Воскресшее солнце

Пролог

Мы были детьми – детьми луны и ночи – мы были теми, кого боготворили, теми, в кого верили. Мы были лучами света в промозглой тьме мира. Мы свысока наблюдали за тем, что вверено нам, мы наблюдали, как мир рушится. Мы просто смотрели, не понимая, почему они, доверенные нам существа, плачут, сотрясаясь от всхлипов и стонов; почему их души разрывает непонятная нам боль. Мы учились сочувствовать. Но, есть одно Но – Ангелы не чувствуют….

***

Никто не помнил, как она появилась в громоздких стенах Хогвартса, как она ворвалась в жизнь этого мира. Она не отличалась магическими способностями, да и руки часто дрожали, словно она боится того, что может сделать.  Но её наивность и лёгкость с лихвой компенсировали эту оплошность мира. Её нельзя было назвать красивой, но в ней было что-то божественное.  Можно сказать, она была неуклюжа, но было что-то такое, что завораживало в её походке.  Но у неё не было жизни. Как и не было её самой…

***

Скорпиус с некоторым непониманием посмотрел на девушку, которая пронеслась мимо него, обдавая запахом морозного воздуха. Синие волосы, обычно завязанные в причудливую причёску, были распущены, пара осенних листочков запуталась в волосах, создавая некий контраст холодной луны и солнечного света. Радужные глаза, обрамлённые длинными ресницами и чересчур ярким макияжем, светились детской непосредственностью.

— А, вроде, выпускной курс… – Пробурчал Скорпиус, подпихивая в бок задремавшего Алекса Забини. – Смотри, опять эта когтевранка.

Парень, встрепенувшись, посмотрел на хохочущую девушку. После махнул рукой, совершенно не заинтересованный в происходящем.

— Ну да, вижу. Да ну её, страшная и накрашена криво. Фу. – Мулат фыркнул, отвернувшись. Скорпиус ухмыльнулся, наблюдая, как рыжая Роза кружится в танце с контевранкой.

— Анастейша Солар! – Крик профессора травологии Невила Долгопупса пролетает над площадкой. – Что это за дикость?

Несмотря на строгий тон, преподаватель улыбается. Когтевранка отпустила руки Розы, продолжая смеяться.

— Профессор, ну посмотрите какая погода замечательная! Почему бы нам не раскрасить замок в яркие цвета? – Солар выудила золотистую палочку, вычерчивая в воздухе лёгкими росчерками  непонятные фигурки, отдалённо напоминавшие карликовых пушистиков. После взмахнула палочкой, стараясь оживить их, однако, что-то пошло не так, и пушистики превратились в нелепых бабочек. Кто-то из первокурсников засмеялся.

— Ой! – глубокомысленно изрекла Анастейша, продолжая улыбаться. Роза повторила жесты Солар, но в отличие от неуклюжей девушки, у Уизли получилось заколдовать пушистиков, преобразуя им ещё и крылья.

— Мисс Уизли! – Теперь уже окрик принадлежал преподавателю заклинаний и трансфигурации Гермионе Грейнджер, в прошлом замужестве Уизли. – Что здесь происходит?

— Профессор, – Солар не переставала улыбаться. – А мы тут хотим украсить Жизнь!

На лице женщины промелькнуло удивление, строгие черты быстро сгладились, когда один из пушистиков сел ей на плечо.

— Не заигрывайтесь, мисс. Вас обеих это касается. – С наигранной строгостью сказала Грейнджер, удаляясь в замок, где вновь забурлила серая жизнь.

— Эх, ты, Рон, – Невил улыбнулся, посмотрев вслед подруге. - Такую девушку променял на какую- то Лаванду… Дурак, что сказать.  Мистер Малфой, слезьте с парапета.

Скорпиус, зачарованный непонятной игрой цвета в крыльях «пушистиков», соскользнул с парапета, стащив оттуда и Забини. Парни направились в свою гостиную. Солар и Роза убежали куда-то в замок, поднимая за собой вихри осенних листьев.

Солнце, которое не показывалось из- за туч последние пару недель осени, неожиданно выглянуло, освещая своим лёгким светом внутренний дворик Хогвартса.

Кровавый Барон

— Он такой Ангел! – Воскликнула когтевранка,  мечтательно вздохнув. – Анна, ты видела его глаза? Они такого… Божественного цвета! Я тону в них!

Я улыбнулась, покачав головой.  Часто за красивой внешностью скрывается последняя сволочь. Хотя, им ли это не знать.  Одна из девочек подошла к моей тумбочке, разглядывая цветные линзы:

— Солар, – Сокурсница внимательно посмотрела на меня.  – А можно я возьму линзы?

Я лениво перевела на неё взгляд, мельком взглянув в зеркало. Совершенно пустые глаза, слишком светлые, иногда даже кажется, что они слишком прозрачные.

— Да, конечно, бери любые.

— Спасибо, ты настоящая подруга! – Воскликнула девушка, беря с тумбы набор радужных линз. Она восторженно поспешила в ванную -  одевать их. Странно, что люди расценивают это как признак настоящей подруги, словно они забывают ценить то, что действительно ценно: верность, доброта, созерцание….  Хотя, откуда мне знать, что это такое?

— Пойду, прогуляюсь, – предупредила девочек я, соскакивая со своего излюбленного места на подоконнике. – Подземелья Слизерина! Трепещите! Анастейша Солар идёт к вам!

