Воспитание греха

1

Глава 1 - Одиночка

— Твои попытки свести меня с кем-то уморительны, — поудобнее перехватываю телефон, зажимая его между плечом и щекой. Курица, которую я достаю из духовки соблазнительно шипит. — Я уже смирилась со статусом волка-одиночки.

— Ты не одиночка, — возражает Катя. По ту сторону слышится мужской смех. Я бы обиделась, если бы источником звука был не мой друг Толя. С десятого класса мы были не разлей вода, учителя гордо именовали нас тройняшками. Так бы и дружили втроём, если на втором курсе лучшие друзья не ошарашили меня новостью. Из скомканного рассказа влюблённых уже и не вспомнить, кто кому признался в любви, поцеловал и предложил встречаться.

— Господам-очкарикам, горячий привет, — говорю, зная, что Катя поставила громкую связь. Толя с удовольствием подхватывает тему разговора. Не просто так он дружит с девочками. Ему только дай о сложных человеческих отношениях пофилософствовать.

— Да, ладно, неужели тебе никогда никто не нравился? — поразительный факт, но за минувшие двадцать два года я и вправду ни разу не влюблялась. Наверное, поэтому принять статус одиночки было легче. С другой стороны, всегда было интересно, что же скрывается за бабочками в животе. Пауза затягивается, отчего дальнейшие комментарии становятся излишними. — Быть такого не может…

— Знаешь, Лим, — сокращение от единственного подарка отца — имени “Олимпия”. Мама мало что рассказывала о папе, но на вопросы о странном, далеко не славянском имени, всегда тыкала пальцем на него. — Мне кажется ты влюблялась, просто не осознавала этого. Или глушила в себе.

Всегда говорила Кате что нужно идти на психолога, та отшучивалась, что тогда ей самой не обойтись без психиатра. Я вздыхаю, чувствуя странную усталость. Мне бы самой хотелось верить в то, что я просто не умею различать собственные чувства. Но чутьё упрямо говорит: “Не влюблялася ты, не влюблялася”.

— Можете попробовать описать симптомы, а я уж так и быть пороюсь в памяти, — тихо предлагаю я, накладывая в тарелку картофельное пюре. Чем не подкаст во время ужина?

— Начинай, любимая, — слышу саркастичное от Толи, ответная реакция не заставляет себя ждать. Даже по телефону становится ясно, что в друга прилетела подушка. И точно не декоративная. — Хорошо-хорошо, чего так горячился то! Запоминай, Лим, — я мычу, переводя фокус внимания от драгоценной картошки и курицы к происходящему по ту сторону телефонного разговора. — Первое, даже когда она пытается тебя убить в порыве безосновательной злости, она самая красивая и сексуальная женщина в мире.

Я закатываю глаза. Виснет молчание, которое прерывает лишь моё хлюпанье чаем с бергамотом. Тишину разрушает громкий “хлоп” - не берусь утверждать, но, кажется, вторая подушка, которая должна была прилететь в друга, только что самоликвидировалась.

— Слушай, Лим, я тебе чуть позже перезвоню, — говорит она. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться какое продолжение вечера будет у друзей. Я понимающе вздыхаю. — Но мы обязательно вернёмся к этому разговору!

— Ладно, не звони уж сегодня, — я с тоской смотрю на пульт от телевизора и морщусь. Даже смотреть ничего не хочется. — Веселит…

Прежде чем я успеваю договорить, мне в ответ доносятся гудки. Что ж…

Я бы могла сказать, что злюсь на такое стечение обстоятельств, что якобы раньше у меня было двое друзей, а сейчас, хорошо если наскребется, ноль пять, но…правда в том, что у Кати и Толи в любом случае были бы отношения, и времени они уделяют мне достаточно. Эта тянущая грусть вызвана желанием испытать нечто хоть немного схожее на то, что происходит у друзей. Иногда мне даже кажется, что лучше бы я любила кого-то невзаимно, чем не любила вообще. И да, подруге можно говорить что угодно, но себя не обманешь.

Хочется в ком-то утонуть.

Наблюдать за такими простыми вещами как закаты и чувствовать как замирает сердце, ведь он держит тебя за руку. Смеяться над какой-то глупостью, пока пьёшь утренний кофе. Танцевать вальс в мятой футболке поздним вечером, пока готовиться новомодная “карбонара” по рецепту из интернета.

Хочется как в фильмах и одновременно совсем по-другому, иначе, жизненно. Под конец неутешительных мыслей аппетит пропадает напрочь. Ну, вот, Катя, не спрашивая, сняла броню и оставила голой наедине с самой собой. Я обещаю, что завтра вновь натяну доспехи вместе с не слишком уместными для четвёртого курса университета белыми бантиками.

