Всё, что могло пойти не так

Глава 1. Букет из тюльпанов. Или предновогодний разгром.

Меня бросили. За три дня до Нового года. По видеосвязи. Я сидела в ушках оленёнка (готовилась к рождественскому видео-марафону с друзьями), а он, мой бывший Артём, с серьёзным лицом объявил, что «перерос наши детские игры» и ему «нужна взрослая женщина, а не эльф из гипермаркета». Вишенкой на торте унижения стал букет, который курьер принёс через час после звонка. Не «прости», а тюльпаны. С запиской: «Цветы, которые ты так любишь. Будь счастлива. Тёма».

Проблема в том, что я терпеть не могу тюльпаны. У меня на них аллергия. Об этом он благополучно забыл, как и о дне моей рождения в прошлом году. Я чихнула, выбросила букет в мусорный бак на улице (с чувством глубокого символического удовлетворения) и обнаружила, что за мной наблюдает соседский хаски по кличке Цезарь. Он сидел у подъезда, как монумент собачьей мудрости, и смотрел на меня так, будто видел насквозь: «Ну что, снова?»

Моё имя — Вера. Я веду соцсети и организую праздники для маленькой студии «Ёлки-Иголки». Моя работа — создавать волшебство для других. Личное волшебство, как видите, дало трещину по швам.

Весь день 30 декабря я провела, как в тумане. Клиентка, заказавшая «сказочный фэнтези-ужин на двоих в стиле хоббитов», внезапно решила, что гномов должно быть не два, а пять. Мне пришлось срочно искать на прокат бороды и ботинки 45-го размера. Пока я решала вопрос с гномами, Артём сменил статус в соцсети на «Всё сложно» и выложил фото с чашкой кофе, за которой виднелся маникюр с леопардовым принтом. Не моим.

«Взрослая женщина», — мрачно констатировала я, заливая тоску чаем с имбирём. Мой кот Пончик, существо философского склада, сел рядом и начал вылизывать лапу, демонстративно отворачиваясь. Его позиция была ясна: «Я предупреждал. Он никогда не чесал мне за ушком правильно».

Вечером пришло письмо от шефа: «Вера, дорогая! Экстренный заказ! Премиум-клиент. Нужно организовать частный ужин в загородном доме на Новый год. Всё очень строго, клиент любит порядок. Ты наша лучшая! Подробности скину!» Прикрепили адрес. Оказалось, это тот самый элитный посёлок «Сосновые Грёзы», куда я когда-то мечтала с Артёмом съездить на уик-энд. Ирония, привет.

Согласиться — значит провести Новый год в работе, наблюдая за чужой идеальной жизнью. Отказаться — потерять премию, которая была моим билетом на море, где я планировала забыть Артёма как страшный сон. Пончик, поймав мой взгляд на кошельке, громко мяукнул.

«Ладно, — сказала я, глядя на фото леопардового маникюра. — Тёма, смотри. Я не эльф. Я — фея-организатор. И моя тыква сегодня — это служебная «Газель», полная хлопушек. Победит та, у кого хлопушек больше».

Я написала шефу: «Я в деле. Каков план, Станислав?» План, как выяснилось, был прост: произвести впечатление на клиента любой ценой. Его звали Максим Гордеев. Предприниматель. «Сложный характер, перфекционист, ненавидит суету». Мой внутренний голос простонал: «Он меня убьёт».

Но я уже решила. Это будет мой личный новогодний квест: не сломаться, не чихнуть на тюльпаны (на всякий случай) и заработать на путёвку, где будут только я, море и никаких «взрослых женщин» с леопардовым маникюром.

Я легла спать, глядя на потолок. «Сосновые Грёзы». Максим Гордеев. Ненавидит суету. А я вся из неё состою. Что может пойти не так? Всё. Абсолютно всё.

