Взаимосвязи

- Пап, - слышится в ночи дрожащий голос сына, - Я в аварию попал…

- Живой?! – хрипло заорал Валерий, едва смысл сказанного продрался в затуманенную сном голову. – Живой?!

Как будто неживые могут звонить по телефону, ага.

- Да живой, пап. Кажется, даже не поломал ничего… Но машина… Я тебе сейчас фотку скину.

- … - вырвалось у отца, когда он увидел фото.

Перед машины выглядел так, будто на нём тренировал удар кулака каменный тролль размером с гору. Стакан с номером кузова вырвало напрочь, вместе с правой фарой: а это автоматически означает проблемы с ментами… Капот выгнулся палаткой, на серебре алели отсветы алого – то ли машина красная рядом стояла, то ли какой-то фонарь отсвечивал, а то и светофор. Выглядело настолько зловеще, что по спине вновь продрало морозом.

Ведь буквально в полуметре от этого железного месива сидел за рулём его сын. Его любимый Лёха. И он словно наяву увидел его расширенные от ужаса глаза и непокорную прядь чёлки, прилипшую ко лбу.

Мысли путались, скакали наперегонки с сердцем, леденящий страх мешался с облегчением. В голове в сумасшедшем хороводе мелькали иконы Богородицы и дядька, снившийся как раз перед тем, как ворвался в ночную тишь злосчастный звонок. Они с дядькой и, кажется, отцом весело гоняли по ночному Челябинску и ловили кайф.

Дядька разбился в автокатастрофе много лет назад.

- Ты что, под сотку гнал? – зловеще прошипел Валерий, пытаясь собрать в кучу скачущие эмоции, подстёгнутые адреналином.

- Не, пап, ты что, - сын едва шептал, явно пребывая в шоке. – Максимум пятьдесят…

- Какие, нахрен, пятьдесят! – взорвался Валерий. – На пятьдесят можно вообще не тормозить и с закрытыми глазами ехать! Тут по-любому сотня, а то и больше! В кого ты въехал? В тачку? Другие пострадавшие есть?..

- Не в тачку… - пробормотал сын, и у отца свалилась ещё одна глыба с души. – В остановку. Я шёл на обгон, не успевал… отвернул… Нет других… пострадавших.

- Отвернул, - зло выплюнул отец и вдруг ужаснулся. Сын в шоке и ничего непоправимого, слава Богу, не произошло – Так, жди, сейчас подъеду. Координаты скинь.

- Сбрасывайте тачку на запчасти, - хмуро сказал Коля, старый кореш по автосервису, обозрев доставленный остов несчастной «Тойоты». – Если ремонт, то это тыщ двести точно, но даже не это главная засада. Меньше, чем за полгода такой ремонт не сделают. Проще продать и купить новую. Тем более… Вы ж её тоже после аварии брали, да?

Валера усмехнулся, понимая, о чём он. Есть такое поверье – битая тачка обязательно убьётся снова…

Сзади послышался сдавленный всхлип. Он обернулся. Узкое, с острыми чертами Лёхино лицо выражало неподдельную муку.

Он так любил свою машинку… Полировал её и надраивал при любой возможности. Менял чехлы в салоне. Подрабатывал в свободное от учёбы время, чтобы поменять резину, отказываясь от отцовской помощи. Чувствовал себя настоящим хозяином и страшно машиной гордился.

Валерий его понимал, но в душе ещё тогда, после покупки машины тёмными тучами собиралось беспокойство. Сын был счастлив, а отец… мысленно ёжился.

Да, в юности он сам был такой. Они с отцом с железками всякими состояли в близком родстве, в своём гараже собирали технику из практически металлолома. И в заветный день Валерка получил свой мотоцикл вместе с грозным предупреждением бати, чтоб не смел ездить в город. Они жили в коттедже за городской чертой, там было, где гонять по просёлочным дорогам, не опасаясь ментов.

Но в пятнадцать лет запреты, скорее, кажутся вызовом, батин кулак перед носом успел померкнуть, а Диня, сосед старше его на два года, которому Валерка втайне завидовал и подражал за «крутость», очень легко взял его «на слабо» тем, что «хрен ты пива щас достанешь», а рядом с кинотеатром был круглосуточный ларёк, где продавщице было абсолютно пофиг, совершеннолетний ты или нет.

Светофор тогда так же мрачно заливал перекрёсток красным, отчего лужи казались кровавыми, но ночной перекрёсток был абсолютно пуст, и Валерка рванул смело напрямки, балдея от собственной лихости.

Откуда взялась эта чёрная как смоль, тачка, он так и не помнил. Он вообще следующие полгода очень плохо помнил, перелом бедра никак не хотел срастаться правильно, а спицы аппарата Елизарова, вгрызающиеся в его кости, до сих пор снились ему в кошмарах. И нога теперь ныла по любому поводу, хотя прошло уже больше тридцати лет…

Как будто случилось мрачное дежавю, и теперь он смотрел в сердито и жалко моргающие глаза сына, не зная, как утешить и как не наорать: остатки гнева всё ещё бродили в нём тугой обжигающей волной.

Договорившись с Колей об аренде места и поисках клиентов для продажи, они молча побрели к машине отца.

- Райка правду сказала, - бросил вдруг сын уже в машине, не поднимая головы. – Будто знала…

- Какая Райка? Какую правду?

- Ну… знакомая одна… По общежитию. На психолога учится.

- Так-так, - мозг Валерия, всё ещё не способный переварить случившееся, с радостью отвлёкся на «Райку». – Рассказывай. Твоя девушка?

- Нет, - даже возмутился слегка сын. – Так, погуляли пару раз в парке. Странная она. Малахольная какая-то, хоть и красивая. Я ей предложил как-то прокатиться по городу – подъехал так… э-э-э…

- Эффектно? – усмехнулся отец, и Лёша смущённо сунул нос поглубже в воротник.

И это проходили, промелькнуло в голове старшего. Как же всё одинаково, впору поверить «Басте» - «нас просто меняют местами»… Он тряхнул головой, прогоняя наваждение, и завёл двигатель.

- И что же сказала твоя малахольная Райка?

- Что я слишком люблю свою машину. И что у меня её «отберут», и она боится попасть в аварию – у неё брат погиб в автокатастрофе…

- Кто отберёт? – искренне изумился Валерий. – Бандиты, что ли?

Алексей усмехнулся, почувствовав, как ослабевает шок. И как ни странно, именно образ Раи: большие оленьи глаза, каскад тёмных локонов из-под вязаного красного берета и застенчивая улыбка на секунду разогнали беспросветный мрак, сердце потеплело и снова пошло гонять по жилам подмороженную страхом кровь.