Понимаю, что единственным развлечением на эту ночь станет сон. Ну, тоже неплохо, в конце концов через пару месяцев перед зимней сессией я буду с приятной грустью вспоминать как ещё могла выспаться.

Забегаю в ванную, но в этот раз не игнорирую отражение, а пристально всматриваюсь. Лицо и тело. Тело и лицо. Белые волосы, как будто обесцвеченные, но от природы такие. Уже и не вспомнить сколько раз я получала статус альбиноса из-за странного цвета волос. Причём брови у меня русые, не чёрные конечно, но и не в тон волос, как и ресницы. Глаза карие, что на фоне болезненной бледности и белых прядей выглядят двумя чёрными, всепоглощающими дырами. Тело в свою очередь абсолютно “нормальное”. Ни широких бёдер как у бразильянок или на худой конец сестёр Кардашьян, грудь стабильно первого размера с пятнадцати лет, талия есть, но из-за скудности в остальных частях не вызывает “вау” эффекта. Раньше я, может, и комплексовала из-за худобы, руки у меня, например, иллюстрация к веточкам молодой берёзы, но сейчас радуюсь уже тому, что не приходится бегать по врачам и лечить наследственные болячки.

2

Глава 2 - Шекспир

“Твой грех мне добродетели милей,

Мой приговор — ресниц твоих движение”

Тяжёлый вздох вырывается из моих уст. Сколько раз я прочла эти жалкие две строчки? Хуже того…Сколько раз ещё прочту? Интернет при вводе этих строк отсылает к 149 сонету Шекспира. Я настолько поглощена творчеством драматурга, что невольно перехожу к другим сонетам. И невольно в головушке рождается вопрос: “Почему именно этот?”. Ведь есть куда более романтичные и лёгкие.

Ударяю себя по голове и в сотый раз напоминаю: “Курьер в синей кепке мог просто ошибиться”. Скорее всего ни розы, ни сонет Шекспира мне не предназначены. Просто своими завываниями и страданиями вчера я выпросила у высших сил подарок. От которого почему-то сердце замирает в груди, а потом ускоряет ход.

В последний раз (за это утро точно) наклоняюсь к пышным алым бутонам и вдыхаю пьянящий аромат. Три, два, один…Выдыхай, Олимпия, на учёбу пора. Я не планировала как-то наряжаться, хотела ограничиться лёгким макияжем и джинсами с бежевой блузкой, но после ночного подарка проснулась раньше будильника почти на два часа. И чтобы забить голову чем-то, принялась разбирать шкаф. А там неожиданно нашлось чёрно-белое платье, к которому, ну, просто необходимы бордовая помада и стрелки. Так я и зависла перед зеркалом, но результатом была вполне удовлетворена. Ведь если хоть на секундочку представить…да, на жалкую секундочку, что букет предназначался мне от тайного поклонника... Все мои вчерашние мысли о том, почему купидоновая история обходит меня стороной, не имеют смысла.

Забегаю в кафейню перед университетом. Диана, второкурсница с журфака, улыбается и протягивает заранее приготовленную чашку кофе. Я думаю, что он холодный, или на худой конец, тёплый, но коллега вновь удивляет меня.

— Как ты это делаешь? Установила камеры слежения? — я подрабатываю здесь после пар уже третий год, и, наверное, в будние дни бываю в кафейне чаще, чем дома.

— Интуиция, — она поправляет чёлку. — У меня скорпион в асценденте, мне по рождению положено всё и всегда угадывать.

Диана уже давно не живёт в скучном мире смертных, бренное бытие она сменила на карты таро и натальную карту. Справедливости ради, иногда она правда многое угадывает. Времени добежать до университета к торжественной линейке, на которой обязаны присутствовать все студенты, ещё есть. Диана вытирает столы и погружается в собственные измышления, с ней такое часто случается. Наверное, поэтому я чуть не проливаю кофе на себя, когда она резко хватает меня за руку.

— Карта смерти, — ровным, меланхоличным голосом говорит она, продолжая крепко держать моё запястье. — Не поддавайся соблазну, иначе твоя жизнь будет оборвана.

Обычно на подобные выходки подруги я кинематографично закатываю глаза, но в этот раз в горле встаёт ком. Я всё жду, что она или я рассмеёмся, но тишина виснет между нами густым туманом. Я вспоминаю о времени, только когда слышу звон колокольчика, сообщающий о новом посетителе. Подхватываю бумажный стаканчик и промямлив скомканное: “До встречи”, бегу к выходу. И то ли меня подводит координация, то ли неровное сердцебиение от услышанного, но большая часть напитка проливается на светлую рубашку гостя.

