Второй шанс. Отцы и дети

Глава 1. Пролог.

Ничего не успеваю. Решительно ничего, и это я, к вашему сведению, ещё до сих пор домохозяйка! А всё почему? И по какой причине? Понятия не имею, но возможно те лекции по тайм-менеджменту оказались просто пустым звуком.

Итак, меня зовут Мира, мне сильно слегка за тридцать, и я по-прежнему безработная. То, что делаю для агентства «Второй шанс» - не в счёт. После последнего перемещения я, если честно, готова была заикаться о работе в какой-нибудь кофейне рядом с домом. Но до того, как открыла рот, мой муж Константин сам предложил пока взять паузу с вопросом трудоустройства. Мол, раз уж Стасику, моему шефу, а заодно и новому закадычному товарищу Кости, обещано было, что я перемещусь ещё один раз, то и нечего куда-то там соваться. А образовавшееся время лучше потратить на различные курсы и тренинги.

Сказано – сделано. Львиную долю информации муж перелопатил для меня сам, просто выдавая ссылки с описанием, а после оплачивая то, что мне приглянулось. Кое-что я выбирала на свой вкус. Но, если честно, пока меня особо ничего не зацепило. В голове укладывалась тонна различной информации, я исписала три блокнота, но так и не придумала, чего хочу. Зато могу сказать точно, что если у вас не получается разобраться в каком-либо вопросе, наверняка об этом уже снял видео какой-нибудь индус или китаец. Ну и что все эти видеозаписи коучей оказались полнейшей фигнёй. Возможно, конечно, я просто до такого не доросла, но после одной или двух лекций начинаю понимать, почему продавать знания становится куда как выгоднее, чем пользоваться ими самой.

Собственно, именно из-за участия в очередной онлайн-семинаре я сейчас опаздываю на встречу к Стасу, который должен именно сегодня провести какие-то там контрольные замеры и калибровки. Клиентка будет, разумеется, опять из добровольцев, хотя не сомневаюсь, что и платные услуги этот ушлый товарищ не перестал оказывать. Просто они проходят мимо меня. Не то, чтобы меня это задевало, ведь платят-то всегда одинаково. Но мысль о том, что больше я не такая незаменимая, как раньше, вводит в уныние. Самую малость, разумеется.

Чёртова лекция! Скачу на одной ноге, пытаясь сообразить, одинаковые ли на мне сейчас гольфы: под джинсами не видно, есть на правой ноге сверху белая полоса, или нет. А, впрочем, ладно. Кому какое дело, в чём я пролежу несколько дней в капсуле? Поэтому натягиваю второй, чисто чёрный гольф, и пытаюсь отыскать взглядом расчёску.

- Нюша, ты не видела, куда я подевала свою косметичку?

Отвечает мне, разумеется, тишина. Даже не сомневаюсь, что дочь сидит сейчас в наушниках, и вряд ли у неё там лекция по химии.

Заглядываю к ней в комнату, и точно – в телефоне.

- Нюша! – повторяю громче. Мой подросток поднимает тяжёлый взгляд и вытаскивает один наушник. Ладно, и на том спасибо. – Косметичку мою не видела?

- Не видела, - бурчат мне в ответ, и наушник возвращается на место.

Ну ясно. Опять кто-то на неё не так посмотрел, что-то не то сказал, как-то неправильно подышал рядом. Четырнадцать лет априори сложный возраст. Когда столько исполняется твоему первому и единственному ребёнку, это ещё сложнее. Я как-то с самого начала записала себя в плохие матери, и просто стараюсь стать для дочери подругой. Не лезть лишний раз, не навязывать своё мнение. Но иногда так и хочется рявкнуть.

- Доча, ты хоть для приличия учебник открой, - тяну, бросая взгляд на часы. Для душеспасительных разговоров времени в обрез, через пять минут уже приедет такси. – Папа вечером придёт, обязательно спросит, что сделала.

- До вечера открою, - тон не меняется ни на йоту, и я опять вздыхаю про себя. Спокойствие, Мира, только спокойствие.

- Нюша, я тебя очень прошу, займись уроками. Это ведь твоё будущее.

- Мам, ты же идти куда-то там собиралась? Вот и иди на свою волонтёрскую работу.

