Я не Кейси Райбек

Глава 1

Друзья, для вашего удобства основная команда судна:

Хьюго Рамсен - Капитан

Сайлос Муракис - Старпом, старший механик

Томас Андерсен - Радист, фельдшер

Кейси - Боцман

Андре Новак – кок

Леош Свобода, Войтех Валенски - Матросы-мотористы

Остальные матросы и работники палубы: Энрике, Вей, Лекс, Стефан, Зариф, Джанфранко, Нэш, Боб, Мартин, Марек, Керк, Лю

Глава 1

Аннотацию к сценарию Бьярне дочитывал неохотно.

– Не получится, – сказал, закрывая электронный документ. – Вторым Кейси Райбеком* мне не стать.

– А тебе и не надо, – Рич, его бессменный агент, настойчиво подтолкнул к нему папку со сценарием. – Рубить негодяев в капусту будет бравый старпом. Твое поле боя – кухня.

– Камбуз, – поправил Рича Бьярне. – Все равно не получится.

– Прочитай сценарий сначала, – не сдавался Рич. – Поверь мне, это не контракт – сказка. Три миллиона за десять дней съемки, никакой обнаженки, минимальная трюковая нагрузка – да это не работа, а выигрыш в лотерею. Такие предложения раз в жизни бывают!

– Рич, у меня нет проблем с финансами, и если я умею считать, то у тебя тоже, благодаря агентским с моих контрактов, – Бьярне оттолкнул от себя папку. Ну правда, что он, голодает, что ли, чтобы лезть в «Водных дьяволов»? Да за одно название надо Золотую малину дать.

– Бьярне, ты имя режиссера видел? – голос Рича наполнился вкрадчивыми нотками. Видимо, засранец решил выкладывать козыри. – Нет? Ну так погляди. И это его последний фильм.

Бьярне поглядел. Впечатлился. Но «Водные дьяволы» ближе все равно не стали.

– Про него уже фильмов двадцать говорят, что последний, – папка со сценарием снова совершила ходку по маршруту «Рич-Бьярне-Рич».

– Этот – точно последний, – Рич вдруг стал серьезным. – У него что-то там нашли, говорят, от силы год остался.

– И за год старик Соммерс наснимает еще десяток «на прощание», – Бьярне покачал головой. – Нет.

– Ну нет так нет. – Рич с такой силой толкнул папку, что она свалилась Бьярне на колени. – Прочти. Не понравится сценарий – я больше слова не скажу.

– И не говори, – Бьярне схватил папку за корешок и быстро сунул в рюкзак, будто она была чем-то непристойным. – Что по рекламе?

– Все тип-топ, – переключился Рич. – Гонорар за «Рибок» и «Мерседес» перечислят до конца недели, «КТМ» одобрили материал, сейчас утрясаем последние детали, – Рич тараторил, как прилежный ученик – намертво выученный стишок. Бьярне, хоть и сам привык держать в памяти большие объемы информации, всегда поражался этой способности своего агента. Рича, наверное, среди ночи подними – и он без запинки расскажет о каждом контракте любого из подопечных. А их только на личном попечении было не меньше дюжины, а в возглавляемом Ричем агентстве явно больше сотни. И это если говорить о тех, с кем Рич или агентство работали прямо сейчас. – «Опель» прислали контракт на первое чтение, от «Кельвина Кляйна» пришло техническое задание на ролик.

– Ну и отлично, – Бьярне посмотрел на часы. Надо закругляться, если он хочет успеть и на тренировку, и сходить в кафе с Джиной.

– Все-все, не задерживаю, – Рич понял намек. – Сценарий прочти!

– Да-да, прочту, – пообещал Бьярне, не собираясь даже открывать несчастных «Водных дьяволов».

_____________________________________________

*Кейси Райбек — главный герой боевиков 1990-х годов "В осаде" и "В осаде-2: Темная сторона", сыгранный Стивеном Сигалом. Кейси Райбек — главный унтер-офицер, специалист по кулинарии и бывший "морской котик". Как и все герои Стивена Сигала, обладает харизмой дубового щита и боевыми навыками терминатора и Брюса Ли одновременно.

_____________________________________________

***

Пересмотреть свое мнение ему пришлось уже через двое суток. Рич, этот прожженный циник, знающий цену обещаниям, звонил каждые три часа с вопросом:

– Ты начал читать?

В первый раз Бьярне был на съемках. Во второй – спал. В третий – ехал на съемки. В четвертый – тренировался.

К седьмому звонку у него кончились достоверные причины не читать.

– Начал, – сказал он, сдавшись, и вытащил папку из рюкзака.

Сценарий, в конце концов – это не «Песнь льда и пламени». Бьярне справится с ним за пару часов.

Когда Рич позвонил в восьмой раз, Бьярне заканчивал читать «Водных дьяволов» в третий раз. Это заняло у него втрое больше времени, чем второй, а в телефоне появилась дюжина новых файлов с заметками.

– Ну что? – Рич даже не пытался скрыть самодовольства.

– Мне придется готовиться, – Бьярне отложил сценарий в сторону. Поставил телефон на громкую связь, открыл заметки. – Я ничего не смыслю в готовке и понятия не имею, что такое морская качка.

Глава 2

– Ты серьезно? – Рич внимательно посмотрел на Бьярне. – Хочешь поработать матросом?

– Не матросом, а помощником кока на судне оффшорного флота, – поправил его Бьярне.

– Да какая разница, помощником, матросом, хоть боцманом, – отмахнулся Рич. – Ты просишь меня сместить все планы на шесть недель, потому что по морям поплавать приспичило?

– Походить, – машинально поправил его Бьярне. Эту нехитрую морскую мудрость он почерпнул из сценария. – Суда по морю ходят.

– Да какая разница, кто куда ходит или плавает, – завелся Рич. – Бек, мы говорим о твоем внезапном шестинедельном отпуске.

– Не-а, – улыбнулся Бьярне. – Ничерта это не будет отпуском, – он открыл веб-страницу, сунул телефон под нос Ричу. – Пятнадцатичасовой рабочий день с одним перерывом на полтора часа. Шесть недель без единого выходного.

– Ну и зачем тебе это надо? – не понял Рич.

– А затем, что я только что подписал контракт на «Водных дьяволов», – напомнил ему Бьярне. – И через три месяца я должен приступить к съемкам и достойно сыграть кока. А я из кулинарии знаю только, что телефоны доставки еды висят у меня на холодильнике. Про море мои познания чуть обширнее – я умею плавать.

Рич насупился. Забрал у него телефон. Проскролил страницу вниз.

– Уверен, что потянешь? – поинтересовался, вернув телефон Бьярне. – Работа самая что ни на есть черная: подай-принеси-убери.

– Я два года в клининге работал, столы протереть сумею, – заверил его Бьярне. – Да и потом, согласись: это самый верный вариант.