Я слышу предсказуемое шипение. Поднимаю голову. Застываю, как статуя. Или правильнее сказать, как дура, ведь… Этот мужчина необычайно красив. Настолько, что влёгкую перевернул всех кумиров среди актёров и музыкантов. В памяти остаются лишь случайные кадры. Вот точёная челюсть с лёгкой тёмной щетиной, вот каштановые волосы зачёсанные небрежно, но оттого казавшиеся ещё идеальнее, льдисто-голубые глаза, наполненные нечитаемыми эмоциями. Я вижу аристократичный нос с горбинкой, и конечно, не могу перестать вдыхать чисто мужской, чуть сладковатый аромат, который сейчас перемешался с запахом кофе. На рубашке расплывается пятно. Я знаю, что обожгла его. Мне нужно извиниться. Боже, мне необходимо сделать хоть что-нибудь, пока ситуация не приобрела статус катастрофы, но…я не могу. Стою и плавлюсь, как эскимо в тридцати градусную жару.

— Вы… — злобно шипит мужчина. Что стаёт неким сигналом “Старт”. Я срываюсь с места и бегу не оборачиваясь. Наверняка, Диана потом спросит что со мной произошло. Или почему управляющая, которая посмотрит запись с камер, решила меня уволить. А я совершенно искренне признаюсь, что понятия не имею, какого чёрта схожу с ума от незнакомца. А главное почему от мужчины, которого я знаю меньше минуты, у меня закружилась голова и подскочил пульс.

По дороге в университет становится совсем плохо. В авариях, то есть столкновениях со мной, чуть не пострадали невинные клумбы с петуньями, фонарные столбы и одна очень крикливая чихуахуа.

До главного корпуса рукой подать. Остаётся лишь перебежать дорогу, и я тщательнее обычного смотрю по сторонам, ибо в таком состоянии высока вероятность попасть под машину. Выдыхаю.

Успокойся, Лим. Давай, пару шаров и будешь в университете, там пошатнувшееся моральное состояние восстановит Катя с какой-нибудь интересной историей. Однако у судьбы были на меня совершенно иные планы. Удача, отказавшая мне по непонятной причине сегодняшним утром, снова уступает тотальному невезению. Я понимаю, что опаздываю. А учитывая строгость куратора группы и “важность” приветственной речи ректора, мне за это влетит. Я слышу громкую музыку из колонок. Первокурсницы танцуют странную смесь вальса и хип хопа в сиреневых платьях, с трудом нахожу одногруппниц и пробираюсь к ним. Задаюсь вопросом, есть ли на Земле хоть один университет, где проходят такие же идиотские линейки каждый год. Будто мы всё ещё в школе.

3

Глава 3 - Падение

Как и в прошлый раз мне не хватает ни сил, ни воли что-то сказать, потому что я безвозвратно тону в тёмных глазах. Чёрные волосы отливают на солнце, он прочищает горло и поправляет очки. У меня сразу же пробегает мысль, что незаконно выглядеть так сексуально в очках. В этот раз мысли прочищается быстрее, наверное, умом я всё же понимаю, что даже при желании сбежать — сама не распутаюсь. Я жестом указываю на ленты, обвившиеся вокруг заклёпок портфеля. Он устало выдыхает и…не знаю что это фантазии взбудораженного мозга или нарушение слуха, но я отчётливо различаю в этом звуке желание.

Нетерпение.

Похоть.

Этого достаточно, чтобы инстинктивно податься назад. Но он не позволяет мне уйти. Нет, не так просто, Олимпия. Только сейчас я понимаю, что мужчина напротив явно старше студента. Это чей-то брат? Для отца он слишком молод. По крайней мере я себя так успокаиваю. Длинные пальцы, от которых я не могу оторвать взгляд, ловко и быстро распутывают узел. Меньше чем через минуту я освобождена. Но этот факт совсем не радует. Что-то во мне хочет простоять в его объятиях как можно дольше. Боже, будто мы знакомы. Будто мы встретились вновь.

Тем не менее я заставляю себя уйти, пока ситуация не приобрела масштабы катастрофы. Не помню, поблагодарила ли я его, но в этот раз ситуация точно сложилась лучше, чем с парнем в кафе. Пока пробираюсь к Кате, роюсь в памяти на предмет дурных примет, которые я нарушила. Может, ненароком дорогу перешла чёрная кошка? Или что-то похуже? Разгневала домовёнка тем, что с ночи не помыла посуду? Я не суеверная, философия Дианы меня скорее веселит, но с такими событиями тяжело не верить во что-то мистическое.