Так. Так…

- Нюш, я всё понимаю, у тебя могут быть какие-то свои проблемы, - кажется, для ласкового голоса здесь не место – пора включать в себе строгую тётку. – Но будь добра, веди себя вежливее.

- Как раз «ты» ничего не понимаешь.

Дочь поднимает наконец-то на меня взгляд, и тот кажется злым. Как же невовремя всё…

- Хорошо, если я не понимаю, то объясни, - складываю руки на груди, мысленно уже готовая оплачивать таксисту время простоя. Потому что за четыре минуты мы точно не успеем поговорить. – Давай поговорим.

- Зачем нам говорить, если тебе всё время некогда? – хмыкает моя девочка, и снова утыкается взглядом в телефон. – Всегда находятся другие дела, поважнее собственной дочери.

- О чём ты, Нюша? – опять стараюсь перейти на мягкий тон. Она что, ревнует? – Я ведь рядом, и ты знаешь, что всегда можешь ко мне обратиться.

- Рядом, серьёзно?! Сколько раз ты уже терялась из дома в эти свои странные командировки? Да мы с папой даже не уверены, что опять не сбежишь куда-нибудь на три года! Раз – и нет тебя.

- Нюша…

- Да что ты заладила со своим «Нюша то, Нюша это»? – взвивается дочка, не дав мне договорить. – Даже забыла, как меня зовут? Напомнить?

Я открываю рот, но тут же его и захлопываю. Такого у нас ещё никогда не было. Да, Нюша не самая покладистая девочка. Порой она может и капризничать, и бурчать, но на то она и подросток. Но чтобы так, с такою неприкрытой агрессией обращаться ко мне – подобного за нею до сих пор не замечалось… Значит, сейчас мне нужно быть особенно осторожной со словами.

Глава 2. В новом теле.

После второй кружки чая становится полегче. Во всяком случае, я хотя бы уже вспомнила, кем являюсь на самом деле. Я – Мира, специалист агентства «Второй шанс», и нахожусь сейчас при исполнении. А вот кого «исполняю» — это для меня пока загадка, потому что воспоминания клиентки попросту не подгрузились.

Стас, разумеется, рвёт и мечет. И правильно делает, потому что всё это полностью моя вина. Мы поругались с дочерью, и эта эмоциональная встряска сказалась на мне. Я была нестабильна, а оператор не может позволить себе подобного. Максимальная концентрация на деле является основным залогом успешного перемещения, но вот как раз сосредоточиться у меня не получилось.

Процесс переселения души прошёл, за это Станислав мог поручиться, ведь приборы со стороны клиентки показывали стандартные параметры. Значит девочка уже где-то там, в моём теле. Другое дело, что из-за конфликта с моей стороны пакеты с данными не в состоянии проявиться в полной мере, и по итогу мы получаем взрослую женщину в теле подростка, но без его мышления и воспоминаний.

- Расскажи мне про нашу клиентку, - прошу шефа то ли чтобы отвлечь его, то ли чтобы самой настроиться на деловой лад. – И почему такая маленькая?

Обычно нашим гостьям хотя бы за двадцать пять. Один раз, последний в работе на «Мы отомстим вместо тебя» я попала в тело девушке, которой недавно исполнилось двадцать один, но нынешней вряд ли больше восемнадцати. Ну да, всё верно – она же ещё школьница…

Волков стрельнул на меня гневным взглядом, но в итоге махнул рукой и обречённо уселся напротив. От того, что продолжит метаться и отчитывать меня, проблемы сами по себе не рассосутся, а работать как-то надо.

- На самом деле, это третья по счёту из кандидаток, - признаётся Стас. – С бесплатными клиентками же как? Берём списки, и кто ответит, того и тапки. Я вообще-то собирался взять твою ровесницу – чем ближе ментальный уровень, тем меньше усилий требуется от оператора. Ей просто нужно было провести завтра праздничный ужин со свекровью, но дамочка не смогла приехать. Видите ли, с утра надо закупать продукты!

Стасик так демонстративно фыркнул, что я сразу понял – голоден. Подлила в его кружку чай, пододвинула ближе розетку с печеньем. На меня смотрели по-прежнему недобро, но под хрумканье сдобы рассказ пошёл как-то повеселее.

- Следующая – толстушка, которая боится отправиться на фотосессию.

