1 В мечтах и мыслях
КНИГА 4 «РАДУГА»
Читай мою душу
На кончиках своих пальцев!
Ты чувствуешь дрожь?
Без тебя так остаться страшно…
Согрей моё сердце
Лучистым прозрачным взглядом!
Сплетаются руки,
Весна…
Остальное уже неважно.
стихи автора
1 В мечтах и мыслях
Радуга расцвела в небе.
Яркая, сочная, полная дуга висела в небе над Приозёрной равниной.
Ветер в лицо, свежий, ласковый. Пахнёт недавним дождём, травами, опалёнными солнцем. Лошадь хлюпает весело по не успевшей впитаться влаге.
Парит над дорогой. Пышет жаром от земли.
Вот уже и осень в Кирлии, а жара по-прежнему такая, словно макушка лета.
Эл не прятался от дождя. Скорый, по-летнему тёплый, он застал Ворона в дороге.
Можно было домчать до ближайшего околка и укрыться под громадным столетним деревом. Но разве Эливерта напугаешь теперь небольшим дождиком? Освежился только, и всё.
Зато дальше ехать – одна благодать. Жизнь, вообще, одна сплошная благодать – каждое мгновение прекрасно.
Да, грозой его теперь не напугать… Да и осталось ли что-то, чего Ворон боится?
Ещё трёх десятков лет на этом свете не отжил, а сколько уже всего было. Иному человеку за всю жизнь такого не выпадет. И, хвала Великой Матери за то! Не надо никому такой судьбы.
Всё было: и война, и сиротство, и рабство, и бродяжничество, и убийства, и драки, и воровство, и разбой, и предательство, и муки совести. И у смерти в гостях побывал, да не раз. И ревность – горькую, отравляющую, мучительную – уже испытал. Темна была твоя жизнь, Ворон, темна.
Но отбушевала неистовая гроза – радуга в небе сияет.
И это добрый знак.
Теперь всё будет по-другому. Теперь он знает, чего хочет от жизни. И знает, с кем он хочет эту жизнь прожить.
И жжёт от нетерпения под сердцем…
Как хочется, скорее её обнять – солнышко рыжее, грёзу золотую, нежность и боль, счастье заветное, мечту, что из другого мира явилась к нему. Девочка, любимая, родная, желанная! Настия…
Только бы встретила так, как прощалась там, в лесу у леснянок. Только бы снова видеть этот тёплый свет в изумрудных лучистых глазах. Только бы не натолкнуться на стылый холод в любимом взгляде.
Про холод во взгляде думалось не просто так…
Возращение в Лэрианор вышло странным.
В последнее время Эл на многие вещи стал смотреть по-другому.
Да, смерть учит иначе смотреть на жизнь, этого у неё не отнять.
Вот и Миланейю в этот раз увидел вдруг совсем в ином свете.
Нет, Ворон не забыл, что ей жизнью обязан, никуда не исчезла благодарность и почтение. Он по-прежнему отдал бы за неё жизнь, не раздумывая. Он по-прежнему считал себя вечным должником лэгиарни.
Но стылый холод на дне бездонных зелёных глаз различил впервые. Всего лишь несколько слов, несколько мгновений. И всё вдруг встало на свои места.
Когда он вернулся в лесное поселение в сопровождении Фрейи и ещё нескольких своих ребят, приятели из вольницы набежали сразу со всех сторон. Каждый норовил обнять, по плечам похлопать, улыбались, шутили, здоровались. Не только свои парняши из вольницы, но и те, с кем прежде особой дружбы не водил. Даже прежняя его зазноба Лиру с верзилой Боргом примчались.
И так тепло и радостно стало от этой всеобщей душевности, что даже совесть кольнула. Вон, как ему тут рады все, любят бродягу Ворона, а он их бросить надумал, уехать прочь навсегда.
А Старший и другие лэгиарны ждали, когда атаман явится на поклон. Так напыщенно всё, официально. Словно он на королевский приём пожаловал.
Но это полбеды. Правитель он и в Лэрианоре правитель.
Ну, поздоровались, Ворон рассказал, что знал. Известил, что Наир в добром здравии. Как бы Финриз ар Алар лицо держать ни старался, а за сына волновался, это заметно.
Эл успокоил Старшего, не вдаваясь в подробности того, почему не отправился на Север вместе со всеми. И поняли его сразу не так. Похоже, и Старший, и стоящая с ним рядом Миланейя решили, что Эл поостерегся жизнью рисковать понапрасну, проще говоря – струхнул.
– Так ты вернулся с полдороги? – хмыкнул надменно Финриз.
2 В мечтах и мыслях
Вокруг красота. А на сердце грустно, муторно.
Нет, Эл не жалел и не сомневался. Он знал, что сделал верный выбор.
Но всё-таки много лет Лэрианор был его домом. А вольница – не просто собратьями по оружию, а чем-то сродни семьи. И вот теперь их больше не будет. Всё, чем он жил, осталось где-то там, в прошлом. И он сам, вполне сознательно, отказался от этого.
Отказался ради неё. Потому что такая девушка как Дэини не может быть рядом с разбойником и проходимцем. Ради неё он готов изменить себя, переделать весь привычный уклад своей жизни.
Да есть ли хоть что-то, чего бы Эливерт ради неё ни сделал?
Наверное, есть. Но это те вещи, о которых она, к счастью, никогда не попросит.
Вспоминалось вот теперь, как собрал свою братву, как сказал, что уезжает…
Погрустнели сразу все, головы повесили. Ждали ведь возвращения Ворона, обрадовались. А он вот так, «с порога» – ухожу.
Но Эливерт понимал, что иного уже не дано. Так что время тянуть?
Разъяснил, что хочет с жизнью вольной завязать, да перебраться в столицу. Ребятки это желание поняли.
Конечно, кроме своих парняш, ещё к тем, кто поглавнее, на поклон надо будет пожаловать. И там тоже всё толком разъяснить. Но с Ферлаадом у него всегда по-доброму договориться выходило, и теперь старик упираться не будет, а там уж, дальше, он поспособствует. От вольницы Эл откупится – это нетрудно.
Другая задачка пред ним стояла, намного сложнее. И тут как раз несколько человек, постарше да поголовастее, его образумить попытались. Дескать, сгинешь этак, атаман – морда у тебя приметная, попадёшь стражам порядка на глаза, начнут выяснять, откуда такой взялся, прознают про прошлое – и всё, петлю-то на шею и накинут.
Эл и сам понимал: мало одного желания из вора выйти в честные люди. Но на этот счёт у него была своя задумка – не зря же он столько раз головой рисковал за Совет Девяти. Пора и награду стребовать.
Ворон собирался в столице наведаться не только к Рыжей, но и к милорду Данкалнау.
Во-первых, поведать об их с Кайлом приключениях, о беспределе, который в Филофдоре толстяки учинили, о том, что лэдрау мёртв, а королевна Севера мечтает о мире…
Хотя, возможно, полукровка это всё уже сам выложил, если сны Эла были правдивы, и его безрассудные друзья через портал добрались в Кирлиэс.
Во-вторых, Ворон собирался Совет Девяти просить отпустить его с миром – сослаться на полученные в походе увечья. Дескать, какой с меня теперь вояка, после Лидонского ущелья? Чудом выжил, кости срослись, но ловкости нет былой. Мирной, тихой жизни хочу. Посодействуйте, люди добрые!
То, что это во власти Данкалнау, Эл не сомневался. Старый эстииец вполне может ему и бумаги нужные справить, и сделать так, что про Вифрийского Ворона, некогда бесчинствующего вблизи леса Лэрианор, благополучно забудут стражи порядка. А в случае, если кто-то однажды его всё-таки ненароком признает, и укрыть от назойливого внимания.
Да, Данкалнау может. Захочет ли – это другой вопрос. Особенно, когда Эл придёт с известием, что он из их тайного общества намерен сбежать.
Но сейчас об этом было рано думать. Сначала надо попробовать по-хорошему. Вот если заартачится старый милорд, тогда уже придётся искать другие способы.
Предложил он, стало быть, братцам своим выбрать нового атамана на его место. Заспорили все резво, бурно. Каждый хотел своего человека предложить.
Отрадно было Ворону то, что предлагали людей толковых, и никто сам себя назначить не спешил – за друзей больше радели. Хорошую всё-таки вольницу Ворон сколотил. Друг за друга они горой.
Да вот на едином мнении никак сойтись не могли долго. Спорили, спорили. Охрипли уже.
И тут кто-то возьми и брякни:
– А чего это мы токмо за мужиков спорим? У нас и бабы хороши… Даёшь Фрейю в атаманши!
Сначала тишина повисла на миг. И громче всех молчала сама виновница.
Фрейя застыла, растерянно озираясь – ушам своим не поверила.
– И верно! Фрейю хотим! – раздалось откуда-то из угла.
– Фрейю в атаманши! Толковая баба! Фрейя! Фрейя! Фрейя!
Эл, вспоминая это сейчас, улыбался довольно – лучшего выбора лесная вольница и сделать не могла. Пока Лэрианором старая его боевая подруга заправляет, за своих ребят бывший атаман будет спокоен.
Эл отыскал в небесах солнышко – за полдень давно уже перевалило. В животе урчало сердито. Пора бы перекусить.
Ворон с холма огляделся, да приметил постоялый двор неподалёку. Почудилось даже, что ветер принёс манящие запахи жареного мяса и свежего хлеба.
Не раздумывая, Эливерт развернул свою рыжую кобылу, направляясь к желанному крову.
Он купил эту добрую лошадку, Верну, у приятеля в Лэрианоре. Хорошая кобыла – умная и выносливая. Ясно-понятно, до надёжного друга Ворона, сгинувшего в Лидоне, ей никогда не дорасти. Но Эл отчётливо понимал, что второго такого жеребца у него уже никогда не будет, не стоит и искать. А с Верной они подружились быстро.
Вот и теперь, въехав на постоялый двор, в первую очередь Ворон о кобыле велел позаботиться, а потом уже о собственных нуждах вспомнил. Заказал себе рину и цыплёнка, сидел, жевал неспешно, глазел по сторонам.
И чуть не поперхнулся, услыхав за спиной звонкий голос и изумлённое:
– Эливерт?!
Ворон развернулся проворно, решив, что его подводит слух. Но глаза не лгали точно.
– Дружище! – он вскочил с лавки, раскинув приветственно руки.
Наир светился как летнее солнышко. Пусть и припорошенное слегка дорожной пылью. От его улыбки и искренней радости в зелёных глазах сразу посветлело на душе.
– Вот так встреча! – изумлённо ахнул лэгиарн, сгребая вифрийца в крепкие дружеские объятия.
Эл наконец отстранился, всё ещё сам не свой от восторга, и вдруг сердце сбилось с такта.
Сначала от предвкушения, что сейчас он увидит её, а потом от накрывшего саваном ледяного страха. Взгляд метнулся, выискивая любимые огненные локоны, не нашёл, вернулся вновь к улыбчивому другу.
3 В мечтах и мыслях
Эл выскочил на улицу, едва не сбив с ног какого-то мужика в дверях. Жадно глотнул наполненный свежестью дождя воздух, но он колючкой чертополоха застрял где-то в горле. Эливерт задыхался.
Его скрючило от боли, вполне реальной боли, пронзившей острыми иглами всё тело.
Но куда страшнее было это странное чувство внутри – стылая, мёртвая пустота. Словно в груди его кто-то пробил огромную брешь, и чёрная тьма Бездны наполнила эту дыру до краев.
А потом вспыхнуло пламя, опалило эту рваную пустоту, испепелило душу в одно мгновение.
Ярость, боль и горечь рвались наружу, грозились растерзать тело, как свора диких псов. Сейчас разорвётся сердце, не выдержит.
Эливерт нырнул за угол сарая, подальше от людей, привалился спиной к шершавым брёвнам сруба, зажмурился – не видеть бы света белого больше, не слышать ничего, не знать…
Сойти с ума – вот было бы благословение Небес!
Развернулся вдруг резко и с яростью шибанул кулаком в стену. Руку пронзила такая боль, что взвыл, не сдержался. Но тут же ударил снова, и снова, и снова. Молотил сжатым до хруста кулаком, в кровь разбивая костяшки пальцев, воя от боли.
Глупо так, будто сопляк зелёный. Ведь сейчас сломает заново кости, которые едва зажили. Но не мог остановиться.
Тошно было от собственной слабости. Разве так мужик себя вести должен? Хуже брошенной бабы…
Но эта новая боль отвлекала от безумия внутри. Она была ему нужна. Чтобы просто не сдохнуть прямо здесь и сейчас.
Силы вдруг в один миг оставили. Ворон замер, опустошенный, сполз по стене на кучу грязной соломы, пустым взглядом смотрел, как стекает кровь по разбитой руке.
Мать Мира, что же ты творишь, Милосердная?! Ведь сказала, что простила, что можно теперь сызнова жизнь начать… Так за что тогда вновь на Бездну обрекла?
Ох, Ворон, Ворон! Ты же знал, что так будет. Ты же помнишь этот сон. Все твои сны правдой оказались. Отчего же ты решил, что этот ты ещё можешь обмануть, исправить, предотвратить?
Просто ты не хотел верить в это. Как не хотел прежде верить в Настину любовь к Кайлу.
А она его действительно любит, и он её тоже.
Сукин сын! Да откуда только Владетель Мрака принёс этого проклятого полукровку? Почему обязательно надо было судьбы их пересечь?
Настя, Настя… Беда бедовая! А ведь могла счастьем стать.
До последнего верил мечтам своим. И вот в двух шагах от радуги, когда казалось, уже в руках пригрел шальную мечту свою, всё снова в прах рассыпалось. Опять в сердце удар.
О, Небеса, да сколько можно на прочность испытывать?!
Нет в нём больше прочности. Кости переломаны. Сердце дырявое кровоточит. И вот по ладони кровь эта бежит.
Как жить-то дальше? И зачем?
Когда самая близкая, самая желанная предала…
Зачем это всё ему? Свобода, жизнь новая, честная? Да и просто жизнь… зачем?
Стоило понять, что права была его матушка, когда говорила, что ничего-то в жизни важнее и нужнее любви нет... Когда есть любовь, то и горе в радость, а без неё – и солнца свет тьмой подземелья кажется. Стоило это понять, и всё отняли снова.
Ты же сам её отпустил Ворон... Так чего теперь скулишь? Говорила тебе Сатифа – пожалеешь! Вот ты и пожалел.
Но ведь… Он ей доверял. Верил как дурак – разлука поможет, поймёт Настя, что связаны их души, что это судьба.
А она ушла к другому. Она живёт в его доме. И спит в его постели.
И, может быть, прямо сейчас, в этот самый миг, полукровка стягивает с неё одежду, целует её земляничные губы, лапает своими руками её невероятное тело. Он берёт твою женщину, когда ему вздумается, и ей это нравится.
Она его любит. А про тебя и не вспоминает.
Ты был готов молиться на неё Эливерт...
Но твоя святыня теперь в чужих руках. Кайл считает твою женщину своей, ему она дарит стоны наслаждения и признания в любви.
А тебя она вышвырнула из своего сердца и памяти, словно ненужную безделицу, отжившую свой срок.
Ты больше ей не нужен, Эливерт. Ты никому не нужен.
Эл сгрёб в горсть пучок соломы, вытер окровавленную руку. Поднялся кое-как, опираясь на стену, словно забулдыга, которого не держат ноги. Добрёл до бочки с дождевой водой. Долго мыл руки, пока кровь перестала сочиться. Потом и лицо сполоснул. Вот теперь, наверное, даже на человека снова похож.
Ворон расправил рукав, прикрывая разбитую кисть, нацепил привычную ухмылку и поспешил в трактир, где его уже наверняка заждался Наир.
***
– Настия! Девочка моя…
Его руки скользили по льнущему жаркому телу. Губы ласкали её шею. В голове – дурман. Кожа горела огнём.
А сердце разрывалось.
И Ворон никак не мог взять в толк – почему. Острой занозой в памяти засело, что причина этой боли как раз в ней, в Насте. Она предала, она другому теперь принадлежит. Поэтому так тошно, поэтому хочется выть.
Но это ложь! Вот же она, здесь, в его руках стонет горячо. Эл трясло в лихорадке желания. Он вжал её в стену, целуя без конца, потянул вверх длинный подол платья.
– Настия!
– Эй, милок, я Хильга вообще-то… Уже пятый раз говорю! – обиженно раздалось у самого уха. – Ты так пьян, что даже имя запомнить не можешь?
Ворон опёрся на стену, отстранился немного. Темно. Очень темно. И ещё в глазах плывёт.
Но всё-таки разглядел в ночном сумраке незнакомую круглолицую деваху прямо перед собой. Несколько мгновений смотрел на неё удивлённо, пытаясь понять, кто это, зачем она тут, и куда делась Дэини.
Потом, пошатнувшись, отстранился, выпуская из своих рук, и процедил раздражённо:
– Пошла отсюда!
– Эй, ты чего? – насупилась незнакомка. – Разобиделся, что ли? Да ладно! Называй как хочешь! Только приголубь…
– Вон пошла! – прорычал Эл.
Она испуганно метнулась в сторону. А Ворон гадливо отёр губы, словно не женщину целовал, а случайно в дерьмо лицом угодил. Отвращение к ней, а ещё больше к себе, нахлынуло так, что замутило.
4 В мечтах и мыслях
Эл очнулся глубокой ночью. Тело затекло. Шевельнуться было страшно. Кое-как заставил себя опереться на руки. Правую тотчас пронзила боль, и он с трудом припомнил, что сам её и покалечил.
Сел кое-как, чувствуя, как всё задеревеневшее тело неприятно колет иголочками.
Кажется… Он уснул на полу.
Поднявшись кое-как, Ворон доковылял до слабо выделявшегося на фоне тьмы пятна – окно. Распахнул створки ставней, и в комнату хлынул прохладный ночной воздух, и тусклый лунный свет.
Ворон оглядел проступившую из темноты комнату... Что ж, хорошо хоть до комнаты дошёл, а не там, прямо в трапезном зале, мордой в пол уснул. И даже шлюху не приволок. Скорее всего, просто уже не смог.
Эливерт смотрел на мерцавшую сквозь облака луну…
Каким жалким, ничтожным, слабым ты стал, Ворон! Скулишь, воешь, словно пёс, даже спишь на полу! И после этого удивляешься, что она выбрала этого Северянина. Он – рыцарь и милорд, чтоб ему!
А ты… Никогда ты таким не будешь. Сколько бы ни пыжился. Вор ты и бродяга, Эливерт! Вот и всё.
И? Что делать теперь? Ты готов был на всё ради любви своей. Но больше любви нет.
Радуга прекрасна, но так быстро исчезает с небес. И любовь мимолётна, как та радуга.
Видно, так тебе судьбой уготовано – твои женщины всегда будет тебя предавать Ворон. И каждый раз эта измена будет бить прямо в сердце. И каждый раз это снова будет невыносимо больно.
– Да и хрен с ними, с бабами! – вдруг выдал Эл со злым весельем, обращаясь прямо к луне. – Я знаю, кто меня любит по-настоящему. Просто любит. Такого вот, непутёвого… И никогда не предаст. К Граю поеду. Вот кто меня ждёт. И никто мне больше не нужен, только Воробышек мой…
***
Ворон ещё не скоро улёгся в постель и утихомирился.
А под утро Эливерту приснился Лэрианор.
Он, как и на самом деле, собирался ехать в столицу, но что-то задержало, и он остался дома.
И очень даже правильно сделал. Потому что туда приехали Наир и Рыжая.
Счастливая встреча, объятия, столько искренних слов… Всё как наяву.
Потом они сидели втроём в его холостяцкой лачуге, пили «Жемчужную лозу» и рассказывали наперебой обо всех своих приключениях. И Ворон улыбался, счастливый до невозможности.
– Ой! – вдруг вскочил Ушастик. – Меня же Миланейя ждёт, совсем заболтался! Простите! Дэини, ты тут ещё посидишь?
– Да, пожалуй, – легко кивнула Настя в ответ.
И лэгиарн ушёл. А она осталась. И они снова говорили обо всём, как старые добрые друзья.
– Знаешь, а мне сказали, что ты осталась в Кирлиэсе у Кайла… – неожиданно брякнул Ворон.
– У Кайла? – изумлённо воскликнула Рыжая. – С чего бы это? Между прочим, Кайл женился на Соур. Король их сосватал, а он был только рад. Удачная партия…
– Мне жаль… – искренне заверил Эл.
– Почему? – не поняла она.
– Ты ведь его… любила…
– Я? Да кто тебе сказал? – фыркнула Настя.
Эливерт совсем потерялся от этих слов. Казалось, она не играет, а удивляется искренне.
– Так ведь… ты и сказала…
– Да? – Настя пожала плечами, помолчала задумчиво. – Не помню. Чушь какая-то!
Он смотрел ей в глаза не отрываясь, пытался понять, зачем она это говорит – от обиды и боли, или, в самом деле, забыла, или он просто сошёл с ума…
От такого пристального внимания Насте вдруг стало неловко, она отвернулась к окну.
– Пожалуй, пойду… – тихо сказала она. – Поздно уже…
– Не уходи! – он поймал её запястье, вынуждая сесть обратно. – Ещё не поздно!
Настя вскинула на него глаза, ждала, не пытаясь освободить руку.
– Никогда не поздно, – шепнул он тихо, но твёрдо.
И добавил с мольбой:
– Останься!
– Остаться? – недоверчиво переспросила она, и горько бросила, отворачиваясь: – На ночь?
– Нет.
Он сжал её ладонь, и Настя снова повернулась, глядя выжидающе, чуть хмурясь.
– Нет, не на ночь, – покачал головой Ворон. – Навсегда.
Он мог поклясться, что в её изумительных глазах блеснули слёзы.
– Навсегда… – эхом повторила Дэини.
И прижалась к нему, обнимая за шею, едва он потянулся к ней навстречу, опалила жаркими губами, так что голова закружилась от её нежных ласк.
Он проснулся раньше, чем успел насладиться этим волшебным мгновением, отчаянно цеплялся за тающий сон – так не хотелось возвращаться в реальность, где всё иначе, но всё равно пробудился.
Долго лежал, глядя в закопчённый потолок, и мысленно перебирал, как драгоценные камни, обрывки этого сладкого бреда. В голове плыло от выпитого накануне, сердце ныло, вспомнив о своей потере.
– Я должен её увидеть! – вдруг произнёс он в утренней тишине то, о чём уже думал вчера, но яд сомнений и горечь потери были слишком сильны, чтобы решиться.
Легче сегодня не стало. Пожалуй, после этого странного сна, в котором всё было как в его мечтах, стало только хуже.
Но он отчётливо понял, что должен поехать туда, в столицу. Да, по дороге обязательно навестить Граю, но потом… Найти Настю, посмотреть ей в глаза и убедиться, что всё это правда. Понять, что она действительно любит Кайла, что Кайл любит её, что она счастлива с этим полукровкой, что она в безопасности, что она не жалеет ни о чём.
И Эл ей не нужен больше.
Увидеть ответы в её глазах. А если будет нужно, даже спросить у неё самой. Только так, а не иначе…
Нельзя верить слухам и сплетням. Даже если их принёс тебе твой друг, тот, кому доверяешь.
Даже если всё предельно ясно – твоя девочка живёт с другим: целует его, спит с ним, любит его.
Да, случилось именно то, чего ты боялся, атаман.
Но даже если весь мир вокруг будет кричать в уши: «Она не твоя, она тебя предала, ты ей не нужен!», он поверит только её глазам, только глазам.
Одна капля смертельного яда безразличия в изумрудных омутах способна сделать то, что даже Лидонскому ущелью не удалось. Но пока Ворон не готов сложить крылья!
5 В мечтах и мыслях
Она была самой красивой.
Эл остановился вдалеке, бросив лошадь у коновязи, смотрел, любовался и не мог сделать ни шагу.
Чем ближе к Сальвару, тем сильнее билось в груди сердце, волнение охватывало.
И, въехав в ворота городка, он не сразу направился к домику известной швеи – сперва заглянул на рынок, купил подарочки, чтобы не с пустыми руками явиться.
Всё время тянул, сам над собой посмеивался – чего разволновался так? Предчувствие скорой встречи нечто такое в душе пробуждало, что даже чёрные, стылые мысли о Насте отступали прочь.
В конце концов, подъехал к дому Вириян, спешился и тут приметил стайку детворы, занятую в сторонке какими-то детскими забавами.
Двое растрёпанных пацанят и четыре девчушки… Самые обычные. Издали, так и вовсе, все на одно лицо. И лишь она была другой, выделялась среди них необъяснимо.
Ворон сразу её узнал. Хотя сейчас она мало походила но того пугливого маленького птенца, что он подобрал в Берфеле.
Нарядное голубое платьице, новые туфельки, аккуратные тёмные косы. Красавица!