– Был бы контракт наполовину короче – я бы не возражал, – Рич похлопал подушечками пальцев по своей нижней губе. – Но шесть… ты же пересрешься там со всеми.

– Как-нибудь протяну, – заверил его Бьярне, пока еще не слишком уверенный, что выполнит обещание. Вернее, он пока на эту тему вообще не думал. – Ну что, пишу, что приеду?

– Так ты уже с ними договорился?! – возмутился Рич. Но это была скорее дань этикету, чем настоящие эмоции – Рич не дурак и должен понимать, что Бьярне не стал бы затевать бучу, не прощупав почву. – Пиши. А я пошел переносить съемки.

***

На самом деле, переносить ничего не пришлось: судно, на котором Бьярне предстояло провести шесть недель, отходило из порта Амстердама только через две недели. Бьярне успел отработать все съемки и даже поучаствовал в паре телешоу – одно Рич «выбивал» ему уже полгода и наконец добился успеха, а приглашение поучаствовать во втором свалилось неожиданно, потому что давно ангажированная звезда угодила в реабилитационный центр. “В связи с переутомлением и нервным срывом”, – самый распространенный и удобный диагноз в Голливуде.

Бьярне отработал все с максимальной выкладкой. А в свободное от съемок время он носился, как угорелый, оформляя нужные для работы на судне документы. Кулинарного образования ему не требовалось – он ведь будет только помогать, а не готовить. Но пришлось попотеть, чтобы получить медицинское свидетельство, а также сертификаты о том, что он прошел обучение по действиям в условиях чрезвычайной ситуации и усвоил азы оказания первой помощи.

– Лекарства от морской болезни не забудь, – напомнил ему Джим. – И пару сменных роб.

– Не волнуйся, я купил целых три, – Бьярне с опаской глянул на кресло, заваленное вещами. Когда он летел рейсом Копенгаген – Нью-Йорк, все его пожитки уместились в ручной клади. – А еще ортопедические ботинки и весь ассортимент противотошнотных средств.

Джим хмыкнул.

– Думаю, до такого не дойдет, – он зевнул. – Ну давай, Кейси Райбек, покажи им там всем.

– Я не… – начал было Бьярне, но Джим уже положил трубку.

***

К счастью, из Лос-Анджелеса были прямые рейсы до Амстердама. По условиям контракта работодатель оплачивал билеты, но только в эконом-класс. Бьярне сначала хотел заплатить из собственного кармана за “бизнес”, но потом решил, что оно того не стоит. Оформил эконом, переслал на указанный в контракте адрес скан маршрутной квитанции. А потом просто доплатил за место повышенной комфортности у аварийного выхода.

Какая разница, где бояться лететь – в экономе или в бизнесе.

Увы и ах, но с аэрофобией Бьярне не смог справиться даже после курса лечения у самого известного психолога Америки. Мисс Бабински даже вернула ему деньги, признав, что случай не поддается коррекции.

Бьярне мог заставить себя сесть в самолет. И не устраивал истерик в полете. Иногда ему даже удавалось поймать кайф от процесса. Но стоило лайнеру лечь на крыло, корректируя курс, или провалиться в крохотную воздушную яму, как страх, до этого стоящий за спиной, хватал Бьярне свои душные объятия. В животе становилось холодно, грудь сдавливало.

Он научился с этим жить. Брал с собой упаковку мятных леденцов и успокоительные пастилки на травах с ментолом. Обязательным атрибутом авиапутешествий были наушники и аудиоплеер, а чтобы тело не бунтовало – на борту Бьярне только пил воду. Никаких «курица или рыба», томатного сока или спиртного.

Рейс был ночной, что давало надежду проспать хотя бы часть полета, места рядом с Бьярне никто не занял – так что путешествие должно было быть хотя бы комфортнее его предыдущего трансатлантического перелета. Тогда семь из девяти часов полета плакали дети и скандалили взрослые.

Глава 3

Уже через четыре часа Бьярне смог оценить свою предусмотрительность: плотный завтрак помог ему уснуть, едва водитель вывел Спринтер со стоянки аэропорта, и к концу поездки он почувствовал себя бодрым.

Разбудил Бьярне громкий гудок какого-то судна. За окнами микроавтобуса были “скелеты” портовых кранов и почти бесконечный пирс с пришвартованными судами всех размеров и мастей.

“Кассиопея” стояла достаточно далеко, чтобы Бьярне увидел огромный контейнеровоз, несколько маленьких буксиров, баржу, целую стайку катеров. А потом Спринтер проехал мимо какой-то баржи, и показался ярко-алый бок здоровенного корабля.

– А вот и наша крошка! – обрадовался Войтех. – Мне уже не терпится послушать, как стучит ее сердце.

– Валенски, хорош уже, – скривился неприметного вида крепко сбитый рослый мужчина. Бьярне сказал бы, что у него типично британская внешность. – Твое машинопорно никого не возбуждает.

– Говори за себя, Андерсен, – фыркнул Леош. – Ты вообще кайф ловишь от точек и тире.

– Каждый… – начал было названный Андерсеном.

– А ну хорош! – еще один мужчина с “британской” внешностью и короткими рыжими волосами брезгливо скривился. – Бек! – окликнул он.

– Да, – удивленно откликнулся Бьярне.

– Сейчас загрузимся – быстро переодевайся и на камбуз, – тоном, не оставляющим сомнения в том, что он имеет право отдавать приказания, продолжил “британец”. – Ужин через три часа, а сменщик опять срач оставит.

Кажется, этот напыщенный индюк был его непосредственным начальником. И, похоже, он был самым настоящим засранцем.

Впрочем, принцип не судить о людях по первому впечатлению Бьярне усвоил очень давно, так что ответил коротким кивком.

Выгружались они шумно. Потом была процедура погрузки.

И вот тут Бьярне ждала неожиданность.

После стольких проверок и перекличек он думал, что они просто поднимутся на борт. Но у трапа стоял боцман.

По правде говоря, Бьярне не знал должность мужчины, возможно, он вообще не был членом экипажа “Кассиопеи”, а являлся клоном той неулыбчивой дамы в аэропорту. Но если бы Бьярне попросили дать описание слову “боцман”, то его словесный портрет точно совпал бы с внешностью проверяющего: сапоги, непромокаемый костюм. Кожа на тыльных сторонах ладоней и щеках чуть заметно шелушится от ветра, солнца и соли. Волосы выгорели до рыжины, глаза ярко-голубые, и в их уголках собрались морщинки. А всю нижнюю часть лица скрывает густая кудрявая борода цвета меди.

Не хватало только попугая. Хотя попугай вроде атрибут пиратов.

– Бек, не тормози, а то без тебя уйдем! – окрик Леоша оторвал Бьярне от размышлений. В очередной раз приняв “на грудь” свой чемодан, он поспешил к трапу.

