Второй Шанс 2

Глава 1. Возвращение и признание

Старик-Саша очнулся и медленно разлепил глаза. Белый потолок и тошнотворный запах лекарств, характерный для лечебных заведений, вынудили исказить лицо в недовольной гримасе .

«Вновь больничная палата?»

Сделав попытку пошевелиться, с сожалением понял, что тело затекло и, при малейшем движении, неприятно ныло. Острой болью, нещадно саднило в области левой лопатки. В голове завертелись события предшествующие больничному заточению, особенно последние: испуганное лицо старшего брата, что-то с отчаянием кричащее; какие-то люди, выскочившие из-за кустов; вонзающееся в область левой лопатки лезвие и темнота. Следом, мысли Старика лежащего на больничной койке. Воспоминания об Анне. Все в его голове перемешалось.

«Что это все означает? Где выдумка, где реальность? Я вернулся обратно в тело Старика? И потом… потом действительно умер? Или это были иллюзии Старика-Саши после ранения? А кто я сейчас? Старик или шестнадцатилетний юнец? Опять одни вопросы. Да сколько же можно? Что за насмешка судьбы играющей со мной в такие жестокие игры?

В этот момент, он ощутил шевеление и понял, что его левую руку кто-то держит. Опустив глаза, он увидел Катю, дремлющую на стуле уткнув бледную щечку в смятое одеяло. Не смотря на плотно сомкнутые веки, она продолжала крепко удерживать его ладонь сжатыми пальчиками. Саша присмотрелся и, по избороздившим лицо рваным полосам, понял, что девушка плакала.

— Катенок, — прошептал он пересохшими губами. — Ты что здесь делаешь? Тут не место для таких красивых барышень как ты.

Девушка сразу открыла глаза и закричала:

— Мама! Он очнулся! — из глаз ее брызнули слезы, и она, вскочив со стула, опустилась на колени перед кроватью и обняла его, шепча ему на ухо сквозь слезы:

— А я знала! Знала, что ты вернешься. Я все время с тобой разговаривала и просила, чтобы ты не уходил навсегда и не оставлял меня одну. И ты услышал!

В комнату ворвалась мама Кати и, следом за ней, несколько врачей. Мама помогла дочери подняться с пола, и, с нескрываемым любопытством, взглянула на ее молодого человека.

— Удивительно! — воскликнул один из пожилых врачей вошедших в палату. — Неделю пролежал без сознания и сам пришел в себя! Нужно проверить сохранность всех функций мозга! Не превратился ли он в овощ!

«Сам ты овощ, — подумал про себя Старик-Саша. — Баклажан переспелый! Вон нос какой сизый, пьешь наверное без меры! Надеюсь, это не ты мой лечащий врач, а то с таким и в ящик, и не овощной, сыграть недолго». Но вслух сказал: — Судя по тому, что мне хочется пошутить на счет овощей, с моим мозгом все в порядке. Что случилось?

— Раз больной шутит, значит все хорошо! — обрадовалась мама и обратилась к дочери: — Катя, ты, наконец, можешь сходить домой, принять душ, переодеться и выспаться! Посмотри на кого ты стала похожа! Александр, ты заешь, что она просидела с тобой, в этой палате, неделю и не отлучалась от тебя ни на шаг. Ей профессор-невропатолог сказал, чтобы она с тобой говорила. Что ты ее слышишь, и это поможет тебе вернуться! И ухаживала она за тобой, обтирала тебя, переворачивала и судно выносила!

— Я этого никогда не забуду, — просипел Старик-Саша глядя на свою, покрасневшую от смущения, подружку: — Катенок, спасибо тебе, иди домой и отдохни. Со мной теперь все будет хорошо. Обещаю.

— Ладно! — Катя подошла и, без всякого смущения, поцеловала его в губы. На недоуменный взгляд своего кавалера она только рассмеялась: — Я, Иванов, тебя видела любым и даже без одежды! Пойду отдохну, но скоро вернусь! У меня к тебе будет серьезный разговор! Тебя ведь одного оставить нельзя даже на пару дней! Ты — то деньги найдешь, то на нож наскочишь! За тобой глаз да глаз нужен! Как за дитем малым!

Все в палате дружно рассмеялись. Девушка снова наклонилась и прошептала юноше:

— Я так рада, что ты вернулся! И я действительно очень устала. Я быстро, не скучай! Пойду помоюсь и переоденусь, а то от меня самой уже нехорошо пахнет.

Поцеловав его в лоб, она помахала ему рукой и вышла из палаты.

— Повезло Вам, молодой человек! Такая преданность и верность дорогого стоит! — сказала пожилая женщина-врач.

