Я тебя испорчу

Пролог

Три года назад

— Валерия Петровна, до комендантского часа пять минут. Студенческий городок не может работать круглосуточно, — строго говорит в телефонную трубку комендант, пока я вдавливаю педаль газа в пол, надеясь успеть.

Навигатор сообщает, что я буду на месте через три минуты. Я уже вижу шлагбаум вдалеке, мне остается только до него доехать и найти место на парковке. В Шикарский университет я попала по большой случайности, и опоздать в первый день, пусть и не на работу — катастрофа для репутации. Но я не виновата, что в дороге у меня лопнуло колесо, и мне пришлось потратить шесть часов на вызов эвакуатора и ремонт.

— Я уже возле шлагбаума, — притормаживаю, жду, когда мне откроют. Номер машины для внесения в базу я сообщила еще вчера, и вуаля — двери открываются, впуская меня в студенческий городок, который в Шикаре представляет собой элитный жилой комплекс из нескольких высоток. — Паркуюсь.

— Хорошо. Я возле девятого корпуса. Карта у вас есть?

Я бы, признаться честно, продолжила пользоваться навигатором. Здесь обстановка круче, чем в столице, а заблудиться можно за несколько секунд.

— Да, я вас найду.

Занимаю первое свободное место и стремительно вылетаю из машины на скорости пробки от бутылки шампанского. Девятый корпус находится в противоположном конце, и я почти срываюсь на бег, но вовремя себя одергиваю. Преподаватели не бегают в панике по улицам, пусть всего пару месяцев назад они и были выпускниками.

Собрав всю волю в кулак, я заставляю себя идти с гордо выпрямленной спиной. Даже не смотрю по сторонам.

— Куда-то спешишь, птичка? — передо мной, словно из ниоткуда, появляется какой-то парень. Черная футболка, темные джинсы и идеально зашнурованные берцы. Лицо его прячется под козырьком кепки, и в свете фонарей я вижу только его мощный подбородок, к слову, идеально выбритый вопреки моде на лицевую растительность. Он ухмыляется, обнажая ровные зубы.

По спине пробегает морозец, хотя на улице сегодня тепло. Я зачем-то продолжаю смотреть на незнакомца передо мной, и он позволяет себя разглядывать.

— В девятый корпус, — отвечаю, кивнув. Делаю шаг в сторону, собираясь обойти парня и продолжить путь. В конце концов, я и так заставила коменданта ждать, а рабочий день никто не отменял.

— О, птичка высоко летает, — комментирует незнакомец и, развернувшись, идет рядом со мной, шагая с точно такой же скоростью. Черт, чего он вообще прицепился? Я вижу редких студентов, бегущих к своим корпусам. Заметив нас, они быстро отводят глаза.

В затылке зудит неприятное предчувствие. Что это за тип вообще, на которого все боятся посмотреть? Местный король? Сын мэра или внук ректора?

— Ты новый препод, — утверждает незнакомец. Я просто продолжаю идти, делая вид, что его не существует.

Я ни за что не стану знакомиться со студентами ночью на улице. Это, как минимум, непедагогично. Как максимум, небезопасно. Студенты в Шикаре — поголовно наследники семейных империи или создатели стартапов. Обучение здесь стоит так дорого, что за степень бакалавра можно приобрести трёшку в городе-миллионнике в хорошем районе. Поэтому здесь нет простых студентов. Каждый рос в норковых пеленках.

— И по какому предмету? — не унимается незнакомец. Со стороны мы наверняка выглядим как парочка. И это плохо. Я не хочу начинать карьеру со слухов, а в университетской среде они разносятся со скоростью света. Я не так давно выпустилась, чтобы успеть забыть. — Скажи. Хочу знать, какие пары мне нельзя пропускать.

— Извините, я спешу, — ускоряю шаг, надеясь, что он не пойдет за мной, но он продолжает преследовать. Или даже вести, словно знает, что я не найду нужный корпус самостоятельно. Слишком сильно нервничаю.

Увидев на дорожке женщину в возрасте, с облегчением выдыхаю. Осталось совсем чуть-чуть.

— Ответь, — требует парень, обгоняя и останавливаясь передо мной. Шаг влево — он делает так же. Вправо — и снова мое лицо утыкается в его грудь. Черт. Страх расползается под кожей. Я не знаю, почему боюсь, но незнакомец всей фигурой внушает опасность. Слишком уверенный, слишком раскованный, чересчур наглый — опасное комбо. От таких, как он, стоит держаться подальше. — Она подождет.

Вот он, мажор во всей красе, считающий, что мир крутится вокруг него.

— Нет, не подождет, — отступаю на шаг. — Слушай, отстань от меня. И комендантский час вот-вот. Ты не опоздаешь в свой корпус?

Он усмехается. От него сквозит высокомерием.

— Комендантский час придумали для хороших девочек, чтобы плохие парни знали, где их искать, — он наступает. Мы так близко, что я чувствую древесный аромат его парфюма, тяжелый и манящий, прямо как энергетика его обладателя.

— Пропусти, — требую дрожащим голосом. Мне говорили, что я зря еду в Шикар, но я не слушала, полагая, что справлюсь с местными нравами. И вот — первое препятствие, а у меня трясутся поджилки. Как от него избавиться?

— Это будет единственный раз, когда я тебя отпускаю, — он протягивает руку и касается моего лица. Я в панике пячусь назад. В месте, где он дотронулся, кожа горит. Как будто крапивой ужалило. — Запомни этот момент, птичка, в следующий раз тебе уже не удастся от меня улететь.

И он отпускает меня. Вот так просто отходит в сторону и ждет. Я не мешкаю — почти бегу вперед, чувствуя, как лопатки жжет от тяжелого взгляда. Я не видела его глаз, но почему-то кажется, что он очень тяжело смотрит.

— Добрый вечер, — останавливаюсь перед комендантом — женщиной за пятьдесят в спортивном костюме. — Еще раз извините за опоздание.

Женщина, которая была готова уничтожить меня в телефонном разговоре, вдруг берет меня под руку и заботливо гладит по плечу.

— Пойдем, милочка, пойдем скорее, — она заводит меня в корпус с большим светлым лобби, в котором горит свет. На входе стойка консьержа, но за ней никого нет. Женщина озирается, смотрит сквозь большие витринные стекла, стараясь кого-то разглядеть.

Визуализация

Знакомимся с персонажами

Ян Сташевский, студент

Абрамова Валерия, филолог, преподаватель

Все визуализации — личное видение автора, вы можете представлять персонажей какими угодно

Глава 1

Настоящее время

— Риторика — это, в первую очередь, искусство мыслить, — мой голос все еще дрожит, несмотря на то, что прошла половина пары. — Прежде чем сказать, вы должны проанализировать аудиторию, — опускаю глаза в лист с лекцией. Я знаю ее наизусть, но все равно боюсь что-то упустить. — Что им нужно? Что они ценят? Что хотят и готовы услышать? — делаю паузу, давая студентам внести информацию в конспект. — Следующее: структурировать свои аргументы, то есть выстроить логичную цепочку повествования и собственной речи. И последнее…

— Подождите! — выкрикивает кто-то из аудитории, и я замолкаю в ожидании.

Это мой первый курс лекций за три года. До этого мне давали вести только семинары, потому что преподаватели устали слушать бред студентов, для которых этот предмет даже не профильный. А теперь я доросла до серьезного уровня. Возможно, все дело в том, что я наконец закончила аспирантуру, и теперь являюсь кандидатом наук. На меня наконец перестали смотреть, как на девочку, вышедшую из-за парты зачитать вызубренный материал.

Обвожу взглядом аудиторию, выискивая тех, кто уже записал. Мне достались второкурсники, потоковая лекция. Здесь почти сотня человек, а может, и больше, я пока не сверилась со списками, но мой взгляд примагничивается к фигуре в дальнем углу. За три года он посетил почти все мои занятия. В Шикарском университете довольно гибкая система: здесь прийти на лекцию или семинар может любой желающий, если это не нарушает его учебное расписание и не снижает успеваемость. И Ян Сташевский считает, что мои семинары и лекции важнее информационной безопасности.

Он не делает ничего — не задает вопросов, не провоцирует аудиторию, не разговаривает со мной. Просто слушает. И смотрит. Ни на секунду не отводит взгляда. Поначалу было страшно и жутко. Ян был наглым и слишком способным первокурсником. Его хвалили другие преподаватели, после первой сессии Сташевский стал кумиром профессорского состава и к четвертому курсу закрывал экзамены «автоматом». И с каждым семестром появлялся в моем кабинете чаще и чаще.

Я уже почти привыкла, но сегодня почему-то все ощущается по-другому. Может быть, дело во мне? Я никогда не говорила так много на занятиях. В основном слушала, делала пометки и иногда вступала в диалог. Сегодня же — я звезда дня.

— И последнее, что вы должны сделать, прежде чем выступить с речью — предвидеть контраргументы и быть к ним готовым, — заканчиваю фразу и переворачиваю лист. Пока все идет как по маслу.

— А если я хорошо импровизирую? — выкрикивает парень из аудитории, подняв руку.

— Представьтесь, пожалуйста, — прошу и поднимаюсь со своего места.

— Елизаров Артем, ПМ-221.

Киваю и делаю пометку в блокноте. В списки студентов пока не лезу, их слишком много, чтобы в первый день ориентироваться в именах и отыскивать фамилии.

— Давайте представим такую ситуацию, Артем, — не спеша иду к кафедре. — Вы проходите собеседование в крупную компанию. У вас нет карьерного опыта, но есть амбиции и сильное желание. Новеньких отбирают на конкурсной основе. И вот вы проходите этапы вровень с другим кандидатом. Знания и возможности у вас одинаковые и держатся на высоком уровне. Впереди — собеседование с руководителем, по итогам которого вам сообщат решение. Как вы думаете, возьмут человека, который четко и по пунктам представит себя, разберет все на части и порефлексирует над стажировочным заданием или импровизатора, который будет отвечать на вопросы и каждый раз уводить разговор в другую сторону?

— Того, за кого уже договорились, — ржет он на всю аудиторию. Ребята тоже подхватывают, а я сникаю. Как объяснить, почему нужно уметь разговаривать? Во взрослом обществе, как бы то ни было, многое решают именно беседой. И чем лучше прокачан этот скилл, тем легче двигаться по жизни. Язык может довести куда угодно.

— Вот видите, Артем! — вдруг на меня снисходит озарение, и я даже улыбаюсь, ликуя. По коже распространяется жар, и я уже знаю, что причина его — в особо пристальном взгляде с верхнего ряда. — До-го-во-ри-лись. Ключевое слово в вашей реплике. То есть использовали аргументы, продумали контраргументы и успешно провели коммуникацию.

— Понял. Учимся трындеть красиво, — кивает он.

Я улыбаюсь шире. Зачем-то поднимаю взгляд и смотрю на Яна, словно мне нужно его одобрение или поощрение. Не нужно. Но сердце предательски стучит быстрее, когда Сташевский приподнимает уголок губ в ухмылке.

— Подбодрю вас немного. Импровизация тоже бывает выгодна, но при условии, что человек подкован в теме и обладает широким кругозором. Но об этом мы поговорим чуть позже. А пока давайте отметим присутствующих, — возвращаюсь на свое место, но не успеваю сесть — по всей аудитории разом проносится звук входящих сообщений: у кого-то срабатывает звуковой сигнал, у других просто вибрация, у третьих вспыхивают фонарики.

Экран моего телефона тоже загорается, и во всплывающем окне я успеваю увидеть надпись заглавными буквами: «ВКЛЮЧИ».

По аудитории проносятся шепотки, кто-то присвистывает. Все почему-то смотрят на меня, и мне хочется оттянуть горловину рубашки, чтобы немного вдохнуть.

— А вы, оказывается, та еще штучка, Валерия Петровна, — комментирует кто-то.

Аудитория взрывается смехом, обсуждения становятся бурными. Косых взглядов все больше. Мальчики смотрят с интересом, девочки — со смесью отвращения и сожаления.

Господи, да что там пришло?

____

Как думаете, что там?

Девчонки, новинка участвует в литмобе "Не кричи"

12 историй - 12 опасных героев. Приглашаю познакомиться с книгами других авторов :)

https://litnet.com/shrt/XFY2

Глава 2

Открыть сообщение не успеваю — телефон оживает в руках. Декан.

Обвожу растерянным взглядом аудиторию. Гул нарастает. Переговариваются все, взгляды парней становятся сальными, будто я стою перед ними в одном белье. И только одна пара глаз остается такой же холодной и бесстрастной. Я зачем-то фокусируюсь на Сташевском, будто только он может удержать меня от падения. Тело стягивает невидимой проволокой, я не могу сделать вздох. Сердце стучит в горле, а спазм тошноты уже в третий раз повторяется в желудке.

— Извините, — с трудом выдавливаю из себя и, устремившись к выходу, принимаю вызов. Когда оказываюсь за дверью, приваливаюсь к ней спиной. В коридоре пусто, и я наконец могу вдохнуть полной грудью. Прикладываю трубку к уху. Тяжело сглатываю, прежде чем произнести неуверенное: — Здравствуйте.

— Валерия Петровна, зайдите ко мне немедленно. Просто выйдите из аудитории и идите в мой кабинет.

— Х–Хорошо, — заикаюсь от волнения.

— Жду, — рявкает декан и отключается.

Касаюсь пальцами шеи и немного оттягиваю кожу, надеясь, что это ослабит давление и позволит вдохнуть. Дрожащими руками все-таки открываю сообщение, медленно переставляя ноги в сторону кабинета декана. Иду вдоль стенки, держась за нее свободной рукой.

В сообщении видео, на предпросмотре черный экран. Предчувствие подсказывает, что содержание мне не понравится. Я начинаю соотносить взгляды студентов с тем, что может быть в ролике. Что там? Кто-то решил поупражняться с нейросетью и сделал фейковое видео с преподавательским составом?

Нажимаю воспроизвести и едва не падаю в обморок от того, что вижу. Там… я. В спальне Димы, моего бывшего жениха и по совместительству проректора университета. Господи, почему он не сказал, что в его квартире установлена камера?

Опираюсь плечом о стену. Ноги перестают держать, а сердце грохочет так, что стук пульса громче набата в ушах.

Я слишком хорошо помню, что происходило в тот день. Дима сказал, что иногда в сексе ему нравится доминировать и предложил попробовать. Я надела кружевное белье, новый комплект, подаренный им же. Он полулежал в кровати, как шейх. Я — робко переминалась с ноги на ногу в дверях. В приглушенном свете все казалось другим, настроение у нас обоих было игривое. Я немного покружилась, помню, как робела, виляя бедрами. И помню фразу, после которой все полетело в тартарары.

«Встань на колени и ползи к своему хозяину».

Меня снова передергивает, потому что… такие игры мне не подходят. Я поняла, что не смогу подчиниться, передать контроль. Внутри что-то воспротивилось, стоило мне опуститься на колени. Я только подняла голову и посмотрела вперед, как тут же встала и, пробормотав вялое «извини», выбежала из комнаты, по пути собирая свою одежду. Но видео, конечно же, заканчивается на том моменте, где я становлюсь на четвереньки и собираюсь ползти, как послушная девочка, будто мы в чертовом порно.

Видео явно прошло монтаж: кто-то поработал с кадрированием и затемнил интерьер, чтобы было трудно распознать, чья это комната. А еще я в фокусе на протяжении всего ролика. И пусть качество плохое, но не узнать невозможно.

Перед глазами все расплывается, но я продолжаю идти. Не помню, как добираюсь до кабинета декана. На входе сталкиваюсь с ректором и… с Димой. Он все такой же ухоженный, немного отстраненный и уверенный. Как будто на видео не его голос и он ни к чему не причастен. Молодой амбициозный проректор. Ему всего тридцать пять, а он уже дорос до высокой должности, и ему пророчат место ректора в ближайшем будущем, потому что спонсоры ценят его больше, чем нынешнего главу университета. Дима… Дмитрий Сергеевич смотрит на меня с сочувствием. Я вернула ему кольцо неделю назад, и с тех пор он не предпринимал никаких попыток со мной заговорить. Слышала только, что он переехал в новый дом. Небольшой, но стоящий где-то в конце студенческого городка.

Мужчины пропускают меня вперед. Оказавшись в небольшом кабинете, мы садимся за стол. Дима располагается напротив, его колени касаются моих под столом. Он едва заметно кивает мне. Я прячу руки под стол и сжимаю кулаки.

— Спасибо, что пришли так быстро, Валерия Петровна, — начинает декан, снимая очки и протирая линзы салфеткой.

Тяжелый вздох разносится по кабинету. В глазах печет. Я вот-вот расплачусь. Впиваюсь ногтями в свое бедро, отвлекая от мыслей. Не сейчас. Ни в коем случае нельзя погружаться во все, вспоминать и реветь на виду у всех. Я жертва в этой ситуации, а не виновница.

— Думаю, все понимают, почему мы здесь собрались, — говорит ректор. Он выглядит встревоженным. — В Шикарском университете ценятся знания, честь и достоинство. И под этим мы подразумеваем не только постулаты, которые пытаемся донести до студентов, но и определенные… правила, накладываемые на преподавательский состав. Не выкладывать провокационные фото, не носить в студгородке и на территории университета откровенные наряды и не давать поводов для сплетен.

Чем дальше заходит речь ректора, тем быстрее растет протест внутри меня. Мы, кажется, сворачиваем не в ту сторону.

— Мою личную жизнь выставили на всеобщее обозрение, и вы пытаетесь обвинить во всем меня?

Бросаю взгляд на Диму, надеясь, что он меня как-то поддержит. В конце концов, все это случилось из-за него. Но Верещагин молчит, только поджимает губы и качает головой, предостерегая меня от дальнейшей перепалки. Мои брови подлетают вверх. Серьезно? Он оставляет меня с этим один на один?

— Я понимаю и не умаляю этого факта. Но поймите, это скандал. У преподавателей Шикарского университета безупречная репутация. И это правило не имеет исключений, — он выкладывает передо мной белый лист и передает ручку. — Мы выплатим вам компенсацию в размере заработной платы за весь год. И со своей стороны я обещаю найти того, кто сделал массовую рассылку. Не думайте, что мы спустим все на тормозах. Но так будет лучше для всех.

— Для всех, кроме меня, — игнорирую предложенные условия и белый лист. Тошно от одного взгляда на него.

Глава 3

Сердце проваливается вниз. Я неверяще смотрю на Сташевского. Что он вообще здесь забыл?

Немой вопрос отражается на лицах всех присутствующих, и только Ян сохраняет уверенность в себе. Откуда у него такая выдержка? Поговаривают, его брат — глава сербской мафии, а судя по тому, какое положение Сташевский занимает в университете, так все и есть.

С трудом сглатываю и выпрямляю спину, когда Ян, со скрипом отодвинув стул, садится рядом со мной. Он бросает на меня мимолетный взгляд, уголок губ поднимается в слабой улыбке. Я качаю головой, не понимая, что он здесь забыл, и предостерегая от опрометчивых действий. Почему-то кажется, что Сташевский на них способен.

— Это закрытое совещание, Ян, — говорит Верещагин, явно недовольный происходящим. — Только для преподавательского состава. Покинь кабинет.

Сташевский вальяжно разваливается на стуле. Он смотрит на всех свысока, в нем никто из мужчин не вызывает уважения. Я… про себя я вообще молчу. На кафедре иногда проскальзывает слух, что Ян — мой фанат, раз посещает почти все занятия, даже те, что не значатся в ленте его расписания. За три года я смирилась и перестала обращать внимание. Но что если… я недооценила странного студента, который всегда себе на уме?

— Я вижу здесь только одного преподавателя и руководящий состав.

— Это не касается студентов.

— Остальных нет. А вот меня — да, — от стали в его голосе звенит в ушах. — Вы ведь обсуждаете рассылку, которую получили все в университете?

Ян поворачивает голову в мою сторону. Смотрит на меня, долго и пристально. Словно пытается найти на моем лице что-то, кроме растерянности. Это самый длительный наш зрительный контакт за три года. Конечно, я знала, что он пялится на меня на занятиях, я научилась кожей чувствовать его взгляд. Но сейчас… все совершенно по-другому. Во взгляде Сташевского тьма, способная поглотить меня с головой. Растворить и уничтожить.

