Пролог
Ну, вот… Опять. Я уже проснулась, почти, но так лень открывать глаза. Нежную кожу на щиколотке щекочет длинная шерсть Бакса, я лениво дергаю ногой и прячу её обратно под тонкий плед. Делаю глубокий вздох и переворачиваюсь на правый бок, обнимая левой ногой объемную подушку, которая всегда находится в моей кровати именно для этой цели. Тихий еле уловимый шорох просачивается в уши сквозь мягкую пушистую дрему. Так спокойно, так хочется спать, но от чего-то ни в какую не удается найти удобную позу. Раздраженно стону и ощущаю, как спокойное сердце за ребрами неловко спотыкается пару раз, путается в ногах и сбивается с ритма.
Резко распахиваю глаза, что в кромешной темноте первые секунды не могут разобрать ничего, кроме черноты. Концентрирую взгляд на тусклом зеленоватом свечении будильника и без особого удивления отмечаю, что сейчас два тридцать шесть ночи. Уже третьи сутки одно и то же. Безо всяких, видимых на то, причин, просыпаюсь ровно в это время. Ладно, плюс-минус пять минут разницы не в счет.
Крупно вздрагиваю от протяжного шелеста и резко поворачиваю голову на звук, с облегчением выдыхая, когда осознаю, что это всего лишь, колышущаяся от ветра, невесомая белая занавеска. Недовольно пыхтя, сползаю с кровати и закрываю дверь просторной открытой лоджии. Летние южные ночи, конечно, жаркие, но и я зря, что ли, устанавливала кондиционер? С открытым окном здесь, вдали от города, вообще спать рискованно. Водятся такие твари, пострашнее, чем в Австралии. Каждый раз лотерея, от чего ты проснешься утром на этот раз, от того, что кто-то пристально смотрит на тебя своими шестью глазами, или нежно щекочет ушко длинными тараканьими усами. Бр-р-р.
Рефлекторно передергиваю плечами в омерзительном приступе и голыми ступнями топаю по ворсистому мягкому ковру в сторону выхода, далеко не элегантно поправляя, зажевавшие попой, трусы. Отточенным маршрутом спускаюсь по лакированной деревянной лестнице вниз, на всякий случай придерживаясь пальчиками за стену, чисто для того, чтобы не сосчитать ступеньки носом, и улавливаю, витающий в воздухе, посторонний резкий запах. Что-то похожее на мускат и сандал. Несильно в этом разбираюсь. Безошибочно щелкаю по выключателю в темноте, и просторную кухню заливает мягким желтым светом. С барного стула на меня с презрением смотрит помятая персидская морда, сопровождая свое недовольство о нарушенном сне коротким, но емким, раздраженным «мявк».
Кривлю Баксу в ответ такую же физиономию и шлепаю к холодильнику, попутно наклоняясь к, купленному накануне, аромадиффузору. Жадно принюхиваюсь к ароматным палочкам, всё еще пытаясь понять природу незнакомого запаха. Да, что-то похожее. Наклоняюсь к холодильнику, неловко почесывая голую ляжку, и достаю бутылку минералки. Мое внимание привлекает назойливый звук воды, ударяющейся о металл. Шарю глазами в поисках раздражителя и нахожу его в кране с водой. Проворачиваю вентиль, отмечая, что тот закрыт не до конца. Странно, я ведь сегодня даже посуду не мыла. Озадаченная этим вопросом, опрокидываю в себя щедрый глоток минералки, и тот вполне ожидаемо летит мимо рта, заливая мокрыми пятнами мою пижамную майку со «Стичем».
- Дерьмо-о-о-о, - слышали бы меня сейчас мои ученики. Преподаватель литературы, и такие грязные словечки! Да-да, великовозрастные пубертатные говнюки, я еще и не так умею.
Взбешенная внешними раздражителями и нарушенным сном, рваными жестами стягиваю с себя мокрую тряпку и швыряю её, куда попало. А попало без осечки в ошалелую приплюснутую физиономию Бакса.
- Извини дружище. Мне не жаль, - оставляю бутылку незакрытой и, снова погрузив нижний этаж в непроглядную тьму, иду обратным маршрутом.
Веки по пути начинают слипаться. Еле волоча ноги, добираюсь до спальни, и замираю на полпути. Нежный невесомый тюль плавно покачивается, гонимый прохладными дуновениями ветра через приоткрытую балконную дверь. А вот это уже не смешно. Нервное щекочущее чувство зарождается в районе затылка и медленно ползет вниз по позвоночнику. Нет, здесь точно никого не может быть. У меня трехметровый металлический забор, электронный замок. Это же достаточно гарантированная защита от грабителей? Совершенно не заботясь о том, что, возможно, сверкаю голыми сиськами перед мнимыми воришками, размашистыми шагами топаю в сторону лоджии и широко распахиваю дверь. Вполне ожидаемо - никого. Скользящий взгляд цепляется за пестрое пятно на бетонном полу. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть ближе бумажку, занесенную с улицы, и узнаю в ней брошюру местного «квест – рума».
«Любишь играть в прятки? Тогда, мы ждем именно тебя… С пятого июня я иду тебя искать…».
1. Начало истории...
В моей старенькой «Шкоде» душно и жарко, словно в деревенской печи. Темная рубашка с рукавом неприятно липнет к телу, а узкая юбка начинает натирать бедра. Я переехала из северного города на юг чуть меньше года назад, но до их пор не могу привыкнуть к местному климату. Порой чувствую себя городской сумасшедшей, когда выхожу на улицу и вижу людей, щеголяющих чуть ли не в труселях, в то время, как на мне ветровка и джинсы. Ну и мне можно как-то сделать скидку, в моем родном городе в мае ещё легко может выпасть снег, так что, если ты выходишь утром на работу, а на градуснике плюс шесть – это ещё ни о чем не говорит.
Паркую автомобиль на стоянке возле университета и, закинув язык на плечо, вываливаюсь из машины.
- Доброе утро, Альбина Михайловна, - мимо вальяжной походкой вышагивает «дитятко» на две головы выше меня и без зазрения совести лапает меня оценивающим взглядом.
- Доброе утро, Марк, - дежурно улыбаюсь, неловко теребя в руках связку ключей.
К концу года я уже немного попривыкла и перестала краснеть и трястись от каждого взгляда, которых на мою скромную душу оказалось слишком много, когда в этом нафталиновом институте оказалась новая учительница литературы, которая только-только сама вывалилась из гнезда родной цитадели знаний.
Вообще, в моей жизни всё было слишком обычно. Я обычная, привычки обычные, маленькая «двушка» в старом районе города, где мы жили вдвоем с мамой, самая обычная, парень мой обычный… Обычный козел, как и у всех. Из необычного только то, что в один прекрасный день выяснилось, что мой отец, который вышел за хлебом двадцать три года назад и не вернулся, решил искупить перед смертью свои грехи и оставил мне в наследство маленький домик в тихом южном городке Краснодарского края…
Цокая каблуками, захожу в просторные стены университета и жадно вдыхаю прохладный воздух, в котором витает, присущий только этому месту, пленительный аромат старых книг, потертых страниц и чернил. Я влюбилась в это место с первого взгляда. Точнее, с первого вздоха. Примерно в тот же момент я узнала, что в этих стенах находится самая большая и старая библиотека в области, и все, свет потух, дальше все, как в тумане. Мне было совершенно плевать на график моей работы, заработную плату и то, что мне придется тратить тонны нервных клеток на то, чтобы привыкнуть к этим пубертатным язвам, которых называют моими студентами…
- Доброе утро, Альбиночка, - комично вздрагиваю от неожиданности, когда моей спины касается чья-то прохладная чужая ладонь.
- Здравствуйте, Антон Юрьевич, - мягко улыбаюсь, кивая в знак приветствия своему наставнику.
Антон Юрьевич – профессор филологический наук и один из немногих, кто вызвался помочь молодому неопытному специалисту – то есть мне, не сойти с ума и разобраться с механизмом и принципами работы в данном заведении. Работаю здесь уже практически год, но до сих пор не могу понять, сколько же ему лет? Что-то среднее между сорока и пятью десятью. Но, выглядит он более, чем хорошо. В редкие моменты, пока он не видит, я позволяю себе заглядеться, думая о том, что примерно вот так же, наверное, мог выглядеть мой отец…
- Ты сегодня сильно занята, дорогая? – в этом обращении нет ничего пошлого или двусмысленного, как может показаться на первый взгляд. Он часто меня так называет, глядя на меня исключительно, как на друга, или дочь.
- Нет, у меня только две пары, - продолжаю неспешно шагать в сторону своей аудитории, пока мимо, против течения, плывут шумные потоки студентов.
- Отлично, зайти тогда ко мне, как закончишь. Нужно обсудить учебный план на начало следующего года. Надолго не задержу, - снисходительно улыбается, сканируя мою резко окислившуюся физиономию из-под изящной оправы своих очков.
- Хорошо, - прячу смущенную улыбку и вставляю ключ в массивную высокую деревянную дверь. – Утя – утя- утя! – насмешливо зову студентов, которые забавным образом выстроились друг за другом в ожидании того, когда их уже запустят, и они спокойно смогут доспать то, что не выспали ночью, на своих местах.
- Альбина Михайловна, зачем вам этот старый и сморщенный сухофрукт, когда рядом есть такой персик, - нахально паясничает всё тот же Марк, очевидно, намекая на себя.
- Я не люблю персики, - щелкаю его по затылку папкой с лекциями, прилагая не малые усилия, чтобы дотянуться. – И сухофрукты тоже, - рассеянно бурчу себе под нос и последней захожу в аудиторию.
Солнечные лучи яркими полосами пронизывают просторное помещение. В воздухе видно каждую танцующую пылинку, что попадает под яркий теплый свет. Даю ребятам спокойно развалиться на столах, и начинаю легкую, абсолютно неважную для учебного процесса тему, делая вид, что совершенно не замечаю того, что половина из них начинает сладко сопеть уже на пятой минуте. Мы все устали к концу учебного года, а на носу ещё экзамены. Пускай немного отдохнут. Я ведь сама ещё недавно была точно такой же. Да что там, я и осталась такой же. К тому же, весна, ночью они, как мартовские коты поют серенады в мессенджерах девчонкам до самого утра, когда спать?
Деликатно прячу ленивый зевок, пока зачитываю отрывок из нестареющей классики, и пару раз смаргиваю, когда в дверь аудитории раздается настойчивый стук.
- Ангелина Михайловна, не помешали? – в открывшейся щели показывается лысеющая голова нашего заместителя по хозяйственной части Сан Саныча.
- Нет, что такое? – отвлекаюсь от страниц и вопросительно смотрю на пухлого человечка в, повидавшей жизнь, рубашке.
- У нас сегодня во всем здании замена системы видеонаблюдения. Вы не против, если ребята тихонечко поработают тут, пока вы занимаетесь?
- Да, конечно, - безразлично пожимаю плечами и открываю ладонь в пригласительном жесте.
Сан Саныч скрывается с поля зрения, и в проход шагают две практически одинаковые фигуры в темных худи с капюшоном, на спинах которых пестрят нашивки с логотипом организации. Не обращая на нас абсолютно никакого внимания, молодые люди тихо приступают к своей работе, чем решаю заняться и я.
2. Глава вторая
- Очуме-е-е-е-ть, - Вика до неприличия округляет глаза, с шумом высасывая из трубочки свой уже закончившийся «Секс на пляже». – Вот же старый х…
- Вика! – резко обрываю её на полуслове и украдкой оглядываюсь по сторонам. На летней открытой веранде атмосферного кафе собралось слишком уж много лишних ушей.
- Нет, ну а что? Хрыч, я хотела сказать, – невинно хлопает своими огромными кофейными «блюдцами», которые никак не желают возвращаться к своим обычным размерам. – А ты что?
- А что я, - меня невольно передергивает, стоит вспомнить недвусмысленный жест Антона Юрьевича, когда он положил свою ладонь на мою коленку. – Охренела я знатно, - пространно смотрю вдаль, чувствуя себя до невозможности грязной и испачканной. Такое чувство, что на меня вылили ведро вонючих липких помоев. И дело не в том, что мужчина настолько мне неприятен, просто… Я же ведь, правда, очень тепло к нему относилась, как к старшему товарищу, как к наставнику. С открытым ртом слушала его рассказы и перенимала жизненный опыт, пока он вполне примитивно хотел зарыться в мои трусы. – Вежливо отказала…
- Вежливо? – подруга брезгливо морщит нос, явно не разделяя моей позиции.
- Да, Вик, вежливо, - устало отвечаю, задумчиво помешивая ложечкой в бокале прыгающие пузырьки шампанского. – Мне с ним ещё работать.
- Думаешь, отвалит? – подозрительно щурится, продолжая нервировать меня булькающим звуком трубочки.
- Дай сюда! – выдергиваю из-под ее носа стакан, в котором осталась только вода от тающего льда. – Он взрослый умный человек. Думаю, да…
- Ладно, - решает покончить с этой темой и тяжело вздыхает, глядя на отнятый стакан. – Ты допила? Пошли, пройдемся что ли…
Узкие витиеватые улочки, расстилающиеся по укромным местам старого города, ещё практически молчаливы и пустынны. Основной поток туристов, как говорят местные жители, начнется примерно через неделю. Так что, пока можно спокойно насладиться мягким теплым свежим воздухом, ароматом свежей травы и сочных цветов, до тех пор, пока эту чудную симфонию не перебили запахи чебуреков, шашлыков и чачи.
На неширокой дорожке прямо перед нами в интересной позе, наклонившись к земле, расположились две девушки. Одна из них увлеченно фотографирует какую-то букашку, пока вторая поправляет на кедах шнурки.
- Отличный ракурс, девчонки! – задорно щебечет Вика, оценивая их вид сзади.
- Господи, - картинно закатываю глаза и деликатно обхожу девушек. – Девочки, не обращайте внимания, эта сумасшедшая просто сумела сбежать из дурдома, но всё в порядке, я уже веду её обратно!
Подружки мущенно хихикают и любезно отодвигаютя с дороги.
- Я зарезала двух санитаров, - заговорщицким тоном шепчет, проходящая мимо улыбающихся девушек, Вика.
Нет, она далеко не больная, хотя, иногда я и начинаю в этом сомневаться, просто немного… Своеобразное чувство юмора, назовем это так.
За одним из бесконечных поворотов между уютных дворов в какой-то момент стал слышаться подозрительный шум.
- Что там такое? – заинтересованно вытягивает длинную шею Вика, по которой волнами струятся непослушные темные волосы. – Пошли, посмотрим, - не дожидаясь ответа, хватает меня за руку и на аркане тащит в сторону нарастающего звука.
В тени лип возле обветшалого подвального крыльца стоит одинокая колонка, издющая нечеловеческие крики и стоны, напоминающие собой озвучку какого-нибудь старого доброго хоррора.
- Ну, и что за фигня, - безразлично смотрю на, разрывающие динамики, систему, пытаясь уловить ещё хоть какие-нибудь детали для более четкого понимания происходящего.
- Бу! – из-за обшарпанной стены, словно черт из табакерки, выпрыгивает высокая чуть худощавая фигура с голым торсом и маской «Крика» на голове, которая чуть не доводит нас до состояния сердечного приступа.
Облегченно выдыхаю, когда слышу из-за продолговатой маски его приглушенный добродушный смех, и украдкой стискиваю берда, покольку возникает острое ощущение, что секунду назад я от неожиданности слегка промочила штаны.
- А если бы я боксом занималась?! – воинственно упирает руки в бока Вика и от души шлепает хозяина колонки по оголенной груди.
Тот обиженно склоняет шею и с сожалением качает головой, складывая ладони в извиняющемся жесте.
- Ладно, расслабься, бить не буду, - резко меняет направление, переходя в режим кокетки.
Парень радостно мотает головой и спохватывается, выставив вверх указательный палец. Эта пантомима даже могла бы казаться забавной, если бы не льющиеся из колонки хрипы и эта неприятная маска. Усердно делая вид, будто что-то потерял, он шарит длинными руками по карманам и достает, наконец, какую-то листовку, протягивая её нам.
- Любишь играть в прятки? Тогда, мы ждем именно тебя… С пятого июня я иду тебя искать, - бубнит себе под нос Вика, читая надпись на брошюре, а я выпрямляюсь по стойке «смирно», удивленно округляя глаза. Неприятный холодок лижет шею, но я бытро откидываю дурные навязчивые мыли. Но проверить стоит...
Делаю несколько коротких шажков назад и заглядываю за стену крылечка, натыкаясь взглядом на мрачную вывеску «Квеструм «Бродячий цирк»».
- Это квесты, - поясняю подруге, пока она настойчиво допытывается до бедного парня, обязующегося хранить молчание по долгу работы.
- Да? – темные глаза девушки загораются лихорадочным блеском. – Зайдем
- Нет, и еще раз НЕТ!
3. Глава третья
- Вик, ты больная? Тебе сколько лет?
- Столько же, сколько и тебе, двадцать пять, - невозмутимо отзывается подруга, волоча меня по крутой темной лестнице вниз. – Ты чего такая нудная? Заплесневеешь скоро в своем институте… Здравствуйте! – задорно щебечет, когда мы достигаем цели и оказываемся в небольшом… А как это назвать? Коридорчик… Ресепшен?
- Добрый вечер! – нестройным хором отзывается молодежь. Из-за высокой стойки выглядывает маленькая улыбающаяся девчушка с проколотым септумом и с ярко-накрашенными глазами.
