Я тебя не отпускаю

Глава 1 “Правила взрослой девочки”

У каждой взрослой девочки должны быть: деньги, спорт, хорошая машина и любовник. Если с последним не сложилось, то не беда. Достаточно отличного механика, который будет обслуживать машину, ведь любовник сегодня есть, завтра — нет, а вот механики на дороге не валяются.

А если серьёзно, то механика и любовника легко может заменить муж, правда муж — это уже пройденный мной уровень.

Итак, в самом разгаре девичника я имею вертолёты в голове и неукротимое желание кому-то позвонить… А если звонить некому? Если тебе давно за тридцать, муж в прошлом, а с любовником как-то не сложилось? Правильно! Звонить нужно старому другу!

— Тань, ты куда? — спрашивают подруги, когда я пытаюсь неприметно покинуть наш столик в баре.

— Позвонить.

Анька хмурит брови, взглядом впечатывает в стену. Знаю я этот взгляд, а потому спешу успокоить:

— Да помню я наше правило «БНН», — что означает: «Бывшим Не Звонить Никогда»! Но, судя по взгляду девчонок, мне не особо верят. — Девочки, да я Макса наберу.

Нахожу в телефоне контакт Макса, показываю мобильный подругам, мол, видите, я правда собралась звонить Максиму и никому другому. Однако слышу, как Натали шепчет на ухо Ане: «Это тот, что в ментовке работает?». В ответ Аня молчит, сохраняя каменное лицо. Пользуясь секундным замешательством, хватаю со спинки стула свою кожанку и двигаюсь на улицу.

Прохладный вечер сентября, точнее, почти полночь. Но меня это не парит, просто нажимаю «зелёную трубку» на телефоне и слушаю противные гудки — всего четыре — и тихое «Алло» на том конце провода с характерной хрипотцой в низком голосе.

— Привет, не спишь? — коротко бросаю я, визуализируя образ сонного Макса.

— Уже не сплю. Тань, у тебя что-то случилось?

Слышу, как встаёт с кровати, как что-то роняет. «Блять» с его губ звучит брутально, могла бы сказать, до мурашек по коже, но нет — Макса я не рассматриваю в качестве любовника.

— Телефон уронил, прости. Так что, говоришь, у тебя случилось? — уже более бодрым голосом.

— Да ничего…

Пауза. Я чиркаю колёсиком зажигалки.

— Я не понял, ты куришь, что ли? — с лёгким укором, и когда я отвечаю «угу», добавляет: — Ещё скажи, что и пьёшь?

— Есть немного.

— Ясно, — коротко с его стороны. — И где ты сейчас?

— Эм-м-м… — оглядываюсь, задираю голову, чтобы прочитать яркую вывеску с названием: — В «Бруксе», а что? Хочешь приехать? — Нет, я не цепляюсь за слова, оно как-то само вылетает из моего рта.

Он тихо смеётся на том конце провода, и я прямо чувствую, как пальцами касается своего щетинистого подбородка.

— Ещё рано, — говорит после короткой паузы.

— Макс…

— Да?

— Скажи, почему мне грустно?

— Не понял, — в растерянности.

— Ну говорю, грустно мне. Вечер субботы. Я в компании своих девчонок, еда, закуски, классная музыка, но меня не вставляет. На душе паршиво, — затянувшись сигаретой, выпускаю в воздух сизое кольцо. — Как там говорят? Кошки скребут, хех… А у меня не кошки, знаешь? У меня там целый зоопарк семейства кошачьих. Не моё это всё.

— Ясно.

— Ну что тебе «ясно»? — Напрягает его холодность, я-то рассчитывала на откровенный разговор по душам, а Макс словно не слышит меня. — Мне хреново, Максим. Скажи, это когда-то пройдёт?

— Тань… — зовёт тихо.

— Что?

— Иди выпей.

— Думаешь?

— Уверен.

— Вот всегда ты так, — возмущаюсь.

— Всегда — это как? — заинтересованно с его стороны.

— Похуистически, — ругаюсь не по-французски, но Макса это не цепляет. — Ну что ты молчишь? Скажи мне хоть что-то?

— Ладно. Подожди одну минуту.

Жду. Сигарета тлеет в дрожащих пальцах. Мне холодно, но не от сентябрьского ветра, а от тоски, которая шершавыми щупальцами заползает под кожу. Тем временем Макс встаёт с кровати, хватает джинсы… Слышу, как возится с ремнём, и какого-то чёрта представляю эту картину: метр девяносто чистого тестостерона с сильными руками…

— Ты ещё тут? — спрашивает он, когда я уже утонула в фантазиях — неправильных и грязных.

— На проводе.

Слышу, как выходит из квартиры, хлопает дверью. Затем раздаётся эхо его шагов — ага, понятно, в подъезд вышел.

Сигарета уже потухла, я бросаю её в мусорный бак. Телефон зажимаю между ухом и плечом, смотрю на лимонный свет уличного фонаря. А за спиной бар, где веселье полным ходом с неизменным «водка — пей, земля — валяйся». Только какого-то фига я стою возле выхода и с замиранием сердца жду ответа от мужика — не бывшего, но и не будущего. Он просто есть в моей жизни, и этого мне вполне достаточно.

— Не уснула? — отзывается Макс, выходя из подъезда.

— Ещё бы минуту, и абонента потеряли, — смеюсь горько, он в ответ — тоже.

— Итак, на чём мы остановились?

— Жизнь говно, — вкратце обрисовываю своё моральное состояние. — Эй, ты что там… за рулём?

— Типа того.

— Ну и куда ты едешь?

— Я не понял, Татьяна. Это допрос? Вы не на работе, дамочка, — отшучивается. Но вдруг становится серьёзным: — Давно стоишь на улице? Зайди внутрь, замёрзнешь.

— Я куртку надела, — открыто язвлю. — Не замёрзну.

— Смотри мне.

— Куда смотреть? — улыбаюсь во все двадцать восемь зубов, хоть Макс и не видит этого.

— Прямо смотри.

За спиной открывается дверь, стук приближающихся шагов, и ладонь ложится на моё плечо. Знаю, что это не Макс, но вздрагиваю.

— И долго ты тут собралась стоять? — возмущается Анна, сверля колючим взглядом.

— Уже заканчиваю.

— Дай сюда… — пытается отобрать мобильный, я сопротивляюсь, но эта кобыла выше на полголовы всё-таки выхватывает и прижимает его к уху: — Максим?

Закатываю глаза. Ну вот что творит эта дурочка? Испанский стыд…

— Да. Мы культурно отдыхаем, — отвечает на вопросы Макса, которые я не слышу. — Не волнуйтесь, Максим, Татьяна в надёжных руках.

Я слушаю этот бред скрепя сердце. Руки на груди скрещены, дышу шумно. Ну и к чему этот цирк?

Глава 2 "Личный эвакуатор"

Вечер мог закончиться вполне культурно. По крайней мере, были на это намёки — закуску всю съели, алкоголь выпили. Разойтись бы по домам и в тёплые кроватки, но кто-то из девчонок предложил в караоке.

— Это без меня. Я пас, девочки, — покорно поднимаю руки вверх, но кого это волнует?

Зажатая между двух дамочек, я не то что сопротивляться не могу, я дышу на полвздоха.

В машине такси меня укачивает, пару раз открываю окно. Глоток свежего воздуха, ещё один… Вроде отпустило.

Караоке-бар находится на другом конце города, а потому ехать прилично — настолько, что успеваю протрезветь и оценить картину со стороны. Да уж… печально как-то. Четыре дамы, плавно стремящиеся к сорокалетию. Все холостые, но с проблемами. Нам бы детишек растить, учить с ними уроки, краснеть на школьных собраниях, чтобы всё по классике, но что-то пошло не так, и причём давно. Правда пофилософствовать на эту тему толком не получается — Натали толкает в бок локтем, мол, приехали.

В караоке всё повторяется по стандартной программе. На время уже не смотрю, час ночи, два? Да кого это парит, когда девичник в самом разгаре?! Нет, мы не загульные дамы. Живём обычной жизнью, ходим на работу, только есть у нас традиция — раз в один-два месяца встречаться с девчонками, чтобы оторваться по полной программе. Мужики, вон на рыбалку ходят, смотрят футбол по телеку, ну а мы чем хуже? То-то же…

— Я больше не буду, — качаю головой, когда подруги обновляют рюмки.

— Всё понятно. Таня в дровах, — кто-то шутит из девочек, я что-то бормочу в ответ несуразное, но мозгами-то понимаю: таки да. Не дрова, но где-то рядом.

И я не знаю, как это работает, но в один момент в моей голове что-то щёлкает, и я просто тянусь за телефон. Снова и снова посреди ночи я набираю один и тот же номер:

— Макс, я почти дрова. И если ты сейчас не приедешь, то очевидно, совершу какую-то глупость, — избитая фраза отскакивает от зубов.

— Адрес? — спрашивает Макс невозмутимым тоном.

Я долго соображаю, затем прошу «помощь зала», и бинго! Говорю название заведения и даже район города.

— Никуда не уходи. Буду через полчаса, — обещает Максим, а мне смешно становится.

— Да куда я уйду в таком состоянии? Ты прикалываешься, Громов? Я могу только заползти не туда, — смеюсь, а он — ни разу.

— Таня, — строго называет по имени, что не предвещает ничего хорошего.

— Да…

— Сиди. И жди.

— Поняла. Сижу. И жду, — я могла бы скопировать интонацию Громова, но боюсь напороться на грубость.

Полчаса пролетает незаметно. По ощущениям, будто пять минут прошло, я только успела сходить в уборную, вернуться к нашему столику и…

— О, Максим Дмитриевич. Добрый вечер! — восклицаю я, увидев Макса в окружении моих девчонок.

— Уже не вечер, Таня, — смотрит хмуро исподлобья своими огромными глазищами серого цвета — ну лапочка же…

— Ясно, — улыбка сползает с моих губ, стоит только посмотреть на подруг. Они взглядов от Макса не отводят, чем бесят… сучки.

Пока я подхожу к месту, чтобы забрать кожанку, которая висит на спинке стула, Макс уже встаёт. Дабы посмотреть этому мужчине в глаза, мне приходится задрать голову.

Как дурочка, смотрю на Громова и не контролирую улыбку, расползающуюся до самых ушей. Вот сколько лет знакома с этим мужиком, а он не меняется. Сейчас повозмущается, расскажет, что я не имею совести, а затем всё-таки отвезёт домой. Доставит до самой квартиры, ещё и внутрь зайдёт без приглашения — ха, да оно ему и не надо! Такие, как Громов, не ждут приглашений, сами заходят: когда хотят и куда хотят.

— Девочки, всем пока, — машу рукой, а Аня предлагает выпить на коня. Ну кто я такая, чтобы отказаться?

И я бы подошла к столику, только Макс в последний момент ловит меня едва не за шкирку и, как нашкодившего котёнка, тянет назад. Его грозное «С тебя достаточно» производит впечатление на всех присутствующих. За столом вмиг становится тихо.

— Ну теперь уже точно пока, — говорю без прежнего энтузиазма и беру Максима под руку.

— Пока, — вслед кричат девчонки.

Возле входа Макс открывает дверь, пропуская меня первой. Спотыкаюсь на ровном месте, и если бы не сильные руки Громова, то сто процентов полетела бы вниз по всем ступенькам.

Его «Икс пятый» стоит в нескольких метрах от входа. Узнав бумер, я сразу же беру нужный курс, пытаясь не споткнуться по дороге.

Кожаный салон рыжего цвета: чистый и вкусно пахнущий. Я прямо кайфую, занимая пассажирское кресло. Скидываю на коврик туфли, ноги выпрямляю и хочу положить на торпеду, но Макс вдруг имитирует лёгкое «кх-кх».

— Обнаглела, да? — спрашиваю, повернувшись к Максу.

— Уже давно, — злится Громов, но я не беру близко к сердцу.

Знаю, утром обо всём пожалею. Буду звонить Максиму и тысячу раз извиняться, мол, салон испачкала, разбудила посреди ночи — ну как обычно… Только сейчас мне как-то по барабану.

Мотор гудит. Печка дует на всю мощь. Макс смотрит по зеркалам, отпускает тормоз. Оп — и поехали.

Пытаюсь подключиться к его блютузу, чтобы включить любимую музыку на магнитоле, но не получается. А потому не придумываю ничего лучше, как смотреть в окно. Ночной город по-особенному красив. Яркие огни, пустые улицы и скверы. И лишь одинокие прохожие говорят о том, что город жив, он просто спит в отличие от некоторых.

Глаза сонно слипаются. Сама не замечаю, как засыпаю, прижавшись щекой к кожаной спинке сиденья.

— Приехали, — Макс будит меня, прикоснувшись к плечу.

Угу… Киваю на автомате, спешу отстегнуть ремень безопасности. И уже через пару минут мы поднимаемся на лифте. В тесной кабинке я хорошо чувствую присутствие мужика: пахнет его одеколоном, жвачкой с ментолом и чем-то таким… чисто мужским.

Ключи нахожу на ощупь. Оказавшись возле квартиры, сую их в замочную скважину и даже попадаю с первого раза. Знаю, Макс терпеливо стоит за моей спиной, но молчит. Что-что, а Громов — образцово-показательный экземпляр. Мой бывший муж, не будем всуе поминать его имя, уже бы вынес мозг и наорал — разов так пять кряду, мол, с хрена ли меня пьяную забирать из бара и везти домой. А Макс молчит… И я догадываюсь почему, но предпочитаю включать «дурочку» — мне так удобно! Эгоистично? Само собой. Но если Громов меня ещё не послал, значит, ему это тоже нравится.

Глава 3 "Не друзья"

Его руки ложатся на мои бёдра. Властно. Впечатываются по-хозяйски… А я просто смотрю на него, хлопая ресницами. И не сразу нахожу что ответить.

— Макс, ты чего? — мой голос дрожит.

Не говоря лишних слов, Громов просто притягивает к себе ещё ближе. Слишком близко — настолько, что я чувствую, как его грудная клетка соприкасается с моей. Склонив голову, он медленно приближает лицо к моему.

— Может, хватит бегать от меня, дурочка? — говорит Макс… и я не то чтобы в шоке от услышанного, но всё-таки робею в его крепкой хватке.

— Прости… что?

Я могла бы его оттолкнуть, упершись обеими руками в плечи. Но не отталкиваю… Почему-то именно сейчас близость Громова кажется естественной. Но боже мой, это же Максим Громов! Мы знаем друг друга овер дофига лет, познакомились ещё в полиции, когда оба пришли туда работать после универа. С правоохранительными органами у меня как-то не срослось, а вот Громов до сих пор там работает. Разменял погоны майора, возглавил отделение уголовного розыска. Иногда пересекаемся по работе по разные стороны баррикад, а в жизни поддерживаем дружеское общение.

— Ты всё слышала. Но так уж и быть… Повторю, — и вздох громкий делает, а я сжимаюсь вся внутри. Весь алкоголь, успешно выпитый за вечер, вмиг выветривается из головы. Сейчас во мне холодная трезвость и «ред флаг», махающий перед самым носом. — Ты нравишься мне, и уже давно. Уверен, у нас это взаимно. Только какого-то хрена ты держишь дистанцию.

— Макс, всё не так…

— Да что ты? А как у нас? — Ленивая ухмылка расползается на его чуть пухлых губах. Я слежу за этим жестом и сама не замечаю, как кончиком языка веду по нижней губе.

— Я… Я не знаю, что ты там себе придумал, Громов. Ну куда я и отношения? Я же плохая, от меня даже муж ушёл. Не понимаю, зачем тебе это всё нужно?

— Пиздец, — ругается грубо, но опускать не собирается. Вместо этого слегка напирает, толкая к стене. Медленно… Шаг за шагом. — Я заебался быть твоим преданным псом. Я не друг тебе, поняла? Или ты со мной… — вдруг замолкает, смотря колючим взглядом.

— Или? — Наши лица друг от друга в нескольких сантиметрах. Я отчётливо чувствую, как его тёплое дыхание щекочет кожу. — Или я иду нахуй… да, Громов?

— Идёшь. На. Мой, — отчеканив каждое слово, окончательно толкает меня к стене.

Выбора не остаётся. Прижатая к стене, не имею возможности пошевелиться. Близость Громова и его напор запускают во мне нечто новое — не страх, а первобытный отклик. Я не отталкиваю его от себя, а всем своим взглядом словно кричу: «Докажи».

Макс не просит разрешений. Грубый и напористый от природы, он просто наклоняется, чтобы накрыть мои губы. Поцелуй дерзкий и голодный. С нежностью этот жест никак не связан, скорее он утверждает своё право. Захватывает. Проникает внутрь, ломая все барьеры, которые я так тщательно выстраивала. И окончательно выбивает у меня из-под ног почву.

Чувствуя во рту привкус мятной жвачки, которую слышала ещё в лифте, неожиданно для самой себя отвечаю взаимностью — касаюсь языком его языка, а Макс перехватывает инициативу и просто таранит мой рот.

Ладони, которыми я собиралась упереться ему в грудь, непроизвольно поднимаются и вцепляются в шею. Я тону в этом напоре и мощи, которая исходит от Громова. И ловлю себя на мысли, что мне сейчас просто охеренно… рядом с ним!

Пальцами вцепляюсь в его коротко стриженные волосы на затылке и прижимаюсь ещё сильней.

Чёрт…

Разве нормально возбудиться от одного только поцелуя? Впрочем, рассуждать на эту тему мне просто некогда. Возбуждённая его силой и тем, как он прижимает меня к стене, как целует с какой-то первобытной страстью, я наконец-то понимаю: Макс не друг мне. А мужик, который назвал меня своей буквально несколько минут назад. От осознания этого факта меня накрывает волной возбуждения — такой силы, что я едва не скулю.

Спустя целую вечность по ощущениям Макс отрывается от моих губ и лишь для того, чтобы прижаться лбом к моему лбу. Его грудная клетка тяжело вздымается, сердце в унисон с моим стучит громко.

Макс хрипло смеётся — не насмешливо, а торжествующе.

Я пытаюсь ответить, но кроме тихого стона ничего не могу выдать. Мои пальцы всё ещё вцепились в его затылок, хватка не ослабевает.

— Ты моя, поняла? И только попробуй дать задний ход, — отодвинувшись — ровно настолько, чтобы смотреть в глаза, Громов касается моих припухших от поцелуев губ подушечкой большого пальца. Ведёт по ним неспеша.

Сил говорить что-либо у меня нет. Остаётся лишь кивать, осознавая, что этот кивок — спусковой крючок для Громова.

3.1

И когда Макс подхватывает меня под ягодицами, чтобы через мгновение оторвать мои ноги от пола, я упираюсь руками в его плечи. Насколько я ни была возбуждена и пьяна, но шестерёнки в моей голове крутятся в правильном направлении.

— Макс, подожди…

— Молчи сейчас, женщина! — не хочет слушать, взяв резкий старт, уже направляется вглубь коридора. Однако я неугомонная.

— Да подожди ты… Я не могу так. Ну чтобы без душа, — не собиралась краснеть, но чувствую, как щёки пылают огнём.

Нехотя он всё же ставит меня на пол. И стоит моим босым ступням коснуться паркета, как меня немного отшатывает в сторону. Правда, Громов держит крепко, замкнув руками кольцо вокруг моей талии.

Задрав голову, Макс издаёт что-то наподобие смеха.

— Ну что ты смеёшься, Громов? Я тебе серьёзные вещи говорю.

— Такой момент испортила. Ладно, душ, значит, душ. Идём, — и за руку меня тянет.

Опешив, я не нахожу что сказать. Такое в моей жизни впервые. И когда только Громов успел стать таким наглым? Я же ничего ему не обещала, не давала поводов… Или давала? Впрочем, сейчас это уже неважно.

Мне немного стрёмно, но адреналин уже хлещет по венам с немыслимой скоростью. Возможно, я пожалею об этом сексе. Возможно, даже потеряю друга… А с другой стороны, целуется Громов зачётно. В этом мужчине столько нерастраченного огня, у меня аж мурашки по коже от одного только воспоминания, как он прижимал меня к стене буквально пару минут назад.

Не отпуская моей руки, Громов заводит меня в ванную и включает яркий свет. Моргаю, жмурясь от яркого света, взгляд фокусирую на Максе. Его куртка распахнута настежь, две верхних пуговицы на рубашке тоже расстёгнуты. Чёрт, я даже вижу короткие волоски тёмного цвета на груди. А ещё опускаю взгляд, скольжу по крепкому прессу и спускаюсь к паху, а там…

— Насмотрелась? — усмехается Громов и тут же командует: — Раздевайся, милая. Или это сделаю я.

Руки не слушаются. Пальцы дрожат. Я тянусь к молнии на своих джинсах, но с первого раза не получается расстегнуть.

Два решительных шага вперёд, и Громов опускает мою руку, а затем обхватывает за талию. Прижимает спиной к холодной плитке. Его пальцы ловко справляются с молнией на моих джинсах, ткань тут же начинает сползать вниз. Он делает это властно и естественно, словно раздевал меня всегда.

Следом за джинсами в ход идёт чёрный гольф, который Макс снимает через голову. Оставшись в одном нижнем белье, я окончательно теряю остатки равновесия.

На языке так и крутится выдать что-то типа: «Отвернись для приличия». Но молчу, потому что если произнесу подобное вслух, то буду выглядеть как минимум глупо. Ну камон, взрослые люди собрались заняться сексом и «отвернись»... Ох, об этом даже думать нечего. Но как же мне стеснительно перед Громовым, как говорится, хочется и колется.

— Ещё скажи, что застеснялась, — бросив на меня хмурый взгляд, Макс скидывает куртку и переходит к рубашке.

Я слежу за его быстрыми движениями, цепляясь за каждый сантиметр крепкого торса. На полу уже лежит куртка, сверху приземлилась рубашка, мгновение, и поверх рубашки уже красуется чёрная футболка.

Оголившись по пояс, Макс быстро переходит к пряжке ремня на джинсах. А я в упор смотрю на его голый торс и едва челюсть не роняю до самого пола. Вот, значит, что скрывалось за всей этой одеждой… Нет, я и раньше видела, что фигура у Громова — просто зачёт, спортивная, без лишнего грамма жира. Но сейчас я просто в ахуе!

Сильные плечи. Широкая грудь. Каждая мышца на руках и торсе — твёрдая, жилистая, но не показная. Тёмные, чуть жёсткие волоски, которые покрывают грудь и живот, так и тянут прикоснуться к ним.

Щёлкнув пряжкой, резко расстёгивает молнию. Ткань его джинсов проседает на бёдрах, оголяя широкую резинку боксёров. Я качаю головой, словно пытаясь прогнать оттуда морок. Но Макс реальный, стоит от меня на расстоянии вытянутой руки.

— Какая ты нерешительная, Татьяна. Я думал, ты будешь смелее, — подмигивает Громов, продолжая раздеваться.

Не выдержав, я всё-таки нахожу в себе смелость двинуться вперёд и застыть напротив душевой кабинки, чтобы вскоре расстегнуть крючки на лифчике.

— Не понимаю, о чём ты сейчас, — пытаюсь включить свою язву, но она не включается. Макс не просто раздел меня в душе, он будто снял с меня броню стервы, которой я прикрываюсь последний год.

И не став дожидаться его ответа, я быстро стягиваю трусики. Захожу в кабинку и начинаю настраивать комфортную температуру воды. Первые капли падают на лицо, я закрываю глаза и закусываю губу, когда чувствую, как Громов заходит в кабинку и становится за моей спиной.

Напрягаюсь, чувствуя, как в ягодицы упирается твёрдый член. Но как там сказал Громов? Поздно давать задний ход. Мы в тесной кабинке абсолютно раздеты.

Собрав мои мокрые волосы в охапку, перекидывает их через плечо, открывая линию шеи. Его губы касаются моей кожи — сначала влажная дорожка поцелуев, затем лёгкие укусы, которые заставляют меня выгнуть спину.

— Если дёргать тигра за усы, то рано или поздно он зарычит и нападёт, — его хриплый от возбуждения голос кажется оглушительным в шуме воды. — Ты дёргала, Зайка. Долго дёргала.