— Коллеги, давайте вернемся к нашим обязанностям и обследуем пациента, — решительно заявила мама Кати. Сразу было понятно, что она тут главная. Врачи принялись щупать его, тыкать иголочками, проверяя чувствительность кожи, светить фонариком в глаза, сгибать и разгибать ноги и руки. Через минут сорок был вынесен общий вердикт: рефлексы нервной системы в полном порядке!

В это время, один из врачей задавал юноше разные вопросы: какой, мол, сейчас год, как его зовут и все в таком роде, проверяя состояние его памяти и сознания. Он тоже вынес заключение, что с этой стороны все в порядке, поздравив пациента с успешным прохождением по лезвию ножа. Это, конечно же, выглядело весьма каламбурно, в свете анамнеза больного, но врачи любили такие шутки.

Все доктора, кроме мамы Кати, покинули палату. Она перешла к делу без лишних предисловий.

— Саша, тебе очень повезло. Лезвие прошло в миллиметрах он сердечной сумки, и практически не задело никаких серьезных органов и кровеносных сосудов. Это просто чудо! Но имей ввиду, второй раз тебе так точно не повезет.

— Что Вы имеете в виду? — спросил ее Старик-Саша.

— Саша! У меня одна единственная дочь! И она тебя очень любит. Я в этом окончательно убедилась, когда она ухаживала за тобой. И я не хочу, чтобы она осталась вдовой, даже не выйдя замуж.

— О чем Вы? — нахмурился юноша. — Вы не хотите чтобы мы встречались?

— Об этом уже поздно говорить! Катя не отступится.

— Я тоже не отступлюсь, — решительно произнес Старик-Саша.

— Теперь только попробуй! — пыталась пошутить мама Кати. — Я хотела поговорить о твоем брате.

— А что с ним?

— Он в тюрьме, под следствием. Не знаю, как у них это называется. Его обвиняют в умышленном нанесении тяжких телесных повреждений… тебе, ну и попытке убийства конечно. Я все знаю про историю с велосипедами. Мне Катя все рассказала.

Глава 2. Последние рефлексии о прошлом

— Катенок, если ты решишь, что такой старый кавалер тебе не нужен, то я пойму! — прервал затянувшееся молчание Старик-Саша.

— Иванов! — голос девушки звучал строго и настойчиво. — Поклянись, что ты мне не врешь! Что не обманываешь меня и это не твои очередные фантазии.

— Клянусь, Катёнок. Я вообще решил тебе никогда не врать! — глядя прямо в глаза, ответил юноша.

— Хорошо. Я верю тебе, — Катя подошла к кровати и легла на нее с краешку, положив голову ему на грудь. Нежно обняв раненого, она заботливо поинтересовалась:

— Не больно?

— Нет, мне очень хорошо! — обрадовался юноша такому повороту, приобняв девушку в ответ.

— А ты знаешь, Саша, я хочу тебе кое в чём признаться.

— В чём же, Катёнок? Не иначе, как ты мне откроешь сейчас великую тайну, — юноша мечтательно улыбнулся.

— Ну, может и не великую, но… мне, к примеру, нравятся парни постарше! Правда, правда. Вот посуди сам, ну что у моих ровесников на уме? Вот этот прежний Саша, только и думал как ко мне под юбку залезть, да в углу зажать. Я тебе не говорила, но он был очень прилипучим и приставучим.

— И прилипучим, и приставучим? А это не одно и то же? — и пока Катя прятала глаза от смущения, парень добавил: — Сколько же гадостей о нем мне еще предстоит узнать?

Вздохнув с досадой, Старик-Саша еще крепче обнял подружку. Ну а что, тут уж ничего не попишешь и не изменишь. Именно в это тело он попал. Именно в этот год. Именно в эту страну…

— Ну почему сразу гадости?! — неожиданно резко отреагировала Катя. — Мне мои подружки нашептали, что их парни ведут себя точно также. Наверное, это возраст такой! Скажи мне, а у тебя там, в прошлой жизни, была семья?

— Была конечно: и жена, и дети.

— Ты их любил? — девушка заёрзала от любопытства. — Что с ними стало?

— Конечно любил. Но жена умерла. Мы с ней прожили пятьдесят лет, — вздохнул Старик-Саша. — Дети выросли, у них своя жизнь и свои семьи.

— Мне так жаль! — Катя подняла голову и посмотрела на юношу. — А ты, хоть раз, изменял своей жене?

— Нет! Ни разу за всю жизнь! — твердо ответил попаданец.

— Получается, ты однолюб? Это мне очень подходит! — обрадовалась Катя. — Я тоже хочу выйти замуж один раз и на всю жизнь! Теперь мне все понятно!

— Что же именно тебе понятно?

— Твои слова о семье, которые ты тогда говорил… вечером, — Катя задумчиво изучала его лицо, нежно водя пальчиками по колючей щеке. — А знаешь, это очень хорошо, что ты такой… — она затихла.

— Старый? — помог ей закончить фразу незадачливый кавалер.

