Вторая жена горца

Глава 1

Сидя на кровати, я сжимала в руках белое платье, которое мама положила передо мной час назад. Шелк был холодным на ощупь, а кружевные вставки казались острыми, словно могли поранить.

Завтра. Завтра я стану женой человека, которого никогда не видела.

– Амина, – строго прозвучал голос отца из-за двери, – можно войти?

Не ответила. Что я могла сказать? Что я готова? Что я рада? Ложь комом застряла у меня в горле.

Дверь тихо скрипнула, и вошел отец. Магомед Исаевич всегда был для меня непререкаемым авторитетом – высокий, с седеющей бородой, с глазами, в которых я привыкла видеть только любовь и гордость. Но сегодня он не мог встретиться со мной взглядом.

– Доченька, – он присел рядом, кровать прогнулась под его весом. – Я знаю, тебе тяжело. Но поверь мне...

– Папа, мне только что исполнилось восемнадцать, – прошептала, не поднимая головы. – Я еще даже в университет не поступила. Я ничего не знаю о замужестве, о том, что значит быть женой.

Отец тяжело вздохнул. За окном слышались голоса наших соседок – они уже несколько дней обсуждали предстоящую свадьбу. Для всех в нашем ауле это было событием.

Амина Магомедова выходит замуж за самого Руслана Ахмедханова. За человека, перед которым склоняют головы даже самые влиятельные люди нашего региона.

– Руслан Муратович – достойный человек, – сказал отец, словно прочитав мои мысли. – У него прекрасный дом, он сможет дать тебе все необходимое. Ты будешь жить в достатке.

– А как же любовь? – вырвалось у меня. – Мама же говорила, что вы полюбили друг друга...

– Любовь приходит, дочка. Уважение и понимание – вот основа крепкого брака. А Руслан Муратович... – отец помолчал, подбирая слова. – Он человек слова. Если он пообещал заботиться о тебе, значит, так и будет.

Знала, спорить бесполезно. Когда отец принимал решение, особенно если оно касалось традиций нашего народа, возражать было невозможно. Но в груди все равно сжималось сердце от страха и отчаяния.

– Он же был женат, – тихо сказала я. – У него есть ребенок. Маленькая девочка. Как я могу стать ей матерью?

Лицо отца помрачнело. О первой жене Руслана Ахмедханова говорили мало и осторожно. Красивая женщина из хорошей семьи родила ему дочь, а потом... несчастный случай. Автомобильная авария. Руслан овдовел два месяца назад и теперь воспитывал двухлетнюю Аишу один.

– Именно поэтому ему нужна жена, – твердо произнес отец. – Ребенку нужна мать. А Руслану Муратовичу нужна спутница жизни. Ты молода, у тебя доброе сердце. Ты сможешь полюбить этого ребенка как родного.

К глазам подступили слезы. Я представила себе маленькую девочку, которая потеряла маму и теперь получит в качестве новой матери незнакомую девушку. Мне стало жаль не только себя, но и ее.

– Папа, а если он мне не понравится? – спросила я отчаянно. – Если мы не подойдем друг другу?

Отец наконец посмотрел на меня. В его глазах я увидела не только решимость, но и боль.

– Амина, есть вещи, которые ты еще не понимаешь. Руслан Муратович – не просто влиятельный человек. Он... – отец запнулся, подбирая слова. – Когда он попросил твоей руки, я не мог отказать. Это вопрос чести нашей семьи. И безопасности тоже.

Безопасности? Я вздрогнула. О каких опасностях говорил отец?

– Что ты имеешь в виду?

– Не задавай лишних вопросов, дочка. Просто знай, что этот брак важен не только для тебя, но и для всех нас. Руслан Муратович пообещал, что будет заботиться о тебе и уважать тебя. Он не станет принуждать тебя к чему-то, что противоречит твоей воле.

Мне хотелось закричать, что меня уже сейчас принуждают к тому, чего я не хочу. Но я промолчала. В нашей культуре дочь не спорит с отцом, особенно в таких вопросах.

– Он красивый? – неожиданно для себя спросила я.

Отец улыбнулся – впервые за весь разговор.

– Говорят, что да. Высокий, статный. В свои тридцать два года выглядит очень достойно. И держится с большим достоинством.

Тридцать два года. Он старше меня на четырнадцать лет. Почти в два раза. Когда я родилась, он был уже подростком. Когда я пошла в школу, он был уже взрослым мужчиной. Мы принадлежали разным мирам.

– Мама хочет поговорить со мной перед свадьбой, – сказала я, перебирая складки платья.

– Конечно. Она расскажет тебе все, что нужно знать молодой жене.

Кивнула, хотя понимала, что никакие разговоры не подготовят меня к тому, что ждет меня завтра. Я стану женой незнакомца. Буду жить в его доме, спать в его постели, заботиться о его ребенке. И все это потому, что так решил мой отец.

– Амина, – отец взял мою руку в свои большие теплые ладони. – Я знаю, что поступаю жестоко. Если бы существовал другой путь... Но поверь мне, Руслан Муратович – хороший человек. Да, строгий, да, требовательный. Но справедливый. Он потерял жену, которую любил. Он не ищет новую любовь – он ищет спутницу, мать для своего ребенка, хранительницу очага.

– А что, если я ему не понравлюсь?

– Ты ему понравишься, – уверенно сказал отец. – Ты красивая, умная, воспитанная. У тебя доброе сердце. Что еще нужно мужчине от жены?

«Любовь, – хотела ответить я. – Взаимное чувство, общие мечты, желание быть вместе». Но я снова промолчала.