– Бек… – “боцман” поставил галочку напротив его фамилии в самом простом бумажном списке. – Новенький, – это прозвучало утверждением, не вопросом. – Твоя каюта номер семнадцать. Свобода! – окликнул он моториста. – Проводи парня.

– Без проблем, Кейси, – откликнулся Леош.

Бьярне не стал ждать отдельного приглашения и ступил на трап.

Ух ты! А он качается!

Нет, Бьярне видел, как под шагами парней пружинят доски – особенно под грузной поступью Андерсена. Но как-то не ожидал, что качать будет так сильно.

О том, чтобы катить чемодан по трапу, не было и речи – пришлось нести его. А потом была череда крутых лестниц то вверх, то вниз.

– В первый раз кажется, что отсюда невозможно выбраться без навигатора, – хмыкнул Леош, скорее всего подозревая о том, что именно такие мысли крутились в голове у Бьярне. – Но через пару дней ты тут уже будешь нормально ориентироваться. В моторный отсек только не суйся – там, не знамши, можно голову разбить.

Бьярне и не собирался. По контракту его местом работы был камбуз. А в свободное от этой самой работы время он собирался тренироваться в имеющемся на корабле спортзале, проходить уровни свежекупленной игры и спать.

Каюта оказалась больше, чем он себе представлял. Не люкс на круизном суперлайнере, конечно, но и не убогая конура из морских баек.

Во-первых, имелось окно, точнее, иллюминатор. Во-вторых, полноценная “полуторная” кровать, причем конструкторы не пожалели пространства, и Бьярне удовлетворила не только ширина, но и длина ложа. В-третьих, – и вот это был самый большой сюрприз – в каюте имелся телевизор. Не слишком большой, но зато Бьярне не придется подстраиваться под вкусы остальных членов команды.

Кстати о команде – ему ж велели пошевеливаться. Бьярне мог возразить, что от лишних десяти минут ничего не зависит, но решил не нарываться в свой первый рабочий день, так что раскрыл чемодан и принялся искать одежду.

***

Ему повезло – первая же лестница привела Бьярне на камбуз.

– Наведи порядок в комнате приема пищи, – без вступления и вводных слов распорядился кок. – Какой же бардак!..

В его голосе не было ничего искусственного, а только искреннее неприятие происходящего. Такое, на грани с физической болью.

“Педант”, – подумал Бьярне и пошел за тряпкой и моющим средством, благо направление, где все это взять, ему указали.

Глава 4

Брифинг был короткий, но информативный. Викинг – оказалось, что это капитан “Кассиопеи” Хьюго Рамсен, и его предки действительно ходили по морям под парусами – поприветствовал вновь прибывших.

– Наверняка вы уже знаете, кто мы и чем занимаемся, но я все-таки расскажу, – он улыбнулся. – “Кассиопея” – PSV, то есть судно снабжения буровых и нефтедобывающих платформ. Мы привозим им оборудование, запчасти, прочие грузы. Выполняем требуемые работы. Наш экипаж – двадцать один человек. Я рад, что большинство из вас решило заключить повторные контракты, но так же мне приятно видеть здесь новые лица. Прошу любить и жаловать – Томас Андерсен, наш новый радист. Также он будет исполнять обязанности фельдшера.

– Ура, наконец-то ключ от лазарета будет не у Кейси! – крикнул кто-то из экипажа. – А то из всех лечебных средств у нас были слабительное да антидиарейное.

– Завали, Боб, ты-то чаще всего либо дрищешь, либо просраться не можешь, – послышалось насмешливое.

– Дальше, – капитан говорил тихо, но шуточки насчет пищеварения Боба утихли. – В этот раз у нас новый кухонный помощник, Бьярне Бек.

– Привет, Бек! – хором крикнули Леош и Войтек.

– Я уверен, что каждый из вас будет рад прийти на помощь нашим новичкам, – закруглился Рамсен. – Кейси, у тебя есть что сказать?

– Да найдется пара слов, – бородатый вышел к капитану. – На случай, если кто-то не знал или забыл, – он ухмыльнулся. – Я Кейси и я – ваш боцман.

– Привет, Кейси! – хором грохнули моряки. Видимо, это была привычная всем шутка.

Боцман? Правда?.. Они до сих пор существуют?

Недолгая экскурсия в интернет принесла ответ: еще как существуют. Боцман – это начальник над всеми матросами, то есть рядовыми членами экипажа, и без преувеличения незаменимый человек на судне. Именно боцман руководит всякого рода погрузками-разгрузками, определяет, куда что ставить, решает, когда и что ремонтировать.

Примерно как премьер-министр, решил про себя Бьярне – пока президент решает внутри— и внешнеполитические вопросы, он следит за тем, чтобы в стране все работало как надо.

Вот и сейчас вслед за программной речью капитана Кейси быстро и четко определил задачи на ближайшие дни. Бьярне понял не все, потому что речь боцмана изобиловала жаргонными словечками, но вроде как они должны отвезти на одну платформу новый генератор, на вторую – запчасти для насоса. Потом вернуть в порт неисправный генератор.

– Вот такие приключения ждут нас в ближайшие дни, а сейчас вахтенные – марш на свои места, а остальным – отдыхать, – распорядился Кейси.

– Бек, – окликнул Бьярне Новак. – Завтра в шесть утра жду на камбузе.

И кок быстро покинул кают-компанию. Бьярне не спешил – он уже давным-давно привык спать по четыре-пять часов, так что даже с учетом джет-лага может позволить себе еще час до отхода ко сну.

Свобода ушел, как и большинство матросов. Зато Валенски удобнее устроился в кресле с посвященным автоспорту журналом в руках.

Бьярне посидел немного, раздумывая, присоединиться ли к играющим в домино, но потом решил прогуляться.

***

На этот счет правила были строгими: если корабль находился в море, посторонним на палубе было делать нечего. Особенно в темноте. Но “Кассиопея” еще была пришвартована к причалу, так что Бьярне ничего не нарушал.

Вообще-то “Кассиопея” должна была отчалить сразу после смены экипажа. Но генератор, который нужно было доставить на платформу, задержался в пути, вот и пришлось остаться до утра.

Порт жил своей жизнью. Бьярне не удивился тому, что краны работают в темноте – простои стоят дороже, чем установка освещения. Отовсюду слышались гудки машин и судов, лязг металла, когда контейнеры опускали на суда или сгружали на сушу. Что-то текло, сыпалось, кричали люди, ревели моторы. На все это накладывался почти неслышный плеск волн, бессильно бьющихся о бетон. Пахло холодной водой, топливом, краской и рыбой.

На грузовую палубу Бьярне не пошел – не хватало еще споткнуться обо что-то в темноте. Остался на площадке у выхода, облокотился о поручень. Хотелось курить, но, скорее, это не тело требовало никотина, а сработал стереотип: моряк с непременной трубкой во рту.