- А мы ей зачем? – удивляюсь, тоже вытаскивая из вазочки кружок печенья. – Отказалась бы от съёмки, и всего делов!

- Так в том-то и дело, что она мечтала попробовать профессию фотомодели плюс-сайз, или как это там правильно называется. Но вчера подвернула ногу, тренируясь походке на шпильках, и теперь наши услуги для неё не актуальны. Выбор у меня был между этой школьницей и офисной сотрудницей, у которой не получается соблазнить коллегу по работе.

- Спасибо, школьница меня вполне устраивает.

Про себя я, разумеется, вздыхаю. Второй вариант довёл бы Костю до седых волос, особенно если учесть, что Стас вообще разучился держать язык за зубами. Подозреваю, раньше у него и близких друзей-то не было, вот и мелет что ни попадя, а мне потом выслушивай от мужа.

- Короче, я написал этой Лёле, она примчалась прямо после уроков и – вуа-ля! – мы совершенно бестолково произвели обмен. Как я теперь буду калибровку проводить, нервная ты наша, а?!

Печенюшная магия закончилась, и на мою голову обрушилась вторая порция упрёков. Подозреваю, предвидится и третья, если не перевести энергию начальника в другое русло, и потому пытаюсь вызнать о нашей гостье немного побольше.

- Лёля – это ведь сокращённое от «Ольги»?

- Нет, от Елены.

- Надо же…

Действительно, удивили. Такое уменьшение имени я слышу впервые, хотя Лёлей можно было называть много кого. С другой стороны, я и сама называю свою Анну Константиновну Нюшей. Вернее, называла. Пора избавляться от старых привычек.

- Эй, не кисни мне тут, - фыркнул Стас, который мгновенно улавливает, что я опять погружаюсь в меланхолию. – На вот, осмотри анкету, изучи как следует и топай работать.

- Стас, а мы обратно всё вернуть не сможем? – пальчиками прохожусь по корешку жёлтой папки, в которой находятся распечатанные листы с данными Елены, но открывать не тороплюсь. – Раз уж процесс не пошёл как надо, то может проще отмотать ситуацию назад? А я приду к тебе хоть завтра.

Зато сегодня вечером мы с Нюшей поговорим по душам. С Аней, в смысле. Я даже не сомневаюсь, что в ближайшие часы она бы не открыла мне дверь, но к вечеру обязательно должна сменить гнев на милость и дать нам возможность обсудить всё, что произошло и сегодня, и многим раньше.

Я попросту не верила в то, что дочь говорила всерьёз. Моё сердце отказывалось это делать. Но она сказала, и теперь надо выяснить причину. Если бы Нюша была в истерике, можно было бы много чего предположить, но нет, она именно злилась своей холодной и продуманной злостью, которая начала появляться у подростка какое-то время назад. Не существует плохих эмоций – есть только неправильный способ их проживать, и мне просто необходимо донести это до своей девочки.

- Нельзя, - шеф мотает головой и засовывает в рот ещё одно печенье. А я запоздало понимаю, что опять отвлеклась. – В силу не до конца завершённой гормональной перестройки у клиентки нестабильная нервная система. Её мозг не сможет обработать такой переход, придётся подождать хотя бы сорок восемь часов. А как мы будем прикрывать её отсутствие перед родителями?

Глава 3. Среди родных стен.

- Уроки три часа назад закончились, а от неё ни слуху, ни духу. Лёля, ты вообще в своём уме?

- Извини, - отвечаю машинально. – Пришлось задержаться в читательском зале библиотеки.

Не уверена, что такая уловка сработает, но придумать другую времени не было. Почему-то из головы вылетело, что подросток обязан отчитываться о каждом своём шаге. Вернее, как раз помнила, но не учла, что в этот раз держать ответ придётся мне.

- «Извини», - передразнивают меня весьма обидным тоном. – Я что, просто так оплачиваю твой мобильный интернет? В чём проблема найти всё необходимое дома с телефона?

- Некоторые вещи в интернете не найти, - качаю головой. – Я в чём-то провинилась?

Стараюсь говорить одновременно спокойно и вежливо. Возможно даже заискивающе, но дети ведь априори в более низком положении, а я ещё не понимаю семейную обстановку у Минаевых.

- Как думаешь, кому пришлось сидеть с Алиской, пока твоя мать ходила в магазин? – сердито интересуется мужчина. – Я едва не пропустил начало совещания.