— Взрослый! — поправила его девушка и захихикала. — Если ты будешь выпендриваться я тебя буду дразнить — «Мой старичок»! Я буду капризничать, а ты будешь меня терпеть и не обижаться! Ты ведь такой мудрый и взрослый, и должен будешь все прощать своей маленькой девочке!

— Ох, какая ты хитрая лиса! — обнял ее, улыбаясь, юноша. — Ну конечно, я постараюсь быть терпеливым и выдержанным с тобой. Но не забывай о том, что я только с виду симпатичный юноша шестнадцати лет. Из моей памяти не сотрёшь, а из души не выбросишь — весь тот груз жизненного опыта, что скопился за многие-многие годы.

— Ты это к чему? — встрепенулась девушка, вскидывая брови в изумлении.

— Ну как к чему? Ты же видела и слышала наш диалог с твоим дедом.

— А-а-а, ты про это, — небрежно махнула рукой Катя. — Якобы побрюзжать да поспорить ты тоже любитель? Ну, этим меня не напугаешь.

— Это сейчас ты так говоришь, когда у нас всё только начинается. Посмотрим, как ты запоёшь позже, красавица.

— Не пугай меня, Саш, ты такой хороший. Не верю, что ты станешь другим.

— Катя, я конечно могу сейчас начать уверять тебя в том, что у нас будут идеальные отношения, мы никогда не будем спорить и ссориться, а от царящего между нами взаимопонимания, по небу будут летать розовые пони и стелиться сахарная вата вместо облаков…

— Прости, какие пони? Розовые? А почему пони?

— Да это так, выражение ставшее нарицательным, из мультика.

— А-а-а, — протянула Катя немного обиженно. — Ну, я не знаю как там в мультике, но за всё время общения с тобой, пусть и не достаточное, чтобы понять хорошо, ты сумел проявить себя с достаточно положительных сторон.

— Катя, я не собираюсь тебя пугать. Я просто мягко подготавливаю к тому, что любые отношения — это кропотливая работа двух людей. Когда учишься понимать и принимать партнёра: идти на уступки, вести совместный быт, спокойно дискутировать на любую тему, закрывать глаза на недостатки, ценить за заслуги, поддерживать даже самые сумасшедшие идеи…

— А как же любить? — надула губки девушка.

— Всё, что я перечислил и ещё многое, многое другое — это и есть любовь. Очень важно не кричать о ней, а совершать поступки. Каждый день. Именно из мелочей складывается наша жизнь. А отношения — это то, что создаёт пара. Ну посуди сама, если двое безумно любят друг друга и не находят точек соприкосновения в быту, сложится ли у них семейная жизнь?

— Нет наверное… — пожала плечами блондиночка, часто-часто моргая от неожиданно завязавшейся глубоко-психологической беседы.

— Да нет конечно. Он любит посиделки с друзьями, а она домашняя. Он любит вкусно поесть, а она абсолютно не умеет готовить. Она хочет большую семью, а его раздражает детский плач. Она часто уезжает в командировки, а он не хочет оставаться на долго один… Это можно перечислять до бесконечности. Люди должны находить компромиссы и принимать условия «игры». Иначе… иначе никакая любовь не поможет. Это красивое слово «любовь», только и останется словом.

— Са-аш, а у вас с женой было полное взаимопонимание? — Катя смотрела на парня настороженно.

— Было, раз мы сумели прожить вместе столько лет. Но поверь, и у нас всякое бывало. Надо научиться понимать.

— Знаешь, а я… я совсем не умею готовить. Но я непременно научусь. Обещаю.

— Прости, Катенок, я тебя совсем запугал своими излишне взрослыми рассуждениями.

Глава 3. Сексуальная революция и стринги

После обеда, в больничную палату вошла Катя. Она даже домой не заходила, а пришла прямиком из школы. На ней ладненько сидела школьная форма: тёмно-коричневое шерстяное платье и в тон ему фартук, а для торжественности — ослепительно белый воротничок и манжеты. На груди, в области сердца, комсомольский значок с изображением вождя. Ну и завершал образ взрослой школьницы «кожаный» портфель… из дерматина. Ну а как без него.

— Катенок, я так рад тебя видеть, — юноша обнял свою подружку и ласково поцеловал, — ты хоть пообедать успела?

— Да, в нашей столовке, — ответила девушка небрежно. — Брось, Саш, обо мне не беспокойся. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо! Твоя мама сняла мне швы, и сказала, что в пятницу меня выписывают, а в понедельник уже в школу. И порекомендовала побольше гулять. Я чего-то волнуюсь.

— Тогда идем погуляем в больничный парк и поговорим, — предложила девушка, — полчасика. Ты еще совсем слабый. А потом будем делать уроки! А чего ты волнуешься?

