Восточный ветер-1

Часть 1. Тучи сгущаются. Глава 1. (визуалы)

Вода – это субстанция жизни. Даже если она внезапно льется из ведра на голову. Колодезная, холодная, до мурашек. Главное в этой ситуации быть тем, кто эту воду льет, пусть и без какой-либо жалости и снисхождения. А о какой жалости может идти речь, если все средства исчерпаны? И хлопанье по щекам, и пинание ногой под ребра. Туша здоровая, вусмерть пьяная, ну никак не хочет в себя приходить! Дрыхнет прямо на полу, в продуктовом леднике, несмотря на царящий здесь собачий холод.

А всего лишь одно ласковое ледяное ведрышко и, гляди ж ты – ожил соколик. Ну, как ожил – замычал, башкой кудрявой замотал и попытался открыть глаза, видимо, чтобы наказать обидчика, что разбудил и вымочил по грудь.

- Вставай, пьянь! – Смирена, княжна миргородская, слегонца ткнула лежащее мускулистое тело носком сапога. Столько времени потеряно, а эта туша никак в себя не придет. Если бы он не был так нужен…

«Туша», словно услыхав, еще раз невнятно замычала и, перевернувшись на живот, пошатываясь встала на четвереньки. Покачалась несколько мгновений, будто вспоминая, где верх, где низ, а после тяжело осела на пятую точку. Выдохнула тяжко перегаром, всей вселенской скорбью. Мутные голубые глаза, побродив по помещению, остановились на девушке.

- Помнишь, хоть, кто я?

- Да, - прохрипел мужчина. Еще бы он эти повелительные нотки в голосе забыл.

- Уже – хлеб. Держи рассол и поехали, - перед носом оказалась глиняная емкость с соленой жидкостью. Как нельзя кстати.

- Куда?

- Дело есть. И ты мне для него нужен.

- Почему – я?

- Потому что ты последний, кого в моем похищении заподозрят. Да и приставаний от тебя в дороге точно ждать не стоит.

Молодой мужчина поперхнулся рассолом, и надсадно закашлялся, прочищая горло. Изумленно вытаращился на девушку, хлопая длинными ресницами. А взгляд такой осмысленный стал, словно она второе ведро вылила. Отер рот рукой и осторожно, по стеночке, встал на ноги. Тряхнул головой – нет, не привиделась княжна, тут стоит. Хоть и видать ее мутновато.

- Почему я тут?

- Яра тебя привезла. Пьешь ты, Добрыня, как свинья, который день подряд. Вот она тебя здесь положила, чтоб проспался. Да протрезвел.

Мужчина нахмурился, пытаясь выловить из памяти хоть что-то. Яра – командир и негласная мать их молодой дружины, не зря их зовут «Ярины волки». А он сам – молодой сотник. Остальное пока в тумане. Но стыд кольнул под ребра от осознания, что Яра, и наверняка не только она, видали его в непотребном виде. Сглотнул с трудом.

- Стряслось-то что?

- В дороге расскажу. Идти уже можешь?

Ноги дрожали, как у последнего пропойцы, но ни в жизнь он не признался бы в собственной слабости. Не гоже мужчине жаловаться. Кивнул медленно и оторвался от стенки. Девушка протянула рушник.

- Башку вытри. На улице подморозило.

Мокрые волосы неприятно липли к голове, как и рубаха – к телу. Но оно чувствовалось, хоть и болело нещадно – затекло от неудобной позы. Да мелькнула мысль, что не только поэтому. Видать бурно он время проводил, пока его тут не утихомирило. Добрыня растер голову, стараясь не обращать внимания, что гудит она, будто он внутри колокола стоит, что на сторожевой башне подвешен. Огромный, на всю округу его слышно. Люд окрестный предупреждает об опасности.

Пока вытирал лицо и шею, глянул на девушку. Княжна Смирена была одета в добротную дорожную одежду, безо всяких изысков. Еще и шапку по самые глаза натянула, видать, чтоб не признал кто в дороге. Губы плотно сжаты, постукивает нервно носком высокого сапога – ясное дело – торопится. А значит что-то серьезное стряслось, ежели она самолично куда-то собралась. Еще и помощи попросила. Потому – поторапливаться надо. Отбросил Добрыня полотенце, и чуть покачиваясь, зашагал к лестнице наверх.

- Пойдем, по дороге расскажешь, - прохрипел будто не своим голосом. Песни он что ли горланил всю ночь, раз глотка будто наждаком натертая?

- Лошадей в конюшне я уже приготовила. Одежда только тебе нужна.

