Вопрос цены

Немного от автора

Дорогие читатели.

Я первый раз иду на эксперимент и начинаю публиковать еще не завершенную книгу. Поэтому главы будут выходить не как обычно: одна-две в день, а реже.

Книга идет сложно, порой застревает, поскольку поднятые в ней темы находят отклик и у меня.

Прошу вас, не судите строго.

Если обнаружите ошибки или несостыковки - пожалуйста, сообщите мне в комментариях.

С уважением и любовью,

Весела.

1

"Когда ты смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя."
— Фридрих Ницше

Осенний дождь моросил с самого утра, окутывая город серой моросью. Тяжелые, холодные капли падали на серый асфальт, стучали по карнизам домов, по лужам, по зонтам прохожих.

Я шла на последнее собеседование, чувствуя, как напрочь промокли ноги в красивых, изящных, но абсолютно непрактичных сапожках. На душе под стать погоде было серо и безрадостно. Еще месяц назад я чувствовала себя хозяйкой собственной судьбы, любимицей фортуны, а сейчас мысленно подсчитывала, сколько месяцев смогу еще оплачивать ипотеку в случае, если не смогу найти в ближайшее время работу. Картинка складывалась поганая. Часть сбережений пришлось отдать в качестве компенсации морального вреда суке из-за которой я лишилась работы. Оставшейся едва-едва хватит на ближайшие пару месяцев.

И все-таки я не сожалела о том, что сделала, испытывая, по крайней мере моральное удовлетворение.

Хотелось есть, очень сильно. Хотелось чего-нибудь вредного, жареного и хрустящего, но я боялась, что от волнения могу почувствовать тошноту на собеседовании. Лучше поем позже. А еще – запью еду бутылкой вина.

Или коньяка.

Или водки.

В зависимости от того, как пройдет это собеседование. Ибо предыдущие десять закончились плачевно. Да, уволили меня с качественным волчьим билетом, вряд ли я теперь найду работу, хоть немного похожую на прежнюю. И с хотя бы похожей зарплатой.

Оптимистка - я громко чихнула, стирая с лица то ли капли дождя, то ли злые слезы. Хорошо, если меня возьмут хотя бы секретаршей, что с моей репутацией тоже весьма спорно.

Офис компании располагался не в самом центре города, а в тихой его части. Не самое популярное место у компаний, однако мне выбирать не приходилось. Большая часть работодателей отказали мне на стадии рассмотрения резюме, те немногие, кто решил пригласить на интервью явно сделали это из банального любопытства. Хотели посмотреть на ту, кто рискнул влезть в столь паскудную, а оттого еще более пикантную, историю.

До собеседования оставалось минут десять. Я глубоко вздохнула и вошла в здание компании. Толку тянуть? Чем быстрее начну, тем быстрее закончу.

Быстро прошла по широкому холлу к стойке охраны.

- Вайдер Оливия Германовна, - сухо представилась охраннику, протягивая свой паспорт в ответ на изумленно поднятые брови. Тот внимательно перечитал мои данные, вернул документы и протянул разовый магнитный пропуск.

- Четвертый этаж, Оливия Германовна. 405 кабинет – отдел кадров.

Ну круто, что сказать. Поздравляю Олив, ты опять в самом низу карьерной лестницы, начинаешь собеседования в отделе кадров.

Впрочем, выбора у меня не было, поэтому, подавив вздох, я выполнила указания охраны.

В общем и целом здание компании мне понравилось – довольно уютно и стильно, но без перебора. Везде цветы, изящные перила, удобные лестницы и переходы. Проектировали профессионалы, не гонящиеся за модой, а чувствующие настоящий стиль. Не ожидала такого офиса от простой инвестиционной компании.

Быстро нашла нужный кабинет, следуя указателям и постучала в двери.

- Войдите, - последовало приглушенное приглашение.

Еще раз вздохнув, я зашла в кабинет.

Вопреки ожиданиям, в кабинете меня встречала не суровая тетка, голос которой я слышала при телефонном разговоре, а приятный мужчина лет 45. Седые волосы аккуратно пострижены в дорогую прическу, одет просто, не броско, но дорого. На красивом лице, под дорогими очками ярко сверкали темно-карие глаза – острые, внимательные, пронизывающие насквозь. Он сидел за длинным конференц-столом, неспешно потягивая кофе, божественный аромат которого разносился по всему кабинету.

- Добрый вечер, - спокойно поздоровалась я, не спеша проходить в глубь кабинета. Вполне возможно, что меня снова пригласили только из любопытства.

Мужчина коротко улыбнулся.

- Проходите, Оливия Германовна. Садитесь. Кофе будете?

- Не откажусь, - прием меня не обескуражил, но определенно заинтересовал. Я сняла серое пальто, повесила на вешалку и присела напротив собеседника.

- Итак, - мужчина раскрыл лежавшую перед ним папку с моими данными, - у вас солидное резюме, Оливия. Но почему-то вы выбрали для соискания нашу компанию и не самую престижную должность. Что у вас случилось на предыдущем месте работы, ведь вы занимали должность начальника отдела по пиару?

Я зло сощурила глаза.

- Я трахалась со своим начальником, - весь этот цирк начал порядком надоедать. – А потом опрокинула кофе на башку его беременной суки-жены. Такой ответ вас устроит, тем более, что это чистая правда?