Отец поднялся и направился к двери. На пороге он обернулся:

– Завтра после никаха вы с Русланом Муратовичем останетесь наедине. Он хочет поговорить с тобой, познакомиться поближе перед тем, как... – он не договорил. – В общем, у вас будет время привыкнуть друг к другу.

Когда дверь за ним закрылась, я упала на кровать и дала волю слезам. Завтра моя прежняя жизнь закончится. Завтра я стану второй женой горца, которого все вокруг боятся и уважают. Завтра я перестану быть просто Аминой и превращусь в госпожу Ахмедханову.

За окном садилось солнце, окрашивая горы в багровые тона. Где-то там, в большом доме на холме, мой будущий муж, возможно, тоже думал о завтрашнем дне. Интересно, волнуется ли он? Или для него это просто еще одно дело, которое нужно решить?

Глава 2

Стою перед зеркалом в своей спальне и завязываю галстук. Костюм сидит безупречно – темно-серый, дорогой, подчеркивающий мои широкие плечи.

Но руки... Я смотрю на костяшки пальцев – разбитые в кровь, с засохшими корочками. Вчерашний спарринг с боксерской грушей затянулся допоздна. Я бил до тех пор, пока не почувствовал, что ярость немного утихла.

Немного. Не полностью.

Внутри все еще кипит злость, готовая разорвать меня на части. Если бы можно было, я бы снес этот дом к чертовой матери, разорвал бы в клочья все, что напоминает о ней. О лживой сучке, которая три года играла роль преданной жены, пока я строил империю, пока создавал для нее безопасный мир.

Сжимаю челюсти так сильно, что болят зубы. Даже сейчас, спустя два месяца после ее смерти, одна мысль о Камилле вызывает у меня желание убивать. Все это время я считался вдовцом, страдающим от потери любимой женщины. Все это время люди сочувствовали мне, говорили о том, какой несправедливой может быть судьба.

Если бы они знали правду.

Я узнал об измене случайно, за неделю до того, как ее не стало. Один телефонный звонок от человека, которому я доверяю дела в соседнем городе. Несколько фотографий. Письма, которые Камилла прятала в своей шкатулке. И мой мир рухнул окончательно.

Она встречалась с ним давно. Давно изменяла мужу с каким-то ничтожеством – владельцем небольшой строительной фирмы. Писала ему любовные письма, в которых называла меня «тираном» и «чудовищем». Планировала уйти. Хотела забрать с собой Аишу.

Аишу.

Смотрю в зеркало на свои глаза. Карие, почти черные, сейчас в них пляшут демоны. Маленькая девочка со светлыми волосами и голубыми глазами. Совсем не похожа на меня. Я всегда списывал это на материнскую наследственность, но теперь...

Теперь каждый раз, глядя на дочь, я задаюсь вопросом: мой ли это ребенок? Тот мужчина, любовник Камиллы, был блондином. У него были такие же голубые глаза, как у Аиши. Я бы мог сдать анализы на отцовство, но не делаю этого: не знаю, как отреагирую.

Отворачиваюсь от зеркала и прохожусь по комнате. Шаги тяжелы, как у хищника в клетке. Вот почему я так быстро согласился на этот брак. Вот почему я выбрал именно Амину Магомедову – молодую, неопытную, которая будет благодарна мне за каждый добрый поступок.

Которая полюбит Аишу как родную дочь и никогда не будет задавать вопросов о ее происхождении.

В отличие от Камиллы, избалованной принцессы из влиятельной семьи, Амина будет зависеть только от меня. Она будет моей женой в полном смысле этого слова. Верной. Покорной. Благодарной.

Подхожу к окну и смотрю на горы. Сегодня, через несколько часов, я женюсь во второй раз. И на этот раз никаких иллюзий о любви. Только расчет, контроль и абсолютная уверенность в том, что меня больше никто и никогда не предаст.

Звук тихо открывающейся двери заставляет обернуться.

– Входи, – бросаю я.

Аиша. Я мгновенно меняюсь в лице, весь гнев исчезает, уступая место мягкой улыбке. Какими бы ни были мои подозрения, эта малышка уже полтора года называет меня папой. Она протягивает ко мне ручки, когда просыпается по ночам. Она не виновата во всем этом кошмаре.

– Иди сюда, принцесса, – приседаю на корточки, раскрывая объятия.

Двухлетняя Аиша в розовом платьице неуверенно топает ко мне, и я подхватываю ее на руки. Она обнимает меня за шею своими маленькими ручками, лепечет что-то непонятное, но я чувствую в ее голосе радость от встречи со мной.

– Па-па, – выговаривает она одно из немногих слов, которые уже освоила.

Я чувствую, как в груди что-то сжимается. Зарема, сестра Камиллы, помогает мне с ребенком последние месяцы. Она винит меня в ее смерти, считает, что это я ее убил узнав об измене. Хорошо, пусть так и считает.

Аиша смотрит на меня серьезными голубыми глазами, и я вижу в них такое доверие, что сердце болит. Эти глаза... не мои. Но может быть, это и к лучшему. Может быть, так будет проще.

– Скоро у тебя появится новая мама, малышка. Молодая, добрая. Она будет заботиться о тебе, – говорю, поглаживая дочь по волосам.

Аиша лепечет что-то в ответ, прижимается ко мне крепче. Она еще слишком мала, чтобы понимать, что происходит, но чувствует мое напряжение.

– Руслан Муратович, – в дверь заглядывает мой помощник Тимур. – Пора выезжать.

Киваю и ставлю Аишу на пол.

– Иди к тете Зареме, принцесса. Скоро мы вернемся, и ты познакомишься со своей новой мамой.