Он невольно опустил глаза. М-да… Видать знатно он «гулял», долго и с размахом. Ворот рубахи порван аж до середины груди, пятна повсюду, эвон даже – на кровь похоже. Кому-то он что ли по пьяни рожу начистил? Главное, чтоб не убил, рука-то тяжелая, удар поставлен. Эх, да что ж муть-то одна в башке?! Ничего не вспомнишь.

Вышел наружу, вздохнул сырой прохладный воздух. Повел широкими плечами, разминая затекшие мышцы. Кругом темень, ночь глухая на дворе. Судя по всему – на княжьем подворье он. Сыро, зябко – даже стража попряталась. Следом наружу вышла Смирена.

- Чего встал? Пошли, времени нет.

Что оставалось? Зашагал следом, не забалуешь с юной княжной. Семнадцать годков, а властности – хоть отбавляй. Дык при такой -то матери, как Дивляна, оно и немудрено. Мало того, что кровь – не водица, так ведь еще и не простая Смирена девка, что в светлице вышивает, да косы плетет. Хотя коса есть, эвон на спине лежит цвета спелой пшеницы да толщиной с мужскую руку.Княжна лучшая среди «Рысей» – девушек-воительниц, которых Яра самолично обучает. Смирена сама захотела туда, хотя школа для простых девчонок была создана. По задумке воительницы, по окончанию, ученицы должны телохранительницами у знатных горожанок служить. Уже сколько времени знатные семьи города Ярины пороги обивают, чтоб хоть одну девчушку застолбить, ибо никто лучше них с охранной работой не справится. Видали их в деле, и не раз, иного мужика за пояс заткнут играючи. Но не только боевые умения, там и науки всякие преподают, и языки иноземные. Лучшей ученицей Смирена стала, хотя с нее спросу было в два раза более. Чтоб никто не подумал, мол, за знатность ей оценки высокие ставят. Самой Яре али Драгомиру – волхву верховному, что там преподает, плевать и на знатность, и на деньги. Или учишься как должно, или с позором вон.

Глава 2. (визуал)

- И что за надобность у нас в этом Вышеграде?

Кони шли по пустой ночной дороге размашистой рысью. Ветер холодил щеки, норовя забраться под плащ и выстудить быстрой скачкой. Да только путникам все нипочем – привычные.

- Серьезная надобность. Линка моя там.

- Она? Мелочь твоя рыжая? Ей-то что дома не сидится?

- Выкрали её тамошние гости дорогие.

- Почему ж ты брату не сказала? Чтоб погоню снарядил, как следует?

- Нельзя. Объяснять долго. В своем праве они.

- Ничего не понимаю.

- И не надо. На дорогу гляди.

Княжьих трактов, подобных тому, по которому ехали наши герои, было несколько в княжестве. Широкие с верстовыми столбами, они были проложены для удобства купеческой торговли. Ибо чем казна в мирное время прирастает в первую голову? Именно торговлей. Оттого так упорно князь Велеслав заключал торговые договора и прокладывал сквозь лесные чащобы удобные дороги. Удобные и безопасные. Ибо их обычно патрулировали дружинники с обеих сторон. Те, что по возрасту для войны уже не годились, но как меч в руке держится – помнили. Вот только в Вышеград дорога была проложена совсем недавно, и не так широка, как например с валорами. Все оттого, что тамошний правитель, и с ним его торговцы, высокомерно посматривали на восточного соседа. Считали, что делают одолжение, соглашаясь на беспошлинную для их же купцов торговлю. А ежели одолжение, то и строить дорогу, да охранять её – надобность Миргорода, а уж никак не соседа. Хотя вся вышеградская знать души не чаяла в миргородских мехах и оружии. В обратную сторону купцы везли, в основном, предметы роскоши – свое знаменитое стекло, тонкое и хрупкое. А еще – парчу и бархат, изящные золотые украшения и хмельные сладкие вина.

Вот только Миргород, согласившись на беспошлинную торговлю, не сглупил, а выжидал. Когда высокомерные приезжие купцы построят торговлю, пооткрывают лавки да привыкнут получать баснословные барыши. А уж чутка после – можно им и пошлину поставить, чтоб не только на карман работали, но и казну Миргородскую пополняли. Согласятся, никуда не денутся. Ну, а ежели нет… Найдутся другие купцы. Те, в которых спеси поменее будет.

Вот только одной еще особенностью именно миргородских трактов, которые нахваливали все торговцы до единого – были обязательные постоялые дворы. Они предоставляли кров, пищу и сами платили дорожным патрулям, что охраняли дороги.