Я внимательно наблюдала за его реакцией. Обычно такие откровения заставляли собеседников либо замолкать, либо резко менять тон. Но этот мужчина просто смотрел на меня, будто ничего не произошло. Его лицо оставалось таким же спокойным, только глаза чуть сузились, как у человека, который решает сложную задачу.

- Вполне, - наконец, ответил он, откидываясь на кресле и замолкая, дожидаясь пока молодая девушка поставит передо мной чашку с кофе.

2

Утром я встала рано, раньше будильника. Да и ночь провела довольно тревожную, неприятную. Все-таки какими бы закаленными не были мои нервы, события последних недель сказались на мне печально. Быстрыми штрихами навела макияж, уложила свои непослушные, рыжие волосы в подобие строгой прически – все равно за день растреплются, но хотя бы первое впечатление создать удастся.

В офис подъехала к восьми часам, справедливо полагая, что охрана предупреждена о моем трудоустройстве. И действительно Горинов не подвел, пропуск ждал на посту.

- Где мне найти Горинова? – спросила я охранника.

- Седьмой этаж, 704 кабинет – приемная, - тот час ответил молодой парень. – Он уже на месте. И кстати, просил вас подойти, как вы появитесь.

Я хмыкнула – нисколько не сомневалась.

Снова поднялась на лифте, на этот раз выше и вошла на этаж высшего руководства. Здесь стояла благодатная тишина и прохлада, в отличие от холла, где уже суетились работники компании, не смотря на то, что рабочий день начинался с девяти. Прошла по длинному, светлому коридору и постучав, вошла в применую зама по безопасности.

Секретаря еще не было на месте, поэтому я просто постучала в кабинет.

- Да.

- Доброе утро, Владимир Васильевич.

- Ого, а ты ранняя пташка, Оливия, - Горинов окинул меня оценивающим взглядом и довольно кивнул. – Доброе. Раз уж ты все равно тут, не сваришь мне кофе? Это входит в обязанности секретаря.

- Вот когда придете на прием к директору – тогда ради бога, - тот час отозвалась я.

- Господи, и как ты еще жива с таким-то характером? – вздохнул мужчина, вставая из-за стола. – Пошли, посмотрим, что можно сделать в приемной с кофе….

- Ты вообще-то умеешь с таким монстром обращаться? – спросил Горинов, пытаясь разобраться с кофе-машиной.

Я поморщилась.

- Раньше это не входило в мою должностную инструкцию.

- Началось….. Ладно, - он, наконец справился с задачей и по приемной поплыл заманчивый аромат кофе, - придет Лера, научит тебя.

- Разберусь как-нибудь, - буркнула я, принимая от него чашку с напитком.

- Разберись. Олег любит кофе. Смотри, Оливия, сегодня ты только познакомишься с Олегом, посмотришь на него…. – Горинов тяжело вздохнул. – Оценишь масштаб бедствия, так сказать. Я тебя очень прошу – постарайся удержаться на этом месте. А когда освоишься – тогда я скажу, что именно мы хотим от тебя.

- Мы? Я разве работаю не на Олега Анатольевича?

- На него. И только на него. Лояльность ему – основное требование к тебе. Поверь, это я буду проверять под микроскопом. Но помимо этого…. Я уже говорил…. Черт, как же сложно это объяснить! Нам нужен пиарщик! Компании нужен профессиональный пиарщик! А Олег…. Он…. С ним сложно в этом вопросе!

Я поняла, что он пытается сказать, но видимо, объяснить всё сразу ему было непросто. Чувствовалось, что он борется с чем-то невысказанным, с каким-то внутренним конфликтом.

- Ладно, - прервала я излияния безопасника. – Действительно, давайте для начала посмотрим на клиента. А дальше будет видно.

- Хорошо, спасибо, - выдохнул Владимир.

- Почему его фото нет на сайте? – я села напротив Горинова.

Тот побарабанил по столу пальцами, затем залез в шкаф стола и достал оттуда фотографию, передавая ее мне.

- Бляяядь! – вырвалось у меня. – Да вам не пиарщик нужен, а пластический хирург! Или паранджа!

Владимир, не моргнув, наблюдал за моей реакцией, как будто заранее знал, что я скажу.

- Ты только ему это не говори, - поморщился Горинов, залпом выпивая кофе. – Я тебе дал фото, чтоб ты не вылетела как последняя секретарша, после двух минутного знакомства с шефом. Вот почему его фото нет на сайте, — спокойно сказал он. — Олег — не тот человек, который хочет показываться на публике. Но это не отменяет того, что он гениален. И если кто-то может помочь ему, то это ты, Оливия.

С фотографии на меня смотрел монстр, без всякого преувеличения. Всё его лицо было одной сплошной маской из шрамов и заживших язв. Один глаз оставался нормальным, но второй был полуприкрыт, деформирован из-за тех же жутких шрамов. Это лицо не просто вызывало ужас — оно кричало о пережитых страданиях и боли, через которые прошёл этот человек.

Я, не задумываясь, последовала примеру Владимира Васильевича и выпила кофе залпом, надеясь, что это хоть немного приведёт мои мысли в порядок.

- Боюсь, Владимир Васильевич, вы сильно переоценили мои возможности….

- Других вариантов у нас нет, Оливия. Как и у тебя, не так ли? Можно хотя бы попробовать…..

Я снова посмотрела на фото, сдерживая желание выругаться. Нас, конечно, обучали, что клиенты могут быть абсолютно разными и нужно уметь работать с любым материалом. Но к такому я готова не была. От слова совсем.

- Ладно. Фигура, рост? С этим что?

