Я (не) принцесса

Пролог

– Ваше высочество, его величество ждет вас у себя! – первый секретарь короля Альдении Тимоти Дельмас почтительно поклонился.

Принц Франсуа тяжело вздохнул. Ничего хорошего от этого разговора он не ждал. Наверняка кто-то уже доложил отцу, что весь вчерашний день он, решительно отказавшись от сидения за пыльными рукописями в дворцовой библиотеке, провел на Ратушной площади, где уже вовсю кипела большая ярмарка, посвященная Дню урожая. И отец, конечно, пришел в бешенство и теперь желает излить это бешенство на него.

И потому его высочество шел по длинным и широким коридорам дворца в самом мрачном расположении духа. А переступив порог кабинета его величества, грустно вздохнул, надеясь разжалобить отца. Повинную голову, как известно, даже меч не сечет.

– Читал ли ты, Франсуа, сегодняшний «Вестник Альдении»? – такими словами встретил его отец.

Франсуа издал еще более тяжкий вздох. Неужели, о его прогулке по ярмарке узнали даже газеты? А ведь он отправился туда в простой одежде и почти без сопровождения. Кто мог узнать его в костюме буржуа?

– Нет, ваше величество!

– А зря, – хмыкнул отец. – Потому что, к сожалению, газетчики уже узнали то, что мы так старались держать в тайне.

Месье Дельмас услужливо протянул мне еще пахнувший типографской краской номер, на первой полосе которой принц увидел набранный крупным шрифтом заголовок «Принцесса Карлстайна прибывает в Альдению!»

Значит, поводом для вызова в кабинет отца стала вовсе не его вчерашняя прогулка, а визит какой-то принцессы? Так это же совсем другое дело! Плечи его высочества сразу расправились, на губах появилась привычная для него улыбка, а взгляд запрыгал по газетным строчкам.

«Уважаемые читатели «Вестника Альдении»! Нашей редакции стало известно, что в академии Тильзир будет учиться дочь короля Карлстайна принцесса Луиза. Разумеется, она прибудет в академию инкогнито. Интересно, воспользуются ли этим члены королевской семьи Альдении, дабы восстановить утраченные еще в прошлом столетии дружеские отношения между нашими странами? И сумеют ли они угадать принцессу среди двух десятков первокурсниц?»

– Это соответствует действительности, отец? – спросил он, дочитав.

Теодор Пятнадцатый кивнул.

– Да, полностью. Как ты знаешь, двери Тильзирской академии были закрыты для иностранцев уже более сотни лет. Но в этом году в качестве жеста доброй воли мы направили приглашения главам четырех государств, которые с нами граничат. Это предложение не было адресовано именно членам королевской семьи – нет, каждая страна могла направить в Тильзир десять любых своих граждан – пять юношей и пять девушек. Это могли быть дети как королей, так и простых шевалье или баронов. Единственное условие – это обладание магическим уровнем не ниже третьего. Всем тем, кто его не достиг, просто нечего делать в стенах столь славной академии.

– Но если мы сами пригласили их, то почему принцесса Луиза прибывает в академию инкогнито? – удивился Франсуа.

– Как ты не понимаешь? Отношения между Адьденией и Карлстайном трудно назвать не просто дружескими, но даже нейтральными. Полагаю, король Карл опасается за безопасность своей дочери и не хочет, чтобы к ней было приковано всеобщее внимание. И то, что репортеры об этом узнали, сильно усложняет нашу задачу.

– Нашу задачу? – переспросил его высочество. – О чем вы говорите, ваше величество?

– О том, что ты должен вычислить принцессу среди первокурсниц и заставить ее в тебя влюбиться! – его величество был предельно откровенен. – Весьма удачно, что ты учишься в той же самой академии.

– Влюбиться? – еще больше изумился Франсуа. – Но для чего? И что, если она мне совсем не понравится?

Король Теодор вздохнул и посмотрел на сына с укоризной.

– Ваш брак пойдет на пользу обеим странам. Мы, наконец, сможем забыть о прежней вражде. И ради интересов государства ты можешь пренебречь своими чувствами, сынок.

Дрожащей рукой принц Франсуа достал из кармана платок и промокнул им выступивший на лбу пот. Кажется, отец собирался покуситься на самое ценное, что у него было – его свободу.

– Но как я узнаю ее, отец? На первом курсе будут учиться двадцать девушек, и все они прибудут из-за границы, а значит, мы ничего не будем о них знать.

– Не беспокойтесь, ваше высочество, – на губах секретаря Дельмаса появилась горделивая улыбка, – у вас будет подсказка. Нам стало известно, что король Карлстайна месяц назад заказал у мастера Корнелли превосходную астролябию. Можно не сомневаться, что он сделал это, зная, что этот инструмент понадобится принцессе в академии. Наш тайный сыск узнал об этом заказе от одного из подмастерьев, который по нашей просьбе пометил астролябию серебристой звездой с тыльной стороны. Ошибиться будет невозможно!

Спорить Франсуа не стал – отец не любил возражений. Рано или поздно ему всё равно придется на ком-то жениться. Так почему бы и не на принцессе Луизе? Ему только хотелось надеяться, что эта девица хотя бы не окажется ему противна.

Глава 1. Констанс

– Дорогая Констанс, ты должна быть достойной славного имени Дешанелей! – отец прослезился, говоря напутственную речь. – И помни – нам не приходится ждать милости от альденцев. Мы много десятилетий были с ними врагами, и вряд ли их отношение к нам стало другим. Не спорю, с их стороны было весьма великодушно предложить нам эти места в академии Тильзир, но, быть может, они сделали это лишь для того, чтобы нас унизить. А значит, они будут стараться показать, что наша магия сильно уступает их собственной.

– В таком случае, папенька, – хмыкнула я, – их ждет большое разочарование! Уж я постараюсь, чтобы они поняли, с кем имеют дело.

Я засунула в саквояж «Теоретические основы боевой магии» и древний кинжал арлеутов, изготовленный из металла, который современной науке был, к сожалению, не известен.

– Не забывай, – с улыбкой напомнил граф Дешанель, – ты едешь учиться на факультет бытовой магии.

Я хихикнула – мне было трудно представить себя студенткой именно этого факультета. Ну, какой из меня бытовой маг? Да я одним заклинанием могу разнести целую кухню.

Но раз уж в академии Тильзир особ женского пола принимали только на это направление, то выбирать не приходилось. Я только надеялась, что мне удастся записаться хотя бы на какие-то более познавательные факультативы. А еще – попасть в их знаменитую библиотеку.

Мы были небогаты, так что вещей я с собой взяла немного – парочку более-менее приличных платьев, несколько комплектов нижнего белья и старинные серьги, оставшиеся мне от матушки. Немного подумав, пихнула в саквояж еще и старую астролябию.

Наем отдельного экипажа был нам не по средствам, и я отправилась в путь в почтовом дилижансе. Папенька беспокоился из-за этого, но я заверила его, что учеба в лучшей академии мира того стоит.

К счастью, путешествие вышло приятным и спокойным – мои попутчики оказались милыми людьми, и при пересечении границы тоже не возникло никаких сложностей. И вот, после нескольких дней пути вдали показались башни и стены Тильзирской академии магии.

О, какой величественной она была! И как почетно было оказаться ее студенткой!

Дилижанс остановился перед мостом через реку, отделявшую академию от городских кварталов. Перед нами выстроилась вереница карет, подвозивших студентов к воротам, и наш возница не захотел ждать. Но оставшееся расстояние я могла пройти и пешком, а потому я подхватила свой саквояж и направилась к воротам.

Я, как и остальные первокурсницы, поступала на бюджетное место, и испытание при поступлении было только одно – проверка магического уровня. В стенах академии студенты обеспечивались всем необходимым – местом в общежитии, питанием, формой. А вот того, кто получал плохие оценки по итогам первой экзаменационной сессии, либо отчисляли из академии, либо (при наличии у семьи финансовых возможностей) переводили на платное место. У нас с папенькой таких возможностей не было, а значит, я должна была получать на экзаменах только отличные оценки.

Так, размышляя, я как раз шла по мосту, когда одна из лошадей взбрыкнула, шарахнулась в сторону, и я от неожиданности вздрогнула и выронила саквояж. Он упал на вымощенный булыжником тротуар, раскрылся, и лежавшая сверху астролябия выпала из него и оказалась на проезжей части. А уже через секунду лошадь наступила на нее копытом.

– Ах! – невольно вскрикнула я, когда прибор разлетелся на части.

Слёзы сами навернулись на глаза. Я привыкла бережно относиться к вещам, и такая потеря еще до начала учебы весьма расстроила меня.

Из экипажа, в который была запряжена эта нервная лошадь, выскочила девушка. Она посмотрела сначала на меня, потом – на сломавшуюся астролябию.

– О, как мне жаль! Прошу вас, мадемуазель, простите моего кучера! Он должен был лучше смотреть за лошадьми.

– Все в порядке, – я даже попыталась улыбнуться. Астролябию было уже не вернуть, а я вовсе не хотела прослыть в академии плаксой.

– Нет-нет, вы лишились из-за нас весьма ценной вещи, – защебетала девушка, – но я уже придумала, как всё исправить! Я отдам вам свою астролябию!

Она снова полезла в карету и через пару минут предстала передо мной уже с красивой шкатулкой в руках.

– Вот, возьмите! Она совсем новая и ужасно красивая! Она непременно вам понравится!

Я попробовала отказаться – в том, что случилось, не было ее вины – я сама была недостаточно осторожна. Но она настаивала. И в конце концов всё решила одна ее фраза.

– Я всё равно не умею ею пользоваться, мадемуазель, – в ее голосе не было слышно ни малейших сожалений по этому поводу, – так что вам она пригодится куда больше.

Я поблагодарила ее и положила астролябию в саквояж.

Глава 2. Франсуа

Карета встала в хвост длинной очереди, что тянулась к воротам от самого моста. На ее дверцах не было герба королевского дома Буассаров, и никто не поспешил ее пропустить.

– Может быть, нам стоит обозначить свое присутствие? – предложила нетерпеливо ерзавшая на сиденье Эмилия. – Когда они поймут, наконец, кто едет в этой карете, то тут же уступят нам дорогу.

Но Франсуа покачал головой. Ему и самому хотелось побыстрей оказаться в своей комнате и отдохнуть после долгого пути по размытым дождями дорогам, но он знал, что о каждом их шаге докладывают отцу и не хотел лишний раз вызывать его неодобрение. А потому спокойно сказал сестре:

– Потерпи еще немного, Эми! Ты же знаешь, что отец полагает, что хотя бы в академии мы не должны пользоваться своим положением. Здесь все должны быть равны – и дети короля, и дети какого-нибудь безземельного шевалье. Здесь мы – не принц и принцесса, а всего лишь студенты.

Эмилия недовольно фыркнула и уж, конечно, осталась при своем мнении. Папенька мог думать что угодно, но даже в стенах Тильзирской академии пресмыкание перед сильными мира сего никуда не девалось, и ей – принцессе королевской крови – всегда будут кланяться куда ниже, чем любой другой барышне-студентке.

– Лучше еще раз повтори всё то, что ты знаешь о Карлстайне, – посоветовал Франсуа. – Это может весьма пригодиться, когда мы будем разговаривать с принцессой Луизой – если, конечно, мы сумеем ее найти.

– Конечно, сумеем! – воскликнула сестра. – Неужели ты в этом сомневаешься? Как можно не отличить настоящую принцессу? У нее должна быть совсем особая – королевская – стать. Уверена, что я узнаю ее сразу – и безо всякой там астролябии.

– Удостовериться лишний раз не помешает, – возразил Франсуа. – И именно тебе, скорее всего, придется это сделать. Будет странно, если я вдруг решу посетить женское общежитие или наведаться безо всякой причины к вам на занятие. Надеюсь, ты запомнила – на астролябии должна быть серебряная звезда?

– Разумеется, запомнила! – Эми почти обиделась. – Можешь не беспокоиться – я поднесу тебе ее на блюдечке с голубой каемочкой. А дальше уже всё будет зависеть от тебя. Надеюсь, ты сумеешь ей понравиться. Она наверняка и сама будет к тебе присматриваться – не зря же ее отец отправил ее в эту академию. Должно быть, они жаждут этого союза не меньше, чем мы. Ну а я, уж будь уверен, постараюсь стать ее лучшей подругой и добьюсь того, что она станет поверять мне все свои секреты.

– Только не перестарайся, – остерег ее Франсуа. – А иначе она всё поймет.

– Не волнуйся, Франси! – улыбнулась сестра. – Лучше подумай о том, как сделать так, чтобы наш дядюшка не выгнал принцессу из академии после первого же семестра. А то и вовсе не допустит ее до учебы – если вдруг ее магический уровень окажется ниже третьего. Ты же знаешь – он не посмотрит ни на какие титулы. И даже если отец лично попросит его быть к его высочеству более снисходительным, он только посмеется над этим. Ты же знаешь, какой он деспот.

– Сколько раз я просил тебя не называть меня Франси! – рассердился он. – А что касается дядюшки, то я надеюсь, что письмо отца, которое мы везем, убедит его выполнить ту небольшую просьбу, с которой к нему обратился старший брат.

Эмилия вздохнула:

– Кажется, ты всё-таки плохо его знаешь. Как бы это письмо не сделало только хуже. В своей академии его высочество привык принимать решения сам.

Сестра была права – ректор Тильзирской академии магии принц Лайонс Кавелье, младший брат короля и их дядя – был чересчур принципиален. Будучи одним из самых сильных магов Алькании, он был беспощаден к тем студентам, кто не обладал сильным даром или не хотел этот дар развивать. «Тильзир – для лучших» - таков был его девиз.

И всё-таки Франсуа надеялся, что хотя бы в этом случае ему удастся уговорить дядю закрыть глаза на некоторые вещи. Ведь речь шла не о чьих-то личных интересах, а о интересах всей страны – и даже не одной. Алькания и Карлстайн слишком долго враждовали, и о мире мечтали народы сразу двух государств. И уж ради этого можно было отнестись к принцессе Луизе чуть более снисходительно, чем к другим студентам. Тем более, что учиться она будет всего лишь на факультете бытовой магии.

Глава 3. Лайонс

Неделя перед началом нового учебного года всегда была в академии особенно суетливой. В Тильзир, словно полчища саранчи, съезжались сотни студентов. И если те, кто просто возвращался сюда с каникул, уже понимали что к чему и в значительной степени были уже выдрессированы, то новички словно нарочно всё делали так, чтобы как можно больше досадить преподавателям и обслуживающему персоналу.

Только за вчерашний день Лайонсу Кавелье – ректору Тильзирской академии магии – поступило больше десятка жалоб.

Сначала один из абитуриентов пожаловался на грубость председателя приемной комиссии – профессора Годарда. Разбирательство заняло почти полчаса, в итоге выяснилось, что профессор всего лишь напомнил юноше, что проверка магического уровня – это обязательное испытание, и без него никак не обойтись. Эту проверку, как и следовало ожидать, юный наглец провалил, но вернувшись домой, он наверняка будет рассказывать родным и знакомым, как грубы и несправедливы были к нему преподаватели.

Потом уже сам профессор Годард пожаловался на грубость одного из поступающих – тот вздумал заявить ему, что поскольку он – сын герцога, то имеет право всюду проходить без очереди. И профессор оказался для него не указ, поскольку не имел столь высокого титула. Пришлось объяснить зарвавшемуся мальчишке, что в Тильзире студентов различают не по титулам и величине папенькиного кошелька, а исключительно по получаемым на экзаменам отметкам.

А уже вечером мадам Самуэльсон – комендант женского общежития – притащила в ректорский кабинет племянницу графа Наврата с крохотной собачкой на руках. Девица непременно хотела заселиться в общежитие вместе со своей питомицей и устроила истерику, когда ей зачитали пункт правил, запрещавших пребывание любых животных на территории академии. К счастью, ее тетушка еще не уехала из Тильзира и смогла забрать собаку домой.

Лайонс уже не мог дождаться того дня, когда вся эта оголтелая толпа, наконец, сядет за парты в аудиториях – и вот тогда-то он им объяснит, куда они попали. Тильзирская академия магии была лучшей не только в Альдении, но и во всей западной части света, и в ней должны учиться только самые способные студенты. А остальные могут отправляться домой прямо сейчас, не дожидаясь окончания семестра – потому что тем, кто глуп и нерадив, здесь не место.

– Ваше высочество, – в дверь просунулась кудрявая голова секретаря Брайна Корна, – к вам мадемуазель Дешанель.

Лайонс нахмурился, пытаясь вспомнить, должно ли ему быть известно это имя. Корн работал у него только второй месяц, и его высочество часто с сожалением думал о том, что поспешил отпустить на пенсию секретаря прежнего.

– Кто это, Корн? – так ничего и не вспомнив, спросил Лайонс. Вообще-то Брайан должен был сказать ему об этом сам, а не заставлять его ворошить и без того перегруженную память.

– Одна из девушек, прибывших из Карлстайна, – пояснил секретарь. – Она настаивает на разговоре с вами. Говорит, что профессор Годард не смог ответить на ее вопросы.

Лайонс вздохнул. Похоже, он поторопился поставить Годарда председателем приемной комиссии – у того слишком мягкий для этой должности характер.

Он изначально знал, что с иностранными студентами возникнут проблемы – и для чего Теодору вздумалось их приглашать? Хорошо, если они хотя бы знают альденский язык. А если нет? Как они собираются здесь учиться? И если они думают, что он станет делать им поблажки только потому, что они прибыли из-за границы, то они очень сильно ошибаются.

– Хорошо, я выслушаю ее.

Голова секретаря исчезла из проема, а уже через секунду дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка со столь ярко-рыжими волосами, что Лайонс вздрогнул. И кажется, это был их натуральный цвет. В руках у посетительницы был саквояж. Неужели она пожаловала сюда, даже не заселившись в общежитие?

– Что вам угодно, мадемуазель? – Лайонс постарался вложить в голос как можно больше металлических ноток.

Нос девушки воинственно приподнялся.

– Я желаю знать, господин ректор, почему мне не разрешают подать документы на факультет боевой магии?

Лайонс не смог сдержать усмешку. Вот эта пигалица – боевой маг? Только этого ему и не хватало!

Глава 4. Констанс

– Факультет боевой магии? – принц Лайонс Кавелье смотрел на меня с таким обидным изумлением, что у меня невольно сжались кулаки.

Он был слишком молод для того, чтобы быть ректором лучшей магической академии. Худощавый, темноволосый и темноглазый. Впрочем, я почти не удивилась – он же был братом короля, а значит, с самого рождения был определен на какую-то должность. Формально, разумеется, для статуса. А должность ректора Тильзира была весьма почетна.

– Да, именно так, ваше высочество! – подтвердила я.

Держать тяжелый саквояж в руках было не так-то просто, и я поставила его на пол. Вообще-то ректор должен был бы сам мне это предложить – не как глава академии, а как воспитанный мужчина. Хотя что такое хорошее воспитание он мог и не знать.

– Ваше высочество, я пытался объяснить мадемуазель, что…

Тот пожилой мужчина, с которым я разговаривала в приемной комиссии, всё-таки не удержался и пришел сюда вслед за мной. Даже не пришел – прибежал, вон как тяжело он дышал.

– Благодарю вас, профессор, – прервал его ректор, – но сейчас я сам попытаюсь объясниться с мадемуазель…

– Мадемуазель Дешанель, ваше высочество, – подсказала я, не надеясь на то, что профессор запомнил мое имя.

– Так вот, мадемуазель Дешанель, – принц Кавелье попытался изобразить улыбку, – должно быть, вы не знали этого (поскольку приехали издалека), что в Тильзирской академии особ женского пола принимают только на один факультет – и это факультет бытовой магии.

– Но это несправедливо, ваше высочество! – воскликнула я. – Меня ни в малейшей степени не интересует бытовая магия! Что вообще может быть в ней интересного?

– Но что интересного для девушки может быть в боевой магии? – изумился пожилой профессор. – На названном вами факультете непросто учиться даже мужчинам – там, помимо недюжинной физической силы, нужна еще и магическая мощь.

Тут они оба скользнули скептическими взглядами по моей фигуре.

– Если я не буду справляться с учебной программой, вы сможете отчислить меня после первой же экзаменационной сессии, – сказала я.

– Кажется, вы не поняли, мадемуазель, – принц нахмурился. – У вас может быть только одна учебная программа – та, которая изучается на бытовом факультете. И это было изначально оговорено в тех приглашениях, что я отправил в Карлстайн. Вам следовало ознакомиться с условиями, прежде чем отправляться в такой путь. И если вы не хотите учиться на факультете бытовой магии, то вам придется вернуться домой.

Об этом не могло быть и речи. Мой отец никогда не простил бы мне такого позорного бегства.

– Надеюсь, хотя бы библиотекой студентки могут пользоваться в равной степени, что и студенты? – я уже не удивилась бы, если бы оказалось, что это не так.

– Разумеется, мадемуазель, – подтвердил профессор. – Библиотекой вы можете пользоваться без ограничений. А пока, думаю, вам следует вернуться в приемную комиссию, подать документы, получить направление на проверку уровня вашей магии и заселиться в общежитие.

– Я так и сделаю, сударь, – холодно откликнулась я, снова подхватывая саквояж.

И уже когда я выходила из кабинета, я услышала, как его высочество, обращаясь к профессору, сказал:

– Сейчас они требуют равных прав в академии, потом захотят получить право голосовать на выборах членов Парламента, а потому – о, ужас! – захотят стать членами Парламента и сами.

– Нет-нет, ваше высочество! – испуганно ответил ему профессор. – Это просто немыслимо! Женщины не могут управлять государством!

Я вздохнула. Мне так и хотелось сказать им пару слов, но благоразумие на этот раз возобладало. Если я в первый же день прибытия в академию ухитрюсь поссориться с ее ректором, мне будет непросто тут учиться. А учиться в магической академии я хотела. Очень!

Глава 5. Луиза

Луиза – принцесса Карлстайна – отложила в сторону газету, которую читала за обедом, и нахмурилась. Народу в маленьком кафе, в которое она случайно забрела, было немного, и здесь было так тихо, что она могла спокойно всё обдумать. И пирожные здесь были вкуснейшие – и крем, и тесто просто таяли во рту. А вот кофе тут было отвратительным. Но отнюдь не кофе ее сейчас волновало.

Новость о ее прибытии в Тильзир слишком быстро стала общеизвестной. А значит, рано или поздно ее инкогнито будет раскрыто, и это может грозить ей кучей дополнительных неудобств. А она так надеялась хотя бы здесь, в академии, побыть обычной студенткой.

И отец, отправляя ее сюда, верил в то, что никто и не догадается, что она – принцесса. Ей даже сшили скромные наряды, которые не должны были привлекать к ней внимание. Простые платья, которые могла позволить себе любая девушка-дворянка.

И вот на тебе – все меры предосторожности оказались напрасными. Ну, ничего, она будет отпираться сколько сможет – она не привезла с собой ни единой вещицы с королевским вензелем. И с папенькой они изначально условились, что отправлять письма она будет не в королевский дворец, а в поместье барона Мервейна. А значит, явных доказательств ее высокого происхождения у любопытствующих не будет.

А портретов принцессы Луизы здесь, в Альдении, быть не могло – потому что их не было даже в Карлстайне. Ее высочество не любила бывать на публичных мероприятиях, и даже балы ничуть ее не привлекали. А если бы альденцы вздумали подкупить кого-то из придворных, которые были с ней знакомы, то это мало бы им помогло – потому что с помощью магического кольца-амулета она изменила цвет волос и превратилась из брюнетки в блондинку. И звалась она теперь не Луизой, а Анжеликой. Анжелика Мервейн – именно это имя было написано в ее документах.

Луиза-Анжелика расплатилась за обед и отправилась к коменданту общежития мадам Фелиция Самуэльсон – высокой сухопарой даме в очках, которая, едва познакомившись с ней, отчитала ее за то, что она пришла так поздно.

– Все двухместные комнаты уже заняты, мадемуазель. Если вы хотели расположиться с комфортом, вам следовало явиться несколько раньше. Осталась только комната на чердаке – не беспокойтесь, она тоже теплая и уютная, но делить вы ее будете не с одной соседкой, а с двумя.

– На чердаке? – возмутилась еще одна девушка, которая, судя по всему, тоже припозднилась.

Это была премиленькая блондинка со вздернутым носиком, одетая дорого и со вкусом.

– Именно так, ваше высочество! – подтвердила мадам Самуэльсон, и глаза ее за стеклами очков воинственно сверкнули.

Луиза едва не подпрыгнула, услышав «ваше высочество», но вовремя сообразила, что это обращение адресовано было отнюдь не ей. Значит, эта девушка была дочерью короля Карлстайна принцессой Эмилией. И комендант общежития собиралась поселить ее на чердаке! И это они еще не знают, что в той каморке будет проживать не одна принцесса, а целых две! Это было так прелестно, что Луиза чуть не рассмеялась.

– Я пожалуюсь дяде! – обиженно воскликнула блондинка. – И он уволит вас!

– Вы можете жаловаться даже его величеству, – невозмутимо парировала мадам Самуэльсон. – Тильзир всегда славился тем, что правила в нём соблюдались неукоснительно. А важнейшее правило нашей академии, что все наши студенты равны, независимо от того, к каким семействам они принадлежат. И вам, ваше высочество, как и остальным студенткам, придется надеть форменное платье.

Блондинка покраснела от гнева и издала еще один возмущенный вопль, но сказать ничего не успела, потому что дверь в кабинет коменданта распахнулась, и на пороге появилась огненно-рыжая девушка с большим саквояжем в руках.

– А вот, барышни, и ваша третья соседка! – почти торжествующе сказала мадам Самуэльсон. – Вы не очень-то торопились, мадемуазель! Скажите на милость, где вы были всё это время?

Рыжая девушка поставила саквояж, перевела дыхание и заявила:

– Я ходила к ректору, чтобы выяснить, почему я не могу поступить на факультет боевой магии.

– И что же вам ответил господин Кавелье? – скептически спросила комендант. – Надеюсь, он объяснил вам, что этот факультет решительно не подходит для женщин? И как вам вообще могла прийти в голову подобная идея?

Луиза ожидала, что девушка смутится, но нет, та только еще больше ощетинилась.

– Ваш ректор, мадам, продемонстрировал достойное всяческого осуждения пренебрежение правами женщин. Но я этого так не оставлю! Он еще не знает, с кем связался!

Луиза посмотрела на нее с уважением – сама она, несмотря на титул принцессы, решительно не умела отстаивать свои права.

Глава 6. Франсуа

– Я уверена, что это она! – торжествующе заявила Эмилия.

Чтобы поговорить спокойно, не опасаясь, что кто-то из слуг или однокурсников может подслушать, им пришлось отправиться на прогулку по Набережной реки Тильзы. День выдался холодным, ветренным, и сестра то и дело подтягивала свой тонкий шарфик чуть не к самому носу.

– Ты видела астролябию? – спросил Франсуа.

– Еще нет, – вынуждена была признать сестра, – но я не могла ошибиться. Ты не представляешь, с какой дерзостью она говорила о нашем дяде Лайонсе! И кажется, она уже успела устроить скандал в его кабинете. Ну, подумай сам – разве обычная девушка решилась бы на такое? Нет, она могла так небрежно отнестись к лицу королевской крови только в том случае, если сама была не ниже его по положению.

Франсуа задумался и мысленно признал правоту Эмилии. Трудно было представить, чтобы простая абитуриентка захотела поссориться с ректором академии в первый же день по прибытию. И всё-таки он во всём предпочитал полагаться на факты.

– Мы должны убедиться, что это именно так, Эми! – сказал он. – И просто отлично, что вас разместили в одной комнате.

– Видел бы ты эту комнату! – обиженно вздохнула сестра. – Она находится на чердаке! Не удивлюсь, если раньше там жила прислуга. Но если комендантша думает, что я это так оставлю, то она сильно заблуждается. Я намерена пожаловаться дядюшке, и я уверена, что он не оставит этого без внимания.

– Ты должна потерпеть, дорогая Эми! – рассудительно возразил Франсуа. – Во-первых, ты же знаешь дядю Лайонса – он гордится той атмосферой всеобщего равенства, что ему удалось создать в Тильзире. И твоя просьба только рассердит его. А во-вторых, если тебя всё-таки переселят в другую комнату, то принцесса Луиза уже не будет твоей соседкой.

Эми подумала немного и согласилась:

– Пожалуй, ты прав. Если мы будем жить в одной комнате, то наверняка подружимся с ее высочеством, и тогда я смогу помочь тебе завоевать ее сердце. Но терпеть там еще одну соседку я не намерена! Все остальные первокурсницы живут в двухместных комнатах, и я добьюсь того, чтобы эту Анжелику Мервейн переселили в другое место. Она нашим планам будет только мешать.

Франсуа рассеянно кивнул – мадемуазель Мервейн не интересовала его ни в малейшей степени.

– А тебе, братец, не мешало бы поговорить с дядей Лайонсом и намекнуть ему, что присутствие в академии дочери короля Карлстайна накладывает на него как на ректора особые обязательства. Речь идет об интересах всей Альдении! Он должен это понять и создать ее высочеству такие условия, которые позволят ей учиться комфортно и с удовольствием.

– Я поговорю, – не очень уверенно пообещал Франсуа, – но не раньше, чем мы убедимся в том, что твоя соседка Констанс – это именно принцесса Луиза.

Эмилия хмыкнула:

–Так почему бы не сделать это прямо сейчас? Пока я отнесла в комнату только коробку со шляпкой. Там такие крутые лестницы, а мои саквояжи ужасно тяжелые. Я надеялась, что мне поможет кто-то из слуг, но эта нахалка мадам Самуэльсон заявила, что всё это я должна сделать сама. Более того – она сказала, что не понимает, зачем я привезла с собой столько вещей, ведь в академии мне придется носить форменное платье. Еще бы она понимала – сама она, наверно, и не помнит, когда надевала что-то, кроме своей униформы.

Идея проверить версию сестры прямо сейчас показалась Франсуа весьма заманчивой, и уже через четверть часа он, обливаясь потом, тащил вещи Эмилии на чердак. И пока он поднимал по всем трем с половиной сотням ступенек (а именно столько он их насчитал!) тяжелые чемоданы сестры, он мысленно целиком и полностью признал справедливость слов мадам Самуэльсон.

Наконец, они оказались на чердаке, и Эмилия, распахнув дверь, объявила:

– А вот и мой брат – его высочество принц Франсуа!

В комнате (на взгляд Франсуа довольно уютной и милой) уже находились две девушки. Одна стояла у стены, и его высочество не сумел ее разглядеть. Зато вторую не заметить было невозможно – ее рыжие волосы так и бросались в глаза. Она была хорошенькой, но совершенно не во вкусе Франсуа – он всегда предпочитал брюнеток. И именно она и была той самой Констанс Дешанель, о которой недавно ему говорила сестра.

– О, ваше высочество, как хорошо, что вы к нам зашли! – воскликнула она. – Вы не могли бы поставить на верхнюю полку кое-что из моих вещей? Я не могу дотянуться дотуда даже встав на цыпочки. А в комнате нет ни одного стула! И кому только могло прийти в голову повесить полки на такой высоте?

– С удовольствием, мадемуазель, – галантно поклонился он, заметив одобрительный взгляд сестры. – Но только как же вы потом достанете их оттуда?

– Не беспокойтесь, ваше высочество, – улыбнулась девушка, – завтра я потребую у коменданта стулья.

Она заявила это так уверенно, что я ничуть не усомнился в том, что мадам Самуэльсон придется обеспечить эту комнату всем необходимым.

Я поставил на полку несколько книг, небольшую шкатулку. А когда девушка протянула мне деревянный ящичек, на верхней крышке которого была выгравирована витиеватая буква «К» – знак мастера Корнелли – мои руки невольно задрожали. Осталось только убедиться, что снизу ящичка есть еще один знак – серебристая звезда. И я увидел, когда ставил астролябию на полку.

Сомнений не осталось – Констанс Дешанель и была принцессой Луизой!

Глава 7. Лайонс

– Вы же понимаете, дядюшка, как важно для всех нас и для всей Альдении в целом сделать так, чтобы принцессе Луизе понравилось в Тильзире.

Франсуа произнес это почти без запинки, но Лайон видел, как непросто дались ему эти слова. Племянник прекрасно знал, с каким пиететом он относился к задекларированному в уставе академии принципу равенства – когда Франсуа два года назад прибыл в Тильзир, то имел возможность ощутить это на собственной шкуре.

– Разумеется, понимаю, дорогой Франсуа, – кивнул Лайонс.

Ну, еще бы ему этого не понимать! Дипломатические отношения между Альденией и Карлстайном были разорваны много лет назад, и тот факт, что теперь они понемногу стали возобновляться, не мог его не радовать.

– Вот как? – Лайонсу показалось, племянник даже растерялся от такого ответа. – Ну, что же, в таком случае, полагаю, вы постараетесь создать для этого все необходимые условия.

И Лайонс снова кинул:

– Конечно! Более того – могу заверить тебя, что эти условия уже созданы! В нашей академии прекрасные учебные аудитории, замечательная библиотека и комфортабельные общежития. У нас работают лучшие преподаватели, и все наши студенты окружены заботой и вниманием.

– Э…, – промямлил Франсуа, – я, право же, говорил немного о другом. Ведь согласитесь, дядюшка, что дочь короля Карлстайна – куда более важный студент, чем другие. И будет просто замечательно, если она почувствует это особое отношение. Думаю, она изначально рассчитывала на него, когда отправлялась в Тильзир.

– Ты совершенно прав, Франсуа, – Лайонс постарался изобразить на лице всяческое одобрение, – вот только есть одна незадача – ее высочество приехала сюда инкогнито. А раз она не посчитала нужным прибыть в академию под своим настоящим именем, то будет ли уместным с нашей стороны вмешиваться в ее частную жизнь? Но даже если бы мы захотели как-то ее поддержать, то мы всё равно не знаем, которая из девушек, прибывших из Карлстайна, принцесса. А значит, этот разговор не имеет никакого смысла.

Он посчитал, что уделил этому вопросу уже достаточно времени, и поднялся из-за стола, давая понять, что обсуждать его и далее не намерен. Но племянник и не подумал последовать его примеру. Более того – помявшись немного, он выдохнул:

– А что, если я скажу вам, дядюшка, что мы знаем, под каким именем скрывается принцесс Луиза?

– И под каким же? – полюбопытствовал Лайонс, снова опускаясь в кресло.

Не то, чтобы его действительно сильно интересовал этот вопрос, но подобная информация уж точно не будет лишней. По крайней мере, он сможет проследить, чтобы принцесса Карлстайна не вздумала манкировать своими обязанностями, положившись на то, что к ней будет особое отношение.

– Она зовется Констанс Дешанель! – торжествующе сообщил племянник.

– Ну что же, я это запомню, – пообещал Лайонс.

– Благодарю вас, дядюшка! – просиял Франсуа. – И раз уж мы завели этот разговор, то попрошу вас сделать кое-что для ее высочества прямо сейчас. Дело в том, что комендант женского общежития мадам Самуэльсон поселила принцессу в комнате на чердаке! Там же была размещена и моя сестра. Не кажется ли вам, что это может выглядеть как намеренное проявления неуважения к особам королевской крови? К тому же, из всех комнат общежития только в этой поселили сразу трех девушек. Полагаю, мадам Самуэльсон при должном старании сумеет найти другую свободную комнату, куда и следует перевести Эмилию и принцессу Луизу.

– Скажите, мой дорогой Франсуа, помнишь ли ты, какой принцип, отмеченный в уставе Тильзира, я велел записать тебе в альбоме тридцать раз подряд в тот самый день, когда ты прибыл в академию?

– Принцип равенства прав, – он покраснел, когда произнес это – воспоминания о том дне вряд ли были ему приятны.

– Именно так! – согласился Лайонс. – Так почему же ты думаешь, что сейчас я буду готов от него отступить? За те два года, что ты учишься в Тильзире, в его уставе ничего не изменилось. Я не стал создавать особых условий для принца Альдении, так с чего же мне делать это для твоей сестры или какой-то другой принцессы?

– Но вы же сами только что сказали, – растерялся Франсуа, – что запомните ее имя.

– Запомню, – подтвердил он. – Но запомню я его лишь для того, чтобы вмешаться, если вдруг кто-то из наших преподавателей станет делать ей поблажки. Я не хочу, чтобы другие студенты имели основания подозревать нас в нечестности – репутация академии мне слишком дорога.

Он услышал, как Франсуа издал тяжкий вздох – кажется, племянник начал понимать, что зря пришел сюда с такой просьбой.

Глава 8. Констанс

– Ах, я ужасно волнуюсь! – принцесса Эмилия издала тяжкий вздох и картинно упала на кровать. – Если мой магический уровень окажется ниже нужного, это будет таким позором, от которого я уже не оправлюсь!

На это я только усмехнулась. Всё-таки актриса из нее была весьма посредственная. И представить себе ситуацию, чтобы дочь короля вдруг была не принята в крупнейшую государственную академию, я не могла даже теоретически. А уж на практике и тем более. Особенно, если вспомнить, что ректором здесь был ее дядя.

