Второй шанс для Алой Пиявки

Глава 1

Последним, что я увидела в своей первой, до обидного короткой жизни, был экран смартфона и ослепительный свет автобусных фар. Иронично, не правда ли? Умереть, уткнувшись в очередную главу веб-романа под названием «Песнь Нефритового Тигра», где главная злодейка, по имени Лиюэ, в очередной раз строила козни добродетельной героине. Я еще успела поморщиться от ее очередной глупости и подумать: «Ну кто так подставляется? Я бы на ее месте…»

Что именно я бы сделала на ее месте, додумать мне не дали. Удар, скрежет металла, короткая, острая боль, а потом — тишина. И тьма. Не та, что бывает ночью в комнате, а абсолютная, всепоглощающая пустота, в которой не было ни звука, ни ощущения собственного тела. Я была чистым сознанием, плавающим в ничто. Не было страха, не было сожалений о недописанном дипломе по истории династии Тан, не было даже тоски по родителям, которые, конечно, будут убиты горем. Было лишь… спокойствие. И мысль, лениво плывущая в этой пустоте: «Значит, вот так? Ни рая, ни ада, ни реинкарнации с чисткой памяти? Просто… конец?»

Видимо, я поторопилась с выводами.

Пустота внезапно всколыхнулась, будто в стоячую воду бросили камень. Меня потянуло, закрутило в невидимой воронке. Сознание, до этого единое и цельное, начало распадаться на тысячи осколков воспоминаний: вот я в шесть лет разбила коленку, вот мой первый поцелуй за школьными гаражами, вот я доказываю профессору, что он неправ насчет датировки бронзовых сосудов Шан, а вот — последняя картинка, злодейка Лиюэ на экране телефона, ее презрительно искривленные губы… Эти осколки смешивались с чужими. Яркими, жестокими, полными злобы и обиды. Презрение к слугам, слепая любовь к наследному принцу, ненависть к его фаворитке, страх перед властным отцом…

Меня будто пропускали через мясорубку для душ, перемалывая мою личность с чужой. Боль была не физической, а какой-то… экзистенциальной. Я отчаянно цеплялась за себя, за Алису, за студентку-историка, за свои двадцать два года жизни. «Я — Алиса! Я — Алиса!» — кричала я в пустоту, но мой крик тонул в потоке чужих эмоций.

А потом все разом прекратилось.

Первым вернулось обоняние. Воздух был густым и сладким, пах сандалом, цветущими орхидеями и чем-то еще, терпким и пряным, как дорогие благовония. Затем — осязание. Подо мной было что-то невероятно мягкое и гладкое, я утопала в шелках. Тяжелое одеяло, расшитое, кажется, золотой нитью, давило на тело. Тело… Оно ощущалось чужим. Слишком хрупким, слишком изнеженным. Мои руки, которыми я могла натянуть тетиву тренировочного лука, казались тонкими, как тростинки.

Я с трудом разлепила веки.

Потолок. Высокий, расписанный причудливыми птицами и драконами, парящими в облаках. Резные балки из темного, почти черного дерева. Я медленно повернула голову. Комната была огромной, нет, это были покои, достойные принцессы из исторического фильма. Ширмы из лакированного дерева с инкрустацией из перламутра, изящные столики на гнутых ножках, вазы, в которых стояли свежесрезанные пионы. Через круглое окно, затянутое тончайшей бумагой, пробивался мягкий утренний свет.

Паника начала медленно подступать к горлу, холодная и липкая. Это не больница, это не розыгрыш. Я попыталась сесть, и тут же ощутила острую головную боль, будто по затылку ударили молотком.

— Госпожа, вы проснулись! — раздался тоненький, испуганный голосок.

Рядом с постелью, опустившись на колени, стояла девочка лет тринадцати в скромном одеянии служанки. Увидев, что я смотрю на нее, она вздрогнула и опустила глаза в пол, вся сжавшись от страха.

Госпожа?

Я посмотрела на свои руки. Бледные, с длинными, тонкими пальцами и ногтями идеальной миндалевидной формы, покрытыми алым лаком. Это были не мои руки. Мои были вечно в мелких царапинах, с коротко остриженными ногтями и парой мозолей от занятий фехтованием.

— Воды, — прохрипела я. Горло пересохло, а голос прозвучал незнакомо. Высокий, мелодичный, но с капризными нотками.

Служанка вскочила, подбежала к столику, налила в нефритовую пиалу воды и, снова опустившись на колени, протянула ее мне дрожащими руками. Я взяла пиалу. Пальцы едва слушались. Сделав пару глотков прохладной, с привкусом трав воды, я почувствовала себя немного лучше.

— Как… как меня зовут? — спросила я, и служанка побледнела так, будто я спросила, как зовут ее покойную прабабушку.

— Госпожа… вы… вы Лиюэ, из великого клана Ли, — пролепетала она, боясь поднять на меня взгляд. — Дочь первого канцлера.

Лиюэ.

Клан Ли.

Сердце пропустило удар, а потом заколотилось с бешеной скоростью. Нет. Нет, нет, нет. Этого не может быть. Это дурной сон, кома, предсмертная агония. Я ущипнула себя за руку. Больно. Значит это не сон.

— Принеси мне зеркало, — приказала я голосом, который, к моему удивлению, не дрогнул.

Служанка метнулась к туалетному столику и принесла небольшое, идеально отполированное бронзовое зеркало в резной раме.

Когда я заглянула в него, мир окончательно пошатнулся.

На меня смотрело лицо восемнадцатилетней девушки неземной красоты. Кожа, белая, как первый снег, огромные глаза в форме лепестков персика, темные, как ночное небо, и обрамленные густыми ресницами. Изящно очерченные брови, маленький прямой нос и полные, капризно изогнутые губы, сейчас бледные, но явно знавшие дорогую помаду. Это было лицо главной злодейки из романа «Песнь Нефритового Тигра». Лицо Леди Лиюэ, которую за ее жестокость, жадность и привычку высасывать все соки из окружающих прозвали «Алой Пиявкой».

Лицо женщины, которую через год казнят.

Я отшвырнула зеркало. Оно со звоном упало на шелковый ковер. Служанка вскрикнула и съежилась еще больше.

Итак, подведем итоги. Я, Алиса, умерла. И попала в тело главной злодейки романа. Второстепенного, по сути, персонажа, чья функция в сюжете — быть раздражающим препятствием на пути любви главной героини, скромной и доброй дочери лекаря, и главного героя, наследного принца. А еще — быть объектом ненависти второго главного героя, генерала Цзинь Вэя, который в итоге и приведет в исполнение ее смертный приговор.