- С этим все нормально. Рост 185, вес примерно 85 кг. Он подтянут, за собой следит. Только руки и лицо…. Такие вот….

- Уже лучше....

3

Последующие дни работы протекали напряженно, но по крайней мере без излишнего внимания со стороны шефа. Он бы требовательным, хищным, холодным, не терпеливым и даже нетерпимым, но пока я четко выполняла свои обязанности - не доводил, видимо поняв, что мой уход чреват новыми неприятностями.

К сожалению, до конца недели я так пока и не поняла, каким образом можно расшевелить монстра для работы над собственным имиджем. Его вид каждый раз приводил меня в полное отчаяние. Дорогие костюмы и аксессуары ничуть не затмевали того кошмара, что приходилось видеть его партнерам, подчиненным и собеседникам. Да и манеры не отличались мягкостью и спокойствием. Признаю, в финансах он мог быть сколько угодно гением, но характер его был настоящим говном.

Несколько раз мне уже приходилось наливать успокоительное участникам совещаний с ним. Ему было всё равно, кто перед ним — пол, возраст или положение подчинённых не имели значения. Он с одинаковым успехом мог отчитать и молодую практикантку, и одного из своих заместителей. Только высокая зарплата, щедрые бонусы и кропотливая работа Володи удерживали компанию от саботажа.

Но были и положительные моменты. Коллектив явно положительно оценил моё присутствие и моё спокойствие. Я стала своего рода барометром настроения Королёва, предостерегая коллег, стоит ли заходить к нему с вопросом или лучше подождать. Я могла забрать у дрожащих сотрудников бумаги на подпись и занести их сама, понимала, когда лучше развернуть человека и отправить его подальше от «дракона».

Всё это немного сглаживало напряжённую атмосферу, царившую в приёмной генерального директора. Я успокаивала женщин, подсказывала мужчинам, как лучше вести себя, и старалась поддерживать хоть какой-то порядок в этом хаосе.

На меня вообще мало действовали вспышки гнева начальника, в ответ на его колкие замечания я в лучшем случае поднимала бровь (моя коронная фишка), а в худшем просто не реагировала, оставаясь невозмутимой и ледяной.

В пятницу вечером в приемную заглянул нервный начальник отдела маркетинга и пиара. Я как раз чуть расслабилась, попивая кофе с шоколадом, который в приемной не переводился – взятку шоколадом несли теперь все: от охраны до замов.

- Константин Валерьевич, - улыбнулась я ему. – Вы у нас с чем?

- Вот, - он положил передо мной папку с документами. – Ненавижу эту часть работы…. – его действительно подбрасывало.

Я открыла папку и улыбнулась: в ней лежали все пригласительные на мероприятия.

- Ух ты… да тут просто шикарный выбор….

- Вот за этот выбор этой же папкой он меня и убьет, - тоскливо отозвался начальник отдела. – Не отдать не могу, но все как всегда. Его бесит сам вид этой папки.

- Оставляйте здесь, Константин Валерьевич, я сама занесу, — вздохнула я, понимая, что опять придётся разряжать ситуацию. — И со следующей недели скажите канцелярии, чтобы все приглашения направляли сразу в приёмную. Сама решу этот вопрос.

- Оливия Германовна, - выдохнул Латыпов. – Он вас уволит.

- Посмотрим, - пожала плечами, доедая кусочек печенья.

Латыпов выдохнул, но папку положил на стол. Помялся, прежде чем выйти.

- Оливия Германовна….

- Да, что-то еще?

- По уму вы должны быть на моем месте…. Я знаю….

Еще бы ты меня не знал - сразу бы уволила за профнепригодность.

- Но я не на вашем месте. И еще долго не окажусь, - ответила сухо, давая понять, что этот разговор меня напрягает.

- Я только хотел сказать… нам повезло, что вы теперь с нами, - он выглядел искренним. – Могу я иногда….

- Можете, - мой голос стал еще суше.

- Спасибо, - выдохнул он, просиял, как помытая сковородка и скрылся из приемной.

Забавно, я даже не сердилась на него, хотя его слова вернули меня к моему плачевному положению. Думала ли я о прошлой работе и о Марке? Конечно думала, хоть и запрещала себе это не один раз. Сгорело и сгорело, ничто, пепел. Но пепел был еще теплым, почти горячим, заставляя меня время от времени морщится от тоски.

Чтобы снова не чувствовать знакомые тиски, открыла папку и криво усмехнулась. А после вбила все понравившиеся мне мероприятия в расписание Королева. Стычка с ним – лучшее, что может сейчас привести меня в тонус.

Реакция не заставила себя ждать. Рык из кабинета через час, когда Королев сел просматривать расписание на следующую неделю, заставил меня зло усмехнуться.

Через секунду двери кабинета распахнулись.

- Быстро ко мне! – прорычал дракон, чьи глаза были бешеными от ярости.

Я поднялась спокойно, без лишней суеты, прихватив с собой папку Латыпова. Внутри меня бушевали эмоции, но снаружи я сохраняла ледяное спокойствие.

- Ты совсем охренела? – начал без предисловий.

- Что на этот раз не так? - мне с трудом удавалось сохранить безразличие на лице, внутри же я ликовала.

- Ты на хрена мне все расписание засрала? Это что такое? – он сдобрил свои слова значительной порцией нецензурной лексики.

- Общественно-значимые и культурные мероприятия, - Олив, только, ради бога, не засмейся – испортишь всю игру.