Но лифт уже поехал. Осталось лишь нажать на кнопку своего этажа. Или, как в моём случае, прыгнуть в него на ходу, в ушках оленёнка, с котом в охапке и криком: «Закажите волшебство!»

Глава 2. Приключения «Газели» в сосновом раю, или Первый блин в сугробе

Если вы думаете, что организовать частный новогодний ужин для перфекциониста — это просто накрыть стол и включить «Jingle Bells», то вы глубоко ошибаетесь. Это ближе к военной операции, где ты — диверсант-одиночка, а противник — безупречный вкус и невыполнимые требования.

Утро 31 декабря началось с того, что я, перегруженная, как мул Шрека, вывозила из проката реквизит. Моя «тыква» — потрёпанная белая «Газель» с надписью «Цветы. Груз 200» — была забита под завязку. Там было всё: от изысканных хрустальных бокалов (которые я мыла трижды, боясь дышать на них) до специальной дым-машины для эффекта «зимнего тумана» над десертом. Я чувствовала себя не феей, а эвакуатором, перевозящим хрупкие осколки чужого праздника.

Первый звоночек прозвенел ещё в городе. На светофоре задняя дверь «Газели», не выдержав натиска искусственной ели, распахнулась. Полгорода наблюдало, как по мокрому асфальту катится гигантский матово-серебряный шар. Я гналась за ним, как за ускользающей надеждой, в резиновых сапогах и пуховике, похожем на спальный мешок. Шар поймал таксист, высунувшись из окна: «Держи, красавица! С Новым годом! Бей своих, чтоб чужие боялись!» Он имел в виду шар, но фраза звучала пророчески.

Дорога в «Сосновые Грёзы» была похожа на переход в другое измерение. Убогие придорожные ларьки сменились идеально очищенной от снега трассой, а затем и вовсе коваными воротами с охраной. Охранник, суровый мужчина в форме, посмотрел на мою «Газель» с тем же выражением, с каким палеонтолог смотрит на внезапно ожившего динозавра.

— Гордееву. Доставка для мероприятия, — пропищала я, пытаясь выглядеть солидно.

Он сверился с планшетом, поднял на меня ледяной взгляд.

— Вера Соколова? Въезжайте. Дом номер один. И, мисс… — он помедлил, глядя на привязанную к крыше клетку с искусственными снегирями, — постарайтесь не нарушать тишину. У нас тут… атмосфера.

Атмосферу я почувствовала сразу. Тишина была не деревенской, а дорогой, купленной и охраняемой. Дома-особняки стояли, как картинки из глянца, за высокими заборами. Ни одной лишней ветки, ни одного кривого забора. Даже снег лежал идеально ровным слоем, словно его не выпало, а постелили белый ковёр. У меня от такой стерильности зачесалась спина.

Дом номер один был не домом. Это был современный стеклянный куб с деревянными вставками, парящий над заснеженным склоном. Выглядело это так, будто сюда должен был приземлиться НЛО с дизайнерами интерьеров, а не заезжать «Газель» с дешёвым дождиком.

Я припарковалась, и моё сердце ушло в пятки. Из главной двери вышел Он. Максим Гордеев.

В моей голове, на основе слов «предприниматель, перфекционист», нарисовался образ: седой акула в дорогом свитере, с холодными глазами и вечным недовольством в уголках губ. Реальность ударила по мозгам, как тот самый шар по асфальту.

Ему было на вид лет тридцать пять. Никакого свитера. Тёмные джинсы, простой чёрный лонгслив, подчёркивавший… э… очень хорошую физическую форму. Лицо — не голливудское, но с характером: решительный подбородок, прямой нос, и глаза… Серые, пронзительные, оценивающие. Он смотрел на мою «Газель» так, будто видел не только её, но и весь мой жизненный путь, приведший к этой точке.

Я вылезла из машины, чувствуя себя гномом на аудиенции у эльфийского короля.

— Вера? Я — Максим, — сказал он. Голос был низкий, спокойный, без эмоций. Как аудиогид в самом скучном музее современного искусства.