Но она была посредственной не только актрисой, но и магом – это я тоже почувствовала. Так что основания для беспокойства у нее всё же были. И если бы она не была принцессой, то в академию ее наверняка бы не приняли. И тот факт, что эта бездарь, желая пролезть в Тильзир, отбирает тем самым место у какой-то другой, более талантливой девушки, сильно меня огорчал. Но возмущаться этим не было никакого смысла – сильные мира сего все равно не изменятся. А мои протесты могли закончиться только одним – меня саму не приняли бы в академию. А я хотела тут учиться. А потом, возможно, и работать. Я с детства хотела заниматься магическими науками, и отец всегда поощрял это желание. И даже если мне придется начать с факультета бытовой магии, я готова была на этой пойти.

– А вы, дорогая Констанс? – спросила вдруг Эмилия. – Неужели вы совсем не волнуетесь?

Она уже перебралась на мою кровать и теперь сидела рядом. Не знаю, отчего, но она вдруг вообразила себя моей задушевной подругой и теперь делала всё, чтобы это подчеркнуть. Возможно, здесь, вдали от королевского дворца ей было одиноко. Наверно, было отнюдь не просто в одночасье оказаться без толпы преданных фрейлин и горничных, которые жадно ловили каждое твое слово и готовы были исполнять каждое твое желание.

Вот только я наниматься ей в няньки отнюдь не была готова. Да и, признаться, я не испытывала к ней большой симпатии. Это была чванливая, бесцеремонная, избалованная девица – типичная принцесса, что ни говори.

Мы с другой моей соседкой Анжеликой Мервейн были совсем другими. И именно Анжелика долго объясняла Эмилии, как нужно заправлять постель и как легко и просто можно уложить волосы, не прибегая к помощи горничной – у меня на это не хватило терпения.

Мадемуазель Мервейн мне нравилась своим спокойствием и желанием помогать другим. Вот уж кто точно вырос не в тепличных условиях. И магом она была куда более сильным, чем принцесса Эмилия.

Но ее высочество тоже в чём-то могла быть нам полезна. Ее старший брат учился здесь уже на третьем курсе, а значит, знал куда больше, чем те, кто только пытался в академию поступить. И именно от Эмилии мы узнали то, что рассказал ей его высочество.

– Показывать свой магический уровень нужно будет перед комиссией из пяти экзаменаторов. Можно будет применить любое заклинание – то, которое удается нам лучше всего. А они с помощью какого-то прибора уже замеряют тот самый уровень.

Название этого прибора принцесса, разумеется, вспомнить не смогла – такими знаниями она предпочитала не перегружать свою прелестную светлую голову. Зато сообщила нам, что всех абитуриентов будут аттестовать в порядке очереди без деления по полу или по статусу (последний факт, как мне показалось, особенно ее удручал).

Признаться, я вообще не понимала, зачем ее высочество приехала в Тильзир – вряд ли учеба на факультете бытовой магии была пределом ее мечтаний. Где вообще она эту бытовую магию она будет применять? Для решения любого бытового вопроса во дворце есть множество слуг. А ведь учеба в академии потребует от нее немалых усилий – занятия тут начинались ранним утром, а после их окончания нужно было выполнять много домашних заданий. И здесь не было ни балов, ни музыкальных вечеров, а театры и художественные салоны заменяла библиотека.

Я озвучила эту мысль, и принцесса вздохнула:

– Похоже, вы единственная, кто меня понимает, дорогая Констанс!

Я посмотрела на нее с изумлением, но ответить не успела – на главной башне академии раздался бой часов, возвещавший о начале вступительного испытания. И мы втроем, как и остальные абитуриенты, отправились в главный корпус Тильзира, в актовом зале которого уже собралась экзаменационная комиссия.

Зал был огромным. Несколько десятков рядов парт, расположенных полукругом, вверху почти подходили к самому потолку. А внизу была большая сцена, где за массивным столом уже сидели пятеро мужчин и одна женщина в мантиях. Все они были весьма почтенного возраста, и лица их были торжественны и даже суровы.

Я ожидала, что перед началом экзамена ректор скажет нам приветственное слово, но он не счел нужным почтить это мероприятие своим присутствием. А потому один из экзаменаторов просто назвал первое имя – месье Арришон, и через пару минут на сцену поднялся кудрявый молодой человек, руки которого тряслись от волнения. Должно быть, это волнение и помешало ему показать свои способности как надо – он попытался применить одно из заклинаний магии воздуха, но у него мало что получилось, и экзаменаторы, посмотрев на стоявшее перед ними на столе странное устройство, признали попытку неудовлетворительной.

Молодой человек расплакался прямо на сцене, и я вполне могла его понять. Наверняка он тоже прибыл сюда издалека. А теперь ему нужно было возвращаться домой и как-то оправдываться перед семьей за свой провал.

Но думать об этом долго мне не пришлось – на сцену пригласили мадемуазель Буассар, и Эмилия, лицо которой стало белее мела, поднялась на сцену. Впрочем, на сей раз волновалась не только она – мне показалось, что куда больше волновались и сами экзаменаторы. Девушка применила магию воды, и это оказалось не самым лучшим решением, потому что закапавший прямо в помещении дождь изрядно подпортил прически преподавателей. Но наличие в ней магии всё-таки было подтверждено, и экзаменаторы с видимым облегчением нарисовали в протоколах искомую цифру три. Но я была почти уверена, что любого другого абитуриента в подобном случае они запросто отправили бы домой.