4

Три недели промелькнули как один день. С каждым днем я все больше погружалась в работу компании, и положа руку на сердце, восхищалась четкой организацией. Не смотря на бешенный характер, Королев сумел набрать команду настоящих профессионалов своего дела. Он много требовал от людей, но и много давал им взамен. Даже Латыпов, к работе которого я сначала относилась скептически, был крепким профессионалом, пусть и работал не так, как работала бы я. Впрочем, и его усилия не пропадали даром и худо бедно компания выкручивалась из скользких ситуаций без участия Королева. Пока.

Это было ключевым, и это понимали абсолютно все.

- Ты в курсе, что тебя обожают все в компании, начиная от замов и заканчивая уборщицами? – склонился над моим столом Володя.

Я молча открыла один из шкафчиков за моей спиной и продемонстрировала ему содержимое.

- Ого, - вырвалось у него.

- Вот именно. Мне пора открывать кондитерский магазин. И алкогольный, к слову, тоже, - я закончила печатать приказ и посмотрела на безопастника. – Может уже дашь распоряжение прекратить эти взятки?

- Зачем? – Володя беспардонно залез в бар, куда я стойко складывала принесенные напитки. – Нихрена себе, вот это коньячок!

- Поставь на место – этот для шефа.

- Но подарен-то он тебе!

- Но работать-то мне с ним! – парировала я. – Возьми лучше тот, с боку. Тоже хорош, но Королев такое не пьет.

- А я – пью! – заявил Володя, - А ты говоришь – прекратить! Ага, сейчас, бегу и падаю. Пусть платят, если не умеют усмирять дракона, как ты.

- Володь, - я устало вздохнула, - если Королев увидит и услышит, чем мы тут занимаемся – искать работу будем в паре.

- Не страшно, сначала продадим твои запасы, - рассмеялся Горинов. – на пол годика хватит. А там посмотрим…

- Ключевое, - я тоже не смогла сдержать улыбки, - мои! Не твои, а мои! Так что я продержусь годик, а ты будешь искать новую работу!

Мы рассмеялись одновременно.

- Я не понял, - раздался ледяной голос Королева, вышедшего из кабинета, - ты ко мне пришел или к моей секретарше?

- Да к тебе я, к тебе, - вздохнул Горинов, подмигивая мне. – Олив, приготовишь кофе?

- Своей раздавать указания будешь! – внезапно зло рявкнул Королев.

- Приготовлю два, - спокойно и бесстрастно сообщила я. – Вам как обычно, капучино?

Темные глаза Королева полыхали неожиданным гневом. Давненько уже он не смотрел на меня с такой злостью. Наверное, последняя такая вспышка была в первую неделю работы, когда я поменяла его расписание. После того случая, больше он на меня не кричал. Да, говорил резко, отрывисто, порой грубо, но голоса не повышал и чашки на пол не бросал. Даже когда я заходила с приглашениями или весьма спорными документами. Даже когда соединяла с теми, кто вызывал у него зубной скрежет.

К слову, капли он мне не вернул. Флакон так и стоял у него на столе и жидкости в нем значительно убавилось. Когда осталось совсем мало, я поменяла его на новый.

Замечала я и другие мелочи, важные для шефа. Он часто задерживался на работе, однако не всегда работал. Он мог просто включить аудиокнигу и сидеть с закрытыми глазами, расслабляясь. Он любил музыку, любил рисовать, когда задумывался над каким-нибудь сложным вопросом. И это были не обычные каракули, а вполне профессиональные рисунки с четкими линиями, с хорошей прорисовкой. Первый раз увидев рисунок, я откровенно залюбовалась нарисованной птицей на ветке. Перышко к перышку, она словно живая смотрела на меня пронзительным взглядом. В какой-то момент мне показалось, что она сейчас взлетит со своей ветки усыпанной цветами и колючками. Тогда, услышав шаги за спиной, я быстро убрала со стола листок, но не смогла его выбросить, хотя знала, что Королев ненавидит лишние вещи. Каждое утро моей задачей было следить, чтобы стол оставался чистым.

И я стала замечать скомканные бумаги в мусорке, которые оказались не менее прекрасными рисунками. Мне почти физически больно было видеть выброшенные листы, однако время от времени он забывал выбросить очередной рисунок, и я убирала их к себе в папку, в самый дальний ящик, закрывающийся на ключ. Это была моя тайна и только моя. И немного моего шефа.

Но сейчас его взгляд был напитан ядом, обращенным на Горинова и меня.

- Займись делом, - рявкнул он, стремительно уходя к себе.

- Не беси тигра, - прошептал Горинов, заходя следом за начальником. Вид у него был до нельзя довольным.

Я просто пожала плечами, мне было не в первой.

Телефонный звонок вывел меня из задумчивости. Я мотнула головой и бросила быстрый взгляд на экран. Сердце невольно сжалось от старой, казалось бы забытой тоски и боли. НА экране высвечивался скрытый номер.

Более двух месяцев я не получала таких звонков, и надеялась, что больше не получу никогда.

Телефон звонил настойчиво, его звук бил по мозгам, навевал головную боль.

- Да, - я все-таки ответила на вызов, сожалея, что не могу бросить номер в черный список. – Что тебе нужно, Марк?

- Олив, - выдохнул знакомый мужской голос. – Я скучал…. – очень тихо сказал он.

5

До благотворительного вечера оставалось каких-то десять дней, времени на подготовку было критически мало, поэтому я прибежала к Латыпову с самого утра,

- Итак, Костя, в следующую субботу мы выводим нашего дракона в свет, - сообщила я ему, с удовольствием наблюдая, как вытягиваются лицо начальника отдела по связям с общественностью.