Они вышли в большой парк, кои в те времена имелись при любой больнице. Светило нежаркое сентябрьское солнце, ненавязчиво пробивающееся сквозь густые кроны могучих тополей. Взявшись за руки, влюблённые поозирались по сторонам и медленно побрели по пустым дорожкам, так как большинство больных в это время предпочитали послеобеденный сон.

— Так что тебя беспокоит? — Катя с нескрываемым любопытством взглянула на раненого кавалера. — Только не говори, что боишься двоек нахватать.

— Да нет. Я не про двойки. Я больше про коллектив. Как меня там в классе примут? Я же никого там не знаю!

— Ты знаешь меня! Остальное не важно!

— Было бы всё просто, если бы не было так сложно, — усмехнулся парень. — Ведь я там не новичок. Прежний Саша уже зарекомендовал себя с… не с очень хорошей стороны, и мне предстоит не просто адаптироваться в коллективе, а отвоевывать свое место в, уже вроде как знакомом, коллективе.

— Тоже верно, — кивнула Катя с сожалением. — Должна предупредить, он не отличался у нас в классе какой-то крутостью. Скорее наоборот.

— Ну вот видишь, — торжествующе закивал головой юноша. — А я, как ты можешь догадаться, молчать не привык. Я и в прежней жизни покорностью не отличался. Привык быть лидером и, как следствие, уважаемым человеком.

— Конечно догадываюсь. Вот только я прошу тебя, ты там не очень. Чтобы никто не о чём не догадался, — Катя скривила лицо в болезненной гримасе.

— Кать, ну неужели ты думаешь, что я позволю этим сосункам сесть себе на шею? К тому же мне, по большому счёту, плевать, что они там обо мне подумают.

— Ну а учителя?

— А что учителя? Я не собираюсь никого учить уму разуму. Для этого они институты оканчивали. К тому же, ты думаешь я помню программу тех… в смысле этих, лет? У меня достаточно много пробелов в школьном образовании и я с удовольствием погружусь в мир знаний заново. Особенно в формулы, интегралы и графики. Наверстаю, так сказать, упущенное.

— Надеюсь, мне не придётся за тебя краснеть, Иванов! — девушка игриво хихикнула. Не каждый год к тебе в класс приходит учиться восьмидесятилетний дедуля, к тому же имя степень Доктора медицины.

— Не переживай! В обиду не дам ни себя, ни тебя!

Разговор они продолжили уже присев на скамейку уютного сквера, аккурат в тени многолетней ивы, скучая покачивающей на ветру серебристой листвой.

— А вот меня, если честно, волнует несколько иной вопрос, — Катя потупила взор, пряча от кавалера грустные голубые глаза.

— Какой же?

— Даже не знаю как и сказать, — к пылающим щекам девушки «присоединились» уши.

— Ну как есть, так и скажи. Мы же не хотим, чтобы между нами были тайны. Ведь не хотим?

— Не хотим.

— Тогда выкладывай, — рука Саши опустилась на талию смущённой девушки, нежно приобнимая и притягивая к себе для поцелуя.

— Ну, Са-аш, давай я сначала скажу.

— Хорошо, скажи, — он заулыбался, при этом убирая руки и поднимая их в знак капитуляции.

— Дело в том, что к нам в класс перевели двух девочек, — вздохнула Катя.

— И что? — Саша даже не пытался скрыть своего изумления.

— Они очень умные и красивые! — еще печальнее вздохнула подружка.

— И что?

— Что, что! Я волнуюсь! Вдруг они тебе понравятся больше, чем я.

— Мда-а, Катенок, умеешь ты удивить! — рассмеялся ее кавалер обнимая и целуя свою подружку. — Давай договоримся на берегу…

— Где?

— В начале наших отношений, — вздохнул Саша, в очередной раз осознавая, какая она ещё в сущности малышка, хоть и достаточно смышленая. — Поверь, уж я то за свою длинную жизнь столько женщин встречал: и умных, и красивых, и милых, и нежных, и строптивых, и коварных…

Катя, от столь красочного перечня, напряглась еще сильнее, с нетерпением ожидая продолжения.

— Так вот, для меня всегда существовала только одна женщина — моя супруга. И можешь быть уверена, получив подарок судьбы в виде нового молодого тела, я не намерен волочиться с каждой барышней, просто сверкнувшей своими глазками. Какими бы прекрасными они ни были. Для меня важна только одна. И я уже свой выбор сделал.

— Да, но…

— Кстати, — Саша резко обернулся и взглянул на свою юную подружку. — Твоя мама тоже переживает. Ты ей ничего не говорила?

— Нет конечно! — вспыхнула девушка. — Если бы она узнала, точно не разрешила бы встречаться с таким взрослым мужчиной! Вдруг ты меня соблазнишь и бросишь! — губы Кати растянулись в лукавой усмешке.

Старик-Саша привлек ее к себе и сказал глядя ей прямо в глаза: — Запомни, если ты сама этого не захочешь, я тебя никогда не оставлю и не предам! Хочется верить, что могу с твоей стороны рассчитывать на взаимность.

— Даже не надейся, что я тебя кому-то уступлю! Особенно этим двум новеньким!

— Вот пусть эта мысль плотно и надежно укоренится в твоей хорошенькой головке. Мы с тобой договорились? — он склонился к девушке и поцеловал нежно в русую макушку.

— Договорились, — довольная Катя часто, часто закивала.

Глава 4. Выбор пути

Когда Катя с мамой ушли домой, Старик-Саша прошел все вечерние лечебные процедуры, сходил поужинал, и, вернувшись, улегся на койку погружаясь в невеселые мысли. На повестке стоял только один вопрос: — Куда и как жить дальше. Именно сейчас эта дилемма встала со всей очевидностью, когда попаданец понял, что эта новая жизнь надолго, а вот радоваться ему или грустить — еще предстояло понять. Со времен своей юности он осознал простую истину: всегда нужно иметь жизненный план, причем четкий и желательно прописанный. Лишь тогда его поступки наполняются смыслом, а не превращаются в хаотическое реагирование на случайные события, как у безмозглой амебы. Хотя, справедливости ради, надо заметить, что большинство людей именно так и живут. По принципу — куда ветер дунет.

Составление плана позволяло упорядочить то огромное количество дел, которые необходимо было выполнить, придав каждому из них свой уровень приоритетности, и спокойно выполнять их одно за другим в установленном порядке очередности, а не хвататься в панике: то за одно, то за другое.

«Итак, — размышлял Старик-Саша, — мне выпал второй шанс прожить жизнь заново. Как ее прожить? Возьмем отношения с женщинами. В той жизни я был верным семьянином и никогда не изменял жене. Да и до женитьбы тоже не гулял. Нужно ли в этой жизни оторваться в сексуальном плане? Трахнуть, например, сотню женщин? Есть ли такая возможность? Наверное, есть. Хотя сексуальная революция начнется в СССР в начале восьмидесятых, но и сейчас можно найти женщин, которые не откажутся от плотских утех со мной. Возникает только один простой вопрос: зачем?

Реализация этой задачи таит огромное количество проблем и удар по отношениям с Катей — это часть из них. Готов ли я потерять ее навсегда? Пожалуй нет. Она мне нравится. Да и с другими женщинами не все так просто. Такой кобелизм требует затраты огромного количества разнообразных ресурсов и не только материальных. Основное — это время, которое нужно тратить на окучивание нормальных девушек. Дамочек фривольного поведения я вообще в данном случае не рассматриваю. В категорию окучиваемых, лично для меня, входят только порядочные девчонки. А это подарки и расходы на ухаживания: кино, цветы, мороженое, рестораны… Это угрозы возможной нежелательной и незапланированной беременности. Это реальная угроза заразиться всеми венерическими заболеваниями и вирусным гепатитом. А зная на жизненных примерах, на какие уловки могут пойти девушки ради своих целей, даже думать о мимолетных интрижках не хочется. Такое напридумывают, что мой второй шанс покажется мне адом. Вот надумает такая «королева» обвинить меня в изнасиловании, и, как следствие: либо тюрьма по позорной статье, либо необходимость на ней жениться. А тут уж и не известно, какое из зол страшнее.

И, наконец, это огромный репутационный ущерб. Время сейчас не толерантное и совсем не прогрессивное. Моральное разложение и бытовая нечистоплотность абсолютно не приветствуется. С таким послужным списком надеяться на продвижение и карьеру в СССР даже не стоило и мечтать.

Так как количество ресурсов всегда ограничено, то трата их всех на сексуальные гастроли и распутство, означало, что все остальные дела пришлось бы отложить. Вспомнился почему-то Наполеон, о котором рассказывали, что он был очень любвеобилен, но это ему не мешало быть эффективным Императором.

Да и вообще, нужно быть честным в первую очередь с самим собой. Между мной и Наполеоном есть существенная разница. К Наполеону женщины приходили сами! И он их принимал между перерывами в написании и утверждении декретов. Сам процесс «любви» занимал всего несколько минут, во время которых император, чаще всего, даже не утруждал себя отстегиванием сабли, что несколько обижало приходящих дам. После чего, Наполеон возвращался снова к своей работе: чтению, написанию и утверждению декретов. Не думаю, что современных девушек такой «наполеоновский» подход устроит.

Но самое главное, мне совсем это не нужно. Я не чувствую в себе непреодолимого желания овладеть огромным количеством женщин. Да, переселение в молодое тело снова оживило мои природные сексуальные инстинкты и желания, но не сделала из меня сексуального монстра. Слава второго Казановы меня совсем не прельщает. Наоборот, мне нужен крепкий надежный семейный тыл, опираясь на который я могу спокойно заняться гораздо более важными, нужными, полезными, и, самое главное, более эффективными делами. Мужчина без своего дела — это человек без внутреннего стержня, любой ветер жизненных проблем гнет его в разные стороны, в этом я всегда был абсолютно уверен».