Когда ребенок убегает, мое лицо снова становится суровым. Смотрю на разбитые костяшки пальцев и решаю надеть перчатки. Невеста не должна видеть следы моей ярости в первый же день.

Дорога до дома Магомедовых занимает полчаса. Еду на черном внедорожнике, за мной следует еще одна машина с охраной. Я не параноик, но осторожность в моем положении – не роскошь, а необходимость.

По дороге я думаю о предстоящей встрече. Я видел Амину только на фотографии, которую показывал ее отец. Хрупкая девушка с большими голубыми глазами и длинными волосами. Красивая, но очень юная. Почти ребенок по сравнению со мной.

Именно это мне и нужно. Молодость означает податливость. Неопытность – благодарность за науку. А главное – у нее не будет прошлого, которое могло бы встать между нами.

Когда мы подъезжаем к дому Магомедовых, вижу толпу гостей. Вся родня собралась на праздник. Для них это счастливый день – их Амина выходит замуж за одного из самых влиятельных людей в регионе.

Если бы они знали, что этот брак – не что иное, как сделка. Защита моей репутации в обмен на безбедную жизнь девушки.

Выхожу из машины и сразу чувствую на себе восхищенные и немного испуганные взгляды. В своем дорогом костюме, высокий и широкоплечий, я выгляжу именно так, как должен выглядеть успешный мужчина. Но те, кто знает меня лучше, могли бы заметить стальной блеск в моих глазах и напряжение в каждом движении.

Магомед Исаевич встречает меня у порога, расплываясь в благодарной улыбке.

Глава 3

Лежу на огромной кровати, укутавшись в шелковые простыни, и смотрю в потолок. Комната красивая – высокие потолки, дорогая мебель, картины на стенах. Все говорит о достатке и хорошем вкусе. Но мне от этого не легче.

Часы на прикроватной тумбочке показывают половину второго ночи. Свадьба закончилась в девять вечера, гости разъехались, а Руслан... Руслан ушел сразу после того, как проводил меня в эту комнату.

– Отдыхай, – сказал он тогда, стоя в дверях. – Завтра поговорим.

И исчез. Его нет уже больше четырех часов.

Поворачиваюсь на бок, обнимаю подушку. В доме тихо, только где-то вдалеке тикают часы. Мне хочется плакать, но слез нет – наверное, они закончились еще дома, когда я прощалась с мамой.

Мама плакала. Папа стоял рядом с каменным лицом, но я видела, как дрожат его руки. Младшие братья не понимали, что происходит, только махали мне руками и кричали: «Амина, приезжай к нам!»

Приезжай к нам. Как будто я уезжаю в отпуск, а не выхожу замуж навсегда.

Закрываю глаза и пытаюсь представить, что я дома, в своей маленькой комнате. Что завтра утром меня разбудит мама и позовет завтракать. Что мы будем сидеть на кухне, и она расскажет мне сон, который ей приснился ночью. Что младший брат попросит помочь ему с уроками, а средний будет жаловаться, что старшая сестра уехала учиться в город.

Но я открываю глаза и снова вижу чужой потолок, чужую комнату, чужую жизнь.

Я заложница традиций. Как и многие девушки до меня, как и многие после. Мой отец сказал «да», и я стала женой человека, которого видела всего несколько часов. Человека, который даже не остался со мной в первую брачную ночь.

Может быть, это и к лучшему. Я не готова... я вообще не знаю, к чему должна быть готова. Мама рассказала мне только самое необходимое, краснея и запинаясь. О том, что муж имеет право, а жена должна подчиняться. О том, что больно только в первый раз, а потом привыкаешь.

Привыкаешь. Как к зубной боли или холоду.

Переворачиваюсь на другой бок. В комнате душно, хочется открыть окно, но я не знаю, можно ли. Это же не мой дом. Пока не мой. Может быть, он никогда не станет моим.

Руслан Муратович... нет, теперь просто Руслан. Мой муж. Высокий, красивый, но такой холодный. Когда он смотрел на меня во время никаха, мне казалось, что он оценивает товар. Не меня, Амину, а какую-то покупку.

Может быть, так оно и есть. Он купил меня у отца. Не за деньги – за влияние, за связи, за что-то, чего я не понимаю. А теперь я должна отработать эту цену.

К глазам все-таки подступают слезы. Мне восемнадцать, и я хочу домой. Хочу к маме, которая погладит меня по голове и скажет, что все будет хорошо. Хочу к подругам, с которыми мы мечтали о любви, о принцах, о счастливом конце.

Но принцы бывают только в сказках. А в реальности есть только сделки.

Внезапно тишину разрывает плач. Детский плач, жалобный и безутешный. Аиша. Это дочь Руслана, которую я еще не видела.

Сажусь в кровати и прислушиваюсь. Плач не стихает, наоборот, становится все громче. Малышка плачет где-то вдалеке, но звук проникает сквозь стены.

Где же няня, которая должна присматривать за ребенком? А где сам Руслан?

Плач становится отчаянным. Девочка кричит так, будто ей больно, будто она зовет на помощь. Но никто не приходит.

Не выдерживаю. Встаю с кровати, надеваю шелковый халат, который привезла с собой, как и другую одежду, выхожу в коридор. Дом огромный, коридоры длинные, везде горят тусклые ночники. Плач доносится откуда-то из дальнего конца дома.

Иду на звук босиком по холодному полу. Халат слишком длинный, приходится придерживать его, чтобы не споткнуться.

Сердце колотится – вдруг Руслан рассердится, что я вышла из комнаты? Но ребенок плачет все громче, и я не могу просто лежать и слушать.