- Черт, я не верю! – выдохнул Латыпов. – Ты это сделала!

- Пока еще нет, но близка к тому. Костя, ты сделал, что я просила?

- Да, Оливия, - он тоже перешел на ты, впрочем я не возражала. – Вот все, что нам удалось собрать за сутки, - он положил передо мной внушительную папку.

- Крутая работа, Костя, - не удержалась я от похвалы, бегло просматривая документы. – Спасибо. Ух ты…. Значит жена сенатора всерьез занимается проблемой домашнего насилия?

Я действительно была удивлена – тема мало того, что сложная, резонансная и… увы, сильно распространённая. К сожалению, в нашем обществе не принято было говорить на эту тему, тем более удивительно, что ею занялась жена сенатора.

Сложно. Очень сложно. И еще неизвестно, как на нее отреагирует Королев.

- Что-то не так, Олив? – Константин заметил мое замешательство.

- Нет, все в порядке, - я не стала делиться сомнениями. – Костя, я заберу папку? Или можешь ты ее отнести шефу….

- Нет, давай сама, - поднял руки Латыпов.

- Хорошо. Костя, какое издание к нам наиболее лояльно?

Совещание быстро вошло в конструктивное русло, тем более что начальник отдела знал свою часть работы от и до. В принципе на мне оставались лишь самые деликатные вопросы, связанные с самим нашим шефом.

- Отлично, - подытожила я, немного успокаиваясь. – Пресс-релиз дадим на следующей неделе. Сможешь сообщить Горинову, я сейчас уже опаздываю к шефу, а с утра найти его так и не смогла?

- Нет вопросов, Олив, - улыбнулся мне Константин.

В приемной позволила себе немного расслабиться, налила кофе, села за свой стол, закрыв глаза. Всю предыдущую ночь я спала плохо, мучимая тяжелыми снами и не менее тяжелыми мыслями. Я знала, что и Марк и сам Перумов часто посещают благотворительные мероприятия. Часть их благотворительных проектов я курировала лично. Однако никогда эти проекты не были ни резонансными, ни спорными – Перумов никогда бы не позволил своей компании участвовать в чем-то подобном.

За окном вовсю разбушевалась настоящая буря – конец октября выдался просто отвратительным, дожди сменялись ветрами, ветра – дождями с первым снегом. Может быть еще и из-за погоды последние дни я чувствовала легкую головную боль, которая раздражала, мешала нормально думать.

- Мне кофе еще долго ждать или сварить уже самому? – от едкого тона шефа я с трудом разлепила глаза.

- Сейчас, - ответила коротко, как обычно, с трудом поднимаясь со стула. Не хватало для полного счастья заболеть.

Быстро приготовила напиток, захватила документы и прошла к Королеву, просматривающему последние сводки.

- Ну… - вздохнул он, не поднимая головы, - какую гадость сегодня мне приготовила?

Я молча положила перед ним папку, которую передал мне Костя.

Олег молча посмотрел на нее, потом на меня.

- Быстро и коротко.

- Жена сенатора взялась за очень резонансную тему: домашнее насилие.

Лицо Королева на несколько секунд окаменело, причем выражение было такое, что впервые за всю работу на него я действительно испугалась.

- Что эта клуша может знать о насилии? – процедил он сквозь зубы, и я едва заметно перевела дыхание.

- Они занимается этим уже пол года, готовиться к открытию центра помощи женщинам и детям, - сердце бешено стучало в груди. Где-то в самой глубине души, чисто на одной интуиции, я поняла, что ступила на очень вязкую почву, готовую засосать меня намертво.

Он поднялся и посмотрел на меня в упор. И первый раз я попятилась от него назад, едва сдерживая желание выскочить из кабинета. Он не кричал, не ругался, не изводил колкими замечаниями – он просто смотрел, но именно от того, что таилось в глубине синих глаз у меня в животе скрутился клубок настоящего животного ужаса. Что-то темное, по настоящему темное, злое, опасное глянуло на меня глазами Королева.

- Сядь, - приказал он, и я почти рухнула в кресло напротив.

- Ты знаешь, что такое настоящий страх? — спросил он, почти шёпотом, но этот шёпот отдавался гулким эхом в моей голове. — Настоящий страх — это когда тебе некому помочь. Когда ты наедине с тем, кто сильнее и злее тебя. Это когда ты понимаешь, что этот человек может сделать с тобой что угодно, и никто не придёт на помощь.

Я не смогла ответить, слова застряли в горле, как ком. Я просто смотрела на него, не отрывая глаз, боясь, что любое движение позволит его тьме вырваться на волю и обрушиться на меня.

Олег сделал шаг вперёд, и я снова почувствовала этот животный ужас, когда он наклонился ко мне, его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Впервые я смогла разглядеть каждую его черточку, каждый шрам в мельчайших подробностях.

6

В субботу погода решила немного успокоиться, и единственным неудобством оказался мелкий, моросящий дождик. Как и планировала, я вызвала машину к 11 часам утра. Поездка в Центр помощи вызывала во мне лёгкое беспокойство — я не привыкла посещать такого рода места.

Проблема домашнего насилия всегда существовала, как тёмная тень в обществе, порой приводящая к ужасающим трагедиям. Однако официально эта тема словно бы не существовала в повестке — государство и общество предпочитали закрывать на неё глаза, прикрываясь странными "ценностями" и не желанием "выносить сор из избы". А выносили потом тела — в морг.

Тем страннее казалась мне инициатива супруги сенатора. Политики редко связывались с такими сложными и резонансными вопросами, которые могли испортить их имидж или заставить людей задавать неудобные вопросы. После того как закон о домашнем насилии был отклонён, подобные проекты выглядели как минимум провокационными, а для некоторых — едва ли не протестом.

И всё-таки госпожа Павлова пошла на этот шаг. Она не просто тихо пожертвовала средства на ремонт Центра, она сделала эту тему ключевой на своём ежегодном благотворительном вечере. Это был почти вызов системе.

Облачившись в самые простые джинсы и свободный свитер, забрав свои рыжие волосы в небрежный пучок и закутавшись в обычный пуховик, я вышла из подъезда. Едва ступив на тротуар, громко выругалась: вместо простой "Тойоты", которую обычно выделяли для работников компании, меня ожидал черный внедорожник — тот самый, что вчера увёз меня домой.

— Это ещё что такое? — недовольно осведомилась я у Николая, водителя шефа, открывая дверь.

— Олег Анатольевич приказал, — невозмутимо пожал плечами Николай, не придавая этому значения.

Инициативы Королёва начинали всерьёз меня раздражать.

— Коля, — я досчитала до десяти, — мы можем заехать в гараж и взять что-нибудь… не такое заметное?

Он посмотрел на меня так, словно я только что предложила ему прокатиться на метле.

— Коль, — я была сама терпение, — Олег Анатольевич сказал тебе, куда мы едем? Нет? Тогда поясняю: мы едем в Центр помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия. К женщинам, которые сбежали из дома, многие — в том, в чем были, прихватив с собой только детей и, возможно, документы. Без денег, без надежды, без будущего.

Я сделала паузу, чтобы Николай осознал мою точку зрения.

— А ещё, — продолжила я, — что-то мне подсказывает, что там могут быть женщины, чьи мужья — не самые бедные люди в мире! И я не хочу лишний раз подвергать их или сотрудников Центра стрессу, ты понимаешь?

Николай замер, видимо, осознавая, что ситуация действительно деликатная. Внедорожник, внушающий страх своим внезапным появлением, мог бы создать неправильное впечатление.

— Ладно, — сказал он после недолгого молчания, слегка склонив голову. — Сейчас заедем в гараж и сменим машину. Вы правы, только…. Олегу Анатольевичу позвоните сами….

Я вздохнула с облегчением, когда он завёл мотор и мы тронулись с места.

Всё это время мысли о предстоящей поездке не отпускали меня. Как, собственно, и мысли о поведении Олега - я впервые мысленно назвала его по имени - в последние два дня. Мне не нравилось его внимание. Я видела его внутреннюю тьму — и она пугала меня. За его холодностью и жёсткостью скрывалось нечто, что я ещё не могла полностью понять, но это "нечто" внушало опасение. И я не была готова впустить в наши отношения хоть что-то личное. Один раз я уже допустила подобную ошибку, смешав рабочие и личные отношения, вставать на эти грабли второй раз не хотелось совсем.

Как странно, впервые мысли о Марке не вызвали щемящей тоски и внутренней боли. Они стали какими-то далекими, нереальными. Я думала, что любила Марка, думала, что он любил меня, не смотря на обстоятельства. Я ошиблась. Прав был Перумов, когда сказал, что наши отношения были всего лишь интрижкой, ничего не значащим приключением на работе. Что мы могли дать друг другу? Дочь Перумова принесла Марку положение в компании, финансовую стабильность и перспективы, до которых без нее Марк бы рос долгие годы. А я? Я давала лишь эмоции. Те самые эмоции, которые могла бы дать ему любая другая женщина. Теперь, с расстояния времени, я понимала, что наши отношения были изначально обречены. Мы строили что-то на зыбком фундаменте, не имея в основе ни честности, ни реальной привязанности. И пусть в какой-то момент мне казалось, что это настоящая любовь, сейчас всё выглядело по-другому. Это была спасительная иллюзия, в которую я слишком сильно верила.

Это все не означало, что я перестала испытывать обиду, горечь, разочарование и даже злость. Нет. Но теперь к этим чувствам примешивалась и доля жалости. Даже к жене Марка. Глупая, избалованная, эгоистичная девочка, которой с детства подавали все на тарелочке. Девочка-принцесса, которая никогда ничего не значила сама по себе. В ней всегда видели и будут видеть лишь продолжение ее отца – могущественного, жестокого, расчетливого и холодного мужчины, добивающегося всего любой ценой.

Она была для него не больше чем инструмент, необходимый для поддержания власти и влияния. И она принимала эту роль. Её жизнь была расписана с детства: замужество по выгоде, престижное положение в обществе, вечные игры по правилам, которые создавал не она, а её отец. Она жила в золотой клетке, и вряд ли осознавала это.

Перумов легко простил Марка, ведь тот играл по его правилам. Марк — удобный, выгодный зять, который принёс продолжение семьи, влился в их мир и подчинился. А меня Перумов простить не мог, ведь я сказала ему твердое «нет».

**

Вот и закончилась первая часть романа - самая легкая и спокойная лично для меня. Эти главы были лишь началом основного действия. Сейчас график выхода глав будет не таким быстрым, ведь помимо того, что сам роман еще пишется, мне приходится снова и снова вычитывать уже имеющийся материал.

Я надеюсь, что не доставлю вам, дорогие читатели, неудобств.