Старик-Саша встал с больничной койки и начал медленно передвигаться по комнате. Ему всегда думалось лучше, когда он ходил.

Почему-то именно сейчас вспомнился вождь революции, который обдумывая свои планы и мысли, много ходил. Очевидцы рассказывали, что на толстом ворсе персидского ковра в рабочем кабинете Ленина в Кремле, была вытоптана дорожка, по которой тот ходил от угла стола до окна. Саша лукаво хмыкнул. А чем я хуже вождя?

«Итак, решено! Никакого кобелизма и разврата! Не для того судьба подарила мне второй шанс, чтобы я спустил его в унитаз разврата и потаскунства! Нельзя разбрасываться по пустякам».

Мысли роились в голове жужжащим ульем. Одна задача наслаивалась на другую выталкивая предыдущую, не позволяя сосредоточиться на чем-то конкретном. Как из всех, данных судьбой, возможностей выбрать приоритетную?

Вспомнилось как в юности, он читал про испанского ученого гистолога — основоположника нейробиологии конца девятнадцатого-начала двадцатого века — Кахаля, который получил Нобелевскую премию за изучение клеточного строения головного мозга. Он начал с возможностей заложенных в извилины взрослых людей, и сразу впал в отчаяние. Почему в отчаяние? Да потому что количество нейронов, сосредоточенных в коре нашего головного мозга столь велико, что разобраться во всех хитросплетениях нет ни малейшей надежды и возможности. Надо заметить, что и другие ученые работающие в том же направлении, что и Кахаль, тоже попадали в тупик и откровенно сдавались в борьбе за логику и ясность освещения столь сложного исследования.

Глава 5. Собрание будущих "концессионеров"

— Объясни свою мысль, пожалуйста, — попросил отец Кати. — Я не очень понимаю, как стимуляция иммунной системы аутогемотерапией может привести, одновременно, к ее подавлению.

— Саша любит задавать такие загадки, — хихикнула довольная Катя, не скрывая гордясь своим кавалером.

— Давайте по порядку, — предложил Старик-Саша. — Начнем с определения, что такое ревматоидный артрит?

— Чтобы время не терять, даже спорить не будем. Излагай свою версию. Что там известно в Логосфере, — не отказал себе в ехидстве дедушка Кати.

— Хорошо, сейчас извлеку всю информацию доступную в Логосфере. Ревматоидный артрит — это тоже истинное аутоиммунное заболевание, при котором своя иммунная система атакует свою же нормальную соединительную ткань, вызывая, в первую очередь, поражение суставов. Этиология самого заболевания до конца неясна, — важно отрапортовал кавалер его внучки.

— Мы внимательно слушаем! — произнесла мама Кати.

— Спасибо! Одним из важных, но не совсем специфических тестов, для диагностики этого заболевания, является ревматоидный фактор. Это антитело против нормальных иммуноглобулинов человека.

— Позволь, Саша, — тут же вмешался довольный бывалый академик, обрадовавшийся предоставившейся неожиданной возможности, наконец-то, ущучить молодого вундеркинда. — Если это антитело, к одному из нормальных сывороточных белков крови, то почему этот ревматоидный фактор не вступает с ними в реакцию прямо в кровеносном русле и не вызывает гибель пациента?

— Хороший вопрос! — одобрительно кивнул Старик-Саша, и подумал про себя: «Старая школа, сразу видит корень проблемы! Не даром он академик!», и тут же пояснил вслух: — Этого не происходит, потому что для такой реакции нужна особая пространственная конфигурация молекулы иммуноглобулина.

— Саша, — строго сказала его подружка, — ты мог бы говорить яснее? Чтобы мне тоже стало понятно.

— Хорошо, — кивнул кавалер уважительно. — Проще говоря, с простой молекулой иммуноглобулина, которая просто плавает в крови, ревматоидный фактор не реагирует. Для этого, с ней должны произойти изменения, в результате которых, на ее поверхности должен открыться рецептор, с которым свяжется ревматоидный фактор.

— Очень интересно. И какие это изменение? — тут же спросил отец Кати. — Какие-то мутации?

«Ну-у, я попал. Вот объясняй им про Fc- и Fab-фрагменты иммуноглобулина класса G и углы между ними — с топографией рецепторов на Fc-фрагменте».

— Нет, для того, чтобы ревматоидный фактор вступил в реакцию с иммуноглобулинами, они — эти иммуноглобулины — сами должны вступить в реакцию с другими антигенами, образуя комплексы антиген-антитело!