Но даже не это отличало Граю от её подружек. Держалась теперь иначе: спокойно, уверенно, статно. Вот что значит, ребёнок в любви растёт и заботе.
Граю что-то там друзьям разъясняла, указывала… И слушали все, даже пацанята, в рот заглядывали. Явно в этой ребячьей стайке она заводила. Ну, вся в него, да и только!
Эл хотел окликнуть, но язык вдруг подчиняться перестал, горло сдавило. Стоял, смотрел, как истукан, и даже позвать был не в силах. Улыбался. Глупо, гордо и счастливо.
«Моя – самая красивая!»
Мысль эта по сердцу царапнула, напугала даже.
«Моя?»
Эл задумчиво поглядел на девочку и сам себе ответил:
«А разве нет?»
Она стала «своей» с того самого хмурого утра в Берфеле, когда в его похмельную голову пришла мысль забрать Воробышка с собой. Наир тогда говорил, что он спятил. А Эл уже понимал, что иначе поступить не сможет. Потому что Вифрийский Ворон никогда не бросал «своих», а она была именно «своей».
Она засела в его сердце слишком глубоко. И самое забавное, что извлекать эту занозу оттуда не было ни малейшего желания.
Родная, по-настоящему любимая, самая лучшая на всём свете! Без улыбки смотреть невозможно, хоть в глазах и плывёт немного. Воробышек его маленький! Великая Мать, неужели есть в мире большее счастье, чем смотреть на эту пичугу?
Наверное, есть… Например, смотреть на собственных детей, рождённых твоей любимой женщиной. Но это счастье ему так и не удалось изведать. А ведь если бы тогда, с Аллондой, всё вышло иначе, очень может быть, что у него сейчас была бы вот такая же красавица, только белокурая… Или вот такой клоп со сбитыми коленками, как белобрысый пухляш рядом с Воробышком.
И не было бы Насти…
Но ведь её и так нет. Уже нет. Её ты тоже потерял, Ворон!
Ох, твою ж! Всё, выкинь её из головы, выкинь! Доберешься до столицы, будешь думать о ней.
А пока… Улыбайся! Вот твоё солнце и истинный смысл жизни.
Граю тебя вытащила из Бездны, на свет её души ты словно мотылёк полетел. Она ждала тебя. Только поэтому ты здесь. Живой. По-настоящему живой. И сердце бьётся неистово и гулко.
Граю бросила взгляд мельком – видно, любопытно стало, кто это у их дома остановился. Отвернулась, продолжая свои игры. И вдруг крутанулась резко, глазёнки распахнула, взвизгнула и сорвалась с места, словно стрела с тетивы.
Эл упал на колени, ноги подкосились, руки протянул навстречу, поймал её маленькую, невесомую, хрупкую. Ну, пичуга, как есть, пичуга! Обнять страшно, такая нежная.
А она ручонками шею обвила, уткнулась в плечо и заревела.
– Здравствуй, цыплёнок! – шепнул чуть слышно, прижимая к звенящему набатом сердцу.
Поцеловал в нагретую солнцем макушку.
Она немного отстранилась, стирая слёзки, заглянула ему в лицо.
– Ты вернулся! А я знала, что ты вернёшься. Я тебя сильно-сильно ждала!
Он улыбался в ответ, хоть горло саднило, и в глазах – непривычная пелена солёной влаги.
«Одна ты меня и ждала, сердце моё!»
– Я же тебе обещал, – со всей серьёзностью напомнил Ворон.
Она снова прильнула к плечу, а сама рассказывала, всхлипывая поминутно:
– Я помню. Мама Вириян научила меня молиться. И я каждое утро просила Великую Мать, чтобы она тебе помогала. Честно-честно, я каждый день тебя вспоминала и просила беречь! Великая Мать – она очень добрая, как ты, и как Вириян. Она обязательно услышит, если её попросить!
Маленький мудрый Воробышек… Если бы ты знала, сколько истины в твоих словах!
– Я знаю, Воробышек! Она тебя слышала, – заверил Эл. – И оберегала меня. Это так. Однажды я даже видел её!
Вот в это она поверить не спешила. Взглянула исподлобья – ведь взрослые так часто над детьми подшутить любят. Да, в такое даже ребёнку поверить сложно. Но Эливерт уже знал: в жизни бывает действительно всё, нет невозможного.
Ворон продолжил серьёзно и невозмутимо:
– Правда! Видел. Вот как тебя сейчас.
По коже непроизвольно мурашки пробежали, стоило вспомнить тьму Бездны, свои видения там и разговор с Матерью Мира..
– Мне тогда грозила большая беда, а она меня защитила. Это ты меня спасла своей молитвой... Воробышек мой маленький!
Он прижал её ещё крепче, благодарность переполняла, нежность переполняла, и от этого света в душе сейчас становилось больно. Чернота внутри упиралась, уходить не хотела, но рядом с этой девочкой не оставалось места для боли, для тьмы, для грязи, для отчаяния.
– Эливерт, мы тебя так ждали! Не уезжай больше никогда! – она прижалась нежной щечкой к его шраму, уползавшему по скуле к виску. – Я опять буду молиться, чтобы ты навсегда остался. Пусть Великая Мать так сделает! А мама Вириян… Она тоже за тебя молилась, я слышала. Ты зря думал, что она на тебя сердится. Она говорит, что ты ей подарил счастье.
Он почувствовал, как она улыбнулась широко.
6 В мечтах и мыслях
Это был поистине сказочный вечер.
Давно у Эла не было так спокойно и светло на душе. Может быть, даже никогда не было.
Граю от него не отлипала: то забиралась на колени, то просто крутилась рядом, болтала без умолку, рассказывала, как они теперь живут-поживают, тащила ему своих кукол, зазывала посмотреть на недавно вылупившихся цыплят, и на любимый уголок в саду, между двух старых груш.
И Эливерту так отрадна была вся эта возня: он оценивал игрушки с видом знатока, умилялся пушистым жёлтым комочкам, что с писком удирали от Воробышка, и обещал завтра помочь построить «домик» в том самом тайном месте.
Она ужасно боялась, что он уедет ночью, и все клятвенные заверения не помогали. И лишь когда обнимал, прижимая к сердцу, она затихала – верила, улыбалась. А у Эла в горле ком стоял, так першило, что голос иной раз дрожал.
Баня с дороги – это то, что способно излечить даже самую изболевшуюся душу. А уж щедрый стол, который накрыла Вириян… После сытного ужина тепло разливалось не только по животу, но и по душе. Так славно, уютно, по-доброму.
И всё равно печаль пробивалась даже сквозь эту светлую радость. Почему у него всё не так, всё не то?
Почему он не может любить вот эту славную, добрую, хозяйственную, прекрасную женщину? Почему эта малышка, к которой так прикипело сердце, на самом деле не его дочь? Почему нет ему места в этом доме? Почему не дали Небеса простого и тихого человеческого счастья? Что он вечно ищет и никак не может найти? Неужели так и будет всю жизнь гнать его куда-то ветер судьбы? Сколько можно бегать за радугой? На что он ещё надеется?
Ведь потерял он своё рыжее счастье-несчастье… И дитю малому понятно – она выбрала Кайла. И сколько себе не ври, Ворон, всё тут ясно-понятно.
Но не будет ему покоя. Нигде не будет. Ни здесь, в Сальваре, ни в любом другом месте не будет, если не убедится он сам в том, что всё возможное и невозможное сделал, чтобы Дэини вернуть.
Спать Граю улеглась уже поздненько, только после того, как он сам её отвёл в кровать, да сидел на полу рядом, за руку держал, пока не засопела. Вириян заглянула, не сдержала тёплую улыбку.
И лишь потом, когда вернулся к ней на кухню, взялась за расспросы и серьёзные разговоры.
– Так что на самом деле заставило тебя вернуться? Это Граю можешь рассказывать сказки, что ты просто соскучился и потому приехал…
– Я, правда, соскучился, – честно заверил Эл.
Но всё-таки Вириян была слишком умна и проницательна, чтобы ей можно было заморочить голову. И слишком хорошо она знала бывшего атамана, чтобы не заметить перемен в нём.
– Я не поверю никогда, что ты по доброй воле оставил своих друзей и позволил им одним ехать в Герсвальд, – покачала она головой, – а сам решил отсидеться в безопасном тихом местечке.
– Ты права, – усмехнулся Эл. Надо же – а вот в Лэрианоре многие в это поверили. – На Север я просто не успел попасть – ранен был.
Вириян едва заметно кивнула – значит, уже заметила, что его до сих пор пошатывает.
– Им пришлось оставить меня, – спокойно продолжил Ворон. – На попечение одной… мудрой женщине. Она меня и поставила на ноги.
– Не очень удачно, похоже? – хмыкнула Вириян, снимая чайник с огня. – Ты стал прихрамывать…
В воздухе пахло липовым цветом и мёдом, он смотрел на её неторопливые движения, и совершенно не хотел возвращаться мыслями в недавнее прошлое.
Но память… она никогда не учитывает наших пожеланий.
– Ерунда! Не смотри на это! – Эл, пытаясь успокоить, махнул рукой, нацепил очередную маску. – Слишком мало времени ещё прошло.
– Может, это и к лучшему! Неизвестно, чем бы обернулся твой поход на Север, – рассудила Вириян, протягивая ему кружку с горячим золотистым напитком. – Знаешь, Граю однажды такой странный сон приснился. Он её напугал до жути. Какие-то скалы, река… Мост провалился под тобой, и…
Вириян вдруг умолкла, вздрогнула, заглянула в его нарочито отстранённое лицо.
– Светлые Небеса! Это был не сон…
Эл промолчал. Да что тут скажешь?
А она закрыла лицо ладонями – вот не хватало ещё до слёз бедную довести…
– Ты, не говори ей! – наконец произнёс Ворон. – А то станет бояться ночи. Вдруг опять этакое приснится.
Вириян подняла на него глаза. Кажется, всё ещё поверить не могла. Ресницы мокрые, будто иголочки колючие, и росинки слёз на них дрожат.
– Но как же ты выжил, Эливерт? Она сказала – ты разбился насмерть.
Он отвёл взгляд, рассматривал лепестки липы на дне кружки.
– Так и было… Вифрийский Ворон навеки остался на дне Лидонского ущелья. А мне дали ещё один шанс… Теперь уже последний, вне всякого сомнения. И я его не упущу. Вириян, я решил завязать!
А потом был долгий и трудный разговор.
Она была рада.
И пришлось объяснить, что повода для радости пока нет. Одного желания стать честным человеком слишком мало, чтобы ему простили прежние преступления. Но шансы у бывшего атамана всё-таки есть.
Эл торопливо и сбивчиво выкладывал Вириян последние новости, что он ушёл из Лэрианорской вольницы, да и, из вольницы вообще. Осталось некоторые дела утрясти с теми, кто повыше него стоит в их воровском мире.
Но там-то как раз всё просто. Эл всегда умел правильно дела свои вести и связи заводить. Там к нему никаких вопросов не возникнет.
Со стражами порядка всё намного сложнее. Но и тут есть, с какого боку зайти.
Эл рассказал, что войну предотвратили его друзья, скоро королевна Герсвальда приедет в Кирлию мир заключать. И это стало поистине счастливой новостью для Вириян.
А героям положены награды. И хоть Эливерт до конца пути не дошёл, но и ему кое-какие блага перепасть должны. Если и не сам король, то найдутся вельможи, которые исполнят небольшую просьбу отличившегося разбойника. А просьба простая – закрыть глаза на былые его дела и позволить начать новую жизнь, мирную и спокойную.
Собственно, за тем и в столицу он нынче направляется – хочет порядок навести в жизни своей.
7 В столице
2 В столице
Каждый новый шрам,
Нанесённый твоей рукой,
Лишь виток узора судьбы,
Что свела нас навеки с тобой.
стихи автора
Шёл уже третий день, как Эл появился в Кирлиэсе.
Он поселился в приличном трактире в Старом Городе. Трактир имел название «Под радугой» – Эл только посмеивался: вот такая горькая ирония! А находился он буквально в двух кварталах от небольшого особняка Кайла.
Но за три дня Ворон так и не соизволил заглянуть в гости к полукровке.
Вечером он убеждал себя, что утром непременно отправится к Северянину. Утром уговаривал, что сделает это после обеда, и снова не шёл.
Он пытался представить, как придёт туда, как Кайл встретит его, по-хозяйски обнимая Настю за плечи… И на этом его фантазия разлеталась вдребезги, как сорвавшаяся с крыши сосулька, рассыпалась на острые ледяные осколки. Не мог он представить их рядом. Даже теперь, уже зная, что всё это правда, что она на самом деле теперь женщина рыцаря, всё равно не мог.
И не мог себе представить, как он сам себя поведёт, когда увидит их вместе.
Он безумно хотел увидеть Дэини. Теперь, когда он оказался так близко, ему мерещилось, что он чувствует её на расстоянии, ощущает, как где-то неподалёку бьётся её сердце, вдыхает тот воздух, которым дышит она, смотрит на те облака в небе, на которые в этот миг смотрит Рыжая.
Он чувствовал вновь эту незримую связь, что пролегла между ними, и она влекла его, как хищного зверя манит запах крови.
Но впервые в жизни страх сковал Эливерта настолько, что он не мог решиться и действовать. Он никогда не был трусом. Но мысль о том, что он может выкинуть что-то такое… неожиданное, чего Настя никогда в жизни ему не простит, эта простая мысль не пускала его к Рыжей.
Дабы не сойти окончательно с ума, сидя без дела и погружаясь в эти мысли, Эл наведался-таки к Данкалнау. Ему ведь полагалось доложить, как прошло их путешествие на Север.
Правда, Кайл уже и тут успел – отчитался. Да и хрен с ним. Ворону зато меньше рассказывать.
И всё-таки в Орден Совета Девяти прийти было нужно – у Эливерта к милорду Данкалнау имелся серьёзный разговор. Если кто-то и мог помочь разбойнику и вору обрести честное имя, то только этот суровый старик. В возможностях эстийца Ворон не сомневался.
Только вот… какую цену он за это запросит? Новая жизнь дешево стоить не может. Эл хорошо запомнил тот сон в Филофдоре про сияющую шкатулку: цена жизни – всегда жизнь!
Данкалнау обрадовался Элу вполне искренне, улыбнулся даже – а Ворон всерьез подозревал, что он это делать попросту давно разучился. Надежды Эливерта не оправдались, эстиец стребовал с него наиподробнейший рассказ обо всех их злоключениях.
Зачем, спрашивается? Может, хочет их с Северянином на лжи поймать – вдруг не сойдутся истории.
Разговор затянулся надолго, так что Данкалнау даже велел обед принести и вина.
Эл рассказал. Честно. Почти без утайки. Да и сам последние новости между делом выпытывал.
Вот так он и узнал про Настю. Сплетню о том, что она теперь в любовницах у Кайла (это при живой-то невесте Соур, сосватанной самим королём) Данкалнау Эливерту подтвердил.
Выходит, нет никакой ошибки. Наир сказал правду.
По-хорошему, развернуться бы сейчас, да уехать обратно в Сальвар.
Но это по-хорошему… А когда Эл так делал?
И вот уже третий день, он пытался взять себя в руки, чтобы навестить своих драгоценных «друзей».
***
А тогда, выслушав Эливерта, Данкалнау надолго замолчал. Ворон не торопил, ждал, что скажет.
– Значит, ты не ведаешь, удалось ли твоим друзьям найти Чашу лэдрау? И куда они её дели? – вместо ответа на вопрос Эливерта, вдруг спросил суровый милорд.
– Откуда мне знать? – уверенно соврал Эл. – Я же с полдороги отвалился. А Кайл разве не сказал?
Вообще-то не так уж и соврал: во сне Ворон Чашу Желаний видел, но куда она потом делась, действительно не знал, и Наир про неё даже не упомянул.
– Если бы сказал, я бы тебя не спрашивал, – тёмный взгляд сурового эстийца впился в Ворона как клещи палача. – Значит, придётся тебе это выяснить…
Эстиец поднялся тяжело, кивнул призывно – мол, идём со мной. И Ворон поднялся следом, изрядно напрягаясь – кажется, миром договориться не выйдет.
– Желание твоё от дел отойти я понимаю, – спокойно продолжал Данкалнау, пока они шли по сумрачным каменным коридорам. – Тем более, после такого тяжелого ранения, былой прыти в тебе уже не будет. Потому… отпущу я тебя, Эливерт. Так и быть, от службы в Ордене Совета Девяти я тебя освободить согласен. Только одну вещь ещё покажу... Очень любопытно твоё мнение послушать.
Эл настороженно поглядывал на мрачного спутника, не особо доверяя этим обещаниям и миролюбивому тону.
Но пришли они в библиотеку. Здесь хранились подлинные сокровища – знания, собранные Советом за много веков существования.
– Вот, что удалось раздобыть, уже после того, как вы уехали на Север.
Эл осторожно, почти с благоговением, развернул старинный манускрипт – пергамент такой древний и побитый временем, что прикасаться страшно, как бы не рассыпался. Но чернила сохранились чётко. Правда, язык мудрёный. Эливерт читать-то умел, но наречие Древних не каждому по зубам. И всё-таки постепенно Эл вник в суть. Поднял удивлённый взгляд на Данкалнау.
– Это та самая легенда о Чаше Желаний и Вэйканарифь?
– Да, – кивнул эстиец. – Только самая первая, лэгиарнами записанная. Летопись тех времен. Без разных вольностей изложения неразумными смертными. Читай, читай, внимательно читай! Самое интересное – в конце.
Ворон сразу понял, о чём говорил старик.
– Твою ж! – вырвалось у Эла. – А где… та приписка про лживых советников и двуличную красоту? Алееа Вэйканари, тэ ноа! Даага лаана Велэйн да Вальмара. Погибла Вэйканарифь, но берегитесь! Породила она Велэйна и Вальмару. Твою мать, это же имена! Как так можно было всё переврать? На хрена они два слова перевели так длинно и цветасто? Это же имена!
8 В столице
Вечерело. Солнце до горизонта ещё не докатилось, но воздух уже пропитался расплавленной медью заката. Самое время…
На крыльце колокольчик, узором разрисованный. Эл уже потянулся, но отдёрнул руку – заметил, как та дрожит.
Твою ж, да что с тобой, Ворон?! Хватит! Пришёл так пришёл. Пора уже заканчивать эту песню без конца и края…
Он зло дёрнул шнурок, тонкий перезвон огласил вечернюю тишину. Эл ждал, пока хозяин откроет, и сердце ухало в груди, а отдавалось в висках.
Дверь растворилась медленно…
И на крыльцо шагнула она.
Застыла, распахнув изумлённо свои огромные зелёные глаза. А Эл и слова сказать не смог, сердце как будто навылет копьём пробили.
Рыжие локоны под закатным солнцем горели огнём. Платье лёгкое, нежное, светлое. Она в нём такая милая, женственная. Девочка… любимая…
И тут Настя поняла, что он не морок, не призрак, а настоящий.
Мгновение застывшей тишины разбилось вдребезги об её ликующий пронзительный вскрик. Она кинулась ему на шею, обхватила крепко, едва не уронив. Смеялась, счастливая, что-то сквозь всхлипы пыталась сказать, но ничего не получалось. И лишь сильнее прижималась к нему.
А Эл, приподняв её над полом, обнимал ещё крепче, чем она сама.
Голос тоже не слушался. Выдавил кое-как насмешливо:
– Тише, тише, солнце моё! Пожалей мои рёбра! Они ещё не срослись толком.
Но она почти не ослабила объятия. А он…
Показалось, сердце сейчас разорвётся. Светлые Небеса, зачем она так? Лучше бы встретила, как Миланейя – убила бы вежливостью, бездушной, ледяной. Так было бы проще всем.
А теперь? Что ему теперь делать? Ведь теперь он уже не сможет уйти.
Эл поставил её аккуратно обратно на крыльцо, отстранился немного – налюбоваться хотел. Подарил ей усмешку привычную.
– Я тоже рад тебя видеть! Но не надо меня душить в объятиях. Пощади болезного!
Она неохотно отступила на шаг и, наконец, заговорила осмысленно, но всё ещё восторженно:
– С ума сойти, Эл! Ты как меня нашёл?
– Легко, – Ворон хмыкнул, скосив взгляд на дверь – вот только бы Кайл сейчас не появился, хоть ещё несколько мгновений остаться только вдвоём. – Где тебе ещё быть-то?
Казалось, Дэини сейчас расплачется от переполнявшей её искрящейся радости, глаза уже блестели подозрительно, она снова обняла его за шею, прижалась к груди.
– Э-э-эл…
Полжизни бы отдал, чтобы она вот так всегда встречала…
Эл улыбался, как безумный, и настойчиво отгонял мысль, что обнимает-то она ласково, и радуется искренне, да только крыльцо это не их дома, а чужое. Да и наплевать!
– Не боишься вот так, на виду у всей улицы, непонятно с кем миловаться? – Эл от поучительной насмешки не удержался, но из рук своих так и не выпустил. – Ты этак репутацию загубишь, миледи Дэини! Высшее общество судит строго.
Она оценила шутку – отстранилась немного, усмехнулась, столь же язвительно, рукой махнула:
– Ой, не смеши! Я уже месяц живу в доме мужчины, с которым мы не обвенчаны. Это ещё при том, что он официально с другой помолвлен. Какая уж тут репутация?
Вот так!
Честно. Сразу. В лоб.
И никаких недомолвок. В этом она вся. Бьёт прямо в сердце, и даже не замечает.
А что ты хотел, Эливерт? Она никогда от тебя не скрывала, что все её мечты лишь о Северянине. Самое время поздравить друзей с обретённым счастьем…
А вот, что там с этой Соур, он так и не понял, хоть уже и слышал несколько раз.
На это Ворон сейчас и внимание переключил, чтобы от главного не взвыть.
– Ага, слышал что-то такое… Да не поверил, по правде сказать. Решил у тебя самой спросить. Что за странная сплетня?
Настя со вздохом развела руками.
– Нет, это правда. Не врут. Но так, в двух словах, не расскажешь… Лиэлид, зараза, подгадила. Прав ты был, Эл. Стерва она!
– Я всегда прав, – самодовольно кивнул Ворон.
Настя состроила рожицу, выражающую согласие, и тотчас всплеснула руками:
– Ой, что ж я тебя на пороге держу? Заходи! – она вцепилась в него и потащила в дом. – Мы как раз ужинать собрались. Эл, как здорово! Какой ты молодец, что приехал!
– Ну, а как иначе? – улыбнулся он, ведь иначе действительно невозможно, жить без неё просто невозможно. – Я соскучился.
– Я тоже!
Она улыбнулась так светло и тепло, что Эливерт отвернулся поспешно – вроде как, дверь прикрыть. Надо держать себя в руках, надо держать себя в руках, надо держать себя в руках!
– Кайл! – звонко крикнула Настя, остановившись у лестницы, убегавшей на второй этаж. – Кайл! Иди скорее сюда! Ты не поверишь, кто к нам приехал!
Эливерт только зубы стиснул – готовься, Ворон, сейчас тебя ждёт ещё одно испытание!
***
Северянин, однако, на зов Дэини не спешил.
Эл по этому поводу, ясно-понятно, совершенно не огорчался. Разглядывал беззастенчиво свою огненную девочку, заглянуть хотел в самое сердце.
«Свою»… Ох, Ворон, Ворон, опомнись! Не твоя она теперь, не твоя. Да и, была ли когда твоей?
Ты придумал себе мечту, сказку о любви. А ей-то рассказать забыл. Она ведь и не знает, что ты её столько лет ждал, искал, верил, любил.
Она рада тебе, бесконечно рада, но лишь как старому доброму другу, как родному человеку, с которым столько испытаний вместе прошли. Она смотрит своими чистыми, светлыми глазёнками и даже не смущается, искренне не понимая, в какую бредовую ситуацию они втроём угодили.
Улыбается солнечно и, волнуясь, засыпает его вопросами с чисто детской непосредственностью:
– Ну, рассказывай! Рассказывай скорее! Как ты? Ты когда вернулся? Светлые Небеса, мне ведь тоже столько надо... Ты не представляешь, что там было на Севере.
Ох, лучше бы он действительно ничего не представлял. Лучше бы не было тех снов, разговоров с Ушастиком и Данкалнау, да и собственных догадок. Но слишком редко в его жизни бывает так, как лучше.
9 В столице
Кайл, прослушавший половину разговора, едва не выронил бутыль.
Но Эл смотрел лишь на потерявшую дар речи Настю. Неужели и сейчас в ней ничего не дрогнет, не отзовётся хотя бы ревностью, если уж любви для него не нашлось.
Но в этот раз не смог Ворон по лицу её ничего прочитать, не смог понять, что за мысли овладели его рыжим солнышком. Она просто окаменела от слов Эла. Удивить он точно смог, но, что ещё за этим стоит?