Ясно. Кажется, у кого-то просто плохое настроение, но это в принципе нормально. Посмотрим, насколько ненормальным будет всё остальное.

- Могу я пойти к себе? – уточняю, потому как меня по-прежнему рассматривают с суровым видом. Отец девочки морщится и снисходит до ответа.

- Иди уж, что с тебя взять. Руки вымой!

Вообще-то Лёля отправляется в ванную сама, без напоминаний. А я повторно отмечаю, что если слегка отпускать контроль сознания, то какие-то бытовые действия это тело проводит на автомате, используя предыдущие навыки. Есть вероятность, что если дать Лёле ещё немного больше свободы, то воспоминания начнут пробуждаться, но этого я делать не собираюсь: грань слишком тонка. Не уловлю её, и вовсе потеряюсь без возможности вернуться. Уж лучше попытаюсь докопаться до проблемы своими силами.

Квартира Минаевых трёхкомнатная, но не сказать, чтобы просторная. Впрочем, какие они ещё бывают в девятиэтажках старой постройки?.. Кухня квадратов на семь, совмещённый санузел. Коридор просторный, но именно там стоят шкафы с вещами и полки с бакалеей, а также гладильная доска. Самая маленькая из комнат отдана под кабинет отца семейства, потому как работает он из дома. Я пока не поняла, на постоянной основе или временно, а также чем вообще занимается. Но то, что эта семейка буквально варится друг в друге, не слишком-то полезно для психики каждого.

Оставшиеся две комнаты почти не отличаются по размерам, и главным преимуществом той, в которой обосновались родители Лёли, является наличие балкона. Но мы же понимаем, что там стоит не столик для утреннего распития кофе, а сушилка и место хранения лыж, зимней резины, а также прочего хлама. Во взрослой же находится и кроватка младшей дочери, Алисы – её я вижу мельком в чуть приоткрытую дверь. Малышка сейчас спит, как и мать, и потому все остальные передвигаются по дому на цыпочках. Ладно, не совсем все.

- Лёлька-полька, пермамболька! – слышу я достаточно громко, как только открываю дверь в ту комнату, в которой обитает наша клиентка. И первое, что вижу – двухъярусную кровать, со второй этажа которой на меня смотрит пострелёнок весьма бандитской наружности. – Чё, явилась и не запылилась?

Не опускаюсь до ответа, и это задевает мальчика сильнее самой обидной дразнилки. Зато с тоской смотрю на обустройство детской. М-да уж…

Подозреваю, что на родителях Лёли дизайнерские способности отдохнули, потому как я даже не представляю, из-за чего ещё они настолько безграмотно смогли организовать пространство. Квадратное помещение правильной формы с одним окном и дверью напротив запросто можно было бы зонировать и поставить посередине комнаты хотя бы ширму. Но нет, вместо этого в центре монолитом стоит деревянный двухэтажный монстр не самой качественной сборки, а по бокам втиснули по крохотному комодику. Столов, к счастью, здесь тоже два, но меньше всего они располагают к долгому и вдумчивому сидению за уроками. Один и вовсе похоронен под конструкторами и бумажными самолётиками, и очень надеюсь, что это стол брата клиентки.

Перевожу взгляд наверх, ко второму жильцу комнаты. Тот гримасничает, но явно делает это от скуки. Память услужливо подкидывает имя «Пётр», а мои глаза видят весьма упитанного девятилетку с прямыми и отросшими волосами, в очках с круглой оправой, перемотанной посередине, и улыбающегося мне щербатой улыбкой. Недобро улыбающегося. У меня самой есть брат, но он меня сильно старше, и мы почти что не общались именно как родня. Со второй моей сестрой у них была разница в два года, и именно их отношения я и вспоминаю сейчас: порою они ругались, ворчали друг на друга, но всерьёз никаких скандалов не было. И в первую очередь потому, что старший брат априори защитник, его воспитывали именно так. Возможно со временем Петя вырастет защитником для Алисы, но с Лёлей им общий язык найти наверняка ой как сложно.

- Ты чё, воды в рот набрала? – опять слышу голос мальчика. – Стоишь, зыришь тут.

Мальчишка подпрыгнул на своём месте, и я воочию представила, как громко под ним будет скрипеть кровать абсолютно всё время, пока этот кабачок там.