В конце коридора – дверь, из-за которой доносится плач. Осторожно поворачиваю ручку и заглядываю внутрь.

Детская комната. Красивая, с нежно-розовыми стенами и белой мебелью. В центре стоит кроватка, а в ней...

Девочка сидит, вцепившись в прутья кроватки, и плачет навзрыд. Лицо покраснело от слез, глаза опухли. Она такая маленькая, такая беззащитная.

При виде меня она на секунду замолкает, удивленно моргает глазками, а затем начинает всхлипывать тише, но все так же жалобно.

– Тише, малышка, – шепчу я, подходя к кроватке. – Тише, я здесь.

Аиша протягивает ко мне ручки, и сердце сжимается от жалости. Такая кроха, а уже осталась без мамы. И где же все взрослые, которые должны о ней заботиться?

Беру девочку на руки. Она легкая, теплая, от нее пахнет детским мылом и молоком. Она прижимается ко мне, все еще всхлипывая, а я чувствую, как что-то тает у меня в груди.

– Не плачь, солнышко, – тихо говорю, укачивая ее. – Не плачь, я с тобой. Все хорошо, все хорошо, милая.

Аиша смотрит на меня, у нее огромные голубые глаза, они блестят от слез в лунном свете. В них столько доверия, что становится страшно. Она не знает, кто я такая, но уже готова положиться на меня.

– Хочешь спать, да? – шепчу, глядя на нее. – Наверное, тебе приснился страшный сон.

В углу комнаты стоит большое мягкое кресло. Сажусь в него и устраиваю Аишу у себя на руках. Она тут же прижимается ко мне еще крепче и кладет головку на плечо.

– Сейчас я спою тебе колыбельную, – говорю, поглаживая ее по спинке. – Мама пела мне, когда я была маленькой.

И я начинаю тихо напевать:

– Спи, моя радость, усни, в доме погасли огни. Пчелки затихли в саду, рыбки уснули в пруду...

Аиша постепенно расслабляется в моих руках. Дыхание становится ровнее, всхлипы затихают. Она такая маленькая, такая хрупкая. Как можно оставить ребенка одного плакать в темноте?

– Месяц на небе блестит, месяц в окошко глядит. Глазки скорее сомкни, спи, моя радость, усни...

Пою тихо, монотонно, как пела для младших братьев. Аиша совсем затихает, только иногда вздрагивает во сне. Я продолжаю укачивать ее, не решаясь встать – вдруг она проснется и снова заплачет?

Глава 4

Смотрю, как моя новая жена исчезает за дверью спальни. Шелковый халат развевается за ее спиной, босые ноги почти бесшумно скользят по полу.

Восемнадцать лет. Черт возьми, когда мне было столько же, у меня уже была своя банда и первый серьезный бизнес.

А она... она услышала плач чужого ребенка и пришла утешить его.

Поворачиваюсь к двери детской, прислушиваюсь. Тишина. Аиша спит. Впервые за несколько недель она спит спокойно, не просыпаясь каждый час с криками.

Захожу в комнату, подхожу к кроватке. Дочь лежит на спине, раскинув ручки, и ровно и глубоко дышит. На щеке еще видны следы слез, но лицо умиротворенное.

Когда я вернулся домой час назад, весь дом звенел от ее плача. Тетка Аиши ушла, сначала закатила скандал, просила отдать девочку в семью ее матери, но я сказал, чтобы она проваливала, охрана ее просто не слышит, а прислуга приходит рано утром.

Поднимался по лестнице, стиснув зубы, готовясь к очередной бессонной ночи. А вместо этого увидел эту картину.

Амина сидела в кресле, укачивая Аишу, и пела колыбельную. У нее мягкий, теплый, успокаивающий голос. Я никогда не слышал такого в этом доме.

Камилла... Камилла ни разу не спела для дочери. Ни разу не встала к ней ночью. «Для этого у нас есть няни, – раздраженно говорила она, когда Аиша плакала. – Зачем портить себе сон?»

Сажусь в то же кресло, где только что сидела Амина. Оно еще хранит тепло ее тела и слабый аромат легких духов. Смотрю на спящую дочь и вспоминаю прошедший вечер.

Проводив Амину в спальню и коротко попрощавшись с ней, я поехал в ночной клуб, который формально мне не принадлежит, но где меня знает каждый охранник.

Там у меня была назначена встреча с Магомедом Гасановым – влиятельным человеком из соседнего региона. Мы обсуждали поставки, новые маршруты, раздел территорий. Обычные дела.

Встреча затянулась до полуночи. Потом Гасанов предложил остаться и «отметить мою свадьбу». Я согласился, хотя праздновать мне было нечего.

В VIP-зоне появились девушки. Красивые, опытные, готовые на все за соответствующую плату. Они танцевали, раздевались, прижимались к нам, шептали непристойности на ухо. Магомед взял сразу двух и исчез в отдельной комнате. Другие мужчины тоже разобрали себе спутниц.

А я сидел и смотрел на все это с полным безразличием.

Раньше, особенно после того, как я узнал об измене Камиллы, я пускался во все тяжкие. Женщины, алкоголь, драки – все, что могло заглушить боль и ярость. Я имел всех подряд, не разбирая лиц и имен, пытаясь доказать себе, что я еще мужчина, что меня еще хотят.

Но сегодня...

Сегодня одна из девушек – длинноногая брюнетка с силиконовой грудью – села ко мне на колени и начала расстегивать мою рубашку. Я позволил ей это сделать.

Она целовала меня в шею, терлась об меня, театрально громко стонала. А я думал о том, что дома меня ждет жена. Законная жена, которая носит мое имя и спит в моей постели.