А Кайл только головой покачал:
– Ничего себе! Умеешь поразить. Вифрийский Ворон – и женится! На ком?
– Забудьте уже Ворона! – фыркнул Эл досадливо. – На Вириян. Мы решили вместе Граю растить.
Кайлу это ничего не объяснило, он только перевёл синий взгляд с Эла на Дэини:
– Так… Эту историю я, похоже, пропустил. Не знаю, кто эти Вириян и Граю. Дэини потом расскажет. А что, прямо уже свадьбу назначили? Нас-то позовёте?
«Да уж! Как же не позвать? Ведь самые близкие люди! Какая же свадьба без любимой женщины и друга, который спит с твоей любимой женщиной?» – мысленно огрызнулся Эл.
А вслух объяснил немного туманно:
– Ну, день пока не выбрали…
Он снова устремился взглядом к Насте. А она так и молчала до сих пор, лишь смотрела, почти не моргая, изумлённо, словно не верила тому, что он несёт.
– Я прежде хотел… – Эл запнулся, мысль потерял.
Взгляды их схлестнулись. И не смог больше играть, удерживать в себе то, что как острый нож вскрывало сердце и грудь, наружу рвалось. Полыхнуло огнём в глазах, молнией грозовой. Выдал взгляд то, о чём язык молчал покорно.
«Твою ж! Ведь я к тебе приехал, дурочка, к тебе! – кричала душа сквозь обледеневшие от боли окна глаз, стучалась, билась, вопила. – Увидеть тебя хотел! Обнять тебя хотел! В глаза твои заглянуть! Неужели это всё? Неужели конец всем мечтам? Неужели всё, что было, забыто тобой так скоро? Ты выбрала его? Так скажи! Скажи в глаза! Скажи, что я не нужен тебе! Гони меня прочь! Только вот так не смотри! Зачем снова этими изумрудными оковами удержать хочешь?»
Ворон запоздало сообразил, что молчание затянулось, и поспешно добавил:
– … дела закончить.
Дела… Вот оно – единственное его дело, которое покоя не даёт. Спать не даёт, жить не даёт, душу вытягивает, с ума сводит.
Настя вздрогнула, покраснела и стыдливо отвела взгляд.
А Кайл, как и всегда, даже не заметил ничего, винишко разлил, кубки им с улыбкой протянул.
– Но вы уже всё решили?
– Решили, – подтвердил Эл, хотя это было не совсем так.
– Тогда давай за тебя! С новой жизнью!
– Спасибо, – хмыкнул Эл. – Рано ещё... Со старой надо прежде завязать. Я им пообещал, что вернусь, как только с прошлым своим разберусь.
Дэини отмерла, потянулась медленно к кубку, поданному Кайлом.
– Значит, тебя ждут в Сальваре? – задумчиво обронила она.
– Ждут. И ждали! – Ворон кивнул с грустной улыбкой. – Меня там ждали, Дэини. И радость была искренней. Пожалуй, так же, как и здесь…
– Я думала, Вириян никогда не… – Настя растерянно умолкла на миг. – Странно слышать такое.
Всё-таки это было обычное удивление, Эл. Удивление. И ничего больше. Оставь иллюзии!
Взгляд зелёных глаз потеплел, яркие губы украсила светлая улыбка.
– Но я очень рада за тебя, Эл! – это прозвучало искренне, и, наверное, поэтому, очень больно царапнуло по душе. – Мне теперь хочется, чтобы все вокруг были так же счастливы, как я!
Значит, всё-таки счастлива. И тебе того желает! Счастья тебе, Ворон! Не сдохни от радости такой!
– Поможет Всеблагая – так и будет! – ответил лёгким поклоном Эл, поднимая свой бокал. – Только прежде снова придётся руки замарать.
Ворон перевёл взгляд с Насти на полукровку.
Пора поведать рыцарю о приказе Совета избавить мир от Вальмары. Только вот Дэини об этом знать необязательно.
– Вот мы и добрались до третьей новости, – ехидно ухмыльнулся Ворон. – Но я бы хотел о ней с милордом Кайлом с глазу на глаз поболтать.
***
Эл честно не хотел втягивать во всё это Дэини…
Но… куда там! Ворон, ты, видно, забыл? Это же Рыжая!
Глаза засверкали, как у злой кошки, и началось.
– Ещё чего! У нас друг от друга секретов нет!
А Северянин, дурень этакий, ещё и потакать ей начал.
– Да, я всё равно ей всё выложу. Так что, говори сразу!
Ну, едрить твою, доверие у них! А ничего, что это доверие может стоить Насте её красивой рыжей головы?
С тяжким вздохом, Ворон попытался намекнуть полукровке, что есть вещи, о которых меньше знаешь – крепче спишь.
– Кайл, Дэини и так уже вызывает излишний интерес у некоторых наших с тобой общих знакомых. Ты же понимаешь, что её нельзя в это втягивать?
Рыжая аж ножкой притопнула в гневе.
– Так! Теперь я тем более не уйду. Это что ещё за тайны?
– Не томи уже… Говори, что случилось! – поддержал её Северянин.
Ну, сами виноваты!
– Ладно! – покорно кивнул Ворон. – Давайте тогда вспомним одну старую сказку!
– Сказку? – удивилась Рыжая.
И пришлось Ворону напомнить им о легенде, которую некогда рассказал Кайл, да только вот финал у сказки теперь был другой. Ведь первая летопись от сказочной версии полукровки значительно отличалась.
– … никакой поэзии: одни сухие факты, события, имена и места, – горячась, объяснял Эливерт. – Без всяких там украшательств! И звучит эта последняя фраза (про красоту, коварство и прочую ерунду) иначе. «Советник, плетущий сети коварства» и «опасная красота, что хранит в тени своей фальшь» на языке Древних два простых коротких слова – велэйн и вальмара. Вы уже сообразили, к чему я клоню?
10 В столице
Эл, ясно-понятно, не ждал от рыцаря восторга, и даже понимания не ждал.
Если уж он сам от приказа Данкалнау сперва взбеленился, то Кайл сейчас и вовсе...
Он же весь из себя благородный и честный. Рыцари, мать их, не приучены прекрасных дам на тот свет отправлять. По этой части больше разбойники… Вот и он, Ворон, Совету сгодился.
И всё-таки такого лица, как Северянин состряпал, Эл тоже не ждал.
– Помогать не прошу, Кайл, просто не мешай! – торопливо добавил Ворон, а то ведь рыцарь ещё решит, что он сообщника пришёл искать.
– Ты спятил? – зашипел полукровка (вполне ожидаемо). – Я клятву давал её защищать. Я тот, кто её оберегать обязан от таких как ты. Эливерт, зачем ты мне это сейчас сказал?
Да уж! Вот она, вся рыцарская суть… «Зачем сказал?» То бишь, если бы по-тихому пришил и никого не впутывал, то всё отлично. А раз сказал, теперь у него, бедолаги, на совести будет неспокойно. Вот и злится, и шипит.
Ладно, Эл тоже позлился сперва. А потом умишком пораскинул и понял, что проклятый старый милорд Данкалнау прав – уничтожить надо змеюку, пока она в силу не вошла, пока кровью всю Кирлию не залила. Об этом он сейчас и приятелю своему поведал.
– Ты клялся защищать миледи Лиэлид, фрейлину Его Величества, владетельную госпожу Жемчужных Садов. А я иду убивать Вальмару, распроклятую лэдрау, жаждущую уничтожить мир.
Не проняло! Кайл напыжился ещё больше, вскочил и надменно бросил с недоступных высот своего рыцарского благородства:
– А если она не жаждет никого уничтожать и порабощать? Ты хочешь себе купить новую жизнь, убив беззащитную женщину? Замечательно! Так чём тогда твоя новая жизнь от старой отличается? По-твоему, это справедливая цена? Твоя возможность спать спокойно, обзавестись семьёй и страха не знать, будет стоить жизни ей!
Ага. Так всё и есть! Справедливо обвинил. Очень. Одно только позабыл, что эта красотка далеко не голубка кроткая, а тварь безжалостная.
Эл даже отпираться не стал.
– Да, подло. Так ведь я сволочь и проходимец. Я Ордену затем и нужен – они своими чистыми ручками грязную работу делать не станут. А ты, рыцарь, лучше подумай о своей совести! Сколькими жизнями ты хочешь за твоё спокойствие заплатить? Ты слово давал, слово рыцаря, да? Так не нарушай его, спаси Лиэлид, предупреди, убереги – и совесть будет чиста! Но когда эта тварь дорвётся до власти и начнёт убивать, как её кровожадная мать, когда от руки её погибнут тысячи невинных людей, что скажешь ты тогда, друг? Чиста будет твоя совесть? Сколько жизней стоит твоя возможность спать безмятежно этой ночью и не мучиться от угрызений совести? – Кайл скис сразу, сел обратно, а Эл устало добавил: – Это надо сделать. По-другому нельзя.
Ворон натолкнулся на взгляд Насти и на время забыл про полукровку. В изумрудных глазах столько страха, растерянности, горечи. Ещё бы… Ведь казалось, что всё, худшее осталось позади.
Ну, что тут поделать? Он тоже мечтал о другом будущем...
– Но почему именно ты? – Настя готова была расплакаться. – Именно мы?
Эл пожал плечами:
– Мы эту кашу заварили, нам и расхлёбывать!
Кайл, ясно-понятно, не успокоился. Они ещё поспорили немного, насчёт того, можно ли верить Совету и их подозрениям – вдруг Лиэлид вовсе не чародейка. В разговоре снова ненароком Чашу зацепили.
Вот тут и открылось самое интересное и неожиданное.
Настя сразу сообразила, что Чаша и есть доказательство. Ведь из-за неё весь сыр-бор начался. Лиэлид на доблестную компанию героев взъелась именно после того, как они заветный артефакт ей не отдали. С тех пор она уже ко всем по очереди подкатывала, выпытывала, требовала, просила.
– Она и меня уже расспрашивала, – припомнила Рыжая, – и Даларда подсылала вызнать у нас, куда мы запрятали.
Эл только кивнул, поддерживая:
– Уверен, скоро и до мага вашего доберётся. А потом и до тебя, рыцарь!
– Уже, – Кайл вздохнул и опустил свои синие очи в пол.
– Что уже?
Эл в тот миг действительно не понял – знал бы, что дальше скажет полукровка, так лучше бы промолчал.
– Добралась, – буркнул рыцарь. – Два дня назад позвала к себе в покои. По очень срочному делу…
– И что хотела? – продолжал расспросы Эл, но Кайл не торопился ответить.
И тут Ворон увидел побледневшее каменное лицо Насти, и до него дошёл смысл туманной фразы Северянина.
– Да брось! – опешил Эливерт. – Неужто совращала?
Изумление его было столь велико, что он не сдержался и откровенно заржал.
– Н-д-а-а-а… Вся в мать! Та тоже знала единственный способ своего добиваться – всё через одно место…
Смех оборвался резко. Потому что Кайлу было невесело, а уж Рыжей – тем более. Элу показалось, что она сейчас в Северянина запустит кубком с вином или даже блюдом с мясом. В кошачьих глазах молнии сверкали, ураган бушевал.
Ох, а ведь, в самом деле, всё вышло случайно, Ворон и не думал, что разговор в такое русло свернёт.
11 В столице
– Он с ней спал…
– Кто с кем? – ничего не понимая, нахмурился Эливерт.
– Кайл, – Дэини, не отрываясь, смотрела на воду, – с Лиэлид.
Прогуливаясь по Старому Городу, любуясь осенними яркими красками, они приостановились на мосту через Киру, смотрели на неспешное движение реки, на проплывающие в ней золотые листья. И Эл, наконец, решил допытаться, что случилось.
Настя сегодня была сама не своя. Она встретила его радушно, как и вчера. Но тёмные грозовые тучи в прекрасных глазах он сразу углядел. Она ждала его и с удовольствием приняла приглашение прогуляться.
И вот они бродили по уютным улочкам Старого Города, болтали о всякой всячине, как будто и не было разлук, тревог, заговора и этой нелепой ситуации, в которой он был вынужден делить свою любимую женщину с другом. Но при этом Эливерт видел, что Настю что-то гложет.
У него тоже на сердце было странно. От её улыбки, от того, что рядом, так теплело внутри, словно лето красное вернулась, а не осень наползает. Но пульсировала даже сейчас в сердце тёмная горечь, как нарыв, тянула и мучила – «Не твоя она! Не твоя! Не твоя!».
Ворону так хотелось примчаться к ней, едва рассвело, что с трудом дотянул до полудня – уговаривал себя, заставлял выждать немного. Но не высидел в трактире – как только понял, что Кайла точно уже дома нет, так и сорвался.
И вот теперь такая заявочка с её стороны, что Эл дар речи на мгновение потерял.
Настя повернулась к нему, на бледном лице изумрудные глаза сияли злым огнём.
– Представляешь? Сам мне вчера и признался, – она от досады скривилась, – что у них роман был. Давно. До меня ещё. Сразу после войны. Но, видимо, для этой твари честолюбивой он оказался недостаточно хорош… Ей же короля подавай! Ну, или хотя бы по-настоящему знатного милорда, вроде Даларда, а не бастарда-полукровку. Любовь закончилась быстро. Но он, цитирую: «не может причинить ей зла». Чудесно, правда? Она его бросила, ушла к его другу, а он ещё и до сих пор считает, что должен её защищать! По-твоему, это нормально?
– По-моему, нормально, – усмехнулся Эл.
Интересно, она сама-то осознала, что сказала.
– Не будь такой лицемерной, моя дорогая! – продолжил издевательски улыбаться Ворон. – Всех нас можно в чём-то упрекнуть. Но сейчас речь о другом. Я и так подозревал, что Кайл эту затею с покушением не одобрит. Но… раз он ещё и трепетные чувства к своей бывшей подружке по сей день питает, это всё усложнит ещё больше.
Глаза Насти грозно сверкнули.
Но Ворон продолжал размышлять вслух, подводя итог:
– Значит, Кайл нам в этом деле не помощник… Жаль! Ладно, обойдёмся. Сдать не должен, и то хорошо.
Дэини, ясно-понятно, меньше всего об этом думала. И надо бы что-то сказать утешительное, но на языке вертится только ехидное.
Он всё-таки попытался немного её подбодрить:
– А ты чего так расстроилась? Он ведь тебе не изменял. Или ты надеялась, что ты у него первая? Это всё было давно и неправда. Задолго до тебя. И, кстати, я об этом предупреждал ещё на балу в Жемчужных Садах.
– Ты говорил, что это только сплетни, – вздохнула Рыжая.
Эл насмешливо фыркнул в ответ:
– Дэини, ну, я ведь при этом не присутствовал. Как я мог утверждать наверняка?
Ворон сейчас меньше всего хотел говорить про полукровку, но её эти мысли никак отпускать не желали.
– Представляю, что у него сейчас на душе творится… – печально хмурясь, продолжила Настя, вертя в пальцах кленовый лист, огненно-рыжий, как её волосы. – Почему она? Вот ты бы смог убить женщину, с которой у тебя любовь была? Убить свою бывшую…
Эл понимал, что это просто философские размышления. Но его всё равно покоробило от её слов. Аллонда, голубка белокурая, сразу припомнилась. Ведь он хотел её убить, хотел. А вот смог бы или нет – так и останется вечным вопросом. И Эл был весьма благодарен Светлым Небесам, что проверить это ему не удалось.
Но сейчас он развернулся от реки к Дэини и бросил с лёгким вызовом:
– Я даже собирался! Собирался одну пришить, если ты помнишь… Не успел просто.
Настя только рукой махнула – дескать, что за глупости ты говоришь.
– Да её надо было! Я бы на твоём месте тоже Аллонду убила.
Вот так! Да, женщины, женщины…
Настя снова отрешенно смотрела на реку, тонула взглядом в тёмных, мутных водах, а разумом – в тёмных, мутных мыслях:
– Я про другое… За просто так. Понимаешь? Убить ту, которая тебе лично ничего плохого и не сделала. Кого-нибудь ещё из твоих женщин, смог бы?
Короткое молчание, а дальше фраза, от которой у Эла холодок по спине пробежал.
– Меня. Меня, смог бы?
Ворон смотрел на неё так, что должен был уже дыру взглядом просверлить. Это что, вообще, за вопросы такие? Она в своём уме?
– Дэини, ты это серьёзно сейчас?
Он всё ещё надеялся, что это глупая шутка. Как ей в голову могло прийти, что он на неё может руку поднять? Да никогда такому не бывать!
Настя пожала плечами смущенно, но продолжила этот странный допрос:
– Конечно серьёзно! Ну… Если бы так надо было, смог? Очень надо! Такой выбор. Не знаю… Чтобы мир спасти! Вот или я, или мир!
Вот же дура рыжая! Да как можно!
Он внезапно оказался так близко – сам не понял, когда успел, развернул её и прошипел прямо в лицо, едва не коснувшись побледневших губ:
– Да на хрена мне спасать мир, в котором тебя не будет?!
Ярость накрыла, боль обожгла, а ещё желание сжать её сейчас в своих руках, впиться в губы, не обращая внимания на весь этот проклятый мир, который она так жаждет спасти. Чтобы раз и навсегда поняла и запомнила, что для него по-настоящему важно!
Как можно так играть с ним? Зачем? За что? Неужели она не понимает, что делает?
Наверное, она поняла. Побледнела, дыхание сбилось, опустила глаза. Сама испугалась того, что спросила. И ответа его испугалась. Потому что поняла, что за каждым этим словом прячется.
12 В столице
Странные сны вновь одолели Эливерта.
Чаще всего снился тот вечер, когда Эл познакомился с магами. Обрывки их разговора, догадки, замыслы и самое яркое впечатление – пророчество красавицы Тайлли.
В какой-то момент, когда Крис обеспокоился тем, что Лиэлид может навредить его любимой северной королевне, сестрица мага вдруг заговорила напевно и зловеще, глядя при этом прямо перед собой невидящим взглядом.
Эл видел тогда такое первый раз, и, надо заметить, впечатление это произвело на него яркое.
– Зачем ей Эриледы жизнь? Когда ей нужен хаос! Людская жизнь мелка, для той, что миром жаждет править, – вещала белокурая пророчица. – В крови утонут земли Севера и Юга, когда убьёт лэдрау венценосного супруга и обвинит Герсвальд путём коварного подлога. Поднимет бунт она, разворошит осиное гнездо. Народ восстанет на призыв о мести, и вспыхнет вновь пожар войны, сражений. И будет править чародейка там, на поле брани! Окутанные лживой сетью этой, присягнут все земли на верность королевству тьмы и страха. Как мать коварна, как луна двулика, змеиный яд в её устах медовых. Остановить её из вас способен каждый… Но кто отважится? Да, кто не побоится? Развейте тьму, иначе мир погибнет! Развейте сами, или придёт Пламя!
От её срывающегося голоса у Эла по спине мурашки побежали. Но он просто ещё не знал, что последует за этим… Не знал, что следующее пророчество Кристайллины будет предназначено лично ему.
И вот теперь почти каждую ночь, ему снилось, как сестра владетеля Кристалливора поворачивает жуткое, застывшее лицо, пустой мёртвый взгляд упирается в него, и с прекрасных бледных губ слетает:
– Тяжела дорога к радуге… Огонь я вижу. Опасайся огня, Ворон, опасайся! Огонь опалит твои крылья, огонь выжжет твою душу, огонь отнимет самое дорогое. И дождь из слёз прольётся, горький, будто пепелище. Не сдавайся! Лети! В самый тёмный час отчаяния вспомни слова мои – грозы стихают, даже самые лютые грозы! И тогда в небе загорается радуга... Дождись свою радугу, Ворон! Верь!
Сказала, как прокляла, и в обморок упала.
Пока брат её в чувства приводил, Настя виновато объясняла, что, когда на Тайлли находит, она и сама не ведает, что говорит, и не помнит потом, да и напугать никого не желает, ясно-понятно.
Но Эла проняло тогда, сильно проняло. Он, конечно, вида не подал…
В ответ на хмурое заявление Криса: «А вот насчёт тебя, я не очень понял. Какие грозы, какие радуги?», невозмутимо заявил:
– Зато я понял. Нескоро ещё, стало быть, мне жизнь мирная и счастливая светит.
Тогда они про это зловещее предостережение быстро забыли и переключились на обсуждение первого пророчества, лишь подтвердившего все их опасения – выходит, Лиэлид действительно метит на трон и войну развязать хочет. Да такую, что по сравнению с ней прежняя – просто детская забава.
И Дэини даже вспомнила, как однажды у Тайлли было видение про трёх дев: светлую, тёмную и огненную. Настю вдруг осенило, что тогда речь тоже шла о Лиэлид, а ещё о королевне Герсвальда.
А ещё… о ней самой. Только вот уразумела это Рыжая только с подсказки Эла.
– Смотрите, – горячилась Настя, торопливо объясняя свою мысль, – одна тёмная, но, на самом деле, в тени её свет. Это Эриледа. Мы её врагом считали, а вышло, что она союзником стала. Ты в её тени свет отыскал, понимаешь? Чары злые снял, а под ними – она настоящая, светлая.
Дождавшись согласного кивка Кристайла, Дэини продолжала дальше.
– А вторая, будто бы свет – это Лиэлид, Вальмара. На первый взгляд сама добродетель, но это маска. Если уметь видеть – в тени её тьма. Это зло, которое она в себе скрывает. Понимаете теперь, что за тень?
– А третья, которая их судит? – поинтересовалась Тайлли.
Кто такая – третья, никто не знал. Пока Эла не угораздило попросить озвучить всё пророчество ещё раз.
«…Дева Огня. Имя Ей Судьба, имя Ей Огонь, имя Ей Жизнь, имя Ей Смерть. Она вершит Суд. В руках Её Весы. И глаза Её закрыты – Она зрит сердцем. У Девы Огня – тени нет. Ибо тень Её – свет, и свет Её – тень. Тень Её в иных мирах. На Звёздную Тропу пала, и на Светлые Небеса вознеслась, и в Бездну опустилась. В тени Её – Огонь. Пламя и есть Её тень. Тень её – Гибель и Спасение, Жизнь и Смерть.
В руках Её Весы, и Она судит. И обратится свет в прах, если Она ошибётся. И обратится тьма в прах, если Она сделает верный выбор. Взывай к Благословенной, о, несчастный мир, ибо Суд грядёт, и скоро сделает Дева Огня выбор свой!»
И ведь никто не понял даже теперь! Или для Ворона всё было так очевидно, потому что «огонь» для него всегда был больше, чем очаг или костёр. Огонь жил в его снах слишком давно. Как и та, что пришла из этого пламени и спасла от гибельных, хищных языков.
Эл покачал головой, ухмыльнулся:
– Дева Огня… И кто же эта Третья? Да-а-а, остаётся только гадать! Дэини, а как тебя леснянки называли?
Ответом стала удручённая тишина.
– Рыжая, у вас зеркало в доме есть?
– Есть, – растерянно кивнула Настя.
– Сходи, посмотрись в него! – устало вздохнул Ворон.
Итак, с пророчества разобрались, с магами связи наладили.
В тот же вечер Ворон вызвался проводить новых друзей до королевского дворца, а по дороге предложил устроить им встречу с Советом Девяти. Всех секретов, ясно-понятно, не раскрыл, но намекнул так, что смог заинтересовать.
За Кристайла Эл не переживал так, как за Настю – этот в рабство к Данкалнау не попадёт. На него, где сядешь, там и слезешь. Слишком высокого полёта птица, чтобы Совет его приручить смог.
Ещё запросто так может получиться, что вскоре сам Кристайл и его одарённая сестрица будут всем Советом Девяти заправлять. Эл в глубине души на это даже надеялся – очень ему хотелось, чтобы кто-то любимым Старейшинам Совета насолил и нос утёр.
Любопытства в маге было больше, чем здравомыслия.
Этим многие долгожители страдают. Когда у тебя сотни лет впереди, а ты уже всё повидал, жизнь порой становится скучной. Ворон на своей шкуре такое, ясно-понятно, не испытывал, но предполагал, что бессмертными движет. Он видел, что Крис к любым опасным затеям относится как к веселому приключению. Хоть одно из прозвищ этого парня звучало как «Тот, Чьё Сердце – Камень», Элу казалось, что ему больше подходит его титул «Тот, В Чьих Жилах Огонь».
13 В тот самый день
3 В тот самый день
Солнце такое жаркое и слепящее. Странная в этом году осень.
На крыше так припекало, что хотелось сбежать в тенёк.
Эл смотрел на город с высоты.
Крыши Дворянского квартала поблескивали в солнечных лучах. В ясном лазоревом небе порхали птицы. В самом утреннем воздухе над столицей разливался какой-то праздничный дух. Узкие улочки запрудила толпа зевак, их веселый возбуждённый гомон звенел над городом как комариный писк.
