Взгляд Ведьмы

Глава 1. Watch Witch

•✦•·································•☽◯☾•·································•✦•

Германия. Веридион.
Наши дни. Начало весны.

Всё осточертело.

Мой мир сейчас — это экран ноутбука, мерцающий в полумраке комнаты, и три виртуальных окошка: одно с моим лицом, второе — с рожей очередного клиента, третье — чат, где невидимые зрители строчат комментарии. На мне — майка с забавным скелетом, чёрный чокер и труселя. И всё. Этого более чем достаточно, чтобы оставаться звездой паранормального стриминга. Люди платят за пять минут иллюзии, а на деле просто пялятся на экран в надежде увидеть хоть что-то.

Смотри и плати, придурок, — мысленно усмехаюсь я, глядя на нового «гостя». Мужичок с лицом озабоченного хомяка пялится не в камеру, а куда-то в район моей ключицы.

— Итак, Алекс, — говорю я, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало смертельной скуки. — Ты хочешь… поговорить со своей таксой? Умершей таксой по кличке Шпуля?

— Да! — он оживляется. — Она была самой лучшей собакой! Я хочу знать, счастлива ли она… там.

О, боги. Ещё один. Я уже провела сегодня сеанс с прабабушкой, которая «точно зашила деньги в матрас», и влюблённым подростком, проверявшим верность парня. Собака — это новый уровень идиотизма.

— Хорошо, — тяну я, принимая по интерфейсу его донат и пересыланную фотку. — Приступаем. Помни, духи животных капризны. Они приходят, только если сами этого хотят.

Мини-принтер на столе с противным треском выплёвывает распечатку. Я вальяжно беру её, демонстративно кладу перед камерой, а рядом ставлю кристалл-маятник — для антуража.

— Veni, Spula, ex alio mundo!* — произношу я с нужной интонацией — ленивой, но уверенной. Воздух в комнате чуть холодеет — мой стандартный спецэффект, отработанный до автоматизма. Маятник в моих пальцах начинает раскачиваться. — Дух Шпули, я призываю. Явись и поведай о себе.

И тут же из угла комнаты, из клубка теней под столом, донёсся звук. Тихий, скулящий вздох. А потом — отрывистый, настоящий собачий лай. Один. Два.

Ах ты ж сука, действительно пришла, — мелькает у меня в голове с долей профессионального удовлетворения и дикого раздражения. Теперь мне ещё и с ней разбираться.

Но Алекс в камере ничего этого не видит и не слышит. Он пялится на меня, ожидая чуда.

Притворяюсь, что вслушиваюсь в нечто, будто я блять умею говорить по-собачьи, и через паузу снова обращаюсь к экрану:

— Она здесь, — шепчу я таинственно. — Её дух полон печали...

Я снова смотрю на Алекса, вкладывая во взгляд всю театральную скорбь, на какую способна.

— Она говорит... что ты до сих пор не вернул её любимую резиновую косточку соседскому псу. И это разрывает её небесное сердце.

Глаза Алекса становятся круглыми.

— Но это же... я её выбросил! После того как...

— Её время здесь истекло! — мягко, но твёрдо прерываю я его, не давая развести нытьё. — Abi in pacem!** — мягко прерываю я его, отпуская «дух».

Вадэ отсюда, Шпуля, тут тебя никто не ждёт. Давление в висках мгновенно исчезает. Дрожание воздуха рассеивается. Маятник замирает.

— Сеанс окончен. Она счастлива, но просит исправить эту оплошность. Следующий.

Я отключаю видео довольного клиента и смотрю на очередь. Осталось двое. Господи, дай сил.

В этот момент дверь в мою берлогу со скрипом приоткрывается, и в проёме возникает силуэт моей бабули, Абелы. На ней тот самый цветочный халат, что видел, наверное, ещё дед, и вид, как у совы, заставшей разврат в своём дупле.

— Оливия, ужин стынет. Или ты решила, что твои… зрители питаются одним лишь твоим видом?

— Ба, пять минут, — бросаю я, не отрываясь от экрана. — Клиенты же.

— Клиенты, — фыркает она, переводя взгляд на мой экран, где я сижу в трусах. — Плачут и ночуют. Уж не знаю, что их больше привлекает — обещание пообщаться с покойниками или вид твоих прелестей. Хотя, зная мужской род, ответ очевиден.

— А мне всё равно, за что платят, лишь бы платили, — парирую я, принимая донат от следующего страдальца. — На новые ботинки для охоты на демонов скинулись. Это благотворительность.