— Да, здравствуйте! Студия «Ёлки-Иголки», к вашим услугам! — я попыталась улыбнуться, но, кажется, получилась жутковатая гримаса.

— Вижу, — он бросил взгляд на грузовик. — Объём… впечатляет. Проходите. Обсудим детали. А это… — он указал подбородком на клетку со снегирями.

— Атмосфера! — выпалила я. — Звуковое сопровождение. Чирикают.

— Они живые? — в его голосе мелькнула тень чего-то, кроме ледяного спокойствия. Надеюсь, не убийственного намерения.

— О, нет! Абсолютно экологично и тихо! Механика!

Он кивнул и повернулся к дому. Я потопала за ним, увязая в идеальном снегу в своих неуклюжих сапогах.

Внутри было ещё страшнее. Интерьер кричал: «Здесь живёт человек, который выметает пылинки лазером». Всё в оттенках серого, бежевого и древесного. Ни одной лишней вещи. Огромные панорамные окна открывали вид на лес, и от этой красоты становилось не по себе. Как можно здесь устраивать праздник? Здесь можно разве что подписать контракт о поглощении компании.

— Стол будет на веранде, — Максим провёл меня в огромное стеклянное помещение с подогреваемым полом. Там уже стоял длинный стол на десять персон, накрытый простой белой тканью. — Хочу минимализм. Элегантность. Никакого китча, блёсток, мишуры. Цветовая гамма — белый, серебро, тёмно-зелёный. Живые еловые ветви, но без иголок на полу. Свечи, но без запаха. Музыка — джаз, классика, фоном. Без вокала.

Он говорил, а я лихорадочно записывала в блокнот, мысленно хоронив половину привезённого реквизита. Мои весёлые красно-золотые шары? Китч. Дождик? К смерти. Дым-машина? Похоже на дешёвый ночной клуб. Я чувствовала, как моё профессиональное эго скулит в углу.

— Меню согласовано с кейтерингом, — продолжал он. — Ваша задача — безупречное оформление пространства и сервировка. И ещё… — он запнулся, и впервые его уверенность дала трещину. — Будет гость… особый. Нужно предусмотреть… повышенное внимание к деталям.

Глава 3. Танцы со снегирями, или Секрет племянника

Прибытие гостей было похоже не на начало праздника, а на вступительные титры к фильму «Богатые тоже плачут, но делают это в кашемире». Из длинного чёрного автомобиля один за другим выходили люди, каждый из которых выглядел так, будто только что сошёл с обложки журнала «Forbes. Стильное Рождество».

Мужчины в идеально сидящих костюмах, женщины в платьях «под цвет вечера» — всё в тех же белых, серебряных и тёмно-зелёных тонах, которые я старательно воспроизводила. Даже их улыбки казались отрепетированными и стоическими. Никакого шума, громкого смеха. Только приглушённые приветствия и воздушные поцелуи в щёку.

Я, переодевшаяся в свой чёрный служебный фартук поверх простых брюк и водолазки, чувствовала себя мухой на торте. Невидимой обслугой. И это было к лучшему. После инцидента с вазой я предпочитала быть максимально незаметной.

Моя задача свелась к тому, чтобы следить, чтобы свечи горели ровно, а в бокалах не заканчивалось шампанское. Я стояла в углу веранды, ставшей столовой, и наблюдала. Максим был безупречным хозяином: сдержанный, вежливый, но отстранённый. Как будто он не наслаждался вечером, а проводил важные переговоры. Саша сидел рядом с ним, крошечная тихая тень, ковыряя вилкой еду. Он почти не смотрел на взрослых.

И вдруг я заметила нечто странное. Женщина лет сорока, с идеальной платиновой косой, сидевшая справа от Максима, слишком часто и слишком внимательно смотрела на Сашу. Не с теплотой, а с холодноватой, изучающей оценкой. Она что-то тихо сказала Максиму, кивнув в сторону мальчика. Максим лишь слегка покачал головой, его челюсть напряглась. Потом её взгляд скользнул по украшениям, по моей скромной фигуре в углу, и в её глазах мелькнуло что-то вроде презрительного разочарования.