Чудесный день, который должен принести в Кирлию мир и благоденствие. Ровно в полдень правители Юга и Севера, двух великих держав, встретятся на Площади Девятизвездья, дабы заключить союз и подписать мирный договор. Вся столица этого ждёт…
И даже как-то досадно портить такой великий день.
Ведь Эливерт, в отличие от этих людей внизу, знает, что скоро всем станет не до гостей из Герсвальда, а подписание соглашения о перемирии придёт отложить на пару дней. Солнечный праздник обагрится кровью. Но так надо. Иного не дано. И хватит об этом думать…
На другой стороне улицы, на соседней крыше, вспыхнуло коротко. И прямо из воздуха возник тёмный силуэт. Крис махнул рукой Элу и, получив ответное приветствие, пригнувшись, подкрался к краю, оглядывая толпу внизу.
Хорошо быть магом… Вот раз, и уже здесь! А сбежать надо – раз, и уже там!
Кристайл, правда, этому научился недавно. Он и с порталами-то столкнулся впервые, когда встретил свою королевну Эриледу. Это ведь она показала секретную Дорогу Девяти, которой её любовник-чародей пользовался. И только после этого маги разобрались, как ходить через эти странные штуки, похожие на зеркала, которые они называли порталами.
Но сначала получалось у них только в определённые места перемещаться. А вот после того, как Криса любезно заманили в Орден Совета Девяти, и ему стала доступна библиотека с древними книгами по магии…
Да, теперь маг и его сестрица и не такое могут. Эл бы не удивился, если бы они даже нашли, как в Настин мир попасть или Рыжую туда отправить. Но он очень надеялся, что такое никому не придёт в голову…
Да и зачем Дэини теперь домой возвращаться, у неё же тут Кайл есть.
Эл отмахнулся от назойливой ревности. Об этом надо забыть. До поры забыть. Сейчас стоит думать только об арбалетном болте, заговорённом магами и смазанном страшнейшим ядом.
Одна небольшая рана, и Лиэлид уже не спасти. И да простят его Светлые Небеса за это!
Эл очень надеялся, что они не ошиблись насчёт этой лэдрау. Чутьё подсказывало, что Данкалнау был прав – Вальмара опасна, и её надо уничтожить. Но всё-таки она просто женщина, которую они собираются убить. Безжалостно убить, даже шанса на защиту не оставив.
И с этим ему придётся жить. После. С новой кровью на своих руках.
Толпа внизу загудела громче. И через мгновение вдалеке показалась праздничная процессия.
Впереди всех ехал Далард. С такого расстояния Ворон не мог пока разглядеть лиц, но у него не оставалось сомнений, что этот статный витязь с бело-золотым стягом на светло-серой лошади – это сам Первый рыцарь.
Собственно, бело-золотым было всё. И одежды владетеля Орсевилона, и одежды всей остальной свиты Лиэлид, и её роскошный крытый эйлве. Эта помпезная бело-золотая роскошь на солнце резала глаза, мешала разглядеть детали, сбивала.
Ворон выругался. Вот как тут стрелять, если ничего не видишь? Вслепую опасно. Можно промахнуться, поднять шум, и всё сорвётся.
Впрочем, шансы прицелиться у него ещё будут. Если их хитрый план удастся осуществить, то как раз вот здесь, неподалёку от засады, с эйлве Вальмары должна приключиться неприятность – небольшая досадная поломка. Тогда фаворитке короля придётся выйти из повозки и явить всему миру свою неземную красоту. И вот тут-то главное успеть нанести удар, пока она снова не забралась в свой ящик.
Стук сердца в груди Эливерта отдавался тревожным гулким набатом.
Сверкающий, как снег на солнце, кортеж приближался…
***
Уже совсем близко.
Эл бросил короткий взгляд на соседнюю крышу, встретился глазами с Крисом. Тот кивнул решительно. Вытянул прямо из воздуха арбалет, такой же, как у самого Ворона. И оба замерли, едва дыша, сосредоточенно глядя вниз.
Далард – первый. Золотая лилия Жемчужных Садов, вышитая на белом стяге, змеилась в его руках. Народ пялился на рыцаря, одобрительно гудел, махал руками, платками, цветы бросал под копыта его кобылы.
Дальше несколько витязей из свиты Светозарной, уже не столь именитых – ехали по обе стороны дороги, поглядывали внимательно, бдительно. Не знают, что удара надо ждать не из толпы, а сверху.
Да и, пока ждать нечего. Лиэлид в её золочённой повозке не достать, спряталась надёжно.
Рядом с её роскошным эйлве следовал Кайл. Тоже весь в светлом.
Хорош, зараза! Черные волосы на солнце отливали сизым. В белых одеждах, с его-то статью, полукровка словно герой из волшебной сказки.
Почти в самом хвосте, в открытой повозке, украшенной белыми цветами, как будто два изящных бутона лилии – Настя и Соур. Изысканные платья, изысканные причёски. Им тоже махали приветливо, разглядывали с любопытством, ведь в отличие от Лиэлид этих двух красавиц никто не спрятал от взора горожан. Это хорошо, что они в самом конце – не успеют ничего разглядеть, не пострадают случайно. Вдруг что-то…
Нет, так думать нельзя! Светлые Небеса помогут, всё получится! Он делает благое дело…
Эл скривился зло. Ворон, Ворон, себе-то хоть не ври! Да, может, и благое. Но это всё равно убийство. Как ни крути, как ни оправдывай себя, оно не перестанет быть убийством.
Эл сжал ложу арбалета. Руки слегка дрожали. Это выводило из себя. Хватит Ворон, успокойся! Всё уже решено, всё так, как должно. Отступать поздно.
Кристайл сделал неуловимое движение рукой. Внизу что-то глухо стукнуло, эйлве Лиэлид дрогнул, накренился и замер на месте. Сбившись тотчас беспорядочно, остановилась вся белоснежная процессия фаворитки короля.
14 В тот самый день
Так странно… Всё видеть, но ничего не слышать. Гул голосов слился в один тревожный скорбный стон. Эл сверху не слышал, что говорят там внизу. Мог лишь догадываться. Поэтому, наверное, всё казалось каким-то нереальным, словно странный сон.
Эл видел, как Лиэлид пошатнулась, привалилась спиной к повозке. По белоснежному, как летние облака, платью расползалось яркое алое пятно. Расползалось так быстро, красиво и жутко.
Видел, как она безвольно сползла на мостовую. Как резко соскочил с седла Кайл, упал на колени, приподнимая её голову. Она ещё была жива… Но это ненадолго.
Кристайл, бесстрастно оценив деяние своих рук, кивнул удовлетворённо и исчез бесследно в окне портала.
И Ворону надо было уносить ноги. Тем более что некоторые догадливые горожане уже задирали головы и осматривали с подозрением ближайшие здания. Приказ Данкалнау на этот счёт был чётким: убьёшь и беги сразу. Попадёшься – сам виноват. Но Эливерт не мог сдвинуться с места, в глазах всё расплывалось от напряжения, но он смотрел, как завороженный на бело-красное пятнышко внизу.
Толпа, наконец, осознав, что произошло, взревела громче. Людское море заволновалось, подступая ближе. Но ротозеев не подпускали пока сопровождавшие Лиэлид слуги.
Бросив бело-золотое знамя, подлетел Далард, упал рядом с Кайлом, оттолкнул друга, прижал к себе любимую женщину, заливая кровью и свои светлые одежды. Он сейчас казался таким растерянным и беспомощным, как маленький ребёнок.
Но грозный рык Первого рыцаря: «Найдите того, кто стрелял!» перекрыл гомон толпы и достиг даже ушей Ворона.
Вот теперь точно пора тикать, но Эл всё ещё медлил…
Потому что сверху чётко видел, как из хвоста праздничной процессии к умирающей Лиэлид бегут сначала Соур, за ней Настя, а за ними ещё и…
О, да это же милорд Корви! Что тут забыл этот противный коротышка? Должно быть, тоже на праздник пригласили.
Настя остановилась в шагах десяти от места трагедии – Эл надеялся, что она не забыла его наказ не подходить к лэдрау. Остальные подскочили ближе.
Корви через мгновение властно велел что-то одному из слуг, и тот умчался по направлению к Площади Девятизвездья.
А для остальных время как будто застыло. Скорбное и страшное мгновение тишины.
Потом Далард поднял свою любимую на руки, озираясь по сторонам. Но помочь ему уже никто не мог. Кайл хлопнул друга по плечу, призвав за собой, и направился к ближайшему дому. Вряд ли он знал хозяев, пожалуй, выбрал наугад. Полукровка ногой вышиб дверь. И оба рыцаря скрылись в доме вместе с извивающейся от мучительной боли Лиэлид.
Следом, будто тень Северянина, на крыльцо поднялась Настя. Но войти так и не осмелилась. Осталась под навесом, издали разглядывая, что происходит внутри. Тут же были и Соур, и Корви.
Все остальные столпились на улице возле этого особняка.
«Пора!» – приказал Ворон сам себе и, осторожно пятясь, чтобы не заметили с земли, стал отползать от края. Перескочил на соседнюю крышу, потом на крышу следующего дома. И, только уйдя на несколько кварталов, спустился вниз по лестнице для трубочистов. Прошмыгнул по узкому переулку в переулок ещё более узкий, заросший полынью и крапивой, припрятал в арбалет в куче какого-то хлама и, наконец, выбрался на нормальную улицу. Теперь, когда он избавился от оружия, никаких подозрений Ворон вызвать не мог. На крыше его никто не видел. Значит, никто не станет искать.
Дело сделано. Пусть и не его руками. И можно спокойно отправляться к Данкалнау и требовать своей награды – свободы и честного, пусть и фальшивого имени.
Но на сердце было неспокойно. Тревожно было. Чутье, его проклятое чутье, уже ломилось изнутри, долбило кулаками в рёбра, выло и орало.
Что-то ещё должно случиться… Что-то возможно происходит прямо сейчас.
Эл развернулся, и вместо того, чтобы уйти подальше от места трагедии, пошёл обратно. Правда, предусмотрительно сделав хороший крюк, избегая тех улиц, где могут сейчас ловить убийцу Лиэлид.
Он вышел к особняку, где должны были находиться его друзья, с противоположной стороны. Снова забрался на крышу одного из зданий, уже всего лишь в два этажа, и так, по крышам, добрался до соседнего с нужным дома. От жары и спешки невыносимо хотелось пить. Ворон огляделся.
Толпа по-прежнему была здесь. И даже, кажется, стала чуть больше.
В первых рядах Эл заметил и светлые одежды сопровождавших из свиты Лиэлид. Посреди улицы стоял брошенный эйлве. Огромное пятно крови багровело на камнях.
Чуть в стороне Корви, взобравшись на свою повозку, что-то доходчиво растолковывал собравшимся горожанам, размахивая руками и строя страшные рожи. Его слушали, открыв рты. Морды у всех суровые, ни одной улыбки.
На крыльце дома сидел Кайл, рядом с ним Настя, напряжённо и грустно прильнув к его плечу. Соур куда-то исчезла. Даларда тоже не видно. Наверное, внутри дома.
Дверь, которую едва не сорвал с петель полукровка, кстати, уже закрыта.
Интересно, что же тут происходило, пока Ворон не видел?
Оценить обстановку тщательнее и поразмышлять Ворону не дали.
Раскалённый воздух над столицей вздрогнул от первого удара колокола на городской башне – полдень. И вместе с ним вздрогнула толпа людей, сбившихся в одну мрачную злую стаю. Ближе к крыльцу шагнуло несколько смельчаков.
Эл нахмурился, поддался вперёд, прислушиваясь. Сейчас он был достаточно близко, чтобы слышать весь разговор.
Кайл поднялся им навстречу, спокойный и сдержанный, как всегда. Так же спокойно и невозмутимо вынул из ножен меч. Настя осталась стоять за его спиной, сжимая руки на груди, словно молясь.
Твою ж, да что тут творится такое!
«Смельчаки» явно пока смущались и опасливо оглядывались на сотоварищей.
Но вот один из них, запинаясь, заговорил:
– Мы это… противу вас, милорд Северянин, ничё не имеем! И к милорду Первому рыцарю тоже… Но ведьму сжечь надо! Милорд Корви дело говорит.
15 В тот самый день
Ворон и Кайл слаженно встретили первых отчаянных бунтовщиков. Заскочив на высокое крыльцо, отбивались, как могли. Народа много, прут со всех сторон, в руках у многих не оружие, а что нашли: палки, камни, куски от разгромлённого эйлве Лиэлид. К счастью, «парняши в белом» их не бросили, тоже бились, не давали хлынуть всей толпе разом через узкие ворота. И всё-таки даже им не сдержать этот озверелый натиск.
Эл сначала щадил, бил так, чтобы не покалечить дураков. Но какая-то сволочь безжалостно распорола ему плечо, и терпение у Ворона закончилось. Да и, толпа при виде крови совсем озверела – будто и не люди, а нечисть поганая.
Или наоборот… Люди. Просто люди…
Народ напирал, как лёд на реке по весне, ещё немного и сметут. Уже трое из слуг Лиэлид осели под безжалостными ударами. И Ворон сомневался, что они в этой каше уцелеют.
Да что там говорить, он сомневался и в том, что сам из этой заварушки выберется. Настю бы как-то вытащить! Но как?
Он отдал Рыжей один из своих клинков, но в бой не пустил. Пока они с Кайлом её прикрывали, но надолго ли. А Дэини отбивалась от самых ушлых, что пытались напасть сбоку, или зайти со спины, от дома.
Внезапно с грохотом распахнулась дверь, и на крыльцо выскочил Далард. Большой, грозный и очень злой. Даже Ворону стало не по себе.
Первый рыцарь не задумывался о том, кто попадёт под его горячую руку. Врезался в первые ряды, кромсая всех подряд. Стоны и крики ужаса огласили лужайку перед особняком. Но вместо того чтобы отступить, нападавшие бросились на них с ещё большим ожесточением.
Те, что видели грозного рослого рыцаря, который, не задумываясь, сеял смерть вокруг себя, и рады были бы убраться с его пути, но задние ряды подпирали, не пускали назад, наседали. Дорожка перед домом, крыльцо, улица – всё это уже было залито кровью. Эл мимоходом зацепился взглядом за истоптанную клумбу, в которую он сиганул с крыши. Последние осенние цветы беспощадно раздавили, сровняли с землёй. Вот и их сейчас… так…
Кайл с трудом отшвырнул кого-то детину с топором, бросил отчаянный взгляд назад.
– Уходим в дом! Запрёмся, время потянем.
– Нельзя! – отчаянно замотал головой Ворон, вдруг припомнив зловещее пророчество Тайлли. – Подожгут…
– Дэини, тогда ты спрячься! – Северянин легонько подтолкнул к двери Рыжую. – Мы их задержим…
А вот это правильно! Молодец, Кайл! Давно надо было.
Но когда это Рыжая слушалась мужчин с первого раза…
– Я не брошу… – со слезами обиды начала она.
Но Эл оборвал резко, зло и отчаянно.
– Уходи отсюда, дура!
Некогда церемониться и уговаривать. На них опять надвигалась дюжина бунтовщиков разом.
Уйти Рыжая не успела. Над толпой внезапно пронёсся огненный вихрь, а через миг на крыльцо прямо из дома выскочил красавец в чёрных одеждах. Маг швырнул под ноги бутовщикам ещё один огненный шар, отгоняя подальше. О, вот такая неожиданная помощь, сейчас очень кстати!
Но не помогло надолго. Опять попёрли. Теперь ещё и с крыши посыпались – догадались пробраться во двор особняка тем путём, которым сам Эл здесь оказался.
Крис ещё пару раз пламенем шарахнул, кого-то даже подпалил – заорали, прыснули в разные стороны. Но игры с огнём пришлось оставить. В ближнем бою, огненные шары мага могли навредить и своим. Ему бы простора побольше, так Кристайл никого бы и на двадцать шагов не подпустил. Но здесь он оказался бессилен.
Зато рубился так, что только позавидовать можно. Выхватил два тонких клинка и завертел ими, словно мельница крыльями. Хорошо, когда ты не человек, и нет в тебе ни жалости, ни совести.
Снова все бились так, что руки уже дрожали. Собственных ран никто не замечал.
Даже Настя тут вертелась на крыльце. А Ворону и мгновения передышки не давали, чтобы рявкнуть на неё ещё раз и в дом прогнать. Эливерт так боялся, что до неё кто-нибудь дотянется…
Но беда пришла, откуда и не ждал.
Он не видел, что случилось. Он услышал.
Настя закричала – жутко, пронзительно, страшно. У Ворона оборвалось сердце.
Всё. Не уберёг!
Он развернулся на её отчаянный вой.
Огромный, как медведь, мужик с пикой, вытаращив глаза, смотрел, как его оружие торчит из пробитой груди Кайла. Похоже, он сам испугался того, что сделал.
За спиной у полукровки был Первый рыцарь, но он не видел, что друг закрыл его своим телом.
А потом Далард обернулся… И вдруг понял. Взревел гневно, рубанул сверху, сминая беспощадно растерявшегося здоровяка. Захрустели кости, кровь брызнула в разные стороны.
Далард поймал пошатнувшегося полукровку, медленно осел вместе с ним на ступени.
Крис в гневе швырнул огнём, отгоняя назойливо наступавшую толпу горожан. Нападавшие чуть откатились назад и замерли.
На несколько долгих страшных мгновений вдруг стало тихо…
***
Да, все замерли лишь на пару мгновений, но Ворону показалось, что время остановилось.
Настя бухнулась на колени рядом с Кайлом и Далардом. Её так затрясло, что это даже издали было видно.
Кайл, белый как мел, губы синие, из уголка рта тонкой струйкой тянется кровавый след. Далард зажимал его рану широкой ладонью, но кровь упорно хлестала сквозь пальцы.
– Миленький мой… Ну… Как же так? – провыла Дэини, дрожащими пальцами коснулась мертвенно-бледного лица полукровки. – Ты… Ты же обещал… как в сказке… Долго и счастливо…
– Прости! – Кайл закашлялся, давясь собственной кровью, улыбнулся грустно и замолк.
Эл отчаянно хотел верить, что полукровка просто потерял сознание. Но ледяным ужасом из глубины поднималось осознание – мёртв...
Проклятье! Но так не должно быть! Только не так! Он не мог умереть!
Эта сволочь синеглазая не может поступить так! Да, Эл сам порой хотел свернуть Северянину шею, но это совсем другое… Он не хотел ему смерти, не хотел смерти своему другу.
Он мечтал, чтобы Настя вернулась. Но не такой же ценой! Светлые Небеса, так нельзя!
16 В тот самый день
Судорожная дрожь прокатилась по улице. Словно город был болен, и его трясло в лихорадке.
Ворона больно приложило о камни – опять несчастному колену досталось. Рядом беспомощно растянулся Владетель Чёрных Земель. Эл даже не пытался встать на ноги. Земля корчилась и раскачивалась.
Остатки бунтовщиков, ещё не сбежавшие от Гнева Огня Кристайла, теперь пытались расползтись прочь, но их тоже швыряло безжалостно. С жутким хрустом крошились окна в ближайших домах, сыпалась черепица с крыш, разбивались цветочные горшки.
Внезапно всё стихло.
Эл тотчас подскочил. Как и многие другие, ещё надеявшиеся спастись и сбежать.
Ворон сбежать не пытался, он пытался подойти к той, от кого, собственно, все бежали.
Это возле особняка воцарилась мёртвая тишина, а вокруг Насти словно бушевала гроза. Неистовый вихрь закрутил её светлое, залитое кровью платье, рыжие локоны. Мутная тягучая тьма окутывала её фигуру, а иногда в этой серой взвеси вспыхивали отблески молний и проносились алые искры.
Чаша в руках Дэини полыхала как факел. Языки пламени вырывались из змеиной пасти, тянулись хищно к небу. Магический огонь отражался в глазах Насти, и мерещилось, что они горят углями.
Ворон не успел и пару шагов сделать, как земля снова содрогнулась.
Словно кто-то стучался изнутри, надеясь проломить преграду, разделявшую Бездну и мир людей. Вспучились булыжники мостовой. Дорожку перед домом перечеркнула трещина, которая тотчас стала шире.
Чёрное пятно расползалось во все стороны прямо на глазах. Ненасытная дыра пожирала залитые кровью камни, землю, цветочную клумбу, остатки сломанного забора, стремительно подбираясь к людям.
С криками толпа бросилась по сторонам. Народ жался к заборам и домам. Сейчас многие были бы рады сбежать, но у них уже не было такой возможности.
Улица продолжала вздрагивать под яростными толчками. Словно кто-то, прямо в чреве земли, пытался разбить ворота огромным тараном. Чёрная страшная дыра всё росла, изнутри она отсвечивала багряными всполохами пламени.
Эл с трудом всё-таки встал на ноги – устоять на скачущей галопом мостовой оказалось не так просто, но выбора не оставалось, нужно было срочно что-то делать.
Ворон бросился к магу. Крис не видел, как подбирается всё ближе к нему одна их опасных бездонных трещин. Эливерт едва успел вцепиться в друга и отдёрнуть в сторону.
Они отскочили подальше от жуткого разлома в земле. И тотчас, прямо у них на глазах, несколько бедолаг сорвались в жуткую тьму, мерцавшую в глубине рубиновым светом.
Зарево стало ярче. Эл чувствовал, как из пролома повеяло жаром, словно от костра. Горячий вихрь закружил по улице облако пыли и увядшие лепестки роз, что бросали, приветствуя праздничную процессию.
Да уж, праздник сегодня удался!
Полыхнуло огнём. Земля престала судорожно вздрагивать, замерла, затаилась.
А из тёмной бездонной ниши взвилось нечто жуткое, тёмное, как сгусток пепла и дыма.
Бесформенное облако на глазах менялось, приобретая черты огромной жуткой птицы.
О, нет! Не птицы! Это самый настоящий дух тьмы.
Распахнулись гигантские огненные крылья, и солнце померкло рядом с ними, и сумрак опустился на город Кирлиэс.
Угольно-чёрное могучее тело, когтистые мощные лапы, голова увенчана тяжёлыми рогами. Пламя мерцало в глазах чудовища. Пепел и искры осыпались вниз, при каждом размашистом движении его огненных крыльев.
– Свободен! – прорычала неведомая тварь, взвившись в небо выше крыш, из огромной глотки вырвалась струя огня, как у легендарных драконов.
Только вот это был не дракон, а нечто гораздо хуже.
Презрительный огненный взгляд с высоты скользнул по обмершим от ужаса людям. Клыкастая пасть скривилась в ухмылке, разглядев Настю с Чашей в руках.
– Чего ты желаешь, Дочь Огня?
Настя ничего не ответила. Она сейчас была похожа на статую их белого камня – бледная, с ледяным, мёртвым лицом и пустым взглядом.
Очень медленно Рыжая повернулась в ту сторону, где жались к забору обезумившие от страха бунтовщики (вернее, их жалкие остатки), и молча указала на них взглядом.
Хохот, сотрясший могучее тело чудовища, загрохотал в небе, словно раскаты грома.
Один взмах огненным крылом и когтистой лапой, и людей буквально смело. Швырнуло дальше по улице, закружило в яростном урагане, разметало. Кто-то пытался удержаться за забор, кто-то бежать, но их подхватывало, тащило, вертело, швыряло.
Тварь развернулась в другую сторону, повела вторым крылом, и несчастных, уже пустившихся наутёк здесь, постигла та же участь.
Улица пустела на глазах. Кто ещё мог бежать или ползти, пытались удрать. Кто-то навеки исчез в развёрнутой чёрной пасти земли. Кто-то так и остался лежать на камнях – без сознания или уже мертвы.
А дух тьмы, упиваясь вседозволенностью, продолжал издеваться над живыми игрушками.
– Дэини, остановись!
Она же погубит сейчас всех, и себя погубит!
Эл оказался совсем рядом, ещё три шага – и вырвет из её рук проклятую Чашу.
За спиной его был Крис, Ворон это чувствовал. Но сделать ничего не успел – горячий вихрь подхватил их и швырнул с размаху о ближайший забор так, что внутри что-то захрустело.
«Только бы сознание не потерять!» – мысленно взмолился Эл.
Следом за ними отлетел в стену полезший на рожон Далард. Первый рыцарь с перепугу попытался атаковать крылатую тварь в одиночку.
Эл с трудом соскрёб себя с земли, цепляясь за забор, попытался встать, но его приложило снова, правда, уже не столь мощно.
– Нет! – прозвенел ледяной голос Рыжей.
Встать уже не получилось, Эл смог только сесть.
И сейчас видел всё, что происходило дальше…
Как Дэини, бросив бесцветный взгляд в их сторону, добавила холодно:
– Этих не трогай! Тебе и без них хватит жизней… Досыта нажрёшься.
Как внезапно на краю расщелины появился ещё один… герой древних легенд.
17 В тот самый день
– Верни мне его! Пусть Кайл живёт!
Ну, ясно-понятно, что ещё она могла попросить…
Всё, что имеет значение, это жизнь того, кого ты любишь. Не зря сам Ворон сказал, что он скорее сгубил бы весь мир, чем её, Настю.
Кажется, надо было выбирать выражения аккуратнее.
Вот и сбылся тот разговор на мосту. Она сейчас собирается угробить весь мир, выпустив из Бездны этого чёрного ублюдка, а Ворон думает лишь о том, как спасти её саму, Настю. А на всех остальных ему наплевать. Потому что она не понимает, что творит, она не виновата в том, что горе её ослепило. И даже если бы понимала…
Это ничего бы не изменило. Он всегда будет на её стороне.
Да, лицемерно. Разве не за это они отправили за Грань Лиэлид? Не за дела, а лишь за намерение и возможность уничтожить этот мир.
И вот Настя, его огненная девочка, она сейчас тоже может уничтожить всех, и она способна это сделать…
Но её он будет спасать! Всегда. Пока может, пока дышит, да и, после… наверное…
А Владетель Мрака неожиданно разочаровал своим ответом – оказывается, не так уж он и всемогущ.
– Нет, не это… – вздохнул Дух Тьмы виновато. – Проси другое! Всё, что хочешь! Но не это. Я не могу умершего воскресить. Это не в моей власти. Жизнь всякого в руках Великой Матери. Я могу отнять, я могу сломать, я могу уничтожить. Но я не могу создать или возродить! Я – Разрушающий. Мне не дано творить и созидать.
Вот так. И на хрен ты тогда нужен?
Словно подтверждая мысль Эла, Настя язвительно хмыкнула:
– Так в чём твоя сила? Ты обещаешь. Я прошу. Но ты не в силах выполнить обещание. Но ведь это и есть моё желание... – лицо её исказилось от боли, горькие слезы текли по щекам. – Единственное желание! Мне ничего больше не нужно. Пусть живёт тот, кого я люблю! Хочешь – забери мою жизнь, хочешь – мою душу! Хочешь все это? Целый мир отдаю… Забирай весь мир, только верни его! – отчаянно выкрикнула Рыжая. – Что мне ещё просить? И зачем? Это и есть самое сокровенное, заветное, важное. Единственное, что имеет смысл – чтобы те, кого мы любим, были живы! Я не могу его потерять. Он всё, что мне нужно в этом мире. Он и есть мой мир! Верни мне его!
Светлые Небеса! Столько боли! Столько боли! Проклятье!
Ворон бы всё на свете отдал сейчас за то, чтобы полукровка был жив. И пусть ему тогда не быть с Настей, но только бы ей не было так отчаянно больно.
Владетель Мрака сокрушённо покачал головой.
– Поздно, Дочь Огня! Он уже во владениях Вечной Девы. Он не вернётся. Ты потеряла его... Эти жалкие смертные, которых Кайл столько лет самоотверженно защищал, отняли его у тебя. Самое дорогое, самое родное…
Проклятый ублюдок, что он делает?! Он её свести с ума хочет, что ли? Надо срочно идти на помощь.
С первой попытки подняться не вышло, но, стиснув зубы, Ворон, цепляясь за забор, всё-таки встал на ноги. Теперь дальше, вперёд… и только вперёд!
– Замолчи! – застонала Дэини.
И город будто откликнулся на её крик. Снова вздрогнула земля. Осыплись края Бездны. Один из домов у самого разлома с грохотом сполз в тёмную расщелину.
Демон, парящий над крышами, заревел, ураган его горячего дыхания пронёсся над столицей. Грозные тяжёлые тучи обложили небеса, и исчезли последние лучи солнца.
– Самое родное… – продолжал свою безжалостную пытку Разрушающий. – Ты подумай, не спеши! Может быть, ты ещё чего-то хочешь… Прислушайся к голосу сердца! Оно плачет так безутешно. Оно разорвано в клочья. Ты умираешь сейчас… Он уже мёртв. А эти мерзкие людишки будут жить, дышать, встречать новую весну, улыбаться… Наслаждаться жизнью, любовью и счастьем, которых никогда больше не будет у тебя!
Языки пламени из Чаши Желаний яростно взвились вверх.
Надо срочно добраться до крыльца…Хоть ползком, но остановить это безумие.
Ворон сделал два шага и понял, что, кажется, действительно, придётся ползти. Жёсткая встреча с забором слишком дорого обошлась его больному колену. Но от собственной боли отвлекло нечто, куда более страшное.
– Чего ты хочешь, дитя моё? Чего ты хочешь по-настоящему? – прошелестел искушающий шёпот.
– Отомстить… Пусть они все заплатят… – слова слетели с Настиного языка ледяными осколками.
– Месть! – победоносный крик Владетеля Мрака слился с торжествующим ревом огненного демона.
***
То, что дело дрянь, понял не только Ворон. Крис тоже очнулся и соскрёб себя с земли. А теперь смотрел на творящееся безобразие с таким выражением, что Эл сразу заподозрил неладное. Прищурив глаза и плотно сжав губы, Хранитель Чёрного Кристалла медленно поднимал руку, на которой уже разгорались хищные языки магического пламени.
Но атаковать маг не успел – Ворон повис на его плече, развернул резко, зашипел в красивое надменное лицо:
– Ты что творишь? Рехнулся? Ты на кого… Это же Дэини!
Эл понимал, что сейчас не время для драки… Особенно, для драки с таким могущественным противником. Но если этот гадёныш попробует навредить Насте, Эл сам его красивую башку оторвёт! И никакая магия не спасёт! И плевать, что они друзья!
Крис оттолкнул его, выкрикнул зло, горько:
– Это уже не наша Дэини! Глаза разуй, Эливерт! Или сейчас, или всё… Конец! Всем конец!
– Не смей, паскуда! – прорычал Ворон.
Знал, что маг прав, но ничего с собой поделать не мог. Он не позволит её убить! Это же… его «солнышко рыжее»… Её нельзя убивать, нельзя, нельзя! Даже ради того, чтобы этот треклятый мир спасти!
– Эл, выбора нет! Нет его! – во взгляде Владетеля Кристалливора впервые промелькнула боль, обычная человеческая боль. Он словно прочитал мысли Ворона. – Пророчество помнишь? Вот оно – Пламя Судьбы. Она вершит суд. И по всему выходит, приговор не в нашу пользу, друг. Она сейчас сожжёт весь этот город дотла! Вместе с тобой, со мной, и со всеми. Она спалит весь этот проклятый мир, если её не остановить… Не знаю, хватит ли мне сил, но надо попробовать. Мой огонь против её пламени? Может статься, шанс спасти всех ещё есть…
18 В Море Времени
4 В Море Времени
Моя девочка...
Рыжее солнышко.
В глазах мерцают
Болотные огоньки.
Я и Звездной Тропой
В иные миры
Готов за тобой идти.
стихи автора
Свет померк.
Нет, странные грозовые тучи над городом уже развелись, жаркое солнце продолжало сиять, но для Эливерта в этот миг свет померк. Тьма, обступившая со всех сторон, казалась такой беспросветной, будто он снова угодил за Грань, в лабиринты Бездны, из которых ему никогда больше не выбраться.
Не выбраться. Потому что ничего, кроме этого чернильного мрака, в его жизни больше уже не будет. Тьма. И гибельное пламя, от которого бежит всю свою жизнь, уже подступает, надвигается. Можно даже не оглядываться – Эл и так знает, что оно уже ждёт за плечом.
И в это раз ему никто не поможет, не спасёт, не выведет из огня.
Потому что… её больше нет!
Всё. Она исчезла. Его рыжее солнышко померкло навсегда. Осталась только тьма.
Эта мысль пронзила душу такой отчаянной болью, что скрутило и тело тоже. И, как ни странно, эта боль встряхнула Ворона и привела его в чувства.
Что значит «её больше нет»? Она есть.
Просто не здесь. Даже если Настия вернулась туда, свой мир, она ведь не исчезла. Если Рыжая сумела найти путь в этот мир, то и Эл обязан этот путь найти, отыскать её.
И он найдёт её. Где бы ни пряталась: в другой земле, в другом мире, во снах, в грёзах, у Вечной Девы. Он отнимет её даже у смерти, если будет нужно. А живую вернёт тем более.
Взгляд Эла упал на бездыханное тело Кайла…
Только вот нужно ли это возвращение Дэини? Она ведь сказала, что без рыцаря ей этот мир не нужен.
Ну… Значит, и полукровку надо вернуть! И пусть это невозможно. Даже Владетель Мрака оказался бессилен. А он, Ворон, возьмёт и вернёт.
Сам ведь возвратился из Бездны. Так? Так.
Вот и пусть не врут, что это невозможно!
Ворон вскочил, окликнул мага.
– Крис, ты можешь Кайла отсюда забрать?
Владетель Чёрных земель пожал плечами.
– Могу попробовать…
– Тогда быстро перенеси его… – Эл невольно запнулся, – его тело домой. Я скоро приду. Потом найди свою сестру! Жду вас в особняке Северянина. Далард! Сейчас сюда наверняка явятся люди короля. Так вот… Кайл жив. Только тяжело ранен. Мы его к знахарю увезли. Понял?
Первый рыцарь, убитый горем и ошеломлённый всем произошедшим, вряд ли что-то понимал. Он попытался возразить что-то невнятно.
– Скажешь, как я велел! – рявкнул на него Эливерт. – Если спросят…
Удивительно, но Далард на этот раз лишь кивнул и промолчал.
Улица сейчас была пуста, и можно было не опасаться, что кто-то увидит, как Кристайл открыл портал. Эл помог ему подхватить безвольное тело полукровки, и маг исчез.
Ворон обернулся на Даларда, но на него сейчас нет ни времени, ни сил. Не прощаясь, Ворон развернулся и, хромая, побежал к дому полукровки. Скорее всего, действовать нужно быстро. Время в задуманном Элом – не союзник.
Когда он вошёл в дом, Крис и Тайлли уже были там, ждали в саду.
– А где…
– На постель в спальне уложил, – угрюмо бросил Владетель Кристалливора. – Ничего лучше не придумал. Что ты собрался делать? Зачем мы здесь?
– Будем возвращать Кайла к жизни, – спокойно объяснил Эл.
Да, говорил спокойно, а внутри всё дрожало – вдруг не выйдет, что тогда?
– Ты спятил? – фыркнул ошарашенно маг.
– А что я такого сказал?
– Мёртвых не вернуть! – вскипел всегда невозмутимый Тот, Чьё Сердце – Камень.
– Это ты мне говоришь? – ухмыльнулся Эл.
– Родной, он прав, – встряла в спор красавица Тайлли. – Можно попытаться… Если Эливерт смог вернуться из-за Грани… Вдруг у нас получится и Кайла обратно позвать.
– Только надо придумать, как его выманить оттуда, – задумчиво кивнул Эл. – Ты магией имен владеешь, можешь его призвать.
– И ради чего ему обратно возвращаться? – всё ещё недоверчиво скривился Крис.
– Ради любви, конечно, – пожал плечами Эливерт. – Думаю, если его позовёт Настя, он откликнется и вернётся.
– Эл, – тяжко вздохнул Кристайл, – ты не в себе, друг! Она же исчезла…
– Знаю, не умничай! – огрызнулся Ворон. – Как думаете, можно ли взять её… голос, её зов… и отправить туда, за Грань, за Кайлом?
– С трудом верится в успех, – покачал головой маг.
– Надо попробовать! – снова поддержала Тайлли. – А где нам взять её голос? Сомневаюсь, что я смогу его воссоздать и отправить за Грань…
– А из памяти моей взять сможешь? – осторожно уточнил Эл. – Попробуй влезть в мою память!
***
– Родной, ты лучше нас одних оставь, – попросила Тайлли брата. – Иди наверх, готовься!
– Интересно, как я должен к этому готовиться? – недовольно проворчал Крис. – Я не представляю, как мы это делать будем…
– Вот и поразмысли! Ты же у меня умный, обязательно придумаешь, – подбодрила Тайлли. – А мне тишина нужна.
– А… помощь моя не понадобится? – нахмурился маг. – Вдруг это опасно…
– Тут вся опасность в том, что может не получиться, – пожала плечами Кристайллина, – больше мне ничего не грозит. Мы же не собираемся духов тьмы вызывать…
Крис тяжело вздохнул, перевёл взгляд на Ворона и обратно на сестру, и, ещё раз вздохнув, удалился.
Тайлли дождалась, пока он уйдет, развернулась к Эливерту, рядом с которым сидела на той самой скамье в саду.
Как часто последнее время они собирались здесь на дружеские посиделки, какие душевные разговоры слышала эта старенькая скамья, какие секреты хранил этот пожелтевший разлапистый клён…
19 В Море Времени
– Приступаем к делу! – поторопил Эливерт. – Думаю, чем дольше ждём, тем сложнее будет…
– Просто не будет в любом случае…
Ворон окинул взглядом бледное окровавленное тело на постели и невольно вздрогнул, поднимая глаза на Кристайла.
– Кажется, ты не очень-то веришь в успех моей затеи, друг…
– Эл, ты же сам понимаешь, что это даже для мага звучит слишком волшебно… – пожал плечами тот. – Воскресить мёртвого почти невозможно!
– А ты не думай про «невозможно», ты думай про «почти»! – усмехнулся Ворон. – Всегда есть шанс сотворить что-то невозможное.
– Да, – кивнул маг, – ты прав. Хуже всё равно уже не будет... Попробую Магию Имён. Он, конечно, не волшебное создание, но кровь лэгиарнов на Магию Имён тоже должна реагировать. В конце концов, я сильнейший маг Долины Ветров. Если не смогу я, никто не сможет. Тайлли, я постараюсь найти его с помощью имени… Следи за мной, как только смогу зацепить, бери меня за руку и выдавай, что вы там из памяти Эла вытащили! И да помогут нам Светлые Небеса!
Ворон отошёл в сторону, к окну. Он помочь сейчас мог только тем, что мешать не будет. Оставалось молиться про себя Великой Матери, чтобы магам всё удалось.
Но вдруг в голову пришла мысль, от которой мурашки по коже побежали.
– Погоди! – Эл дёрнулся к Крису. – А его рана? Мы сейчас его вернём, а он снова умрёт, с такой-то дырой в сердце.
– С этим я уже разобрался, – маг невозмутимо задрал окровавленную рубаху на бездыханном теле. – Видишь, нет раны, только шрам небольшой остался.
– Ты умеешь исцелять? – недоумевающе уставился на него Ворон.
Так и хотелось рявкнуть во всё горло: «Что ж ты тогда не помог, пока ещё можно было спасти? Ведь даже не попытался…».
– Я умею чинить, Эл, – вздохнул маг – казалось, он услышал и то, что не было озвучено вслух. – К сожалению, только неживое. Залатать дыру несложно. А вот починить жизнь, мне не дано. С живыми людьми это не работает. Если бы я мог что-то сделать, я бы это сделал. Но смог только сейчас. Теперь это не живой человек, а лишь пустая оболочка. Целая и невредимая. И, если мы вытащим полукровку из Бездны и вернём душу в тело, сейчас его жизни уже ничего не будет угрожать. А теперь… Начинаем!
Крис занял место в изголовье кровати, закрыл глаза и застыл как статуя из чернёного серебра.
Он ничего не произносил и не делал.
Эл ждал терпеливо, хоть внутри так и зудело. Хотелось спросить, но молчал, боясь всё испортить.
Потом Ворон почувствовал, как начинает дрожать пол. Не так, как недавно танцевала брусчатка на городских улицах, но всё-таки довольно ощутимо. Мелко тряслись и стены дома, и вся мебель.
– Кайл! Кайл! Кайл! – трижды отчётливо и властно призвал маг.
Дрожь усилилась, потом вдруг всё стихло. Не открывая глаз, Кристайл протянул руку в сторону сестры. Тайлли зажала её меж двух своих маленьких ладоней. И тоже закрыла глаза.
Пол под ногами снова вздрогнул, кровать подплясывала так, словно у неё началась горячка.
Ворон с опаской оглядывался, ожидая, что скоро потолок рухнет им на голову. Но по сторонам глазеть особо было некогда, всё его внимание было приковано к магам и мёртвому рыцарю.
Сплетённые руки брата и сестры засияли режущим глаза серебристым светом.
Тайлли вдруг заговорила. Заговорила вслух. И Ворон вздрогнул.
Потому что… это был голос Насти.
Эл перестал дышать на несколько мгновений, так нереально и странно было слышать любимые интонации, слетавшие с чужих губ, с нежных губ миледи Кристалливора. Казалось, что здесь, в комнате, незримо присутствует сама Настия.
– Кайл! – тревожно и нежно взывал её голос. – Пойдём со мной! Иди ко мне! Дай мне руку! Иди…
«Мать Мира, помоги! Помоги нам, умоляю! Прости за то, что творим, и помоги!» – Эл не сводил глаз с полукровки.
– Тайлли, теряю… – прорычал вдруг Кристайл, побледневший до меловой белизны. – Дай мне своей силы!
Эл мог поклясться, что видел, серебряную нить, змейкой скользнувшую от девушки к магу.
Дом снова задрожал. Маг невозмутимо продолжал ритуал.
Тайлли по-прежнему держалась за брата одной рукой, но вторую водрузила на тёмную голову полукровки, словно благословляя.
Ладонь её вспыхнула лунным серебром…
И с судорожным вздохом Кайл вдруг распахнул глаза. Вспышка серебряного света на миг ослепила всех.
А когда Эл снова обрёл способность видеть, Кайл уже сидел, держась за грудь и растерянно озираясь.
– Как ты, приятель? – счастливо улыбнулся Эл.
Хотя радости он пока не чувствовал – не успел поверить, что всё получилось!
– Я… не знаю, – честно признался полукровка. – Я же…
Он снова уставился на свою грудь и залитую кровью рубашку.
– С возвращением к жизни, милорд Кайл! – усмехнулся Кристайл.
– Как я… тут оказался? – Северянин продолжал осматриваться растерянно.
– Я тебя принёс, – ответил маг, – через портал. Мы с сестрой тебя немного подлечили.
– Как вы себя чувствуете? – не смогла остаться в стороне Тайлли.
– Спасибо, миледи, – благодарно кивнул Кайл. – Кажется, хорошо. Только совсем нет сил… Спасибо за помощь!
Кайл ещё раз оглядел их всех по очереди и, остановившись на Эливерте, задал вопрос, которого Ворон одновременно и ждал, и боялся:
– А где… Дэини?
Повисла тишина. Друзья переглянулись, не зная, что ответить…
***
Эл нетерпеливо ждал в саду, пока Кайл отмоется от крови и переоденется.
Маги ушли через портал. Крис заявил, что нужно наведаться в королевский дворец и проверить, что там слышно.
Это, ясно-понятно, был только предлог, просто Кристайл переживал за свою королевну. В свете всего, что случилось, Эл его прекрасно понимал. Он бы тоже не бросил свою женщину, когда тут бунты, Духи Тьмы, убийства и прочие радости жизни.
Только вот… его любимую женщину сначала надо найти…
20 В Море Времени
– Эрр Эливерт, что ещё за выходки? Почему вы милорда Кайла сразу ко мне не доставили? Я же всё-таки целитель, – возмущенная речь Инсфирь оборвалась внезапно, она застыла, вглядываясь в полукровку так, словно увидела нечто отвратительное и страшное. – Светлые Небеса! Вы что натворили? Кто вам позволил такое?
Гневный взгляд Главы Совета Девяти теперь уже метнулся в сторону мага и его сестры.
– Кажется, миледи, вы не рады видеть милорда Кайла живым и здоровым? – язвительный вопрос Ворона отвлёк её внимание на самого Эла.
– Я очень рада, что он жив, – судя по её тону, в этом можно было усомниться. – Но вряд ли кто-то из вас отдаёт себе отчёт в том, чем могут закончиться такие игры со смертью. Жизнь человека в руках Великой Матери! И никто не смеет так своевольно распоряжаться законами мироздания. Неизвестно, чем обернётся это воскрешение… Поверить не могу, что вам удалось такое совершить! Никогда, никогда больше не смейте повторять этого!
Кайл опустил голову, словно ему стало стыдно за то, что он остался жить. И даже маги ничего не сказали в свою защиту.
А вот Эл промолчать снова не смог:
– Жизнь, ясно-понятно, в руках Всеблагой… Но, если она позволила этому чуду свершится, так, может быть, она и не возражала, чтобы Кайл воскрес, а? Я надеюсь, миледи, что повторять подобное у нас не будет повода. А сейчас мы тут затеяли кое-что ещё более сумасбродное… И нам нужна ваша помощь.
Инсфирь подозрительно оглядела их.
– О чём идёт речь?
– Миледи Дэини пропала… – тихо откликнулся Кайл.
– Да, и мы намерены её отыскать и вернуть, – бодро поддержал Эливерт, – даже если она сейчас в своём родном мире. Поэтому нам нужны все книги и рукописи, где есть упоминания о порталах, Дороге Девяти, Море Времени и о магии перемещения, доступной Древним.
– О миледи Дэини я бы тоже поговорить хотела, – пристальный взгляд Инсфирь пронзил Ворона насквозь, но он не смутился ни капли. – Кажется, вы утверждали, что эта девчонка глупа и бесполезна, и никакого дара у неё нет... А судя по тому, что нам стало известно о сегодняшнем происшествии, она маг, и очень сильный маг.
– Это всё Чаша, миледи, – покачал головой Эл. – Чаша и отчаяние. Говорят, что нет ничего сильнее любви… Но, поверьте, отчаяние намного страшнее. В минуту отчаяния человек способен на всё.
– Да, я тоже так считаю, – не остался в стороне Кристайл. – Она сделала невозможное – смогла подчинить себе магию Чаши, когда увидела гибель милорда Кайла. Ведь это была её последняя надежда. Только вот Владетель Мрака не смог дать ей то, что она хотела…
– Она едва не уничтожила всех нас, – вздохнула Инсфирь. – Она опасна. И теперь вы хотите снова вернуть её в наш мир? Вы всерьез полагаете, что я страну вам в этом помогать?
– Мы же всё равно это сделаем, с вами или без вас… – пожал плечами Ворон. – Давайте останемся союзниками! Миледи Инсфирь, смею вам напомнить, что та же миледи Дэини, которую вы называете опасной, спасла нас всех, отправив в Бездну духа тьмы, Владетеля Мрака, а заодно и ту колдовскую хрень, которую кто-то мог снова использовать в корыстных целях.
– И как же вы намерены её отыскать и вернуть? – уже спокойнее, но всё ещё недоверчиво уточнила Инсфирь.
– Говорят, лэгиарны умели через Дорогу Девяти уходить в иные миры… – начал издалека Крис.
– Говорят… – кивнула бессмертная красавица. – Только вот… тех магов давно нет. А из нынешних никто на это не способен. Я дам вам возможность изучить те древние книги, о которых вы спрашивали. Но дальше всё будет зависеть только от вас. Если сложите головы, в попытках покорить Звёздную Тропу, то сами виноваты.
– Спасибо, миледи! – благодарно поклонился Кайл.
И Эл следом повторил этот жест.
На время они остались в библиотеке ордена вчетвером. Инсфирь отдала всё, что требовалось, и удалилась.
В столице всё ещё царил переполох. Молва передавала из уст в уста страшные байки о нападении огненного чудовища, о кровавой резне, о том, что фаворитка короля, Светозарная Лиэлид, оказалась чародейкой, как и Старший Советник Моруварк с Севера.
Страх запер горожан по домам. Улицы заполнили стражи порядка и рыцари короля. Но порядок постепенно возвращался в Кирлиэс.
Посольство Герсвальда разместили в апартаментах и приставили стражу, исключительно ради безопасности Её Высочества Эриледы. Подписание мирного соглашения решено было отложить на пару дней.
Обо всём этом поведала Инсфирь, пока вела их в библиотеку.
– Мы сейчас всё пытаемся представить так, будто то, что произошло, это происки лэдрау. Но вам лучше пока не появляться на людях. Особенно милорду Кайлу. Для всех он тяжело ранен, и я пытаюсь его исцелить.
Что ж, на людях никто разгуливать и не собирался. Пока у них и здесь работы хватит…
Сколько книг и трактатов придётся изучить, пока найдётся то, что нужно…
Книг действительно было очень много. Уже глаза слепли, строки расплывались. От напряжения затекло всё тело. Живот рычал недовольно, требуя накормить его хоть чем-то. Все устали. И судя по тяжким вздохам, уже почти отчаялись. Но Эл и не думал сдаваться – в конце концов, удача им улыбнётся.
И она действительно улыбнулась…
– Я нашла! – восторженно вскрикнула Тайлли.
Все сразу же бросили свои трактаты и поспешили к ней.
– Думаю, это то, что нам нужно… – добавила она уже не столь уверенно, но в светлых глазах сияла надежда.
***
– Ого, похоже на лэмарскую ладью! – Ворон в изумлении рассматривал красивую картинку в старинной книге. – Говорят, раньше такие скользили по волнам Спящего моря.
– Однажды, ещё в детстве, я такую видел, – признался Кайл, – и даже едва на ней не уплыл.
– Куда? – удивился Кристайл.
– На острова Аишмаяр, где обитают последние из «детей моря»… – равнодушно отозвался полукровка. – Но меня на борт не взяли.
– Почему? – удивилась Тайлли. – Почему вас не взяли?
21 В Море Времени
И снова пришло время для магии и чудес…
Сколько удивительного и необъяснимого видел Ворон за последнее время, но сейчас опять терял дар речи от происходящего.
Крису и его сестре снова не нужны были никакие магические приспособления. Они расчистили пространство в центре зала, сели на полу, напротив друг друга, держались за руки, глаза закрыли, молчали.
Ворон на них поглядывал: сначала пристально, потом лишь время от времени бросал взгляд. Ничего не происходило довольно долго…
Кайл успел вернуться. Но новостями поделиться не мог. Они опасались разговорами или каким-то шумом испортить проводимый ритуал.
И вот, когда казалось, что уже ничего никогда не произойдёт, Эл вдруг встрепенулся, даже головой тряхнул – думал, померещилось. Нет, это не обман, не морок…
Маги светились, тускло, едва уловимо, светлым серебром, словно лунный свет обливал их фигуры. Свет становился всё ярче, а пространство вокруг всё темнее. Эл поднял голову и обнаружил с изумлением, что сумрак помещения сменился беспросветным чёрным мраком. И эта тьма, казалась живой, она гнездилась под потолком, но постепенно ширилась, росла, распускала свои бархатные лапы, сгребая в них всё пространство. Но почему-то мрак этот не пугал, а манил – в него хотелось нырнуть, как в прохладную воду в жаркий полдень.
А потом в темноте стали поблескивать огоньки… Словно крохотные звёздочки в ночном небе. Серебряных блёсток становилось всё больше, они росли в размерах, сияли уже целые грозди этого льдистых огоньков. Эл поймал себя на ощущении свободы и бескрайнего простора.
Каменные стены исчезли. Вернее, они скрылись во мраке – но казалось, что их больше нет: пойди вперёд, и ничто тебя не удержит до самого горизонта.
«Звёздная Тропа!» – осенило Эла. Должно быть, это и есть Звёздная Тропа, та, что ведёт через время в любой мир. Они нашли путь! Вот он, мост из Кирлии в мир Настии…
«Жди, солнышко! Уже скоро…» – улыбнулся Ворон, чувствуя, как неистово забилось сердце.
Тайлли и Крис, не размыкая рук и не открывая глаз, поднялись с пола, постояли немного, сияние на кончиках их пальцев всё разгоралось...
А потом одновременно сделали по два шага назад, разрывая сцепленные ладони. Но при этом свечение не исчезло, а вспыхнуло ещё ярче, серебряной воздушной лентой связывая их руки. Маги медленно отступали всё дальше друг от друга, а полотна «лунного света» по-прежнему их связывали между собой.
Брат и сестра разошлись к противоположным стенам зала (по крайней мере, раньше там были стены) и всплеснули руками, словно встряхивая большой кусок холста. И серебряные лучи, струящиеся из их ладоней, вдруг расширились, разрослись, заполнили собой все свободное пространство. Сияющие потоки преображались, меняли форму, складывались в гигантскую причудливую фигуру.
Затаив дыхание, Ворон ждал, что же получится в итоге. И вдруг понял…
Да ведь это лодка! Ладья… Как в той книге.
Серебристо-прозрачная, сияющая, словно звезда, созданная из одной только магии, невероятная…
Но вот же она – у него перед глазами!
А волшебная ладья продолжала свои превращения: вот уже взметнулась под потолок стройная мачта, и паруса, сверкающие и лёгкие, как облака, натянул несуществующий ветер. Ещё несколько мгновений, и чудо-корабль предстал во всей красе.
Он казался созданным из драгоценного камня или глыбы льда – почти прозрачный, мерцающий, переливающийся огнями, а паруса – сгусток тумана…
Воплощённая сказка.
Маги внезапно открыли глаза и опустили руки, но остались стоять у созданного ими чуда. Их стройные фигуры по-прежнему сияли.
– Поднимайтесь на борт! – приглашающе кивнул Кристайл.
Даже у Эливерта в этот момент душа оборвалась – слишком уж нереальной, призрачной выглядела эта воздушная ладья, такая красивая и невозможная.
Нереальная, красивая, невозможная – то, что надо, чтобы отправиться за Рыжей!
– Мы будем держать портал, пока вы не вернётесь, в остальном эта лодка не должна чем-то отличаться от обычной…
– Кроме того, что летает по небу среди звёзд? – хмыкнул Эливерт, осторожно касаясь серебряного борта, похожего на лёд – неожиданно тёплый, как нагретый солнцем камень.
– Нет, это не небо… Это Море Времени… Оно не в небе, это только так кажется… Оно… нигде… – попыталась объяснить Тайлли, но, кажется, всё только запутала ещё больше.
– Она не… растает? – недоверчиво оглянулся на Кристайла полукровка.
Да, выглядит их ладья так, словно она из воздуха или застывшей воды. Это пугает.
– Не должна… – Крис пожал плечами невозмутимо.
– Ладно, ясно-понятно, что ничего не ясно! – фыркнул Эливерт и ловко взбежал по трапу наверх.
Словно в студеную реку нырнул с разбега…
Да только сердце билось хоть и взволнованно, но радостно. Верилось, что теперь обязательно получится.
Кайл поднялся следом, ошеломлённо поглядывая себе под ноги. Даже на его обычно спокойном лице сейчас всё было написано.
– Камень, – напомнила Тайлли, – путеводный камень укажет, куда плыть… Найдёт след, а остальное только в ваших руках. Удачи!
– Спасибо, – кивнул Кайл.
– Удача лишней не будет! – благодарно поклонился Эл.
– Там якорь… – подсказал Владетель Чёрных Земель. – Поднимайте, и в путь! Ждём вас с Дэини!
– Ух! – шумно выдохнул Эливерт, устремляясь к штурвалу.
Руки легли на прозрачно-серебристое колесо, сердце отчего-то колотилось сейчас не в груди, а в голове.
– Кайл, давай!
Пока Северянин тянул вверх длинную цепь, гремящую, совсем как настоящая, Ворон не дышал. Хотелось ещё глаза зажмурить, глядя, как впереди колышется, словно водная гладь, беспросветная чернильная пустота, в которой драгоценными камнями мерцают осколки звёзд.
И вот ладья вздрогнула, будто огромное животное, шевельнулась робко и поплыла…
Потекли мимо сверкающие блики, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, словно течение подхватило и понесло призрачный корабль.
22 В Море Времени
Казалось, уже прошла вечность.
Эл понимал, что это не так, но волнение не давало ждать спокойно. Он издёргался, метался по призрачной палубе, словно запертый в клетку зверь, порываясь пойти следом за Кайлом, корил себя, что отпустил полукровку одного.
Сквозь нереальный золотой свет и густую тьму проступали иногда смутные очертания безликого тёмного здания. Эл не мог рассмотреть его хорошенько, но ему и не очень-то хотелось.
От странного тусклого дома с уродливыми решётками на окнах веяло чем-то неприятным, мрачным, жутким. Так что он отворачивался непроизвольно, но затем снова устремлялся туда и взглядом, и душой.
Зачем закрывать окна так безобразно? Напоминает темницу…
Но не могла же Рыжая в своём мире в «колодец» угодить? За что бы её запирать? Нет, это бред…
И всё-таки неспокойно, до жути неспокойно. Скорее бы уже…
В сияющей волшебной арке мелькнула какая-то тень. Ворон чуть не свалился за борт, когда метнулся к краю. Когда увидел, как по «лунной» дорожке, рука об руку идут Кайл и… Рыжая.
Она! Настя! Нашли!
Она улыбалась так, что сердце защемило. Пусть улыбалась она сейчас полукровке, пусть к рыцарю льнула гибкой веточкой… Разве это важно?
Нашли. Теперь она снова будет рядом. Значит, всё это было не зря…
– Добро пожаловать на борт! – Ворон протянул ей руку, помогая подняться по трапу, пока Кайл подстраховывал сзади.
От прикосновения тёплых нежных пальцев его словно молнией пронзило.
Сначала в его руках оказалась её ладонь, а потом и сама Настя. Не удержался…
Улыбаясь, как безумный, сгрёб её прямо на глазах у Кайла, к сердцу прижал…
По-дружески, ясно-понятно… Ведь дал зарок себе – не вмешиваться! Она теперь чужая женщина. Вон как светится от счастья, Кайла своего узрев живым и невредимым. Пусть так!
Он отгонял навязчивое желание поцеловать её. Поцеловать так, как целовал тогда на мельнице, до головокружения, до стона мучительно-сладкого.
Нет, он может лишь объять по-приятельски!
Но в душе-то хотелось совсем по-другому… Сейчас бы в эти сладкие губы впиться, стиснуть так, чтоб на миг позабыла, как дышать, так крепко, чтоб сразу всё поняла!
А ещё отругать хотелось… В глаза заглянуть и всё высказать.
«Что ж ты творишь, солнце моё?! Разве можно так? Ведь душа едва не выскочила и следом за тобой не отправилась. Ах, Настия, Настия, жестокое моё счастье!»
А она, будто нарочно измываясь, шею обвила, улыбнулась, как сама любовь, щекой к щеке прижалась:
– Здравствуй, родной! Ты тоже, оказывается, здесь…
«Родной»… Так ласково, так трепетно, так душевно…
Но какой гулкой болью отозвалось внутри это обращение. Сердце вздрогнуло. Эл придушил стон, насмешливо ухмыльнулся.
– А куда бы я его одного отпустил? – кивнул на синеглазого, играя привычную роль паяца и язвы. – Я его зря, что ли, оживлял? Хоть Кайл наполовину и «сын моря», но от мореплавания он далёк.
– А ты? – Рыжая давно научилась делать язвительные ухмылки мастерски, иногда лучше самого Ворона.
– Я тоже, – ничуть не обижаясь, кивнул он. – Но мне понравилось!
Да, эту сверкающую огнями сказку, этот волшебный корабль, он никогда не забудет.
На старости лет будет внукам про это невероятное путешествие рассказывать… Если дадут, конечно, Светлые Небеса дожить-таки до детей и внуков…
И Насте Море Времени тоже понравится – он был в этом уверен.
– Так ты в пираты подался? – Настя рассмеялась заразительно, так что он улыбнулся в ответ, хоть и не понял шутку.
– Куда? – решил уточнить на всякий случай.
– Пираты – это такие разбойники, только на море, – любезно разъяснила Рыжая. – В старину они на таких вот кораблях грабежами занимались.
– А! – вот теперь Ворон понял, оценил и подмигнул лукаво. – Надо подумать… Хорошая мыслишка! Но поздновато подкинула. Я же завязал, Рыжая!
Отпустить её, отступить, отдать обратно в объятия Кайла – было невероятно сложно.
Но Эл в очередной раз себе напомнил, что любит она рыцаря. Рыцаря!
Ворон торопливо направился к штурвалу. Всё! Пора домой…
– Давайте-ка пошевеливаться! В путь пора. Красивая посудина, не спорю… Но меня до сих пор дрожь пробирает, когда под ноги смотрю. Так и жду, что всё это развеется, как туман. Из чего этот корабль сладили, только Светлым Небесам ведомо. Да ещё нашему другу Крису…
– Да, это невероятно, – Настя оглядывалась по сторонам с таким непритворным восторгом и изумлением. – Я не понимаю, как…
– Я тоже, – честно признался Ворон. – Но мне, признаться, всё равно. Важно, что получилось! А как… Спросишь у Кристайла и Тайлли, когда вернёмся. Хотя не уверен, что они объяснить смогут.
– Я всегда думал, что магия – это заклинания непонятные, таинственные древние вещи, вроде той Чаши, а оказалось… – Кайл, бережно обнимавший Дэини за плечи, внезапно поддержал их романтичный настрой. – Настоящие чудеса творятся в сердце!
– Точно! Вот отсюда это всё… – Эл прижал руку к груди. – Из души! Так они это и делают. Наши кристалливорские маги.
Настя улыбнулась счастливо, рыцарь ответил её такой же улыбкой, и Эливерт, неожиданно для себя самого, тоже улыбнулся.
А ещё мгновение спустя Ворон уже деловито распоряжался:
– Кайл, поднимай якорь! Дэини, держи штурвал! Только крепче! Я парусами займусь…
Ладья снова поплыла по сверкающей звёздной реке, словно огромный лебедь.
А Эл и Кайл принялись рассказывать Насте последние новости: то, что случилось после её исчезновения, и то, что разузнал Кайл у Инсфирь и Данкалнау перед самым отбытием.
После всего, что Рыжая натворила, ей было боязно возвращаться в Кирлиэс. И Настю, ясно-понято, порадовало известие о том, что все учинённые беспорядки Совет Девяти успешно свалил на происки чародейки Вальмары и её предсмертное проклятие. Как обрадовал и тот факт, что мир с Герсвальдом всё-таки был заключен, несмотря на все произошедшие жуткие события.
23 В круговороте дней
5 В круговороте дней
А время вдруг понеслось так стремительно и неуловимо…
Жизнь закружилась как палая листва, угодившая в водоворот на реке. Несёт, несёт куда-то, против твоей воли, и не выгрести никак.
Иногда Элу казалось, что он просто спит, и всё это происходит понарошку. В конце концов, он видел в прошлом много странных снов – так, может быть, и это лишь несколько новых странных видений.
Сначала свадьба. Свадьба Насти и Кайла.
Ворон не был на самой церемонии. И от этого ощущение нереальности только усиливалось. Раз своими глазами не видел – значит, и не было ничего. Мысль о том, что Дэини теперь миледи ал Кайл, никак не желала оседать в голове. Как его любимая женщина может быть чьей-то женой? Это просто странная шутка, нелепая сплетня… Думать так гораздо легче, чем принять правду.
Глупо, очень глупо! Так себя ведут дети, а не взрослые мужчины, у которых за плечами до хрена всего, и ещё чуть-чуть сверху.
Но это лучше, чем испортить свадьбу друзьям. А он бы точно выкинул что-нибудь этакое…
И Эл решил не ходить на свадьбу. Да его и не звали особо настойчиво, если разобраться…
В Кирлии обряд венчания обычно проводил кто-то из старших родственников. Но Рыжая и полукровка родни не имели. В таком случае за благословением обращались к владетелю земли или старейшине деревни.
Однако Северянин был королевским рыцарем… Более того, после скоропалительного отъезда Даларда, Кайл занял при Его Величестве первое место. Потому Кенвил ар Лоннвин решил сам провести церемонию для своего верного рыцаря и его избранницы.
Гостей с улицы в королевский дворец, ясно-понятно, никто бы не пустил. Эл, конечно, мог бы настоять, если бы захотел... Особенно теперь, когда милорд Данкалнау вручил ему бумаги, подтверждающие его новое, ничем не запятнанное имя.
Ворон снова стал Элиолом. Только теперь не фальшивым милордом, а эрром Элиолом ар Элироном, пусть и не знатных кровей, но зато свободным и честным.
Потому, если бы Ворон напросился, Кайл провёл бы его во дворец, хоть он и не был из благородных аристократов. Но Эл сам заявил, что это лишнее. Зачем ему эти скучные обряды смотреть? Уж лучше он придёт после, на весёлую попойку.
Душевные посиделки точно лучше нудных церемоний. И уж это приглашение Ворон не мог отвергнуть – Рыжая бы смертельно обиделась.
Он и пришёл. На праздник, который устроил Северянин у себя дома, явились и Эл, и маги Кристалливора, и кто-то ещё из немногочисленных друзей рыцаря. Было весело, вкусно, пьяно. Молодожёны улыбались влюблённо, держались за руки и не сводили друг с друга глаз.
И Ворон даже нашёл в себе силы поздравить, обнять, пожелать счастья. Но делал это, словно во сне, словно в нелепейшем и страшнейшем из своих кошмаров.
Эл смотрел на Настю, облачённую в дорогое, расшитое жемчугами платье, строгое, с воротником под горло и корсетом, жёстким, как доспехи. Она была прекрасна... Потому что она была прекрасна всегда. Для него она была прекрасна всегда.
Но даже со стороны он замечал, как Рыжей неудобно в этом тяжёлом, словно броня, наряде.
Зачем она согласилась такое надеть? Наверняка идея Кайла. Изысканно, строго, благородно, сдержанно. А она… Она ведь как ветер, как порыв, как крылья, как жар огня…
И Ворон невольно представлял её в летящем кружеве, тончайшем, как иней на траве или паутина. И глубокое декольте, чтобы видны были её прекрасные плечи, длинная шея, высокая грудь. Если бы это была их свадьба, она бы точно выбрала такой наряд…
А ещё он невольно вспоминал о том, что роскошнее всего Настия выглядит вовсе без платьев и одежд.
Он отводил глаза и старался выбросить из памяти всё, что хранил так бережно – самые дорогие жемчужины его воспоминаний, но ничего не выходило. Душа забывать не хотела, и тело тоже.
А забыть нужно, потому что уже через два дня его ждёт дорога в Сальвар… и собственная свадьба.
***
Он уехал на следующий день.
Молодожёны обещали приехать следом. Сам позвал…
Ещё бы! Он уже Рыжую с замужеством поздравил, теперь её очередь. Без ответного присутствия Насти на его свадьбе издевательство над собой будет не полным. Так, Ворон?
И был Сальвар, красивый, светлый, уютный. И приветливый дом Вириян.
Счастливые глазёнки Граю, её тёплые ладошки на шее, мягкая щечка, пахнущая сладкой сдобой, робкий, полный тайной надежды вопрос:
– Эливерт, а ты насовсем вернулся?
– Насовсем, цыплёнок, – улыбнулся он, целуя в тёмную курчавую макушку, поднял глаза на молчаливо застывшую рядом хозяйку дома. – Если, конечно, позволите…
Вириян ничего не ответила, просто подошла и обняла их обоих, сколько хватило рук.
***
У Ворона и Вириян тоже старшей родни не имелось, потому обвенчал их какой-то дальний родич невесты, пожилой суровый дядька, который говорил только по делу и не приставал с глупыми напутствиями, чем заслужил искреннюю симпатию Эла.
Гостей тоже было немного.
Больше всех радовалась всей этой свадебной кутерьме, ясно-понятно, Граю. Вириян нарядила её словно маленькую королевну. А Эливерт дал малышке ответственное поручение – поднести им в нужный момент кольца для обряда, и девчушка была ужасно этим горда и довольна.
Она глаз не сводила со своих самых любимых и родных, а Ворон, всякий раз глядя на неё, улыбался этому чистому, искреннему восторгу в серых глазах.
И чувствовал он себя в эти мгновения по-настоящему счастливым. Без всякого самообмана. Счастье было подлинным. Сейчас он верил, что всё сложится и получится. Пусть он потерял свою Рыжую, зато теперь у него есть дочь. И в сердце маленького чуда по имени Граю столько любви и нежности, что в этом ласковом, тёплом счастье можно утонуть.
А Вириян была тиха, нежна и смущена до стыдливого румянца на щеках, от чего становилась ещё прекраснее. Эл знал и раньше, что она красива. Знал, но не замечал. Бывает и так – смотришь на что-то и не видишь до поры до времени.
24 В круговороте дней
Эл не причислял день своего появления на свет к каким-то особым датам.
Но Вириян напекла любимых яблочных пирогов, нажарила мяса и попросила не задерживаться в лавке допоздна. А Граю даже подарок сделала – расшила красивыми узорами кошель.
Вышивка получилась слегка кривенькой и немного смешной, но Граю старалась, и Ворон искренне похвалил. Знал, что с гордостью будет носить, ведь дочка своими руками сделала.
Он всегда называл её «дочкой» даже мысленно, а уж при чужих и подавно. А соседей, любящих задавать неуместные вопросы, Эл научил быть тактичными в первый же месяц.
Получить такой подарок от малышки было очень приятно. Вириян уже вовсю обучала девчушку премудростям швейного дела, и Эл считал, что для её возраста Воробышек справляется изумительно. Ей бы ещё терпения и усидчивости побольше. А то ведь такая егоза, что никак на месте не сидит.
«Вся в тебя!» – смеялась над этим Вириян. А иногда добавляла тихо и грустно: «Словно и впрямь твоя, родная. Всё время рядом, как хвостик».
Да, «маму Вириян» Граю обожала, но всё-таки ей больше нравилось ходить вместе с Элом в лавку – бойкую помощницу Ворона уже знали и многие покупатели, и все соседи по рынку.
А ещё Эливерт учил малышку тому, что на его взгляд могло пригодиться больше, чем вышивка и торговля… Учил защищаться и обращаться с оружием. Пока это была лишь игра. И Ворон надеялся, что она никогда не пригодится, ведь чтобы уберечь от беды, у Граю есть он, и он за неё костьми ляжет. Но жизнь порой так непредсказуема… Это Эливерт уяснил уже давно.
В этот вечер Граю светилась от счастья, ведь Эливерт остался дома, сидел за столом, а значит, можно было весь вечер вертеться рядом, забираться на колени, задавать бесконечно вопросы и донимать прочими нежностями.
Тихий семейный вечер, вкусный ужин. Сегодня они даже вина с Вириян выпили, чего Ворон уже давно себе не позволял.
Так уж вышло, что про это «весёлое» дело он забыл совершенно. Явиться домой пьяным Ворон и так считал немыслимым. Но с тех пор, как Эл приметил, что Граю не нравится, даже если он себе позволяет немного вина пригубить, он завязал совсем. Она не упрекала, но он и по глазам всё понял, по мордашке недовольной.
Сначала не сообразил, а потом дошло – Воробышку после того, что вытворял её папаша, от одного запаха хмельного уже становится страшно. Меньше всего хотелось, чтобы девочка сравнивала его с треклятым сапожником Сильтином. Потому Ворон решил, что впредь и без вина проживёт.
Но сегодня был праздник, и они с Вириян позволили себе насладиться бутылкой «Жемчужной лозы». От этого смех звучал чаще и звонче, чем обычно, и даже в голове немного поплыло. Отвык, похоже, пить…
Зимой темнеет рано. Казалось, за окнами уже глухая ночь. Граю всё чаще клевала носом и тёрла глаза. И Ворон, подхватив малышку на руки, унёс в её комнату, уложил, одеялом укутал.
Засопела пигалица тотчас, хоть и убеждала, что спать вовсе не хочет. А Ворон решил вернуться на кухню к Вириян, ещё посидеть чуток.
И очень вовремя вернулся…
Вириян пыталась дотянуться до чего-то в шкафу на верхней полке. И, то ли подвёл колченогий табурет, на который она забралась, то ли выпитое вино, но ровно в тот момент, когда Ворон вошёл в кухню, его жена пошатнулась и с коротким вскриком полетела вниз.
Падение непременно имело бы тяжкие последствия: вокруг и море острых углов, и посуда, и каменный пол. Но Эл успел её подхватить каким-то чудом.
Сердце чуть не оборвалось. И у Вириян, видно, тоже – так она побледнела.
– Что ж ты творишь, милая моя? – возмутился Ворон, продолжая удерживать её в объятиях.
Обычно он не подходил столь близко. Никто ему не запрещал этого, но они как-то, не сговариваясь, держались на расстоянии друг от друга, дабы избежать неловкостей.
Вот таких неловкостей, как сейчас… Ворон не спешил убрать руки, чувствуя её тепло и приятную мягкость тела. По-настоящему женственная, нежная…
И этот её аромат – смесь цветочного мёда, яблок и свежей выпечки.
Этот запах так и манил, эти губы так и манили, эта нежная кожа умоляла её коснуться, приласкать.
Эл вдруг понял, что у него уже целую вечность не было женщины, и что ему невыносимо хочется утащить её в свою комнату прямо сейчас. Нет, не потому что приспичило, а потому что захотелось именно её.
Он всегда относился к Вириян скорее по-дружески, но в этот миг он хотел быть именно с ней, этим губам ласку дарить, в этих глазах огонь разжечь. Одарить той любовью, которую она заслуживала.
Чувства, которые вызывала у него жена, не походили на те, что пробуждала Настя. И сравнивать не стоит. Рыжая выжигала дотла, как лесной пожар, Вириян грела мягко и тепло, как домашний очаг.