Бабуля качает головой, но в уголках её губ прячется улыбка. Она давно сдалась.

— Ладно, не задерживайся. И надень что-нибудь… или не надень. Решай сама. Но жаркое из говядины никуда не денется.

— Люблю тебя, ба! — кричу я ей вслед, а она, ворча что-то про «беспутное поколение», удаляется.

Возвращаюсь к экрану. Следующий — парень, который хочет узнать, не изменяет ли ему девушка. Ску-fucking-чно. Провожу сеанс на автопилоте: распечатываю фото, вожу маятником, бормочу заклинания. Отвечаю, что да, изменяет, причём с его лучшим другом. Получаю катарсис в виде его бледного, искажённого ужасом лица и щедрого доната «за честность». Маленькие радости.

Осталась одна. Включаю видео. И замираю.

В кадре — девушка. Лет восемнадцати. Сидит, сгорбившись, в полутьме, обняв свои колени. Волосы жирными прядями падают на лицо. Она не смотрит в камеру. Вообще никуда не смотрит. Просто сидит.

Глава 2. Адрес: Штайнгассе, 12

•✦•·································•☽◯☾•·································•✦•

Пять этажей тоскливого бетона, облупившаяся штукатурка и ощущение, будто сама серая тоска здесь не просто живёт, а развела колонию и платит ипотеку. Я остановилась перед подъездом, достала телефон и сделала селфи на фоне этой красоты. «Вызывали стражу скорой магической помощи? Ваш заказ уже у двери. Адрес прилагаю, если что — знайте, где искать мой труп». Отправила в общий чат стражей и сунула телефон в карман.

Только сделала шаг к закопчённой двери подъезда, как в кармане завибрировало. Достаю. Алан.

Алан: Вызов принят. Нужна подмога?
Я: Справлюсь. Похоже на лярву. Мелочь.
Алан: Не сомневаюсь. Но скучаю по твоему лицу. И не только по лицу.
Я:Решаю подлить масла в огонь. Отрываю взгляд от мрачного подъезда, делаю селфи с томным, немного вызовющим взглядом. В кадр попадает декольте и часть чокера. Отправляю. А у тебя там что, каталог? Следующую часть коллекции пришлю на месте.
Алан: Я бы сказал, что это моя личная галерея вдохновения. И я жду с нетерпением, когда она пополнится новыми... экспонатами. Прикрепляет гифку, где проводит рукой по своему идеальному подбородку с томной улыбкой.
Я:Закусываю губу, чтобы не рассмеяться и не покраснеть одновременно. Извращенец.
Алан: Только для тебя. Будь осторожна. Сердечко.

Чёрт. От этих сообщений по телу разливается тёплая, опасная волна. Он умеет это делать. Идеальный Алан: красивый, как грех, сильный, с даром, от которого мурашки бегут не от страха, а от предвкушения... и всё это внимание — сейчас направлено на меня. На меня, а не на какую-нибудь выхолощенную аристократку из Витов.

Соберись, Морт, — одёргиваю я себя, с силой толкая дверь подъезда. — Сначала лярва, потом можно помечтать, как эта божественная картинка по имени Ахерон будет зализывать мои раны. Если, конечно, я их получу.

Дверь в квартиру Лины была заперта. К счастью, не на серьёзный замок. Пару минут возни с отмычкой — и щелчок. Тихо вхожу, соль уже наготове.

Вонь ударила в нос, заставив меня на секунду отшатнуться. Пахло, как в комнате подростка после трёхдневного запоя перед экзаменами: затхлый пот, перегар от дешёвой текилы и под этим — сладковатый, гнилостный душок негативной энергии, впитанный в стены. Воздух был тяжёлым, влажным, им было трудно дышать — будто в лёгкие лезла сама грязь.

В гостиной было темно, только свет уличного фонаря падал на фигуру Лины. Она сидела на том же месте, где и в стриме, но теперь я видела всё своими глазами. Её окружала лёгкая, маслянистая дымка — верный признак лярвы — злобного духа, пожирающего негативные эмоции. От неё веяло ледяным холодом и таким чувством безысходной тоски, что у меня на мгновение сжалось горло. Блять, какая же гадость.

— Luceat!* — бросила я, чтобы твари явили себя на свет, и воздух дрогнул.

Тут же из угла, из-за дивана, выкатилось нечто. Маленькое, лохматое, похожее на комок грязной шерсти с парой горящих точек-глаз. Бес. Тварина порядком выше, злобнее и уже что-то соображает. От комка исходил резкий, животный страх, смешанный с голодом. Меня чуть не стошнило.