Катя скользит по мне пугающим, сканирующим взглядом. Если бы не рост в метр с кепкой, она бы таким образом отталкивала окружающих в радиусе трёх метров. Без слов, она обнимает меня. Мы не просто так дружим столько лет. Катя с первого дня знакомства всегда знала, что я чувствую. И как мне помочь с этими чувствами совладать.

— Клавдия Крокодиловна с другими преподавателями, — шепчет она. Я выдыхаю, на одну проблему меньше, но почему-то легче не становится. — Я сказала ей, что ты в туалете.

— И она поверила?

— Не тебе рассказывать, какой убедительной я могу быть, — она подмигивает, после чего сосредотачивает всё внимание на мне. Это такая суперспособность. Когда Катя с тобой, она будто отключает вас от всего мира и даже в толпе вы остаётесь наедине. — За тобой что собаки гнались?

— Хуже, — я откидываю голову. По небу плывут тучи. Скоро начнётся дождь, но мне совсем не помешает охладиться.

— Мужчины?

— Не гнались, но да, — я стараюсь не анализировать произошедшее, но снова возвращаюсь к двум незнакомцам, с которыми меня свела судьба. — Дело в мужчинах.

— Мне начинать переживать? — я слышу сквозящее в словах подруги беспокойство. Сжимаю её руку в знак поддержки. Катю хлебом не корми, дай с головой уйти в тревогу.

— Всё в порядке, — она выгибает бровь. Я знаю, что Катя не верит. Признаться честно, я сама не верю. — Клянусь.

— Чтоб ты знала у нас сегодня девичник, — детские представления заканчиваются, и мы наконец можем попасть в университет. На лестнице я не отрываю рук от перил, потому что в любой момент могу споткнуться и упасть.

Дальше была скучная вводная лекция о том, что преподаватели с удовольствием отчисляют и на предпоследнем, и на последнем курсе. Так что желающим пренебречь дисциплиной и пропустить пары, лучше сразу подать на отчисление. Чтобы не унижаться. Клавдия Крокодиловна особое внимание уделила моему “неподобающему” внешнему виду, в её скомканной и искривленной картине мира мы должны были ходить в одинаковых зелёных жилетках, как пятиклассницы в гимназии, а лучше сразу облачиться в монашескую робу.

Мысленно я уже давно не в аудитории. Душа бродит между столкновением с голубоглазым парнем в кофейне и мужчиной на линейке. Вот так. Только вчера сходила с ума от того, что никто не нравится, а теперь сердце не на месте оттого что понравились двое.

Незнакомцев.

Только я могла вляпаться в подобное. Остаётся надеяться, что наваждение пройдёт само собой и сконцентрироваться на рутине. Учеба, работа, дом. Может, я смогу взять больше смен в этом месяце. Стоило озаботиться получением автоматов с начала года, узнать о конкурсах или конференциях, которые помогут выслужиться перед преподавателями. К счастью Клавдию Крокодиловну ждут “неотложные дела”, она раздаёт какие-то бланки, которые нужно заполнить и оставить на преподавтельском столе.

— Мы могли бы посидеть у меня и заказать чего-нибудь вкусного, — тихо предлагает Катя.

— А Толя?

— Выпроводила его в компьютерный клуб, — Катя говорит, что ей необходимо сдать какие-то книги, которые она случайно оставила у себя в прошлом году. Я решаю не задерживаться в коридоре и подождать её на первом этаже. Благодаря большим окнам и стараниям ботаников, это место напоминает прекрасную оранжерею. А от обилия запахов и цветов кружиться голова.

Есть ли шанс встретиться с кем-то из незнакомцев вновь? Или это была минутная фикция, мираж? В голове столько вопросов, что сил нет. В подтверждении этого, мои ноги заметно слабеют, я теряю равновесие и падаю с последних ступенек на четверенки. Нежная кожа ладоней разорвана, колготки порваны, коленки разбиты. Не сломала шею, но получила заметные повреждения. Не успеваю пожалеть себя, как слышу презрительное цыканье. Мой взгляд ищет источник звука. И проваливается в холодный, голубой омут. Из меня вырывается слабый писк. Не знаю, то реакция тела на боль или на встречу с парнем из кофейни. Я сканирую его на наличие пятна на светлой рубашке, но вижу лишь свободную чёрную толстовку. Мозг почему-то упрямо цыпляется за мысль, что тёмный идёт ему намного больше.