— Подожди, Саша, — сказала, внимательно следящая за ходом разъяснения, Катя. — Иммуноглобулины, вступающие в реакцию с антигеном, выполняют роль антител. Так?

— Так! — ответил ее кавалер.

— И ревматоидный фактор, вступающий в реакцию с этими иммуноглобулинами, тоже антитело? Так?

— Так!

— Так это что? У нас получается два антитела вступающие в реакцию друг с другом? — удивилась девушка.

— Катя! Ты меня поражаешь! — снова удивился, остроте ума и быстроте реакции своей девушки, Старик-Саша. — Зришь в корень!

— Наша Катюша не только очень преданная и верная, она еще и очень умная! — с гордостью сказала мама Кати.

— Саша, — попросила Катя не реагируя на реплику родительницы. — Скажи кратко, что мы должны знать, а то я себя чувствую прохожей, случайно попавшей на научный симпозиум.

— Хорошо! Но я не мог в присутствии двух академиков и одного профессора говорить по-другому. Но я попробую попроще. При ревматоидном артрите, иммунная система вырабатывает ревматоидный фактор, который связывается с комплексами антитела-антигены. Например, при попадании микробов в организм, эти комплексы становятся очень крупными. Они застревают в микрокапиллярах суставов, где вызывают возникновение процессов воспаления, которые нарушают питание тканей, приводящих к их разрушению! Так понятно, Катенок? — улыбнулся Старик-Саша.

— Ну-у, более или менее, — неуверенно ответила девушка.

— А вот мы все поняли! — вмешался отец Кати. — Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю подавить выработку ревматоидного фактора и, тем самым, снять один их важнейших факторов вызывающих патологические изменения в суставах.

— Подожди! — мама Кати прервала Старика-Сашу. — Я — как клиницист — про ревматоидный фактор. Ведь он обнаруживается и у здоровых людей, и для него даже существуют нормальные показатели. Значит, он не всегда вызывает патологию.

«Ну как вам рассказать об исследованиях в Исландии и Финляндии, где обследовали огромное количество здоровых людей. А потом, тех, у кого нашли ревматоидный фактор наблюдали в динамике. И что у семидесяти процентов здоровых, у которых выявили ревматоидный фактор, через пять лет развился ревматоидный артрит! Ведь эти исследования проведут спустя еще… лет так двадцать!»

— Я считаю, что ревматоидного фактора, у здоровых людей, быть вообще не должно. Просто он возникает за много лет до появления первых клинических признаков болезни. Те здоровые, кто имеет ревматоидный фактор, через пять лет заболеют ревматоидным артритом.

— Даже так? — удивилась мама Кати. — Так получается его появление — это ранний диагностический признак?

— Именно так!

— Все это очень интересно и познавательно! — нетерпеливо сказал отец Кати. — Саша, но можно уже перейти к тому, как мы будем лечить мою маму?

— Если кратко, мы будем подавлять выработку ревматоидного фактора.

— Очень кратко, однако! — сказал дедушка Кати. — Осталось объяснить сущую мелочь, как?

— Так же, как мы блокировали выработку вредных антител в нервной ткани у Вас.

— И что будет выступать в качестве трупного нерва в этом случае? — спросил отец Кати.

— То, что выступает мишенью, белком-антигеном для ревматоидного фактора.

— Саша! — строго сказала Катя. — Прекращай выпендриваться! Мой… — и она очень хитро посмотрела на своего парня, показав ему тайком кулачок.

Глава 6. Сплошные сюрпризы

— В любом случае, я предлагаю всем подумать над тем, как мы могли бы зарабатывать сами и не зависеть от капризов начальства или руководства, — Старик-Саша был неумолим в своем желании что-либо изменить. — Вот смотрите сами! Возьмем, к примеру, переизбрание Виктора Ивановича на пост директора института! Ведь оно висело на волоске. Хотя я не думаю, что есть более достойный кандидат на это место.

— Спасибо, Саша! — улыбнулся отец Кати.

— Но в результате интриг академических бюрократов, начальствование могло сорваться. Неужели наше благополучие должно и дальше зависеть от этих закулисных игрищ? — горячился юноша.

— Что ты конкретно предлагаешь? — прямо спросил дедушка Кати.

— Раньше, я бы предложил создать научно-исследовательскую артель…

— Ха-ха-ха! Что? — дедушка Кати расхохотался так, что пришлось откинуться на спинку кресла, где сидел. — Как? Артель? Научно-исследовательская? Ой не могу, я давно так не смеялся! И название можно придумать: «Артель околовсяческих наук!» Держите меня! Ха-ха-ха!

Сергей Порфирьевич так задорно хохотал, что отец и мать Кати тоже рассмеялись. Катя с тревогой посмотрела на своего кавалера и прошептала, склонившись, ему на ухо:

— Сашенька, не обижайся пожалуйста. Я давно не видела, чтобы дедушка так смеялся. Ну прости его, пожалуйста, ради меня. Ну шутит он так.