Один, — мелькнуло у меня, но инстинкт кричал об обратном.

Комок с противным, булькающим визгом рванулся на меня. Я не стала церемониться.

— Vade!* — рыкнула я свою короночку, и удар магии отшвырнул тварь в стену.

Прикосновение к его энергии было омерзительным — скользким и липким, как прикоснуться к разлагающейся плоти.

И в этот момент из-под кресла, прямо у моих ног, вырвался второй. Такой же лохматый комок, но больше, с длинными, острыми щупальцами-тенями. Он прошипел и впился мне в ногу ледяными когтями. Боль, острая и обжигающая, пронзила голень. Блядь, не один! Лярва была лишь приманкой, дымовой завесой для парочки этих тварей.

Лярва, почуяв угрозу, зашипела и метнулась в мою сторону, пытаясь обвить ледяной петлёй. Я сыпанула солью прямо в энергетический сгусток. Раздался шипящий звук, будто на раскалённую сковороду плеснули водой. Сущность отпрянула с визгом.

— Хватит игр, — проворчала я, выхватывая из сумки небольшой, но увесистый железный пруток. — Parete!*

Лярва и два беса замерли на секунду, подчинившись приказу.

Мне хватило этого момента, чтобы подскочить к Лине. Круг из соли фиганула уже чисто рефлекторно. Её глаза были закачены, изо рта текла слюна. Третий бес сидел в ней, как клещ — главный, самый сильный из всей этой шавки. Я чувствовала его присутствие — клубок грязной, шипящей энергии, вцепившийся в её ауру.

Ебать... Откуда их тут столько? Целая гребаная демоническая ясельная группа! — пронеслось в голове с привкусом паники. Это уже не просто «мелочь», это системная проблема. Значит, где-то здесь есть дыра, щель, через которую их понаползло.

— Выходи, — прошипела я, приставляя холодное железо к её виску.

Она затряслась, из горла вырвался нечеловеческий гортанный звук. Я прижала железо сильнее, чувствуя, как сущность внутри неё бьётся в панике. Пора изгонять:

— CLAUDITE VIAS EREBI! REVERTERE!*

Глава 3. Средний балл и бардовые протеи

•✦•·································•☽◯☾•·································•✦•

Меня выжали, как дешёвый лимон для ритуального пунша. Я совсем забыла, что сегодня универ, мало того — пересдача по Мировой экономике в условиях развития цифровых технологий. Ковен, какая же это хуйня!

Я сидела в аудитории и с тоской смотрела на чистый лист. Ничего. В голове — ветер, пара неприличных анекдотов и остаточное ощущение скверны от вчерашних бесов. Готовиться было поздно. Но не сдать — значит слушать нытьё декана и бабулино ворчание. Выход был один — магия.

Я подняла руку.

— Можно выйти? — сделала я самый невинный взгляд, какой могла выжать из своего битого лица.

Преподаватель кивнул. Я выскользнула в коридор. Мне нужен был тот самый отличник, которого я заметила ещё на прошлой паре — Томас. Он обычно торчал в библиотечном крыле. И точно — нашла его за стопкой книг по макроэкономике. Бледный парень с глазами, полными ужаса перед предстоящим общением.

— Привет, — подошла я, опершись о стеллаж так, чтобы он видел и декольте, и чокер. — Слушай, я в полной жопе с этим зачетом. Выручишь?

Он покраснел и начал что-то мямлить про «неудобно». Тогда я наклонилась ближе, позволив духам смешаться с запахом старой бумаги.

— Я бы очень... отблагодарила, — прошептала я, проводя пальцем по корешку книги у него в руках.

Его взгляд стал влажным и голодным. Идеально. Он заморгал, пытаясь сосредоточиться то ли на моих словах, то ли на декольте.

— Но как...

— Я ведьма, милый. Могу смотреть чужими глазами. Особенно когда умные парни усердно работают... — палец скользнул по его похолодевшей руке. — Это меня заводит. Читай конспекты по ТНК и e-commerce во время зачёта — я буду следить.

Его сомнения испарились. Я шепнула «Oculus Mentis!*», создав между нами нужную связь, и бросилась обратно в аудиторию.

Томас нервно сглотнул. Плевать, слышал ли он хоть что-то, кроме «Это меня заводит», и верил ли в магию. Главное — он послушно подчинился и действительно пялился в свои конспекты.