По обе стороны от неё, опираясь о столешницу, заинтересованными взглядами нас рассматривают два молодых человека, по возрасту несильно отличающихся от этой девочки.
- Нас там ваш кошмарик на улице поймал, - поясняет Вика, врубая всё свое обаяние на «максимум». – Намекнул на то, что у вас тут происходит что-то интересное…
- Но мы стары для этого дерьма, поэтому пошли, - заканчиваю за нее и тащу Вику за подол платья, натянуто улыбаясь веселящийся молодежи.
- Если вы про наш новый квест, то он как раз с восемнадцати лет! – спешно парирует администратор, дыбы не упустить потенциальных клиентов. – Высшего порога по возрасту нет! К нам ходят и взрослые люди! – уже слегка оскорбленно добавляет, обижаясь на то, что её сферу деятельности не оценили по достоинству.
- Ах, ну раз так, - кривлю губы, дабы не выглядеть слишком грубой, и натыкаюсь на Викин укоризненный взгляд.
- И что у вас там надо делать? – перетягивает внимание девчушки на себя, заинтересованно разглядывая мрачный интерьер с серыми обшарпанными стенами и, слегка мигающую холодным безжизненным светом, лампу на потолке.
- Конкретно этот сценарий – погоня, прятки. То есть, за вами охотятся маньяки. Ваша цель – не попасться им в течение часа, найти ключ, попутно решая головоломки, и выйти из локации.
- А если я не захочу выходить? – Вика игриво передергивает бровями, но девочка её юмор не оценивает.
- В смысле? – озадаченно складывает брови домиком, пока ребята вокруг нее весело прыскают в кулачки.
- Ай, да забей… Когда там, с пятого июня?
- Всё верно! – оживленно кивает администратор и хватается за блокнот. – Вас записать?
- А одну её можно записать? – снова подаю голос, не обращая внимания на негодование подруги.
- Ну, в принципе, да…
- Нет! – рявкает Вика впиваясь в меня убийственным взглядом. – Я прокляну тебя до десятого колена. Я напишу анонимное письмо твоему Антону Юрьевичу о том, что ты в него до усрачки влюблена. Сделаю тебе порчу на понос! Ну, пожалуйста, - сдается и хнычет умоляющим голосом, осознав, что угрозы на меня не действуют. – Весело же! Хоть какое-то разнообразие.
- С тебя бутылка игристого. Две, - сухо добавляю и закатываю глаза, когда эта «мартышка» начинает радостно верещать…
Сижу у себя дома на барном стуле, лениво потягивая из бокала вино, и усердно пытаюсь понять, в какой момент меня обманули? Ладно, до пятого числа что-нибудь придумаю. Заболею. Хомячок сдохнет. Но она же знает, что у меня нет хомячка, только Бакс… Будто учуяв угрозу в свой адрес, он поднимает лохматую голову и недовольно фыркает.
- Не бзди, дружище, тебя хоронить не будем, - тереблю его лохматую макушку и бросаю взгляд на панорамное окно, за которым во всю начинают сгущаться тяжелые сумерки, сопровождаемые косматыми лиловыми тучами.
В такие моменты, когда я остаюсь с собой наедине в тишине этого дома, то невольно начинаю думать об отце. Почему он тогда ушел и оставил нас с мамой? Почему за столько лет ни разу не появился в моей жизни? Чем он зарабатывал на жизнь, что смог отстроить себе такой дом, и от чего тогда не помогал нам, когда мама ютилась в «однушке» с дочерью много лет…?
От тяжелых дум меня отрывает резкий урчащий звук, просачивающийся сквозь окна в абсолютную тишину дома. Первые секунды создается впечатление, что это просто раскаты грома, но позже я понимаю, что звук нарастает и концентрируется непосредственно у моих ворот. Настороженно хмурю брови, отставляю бокал с остатками, плескающегося на дне, шампанского, встаю со стула и спешно топаю в прихожую, попутно открывая дверь. Ревущий звук мотора теперь слышится вполне отчетливо. Спускаюсь с лестницы и прямо в тапочках семеню по брусчатой дорожке в сторону ворот. К моменту, когда мною была преодолена уже большая половина, мотор взрывается грозным рычанием в последний раз, после чего, судя по звуку, срывается с места.
Ускоряю свой шаг практически на бег, отворяю тяжелый засов и толкаю железную дверь, закашливаясь от клуба выхлопного дыма, влетевшего прямо в лицо. Судорожно оглядываюсь по сторонам и вижу, удаляющийся по узкой дороге, мотоцикл. Адрес перепутал опять, наверное. В нашем кооперативе такое бывает часто. Сколько ко мне приезжали чужие роллы и пицца , даже и не сосчитать. А месяц назад у себя под дверями я и вовсе нашла неожиданный презент в черном непроницаемом пакете с логотипом одного известного секс-шопа. Хозяин, правда, очень переживал о пропаже, поэтому, присвоить себе чужое имущество не вышло. Да, не очень-то сильно, если честно, и хотелось.
Возвращаюсь в дом, скидываю с ног, перепачканные в песке, тапочки и вновь захожу на кухню, плюхаясь на стул. Беру в руку почти что приконченную бутылку игристого, подношу к бокалу и вижу, как за его тонким стеклом задорно пляшут невесомые пузырьки, практически выпрыгивая из краев…
4. Глава четвертая
Так, всё ясно, мне уже, кажется, хватит. Проблемы с потерей памяти – это первый звоночек к тому, что пора завязывать с алкоголем. Выплескиваю полный бокал в раковину, споласкиваю его водой и ставлю на полотенце донышком вниз.
Далекие глухие раскаты грома ощутимой вибрацией проносятся по стенам. Раньше, когда я жила в своем родном городе, в такие моменты я обычно включала телевизор по громче, чтобы переключить свое внимание от устрашающей стихии на что-то другое. Сейчас у меня такой возможности не имеется, за счет отсутствия телевизора в этом доме. Несколько раз у меня в голове проносилась мысль о том, чтобы его купить, но я быстро ее отметала. В принципе, не вижу в нем надобности и какой-то серьезной функции, кроме пылесборной.
Опускаю горизонтальные жалюзи фисташового цвета и бреду в просторную ванную комнату со светлым мраморным поломи и небесно-голубым кафелем. Либо у моего отца был невероятно хороший вкус, либо невероятно талантливый дизайнер. Между ванной и душем выбираю второе. Есть риск, что при выборе первого я усну прямо в процессе, а с учетом того, в какой отдаленности от города я живу, найдут меня нескоро.
Стягиваю с себя домашние шорты, футболку, распускаю волосы, несколько минут агрессивно настраиваю воду, потому, что именно с ней здесь почему-то большие проблемы, и избавляюсь от нижнего белья. Прохладные струи нежно обнимают уставшее, разморенное за день, тело, попутно смывая дурацкие неприятные мысли, что пыльным осадком покрыли дно моей души. Как бы я не старалась выбросить из головы инцидент с профессором, думы об этом, то и дело, возвращаются в мою голову. Радует только то, что скоро каникулы, отпуск, и видеться мы будем намного реже. Только в преддверии набора абитуриентов…
Упираюсь лбом в прохладную стену впереди и безвольно опускаю руки, позволяя упругим потокам самостоятельно омывать мое тело. Вроде, успокоилась. Вроде, отпустило. Но, вопреки этому, сердечная мышца в непонятной тревоге начинает работать активнее, с каждым стуком все громче ударяясь о ребра. Движимая непонятными чувствами, поднимаю голову и резко поворачиваю, оглядываясь назад, на запотевшее стекло душевой. Медленно провожу по нему ладонью, проталкивая в горле тугой ком, и рвано выдыхаю, когда не вижу за ним ничего, кроме закрытой двери и раковины.
По-моему, кому-то пора обратиться к врачу, или попить «Магний». Выключаю воду, ступаю мокрыми ступнями на небольшой мягкий коврик и стягиваю с крючка объемное полотенце. По миниатюрному окну под потолком начинают стучать редкие крупные капли дождя. Широко зеваю, избавляюсь от лишней воды и укутываюсь в короткий махровый халат. Добравшись до спальни, гашу в себе первый и искренний порыв – рухнуть на кровать сразу. Какое-то необъяснимое чувство тревоги заставляет меня подойти к балконной двери, несколько раз прокрутить ручку и убедиться, что она закрыта. Точно закрыта. Возвращаюсь к кровати, откидываю одеяло, и снова мечусь в сторону лоджии. Нет, правда, закрыта. Задергиваю тонкие шторы, беру на руки Бакса, что вьется у меня под ногами, и без особого сожаления выставляю недовольную морду за дверь.
- Прости, лапуль, ты мешаешь мне спать. Обещаю, что завтра куплю тебе вкусняшки. Если одному внизу будет страшно – не бойся.
Закрываю дверь, падаю на мягкий пружинящий матрас и позволяю себе, наконец, провалиться в царство Морфея после тяжелого долгого дня.
…Дождевые капли монотонно барабанят в окно, не выпуская из лап тягучего транса. Мне снится что-то невероятно чувственное и животрепещущее. Не понимаю, где я, никаких ярких картинок, только безумно реалистичные ощущения…
Ерзаю на спине, пытаясь догнать ускользающее чувство, и облегченно выдыхаю, когда ложбинки между грудей касается что-то теплое и невесомое. Словно наяву, ощущаю повышение температуры тела. Шелестящие бабочки сладким сиропом заливают нутро. Выгибаю грудную клетку навстречу чему-то жгуче приятному и ощущаю второй очаг тепла на своей шее. Открываю рот, чтобы задать какой-то вопрос, но, как это обычно бывает во сне, речевой аппарат отказывается функционировать, поэтому из горла шелестящим звуком вылетает только сиплый писк. Вызывающая легкую щекотку, невесомая дорожка скользит ниже к моему животу, еле-уловимо очерчивает пупок, от чего расслабленные мышцы начинают радостно подрагивать, и практически неощутимым касанием стекает ниже, замирая на стыке, плотно сведенных вместе, бедер…
Я уже готова их раскрыть и пустить тепло глубже, но резкий неприятный скрип проникает в мой сон, развеивая сонную дымку. Практически сокрушенно стону, осознавая, что он ускользает всё дальше и дальше, пока, наконец, не выныриваю на поверхность реальности, жадно задыхаясь воздухом.
С дико колотящимся сердцем, я распахиваю глаза и бездумно несколько секунд гляжу в темный потолок, по которому пляшут яркие голубые вспышки молний. Одним точным рывком выбрасываю руку к тумбочке и щелкаю кнопкой выключателя от ночника. Спальню заливает тусклым теплым светом. Хватая кислород сразу носом и ртом, в приступе неконтролируемой паники оглядываюсь по сторонам, сама не понимая, что пытаюсь найти. Ковер, шкаф, сушилка для белья, что служит мне вместо вешалки, старое кресло – качалка… Лоджия! Резко поворачиваю голову в сторону её двери и почти что падаю в обморок от облегчения. Закрыта. Опускаю взгляд и понимаю, что во сне полы моего халата разъехались, а его пояс наполовину развязан и только делает вид, что пытается их сдержать, Мне срочно нужен отпуск. И врач. Скорее всего – психотерапевт…
Утро «радостно» встречает назойливой мигренью и приступом ненависти ко всему живому. Хорошо, что сегодня выходной, и мне некому навредить своим маниакальным желанием убивать, кроме, как Баксу. Но и тот, словно учуяв мой настрой, скрылся в закромах этого дома и не высовывает свой нос, как делает это обычно, стоит мне открыть дверь спальни. С громким угрожающим топотом спускаюсь вниз и щелкаю кнопкой выключения чайника. Достаю любимую чашку, кофе, открываю окно, впуская в помещение свежий звенящий запах озона и, мокрой после дождя, земли, разворачиваюсь к столу и вижу прямо посреди него бокал с остатками шампанского. Который я вчера вылила. И помыла…
5. Глава пятая
- Альбина, ты просто перенервничала, давай, вдох – выдох , - Вика лелеет тщетные попытки меня успокоить на том конце провода.
- Вик, ты же понимаешь, что вряд ли мне выпала удача стать счастливой обладательницей бухающего кота, который по ночам хлещет из моего бокала шампанское? – нервно раскачиваюсь на качелях во дворе, с опаской кося взгляд в сторону дома, будто всерьез ожидаю, что из дверей вот-вот кто-нибудь выпрыгнет и набросится на меня с ножом.
- Это было бы забавно, - весело хрюкает подруга, не разделяя моей истерики. – Ну, а если серьезно, давай теперь объективно и по фактам. У тебя железный трехметровый забор. Теперь представь грабителя, который бегает по кооперативу со стремянкой и думает, как бы поудобнее её пристроить, чтобы не напороться задницей на куст смородины. Сомнительно, да? – неоднозначно качаю головой, будто бы она может меня видеть. – Через ворота тоже не вариант. Я ключом-то их еле открыла во время твоего отъезда, а без них – это что-то из разряда фантастики, - тут правда тоже на её стороне, у меня у самой не всегда с первого раза получается. – Допустим, это вор, - продолжает рассуждать, пока я затравленно изучаю окна своего дома. Вдруг, в них мелькнет кто-то чужой. – Неужели, он с первого раза не понял, что грабить тебя – идея дерьмовая? У тебя дома из ценного только ты и твой «Айфон», и тот далеко не последней модели, - резонно. Соглашаюсь кивком головы. – Предположим, это не вор, а маньяк, - от одного этого слова у меня неприятно начинает сосать в районе желудка. – Ну, какой-то он несерьезный, ей богу, на стажировке что ли? - округляю от шока глаза и рот. Посмотрела бы я на нее, если бы у нее в квартире творилась такая же необъяснимая хрень.
- Я поняла, - выдыхаю, чуть успокоившись, здравой своей частью осознавая, что в её словах есть доля правды.
- Вот, и отлично. А сейчас, давай, ты успокоишься, пойдешь и, расслабившись, допьешь свой кофе, заедешь за мной, и мы прокатимся по магазинам. Заодно заскочим в аптеку и купим тебе какое-нибудь седативное, ок?
Коротко соглашаюсь, кладу трубку и, несколько раз глубоко вдохнув свежего влажного воздуха, что просачивается в легкие и слегка отрезвляет мою разбушевавшуюся фантазию, возвращаюсь обратно в дом. На пороге интуитивно замираю и прислушиваюсь к звенящей тишине дома.
- Да, всё, хорош! – гневно даю сама себе пинка и уверенно шагаю на кухню.
Хватаю со стола бокал, выливаю выветрившийся алкоголь и вместо того, чтобы помыть и прибрать, швыряю его в мусорное ведро под раковиной. Отточенными до автоматизма действиями, наливаю воду в кружку, мешаю сахар и забираюсь на высокий барный стул, попутно открывая местную новостную ленту.
Делаю маленький глоток обжигающей бодрящей жидкости, жмурясь от пара, исходящего от чашки, и одним взглядом читаю, пестрящей на первой странице, заголовок:
«Внимание! Пропала студентка второго курса гуманитарного института Соболева Кристина! На вид восемнадцать – двадцать лет! Была одета в белый короткий сарафан и красные босоножки. Всех лиц, обладающих, какой либо информацией, просим обращаться по экстренным номерам…».
Кофе застревает в горле и отказывается ползти вниз по пищеводу. Кристина – моя студентка. Милая и добрая девочка, куда она могла вляпаться…? Трясущейся рукой отставляю кружку и нервно провожу рукой по волосам. Как же так-то… Первая мысль вполне очевидная – её одногруппники могут что-то знать. Открываю телефонную книгу и набираю номер Марка. Этот засранец – последний, кому бы я позвонила, но первый, кто в курсе всех новостей, что происходят в стенах университета…
- Альбина Михайловна, - томно тянет сонным хриплым голосом в трубку, и меня передергивает от его фамильярности. – Вы звоните мне сами в субботу утром… Кажется, это чистая победа.
- Проснись, Самойлов, эротические сны закончились. Ты знаешь, что случилось с Соболевой?! Почему её ищут?!
- А, вот че, - разочарованно тянет и, судя по звукам, сладко потягивается в кровати. – Да, что с ней может случится? Зависла где-то по любому… Мы позавчера днюху Эдика отмечали в баре, она была навеселе, как и все. В какой-то момент пропала. Ну, это неудивительно, ни одна она, там абсолютно все наутро проснулись, хрен знает, где… Ну, че я вам объясняю, вы ж поняли…
- Её ведь вчера не было на парах. Ануфриева сказала, что она заболела, - не отвечая за свои действия, чисто рефлекторно становлюсь на табуретку и достаю с вытяжки над плитой початую пачку сигарет, которую забросила туда пол года назад, пообещав себе бросить курить. До этого момента держалась.
- Слушайте, ну, вы как маленькая, - сипло усмехается и тяжело вздыхает. – Анька – староста. Её миссия – прикрывать наши жопы…
- Самойлов!
- Попочки, простите, - даже через трубку слышу, как он ехидно скалится. – Не парьтесь даже, погуляет и вернется ваша Соболева…
- Ладно, - неохотно соглашаюсь, когда едкий дым от первой затяжки начинает стягивать горло и легкие. – Если что-то станет известно, позвони, пожалуйста…
- А просто позвонить можно…?
