Я же знаю, что тебя нет

По ночам приятно наблюдать за, кружащимися над городом, хлопьями снега. Особенно приятно наблюдать за этим погодным явлением укуренным взглядом, лежа в грязном снегу за гаражом местного алкаша — Лехи. Который, кажется, совсем позабыл, что у него есть гараж.

Олег уже стал завсегдатым мусорного тупика за гаражами. Здесь не мешали прохожие, редко появлялись машины, и можно было раствориться в ночной тишине, смешанной с запахом табака, дешёвого пива и мокрого железа.

Часы давно перевалили за три ночи. Красные, воспалённые глаза парня выхватывали из темноты силуэты. Гулкие шаги и смех напоминали о том, что неподалёку есть жизнь — пара подвыпивших ребят возвращались из пивнушки, что закрылась за углом совсем недавно. Их разговоры были громкими, сбивчивыми, и время от времени один из них пытался что-то напевать. Олег смотрел на них рассеянно, без особого интереса, словно через мутное стекло.

Но постепенно тело стало напоминать о себе. Сначала лёгкий озноб превратился в настоящий холод, пробирающий до костей. Руки окоченели, ноги он почти не чувствовал. К этому добавилось другое мучение — мочевой пузырь требовал разрядки, и терпеть становилось невыносимо.

Мысли в голове путались. В какой-то момент мелькнула ясная и простая идея: «Пора домой». Но между мыслью и реальностью всегда оставалась пропасть. Встать, стряхнуть снег, дойти до тёплой квартиры — казалось, что для этого нужна огромная сила, которой у него сейчас не было.

Олег лежал, вслушиваясь в собственное дыхание, и пытался собрать остатки воли. Ночь продолжала идти своим чередом, снег кружился, фонари мерцали, а он сам оставался прикованным к холодной земле, словно эта ночь держала его в плену.

В какой-то момент он услышал хруст снега неподалёку. Сначала показалось, что это снова пьяные голоса приближаются, но из темноты вышла собака. Бродячая, облезлая, с настороженным взглядом и ребрами, выпирающими из-под грязной шерсти. Она подошла близко, понюхала Олега и зарычала негромко, словно предупреждая: «Ты здесь лишний».

Парень поморщился, попытался отмахнуться, но собака не отходила, настойчиво тыкаясь носом в его плечо. И тут стало ясно — лежать дальше нельзя. Тело и так онемело, а если еще и псы начнут проявлять интерес, ночь может закончиться куда хуже. Со стоном, с трудом собравшись, он поднялся. Ноги не слушались: он больше тащил их за собой, чем шел. Каждый шаг отдавался болью в коленях и спине, словно он старик, которому уже за восемьдесят.

Дорога до подъезда показалась вечностью. Олег шатался, пару раз чуть не падал, но всё-таки добрался до знакомой серой двери с облупившейся краской. Уцепившись за стену, он протянул руку к домофону и дрожащими пальцами нажал нужную кнопку.

– Игорь… Игорь, впусти уже… – голос его был хриплым, почти жалобным. – Ну открой же…

Но в ответ — тишина. Лишь короткий треск динамика, и снова пустота. Олег повторял, давил на кнопку, молил, но за дверью подъезда никто не отзывался.

Он уже хотел сдаться, когда к дому подошла подвыпившая парочка. Мужчина и женщина, обнявшись, с трудом держали равновесие. Они глянули на Олега с каким-то равнодушным любопытством, даже не спросили ничего, просто приложили ключ к домофону и вошли. Олег тут же юркнул за ними, едва не наступив им на пятки.

В подъезде пахло сыростью, старым бетоном и чьим-то дешевым одеколоном. Лестница уходила вверх, и он начал подниматься. Каждая ступень давалась тяжело, дыхание сбивалось, сердце колотилось. Казалось, что силы оставляют его прямо здесь, между этажами. Но привычка и автоматизм вели дальше.

Наконец, он оказался у своей двери. Замер на мгновение, потом слабыми кулаками начал стучать:

– Игорь! Эй, открывай, это я!

Тишина. Он снова ударил, громче. Казалось, что соседи вот-вот вызовут полицию или хотя бы высунутся посмотреть, кто ломится посреди ночи.

– Да открой же! – почти закричал Олег и, не выдержав, дернул ручку.

Дверь со скрипом подалась. Он рухнул во внутрь, повалился прямо в прихожую, лицом в старый коврик.

Все это время дверь была открыта.

Олег не выдержал — его тут же вывернуло прямо на коврик. Горькая рвота жгла горло, запах моментально наполнил прихожую. Он едва успел отвести взгляд, когда заметил на полу знакомые носки — те самые, цветастые, в которых его сосед Игорь ходил по дому.

Игорь присел рядом на корточки, скривил губы и равнодушно произнёс:

– Опять весь ковер ухайдохал…

Олег попытался подняться, тяжело опираясь на стену, и кое-как стянул с ног мокрые ботинки. Сделав пару шатких шагов, он двинулся на темную кухню. Подойдя к раковине, открыл ледяную воду и сунул под неё лицо. Металлический привкус крана и холодная струя привели его в чувство. Капли стекали по подбородку, смешиваясь с остатками тошнотворного привкуса во рту.

Но, подняв глаза, он вдруг заметил, как на подоконнике сидел Игорь. В свитере и пледе, как будто одетый для зимнего вечера, он устроился прямо в раскрытом настежь окне. Его ноги безразлично болтались вниз с восьмого этажа.

Сердце Олега ухнуло.

– Ты чего, Игорь… слезь оттуда, а? Замёрзнешь ведь, – голос дрогнул, и он шагнул ближе.

Игорь обернулся. Его лицо оставалось спокойным, даже слишком спокойным — без эмоций, без страха. Взгляд был стеклянный, отрешённый.

– Замёрзну? – он хмыкнул. – Смешно слышать это от тебя, воняющего перегаром и рвотой. Ты, кажется, сам скоро в снегу околеешь, если дальше так будешь жить.

Олег замер, не зная, что ответить. Он чувствовал себя одновременно виноватым и беспомощным.

– Игорь, правда… давай, слезай, – он говорил тише, почти умоляя. – Ночь холодная, ветер… Пойдём на диван, посидим, согреешься…

Игорь только слегка пожал плечами, глядя куда-то вниз, туда, где фонари едва освещали пустынный двор.

– А зачем? – спросил он так же ровно, без тени волнения. – Ты вот домой еле пришёл, сам себя собрать не можешь. И всё равно считаешь, что вправе меня уговаривать.