Грозно проговорила я, вызывая среди девочек весёлый смех. Улыбнувшись, выскользнула из спальни в гостиную. Внизу пара ребят приветственно заулыбались, покивала им в ответ. Выходя в коридор.

Мощные своды замка нагоняли тоску. Эти стены были словно клетка, многовековая, каменная, немного готическая и печальная клетка. Мне иногда кажется, что солнце тут – редкий гость. Хотя так оно и было. После победы над Тёмным Лордом магический мир впал в некое подобие футляра, он закрыт, отстранён. Герои войны, о, эти великие люди, упали, переставая держаться. Кто-то осуждает их, а мы – нет. Рональд Уизли, бывший супруг непревзойденной Гермионы Грейнджер, устал греться в тени своей женщины, нашёл ту, на чьём фоне он будет казаться не таким уж и… ущербным. Лаванду Браун. Гарри Поттер, мужчина, который смог поднять с колен многих, который стал примером для мальчишек, цеплялся за прозрачную надежду, его брак на грани разрыва.   Женщина, которой принадлежит его героическое храброе сердце, постоянно ищет приключения, совершенно забывая, что при одном упоминании о Тёмных местах, руки Поттера немеют, желая схватиться за палочку и бросить Авадой в угрозу. Аврор – это постоянное напряжение. Может, именно поэтому он перешёл в Хогвартс, обучая детей ЗОТИ?

За такими размышлениями я дошла до подземелий, где Кровавый Барон гремел цепями. Усмехнувшись, спустилась ниже на этаж, оттуда и доносился лязг.

— Привет, Кровавый Барон, –  улыбнулась я, садясь рядом со стоящим мужчиной, – как у тебя дела?

Призрак усмехнулся, лязгнув цепью и садясь рядом со мной.

— Давненько ты не заглядывала, Солар. – Барон потрепал меня призрачной ладонью по щеке. Так обычно играют с маленькими детьми. – Не могу я всё ещё простить себя за тот день.… Убил Елену, до сих пор кров на руках, да и во рту привкус. Ты не поверишь, но это так ужасно, видеть смерть любимого человека. Сейчас. Спустя столетия, не могу простить себя.

— Расскажи, как это было. – Я наклонилась к Барону, всматриваясь в его глаза. Совершенно прозрачные, но такие живые. В нём играла целая гамма чувств и эмоций.  Кровавый вздохнул, опуская голову на грудь и тихо наговаривая. От его голоса заплясала целая история….

« В тот день было на удивление прохладно, прохладней, чем обычно. Кандида пришла ко мне в слезах, сердце больно защемило. Эту хрупкую женщину была самая страшная истерика.

— Барон, – Когтевран практически опустилась на колени, но я вовремя пересадил её на диван. – Барон, умоляю, найдите мою дочь, Елену. Слёзно Вас прошу!

Тонкие плечики Кандиды сотрясались от плача, из карих глаз текли прозрачнее слёзы, предавая её лицу некую маску горечи и паники.

—Куда она ушла? – Осторожно вытирая слезы с лица женщины, спросил я. Где-то в самых дальних закоулках моей души скребли кошки. Елена, о, прекрасная Елена, любовь моя!

— Не знаю, Барон, я не знаю! – Всхлипывала она, протягивая мне медальон. – Но я умоляю, найдите её. Вы - моя единственная надежда. Вот, возьмите, это единственное, что я могу дать – подарок моего покойного супруга… Единственно, что я хочу, это проститься со своей дочерью… перед своей смертью…

Сердце вновь болезненно кольнуло:

— Не волнуйтесь, Кандида, – я успокаивающе обнял женщину, вкладывая в её тонкую ладошку медальон. – Я найду Елену. Обещаю.

И, ведь, действительно…Я нашёл Елену. В том самом лесу, где впервые встретил её. Такую белокурую, красивую и великолепную. Она словно грациозная лань порхала, собирая цветы в прелестную витую корзинку.

Здесь, на этой самой полянке, было теплее, чем в других местах. Елена стояла ко мне спиной, что-то пряча в дупло раскидистого дерева. Ива? Дуб? Берёза? Я не знаю, не разбираюсь в них. Но раз Елена осторожно разговаривает с деревом, значит оно хорошее.

— Елена, – окликнул я девушку. Та, встрепенувшись словно птичка,  оглянулась.

— О, Барон, здравствуйте. – Она мягко поклонилась в реверансе. – Что вы здесь делаете, Барон?  Сегодня же такая плохая погода.

Елена говорила так, будто находилась в неком трансе. В моей же душе зародился комок злости, которая появилась неизвестно откуда.

— Милая моя, Елена, –  я уговаривал словно дикого зверька, осторожно подход ближе. – Ваша матушка просила, чтобы я вернул Вас домой, Елена.

Как только я сделал шаг ближе, девушка панически метнулась в сторону, подхватывая камень и кидая его в меня. Благо, моя офицерская подготовка дала о себе знать. Снаряд пролетел мимо моей головы. Пучок злости разрастался всё сильнее.

—  Я не вернусь! Я не хочу! Мать не хочет отдавать мне свою диадему! Она боится, что я стану умнее неё! –  Девушка практически билась в истерике, забрасывая меня ветками и сухими листьями. Ком злости лопнул.…  Никто не имеет права в меня, Барона, кидаться в меня непонятными ветками!