Внизу послышались шаги, гулко отдававшиеся по металлу палубы. Освещенная со спины фигура моряка прошествовала через палубу, потом направилась к лестнице. Ритмичные шаги по узким ступеням – и на площадку к Бьярне поднялся боцман.

– Осваиваешься? – спросил он у Бьярне.

– Есть такое, – согласился Бек.

– И то верно, – Кейси сунул руку в карман куртки, выудил какой-то пакетик. – Орехи в глазури. Будешь? – протянул пакетик Бьярне.

– Спасибо, – он запустил пальцы в пакетик, взял несколько прохладных гладких орехов.

– Решил бросить курить, вот сублимирую, – пояснил Кейси. Забросил в рот несколько орехов. – Если так и дальше будет, скоро мне придется бросить еще и ужинать, – усмехнулся он и похлопал себя по животу.

– Я не заметил, что у вас проблемы с весом, сэр – Бьярне положил в рот орех. Он ожидал, что это вариация арахиса в молочном шоколаде, но ошибся. В пакетике был соленый миндаль в острой панировке.

Глава 5

Платформа высилась неприступной громадой, и Бьярне безумно хотелось рассмотреть ее.

Но, как назло, у Новака было для него сто и одно задание.

– Закончишь с посудой, проверь овощи, – отдал он распоряжение. – А потом сходи в прачку и забери полотенца.

Бьярне поднял купол посудомойки и принялся вынимать тарелки из корзины. Ладно, в свой перерыв спустится к себе и посмотрит в свой иллюминатор.

Работы оказалось много, и это было ожидаемо. Но вот что стало неожиданностью для Бьярне – это то, что к концу каждого дня он подходил прилично уставшим.

Новак не подпускал его к готовке: во-первых, потому что Бьярне не обладал нужными для этого навыками, а во-вторых, потому что подобное не входило в его обязанности. Помыть палубу – да-да, пол на судне назывался палубой независимо от того, был ли он на открытой части или в каютах – это работа Бьярне. Почистить овощи, принести продукты, навести порядок – тоже да. Но, например, нарезать хлеб – уже нет.

В первые два дня Бьярне был несказанно рад такому положению вещей. Потому что стоило “Кассиопее” выйти из порта, как морская болезнь дала о себе знать. Закупленные в оптовых количествах таблетки убрали тошноту, но без малого двое суток Бьярне провел как во сне. Отойдя, он убрал таблетки подальше и решил прибегнуть к рекомендованным боцманом солено-перечным орехам.

К четвертому дню или Бьярне адаптировался, или волны в открытом море были меньше. Его не просто не мутило, но вернулся аппетит. Он с удовольствием выпил чашку кофе ранним утром, пока Новак включал плиты и цедил свой зеленый чай. Яичница-глазунья в этот день вызвала не дурноту, а заставила желудок голодно заурчать.

Сегодня, на шестой день пути, Бьярне даже решил дойти до спортзала, если только Новак не решит, что пришло время помыть все стены на камбузе и в столовой.

К счастью, генеральная уборка в планы повара не входила. Он, насвистывая, ловко шинковал капусту. Бьярне даже залюбовался, отрешенно подумав, что, если Соммерс хочет получить подобные кадры в своем фильме, ему придется брать дублера. Впрочем, Бьярне и не нанимали махать ножом.

Но присмотреться к тому, что делает Новак, не мешало бы.

Совсем хорошо было бы попробовать что-то на практике – хотя бы переворачивать обжаривающиеся овощи без помощи лопатки. Но к плите Новак Бьярне не подпускал, даже чтобы помыть ее или сменить прогоревшую фольгу.

Ну зато Бьярне уже знал, что профессиональные повара делают эдакие “фартучки” на плиты из фольги. Удобство уборки налицо, особенно учитывая, что во время качки содержимое кастрюль запросто может вылиться.

А еще – и вот это было так неожиданно, что Бьярне даже попросил пояснения – кольцо из фольги, положенное на конфорку, позволяло регулировать нагрев. Промышленные плиты были так же похожи на домашние, как карьерный экскаватор – на лопату. Их поверхность была разделена на равные площадки, и они нагревались целиком. Никаких тебе больших, маленьких и средних конфорок. И пользовался Новак только одним режимом нагрева – максимальным. Так что у него была целая коллекция кружочков и колечек из фольги.

Еще больше, чем плита, Бьярне завораживал прибор, именуемый Новаком “па́рик”. Добравшись до документации, Бьярне узнал, что его полное название “пароконвектомат”, и это гибрид духовки с конвекцией и пароварки. Новак нажимал на кнопки – и прозрачная дверца чудо-шкафа размером с встраиваемую духовку запотевала от влаги. Выставлял другой режим – и замороженные круассаны бодро раздувались и золотили бока.

***

Бьярне как раз закончил выставлять в холодильник соки, когда “Кассиопея” крупно вздрогнула и замолчала. Гул движков, в первые часы раздражавший, а потом ставший таким же привычным, как шум воды за бортом, исчез.

– Легли в дрейф у платформы, – снизошел до пояснения Новак. Сморщился, будто у него в ухе застреляло. – Будет качать, – не сказал, выплюнул. С грохотом засунул кастрюлю с супом в термокожух и ушел на камбуз.

С уточнениями пришлось подождать, потому что начался обед, и парни потянулись в столовую. Следующий час Бьярне был занят, а потом решил все-таки посмотреть на буровую. Вот только дождется, пока боцман закончит обедать, и сходит.

Кейси всегда приходил под конец приема пищи и довольно долго сидел за столом, уже расправившись с тем, что было в его тарелке. Пил сок или чай, уткнувшись в экран смартфона, иногда вставлял в ухо наушник. Очевидно, что эти несколько минут безделья были почти единственным временем отдыха боцмана, не считая сна, и все на судне по возможности уважали его право на одиночество. Заведенный порядок был нарушен только раз старпомом Муракисом. Как понял Бьярне, возникла проблема с каким-то грузом, и требовались срочные усилия по его фиксации. Или нужно было его переставить – тут Бьярне не очень разобрал акцент грека-старпома. Но очевидно, что проблема была серьезной, потому что Кейси тут же покинул столовую, только походя взял бутылку питьевой воды.

Сегодня, к счастью, все было в порядке. Кейси сделал себе большую чашку капучино и теперь сидел у иллюминатора, неспешно потягивая кофе и увлеченно высматривая что-то на экране. Бьярне протер все столы, убрал в пакеты остатки хлеба, принес со склада две упаковки воды и счел, что вполне заслужил перерыв.

– Бек, – позвал Кейси, застав Бьярне уже в дверях. – Хочешь глянуть на малышку “Гретту”?

Глава 6

– Проверь, все ли убрано на места, – более сухо, чем обычно, сказал Новак. Нахмурился, выглянул в иллюминатор. Нахмурился еще сильнее, посмотрел на часы.

