Я тебя отвоюю

Глава 1

Кидаю взгляд на часы, и пританцовываю: до конца смены осталось каких-то полчаса! Полчаса и я иду на свидание с Денисом! Денис Соловьев — тот самый красавчик, который выпустился из нашего вуза три года назад. Я и сама закончила учёбу только в прошлом году, но как-то не сложилось у меня с маркетингом, знаете ли.

— Опыта у Вас нет, милочка, — сказала мне грузная эйчар в одной из тех крутых компаний, которые нам рекламировали ежегодно и куда мы должны были непременно попасть, если будем учиться хорошо.

Как в детском саду, честное слово: ешь хорошо, да спи по графику. Я была первой и там, и там, но ни красный диплом, ни лицо без мешков не принесло мне того опыта, о котором на собеседовании твердила тетка.

— Где же мне его взять, если я только после университета? — задала тот самый едкий, но, согласитесь со мной, вполне резонный вопрос.

— Так подрабатывать нужно было, начинать с компаний поменьше, чтобы сейчас была возможность перейти к нам, помощником офис-менеджера, например.

Да я и подрабатывала. Только не в том месте, как оказалось. На тот момент, как и на сегодняшний, мне критически нужны были деньги. Нет, не на красивую одежду, и не на новый телефон.

Я платила, чтобы мою семью не трогали. И в зоомагазине, как это ни удивительно ставка и процент от продаж превышали оплату труда в компании. Потому что компании настроены на опыт и обучение, на ставку будущего. Но если бы я выбрала комфорт офиса, никакого будущего у меня быть не могло. А подработки в магазинах позволяли получать хорошие деньги здесь и сейчас, однако в последствии и оставили меня там, откуда, собственно, начинала.

От обиды и понимания, что бессильна, буркнула следующее:

— У меня красный диплом маркетолога, на который я как раз и впахивала не для того, чтобы не работать помощником секретарши!

Тот момент был последним, когда я решила попытать удачу. Думала, что раз уж вымученный диплом на руках, то и предложение по окладу будет более существенное.

Ага, куда там!

И раз уж удача мне не улыбнулась, я сделала ей ручкой и пошла в официантки.

Мда…

Уж не знаю, возможно, и права Полина. Будь я повежливее, может быть, и попала бы в офис, но я слишком вспыльчива и остра на язык. Это играло мне на руку в школе и даже в универе: никаких не заслуженных оценок, потому что я дважды комиссию собирала и дважды на пять.

Но вот вне стен альма-матер события разворачивались совершенно по-другому.

— Соня, твой стол! Хорош в облаках витать! — гаркает Евгения Олеговна Хотова, наша управляющая и я стрелой несусь к клиентам… кхм… к гостям.

— Добро пожаловать в «Рыбный дом», меня зовут Софи и сегодня я буду вашим официантом. Пожалуйста, меню, — кладу на стол небольшую деревянную доску, к которой прикреплены листы — новшество заведения. Гости относятся не однозначно, а начальству нравится, значит, наш противный господин директор не зря маркетологов жучил.

— Добрый вечер, я сразу закажу, — открывает меню и пробегает взглядом, — Мне батумский рыбный суп и эспрессо. Это всё.

— Кофе выпьете сразу или позже? — уточняю, как положено.

— Кофе сразу, спасибо, — в ответ киваю и удаляюсь.

Заодно и просчитываю про себя на сколько опоздаю к Денису. Мы договорились к девяти, сейчас половина восьмого. Заезд домой отменяется, как и комфортный душ, и тщательные сборы. Поеду, выходит, прямо отсюда. Надеюсь, успею, потому что во сколько бы не кончалась моя смена, отсюда я не уйду.

Договор с официантами у нас такой, потому как своими чаевыми никто делиться не хочет. В подобные моменты это конечно так себе, но зачастую хорошо. Хотя, если учесть, как поспешно мой гость заглянул в меню получается, на цены не смотрел и есть шанс уйти отсюда с хорошей прибавкой к заработанному за день. Но, с другой стороны, суп не самая дорогая позиция…

Оглядываюсь на него после того, как вбила заказ в r-keeper: часы явно не «ролекс», логотип короны я уже выучила, а вот в брендах костюмов, как Лиза еще не разбираюсь. А вот и она.

— Лизка, что за часы на руке у мужчины за моим столом? Точно не «ролекс» и не «эпл воч», — последнее проговариваю точно зря, потому что Лиза смотрит на меня сначала словно на ребенка, а потом и вовсе, будто на насекомое. Как в «Превращении» Кафки, помните? Брр, жуткое произведение.

— И что ты только здесь до сих пор делаешь? — показательно закатывает глаза, но к столику отправляется. Изящно проходит мимо моего гостя, как бы направляясь к соседнему, и так же красиво возвращается ко мне, — Лангезоны, неуч, — говорит мне с видом эксперта. А она действительно разбирается в этом.

Лизка ни одной книги за всю жизнь не прочла, зато во что одет человек — ночью разбуди — назовёт. Что это ей даёт я не знаю. Наверное, то же, что и мне моя начитанность, раз мы обе здесь подносы таскаем.

— Лонго-что? — хлопаю глазами, а потом вздыхаю, — Ладно, а они дорогие?

— Лан-ге-зо-ны, — терпеливо повторяет она, — или «А Ланге унд Зёне», переводится как «Ланге и сыновья», ой кому я это все рассказываю, — нетерпеливо отмахивается она, — дороже «ролексов». Рассчитывай на хорошенькие чаевые.

Я киваю, но Лиза этого уже не видит, потому что считает, что слишком хороша для болтовни со мной. Оборачиваюсь к бармену Боде и беру приготовленный для гостя эспрессо. Должна была подать еще три минуты назад, эхх… Хорошо, Хоттабовна не видела.

Глава 2

— Почему я должен на Вас орать? — впервые за время всеобщего балагана произносит сам пострадавший, и я наконец перестаю втирать остатки фирменного супа с томатами в его дорогущую одежду.

Заглядываю в серые глаза и говорю почему-то:

— Есть контакт.

Он удивленно смеется, вполне добродушно. Берет мои руки в свои, мягко забирает салфетку, кладет ее на стол и поднимается со стула, потянув меня с собой за руки, которые так и не отпустил.

— Жень, ты девушку не ругай, вон испугалась как, — поворачивается к недовольной Хоттабовне, а потом мне говорит, — иди переодевайся, домой тебя отвезу.

В непонимании смотрю на Евгению Олеговну, та с явной неохотой коротко кивает. А мне больше ничего не надо, я бегу в раздевалку. Переодеваюсь быстро, руки всё ещё дрожат. Чувствую, завтра мне достанется…

Работу потерять ну никак нельзя, я квартиру пополам с Полей снимаю. И это не считая остальных гвоздей, скрашивающих мою скучную жизненную дорогу.

Выхожу на улицу через чёрный вход. Понятно же, что предложил из вежливости. Но нет… Насколько же, должно быть, округляются мои глаза, когда я вижу мигающую мне фарами ламбаргини.

— Садись, — говорит мне мой гость и я усаживаюсь в его машину, став теперь его гостем. Называю адрес, машина трогается.

— Вы извините меня, пожалуйста… — бормочу и пристегиваю ярко-зелёные ремни в чёрном салоне. Сама машина тоже чёрная.

— Не переживай так. Если бы я из ресторана ехал на встречу, это была бы проблема. Сейчас нет.

— Я там наговорила всего… На меня, когда паника накатывает несу, что в голове есть. Вообще не думаю.

— Интересная особенность, — хмыкает он.

Ведет машину плавно, уверенно. Взгляд пристальный, проницательный, говорит дружелюбно, но реакции считывает. Он очень внимателен к деталям, сразу видно, если что-то не понравится…

Хорошо, что пока ему все нравится…

— Интересно было моим одногруппникам перед сессией, — улыбаюсь.

Он молчит, и я понимаю, что беседа окончена. Рассматриваю ночной мегаполис. Люблю его. Прекрасный молодой красивый современный город. Мой. Город возможностей, город целей и стремлений. Огромный миллионник. Мой любимый город.

Мы проезжаем главную площадь, памятники, парк аттракционов… Огни за окном тёплой машины так красиво мелькают… Над длинной центральной улицей уже повесили те самые знаменитые огоньки, зовущиеся «Звездное небо», а я в этом году их ещё не видела. Они те же, что и в прошлом году, но какие же красивые… Волшебные…

Уютное сидение автомобиля приглашает положить на него голову всего на минутку. Плавное движение по ровным дорогам убаюкивает…

У-каю, когда чья-то рука пытается меня разбудить. Я знаю кто это.

— Полин, я так устала вчера. Дай еще пять минуток, ладушки? — она сегодня добрая, обычно бурчит и продолжает будить, а сейчас вот…

— Просыпайся, пожалуйста, — врывается в мой сон строгий мужской голос.

Что?!

Вскакиваю и во все глаза смотрю на своего вчерашнего гостя. То есть, сегодняшнего, потому что это в его машине я только что уснула!

— Простите меня…

— Да я понял, повторять необязательно. Подъезд твой? — кивает на многоэтажку в окне, напротив которой он припарковался.

— Д-да… Спасибо, и извините еще раз.

— Пожалуйста. Доброй ночи, — я не отвечаю, потому что он явно ждет, когда же моя персона наконец выберется из его авто. Этим я и занимаюсь.

Ремень безопасности не оторвала, пока отстегивала, дверь не отвалилась, пока её открывала, так что хорошо всё. Как только дверца за мной хлопает, машина тут же стартует.
Медленно иду к подъезду. Полина уже должна быть дома. Роюсь в сумке в поисках ключей и нащупываю мобильник. Ну, конечно, Денис! Включаю телефон, который отключила ещё на работе, чтобы не отвлекаться и наблюдаю за тем, с какой скоростью мне приходят уведомления.

Итого: 3 пропущенных и две смс от Дениса. В последнем он пишет, что у меня туго с мозгами, раз он меня прождал, а я его опрокинула. Суп я сегодня опрокинула, а вот тебя не хотела… Хотя и суп не хотела тоже…

Ой, надо мне домой и спать. С Денисом ясно всё

После душа падаю в кровать. Тело привычно ломит после смены, особенно гудят ноги. Балетки, которые мне отдала Полина немного меньше моего размера, жмут, а в кроссовках у нас нельзя. Дресс-код. Надо купить с зарплаты нормальные, но это я каждый вечер так думаю, а потом находятся траты поважнее…

Закидываю ноги на огромную мягкую игрушку, которую на окончание универа мне подарил Андрей Тимуров, мой одногруппник. Тогда, на выпускном, на который я чудом попала по настоятельному желанию мамы, ребята мечтали о крутой работе пиарщиками, маркетологами, начальниками и замами. Кто-то думал начинать свое дело, ведь главное — идея, а капитал прибавится…

Я уже ни о чём таком не мечтала. Хлебнув горячего до слёз, мне просто хотелось стабильного спокойствия. И свободы. Но совру, если скажу, что слабая надежда попробовать вместе с одногруппниками не мелькала. Мелькала, конечно.

Глава 3

Просыпаюсь раньше обычного, что на меня совсем не похоже. Потому что я сова совой, что ни на есть высшей степени. Моя бы воля — спала бы до обеда, но работа сдерживает меня от спячки в своей уютной берлоге.