- Хорошего дня, Марк! – раздраженно сбрасываю звонок и потираю глаза, тщетно пытаясь справиться с эмоциями. Что ж это за день…? Ладно, нужно успокоиться. Она обязательно вернется. Что я, не была в их возрасте? Перепила, боится идти домой, или просто проживает свои лучшие дни в объятиях… Кого-нибудь…
Наспех собираюсь, практически даже не глядя в зеркало. Все мои мысли теперь заняты только пропажей моей ученицы. Даже странности, происходящие в моем доме, как-то резко отошли на задний план. Втискиваюсь в обычную белую майку и леггинсы, собираю волосы в пучок, хватаю ключи от машины и резво выпрыгиваю из дома. Щелкаю кнопкой разблокировки, по обыкновению швыряю сумку на заднее сидение и завожу мотор. Левый глаз неприятно щиплет и саднит. Отгибаю козырек, чтобы посмотреть в зеркало, и крупно вздрагиваю от неожиданности, в первые мгновения не особо понимая, что происходит. Сверху на мои колени начинает сыпаться что-то невероятно яркое и пестрое. Фокусирую расплывчатый взгляд на своих ногах и вижу на них не один десяток безумно красивых и нежных… мертвых засушенных бабочек.
6. Глава шестая
Поездка по магазинам отменяется. Уже спустя сорок минут во дворе моего дома расположились две полицейские машины и одна скорой. Исходя из моих судорожных истеричных рыданий в телефонную трубку, Вика несильно разобралась, какая именно помощь мне требуется, поэтому, на всякий случай, решила вызвать сразу всех.
- То есть, вы утверждаете, что к вам в дом мог кто-то пробраться, - уставший безучастный дяденька в форме смотрит на меня с таким снисхождением, будто я уже, как минимум, десятая за сегодняшний день с подобной проблемой. И мне еще повезло, что они подозрительно быстро приехали, а не как обычно, часа через три. Никого же не убили.
- Да, - коротко киваю головой, размазывая по лицу слезы и сопли.
– Сейчас наши ребята осмотрят дом, оставайтесь, пожалуйста, здесь, - коротко чиркает что-то на листе бумаги и молча отдает приказ своим сотрудникам проследовать в дом.
- Девушка, с вами всё в порядке? – высокая женщина в очках из скорой помощи осматривает меня внимательным взглядом, осторожно усаживая мое дрожащее, будто осиновый лист на ветру, тело на скамейку. – Раз уж мы здесь, предлагаю вам сделать укол, он поможет снять эмоциональное напряжение и успокоить нервы…
- Делайте – делайте! – вклинивается Вика прежде, чем я успеваю отказаться. – И выпишите ей там ещё что-нибудь.
- Выписать ничего не могу, кроме обычного седативного, - деловито отзывается женщина-врач, пока заполняет бумаги. – Если имеются проблемы подобного характера на постоянной основе, то оставлю вам направление к врачу. Обязательно посетите специалиста, он разберется с этим и назначит, необходимое именно вам, лечение.
Спустя долгие пятнадцать минут из моего дома, наконец, выходят трое мужчин в форме.
- Посторонних в доме не обнаружено, - докладывают своему начальнику, безразлично пожимая плечами. – Если не считать двух енотов на чердаке…
- Енотов? – бездумно повторяю, пока мед-сестра вводит мне лекарство.
- Это ваши? – на полном серьезе уточняет товарищ капитан, не останавливаясь чиркать ручкой по бумаге.
- Вы считаете, что я держу у себя на чердаке енотов, как домашних питомцев?
- Ну, они же там есть, - полный невозмутимости, озвучивает очевидное и смотрит на меня пустым чуть надменным взглядом. – В наше время у людей еще не такие причуды бывают…
- Господи, нет, это не мои еноты! – повышаю голос, начиная раздражаться. Почему они так насмешливо относятся к моей проблеме?
- Хорошо, тогда мы сейчас вызовем специалистов, и они отловят животных, - негромко о чем-то переговаривается со своими коллегами и возвращается ко мне, когда бригада врачей заканчивает со мной возиться. – А касаемо «подарка» в машине, - мужчина комично шмыгает носом и складывает руки в деловитом жесте. – Вы же преподавательница у студентов? Я имею ввиду, знаете… Молодежь в наше время очень жестокая и со специфическим чувством юмора, - мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять, к чему он клонит.
- Вы полагаете, что это они так пошутили? – раздраженно фыркаю в ответ.
- Да. Когда вы последний раз заглядывали под козырек? Вы ведь не можете утверждать, что это произошло именно сегодня? – открываю рот, чтобы возразить, но понимаю, что не имею для этого оснований. Серьезно, с чего я взяла, что бабочки появились там именно сегодня…? Его идея не лишена смысла. – Я так и думал, - коротко кивает своим мыслям, не дожидаясь моего ответа. – Скоро приедут ребята, вызволят ваших «домочадцев». Если на этом все, то вынужден свами попрощаться. Если, ВДРУГ, вас потревожит что-то ещё, вы знаете, куда звонить, - прозвучало это так, словно он хотел сказать «и только попробуй ещё раз позвонить по какой-нибудь ерунде, чокнутая невростеничка», но, если быть откровенной, то я уже и сама начала в это верить.
- Стойте, - кричу ему в спину, подрываясь со скамейки. – Подскажите, а девочку по фамилии Соболева нашли? О ней что-нибудь известно?
- Нет, - лаконично отвечает полицейский, явно не настроенный делиться информацией, и спешно покидает территорию.
В этот вечер Вика осталась со мной, чтобы лично убедиться и убедить меня в том, что всё происходящее – не более, чем плод моего воображения и эмоционально нестабильного состояния. Не знаю, совпадение это, или нет, но этой ночью, как и последующие три, спала я, как убитая. Возможно, это лишь хорошая работа успокоительных, не могу быть уверена, но, тем не менее, беспричинная тревога перестала меня мучить, и я больше не вздрагиваю от каждого шороха, даже если их и слышу. Меня еноты чуть не довели до сумасшествия, больше я не позволю ни одной божьей твари так надо мной издеваться. И всё было бы чудесно, в принципе, если бы не одно «НО». Чудесные таблетки никак не помогли мне справиться с кратковременной потерей памяти и с галлюцинациями по поводу запахов. Я всё ещё ощущаю по утрам стойкий, витающий в воздухе, аромат муската и сандала и, как я выяснила ещё два дня назад, это вообще не заслуга диффузора. А сегодня утром, чистя зубы в ванной, я сильно расстроилась, вспомнив, что забыла вчера купить кофе и придется бодриться перед работой чаем. Угадаете, что я увидела, когда открыла шкафчик, чтобы достать заварку…?
7. Глава седьмая
Сижу, потягиваю уже практически остывший кофе и по обыкновению листаю новостную ленту в телефоне. Мою ученицу так и не нашли. Я лично пытала каждого студента, каюсь, некоторым даже угрожала тем, что завалю их на экзамене, но ни кнут, ни пряник не действовали. Все, как один, твердят, что она просто в какой-то момент исчезла, и никто не видел, как это произошло.
Это ужасно. Преподавательский состав не находит себе места, вечные допросы полицейских невероятно нервируют и выматывают, и я даже представлять не хочу, каково сейчас её родителям. С каждым днем надежда найти девочку живой угасает на глазах…
Телефон разрывается от назойливой трели в руках. Несколько раз смаргиваю тяжелые думы и принимаю звонок.
- Добро утро, - щебечет в трубку Вика, и я слышу на заднем фоне грохот посуды.
- Доброе, - бурчу на автомате, встаю со стула и выливаю холодный кофе в раковину.
- Ты помнишь, куда мы сегодня идем? – хмурю брови и напрягаю извилины, пытаясь сообразить, на что я еще успела подписаться?
- Куда? – осторожно интересуюсь, споласкиваю чашку и вытираю руки.
- Квест, - коротко отвечает подруга, пока я молча матерюсь себе под нос.
- Можешь даже не пытаться придумать отмазу, - рубит на корню мои зарождающиеся попытки к бегству.
- Вика, слушай, - устало начинаю, пока поднимаюсь по лестнице наверх. – Настроения вообще нет…
- Альбина, - строго припечатывает холодным тоном. – Во-первых, ты обещала…
- Не было такого…
- Во-вторых, хватит хандрить. Ты уже совсем зачахла. Я понимаю, на тебя навалилось куча всего… Тебе просто надо развеяться.
- Тебе не кажется, что ты выбрала не лучшее для этого место, - сухо усмехаюсь, пока пытаюсь застегнуть одной рукой юбку на пояснице.
- О вкусах не спорят, - недовольно ворчит в ответ. – Выплеснешь эмоции, можешь даже треснуть актера по голове… За это, правда, вроде штрафуют…
- Всё, ладно, во сколько? – решаю сдаться, поскольку спорить – себе дороже.
- В шесть! – радостно воркует, резко меняясь в настроении. – Встретимся там!
Закончив занятия, сажусь в машину, отъезжаю от здания университета и паркуюсь между пышными кустами сирени. Опасливо оглядываюсь по сторонам, достаю с заднего сидения пакет и спешно пытаюсь переодеться, не вылезая из машины. А что делать? До дома ехать времени нет, а если опоздаю, эта ведьма меня с потрохами сожрет. Меняю узкую юбку на короткие джинсовые шорты, неудобную блузку на просторную короткую футболку, и издаю блаженный стон в момент, когда стаскиваю с ног босоножки на каблуках, переобуваясь в обычные кроссовки. С некой опаской отодвигаю козырек и рвано выдыхаю, когда не нахожу там никакого сюрприза. Поправляю макияж и уже спустя несколько минут отправляюсь в путь. Надо просто перетерпеть эти пару часов, просто перетерпеть…
- Господи, какой тут дубак, - передергиваю плечами, спускаясь за подругой во все то же подвальное помещение с дерьмовым освещением.
- Не дубак, а свежо…
- Добрый вечер, - звонко приветствует нас за стойкой молодой парнишка с черными лохматыми волосами.
- Добрый вечер, - отзываемся нестройным хором голосов.
- Вы на «прятки»? – любезно уточняет, попутно доставая из ящика стола какие-то бумаги.
- Да-да, - мило воркует Вика, опираясь локтями о высокую стойку.
- Разрешите уточнить, какой вы предпочитаете уровень? «Лайт», «медиум», «хард»? – окидывает нас вопросительным взглядом, а мы с Викой в свою очередь переглядываемся таким же.
- А можно подробнее, - любезно улыбаюсь, откровенно не имея представления, о чем он говорит.
- Лайт - физический контакт с актерами квеста минимален, - начинает объяснять парень, раскладывая между нами бумаги. - Прикосновения возможны лишь в тех ситуациях, когда это обусловлено сюжетом. Медиум - обычная степень контакта без неприятных ощущений. ...Хард -высокая степень контакта, возможны неприятные действия со стороны актеров, которые могут доставить дискомфорт…
- Лайт, - решительно заявляю и киваю в знак подтверждения своих слов.
- Ты на детский утренник что ли пришла? – недовольно бубнит Вика, смерив меня хмурым взглядом. – Давайте медиум…
- Только учтите, мы дамы немолодые, если у нас в процессе заклинит поясницу, или вылетит сустав, мы не виноваты, - скалю зубы в подобии улыбки, пока парень лучезарно сияет своей.
- Хорошо… Тогда, подпишите, пожалуйста, согласие…
8. Глава восьмая "Игра началась"
За нами с Викой закрывается массивная металлическая дверь, и мы оказываемся в тускло освещенном длинном коридоре, стены которого разукрашены корявыми граффити и нечитаемыми надписями. И что-то мне подсказывает, что это не дизайнерское решение, а часть изначального интерьера, созданного маргинальной молодежью во времена, когда квеструмом здесь ещё и не пахло…
- Ну, чего делать будем? – безучастно интересуюсь у подруги, ощущая себя, мягко говоря, некомфортно в прохладном промозглом помещении, будучи запертой.
- Так, нам нужно искать подсказки, - воодушевленно отзывается Вика, - И найти все ключи…
- Есть идеи, с чего начать?
- Давай, зайдем сюда, - кивает на первую дверь слева из огромного множества таких же и с опаской берется ладошкой за ручку.
- Бу! – резко выкрикиваю, тыча ей сзади пальцами под ребра.
- Твою мать! – пискляво подрывается, награждая меня хмурым взглядом. – Больная, - шипит дикой кошкой и осторожно заглядывает внутрь. – Вроде, никого, - делает несмелый шажок , но я решительно подталкиваю её в спину.
Хоть у меня все эти движения и не вызывают особого восторга, страха я не ощущаю, ровно так же, как и какой-либо угрозы. Во-первых – это всё всего лишь часть шоу. Во-вторых – тут кругом камеры, я заметила у администратора большой экран с транслируемыми локацииями. В-третьих – мы подписали бумаги о соответствующем выбранном режиме. Причинить реальный вред здоровью нам здесь никто не сможет.
Небольшая комната оказывается освещена зловещим красным цветом неоновых ламп. Цвет потертых обоев так сразу и не распознаешь, алое свечение раскрашивает все предметы в себе подобный оттенок. На противоположной стороне половину стены занимают темные шторы, в левом углу два пышных цветущих фикуса, а прямо по центру величественно стоит массивный дубовый стол.
- По-ходу, весь бюджет был вбухан конкретно в эту комнату, - сдержанно фыркаю, подходя ближе. На гладкой поверхности лакированного дуба экраном вверх оставлен небольшой планшет, мягкая подсветка которого в этом красном безумии безжалостно бьет по глазам. – Смотри, - кивком головы подзываю к себе подругу, читая отображаемый текст. – «Среди зелени зимнего сада ждет тайна», - озвучиваю написанное и удивленно вздергиваю брови. – Нам надо выйти на улицу, или что…?
- Ну, это же утрированно, - жует нижнюю губу, шевеля застоявшимися извилинами. – Не надо думать так плоско…
- Ну, давай подумаем выпукло, - отстраненно бубню в ответ, скользя взглядом вокруг. – Комнатные растения можно утрированно назвать садом? – киваю в сторону растений в горшках, пока до подруги доходит смысл сказанных слов.
В два шага преодолев расстояние, она присаживается на корточки и пристально начинает изучать всё в радиусе метра. – Бинго! – радостно выковыривает из земли записку. – А ты идти не хотела, мозг!
- Поэтому и не хотела…
- Тут написано: «Нажмите «далее» и введите код 1331»…
Следуя её инструкции, клацаю по экрану планшета и ввожу цифры.
- «Свежий ветер принесет свежие мысли», - зачитываю вслух следующую шараду . – Ну, твоя очередь соображать.
- Ммм… Может, стоит найти вентилятор? – выдает глупое предположение, поскольку, в этой комнате все максимально прозрачно, и странно было бы не заметить в ней вентилятор.
- Да? Ну-ка, поищи…
- Смотри, дверь, - резко понижает голос, умудряясь в этом алом полумраке обнаружить, замаскированную в стену, дверь.
- Проверь, вдруг, за ней стоит вентилятор, - продолжаю подначивать, невольно размышляя над верным ответом.
Ручка под её ладонью поддается, и я вижу, как в приоткрывшуюся щель просачивается такой же тусклый, но уже голубоватый, свет.
- Ого, тут прикольно, - восхищается подруга, ступая в дверной проем.
Её громкий оглушительный вскрик на секунду выбивает меня из колеи. Во все глаза смотрю на проем, дверь в который резко захлопывается, снова погружая помещение в кромешную тишину.
- Эй, засранка, я что теперь одна это расхлебывать должна?- раздосадованно кричу на закрытое деревянное полотно, в глубине души искренне сочувствуя актеру, решившему её поймать. Кому из них больше не повезет – это вопрос спорный. – Я тебя спасу, крепись! Может быть, - добавляю в полголоса, возвращаясь к суди загадки.
- Свежий воздух, свежий воздух, - стараюсь мыслить рационально и нахожу глазами вентиляционное отверстие под потолком.
Пододвигаю стул, снимаю решетку, шарю рукой по пыльному отверстию, но всё тщетно.
- Да твою ж мать, - спрыгиваю на пол и прихожу к очевидному решению, когда вижу шторы на стене. – Тупица, - ругаюсь на саму себя, раздвигаю ткань и нахожу имитацию окна с широким подоконником. Пробегаю под ним пальцами и упираюсь в прохладу металла. Ключ!
На маленьком колечке прикреплена крошечная записка «Он не от всех дверей. Главную не откроет, но обязательно пригодится». Очень содержательно. Запихиваю находку в задний карман шорт и уже решаю покинуть эту комнату, как резко замираю на месте, словно парализованная, когда слышу устрашающий скрежет из коридора, будто кто-то намеренно царапает по стене чем-то острым. С каждой долгой секундой, что я не решаюсь предпринять какие-либо действия, звук становится всё отчетливее и ближе. Вопреки здравому смыслу, липкий холодок начинает лизать позвоночник. Несколько секунд мечусь и бросаюсь под высокий стол, не находя лучшего укрытия, и именно в этот момент дверь в комнату с тихим скрипом отворяется.
Негромкие, но тяжелые, шаги, кажется, заполняют собой все пространство. Рефлексы работают, как надо. Ускоренно начинает вырабатываться адреналин и потеют ладошки. Бесшумно выдыхаю из легких весь воздух и зажимаю своей липкой рукой рот, дабы случайно не пискнуть, когда человек подходит ближе. Опасливо опускаю вгляд и вижу прямо перед собой черную пару тяжелых массивных ботинок и крепкие бедра, обтянутые плотной тканью армейской расцветки. Сердце ускоряет свой бег, но, кажется, резко останавливается, когда некто внезапно и резко опускается на корточки и смотрит прямо на меня сверкающими глазами из прорези балаклавы.