Задумка пришлась как нельзя кстати – и воины возрастные были при деле, и казна не тратилась на жалование. А за безопасность пущай платят те, кто по этим дорогам ездит. Постоялые дворы и корчмы своего не упустят, в убыток себе никто работать не будет.

Купцы, понятное дело, все одно без охраны не ездили, но выдыхали успокоительно, когда на миргородской земле оказывались. Знали, что тут с ними беды менее всего случиться может. Гоняют русичи по лесам душегубов, не дают им ни сна, ни покоя. Оттого большинство лесных банд откочевали кто куда. Лишь бы подалее от этих земель.

Вот и сейчас, проскакав едва ли не полночи, миргородские всадники были вынуждены, чтоб окончательно лошадей не загнать, остановиться на ночлег в ближайшем постоялом дворе. Дом был слажен из мощных бревен, в два этажа. Наверху располагались комнаты для гостей, а внизу – харчевня, где накормят в любое время дня и ночи. Сам постоялый двор огораживал крепкий забор, от зверья и лихих людей. Все сделано для спокойствия постояльцев.

Оставив коней на выскочившего заспанного мальчишку, гости вошли внутрь. Ночной полумрак разгоняло всего несколько светильников, пара из которых стояли на прилавке, рядом с вышедшим из какой-то комнатушки хозяина. Тому то ли не спалось, то ли самолично предпочитал ночных гостей встречать. Мало ли кого занесет в лихое время?

Само пространство первого этажа корчмы, с прокопченными балками под потолками целиком было занято крепко сколоченными столами и лавками. Выскобленными начисто, как и полы. Ближе к прилавку, за которым вероятно начиналась кухня, витали аппетитные запахи еды. Знали все хозяева гостиниц, что подать некачественное – себе дороже. На дороге никто церемониться не будет, в лучшем случае – морду набьют. А ежели гость попадется знатный – могут и нажаловаться в Миргород. У одного, такого, предприимчивого на соседнем тракте, так и вовсе – постоялый двор отняли, за то, что разбавлял вино и еду без совести, да дружинникам плату зажимал. Думал – в столице не узнают. Узнали. Остальные опосля такого – вмиг поумнели. Кому ж охота на улице остаться, ради пары лишних монет?

Хозяин этого постоялого двора, чуть раздобревший, но все еще мощный, с крупными волосатыми руками и строгим взглядом, внимательно осмотрел прибывших. Одеты просто, да мальчонка на побегушках сказывал, что кони у них вельми добрые. И вон, при оружии оба – мужик с мечом, а девка молодая – с кинжалом. Хоть и в простых кожаных ножнах.

- Откель вы, гости дорогие?

- Из Миргорода, - переговоры на себя взяла Смирена, пока Добрыня, лениво оперевшись на стойку, цепко смотрел по сторонам. Гостей было немного, всего три стола занято. То ли спят, то ли полупуста гостиница. Взгляд невольно наткнулся на молодую подавальщицу, которая вмиг зарделась, как маков цвет.

Глава 3.

- Как такое вообще могло произойти? – негромко рявкнул Велеслав, князь миргородский, понимая, что на друзей орать – последнее дело. Они-то уж точно не при чем. – Как, объясните мне, сестра могла сбежать?!

С известием о пропаже к нему пришли Яра и матушка, княгиня Дивляна. Но если Яра была спокойна, то мать нервно сжимала руки, украшенные перстнями да скорбно поджимала губы. Её это недогляд в первую очередь, обвела дочурка вокруг пальца, глазом не моргнув. А ведь у княгини кругом свои люди, все она знает, что в хоромах происходит. А вышло так, что под носом не разглядела. Ясное дело – слухи любые она в зародыше придавит, чтоб не пошли гулять по городу, но девчонку несносную это не вернет!

В рабочем кабинете на миг повисла тишина. За окном стояло хмурое осеннее утро, погода портилась, как и настроение князя.

- У тебя хоромы, а не темница. Запрета на её выезд не было, - Яра пожала плечами, - никто ей потому не препятствовал.

- И как решилась… Еще записка эта, - князь недовольно поморщился, - ишь ты «нет ничего превыше дружбы, оттого еду вызволять подругу». Вызволительница нашлась, давно за косы не таскали. Не пойму, почему Вышеград?