Бьярне тоже глянул, но ничего выдающегося не увидел. Край нефтяной платформы, грузовую палубу с генератором, готовым к поднятию на ее борт, Кейси и матросов. Небо было бледно-голубым и очень чистым, на воде не было волн, только крутились белесые “барашки” пены.

Стоило бы спросить у Новака, с чего такая срочность в проверке, но Бьярне решил, что проще и быстрее проверить, чем ждать ответа. Так что он прошелся по столовой, закрыл шкаф с посудой, оставленный кем-то нараспашку, вернул разбросанные по столам бутылки с кетчупом, соевым соусом, майонезом и горчицей в закрепленные на магнитах корзинки с высокими бортиками.

На складе и в холодильниках царил порядок. Но уже по привычке принявшись за проверку сроков годности йогуртов и молочных десертов, Бьярне ощутил под ногами вибрацию: заработал двигатель. В ту же минуту исчезла ставшая уже привычной за три дня в дрейфе рваная качка.

Новак не зря ее не любил. Качка во время движения имела ритм “на верх волны – вниз-пауза-на верх волны”, а как только легли в дрейф, то она превратилась в жесткие рывки. “Кассиопея” была похожа на посаженного на цепь щенка, пытающегося угнаться за бабочкой.

Вернувшись на камбуз, Бьярне заметил, что между кормой “Кассиопеи” и опорой платформы уже метров пятьдесят.

– Мы отходим? – спросил он у Новака, с особенной жестокостью отбивавшего мясо. – Решили не грузить генератор?

– Нам нужно отойти на безопасное расстояние, – Новак указал кончиком ножа в открытый иллюминатор. – Будет шторм.

Бьярне мельком глянул, куда показали, и тут же рванул к иллюминатору: на горизонте маячила черно-синяя буря, а море, еще недавно бывшее приятного темно-голубого цвета, набрало холодных серых тонов.

***

Шторм налетел через два часа. “Кассиопея” отошла от платформы, по прикидкам Бьярне, километров на пять. С палубы убрали все, что могло поместиться в трюмах, остальное закрепили.

Обед уже заканчивался, и Бьярне устроился за столом в камбузе со своей законной порцией запеченной камбалы и куском киша с курицей, когда снаружи завыл ветер. Бьярне даже стало интересно, а выдержат волнение магниты на донышках тарелок. И если посуда останется на месте, не разлетится ли ее содержимое по всей столовой.

– Начинается, – Новак поморщился, потер висок, будто у него голова болела. – Присмотри, пойду покурю, пока еще можно.

И, не дожидаясь, пока Бьярне ответит, ушел.

Новый порыв ветра влетел в камбуз, заставив зазвенеть висевшую рядом с плитой утварь. Один половник с грохотом упал на палубу.

– Вот же, – Бьярне вскочил. Не без труда закрыл иллюминатор, потому что усиливающийся с каждой минутой ветер норовил вырвать его из рук. Теперь вместе с ветром летели соленые брызги.

Потемнело. Бьярне вырос в Дании и считал, что видел и затяжные дожди, и шторма. Но оказалось, что смотреть на шторм с берега и очутиться в самом его центре – как говорится, “две большие разницы”.

«Кассиопею» мотало, качало и бросало во все стороны разом. Вода внутри посудомоечной машины то билась о верхнюю поверхность купола, то ударялась о стенки. Посуду, что еще ждала своей очереди на мытье, пришлось убрать в шкаф, потому что она моталась по раковине, как яичные белки в чаше работающего миксера.

Бьярне и Новак сидели в столовой, потому что готовить в таких условиях было сущим безумием.

– На ужин будут сэндвичи, печенья, соки, молоко и то, что осталось от обеда, – пояснил Новак. Посмотрел на море, добавил: – Если кто-то вообще захочет есть.

Кок стал заметно бледнее. Не то чтобы Бьярне его пристально рассматривал, или раньше Новак мог похвастать румянцем во всю щеку, как Свобода. Но сейчас его кожа отдавала в благородную зеленцу.

Бьярне пока не укачивало, кажется, для него наиболее неприятными были колебания малой амплитуды. Сейчас же, когда от одной крайней точки наклона «Кассиопеи» до другой было точно больше сорока пяти градусов, Бьярне донимали лишь краткие приступы паники, до неприятного похожие на те, что хватали сердце и желудок в ледяные объятия в полете.

Ожило внутреннее радио. Установленный под потолком динамик чихнул, потом еще раз.

«Внимание, – раздался голос капитана. – Внимание экипажу. Приступаем к штормованию. Идем носом к волне.»

– Твою мать, – выругался Новак. – Голова-ноги.

– Продольная качка? – ухватился Бьярне за знакомое словосочетание.

– Она самая, – Новак поднялся. – Иди к себе, сегодня никто есть не будет, – он пошел на камбуз. Короткие щелчки тумблеров дали понять, что Новак отключает плиты и пароконвектомат. Потом в камбузе погас свет, и кок вернулся в столовую. – Вот, – он сунул Бьярне в руки рулон пластиковых пакетов. – Блеванул-завязал-взял следующий. В гальюн по такой качке не суйся.

И ушел, прихватив с собой второй рулон.

Бьярне еще посидел, слушая вой ветра, а потом последовал его примеру.

***

Шторм утих к ночи.

Бьярне, использовавший немалую часть пакетов, потому что продольная качка оказалась самым мерзким, что он вообще испытывал в жизни, вознес короткую молитву морским богам, добрел до санузла и умылся. Потом вернулся к себе, выпил воды, уже не опасаясь, что организм вернет ее обратно, и забрался под одеяло.

Глава 7

Следующие несколько дней были похожи друг на друга: подъем в шесть утра, душ, чашка кофе, уборка в столовой, проверка холодильников… и так далее до семи вечера, когда Бьярне мыл палубу и уходил к себе.

Тренировался он во время дневного перерыва. В это время в спортзале никого не было, и душ тоже был свободен. Если погода была получше и не слишком качало, Бьярне начинал тренировку с беговой дорожки, в другие дни налегал на силовые упражнения.

Вечера он проводил в кают-компании. Играл в приставку со Свободой или с другими парнями, если тот был на вахте. Вместе они смотрели фильмы или трансляции спортивных матчей. К десяти Бьярне одолевала зевота, и он уходил к себе, чтобы забраться в кровать и проснуться в шесть утра нового дня от звука будильника.

Работая на камбузе, он продолжал задавать Новаку вопросы. Кок, правда, в последние пару дней был не в духе, но беседу поддерживал.

Когда на горизонте замаячила земля, вся команда воспряла духом.

– Наконец-то! – Войтех предвкушающе потер руки. – Хоть твердую землю под ногами почуять.

– Так твоя же вахта будет, – хмыкнул Энрике. Загорелый дочерна, жилистый, он очень мало ел, но работать мог, как казалось Бьярне, вообще без перерыва.