— Ага, — подумала я. — Критик прибыл. Или тётя с большими планами.

В этот момент один из гостей, дородный мужчина с громким, хотя и приглушённым, голосом, решил поднять тост.

— Макс, старина! За новый этап! За новые горизонты! И чтобы наконец в этом ледяном замке появилась хозяйка!

Неловкое молчание. Максим лишь поднял бокал, едва кивнув. Женщина с косой улыбнулась тонко и значительно. А Саша съёжился ещё больше.

Мне вдруг до дрожи захотелось схватить дым-машину и запустить её прямо в центр стола, чтобы скрыть эту фальшивую, давящую атмосферу. Но я только сильнее вжалась в стену.

Внезапно Саша тихо спросил Максима:

— Дядя Макс, а можно я пойду?

— Ты почти ничего не ел, — мягко, но твердо сказал Максим.

— Я не голодный.

Мальчик слез со стула и, пятясь, пошёл в сторону гостиной. Его путь лежал мимо меня. Проходя, он остановился и посмотрел на механических снегирей, которых я поставила на низкую полку.

— Они как настоящие? — снова спросил он шёпотом.

— Хочешь, я покажу тебе секрет? — так же тихо ответила я.

Он кивнул. Мы отошли в ближайший угол, подальше от взглядов. Я взяла одного снегиря из клетки и показала Саше маленький переключатель на брюшке.

— Видишь? Здесь у него моторчик. А звук идёт отсюда, из динамика. Это просто игрушка.

Саша взял птичку в руки очень бережно.

— А у меня была настоящая. Канарейка. Её звали Солнышко. Она пела по утрам».

—А где она теперь? — спросила я, хотя боялась ответа.

— Папа сказал, что она улетела в тёплые края. Но окно было закрыто», — мальчик посмотрел на меня своими огромными глазами, и в них была не детская печаль. Он всё понимал.

У меня защемило сердце.

— Знаешь, — сказала я, — я думаю, она улетела не через окно. У каждой птицы, даже самой маленькой, есть свой секретный путь. Через сны. Или через лучики солнца. И она сейчас поёт, где ей тепло и хорошо.

Саша задумался, поглаживая механическое перо.

— А она скучает по мне?

— Конечно. Но она рада, что ты здесь, в безопасности. И что у тебя есть дядя, который… который очень старается», — я кивнула в сторону Максима.

В этот момент к нам подошла та самая женщина с косой. Её лицо расплылось в сладкой улыбке.

— Сашенька, милый, что это ты тут с прислугой разговариваешь? Пойдём, тётя Оля хочет с тобой познакомиться. Она так мечтает стать тебе новой мамочкой!

Она протянула руку, чтобы взять мальчика за плечо. Саша инстинктивно отпрянул и спрятался за мной, не выпуская снегиря из рук.

Женщина, которую звали, видимо, Алиса, подняла на меня бровь.

— Не мешайте, пожалуйста, процессу адаптации ребёнка. Максим уже нашёл ему прекрасную кандидатуру. Ваша задача — птичек заводить, а не воспитанием заниматься.
В её голосе звучала сталь, обёрнутая в шёлк.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки гнева. «Новая мамочка» по заказу? Как мебель? Я наклонилась к Саше.

— Саш, может, покажешь тёте… как работает снегирь? У него же есть секретная кнопка»

Я хотела дать ему повод остаться со мной, а не идти к этой «Оле». Но мальчик сжался в комочек и покачал головой.

— Алиса, всё в порядке? — раздался спокойный голос Максима. Он подошёл. Его взгляд скользнул по испуганному Саше, по мне, заслоняющей мальчика, по раздражённому лицу Алисы.