- И я не знаю. Но мой Щавейка подтвердил, что те купцы вышеградские, что были на свадебном пиру Драга, выехали из города той же ночью. Подозрительно побросав товары в лавке. Там сейчас только нанятый торговец, из местных. Он ничего не знает. Чего они хотели? Ведь просили же встречи с тобой?

- Просили. На словах передавали слуге, что просьба ко мне есть от Вышеградского правителя. Но я сказал, что приму их после пира. Мне свадьба Драгомира важнее была. Кто ж знал, что надобно было их выслушать?

- Возможно. И также вполне может быть, что Линка у них.

- Не понятно, пошто им эта девчонка сдалась? Ты ж говорила она – сирота?

- Это с её слов. Девочка говорила, что родителей не помнит, проверить её слова не было возможности. Побродяжкой была, пока ко мне в Рысиную школу не напросилась.

- И почему Смиренка решила ехать сама? Почему не обратилась за помощью ко мне или к вам? – Велеслав исподлобья посмотрела на сидящих в креслах Яру и её мужа – воеводу Беригора. Гнев душил, но он привычно держал себя в руках. Друзья-то причем? Раз из его дома сестра пропала – он и не доглядел. От этого было только горше.

- Непоседа она у нас, - тихо сказала мать, - позволяли мы ей многое. Выросла самостоятельная, привыкла сама решать…

- Возможно думала, что не поверим ей. Возможно – самостоятельность решила проявить. Или торопилась, не хотела время терять.

- Торопилась она… Найду – отшлепаю так, чтоб три дня не присела. Ладно, что делать будем? - князь внимательно посмотрел на сидящую напротив пару. Его ближний круг его опора. Сейчас даже представить смешно, но он сам когда-то заглядывался на Яру, подумывая взять её в жены. Именно она доказала ему, что есть в мире женщины, которые смотрят не на знатность и богатство, а туда, куда сердце велит. Оттого и отказала ему! – самому князю Миргородскому, выбрав воеводу. И настолько у них ладная пара получилась, что впору до сих пор завидовать, хотя уже трехлетка Пересвет, сын их, на своих ножках по хоромам бегает.

Завидовать только и остается да богов молить, чтоб ему такое счастье послали. Эвон, уже и второй друг – волхв верховный, Драгомир, оженился! Красавицу и умницу сыскал в лесах своих. Вот-вот только свадьба отгуляла на подворье, а он князь – до сих пор, как перст, один. Уворачивается от матушкиных осуждающих взглядов и очередных боярских дочек на выданье. Ежели у друзей так ладно сложилось – как можно на абы ком жениться? Ведь всю жизнь с нелюбимой жить придется. Хотя наследник княжеству нужен позарез, тот, кому он земли свои передаст во владение. Ибо недруги не дремлют, на границах неспокойно. А теперь еще и в собственном доме покоя нет. Мало ему материных интриг с женитьбой – теперь еще и сестра учудила.

- А что делать? За Смиренкой нужно ехать, но по-тихому. Вышеградцы на дыбы встанут, если мы с вооруженным отрядом приедем. Или ты, князь, со внезапным визитом. Их наместник-тиун[1] – тот еще тип. Слышала, страшно боится за власть и на любое посягательство скалит зубы. Все, что угодно от него можно ожидать.

- Кого предлагаешь отправить?

- Поеду я и Щавей. Возьму кого-то из волчат, но одного-двух, не более.

- А ничего не забыла, милая? - воевода недобро прищурился.

- Не забыла. Ты остаешься здесь, - твердо и спокойно заявила Яра

- Это как? – огромный медведеподобный воевода выглядел обескураженным, - ты воевать едешь, а я с дитём на хозяйстве остаюсь?!

Усмехнулся незаметно князь, изумляясь, как тонкая Яра своего воеводу строит. Раз за разом. Тот рычать может сколь угодно, а все одно – по её будет. Так и на этот раз.

- Сам посуди: обе дружины без присмотра оставлять нельзя, распоясаются. Младшие – так точно, без своего старшого, а Добрыня уехал со Смиренкой. У Велеслава своих дел хватает, времени не будет воинов строить и за порядком следить. А переговорщик из тебя сам знаешь, аховый. Если вдруг что – ты первым делом за меч схватишься. Мы едем тайно, нам лишний шум ни к чему.

- Не отпущу тебя, - насупился грозно воевода.

- Отпустишь. Не моя это прихоть – ехать в Вышеград. Смиренку с Линой выручать надо, тут дело государственной важности. Щавей умеет добывать сведения, я – принимать решения. Драг бы мне в пути пригодился, но он в лесу заперся наглухо. Пока с молодой женой не натешится – не достучаться.