Волков бояться – бабушек съедят. Красная Шапочка

В чаще леса, известной как «Три сосны, одна кривая», в своём уютном, слегка обшарпанном домике жила-была Бабушка. Но не та сладкая старушка, что вяжет носки. Эта Бабушка состояла в местном комитете по охране леса, мастерски играла в преферанс на щелбаны и её борщ имел такую концентрацию, что мог бы использоваться как антиобледенитель для шаттла.

Однажды утром её внучка, Красная Шапочка (или просто Катя), получила задание.
— Отнеси, внучка, бабушке гостинцы, — сказала мама, вручая ей корзинку. — Там пирожки, горшочек мёда и… средство от повышенного давления. Она вчера с Волком за картами так разошлась, что у того до сих пор нервный тик.

Катя, девочка современная, в наушниках и с пауэрбанком, бодро зашагала по короткой дороге, насвистывая новый трек Моргенштерна. По пути её, конечно, перехватил местный авторитет — Волк Сергеич.

— Куда путь держишь, дитятко? — спросил он, пытаясь придать своему хищному оскалу что-то отеческое.

— К бабушке, — беззаботно ответила Катя. — Несите корзинку, кстати. Руки заняты.

Волк, ошарашенный такой наглостью, машинально взял корзинку и поплёлся рядом, роя в голове коварный план. План был классический: обогнать, съесть бабушку, переодеться.

Притаившись за кустами у бабушкиного дома, он услышал её разговор по телефону:
— Да, Петрович, пасьянс не сошёлся? А ты попробуй не жульничать!.. Какая «Рожа Киркорова»? У меня «Вперёд, к победе коммунизма!»!.. Ладно, заходи вечерком, Волка обыграем. Он вчера все фишки проиграл.

Волк Сергеич сглотнул. Он помнил этот вечер. Помнил, как Бабушка заставила его расписаться распиской на берлогу за долги в преферанс. Но голод и волчья гордость взяли верх. Он рванул к задней двери, вломился в дом и… застыл.

Бабушка, в стёганом халате и бигуди, смотрела на него не с испугом, а с выражением глубокого разочарования.
— Сергеич, — сказала она ледяным тоном. — Ты дверь снова не защёлкнул. Сквозняк. Ты что, хочешь, чтобы у меня радикулит разыгрался?

— Я вас съем! — прорычал Волк, но уже не так уверенно.

— Сначала переоденься, — отрезала Бабушка, тыча пальцем в вешалку. — В прихожей ходить в уличной шкуре не разрешаю. Там тапочки волчьи, мои старые.

Автоматически надев стоптанные тапочки, Волк почувствовал, как его боевой пыл сменился на чувство глупой неловкости. В этот момент в дверь постучали.

— Это Катя! — крикнул голос.

Бабушка метнула на Волка взгляд, в котором читался приговор.
— Быстро в спальню! В кровать! И чтобы ни звука!

Запуганный Волк послушно забился под одеяло. Бабушка надела очки и схватила вязание.

Вошедшая Катя удивилась.
— Бабуль, а у тебя глаза… огромные!
— Это чтобы тебя, внучка, лучше видеть, — не моргнув глазом, ответила Бабушка, затягивая петлю.
— А уши… такие волосатые!
— Это чтобы твой голос, родная, лучше слышать. Тебе не кажется, что этот Морген… штерн орет без слуха и ритма?
— А зубы… бабуля, да у тебя зубные протезы новые?
— Именно, внучка! — Бабушка отложила вязание и встала. — Чтобы… чтобы ЛУЧШЕ ЖЕВАТЬ ТВОЮ БАБУЛЮ!

С этими словами она сдернула с Волка одеяло. Тот лежал, вжавшись в подушку, с глазами, полными ужаса.

Катя посмотрела на него, потом на бабушку, и достала телефон.
— Ой, классный костюм! Щас, селфи сделаю для тиктока. #УБабулиВГостях #ВолкНаДиване

Волк тихо заскулил.

— Всё, Сергеич, — Бабушка сложила руки на груди. — Ты напугал ребёнка. Ты вломился в мой дом. И ты снова не вытер лапы. Сейчас придёт Петрович-дровосек, и мы с ним решим, что с тобой делать.

Через пятнадцать минут Волк Сергеич, скуля, мыл пол на кухне, в то время как Бабушка, Катя и грозный Петрович с топором (которым он чистил яблоки) ели пирожки и обсуждали, стоит ли прощать Волка в обмен на пожизненную обязанность ходить за грибами и отпугивать неплательщиков коммунальных взносов.

Мораль сей басни такова: волков бояться — бабушек съедят. Но если бабушка — это бабушка, то волку лучше сразу учиться мыть полы и смиренно проигрывать в преферанс. Потому что настоящая сила не в зубах, а в умении поставить на место любого хищника одним ледяным взглядом.

Загрузка...