- Уроки уже сделал? – задаю стандартный и нейтральный вопрос, который наверняка выдаёт любая старшая сестра.

- А нам ничё и не задали.

Мне показывают язык, и я понимаю, что мальчишка врёт. Но это ведь не мой ребёнок, и контролировать его успеваемость – не моя забота. А вот разобраться в делах Лёли стоит прямо сейчас, пока есть свободное время.

Глава 4. Наблюдение.

За три часа в квартире Минаевых я немного освоилась и в некотором смысле свыклась со своим положением. Память по крупицам, но всё же приходила, к тому же я внимательно наблюдала за происходящим и пыталась делать выводы и составлять портреты семейки.

Первый на очереди у нас глава семейства, Пётр Минаев старший. Он трудится менеджером по продажам чего-то там, а возможно и много всего сразу. Его рабочий день состоит из постоянных созвонов, совещаний, переписки и прочей лабуды, которую лично моя мама описала бы как «что угодно, лишь бы на заводе не работать». Однако эта деятельность позволяет худо-бедно, но всё же содержать семью из троих детей и жены-домохозяйки. Пётр весьма ворчлив, пытается требовать ото всех уважения и подчинения, хотя назвать его мелким тираном у меня не повернулся бы язык. А ещё он весьма прохладно относится ко всем хозяйственным делам и вопросам воспитания детей, принадлежа к тому типу мужчин, которые свято уверены, будто добывание мамонтов – единственная его обязанность.

Следующая – Елизавета Минаева. По фотографиям из старого альбома Лёля помнит эту женщину тонкой и звонкой, с копной каштановых волос и широкой улыбкой. Эдакая беззаботная хохотушка, не думающая о завтрашнем дне. Кажется, от той веселушки от Лизы осталась только неспособность к планированию, потому что настолько неорганизованных женщин я ещё не встречала. Мать нашей клиентки не в состоянии правильно распределить своё время и организовать быт, и это я заметила уже по тому, как проходил процесс готовки. Вначале отварились макароны, и только после того, как те были отброшены в дуршлаг, она начала доставать из холодильника фарш для котлет. Стоит ли упоминать, что в итоге вся семья вынуждена была есть холодные и слипшиеся рожки в тандеме с перегорелыми, но при этом сырыми внутри котлетами, а после ещё и утешать горе-повариху, вполне искренне переживавшую за результат. Кажется, от обеда удовольствие получила только Алиса, которая до сих пор питалась готовой едой из консервов, и несколько раз Елизавета вздохнула, насколько бы освободилось её время, питайся семья едой из доставки. Подозреваю, разговор этот происходил не в первый раз, потому как Пётр ел, поскрипывая зубами, но всё равно упорно утверждал, что готовка жены самая лучшая на свете. Вот почему я не переместилась в тело Лизы? Две недели. Две, и у меня бы получилось полностью наладить быт в этой семье! Но… Ладно.

К младшему Петру и к Алисе претензий вообще никаких, потому что они росли ровно такими, какими и положено быть детям. Третьеклассник являлся весьма откормленным шалопаем со средней успеваемостью и не особо развитым словарным запасом. Зато был наблюдателен и неплохо соображал. Таких вот мальчишек надо мягко направлять в нужное русло, не требуя блестящей успеваемости по всем подряд предметам. Тогда к двадцати годам перед вами окажется вполне толковый молодой человек с готовой профессией, крепким кругом общения и уверенными взглядами на жизнь. Конкретно за этого пока сказать ничего не могу, да и не Петя моя нынешняя проблема. Младшая Минаева же и вовсе классический годовалый пупс: тянет всё в рот, часто вместо двух ног передвигается на четырёх, едва разговаривает, а ещё то и дело требует смены подгузника. Дети, что с них взять! Вот что меня по-настоящему волнует, так это роль Лёли в семейной иерархии.

- Так. Я готовила, а кто будет посуду мыть?

Елизавета строгим взглядом обводит домочадцев. Не прячет глаза только Алиса, которая, не сомневаюсь, с удовольствием уселась в раковину и сама.

- У меня ещё один созвон, - глава семейства быстро доскребает содержимое тарелки и поднимается из-за стола.

- А мне ещё три страницы дочитать.