9. Глава девятая
С усилием воли обрываю свой приступ неконтролируемой паники и заставляю себя замолчать. Чего разоралась, как резаная? Это же просто актер. Шумно сглатываю плотный, образовавшийся в горле, ком и случайно перевожу растерянный взгляд на его кулон с длинной серебряной цепочкой, мерно раскачивающийся на широкой мускулистой груди мужчины. Крепкие покатые плечи, покрытые картинами из чернил, слегка расправляются, и мужчина в галантном жесте протягивает мне большую ладонь с длинными пальцами. В целом, выглядит, мрак, как устрашающе. За подбор колоритных актеров им ставлю "пять с плюсом". И что я должна делать? Рассеянно моргаю и поднимаю взгляд на прорезь в маске, где в красном полумраке различаю пару веселящихся глаз, что слегка сужаются, сигнализируя о том, что незнакомец улыбается. Или ухмыляется, тут сложно понять…
На автомате вкладываю свою, влажную от стресса, ладошку в его и тихонько взвизгиваю от резкой хватки, с которой он вытаскивает меня из-под стола. Инстинкты срабатывают быстрее, чем успевает соображать мозг. Собрав в себе все силы, коих значительно прибавилось из-за всплеска адреналина, толкаю эту «машину» в каменную грудь и успеваю сделать бросок в сторону выхода, прежде, чем меня грубо перехватывают за талию и бесцеремонно закидывают на плечо, словно мешок с картошкой.
- Да, твою ж! – сдавленно ругаюсь, сдувая с лица упавшие волосы. Перед глазами маячит, выточенная из мышц, рельефная мужская поясница. На живот неприятно давит широкое плечо. – Товарищ, можно полегче? – откровенно недовольно кряхчу, приподнимая голову, насколько это возможно.
Перед глазами мелькает только бетонный пыльный пол, поэтому, запомнить, или распознать, куда он меня тащит, не представляется возможным. Любезного ответа я, конечно, и не ожидала, но что становится для меня полной неожиданностью, так это то, что мой «похититель» с оттяжкой шлепает меня по оголенной части ягодицы, к которой открыт доступ из-под джинсовых шорт.
- Ты… Охренел что ли?! – громко и искренне возмущаюсь такой фривольности этого козла. У них тут организация вообще на каком уровне? Если это степень «медиум», то что у них подразумевает «хард»? Когда дубинкой по башке бьют? – Мне такое не нравится! – рявкаю, продолжая болтаться головой вниз, и слышу скрип открываемой двери.
Игнорируя речевую функцию, актер, словно намеренно выводя меня из себя и картинно игнорируя мои возражения, укладывает свою горячую ладонь под одну из ягодиц и скользит большим пальцем между бедер. Напрягаюсь всем телом, словно натянутая струна, и на какое-то мгновение перестаю дышать. Крупная подушечка вполне очевидно трется о грубый шов на шортах прямо между моих ног.
- Хватит! – истошно воплю, изо всех сил начиная извиваться на его плече. – Ты вылетишь отсюда, как пробка, ненормальный! – плююсь угрозами и вскидываю голову, взглядом находя камеру в углу темной комнаты, куда он меня притащил. Поднимаю руки и отчаянно показываю в объектив жест из скрещенных рук, что обозначает, как пояснил нам в начале администратор, об экстренном завершении игры.
Железобетонная спина подо мной начинает тихонько подрагивать, и я с осатанелой яростью осознаю, что этот ненормальный надо мной смеется. Из хрипящих колонок орет какой-то тяжелый рок, но я умудряюсь перевопить и его.
- Отпусти, я сказала!
Моя просьба была услышана. Как говорится, бойся своих желаний. Под действием чужой силы, грубо приземляюсь на ноги и больно ударяюсь о металлические прутья позвонками.
- Сука! – сдавленно пищу и вскрикиваю в очередной раз, когда крепкие пальцы стискивают мои запястья и задирают их над головой, с лязгом металла фиксируя руки к железной клетке, куда этот тип меня приволок. – Ты больной? – в моих, округлившихся от шока, глазах начинают проступать слезы.
Высокая крепкая фигура на мгновение замирает, прижимаясь ко мне всей тяжестью своего немаленького веса. Невольно утыкаюсь носом в горячую яремную впадину мужского тела и на короткое мгновение улавливаю какой-то до жути знакомый сладкий аромат. В тусклом свете зеленоватого неона его глаза, что через мгновение изучающе смотрят в мои, кажутся практически изумрудными. Мужчина медленно подносит указательный палец к своим губам, спрятанным за темной тканью балаклавы, в немом жесте приказывая мне замолчать. Хрен тебе, больной урод. Открываю рот, глубоко вдыхая воздух, и, что есть силы, начинаю пронзительно верещать. Воздух резко заканчивается, когда грубая ладонь неласково ложится на горло и до хрипоты сжимает его, будто в тисках. Истошный писк переходит на хрип. Одним ловким движением он достает из заднего кармана клейкую ленту и, удерживая мое, бьющееся в припадке, тело своим, клеит мне на рот плотную толстую полоску.
Вот, сейчас становится по-настоящему страшно. Резко замолкаю, ощущая, как горячие влажные дорожки бегут по щекам. Часто моргаю, пытаясь сфокусировать свой взгляд на его безумном, жадно изучающем мое лицо. Грудная клетка содрогается в беззвучных рыданиях от страха и ходит ходуном, ударяясь о его горячий стальной торс. Незнакомец, слегка склоняя голову, тщательно изучает мои эмоции и почти что бережно проводит большим пальцем по моей мокрой щеке, смахивая очередную слезу. Его большие ладони не спеша ложатся на мои ребра и стискивают их настолько, что дышать становится совсем невозможно, особенно, учитывая то, что сзади меня решетка, спереди давит его каменное тело, а рот закрыт скотчем.
Издаю умоляющий стон, пытаясь поймать его взгляд и уловить в нем хоть каплю адекватности. Где, бл*дь, этот чертов администратор?! Почему он ещё не здесь?! Темные ресницы актера порхают вверх, и он охотно ловит мой взгляд, но лишь для того, чтобы развязно подмигнуть, окончательно выбивая меня из узкой колеи, и рухнуть на колени.
Мое тяжелое сердце с оглушительным грохотом валится вниз куда-то рядом с ним. Отчаянно начинаю мотать головой и биться в сопротивлении, когда чувствую его сильную хватку на поясе своих шорт, что легко расстегиваются под длинными пальцами психа.
10. Глава десятая
Колючий болезненный разряд ударяет в поясницу и расползается своими жалящими щупальцами вверх по позвоночнику. Чистый первобытный ужас обволакивает сознание, нейтрализуя абсолютно все функции в организме: начиная с речевой, заканчивая опорно-двигательной. Бурлящий мозг подает сигналы в ногу, требуя меня скинуть её немедленно с мужского широкого плеча, на котором при каждом движении бугрятся мышцы, но конечности отказываются выполнять приказы. Слезы в глазах высохли от шока. Не мигая гляжу на то, как ребристая рукоятка упирается в мои складки между ног и замирает на входе.
Мышцы влагалища начинают судорожно сокращаться в отчаянном протесте, не желая принимать в себя инородный предмет. Единственное, что я в состоянии делать, это глубоко и часто дышать через нос, заглушая каждым сиплым вздохом, орущую из колонок , тяжелую музыку, что разрезает своими басами и стонами гитар пространство полупустой комнаты.
Чертов неадекват тоже замирает, с особым интересом разглядывая, представленную его взору, картину. На мгновение ко мне возвращается способность двигаться. Резко дергаю ногой, в попытках скинуть её с чужого плеча, но меня останавливает грубая хватка массивной ладони, сжавшей мое бедро. Лицо в балаклаве медленно поднимается, глядя на меня снизу вверх, и еле заметно покачивается из стороны в сторону, вполне однозначно говоря о том, что сопротивляться не стоит. Неизвестно, чем это может для меня обернуться. У меня нет возможности и сил думать о том, как здесь оказался этот псих, и почему никто не приходит ко мне на помощь. Я всецело состою из одного желания – выбраться отсюда живой и засудить всех этих ублюдков, кто хоть на йоту причастен к организации данного дерьма.
Инстинктивно вздрагиваю и отвожу таз назад, когда прохладный пластик надавливает на мой, сжавшийся от ужаса, вход. Отчаянно машу головой, в попытках воззвать к состраданию этого человека, если его можно таковым назвать. В ответ на мою беззвучную мольбу он мягко укладывает свою горячую ладонь на мою оголенную ягодицу и поднимает к моему лицу сверкающий взгляд больших зеленых, как мне кажется в неоновом свечении, глаз с темными пушистыми ресницами.
Не отводя от моего лица безумного сияющего взгляда, он сильнее надавливает на предмет в своих руках, и прохладная ручка преодолевает барьер из моих плотно сжатых мышц. Сдавленно скулю и до рези сжимаю веки. Я совру, ели скажу, что мне больно. Скользкие стенки без особого труда, даже с неким интересом, проглатывают посторонний предмет. И от этого становится еще противнее. Всё происходящее настолько ужасно и грязно, что мозг отказывается воспринимать реальность.
Массивная фигура, расположившаяся на коленях в моих ногах, тяжело вздыхает и одобрительно поглаживает грубоватыми пальцами свободной руки мою ягодицу. Стараюсь дышать глубоко и через раз, дабы организм не учуял мою слабость и не скатился в истерику. Рука, сжимающая фонарик, мучительно-медленно движется назад, вынимая из меня рукоять. Несмело приоткрываю веки и, наполненными шоком, глазами смотрю на то, как он приподнимает маску и кладет кончик проклятого фонарика себе в рот, с нескрываемым наслаждением слизывая с него то, чем его щедро покрыла моя предательская щель…
- Господи, - проносится в моей голове одно лишь слово, и я ощущаю, как все внутренности начинают панически дрожать.
Я попала в лапы больного ублюдка. К такому жизнь меня точно не готовила. Не в силах оторвать ошалелого взгляда, смотрю на то, как он вновь опускает маску и возвращает предмет к моим пульсирующим складкам, без всяких сантиментов проталкивая его в глубь до самого основания, пока его рука не упирается между моих ног. Широко распахиваю глаза и беспомощно хриплю в скотч, закрывающий мои губы. Моя онемевшая нога на его плече начинает дрожать, когда большой палец психа опускается на клитор и практически целомудренно, в сравнении со всем остальным, начинает поглаживать набухший бугорок, выписывая на нем круги.
Не прекращая грубоватых поступательных действий рукой, этот ненормальный трахает меня рукояткой, с каждым толчком вводя её до упора, и вынимая практически до конца, неотрывно наблюдая за происходящим, словно сие действие приводит его в неописуемый восторг. Не могу разделить с ним эти эмоции, но с ужасом осознаю то, что мышцы влагалища уже давно начинают откликаться на извращенные действия, а наэлектризованный клитор радуется нежным, но настойчивым прикосновениям его пальцев.
Отчаянно пытаюсь подтянуться выше по прутьям клетки на затекших руках, на затворках сознания отдаленно понимая, что вот-вот позорно кончу от безумств этого больного урода. Тогда я, совершенно точно, перестану себя уважать.
Движения предмета внутри меня становятся ещё настойчивее, хрипящая музыка из колонок, словно звучит громче. Низ живота болезненно скручивает узлами и натягивает все нервные окончания. Глаза снова на мокром месте, поскольку я отчетливо осознаю, что близка к падению. И, к сожалению, ощущаю это не одна я. Размытым взглядом гипнотизирую потолок клетки с, пляшущими на металлических прутьях, салатовыми бликами, и издаю грудой протяжный хрип в момент, когда ощущаю на своем эпицентре чувствительности настойчивое касание чуть твердых горячих губ. Обжигающий скользкий язык проезжается по клитору и всасывает его в теплую влажность рта этого ненормального, что продолжает яростно вгонять в меня то, чего быть во мне, априори, никогда не должно. Я больше не контролирую ничего, включая свои эмоции, чувства и звуки, вылетающие изо рта. Мои глаза безвольно закатываются под веки, и, сдирая кожу на запястьях, я выгибаюсь, вися на наручниках, словно перетянутая струна. Мимолетная лихорадка обдает жгучей лавиной, растекаясь с головы до ног. Грубая пульсация бьет между бедер, и я поверженно оседаю на обмякших конечностях на мужское плечо.
Способность мыслить ясно вернется позже. А пока, в чувство меня потихоньку приводят горячие слезы, стремительными дорожками омывающие алеющие щеки. Словно в бреду, чувствую, как крепкие руки с неприличным хлюпанием вызволяют из меня постороннее тело, бережно возвращают на место нижнее белье и шорты, слегка неуклюже застегивают пуговицу.
11. Глава одиннадцатая
Бросаюсь к решетчатой двери и отчаянно цепляюсь пальцами за холодные прутья. Игнорирую то, что между ног всё еще ощущается фантомное присутствие инородного предмета. То, что там все мокро и доставляет жуткий дискомфорт, который напоминает о том, как я только что пала в своих же глазах. Игнорирую и то, что дрожат ноги, откровенно хреново удерживая собственный вес. Всё это меркнет на фоне того, что я оказалась заперта в клетке, где-то под землей, по помещению всё ещё разгуливает неуравновешенный маньяк, и я не знаю, найдет меня кто-то когда-то, или нет. И только сейчас, когда в черепной коробке остается чуть-чуть свободного места для размышлений, я понимаю, что, возможно, Вика сейчас находится не в более выигрышном положении, чем я.
Вяло пинаю решетку левой ногой, намереваясь отдаться в лапы истерики, и сдавленно шиплю, когда ягодицу пронзает острый укол. Машинально прикладываю руку к пораженной части тела и первые секунды не могу сообразить, что в кармане мне мешает небольшой ключ.
«Он не от всех дверей. Главную не откроет, но обязательно пригодится», - проносится бегущей строкой перед глазами текст записки, пока я прокручиваю маленькую вещицу между онемевших пальцев. Просовываю руку между прутьями, особо ни на что не надеясь, и хватаю в руки тяжелый массивный замок. Далеко ни с первого раза попадаю в скважину, и, о чудо! Ключ поворачивается с тихим щелчком, и навесной замок остается в моих руках. От обуявшего шока присаживаюсь на корточки, со звоном роняю замок на бетонный пол и в неверии ещё несколько секунд гляжу на приоткрывшуюся дверь клетки. Вот так просто…? Дыхание учащается от подскочившего давления и призрачного вкуса свободы. Бросаюсь к выходу из комнаты и вылетаю практически вместе с дверями, чуть ли не вписавшись носом в противоположную стену. Нервно оглядываюсь по сторонам, до жути боясь вновь увидеть высокую широкоплечую фигуру, и прикидываю в уме, в какой стороне может быть выход. Тащил он меня недолго, значит, по логике, где-то рядом…
Бросаюсь вправо по коридору, молясь, чтобы заплетающиеся ноги не подвели меня в самый неподходящий момент. Обзор в очередной раз начинают застилась, выступившие на глаза, слезы. И я практически валюсь в обморок, когда тишину неожиданно разрезает чужой голос сзади.
- Вот ты где! – сдавленно хриплю, вжимаясь в стену, словно загнанный зверек, и замечаю, несущуюся ко мне, Вику.
Её глаза блестят от возбуждения, лицо красное, а волосы растрепаны, но, на первый взгляд, она не выглядит несчастной.
- Я нашла ключ от выхода! – радостно верещит и тут же хмурится, когда мои плечи начинают содрогаться в беззвучных рыданиях. – А ты где была… Что случилось? – серьезно смотрит мне в глаза и аккуратно кладет ладошки на трясущиеся плечи.
Только сейчас осознаю, что я так и не содрала с лица скотч. Непослушными конечностями тяну за уголок и, игнорируя щиплющую боль, отрываю его от своей кожи.
- Вика… Вытащи меня отсюда, - выдавливаю между истеричными булькающими вздохами и падаю в её крепкие объятия.
- Тише-тише, пошли, - обеспокоенно тараторит, ведя меня по коридору за руку, словно маленького ребенка. – Ты испугалась? Актер сделал что-то не так? – осторожно интересуется и вставляет длинный железный ключ в тяжелую дверь, за которой меня встретит долгожданная свобода.
- Это… Это кошмар, - глубоко вздыхаю и с шумом выпускаю воздух, заставляя себя собраться с силами и вернуть самообладание.
- Поздравляю! – словно черт из табакерки, выскакивает из - за стойки счастливый пацан-администратор, стоит железному полотну отъехать в сторону. – Вы выиграли…!
- Сраные ублюдки! – кидаюсь в его сторону, цепко хватаясь пальцами в толстовку на его груди. – Где эта хренова бумажка?! – резко отпускаю, от чего удивленный парень чуть не валится с ног. Истерично шарю взглядом по столу и нахожу свою расписку. – Что здесь, бл*дь написано?! – тычу «филькиной грамотой» ему в лицо, выплескивая на, невинно хлопающего глазами, гада весь свой гнев. – Вы у меня все сядете, все до одного!
- Альбина, тихо, успокойся! – набрасывается сзади Вика, фиксируя мои руки по бокам от тела. – Выдохни. Объясни нормально, что случилось?
- Что случилось? – нервно смеюсь и шмыгаю носом, обращая на нее безумный взгляд. – Этот актер меня, - резко замолкаю, когда слова застревают в горле. А как это сказать-то…? Кошу потерянный взгляд в сторону ошалелого парнишки, что, кажется, сам вот-вот откинется от страха.
