Я случайно, товарищ капитан

Глава 1. Полиция

— Все, Слава, хватит! — я пытаюсь закрыть дверь, но бывший муж ставит ногу в проем и пытается ворваться в квартиру. — Уходи! Ты напугаешь ребенка.

Мы развелись четыре месяца назад, и все это время я не могу отделаться от супруга: он напоминает о себе каждый день, хотя в суде орал, что я его одурманила и насильно заставила на себе жениться, а после отсудила квартиру, которую купила на свои же деньги. Ах, да, и ребенка зачала обманным путем, потому что мой святой супруг детей никогда не хотел.

Бросаю секундный взгляд в комнату. Дочь смотрит мультики и мастерски игнорирует ссору родителей. Мне так стыдно перед ней за это, и каждую ночь я прошу у своей малышки прощения.

— Это и мой ребенок тоже, Лена. Вы моя семья, — произносит он твердо, но я поверить не могу, что когда-то была настолько глупой и слепой, что согласилась выйти за него замуж.

— Забудь об этом, Вячеслав! Я неоднократно тебе говорила, чтобы ты сюда не приезжал.

— Леночка, пожалуйста… — обманчиво смягчается, но это перестало работать еще год назад. — Ты лишаешь дочь родного отца!

— Если ты не уйдешь через пять минут, я вызову полицию!

Конечно, у Славы нет запрета на приближение, и формально он такой же родитель, как и я. Но он отвратительно исполняет свои обязанности, как отец: в последний раз он видел дочь полгода назад. И после развода он так и не начал платить алименты. Не то чтобы они были мне нужны — я отлично справляюсь и без тех копеек, которые бы приходили нам с его оклада преподавателя в колледже.

— А вызывай! Посмотрим, на чьей стороне они будут! — он скрещивает руки на груди и смотрит на меня с превосходством. Говнюк!

— Уж точно не на твоей, — шиплю ядовито, думая, как бы избавиться от мужа наверняка.

— Уверена? Бывшая жена не пускает супруга в квартиру, где проживает их дочь, — обрисовывает всю картину Слава. — Хотя знаешь, я сам им позвоню. Пусть блюстители порядка расскажут тебе, как ведут себя порядочные матери.

Славик демонстративно достает телефон и набирает номер, запугивая меня. Сигнал связи в подъезде ловит плохо, и он отходит к маленькому окошку между пролетами. Я, не медля ни секунды, закрываю дверь и ложусь на нее спиной.

Выдыхаю и тру виски.

Может, в чьих-то глазах я и плохая мать, но я никогда не позволю обращаться с моей дочерью, как с игрушкой, которую в любой момент можно бросить, потому что она надоела или требует слишком много внимания.

Под веками пекут слезы, но я запрещаю себе плакать. К черту! Я и так долго рыдала из-за этого козла, еще одного раза не будет. Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

— Мама, а когда тетя Вела плиедет? — Катюша выбегает в коридор, держа в руках любимую куклу. — Сколо?

— Скоро, малыш, скоро, — киваю и, найдя в себе силы, подхожу к дочке. Обнимаю ее, поднимаю на руки. Катя тут же начинает улыбаться. — Давай ей позвоним. Только вещи закончим собирать, хорошо?

— И Масю возьмем? — спрашивает про куклу.

— Конечно, — иначе нам придется возвращаться глубокой ночью, потому что Катерина без нее не уснет.

— И Гену?

— И Гену, — соглашаюсь и иду в детскую за медведем. Надеюсь, в этот раз обойдется без зоопарка, тем более что мы едем не на своей машине.

Моя «Крета», как назло, сломалась, и еще неделю будет в ремонте. И я без машины как без рук. Так бы мы уже давно уехали, и я бы не видела очередную сцену, в которой мне отведена роль злой бывшей, а Славе — главная партия страдальца.

Катя клянчит новый мультик, и я иду на поводу у трехлетки. Что еще делать, если мне нужно хотя бы десять минут времени, чтобы закончить сборы? Мы едем к подруге и ее мужу в их загородный дом. Праздничные выходные, свежий воздух и приятная компания — что еще нужно для хорошего отдыха?

Проверяю, всю ли одежду уложила в сумки, и выношу их в прихожую. Заглядываю на кухню — на столе мой остывший кофе и два бутерброда, которыми я собиралась позавтракать, пока не пришел бывший муж.

Беру кружку и делаю глоток. Морщусь, но в целом не так уж и противно, потому что кофе с молоком.

Ставлю бутеры в микроволновку и только расслабляюсь, как в дверь снова звонят, а затем и стучат.

Господи, это опять Славик?

Вера бы точно стучать не стала. К тому же, не так громко и настойчиво.

Стук повторяется, и я, разозлившись, хватаю в руку сковородку. Сейчас я ему покажу, как ведут себя матери, которых все достали!

Вооружившись еще и кофе для верности, открываю дверь.

— Я ведь сказала тебе убираться! — замахиваюсь сковородой. Она тяжелая, зараза, и рука опускается слишком легко, попадая точно в цель — в крепкое плечо.

— Ты совсем отбитая, что ли? — слышу слишком низкий и грубый голос, но я слишком взбешена, чтобы разобрать что-либо.

— Тебе. Здесь. Не рады! — грубо бросаю я, взвизгивая, когда мое запястье перехватывает крепкая ладонь. — Пусти, ненормальный! — выплескиваю кофе и роняю сковородку.

Она приземляется прямо на ногу незваного гостя, и когда я слышу отборный мат, ошалело хлопаю глазами. Передо мной вовсе не бывший муж, а совсем другой мужчина. В парадной полицейской форме, которая пропитывается моим растворимым кофе.

Я поднимаю голову выше, прямо к его лицу, по которому агрессивно ходят желваки. Взгляд у него — убийственный. Когда видишь такой, нужно падать на колени и молить, чтобы пощадил. Но я, видимо, и правда отбитая, потому что киваю и нервно улыбаюсь.

— Сковородку не подадите? — прошу, отступая на шаг назад.

Это не Славик, и с ним я так просто не справлюсь.

— Дам, — цедит сквозь зубы товарищ капитан и без приглашения заходит в квартиру. — И сковородку, и по жопе.

листаем ---->>

Глава 2. Хулиганка

— Я не хотела… — пищу испуганно, пока Макар закрывает за нами дверь. — Точнее, хотела, но не для тебя, — нервно сглатываю и облизываю губы.

Прикрываю дверь в комнату, чтобы Катя не слышала наш разговор. Потому что тут будет очень много слов, которые понравятся моей трехлетке. Медленно пячусь назад, пока не упираюсь лопатками и задом в стену. Макар расстегивает мокрый китель и, качая головой, подходит ко мне.

— Что за бытовое правосудие? — спрашивает строго. Его ладони упираются по обе стороны от моей головы. От Макара пахнет кофе, сигаретами и лесом. Я, как зависимая, втягиваю носом приятный аромат, пока тело восторженно принимает вторгнувшегося в личное пространство капитана. — Лучше тебе начать рассказывать.

— Это допрос? — вскидываю голову, и очень зря. Макар смотрит на меня сверху вниз, довлея, и весь мой настрой сникает под его напором.

Это почти пять месяцев назад я была смелая, когда познакомилась с коллегой новоиспеченного парня моей подруги. Пока наш женский коллектив думал, что Веру нужно спасать после расставания, один расторопный майор уже взял нашу подругу под крыло. А его холостые друзья оказались очень щедры на внимание к женскому полу.

Мне тогда хотелось доказать самой себе, что я не брошенка, которая вот-вот разведется. Что муж изменял со студентками из-за своей кобелиной натуры, а не потому, что я запустила себя или разучилась удовлетворять его в постели. И Макар галантно обхаживал меня как раз кстати.

Мы провели вместе незабываемую ночь, а на утро я предложила все забыть. Позиция капитана кардинально отличалась от моей, и мне пришлось пойти на крайние меры — сказать, что я замужем. Это остудило пыл сотрудника правопорядка, но, как оказалось ненадолго. Макар узнал, что я развожусь, и приехал ко мне, рассчитывая на свидание.

Я же просто ему не открыла. Цветы оказались на полу в подъезде, там же — небольшой подарок в виде шампанского и конфет. И с тех пор мы как-то негласно избегали друг друга. На мероприятия в кругу друзей ходили через раз, но сегодня оба решили нарушить правило.

— Скорее, дружеская беседа, — ворчит недовольно. — И лучше тебе сотрудничать со следствием.

— Следствием? Меня в чем-то подозревают? — тут же противлюсь, а Макар придвигается ближе. Теперь я уже не могу отвернуться от его пристального взгляда. По телу бежит ток. В отличие от мозга оно прекрасно помнит, как было хорошо с капитаном несколько месяцев назад. Честно говоря, я даже не знала, что так бывает.

— Послужной список у тебя богатый, — хмыкает Макар и сканирует взглядом мою фигуру. — Причинение вреда...

— По неосторожности, — вставляю я и тут же сникаю под твердостью взгляда полицейского.

— ...сотруднику при исполнении, порча казенного имущества...

— Я все отстираю!

— Оскорбление чести и достоинства, — продолжает как ни в чем не бывало.

— Ну прости...те. Я думала, что это бывший муж снова пришел! А там... предупреждать надо! — взмахиваю рукой, обводя его фигуру. Капитан потирает ушибленное плечо и качает головой.

— И напоследок кража.

— Я возме... Что? Я ничего не воровала!

— Ошибаешься, хулиганка. И за это я сдеру с тебя по полной. Или просто выдеру, — говорит заманчиво хрипло возле моих губ.

Мое сердце радостно подпрыгивает в груди. Я будто жду, когда Мар меня поцелует. Тело уже отзывается, даже грудь тянется навстречу моей невыдающейся двоечкой, которая в прошлый раз потерялась в лапище Макара. Правда, потом он с таким энтузиазмом ее зацеловал, что я забыла обо всех своих комплексах.

— У меня дочь в соседней комнате, — предостерегаю тихо.

Между нами все меньше и меньше сантиметров. Макар усмехается моей моментальной капитуляции и касается костяшками пальцев щеки, поглаживает кожу мучительно медленно.

Рвано выдыхаю. Большой палец опускается мне на губы и обводит сначала нижнюю, затем верхнюю. Я зачарованно ловлю каждое движение, даже не дышу больше. Просто забываюсь.

Приоткрываю рот, когда Макар давит на губы, и жадно обхватываю палец, который толкается внутрь и скользит по языку.

Господи, что я вообще творю? Почему этот мужчина так на меня влияет?

— Какая хорошая и сообразительная девочка, — Макар расплывается в довольной улыбке и, убрав палец, сам подается вперед, едва касаясь моих губ.

— Мама! Мама! Мультик все! — слышу топот маленьких ножек.

Толкаю капитана в грудь. Мы с ним отскакиваем друг от друга молниеносно, как два однополярных магнита.

Катя открывает дверь. Получается только с третьей попытки, потому что моей малышке не хватает сил. Мы с Маром переглядываемся. Я поправляю футболку, он снимает мокрый китель.

— Мам! А мошна еще? — спрашивает дочь, увидев меня, и почти прыгает в мои объятия, но останавливается посреди коридора и с удивлением смотрит на Макара. Тот тоже с интересом ее разглядывает. — Ой, пливет! А ты гость?

— Привет, принцесса, — Макар садится на корточки и протягивает Катюше ладонь. Он улыбается, а у меня в груди все замирает, потому что какой-то незнакомец уделяет больше тепла малышке, чем ее родной отец. — Так точно, гость. А еще я заберу вас с мамой и отвезу к тете Вере с дядей Сашей.

— Мам, плавда? — с надеждой смотрит на меня Катя. Я киваю, и моя дочь тут же меняется, превращаясь из маленькой маминой радости в самую настоящую королеву, которая ходит с прямой спиной и горделиво задирает нос. — Я Кателина, — ее крохотная ладошка касается двух пальцев Макара. — Плиятно познакомиться.

Глава 3. Оно само

— Почему ты? — спрашиваю, тихонько забирая китель из рук Макара, пока Катя заваливает его вопросами.

«А откуда ты знаешь маму?»

«С тобой точно можно дружить?»

«Где ты работаешь? Где живешь?»

Капитан теряет фокус внимания и даже не отвечает на мой вопрос — только успевает быстро написать сообщение с отменой поздравления, а я быстро застирываю его одежду, смывая с нее остатки кофе. Развешиваю на балконе и, когда возвращаюсь в кухню, там только Макар.

— А где Катя?

— Смотрит новый мультик. Мы с ней вроде как договорились, — пожимает плечами капитан и порывисто шагает ко мне. — А вот с тобой еще нет, — одна его рука сжимается на моей талии, пока пальцы второй зарываются в волосы.

— Пусти, — шиплю и пытаюсь выкрутиться, когда ладонь наглеца сползает на поясницу. — Что ты вообще себе позво-о-о-о… — возмущение тонет в растерянности, когда ладонь звонким шлепком приземляется на мою задницу.

— Ты вылила на меня кофе, — он отвешивает еще один шлепок, а потом пальцами разминает ягодицу. И это так приятно, что мои глаза закатываются сами собой. Меня давно никто не трогал с таким желанием. Точнее, только Макар и трогал. Почти полгода назад. Но сейчас я ощущаю все гораздо острее. — Ударила сковородкой, — еще один шлепок обжигает даже через ткань тонких домашних штанов, — и уронила мне ее на ногу.

Один, второй, третий. Я закусываю губу и закрываю глаза. Низ живота наливается истомой. Мне не должно это нравиться, но тело отзывается так рьяно, что я едва не прошу еще.

— Я случайно! — вяло протестую и свожу бедра, потому что между ними собирается влага. — И ты не имеешь никакого права так… — Макар снова меня затыкает, но уже куда более гуманным способом — просто целует.

Хотя правильнее будет сказать — атакует мой рот, вероломно прорываясь вперед языком и собираясь напасть на гланды. Мне же остается только капитулировать и невпопад отвечать, теряясь от тестостеронового напора.

Голова кружится вслед за языком. Вкусовые сосочки в восторге от Макара, и я тихо стону в его рот, обхватывая руками мощную шею. У меня бабочки в животе летают от этой звериной страсти. И трусы сами слетают с ног. Господи, как вообще можно противостоять такому? Зачем это делать?

Меня сводит с ума один только факт, что мужчина хочет меня до одури, и я для этого не сделала ничего особенного. Никаких обхаживаний и обстирываний, никаких романтических сюрпризов и никаких заглядываний в рот. Я просто… открыла дверь. Вау.

— Мар, мы не можем, — отстранившись, шепчу прямо в его губы, и снова припадаю к ним, как путник в пустыне к источнику.

Его руки шарят по моему телу: сминают, гладят, щипают. Он уже потрогал меня почти везде, пока я целомудренно держусь за верхнюю его часть и стараюсь сильно не прижиматься к выпуклой нижней.

— Знаю, — рассеянно кивает и спускается поцелуями по щеке. Втягивает мочку в рот и обводит ушную раковину языком, заставляя меня выгнуться ему навстречу. — Но ты… зараза невыносимая, — он тяжело дышит, горячее дыхание шелком ложится на кожу. — Взбесила. Амазонка домашнего разлива. На кого ты так бросилась? Точнее, за что? — он сжимает мою талию. Распластывает меня по своей груди и неохотно поднимает голову. Макар ненамного выше меня, но раза в два шире точно. И я чувствую себя маленькой скромной девочкой, которую обидели и за которую готов заступиться благородный рыцарь.

— Муж… — осекаюсь под темнеющим взглядам и сжимающимся в тонкую линию губам, — бывший муж приходил, сначала просил, потом требовал, чтобы я его простила и впустила.

— И ты решила его проводить на тот свет чугунной сковородкой? — Макар усмехается и одной рукой приглаживает мои растрепавшиеся волосы. — За тяжкие телесные дают реальный срок.

— Он обещал вызвать полицию, потому что я не даю ему видеться с ребенком, — опускаю голову и кусаю щеку изнутри. Как рассказать, чтобы не расплакаться? И надо ли вообще рассказывать? То, что Макар зажал меня на моей же кухне не повышает уровень доверия между нами. Формально он мне никто, хоть в его объятиях тепло и надежно. — Он вроде ушел, и когда ты позвонил, я подумала, что он вернулся. Вот и пошла встречать во всеоружии. И, если честно, я хотела только пригрозить, просто… вспомнила все, что он мне наговорил, и оно само.

Макар вдруг начинает смеяться, тихо и гортанно. Я вся покрываюсь мурашками и втягиваю голову в плечи.

— Потрясающий женский аргумент, — качает он головой. — Какую ахинею нес бывший? — спрашивает гораздо мягче, будто знает, что я не расскажу, если начнет требовать.

А я, признаться, вообще не собираюсь. Потому что отчасти согласна со Славой. Я вот даже сейчас вместо того, чтобы быть с дочерью, обнимаюсь на кухне с капитаном. А еще с утра Катя вместо каши ела вчерашнюю курицу гриль с кетчупом, потому что у меня просто не было сил ее уговаривать. Так что я точно никудышняя мать.

— Неважно, — качаю головой и выбираюсь из рук Макара. Он отпускает удивительно легко. Я опять включаю бутерброды на подогрев в микроволновке. От них скоро ничего не останется. — Лучше скажи, почему нас забираешь ты, а не Вера?

— У них там планы поменялись, и ей пришлось остаться дома. Она должна была тебе позвонить или написать. А я как раз с дежурства, и еще был в городе, — он пожимает плечами и прячет руки в карманы брюк.

Между нами повисает неловкая пауза. Нам с Макаром нечего обсуждать — мы не друзья и даже не приятели. От меня до него — пропасть, которую не пересечь, и череда моих ошибок.

— Лен… — он подается вперед, но его прерывает стук в дверь и пиликанье дверного звонка.

— Елена Владимировна, откройте, это ваш участковый! Елена Владимировна, ваш бывший супруг утверждает, что вы дома и насильно удерживаете ребенка!

Мы с Макаром изумленно смотрим друг на друга. Я упираюсь задом в столешницу, чтобы не упасть. Ноги почему-то подводят и подгибаются в коленях.

Капитан хмурится и бегло осматривает мою маленькую кухню.

— Я… сейчас открою, — еле выдавливаю из себя, представляя, какой спектакль сейчас начнется.

Глава 4. Инициатива

Весь грандиозный пиздец всегда начинается с женщины. Она либо не дала, либо дала, но не тому, либо дала и сбежала из постели, попросив обо всем забыть.

И я честно пытался, но судьба все равно привела меня к Лене. А дальше все пошло под категорией «в состоянии аффекта». Сковородка, кофе, мои руки на ее упругой заднице и жаркие поцелуи, которые должны предварять обнажение и горячий трах.

Но вместо этого я оказываюсь на разборках местного масштаба.

Наверное, это правильно. Так заведено испокон веку, что сначала нужно совершить подвиг и уже потом забирать награду. Но я без понятия, как справиться с грядущим пиздецом, когда перед глазами у меня только податливая Лена и ее руки, нежно касающиеся моей шеи.

Когда ехал, я не планировал восьмидесяти процентов того, что сделал за пятнадцать минут, но тормоза отказали, управление оказалось потеряно, а центр принятия решений сместился на метр ниже, и я действовал, пользуясь исключительно мышечной памятью и опираясь на инстинкты. А с Леной рядом первым срабатывает один-единственный инстинкт — плодиться и размножаться. И вот я уже не заметил, как засунул в нее сначала пальцы, а потом и свой язык. И ладно бы, если только в этом было дело — она ведь отозвалась, и меня окончательно повело, будто у нас не было паузы в четыре месяца.

Мне нужно было забрать девчонок и довезти их до дома новоиспеченного семейства Морозовых без всяких приключений. Мы, к слову, собрались их поздравить как положено, поэтому я и вырядился в парадную форму. Теперь же буду бельмом на глазу в рубашке без кителя. Надо, кстати, его найти — забыл, где оставил.

— Елена Влади… — я распахиваю дверь как раз в тот момент, когда участковый опять принимается тарабанить, забыв о существовании звонка.

На месте любого адекватного человека я бы ни за что не открыл. Но сейчас ситуация обязывает. Нехорошо двум здоровым мужикам заявляться к хрупким и нежным девочкам.

Выхожу в подъезд и закрываю за собой дверь, чтобы не тревожить лишний раз Лену своими резкими формулировками.

— Чем обязаны, господа? — передо мной стоит коллега из отделения — Семен Прохоров, а рядом с ним ублюдочного вида мужик в клетчатой рубашке и с ссутуленными плечами. И это создание третирует прекрасную женщину?

— Макар Андреевич? — хлопает глазами Прохоров, сразу сникая и отступая к лестнице. — А вы тут как?..

— Могу задать встречный вопрос, — скрещиваю руки на груди и жду ответа. — Насколько помню, квартира в собственности у одного человека. Основания для визита?

В такие моменты главное не дать себя дискредитировать и не оставить шанса для сомнений. Быть твердым, уверенным, в меру борзым. Прохорову этому еще учиться и учиться, он второй год в участке, пока еще молоко на губах не обсохло, так что самое время закалять молодежь.

— Гражданин Соболев утверждает, что Елена Владимировна насильственно удерживает дочь и не позволяет отцу видеться со своим ребенком, — Семен договаривает фразу со скепсисом, уже сам не верит в правдивость показаний.

— А доказательства у гражданина Соболева есть?

— Нам предоставили только устные заявления.

— Что? Да как вы… Вы вообще кто? — пыхтит от возмущения бывший муж, лицо его наливается кровью, и он расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке, которая явно давила шею. — И что делаете в этой квартире?

— Это не имеет никакого отношения к делу. Да и дела, как я понимаю, нет. Все верно, лейтенант?

— Мы приняли заявление и отрабатываем его, — он кивает и достает из папки листок.

Бегло смотрю и тяжело вздыхаю. Столько дрючили их за правила оформления, а летехи так ничему и не научились.

— Во-первых, здесь ошибки, — тычу пальцем в строчки. Семен мрачнеет. — Во-вторых, подобными вопросами занимается опека. И уже опека должна была привлекать участкового для сопровождения, если оно требуется. И в-третьих, по суду место жительства ребенка определено по этому адресу. Ну и в-четвертых, — теперь смотрю на горе-папашу, — неужели нельзя решить все цивилизованно?

— Цивилизованно с гражданкой Соболевой не получается. Она ведет себя агрессивно, и я беспокоюсь, что это навредит моей дочери! — выгораживает себя дебил, прикрываясь милым и заботливым. — И вообще, чего мы тут перед вами объясняемся? Уйдите с дороги! Я хочу поговорить с женой.

Последнее слово проходится по мне как лезвие по голой коже. Режет болезненно, и даже сковородка не сравнится. И мне хочется вмазать этому додику, потому что Лена никакая ему не жена.

Но я держусь. Потому что в форме и потому что сейчас вообще не время разбираться с последствиями мордобоя.

— Уйдете сейчас вы, потому что у вас нет никаких оснований здесь быть.

— Там моя дочь! — орет на весь подъезд, подыскивая себе новых сочувствующих, потому что Прохоров уже преисполнился отвращением. — Никто не имеет права запрещать мне с ней видеться!

— Никто и не запрещает. Но свои визиты нужно согласовывать с матерью ребенка, а не заявляться в любое время.

— С ней невозможно договориться! Она знает только слово «нет»!

— И угрожать Лене полицией тоже не стоит, — пропускаю его истеричный треп мимо ушей. — Узнаю еще раз, будем разговаривать по-другому, со списком статей из УК и административного кодекса. Что понятно, что непонятно?

В подъезде на мгновение воцаряется тишина. Я даже слышу, как со скрипом крутятся шестеренки в голове Соболева.

— Я позвоню ей в понедельник, — бесится додик и, развернувшись, уходит.

— Ловко вы его, товарищ капитан, — не без восхищения произносит Прохоров. — Позвольте полюбопытстывать, Елена Владимировна ваша…

— Не позволю. И будь другом, подай сковородку.

Забрав оружие массового поражения из рук Семена, возвращаюсь в квартиру. Тут уже вовсю пахнет кофе и бутербродами. Сама Лена стоит напротив двери, белая как мел и с округлившимися от страха глазами. Она прикладывает указательный палец к губам.

— Катя уснула, — шепчет мне и подходит ближе. Я немного охуеваю от ее инициативы. — Что там было?

Глава 5. Просекко перемирия

Позавтракать нормально мы так и не успеваем. Наши телефоны атакуют Вера и Саша, просят забрать их полусвадебный торт, потому что у кондитера сломалась машина.

Приходится быстро собираться. Пока Макар относит наши вещи в машину, я складываю бутерброды в контейнер, варю еще кофе и переливаю в термос. Нам ехать чуть больше двух часов с учетом кросса по городу, но я знаю, что такое возвращаться голодной и сонной с ночной смены, поэтому зачем-то проявляю заботу.

Капитан это никак не комментирует и просто позволяет мне все сделать, даже не торопит, когда я слишком долго переодеваюсь и «припудриваю носик» легким макияжем. Только смотрит на меня слишком долго и пристально, стоит мне выйти из спальни. И это я просто в спортивном костюме и с гулькой на голове.

Макар берет Катю на руки, не давая мне нести ее до машины. И я надеюсь, что малышка не испугается, если вдруг неожиданно проснется. Мар несет ее так бережно, что я хочу спросить, где он научился обращаться с детьми. Не в генетическом коде ведь у него это припрятано.

Я не знаю, как его благодарить. Подробностей разговора со Славой и участковым Макар мне не рассказал — только торжественно вручил сковородку и намял мою попу, пока мы шли на кухню.

И я почти сдалась ему. Как-то все между нами совпало, будто два пазла идеально подошли и наконец сложились в картину.

Правда, вокруг меня еще несколько пазлов притаилось: дочь, мама, бывший муж и бывшая свекровь, которая не забывает регулярно рассказывать мне, какого потрясающего человека я лишилась, когда подала на развод.

Катя засыпает, и я сажусь вперед. Она спокойно выдерживает поездки на заднем сиденье. Макар поставил детское кресло к себе в салон и даже не спросил, как его устанавливать. Я снова думаю о том, откуда он все знает. Не припомню, чтобы Вера говорила, что у него есть дети. Хотя я никогда и не спрашивала.

Теперь же в груди что-то скребет. Спросить не решаюсь, потому что это будет значить, что я заинтересована. А я растеряна, возбуждена, заведена до предела, но точно не заинтересована. Хватит мне одного неудачного опыта, второй добавлять необязательно.

— Покормишь меня? — спрашивает Макар, кончиками пальцев касаясь моего бедра.

Я вздрагиваю и свожу ноги, потому что касание отзывается трепетом в каждой клеточке. Мар смотрит только на дорогу, ко мне даже не поворачивается, но я чувствую его внимание, оно буквально расползается под кожей.

— Конечно, — достаю из рюкзака контейнер и снимаю крышку. На весь салон теперь пахнет бутербродами.

Макар уничтожает их стремительно. Я же в его присутствии почему-то остро ощущаю все свои лишние килограммы и, несмотря на голодное утро, просто дышу над контейнером, молясь, чтобы живот не отозвался голодным урчанием.

Сорокаминутный марш-бросок по городу заканчивается остановкой на парковке перед магазином сладостей. Милая с виду пекарня со стильной бежевой вывеской привлекает внимание красивой витриной, на которой выложены булочки, кексы и крендельки разных видов и цветов. Я, конечно же, облизываюсь на все это великолепие, потому что устоять перед выпечкой почти невозможно.

Потом, правда, приходится надевать юбку подлиннее и покупать слитный купальник, чтобы не распугать особо впечатлительных на пляже и скрыть лишние складочки. Конечно, можно следить за своим рационом, считать калории и ходить в спортзал, но когда ты работающая мать-одиночка, приходится чем-то жертвовать и догоняться быстрым дофамином, чтобы не отъехать кукухой.

— Побудь здесь, я скоро вернусь, — забрав еще один бутерброд, Макар выходит из машины, жуя на ходу.

Поворачиваюсь и смотрю на дочь. Она не проснулась за все это время. Дотянувшись до нее, трогаю лоб. Может, я что-то упустила? Мы, конечно, проснулись в половину пятого утра, а сейчас уже почти двенадцать, но такой неожиданно крепкий сон в новинку даже для меня.

Достаю из кармана телефон и пишу Вере:

«Ты меня подставила! Могла бы и предупредить, что Макар приедет».

Ответ приходит моментально:

«Если бы сказала, ты бы вызвала такси и заплатила кучу денег, чтобы до нас доехать».

«Кстати, как вы? Не подрались?»

Я хмыкаю, вспоминая наше жаркое во всех смыслах приветствие.

«Капитан травмирован, но жить будет».

«А вот я, кажется, осталась без подруги».

Добавляю еще и гневный смайлик. Вера считает, что я зря отказываюсь от такого мужчины, как Макар. Они с ее майором из одного теста и из одного отдела, и после моего развода Вера рекламировала капитана всеми правдами и неправдами. Такую кампанию ему отгрохала, что Мару стоило бы ей заплатить и попросить состряпать презентацию, чтобы с будущими кандидатками было проще.

«Разопьем просекко перемирия. У меня есть пара бутылок».

За перепиской я не сразу замечаю, что Макар выходит из магазинчика, а дверь ему открывает светловолосая женщина в темном фартуке с логотипом булочной на груди. Она улыбается ему, светится ярче солнца, которого сегодня почти не видно. И капитан ей отвечает. Даже обнимает на прощание одной рукой — крепко и основательно прижимая хрупкую молодую женщину к себе. Так с малознакомыми людьми не обнимаются. Прищурившись, наблюдаю за ними. Они не переставая болтают, женщина поглаживает его плечи, я же багровею от злости. Какого черта у них там происходит? У него совсем совести нет? Сначала зажимал меня, а теперь — другую женщину прямо у меня на глазах.

Но на этом все не заканчивается, потому что ровно через секунду Макар делает то, что окончательно бросает меня в пучину возмущений — наклонившись, целует ее в обе щеки, что-то говорит на прощание и, как ни в чем не бывало, идет ко мне.

Глава 6. Законодательный уровень

Оставшийся путь я предпочитаю сохранять молчание. А еще пересаживаюсь назад, потому что Катя просыпается, когда Макар хлопает дверцей. И, наверное, это спасение, потому что сейчас я видеть не могу этого наглого капитана.

Мне хочется выцарапать ему глаза и хорошенечко так прижать его хозяйство, которым он терся об меня на кухне. Господи, какая же я наивная дура! Дожила до тридцати, а мозгов как не было, так и нет.

На одном обожглась и вдруг разомлела, решив, что с другим все будет как-то иначе. Да когда Макар меня целовал, во мне и то было больше протеста, чем сейчас, когда я в абсолютной растерянности.

Катя тараторит почти весь путь. Я, как великий Всезнайка, отвечаю на ее вопросы. Иногда, конечно, приходится что-то выдумывать или уводить беседу в другое русло, потому что я понятия не имею, почему небо голубое, как работает руль в машине и почему вода мокрая. С последним, к слову, доблестно помогает товарищ капитан, рассказывая, что вода не мокрая, а текучая и что мокрым вода делает все, с чем соприкасается.

Моя трехлетка в восторге от познаний Макара, но мы вовремя заезжаем во двор, и внимание Кати переключается на спешащую к нам Веру.

Подруга хмурится, когда видит меня выходящей с заднего сиденья, я же предупреждающе качаю головой. Никаких вопросов. Никаких комментариев.

— Ну наконец-то! — она обнимает меня и забирает из рук Катю. Дочь восторженно верещит и целует Веру в щеки. — Привет, красота.

За ее спиной тут же материализуется новоиспеченный муж.

— Вер, ну куда ты схватила, — ругает ее, а она картинно закатывает глаза. Саша у нее заботливый, иногда даже чересчур. — Привет девчонкам! — мы коротко обнимаемся, пока Катя кочует из рук в руки.

Она у меня общительная, а Веру с Сашей и вовсе обожает. Во-первых, потому что у них есть кот, и это уже обалдеть какой повод влюбиться. Во-вторых, потому что Саша без конца с ней играет. В один из вечеров Катя огорошила нас и сказала, что выйдет за дядю Сашу замуж, когда вырастет. И в-третьих, ребята всегда задаривают ее подарками.

— И куда все нести? — спрашивает Макар, появляясь рядом с нами. В руках у него наши с Катей вещи, и мне становится не по себе.

— В комнату на первом этаже, которая возле ванной. Твоя, кстати, напротив.

— Премного благодарен, — даже не скрывает радости Макар, и я просто провожаю его широкую спину.

— Ну зачем ты так?

— А ты? Он с января за тобой бегает, а ты все посылаешь и посылаешь. Собственное счастье своими же руками закапываешь.

Моя подруга оказывается той еще сводницей. И я думаю, связано это с тем, что она нашла свое счастье и теперь хочет разделить его со всеми близкими. В том числе с одинокой мной.

— Это счастье полтора часа назад зажимало кондитершу, которая готовила вам торт. Прямо у меня на глазах, — шиплю злобно, пока Вера удивленно приподнимает брови и почему-то широко улыбается — Поэтому не надо мне такого счастья. Отдайте нуждающимся, а у меня и без него все хорошо.

Бывшего мужа только чуть сковородкой не пришибла и не отправилась в тюрьму.

Ладно, это просто было неудачное утро. Карма наоборот. Сначала произошло плохое, а теперь будет только хорошее.

Оставив Катю под присмотром заботливых нянь, я иду в нашу комнату. Нужно все подготовить и разложить вещи. Будь я здесь одна, не парилась бы до вечера, но когда у тебя есть ребенок, приходится быть готовой ко всему. И лучше я заправлю постель сейчас, чем буду делать это одной рукой, когда дочь уснет вечером.

В комнате пусто, на комоде стоит наша сумка с вещами, и я мысленно благодарю Макара. На самом деле, он не плохой — внимательный, добрый, веселый. Просто наши волны не совпадают, и каждый раз, когда мы встречаемся, случается катастрофа.

Вот как сейчас. Я ощущаю ее приближение затылком и кончиками пальцев, когда Макар останавливается в открытых дверях комнаты. Я застываю с пододеяльником в руках и прижимаю его к груди, чтобы хоть как-то отгородиться, потому что взгляд Мара пронзает насквозь.

— Зачем ты пришел? — отступаю за кровать.

Макара это не смущает — он медленно идет в мою сторону, прекрасно понимая, что путей отступления у меня нет и я зажата в углу.

— Катя выронила в машине, — Мар поднимает медведя в руке и бросает его в кресло.

— Спасибо, — выдавливаю из себя. — У меня тут еще дела, не мог бы ты…

— Не мог, — он качает головой и в два больших шага оказывается рядом со мной.

Я не успеваю ни моргнуть, ни пикнуть, как Макар снова склоняется надо мной и, обхватив ладонями лицо, целует меня, сразу же проникая языком в рот.

Этому мужчине нужно запретить целоваться на законодательном уровне! От подобных развращений одинокие женщины теряют головы и перестают соображать. А когда к поцелую добавляются еще и руки, сжимающие во всех нужных местах, хочется и вовсе умолять о сексуальной терапии три раза в неделю. Нет, пять!

Макар теснит меня к стене. Я сдавленно ахаю и хватаюсь за его плечи, чтобы не упасть. Мы оказываемся прижаты друг к другу, я чувствую, как его член упирается в мой живот через несколько слоев одежды.

— Ну вот, а то сидела обижалась на что-то в машине, — Макар улыбается, широко и тепло. Обводит большим пальцем мои губы и смотрит так завороженно, что зрачок почти заполняет радужку. И я бы растаяла от него такого, если бы он не напомнил то, о чем я успела позабыть.

Моя рука взлетает вверх быстрее, чем я успеваю подумать, и напряженную тишину разрезает шлепок пощечины.

— Да пошел ты, кобелина похотливая!

Мы смотрим друг другу в глаза, не моргая. Мои — округляются от страха, Макара — сужаются до щелочек, но я все равно вижу в них пламя чистой ярости.

— Ты напросилась, сучка бешеная, — одним резким движением Макар разворачивает меня лицом к стене и подталкивает вперед, заставляя упереться грудью в теплое дерево. — Руки на стену. Быстро!