Сегодня мне к половине двенадцатого. Полина уже убежала, она устроилась бариста в уютную кофейню с графиком с девяти до девяти два через два, так что видимся мы редко. О том, что Полина меня любит и помнит обо мне, напоминает бутерброд с сыром, аккуратно прикрытый блюдцем. Делаю себе чай и пишу Поле смс-ку с благодарностями.

Жую. Втыкаю в сериал, а потом вдруг понимаю, что опаздываю! Это всегда происходит неожиданно и является какай-то абсолютной загадкой природы: во сколько бы я не встала — опоздаю, как пить дать! Если проснусь рано — буду собираться медленно и опоздаю, проснусь поздно — опоздаю понятно почему!

Бегу к остановке, на ходу застегивая пальто и быстренько спускаюсь в метро. Вот за что мы с Полей платим за аренду квартиры дороже — метро! Острее разница заметна в снег или дождь. Метро ходит всегда, а наземный транспорт имеет свойство ломаться.

На работу залетаю без двух минут. Я должна быть уже в зале, особенно после вчерашнего инцидента. Вот только я — это я. Ругаю себя на чём свет стоит, но вовремя всё-равно не прихожу.

Волосы в хвост завязываю уже по дороге в зал. Сам ресторан ещё закрыт. Сегодня он почему-то открывается в двенадцать, а не в десять и эта информация красным знаменем висит на нашем сайте, а также всех страницах соц. сетей.

Вхожу и облегченно выдыхаю, когда вижу, что руководства еще нет. Официантки перебирают ножками, как птички на жердочке, на меня виновато смотрит Бодя, но уверенным шагом подходит ближе.

— Сонь, — берет он меня за руки, — я не хотел. Маринка позвонила, сказала, что ключи от квартиры забыла и я бежал, чтобы свои ей отнести. Ты правда извини, что так. Я перед начальством вину на себя возьму.

Ответить я не успеваю, потому что основная дверь открывается, являя управляющую, которая решила почтить нас своим присутствием. Да не одна, а в сопровождении вчерашнего гостя.

Гляжу на него широко распахнутыми глазами и медленно перевожу взгляд на Богдана. Он тоже в шоке. Мы оба уже начинаем понимать, что происходит. Слухи-то ходили, но наверняка никто не знал.

— Снежкова, Вердин, у нас запрещены отношения. Совсем стыд потеряли! — с нажимом восклицает Евгения Олеговна, силясь оставаться спокойной.

Я же в непонимании смотрю на нее, пока до меня не доходит. Руки! Мы одергиваем их только теперь… Соня, хоть ты и книг умных прочла уйму, а ни разу не семь пядей в нужном месте!

— Это не то, о чём Вы подумали… — начинаю было я, но меня прерывает взмах мужской ладони, призывающий к молчанию.

Все мы вытягиваемся в струночку, показательно вытянув шеи, как цыплята в ожидании кормёжки. Только боюсь, сейчас нас ждет не кормежка, а самый настоящий подзатыльник.

— Меня зовут Платон Львович Разумный. Фамилии можете доверять — она у меня громкая и впереди идущая. Теперь это мой ресторан. Вас ждёт множество перемен. Список правил будет порядочно перекроен, но основные озвучу здесь и сейчас. Я не терплю опозданий, суеты и служебных романов. Всё должно быть чётко, последовательно и выдержанно. Официанты — лицо заведения, и, если лицо не будет справляться, мы его заменим. Это понятно?

Ответов не следует, только ошарашенные кивки. Это точно не брат-близнец моего вчерашнего гостя? Тот был приятным, понимающим и вполне дружелюбным. А этот…

Верните мне вчерашнего!

Собрание длилось пять минут. Никто, как в школе, ни с кем не знакомился. Разумный сказал, кого надо узнает в процессе. А вот что делать с теми, кого ему узнавать не надо — не сказал, но догадаться несложно. Уволит, голову на отсечение даю. Если чего и хотел добиться Платон Львович, так это всеобщей напряженной атмосферы. В глазах персонала, частью которого мне довелось быть так и читалось: «ошибитесь все, главное, чтобы не я». Теперь ни о какой взаимовыручке и речи быть не могло. Каждый сам за себя.

А мне всё вспоминались его слова: «Я не терплю опозданий, суеты и служебных романов…» И если обычный человек состоит на шестьдесят процентов из воды, а остальные проценты из органических и неорганических веществ, то я же вся и полностью состою из опозданий и суеты! У меня по факту только романа служебного нет, и то, в глазах новоиспеченного хозяина ресторана после сегодняшнего держания за ручки с Бодей это выглядит по-другому! Вообще атас! Вот ведь Вердин! Даже извиниться по-человечески и то…

— Живо за работу! Живо! — кричит Хоттабовна, хлопая, для верности, в ладоши.

Спорить никто не стал.

Мы зашуршали. Никому не хотелось выделяться, дабы под горячую ладошку нового босса не попасть. Нервишки такие, что ух-ху…

Летали, как сумасшедшие и когда за вчерашний стол сел Разумный, время подкатило к обеду.

Все выдохнули. Все, кроме меня. Мамочки…

— Я буду всё-таки суп, который мне не удалось попробовать. И что-нибудь на второе. Выберите для меня, Софи, и эспрессо сразу, — говорит и смотрит на меня выжидающе.

Да понимаю я, не опрокину больше. Главное, чтобы Бодька под руки не кидался… Или все-таки под ноги?

Вслух, конечно, просто киваю, забрав доски в виде меню и ухожу. Кухня готовит быстро. Блюдо выношу уже через пять минут после подачи кофе. Повара прямо экспресс! Знают, для кого заказ готовят.

Глава 4

Влетаю в вагон метро на ходу пережёвывая остатки бутерброда. Опаздываю. Однако в черный вход ресторана заскакиваю вовремя. Ну, почти. Девять ноль три на часах и в девять десять я запыхавшаяся, но собранная проскакиваю в зал. Все уже на месте. Ждут, как говорила моя учительница по физкультуре в школе, только меня. С тех пор ничего не изменилось, разве что Соня стала старше.

— Софи, собери волосы нормально, — кивает Хоттабовна на выбившуюся из хвоста непослушную рыжую кудряшку.

— А мне нравится, — звучит голос у входа, — пусть будет.

Он стоит, опершись на стену с пальто в руках. Красивый, ухоженный, сдержанный. Добавьте к этому, богатство и хорошие манеры…

— Значит, этот ресторан ты купил? — слышу слегка капризный женский голос и нашим глазам представляется видеть одетую с иголочки высокую статную блондинку.

Она просто вау. На ней не смотрится смешно и нелепо небольшая бежевая шляпка, пальто в пол не делает из нее гнома и перчатки на руках не придают ей возраста. Всё подобрано очень стильно. Всё, что слилось бы с моими волосами, тащилось бы за мной по асфальту и приносило бы неудобства мне. Не знаю, почему примеряю на себя. Наверное, потому что когда видишь такого мужика, невольно…

Они садятся за мой стол.

Поскольку нести им меню никто с ног не сбивается, иду я. Ноги болят нещадно, но сейчас не до самочувствия.

— Если Вы голодны, я была бы рада предложить Вам… — говорю после стандартного приветствия, но девушка, сосредоточив взгляд на меню, раздражительно цокает отмахнувшись. Округляю глаза в недоумении, но подчиняюсь. Замолкаю и жду.

Конечно, это не приятно, но округленные глаза — уже вольность. Лишнее из того, что может позволить себе официант. В головах гостей подразумевается, что обслуживающий персонал должен сливаться с мебелью тогда, когда посетителям того захочется. И ей вот, захотелось.

— Анна, — мягко обращается к спутнице Разумный, однако в голосе однозначно проскальзывают стальные нотки. И, если это слышу я, значит, и Анна не заметить не могла, — позволь моим людям выполнять свою работу.

— Конечно, Платон, — мягко улыбнувшись соглашается она, — я просто хотела рассмотреть меню, очень необычно. Пожалуйста, что Вы хотели предложить? — тон мгновенно делается учтивым и девушка поднимает на меня глаза. В них не осталось и толики негативных эмоций, только ожидание.

Предлагаю ей боулы и кашу, но рекомендую сырники. Анна соглашается.

— А мне на Ваш вкус, Софи и…

— Эспрессо сразу, конечно, — киваю с улыбкой, он улыбается в ответ, — Анна, что будете пить?

— Фреш, пожалуйста. Морковь плюс сельдерей.

За сельдереем Богдан бежит в ближайший маркет. Ближайший — это в минутах двенадцати отсюда, поэтому, когда приношу кофе Разумному, ставлю перед его спутницей чайничек чая и объясняю, молясь всем богам:

— Ваш фреш готовится, пока предлагаю чай…

— Вы его из магазина несёте что ли? — спрашивает босс, а когда поворачивается к окну… Там Бодя с фирменным пакетом. — Я понял. Несите, как будет готово, — смеется он, а Анна мило улыбается.

— Есть! — одними губами кричит и машет мне из-за бара Вердин тем самым сельдереем. Оборачиваюсь на Разумного. Он, конечно, отрицательно качает головой, но выглядит вполне довольным.

Когда ставлю перед Анной злополучный фреш, уже прошло минут сорок с заказа. И это Бодя летел, а не бежал. Фреш подала после блюд… такое себе, конечно. Счет, естественно, не выношу, но когда они уходят, а я подхожу убрать стол, то вижу щедрые чаевые. Оценил. Делюсь пополам с барменом, всё-таки курьер, как-никак, а затем присаживаюсь на барный стул. Мы тут втроем с Вердиным и Ритой, Хоттабовну где-то носит.

Утро, людей, на удивление, вообще нет. Считайте, повезло. Официанты у нас не любят на утро ходить. Время до двенадцати называют «убить ноги» или «голяк», среднего не бывает, вечера в этом плане стабильнее будут. У меня «убить ноги» в самом прямом. Завтра смена, а мне ими уже шевелить больно. А еще сегодня отработать до конца…

Вскакиваю при виде компании, усаживающуюся за большой стол на шесть человек. Тащу им еще два стула.

Началось.

Люди приходят и приходят. Официанты, те, которые на двенадцать, подтягиваются, сходу включаясь в работу, на раскачку времени нет.

Смена адовая. Реально. Настя позвонила и заплетающимся языком что-то объясняла, потом написала смс-ку и кинула для веры фотку. Жесть… Пол щеки раздуло, какая уж тут работа… Так что я до десяти.

После шести, как назло, налетело… Сегодня вообще без остановки. Людей море, пару раз столкнулись с Лизой, но худшее — это стажерка Света… И когда она в четвертый раз наступает мне на ногу…

— Подмени мои столы, — вою Яне, старшей официантке, и та участливо соглашается. Знает, что я с девяти на ногах.

Быстро-быстро, потому что так легче переставлять ноги, бегу в раздевалку. Тут, на шкафчиках лежит картонка, которая сейчас мне дороже золота! Кидаю ее на пол и разувшись становлюсь. И просто скулю от расслабления. Пока есть пять минуток сажусь. Ноги кровят везде: пучка и косточка большого пальца, пятка, мизинец, по бокам с внешней части…

Они больше на месиво похоже, чем… Блин… Еще работать и работать, и завтра…

Глава 5

— Еще и ножки тебе обрабатывал? — спрашивает меня утром Поля, когда мы сидим за кофе с бутербродами.

— Ага, именно это я тебе и рассказала, — подтверждаю, откусывая большой кусок. Спешить некуда, но так и привычнее, и вкуснее.

— То есть он весь такой вау-вау крутой, но как только твое месиво на картонке увидел, стал подтаявшим пломбиром? — уточняет она, забавно прищурившись.

— Ну не прям месиво, но выглядело так себе. И пломбир я не очень люблю. Пусть будет шоколадное.

— У шоколадного другое значение, Сонь, — приподняв боль, выразительно отмечает Полина и ждет, пока до меня дойдет.

— Ааа… — хохочу я, прикрыв набитый рот ладошкой.

— Ага, — фыркает она, но слишком жаждет подробностей и не собирается это скрывать, — И чем дело кончилось?

— Да ничем. Отвез он меня домой и всё, — я еще не решила рассказывать Полине про час дня сегодня или нет, поэтому пока молчу.

— Надо решать что-то с обувью. Ты ведь всё-равно опять понатираешь, — совет-то дельный, я киваю в сотый раз, но делать ничего не буду.

— Знаю, но лишних финансов сейчас нет, — пожимаю плечами и отрезаю еще пару кусочков колбасы и сыра. Закусив губу, прикидываю сколько денег у нас осталось до зарплаты и вздохнув повторяю, — точно нет.

От неё таить нечего, мы и не совсем в одинаковой ситуации, но хорошо дружим. Вообще-то, Поля моя единственная подруга, но и ей о моих проблемах неизвестно. Ради её же благополучия.

— Но живая ты чаевых больше заработаешь, чем убитая, — аргумент — железный, да.

— Резонно, — соглашаюсь, вгрызаясь в бутерброд, — я куплю, когда деньги выдадут.

— Который месяц ты это говоришь? — я молчу, а что сказать? — Просто, это же здоровье, Сонь, — вздыхает Полька, но на эту тему больше не заговаривает.

Мы треплемся о мелочах, её постоянном симпатичном клиенте в кофейне и о том, как нравится Полине работа, однако признается, что платят маловато.

— Мне куртка к зиме нужна, а с такой ставкой не насобираю, — я понимающе киваю, — Была бы квартира своя — да, а так… Это же больше подработка для студентов, так что буду искать что-нибудь.

— Можно к нам, — начинаю снова.

Я уже предлагала, но ответ всегда тот же.

— Ой нет, в ваш змеюшник не пойду, — отрезает подруга и даже плечами передергивает.

Что ж, это я тоже понять могу. Но между заработком и собственными нервами выбираю первое.

Поля смотрит на часы и попрощавшись до вечера, убегает на работу. А я остаюсь одна и думаю о Платоне Разумном. Стрелка часов уже на двенадцати, когда я всё ещё бездействую, так ничего и не решив. У меня нет его номера, чтобы быть предельно корректной и позвонить. Или на крайний случай смс-ку скинуть, написав, что я при смерти и ехать не могу, но завтра на работе уже непременно буду.

Варианта встать, собраться и поехать в моей голове нет. Отсутствует. Потому что есть Анна. И она не бизнес-партнер. А еще боссы не предлагают проехаться на крутой машине просто так. И этот весомый факт не позволяет обмануться, что в выходной, полученный чудом, я еду со своим шефом исключительно по работе…

Я уже взрослая девочка и знаю, что встречаться с занятым мужчиной нельзя. Этот урок я на всю жизнь запомнила. И никаких исключений.

Вспомнишь солнце, вот и лучик.

— Здравствуйте, Платон Львович, — официально приветствую я, принимая входящий вызов.

Номер не идентифицирован, но сомнений нет. И пусть сознание услужливо подбрасывает мне личностей со скрытым номером телефона, я и думать не хочу о причинах, которые подтолкнут их связаться со мной лично.

— Добрый день, Софи. Я жду тебя внизу, — ровный спокойный рабочий тон звучит в динамике.

— Извините, но я не поеду, — стараюсь звучать уверенно, только как взгляд представлю… бррр… — еще раз извините, что не сказала вчера, просто слишком устала, чтобы…

— Софи, спускайся, я жду. — Перебивает мой лепет и отключается. Хам!

Перезванивать мне некуда. Ну нет, так нет. Я о своем решении сообщила? Да. Вот и всё. Если он с первого раза не понимает, то это вовсе не мои проблемы и я права! Права!

Именно так проходят пятнадцать минут, которые я провожу за кухонным столом, сама себя убеждая самовнушением.

Мамочки… звонит…

— Софи, либо я не туда смотрю, либо ты еще не спустилась. Не заставляй меня подниматься к тебе.

— Я ведь уже сказала, что не выйду, — говорю с нажимом. Ужасно не хочу, чтобы он поднимался, потому что по телефону я гораздо смелее, чем вживую. А откуда он может знать этаж, квартиру…

«Заявление же подписывала, дурында» — мысленно даю себе по лбу.

Говорить с ним вот так ужасно страшно и я уже предчувствую завтрашнюю бурю. Но знаете, сколько женщин уволили за отказ мужчине? Вот за такое потерять работу не так уж… Да ладно, страшно, куда уж там врать! Просто я надеюсь, что Разумный не самодур и не станет увольнять за от ворот поворот. Мы ведь все имеем выбор. И я тоже. И это не по работе я ошибку совершила…

Глава 6

Выхожу из подъезда и спотыкаюсь о стоящую передо мной ламбаргини. То, что это машина Разумного простора для фантазии не оставляет не только потому, что я была гостьей в салоне дорогущего авто. Всё просто: в нашем дворе такие машины не паркуются. Шеф не заставляет себя долго ждать. Хлопает дверцей и за три шага оказывается рядом со мной:

— Здравствуй, Софи, — говорит таким тоном… ну который совершенно ничего хорошего не обещает.

— Доброе… А Вы почему здесь, Платон Львович? — я всё еще не могу поверить, что он приехал после того, как я его отправила.

— Потому что вчера ты была очень непослушной, Софи, — прищуривается Разумный, — А теперь исправься и сядь в машину.

У меня даже рот приоткрывается. Что? Не послушной? Хам!

— Знаете, что, дорогой Платон Львович? — брови его в удивлении летят вверх. Ага, теперь твоя очередь удивляться! — Я сама решаю, что и когда мне делать так же, как и чье приглашение принять, а от чьего отказаться! — я даже язык прикусываю, чтобы понимание появилось — пора замолчать.

— Я твой шеф. Не сядешь в машину — уволю! — вот вроде бы и говорит сдержанно, а глаза привычного серого цвета огнем полыхают.

— Вы не посмеете! — а это уже дело принципа. Почему-то сейчас, здесь, у подъезда моего дома, он не кажется мне таким пугающим, как на работе, — У меня в трудовом договоре нет пункта «безусловное подчинение»!

И я права! Нет, ну права же в самом деле! Даже несмотря на то, что я на него работаю, вот такого рода просьбы исполнять не обязана. И он же не самодур, чтобы не понимать этого. Почему тогда…

И вот тут до меня доходит: ему вообще никто никогда не отказывал, и теперь он не знает, что со мной делать! Его слово — архэ — по взгляду читаю.

— В последний раз, Софи, просто сядь в машину, — и мне даже слышится рычание…

Послышалось? Но то, что массивной челюстью играет точно вижу. Даже после того, как моргаю несколько раз для чёткости картинки, всё-равно замечаю, как опасно играют желваки…

Но я же не виновата, что ему трудно дается отказ! Всё впервые случается. Даже, как выяснилось, у крутых, красивых, сексуальных и обаятельных… В общем, у бизнесменов вроде него.

Ой, смываться пора… Ой, пора…

— Я опаздываю на работу, господин Разумный. Извините, — адресую предельно учтиво и направляюсь к метро. Звучало без издевки, просто как данность, что я не хочу садиться в автомобиль.

С одной стороны я безумно собой горда, что отстояла свое право в этом поединке, а с другой… Я же не знаю, зачем он звал меня… Оборачиваюсь, задумавшись…

Машина находится на том же месте, а босс стоит рядом с ней. Ну уж нет. Вернуться — очень плохая идея. Однажды я уже дала слабину.

Дорога прошла в раздрае. Подобного со мной не случалось. Я вообще больше не хочу трудностей, у меня их и без того по горло. Мне просто нужна работа. Я должна работать, зарабатывать деньги и жить. Мне не надо другого и проблем тоже не надо.

В ресторан вхожу, опоздав на пять минут. Хоттабовны нет, шефа тоже.

— Привет, как вы справились вчера и позавчера? — подхожу к Яне.

— Да мы нормально, привет. Вчера вообще голяк был. Ты-то как? Живот отпустило? — хорошо, что Янка открытая и беззлобная. Хоть знаю, что лепить, — Наверное, действительно дело серьезное, если даже Хоттабовна тебе полный день закрыла и не фырчала, как старый трактор.

— Мне уже легче, спасибо. Питаюсь как попало, вот оно и…

От дальнейшего вранья меня спас… Вот чёрт! Разумный. Стоит злой... да как чёрт настоящий! Глазищами своими зыркает, а в них огонь полыхает. Уверена, что адский, хотя ад не посещала. Там меня ещё, конечно, не носило. Но в эту самую минуту я почему-то очень отчетливо представляю, как в том огне моё бренное тело пылает… Брр, ну и фантазия.

— Доброе утро! — здоровается он, проходя в зал, — Бронь столов есть?

— Только к десяти. Утро обещает быть спокойным, — отвечает администратор Даша. Пока Хоттабовны нет, за старшую она.

— Отлично, тогда сделаем совещание на полчаса. Присаживайтесь.

Глава 7

Разумный подходит к своему любимому столу, тому самому, который мой, берет стул и развернув его, садится к нам лицом. Мы тоже присаживаемся, повиновавшись приглашающему жесту руки шефа, немного удивленные, потому что на собраниях обычно приходится стоять. Приходилось. До этого момента.

— Меня интересует вопрос с формой. Поскольку я собираюсь немного изменить заведение, есть вариант улучшить форму, чтобы вам было удобнее работать. От вашего удобства зависит моя прибыль и ваша заработная плата — не более, — говорит и смотрит мне в глаза, а я вспыхиваю. Хам! — Есть пожелания? Богдан, сделайте всем кофе.

Мы переглядываемся. Кофе? Ого!

— Всё прекрасно, Платон Львович. Нас всё устраивает, так что, лишние траты ни к чему… — начинает противная Дашка.

И как она ещё сквозь землю от наших взглядов не провалилась?

— Не стоит считать мои деньги. — Обрывает её Разумный, и Даша бледнеет.

— Что Вы… Я… — однако не договорив, замолкает, словив его взгляд. Интересно, он так на всех действует?

— Если можно, я скажу всё-таки, — беру слово. Ну а что, помирать так с музыкой! — Балетки бесят всех, — говорю, обернувшись на девочек, те кивают, — А платья!

— А что с платьями не так? — приподнимает он бровь.

— Они пачкаются, — поддерживает Яна, — Нежно-голубой — ужасно маркий цвет, правда. А у нас их два всего! После каждой смены стирка, а если ещё в течение дня кофе или соус… И ходишь в этом. А зимой не всегда сохнет быстро…

— Если тебе не нравится, можешь писать заявление! — шипит Хоттабовна, остановившись перед баром. Стол Разумного немного поодаль и его она не видит, — Вы какого короля пикового расселись, а, красавицы? Кофе тут себе понаделывали, совсем очумели?! Всех оштрафую! Всех! Снежкова, а ты где…

— Доброе утро, Евгения Олеговна!

Она вытягивается в струнку, когда слышит его голос. Замирает. Кажется, не дышит.

— Надеюсь, моя управляющая в курсе, что штрафы в нашей стране не законны? — продолжает, не поднимаясь с места, Хоттабовна медленно оборачивается, — С сегодняшнего дня Вы будете работать по-другому, а если нет — попрощаемся. Обсудим это позже. Так же, как и Ваше опоздание. А теперь идите. Вам администратор всё передаст. Отдышитесь пока с дороги, — и её как ветром сдувает. Вот это сбил спесь, ничего не скажешь…

Мы молчим ровно до тех пор, пока Разумный тактично улыбнувшись, взмахивает рукой в просьбе продолжить и смотрит на Яну. Она ведь говорила последней.

— В общем, хотя бы цвет, если можно изменить, давайте изменим.

— А вообще платья оставляем? — спрашивает шеф и тут как началось.

Одни кричали, что в платьях больше чаевых дают, другие, что оно задирается, третьи, что надо штаны. Лиза горланила, что в штанах никто не увидит ее красивые подкачанные ноги еще и после солярия. И что мы должны будем вернуть ей месячную стоимость этой услуги; в рубашках жарко, футболки — мы что, рюмочная?

— Тишина, — громче обычного говорит Разумный и мы подчиняемся. На то и подчиненные, ага. Но только в рабочее время, — предлагаю расти к более высоким стандартам. Во всех хороших ресторанах Европы и Скандинавии вы не встретите официанта в коротком платье. Поэтому, рубашка с коротким рукавом и фартук в пол, но с разрезами по бокам для удобной ходьбы. Ткань будет натуральная, не замерзните и не сжаритесь. Писать в блокнот перестанете со следующей неделе, и подняв руку на возмущенное «ооо», продолжает, — приедут планшеты. Их настроят, они будут подвязаны к киперу и принимая заказ будете сразу его вбивать. Не растрачивая время и не забивая голову. Обувь. Я закуплю вам одинаковые adidas Originals Deerupt по две пары каждому. Раз в сезон будем обновлять, — наши счастливые лица сияют ярче натертых светильников этого самого ресторана, — Яна, пожалуйста, возьмите у девочек размеры обуви и одежды и передайте потом мне.

— Конечно, Платон Львович! Спасибо вам большое-пребольшое! — щебечет Янка, а мы снова киваем, аки птенчики, согласные с каждым словом.

Я понимаю, что работодатель должен беспокоиться о комфорте своих сотрудников, но раньше тут было не так. Поэтому для нас подобные перемены — настоящий праздник!

— Это моя обязанность. Впредь если что-то нужно, обращайтесь напрямую. А сейчас желаю всем продуктивного рабочего дня, — этими словами шеф дает понять, что посиделки закончились и пора приниматься за то, что нам платят. За работу.

Мы задвигаем за собой стулья, до блеска натираем и без того чистые столы вдохновленные и радостные. Только вот ноги от балеток уже начали гудеть, но это ничего! Скоро прибудут адики и я буду в них не ходить, а порхать!

Мой телефон стоит на зарядке на баре. Иногда, когда нет людей и очень-очень нужно мы туда их кладем. Подхожу проверить нет ли новой информации от мамы, как телефон вспыхивает сообщением от абонента, чей номер не определен.

«Зайди в раздевалку. Р.»

Иду, куда сказано и вижу на лавочке коробку. На том самом месте, где я позавчера сидела. Снимаю крышку и ахаю! Балетки…

Как завороженная беру туфлю в руку и глажу приятный замш. Они простые и очень аккуратные. Кожа мягкая-мягкая, швы почти не чувствуются. Но разве я могу принять их?
«Это моя обязанность», — звучит его ответ на нашу благодарность на собрании. Один раз я уже обидела его и не хочу обижать еще раз…

Глава 8

Следующие дни несутся кавардаком. Обувь, как и новую форму нам доставили спустя неделю после разговора. Ожидание кроссовок я перенесла чудесно и, что главное, очень удобно! Ноги совсем уже зажили, в новых балетках работать одно удовольствие, правда, ужасно жалко их затаскивать.

Такой дорогой обуви у меня никогда не было. Даже выпускные мои туфли наверняка стоили гораздо скромнее и каждый раз, когда я вижу Платона Львовича Разумного мне хочется отдать ему их стоимость. Останавливает лишь то, что у меня нет таких денег, поэтому молчу.

Он ведет себя подчеркнуто вежливо, обстановка между нами исключительно рабочая. Только сейчас я отлично знаю когда подать ему кофе, а когда воду. Когда он закажет суп, а когда мясо, чем он завтракает, чем предпочитает ужинать. Конечно, он ест у нас не очень часто, но дважды в неделю заходит стабильно. И не сразу к Хоттабовне в кабинет направляется, а интересуется, как дела у нас, персонала. Знания о его предпочтениях помогает делать свою работу лучше и мне приятно, когда он уставший смотрит доверительно в глаза и говорит: «Сонь, выбери для меня что-нибудь». В этом нет ничего такого и никаких искр между нами не проскакивает. Он часто появляется в ресторане с Анной или она заходит, и они уезжают. Но иногда я замечаю, как он наблюдает за мной.

Этот день совершенно ничем не отличался. Я, как обычно, опоздала и вошла в зал, когда все уже собрались. Удивлением было, что и Разумный был на месте.

— Раз уж все уже явили себя ресторану, — он делает паузу, глядя на меня, — то, пожалуй, начнем. Первое, Даша, спасибо за работу, но больше мы в твоих услугах не нуждаемся. Ты проработала одиннадцать месяцев и всего ничего осталось до года. Так что, думаю, будет справедливо, что я выплачу тринадцатую зарплату несмотря на то, что года ты не отработала. Рекомендации напишу. — Утвердительно говорит Платон Львович.

Мы, наверное, удивлены больше Даши, потому что она остается спокойной. Кивает, благодарит за сотрудничество, произносит явно заготовленную речь, и я понимаю, что её предупредили раньше нас. Это делает честь босу, как и выплата тринадцатой зарплаты. Никто ведь не хочет упасть лицом в грязь напоследок.

— Что же, на должность администратора я давно уже заприметил кандидатуру, — продолжает шеф. Яна, поздравляю с повышением, — Янка едва не подпрыгивает от радости. Вот она точно не знала. Хорошо, Даша уже ушла, не знаю, как восприняла бы.

Янка что-то счастливо лепечет, говорит, что они никогда не пожалеют, благодарит за оказанное доверие и зачем-то пожимает Разумному руку. Тот явно не ожидал, но вежливо ей улыбается. Через час она будет держаться за голову и голосить «Что же я наговорила», но сейчас её не остановить.

— И последнее на повестке дня — старший официант, — он отвлекается на мобильный и отходит, принимая звонок.

Старшим официантом и была Яна Краснина. И теперь подчиненные, как цыплята, вытянув шеи следим за нашей квочкой в ожидании распоряжения. Я одна из новеньких тут, так что особо ничего не жду. Лиза распрямляет спину и мне кажется, что-то она знает. Может, подслушала чего? Кидаю взгляд на Богдана, он кивает мне, поздоровавшись, а следом пожимает плечами, показывая жестом, что, как и я, не в курсе дел.

Делаю шаг к Яне, искренне обнимаю её, полушепотом поздравляя. Теперь дышать тут станет легче. Яна прямолинейная, чтобы сразу сказать, что именно ей не нравится в работе, опытна, чтобы одернуть и добрая, чтобы подсказать и не ябедничать.

Шеф все еще говорит, пока мы тут переговариваемся и с каждой минутой наши голоса становятся громче, как у школьников на перемене. Разумный возвращается спустя несколько минут и персонал снова превращается в тишину.

— Так вот, по поводу старшего официанта. Софи, надеюсь, Вы проявите себя лучшим образом, — говорит босс, но вместо поздравлений следует удивленное «ох» присутствующих. И моё тоже.

— Но… почему, Платон Львович? — после заминки всё же решается спросить Лизка. Мне, признаться, тоже интересно, — Соня работает тут едва ли не меньше всех и…

— И? Как это отрицательно влияет на её работу? — недобро приподымает бровь Разумный. Видно по реакции — не привык, чтобы его решения оспаривали. Как я совсем недавно… — Только на Вашу. Знаете, что я, как клиент, ценю в работе официанта? Чувство такта, умение предугадать действия гостя и, что самое главное, не навязчивость. Если второй пункт — прерогатива постоянных гостей, то первый и третий должны чувствовать все. Повторяю: все без исключения. Как думаете, насколько часто я вижу Вас около своего стола, Елизавета, учитывая, что Вы его не обслуживаете? С какой целью Вы постоянно рядом? Я ведь не сижу на проходе. Не отвечайте, — говорит и без того стушевавшейся Лизе, — ответьте себе. Если считаете, что не обслуживая меня лично я не замечаю вашей работы — ошибаетесь. Сюда часто заходят мои друзья и партнеры. И очень многие тепло отзываются о рыжеволосой тактичной девушке. Ещё вопросы? — и никто не решился издать ни звука, — Тогда приятного рабочего дня.

Глава 9

Разумный ушел, не оборачиваясь. Вопреки моим ожиданиям никаких расспросов и подколок не было. Мы просто разошлись работать без лишних разговоров и комментариев. Людей сегодня валом, а я параллельно перенимаю дела у Яны, на которую свалилось ещё больше от Дашки. И если мне ещё повезло, то помочь Красниной некому. Хоттабовна вводила в курс Янку очень сухо, но больше ждать помощи ей было неоткуда.

Потому я и стараюсь Яну не дергать.

— Сонь, возьми на себя контроль по закупке бара. Вердин сам составит список, но тебе надо перепроверить и отнести на подпись Хоттабовне и Разумному. Или Евгения Олеговна сама ему передаст. Это по ситуации, — тараторит Яна, перехватив меня с подносом грязной посуды.

— А как я пойму правильно он составил или нет? — хлопаю ресницами. И без того не продохнуть.

— Берёшь предыдущую накладную и сверяешь с теперешней. Папку с накладными я тебе дам, вот просмотришь примерно за предыдущие полгода и будешь ориентироваться в расходе алкоголя. А то Богдан у нас любитель лишнюю бутылку вискаря приписать, — кидает на бармена взгляд Яна, а в голосе так и сквозит недовольство

— Серьезно? Я и не знала! — ахаю удивленно.

— Конечно, а зачем тебе знать было? А сейчас именно ты за это и отвечаешь, — она тычет в меня указательным пальцем очень поучительно, будто учительница начальных классов, но ответственностью, надо признать, будто заново проникаюсь, — И да, теперь ты за всем должна внимательно следить, так что с сегодняшнего дня ты не только другим помогаешь, но и на косяках ловишь, — Яна заглядывает в лежащий на барной стойке блокнот, видимо, чтобы отметить, что уже рассказала мне, а о чем только предстоит.

— Говоришь, как Хоттабовна, — качаю головой, озвучивая невольное сравнение.

— А это она мне час назад и сказала. И тебе передать посоветовала. Если что, шкуры с нас спустит, — в подтверждение проводит большим пальцем по горлу.

— Поздравила, так поздравила, — бормочу под нос и все-таки вхожу в служебное помещение.

Оставляю поднос на мойке и освободив проход, достаю мобильник, чтобы написать сообщение Поле. После открываю непрочитанное смс от мамы, в котором всего два коротких, но таких важных предложения:

"Приходили. Я сделала так, как договаривались."

Прикрываю глаза, глубоко вздохнув. Когда же это закончится и они наконец оставят нашу семью в покое?!

Отправляю ответ, пишу сообщение Полине и сую телефон обратно в карман фартука. Собираюсь возвращаться в зал, когда невольно кидаю взгляд на приоткрытую дверь директорского кабинета. Они делят его вместе с Хоттабовной. Её, Евгении Олеговны, там нет, зато есть Разумный. Топчусь на месте, обдумывая стоит ли, и все-таки решившись, стучусь в кабинет.

— Да? — Платон Львович оборачивается и войдя, я останавливаюсь прямо перед ним.

В скованности потираю руки, гипнотизируя взглядом свои же пальцы. Горло резко пересохло, и чтобы сказать то, что хотела, приходится прокашляться и сглотнуть. Несильно зажмурив глаза, собираясь с духом, таки подымаю их на начальника.

— Я хотела поблагодарить Вас, Платон Львович. Не подумайте, что это подхалимство или ещё что-то, нет, это не так. Я просто хочу сказать спасибо. Для меня очень важна эта работа и конечно, я не рассчитывала на повышение, но благодарна Вам за шанс.

Его глаза загораются теплом, а моя улыбка из неловкой превращается в искреннюю широкую, а потом случается то, что давно не случалось. С того самого злосчастного дня с супом. Разумный мне улыбается. Сначала его губы трогает легкая дрожь, а потом он по-настоящему улыбается мне. Под нижней губой залегла ямочка, точеный подбородок стал мягче, а ряд верхних зубов сияет белизной.

Надеюсь, я не сильно пялюсь на его рот, но улыбка у него просто… ну очень красивая!

— То, что я сказал в зале правда, Софи, — он вдруг оказывается ближе, чем обычно. Возможно даже ближе дозволенного, но мне не хочется отступать, — тебя очень хвалят. Причём я не спрашиваю, знакомые сами рассказывают, что надо бы доработать то и то, но та рыжеволосая девушка… — тут он замолкает, а мне очень-очень хочется услышать побольше, насколько же сильно я там всем пригляделась! — и я с ними согласен полностью. Ты замечательная и в тебе есть тот самый свет. Энергия, к которой так хочется прикоснуться, — и он касается. Не к энергии, а к моей щеке.

Проводит большим пальцем нежно-нежно, едва касаясь, будто боится спугнуть бабочку со своих пальцев. Я наблюдаю за ним из-под опущенных ресниц. Разумный будто сам завороженный. Его рука, что изучала мою щеку спускается на шею и поднимается обратно к скуле, а указательный палец следует за изгибом брови. Он становится ближе и…

Я подскакиваю от хлопка двери! Сердце в пятки, дыхание, и без того учащенное, в норму так быстро прийти не может, а когда поворачиваюсь... Передо мной, о небо за что, Хоттабовна!

Смотрит на меня сканируя. Будто в глазах её возмущенных внедрен современный рентген, только на мысли и чувства! Губы снисходительно кривятся, выражая брезгливость не то ко мне, не то к моменту в целом, но взгляд этот мне абсолютно точно не нравится.

Тем более, алло, ничего ведь не было! Ну дотронулся! И что? Может, вообще, комара заметил и убить хотел! И на шее тоже…

— А Вы что здесь делаете, Софи? — спрашивает она, многозначительно осматривая меня и Разумного. Но вот только если я трясусь, как лист осиновый, то шеф… на то он, собственно, и шеф. Точка.

Глава 10

На следующий день в ресторане глухо, как на рыбалке, когда не клюет. И поэтому каждый вошедший в ресторан для нас словно праздник. Мы все разом вскакиваем и провожаем гостей хищным взглядом, едва ли не с криком «Подсекай». Тот, за чей стол сели матерится радостно, а те, кому не повезло смачно.

Мы с Яной болтаем поодаль ото всех. Как-то само собой так получилось, что мы с ней отделились и остались «не у дел». Раньше я думала, что Яна с Дашей держатся особняком сами, но как оказалось это ничто иное, как вынужденная мера.

При мне больше не обсуждали ошибки, подкалывая друг друга, не просили совета, если происходило недоразумение с гостем, а звали лишь к моменту, когда коллективный разум давал сбой и ничего другого не оставалось, кроме как каяться. Мои уши стали ушами начальства и казалось, я не изменилась, а отношение ко мне — да. Было даже обидно немножко. Думалось, что должность — это возможность ещё больше дружить, на деле же вышло, что работает такой вариант только в одностороннем порядке.

— Сонь, ну мне очень нужна эта бутылка вискаря. Честно-честно! — глаза у бармена Богдана при этом жалостливые-жалостливые. Покруче, чем у кота из «Шрека».

— Ты заказывал её, когда год назад старшей стала Яна и потом та её не досчиталась, — недовольно поджимаю губы, приподымая бровь накинув на себя всемирное недовольство. Изо всех сил стараюсь, чтобы Богдан его видел отчетливее.

— Ты на что намекаешь? — он прямо пятнами сейчас пойдёт красными! С каким усердием придаёт своему виду оскорблённость.

— А ты на что, Бодь? — вздыхаю, отложив папку с накладными на стойку, чтобы, освободив руки, упереться локтями в деревянную поверхность и положить на них уставшую голову. Так бы и оставила отдохнуть чуток, — Зачем ты говоришь мне это? Знаешь же, что со мной сделают, если известно станет. И знаешь то же, что с тебя не спросят, а с меня да. Так какой реакции ты ждёшь? Думаешь, я совсем дура?

Богдан только языком цокает и забирает у меня свой листик. Для правок, видимо. Вот так наша с ним дружба и закончилась. На следующий день, то есть сегодня, когда я принесла для всех два тортика в честь моего назначения, мы сидели за столиками за пол часа до открытия. То же самое было вчера, только сладости приносила Яна. Так вот, дверь открылась и на пороге мы увидели Разумного.

— Не знал, что вы празднуете, — говорит он вместе приветствия.

— Совсем немного. Присоединяйтесь, Платон Львович, — радушно улыбается Яна и неловко взмахнув рукой тут же кладет ее на колени, смутившись.

Лизка показательно закатывает глаза, мол, кому ты это предлагаешь, но Разумный кивнув, снимает свой дорогущий пиджак, приставляет еще один стул и усаживается с нами за общий стол. Яна подает ему кофе, а Настя чистую тарелку под торт и приборы.

Я знаю, что во многих компаниях так делают часто, но у нас подобного не вытворяли никогда. И корпоративов не организовывали от слова вообще. Лишь на Новый год получили по бутылке шампанского, а потом узнали от Боди, что шеф ошибся с накладной. В большие праздники бывший босс сам любил всё просчитывать. И то ли цифру лишнюю на компе приписал, не понятно, но шампанское это в подарок тогда получали все — от поваров и официантов до поставщиков этого же напитка

— А где вы учились? — вопрошает Разумный ни к кому конкретно не обращаясь, и я ожидаю недовольство подчинённых. Это ведь камень в огород, потому что мы тоже мечтали о классном будущем и покорении вершин, но фенита ля комедия.

Однако вовсе нет.

— Я дизайнер, — Лиза, которую все считают далеко не семь пядей во лбу говорит эту фразу без присущего ей жеманства. Лишь пожимает тонким плечом, обрамленным белой тканью рубашки — нашей формы, той самой, новой — и отправляет в рот еще одну порцию торта, зачерпнутую десертной ложечкой.

— Серьезно? — не выдерживает кто-то.

Пока Лизавета жует, висит пауза. Она неспешно запивает чаем, промакивает губы салфеткой и отложив её, лишь кивает. А на чей-то возглас всё же решает объяснить:

— Серьезно, а что такого? Учёба была слишком дорогой. Мы платили, пока могли, я была одной из лучшей на курсе, а потом папа заболел и платить возможность пропала. Поэтому я здесь. И с папой всё хорошо, — говорит вдруг улыбнувшись, — просто втянулась в эти подносы и заработок. Я могла бы вернуться, меня бы взяли, но как-то… Не знаю даже…

Её можно понять. Когда в кошельке заводятся свои личные деньги, за которые больше не нужно отчитываться и которые не нужно просить, снова войти в ряд студенческого безденежья довольно затруднительно. Особенно, когда рисованное радужное будущее, которое каждый из нас обязательно получит после волшебного слова «оконченное высшее» — просто пепел на сгоревшем костре под названием «опыт работы».

— А я в прошлом боксёр, — делится Бодя, вальяжно откинувшись на стуле, заложив за голову обе руки, — на ринге, когда меня нокаутировали, открыл глаза и Маринку свою увидел.

— А до этого вы не были знакомы? — это Света, наш стажер. Бывший. Не так давно она сдала меню, пополнив наши ряды. Света мало говорит, но ухо в остро держит. Я давно заметила.

— Нет. Она там случайно оказалась и со мной в больницу поехала. В общем, так я со спортом и завязал, — шумно выдыхает воздух и мне кажется, где-то в глубине души ему не хватает мордобоя по правилам, — Не могла Маринка смотреть, как я по роже кому-то даю и следом получаю, даже аргументы в виде денег не сработали. А рубил я тогда много, очень много. Вот теперь я бармен, а не боксер, — разводит руками в представительском жесте Богдан и садится ровнее.

Глава 11

— А я отучился на повара, работал в ресторанах от разнорабочего до повара горячего цеха, а потом с другом организовали проект, который выгорел. Мы тогда одни из первых запустили подобное в интернете. И не пошло, а залетело. А позже я занялся тем, чем, собственно, занимаюсь сейчас — строительный бизнес. И здесь я чуть не прогорел, но смог закрыть дыры в бюджете, на который меня добрые люди тогда кинули, удачно сдав два новостроя.

— Я думала у вас только наш ресторан… — обалдело комментирует Настя. Наверное, лица у всех одинаковые — удивлённо-ошарашенные.

— Нет, ресторан — мое хобби. А теперь, — кинув взгляд на часы подытоживает Разумный, — давайте накормим людей!

И понеслась! Полная посадка на завтрак, обеденный перерыв, а после ужин. Людей много и мы, быстро-быстро семеня ножками стараемся обеспечить комфортом и едой гостей так, чтобы они захотели вернуться после.

— А такие разговоры за общим столом сближают, а? — делюсь мнением с администратором, когда, отпустив домой первую смену, мы остаемся вдвоем у кипера, — Но мы с тобой всё-равно сами по себе.

— Ах, это? Беспокоишься? — понимающе оглядывается на группку остальных у бара, — Я просто уже привыкла. И ты привыкнешь. А Разумный молодец. Мне нравится, как он взаимодействует с коллективом. Видно, что с мозгами и на опыте дядя.

Тут я хихикаю. Ну какой из Разумного дядя? Мужчина он… Молодой и очень-очень…

— Слушай, а может предложить начальству что-то похожее на корпоратив? Я сама хотела, но через тебя как-то не ахти прыгать, — откровенничаю с Яной.

— Об этом не беспокойся, но спасибо тебе, правда. Мне кажется, мы сработаемся. Всегда легче сообща, чем в одиночку. Это нас на журке так учили, — она улыбается мне и добавляет, — А к шефу ты сходи. Он, кстати еще не уехал, — кивает на служебное помещение. Эта дверь ведет и к кухне, и к мойке, и ко всем кабинетам.

— Прикроешь? Я пошла тогда.

— Ну конечно!

Иду и речь репетирую. Это же мое первое предложение начальству на новой должности! Хоть бы одобрил, мамочки! Не могу сказать, что сердце из груди выпрыгивает или коленки от страха дрожат, но чувство ответственности волнами накатывает. Я должна удержаться на этой работе! У меня просто вариантов других нет.

— Входите, — звучит с той стороны двери после стука, и я делаю, как велено. Вхожу.

— Здравствуйте еще раз, Платон Львович.

— Садись, Сонь, — когда мы оставались вдвоем он обязательно переходил на ты. Ничего не обычного, он так наверняка со всеми себя ведет. Наш прошлый босс тыкал всем и всегда, не обременяя себя полными именами и Вы-каньями, как Разумный.

Я прохожу, чтобы опуститься на краешек гостевого кресла, хоть и пришла всего на несколько минут. Он откладывает ручку на бумаги лежащие перед ним, и сосредотачивает на мне своё шефское внимание.

— Мы говорили с Яной о том, как хорошо влияют разговоры на персонал, — начинаю не юля, — Все сплочаются, мы лучше друг друга узнаём. Даже не знаю, почему этого не было раньше, но возникла идея собираться почаще. Может быть, корпоратив… — я стараюсь говорить аккуратно, но выходит как-то неумело. Надеюсь, он не подумает, что мы хотим тусить за его счёт. Как только эта мысль посещает мою голову, я поспешно добавляю, — что-то простое под чай, как сегодня.

— Я понял, о чем ты. Хорошая мысль, — успокаивает он и его губы трогает лёгкая улыбка. Чуть заметная, но все же, — Новый год скоро, отпразднуем на корпоративе. Сначала я хотел соединить вечеринки для коллектива ресторана и строительного, но думаю, это не будет актуально. Соберемся своими. Выберите пару мест, потом покажите варианты, моя помощница забронирует нам зал. И на счет собраний. Раз в месяц предлагаю приходить на час раньше, угощения с меня, — оповещает обыденным тоном, но безо льда. И это придает мне немного уверенности.

Странно, я была такой смелой в отказе ему, а сейчас вот тушуюсь. Но всё же, это разные вещи. Тогда думала, что отстаиваю свою женскую честь, а сейчас я исключительно подчинённая.

Ну и насочиняла же тогда сама себе! Извиниться, к слову, так и не удалось. Можно было бы сейчас, вот только времени прошло уже довольно много, и это явно не будет уместно.

— Спасибо, я передам остальным, — поднимаю на него взгляд и поднимаюсь, чтобы уйти.

— Кстати, у меня есть предложение к тебе по поводу твоей основной профессии, — он откидывается на спинку кресла и смотрит прямо в глаза, считывая реакцию.

— Маркетинг? Не знаю, чем смогу быть полезной Вам. У меня нет практики… — напоминаю ему.

— По началу её у всех нет. Ты, кажется, выходная завтра? — он дожидается моего кивка и продолжает, — я заберу тебя в шесть. Обсудим моё предложение.

Снова киваю и, попрощавшись, выхожу из кабинета.

Глава 12

— Ты же говорила, женатики — зло, — причитает Полина, когда я выбираю наряд на сегодняшнюю встречу с Разумным.

— Он не женат. Но у него есть девушка, поэтому сути дела не меняет. Только это не свидание, а деловой ужин, — мой тон довольно поучительный, а губы поджаты, из-за того, что повторяю в третий раз. Я что ара?

— Ага. В шесть вечера? — и вот я её не вижу, но прямо пятками чувствую приподнятую подругину бровь и острый, как затупленный станок взгляд, — Сонь, себе-то не ври!

— Он занятой предприниматель, Полин. В данном случае я должна подстраиваться под него, а не наоборот, — оборачиваюсь-таки, отвлекаясь от шкафа, — что ты причитаешь, как старая бабка? Помогла бы лучше! Отвертеться не получится, так что я иду и должна выглядеть как минимум хорошо в этом супер-пупер месте, в которое он меня поведет!

— Ладно-ладно! — вздыхает ехидна со взглядом «что с тебя взять», а потом оживляется, — Есть у меня вариант, — и она чуть ли ни бегом несётся в свою комнату.

Приходит с платьем в чехле. Не знаю, почему я думаю, что это именно платье, костюм ведь тоже можно в чехол…

Стоп. В чехле?! Надеюсь, не выпускное… А когда снимает чёрную защитную ткань, я ахаю. Модной миди длинны, с вырезом от груди до ключиц и застежкой на горле. Но привлекает внимание именно благодаря цвету. Насыщенно зеленое, как листва поздним летом. Невероятно красивое платье. Нелепые шутки про выпускной решительно отзываю.

— Ты его надевала?

— Один раз примерно по такому же поводу, — лукаво улыбается Полина, а глаза озорные, что-то там было точно… — к твоим кудряшкам будет потрясающе!

— Спасибо! — визжу, обнимая подругу.

О личной жизни Поли не расспрашиваю. Я заметила, как быстренько она поменяла тему, и уважаю ее желание сохранить всё наедине с собой. В конце концов, не мне разбирать чужих скелетов в шкафу, своих бы перебрать.

Так что занимаемся мы тем, что собираем меня на ужин, и уже к пяти тридцати я полностью готова. Конечно, мои видавшие виды сапоги под это платье не подходят совершенно и Полина выуживает из закромов антресоли, — а я даже не предполагала, что у нас там что-то хранится, — широкие объемные сапоги на каблуке серого цвета, которые идеально вписываются в образ. Пуховик меняю на тёплое зимнее классическое пальто. Мы с мамой покупали его еще на первом курсе, перед тем как всё… стало совсем не очень хорошо, но я почти его не носила.

— Он подъехал! — оповещает, дежурившая у окна подруга. И спустя несколько минут мне на телефон падает смс от Разумного. Он ведь не знает, что у меня есть свой дозорный.

— Ну, я пошла, — подхватываю маленькую сумочку.

— Стой! Едва не забыла. Главный штрих! — кричит из ванной, а после я слышу топот. В руках она бережно сжимает флакончик духов, которые ей родители на день рождения подарили. Она ими только по событиям пользуется, значит, и у меня сегодня такое!

К машине, у которой стоит Разумный, подхожу медленно. Сама не знаю, почему. Неловко до жути.

— Добрый вечер, Софи.

— Добрый вечер, Платон Львович.

Он ведет меня к пассажирской двери и усадив внутрь, обходит машину, чтобы сесть за руль.

— Просто Платон, — внимательно смотрит на мою реакцию и не дождавшись ответа, заводит машину.

Не уверена, что называть шефа «Просто Платон» — нормально, но и обращаться в ресторане по отчеству тоже немного странно. Так что внутренне соглашаюсь с боссом, но хотелось бы вообще никак к нему не обращаться.

Нет, ну а что? Во избежание неоднозначных ситуаций…

Проезжаем те самые волшебные огоньки на центральной улице. Мои любимые! Я как ребенок, смотрю по сторонам, чтобы их не пропустить. Движение машин здесь замедляется, потому что вокруг течет жизнь. Люди встречаются под знаменитым городским градусником, фотографируются под «звездным небом» и идут гулять вдоль длинной улицы. Кто-то сворачивает в сквер на площади Поэзии, кто-то хочет дотопать до парка Горького, а кто-то не знает, куда идти, поэтому сидит в машине и едет.

И этот кто-то — я.

Разумный паркуется напротив торгового центра «Аве плаза» и ведет меня к ряду магазинов. В один из таких мы входим, но, к моему удивлению, внутри оказывается небольшой уютный семейный ресторанчик.

— Добро пожаловать в «La Osteria», — встречает нас милая хостес, — Вы заказывали столик?

— Да, на имя Платона Разумного.

— Верхнюю одежду можете оставить здесь, — она указывает на встроенную в стену стойку и вежливо улыбается нам обоим.

Платон оказывается сзади меня и, положив руки на края воротничка моего пальто, освобождает от верхней одежды.

— Невозможно красивая, — не сдержанно выдыхает глухим шёпотом, когда я поворачиваюсь. Он близко. Очень, — и все-таки сначала я хочу поужинать с тобой.

Сначала? А потом что? Уверена, что краснею.

Когда он снял своё пальто, и передал вещи хостес я пропустила. Как-то не до того было. Очнулась лишь почувствовав касание. Он взял меня под локоть и повел в зал за хостес.

— Пожалуйста, Ваше меню, — кладет она листы, когда Разумный опускается на стул после того, как помогает сесть мне. Галантность, вот она какая, — Ваш официант подойдёт через несколько минут. Приятного вечера, — хостес ещё раз одаряет нас улыбкой, после чего удаляется.

Глава 13

Это просьба, не шефский приказ. И я рассказываю, деликатно обходя острые углы, о которых ему знать не надо. Рассказываю о своей семье, о том, как ездила на лето в деревню к бабушке. О том, как с соседскими мальчишками ходили купаться на речку тайком от родителей. И как ловили руками рыбу.

— И как? Споймали? — смеется Разумный.

— Ага, двадцать ведер! — выдаю сарказмом, вовсе позабыв о том, кем он приходится мне, — Мы еще червяков в воду кидали. Думали приплывет рыба, съест, а мы её тут ждем! Ну медведи же лапами ловят, вот и мы решили, — продолжаю хихикая.

Это не мегосмешная история, но довольно забавная, чтобы её можно было рассказать в ресторане симпатичному мужчине. Не забавлять же его россказнями о том, как иногда ночами мне снилось море, и я просыпалась с мокрой простынью!

— Мы с пацанами, а нам лет по тринадцать тогда было… Спасибо, — отвлекается на принесшего первые блюда официанта и после его ухода продолжает, — поехали первые деньги зарабатывать. В соседскую деревню. Я тогда тоже к бабуле на лето приезжал. Так вот, поехали в соседскую деревню яблоки рвать в чужой сад. А мы подготовленные, с пакетами. Нагребли пакетов десять, по два каждому. И стали у дороги продавать. Сначала всё очень неплохо шло, деньги рекой лились, а потом нас дед какой-то увидел. Ну мы глянули дед и дед, а он привел с собой еще людей, — качает головой, вспоминая, — Ох, и гнали нас оттуда. Во-первых, приезжие, а во-вторых, кто-то яблоки узнал, уже не помню, как, какой-то сорт особенный был что ли. В общем, в тот раз бизнесменом я не стал.

— Но задатки в крови явно были, — улыбаюсь я, и пробую тёплый салат с телятиной — очень вкусно.

Если салат я осилила весь, то горячего не смогла впихнуть и половину. Порции здесь просто огромные! А вот Разумного всё очень даже устраивало.

— Сегодня мне так и не удалось вырваться на обед. Работы просто валом. Маркетологи зашиваются, новые баннеры подготавливают по последнему ЖК. Сдача рекламы через неделю, недоработки подчищают, поэтому у меня вопрос к тебе, — тут я навострила ушки. Ясно же, что к делу подошли! — Мне не нравится наше меню. Громоздкие доски, которыми можно убить, не привлекают. Могла бы ты подумать в этом направлении?

— У меня есть идея, — с готовностью говорю я, — мне бы лист бумаги и ручку, — веду плечом немного стушевавшись.

С готовностью, потому что мне и самой наше меню ужасно не нравится. Гостям с ними некомфортно, официантам неудобно. Конечно, я раздумывала о том, каким было бы идеальное меню в нашем ресторане, с моей точки зрения. Без задней мысли, просто так.

Разумный подзывает официанта Максима и тот находит всё, что нужно. Кладу лист горизонтально и делю на небольшие столбики.