– Моя, но машину ж в порту заглушим, так что моторист на борту будет без надобности, – отмахнулся Войтех. – Бьярне, ты как? В перерыв выйдешь в город?

– В город? – переспросил Бьярне. – А это можно?

– Можно, конечно, – Кейси оторвался от своего телефона. – Кстати, во время стоянок в порту дневной перерыв не два, а четыре часа.

Этого Бьярне не знал, но новостям обрадовался.

– Конечно, пойду, – он потянулся за очередной порцией начос. – Куда там лучше сходить?

– В морской музей, – авторитетно сказал Энрике. – Не пожалеешь, – добавил до невозможности важным тоном.

– Скукота! – скривился Войтех. – Я по барахолкам пойду.

– Фу! – скривился в ответ Энрике.

Войтех показал матросу оттопыренный средний палец, тот в ответ похлопал себя по бицепсу согнутой руки. Сочтя ритуал обмена любезностями исполненным, они заржали – на взгляд Бьярне, как два придурка – и одновременно потянулись за начос.

***

В пользу музея в итоге выступил временной фактор: если уж искать на барахолке что-то интересное, то надо приходить к открытию, а после обеда там точно делать нечего.

Они прибыли в порт рано утром, но «увольнительная» у Бьярне начиналась только после обеда. А до него он таскал ящики и коробки с продуктами, помогал Новаку сверить заказ с тем, что привезли поставщики. Потом был свидетелем восхитительного скандала, устроенного Новаком: из ста килограммов картофеля больше половины было гнилой, огурцы привезли переросшие, а тушка семги была с душком. Новак орал на смеси классического английского и нидерландского, экспедитор, явный выходец из Африки, то и дело переходил на арабский.

– Я только доставляю, – разобрал Бьярне в этом вавилонском столпотворении.

– И что, у тебя нет глаз и носа? – орал Новак. – Эта рыба смердит трехдневным трупом!

– Я не обязан знать, как пахнут трупы, – возражал экспедитор.

– Хорошо… – Новак резко остыл. – Но скажи мне, ты бы купил вот это? – поинтересовался он степенно и даже чопорно, как полагается англичанину.

А потом с чисто итальянской экспрессией схватил из ящика самую гнилую картофелину, раздавил ее в кулаке и сунул экспедитору под нос.

Бедолага отшатнулся, и только борт его грузовика не дал ему шлепнуться на задницу.

– Я не принимаю заказ, – отчеканил Новак. – Бек! Тащим все обратно.

Ну зашибись просто! Впрочем, на пару с Новаком, разве что не плевавшимся холодной яростью, они в несколько ходок вернули экспедитору его товар. После чего Новак предупредил, что в шесть вечера Бьярне должен быть на камбузе, и отбыл. Бьярне тоже не стал рассиживаться, принял душ, переоделся и двинул на выход.

Музей был расположен прямо в порту. Вернее, это порт построили рядом со старой верфью, а она-то и стала музеем. Несколько зданий не впечатлили Бьярне, а вот «припаркованная» у причала подлодка – очень даже.

– Отличный выбор, – услышал Бьярне знакомый голос. Обернулся и увидел Кейси. В высоких ботинках с рифленой подошвой, в кожаной куртке и весьма потертых джинсах он скорее походил на байкера, чем на моряка. – Однозначно лучше барахолки.

– А ты был внутри? – Бьярне кивнул на подлодку.

– Нет, – Кейси оглянулся по сторонам, будто бы искал кого-то, а потом полез в карман. – И, кажется, пора исправить это упущение. Не против, если я составлю тебе компанию? – и направился к билетной кассе.

– Я только «За», – Бьярне пристроился за Кейси в небольшой очереди, достал кредитку. – Сколько вход?

I

– Двенадцать евро, – Кейси помахал своей банковской картой. – Но можем представиться семейной парой и вдвоем пройти за пятнадцать.

– А давай, – согласился Бьярне. – А на сэкономленные деньги потом купим мороженого и газировки.

– Что-то ты разошелся на девять-то евро, – хмыкнул Кейси. – Хотя идея с мороженым и колой заманчива.

Глава 8

Новак ничего не сказал. Более того – его самого на камбузе не оказалось.

Радуясь как школьник, не попавшийся со шпаргалкой, Бьярне включил плиту, чтобы конфорки успели нагреться к приходу кока, и принялся разбираться в холодильнике и на складе. За время его отсутствия привезли провизию, и на этот раз все продукты были отменного качества.

Наука была нехитрой: в морозилке мясо разложить по видам, говядина к говядине и так далее. Все убрать на полки, чтобы на палубе ничего не стояло. Лишний картон и прочую упаковку тоже прочь, как раз завтра приедут забирать отходы.

То же самое и с остальным. Что привезли сегодня – поставить подальше, остатки предыдущих закупок выдвинуть вперед. Уже на автомате Бьярне проверил сроки годности, отрешенно подумав, что, похоже, эта привычка останется с ним и по возвращении в Голливуд. Не самый плохой навык, если подумать.

Он заканчивал с пустыми упаковками, когда пришел Новак. Чем-то раздосадованный, кажется, даже малость испуганный.

– Сюда никто не приходил? – спросил, оглядев камбуз. Пошел к раковине, открыл воду, сунул под нее руки.

Бьярне заметил, что пальцы у кока дрожат.

– Нет, никого не было, – заверил он Новака. – Что подготовить?

– А? – переспросил Новак, явно витавший в своих мыслях. Наверное, ходил в веселый дом, не рассчитал время и опасался, что получит нагоняй от капитана или боцмана. – Промой рис и нарежь зеленый салат. Огурцы, помидоры, романо.

Видимо, действительно занимался сексом, подумал Бьярне. И, похоже, неплохо так оттянулся, что даже допустил помощника к ножу.

Комментировать распоряжения он, конечно же, не стал. Подготовил рис, потом пошел за овощами. Памятка о маркировке инвентаря была закреплена у стеллажа с ножами и досками, так что Бьярне не нужно было гадать, какие именно взять. Для сырых овощей был предназначен зеленый цвет. Еще были желтые – для молочных продуктов, белые – для хлеба. Красный маркер был отдан сырым мясу и птице, синий – готовым продуктам. С сырыми рыбой и морепродуктами полагалось работать инвентарем, помеченным черным, а уже приготовленные нарезать на фиолетовых.

Дома так никто не заморачивается. У матери Бьярне, например, была одна доска на все про все. Но она регулярно ошпаривала ее кипятком, а иногда замачивала в крепком уксусе. Тут же действовали правила, разработанные для предприятий общественного питания, потому что эпидемия диареи на борту корабля, болтающегося далеко в море, грозила бедой.