И вдруг мне стало противно. Противно от этой наигранной страсти, от запаха дешевых духов, от липких рук на моей коже. Отстранил девушку и уехал, оставив компанию в недоумении.

По дороге домой я думал о том, что изменилось. Еще утром идея завести любовницу в первый же день после свадьбы казалась мне логичной. Месть всем женщинам за предательство Камиллы. Но что-то пошло не так.

Может быть, дело в том, что Амина еще ребенок? Глупо изменять жене, которая сама не понимает, что такое брак. Или дело в том, что я устал? Устал от бессмысленного секса, от пустых тел, от попыток заполнить пустоту внутри себя чужими стонами.

А потом я вернулся и увидел ЭТО.

Моя жена – девочка, которую я видел всего несколько часов, – сидела в детской и укачивала мою дочь. Пела ей колыбельную, как поют родные матери. И впервые за много месяцев в этом доме звучали не истерика и крики, а мягкий, успокаивающий голос.

Камилла ненавидела материнство. Беременность испортила ей фигуру, роды были тяжелыми, а уход за ребенком – «уделом прислуги». Она родила Аишу, потому что я хотел наследника. Но вместо сына получилась дочь.

А когда я начинал разговор о втором ребенке, она воспринимала его в штыки, не хотела ничего слышать, не хотела портить фигуру. А тем временем продолжала роман с тем ублюдком и думала только о том, как сбежать от меня.

А эта девочка, Амина... Она даже не знает Аишу, но услышала ее плач и пришла помочь. Без принуждения, без просьб. Просто потому, что не могла слушать, как плачет ребенок.

Наклоняюсь над кроваткой, поправляю одеяло. Аиша улыбается во сне – что ей снится? Может быть, она помнит голос Амины, ее теплые руки и колыбельную?

Интересно, какой была бы Аиша, если бы у нее была нормальная мать? Не истеричка, озабоченная только собой, а женщина, которая могла бы любить чужого ребенка как родного?

Встаю с кресла, подхожу к окну. На улице темно, только фонари освещают дорогу. Где-то там, в маленьком домике у подножия горы, спит семья Магомедовых. Может быть, мать Амины плачет, думая о дочери. Может быть, отец не может уснуть, терзаясь угрызениями совести.

А должен ли я испытывать угрызения совести? Я взял в жены девушку, которая могла бы быть моей дочерью. Я заставил ее покинуть семью, друзей, привычную жизнь. И ради чего? Чтобы у меня была покорная жена, а у Аиши заботливая мать?

Но разве это плохо? Разве то, что я увидел сегодня ночью, того не стоит? Аиша впервые за несколько недель спит спокойно. А Амина... Амина показала мне, что умеет любить. Пусть пока только чужого ребенка, но это начало.

Возвращаюсь к креслу и снова сажусь. В спальню я не пойду. Не сегодня. Амина еще не готова, да и я сам не знаю, чего хочу от этого брака.

Секса? У меня было много секса, но он не принес мне ничего, кроме пустоты. Любви? После Камиллы я больше не верю в любовь.

Но то, что я увидел в детской, было чем-то другим. Не страстью, не расчетом. Просто человечностью. Добротой. Материнским инстинктом, который проснулся в восемнадцатилетней девушке при виде чужого плачущего ребенка.

Глава 5

Утро наступило слишком быстро, хотя я почти не спала. Остаток ночи ворочалась в постели, думая о маленькой Аише, о том, как она доверчиво прижалась ко мне и как быстро успокоилась, услышав мою колыбельную.

В памяти всплывали образы прошедшего дня: чужие лица на свадьбе, холодные глаза Руслана, этот огромный дом, который теперь должен стать моим.

Но больше всего я думала о плаче ребенка. О том, как долго к ней никто не приходил. Где были все взрослые? Где был ее отец?

Когда за окном начало светать, я больше не могла лежать. Встала, наскоро умылась и, накинув тот же шелковый длинный халат, пошла в детскую. Мне хотелось убедиться, что с малышкой все в порядке, что она спокойно спит.

Осторожно приоткрыла дверь и замерла.

Руслан спал в кресле, том самом, где я ночью укачивала Аишу. Его высокая фигура выглядела неуклюже в этом кресле: длинные ноги вытянуты, голова откинута на спинку, одна рука свободно свисает вниз. Он все еще был в костюме, только снял галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

Во сне лицо Руслана было совсем другим. Исчезла та суровость, которая пугала меня вчера. В глазах не было стального блеска, каждая черточка не была напряжена. Сейчас он выглядел просто как уставший мужчина, который заснул, оберегая сон своего ребенка.

А в кроватке мирно спала Аиша, раскинув ручки и посапывая во сне. Судя по всему, после моей колыбельной она проспала всю ночь.

Стою в дверях и смотрю на эту картину, и что-то сжимается у меня в груди. Это действительно похоже на семейную сцену: отец, уснувший у кроватки дочери, спокойно спящий ребенок.

Только я здесь лишняя, чужая. Я не мать этой девочки, я не жена этого мужчины в полном смысле слова. Я просто... кто? Купленная невеста? Найденная помощница по хозяйству?

Но когда я смотрю на спящего Руслана, мне почему-то становится его жаль. Наверное, он действительно переживает из-за смерти первой жены.

Наверное, ему тяжело одному воспитывать маленького ребенка. Может быть, он тоже не хотел этого брака, но обстоятельства вынудили его?

Делаю шаг в комнату, потом еще один. Хочется поправить ему воротник рубашки, тянусь к нему рукой, почти касаюсь плеча...

И вдруг он резко открывает глаза.

Его рука молниеносно хватает меня за запястье и сжимает так крепко, что становится больно. В темных глазах мелькает что-то опасное, хищное. На секунду мне кажется, что он готов причинить мне боль.

– Что ты здесь делаешь? – голос хриплый после сна, но в нем слышны металлические нотки.

От прикосновения его пальцев кожу словно обжигает огнем. Я никогда не чувствовала ничего подобного – такого жжения, такой острой реакции на чужое прикосновение. Я пытаюсь высвободить руку, но он крепко ее держит.

– Я... я хотела проверить Аишу, – шепчу, стараясь не разбудить девочку.

– Она спит, – говорит он громко, не понижая голоса. – Тебе незачем...

– Па-па? – раздается тоненький голосок.

Аиша проснулась. Она сидит в кроватке, потирает глазки и удивленно смотрит на нас. Руслан тут же отпускает мою руку и поворачивается к дочери, но в его движениях чувствуется какая-то резкость.

Подхожу к кроватке и наклоняюсь к малышке:

– Доброе утро, солнышко. Как спалось?

Аиша протягивает ко мне ручки, явно узнавая меня. Я беру ее на руки, и она тут же прижимается ко мне, как вчера ночью. Мое сердце тает.

– А где твоя няня? – спрашиваю, поворачиваясь к Руслану. В моем голосе, возможно, звучит упрек. – Где вообще все взрослые, которые должны заботиться о ребенке?

Он поднимается с кресла и выпрямляется во весь рост. Снова становится тем суровым мужчиной, которого я видела вчера.

– Это не твое дело, – холодно отвечает он.

– Как это не мое дело? – я удивлена его ответом. – Теперь это и моя дочь. А ты... ты просто оставил ее одну! Маленький ребенок плакал в темноте, а рядом никого не было!

В его глазах вспыхивает что-то опасное, но я не отступаю. Аиша крепче прижимается ко мне, и я инстинктивно обнимаю ее.

– Я лучше знаю, как заботиться о своем ребенке, – говорит он низким голосом.

– Очевидно, не очень хорошо, – отвечаю с вызовом. – Иначе она бы не плакала всю ночь, и ты бы не оставил ее и не пропадал неизвестно где. Хорошие отцы так не поступают.

Мы смотрим друг на друга, и воздух между нами кажется наэлектризованным. Я вижу, что Руслан сдерживается изо всех сил, что мои слова задели его за живое. Но мне все равно. Я не могу молчать, когда речь идет о ребенке.

– Аиша идет со мной, ее нужно помыть, переодеть, накормить. А ты можешь заниматься своими делами.

Ухожу в ванную комнату, крепко прижимая к себе малышку. За спиной слышу, как Руслан произносит что-то под нос, но не разбираю слов.

Захожу внутрь и ахаю от восторга.

Ванная комната больше моей спальни дома. Белая сантехника, золотые краны, огромное зеркало во всю стену. В углу стоит детская ванночка, рядом с ней – горшок в виде маленького трона.

– Ну что, принцесса, – говорю я Аише, усаживая ее на горшок. – Давай приведем тебя в порядок.

Аиша смотрит на меня серьезными голубыми глазами. Ей уже два года, насколько я знаю, но она еще не говорит, только лепечет, но я чувствую, что она меня понимает. И самое главное – она мне доверяет.

– Какая же ты красивая, – говорю, расчесывая ее светлые кудряшки. – Прямо ангелочек.

Умываю ее теплой водой, чищу зубки специальной детской щеткой, которую нахожу в шкафчике. Аиша послушно открывает ротик и позволяет мне ухаживать за ней. Она явно привыкла к женской заботе – значит, раньше у нее была няня или кто-то еще заботился о ней.

В шкафчике находим чистую одежду – розовое платьице с оборками, белые колготки, маленькие туфельки. Одеваю Аишу, и она превращается в настоящую куколку.

– Теперь ты готова к завтраку, – говорю, беря ее на руки.

Выходим из ванной и идем искать кухню. В таком большом доме это не так просто, но в конце концов я нахожу широкую лестницу, ведущую вниз.

Глава 6

Вожу Амину по дому и наблюдаю. Просто наблюдаю. Каждое движение, каждую реакцию, каждый взгляд фиксирую в памяти, как детектив изучает улики.

Она идет рядом со мной, прижимая к груди Аишу, и широко раскрытыми глазами смотрит по сторонам. Библиотека со стеллажами, заполненными книгами, от пола до потолка вызывает у нее восхищение – я вижу, как загораются ее глаза, как замедляются шаги. Она хочет остановиться, рассмотреть корешки книг, но не решается.

Камилла ни разу не заинтересовалась библиотекой. «Зачем столько пыльных книг? – говорила она. – Лучше бы поставил здесь еще один шкаф».

Гостиная, столовая, кабинет – все это Амина осматривает молча, кивая в ответ на мои краткие объяснения. Но я вижу, что она запоминает каждую деталь. Умница. Это хорошо – глупая жена была бы обузой.

У картины в холле она впервые заговаривает сама:

– Это твоя мать?

Останавливаюсь. На портрете изображена женщина лет сорока с темными волосами и строгим лицом. Мать умерла, когда мне было двадцать пять. Не дожила до моей первой свадьбы, не увидела внучку.

– Да, – коротко отвечаю. – Она была сильной женщиной.

– У тебя ее глаза, – тихо говорит Амина. – И у Аиши тоже есть что-то от нее.

Резко поворачиваюсь к ней. Аиша не похожа на мою мать. Аиша вообще не похожа ни на кого из нашей семьи.