— Вот здесь будут названия блюд, — показываю на основной столбик, — чуть ниже маленькими буквами основные ингредиенты, напротив, как обычно, граммовка и цена. Но я предлагаю карандашной рисовкой отметить компоненты-аллергены, вроде лука, чеснока, горчицы, мёда. Основных не так много. И в конце меню написать, что так мы обозначаем аллергены и ниже надпись «Если у Вас есть аллергия на любой продукт, сообщите об этом официанту». Я бы выбрала голубоватую бумагу, — продолжаю, не встретив сопротивления моей идеи в лице непосредственного начальства, — или газетную и сделала бы силуэты фоновых морепродуктов и рыбок. Вообще морских коньков забавных, жемчужных раковин. Это будет казаться детским, если сделать цветным, но в карандашной технике, на мой вкус, должно получиться стильно. Только рисую я так себе, но Лиза же на дизайнера училась, она должна круто рисовать.

Во мне поднимается необъяснимая взволнованность! Мне так нравится то, что я сейчас делаю, что невозможно передать! Я ведь хотела работать по специальности, хорошо училась, несмотря на проблемы и... сложности и владею, как мне кажется, важными знаниями, которые применяю именно сейчас. Возбуждение, забытое со времен студенческой практики, вновь бурлит в теле.

Всё это время Разумный молчит. Не перебивая слушает, что я говорю и наблюдает за моими отметками на листе. Закончив, выдыхаю и внимательно смотрю на мужчину перед собой. На моего шефа. Вспоминаю профессора Сивацкую, которая говорила, что у меня проблемы с донесением мыслей по проекту и уже мысленно себя, как маркетолога, хороню. Не впервой, честно говоря, но так же неприятно

— Хорошая идея, — озвучивает после того, как изучив набросок поближе, откладывает его в сторону, — Лаконично и со вкусом, чего-то такого я и хотел. Молодец, Соня. И я в тебе не ошибся, — усмехается, но больше себе. Самодовольный шеф. Но хвалит же! А я мурчать готова! Не зря на красный диплом впахивала! Вот, пригодилось.

— Только название ресторана я бы написала лазурным цветом, — вхожу во вкус вдохновленная похвалой, а Платон тепло улыбается мне.

На десерт нам приносят шоколадное семифредо. Никогда не ела и ума не приложу, что это такое. Ожидание проходит с опаской. И как же вкусно! Это не совсем мороженное, оно густое, тягучее и не тает на языке слишком быстро. Удовольствие растягивается, если есть совсем маленькими тягучими кусочками. Рассасывая на языке, остается приятная горчинка послевкусия натурального шоколада, а новая ложечка снова приносит сладость. Даже жмурюсь от терпкого вкуса…

Неожиданно Платон накрывает мою руку своей, а я, взглянув на него, в удивлении приоткрываю губы. Он аккуратно переворачивает руку ладонью верх и водит известные только ему узоры.

Осознаю, что только сейчас мысленно назвала его по имени. До этого момента я неосознанно избегала подобного.

Глава 14

С Яной мы договорились обсудить вопрос корпоратива с коллективом, когда выйдем на смену. Во всём этом заманчивом, на первый взгляд, разговоре была огромнейшая загвоздка — обсуждать пришлось бы дважды, так как смены две.

На каждой смене есть админ, старший официант и бармен, соответственно. Только мы почти не пересекаемся, лишь в те редкие дни, когда смены тасуют. И впервые ладно за мою, но Янкину работу в этом ресторане было решено организовать общий сбор.

Мы с Яной, как две зазывали или же выскочки, — а именно с таким обвинительным видом на нас недовольно пялились те, кого мы вынудили переться в свой выходной на работу утром всего на час, — сели в центре. Но испепеляющие взгляды продолжались ровно до момента, пока они не услышали предлог собрания.

И что тут началось…

— А давайте у нас в ресторане!

— Нет, поехали в клуб!

— А сколько нам отвалят денег? Давайте просто поделим, делов-то!

— Летний корпоратив можно на море?

— А сам шеф будет присутствовать? Я бы с ним в неформальной обстановке…

Вопросы сыпались, будто в пустоту, а нам и рта раскрыть не удавалось. В итоге перекинувшись парой фраз, мы с Яной решили дать нашей команде время на поговорить и выговориться, а потом обсуждать нюансы. Когда словесный всплеск поутих, Яна взяла слово:

— Это будет корпоратив. Для того, чтобы пообщаться и узнать друг друга получше в непринужденной атмосфере…

Надо сказать, что начала она уверенно. Медленно осмотрела всех сидящих, высказалась и затихла, позволяя переварить обдуманное в тишине.

Ага, шагаем шире! Не понадобилось.

— Да кому нужна ваша атмосфера?! — вскипает Люся, официант другой смены, — Я сюда деньги зарабатывать прихожу, а не языком чесать!

— Вот именно! Что за детский сад и танцы с бубном? — поддакивает Вероника, её админ.

— А что вы теряете?! — не выдержав, восклицаю я, — Вы ни за что не платите, просто приходите, расслабляетесь и веселитесь. Или забыли, что общаться нормально можно не только с клиентами? Серьезно, девчат, — пытаюсь разбавить напряженную атмосферу, — мы же не только работники. Дважды в год не плохо было бы отдыхать. Все компании так делают, просто с Васильевым нам корпоративы никто не предлагал, а Разумный…

— А Разумный — сплошное золото! — издевательски кривит губы Вероника, — Прекрати! Бизнесмены с набитыми кошельками терпеть не могут заниматься благотворительностью! — фыркает напоследок, складывая руки на груди. И взглядом впивается насмешливо, будто спрашивая: выкусила?

Вовсе нет. Я же не виновата, что она недалёкая. Хотя обиняками бросаться не спешу. Это довольно распространённый взгляд.

— Что за невежество? — не выдерживает Лиза, и в эту минуту я ей признательна, — Благотворительность уже давно стала мейнстримом. За границей тебя не воспринимают, если ты не поддерживаешь фонд или больницу, и мы к этому стремительно движемся! Наворовал и слился — это пережиток прошлого!

— Святая простота! — показательно всплескивает руками, словно ядом Вероника, — Ты реально веришь, что Разумный такой лапочка и зайка, что резко проспонсирует всех нас? Ага! Рыжая ваша с ним просто спит! Спи-и-ит, понятно?

— Ты чего несешь? Совсем ополоумела? — парирует Яна, но как-то неуверенно и на меня поглядывая.

— Как-то нелогично спонсировать всех сотрудников, когда спишь с одной. Что за дешёвый фарс? — фыркает Вердин, презрительно морщась.

А я молчу. Ловлю воздух ртом как рыба. Это неправда. Неправда! Вот ведь ужи нечищеные!

— А ты спроси у своей подружки, где она была вчера и, главное, с кем! И с кем потом ушла в районе девяти часов. Уж явно не книжки читать! Вот так и получают должность, а, Сонь? Только старший официант — это как-то меленько, не солидно, не находишь? Продешевила ты, рыжая. Хоть бы уже за управляющую ноги раздвигала!

— Инфа откуда? — вмешивается нахмурившийся Богдан.

— У меня подруга в «Остерии» работает. Даже фото Разумного сделала! Показать? — и с оскалом победительницы Вероника замолкает.

Конечно, она устроила целый спектакль! Прямо кукольное представление. Вот ведь кукловодиха... Хуже всего не обвинения эти, а то, что наши в это поверить могут. И как потом работать? Оправдываться? Переубеждать? Доказывать? То самое сомнение уже в головы поселила и теперь моё слово против её. Да и буду ли я оправдываться? Не буду. Я же ни в чем не виновата!

— Я смотрю моя личная жизнь не дает Вам покоя.

Холодный, как лед голос.

Тот самый.

Хоть воздух рассекай.

Глава 15

Вероника вздрагивает и медленно поворачивается. Как у него выходит так бесшумно входить? Улыбка с её лица сползает, а руки заметно подрагивают. Чтобы унять дрожь, Вероника кладет их под стол. Я могла бы отрицать или оправдываться, но прекрасно понимаю, что бесполезно. Напротив, это только на руку сыграет! Они получили нишу для сплетен, и моё мнение никого не интересует.

— Платон Львович, Вы слышали не всё… — пытаюсь сгладить, потому что совсем не хочу скандала. А еще понятия не имею, что именно он скажет и опасаюсь этого. Любое слово, фраза сделают только хуже. Но тот явно не в духе.

— Уверен, что услышал достаточно. Для проформы: я могу делать всё, что пожелаю и объясняться не намерен, но вы же совсем сожрёте Софи, да? — хмыкает и сам себе кивает, — Теперь у нас новое меню. Его оформление придумала Софи. Вчера за ужином мы это обсуждали. Это нормально, когда люди решают вопросы за едой, данная информация специально для Вашей головы, Вероника. Вот задумка, — он кладет на стол бумаги, — Елизавета, посмотрите пожалуйста, сможете ли нарисовать и зайдите ко мне с ответом. Далее, на счет корпоратива. Все, кто не хочет идти, не идёт. Все, кто хочет, я жду от вас варианты мест. Вы это уже обсудили, Яна?

— Не успели, Платон Львович. Процесс… затормозился…, — Разумный вновь ограничивается коротким кивком.

— И ещё. Вы уволены, Вероника, — прибавляет тоном, не терпящим возражений.

— Но за что?! Я же хорошо работаю! — она даже поднимается. Сейчас маска бронепоезда слетела с красивого лица, и Вероника выглядит ошеломлённой и немного, что удивительно контрастирует с прежней уверенностью, жалкой.

— Работаете хорошо, но язык у Вас слишком длинный. Для официанта это не хорошо. И подружке Вашей из «Остерии» передайте, чтобы место новое искала. Владелец — мой знакомый, и у него такая же позиция в данном вопросе. Если помните, у нас уже был разговор на тему обсуждения гостей, и я лично Вас предупреждал. Теперь обсуждаемым гостем стал не только я сам, но и Ваша коллега. Расчет получите полностью. Зайдёте за ним сегодня же. Остальным желаю продуктивной работы.

Он ушел. Проводили его абсолютным молчанием. Гробовой тишиной, я бы сказала. Кажется, мы боялись даже дышать. Спустя несколько минут Вероника разревелась и вышла, а мы с Яной поняли, что обсуждение закончилось, так и не начавшись.

Когда вторая смена ушла мы с нашими ребятами выбрали боулинг в «Мисто». Он как раз только после ремонта. Всё новенькое, необъезженное. Там же и бар находится, ниже ресторан, а еду и напитки могут подать и на дорожки. Вообще это огромный комплекс для мажоров. На корпоратив почему бы и нет?

— Единогласно, значит? — уточняет Разумный, когда я являюсь к нему с выбранным местом.

— Да. Не считая другой смены. Мы с Яной сочли правильным сказать им место и время, захотят — придут. Если Вы одобрите, конечно, — прибавляю торопливо, потому что лицезреть их снова желание отсутствует напрочь.

— А почему нет? Хорошая идея. Твоя? — он смотрит на меня тем своим взглядом — с теплом и интересом.

— Да как-то вместе определились. Мозговой штурм, — я неловко пожимаю плечами и отвожу взгляд. Идея была действительно моя, но после сегодняшнего утра признаваться в этом почему-то не хочется.

— Тебя так задело то, что она говорила? Соня? — он встает с директорского кресла и пересаживается на соседний гостевой стул, оказавшись ближе ко мне.

— Я никогда этого не пойму, Платон Львович…

— Платон. Вчера мы договорились, помнишь? — он поддевает мой мизинец своим, а после моя ладонь оказывается в его левой ладони. Правой же накрывает руку, согревая своим теплом.