Салат, может, вышел не таким красивым, как если бы его резал Новак, и провозился с ним Бьярне долго, но ушел на “ура”. Наверное, потому, что заправку делал Новак сам, а может, матросы просто нагуляли аппетит.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Новак, когда они с Бьярне убирались после ужина.

– Да не за что, – пожал плечами Бьярне. – Одно ж дело делаем.

– Домоешь палубу – иди отдыхать, – сказал Новак. – Заготовку я сам сделаю.

Бьярне свято чтил первую заповедь любого работника, гласящую, что если начальник тебя отпускает, то надо валить без лишних вопросов, так что подхватил ведро, швабру, и отправился мыть палубу в столовой.

УС1

***

Ночью погода испортилась. Небо, еще вчера ярко-синее, высоченное и бездонное, затянули низкие серые тучи, зарядил мелкий, противный дождь.

Работавшие на палубе матросы нарядились в непромокаемые штаны и куртки. Каски, обязательные при разгрузочно-погрузочных работах с применением крана, они надели поверх капюшонов.

Похолодало. Еще вчера они с Новаком работали с открытым на всю иллюминатором, а сегодня пришлось оставить только небольшую щелочку – на камбузе было холодно даже с работающей плитой.

К обеду вышли в море. Им предстояло отвезти оборудование на одну платформу, потом забрать что-то с другой. По возвращении в порт “Кассиопею” загрузят под завязку, и она отправится в длительное путешествие аж на три недели, а там и закончится контракт Бьярне.

Рич регулярно писал в мессенджер. Первую неделю осторожно интересовался, не жалеет ли Бьярне о том, что заключил контракт и сунулся в море. Во вторую, когда Бьярне отослал ему целую дюжину фото и одно видео, снятое во время шторма, градус беспокойства агента возрос в несколько раз, а его вектор сменил направление на сто восемьдесят градусов.

“Надеюсь, ты не решил, что эта работа – предел твоих мечтаний,” – сквозило в каждом сообщении Рича.

Бьярне пару раз сделал вид, что не понял намеков, а потом напрямую спросил, а что такого плохого в работе моряка. Рич тут же пошел на попятную, убеждая, что нет, ничего. И вообще, он о Бьярне заботится, ведь если тот сорвется из Голливуда прямо сейчас, то станет банкротом – студии оберут его до нитки за сорванные контракты. Бьярне тоже сбавил обороты и заверил агента, что если он и соберется бросить актерскую карьеру, то сначала отснимется во всем, на что подписался.

Джим в выражениях не стеснялся, хотя они списывались с Бьярне всего раз. Фото и видео вызвали у него “восторг, охренение и опупение”, а от зрелища шторма он “возбудился, почти кончил и чуть не обоссался от страха”. Бьярне отослал ему “заборчик” из ржущих смайликов и голосовое с благодарностью за наводку с работой. Джим тут же ухватился за слова и заявил, что в следующий его приезд они питаются у Бьярне блюдами, сотворенными его руками.

Глава 9

Несколько первых дней их долгого перехода прошли отлично. Море было спокойное, или просто Бьярне привык к качке. Он полностью адаптировался к работе и теперь к вечеру не падал замертво, а находил силы поиграть с парнями в приставку или домино, а потом посидеть на палубе. В арсенале «его» блюд теперь были не только салат и нарезка овощей, но даже тонкие блинчики. Новак назвал их «налистники» и сказал, что рецепт разузнал от повара-выходца из стран бывшего Советского Союза. Эти блинчики, больше похожие на ломтик сыра, чем на выпечку, столько в них было мелких дырочек, нравились экипажу куда больше привычных всем панкейков, так что вовремя открывшийся талант Бьярне позволил ввести их в меню на постоянной основе.

– Лосось сегодня удался на славу, – сообщил зашедший на камбуз Марек. – Бек, придешь играть в домино?

– Прости, мне надо потренироваться, – идея отомстить Войтеху и Кейси за разгром, учиненный ими Мареку и Бьярне пару дней назад, была заманчива, но совсем забрасывать тренировки не стоило.

– Окей, я Энрике возьму, – Марек не расстроился. – Завтра будут блинчики?

– Непременно, – заверил его Бьярне.

Кажется, собирался дождь, – помимо привычной соли, в воздухе пахло пресной водой. Да, теперь Бьярне мог почувствовать разницу. Дождь – это не страшно, главное, чтобы не слишком болтало. Переодевшись в спортивные штаны, футболку и кроссовки, Бьярне пособирал по каюте грязную одежду и двинулся на нижнюю палубу, где были прачка и спортзал. Никто больше не стирался, так что он беззастенчиво занял обе стиральные машины, рассортировав белье по цветам, запустил «регулярную стирку пятьдесят восемь минут» и ушел тренироваться – как раз успеет размяться, поработать с гантелями и штангами. А пока разберется с гигиеническими процедурами, белье будет болтаться в здоровенных барабанах сушильных машин.

УС3

***

Разбудила Бьярне сирена.

– Внимание! – услышал он. Текст был записан на английском языке в соответствии с международными морскими правилами. – Внимание, пожар! Всем членам экипажа явиться на палубу, – и снова тошнотворное завывание, отдающееся вибрацией в барабанных перепонках. – Внимание!..

Действия во время пожара они отрабатывали в один из первых дней контракта, так что Бьярне пошел по уже знакомому пути. Полностью оделся, включая куртку и головной убор, сунул во внутренний карман упакованные в пакеты документы, банковскую карту и телефон и вышел в освещенный красными аварийными огнями коридор. Здесь ощутимо потягивало дымом, а возле лестницы так вовсю воняло.

От момента, как сработала сирена, прошло от силы пару минут, а на палубе уже толпился народ. Бьярне встал на место, определенное ему Кейси во время тренировки, громко и отчетливо крикнул:

– Здесь! – когда Андерсен назвал его фамилию.

– Отлично, все на месте, – заключил тот, закончив с перекличкой. Сирена тут же смолкла. – Парни, у нас возгорание в третьем трюме. Сейчас там Марек, Кейси и старпом.

– Им помощь нужна? – поинтересовался кто-то из матросов.

– Пока они ее не запрашивали, – Андерсен помахал зажатой в руке рацией. – Мы все знаем порядок действий, так что пока просто ждем.

Адреналин, рекой потекший в кровь от сирены, теперь схлынул, и Бьярне наконец ощутил порывы ледяного ветра. Он застегнул куртку до самого подбородка, спрятал руки в карманы и приготовился ждать.

Рация ожила через считанные минуты.

– Возгорание ликвидировано, – сообщил капитан. – Отправляй людей спать и приходи на мостик. Придется отправлять сообщение в головной офис.

Все молчали. Похоже, что огонь успел наделать бед, пока его не затушили. Наверное, испортил часть груза, или вообще весь, что был в третьем трюме.

– Личный состав не пострадал? – осведомился Томас.

– Ну, у Кейси личная трагедия, – хмыкнул капитан. – Но в медицинской помощи он не нуждается.