Но Амина смотрит на портрет с таким искренним интересом, что я понимаю: она не лжет и не пытается мне польстить. Она действительно видит сходство.

А может быть, она хочет видеть? Может быть, ей важно почувствовать связь с этим домом, с этой семьей, частью которой она теперь стала?

Это тоже хорошо.

Поднимаемся на второй этаж. Показываю ей комнаты для гостей, свой кабинет, спортзал. Она с вежливым интересом заглядывает во все комнаты, но задерживается в спортзале.

– Ты много занимаешься спортом? – спрашивает он, разглядывая боксерскую грушу.

– Когда есть время.

Я не говорю ей, что бью эту грушу каждый раз, когда ярость грозит разорвать меня изнутри. Что недавно я оставил на ней кровь, думая о предательстве Камиллы. Что спорт для меня – не хобби, а способ не убить кого-нибудь голыми руками.

– Это полезно, – говорит Амина. – Мой младший брат тоже занимается боксом.

Упоминание о ее семье заставляет меня напрячься. Семья – это связи. Связи – это возможные проблемы. Нужно проследить, чтобы она не слишком часто с ними общалась. По крайней мере, поначалу.

Заходим в мою спальню. Амина замирает на пороге, и я вижу, как краснеют ее щеки. В комнате стоит огромная кровать, и мы оба понимаем, что рано или поздно она будет спать на ней. Со мной.

Но не сегодня. И не завтра. Сначала мне нужно убедиться в ее преданности.

– Пока ты можешь спать в гостевой комнате, – говорю и вижу, как она с облегчением вздыхает. – Когда привыкнешь к дому, поговорим об остальном.

Она кивает, не поднимая глаз.

Камилла с первой же ночи спала в моей постели. Требовала, настаивала, соблазняла. А потом, когда получила кольцо на палец и мою фамилию, стала отдаляться.

Сначала изредка, потом все чаще находила причины спать отдельно. Головная боль, усталость, месячные, которые длились неделями.

А я, слепой дурак, думал, что она просто капризничает. Что так ведут себя избалованные принцессы. Я и не подозревал, что она просто больше не могла выносить мои прикосновения, потому что отдавалась другому.

– У меня дела в городе, – говорю, выходя из спальни. – Вернусь к вечеру. Марьям покажет тебе кухню, расскажет о распорядке дня. Если что-то понадобится – обращайся к ней или к охране.

– Хорошо, – тихо отвечает Амина.

Смотрю на нее с Аишей на руках. Картина довольно трогательная – молодая женщина с ребенком. Любой сторонний наблюдатель сказал бы, что это мать с дочерью, а не чужие люди, связанные только обстоятельствами.

– Присмотри за Аишей. Она может капризничать.

– Я прослежу, – уверенно говорит Амина.

В отличие от Камиллы, которая обещала заботиться о ребенке, а потом перекладывала все обязанности на нянь, Амина кажется искренней. Вчера ночью она пришла к плачущему ребенку не потому, что ей заплатили или приказали. Она пришла, потому что не могла слышать детский плач.

Это инстинкт. А инстинкт не обманешь.

Ухожу из дома с тяжелыми мыслями. В машине достаю телефон и звоню начальнику охраны.

– Марат, слушай внимательно. За моей женой нужно установить наблюдение. Круглосуточное. Я хочу знать, с кем она разговаривает, куда ходит, что делает. Если к дому приблизится кто-то посторонний – немедленно докладывай мне.

– Понял, Руслан Муратович. А что, если она захочет выйти из дома?

– Пока никуда ее не выпускать. Скажите, что это для ее безопасности. Если будет настаивать – звонить мне.

Заезжаю в дом к Марьям, она живет в небольшом домике неподалеку от моего. Старая женщина встречает меня у порога с поклоном.

– Руслан Муратович, проходите, пожалуйста.

Сажусь за стол на ее маленькой кухне, принимаю предложенный чай. Марьям знает меня с детства, она работала у моих родителей, потом перешла ко мне. Ей можно доверять.

– Марьям, у меня к тебе поручение. Новая жена еще очень молодая, неопытная. Мне нужно, чтобы ты следила за ней. С кем разговаривает по телефону, что делает, когда меня нет дома. Я должен знать все.

Старая женщина кивает с пониманием.

– Конечно, Руслан Муратович. А что, если она попросит что-то передать ее семье? Или встретиться с ними?

– Ничего не передавать без моего разрешения. И никаких встреч, пока я не разрешу. Первое время ей лучше находиться дома, привыкать к новой жизни.

Марьям снова кивает. Она не задает лишних вопросов – это одно из ее достоинств.

Едем в город. По дороге думаю о том, что видел утром. Амина кормила Аишу с такой нежностью, словно это ее родной ребенок. Аиша тянулась к ней, называла мамой. Это было... правильно. Это было то, что должно быть.

Но я не могу позволить себе расслабиться. Камилла тоже поначалу казалась идеальной женой. Нежная, заботливая, преданная. А оказалась лгуньей и шлюхой.

Глава 7

Прошла целая неделя с того дня, как я стала женой Руслана Ахмедханова, а он так ни разу и не прикоснулся ко мне.

Даже случайно. Даже когда мы передаем друг другу тарелки за столом или когда он берет Аишу у меня из рук.

Сижу в саду, качаю девочку на качелях и снова и снова думаю об этом. Что со мной не так? Неужели я настолько непривлекательна? Или дело в другом?

– Еще, еще! – смеется Аиша, протягивая ко мне ручки, когда качели замедляются.

– Конечно, солнышко, – улыбаюсь ей, снова толкая качели.