Он опускает руку к моим под столом, берет одну и переплетает наши пальцы. Ладонь Яна большая и теплая. Я сопротивляюсь, напрягая плечо, когда он тянет наши переплетенные руки вверх, демонстративно, неправильно. Я зачем-то смотрю на Диму, пытаясь прочитать его без слов. Раньше у меня получалось, но сейчас… Я слишком ошеломлена происходящим.

Сташевский подносит мою ладонь к губам и оставляет на тыльной стороне поцелуй. Прикосновение жжет кожу, как то, которое было в первую нашу встречу. Он будто оставляет на мне клеймо, всего лишь прижавшись губами на пару секунд. К страху за собственную жизнь и карьеру добавляется еще что-то темное, туманное, что я не в силах разобрать.

— Что ты делаешь?.. — тихо пищу я, надеясь провалиться на месте. Мало мне порно-видео, так теперь еще и роман со студентом добавится. И в отличие от ролика — выдуманный на сто процентов. Вырвать ладонь не получается — Сташевский держит крепко.

В кабинете становится душно, хочется оттянуть горловину рубашки, чтобы получить хотя бы немного свежего воздуха и остыть.

— Ян, что за представление ты устраиваешь? — хмурится ректор, но его уверенность тает на глазах. Смелый он только когда дело касается моего увольнения.

— Всего лишь хочу кое-что прояснить, — он обводит мужчин взглядом. Убирает наши ладони под стол и кладет их на свое бедро.

Чувствую, как к щекам приливает краска. Опускаю голову. Смотрю на наши пальцы. У меня они длинные и музыкальные — по крайней мере, так мне всегда говорила бабушка и школьные учителя. Но моя ладошка все равно оказывается маленькой по сравнению с рукой Яна.

Воспользовавшись секундной паузой, убираю руку. Чтобы у Сташевского больше не возникло соблазнов меня трогать, кладу ладони на стол.

— И? — в нетерпении спрашивает декан.

Обстановка накаляется с каждой секундой. Мужчины напряженно дышат. Я, наоборот, забываю делать вдохи и выдохи.

Ян ждет. Испытывает терпение.

— Говори же! — первым сдается Верещагин.

— Обсуждать личную жизнь Валерии — значит, обсуждать мою личную жизнь. А я не терплю вмешательств в нее, — Ян делает паузу. Я чувствую, как покрываюсь холодным потом. В затылке звенит. — Лучше посодействуйте в поисках того, кто распространил это видео. Недели должно хватить, — Ян снова обращает внимание на меня. Улыбается, тепло и просто, будто мы и правда вместе, причем не день или месяц, а несколько лет. Будто знает меня давным-давно. — Тебе есть что добавить, малыш?

Малыш? Добавить? Голова идет кругом, а приступ тошноты подкатывает к горлу. Что он вообще делает? Меня теперь точно уволят. Я потеряю место, меня внесут в черный список работодателей, и я больше никогда не смогу трудоустроиться в приличный университет. Буду до конца жизни пахать в техникумах и смотреть на студентов, которым от жизни ничего не нужно.

Слезы выступают перед глазами, я не вижу почти ничего. Качаю головой.

Я хочу просто уйти отсюда. Исчезнуть. Спрятаться в своей квартире и сделать вид, что ничего из этого не было. Что сегодняшнего дня просто не было.

— Тогда нам больше нечего здесь делать, — Сташевский встает первым и подает мне руку. Игнорируя ее, поднимаюсь. Слез в глазах становится больше. Скудное содержимое желудка рвется наружу в подкатывающем приступе тошноты. — И еще, — Ян ставит указательный палец на стол. Мой желудок скручивает от острой боли. Перед глазами мелькают белые вспышки. — Надеюсь, вы не предусматриваете никакой замены преподавателя или увольнение, — кабинет плывет, словно мы оказались в невесомости и теперь медленно парим. Или это я одна? Голос Яна звучит медленнее или мне только кажется? На коже снова выступает испарина. — Валерии Петровне нужна помощь с решением проблемы, и родной университет ей в этом поможет. Так ведь?

Я не слышу ответа, он превращается в белый шум. Прижав ладонь ко рту, выбегаю из кабинета и несусь к ближайшему туалету.

___

Девчонки, литнет пришел в себя. Сегодня еще чуть позже зачтем главу :)