Вернувшись, я быстренько набросала основные тезисы. Еле сдерживала улыбку, видя, как он нервно ёрзает там, в читальном зале, и пытается прикрыть очевидную проблему в районе ширинки. Ну ладно, парни они такие.

Сдав работу, я вернулась к Томасу. Он сидел с остекленевшим взглядом, всё ещё перелистывая страницы. При моём приближении весь засветился.

— Ну что, может... — начал он.

Я не дала договорить, прижала его к спинке стула и всунула в рот свой язык. Что-то вроде поцелуя из его девственных мечт. Слюняво, без особой страсти, но он аж затрясся. Через пять секунд я отстранилась. В свой рот его пускать не стала — мерзость.

— Спасибо ещё раз, — сказала я, вытирая губы тыльной стороной ладони, и ушла, оставив его счастливо-ошалевшего.

Выхожу из универа, закуриваю… и обалдеваю. Перед входом, неприлично грациозно облокотившись на Aston Martin, стоит Алан. Откуда он знает, где я учусь? Или… Бабуля?

О, этот парень. Высокий, светловолосый, с голубыми глазами, в которых сейчас плескалась тёплая усмешка. Атлетическое телосложение, идеально подчёркнутое дорогим костюмом, делало его воплощением того, о чём шепчутся девочки в дорогих борделях и мечтают стюардессы в первом классе. В ухоженных руках — два стаканчика кофе, бумажный пакет с чем-то пахнущим круассанами, и… скромный, но чертовски элегантный букет в бардовых тонах. С протеей. Хватило же вкуса.

Он стоял, притягивая взгляды всего, что любит красивое и может хотеть классного парня. Он был красив, умен и сказочно богат — его семья владела половиной старого города. Я могла их понять.

— Не ожидала тебя здесь увидеть, — говорю я, подходя. В голосе — лёгкий вызов.

— Скучал, — парирует он, его взгляд скользит по моему лицу, останавливаясь на синяке. — И, кажется, не зря. Кто разрешил тебя бить?

Прежде чем я что-то успеваю сказать, он наклоняется и целует меня. Не в губы. А именно в тот самый синяк на скуле. Нежно, почти по-врачебному. От его прикосновения по коже бегут мурашки. Это он ещё ногу не видел...

— Поедешь выбирать платье? — спрашивает он, отступая. — Я помогу. У меня вкус есть.

Мы поехали в тот самый бутик, где платья стоят как годовая зарплата обычного человека. Алан устроил настоящую примерочную эпопею. Он не просто сидел и кивал — он сам выбирал фасоны, цвета, заставлял меня крутиться перед зеркалом.

— Это слишком скромно, — ворчал он, глядя на чёрное платье-футляр.

— А это — слишком откровенно, даже для будущей Стикс, — отвёл он в сторону платье с разрезом до бедра.

В итоге он сам принёс мне три наряда. И все три были идеальны. Бархатное тёмно-вишнёвое с открытой спиной, серебристо-серое струящееся и короткое алое, которое кричало «посмотри на меня». Я покрутилась перед зеркалом в бархатном.

— Нравится? — спросила я.

— Сносит крышу, — просто ответил он, и в его глазах было не враньё.

Он оплатил всё. Даже то алое, которое я надела прямо в бутике.

Глава 4. Исчезновение

•✦•·································•☽◯☾•·································•✦•

Гудки. Долгие, разрывающие тишину. Каждый — как удар по нервам.

— Алан, это пиздец, приезжай скорее... прошу...

Голос срывается в истеричный шёпот, сдавленный рыданиями. Мне противно это слышать. Я ненавижу эту слабость, эту дрожь в пальцах, сжимающих телефон. Но он — единственный, кого я смогла позвать. Единственный, чей номер в голове не растворился в панике.

Сижу на полу в лавке, в этом дурацком алом платье, которое ещё пахнет его дорогим парфюмом. Пыталась стянуть сапоги — и тут же задела больную ногу, ту самую, с рваной раной от беса. Почувствовала, как свежая кровь проступает сквозь ткань бинта. Идиотизм в квадрате.

Машина подкатила так быстро, будто он не уезжал, а ждал за углом. Дверь распахнулась, и он вошёл, его идеальная причёска слегка растрёпана ветром.

— Оливия? — его голос резок, без намёка на ту томную нежность, что была час назад.