- Он что-то сделал не так? Вышел за рамки оговоренного уровня? – учтиво помогает мне с ответом, даже не представляя, НАСКОЛЬКО он прав.
- Типа того, - рявкаю в ответ, безуспешно стараясь справиться с трясучкой.
- Я прошу прощения, у нас такое впервые, - сбивчиво тараторит и хватает со стола рацию. – Актеры, вышли из локаций, срочно! Жду вас у себя.
Не больше, чем через минуту, в наше пространство врывается высокая долговязая фигура молодого человека в вытянутой маске «Крика». Судя по всему, именно этот экземпляр нас и напугал до чертиков на улице около недели назад.
- Этот? – серьезно интересуется администратор, кидая на актера подозрительные взгляды.
- Этот со мной был практически всё время, - растерянно вклинивается Вика, бесцеремонно сдирая с парня маску, под которой оказывается довольно-таки миловидный молодой человек со светлыми волосами и не менее потерянным голубоглазым взглядом.
- Что происходит…?
- Нет, не этот, - отрицательно машу головой и обнимаю себя за плечи.
- Где Артем? – сухо кидает в сторону актера, серьезно настроенный, админ, пытаясь что-то переключить на рации.
- В душе не е… представляю, - обрывает себя на полуслове «Крик». – Я его с начала квеста не видел.
- Да что за херня! – несдержанно ругается первый парень, жмет на какие-то рубильники, и в помещении выключаются абсолютно все звуки и музыка. Теперь слышен только лишь тихий треск лампочки, что часто мигает под потолком. – Пошли искать этого дебила, - щелкает еще парой выключателей и все помещения заливает ярким холодным светом.
12. Глава двенадцатая
Камеры видеонаблюдения оказались подчищены. Или изображение сфабриковано. На них видно только то, как мы заходим в локацию, копошимся в первой комнате, записаны так же все действия с Викой и Криком, на них, кстати, ничего криминального, а я, будто сквозь землю провалилась. И в комнате с зеленым светом, где происходил весь этот кошмар, словно никого и не было. То есть картинка есть, но на ней нет ни меня, ни таинственного человека, который, как мне уже самой начинает казаться – не более, чем плод моего воспаленного воображения.
Судя по рассказам актера из дивана, он не помнит, как там оказался. Говорит, что готовился к квесту, прячась в одной из комнат, но за две минуты до начала его вырубили ударом сзади по голове, а дальше… Ну, что было дальше, мы догадываемся.
- Здесь не могло никого быть, выход из здания только один, - упрямо возражает админ, и пострадавший актер в этот момент разделяет целиком и полностью мое возмущение.
– Ты дебил, Марат? Я, по-твоему, сам себя по башке огрел и запихал под матрас?
- Я вообще не понимаю, че происходит, - кажется, неокрепшая психика юного молодого человека тоже начинает давать трещину.
- Начальству звоните, - командным тоном отдает приказ Вика, поскольку я разговаривать уже просто не в состоянии.
Парень незаметно чертыхается себе под нос, очевидно, опасаясь получить «по шапке» от боссов, но против Вики всё равно, что против танка, не попрешь. Достает из заднего кармана повидавший виды айфон и нервно клацает по экрану.
- Алло-о-о-о, Мирон Данилович…? – сходу начинает лебезить и уходит в подсобное помещение, чтобы мы не слышали, как он оправдывается и лижет задницу.
- Заюш, ты же мне расскажешь, что случилось? – украдкой шепчет подруга, бережно гладя меня по волосам.
Молча киваю в ответ и прячу взгляд, потому что пока смутно представляю, как такое озвучить даже ей.
- Начальник сейчас не в городе, сказал вызывать полицию, - хмуро оповещает паренёк, возвратившись к нам.
- Да, без проблем, - бойко парирует Вика и достает телефон.
- Нет, - резко хватаю её за ладонь, ощущая, будто из меня выкачивают жизненные силы. Былой запал иссяк. И последнее, что бы мне сейчас хотелось делать – это участвовать в допросах, рассказывать все грязные и унизительные подробности данного инцидента и до утра сидеть в участке.
- В смысле «нет», - непонимающе хлопает глазами, глядя на меня, как на больную.
- Приезжала уже на днях ко мне полиция, если забыла, - хмуро усмехаюсь и вяло бреду к стеллажу, подхватывая свою сумочку. – Толку – как от козла молока. Ты же видишь, на камерах все чисто, я не знаю…
- Но мы все равно вызовем, - категорично заявляет админ и бросает на меня растерянный взор. – Мы оставим им ваши контакты, если вы не против?
- Не против.
По пути домой рассказываю подруге весь тот кошмар, что произошел со мной в этом чертовом месте. Она в неверии качает головой и молчит на протяжении всего повествования, приоткрыв от шока рот. Решительно говорю о том, что завтра же уезжаю из своего дома. Оставаться там больше небезопасно. А сомневаться в том, что тот, кто сводит меня с ума, и тот, кто сегодня на меня напал – один и тот же человек, больше не приходится.
- Так, - Вика, севшая, вместо меня, за руль, задумчиво грызет нижнюю губу и нервно щелкает ногтями по оплетке. – Сегодня я переночую с тобой. Соберешь вещи на первое время, и поедем ко мне, да? – бросает обеспокоенный взгляд в мою сторону, сворачивая на грунтовую дорожку, ведущую к моему дому.
- Да, - сухо крякаю в ответ, в напряжении вглядываясь в свой высокий забор.
Мое уютное гнездышко перестало быть безопасным. Его откопал и разворошил какой-то чертов ублюдок, псих, маньяк! Подхожу первой к дому и с опаской проворачиваю ключ в замочной скважине, словно ожидая, что с той стороны двери на меня вот-вот выскочит этот человек в маске. Но ничего подобного не происходит. Встречает нас лишь ошалелое протяжное завывание Бакса, что начинает притворяться умирающим изголодавшим котом.
- Ты где будешь спать, со мной, или внизу тебе постелить? - рассеянно интересуюсь, опасливо осматривая пространство вокруг.
- Внизу постели, - Вика сбрасывает кеды с ног и идет за мной. – Я помню, как ты спишь, и делиться одеялом и квадратными метрами не намерена.
Пока принимаю душ, пытаюсь отчаянно смыть с себя чужеродные прикосновения и запах, но те будто бы намертво въелись в кожу и мозг. Моя голова ещё не в состоянии смириться с текущими изменениями в жизни. Я полюбила это место всем сердцем, и уезжать отсюда – это словно вырвать из груди кусок сердца. Вышеупомянутое начинает снова заходиться в истеричном припадке, когда, изнасилованное думами, сознание то и дело начинает подкидывать короткие фрагменты произошедшего. Так не должно быть. Меня распирает от презрения и ненависти к этому чокнутому, но полицию я отказалась дожидаться, если быть откровенной, не только из-за моральной истощенности. Можно ли считать изнасилованием процесс, в котором ты, хоть и против воли, но получила ошеломительное удовольствие? Едва ли… Лично я списываю это на защитную реакцию организма перед опасностью. Иначе быть не может. Но он меня не покалечил, не нанес физического вреда, не убил вообще, в конце-концов… Боже, что я делаю, оправдываю психически нездорового человека?
Резко выключаю воду и насухо вытираюсь полотенцем, кутаясь в любимый халат.
- Спокойной ночи! – хриплым голосом бросаю, остановившись на краю лестницы.
- Давай! Если что, буди, поняла?
- Ок, - киваю головой, будто Вика меня видит, и захожу в прохладную спальню.
Не пренебрегаю, ставшим с недавних пор уже ежедневным, ритуалом. Проверяю балконную дверь, шкаф. Выгоняю кота. Закидываюсь горстью успокоительных, сегодня двойной порцией, и устало валюсь в кровать, по шею заматываясь в одеяло. Завтра будет легче. Завтра будет проще. Я просто устала…
Я даже не понимаю, спала ли. Глаза резко распахиваются сами собой и устремляются в темный потолок, на котором медленно покачиваются блики от ясной и яркой луны. Чисто на автомате поворачиваю голову влево и слепну от яркого свечения будильника. Два тридцать ночи. Ничего нового. Переворачиваюсь на правый бок, снова прикрывая веки, и понимаю, что в щели чуть распахнутых ресниц меня что-то смущает. Крайне медленно поднимаю глаза, и дыхание застревает в горле, когда я отчетливо вижу, стоящую на лоджии, фигуру, что вальяжно облокотилась поясницей о подоконник и наблюдает за мной прямо в упор из узкой прорези балаклавы…
13. Глава тринадцатая. Романтика.
Подрываюсь на постели, усаживаюсь на колени и подминаю под себя одеяло, крепко прижимая его к груди. Парализующий страх точечными уколами бьет в основание позвоночника. Хочется закричать но я, будто все ещё находясь в состоянии сна, могу лишь беззвучно размыкать губы. Фигура за окном стоит неподвижно. На нем надета черная футболка с коротким рукавом, черные узкие джинсы, лицо закрывает балаклава в цвет, но у меня нет ни малейших сомнений в том, что это именно он. Тот, кто сводит меня в собственном доме с ума на протяжение нескольких недель, и тот, кто сегодня сотворил со мной то, что мне вряд ли когда-нибудь удастся забыть.
Я не в силах оторвать взгляд и не в силах что-либо сделать. Всё, на что меня хватает, это украдкой протянуть руку, в попытках нащупать мобильный, но я тут же прекращаю с этой затеей, вспоминая, что оставила его заряжаться на первом этаже у дивана. Силуэт за стеклом медленно покачивает головой, словно считывает мои мысли, говоря о том, что за это можно поплатиться.
Спустя несколько долгих мгновений незнакомец отрывает руку от подоконника и лениво манит меня однозначным жестом к себе. На рефлексах дергаюсь назад, но именно в этот момент в глаза бросается зазор между дверью лоджии и откосом. Она приоткрыта. А это значит, что для него тот факт, что я закрывала замок – не преграда. И он с легкостью может войти в любой момент. Но почему-то этого не делает. И одному богу известно, что мной движет, но от чего-то я решаю, что безопаснее будет, если я буду делать то, что просит он. Так у меня больше шансов остаться в живых. Психам же надо подыгрывать, верно? Иначе, они могут разозлиться…
Влажными ладошками суматошно отодвигаю от себя одеяло и несмело спускаю одну ногу вниз. Мужчина коротко и медленно кивает, словно выражая свою похвалу. Трясущимися пальцами поправляю на груди халат и на негнущихся назад делаю несколько шатких шажков вперед. Незнакомец в маске не движется с места и вообще выглядит подобно статуе. Только высоко вздымающаяся крепкая грудь выдает в нем живого человека. Кое-как дохожу до стеклянной двери и замираю, не решаясь убрать хрупкую мнимую преграду, отделяющую меня от какого-то маньяка. Эту проблему решают за меня. Протянув мускулистую руку, он с тихим шелестом отодвигает створку в сторону, встречая меня прямым пристальным взглядом. В темноте ночи мне сложно распознать вообще какие-то эмоции на его лице, точнее, в глазах. Это единственное, что не скрыто под темной тканью. Но этот сладкий пряный аромат, который, как я теперь уже точно знаю, исходит от него, я не спутаю ни с чем…
- Зачем? – сухо крякаю севшим голосом, с трудом проталкивая жалкие капли вязкой слюны по пересохшему горлу.
Ничуть не удивленный моим вопросом, он молча склоняет голову вбок и задумчиво почесывает нижнюю челюсть длинными крепкими пальцами, словно всерьез задумываясь над этим вопросом. Вместо ответа, он протягивает руку открытой ладонью вверх, очевидно, требуя, чтобы я вложила в нее свою. Дергаюсь от неожиданности, словно от удара током, и еле заметно ,отрицательно качаю головой. Мужчина склоняет голову ещё ниже, определенно недовольный моим непослушанием, и несколько раз сгибает пальцы, вынуждая меня повиноваться. Заламываю холодные онемевшие фаланги и несмело протягиваю руку, касаясь его ладони, будто оголенного провода. Жар его кожи ударяет в подушечки, моментально окутывая обжигающим теплом до такой степени, что на висках выступает пот.
Незнакомец мягко проводит большим пальцем по моим костяшкам, с интересом рассматривая мою кисть, будто что-то диковинное и необычное.
- Альбина, всё хорошо? – взволнованный голос режет тишину, и я испуганно поворачиваюсь на звук. Да-да, более испуганно, чем секунду назад, когда лапища маньяка сжимала мою руку. Дверь в спальню распахивается, и на пороге возникает заспанная Вика. – Я слышала шум… Ты почему не спишь?
Резко поворачиваю голову обратно, где мгновение назад стоят он, а сейчас осталось только невидимое облако сладкого, всецело окутывающего, аромата. А как…?
- Он был здесь, - хрипло и беспомощно выдавливаю и отшатываюсь, когда Вика пролетает мимо, а следом делаю рывок и я.
Вместе смотрим вниз, где нет абсолютно ничего, кроме пошатывающихся ветвей на кустах акации, от которых до лоджии вверх метров пять и, судя по всему, мы сейчас думаем примерно об одном и том же.
- Ты уверена? – взволнованно спрашивает Вика, оценивая обстановку. - И куда он делся? Он что, ниндзя?
- Я не знаю, - истерично топаю ногой и буквально начинаю рвать на себе волосы. – Он был здесь!
- Всё, я поняла, - Вика суматошно начинает носиться по спальне, включать свет и вытаскивать из моего шкафа вещи. – Мы уезжаем, сейчас же!
Следующую неделю я провожу у подруги. Как обычно, езжу на работу, занимаюсь своими делами и, в целом, живу свою обычную жизнь, если не считать того, что все мои мысли заняты только одним… Я по-прежнему шарахаюсь от каждого дуновения ветра и скрипа, хоть явных признаков присутствия маньяка в моей жизни больше нет. Сплю я спокойно. Вика тоже. Чужого присутствия в ее квартире не обнаружено. Хотелось бы надеяться, что он потерял след, а ещё лучше интерес к моей персоне. Коллективным решением было принято, что свой дом я буду сдавать. Продать рука не поднимается. Я ещё не покидаю надежды, что однажды смогу в него вернуться. А пока на вырученные деньги буду снимать квартиру в городе.
- Да, я еду, - тараторю в трубку риэлтору, въезжая на узкую дорожку, ведущую к моему дому.
Сейчас я покажу ей дом, она сделает фото, я соберу оставшиеся вещи и попрощаюсь этим местом на неопределенный срок. От этих мыслей становится тошно и тоскливо. Встречаю миловидную сотрудницу агентства у ворот, открываю их ключом и пропускаю девушку вперед.
- Почему решили сдать такое чудно место, если не секрет? – неуместно любопытничает, скорее всего, желая сбить ценник.
- Неудобно добираться до работы, - нагло вру, поднимаясь на крыльцо. – И у меня аллергия на акации. А они тут на каждом шагу.
14. Глава четырнадцатая
Прямо за ребрами глухими ритмичными ударами разгоняется сердце. Самая нормальная реакция в данном случае – страх, паника, граничащая с тревожностью. Но я, вопреки голосу разума, испытываю абсолютно извращенные чувства: что-то схожее с трепетом и восторгом. Несколько раз моргаю, в десятый раз перечитывая надпись на зеркале. Нормально ли то, что я считаю умилительным тот факт, что по мне скучает какой-то псих и маньяк? Ответ очевиден. Могу ли я как-то этому противиться? Пока пытаюсь…
- Ух, ты… У вас есть поклонник? – с отсутствующим чувством такта назойливо трындит за спиной риэлтор, пока я, безуспешно стараясь унять дрожь в коленях, двигаюсь дальше и прохожу в просторную кухню.
Мой взгляд безошибочно выцепляет большой овальный стол, на котором хаотично пестреет что-то, чего раньше на нём точно не было. Медленно подхожу ближе и, кажется, перестаю дышать, когда упираюсь взором в не один десяток фотокарточек с моим изображением. Рассеянно шарю глазами, не зная, за какую именно уцепиться, но отчетливо осознаю, что на каждой из них изображена я. Вот я сижу на одной из лекций, с серьезным выражением заправляю прядь волос за ухо, солнечные лучи ласково обрамляют лицо. Вот я сижу в машине. Лобовое стекло усеяно каплями дождя, от чего мои очертания кажутся нечеткими. Вот опять я… На темной фотографии крайне сложно что-то различить, но я прекрасно узнаю свой силуэт, поскольку, кто еще может спать в моей кровати, кроме меня…?
Щелчок затвора камеры выводит меня из оцепенения. Дергано поворачиваюсь на звук и сталкиваюсь с невинным взглядом риэлтора, что спешит сделать вид, будто бы фотографировала планировку кухни, а не то, что происходит на столе.
- Подскажите, а как тут с водой? Есть проблемы? – спешит заговорить мне язык, подходит к раковине и лениво включает кран.
- Есть, - не совсем вру, но по большей части, да.
- Серьезно? – кажется, мой ответ её искренне удивляет. Какой адекватный арендодатель в своем уме будет озвучивать эти нюансы?
- Абсолютно, - стою на своем, особо не вникая в то, что она говорит. Мое внимание привлекает очередной снимок. На нем я только что вышла из душа, стою на лоджии , устало поправляя волосы, и бездумно гляжу в темнеющее южное небо
- А соседи хорошие? – сыплет дежурными вопросами, пока я сосредоточенно хмурюсь, стараясь понять, откуда исходит вибрация.