— Я понимаю, что слово «артель», в контексте с наукой, звучит смешно. Но как говорят китайцы, неважно какого цвета кошка, главное, как она ловит мышей, — не смутился закаленный в таких словесных баталиях и ристалищах старый-юный ученый. — Тем более, что артели давно ликвидированы Хрущевым. Но у нас появился — ненадолго — новый шанс. И мы должны торопиться, так как окно возможностей скоро закроется.

— Поясни, Саша, пожалуйста, свою мысль! — успокоившись попросил отец Кати.

— Виктор Иванович, а что Вы слышали о реформе Косыгина-Либермана? — спросил юноша.

— Что слышал? Реформа это, которая направлена на стимулировании повышения производительности труда. Если я не ошибаюсь, то это касается в основном промышленности, — ответил академик.

— Правильно! Среди прочего, она предусматривает возможность самостоятельного распределения прибыли полученной предприятием, в том числе и выплат ее в виде премии.

— И что? — спросил успокоившийся и отдышавшийся дедушка Кати.

— У нас в Академии не было таких разговоров, — произнес отец Кати.

— Правильно. У вас же специфическое производство, скажем так — производство знаний. А прибыль от этих знаний получают предприятия, где эти знания внедряются, — уточнил Старик-Саша.

— Это верно, — поддержал его академик.

— А кто запрещает применить эту реформу и в Академии, — произнес юноша и задумчиво обвел взглядом всех присутствующих. — Но мы должны торопиться. Я думаю, ее скоро отменят, — с глубокой уверенностью в своей правоте произнес юноша.

— Почему отменят и что нам делать? — спросила Катя с настороженностью.

— Потому, что этот Либерман типичный гешефтмахер! Сама идея его порочна и не учитывает особенностей социалистической экономики. А приведет это к тому, что в СССР появится целая прослойка крипто-буржуазии — подпольные цеховики! — то, что они будут потом одним из ударных отрядов уничтоживших СССР, Старик-Саша говорить не стал.

— Это что же получается? В правительстве сидят вредители во главе с Косыгиным, что ли? — усмехнулся дедушка. — Будь столь любезен, объясни нам, чего они там не учли? И ты сам нам предлагаешь тоже стать этими… как это… крипто-буржуями?

— А что такое эти крипто-буржуи? — спросила Катя.

— «Крипто» — это слово обозначающее тайный, скрытый. То есть тайные, скрытые буржуи, — пояснил старый академик.

— Думаю, что сам Либерман, все прекрасно учел, и его вредительство очевидно, а вот почему этого не увидели в правительстве, тоже заставляет задуматься, — ответил Старик-Саша, хотя прекрасно знал, что все «могильщики» СССР не появились вдруг ниоткуда, а были заботливо взращены в недрах самой советской элиты. — Все дело в особенностях советской экономики.

— Саша! Ну не выпендривайся. Все уже поняли, что ты у меня очень умный, говори прямо! — голос Кати звучал укоризненно, но юноша сделал снисхождение на ее возраст и продолжил разъяснение своей позиции.

— Все дело в системе ценообразования. В отсутствии свободного рынка, который смог бы сам регулировать цены на тот или иной продукт или товар. Эти цены, скажем так, устанавливаются волевым способом. И так как рынок СССР закрытый, то это, в принципе, не имеет никакого реального значения. Наша экономика, если говорить откровенно, напоминает единую гигантскую государственную акционерную корпорацию, где все граждане являются ее акционерами. Это выражается в том, что практически вся прибыль получаемая от государственных, а других у нас и нет, средств производства поступает в государственный бюджет, откуда распределяется, в том числе и на социальную поддержку населения.

— Саша! Я согласен по существу с тем, что ты говоришь, — вмешался дедушка Кати, — но как старый лагерный сиделец, хочу тебя предостеречь от той формы, в которой ты это все излагаешь. Не нужно этих буржуазных словечек: акционеры, корпорация и подобные им. Тебя могут неправильно понять.

— Спасибо, но я же в кругу своих будущих родственников, вы же меня не сдадите, — рассмеялся юноша, — но я учту Ваше замечание Сергей Порфирьевич. Так вот я продолжаю. Не секрет, что практически все, что производится — особенно жизненно важные товары — дотируется государством. Например, хлеб.

— И это очень правильно! — уверенно сказала Катя. — Наша партия и правительство заботятся о нашем народе.

— Совершенно верно. И эти дотации, когда все деньги вращаются в одном и том же государственном контуре, не имеют никакого значения. Всё равно — все затраты и все доходы крутятся в одном кармане. Но к чему приведет реформа Либермана, когда прибыль не будет возвращаться в государственный карман, а начнет распределяться среди работников отдельного взятого предприятия?