Он увидел меня на полу, в луже растекшегося чая из опрокинутой кружки, с разбитой коленкой и лицом, размазанным от слёз и туши. Его лицо исказилось — не страхом, нет. Недовольством. Раздражением. Как будто я испортила ему вечер какой-то мелкой, но досадной неприятностью.

Не говоря ни слова, он наклонился, подхватил меня на руки — легко, будто я не вешу ничего. Я вскрикнула от неожиданности, вцепившись в его пальто.

— Отпусти! Я сама!

— Замолчи, — отрезал он, не глядя, и понёс меня вверх по лестнице, в мою комнату. — И расскажи, что за драма.

Он уложил меня на кровать, снял сапоги, его пальцы скользнули по голой коже — холодные, точные. Отшвырнул их в угол.

— Ну? — он сел на край кровати, его взгляд буравил меня. — Где Абела?

— Её нет, — выдохнула я, снова чувствуя, как подкатывает ком к горлу. — И не было. Как ушла, так и не вернулась.

— Ты проверила? Всё?

— Всё, блять! — взорвалась я. — Вещи, телефон, её комнату! Пыталась отследить VINCULUM SANGUINIS!* — ничего! Пыталась вызвать её дух, в отчаянии, думала... — голос снова дрогнул. — Она жива. Но её... как будто нет в этом мире. Как будто её стёрли.

Алан хмурился, и эта хмурость делала его лицо чужим, резким. Но затем его выражение смягчилось. Он взял мою дрожащую руку, прижал к своим губам, поцеловал ладонь — нежно, почти с благоговением.

— Тихо, — прошептал он. — Всё будет хорошо. Ты сообщила в Совет Ковена?

Я уставилась на него, осознание ударило, как обухом по голове. Забыла. В панике я забыла про главный протокол.

— Чёрт... нет...

— Я разберусь, — он отпустил мою руку, и его лицо снова стало маской деловой холодности. Он вышел из комнаты, притворив дверь.

Я прислушалась. Сначала — низкий, спокойный голос. Потом — резче, громче. Он с кем-то говорил, нет, требовал. Слышались отрывки фраз: «...немедленно! ...все ресурсы! ...да, Абела Морт!»

Через полчаса он вернулся с дымящейся кружкой в руках.

— Пей, — приказал он, протягивая мне чай с мятой и чем-то ещё, успокаивающим. — Твою бабушку ищут.

Я покорно сделала глоток. Горьковато. По дому уже двигались люди — члены ковена в строгих одеждах. Слышались голоса, звонки. Во главе с самим Мистером Вариусом, отцом Алана. Его низкий, властный бас доносился снизу, отдавая приказы. Обзвонить больницы, морги, поднять на уши всех. Кто-то уже уехал к Лине. Я успела написать ей, хорошо, что мы обменялись номерами. Она ответила сразу: Бабуля ушла от неё утром, всё было в порядке.

Она просто исчезла. Растворилась в воздухе.

Алан сидел рядом, его присутствие было одновременно и успокаивающим, и давящим. Я чувствовала себя полной дрянью. Пока я целовалась с каким-то ботаником за списанный зачёт, пока примеряла платья на деньги парня, которого почти не знаю... её не стало. Передача дара... какой, на хуй, дар? Без бабушки это невозможно. Это полная, абсолютная жопа.

— Я останусь с тобой на ночь, — сказал Алан, его рука легла на моё плечо. — Без меня ты себя дорисуешь до чертиков.

Я не стала спорить. Он был прав. Завтра меня вызывали в Ковен. На первый, по-настоящему страшный в моей жизни допрос. И самое пиздатое? Я даже не знала, что им сказать.

И тут он встал и начал... раздеваться.

Не с того похабного подтекста, с которым я обычно это слово ассоциирую. А с какой-то раздражающей, по-хозяйски обреченной основательностью. Снял пальто, дорогие туфли, поставил их аккуратно у стены. Расстегнул и снял ремень, отложил на спинку стула. Остался в бежевых брюках и простой серой футболке, которая вдруг сделала его до жути человечным, доступным. Таким... теплым. И от этого стало еще страшнее.

— Что? — хрипло спросила я, когда он подошел к кровати.

— Подвинься, — его тон не оставлял пространства для спора. — И покажи свою ногу. Ты её обо что-то разодрала, я видел кровь.

Он устроился рядом, на широкой кровати, где места хватило бы и на троих. Но он лег так близко, что намеренно нарушил все разумные границы — развернулся ко мне боком, и его рука легла на мою талию. Не как любовный жест, а как якорь. Тяжелая, твердая ладонь, прижимающая к реальности.