Петька откровенно врёт про чтение, потому что до запоздалого обеда он просто резался в игрушку на телефоне. Подозреваю, учебники и вовсе не вытаскивались из рюкзака, хотя домой обязан был вернуться раньше, чем одиннадцатиклассница.

- Тогда ты, Лёль, - мать пожимает плечами и поднимается из-за стола. – Закончишь, потом с Лисёнком посиди, пока я за продуктами на ужин схожу.

Я застываю с вилкой в руках, так и не донеся её до мойки.

- Мамочка, - говорю осторожно и вкрадчиво. – А ты разве не была уже сегодня в магазине?

- И? – женщина смотрит на меня с недоумением.

- Разве нельзя было взять продуктов сразу на два приёма пищи? К чему эта трата времени на беготню?

- Траты бы не было, если бы твой отец не вставал в позу всякий раз, когда я заказываю доставку, - фраза была сказана достаточно громко, чтобы супруг из кабинета тоже всё услышал. Судя по тишине, игнорировать главе семейства намного проще, чем держать ответ. – Видите ли, не хочет общаться с курьерами... И вообще, тебе-то что? Готовить-то мать вам обязана, словно баринам!

- У меня уроки ещё не выучены, - признаюсь, хотя на самом деле больше меня интересуют дневники нашей маленькой клиентки. А вместе с ними и разгадка нашего ребуса. – После того, как помою посуду, хотела бы приступить к ним.

- Ну так учи, - Елизавета пожимает плечами. – Я тебе что, запрещаю?

- Готовиться и одновременно присматривать за Алисой у меня не получится.

Мы сталкиваемся взглядами, и мою оппонентку это явно раздражает. Фыркнув «ясно» и «ну извини, что посмела побеспокоить», она демонстративно покидает кухню, взяв подмышку младшую дочь, и идёт в кабинет.

Пока я соскребаю с тарелок остатки еды, до моего слуха доходят фразы «совсем от рук отбилась», «перечит через слово», «никак не могу похудеть на фоне постоянного стресса». Кошусь на верх холодильника и отмечаю, что там лежат четыре коробки шоколадных конфет. Каждая из них открыта, и конфетки наверняка берутся по очереди – хитрый приём, помогающий создать видимость малого потребления углеводов. Благодаря нему можно спокойно лопать шоколад, а потом просто жаловаться на стресс, магнитные бури, миграцию лемингов, или что там ещё повинно в наборе веса. Возможно, колебания температур на полюсах Марса?

Глава 5. Школа.

Заснула я, конечно, позже обычного, но совершенно невыспавшейся оказалась не поэтому. В пять утра Алиса распахнула дверь ровно таким же жестом, как это делает её мать, и наполовину прошла, а наполовину проползла к нам в комнату. На второй этаж заползти у неё, к счастью для Петра, не получалось, зато ко мне на кровать – вполне.

- Лёля! – малышка с улыбкой вцепилась в мою щёку зубками, по всей видимости так целуя. – Кусать. Ам.

- Насчёт «кусать» иди к тем, кто тебя рожал, - ворчу, пытаясь зарыться в подушку с головой. – Я что, обязана тебя ещё и завтраком кормить?

- Кусать, кусать, касу кусать!

По вам когда-нибудь скакал бутуз весом в десять килограммов? По мне – да, но очень и очень давно. Я свою смену уже отстояла, а Леночке Минаевой пока ещё рано. Почему мы с нею не можем просто взять и поспать?

Отчаявшись, встаю с кровати, беру кабачка-Алису на руки и топаю в спальню родителей.

- Мам, пап, - говорю громко. – Алиса голодная.

- Дочь, мы с нею полночи возились, - устало приподнимает голову Пётр-старший, а его супруга делает вид, что спит глубоко и крепко. – Покорми её сама, там же только кипятком порошок залить.

Вообще-то очень хотелось оставить девочку здесь и просто закрыться в своей комнате, но я этого, разумеется, не сделала. Ночи с маленьким ребёнком действительно бывают разными: то режим собьётся, то зубки режутся, то ещё какая оказия. Мы с Костей тоже через это проходили, и не раз и не два с утра выглядели как зомби из той игры, в которую режется Петька. Да и замка на двери детской попросту нет, поэтому тяжело вздыхаю и топаю на кухню, чтобы поставить чайник.