- Не особо… Слева алкаши, правее уголовники, - пытаюсь пошутить, но выглядит так, будто я не очень хочу, чтобы мой дом поскорее сняли. А я не очень и хочу.
Под молчаливое сопровождение девушки обнаруживаю источником звука свой телефон. Без задней мысли достаю его из заднего кармана шорт, на автомате снимаю блокировку и бездумно гляжу на всплывающее окно с надписью «Абонент неизвестен»:
«Скажи ей, что в твоем доме водится маньяк-убийца. Если ослушаешься, я наглядно продемонстрирую, что это правда».
Сердечная мышца заходится в бешеном ритме, пока читаю, прыгающие перед глазами, буквы.
- Вы меня слышите? – не знаю, в который раз до меня пытается достучаться девушка, очень старательно делая вид, что её не интересует, происходящее на столе и в коридоре. – На какой срок сдаем дом?
Глупо гляжу на, вывалившийся из рук телефон, что с грохотом приземляется на пол и, словно загнанный зверек, оглядываюсь по сторонам, будто незваный гость может выпрыгнуть из кухонного шкафчика, или залезть в окно.
- Дом не сдается, - заявляю дрожащим голосом и сама не верю, что произношу это вслух.
- Это как? – хлопает глазами риэлтор, деловито упираясь руками в бока.
- Так. Я передумала.
«Хорошая девочка», - приходит на телефон короткое сообщение, стоит раздраженной барышне покинуть эти стены.
Замираю статуей посреди коридора, усыпанного мертвыми лепестками, и размеренно считаю свои выдохи и вдохи. Когда счет перевалил за сотню, открываю журнал вызовов и, прежде, чем успеваю подумать и осмыслить что-либо, набираю свою подругу.
- Хаюшки, ну, что, сдала? – с ходу начинает сыпать вопросами, попутно ведя с кем-то диалог. Должно быть, еще не закончила с работой…
- Нет, - коротко отвечаю, поворачиваясь к зеркалу с красивыми росчерками помады, и бесцельно пялюсь в свое раскрасневшееся отражение. – Я остаюсь здесь.
- Ты дура, бл…! Ты дура? – значительно понижает голос, очевидно, не желая выглядеть в неприглядном свете перед коллегами. – С какого хрена?
- Тут… В общем, у меня весь коридор в цветах…. На столе мои фото, - сбивчиво пытаюсь объяснить, опускаясь на пятую точку прямо в шуршащие лепестки и прижимаясь спиной к прохладной стене.
- Я вызываю полицию! Ничего не трогай, у нас есть улики!
- Нет! – рявкаю громче, чем того требовалось. – Я разберусь с этим сама… Он ведь идет на контакт. И пока не сделал мне ничего по-настоящему плохого…
- Пока?! Пока, Альбина! Ты в себе там, ты хоть сама себя слышишь?!
- Вик, я остаюсь дома. Позвони мне после работы, - кладу трубку прежде, чем услышу ее гневную тираду, и неуклюже встаю на ноги.
Шелестя лепестками, прохожу обратно в кухню, и в оцепенении уставляюсь на пустой стол, несколько минут назад усыпанный кучей моих изображений. Сейчас на нем лишь одинокая ветка темно-лиловой орхидеи…
Лапушки, простите, чуть выбилась из графика( у всех лето, а у меня простуда( Обещаю, что долгих задержек не будет!
15. Глава пятнадцатая
Наверное, я окончательно чокнулась. Но этой ночью в своем доме спала на удивление сладко. Это не сравнится с пребыванием в квартире подруги. Там я ощущала себя в относительной безопасности, но не в своей тарелке. А здесь, несмотря на очевидную угрозу, стоило мне коснуться головой подушки, как все мысли укутало теплым невесомым облаком, погружая меня в густую сонную дымку.
Утром сюрпризов не было обнаружено. Все вещи стояли на своих местах, чужеродного присутствия не ощущается, как и сладкого запаха, который я теперь распознаю из тысячи ароматов, которые мне могли бы предложить парфюмеры.
Хотя сон был крепким и полноценным, это не отменяет того факта, что мысли мои рассеяны и скачут, словно рассыпанный горох по гладкому полу. Сконцентрироваться на чем-либо конкретном становится невозможно. Только добираясь до работы, я пропустила два сигнала светофора, чуть не наехала на наглого велосипедиста, но тут, надо признать, и за ним грешок имеется, надо слезать со своего коня, переходя дорогу, и еле справилась со шлагбаумом на парковке университета. Закрывая машину, два раза выронила ключи, рассыпала лекции по асфальту и уже практически разревелась, но во время взяла себя в руки и прикрыла глаза, пытаясь унять сбитое дыхание, как учила меня мама в детстве.
Глядя исключительно себе под ноги и на носки туфель, добираюсь до главного входа и практически срываюсь в жалостливую истерику к самой себе, когда впечатываюсь в дверях в чью-то фигуру, в очередной раз становясь жертвой своей неуклюжести.
- Простите, пожалуйста, - лепечу надрывающимся голосом и мимолетно сталкиваюсь с лучезарным снисходительным взглядом незнакомого молодого человека.
- Ничего страшного, хорошего вам дня, - низким голосом, приправленным нотами дружелюбия, отзывается мужчина и, осторожно отодвинув меня со своего пути, спешно двигается дальше.
Только тут я замечаю на широкой спине его толстовки уже знакомую эмблему с логотипом фирмы, что занимается видеонаблюдением. Со дня пропажи студентки их ребята стали появляться все чаще. Не знаю, чем они занимаются с нашим руководством, но, подозреваю, что штудируют старые записи, стараясь найти какие-либо зацепки, либо усиливают текущее наблюдение, во избежание повторного инцидента.
Надежды найти девочку становится всё меньше с каждым днем. На улицах без перерыва и сна работают волонтеры и поисковые отряды, прочесывая каждый переулок, куст и закуток, но она словно сквозь землю провалилась. Нет никаких следов…
Студенты на лекции в последнее время взвинчены и возбуждены. Не могу их за это ругать, они так же обеспокоены исчезновением своей подруги и вымотаны бесконечными допросами. Во время самостоятельной работы поднимаю взгляд и пристально сканирую им каждого из ребят. Но совсем не для того, что бы уличить в списывании. Я лишь пытаюсь понять, может ли кто-то из них быть причастен к тому, что происходит со мной… У меня. Смутно верится, что кто-то из них на такое способен. Взор тормозит на крупной фигуре Филатова Жени. Широкие плечи, крепкие руки, татуировки присутствуют… Господи, да о чем я думаю? Не могут мои ребята творить такое, они на это не способны.
Звонок разгоняет студентов, будто стайку диких птичек с веток. За ними пытаюсь упорхнуть и я, но, стоит последней нерасторопной девчушке покинуть аудиторию, как в двери, поглощая своей аурой, заходит Антон Юрьвич.
- Добрый день, Альбина, - коротко дергает уголками губ мужчина, а я, словно напуганный зверек, не знаю, куда деть свой взгляд.
После того случая в его кабинете, я старательно пыталась сократить наше общение и, чего уж скрывать, намеренно избегала наших встреч.
- Добрый день, - леплю на лицо неестественно широкую улыбку и замираю, как суслик, крепко прижимая папку с лекциями к груди.
- Как у тебя дела? Мне кажется, или ты как-то стала меня сторониться? – бьет в лоб прямым вопросом, медленно подходя ближе, и я ощущаю, как он буквально пожирает весь кислород вокруг.
- Нет, что вы… Нет, - машу для убедительности головой, сама не понимая, зачем так нагло вру. Наверное, боюсь его обидеть, ведь человек он хороший…
- Послушай, если ты из-за того разговора, то давай просто забудем? – дружелюбно подмигивает из-за стильной оправы очков и останавливается на безопасном расстоянии. – Мы же взрослые люди. Я по-прежнему твой товарищ. И адекватно воспринимаю отказы. Идет? – протягивает руку для формального рукопожатия, и я, чуть помедлив, вкладываю в его горячую лань свою прохладную.
- Конечно… Идет!
Как ни странно, после этого момента мое настроение чуть улучшилось, а нестабильное эмоциональное состояние поймало какой-то баланс. Хоть одной проблемой стало меньше. Эта ситуация с Антоном Юрьевичем беспокоила меня не меньше остальных. А теперь, будто камень с сердца упал. Там, конечно, осталось еще несколько внушительным булыжников, но теперь хоть немного полегче.
После работы я взяла себя в руки и даже съездила на маникюр, в магазин, на заправку, выпила кофе в придорожном кафе, в общем, словно делала всё, чтобы подольше не возвращаться домой, хоть душой я отчаянно тянулась именно туда. Когда рыжее палящее солнце опустилось за горизонт, отправляясь на сон, времени тянуть больше не оставалось.
Паркую машину, как обычно, во дворе, запираю ворота и, устало толкая входную дверь, щелкаю выключателем. Прекрасно. Ни лепестков, ни цветов, ни моей испорченной помады на зеркале нет, это уже можно считать успехом. Скидываю туфли с отекших ног и с протяжным стоном наслаждения от неимоверного облегчения движусь в сторону кухни. По пути клацаю на еще один выключатель, но тот не подает видимых признаков функционирования.
- Блин, - недовольно бормочу себе под нос и наощупь добираюсь до торшера, потянув тоненькую цепочку вниз.
Пространство кухни заливает тусклым теплым свечением, в котором я легко распознаю, вальяжно развалившуюся в кресле, чужую фигуру.
- Почему так долго? – учтиво интересуется низкий чуть хриплый голос, заглушая своим звучанием бешеный стук моего собственного сердца в ушах.
16. Глава шестнадцатая
Фигура в маске пристально сканирует меня взглядом, за каждым колючим касанием которого по телу рассыпается горстями тревога. Язык будто прирос к небу и онемел. Украдкой двигаю пальцами на руках, просто, чтобы убедиться, что конечности сохранили свою двигательную функцию. Крупная фигура в маске лениво разминает шею, словно показывая, что ожидание ответа его утомило, и не спеша поднимается на ноги, выпрямляясь в полный рос.
Откуда-то из глубин груди, сам собой, против воли вырывается жалостливый писк. Что он собирается делать? Убить меня? Изнасиловать? Или все вместе, но в другом порядке? Мужяина не успевает сделать и шага в мою сторону, как я срываюсь с места и мчусь в сторону лестницы.
- Серьезно? – летит мне в спину искренне удивленный грубоватый тон, вслед за которым дом наполняет его низкий раскатистый смех, искрящийся азартом и весельем.
Ноги заплетаются между собой и вот-вот грозятся отказать вовсе в паническом приступе. Мечусь между дверьми и ныряю в спальню, закрывая замок, который совершенно не внушает мне доверия в противовес к этому психу. Не знаю, откуда беру силы, но на всплеске адреналина хватаю массивное кресло, со скрипом прокатываю его ножками по полу и прислоняю спинкой к двери. По ту сторону слышатся неторопливые тяжелые шаги. Я чую. Они замирают прямо напротив. Сердечная мышца болезненно сжимается и начинает давить изнутри.
- Моя птичка хочет поиграть? – оглушительный шепот звучит громче любого крика.
Зажимаю себе рот ладонью, хотя отчетливо понимаю, что он и так знает о моем месте нахождения.
Тихое удаляющееся шуршание его брюк говорит о том, что человек ушел. Вот так просто? Не верю… Прислоняюсь лбом двери и протяжно выпускаю воздух из легких. Желудок от страха прилип к позвоночнику. Льну ухом к деревянному полотну, стараясь понять, действительно ли незнакомец покинул дом, или просто притаился, чтобы выманить меня наружу? Улавливаю каждый отголосок звука по ту сторону, но, кажется, никого нет… Неуклюже сползаю с кресла, на которое забралась коленями, и звонко взвизгиваю, когда слышу за своей спиной аккуратный и деликатный стук.
Падаю задницей на мягкий текстиль и во все глаза гляжу на психопата, что каким-то образом оказался уже на лоджии. Демонстрируя в своей большой руке что-то острое и длинное, он нарочито медленно сует эту штуковину в замок балконной двери, и тот с предательским щелчком и убирает между нами хлипкую преграду.
- Ты очень плохо играешь в прятки, верно? – притворно мягкий тембр заполняет собой абсолютно все пространство вокруг.
Горло сжимает колючей проволокой. Вскакиваю с места и нелепо пытаюсь сдвинуть массивное кресло обратно, потому что сама же отрезала себе им единственный путь для отступления.
- Так нечестно, я тебя уже нашел, - крепкие руки перехватывают меня поперек тела и, минуя всякие сантименты, бросают на кровать.
Коротко вскрикиваю, переворачиваюсь на спину и пытаюсь отползти к изголовью, но горячие ладони хватают меня за щиколотки и тянут назад.
- Кто… Кто ты такой? – хнычу надрывающимся голосом, сквозь пелену слез глядя на сверкающие глаза в прорези, цвет которых в полумраке спальни крайне сложно распознать.
- Я твой личный маньяк, - сипло усмехается и нависает сверху, упираясь двумя крепкими руками по обе стороны от моей головы.
Сладкий восточный аромат ударяет в нос и обволакивает легкие изнутри. Голова начинает слегка кружиться от концентрации чувств, эмоций и ощущений на один квадратный сантиметр.
- Ты… Ты хочешь меня убить? - слова, застревающие в горле, с хриплым карканьем вылетают из груди.
Взгляд напротив сужается, и я слышу ещё один еле-уловимый смешок.
- Хочу, - охотно соглашается и плотно впечатывает свои бедра между моих широко-разведенных ног. – Но не убить. Пока.
Мысли путаются в голове, запинаясь друг об друга и кубарем катаясь по черепной коробке. Чувствую себя глупой беспомощной мышью в лапах пока что сытого, но игривого кота, что может свернуть шею просто ради забавы.
- Ты псих…?
- Оу, ещё какой, - качает тазом, и я ощущаю, как в меня упирается вполне себе весомое тому подтверждение. – Но я благородный, - я бы, возможно, могла поверить в эту чушь… Но, нет, не могу. – Ты хочешь от меня избавиться? – любезно интересуется, оставляя вес всего тела на одной руке, а второй почти ласково убирая с моей щеки прилипшую прядь волос.
На мгновение теряюсь с ответом. Он же несерьезно? Ответ ведь очевиден.
Молча отчаянно машу головой и, судя по прищуренным глазам напротив, понимаю, что он улыбается.
- Тогда, предлагаю тебе сыграть в игру. Победишь ты – и сможешь про меня навсегда забыть. Но если выиграю я…
17. Глава семнадцатая
- И, что? – нервно сглатываю, даже опасаясь предположить любой исход событий. В голове вертятся самые кошмарные версии и, соответственно, ни одна из них не устраивает меня в перспективе, но соблазн слишком велик.
- Если выиграю я, то во-первых – я тебя трахну, - глубокий, пониженный до интимного шепота, голос проникает под кожу и ползет по венам ядовитой субстанцией. Вся кровь в организме моментально приливает к лицу и ещё одному месту, в котором его настойчивая плоть плотно соприкасается с моей через несколько слоев ткани. – Как захочу я. Хочешь ты этого, или нет. Но ты захочешь, - добавляет хриплым отголоском, почти что бережно сжимая ладонью мое дрожащее горло.
- И это… Всё? – этот исход мне уже не кажется таким ужасным, как все остальные, что я успела нарисовать в своей голове.
- Конечно, нет, - низко усмехается и проводит грубоватым пальцем по моей ключице, качая тяжелыми бедрами до тех пор, пока они плотно не вдавливают меня в кровать. – Ты станешь моей навсегда, - а вот это звучит по-настоящему страшно. Кажется, даже ужаснее, чем он бы рассказывал о том, как расчленяет и складывает меня по мешкам. Навечно стать бессмысленной игрушкой психопата – маньяка? Разве что-то может быть хуже?
- У меня есть выбор? – лелею последнюю попытку хоть как-то вырулить с этой тропинки, на которую сама запрыгнула по своей же глупости.
- Разумеется, нет, - четко обрывает все надежды одной короткой фразой и припадает губами к бьющейся жилке на шее, чей жар я ощущаю даже через плотную ткань маски. – Завтра я скину тебе координаты. Ты приедешь туда одна, как хорошая девочка. Это будет квест… Ты же любишь квесты? – раскатисто хохочет, рассыпая своим голосом крупные болезненные мурашки по каждому сантиметру кожи. – Только ты и я. Играем по моим правилам и на моей территории. И постарайся за эту ночь научиться хорошо прятаться….
- Альбина, ты ненормальная! – Вика мечется по дому, ковыряясь в моем телефоне и попутно устанавливая в нем приложение для отслеживание местоположения. – Ты с головой вообще дружишь?!
- Не уверена, - раздраженно бурчу в ответ и закидываю в сумочку ключи, салфетки, пилочку… Господи, на кой хрен мне пилочка? На что я рассчитываю, воткнуть её ему в горло?!
- Так, как приедешь на место – я получу сигнал. Сразу отправлю туда наряд полиции, - суетится подруга, размашистыми шагами меряя кухню.
- Нет, - четко отрезаю, бездумно сканируя бессмысленное содержание сумки. – И что ты им скажешь? У меня подруга дура, сама поехала в гости к незнакомому мужику. Они такие, конечно, поржут над тобой и спросят : «И что?». И что, Вика? – поворачиваюсь к девушке, встречая её вопросительный растерянный взгляд. – Он ничего мне не сделал. Ни порезал. Ни ударил. Ни ограбил. Что ты докажешь? – господи, почему, когда всем людям раздавали ум, я стояла в очереди за беспечностью? Отсыпь мне хоть сейчас немного…
- Альбин, тебе мало твоей пропавшей студентки? Ты хочешь стать следующий? Ты вообще ни разу не думала, что тот, кто похитит её – и есть он?! У него вообще там, может, целый подвал таких! – взрывается подруга, чуть ли не цепляясь мне от ярости в волосы.
А, вот, нет. Именно в таком ключе я об этом не думала. Хотя, стоило бы в первую очередь. Господи, ещё раз попрошу, ну, хоть немного ума…?
- Хорошо. Если после приезда я не выйду на связь через час – вызывай всех, кого можно, - выдаю первую трезвую мысль за последнее время и поворачиваюсь к зеркалу, рваными жестами начиная поправлять то топ, то леггинсы, швы которых неприятно впиваются в кожу.
- За этот час с тобой может произойти всё, что угодно!
- Я как-нибудь продержусь….
Вбиваю в навигатор адрес, что прислал накануне псих и несколько минут бесполезно дрожу за рулем, не решаясь двинуться с места. На карте отображается обычная точка, просто дом в одном из кооперативов на окраине города. Ни «заброшка», ни подвал и даже ни гаражи. Просто дом. Обычный дом. К моменту, когда я добираюсь по указанным координатам, рыжие солнечные всплески уже окрашивают своими искрящимися лучами горизонт, машут напоследок яркими хвостами и уходят на покой до утра…
Несколько долгих секунд вглядываюсь в табличку на высоком коричневом заборе, сверяя адрес. Ошибки быть не может. Я точно на месте. Сердце беспорядочно отрабатывает в груди свою функцию, гулко лупя по ребрам. Несколько раз вдыхаю через нос и выдыхаю ртом, чуть не роняя из дрожащих рук смартфон, когда его экран загорается входящим сообщением.
Абонент неизвестен: «Ждешь приглашения?».
Именно в этот момент автоматические створки ворот разъезжаются в стороны, словно пасть какого-то монстра, намекая мне заезжать внутрь. Послушно вкатываюсь на лужайку, наблюдая в зеркало заднего вида, как это «чудовище» закрывается обратно. Вот и все. Обратной дороги нет, Альбина. Глушу мотор и сквозь трепещущие ресницы гляжу на второе сообщение, что приходит следом.
Абонент неизвестен: «Молодчина. А теперь вытаскивай свою прелестную задницу из машины и заходи в дом. Дверь открыта».
Тихо матерюсь себе под нос и выдыхаю через него же, забыв на этот раз вздохнуть обратно. Этот чертов псих, будто бы знает все. У него везде есть глаза и уши. От него никуда не спрятаться и не скрыться. Так, есть ли смысл пытаться?
Хватаю онемевшими пальцами сумочку и на негнущихся ногах двигаюсь по брусчатой дорожке к массивному двухэтажному зданию из темного кирпича. Никого не вижу и не слышу, но буквально нутром ощущаю, как за мной следят. Каждый волосок на теле приходит в движение. Поднявшись на невысокое каменное крыльцо, толкаю тяжелую дверь, что с тихим скрипом запускает меня внутрь, как слышу откуда-то сбоку довольный урчащий зов:
- Ну, привет, моя птичка…
18. Глава восемнадцатая
Тихий хлопок сзади и характерный щелчок замка символизируют то, что пути назад уже нет. Резко поворачиваю корпус и натыкаюсь загнанным взглядом на высокую мускулистую фигуру, что вальяжно облокотилась о дверь, окончательно закрывая доступ к выходу. Глупо было бы надеяться, что сегодня он откроет мне свое лицо, но и я не очень умная, как уже нетяжело было догадаться. Оголенный торс украшенный бугристыми мышцами против воли притягивает к себе мой взгляд. Бегло окидываю его взором, замечая, как низко сидят его темные брюки из плотной ткани, держащиеся на широком кожаном ремне и заправленные в грубые массивные ботинки.
- Нравлюсь? – игриво фыркает, очевидно, заметив мой интерес, но звучит это не менее угрожающе, как и все, что вылетает из его рта.
- Нет, - отрезаю на автомате, уже секундой после переваривая вопрос. Как он может нравиться? Я даже не знаю, как он на самом деле выглядит, кроме того, что у него хорошо сложенное тело. Да, и как может нравиться, преследующий тебя, маньяк?!
- Жаль, - мнимое сочувствие в голосе ему плохо удается скрыть, если он вообще пытался это сделать. – А, вот, ты мне очень, - понижает голос до хриплого шепота и отталкивается спиной от двери, медленно, словно хищный зверь, шагая в мою сторону. Я, соответственно, приняв на себя роль жертвы, замираю в немом приступе, в надежде на то, что меня не заметят и пройдут мимо. – Так сильно хочешь от меня избавиться, что не побоялась приехать на окраину города в дом психопата одна? – слегка склоняет голову вбок и наклоняется ниже, делая так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Наконец , я впервые могу разглядеть его глаза. И это уже меня радует, учитывая то, что все остальное скрыто под черной тканью проклятой балаклавы. Они всё же зеленые… Нет, не так. Травянистые? Тоже не то… Оливковые! Точно! – Что тебя так обрадовало? – совершенно неверно расценивает маленький триумф в моих очах.
- Ничего, - впервые крякаю что-то своим речевым аппаратом, ощущая, как предательски начинает подкидывать мое тело от осознания предстоящего.
- Ты в курсе, что тебе не поможет геолокация в твоем телефоне? – словно обухом по голове бьет словами, четко давая понять, что он знает обо мне ВСЁ. – Я ее уже отключил.
- Зря, - неожиданно для себя самой смелею, слегка задрав подбородок. – Тогда моя подруга начнет бить тревогу намного быстрее, чем тебе того бы хотелось.
- Не начнет, - мощная рельефная грудь начинает сотрясаться от тихого смеха, а вместе с ней и я, но эмоции у нас противоположно разные. – Я подменил точку твоей конечной остановки.
- Ты планируешь меня убить? – отважившись, задаю главный вопрос, от чего-то смущаясь смотреть ему прямо в глаза, поэтому держу взгляд на выразительном подбородке, спрятанном под маской.
- Этого ты больше всего боишься? – любезно уточняет, делая ударение на первом слове.
- Д-да, - неуверенно отзываюсь, нервно пожимая плечами.
- Значит, всё остальное, что я могу с тобой сделать, тебя не пугает? – вот, теперь, пугает и это, конечно. Взмахиваю ресницами, бросая на его оливковый прищуренный свой затравленный взгляд.
- Пугает…
- Я так и планировал, - тихо шепчет, наклоняясь ближе и обдавая меня своим теплым пряным дыханием даже через слой ткани на лице. – А теперь, давай обсудим правила нашей увлекательной игры. Их нет, - рокочущим низким голосом оповещает меня на ухо, а у меня создается впечатление, будто сверху обдали ушатом ледяной воды. – Уровень «хард». Взаимодействие с актером максимальное. Камер нет. Всё честно. У тебя двадцать секунд, чтобы спрятаться, где ты посчитаешь нужным. После, я иду искать, - цедит сквозь зубы, не отклоняясь от моего лица, и я ощущаю, как в нескольких миллиметрах от моей груди гулко стучит его сердце. – Если я не найду тебя за десять минут – тебе очень повезет. И ты сможешь беспрепятственно выйти из дома. Но я тебя найду, - бросает напоследок зловещее обещание и выпрямляется в полный рост, делая широкий шаг назад и давая мне, наконец, вздохнуть.
Медленно пятясь спиной назад и не отводя от меня пристального хмурого взгляда из-под темных густых ресниц, он доходит до двери и разворачивается к ней лицом, опираясь локтями о деревянное полотно и уложив на мощные предплечья голову.
- Время пошло, птичка… Раз, - громогласно начинает отсчет, и я с ужасом понимаю, что меня накрывает паникой и непониманием происходящего, прямо, как в детстве. – Два, - неторопливо продолжает свой отсчет, но я всё ещё не могу пошевелиться, бегающим взглядом окидывая обстановку дома, но уже через мгновение забывая, что видела секунду назад. – Три… Малышка, Аби, ты вынуждаешь меня думать, что жаждешь проиграть, - низко рокочет, а меня прошибает током и потом от ласкового прозвища «Аби», которым меня называла только мама, потому что Альбина звучит слишком пафосно и длинно. – Четыре, - в мозгу срабатывает какой-то щелчок. Срываюсь с места и несусь, куда глядят испуганные глаза. Перед ними мелькает узкий коридор с бордовыми стенами и тусклые светильники «бра». – Пять, - в голове начинает тикать секундная стрелка, словно отсчитывая время до неминуемого взрыва бомбы. – Шесть, - сука, что за бесконечный коридор! – врываюсь в просторный темный зал с минимумом мебели, что удается разглядеть в полумраке, и натыкаюсь взором на крутую витиеватую лестницу, ведущую наверх. – Восемь, - твою мать, почти половина, а я понятия не имею, где мне спрятаться в этом доме, чтобы он меня не нашел. – Тринадцать, - только-только добираюсь до второго этажа, тут меня встречают ещё два коридора, один узкий и темный, второй шире с темными синими обоями и множеством дверей. – Пятнадцать, - выбираю второй, пробегаю несколько метров и врываюсь в третью слева, оказываясь в помещении, что чем-то схоже на мечту программиста. Куча мониторов, процессоров, кругом торчат провода и жужжат вентиляторы. – Двадцать, - бах, и сердце с грохотом летит в пятки. Всё, на что меня хватает, это прижаться к стене у двери и молиться, чтобы удалось в нее врасти. Я же говорила, что не умею играть в прятки…
19. Глава девятнадцатая
Задерживаю дыхание, что шумными урывками рвется из груди, но бешеный стук сердца заглушить не в силах.
- Где же спряталась маленькая Аби? – игривый тон, доносящийся с нижних этажей и разлетающийся по комнатам хриплым отголоском, никак не вяжется с угрожающими гулкими шагами, уверенно разрезающими пространство.
Бегло шарю глазами по странной комнате с множеством экранов, и упираюсь взглядом в невысокий реечный шкаф. Присаживаюсь на корточки, пытаясь, как можно бесшумней, снять кроссовки, осторожно отодвигаю их в самый темный угол и на цыпочках крадусь к шкафу. Кончиками пальцев хватаюсь за створку, медленно потянув её на себя, молясь всем богам, чтобы старая конструкция не издавала звуков. Мелодичный свист нараспев, пролетающий по дому, вынуждает ускориться. Ныряю в тесный шкаф, плотно занятый какой-то одеждой, и дергаю дверцу обратно. В нос ударяет густой плотный запах одеколона хозяина этих вещей. Он забивает легкие ядовитым отравляющим веществом, от которого начинает снова кружиться голова. Зажимаю ладонью рот, затыкая, рвущиеся наружу, судорожные вздохи, и напрягаю слух, попутно вглядываясь в щели между тонких реечек, в которых хорошо просматривается конструкция из множества мониторов. На каждом из них разное изображение. Всё это какие-то комнаты. Подозреваю, что это система наблюдения за домом. Бегло шарю взглядом по каждому из них, пока не натыкаюсь на идущую рябью картинку, где видна винтовая лестница, по которой, совершенно никуда не спеша, поднимается высокая фигура.
Сердечная мышца в истерике ударяется о ребра и с грохотом падает в пятки, отказываясь работать по назначению. Он идет на второй этаж. Прикипаю взором к небольшим экранам, стараясь уловить его дальнейший маршрут. Мужчина останавливается на разветвлении коридоров, будто бы размышляя, как и я несколько минут назад, куда ему следует пойти.
- Только бы другой, только бы другой, - шепчу себе под нос примитивную мантру и в оцепенении гляжу, как он устремляет свой прямой уверенный взгляд прямо в камеру над его головой. Сверкающие глаза будто бы смотрят прямо в душу через экран монитора.
В какой-то момент мне начинает казаться, что это всего лишь спектакль, разыгрываемый от скуки для меня одной. Он знает все. Но просто дает мне мнимую надежду на спасение. Этакая извращенная форма игры. Забава зверя. Пока мешкаю доли секунды, то теряю фигуру из виду. Звенящую панику усиливает какой-то посторонний грохот.
Лязгающий звук чего-то похожего на звон цепей, шаркающих по полу, режет слух и заставляет на мгновение ожившее сердце снова выпрыгивать из груди...
- Раз, - тяжелые шаги грубых массивных ботинок эхом отлетают от стен. - Два, - грубый голос с игривыми нотками продолжает пилить дрожащие канаты нервов. - Три... Четыре... Пять! Я иду тебя искать! – затыкаю уши и сжимаю челюсти, чтобы не слышать этой психоделии, с помощью которой он умело манипулирует моими эмоциями.
Лязг и звон начинает усиливаться и, кажется, я получаю микроинсульт в моменте, когда дверь в аппаратную с шумом ударяется о стену, и я осознаю, что этот человек здесь.
- Где же, где же моя птичка? – усиливает своим голосом шокирующий эффект, и мне ничего не остается, кроме, как беспомощно пялиться слезящимися глазами в щели и молиться о том, чтобы под ним рухнул пол.
Тяжелые глухие шаги становится всё ближе, и я уже вижу очертания его мощной фигуры прямо рядом со шкафом. Я в секунде от того, чтобы потерять сознания, но психопат резко замирает и шумно тянет носом воздух, словно хищник, пытающийся учуять свою добычу. Совершенно неожиданно он разворачивается спиной и начинает двигаться в другой конец комнаты. В его руках я действительно замечаю неширокую, но длинную цепь, которая волочится по полу следом, будто змея.
Только сейчас я понимаю, что в направлении, куда он идет, есть еще одна дверь. Психопат на мгновение застывает возле нее, словно о чем-то размышляет, после чего уверенно толкает и скрывается в темноте. Так судорожно мои извилины не шевелились ещё никогда. Другого шанса у меня просто не будет. Выпрыгиваю из шкафа, словно черт из табакерки, и со всех ног мчусь прочь из аппаратной. Мне кажется, что отдаленный низкий смех, что я слышу уже просто ненастоящий и звучит исключительно в моей голове.
Я не понимаю, куда бегу, и что собираюсь делать. Удается очнуться только спустя несколько поворотов, когда я врываюсь в очередную из комнат, где темнота такая, что несложно понять, окон в этом помещении нет. Тихонечко шарю пальцами по стене и натыкаюсь холодными, онемевшими от ужаса, подушечками на маленький тумблер в шероховатой стене. Мучительно медленно тяну его вниз, и помещение окрашивается насыщенным красным цветом, что первое время режет глаза. Несколько раз смаргиваю и ошеломленно гляжу на невесомую прозрачную ткань наподобие шифона, что красивыми волнами струится с потолка и медленно покачивается, словно в тягучем воске, от легких дуновений ветра из вентиляционного отверстия. На цыпочках шагаю вперед, касаясь тонкой ткани, и чуть отодвигаю её в сторону, оказываясь совершенно не готовой к тому, что меня ждет за занавесом. С высокого потолка свисает множество тонких серебряных ниточек, и на каждой из них висит какое-то фото. Мое фото. Путаюсь в тонком тюле, стараясь сбежать от этого зрелища, и понимаю, что стены в этой комнате, это одно большое зеркало, от чего она кажется просто бесконечной. Беспомощно кручусь вокруг своей оси, обреченно осознавая, что попросту потеряла, где находится дверь.
- Где же спряталась моя птичка? – скрежет и скрип голоса из динамиков заглушает мой испуганный визг. Это еще что такое, мать твою? Глупо пляшу глазами по стенам, в попытках найти что-то похожее на громкоговоритель. – Если что, у нас осталось четыре минуты… Как считаешь, ты сможешь меня обыграть?
20. Глава двадцатая
Этот голос звучит отовсюду и нигде одновременно, отлетая глухим многогранным эхом от множества зеркал, в которых отчетливо видны неоднократные отражения моей обескровленной перепуганной физиономии. Четыре минуты. Как это, оказывается, ничтожно мало. Желание жить в такие моменты лидирует над всем остальным. Поэтому, одному богу известно, каким магическим способом мне удается снова найти дверь и пулей вылететь обратно, даже не подумав о том, что прямо за порогом меня может ждать он.
В голове на заезженной пластинке крутится внутренний голос, что бесконечно повторяет о том, что мне просто нужно отсюда выбраться. За четыре минуты. Уже меньше. По онемевшим ногам вверх вниз ползут неприятные шершавые колики, но конечности упрямо продолжают нести меня туда, откуда, как кажется моему мозгу, я начала свой путь. В бок начинают вонзаться иглы, и я очень не кстати вспоминаю, что зря не слушала в школе своего учителя по физкультуре, когда он в сотый раз объяснял нам, как правильно следует дышать на пробежке.
Я игнорирую абсолютно все звуки и шорохи, охваченная одной единственной целью. Кажется, появись он сейчас здесь прямо передо мной, я просто перепрыгну через его голову и помчусь дальше. Добираюсь до первого этажа, и призрачная доля надежды окрашивает своим светом мою омраченную душу. Я даже не забочусь о том, чтобы звучать тихо. Какой в этом смысл, если у дома есть глаза и уши? Когда вылетаю на финишную прямую и вижу коридор и входную дверь в конце, то чуть ли не взвизгиваю от радости. У меня получилось! Делаю последний рывок, преодолеваю несчастные метров десять и хватаюсь за ручку, отчаянно толкая массивное полотно наружу. В нос ударяет прохладный воздух с улицы, напитанный влажностью и приторным ароматом черемухи. Перепрыгиваю порог и даже не понимаю, что происходит, когда теряю сцепление с землей.
- Ноль, - сухо гремит мне на ухо, и я понимаю, что зависла в воздухе, прижатая спиной к горячему каменному торсу психа, что крепко удерживает меня на весу. – Ты проиграла, птичка, - дверь перед моим носом с грохотом захлопывается, словно кто-то заколотил крышку гроба.
Дальше тьма. Безысходность. Конец всему.
- Нет, нет, нет, - начинаю отчаянно брыкаться в его руках, безжалостно раздирая когтями мужские предплечья. – Так нечестно!
- Нечестно было бы, если бы я тебя достал прямо из шкафа, - лениво отзывается, опуская мое протестующее тельце на пол, но не давая развернуться. – Хотя, не то, чтобы нечестно… Неинтересно, - тихо усмехается, щекоча своим теплым дыханием ушную раковину. – Но мне понравилось наблюдать за твоими попытками…
- У меня не было шанса? – обреченно всхлипываю, безжизненно обмякнув в его руках.
- Шанс есть всегда, - по-филосовски изрекает псих, одной рукой отодвигая от шеи мои волосы. – И я, абсолютно искренне, даже пытался тебе его удвоить, - сначала слух снова напрягает тихий лязг цепи, а в следующий миг, когда мою шею обнимает прохлада плотной жесткой кожи, до меня, наконец, доходит, что это был поводок.
Гулко и шумно сглатываю, толкая по горлу вниз вязкую слюну, безучастно принимая то, что на мне прямо в данный момент затягивают ошейник, словно на глупой непослушной животинке.
- Тебе идет, - довольно бормочет этот ненормальный и медленно разворачивает к себе лицом, резко дернув за цепь, что туго натягивается, вынуждая меня задрать подбородок и взглянуть в его безумные оливковые глаза, цвет которых почти полностью скрывают, расширившиеся от счастья, зрачки.
- Что ты делаешь… Тебе лечиться надо, - бормочу дрожащими губами, наблюдая, как залегает глубокая складка между его выразительных темных бровей.
- Всё, что захочу, помнишь? – хрипло отзывается и мягко, но предельно требовательно, нажимает мне на плечо, ясно давая понять, чего от меня хочет.
В последний раз окидываю его емким ненавистным взглядом, пытаясь разглядеть хоть каплю трезвости, или сострадания и, не находя, плюхаюсь на колени, больно ударяясь голыми «чашечками» о деревянный пол.
- Потрясающе, - даже похвала и его уст звучит, как что-то убийственное и оскорбительное. Вздрагиваю всем телом, когда шероховатые подушечки грубых пальцев касаются моего подбородка и небрежно мажут по нему, задевая мою трясущуюся нижнюю губу. – За мной, Аби, - командует будничным тоном, словно своей собачонке, разворачивается спиной и неспешно шагает вперед, заставляя меня двигаться за ним на четвереньках.
Изнутри жрет ярость и обида такой силы, что они просто осушают слезы своей обжигающей злостью прямо внутри, не давая им не малейшего шанса вылиться наружу. Такого унижения я еще не испытывала. На уровне моих глаз лишь его мелькающие широкие бедра, обтянутые плотной тканью, и, клянусь, я уже всерьез начинаю ловить себя на мысли, что с удовольствием бы вцепилась в них зубами, раздирая в клочья, словно взбесившаяся овчарка.
Спустя несколько мгновений шаги замедляются, и я слышу сверху характерный скрип одной из дверей. Так же на четвереньках переступаю порог и инстинктивно останавливаюсь, когда психопат замирает и разворачивает ко мне свое тело, снова потянув за цепь так, что бы я приземлила задницу на свои пятки и покорно смотрела на него снизу вверх.
Из того, что удается выцепить беглым взглядом, я понимаю, что находимся мы в просторной комнате с огромными панорамными окнами от пола до потолка, по обратную сторону которых только непроглядный лес. Помещение темное и лишено любых источников света, кроме скромно тлеющего камина по левую сторону. Романтика, мать вашу. Этот идиот точно знает толк в извращениях.
- Очень миленькое место для изнасилования, - не могу сдержать в себе яд, и тут же опускаю голову вниз, понимая, что могу круто за это поплатиться.
Тихий раскатистый смех сбивает с толку. И я даже могла бы сказать, что сегодня этот ненормальный в хорошем настроении, но разве такое словосочетание вообще возможно по отношению к нему.
- Изнасилование, птичка моя, это, когда жертва сильно против и сопротивляется половому акту, - сыплет очевидными фактами, натягивая в своем кулаке поводок и напоминая о том, что мне следует смотреть на него. – Но ты же не будешь.
21. Глава двадцать первая
Морозящий холод, проносящийся по телу, превращает кровь в острые и колючие снежинки, что со скрипом двигаются по венам и царапают их изнутри. Что творится в голове у этой ненормальной личности, можно только догадываться, но я предпочитаю об этом даже не думать. Как и том, что мне это может понравиться, или я могу быть не против.
- За мной, - низкой вибрацией грубый голос рассекает пространство, и я вздрагиваю, когда поводок натягивается, следуя за «хозяином», что начинает медленно пятиться спиной назад. Подавляя в себе жгучее желание к сопротивлению, покорно двигаюсь на коленях следом, пока фигура мужчины не останавливается рядом с креслом, что расположено прямо по близости с камином, от которого я ощущаю слабое, расползающееся по полу, тепло. – В кресло, Аби, - мягко командует скучающим тоном, и я мгновение теряюсь, стараясь понять, чего от меня хочет этот псих. – На коленях, - терпеливо поясняет чертов маньяк, тянет за поводок, вынуждая меня двигаться быстрее, и ощутимо, с громким хлопком, прикладывается к моей заднице, подбрасывая мое тело к креслу и заставляя рухнуть коленями на сидение.
Рефлекторно стискиваю зубы от, обжигающей голую кожу, боли и до скрипа впиваюсь ногтями в кожаную обивку кресла на спинке. Часто моргаю, стараясь избавиться от непрошенных слез, и невидящим взором уставляюсь в черноту ночи за панорамным окном, где не видно ни черта, кроме темных очертаний тонких и высоких стволов деревьев, непроглядной стеной расстилающихся на сотни метров, да молочного диска луны. Чертов псих теряется в таком положении из поля зрения, и это напрягает ещё сильнее. Но сокрушаться по этому поводу долго не приходится. Дергаюсь, словно от разряда в двести двадцать, когда ощущаю на своем животе огромные лапищи, что по-хозяйски задирают майку и уверенно начинают расстегивать мои шорты. Инстинктивно подаюсь корпусом вперед, стараясь слиться со спинкой кресла и избежать чужих касаний, но меня грубо хватают за бедра и тащат назад, ясно требуя оттопырить зад, что всё ещё ноет обжигающей болью от тяжелого шлепка.
Тихо поскуливаю от обиды и безысходности, когда крепкие ручищи резко дергают шорты вместе с нижним бельем вниз, приподнимают меня и стаскивают с лодыжек, оставляя меня в такой непристойной позе прямо напоказ его плотоядному взору.
- Раздвинь колени, - требовательно командует, словно это его обычное дело, а я, действительно, не больше, чем собака на дрессировке.
Но сопротивление чревато последствиями. Я не в том положении и месте, чтобы показывать свой характер. И подписалась я на это сама. До боли закусываю нижнюю губу, чтобы позорно не разреветься, и расставляю дрожащие ноги шире. Ошейник на горле напоминает о себе упрямым давлением. Кто-то сзади настойчиво управляет им, натягивая металлический поводок. Погружаю в кожаную обивку ещё глубже свои ногти, но терпеливо задираю голову, неестественно изгибаясь в спине.
- Ты знаешь, насколько ты превосходна, Аби? – этот вечно скучающий тон начинает меня выводить из себя. Разрываюсь от странного желания вывести этого психа на эмоции, чтобы стереть с его языка эту надменность и непосредственность.
- Настолько, что привлекаю всяких маньяков. Вот это мне повезло сказочно, - огрызаюсь, продолжая стискивать зубы, но тут же давлюсь словами, когда горячие огромные ладони грубо раздвигают мои ягодицы.
- Всяких? – отстраненно уточняет, и я превращаюсь в статую, когда моего, и без того тугого, а теперь сжавшегося до размеров иглы, колечка касается чужой палец. – Есть кто-то ешё?
- Нет, слава богу, - сбивчиво лепечу, рефлекторно стараясь отодвинуть таз от потенциальной опасности, но псих крепче сминает мою пятую точку, не давая пошевелиться и явно оставляя на ней синяки. – Ты такой один, - спешно заверяю, запоздало соображая, что могу чем-то ненароком его разозлить.
- Надеюсь, - задумчиво отзывается, продолжая свои нервирующие поглаживания в районе ануса. – А то я могу расстроиться. А когда я расстроен, то совершаю много импульсивных поступков, - любезно оповещает о своих причудах, которые и без этого были очевидны, и отпускает из мертвой хватки мои ягодицы.
Еле слышно расслабленно выдыхаю, молясь всем богам, что меня не стали осквернять самым болезненным способом.
Шероховатое обжигающее касание его указательного пальца на внутренней стороне левого бедра моментально включает все мои внутренние настройки в повышенный режим опасности. От одной мысли, что я сверкаю перед ним всем своим оголенным естеством, выставленным напоказ, как десерт на прилавке, уже закипает мозг, а когда движение пальца замирает между ног, а после на мою киску уверенно ложится крепкая ладонь, полностью закрывающая собой все пространство, меня и вовсе начинает трясти от, достигнувшей своего пика, паники. Длинные фаланги мягко сжимают лобок и половые губы. Перестаю дышать и крепко жмурю глаза, пока перед ними не начинают плясать разноцветные круги, но это только усиливает все остальные ощущения.
- Страшно? – безучастно интересуется хриплый глубокий голос, продолжая мять в своей горячей лапе всё, что в нее помещается.
- Да, - честно отвечаю, но то, что вылетает из моего рта, больше похоже на предсмертный мышиный писк.
- Но тебе нравится, - не спрашивает, констатирует очевидный, по его мнению, факт.
Внутри всё воет и бурлит от внутреннего протеста. Чертов идиот. Как такое вообще может нравиться?
Но его большой палец чуть смещается и твердо давит на чувствительную горошину клитора, ясно давая ощутить КАК. Проклятый миниатюрный комочек нервов начинает трепетать и пульсировать под настойчивым нажатием, и тут мне становится совсем гадко. Чертова природа. Это не я хочу, это так устроен организм. И ему не объяснишь, что это НЕ Я горю от желания, и не нужно радостно выделять смазку, но глупой вагине всё равно. Ей уже подали сигнал, и она начинает обильно увлажняться.
Грубые пальцы неторопливо танцуют между ног, пока средний с нажатием скользит между влажных складок и ныряет глубже, останавливаясь прямо на границе входа, что по инерции сжался, не желая впускать в себя вражеские конечности.
22. Глава двадцать вторая
- Твой аромат доводит, бл*дь, до безумия, - хрипит псих, медленно орудуя своими фалангами, загибая и проворачивая их так, что внутри меня словно беспорядочно ударяют по кнопкам переключения гирлянды, которая то хаотично мигает всеми цветами радуги, то медленно загорается и гаснет, чтобы вспыхнуть вновь. – Попробуй сама, - надрывное мужское дыхание затихает, а мое, напротив, срывается, когда я чувствую, как с непристойно хлюпающим звуком из меня выскальзывают его пальцы и оказываются рядом с моим лицом.
Натяжение ошейника в очередной раз усиливается. Противлюсь этому изо всех своих сил и чувствую неприятное давление оков на горло.
- Открой ротик, - требовательно командует и натягивает цепь в кулаке сильнее.
Грубые пальцы, покрытые и блестящие от моей смазки, касаются губ, и я невольно ощущаю свой собственный мускусный аромат возбуждения.
Слегка размыкаю губы только для того, чтобы сделать маленький глоток недостающего воздуха, но он нахально пользуется моментом и проталкивает фаланги мне в рот, размазывая по языку мою влагу.
- Вот так, умничка, - сдержанная похвала действует на меня совершенно странным образом.
Скольжу языком между его пальцами, собирая свой пряный секрет до последней капли, и слышу позади себя сдавленный вздох.
- Я же говорил, что это сводит с ума, - хрипло усмехается, покидает мой рот, и я нервно сглатываю, когда слышу позади себя характерный звук расстегивающейся ширинки.
Только сейчас начинаю в полной мере осознавать, насколько же я к этому была не готова. Верхняя часть тела от затылка до копчика покрывается холодным липким потом. Часто моргаю, пытаюсь сфокусировать взгляд на чем-то конкретном, чтобы поймать спокойную волну, но темные очертания деревьев за окном и яркий блинчик на небе, окутанный молочной дымкой, словно пляшут и плывут, раздражая зрение.
- Ай, - давлюсь испуганным вскриком в момент, когда набухших влажных складок касается обжигающая крупная и гладкая головка.
- Не стоит бояться, Аби, - я не вижу его лица, но готова поклясться, что на нём сейчас расплылась самодовольная ухмылка. – Это всего лишь член, - я даже не успеваю ничего возразить, как он врывается внутрь.
Мощно. Резко. На всю свою полную внушительную длину. Он не дает ни секунды оправиться или отойти от шока, привыкнуть к размеру, сразу начинает вколачиваться с такой силой, что тяжелое кресло подо мной начинает жалобно скрипеть и скрежетать деревянными ножками по полу. Мышцы влагалища судорожно сжимаются и вибрируют, мечась между желанием вытолкнуть из себя эту здоровую штуковину и заглотить внутрь поглубже.
Мысли в голове не успевают формироваться во что-то цельное. Он просто разбивает их на ходу своими жестокими фрикциями, не давая мне уцепиться ни за страх, ни за сожаление, ни за чувство гордости. Все это со свистом пролетает мимо, не попадая в, трескающийся от избытка первобытных и непривычных чувств, мозг.
Глухие частые шлепки заглушают тихий треск угольков в камине. Тихонько поскуливаю, вгрызаясь зубами в спинку кресла, ощущаю холодный металл поводка, свободно лежащего на спине, обжигающее пламя от тела этого психа сзади, внутри, чувствую, как его тяжелые яйца бьются между моих, широко расставленных, ног, и хочу выть от отвращения, но делаю это совершенно по иной причине.
- Как же долго я об этом мечтал, моя птичка, - сбивчиво хрипит, не сбавляя темпа, и слегка наваливается сверху. Задирает майку вместе с лифчиком и жадно заключает в объятия своих грубых больших ладоней мою, колышущуюся от сильных и частых толчков, грудь. – Ты моя, Аби, запомни это. Только, - грубо вбивается до упора своими бедрами в мое дрожащее тело. – Моя, - ещё один толчок, - от которого внутри словно кто-то чиркнул спичкой, подпаляя фитиль искрящегося бенгальского огня. – Поняла меня? – удар его мощного тела о мою задницу, стеночки влагалища радостно трепещут и вибрируют от напряжения.
Если честно, то понимаю я сейчас что либо откровенно паршиво. Мой мир встряхнули, словслово банку с газировкой, пару раз перевернули и резко откупорили крышку. Взрываюсь бурным пенным фонтаном под давлением и протяжно хриплю, словно раненая тигрица. Обычным стоном наслаждения это назвать будет трудно даже с натяжкой.
- Твою мать, - несдержанно рычит на пике хриплого стона и резко тянет мое обмякшее тело за поводок, не давая оправиться от оргазма.
Неуклюже валюсь коленями на пол и сдавленно ахаю, когда эта здоровая, теперь я вижу это воочию, штука угрожающе покачивается около моего лица, сияя от моей же обильной смазки.
- Соси, - нетерпеливо хрипит и давит большим пальцем на подбородок, требуя меня открыть рот.
Протестующе верчу головой, но попытки к сопротивлению пресекаются на корню. Цепкие пальцы с усилием давят на щеки, вынуждая меня распахнуть губы, между которых тут же скользит гладкий бархатный член, заполняя собой всё пространство и упираясь крупной головкой прямо в горло. Мои глаза распахиваются от шока и неожиданности, рефлекторно заполняясь слезами от того, что такие размеры не предназначены для конкретного отверстия. Упираюсь ладошками в мощные мускулистые мужские бедра, дабы сработало хоть какое-то ограничение, и плотно смыкаю на нем губы, ощущая ими выпуклые набухшие вены.
- А теперь глотай, - сбивчиво выдыхает и запрокидывает голову, извергая из своей груди протяжный нечеловеческий рык.
Хочу дернуться от испуга назад, но крепкая ладонь ложится мне на затылок, не давая отстраниться, и в небо ударяет теплая вязкая струя, наполняя рот своим солоноватым привкусом и пряным терпким ароматом. Раньше я никогда этого не делала, и от чего-то думала, что подобное должно быть мерзко и неприятно. Пытаюсь откопать в себе что-то похожее, но не нахожу.
Когда хватка на моих волосах ослабевает, даю себе возможность отстраниться, выпуская твердый покачивающийся член изо рта, и жадно хватаю воздух ртом, сгоняя с ресниц частыми взмахами капли слез.
- Наконец-то, - блаженно тянет псих и опускает на меня свой, всё еще мутный, оливковый взгляд.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги