Ворожея

Глава 1 Малая родина

Небольшой пригородный автобус, более известный как "пазик", выплюнул Алену на обочину проселочной дороги и рванул с места. Взментувшееся облако пыли накрыло пассажирку с головой, крошечными серыми частицами осело на дорогих джинсах и белоснежной футболке. Девушка громко чихнула, показала водителю язык и устало вздохнула, представляя, как будет добираться до нужного места.

Накануне Алена поссорилась с отцом, а потому приехала в Белгородскую область не с его личным водителем, а на рейсовом автобусе. Можно было бы промолчать и закрыться в комнате, как она делала обычно, но очередная любовница Павла Николаевича и претендентка на роль жены стала той последней каплей, которая заставила забыть о приличиях и воспитании.

Алена выдвинула ручку чемодана, свернула на проселочную дорогу и не спеша отправилась в путь. Пластиковые колесики то и дело подскакивали на мелких камушках или попадали в выбоины, замедляя движение. Девушка останавливалась, поправляла их и негромко ругала свою несдержанность, равнодушие отца и неустроенность российской глубинки, всю прелесть которой составляли природа и люди.

Солнце достигло зенита, припекало все сильнее. От газировки жажда только усилилась. Хотелось обычной холодной воды, но взять ее было неоткуда. Не из речки же набирать, так и козленочком стать недолго. Точно, как в сказке, усмехнулась Алена и перехватила другой рукой чемодан, становившийся все тяжелее с каждой минутой. Сама не помнила, что положила туда. Собиралась впопыхах, хватая с полок и вешалок первые попавшиеся вещи. Хорошо, если там нашлось место для пары платьев и шортов, а не пуховика и свитера.

Погруженная в невеселые мысли, не заметила, как с ней поравнялась гнедая низкорослая лошадка. Управлял ею бабушкин сосед дед Гриша. К Евдокии Макаровне он редко заходил по делу, чаще просто так. Машка как-то по большому секрету рассказала, что в молодости они встречались, но так и не поженились. Подробностей она не знала, а бабушка ничего не отрицала, но и не рассказывала, что только усиливало интерес к старой истории любви.

– Тпру! – осадил мужчина кобылу, натянув вожжи. – Здорово! В гости приехала? Садись, подвезу. Пешком-то долго еще, а вдвоем веселее.

Подмигнул Алене, улыбнулся, огладил рукой длинные усы. Видимо, радовался тому, что нашел еще один повод заглянуть к соседке. Расстелил поверх свежескошенного сена покрывало, с краю поставил чемодан. Дождался, пока попутчица устроится рядом, крикнул “но, залетная”, словно лихой казак, но телега не сдвинулась с места.

– У, я тебе! – пригрозил мужчина, пригрозив кнутом, но так и не ударив. – Получишь ты у меня овса, как же. В крапиве оставлю, ешь себе на здоровье!

Кобыла скосила на него влажный карий глаз, обрамленный пушистыми ресницами, пожевала удила и нехотя двинулась вперед. Григорий продолжал ворчать, а Алена, убаюканная мерным покачиванием телеги, боролась с желанием лечь и поспать. В поезде так и не сомкнула глаз, переживая из-за ссоры с отцом.

– Совсем от рук отбилась, скотина! – продолжал жаловаться сосед. – Уж я ее и так, и этак, а она только упрямится. Сдам на колбасу и точка!

Григорий больше пугал, чем собрался воплотить жестокий план в жизнь. Об этом знал и он сам, и Алена, и лошадь. Потому последняя не торопилась, то и дело замедляла ход, переходя на шаг, до следующей угрозы и похватывала мягкими губами серебристую полынь, распространяя горький пыльный запах.

Полчаса спустя показались первые белые дома, крытые шифером, и огороды. Немногочисленные жители ненадолго оставляли свои дела, с любопытством поглядывая на девушку в розовых джинсах и салатовом топе. В тихой Каменке появление каждого нового человека уже было событием, поводом сходить в гости и поделиться впечатлениями, пусть даже этого человека многие знали с детства. Алена не обижалась на подобный интерес, обещала передать “привет” Евдокии Макаровне, хотя каждый из тех, кто встретился ей, видел соседку едва ли не накануне.

Бабушка ждала внучку только через неделю, но словно почувствовав что-то, вышла на крыльцо дома, всплеснула руками и поспешила навстречу. Алена спрыгнула с телеги, поблагодарила деда Гришу, подхватила поданный им чемодан. Только попав в ласковые объятия родного человека, ощутила, что вернулась домой. Уткнулась в плечо пожилой женщины и тихо всхлипнула.

– Ну, будет тебе, будет, не маленькая! Пойдем в дом, там и расскажешь, а то от соседей потом отбоя не будет. Любопытство не порок, но до добра не доводит.

В сенях, устроившись на деревянном табурете, поедая один за другим блинчики со сметаной, Алена уже не жаловалась на отца, только делилась своими мыслями и переживаниями. Бабушка кивала, не защищая сына, но и не осуждая.

– С волосами-то что сделала? – прервала она жалобы внучки. – Где коса? И цвет какой-то странный, седой что ли?

– Ба, коса – это не модно! Сейчас ее никто не носит. Это пепельный блонд, так, на пробу. Смоется через неделю, опять стану похожа на серую мышь.

Собственный пепельно-русый цвет волос Алене никогда не нравился, но отец категорически запретил красится. На помощь пришла Анжела, очередная любовница, мечтавшая стать женой. Она отвела потенциальную падчерицу в салон к своему парикмахеру, дала несколько советов по смене имиджа. Только не призналась в этом, когда заметила недовольное лицо Павла Николаевича, а крайней сделала девушку. Тогда-то последняя и не сдержалась, поругалась с родителем, собрала вещи и уехала в деревню.

– Галя не одобрила бы этого, – посетовала Евдокия Макаровна, снимая с чугунной сковороды очередной кружевной блинчик. – Да и ты не маленькая, шестнадцать лет уже, почти невеста.

– Нечего было бросать меня! – огрызнулась девушка. Резко встала из-за стола, опрокинув стакан с чаем. Взяла тряпку, наклонилась, пряча глаза и горькие слезы. – Ба, зачем она так со мной? Могла бы и не умирать! Только не говори, что Бог всегда хороших людей раньше плохих забирает. Мне она нужнее, чем ему!

– Она тоже тебя любила и до сих пор любит, так что не сердись ни на мать, ни на отца. Он по-своему переживает, хоть и твердолобый, как осел.

Глава 2 В лесу

Алена очнулась, когда солнце уже поднялось достаточно высоко. Перекатившись на бок, уперлась ладонями в землю, встала на колени, кое-как поднялась на ноги. Стараясь не делать резких движений, девушка потянулась. Мышцы тут же отозвались противной ноющей болью, но кости, кажется, были целы. К горлу подкатила тошнота. Голова кружилась. Перед глазами мелькали черные пятна, словно крошечные беспорядочно движущиеся мушки.

Алена постояла какое-то время, пока не стало легче. Посмотрела вверх, присвистнула, оценив, с какой высоты упала. Поняла, что не решится снова подняться туда. Лучше обойти злосчастный холм и вернуться в село целой, чем повторить тот же путь. Осталось только найти телефон. В густой траве сделать это было не так-то просто, но упрямства Алене было не занимать.Она бегло осмотрела поляну у подножия холма, затем двинулась к кустарникам. Раздвинула ветви шиповника, но и там ничего не нашла, только исколола руки.

Пришлось признать, что телефон она потеряла. Отец, конечно, будет ругаться, если вспомнит о дочери, если раньше ее саму не съедят волки. Этих зверей здесь давно не было видно, лишь иногда появлялись олени, сбежавшие из заповедника, но бурная фантазия девушки разыгралась не на шутку. Она видела себя бегущей от целой стаи серых хищников и неожиданно появившегося охотника, который спас бы ее от смерти. Артема с трудом удалось представить в этой роли, в деревне, обделенной благами цивилизации, но на то и мечта, нечто почти невозможное, в отличие от цели.

Алена успела пройти достаточно, прежде чем поняла, что перестала узнавать знакомый с детства пейзаж. Вместо обширной равнины Среднерусской возвышенности перед ней словно из-под земли вырос лес, которого здесь не было даже во времена молодости Евдокии Макаровны. Льговки, крошечной деревушки в десять домов, и вовсе не было видно. Надежда на помощь ее жителей растаяла как дым.

И без того плохое настроение только ухудшилось. К усталости добавилось чувство голода. Солнце пекло нещадно, усиливая жажду. Пот тонкими ручейками стекал по лицу, спине. Ноги слушались с трудом. Хотелось упасть в траву, отлежаться, но Алена продолжала идти вперед. Бабушка, должно быть, места себе не находила, потеряв внучку, так что можно было потерпеть, лишь бы не заставлять ее волноваться еще больше.

Алене, привыкшей к бескрайним просторам степей, высокому небу и безбрежному горизонту, густой мрачный лес внушал почти суеверный ужас. Он казался настоящим лабиринтом, из которого нет выхода. Потому девушка посчитала за лучшее обойти его.

Мысли об Артеме, который развлекался, пока она блуждала в поисках хоть каких-то следов человека, вызывали глухую злость. Ее девушка выместила на ни в чем неповинной березе, представив на месте той Яну. Обругав соперницу последними словами, пожелав ей провалиться, Алена немного успокоилась и отправилась дальше.

Бесконечная степь слева и давящая громада леса справа порядком надоели девушке. Полдень давно миновал, а конца пути не было видно, как и самой дороги. Сколько бы Алена не смотрела под ноги, даже узкой тропинки не заметила.

Опустив глаза, шла из последних сил и едва не наступила на землянику. Красные крупные ягоды скромно выглядывали из-под ажурных листьев. Сладкий манящий аромат распространялся далеко вокруг. Оставалось загадкой, как Алена не почувствовала его раньше. Она наклонилась, сорвала одну, медленно прожевала, наслаждаясь вкусом. Прикрыла глаза от удовольствия и впервые за утро улыбнулась.

Ягодка за ягодкой, Алена н продвигалась все глубже в лес. Оглядываясь раз за разом, она видела позади всю ту же степь, а потому не боялась заблудиться. Под сенью деревьев было свежо и прохладно. Даже дышалось легче.

Немного утолив жажду и голод, девушка поднялась с земли. С грустью посмотрела на поляну: здесь оставалось еще столько земляники, а у нее не было ничего, во что можно было бы собрать ароматное лакомство.

Выбирая самые крупные ягоды, она раздавила достаточно много мелких. Красными липкими от сока руками, Алена отряхнула испачканные колени, одернула сарафан и едва не закричала от неожиданности, услышав незнакомый голос.

– Поела, попила, а поблагодарить забыла. Невоспитанная и неупитанная!

– Кто здесь?

Неужели перегрелась на солнце и теперь слышит голоса, как в фильмах ужасов?

Девушка обернулась, но никого не увидела. Ей бы рассмеяться знакомой с детства фразе из сказки, но отчего-то стало жутко. Даже кожа покрылась мурашками, несмотря на жару летнего дня. Эхо подхватило слова и повторяло бессчетное количество раз “здесь, здесь, здесь”. Звук получился слишким громким. Стайка перепуганных птиц взлетела с деревьев, пронеслась над Аленой, едва не задевая крыльями. Пришлось пригнуться, чтобы избежать столкновения с ними.

Едва шум стих, и девушка открыла глаза, как очередная неожиданность заставила ее вздрогнуть. На трухлявом пне, покрытом густым изумрудным мхом, сидел невысокий мужичок в странной одежде. Старомодный серо-зеленый кафтан спускался до середины бедра и был застегнут наоборот, слева направо. Отсутствие штанов компенсировала густая темно-коричневая шерсть, но босые ступни были просто ступнями, а не копытами, как у сатира. Самым примечательным в его образе оказались волосы – русые с зеленью космы, которые никогда не знали расчески.

Под пристальным взглядом незнакомца было так неуютно, что захотелось спрятаться, а лучше убежать как можно дальше. Алена и рада была бы так поступить, но не смогла сделать и шага. Ноги словно налились свинцом, приросли к земле и никак не хотели слушаться, как и руки, что сами собой сцепились в замок. Попытки что-то сказать так же не увенчались успехом. Удалось лишь промычать нечто бессвязное.

Старичка беспомощность девушки, видимо, забавляла. Он широко улыбался и едва не хлопал в ладоши, наблюдая за бесплодными попытками пленницы освободиться.

– Ну, ну, довольно, девица, – произнес он. – Пошутили и будет. Ты в мой лес пришла без спроса, ягоду потоптала, птах распугала, мне, старому, тоже почтения не выказала.

Глава 3 Ветер

– Ааа! – разнесся по лесу крик. – Изыди, нечисть! Чур меня!

Бабушка так ругалась, гоняя ворон с огорода, хоть это и мало помогало. Почему именно эти слова пришли на ум, Алена и сама не могла бы сказать, как не могла вспомнить, где слышала странную фразу “чур меня”. От страха едва ли понимала, что делать дальше и как спастись от зомби, который подкараулил ее в лесу.

– Тише ты, – послышался усталый, но вполне человеческий голос. – Не мертвяк я, не бойся. Пояс ношу, железа не боюсь.

Странные доказательства, больше похожие на шутку, немного успокоили девушку. Хотя она и не понимала, как одно связано с другим, но для местных это, видимо, что-то значило. Настораживало лишь, то, что верить приходилось на слово, а события прошлого дня были еще свежи в памяти.

– Ага, у меня зрение, как у кошки, все в темноте вижу, как днем, – отозвалась Алена, решив, что лучшая защита – нападение.

Надеялась заболтать незнакомца и сбежать при первой возможности, но тот держал ее руку крепко. Шершавые мозолистые пальцы оказались не такими холодными, как ей показалось сначала, но и согреть не могли бы. Не было в них жизни. Та словно утекала из еще живого тела. Капля за каплей, стекала по венам, одежде, падала на землю, впитываясь без следа. Еще немного и на месте человека останется лишь оболочка, лишенная души.

Алена вздрогнула. Откуда только такие мысли? Что она могла знать об этом мужчине, о его самочувствии? Да и человек ли он был? Встреча с лешим заставила понять, что ни в чем нельзя быть уверенным. Слова незнакомца и вовсе казались бредом сумасшедшего.

– Сама-то как здесь оказалась? – напомнил он о себе. Говорил медленно, будто слова давались ему с трудом. Дышал тяжело и рвано. – Может, ты кикимора[1] болотная, а не человек вовсе.

– Вот еще! – фыркнула Алена.

– Утянешь в трясину и поминай, как звали, – не унимался мужчина.

– Очень надо! Ты и так не жилец!

Сказала и сама испугалась этих слов. Прижала ладонь к губам, что удержаться от новых пророчеств. Снова предчувствие чего-то страшного и неотвратимого шевельнулось в душе. Только на этот раз Алена не отмахнулась от него, а попыталась понять, с чем связано это ощущение.

– Тут ты права. Еще немного и увижу Звездный мост[2], встречусь с предками, ежели боги посчитают меня достойным, – мужчина глухо, натужно рассмеялся, будто смех мог излечить его. – Смерть гоню. Как думаешь, получится?

Молния разрезала черноту ночи и снова мир погрузился во мрак, но и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы рассмотреть мокрый мрачный лес, частокол деревьев и необыкновенно яркие синие глаза на грязном изможденном лице.

Вот он, шанс вернуться домой, достаточно лишь помочь этому несчастному, чтобы исполнить обещание, данное лешему. Мысль мелькнула и пропала, а девушка устыдилась того, что подумала о другом человеке лишь как о средстве достижения собственных целей. Сколько раз она упрекала за это отца, умного и расчетливого предпринимателя, которого не заботили последствия его действий, если они приносили прибыль. Пока была жива мама, он держался, но после ее смерти его словно подменили.

– Эй! – позвала Алена, но незнакомец молчал. То ли не услышал, то ли потерял сознание. – Ты живой?

Не дождавшись ответа, девушка осторожно высвободила руку, но не испытала радости, получив свободу. Ей бы воспользоваться возможностью и сбежать, тем более, что дождь, наконец, закончился, но она осталась. Жалость ли, совесть или иное чувство не позволили ей бросить раненого. В темноте она не могла ему помочь, только хуже бы сделала. Рассудив, что утро вечера мудренее, Алена кое-как устроилась, свернулась калачиком и не заметила, как уснула.

Во сне она слышала странные звуки: скрип деревьев, уханье совы, чьи-то стоны. Они казались настолько реалистичными, будто Алена спала не в своей комнате в доме бабушки, а на улице. Девушка открыла глаза, несколько раз моргнула, надеясь, что сейчас проснется, но чудо не произошло. Она по-прежнему находилась в лесу. Воздух заметно посвежел. С мокрых листьев падали капельки воды, стоило только ветру коснуться их. Шум, клекот, трели птиц заполнили все пространство.

Алена привстала с земли. Яма, в которую она неудачно скатилась, благодаря нависшему над ней дереву, превратилась в неплохое укрытие. Позволила спрятаться от дождя ей и раненому незнакомцу.

– Эй! – позвала девушка и замолчала, забыв, как дышать. Больше всего боялась, что мужчина не пережил ночь. – Ты…

– Живой я, – отозвался он. Кое-как принял сидячее положение и даже попытался улыбнуться. Улыбка на грязном изможденном лице больше напоминала оскал. – Спасибо!

– За что? А, ладно! Давай хоть осмотрю тебя, горе луковое.

– Почему луковое?

– Не знаю. Бабушка так говорила. Наверно, потому, что от лука плакать хочется. Ну, что замер? – спросила, когда незнакомец не двинулся с места. – Опять кикиморой называть будешь? Боишься, что погублю?

– Не боюсь, – ответил мужчина негромко. – Красивая ты… Сам пошел, коли позвала бы…

Вряд ли эти слова можно было назвать комплиментом, но они прозвучали так искренне, что Алена невольно смутилась. Отвела взгляд, сделала вид, что ничего не услышала, и продолжила деловым тоном:

– Рассказывай, что болит.

– Крови не боишься?

Девушка отрицательно покачала головой. Раз они говорили на одном языке, значит, и жест ее должен был понять верно.

Мужчина неловко повернулся спиной. По грязно-коричневой рубашке расползлось красно-бурое пятно. Из прорехи торчал какой-то металлический предмет с острым концом.

Алена не сдержала вздоха. Прикусила костяшки пальцев, чтобы не закричать. Протянула и тут же отдернула руку, боясь прикоснуться и причинить лишнюю боль.

– Все-таки боишься, – произнес незнакомец.

– Нет, – соврала она, только голос немного дрогнул. – Но никогда не видела такого.

– Помоги вытащить стрелу. Я не могу сам, наконечник мешает… Я протолкну древко, тебе нужно выдернуть его. Потом надо прижечь рану.... У меня есть кремень, нож. Костер после дождя разжечь тяжело…

Глава 4 Новые знакомства

Алена долго кружила, боясь отойти слишком далеко и заблудиться. Помочь ей было некому, еще и Ветер нуждался в ее заботе, а подвести его она не могла.

Странный мужчина или парень, она так и не поняла, сколько ему лет. Худой, жилистый, грязный – только и оставалось, что пожалеть его, – но сильный. Если бы Артем был на его месте, потребовал бы обезболивающее, лучших врачей, а ее и близко не подпустил бы. Девушка помнила, как он вывихнул руку и не позволил ей помочь. Тогда было обидно, поскольку в медицине Алена неплохо разбиралась благодаря все тем же урокам ОБЖ.

Ветер ей доверился, спину подставил. Хотя разве у него был выбор? Окажись он в другой ситуации, мог бы повести себя иначе, убеждала себя Алена, поскольку сравнение, как ни крути, выходило в пользу раненого, а не ее любимого.

Днем лес уже не внушал того безотчетного ужаса, как ночью, но об осторожности не следовало забывать. Алена поняла это, когда споткнулась о толстый корень и растянулась на земле. Пытаясь предотвратить падение, только оцарапала ладони и колени. Встала, отряхнула окончательно испорченный сарафан и пошла дальше.

Голод уже не так сильно донимал девушку. По дороге она нашла заросли малины и провела здесь добрых полчаса. После вслух поблагодарила растение и лес не только из-за страха перед лешим, но и потому, что была искренне рада даже такому угощению. Ей и этого на первое время было достаточно, а чем накормить взрослого раннего мужчину, она не знала.

– Сейчас бы супчик, – мечтательно произнесла девушка. – Еще лучше бабушкиной домашней лапши на курином бульоне. Вкуснятина, и Ветер быстро поправился бы.

Мысли вновь вернулись к мужчине. Что с ним случилось? Кому он перешел дорогу? Кто его ранил? Сплошные вопросы и ни одного ответа. Кто он сам? На разбойника не похож, но кто его знает? Значит, жертва. Хорошо, если те, кто хотел ему смерти, остались позади, а не бродят где-то рядом, пытаясь отыскать его следы.

От таких предположений вновь стало страшно, даже кожа покрылась мурашками.

– Нет, – снова вслух попыталась успокоить себя Алена, – будь это так, то Ветер меня одну бы не отпустил.

Он и не отпустил бы, да только у него не было сил удержать ее. Это девушка тоже прекрасно понимала, как и то, что возвращаться ей придется с пустыми руками.

Она решила пройти еще сотню-другую шагов и повернуть обратно, если так ничего и не найдет. Уходила все дальше в лес, все реже оглядывалась назад. Когда почти отчаялась, заметила подосиновик. Красную шляпку, венчавшую толстую ножку, Алена ни с чем не спутала бы. Она осторожно надломила гриб, чтобы не повредить грибницу, и улыбнулась ему.

– А вот и мой супчик или грибной шашлык – как пойдет.

Обрадованная этой находкой, девушка взяла в руки палку и с удвоенной энергией занялась тихой охотой. Несколько раз ей повезло, но этого было недостаточно для нормального обеда, а потому она продолжила поиски. Найденные грибы пыталась нанизывать на тонкие веточки, не имея корзины, но те ломались. Пришлось приподнять подол и без того короткого сарафана и сложить их туда.

Девушка вновь обрела надежду. Напевая одну из популярных песен, уже предвкушала, как придет к месту ночевки, разожжет костер и пожарит подосиновики. Без соли еда, конечно, будет пресной, но это лучше, чем ничего. Главное не заблудиться.

Алена повернула обратно и замерла, поняла, что не знала, с какой стороны пришла. То ли голод, то ли леший сыграл с ней злую шутку, но лес, как ни посмотри, казался абсолютно одинаковым. Бесконечные деревья, редкие кустарники, опавшие иголки и листья под ногами. Куда ни глянь – ели да сосны, осины и лещина.

Девушка попробовала ориентироваться по солнцу, мху, который, как она помнила, рос с северной стороны, но и тут потерпела неудачу. Пошла наугад, пытаясь определить направление, но, кажется, только запуталась. Уставшая, обессиленная, Алена шла из последних сил.

– Ветер! – крикнула девушка. Не надеялась, что он ее услышит, но и не собиралась сдаваться. – Эй!

Алена раз за разом повторяла его имя, но даже эхо молчало. Тогда она попробовала звать лешего, но и тот не откликнулся.

Как слепой котенок, шла то в одном, то другом направлении и словно ходила по кругу. Отчаявшись, бросила собранные грибы и села на землю. Обняла руками колени и заплакала. Так страшно было пропасть в незнакомом месте, никогда больше не увидеть бабушку и отца. Она бы все ему простила, если бы только смогла вернуться домой. Сильнее было жаль Ветра. Он точно без нее пропадет, еще хуже – решит, что она испугалась и бросила его. Он погибнет, а она точно останется здесь навсегда. Лучше бы ей и вовсе никуда не идти, чем умереть в этом заколдованном лесу в одиночестве.

Алена размазывала по лицу злые слезы, то молилась, то проклинала свою судьбу и собственную глупость. Выплакав, казалось, их все, встала, подняла собранные грибы и осмотрелась. Выбрала из всех возможных то направление, где было больше света и пошла вперед. Даже если выйти с другой стороны, решила девушка, можно по дуге обогнуть лес и выйти к холму с которого она упала. Так будет проще найти место стоянки. Не блуждать же по зарослях, пока не стемнеет.

Ночевать одной было страшно, а с Ветром, пусть и посторонним человеком, она не чувствовала себя брошенной. Его спокойная уверенность передалась ей, вернула надежду. Сдаваться, несмотря на голод и усталость, Алена не собиралась.

***

Лес не заканчивался. Становился все более мрачным и густым. Солнце склонялось все ниже, не освещало дорогу, не подсвечивало листья. На смену птичьей разноголосице пришла тишина. Еще немного, и ночь снова укроет мир темно-синим расшитым звездами покрывалом.

Алена упрямо шла вперед. Ноги, стертые до крови, почти не слушались, руки дрожали. Последние шаги дались особенно тяжело, превратившись в настоящее испытание.

Девушка брошенным мешком упала на грубо сколоченную лавочку, приютившуюся рядом с деревянным домом. Прислонилась спиной к бревнам, еще хранившим тепло солнечного дня и не заметила, как задремала.

Глава 5 Сон или явь

В единственной комнате царил полумрак. Было тепло и уютно. Пахло травами. За печью стрекотал сверчок. Алена думала, что не сможет уснуть, но усталость взяла свое, стоило только закрыть глаза. Во сне впервые за долгое время она видела маму. В длинном белом платье Галина была похожа на героиню старинных русских сказок. Венок из полевых цветов, которые она так любила, короной украшал ее голову. Толстая коса, какую женщина никогда не носила, лежала на груди, спускаясь до пояса. Мама улыбнулась, что-то сказала, но девушка не разобрала ее слов. Протянула руки, пытаясь удержать самого дорогого человека, но образ оказался лишь призраком, что тает с первыми лучами солнца.

– Останься, пожалуйста, – попросила, чувствуя, как увлажнились глаза, – или забери меня с собой!

– Твое время еще не пришло, доченька, мы теперь не скоро встретимся. Помни, что я люблю тебя, я всегда рядом, даже если ты не видишь меня.

…Алена проснулась чуть позже Найдены. Сбегала во двор, умылась и осталась стоять на пороге. Думала о маме, скучала, но то была светлая грусть без ставших привычными боли и отчаяния. Если небеса, о которых так часто говорила бабушка, существуют, то там обязательно найдется место для такого доброго светлого человека, каким была ее невестка.

– Почто не заходишь? – вопрос хозяйки вернул к реальности. – В ногах правды нет.

– Бабушка Найдена, пойдемте уже искать Ветра.

– Поешь и пойдем, – ответила старуха, расставляя на столе посуду.

– Не могу я так, как вы не понимаете? Пока я ем, с ним все что угодно может случиться! Больше суток прошло с тех пор, как мы виделись.

– Хорош твой Ветер, если за себя постоять не может. Так и будешь его подолом прикрывать? – спросила Найдена. Алена насупилась и осталась стоять в дверях. – Ну, будет тебе, не серчай. Лучше подумай, чем ты ему поможешь, если сама разболеешься? Тебе тоже силы нужны. Ешь!

Гостья вернулась в дом. Не присаживаясь за стол, съела пресную лепешку, запила каким-то кисломолочным продуктом, напоминавшим топленое молоко. Хозяйка только покачала головой, но ничего не сказала.

Четверть часа спустя отправились в путь. Найдена шла медленно, но уверенно, будто и правда знала каждый куст, каждую кочку или яму. Ловко обходила пни и коряги. Казалось, даже травы расступались перед ней, а корни уходили в землю.

Алена едва успевала за бодрой старушкой. На ходу описывала то место, где оставила раненого мужчину, пыталась припомнить любую мелочь, которая могла бы помочь отыскать его. Ей все деревья казались одинаковыми, но Найдена своими вопросами заставила усомниться в этом.

– Подпалины были на стволах? Может, гарь где осталась? В том году сильный пожар был. Полыхало так, что ночью как днем светло было.

– Нет, не было, – огорчилась девушка. Ничто не приходило ей на ум, а заставлять ходить по лесу пожилую женщину было стыдно. – Я кроме холма ничего помню.

– Что ж ты молчишь о самом главном? – воскликнула Найдена, но не замедлила шаг. – Там же дорога недалеко пролегает да земляника растет. Лукошко не взяли, а то набрали бы на обратном пути.

Травница, как про себя назвала ее Алена, свернула налево, в сторону. Углубилась в чащу, то и дело оглядываясь по сторонам. Шуметь запретила, а потом и вовсе сказала помалкивать. Видимо, тоже не хотела встречаться с вредным лешим, решила девушка и последовала за ней.

Вскоре они вышли на знакомую поляну. Вот и упавшее дерево, покрытое мхом, а под ним неглубокая яма, огромный муравейник с деловито снующими насекомыми, тонкая неизвестно как оказавшаяся в сосновом лесу рябина. Только Ветра не было. Алена обошла территорию вдоль и поперек, заглянула под каждый куст, звала мужчину, но никто ей не отозвался. Никакого намека, ни единого следа его не осталось.

– Это точно то самое место, – протянула она. – Я не могла перепутать. Куда он мог запропаститься?

– А был ли твой Ветер или почудился тебе? С голоду да от усталости еще и не такое бывает. А ты девка молодая, испугалась чего да и придумала себе защитника.

Алена собиралась сесть рядом со старушкой, но передумала, стоило ей только услышать ее слова. Неужели в глазах той она выглядела ненормальной или лгуньей? Разве можно такое придумать? Нет, конечно, и разорванный на повязки подол сарафана отличное тому доказательство.

Все эти доводы девушка высказала тут же. Приводила и другие аргументы, но убедить Найдену оказалось не так-то просто. Наконец, устав слушать гостью или наблюдать за ее метаниями, она схватила ее за руку и заставила остановиться.

– Вот послушай, что люди сказывают. Жила одна девка, красивая, глаз не оторвать, первая невеста на селе. Многие к ней сватались, но она долго выбирала. Едва замуж вышла, как мужа забрали в ополчение. Ох, как она по не нему тосковала! Ни дня, ни ночи не видела, похудела, осунулась, – произнесла травница. – Прознал про то леший. Как сумерки спустились на землю, обернулся ее мужем и пришел к ней домой. Сказал, что сбежал, чтобы с ней увидеться. Строго-настрого приказал о нем не рассказывать никому. Прознает воевода да прибьет его за побег.

Жена на радостях приняла его, а что босой да неподпоясанный, даже не заметила. Она его за стол зовет, а он ее в постель ведет. Так и уступила и эту ночь, и следующую.

Две седмицы леший к ней ходил, а на третью пропал. Баба и плакала, и звала его, да все без толку. Через время почувствовала, что в тягости, а тут и муж настоящий вернулся со шрамом через всю щеку и перевязанной рукой. Поняла жена, как обманулась, да поздно было. Не стерпела такого позора, пошла на болото и утопилась там. С тех пор то место люди стороной обходят, а с собой береги носят медные да железные, чтобы всякая нежить не привязалась.

Алена охнула и покачнулась, села на землю, обняла себя руками. И верила, и не верила тому, что услышала. Разве мог леший превратиться в человека и обмануть ее? Зачем? А зачем первый раз посмеялся над ней, тут же припомнила она. Заставил дать ее обещание спасти чью-то жизнь и тут же предоставил такую возможность. Она, глупая, и поверила, что в лесу ночью раненый только ее и дожидался. Уши развесила и слушала его. Еще и пожалела, лечила, воду по капле собирала, пока он притворялся и посмеивался.

Глава 6 Новый дом

Обратный путь занял значительно меньше времени, хотя на поляну Алена торопилась, а оттуда шла не спеша. Слишком сильно было разочарование, а надежда на возвращение домой растаяла утренним туманом. Вряд ли кто-то кроме вредного лесного старика мог бы ей помочь, но и в нем она не была уверена. Леший только зло шутил и издевался.

Голодную, уставшую, расстроенную девушку Найдена накормила тем же салом с хлебом и, не дав отдохнуть, отправила за дровами, потом попросила принести воды из ручья. Взяв небольшое деревянное ведро, Алена отправилась в указанном направлении. Прошла несколько десятков метров и у старой сосны обнаружила родник, бивший из-под земли.

Девушка наклонилась, сложила ладони лодочкой, зачерпнула воды, сделала глоток. Руки и горло обожгло холодом, но Алена несколько раз плеснула в лицо. Это помогло ей прийти в себя, успокоить чувства, привести в порядок мысли. Хватит думать о прошлом. Пора привыкать к новой жизни и новому миру, постараться выжить здесь, чтобы однажды вернуться домой.

Найдена растопила печь, несмотря на летнюю жару, согрела воды в небольшом чугуне. Дала гостье с собой чистое полотенце, кусок мыла и отправила во двор купаться.

– Бани у меня нет. Зимой в доме моюсь в корыте, а летом на улице. Иди, я пока поесть приготовлю. Ох, про одежу-то совсем забыла.

Травница скрылась доме, долго перебирала вещи в сундуке, сетуя на беспорядок так громко, что было отлично слышно каждое слово. Вернулась со свертком в руках.

– Вот и пригодилось. Бери-бери, новое, ненадеванное.

Алена поблагодарила, взяла вещи и скрылась во дворе. Раздеваться не улице не хотелось – слишком странно и непривычно это выглядело, – но выбора не было. Да и кто здесь, в лесу, мог ее увидеть? Разве что леший, но он, по словам Найдены, не мог подойти близко к дому. Жилище защищал не столько низкий плетеный забор, сколько расставленные по периметру металлические предметы, некоторые совсем ржавые, но не потерявшие своей силы.

Когда-то белый сарафан превратился в лохмотья. Кожа чесалась от пыли и пота. В коротких волосах девушки запутался разный лесной мусор. Алена с удовольствием поплавала бы в бассейне, но была рада и чистой горячей воде. Мочалку заменяла ветошь. Мыло пахло сосновой смолой, запах которой больше подошел бы мужчине, чем юной девушке. Им же пришлось мыть голову и поливать себя сверху из ковшика.

Закончив, Алена развернула сверток и обнаружила там бежевое длинное платье, расшитое по вороту и плечам замысловатыми узорами. Красные нити причудливо переплетались, повторяя один и тот же рисунок. Возможно, даже имели какой-то смысл, но он оставался загадкой. К наряду прилагался плетеный пояс и какая-то повязка, слишком короткая, чтобы обернуть ее вокруг талии, слишком толстая, чтобы завязать ею волосы. Впрочем, лента явно была бы лишней.

Не обнаружив ничего похожего на нижнее белье, девушка только вздохнула. Постирала свои вещи, повесила во дворе и облачилась в новую одежду. Покрутилась на месте, жалея о том, что не видит себя со стороны. Впервые пожалела, что сделала стрижку. Ей бы косу сейчас в руку толщиной, была бы, как мама, русская красавица.

– Поди сюда, – позвала травница, – дай посмотреть на тебя.

Алена зашла в дом. Внутри было жарко. Даже открытые настежь окна мало помогали. Хозяйка успела накрыть на стол и ждала, видимо, только гостью.

– Хороша! – оценила старуха. – Совсем невеста. Признают местные парни, какая у меня внучка появилась, проходу не дадут.

Алена улыбнулась. Зачем ей кто-то еще, когда дома остался Артем? Уже ради того, чтобы увидеть его снова, стоило вернуться домой. На мгновение другой образ заслонил ее любимого, но девушка обогнала его усилием воли. Если Найдена права, то не было никогда раненного незнакомца. Если же был и пропал, бросил ее одну, то и думать о нем не стоило. Пусть живет своей жизнью.

– Что мне ваши парни? Я здесь замуж выходить не собираюсь, – немного повеселев, отозвалась девушка. – Сначала закончу университет, найду хорошую работу, а там решу.

– По-нашему говоришь, а я не все понимаю, – ответила Найдена, нечаянно напомнив слова Ветра. – Белоручкой ты не кажешься, значит, мать и бабушка учили тебя, как вести хозяйство. А я научу тебя разбираться в травах, передам свое мастерство. Станешь людям помогать, без куска хлеба не останешься.

– Так вы этим зарабатываете на жизнь? А пенсию вам не платят?

– Люди приходят ко мне со своими бедами и хворями. Кому-то просто совет нужен или беседа. Смотря что болит – душа или тело. Благодарят, чем могут, – кто яиц принесет, кто овощей или молока. Бывает, и мясом угостят. У кого ничего нет, так тот добрым словом приветит. Пенсию никто не носит. Что это такое?

Алена прикусила язык, понимая, что слишком расслабилась и чуть было не выдала себя. надо быть осторожнее, особенно если кто-то из местных жителей явится в избушку травницы. Добрая старушка, казалось, не заметила ее оплошность, и девушка поспешила сменить тему разговора.

– Вот так поделитесь всем, что знаете, с посторонним человеком и ничего не попросите взамен?

– Когда доживешь до моих лет, то поймешь, как тяжело в старости остаться одной. Зверь тянется к зверю, а человек к человеку. За лесом большое село. Можешь пойти к людям, но помни, что встречают по одежке, а провожают по уму. Не всем можно верить…

– Можете не рассказывать мне об этом. Ни в этом мире, ни в других никому нельзя верить.

Не хотелось продолжать этот разговор. Алена вернулась к прерванному ужину. Рассыпчатая пшенная каша с тыквой оказалась сладкой и вкусной, напомнив о доме. Мама варила точно такую же, только масла добавляла меньше, а сама ела с молоком.

Хозяйка, видимо, почувствовав, как изменилось настроение гостьи, ни о чем не спрашивала. Только когда прекратился стук ложек, а деревянные чашки обеих опустели, сказала:

– Не горюй, внучка! Вижу, что не сладко тебе тут, но видно боги так распорядились. Мать-Земля обогреет, Отец-Небо защитит[1]. Ты только прислушивайся, не отказывайся от помощи. Придет время, и поймешь, по какой дороге пойти, какой путь выбрать.

Глава 7 Секреты мастерства

Про себя Алена называла травницу Актрисой и Штирлицем, последним потому что раз десять смотрела с бабушкой "Семнадцать мгновений весны" и знала все сцены наизусть. Вряд ли нашелся бы еще один человек, способный так легко избегать неудобных вопросов, хвататься за сердце в нужное время и находить десятки неотложных дел, выполнить которые нужно было еще вчера. Даже отец не обладал такими способностями, хотя хитрил как всякий успешный бизнесмен. Найдене это удавалось с легкостью.

С мелкими хозяйственными делами девушка легко управлялась. Отказаться исполнять многочисленные, пусть и необременительные просьбы, она не могла: слишком многим была обязана одинокой старушке, без которой не выжила бы в новом мире, и жалела ее. Каждое утро отправлялась к роднику. чтобы набрать несколько ведер воды. Затем приносила дрова для печи, которую топили даже летом: никакой иной возможности приготовить пищу просто не было. Подметала пол, полола небольшой огородик за домом, на котором из знакомых культур были только лук, чеснок, укроп и капуста с морковью. Остальные корнеплоды напоминали столовую свеклу, но отличались по цвету и были слишком маленькими, чтобы понять, что из них вырастет.

За травами обе женщины ходили вместе. Одна Алена вряд ли решилась бы пойти в лесную чащу, поскольку страх перед лешим никуда не делся, а рассказы травницы только подогревали его. То вспоминала, как Хозяин зло подшутил над мужчиной и тот неделю заикался, то говорила, что заблудившуюся в лесу девушку мог сделать своей женой. О том, хотела ли этого несчастная, история умалчивала. Так что рассчитывать на безвозмездную помощь лешего не приходилось.

В лесу старуха обыкновенно шла чуть поодаль, опираясь на резную клюку, зорко смотрела по сторонам, подмечала то, на что ее юная помощница никогда не обратила бы внимания. Под ее присмотром девушка срезала листья и цветы, выкапывала корневища лекарственных растений, слушала и старалась запомнить, что из них для каких целей применяется. Она все еще лелеяла надежду выбраться из этого мира, но за несколько прошедших с момента попадания сюда недель не нашла ни одной такой возможности, не получила ни одной подсказки.

Прогулка, как оказалось, тоже не предполагала ведение беседы. “Слово имеет большую силу, – неустанно повторяла Найдена, – нечего попусту болтать языком”. Только тогда, когда на пути попадалось нечто стоящее, она подзывала девушку – чаще жестами, – или называя внучкой. За пределами дома никогда не обращалась по имени и себя просила называть просто бабушкой.

Вот и сейчас Найдена попросила остановиться и поманила Алену. Ее внимание привлекло растение с многочисленными резными по краю вытянутыми листьями и красно-бурыми волосистыми цветками. Соцветия напоминали маленькие помпоны, которыми обычно украшают детские шапки.

– Выкапывай целиком, вместе с корневищем, – приказала травница. – Это кровохлебка или совья стрела, по разному люди кличут. От простуды помогает, затворяет кровь. Если хворь какая с животом приключилась, это первое средство.

Алена осторожно, чтобы не повредить ни листочка, ни корешка, вскопала землю вокруг, взялась обеими руками за толстый ствол и вытащила лечебную травку. Отряхнула, положила на дно корзины, прикрыла сверху чистой тряпицей, поблагодарила. К кому обращалась, и сама не знала, но того требовала традиция, о которой Найдена поведала ей первым делом. Сказала, что нельзя просто что-то взять, тем более без спроса. Взявшись, нужно быть достойной полученного дара.

– Закончила, – отчиталась девушка и тут же потянулась к необычному растению, чьи большие круглые листья напоминали след от конского копыта.

– Не трожь! – шикнула травница. – Это копытень. Желтуху и водянку им лечат, болезни кожи. Чувствуешь, как резко пахнет? Предупреждает тебя, что ядовитый. Зверь его стороной обходит, и ты без надобности не трожь.

– Разве можно лечить ядовитым растением, которое нельзя даже трогать?

– Можно, но это знание не всякому дано, а ты еще мала да неопытна, чтобы во всем разобраться.

Рассказывая о растениях, Найдена обычно не повторяла дважды, зато любила экзаменовать свою ученицу. Укажет на какой-нибудь цветок или кустарник и начинает задавать вопросы. Как называется? Какие болезни лечит? В какое время собирать нужно?

Поначалу Алене было сложно все запомнить, тем более, что записать услышанное она не могла: нечем и не на чем. Может быть, здесь бумаги не было и грамоту не придумали. После сама заинтересовалась. Увлеклась настолько, что просила не только рассказать, но и показать, как правильно готовить отвары и настойки, в каких дозировках принимать их.

– Смотри и слушай, – в очередной раз наставляла ученицу Найдена, когда они повернули к реке.

Что именно она должна была услышать и увидеть, девушка не понимала. Вертела головой по сторонам, впитывая новые впечатления. Вот дятел застучал по дереву, пытаюсь добыть личинки жуков, которые спрятались в старом ясене. Юркая перепрыгнула с ветки на ветку и скрылась в дупле. Только рыжий пушистый хвост мелькнул и пропал. Стрекотала бойкая сорока. Поведала на своем птичьем языке последние новости и упорхнула.

Лес внезапно оборвался на берегу, густо заросшим камышом и рогозом. Здесь, у истоков, Быстрая Листвянка была совсем узкой, местами заболоченной, опровергая данное ей людьми название. Ниже по течению многочисленные ручьи сливались в единый поток, превращаясь в полноводную реку.

Узкие ярко-зеленые листья аира Алена заметила издалека, а прятавшуюся в зарослях выдру разглядела только тогда, когда та высунула морду и зашипела на незваных гостей. Влажная от воды темно-бурая шерсть блестела на солнце, манила прикоснуться, но девушка не рискнула. Зверь чувствовал себя хозяином здесь и не двинулся с места, словно защищал кого-то. Мог напасть и больно покусать, если почувствует угрозу. Прислушавшись, девушка различила писк, похожий на кошачий.

Самка с детенышами, догадалась Алена и отступила, чтобы не пугать пушистое семейство. Как ни любопытно было посмотреть на маленьких выдр, она сдержалась. Обошла заросли с другой стороны, выкопала несколько корневищ, стараясь не поскользнуться на илистом берегу, и вернулась обратно.

Глава 8 Дар

Деревянный мост, перекинутый через реку, жалобно скрипел под копытами лошади и тяжестью телеги, но с честью выдержал испытание.

Алена с любопытством рассматривала село, о котором столько слышала от наставницы. Нижнее Луговое широко раскинулось на левом берегу Быстрой Листвянки. Дома, крепкие, добротные, стояли на некотором расстоянии друг от друга, утопая в зелени садов. Рядом располагались прямоугольники огородов, хозяйственные постройки. Где-то на окраине прокукарекал петух, ему вторил другой, третий. Звук волной прокатился по селу и стих в отделении.

Чем ближе путники были к дому, тем резвее бежала кобыла и мрачнее становился Егор. Алена понимала его. Помнила, как возвращаясь со школы, замирала на пороге квартиры. Только услышав голос матери, позволяла себе немного расслабиться, нацепить беззаботную улыбку и помечтать о том, что болезнь отступит. Надеялась до тех пор, пока однажды ее не встретила тишина. Лишь напольные часы, стилизованные под старину, безжалостно отсчитывали время.

– Слезай, поможешь мне, – голос травницы вернул девушку к реальности. – Не в том я возрасте, чтобы козочкой скакать.

Алена спрыгнула с телеги, подала руку Найдене. Убедившись, что пожилая женщина твердо стоит на ногах, забрала котомку с лекарствами. Вместе они отправились к дому Егора. Парень распряг лошадь, потоптался на улице и неспешно пошел за женщинами.

Травница постучала в дверь и, не дождавшись разрешения, толкнула ее, вошла. Вслед за ней прошмыгнула Алена. Кашлянула, едва вдохнула спертый воздух, пропитанный запахом пота и лекарств.

– Здравствуйте, хозяева, – негромко произнесла Найдена и едва заметно поклонилась.

– И вам здоровья, – первой отозвалась девушка, что сидела у постели больной женщины. – Не обессудь, не до гостей нам сейчас. Приходи в другое время.

– Так и я не языком почесать приехала.

Алена переводила взгляд с хозяйки дома на травницу и обратно. Слишком резко прозвучали слова обеих женщин, слишком выразительными были их взгляды. Оставалось только догадываться, какая кошка пробежала между ними.

– Помолчи, Марфа, – осадил родственницу Егор. – Я позвал бабушку Найдену.

Девушка ничего не ответила, встала, отошла к печи, принялась переставлять с места на место горшки, чугунки и другую посуду. То и дело оглядывалась, но по-прежнему молчала.

– Ну, сказывай, Матрена, – негромко произнесла травница, присаживаясь. – Все там же болит или другие хвори появились?

Пока больная говорила, Найдена прощупала ее пульс, приложила ухо к груди, что-то прошептала, но так тихо и быстро, что никто не разобрал ни слова. Достала из котомки настойку, несколько мгновений рассматривала ее, словно не понимая, откуда та взялась, одобрительно кивнула и откупорила флакон.

Повинуясь указаниям наставницы, Алена принесла теплой воды, развела в ней несколько капель настойки и протянула больной женщине. Последняя была так слаба, что с трудом взяла кружку. Девушка придержала ее, пока Матрена пила. В тот момент, когда их руки соприкоснулись, она "услышала", как медленно, будто нехотя, течет кровь по венам больной, как слабое сердце с трудом проталкивает ее по сосудам.

Алена вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Убедившись, что Матрена выпила достаточно, она отошла в сторону, уступив место Найдене.

Сказать или не сказать, мучилась девушка? Что, если ей только показалось? Что она могла знать о болезнях и тем более о диагностике и лечении? Ее умений едва хватило на то, чтобы вынуть наконечник стрелы, перевязать рану и не упасть в обморок. Впрочем, это была не только ее заслуга. Если бы Ветер не поверил ей, она сама вряд ли решилась на такой подвиг.

Ветер… Нет такого имени, и человека нет, и думать о нем не стоит.

– Говори, – дернула ее за рукав Найдена. – Что видела? Не бойся, ругать не стану.

– У нее больное сердце. Отсюда кашель и боли в груди. Это не простуда, – решилась девушка и почувствовала, будто камень с души свалился. – Мать-и-мачехой здесь не обойтись.

Травница посмотрела на нее, будто видела впервые. Уголки губ чуть приподнялись, едва обозначив улыбку.

– Добро, – ответила она. – Будь по-твоему. Лечить будем вместе.

***

Обратно возвращались затемно. Егор по-прежнему был немногословен, но смотрел совсем иначе. Во взгляде уже не читалась та обреченность, которая отличает людей, потерявших надежду. Парень расправил плечи, насвистывал какой-то незамысловатый мотив, то и дело оборачивался назад.

Алена едва ли замечала его внимание. Все ее мысли были о том, как помочь Матрене. Не ошиблась ли она, когда предположила, что у той проблемы с сердцем, не сделает ли хуже? Даже врачи ошибаются, а она самоучка, деревенская знахарка без году неделю. И все же она "слышала" не ушами, а каким-то внутренним чутьем, как тогда, в лесу, когда предрекла Ветру быструю смерть.

Опять! Сколько можно вспоминать? Не было его, а если и был, то теперь нет.

Алена с силой ущипнула себя, чтобы отвлечься от непрошенных мыслей. Лучше бы подумала об отце, бабушке и Маше, об Артеме, в конце концов. Как она была счастлива, когда он, первый красавчик и спортсмен, обратил на нее внимание, как радовалась каждому мгновению, проведенному с ним, каждой улыбке, первому поцелую. А теперь едва ли пару раз в день вспоминала его. Другой образ, который она всячески гнала от себя, вытеснил его, и с этим нужно было что-то делать.

– Тпру! – скомандовал Егор, останавливая лошадь. – Приехали.

Первым спрыгнул с телеги, помог спуститься Найдене и ее помощнице. Снял большую корзину, на которую девушка даже не обратила внимания, занес в сени.

– Обожди немного, – попросила его травница, – кое-что еще передашь матери, чтобы быстрее поправилась.

Старуха скрылась доме, оставив парня и девушку наедине.

– Хорошо тут у вас, тихо, – начал он.

– Да, – отозвалась Алена.

– Никто не обижает?

– Нет.

Егор задал еще несколько вопросов, но получил лишь вежливые односложные ответы. Отошел к лошади. Та потянулась к нему за лакомством, но парень развел руками и виновато улыбнулся.

Глава 9 Бабушка

Убедить себя в том, что она действительно решилась, оказалось проще, чем сделать тот самый шаг. Визит к лешему Алена откладывала до последнего. Как договариваться с вредным стариком, она не знала, и предложить ему было нечего. Не замуж же за него идти в самом деле. Брр!

Найдена не отпускала ее одну в лес, а уйти молча девушка не могла. Ей хватило печального опыта в прошлом. Казалось бы, только вчера выбежала ночью из дому, чтобы прочитать то злополучное сообщение, а на деле прошло уже два месяца. Скоро начнется осень, за ней придет зима. С первым снегом лесной хозяин до весны впадет в спячку. Так что действовать надо было прямо сейчас.

– Кузя, – позвала негромко. Огромный черный кот тут же появился на лавочке. Безымянный домовой охотно откликался на это имя. – Кузя, мне нужно уйти. Я ненадолго. Если не вернусь к вечеру, скажи бабушке… скажи, чтобы не обижалась на меня.

– Ой, чую, глупость ты задумала, – промурлыкал домовой. – Как бы не пожалела.

Алена ничего не ответила. Смахнула непрошенные слезы, словно и правда прощалась, поцеловала мохнатую щеку Кузи и побрела в лес. Не торопясь, шла известной толпой, потом свернула в сторону, туда, где впервые встретилась с лешим. Из многочисленных рассказов травницы знала, как позвать его, но сомневалась, что он сразу откликнется.

Алена осмотрелась, выбрала подходящее дерево и решилась. Подоткнула подол длинного платья, сняла босоножки. Поставила ногу в развилку старой сосны, ухватилась за скрипнувшие ветки и подтянулась на руках. Забралась достаточно высоко, чтобы увидеть крытую соломой избу травницы, петлявшую меж лугов ленту реки, дорогу.

– Дедушка, – позвала Алена негромко. – Отзовись, лесной хозяин. Поговорить нужно.

Леший то ли не слышал, то ли намеренно молчал. Девушка поднялась еще выше. Теперь уже видела село, что раскинулось на другом берегу реки, даже слышала крики петухов, мычание коров и другие звуки, принесенные ветром. Только лохматый старикашка молчал.

Устав от бесплодных попыток, потеряв надежду встретиться с лесными духом, Алена начала спускаться. Когда до земли оставалось всего несколько метров, она не удержалась и рухнула вниз. Какое-то время лежала без движения, потом осторожно пошевелила пальцами рук и ног, подняла голову, перекатилась на бок. Сбитые ладони саднило. Спелой брусникой на них выступили капли крови.

– Что опять шумишь, негодная? – послышался недовольный голос. – Без тебя хлопот хватает.

Алена кое-как поднялась, села на колени, уперлась руками в землю. Так было легче и голова меньше кружилась. Еще несколько таких падений, и она точно дурочкой станет. Леший как ни в чем не бывало смотрел на гостью и не делал попыток помочь ей.

– Я пришла договориться, – пробормотала она и вспомнила, что ничего не взяла с собой, чтобы задобрить духа. Слишком быстро собралась, боясь передумать. – И прошу прощения, если зря обидела вас.

Алена встала, поклонилась. Говорила искренне, видно и леший почувствовал это, а потому не стал высмеивать ее. Сел на пень, которого еще мгновение назад здесь не было, достал из-за пазухи раненую птицу и принялся изучать ее крыло. Птаха доверчиво льнула к нему и настороженно поглядывала на девушку.

– Ладно, уймись. Не держу на тебя зла за напраслину. Чего хотела-то?

А то ты не знаешь, мысленно возмутилась девушка, но вслух сказала:

– Пожалуйста, помогите мне вернуться домой.

Леший наклонился к птице, придирчиво осмотрел каждое перо расправленного крыла, что-то прошептал и отпустил ее. Синица поблагодарила его на своем птичье языке и упорхнула.

– Изволь, помогу, чем смогу, – наконец ответил лесной хозяин, – только не все в моей власти. Было бы все так просто, вы, знай, туда-сюда лазали к нам и наоборот. Так быть не должно, да и не каждому дано пройти по этому пути. Ежели есть необходимость, откроется тебе заветная дверца, а коли нет, значит, судьба твоя здесь быть.

– Можно просто сказать, что я должна сделать, чтобы вернуться домой?

– В том-то и дело, что никто этого не знает. Разве что боги, но до них не дойти, не доехать.

– Как же ваши слова о том, что нужно спасти человека, чтобы вернуться? Ложь?

Леший хитро прищурился, пожевал губами.

– А кого ты спасла? Никого? То-то же! Ты еще в самом начале пути. Докажи, что твои намерения чисты, помоги от души, а не для того, чтобы исполнить обещание, авось проход и откроется. Тогда я проведу тебя.

Дух растаял до того, как Алена успела задать новый вопрос. Вроде бы не отказал, но и не помог ничем. Хорошо, если вредить больше не станет.

***

Обратно Алена не спешила. Сама не знала, что рассчитывала услышать, но получив ответ, разочаровалась. То ли леший снова хитрил, то ли и правда не знал, как открыть портал в ее реальность. Второе казалось более вероятным, хотя верить духу не следовало.

На опушке царила непривычная тишина. Найдена сидела на лавке, опустив голову. Дрожащей рукой гладила по голове домового. Последний не любил подобные ласки, но сейчас терпеливо сносил их. Если бы замурчал, то ничем не отличался бы от настоящего кота.

Алена представила на месте травницы свою бабушку. Та, должно быть, потеряла всякую надежду увидеть внучку. Лишь бы только не заболела. О худшем и думать не хотелось.

И правда, непутевая, мысленно согласилась с лешим девушка, от нее одни проблемы. Дома Евдокия Макаровна места себе не находит, здесь Найдена переживает. Если до первой было так далеко, что сложно представить, то вторая была рядом.

Алена подбежала к травнице, села рядом, обняла ее за плечи. Та вздрогнула, видимо, не ожидала увидеть девушку. Проворчала немного и обняла ее в ответ.

– Вернулась, – то ли спросила, то ли отметила старуха.

– Вернулась, – согласилась Алена.

– Вижу, места себе не находишь. Расскажи ужо, о чем так печалишься, авось полегчает.

– Поверите ли, бабушка?

– Поверю. Каких только чудес не свете не бывает.

Глава 10 Часть мира

Лето пролетело незаметно. Наступила осень. Рюен, как здесь называли сентябрь, выдался теплым и солнечным. Если бы не чудесное перемещение в другой мир, Алена уже поступила бы в какой-нибудь столичный ВУЗ или пошла учиться в тот же университет, что и Маша, нашла новых друзей и с головой окунулась бы в иную, взрослую жизнь. Вместо этого она изучала траволечение, сушила полезные растения, готовила целебные настои.

Девушка не сразу смогла принять правду о том, что сама являлась частью этого мира. Внутренне сопротивлялась, искала нестыковки в словах Найдены, вспоминала рассказы Евдокии Макаровны о детстве ее родителей. Чем больше погружалась в прошлое, тем чаще ловила себя на мысли, что ее мама действительно прибыла отсюда. То, как бережно она относилась к еде, как легко ей давались старинные блюда, которыми она радовала семью, с какой любовью она говорила о лесе, травах, не оставило сомнений. Как раньше она не замечала этого? Думала, что мама особенная. Так и оказалось.

Сама себе не признавалась, но с каждым новым днем все сильнее привязывалась к новому миру, к населявшим его людям. Они не были идеальными, но умели радоваться мелочам, замечать чудесное в обыденном, ценить каждый миг жизни. Еще не утратили связь с природой, не отравляли ее, как современники Алены.

Девушка еще несколько раз ездила с Найденой в село. Помогала лечить не только Матрену, но и других жителей. Каждый из них благодарил, как мог. Зажиточная семья Егора делилась мясом, яйцами, вдова Людмила передала корзину яблок, мельник из соседнего села – целый мешок муки. Травница ничего не просила, но и не отказывалась.

“Зачем обижать людей? – говорила она. – Не последнее отдают, а излишек”. Травница действительно не брала ничего лишнего, только чтобы выжить самой и прокормить так неожиданно появившуюся внучку. Не только нужда заставляла гордую женщину принимать такую “благодарность”, скорее само мировоззрение местных жителей основывалось на идее взаимопомощи. Впрочем, девушка уже поняла, что Найдена помогла бы в любом случае, порой даже ценой собственного здоровья, потому старалась беречь единственного родного в этом мире человека. Если могла помочь сама, то просила не беспокоить просьбами травницу. Последняя доверяла своей ученице и все же присматривала за ней.

Так и в доме старосты они появились вместе, несмотря на то, что Найдена только вернулась из соседнего села. Сур сам приехал просить о помощи внуку. Дал немного времени на сборы, а о своей беде рассказывал по дороге.

– Горячка замучила малого. Ничего не ест. Что делать, не знаю. Дочь с женой уже все извелись. Помоги, матушка Найдена.

Дом старосты Алена видела не раз, но внутри ей побывать еще не доводилось. Первым, что бросилось ей в глаза, было отсутствие икон в красном углу[1]. Из всех изб, которые видела девушка, образы христианских святых почитались только в семье Егора. Видимо, остальные жители были язычниками. Встретив лешего или домового, можно во что угодно поверить, решила девушка.

Пока она разглядывала внутреннее убранство дома, Найдена успела расспросить родственников мальчика. Молодая мать, немногим старше Алены, ничем не могла ему помочь, только плакала, глядя на то, как медленно угасал ее ребенок. Бабушка тоже не добавила ничего нового. Послушать их, так внук еще вчера был здоров, а утром внезапно заболел.

Найдена вместе с Аленой попытались осмотреть мальчика, но тот упорно не давался. Лежа на боку, поджимал левую руку, правой слабо отмахивался. Кричал, стоило только прикоснуться к нему. Травница взглядом указала на неестественно красную конечность. Алена без слов поняла наставницу.

– Я ежиху с детками видела, – начала она, обращаясь к Заре, матери маленького упрямца. – Прямо за порогом прошуршала травой, сказала, пойдет в лес грибы ежатам показывать и запасы на зиму готовить.

– Ежи не говорят, – пробормотал мальчик в подушку.

– Говорят, если уметь слушать. И синицы говорят, и дятлы, а какие сороки болтушки! Сколько новостей знают!

Мальчик повернул голову, несколько мгновений вглядывался в лицо незнакомой девушки и, наконец, попросил:

– Научи меня понимать зверей.

– Научу, конечно! Как поправишься, так и начнем. А пока я пойду. Мне лошадь обещала рассказать, где самая вкусная трава. Я ее соберу и чай сделаю. Буду пить зимой и пирожками с ягодами закусывать.

Алена встала, расправила сарафан, всем своим видом показывая, что здесь ей делать больше нечего. Выдержки маленького больного хватило ненадолго. Развернувшись всем телом, он лишь мгновение наблюдал за ней и спросил:

– А ягоды откуда?

– Белочка ту поляну нашла и мне показала. Мы с ней песни пели и землянику собирали. Такая душистая! Пальчики оближешь!

Пока мальчик слушал, забыв о необходимости прятать руку, Алена бегло осмотрела ее. Задала несколько вопросов, которые не вызвали подозрений у Мала, и попросила иголку. Пинцет больше подошел бы для этих целей, но за неимением его сгодился любой острый предмет. Для обеззараживания использовала немного медовухи, которой поделился Сур.

– Мал, ты же мужчина, если что, семью защищать станешь? – серьезно, как к взрослому, обратилась Алена к внуку старосты, объяснив, что будет делать. Тот кивнул. – Значит, и боли не боишься? Плакать не будешь, чтобы маму не пугать?

– Не буду, – ответил мальчик и протянул руку.

Осталось только догадываться, где он нахватал столько заноз, часть из которых привела к воспалению. Хотя стоило ли удивляться тому? Мальчишкам не свойственно сидеть на месте. Они вечно ищут приключения. Этот ребенок не был исключением.

Алена действовала осторожно, стараясь причинить как можно меньше боли, но внутренне вздрагивала каждый раз, когда Мал сжимал зубы, а по его щекам текли слезы. Закончив, девушка промыла ранки отваром календулы, перебинтовала и строго-настрого приказала спать.

– Ежиха, поди, убежала уже, – посетовал мальчик.

– Так она ненадолго. Вернется к тому времени, как ты поправишься. Отдыхай.

Глава 11 Осенины

Время до праздника пролетело быстро. Алене казалось, что прошла не неделя, а целая вечность, хотя она ни минуты не сидела без дела: собирала и сушила травы, училась готовить из местных продуктов, успела перешить одно из платьев матери, которые сохранила Найдена.

Девушке не хватало общения. Травница знала множество былин, делилась своим опытом, рассказывала ей о матери, но не могла заменить подруг и сверстников. Алена скучала по Маше и Насте, вспоминала Артема, вечеринки с друзьями, попытки пробраться в ночной клуб, в который в силу возраста ее так и не пустили.

Наконец, долгожданный день наступил. Он начался с того, что Найдена потушила старый огонь в печи и принялась разжигать новый. Взяла кусочек дерева, вставила в углубление палочку и принялась быстро вращать ее. Некоторое время спустя лежавшие рядом сухие стебли растений вспыхнули. Ярко-желтое пламя на мгновение озарило избу, перекинулось на восковую свечу, что поднесла к нему травница. Последняя обошла с ним весь небольшой дом, окуривая его дымом и прося благословения домового.

Алена проснулась засветло и наблюдала за обрядом. Дождавшись конца, чтобы не мешать, встала, надела льняное платье, расшитое по подолу, вороту и рукавам мелкими фиолетовыми цветами, напоминавшими лесную фиалку. Украсила голову повязкой, сплетенной из разноцветных нитей. Короткие волосы завязала в пучок и закрепила на затылке резным гребнем, доставшимся в наследство от матери. Посмотрела в зеркало и осталась довольна собой.

Травница не отставала от внучки. Заплела толстую косу, которой позавидовали бы молодые девушки. Облачилась в нарядное платье, подвязала его поясом с множеством оберегов, взяла посох.

Домовой наблюдал за женщинами, наслаждаясь уходящим теплом, приоткрыв один глаз. Сон интересовал его больше, чем человеческие праздники, но видя нетерпение Алены, которая не могла усидеть на месте, он не удержался от замечания:

– Успокойся, егоза, едет твой Егорушка. За версту[1] его чую.

– Кузя, – девушка присела рядом с домовым, – за что ты так его не любишь?

– И то правда, – добавила Найдена. – Пошто на парня взъелся? Добрый он, работящий, пустых обещаний не дает, рук не распускает.

Домовой лишь махнул лапой. Мол, о чем с вами говорить? Свернулся клубком, как настоящий кот, и притворился спящим. Попытки разговорить его не принести успеха, а вскоре стало не до него. На поляне перед домом появился Егор. Новая рубаха, подпоясанная красным кушаком[2], подчеркивала широкие плечи, а кожаные башмаки с орнаментированными вставками говорили о достатке их обладателя. Обо всем этом Алене негромко голосом домового поведал воробышек, что примостился у нее на плече.

– Перышко к перышку, а какой хвост! Первый петух в курятнике, пока не появится другой, – закончил он. – Хоть сейчас под венец!

Девушка не сдержала улыбку, хоть и не поддерживала Кузю. Егор принял ее на свой счет и улыбнулся в ответ. Поклонился травнице. Алена услышала недовольное бурчание домового, поймала одобрительный взгляд бабушки и охотно приняла протянутую Егором ладонь. Лишь на мгновение позволила ему удержать свою руку и, осторожно высвободив ее, положила на сгиб локтя. По другую сторону от парня неспешно, отставая на пару шагов, шествовала травница. Со стороны могло показаться, что последняя полностью погружена в свои мысли, но внучка уже успела узнать ее и не слишком доверяла нарочито отстраненному виду пожилой женщины.

Не торопясь, они вышли из леса. Алена впервые почувствовала себя неудобно, когда Егор спросил о волосах. Пришлось сказать, что случайно спалила косу, когда готовила, а не страдала от какого-то заболевания. Слышал бы Кузя, сказал, что на такой горе-хозяйке никто не женится, но девушку это едва ли волновало. Что-что, а замуж она не собиралась. Поспешила сменить тему. Спросила о здоровье Матрены, о последних новостях, но слушала невнимательно, отвлекалась и никак не могла поймать ускользающую мысль. Что-то беспокоило ее, но что именно, оставалось загадкой.

Перешли через мост, повернули направо, обогнув сжатое поле ржи, и оказались на окраине села. Егор не возражал, когда Алена отпустила его локоть, лишь печально вздохнул. Его спутница чуть замешкалась, отстала, смотрела по сторонам, впитывая новые впечатления. Казалось, все жители Нижнего Лугового собрались здесь, надев свои лучшие наряды. Мужчины и женщины постарше чинно беседовали друг с другом. Молодежь сбилась в стайки. Парни подшучивали над девушками, девушки хвалились друг перед дружкой новыми нарядами, делая вид, что не замечали внимания парней. Свежий прозрачный осенний воздух искрился от смеха. Сердце замирало от предвкушения чего-то необыкновенного, сказочного.

Найдена уверенно шла вперед. Люди расступались перед ней, многие кланялись едва ли не в пояс. Она всем кивала с улыбкой, кого-то спрашивала о здоровье, с кем-то обменивалась лишь мимолетным взглядом. Алена держалась позади, но и в свой адрес слышала слова благодарности, хотя не так много успела сделать для селян.

Заря подбежала, ухватила подругу за руку и увела в сторону. Мимо прошли двое крепких мужчин, неся на вытянутых руках сноп колосьев. Женщины, следовавшие за ними, пели песни, славя Землю-Мать, благодарили за урожай. Все от мала до велика кланялись снопу, будто живому. Поклонилась и Алена, чтобы не выделяться из присутствующих, хотя смысл происходящего оставался для нее не ясен.

Меж тем сноп водрузили на специально приготовленное возвышение, рядом положили краюху хлеба, поставили чашку с солью, словно угощение дорогому гостю. Закончив петь, женщины, а за ними и остальные присутствующие потянулись к накрытым столам.

Алена села рядом с бабушкой. Та негромко объясняла ей, что первый собранный сноп почитают в этот день как именинника, приносят ему подношения, надеясь на следующий год получить такой же хороший урожай. Он будет храниться в доме старосты до весны, а потом его снова отнесут в поле. С этой поры прекращались все работы. Земля отдыхала, как и люди, трудившиеся на ней.

Глава 12 День откровенных разговоров

Алену разбудил крик громкий и по-детски пронзительный. Она с трудом открыла глаза, увидела Мала в дверях комнаты и снова попыталась уснуть, лелея надежду, что ребенок уйдет, не получив ответа. Накрылась одеялом с головой и поймала насмешливый взгляд Зари.

– Он теперь не уйдет, – шепнула та одними губами. – Упрямый и настойчивый, как отец.

Алена прикрыла рот рукой, сдерживая смех. Никогда не видела, чтобы мать пряталась от собственного сына.

– Мама, дядьки приехали! – напомнил о себе мальчик. – Вставай!

– Какой сегодня день? – все так же шепотом спросила Заря.

– Пятнадцатое сентября, – ответила Алена, которую забавляли эти прятки. – Ой, пятнадцатый день рюена.

Подруга, казалось, не заметила ее оплошность, тут же отбросила одеяло, схватила сына в охапку, принялась щекотать и целовать. Звонкий смех Мала заставил Алену улыбнуться еще шире. Она поймала себя на мысли, что немного завидует беззаботному детству, той заботе, которой был окружен мальчик. До тринадцати лет она тоже не знала ни бед, ни разочарований, купалась в любви, как в теплом ласковом море. А потом не стало мамы...

Наконец, Мал вырвался из объятий матери и спрыгнул с кровати. Хозяйка комнаты встала, а вслед за ней и гостье пришлось последовать примеру подруги, которая проводив сына, успела надеть платье и спешно расчесывала волосы.

Хороша была девушка: высокая, стройная, хоть и не худышка. Отец называл таких "женщинами с аппетитными формами". Густая темно-русая коса, перекинутая через плечо, спускалась до пояса. Глаза серые, вечно смеющиеся, будто их обладательница не знала ни горя, ни забот. С алых губ не сходила улыбка.

– Красивая ты. Куда только парни смотрят? – спросила Алена и осеклась. Испугалась, что задела подругу за живое.

– У меня все есть: сын, родители, братья, а больше никто не нужен, – отмахнулась Заря.

Алена не стала настаивать: захочет, расскажет, а нет, так нет. Подруга сама продолжила:

– Князь с дружиной несколько дней стояли на окраине села, ждали кого-то. Нам любопытно было с девчатами, все к реке бегали посмотреть на воинов. Те к нам особо не захаживали, только по делу. На Купалу только явились. Один схватил меня за руки и потянул через костер прыгать, а после в лес.

– Заря… – протянула Алена, предчувствуя беду.

– Нравился он мне. Я сама пошла и целовала его тоже сама, да только не думала, что ему одних поцелуев будет мало. Ни мольбы, ни угрозы его не тронули. Повалил на землю, задрал подол, сказал, от меня не убудет. После встал, отряхнулся и был таков. Я поревела и домой пошла. Думала, что на том все кончилось, а потом поняла, что в тягости. Не хотела рожать, но бабка твоя отговорила, сказала, что пожалею, да поздно будет… Родители сперва допытывались, от кого понесла, потом смирились. Никому, кроме тебя, не рассказывала…

Алена не нашла слов, молча обняла подругу, гладила по голове, как маленькую. Та первой отстранилась, отвернулась, смахнув слезы, и добавила:

– Что было, то прошло, нечего его ворошить. Пойдем, с братьями познакомлю.

Улыбнулась, плечи расправила и первой вышла из комнаты. Гордая, красивая молодая женщина не сломалась, нашла в себе силы жить дальше и даже воспитывать сына. Алена восхитилась ею, но поняла вдруг, что не смогла бы так, не выдержала, хотя ее никто и пальцем не тронул.

В горнице уже хлопотала тетя Вера, расставляя вчерашние пироги, холодное мясо, ягодный взвар. За столом сидел Сур, напротив него два совершенно одинаковых парня лет четырнадцати. Хитро прищуренные глаза, выгоревшие до рыжины русые волосы делали их похожими на лисов. Оба встали со скамьи, едва увидев сестру, бросились обнимать. Заметив гостью, приосанились, будто взрослые.

– Меня Жданом зовут, – отозвался первый.

– А меня Нежданом, – подхватил второй.

– Имена похожие, потому что вы двойняшки? – просила Алена, усаживаясь за стол. Хотела помочь хозяйке, но тетя Вера и слушать не стала.

– Мамка с батей сына хотели, вот и назвали меня Жданом, – пояснил один из братьев. – А этот последыш сам родился, поэтому Неждан.

– Сам ты последыш! – обиделся другой и отвесил брату затрещину, но тут же получил от отца подзатыльник. – За что, батя?

– А позоришь меня за что? – ответил Сур. – Ишь, разбаловались на теткиных харчах. Я из вас дурь-то повыбиваю.

– Так его, батя, – поддержал отца Ждан, – совсем от рук отбился.

Сур повернулся к сыну, ничего не сказал, но тот замолчал и уставился в тарелку. Тетя Вера не вмешивалась, проследила за тем, чтобы всем хватило посуды, и села поближе к сыновьям.

Наевшись, разговорились. Парни рассказали, что две седмицы провели в Бел-городе, помогли сестре Сура починить крышу, посмотрели на столицу княжества. Делились впечатлениями, перебивая друг друга. Каждый хотел успеть рассказать все самое интересное раньше брата.

Как ни любопытно было Алене послушать про новые места, она не стала задерживаться. Поблагодарила за гостеприимство и собралась домой. Только вышла за порог, как ее окликнула Заря.

– Вот, возьми, – сказала, протягивая корзину прикрытую тканью. – С праздника осталось. Не отказывайся, мы все равно столько не съедим, а тебе не придется готовить.

– Спасибо, – не стала отказываться Алена, а по себя решила, что непременно чем-нибудь оплатит за доброту. – Тяжелая какая.

– Вон помощник идет, – Заря взглядом указала в сторону. Неподалеку топтался Егор. – Хороший он парень. Еще бы к сестре меньше прислушивался да своей головой жил, цены б ему не было. Может, и выйдет из него толк, только держать его надо в ежовых рукавицах.

Девушка улыбнулась своей шутке, махнула рукой Егору и поспешила обратно. Алена проследила за ней взглядом, вздохнула и пошла домой.

Парень догнал ее, когда она уже ступила на мост. Взял из рук корзину и пошел рядом. Алена не стала спорить или возмущаться. Хочет помочь? Пусть помогает. Ей же легче, а беседовать с ним необязательно. По правде говоря, следовало объясниться, но начинать разговор первой девушка не собиралась.

Глава 13 Ворожея

В начале листопада-октября зарядили дожди. Казалось, природа решила наверстать упущенное за теплое сухое лето и щедро поливала окрестности. Снег еще не спешил укрыть белым покрывалом напоенную влагой землю. Лесные тропы еще держались, а дороги превратились в настоящее болото.

Алена с тоской думала о том, что до весны ей придется все время проводить в избе, лишь по необходимости покидая ее. Потому всякий раз просилась вместе с Найденой, если та уходила в село. Однажды даже побывала в деревне, что раскинулась вниз по течению Быстрой Листвянки, но такие случаи были редкостью. Большую часть времени приходилось заниматься домашними делами: топить печь, подшивать одежду, шить так называемое приданое. Последнее девушка считала лишнем, даже поспорила с бабушкой, но та оказалась упрямой. Сказала, что все в жизни пригодится и посадила внучку за вышивку, попутно объясняя, как подбирать нити, делать стежки, что означает каждый символ. Выходило, что у каждого рода был свой узор, который вышивали на рукавах и горловине мужских рубашек, а также на подоле женских платьев. Выйдя замуж, девушка брала какой-то элемент от себя, какой-то от мужа и создавала новый, будто новый мир.

Красиво, думала Алена. Будь она чьей-то женой, соединила бы лесную фиалку, любимый цветок матери, украшавший все ее наряды, и дубовый лист. Последний ей казался символом настоящего мужчины – сильного, крепкого, как это могучее дерево. Ни у кого не видела такого в Нижнем Луговом. Хотя что толку думать об этом? Замуж не собиралась, ждала весну, а вместе с ней возможность вернуться домой. Осталось только уговорить Найдену пойти вместе с ней. В том, что ее бабушки поладят, ни минуты не сомневалась.

Этим утром ударил первый морозец. Воздух стал колючим, словно кто-то рассыпал миллиарды кристаллов льда. Звенящая тишина окутала лес. Трава, опавшие листья, покрытые инеем, хрустели под ногами, как настоящий снег. Алена воспользовалась возможностью и пошла в село.

По дороге не раз остановилась, встречая знакомых, которых с каждым днем становилось все больше. Казалось, что она снова перенеслась в Каменку, где знала каждый дом, кустик, не говоря уже о соседях. Кто-то только здоровался, кто-то благодарил за помощь или просил совета. Для каждого нужно было найти хоть пару минут.

Голос Зари и мужской, незнакомый Алена услышала издалека и поспешила на шум. Подойдя ближе, узнала Радомира, немного успокоилась, замедлила шаг. Не хотела мешать разговору, который все больше перерастал в ссору. Говорили о воспитании детей, а к этой теме ни одна мать не останется равнодушной.

– Лучше бы за мальцом следила, оставляешь его без пригляда.

– За чудищем своим следи, стреножь и пусти в поле. Не ровен час затопчет кого.

“Чудище” оказалось под стать своему хозяину: крупный вороной конь с блестящей шерстью нетерпеливо бил копытом, раздувал ноздри. Только совсем не пугал Мала. Малыш уверенно шел ему навстречу, но Алена успела перехватить его и отвлечь леденцом.

– Отец ему нужен, чтобы воспитывал, – настаивал Радомир, сделав еще один шаг навстречу молодой женщине.

– Своих роди и воспитывай, – ответила она, не отступив. – Ты парень видный, быстро жену найдешь. Вот уж не поверю, что ни одной девке или бабе не поглянулся?

– Знаешь же, что никто, кроме тебя мне не нужен. Как заноза, в сердце сидишь.

– А ты вынь да забудь. Зарастет, и не заметишь.

– Если я не хочу забывать?..

Радомир сжал ее плечи, притянул ближе, словно собирался поцеловать. Улыбка сошла с губ Зари.

– Пусти! – процедила она.

Сказала негромко, но было в ее взгляде нечто такое, что мужчина отступил. Широкие ладони скользнули по плечам женщины, сжались в кулаки. Развернулся и пошел прочь. Оседлал на коня, но не спешил уезжать.

– Все равно моей будешь, – произнес Радомир.

– Ага, когда рак на горе свистнет.

– Раз в году и папоротник цветет.

Заря попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Левый уголок рта дернулся и опустился вниз. Из груди вырвался глубокий вздох не то облегчения, не то отчаяния.

Алена решила, что можно больше не скрываться. Взяла Мала за руку, подошла. Достала из сумки берестяной туесок, сняла крышку и протянула гостинец. Мальчика не пришлось уговаривать. Ладошка нырнула внутрь и вытащила оттуда маленькое янтарное яблоко. Оно казалось прозрачным и едва не светилось, стоило только посмотреть сквозь него на солнце.

– Что это?

– Это цукаты. Я сама варила. Кушай на здоровье.

Мал оглянулся, получил одобрение матери и осторожно надкусил фрукт. Прожевал, облизнулся и засунул оставшееся яблоко целиком в рот.

– Вкусно. Спасибо! – пробормотал мальчик, забрал подарок и убежал.

Алена дождалась, пока он скроется в саду, где обрезал деревья Сур. Кивнула подруге на лавку. Сели, помолчали.

– Обижает? – спросила Алена.

– Кто? Радомир? – улыбнулась Заря, но глаза остались серьезными. – Он только с виду такой, на колдуна похожий, а так… Проходу не дает уже второй год. Девки по нему сохнут, а он, дурной, не замечает. Даже сватов присылал по весне.

– А ты?

– Проводила по-хорошему, а теперь бы взашей выгнала. Никто мне не нужен. Ни одному не верю.

Алена сжала руку подруги и поспешила перевести разговор на более приятные темы. Достала из сумки несколько перевязанных бечевкой[1] мешочков. Развязала один, поднесла к лицу Зари. Та вдохнула запах и теперь улыбнулась по-настоящему.

– Летом пахнет.

– Это хорошо. Я много разных травок, ягод насушила. Будешь заваривать и меня вспоминать.

– Надо бы подписать, а то перепутаю, что где. А ты куда собралась? – спохватилась Заря. – Или кто, как нашу Злату, просватал тебя? Заберет в далекие края и поминай, как звали.

Алена не хотела расстраивать подругу, но и обманывать не стала. Вместо этого принялась расспрашивать об общей знакомой. Оказалось, что некий купец заметил девушку на ярмарке в Турове, разузнал, где она живет и две седмицы спустя приехал свататься к ней.

Глава 14 Ненастье

Подперев одной рукой голову, зажав в другой надкусанное яблоко, Алена вчитывалась в малопонятные знаки. Если бы кто-то еще полгода назад сказал, что ей придется заново учиться читать и писать, девушка подняла бы его на смех. В тот момент она и не подозревала, как сильно изменится ее жизнь. Родные люди окажутся так далеко, что о встрече с ними придется только мечтать. Все развлечения сведутся к вечерним посиделкам и изучению грамоты.

Можно было бы обойтись без этого, но что делать долгими зимними вечерами, ожидая пробуждения лешего? В село каждый день ходить не будешь: у Зари и без того достаточно дел, чтобы развлекать ее, а с другими девушками Алена не была близка. Она и так была многим обязана подруге, а теперь еще и за верхнюю одежду. Свитка[1], что оказалась мала хозяйке, пришлась впору невысокой худенькой девушке. Плотно облегала тело, спускаясь до колен. Кожаные сапожки, которые подарила ей бабушка, были совсем новыми, как и платок, который ей вместе с Егором передала тетя Матрена. Было ли это так или парень нашел повод, чтобы встретиться, оставалось только догадываться. Он лишь загадочно улыбался. Принес, сказал, что мать обидится, если Алена не возьмет подарок, и ушел.

Девушка вынырнула из воспоминаний, надкусила с другой стороны яблоко и продолжила вглядываться в непривычные буквы. На том, чтобы изучать грамоту, тоже настояла Заря. Принесла учебник, взяв обещание, что получит его обратно, когда придет время учить Мала, и несколько листов плотной желтоватой бумаги. Вместо ручки предложила использовать кусочки древесного угля, поскольку писать пером Алене показалось еще сложнее. Объяснила, как читается та или иная буква.

Егор тоже не остался в стороне, став невольным свидетелем того, как Алена пыталась разобраться в особенностях алфавита. Не высмеял неграмотность девушки, а предложил помощь. С тех пор приезжал раз в неделю. Перекинувшись несколькими словами с Найденой, садился рядом с ее внучкой и учил как ребенка читать и писать.

…Ветер за окном все усиливался, раненым зверем завывал в трубе. Дождь сменился мокрым снегом. Резко стемнело.

Алена плотнее закуталась в кофту-душегрею и вновь погрузилась в таинственный мир витиеватых букв, отдаленно напоминавших санскрит[2].

Резкий стук в дверь напугал, заставив сердце биться быстрее, набатом отозвался в душе. Может, ветка, падая, ударила в окно? Надо бы закрыть снаружи ставнями, пока не выбило слюду[3], и без того не жарко.

Стук повторился вновь, заставив девушку оставить порядком надоевшее занятие и выйти в сени.

– Кто там? – спросила она.

– Открой, Отцом Небом и Матерью Землей заклинаю.

Ритуальные слова могли произнести только люди. Нечистые духи боялись поминать богов. Значит, о помощи просил человек. Так и есть. Стоило только открыть дверь, как показался среднего роста мужичок Он не стал входить в дом, лишь переступил порог, поклонился.

– Жена вторые сутки родами мучается. Боюсь, помрет. Помоги.

Алена опешила, отступила на шаг назад и едва не столкнулась с Найденой.

– Явился? – неприветливо спросила та. – Говорила вам со Светлой, что троих хватит, а вы четвертого заделали.

– Пятого, – пробормотал мужик, понурив голову. – Детей боги дают. Разве можно иначе?

– Можно думать головой, а не…, – не стала продолжать травница, бросив взгляд на внучку. – Сколько раз говорила! Сколько предостерегала!

– Так мы это…

Найдена больше не слушала его. Быстро оделась, одновременно объясняя, что ей нужно. Взяла корзину с крышкой, в которую ее ученица сложила все необходимое и поспешила следом за гостем.

– Бабушка, не ходи, – попросила Алена. Жаль было бедную роженицу, но еще сильнее Найдену. – Хотя бы возьми меня с собой.

– Вот еще! Девка, не баба. Такого насмотришься, что ни замуж не пойдешь, ни рожать не захочешь. Запрись изнутри и сиди дома. Если что, Кузю зови. Он в обиду не даст.

Мелькнула серая свитка. Тревожно заржала лошадь. Ветер швырнул в открытую дверь пригоршню колючего снега. Алена осталась одна. Опустила деревянный засов. Вернулась в комнату. Зажгла свечу. Поставила на стол рядом с открытой книгой. Попыталась отвлечься. Буквы расплывались перед глазами, не желая складываться в слова. Смысл написанного ускользал. Мысли путались.

Алена не заметила, как задремала, но сон, поверхностный, тревожный, не принес ей облегчения. Только разболелась голова и затекли мышцы.

Девушка встала, потянулась до хруста в костях, умылась прохладной водой. Закрыла задвижки[4], хотя это уже не имело смысла: ветер выдул все тепло из печи. Ох, и попадет ей от Найдены за то, что не досмотрела.

Алена принесла дров, выгребла уже остывшие угольки вперемешку с золой и заново затопила печь.

– Плохая примета, – пробурчал Кузя. – Огонь не должен гаснуть.

– Знаю, но что теперь? Не думай о плохом, оно и не случится, – ответила девушка. – Сам-то где был? Почему не присмотрел за домом?

– Сам, сам! Что без меня будешь делать? – нахмурил брови домовой. – Найдену ходил встречать. Снегу намело, ничего не видать.

Алена старалась не подавать виду, но беспокоилась о бабушке не меньше Кузьмы. Тот, хоть и был духом, не мог далеко отойти от дома, а она не знала, в каком направлении искать.

На улице уже рассвело, метель успокоилась, а травница все не возвращалась. Наконец, когда ее внучка уже была готова сорваться на поиски, дверь отворилась. Найдена неловко перешагнула через порог, споткнулась, едва не упала. Опершись о стену, кое-как разулась, скинула припорошенную снегом свитку. Шаркая ногами, подошла к кровати.

– Не трогай меня. Устала я, отлежусь немного, – попросила пожилая женщина.

Не переодевшись, рухнула на постель, отвернулась к стене. Алена не стала ни о чем спрашивать. Укрыла бабушку теплым лоскутным одеялом и занялась делами. То и дело поглядывала в сторону Найдены, ставшей внезапно такой хрупкой и беззащитной.

Главное, что она дома, вернулась, успокаивала себя девушка. Остальное наладится.