– Что там с Кейси?

– Капитан, что с боцманом? – раздалось со всех сторон, но Рамсен уже отключился.

– Так, парни, давайте по местам, – распорядился Андерсен. – Вахтенным вернуться к работе, остальным – отдыхать. Распорядок работы не меняется.

– Да дай хоть покурить-то, – Мартин зашарил в карманах в поисках сигарет и зажигалки.

К нему тут же присоединились несколько курильщиков. Кто-то быстро ушел внутрь. Бьярне решил, что под одеяло ему хочется больше, чем травиться никотином, так что он двинулся на выход с палубы и очутился в коридоре, ведущем к жилым каютам, достаточно быстро, чтобы увидеть спину идущего в сторону камбуза Новака.

Наверное, решил чаю выпить, размышлял Бьярне, уже укутываясь одеялом.

Что случилось с Кейси? Физически он не пострадал, иначе Рамсен велел бы Андерсену прийти не на мостик, а спуститься в медотсек, чтобы оказать помощь. Но личная трагедия все равно случилась…

Может, он комбинезон порвал? Или ботинок утопил?..

А может, растянулся, поскользнувшись на мокром полу, и непоправимо пострадала его гордость?

***

Разгадка случилась утром, когда Кейси пришел на завтрак.

Глава 10

Утром Бьярне проспал. Наверное, в полусне выключил будильник и снова зарылся в одеяло.

Когда же он проснулся, понукаемый сигналами организма, часы показывали шесть сорок пять.

– Да твою же мать!.. – выругался он, не без труда выбираясь из койки. Переступил через груду одежды на полу, метнулся к шкафу. Оделся, не включая свет, сунул ноги в «кухонные» ботинки и помчался на камбуз. Даже желание отлить отошло на второй план, уступив место почти панике: Новак наверняка рвет и мечет.

Но гальюн манил и звал, и Бьярне все-таки затормозил у заветной двери. В конце концов, лишние пару минут большой роли не сыграют. Да и Новак ничего не сможет сделать, по большому-то счету. Потребует у Рамсена высадить нерадивого помощника в ближайшем порту? Так Бьярне и сам сойдет на берег, у него контракт заканчивается. Настучит в головной офис о нарушении трудового режима, и Бьярне оштрафуют? Ну если честно, деньги в этой истории не на второй и даже не на третьей роли. Для Бьярне они даже до уровня массовки не дотягивали, одна съемка для Кельвина Кляйна принесла в разы больше, чем если бы он целый год ходил в море. Новак добьется того, что имя Бьярне занесут в черный список кандидатов на контракт в оффшорном флоте? Да Бьярне и без этого не планировал продолжать карьеру моряка.

Облегчение было долгожданным и сладостным. Бьярне показалось, что даже легкая боль в пояснице, ставшая уже привычной по утрам, ушла. Андерсен, к которому Бьярне обратился за помощью, сказал, что это результат долгого пребывания на ногах и некоторой статичности рабочей позы, и выдал мазь.

Довольный жизнью, умытый и бодрый, Бьярне быстро поднялся по лестнице и прибыл на свое рабочее место.

– Андре, прости, проспал! – крикнул он из столовой. – Обещаю так больше не делать и готов отработать потом и кровью.

Ему ответила тишина.

Не в смысле, что Новак никак не отреагировал на появление Бьярне, устроив ему бойкот. На камбузе было тихо, даже свет не горел. Хотя обычно в это время камбуз был полон звуков: разбрызгивала воду внутри колпака посудомоечная машина, шипел и выл пароконвектомат, доводя до готовности замороженные багеты и подрумянивая бекон и сосиски. Чуть слышно гудела плита, шелестела вода, стучал по доске нож.

Окрыленный надеждой, что Новак тоже проспал, и его собственный проступок останется незамеченным, Бьярне поспешил на камбуз, чтобы включить плиты. Ударил ладонью по выключателю, не дожидаясь, пока оживут лампы дневного света, двинулся вперед.

Довольный, как все получилось, Бьярне выкрутил на максимум переключатели режимов плиты и хотел было включить пароконвектомат, но тут камбуз залило ярко-белым светом, и ноги сделались ватными, будто бы от спинальной анестезии.

На палубе рядом с дверью в морозилку лежал человек. Судя огромной луже крови, расползшейся из-под замотанной в какую-то тряпку головы, уже неживой.

Бьярне плохо помнил, как покинул камбуз. Зато момент, когда он блевал, отлично врезался в его память. Тошнота настигла во время подъема по лестнице и была сильнее любых запретов выходить на палубу в одиночку. Остатки здравого смысла посоветовали не свешиваться через ограждение, а склониться над шпигатом*. Через минуту, когда сильный порыв ветра сшиб его с ног, Бьярне, все еще скручиваемый спазмами в животе, мысленно благословил боцмана и его страшилки о том, как моряков смывало за борт.

___

Шпига́т — отверстие в палубе или фальшборте судна для удаления за борт воды, которую судно приняло при заливании волнами, атмосферных осадках, тушении пожаров и т.д.

___

Кстати о боцмане. Дождавшись, пока желудок успокоится, Бьярне двинул в сторону каюты Кейси.

Пришлось от души побарабанить в дверь, прежде чем она открылась и Кейси сонно сообщил:

– Мой рабочий день начинается в восемь, если мы не горим, не тонем и не захвачены пиратами, все вопросы к вахтенному.

– На камбузе мертвец, – проорал Бьярне.

С Кейси мгновенно слетели остатки сна. Схватив Бьярне за борта поварской куртки, он втащил его в каюту.

– Не ори, – сказал холодно, пронизывая Бьярне цепким колючим взглядом. – Быстро, четко и по существу.

Отповедь пришлась кстати. Вторая волна тошноты, уже начинавшая сжимать в кулак желудок и грозившая набрать силу цунами, осталась тихим прибоем. Да и в голове прояснилось.

– Новака нет на камбузе, – шепотом доложил Бьярне. – Рядом с морозилкой лежит человек. Не двигается, вокруг кровь.

– Понятно, – Кейси наконец выпустил китель Бьярне из рук и принялся быстро одеваться. – Ты там что-то трогал?

– Свет включил и плиту, – покаялся Бьярне. – Я проспал почти на час. Пришел, на камбузе темно.

– И ты решил сделать вид, что уже давно там, – Кейси не спрашивал, он размышлял. Ну а кому, как не боцману, знать, на какие ухищрения идут матросы, только чтобы избежать заслуженного нагоняя. Да и не только матросы, чего уж там, никто из подчиненных не любит, когда его на «ковер» вызывают.

– Да, – ответил Бьярне. Голос дрожал, горло жгло, и вспомнилось, как вчера кашлял Новак. Может он лежит у себя в каюте с лихорадкой? Или подхватил ковид и мается от ломоты в костях и упадка сил?