Но сейчас его тянуло в это уютное нежное тепло, тянуло непреодолимо.
Эл провёл ладонью по её щеке и мягко коснулся губ…
Поцелуй был нежным и осторожным. Целовал и сам не верил, что решился на это.
Опасный момент, всё равно, как идти по самому краю обрыва. Не ко времени, припомнилось Лидонское ущелье… Сорваться сейчас действительно проще простого. Одно неловкое движение, может загубить всё, что с таким трудом строилось.
Но ведь есть и шанс, что сложится что-то новое, прекрасное, нужное им обоим.
Ворон не мог не попробовать.
Да и… Ответила она!
Может, от неожиданности, конечно. Однако Ворон чувствовал, как Вириян потянулась к нему, не пыталась оттолкнуть или сбежать от его губ.
Но сладостное мгновение не продлилось долго. Напряглась, отпрянула, угрюмая складочка пролегла меж горделивых бровей.
– Нет, Эл! Не надо! – отвела взгляд, будто совестно ей стало. – Я же говорила, место Давмира…
Он не отпустил. Чуть отстранился, не делал больше попыток поцеловать, к себе прижать, но из рук не выпустил, заглянул в полные боли глаза.
– Я помню, что ты говорила, Вириян, – кивнул спокойно, без злости. – Помню наш уговор. Но я не собираюсь занимать место Давмира. Слышишь? Мне никогда не заменить его, да я и не хочу. Но, может быть… попробуем стать кем-то друг для друга, а? Мы же не просто добрые соседи.
25 В круговороте дней
– Пап, а ты маму любишь?
Эл, чинивший забор в дальнем углу сада, едва не попал молотком по пальцам.
– Ясно-понятно, – покосился на Граю настороженно и с притворным спокойствием снова взялся за работу. – Почему ты спрашиваешь?
– Ты её никогда не целуешь, – Граю сорвала травинку и задумчиво терзала её в руках, обрывая по одному листочки. – Латта говорит, что когда любят, то целуют.
Вот, значит, о чём болтают между собой детишки. Забавно…
Интересно, они там просто о любви размышляли, и Граю задумалась? Или про них с Вириян уже болтают среди соседей, а Граю услышала?
Хотя… Ну, какие могут быть сплетни? Кто знает, что они делают наедине, и спят ли вместе?
– Птаха моя, иди сюда! – Эл усадил её на сложенные у забора жерди, чтобы разговаривать лицом к лицу. – Слушай и запоминай! Неправда то, что Латта твоя говорит. Бывает, кого-то и не целуешь, но очень сильно любишь. А бывает наоборот, целуешь, обнимаешь, а в душе не любишь вовсе.
Она нахмурилась, усиленно размышляя над тем, что Ворон сказал.
– А бывает, что и любишь, и целуешь... – Эл хитро подмигнул и шутливо-грозно протянул к ней руки. – Вот так! Ох, кого-то сейчас зацелую, зацелую, зацелую…
Граю хохотала без умолку, втянув голову в плечи, а он щекотал её и целовал без конца тёплые сладкие щёчки, пахнувшую солнцем и цветами макушку, маленький носик. Прекратив баловство, Эл крепко прижал девочку к себе.
И она, обхватив его ручонками насколько могла, уткнулась в грудь, шепнула чуть слышно:
– Папка, я тебя сильно-сильно люблю!
Горло сдавило, защемило внутри, до слёз умиления, до сияющей, светлой радости в сердце.
– И я тебя люблю, Воробышек! Знаешь, какой день в моей жизни самый счастливый?
Она подняла голову, смотрела с любопытством.
– Когда я тебя нашёл, – сказал серьёзно, глядя прямо в её огромные глазёнки.
– Это я тебя нашла, – засмеялась она.
– Мы нашлись – ты и я, – кивнул, соглашаясь, и прижал к себе ещё крепче. – Как я раньше жил без тебя, не знаю.
Она вздохнула совсем по-взрослому, слово жалела его бедного.
Потом запрокинула головёнку, вновь заглядывая в лицо:
– А ночь?
– Что ночь? – не понял сначала Эл.
– Это был самый счастливый день, – старательно разъяснила дочка. – А самая счастливая ночь у тебя была?
Он усмехнулся, головой покачал, взлохматив волосы.
– Была.
– А что тогда случилось? – не унималось любопытное дитя.
– Праздник был, – вздохнув, нехотя ответил Эливерт. – Девятизвездье.
– И всё? – разочарованно переспросила девчушка. – Просто праздник?
– Нет, не просто, – задумчиво откликнулся Ворон. – Тогда сбылось моё самое заветное желание.
Наверняка Граю бы продолжила свои расспросы… А Эливерт не знал, что ей ответить, когда она спросит, что это было за желание. Но тут, на его удачу, на дорожке появилась Вириян и призывно махнула рукой – пора было обедать.
***
– День добрый, красотка!
Эл ловко увернулся от острого локтя, метившего ему в грудь.
Девчонка дёрнулась сильнее, выскользнула из приобнявших её со спины рук и развернулась с явным намерением засветить распустившему лапы нахалу по лицу.
Но правая рука тотчас безвольно упала. А левая едва не выронила кувшин с рину. Хорошо, он не растерялся – ловко подхватил, вернул ей.
– Эливерт…
– Здравствуй, Риланн! – ухмыльнулся довольно. – Помнишь ещё, стало быть?
– Я-то помню, – игриво вскинула она красивую бровь. – Да вот не думала, что ты помнишь… Какими судьбами?
– Был тут… недалече, – навёл туману Ворон. – Решил заглянуть…
– Ну… Присаживайся, коли решил, – усмехнулась она, любезно кивнув на чистый стол. – Сейчас мяса принесу, вина…
Эл устало опустился на лавку.
А Риланн уже двинулась к кухне, но обернулась, поймала его взгляд и улыбнулась.
Появилась она быстро, расставила по столу блюда с закусками, бутыль вина.
– М-м-м, – протянул Ворон, – вот это пир!
Поднял на неё глаза.
– Присоединишься?
Риланн бросила короткий взгляд в сторону кухни.
– Сейчас, – кивнула она наконец. – Закончу ещё пару дел и приду к тебе. А ты… – Риланн запнулась, но всё-таки закончила, не пряча внимательных глаз, – на ночь останешься?
Эл оглядел её задумчиво и кивнул.
– Останусь.
Чуть погодя, едва Риланн освободилась, они перебрались в уже знакомую Ворону маленькую комнатёнку. Эл скользнул взглядом по кровати, отвернулся и уселся за стол.
– Ну, рассказывай! – подтолкнула Риланн. – Где ты, как, что?
– Я… – Эл хмыкнул непонятно, – в Сальваре теперь живу. Женился прошлой осенью.
– Поздравляю! – она подняла кружку с вином.
– Граю помнишь? Девочку, которую я забрал отсюда…
– А, да, помню, – Риланн кивнула, нахмурившись, не понимая, к чему вопрос.
– Я тогда её увёз к одной знакомой вдове… – Ворон подлил вина и лениво продолжил. – Вот на ней я и женился. Теперь Граю, вроде как… моя дочь.
Риланн распахнула большие глаза.
– Ты меня не перестаешь удивлять! Мужики, иной раз, и своих-то детей бросить готовы, а ты…
Она покачала головой изумлённо.
– Так что я теперь добропорядочный семьянин, торговец и всеми уважаемый эрр Элиол, – слегка ёрничая, провозгласил Ворон.
– Рада за тебя! Давай за твою новую жизнь! – она снова подняла кубок. – А у меня всё по-старому. Опостылевший муж, опостылевший кабак, опостылевшие постояльцы…
– Уехать бы тебе отсюда… – вздохнул Эливерт.
– Куда и зачем? – пожала она плечами. – От себя не убежишь. Кому и где я нужна?
– Зря ты так! – покачал головой Ворон. – Ты красивая, добрая и далеко не дура… Нашёлся бы…
– Ой, не смеши! – она устало махнула рукой. – Все вы только до койки смелые, а потом… Ты же вот явно не замуж звать приехал!
Эл молча смотрел, как она закипает. А Риланн поднялась, глядя с вызовом, фыркнула рассерженно.
26 В кошмаре
6 В кошмаре
Солнце припекало немилосердно. Иногда лёгкий ветерок веял со стороны Киримы, и сразу становилось легче дышать. Но стоило ему стихнуть, как жара вдавливала в раскалённые камни рыночной площади.
По пирсу веселой шумной гурьбой носилась местная ребятня. Вот кому и летнее пекло нипочём.
Эл время от времени бросал в ту сторону взгляды, мгновенно находил тёмную макушку Граю и, успокоившись, возвращался к делам и ленивой перебранке с Орлехом.
Сальвар городок тихий и спокойный. И детвора тут шныряет по всем улицам без присмотра, но за собственной дочерью Ворон всё-таки предпочитал незаметно приглядывать. Лучше уж проявить чрезмерную бдительность, чем допустить оплошность, а потом кусать себе локти.
Как раз по этой причине в высоком башмачке Граю тайно носила не особо подходящий для маленькой девочки аккуратный кинжал в плоских ножнах. А уж пользоваться им по назначению за те два года, что он прожил у Вириян, Эливерт свою дочь научил.
Разглядев приметный обоз Орлеха, Граю тотчас примчалась к ним.
К ялиольцу девчушка благоволила, да и он её полюбил, в каждый приезд подарками баловал.
Ох, Воробышек! Даром, что мелкая, а мужиками уже вертит – не каждая взрослая женщина так умеет. Ворон заранее за голову хватался, предчувствуя, что начнётся, когда его пичуга подрастёт и расцветёт. Кнутом женихов от двора разгонять придётся.
Вот и сейчас с разбега на руки торговцу заскочила…
– Орлех!
Ялиолец расцвёл, улыбаясь довольно.
– Здравствуй, Воробышек! Соскучилась по мне? Я тебе тут гостинец привёз!
Через миг на шее Граю красовались яркие, словно нить переспелых ягод, красные бусы.
– Ой, спасибо! – малышка благодарно обняла смуглого северянина.
– Вот-вот, так ты мою дочь и подкупаешь! А потом говоришь, что она в тебе души не чает… – ревниво хмыкнул Ворон.
Граю поджала губки, но тотчас выдала:
– Неправда, я Орлеха люблю не за подарки. Он просто добрый и красивый. Я его за это люблю.
– Слыхал? – приятель Эла оскалился довольно. – Бескорыстно у нас всё, и взаимно! Скажи ему, Граю! Скажи, что я лучше всех на свете! Самый добрый и красивый, так?
То, что Ворон с Орлехом давно стали друзьями, не мешало им в шутку подтрунивать друг над другом, и вечно соревноваться, доказывая какие-то глупости. Вроде взрослые мужики, но иногда… будто пацанята зелёные. Вот и сейчас Орлех красануться захотел. Да не вышло!
Граю, конечно, ему поулыбалась, но потом, прижавшись к отцовской руке, заключила:
– Да, ты хороший… Почти как мой папка!
Ворон захохотал, следом за ним и Орлех.
– Коне-е-е-чно! Куда мне за папкой твоим угнаться!
– Я пойду, покажу Юрану! – Граю уже сорвалась с места обратно к приятелям – бусами похвастать.
– Иди, красавица моя! – бросил вслед Эл. – Я тебя позову, как домой соберусь.
– Н-д-а-а-а, – Орлех присел на край своей повозки, провожая взглядом шуструю девчушку. – Посмотришь на вас, и вправду поверишь, что ты своё счастье нашёл.
– А я тебе что говорю! – фыркнул Ворон.
Орлех сегодня вздумал его жизни учить, и это раздражало. Безумно раздражало. Особенно то, что он был прав почти во всём.
Вот и сейчас вздохнул сочувственно, покосился.
– Да как-то иначе я себе счастье представлял, брат… Живёшь с одной, спишь с другой, любишь третью. Сердце-то натрое не рвётся?
Началось… Кто бы говорил! У самого в каждом городе по бабе, а на Ланте, которая ему двух мальчишек родила, так и не женился. Нет, он их не бросил. Денег даёт с лихвой, помогает, защищает. Но замуж её не берёт.
Препирательства вспыхнули с новой силой. Кто прав, кто не прав. У каждого своя правда. Дошли до того, что Орлех Вириян с Фамирой сравнил. Дескать, ты на свою жену, как я на сестру, смотришь. Будто она и не женщина вовсе. Так и зачем тебе такая семья?
На самое больное надавил, сукин сын! Вот умеет же!
Орлех всегда каждым словом точно в цель бил, и не со зла, вроде, но Ворон после этих разговоров поневоле задумываться начинал, крепко так задумываться.
– Тебе кажется… – угрюмо буркнул Эл, понимая, что Орлех всё равно не отвяжется.
– Уж мне, брат, можешь не рассказывать эти байки! – ухмыльнулся назойливый ялиолец. – Я видел, как у тебя зенки горели, когда ты втрескался по-настоящему. Ты на ту красотку рыжую так смотрел, что можно было костёр разжечь огнём этим в глазах твоих. Да ты меня придушить готов был за одно только слово, за взгляд в её сторону, за мыслишку похотливую!
Ох, спасибо, дружище, что напомнил! А то так давно душу не выворачивало…
– Да уж, Орлех, дурак ты, дурак! Это ведь игра всё была… – скрипнув зубами, насмешливо бросил Эл. – Притворство. Я же тебе уже рассказывал, что мы за нос всех водили. Между нами тогда ещё даже не было ничего…
– «Тогда ещё»? – вот что ты с ним будешь делать – везде скрытый смысл найдёт. – Так значит, потом всё-таки было?
– Орлех, отвяжись по-хорошему! – вышел из себя Ворон.
27 В кошмаре
Дома слёз было ещё больше…
Соседского пацанёнка Ворон сдал на руки родителям. Граю за это время чуток успокоилась, но как только увидела мать, разревелась снова.
А когда Эл рассказал, что случилось, вместе с дочкой разревелась и сама Вириян, хотя он, щадя жену, старался избегать пугающих подробностей. Успокаивать пришлось долго и терпеливо.
Эливерт не сердился, прекрасно всё понимал. Самого трясло до сих пор – так и вставала картинка перед глазами: огромная жуткая тварь тянет свои клешни к его Воробышку, а он понимает, что никак не успеть.
Однако пока утешал своих «девочек», в голове уже крутились мысли о том, что это так оставлять нельзя, надо что-то делать. Сегодня обошлось, а завтра эта тварюга снова всплывёт и утянет кого-нибудь под воду. На озере каждый день столько рыбаков, детвора бегает… Даже удивительно, что до сих пор никто в пасть этой мерзости не угодил. Нет, ждать, когда это случится, нельзя, нужно опередить чудовище.
Оказалось, что так думает не только Ворон…
Как только Граю и Вириян престали рыдать в три ручья, Эливерт отправился в лавку, где его обещал дождаться Орлех.
Но в лавку он едва смог попасть – на Рыночной площади было не протолкнуться. Кажется, собралось полгорода. А как Ворон удивился, когда оказалось, что поджидают его…
Мужики, кто видел жуткое нападение и храбрый бой с озёрной тварью, тоже порешили, что чудище надлежит изловить и уничтожить. В этом согласны были участвовать многие рыбаки и стражи порядка, даже кое-кто из торговцев, хоть поджилки у всех, ясно-понятно, тряслись.
Но на бой они готовы были идти только под предводительством Эла и Орлеха, потому как те наглядно доказали, что могут тварь одолеть.
Собственно, Ворон и его друг, не возражали. Эливерт считал это необходимостью. А Орлех просто не мог пропустить такое будоражащее кровь приключение.
Поскольку все были согласны, то споров не возникло. Быстренько обсудили, как лучше выманить тварь. Договорились, кто какие снасти и оружие может взять, кто лодки даст.
Охоту (или скорее, рыбалку) на мерзопакостную дрянь решили начать на рассвете.
На том все и разошлись.
Эл закрыл лавку, ещё раз поблагодарил друга за всё, да позвал к себе. Но тот привычно отказался. Скучно ему чаи гонять в семейном доме, когда можно вечер скрасить в компании красоток из ближайшего трактира или борделя.
Ворон настаивать не стал. Договорились на рассвете встретиться на пирсе и разошлись в разные стороны.
Эливерт поспешил домой.
***
Вириян остановилась на пороге его комнаты, словно не решалась войти. Смотрела на последние приготовления к завтрашней охоте. Эл, чувствуя её пристальное внимание, оставил в покое хитрые снасти.
Под его вопрошающим взглядом она тяжело вздохнула.
– Эл, обязательно тебе идти? Ты же не единственный мужчина в Сальваре.
– А кто должен идти? – пожал он плечами. – Ну? Это мою дочь чуть не съели. Да и, не один ведь я. Нас там целое воинство набралось.
Ворон подмигнул ободряюще – видеть тревогу в её глазах, покрасневших от слёз, было невыносимо. Но, кажется, Вириян мало утешало то обстоятельство, что сожрут его не одного, а в большой компании.
– Нельзя же, чтобы вся округа пошла чудище бить, а я дома отсиживался? Так я говорю? – Эл пытался донести свои доводы, но их никто не слушал. – На что тебе такой муж, который за спины других прячется?
– Мне живой муж нужен, – вздохнула она ещё тяжелее, – а куда он там прячется… Ты прав, конечно! Просто тревожусь за тебя.
– Не бойся! – Эл подошёл ближе, взял за плечи. – Орлех за мной приглядит. Он тоже с нами собрался.
– Ой, надо было его к нам позвать ночевать! – смутилась Вириян. – Я совсем голову потеряла, как ты мне сказал про Граю.
Эл махнул рукой, отошёл, сел на край постели, ещё раз оглядывая собранные вещи.
– Ему в трактире веселее – девки, вино, танцы. А поблагодарить успеешь ещё… Да он бы и не остался. Понимает, что сегодня он здесь лишний.
Вириян присела рядом, покачала головой, уронила сцепленные руки на колени.
– Я как подумаю, что вас там могло не оказаться… Если бы с ней… Я бы…
Слёзы снова покатились неудержимо.
Эл обнял за плечи, прижал, поглаживая по волосам и спине.
Он не хотел думать о том, что было бы, если…
Вириян взяла себя в руки довольно быстро, стёрла мокрые дорожки с раскрасневшихся щёк.
– Эл… – сияющие от слёз глаза заглянули ему в лицо, словно она взглядом пыталась рассказать то, на что не хватало слов, – я так тебе благодарна за всё! Я…
Она внезапно отпустила дрожащие веки, потянула и робко коснулась его губ. Даже не поцелуй, а застенчивое касание, но у Ворона дыхание сбилось.
Он замер, напрягшись, но она и не думала, отстраняться. Осторожно, словно она была птицей, которую можно спугнуть одним неловким движением, Эливерт притянул её к себе на колени.
28 В кошмаре
Быстро вернуться не вышло.
Охота на озёрное чудище затянулась. Какие только хитрости не пускали в ход местные рыбаки… И на кровь приманивали, и сетями загоняли, и шестами… Потом уже пытались на том пирсе, где напала тварь, ловушку устроить, заманить на «живца». Ничего не выходило.
Видно, нечисть только выглядела грозно, но оказалась трусливой. Затихарилась где-то и не показывалась. А, может быть, и вовсе уплыла от Сальвара. Озеро Кирима огромное, не везде люди живут, есть дикие места, где самое то для таких вот созданий.
Эл даже стал склоняться к мысли, что тварь оказалась здесь случайно, и вряд ли нападение повторится. Потому, видно, и отступила она так быстро, не привыкла к людям, удивилась, что добыча даёт отпор.
Может, пора уже прекратить это бессмысленное занятие? Скорее всего, чудище больше не вернётся.
Только вот на душе отчего-то неспокойно.
Чутью Эл всегда доверял. Тревога не появляется на пустом месте. Стало быть, рано расслабляться – ещё немного, и тварь даст о себе знать.
Стоя на самом краю бревенчатого пирса, Ворон всматривался в воду и вдруг поймал какое-то движение. Не сразу понял, что оно не в глубине – это лишь отражение на поверхности.
Эл обернулся и обомлел. Черные щупальца дыма расползались по небу над светлыми улочками города…
Сердце вздрогнуло. «Не того боялся!».
Орлех перехватил его взгляд, оглянулся тоже, выругался громко. Тут и остальные, побросав всё, заохали, задирая головы.
Кто-то даже заорал испуганно:
– Пожар! Пожар!
Но Ворон уже не слушал и не смотрел. Он сорвался с места в одно мгновение, ловко проскользнув между собравшимися на пирсе, спрыгнул на берег, и со всех ног бросился домой.
«Это ещё ничего не значит, ничего не значит!» – мысленно повторял он, пока бежал.
В висках стучало, сердце сжималось. Казалось, что он уже целую вечность бежит по этой улочке, ведущей от озера к дому Вириян.
Проулок и без того узкий, сейчас казался тесным – не протиснуться, даже дышать полной грудью невозможно. Или дыхание сбилось не от этого?
Столько людей сбежалось! Перепуганные, бледные, в глазах – дикий ужас. Кто-то нёсся к озеру с вёдрами, кто-то просто ахал, охал и метался, не зная, что делать.
Толпа внезапно расступилась, Эл отшатнулся – стена огня вздымалась, казалось, до небес. Горящий дом тушить было поздно, такое пламя полыхало, что уже не помочь.
Но сновавшие вокруг горожане пытались не пустить гибельную стихию дальше – так ведь и весь город погореть может.
В глаза Ворону бросилось зарёванное круглое лицо Юрана. Дружок Граю стоял на обочине вместе со взрослыми и блажил так громко, что перекрикивал даже шум огня.
Эл посмотрел на него, посмотрел на зарево огня…
И вдруг понял. Понял, что смотрит на собственный дом. Ненасытное пламя жадно пожирало его стены и крышу, обглодало уже забор, опалило кусты в палисаднике…
Это его дом горит! Там же…
Взгляд затравленно метнулся по толпе, выискивая Вириян и Граю, перебегал от одного лица к другому, искал, искал и не находил, но продолжал искать.
Столкнувшись с его взглядом, соседи спешно опускали глаза. Эливерт не мог осознать, что случилось, отказывался верить в очевидное.
Но мысли уже обжигали, как эти жуткие языки пламени…
Неужели они… Нет, не может быть! Твою ж, не может этого быть! Как же так?
Они должны быть где-то здесь, должны. Вириян всегда просыпалась спозаранку, да и дочка – ранняя птаха. А тут уже день давно наступил. Спать они не могли. Должны были выскочить на улицу. За одно мгновение так огонь не вспыхнет. Конечно, они где-то здесь… Надо просто их найти…
Леденящий ужас звенел внутри. Несмотря на близость огня, Эливерта затрясло от озноба, в глазах потемнело.
А когда зрение вернулось, он вдруг разглядел ту самую важную деталь, которую не заметил вначале.
Дверь… Она была подперта снаружи! Задвинута тяжеловесной круглой плахой, на которой Ворон обычно рубил дрова. Вот почему они не успели выйти.
Миг прозрения наступил одновременно с новым громким воплем Юрана:
– Гра-а-а-ю-ю-ю!
И Ворон дёрнулся вперёд, решительно и бездумно.
Но уже через пару шагов на плечах у него повис Орлех, опрокинул на спину и придавил всем своим весом. Друг орал что-то прямо в лицо, гневно хмуря чёрные брови, но Эл никак не мог уловить смысл, только бился, как рыба, угодившая в сеть, пытаясь сбросить торговца.
– Поздно… Рехнулся… Поздно! Слышишь? Куда ты… Дурак… Не спасёшь…
Отдельные слова вдруг сложились в нечто целостное и страшное.
Значит, так и есть. Они там!
Самые страшные кошмары сбылись. Огонь, от которого бежал всю свою жизнь, пришёл, чтобы уничтожить его жизнь и самое дорогое.
Тело выгнулось от пронзившей его дикой боли. Ворон взревел, взвыл, словно раненый волк, отшвырнул друга, пытавшегося призвать его к благоразумию, и, прикрываясь руками, метнулся на высокое крыльцо.
29 В кошмаре
Жизнь превратилась в сгусток тумана, неуютный, мутный, вязкий. Он заблудился в нём, оглох, ослеп, потерялся. Дни слились в одну сплошную пелену, перетекали друг в друга, безликие и пустые. Лишь короткими вспышками мерцали в этом сером облаке какие-то разговоры, встречи, события…
***
Кирлиэс. Уютные улочки Старого Города. Знакомый серебряный звон колокольчика на крыльце дома Кайла. Дверь открывает эрра Гасул, домоправительница Северянина. Улыбка расцветает на её строгом лице, и морщинки сразу становятся глубже. Эта почтенная женщина искренне любит Эла, а он честно не понимает за что.
– Ой, эрр Элиол, вот радость! А это… дочка твоя? Такая красавица! Заходите скорее!