Буду рада комментариям и замечаниям.

Весела.

7

За своими невеселыми мыслями, я не заметила как мы приехали на самую окраину города к невысокому, серому, ничем не примечательному зданию. Тряхнув головой и загоняя свои страху и сомнения глубоко внутрь, я переключилась на насущные проблемы. Сидела в машине и просто наблюдала за входом.

Здание было огорожено хлипким деревянным заборчиком, во внутреннем дворике сидела молодая женщина, почти девочка, качая на руках младенца. Сидела под зонтиком, в старом, видавшем виды пуховике, равномерно покачиваясь из стороны в сторону.

Вздохнув, я открыла двери, вышла на улицу и решительно пошла к входу.

Двери были заперты, поэтому мне пришлось несколько раз нажать на звонок. Минута, другая, постом послышались легкие шаги и в двери приоткрылось маленькое окошечко, позволяющее увидеть меня находящемуся внутри человеку.

- Вы к кому? – спросил меня спокойный, женский голос.

- Добрый день, меня зовут Оливия, — представилась я, чуть наклоняясь ближе к окошечку. — Я договаривалась о встрече с руководством Центра.

Женщина на мгновение замерла, будто обдумывая мои слова. Я увидела её внимательный взгляд, словно она пыталась понять, кто перед ней стоит и стоит ли открывать дверь. Её нерешительность была понятна — в этом месте царила осторожность, и каждая незнакомка могла нести потенциальную угрозу.

- Подождите минуту, — наконец ответила она, и я услышала, как шаги отдалились.

Ожидание затянулось, но я не нервничала. Пребывание здесь требовало терпения и понимания. Взгляд мой скользнул обратно к женщине с ребёнком, которая всё так же раскачивалась, как будто этот простой жест был единственным способом держаться за остатки реальности.

Спустя несколько минут дверь приоткрылась, и передо мной стояла женщина лет сорока, с внимательным, но усталым взглядом. Её простая одежда, запавшие глаза и тонкие губы, сжатые в линию, вызывали ощущение, что жизнь здесь не была лёгкой.

- Проходите, — коротко сказала она, отступая в сторону, чтобы впустить меня.

Я вошла в здание, чувствуя, как его атмосфера давит на плечи. Простые, стерильные коридоры, запах старых половиц и ветра снаружи, приглушённые шаги и редкие голоса, доносящиеся из дальних комнат. Это было место, где каждый уголок кричал о выживаемости, а не о комфорте.

- Лика, - услышала я за спиной, - заходи, давай, не морозь ребенка и себя.

Обернувшись, я увидела, как женщина, впустившая меня, жестом пригласила внутрь девушку с младенцем. Лика, молодая и уставшая, медленно вошла, держа на руках ребёнка, укутанного в старое одеяло. Её взгляд был рассеянным, словно она видела перед собой что-то далёкое, за пределами этого серого здания.

— Спасибо, тётя Катя, — тихо сказала Лика, скользнув взглядом по полу, словно боялась встречаться глазами с кем-то.

— Иди, покорми его и отдохни, — ответила женщина с заметной теплотой в голосе, но её усталость была видна в каждом движении. Лика кивнула и, ни на кого больше не глядя, прошла по коридору.

Я задержалась на секунду, наблюдая за ними. Этот момент показал всё: усталость, страх, постоянная борьба за выживание, которую испытывали все, кто находился здесь.

— Пройдёмте, — коротко сказала женщина, которая всё ещё стояла рядом со мной. — Руководитель вас ждёт.

Мы двинулись дальше по коридору. С каждым шагом я всё больше чувствовала груз, нависший над этим местом. Здесь люди существовали, не живя в полной мере, выживали в тени своей боли.

Мы поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и оказались перед простыми дверями, выкрашенными облупившейся краской. Катерина, не стучась, толкнула их и пропустила меня в кабинет, который был столь же скромным, как и всё остальное здание. За столом у окна стоял старенький стол, за которым сидела неожиданно молодая женщина – наверное, моя ровесница или чуть по старше, с гладкими светлыми волосами.

На шум она подняла голову и посмотрела на нас сквозь стекла тонких очков. Мягко улыбнулась, поднимаясь с места и протягивая мне руку.

- Светлана, — представилась она, вставая и протягивая мне руку. Её голос, как и внешность, был спокойным и мягким, но чувствовалась внутренняя сила. Это была женщина, привыкшая не только к сложностям, но и к тому, чтобы поддерживать порядок и давать опору другим.

- Оливия, — я коротко пожала ей руку и ответила на её улыбку. Светлана слегка кивнула и указала на стул перед её столом.

- Присаживайтесь, — сказала она, возвращаясь на своё место. — Катя, спасибо, можешь идти.

Катерина, кивнув, тихо вышла, оставив нас вдвоём.

- Надеюсь, вам было несложно нас найти, — продолжила Светлана, её мягкий голос наполнял комнату ощущением спокойствия, контрастирующего с общей тяжестью этого места.

- Нет, спасибо, - ответила я, присаживаясь в предложенное мне кресло, - найти не так сложно, как находится здесь.

Светлана понимающе улыбнулась, грустной, усталой улыбкой.

- Чай, кофе, Оливия?

- Мне не хотелось бы вас утруждать, - просто призналась я, понимая, что работа этой женщины выматывающая, тяжелая.

- Что вы, я еще даже не завтракала, так что с удовольствием передохну с вами за чашкой чая или кофе. Только, - призналась она, - у нас и чай обычный, черный и кофе – растворимый.

8

- Что-то вы там сильно подзадержались, — заметил Николай, когда я буквально упала на сиденье автомобиля, чувствуя, как усталость накатывает волной. — Олег Анатольевич уже дважды звонил.

— Что? — спросила я, ошеломлённая, и тут же проверила карман, где лежал телефон.

— У вас телефон выключен, Оливия Германовна, — пояснил водитель. — Олег Анатольевич звонил мне узнать новости. Велел вам перезвонить ему.

Я вздохнула, закрывая глаза, ощущая, как всё пережитое за последние часы начинает давить на меня ещё сильнее.

— Позже... — выдохнула я, устало, не открывая глаз.

— Но... Оливия Германовна...

— Позже, я сказала! — резко повторила я, ощущая, как раздражение вспыхнуло внутри. Я просто не могла сейчас говорить с Олегом. Слишком много всего свалилось за один день.

Николай кивнул, замолк, не пытаясь больше настаивать.

Я не позвонила Королеву ни через час, ни через пять. Свой телефон так и оставила отключенным, понимая, что не хочу и не могу сейчас говорить с ним. Как не старалась, я все-таки позволила работе затащить меня в ту глубину, на которую я совсем не рассчитывала. По уму, я должна была отбросить все эмоции, надеть броню цинизма и здравого смысла, позвонить шефу и рассказать про увиденное с точки зрения пиара и имиджа компании. Но я не могла. Впервые я действовала не как профессионал, а как эмоциональная женщина.

Моя семья всегда была благополучной, мама и папа безумно любили меня до самой своей гибели в автокатастрофе. Тогда мне было всего 15 лет и мое воспитание взяла на себя моя бабушка – души во мне не чаявшая. Я росла хоть и не окруженная богатством, более того, весьма и весьма скромно, однако с любящими людьми. Меня за всю мою жизнь даже полотенцем по заднице не отхлестали, не то что что-то более серьезное. И то, что скрывал за своими дверями Центр оказалось более страшным, чем я себе представляла.

Конечно я всегда знала о трагедиях в семьях, понимала, что далеко не каждому ребенку повезло в жизни так, как мне, однако это все было далеким и мало меня касающимся фактом. Я часто жалела себя из-за гибели родителей, смерти бабушки, когда мне было 19 лет, думала меня жизнь хорошенько потрепала, не замечая, что кого-то она просто перемалывает в муку.

Мне было стыдно, тоскливо и муторно на душе. И даже выпитый бокал вина не повлиял на мое настроение. Мне было стыдно признавать, что я провалилась как работник и еще более стыдно – что никогда не задумывалась над этой проблемой.

И самое поганое, что я испытывала жалость. Ту постыдную, проникающую глубоко внутрь, словно ядовитый дым жалость. Никогда я уже не смогу смотреть на Олега как на всего лишь объект для работы. Он груб, высокомерен, холоден, требователен, даже жесток, но он – человек. Человек, судя по всему, переживший трагедию.

И осознание этого делало меня уязвимой перед ним.

Я ходила по комнате до поздней ночи, не зная, куда себя деть, пытаясь переварить всё, что на меня навалилось. Заснула почти под утро, сама не заметив как, свернувшись клубочком на диване, так и не дойдя до кровати.

В воскресенье проснулась поздно, еще более разбитая, чем накануне вечером. Опустошенная, но одновременно с этим более спокойная. Привела себя в относительный порядок, и, наконец-то. включила телефон.

Охренеть!

18 непринятых вызовов! Пять от Олега, остальные от Володи. Причем последний вызов от Королева был уже около двенадцати ночи.

Мне пиздец!

Сердце стучало в груди, когда я, наконец, нажала кнопку вызова, ожидая чего угодно. Я представляла, как Олег взорвётся от ярости, выскажется, не выбирая слов, или, что ещё хуже, просто хладнокровно объявит мне об увольнении. В голове проносились сотни сценариев, и ни один из них не предвещал ничего хорошего.

Гудки длились вечность. Каждый из них казался громче предыдущего, но никто не отвечал. Я уже было подумала, что он решил игнорировать меня в ответ, когда резкий голос Королева заставил меня вздрогнуть.

— Оливия! — он практически прорычал моё имя. — Где, чёрт побери, ты была?

Мой рот пересох, но я заставила себя заговорить.

— Олег Анатольевич, прошу прощения... — начала я, стараясь держать голос ровным. — Мой телефон был выключен, и... я просто не думала, что вам срочно нужна обратная связь. Я…. Похоже, приболела.

На другом конце повисло молчание, но я слышала его тяжёлое дыхание. Похоже, я крепко дернула дракона за усы, возможно, даже парочку выдрала.

— Ты даже не представляешь, как сильно тебя сейчас спасает тот факт, что я ещё не решил, как именно тебя наказать, — произнёс он ледяным тоном.

— Простите, — прошептала я, чувствуя, как подступает холодный страх. — Я просто…. Я устала вчера и… правда, слегка приболела.

Последовала ещё одна пауза, но на этот раз короче.

— Мы поговорим завтра. Лично, — сказал он резко. — Я хочу услышать отчёт. Полный. Без прикрас.

— Да, конечно, — ответила я, готовая на все, лишь бы хоть немного смягчить его настроение.

— И больше не смей так делать, — его голос стал твёрже, угрожающе тихим. — Ты не представляешь, что я могу сделать, если ты ещё раз решишь меня проигнорировать.