Эта малышка – единственная радость в моей новой жизни. За неделю она стала мне родной, как младшие братья дома. Аиша тянется ко мне, называет мамой, засыпает только под мою колыбельную. С каждым днем она все больше доверяет мне, а я все больше люблю ее.

Но все остальное... Все остальное в моей жизни окутано туманом непонимания и обиды.

Три дня назад меня без предупреждения посадили в машину и отвезли к врачу. К гинекологу. Я сидела в приемной, краснея от стыда, и не понимала, зачем это нужно.

Неужели Руслан сомневается в том, что я девственница? Неужели он думает, что я до брака...

Даже сейчас, когда я вспоминаю тот унизительный осмотр, мои щеки горят от стыда. Врач – пожилая женщина с холодными глазами – задала столько вопросов о моем цикле, что мне хотелось провалиться сквозь землю. Когда у меня были последние месячные, регулярный ли у меня цикл, бывают ли боли...

– Молодая, здоровая, – констатировала она в конце, словно оценивая породистую лошадь. – Детородная функция в норме.

Детородная функция. Как будто я не человек, а инкубатор для будущих детей.

Она прописала мне витамины – большую банку капсул, которые я теперь принимаю каждое утро под присмотром Марьям. Витамины для планирующих беременность. Я украдкой прочитала инструкцию и поняла, для чего они нужны.

Руслан хочет ребенка. Но почему тогда он даже не пытается его зачать?

– Мама, смотри! – кричит Аиша, спрыгивая с качелей и подбегая к клумбе.

Иду за ней, поправляю ей платьице. Она такая красивая – светлые кудряшки, огромные голубые глаза, розовые щечки. Совсем не похожа на отца. Должно быть, вся в покойную мать.

Каждый раз, думая о первой жене Руслана, я испытываю странную смесь любопытства и боли. Какой она была? Красивой, раз Руслан на ней женился. Умной? Веселой? Любил ли он ее?

Вчера я решилась и спросила об этом Марьям. Мы готовили ужин на кухне, и вопрос вырвался сам собой:

– Марьям, а какой была первая жена Руслана Муратовича? Камилла?

Женщина резко обернулась, и на ее лице отразилось что-то похожее на испуг.

– Зачем тебе это знать, госпожа? – сухо ответила она.

– Просто... Аиша так на нее похожа. И Руслан иногда смотрит на дочь с такой грустью... Я подумала, может быть, он все еще скорбит.

Марьям помолчала, вытирая руки о фартук.

– Лучше не задевать эту тему, – наконец произнесла она. – Руслан Муратович не любит вспоминать о прошлом. Ты сосредоточься на настоящем, на Аише. Это твоя семья теперь.

И все. Больше ни слова. Но я поняла главное – Руслан все еще любит свою первую жену. Наверное, потерять любимую женщину в автомобильной аварии было для него ударом, после которого он не оправился.

Вот почему он женился на мне не по любви, а по расчету. Ему нужна была мать для Аиши и, возможно, будущая мать для других детей. Но сердце его принадлежит мертвой женщине.

От этого понимания становится горько и обидно. Я вроде бы жена, но в то же время и не жена. Ношу его фамилию, живу в его доме, забочусь о его ребенке, но для него я просто... функция. Удобное приложение к домашнему хозяйству.

– Ма-ма! – Аиша протягивает мне сорванный одуванчик.

– Спасибо, малышка, – говорю, стараясь скрыть грусть в голосе. – Очень красивый.

Хотя бы с ней у меня все просто и понятно. Аиша любит меня искренне, без задних мыслей. Для нее я действительно мама, настоящая, а не временная замена.

Но иногда мне так хочется поговорить с кем-то из семьи, поделиться своими переживаниями, услышать родные голоса...

Мне разрешено звонить домой только раз в день, в определенное время и только в присутствии Марьям. Она делает вид, что занимается своими делами, но я знаю – она слушает каждое слово.

– Как дела, доченька? – спрашивает мама каждый раз дрожащим голосом.

– Все хорошо, мама. Руслан Муратович заботится обо мне. Дом красивый, у меня есть все необходимое.

Что еще я могу сказать? Что я чувствую себя красивой птицей в золотой клетке? Что муж меня игнорирует, а я не понимаю своего места в этом доме?

– А когда ты приедешь в гости? – робко спрашивает младший брат.

– Скоро, – отвечаю, зная, что это ложь.

Мне запрещено принимать родственников у себя дома и встречаться с ними где-либо еще. «Для твоей безопасности», – объяснил Руслан, когда я впервые попросила разрешения увидеться с мамой. Но какие опасности могут подстерегать меня в родительском доме?

Охрана следует за мной повсюду. Даже здесь, в саду, я вижу Марата у калитки. Они вежливы, никогда не грубят, но их присутствие постоянно ощущается. Я не могу выйти за пределы участка, не могу поехать в магазин или просто прогуляться по городу.

Это не жизнь. Это красивая тюрьма.

Идем с Аишей в дом, пора ужинать. В гостиной включен телевизор, но я уже знаю, что новости смотреть нельзя, можно только детские каналы или фильмы. «Зачем тебе расстраиваться из-за плохих новостей?» – сказал Руслан, когда я попыталась переключить канал.

На кухне Марьям готовит. Воздух наполняется ароматом плова и свежих лепешек, но даже это не поднимает настроения.

– Руслан Муратович скоро вернется, – сообщает Марьям. – Сегодня у него затянулась важная встреча.

Киваю и сажаю Аишу за детский столик. Каждый день одно и то же: утром Руслан молча завтракает, читая какие-то документы. Днем его нет дома. Вечером он возвращается, ужинает, иногда играет с Аишей, а потом уходит в кабинет работать.