И уже в доме на Ворона неожиданно обрушиваются её слова, а вместе с ними, словно падает на землю небо.
– Что ж вы письма не прислали заранее! Хозяев-то нет… В Лэрианор уехали.
– Как в Лэрианор? – с трудом выдыхает Эл.
– Уже с дюжину дней назад… Его Величество расщедрился – отдохнуть от службы милорду Кайлу позволил. Но тут-то какой отдых, через день во дворец дёргают. Вот они и решили подальше уехать…
– Дальше Лэрианора, пожалуй, некуда, – растерянно кивает Ворон, – хорошо хоть не в Герсвальд.
– А ты здоров ли? Или случилось что? – старушка пристально вглядывается. – Исхудал совсем, почернел, глаза вон провалились! Что ж тебя жена совсем не кормит?
– Нет у меня больше жены, эрра Гасул, – он опускает глаза и устало добавляет, – убили.
И перед глазами снова вспыхивает неотступно преследующее видение: залитый кровью стол в кухне и бездыханное тело Вириян.
***
Исступленный детский крик оглушает. Эл подхватывается, не зажигая свечей, бросается к ней, сгребает с постели, качает, успокаивает, шепчет что-то. Ручонки Граю тянутся к нему. Цепляется, дрожит. Полный ужаса и горя плач стихает постепенно.
Первый раз она так проснулась ещё в ту первую ночь после пожара, во время их долгого разговора с Орлехом в трактире. Тогда Эл ещё не знал, что кошмары будут повторяться каждую ночь. И он сам будет вынужден забыть про отдых, потому что придётся охранять покой дочери, отгонять жуткие сны, спасать в своих надёжных объятиях.
И вот… Он перестаёт гасить масляную лампу на ночь. Теперь, останавливаясь на ночлег, он всякий раз несёт свой дозор, ждёт её кошмарного пробуждения, чтобы утешить, успокоить.
И лишь потом, когда она засыпает снова, Эл может позволить себе немного вздремнуть, будучи всё время начеку.
Остаётся надеяться, что однажды всё забудется, и его дочь снова будет спокойно спать по ночам, а днём улыбаться солнцу. Но пока жизнь похожа на бесконечную пытку.
А самые страшные истязания – это собственные мысли и непосильно тяжёлое, удушающее чувство вины.
Не смог спасти, не смог уберечь! Обещал быть рядом, и…
Сначала Давмира сгубил, теперь вот и Вириян. Ведь если бы она не связалась с Элом, никто бы её не тронул.
Паутина мыслей расползается, оплетает душу прочной ядовитой сетью.
Кто и за что? Кто мог поквитаться так? У Эливерта, ясно-понятно, были враги, и жизнь его никогда не была безукоризненной. Отомстить могли. Но так безжалостно и страшно… За что?
***
Потом ещё была Риланн.
Эл заехал в Берфель по дороге в Лэрианор. Не собирался, как-то само так вышло.
Услыхав, что Настия в Вольном лесу, решил, что это к лучшему. Он давно уже хотел свозить Граю на свою бывшую «родину». Вот теперь сама судьба зовет туда, под зелёный полог вековых деревьев.
Этот лес уже спасал Ворона. Сейчас на него вся надежда. И… на неё, конечно.
Сломалось что-то внутри. И если кто и сможет починить, только Рыжая – протянет руку, как было в его давнишних снах, обнимет и скажет: «Я с тобой», и воскреснет душа Ворона из пепла.
И вот по дороге решил переночевать в Берфеле. Не подумал, что Риланн примчится, и с ней тоже придётся объясняться. А сил на это совсем не осталось…
Он не хотел её обижать, не заслужила она холода и грубости, но, кажется, именно это и сделал невольно. Злился на себя за то, что таскался сюда. Пусть Вириян и не просила верности, но за эти измены теперь тоже было мучительно стыдно. И сейчас симпатичное личико любовницы вызывало лишь раздражение и отвращение, но она-то про это не знала.
Стоило Граю уснуть, и Риланн тут как тут. Постучалась, с поцелуями полезла, к себе поманила.
А Ворону от ласк её и пыла стало тошно. Надо было сразу сказать всё, в лоб, с порога. Но произносить вслух, что Вириян умерла, было невыносимо, слова на языке застревали, и горло стискивало, словно кто-то невидимый душил.
И он сначала просто попытался отправить домой свою бывшую подружку… Да, бывшую – Эл уже понимал, что больше сюда не вернётся. Но Риланн прилипла как репей и уходить не желала.
Потом он всё-таки сказал.
Она едва не заплакала, сочувствие было искренним, да только проявлялось странно. Риланн ещё жарче обниматься полезла.
При этом шептала горько:
– Бедный мой, бедный! Пойдём со мной! Слышишь? Тебе это сейчас надо! Ты же будто каменный, будто неживой… Всё мне расскажешь, поплачешься! Я тебя утешу, милый мой. Хоть на часок про беду свою забудешь…
А Эл оттолкнул её почти с силой, раздражённо бросил:
– Риланн, перестань! Я не могу так! Неужели не ясно? Уходи! Пожалуйста… Не до тебя мне сейчас. Прости!
– Я же хотела как лучше…
– Знаю, – всё-таки сделал ей больно, сам того не желая. – Ты прости меня! Не обижайся, хорошо? Уходи!
И она ушла. А он остался ждать очередного жуткого пробуждения Граю.
И короткий разговор с дочерью той ночью, засел в сердце осколком отравленной стрелы. Такое забыть он точно никогда уже не сможет…
30 В кошмаре
Разговор не шёл.
Хотя сейчас Эл уже и сам хотел рассказать, и Настя ждала – он улавливал это в её внимательном, но деликатном взгляде.
Там, на крыльце, он был так благодарен за её безмолвное понимание. Да и сейчас было хорошо просто сидеть в тишине, наблюдая, как она возится с Граю, просто знать, что она вот здесь, рядом.
И даже присутствие Кайла в комнате почти не раздражало. Но сдерживало…
Почему-то говорить при нём откровенно Эл не мог, хоть и доверял полукровке, и даже мысленно довольно часто называл его другом.
А Настя…
Настя терпеливо уговаривала Граю съесть пирожок с ягодой, улыбалась нежно, иногда мягко касалась чуть растрёпанных тёмных косичек, которые он сам заплетал дочери, касалась так, словно девчушка была ей родной, словно она была и её дочерью.
Взгляд Эливерта скользил по стройной фигуре Дэини, а мысли впервые за все эти поганые дни вдруг свернули совсем в другое русло. На несколько коротких мгновений Ворон забыл про боль, про месть, про горе.
Вдруг подумалось о том, что Настя однажды станет чудесной матерью… Если уж она с такой лаской обращается с чужим ребёнком, как она будет лелеять собственных. А как она будет красива и женственна, когда…
Взгляд невольно сместился на молчаливого Кайла, и грёзы разбились о ледяную сталь ревности.
Его! Его детей она будет носить под сердцем! Она – чужая женщина. Когда же ты это поймешь, Ворон?
Чужая. Да. Но никого роднее нет в целом мире…
Граю, наконец соблазнившись вкусной сдобой, тотчас оказалась рядом, прильнула, игриво протягивая ему пирожок – как же с папкой не поделиться!
Вот, кто у него есть. Дочь. Самая родная. Ради неё он и жить должен.
А Дэини… Это морок. Сказка. Сказка, которую он придумал, и до сих пор себя ей тешит. А как иначе? Ведь так хочется верить, что однажды у него снова будет право прикоснуться, поцеловать… Право любить её, не таясь. Морок… Но он готов сдаться во власть этого обмана, он давно в плену.
– Граю, а может, мы Наира поищем с тобой? Пойдём, погуляем?
Предложение Кайла прозвучало так неожиданно, что Эл чуть не поперхнулся откушенным пирожком.
Ушастика Ворон дома не застал, Фрейя обещала найти его и сказать про гостя, но пока лэгиарн не появился. И вот Кайл, словно почувствовал, что он тут лишний и сам решил уйти, да ещё и Граю увести, чтобы не слушала, о чём речь пойдет между взрослыми.
Всё-таки Кайл странный… Спасибо ему, конечно, за понимание и сочувствие. Но вот Эл бы никогда Настю не оставил один на один с… с тем, кто на неё глаз положил.
Кайл ведь не дурак, не слепой… Неужели он не понимает? Нет, не может не понимать. Особенно, учитывая, что Эл наговорил тогда, после воскрешения полукровки, когда он ему ещё по роже съездил.
Странное благородство. Или безразличие? Либо он Рыжей безоговорочно доверяет, либо… ему всё равно.
– Я тут тебе всё покажу, – Кайл невозмутимо продолжал убеждать Граю. – Наира найдём, он нас в одно местечко сводит, там его подружка живёт – ланка…
Воробышек принять приглашение не спешила. Подозрительно нахмурившись, она посмотрела на Эла – есть только один человек, которому она верит во всём и всегда.
– Ланка это кто? – уточнила у отца Граю.
– Это такая маленькая девочка, – подмигнул Ворон. – Только не человечек, а олень. Хочешь оленёнка поглядеть?
Потухшие глазки вспыхнули как фонари на ночной улице. Всё-таки она ещё такой ребёнок! Пообещай маленькое чудо – и горе на время забудется.
– Ну, иди тогда! – позволил Эливерт. – А мы тут поговорим немного. Граю, только от милорда Кайла ни шагу!
Воробышек закивала послушно, соскочила с лавки к Кайлу, но потом всё-таки вернулась, обняла Ворона, и лишь после этого со спокойной душой отправилась на прогулку.
***
Проводив мужа, Настя вернулась, прихватив с кухни бутылку вина и два кубка, поставила перед Элом на большой пень, заменявший стол в доме Наира. Да, такие разговоры иначе не ведут. Но Ворон только мотнул головой, давая понять, что это лишнее.
– Уверен? – удивлённо уточнила Рыжая.
– Граю не любит, когда я пью, – спокойно объяснил Эл. – Я тогда её непутёвого папашу Сильтина напоминаю…
Настя без возражений убрала вино, только изумление на её лице проступило ещё ярче. И ещё что-то такое в глазах на миг блеснуло… уважение… или восхищение…
Или это ему только почудилось? С чего бы вдруг…
Хотя… Стоит ли удивляться её удивлению? Сколько он выпил на глазах у Рыжей? Достаточно, чтобы она сделала выводы. Наверное, считала, что он пьянчуга, который без бутылки и дня не проживёт. Ну, если есть, где её взять, эту бутылку. Не пил Эл только в те дни, когда они по лесам да пустошам слонялись.
– Я думала, она про него и не вспоминает… – Настя присела на скамью рядом, развернулась боком, глядела внимательно, ждала терпеливо.
– Она и не вспоминает, – кивнул Эл. – Потому что я не пью.
Взгляды встретились, зацепились и сказали гораздо больше, чем было произнесено вслух за всё это время. Он чувствовал, как Настя сейчас заглядывает в его сердце. Всё что горело, стонало и выло там, на дне его души, сейчас ей открыто.
Он вздохнул тяжко, устало потёр лицо, взъерошил пятерней волосы, заглянул ещё раз в изумрудные глаза и признался тихо:
– Легче бы второй раз в Лидонское ущелье сигануть…
Эл не привык жаловаться, не привык искать сочувствия. И меньше всего хотелось показывать свою слабость ей. Но всё-таки сказал честно, что было на душе.
Ему так хотелось, чтобы Настя всегда им гордилась, и восхищалась, и верила в его силу, в то, что он может защитить и уберечь от всего на свете. Но сейчас Ворон не мог лукавить. Не мог играть в неуязвимого Вифрийского Ворона. Перебили ему крылья, ранили смертельно.
Всё, что случилось, обрушилось на него каменной глыбой, невыносимой тяжестью, почти сломало, почти раздавило. Наверное, если бы не Граю…
31 В кошмаре
Эл проснулся с тяжёлой головой и лёгким сердцем.
Ну… не совсем так, ясно-понятно. Ничего не забылось. Горе осталось горем. Проблема сама собой не решилась. Опасность не миновала.
Но чувство такое появилось, будто он наконец-то дышать начал. А то совсем уже в мертвеца превратился, словно окаменел на время. А теперь как будто отпустило немного.
Даже то, что от слёз и дневного сна голова разболелась, Эла сейчас радовало. Хоть какие-то новые ощущения, кроме разрывающей сердце, тупой боли.
Уснул прямо в гостиной на лавке, хорошо они у Наира шкурой мягкой застелены.
В доме было тихо и пусто. Интересно, где все? И сколько он проспал?
Эл поднялся, потёр лицо, пригладил взъерошенные волосы и вышел на улицу.
Дэини сидела на крыльце. Словно, охраняла его покой…
По лицу Эливерта невольно скользнула улыбка. Может… так оно и было?
Ворон без приглашения уселся рядом. Настя повернула голову, оглядывая его внимательно.
Эл в шутку слегка боднул её плечом, да так и остался сидеть, прижавшись боком.
– Спасибо! Полегчало… – ответил он, хотя Дэини ещё ничего не успела спросить. – А доча где? И все остальные? Как-то я вас так нагло из дома выселил на полдня… Совестно даже.
– Выспался хоть? – заботливо поинтересовалась Настя, не обращая внимания на его смущение.
Эл прислушался к себе и кивнул:
– На неделю вперёд.
Дэини удовлетворённо кивнула и ответила на вопрос, заданный Вороном чуть раньше.
– Они пошли опять оленёнка кормить. А мы сейчас к Миланейе сходим…
– Зачем это?
Эл сразу напрягся. К Миланейе ему не хотелось. Он по-прежнему был благодарен целительнице, но так и остался в душе мутный осадок, появившийся после его возвращения в Кирлию. И больше всего Эл не хотел бы снова увидеть или услышать от сестры Наира что-то такое, что окончательно уничтожит его почтительное отношение к ней.
Настя попыталась сделать суровое лицо и назидательно объяснила:
– Затем! По ночам спать надо. Ты себя этак загонишь. Пополам скоро сломает. Тебе ещё силы понадобятся – неизвестно, куда путь заведёт.
Вроде ругает, а от каждого слова теплеет на сердце…
«Девочка родная, если бы ты знала, как мне сейчас нужна эта твоя забота, и тревога, и даже это ворчание! Только не оставляй, не оставляй одного! Свихнусь ведь…»
Наверное, что-то было такое в его взгляде сейчас, потому что он увидел, как в её глазах тёмной тенью отразился страх и горечь.
И Ворон уже за неё испугался и тотчас попытался успокоить.
– Да я ожил уже. Всё. Честно! Я больше не буду так тебя пугать!
Настя вздохнула тяжело, маленькая тёплая ладонь накрыла его пальцы.
– Ты меня не пугаешь. Мне просто очень больно, потому что я вижу, как тебе больно. Всё равно пойдём, – Рыжая кивнула приглашающе, – она для Граю какую-то штуку сделала, чтобы ей кошмары не снились.
А вот это дело! Эл бы что угодно отдал, лишь его пичуга спала спокойно по ночам, лишь бы забыла пережитый кошмар. И уязвлённая гордость наименьшая плата за такое. Потому Эл сразу согласился.
– Ладно, пойдём!
Но встать Эл не торопился, смотрел на её профиль: золотистая от загара кожа, тонкие брови, нежная шея, волнистые рыжие локоны, мягкие даже на вид. Какая же она красивая!
Кажется, он любит в ней всё, вплоть до каждой родинки и каждой длинной изогнутой реснички.
– Что? – смутилась Дэини, так мило покраснев.
– Я, оказывается, соскучился до безумия! – усмехнувшись грустно, покачал головой Эл. – Мне вас всех не хватало просто ужасно, даже твоего рыцаря… А уж тебя особенно! Как славно, что я сюда вернулся...
А ещё через миг он замер от её прикосновения – особого прикосновения.
Дэини протянула руку, дотронулась до щеки, скользнула едва ощутимо по старому шраму на скуле, но его и это полукасание обожгло.
– Пойдём! – Настя решительно поднялась и потянула его за руку.
***
Поход к Миланейе действительно оказался полезным, как обещала Настя. И неприятным, как предполагал он сам.
Перед тем, как войти, Эл малодушно попросил:
– Только не оставляй нас наедине, пожалуйста! Не хочу вот этого всего…
И Рыжая не оставила, хоть он видел, что ей неловко. Миланейя на неё так косилась, что любая бы уже поспешила сбежать. Но Настя стойко держалась.
Тогда лэгиарни со вздохом начала при ней:
– Прими мои соболезнования! Мне жаль, что твоя жена погибла. Надеюсь, Небеса покарают тех, кто это сделал!
– Небеса я ждать не буду, – оборвал Эливерт.
Грубо вышло, но он сейчас не мог вести подобные беседы. Хотелось уйти от этих разговоров, от этого жалостливого взгляда. Потому Ворон сразу перешёл к делу.
– Дэини сказала, ты можешь моей дочери помочь…
– Да, я сделала оберег для… – Миланейя запнулась, – девочки…
Вот так даже… Назвать Граю его дочерью язык не повернулся.
Задело. Но на это можно закрыть глаза.
Потому что Миланейя действительно отдала ему зачарованный амулет – так похожий на его собственного ворона, только размером меньше. А ещё какую-то настойку, которую нужно было давать на ночь. Сказала, это отгонит ночные кошмары. И если Воробышек действительно сможет спать…
Ворон от всей души поблагодарил и поспешил покинуть дом целительницы.
Но вот тут она всё-таки его остановила. Буквально на пороге, стоило Насте выйти на улицу. И решила неожиданно излить душу… Её, видите ли, совесть мучит...
– Я… очень виновата перед тобой, – со слезами на глазах начала Миланейя. – Мне теперь всё время кажется, что это я виновата в том, что случилось! Я ведь ей завидовала, Эливерт! Я ей завидовала… Знаю, недостойное это чувство. Разве можно мне, целительнице из Свободного Народа, какой-то смертной женщине завидовать? Но я ничего с собой не могла поделать. Я думала, как вы там живете – семья у вас, девочка эта, как целуешь её, как она тебе улыбается… И такая меня злость брала! Ведь у меня так не будет никогда… Эливерт, прости ты меня, умоляю! Неужели это я невольно зла пожелала? Неужели я её погубила?
32 В поисках
7 В поисках
Над дорогой вилась пыль. Горизонт чуть дрожал в раскалённом летнем мареве. Крепостные стены Хиклана уже показались вдали…
Это хорошо. Сегодня отдохнуть, выспаться, а завтра снова в путь-дорогу.
Жизнь опять складывалась из отдельных ярких пятен-воспоминаний и тусклых однообразных дней, смешавшихся между собой.
Пока дорога неспешно текла под копытами лошадей, Эл мог перебирать и нанизывать эти мгновения-бусины на нить своей памяти – всё, что происходило в последние дни. И искать в этом что-то ускользавшее, но важное. Ведь ответ на самый главный вопрос наверняка где-то здесь, рядом, на поверхности, но пока не удается поймать.
Наутро, после того письма и явления Тайлли, случился разговор с Настей.
Вышло так, что он проснулся первым, а Дэини уже хлопотала над завтраком. И, пользуясь отсутствием лишних ушей и глаз, Настя решила поделиться своими мыслями – видно, ночью ей не спалось, было о чём подумать.
– Слушай, Эл… Мне тут пришло в голову… Есть ведь, кроме Севера, ещё кое-что общее у нас. Лиэлид… Мы все с ней были связаны.
Ворон ухмыльнулся ядовито:
– С её смертью были связаны… Ты это хотела сказать? Я про это ещё вчера хотел поговорить, но при Ушастике промолчал. Дэини, что вы ему наплели? Почему правду не сказали?
Настя вздохнула, неловко пожимая плечами.
– Да… сначала язык не повернулся, а потом уже поздно было как-то. Эл, ну, ты же сам говорил – Наир от интриг и покушений далёк. Зачем ему знать, что это ты Лиэлид убил?
Эл сам ощутил, как ухмылка из просто ироничной становится по-настоящему злой.
– А с чего ты взяла, что это я?
Вот сейчас получилось её удивить! Настя даже ложку выронила.
– В смысле? А кто?
Действительно! Кто, если не он? Убийца, разбойник, проходимец… Чего ещё от него ожидать?
Эл вздохнул, взял себя в руки. Нельзя свой гнев на Рыжую выплёскивать. Это нечестно. Она ведь знала, что Ворон участвовал в заговоре против Лиэлид, вот и решила…
А то, что он сейчас от каждого неосторожного слова впадает в бешенство…Так это просто ярость, что сидит внутри, ненависть к тем, кто убил Вириян, и злость на собственное бессилие.
– Рыжая, – уже спокойнее объяснил Эливерт, – мы все её убили. Все. И ты в том числе… Ведь знала, но промолчала, не предупредила. Значит, и у тебя руки в крови. Уж прости за прямоту!
Настя не обиделась. Кивнула, соглашаясь.
– Ты прав. Я с себя не снимаю вину. Я просто имела в виду, что ты это осуществил… Что, если кто-то решил с тобой поквитаться именно за ту стрелу?
– За стрелу, которая мимо прошла? Я промазал, Рыжая! – фыркнул Ворон, глядя в распахнувшиеся изумрудные глаза. – Стыдно признаться, но промазал. Я стрелял из арбалета первым, а она в этот миг в сторону шагнула. Мой болт угодил в эйлве. Следом выстрелил Крис. И вот ему удача улыбнулась. Так что Вальмару на тот свет наш маг отправил. А я промахнулся. Не надо мне чужих трофеев приписывать! Лиэлид я не убивал…
– А почему ты об этом умолчал? – изумлённо покачала головой Рыжая.
– А ты меня спрашивала? – скривился он. – Да и какая разница! Я тебе уже сказал, в этой истории мы все в равной мере замешаны. Кроме Ушастика. Да, мой болт мимо проскочил, но из-за этого я не перестал быть заговорщиком. Да и… ведь об этом вряд ли знает тот, кто на нас охотится. Видишь, даже ты думала, что смерть Лиэлид – это моих рук дело. Если кому-то стало известно про наши планы её уничтожить, этот кто-то попробует дотянуться до всех нас, не выясняя, кто убийца, а кто лишь его покрывал.
Настя вновь кивнула задумчиво. Доводы она приняла. Но кое-что всё-таки не сходилось.
И через мгновение Рыжая уже озвучила его собственные сомнения:
– Хорошо, но тогда как быть с Далардом, с Эрид? Уж он точно не желал зла Лиэлид. Ему мстить за что? Нет, видимо, мы ошибаемся… Какую-то другую причину надо искать.
Да. Искать! Именно так. Надо искать.
Поэтому сейчас они едут к миледи Вилирэн. Втроём: он, Рыжая и Кайл. Судьба такая шутница!
Ему и раньше тяжело было играть в эту «дружбу двух почтенных семейств», а теперь день и ночь рядом, день и ночь смотреть на них вместе. О, Мать Мира, помоги!
По дороге Эл предложил всё-таки заехать в Ялиол. Это был незначительный крюк, а пользу он мог принести существенную. Ворон надеялся на встречу с Ферлаадом. У вольницы везде свои уши и глаза. Наверняка хозяин города уже разузнал что-нибудь.
А пока на пути попался небольшой городок-крепость Хиклан. Значит, ночевать сегодня будут под крышей.
Трактир выбрали в самом центре города, на рыночной площади. В тени под навесом здесь стояли лавки и столы, и гости могли сидеть на свежем воздухе, издалека присматриваясь к лавочникам, заманивающим за покупками. Пока Кайл и Настя поджидали обед, Ворон прошёлся меж торговых рядов.
У одного из прилавков маленькая девчушка таращилась во все глаза на леденцы из жженого сахара, ожидая, пока отец оплатит покупку. А мать в это время что-то говорила малышке и улыбалась нежно.
В груди кольнуло. Как там Граю?
Эл был уверен, что и Наир, и Фрейя о ней позаботятся, и, если будет нужно, жизни не пожалеют, чтобы защитить его дочь. Но мысли о Воробышке всё равно так и вертелись в голове, и становилось так тоскливо и одиноко.
Вспомнилось сейчас, как прощалась, когда он уезжал. Обнимала крепко, цеплялась тонкими ручонками…
– Эливерт, ты же вернёшься?
– Вернусь, моя маленькая! Я ведь всегда возвращаюсь. Возвращаюсь к тебе.
– Поклянись!
Такая серьёзная! Вроде, махонькая, как кукла, а в глаза посмотришь – совсем взрослая, рассудительная.
– Обещаю! – улыбнулся Ворон. – Ты только свечу на окне для меня зажигай…
– А откуда ты знаешь? – изумлённо ахнула она.
Он только подмигнул хитро:
– Я про тебя всё знаю. Воробышек, не забудь, что я просил! Слышишь? Не ходи никуда одна без Наира! Если вдруг увидишь что, сразу беги и кричи на весь лес! Нож…
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги