но он держался чуть в стороне, как всегда. Невольно засмотрелась, но осознав, что задержала взгляд непозволительно долго, перевела внимание на девчонок.

Мы сгрудились на кухне: тёплый свет, чайник, пакет чипсов, остатки купленных сладостей, и громкое шуршание упаковки, которую Рика никак не могла открыть.

- Ладно! - Лиза щёлкнула пальцами. - Мы обещали себе страшилки на ночь, так?

- Зачем? - простонала Рика, с явным удовольствием сгрызая печенье. - Я потом не усну.

- Вот именно, - довольно сказала Лиза. - На это и расчет.

Мы расселись как придётся: Рика - поджав ноги на ковре, как маленький котёнок, Лиза - напротив неё, уже с новым коктейлем, Ник - облокотившись плечом о холодильник, руки в карманах, Эрик - на табурете, спокойный, высокий, почти как статуя, и я - между Рикой и Ником, держа в руках кружку горячего чая.

Деревянные стены потрескивали. За окном было чернильно-тёмно. Ветер чуть постукивал в стекло - глухо, как будто кто-то царапал дерево. Настоящее идеальное время для страшилок.

Лиза подалась вперёд, заговорщицки посмотрев на всех.

- Так! Сейчас расскажу историю, которая произошла у моей старшей сестры. И нет, это не фигня. Я сама видела и участвовала в переписке.

Она сделала паузу. Ник слегка улыбнулся уголком губ, будто ждал шоу. Эрик кивнул, показывая: «Ну давай». Рика уже начала нервно грызть ноготь.

Лиза включила фонарик на телефоне и подсветила себе подбородок. Так по-детски, что мы заржали. Но она только шипнула, и все затихли.

Голос её стал ниже:

- В общежитии, где жила моя старшая сестра, когда училась в университете, ходила легенда, что после трёх ночи в некоторые комнаты кто-то… стучит.

Рика вздрогнула и покосилась на Ника, будто ища поддержку.

- Это не сосед, не охранник. Не человек вообще. Если открыть, всё, считай, подписал себе приговор. А если не открыть - он уйдёт, но придёт снова. Раз за разом.

Я уже чувствовала, как мурашки бегут по рукам. Потому что Лиза рассказывала так, будто видела это.

- Моя сестра жила в самой старой угловой комнате, - продолжила Лиза. - Говорили, что там когда-то пропала девушка. Никто не услышал, как она исчезла, только сильный стук в дверь, от которого тогда все проснулись. Причем ту девушку никто и никогда больше не видел. Остались лишь ее вещи в комнате и любимый браслет, который она постоянно носила.

Тишина сгущалась.

- И вот. Ночь. Три часа и три минуты. Сестра пишет мне: «Мне страшно, кто-то медленно ходит по коридору». А потом - стук. Чёткий. Глухой. Как будто кулаком в старое дерево: тук… тук… тук…

Я непроизвольно сжала кружку сильнее.

Лиза наклонилась вперёд:

- Она осторожно, почти крадясь бесшумно на ципочках, подошла к глазку, затаив дыхание, и увидела только темноту. Не коридор. Не стены. А просто… чёрную поверхность, будто кто-то закрыл собой весь обзор.

Рика закрыла рот ладонью.

- И тут… - Лиза подняла палец. - По двери кто-то провёл ногтями. Медленно. Долго. Так, как будто проверял, есть кто-то внутри или нет.

Мы все сидели одинаково неподвижно, погружаясь в историю с головой.

- Она отшатнулась. Испугалась. И вдруг… дверная ручка дёрнулась. СИЛЬНО. Как будто кто-то хотел войти.

Я почувствовала, что Ник напряг плечи, а Рика съёжилась.

- А потом он сказал, вернее утробно прохрипел, и этот голос не принадлежал ни одному живому существу, - тихо прошептала Лиза, - прямо у самой двери: «Я знаю, что ты там».

В кухне стало холоднее.

- Она не открыла. И правильно сделала. Стук продолжался ещё пять минут, которые по ее ощущениям длились вечно. А потом наступила тишина. Но шагов, удаляющихся от двери не последовало ни через десять минут, ни через час. Больше этой ночью сестра не спала. А утро на двери нашли следы. Три кривые длинные полосы, будто выцарапанные стальными острыми когтями. И глазок был… сорван.

Мы сидели в тишине. И только часы на стене щёлкнули один раз, отчётливо.

- Господи… - прошептала Рика.

Лиза откинулась назад, довольно подмигнув:

- Вот. Так что если услышите стук - не вздумайте открывать.

И замолчала. Тишина после её страшилки была липкой. Деревянные стены будто впитали историю.

4. Причина (ли)

Я не заметила, когда именно разговоры стихли. В какой момент смех, рваные фразы, легкие перебивания и комментарии - всё это как-то незаметно растворилось в воздухе, будто их тихо стёрли невидимой ладонью. Ещё минуту назад звук наполнял комнату до краёв, он отскакивал от деревянных стен, путался в углах, дрожал в стеклянных дверцах кухонного шкафчика и кружил над нашими головами, как лёгкий пар от горячего чая. А теперь исчез.

Исчез так внезапно, что тишина показалась почти резкой - не мягкой, не естественной, а как будто нарочно созданной. Словно кто-то выдернул из комнаты звук, оставив вместо него эту глухую неподвижность.

Мы сидели всё так же близко друг к другу, но вдруг стало ощущение, будто мы - единственные люди в огромном, тёмном доме, и за пределами этого круга света не существует ничего: ни города, ни улицы, ни мира вообще. Только мы и бледное, чуть подрагивающее сияние лампы, свисающей над столом.

Тёплый жёлтый свет, который раньше казался уютным, теперь стал слишком концентрированным.
Он обозначал границы. Разделял пространство на «здесь» и «не здесь». И «здесь» ощущалось почти как убежище.

Дом, который днём казался просторным и немного смешным со своими старенькими ступеньками и кривой ручкой на двери, вдруг стал меньше. Будто стены медленно пододвинулись ближе, не зловеще, нет, но уверенно, как если бы они хотели нас собрать в одно место, как детей, потерявшихся в лесу. Комната стала ниже. Тень от лампы легла слишком тяжело на потолок, будто опустилась на него. Доски пола под моими ногами вдруг показались толще, чем я помнила, а пространство вокруг стола - плотнее, тяжелее, насыщеннее, словно воздух налился невесомой тягучестью.

Вдох стал глубже, выдох - теплее. И казалось, что даже воздух, которым мы дышим, изменился: он двигался медленнее, будто стал густым, чуть вязким, похожим на туман, который нельзя увидеть, но можно почувствовать кожей. Запахи усилились: лёгкая сладость пирожных, оставшихся на тарелке;
слабый аромат лака на ногтях Лизы; дымка чая с апельсиновой цедрой; чуть уловимый запах миндаля от шампуня Рики; и какой-то посторонний, едва заметный запах сырого дерева, которого днём не было.

И чем тише становилось вокруг, тем яснее я чувствовала одну вещь: тишина — не пустая. Она смотрит, слушает, ожидает.

И мне стало казаться, что эта ночь задержала дыхание вместе с нами. И Рика первой нарушила паузу:

- Мия… твоя очередь.

Я вздрогнула. Не слегка и не незаметно, а резко, почти болезненно, так, будто что-то холодное и острое коснулось моей шеи. Это было глупое движение, некрасивое, неконтролируемое, и тем обиднее то, что оно вырвалось само по себе, быстрее мысли, быстрее дыхания.

Моё тело сработало так, как будто меня окликнул не человек, не Рика, не Лиза, не Ник, а кто-то, стоящий вплотную за моей спиной. Не касаясь, не дыша, но… присутствуя.

Это ощущение длилось долю секунды, но мне хватило и её, чтобы почувствовать, как кожа на затылке стянулась, словно от лёгкого мороза, а в области лопаток появился тот самый странный, детский, почти забытый страх: будто если повернёшься слишком быстро - увидишь то, чего видеть не должна.

Я даже не повернулась. Просто сжала пальцы, ощущая под ними чуть шероховатую ткань своих брюк, пытаясь вернуть себе контроль над дыханием. Но воздух заходил в лёгкие слабо, рвано - как будто часть комнаты на секунду сместилась, стала другой, плотнее, тише.

Никто из ребят ничего не заметил, им всего лишь показалось, что я отозвалась слишком резко. Но я… я знала: это был не просто вздраг. Это было то самое странное, почти инстинктивное чувство, которое возникает у человека из ниоткуда, когда он уверен, что кто-то смотрит ему в спину.

И в тот момент я почти почувствовала… взгляд. Не человеческий. Он был мне не знаком. Холодный, но не враждебный. Скорее… изучающий. Как будто что-то во мне пыталось определить: «Я ли - это я?»

И это ощущение исчезло так же быстро, как появилось. Но след от него остался - тонким ледяным следом вдоль позвоночника.

- Да ладно вам, - я попыталась отмахнуться. - У меня… нет ничего.

Лиза фыркнула:

- Ой, брось. У каждого есть хоть одна криповая история. Ты же говорила, что слышала какую-то странную.

Да. Я говорила. Но почему - не помнила. Почему-то мне казалось, что я слышала её очень давно.
И одновременно как будто вчера. Как будто кто-то нашёптывал мне её на ухо во сне. Но стоило попытаться вспомнить — внутри что-то хрустело, ломалось, исчезало, как лёд под ногами.

- Не хочу, - выдохнула я и сама удивилась, сколько в этом слове тревоги. - Я даже не помню её нормально.

- Тем лучше! - засмеялась Лиза. - Будет страшнее.

Эрик поднял на меня спокойный, внимательный взгляд. Ник кинул короткое «твоя очередь» не словами, а лёгким движением бровей, как будто это обычная игра.

Но внутри меня что-то… съёжилось. Я не боялась страшилок. Я боялась той, что должна была рассказать. Боялась так, как боятся не историй, а воспоминаний. Собственных. Чужих. Тех, что были услышаны не ушами.

- Ребят… правда, не хочу, - слова выходили слишком мягкими, почти умоляющими. - Это странная история. Даже не история, я не знаю… откуда я её знаю.

Лиза сразу оживилась:

- Вот СЕЙЧАС было страшно. Кто так говорит, а?

Рика придвинулась ближе, обхватив свои колени:

- Расскажи. Пожалуйста. Мия… ты так сказала… будто…