Разумеется, этим мои дела не ограничиваются, ведь ребёнка надо ещё и переодеть, умыть и усадить на горшок. Последнего, кстати, не вижу, поэтому Алиса сидит прямо на унитазе, поддерживаемая мною, и с весьма задумчивым видом делает свои дела. Потом мы обе умываемся, убираю пушистые волосики малышки в два хвостика и топаем на кухню.

Каша сегодня у нас будет на всех, и варю я её тоже с запасом. Не сделаю этого, и не выспавшиеся родители обязательно выскажут Лёле что-то в духе «ну всё равно же готовила, сложно было сделать на порцию больше?». Не на порцию, а на три, но правильная Лёля внутри меня наверняка начнёт есть себя поедом. Вообще-то для меня не проблема соорудить и полноценный завтрак, но я себя быстро останавливаю. Стоит девочке один раз показать, что она что-то умеет, как это становится её обязанностью. По логике родителей, они просто готовят её ко взрослой и самостоятельной жизни. По мнению моему, которая находится сейчас в теле подростка, это попахивает издевательством.

К семи тридцати малявку начинает клонить в сон, и я укладываю её под бок к матери. Почти что сразу у отца срабатывает будильник. Он топает по квартире, хлопая то холодильником, то кофе-машиной, а после заглядывает в детскую и напоминает, что пора собираться в школу. А ведь я только-только настрочила отчёт Стасу и планировала немного подремать...

Петя, заснувший ещё позже меня, поднимается только с пятой побудки, впихивает в себя кашу, которую щедро полил вареньем и сгущёнкой в соотношении один к одному, а после так же медленно натягивает на себя школьную форму. Он учится при том же лицее, что и сестра, и отводить его – традиционная обязанность Лёли. Я, если честно, планировала как-то приодеть нашу старшеклассницу, или хотя бы слегка накрасить и причесать, но после столь ранней побудки уже ничего не хочется, помимо кофе, которого Лёле пока что нельзя.

Лицей встречает меня традиционным для любого учебного заведения гамом, суетой и хмурыми лицами охранников. Гардероб уже не работает, поэтому сменную обувь и кофты оставлять полагается прямо на крючках. С недоброй ностальгией вспоминаю собственные школьные дни. Быстро переобуваюсь, едва взглянув на отражение в зеркале, и топаю в класс.

Первым уроком по расписанию у Лёли значится алгебра. Математика – это хорошо. К ней есть способности и у самой девочки, и у меня, так что особые воленния отсутствуют. Машинально прохожу к первой парте и отмечаю, что никаких соседей у меня нет. Интересно, почему? Возможно, Лёлина соседка или подруга просто опаздывает. Ну или… ладно, о том, что с Лёленькой могут просто не хотят сидеть, подумаем потом.

Провожу пальцем по парте и с облегчением не обнаруживаю на ней пыли. Состояние стульев радует меня куда как меньше – те деревянные, не покрывались лаком год и зацепки на одежде вполне возможны. К счастью, на мне сейчас брюки, а не капроновые колготки, иначе жить тем оставалось бы считанные часы.

Вообще-то я переживала, что в этом лицее весьма суровые правила, но нет, к внешнему виду можно относиться достаточно вольно. К примеру, школьная форма для девочек состоит из блузок, серых жилеток и на выбор юбки или брюк, также серого либо чёрного цвета. Лёля отдаёт выбор штанам, хотя у неё вполне красивые ножки. Впрочем, что взять с подростка, которых видит в себе либо исключительно недостатки, либо считает себя центром земли, а иногда эти два состояния и вовсе сочетаются. Брюки меня более чем устраивают, и я, отбросив мысли о внешнем виде, сосредотачиваюсь на предстоящем уроке.

В класс входит женщина слегка за сорок. Строгий костюм, очки с оправой в виде трапеции, ярко подведённые губы изогнуты в недовольной гримасе, а между бровей залегла складка, с которой с трудом справляются уколы красоты. Эдакое живое воплощение мегеры, от которой сбежали даже змеи, и я искренне удивлена, как в престижный лицей попал подобный экземпляр. Или скорее почему её не перевоспитали родители. Впрочем, очень может быть, что именно эта дамочка и умеет держать старшеклассников в ежовых рукавицах, вбивая в их головы пласты знаний, а судить о книге по обложке никогда не стоит.