Он успокаивающе поглаживает мои костяшки большим пальцем, а я раздумываю не права ли Вероника. Конечно, я не спала с Разумным, но то, что я ему симпатична отрицать смысла нет. Наверное, это и беспокоит меня больше всего: то, что Вероника не слишком и врала.

— Платон, я ведь получила должность не потому, что подхожу для этой вакансии, правда? — спрашиваю прямо. Лучше уж так, чем не спать ночами, мучаясь в догадках.

Он вздыхает и разворачивает к себе мой стул, потянув за металлическую ножку. Чтобы лучше видеть меня, хоть я и не красная шапочка, а он не серый волк.

— Нет. И я сказал это в предыдущий раз. Ты получила должность, потому что я счёл, что ты сможешь наладить эту работу лучше остальных. И пока я доволен результатом. Не прошло и недели, а у нас уже предложения о корпоративах и общение между работниками лучше. Это, конечно, не прямые твои обязанности, но они влияют на результат. Настроение официанта прямо влияет на настроение гостя и его обслуживание, а значит и на возвращение гостя в наш ресторан, превращая его в постоянного. Что прямо пропорционально моему доходу. Я бизнесмен. И не люблю мешать работу с личной жизнью, — спокойно объясняет Разумный, глядя в глаза, — Если ты допускаешь эти мысли, значит, она добилась своего. Не сомневайся в себе, Соня.

— Спасибо, Платон…

— Платон, милый! — раздается за дверью, словно в подтверждение, что мой босс не любит мешать работу и личную жизнь.

— Хорошего дня, Платон Львович, — аккуратно забираю руку и отодвинув стул выхожу из кабинета, — Добрый день, — здороваюсь с Анной, — ответом мне служит кивок, а затем она скрывается за дверью, закрыв ту перед моим носом.

Глава 16

— И что, вот так просто гладил твои руки? — спрашивает в присущей ей манере Полина, когда я возвращаюсь с работы вечером. Вчера она меня не дождалась, уснула. Так что подробности деловой встречи с боссом выбивает сегодня.

— Да. И это было так… так естественно, знаешь? Никакой неловкости или страха, не знаю, что там должно возникать. Дернулась только, когда он пальцы переплел. У него же эта Анна имеется. Не понимаю…

— Нравишься ты ему, тут и понимать нечего, — уверяет подруга, опершись на стену.

— Возможно. Но, кроме этого, намеков никаких, — в сомнении пожимаю плечами.

— А что он должен песню под балалайку тебе забацать перед входом в ресторан? — недовольно кривится Поля, — нет, серьезно. Тебе что надо?

— Честно? Чтобы всё было по-прежнему. У меня нет ни желания, ни времени на все эти непонимания и намеки, Полин. И Анна эта. Сегодня она заходила к нему в кабинет. Как раз, когда там была я. Я не хочу проблем, не хочу разборок. Понятно же, на кого все шишки при неудобном случае повесят. А мне нужна работа и деньги. Только повышение получила, ставку повысили, как тут на тебе… А еще Вероника сегодня. Говорит, что я за должность перед боссом того. В позу стала. Пошлую, — добавляю, делая намек еще прозрачнее.

— Ой, кто обзывается сам так и называется! Запомни эту не хитрую истину! — она тыкает в меня пальцем для пущего эффекта.

— Я запомню эту истину пятиклассницы, Полин, — обещаю, едва ли не кладя руку на сердце.

Между нами повисает пауза. Поля наливает еще чайку, я достаю из закромов последнюю пачку песочного печенья. Каждая из нас думает о своем. У обеих жизнь не сладкая вата, но на палку накрутила знатно каждую по-своему. Нет, конечно, умирать и хоронить себя рановато, многим куда хуже. Только от того, знаете ли, легче не становится совершенно.

— Надо вернуться к работе, — повторяю еще раз, — если сплетни уже сейчас бегут впереди меня, то что уж говорить, если кто-то еще что-нибудь увидит и не так поймет?

Подруга понимающе кивает, но находится с вопросом:

— Тогда почему позволила всё это? Остальным ты сразу отпор даешь!

Резонно. Я даже зависаю немного.

— Да потому что не случалось никогда со мной такого. Я как золушка. Ты меня на бал собрала, а там принц на ламбаргини ждет. И атмосфера эта чарующая, и глаза его напротив красивые. И он. Он, Полина, — смотрю на неё взглядом, давая понять, что и без слов тут ясно всё, — Весь такой уверенный в себе, обходительный, галантный, но прямолинейный и знающий, что и как делать.

— Что и как — это ты что имеешь в виду?

— Не совсем то, что ты! — показываю ей язык. Влезла со своей пошлятиной в мою романтику! — Я не знаю, как объяснить. Просто он взрослый опытный мужчина, который предвидит реакцию женщины и делает так, чтобы ей нравилось. Вот.

— Интересно! — качает головой Поля, — так и влюбиться недолго. Ты же еще не успела?

— Нет. Но это мне не нужно. Нужно сосредоточиться на целях. Моя сейчас: заработок, — выдыхаю, кивнув себе самой, а потом меняю тему. Как-то всё стало слишком серьёзно, — Ладно, а ещё новости какие?

Поля рассказывает, что тот самый постоянный посетитель её кофейни на этот раз и ей кофе купил и они выпили его вместе. Правда, ради такого счастливого времени подруге пришлось закрыть заведение и выйти оттуда, но даже нагоняй и небольшой штраф не смогли омрачить её настроение.

А вот поиск работы смог. И вакансии радугой не сияли в наилучшем ключе. Теперь вот как-то так получалось, что выбирать особо и не из чего. Я не предлагала ей снова в «Рыбный дом», Полина сама заговорила об этом вскользь.

— Совсем ничего из вакансий? — уточняю, словив несчастный взгляд.

— Такие же небольшие кофейни. Проблема в том, что они ничего тебе не должны. В смысле, шефы. Я хоть и оформлена официально, да только на половину ставки. И если появятся проблемы или вопросы, они выплатят сумму, заявленную в договоре, — выходит, не только в небольшой заработной плате дело.

— Но раньше ведь тебя это не слишком беспокоило? — провожу указательным пальцем по своей брови, чтобы уж слишком не пялиться на подругу.

— Пока штраф ни впаяли не беспокоило, а потом появились вопросики. Безнаказанность развязывает руки, Сонь. Как у вас с этим Васильевым было, — я сразу понимаю, о чем она.

— Он штрафовал буквально за всё, — подтверждаю, — Это не зависит от величины заведения.

— Но Разумный не штрафует, — уточняет она.

— А, ты об этом, — пожимаю плечом, — Тогда да. Он против всего, что не прописано законом. Но ты же к нам не хотела.

— Я больше о том, что он проверенный. Разумный твой, — Полина отламывает от колечка печенья кусочек и сует его в рот, — А между вечными скитаниями по стажировкам и ужами, которых уже маринует твой же Разумный, — это она имеет в виду наш коллективчик, — я бы выбрала второе, — уверенно говорит подруга и выжидающе смотрит на меня.

— Всё, что я могу — это уточнить нужны ли официанты. Еще на прошлой неделе требовалась девочка в ту смену, — рассказываю я, — а сейчас Веронику же ушли, но вроде бы, стажера взяли. Ты только реши для себя окончательно — хочешь к нам или это пятиминутная безысходность накатила, — прошу, потому что после подстилки босса прослыть простофилей — так себе мечта, — а я тогда уже узнаю. Но в ту смену я бы не хотела, чтобы ты шла. Если у нас ужи, то там настоящие ядовитые гадюки все, как одна.

Глава 17

Войдя в ресторан с пятиминутным опозданием за что, теперь на правах старшего официанта я не перестаю себя ругать еще сильнее, чем раньше, замечаю, что коллектив гудит, как улик.

— Привет, а вы чего? — спрашиваю, подойдя к компании поближе.

— Привет, Сонь. А ты что, не слышала? У Разумного нашего день рождения! — на секунду повернувшись ко мне оповещает Лиза и снова отворачивается, погрузившись в обсуждения.

Больше ничего не спрашиваю, просто слушаю и до меня запоздало доходит, что увлечены они разговором о подарке, на который будет скидываться коллектив.

— А вторая смена участвует? — слышен голос Насти среди всеобщих предложений.

— Да ну их! От себя поздравим, а они пусть сами крутятся! Забыла, что было на обсуждении корпоратива?! — парирует уверенная в своих словах Лизка.

— Да-да! Я поддерживаю! Они Соньку нашу разве что не обглодали! — подхватывает Яна, а остальные кивают. И я вхожу в их число. Не хочу больше иметь никаких с ними дел.

— А что вы предыдущему владельцу дарили? — спрашивает Света, накручивая на пальчик прядь светлых волос. Она с нами недавно и не застала именины Васильева.

— А кукишь с маслом и дарили! Как он к нам, так и мы! Вот, — на этой фразе Богдан выразительно кривится.

— Так, а когда у него? — снова перебиваю щебетание.

— Завтра, Сонь! Ты давай лучше фантазию включай! Мы только сегодня узнали и у нас проблемка: мы и понятия не имеем, что ему подарить, — раскидывает по полочкам для непонятливых Лиза, и руками разводит для пущей убедительности.

— Надо, чтобы и не очень уж дорого, но и лицом в грязь не плюхнуться! — голос Яны звучит резко, чтобы быть услышанной.

«В этом и загвоздка» — понимаю я. Да, очень сложно что-то выбрать для человека, у которого есть абсолютно всё. Ещё и выбрать так, чтобы и угодить, и что-то памятное, и приятно ему было, и… и недорого!

— Давайте ручку красивую! — снова начинаются предложения.

— Да ну, какая разница, какая ручка? Давайте бутылку чего-нибудь! Надо же отметить, — предлагает Вердин.

— Ага, из бара у тебя и возьмет, если надо. Там же, где и мы! Глупость, — некрасиво осекает его Лиза, но в целом права.

— А если шоколад и букет?

— Класс. И будем обращаться к нему Платонна Белодонна, — прыскает Богдан, а мы следом.

Невольно оборачиваюсь на вход, потому что обычно в такие моменты и появляется наш шеф, но его нет. Поехал, вероятно, чертей в аду гонять.

— А если запонки? — предлагаю, немного задумавшись, и ребята поворачиваются ко мне.

— Он же, наверное, из белого золота носит, — пожимает плечами Света. Она закусывает губу в раздумии, совсем как я секундами ранее.

— Ну нам же необязательно учитывать все запросы. Скинемся по адекватной приемлемой сумме и будем от нее плясать. На сколько хватит, такие и выберем, — доношу свою мысль.

— А что, это неплохая идея! — Яна одобрительно кивает, как бы выражая всеобщее согласие, и достает из кармашка фартука смартфон. Людей пока нет, в двери не ломятся, так что гул обсуждения не смолкает.

Она вбивает в поисковик то, на чем мы остановились и переходя из одного магазина в другой, не двигаясь с места, передает мобильник дальше, всем по очереди на обозрение. Тот демонстрирует всем изображение, на котором остановилась Краснина, пока не оказывается у меня.

Треугольные, с серебряной огранкой и черным камешком внутри запонки. Симпатично. Невычурно, но по-мужски изящно.

— А может, мы сходим, да и посмотрим сами? — предлагает Настя, когда я возвращаю админу её же телефон, — Я недавно кулон сестре заказывала: на фотке выглядел хорошо, а когда привезли, оказался слишком тонким. По граммам сложно сказать, как точно будет выглядеть, а, как я понимаю, у нас никто даже очень отдаленно не ювелир.

В её словах есть правда — наобум действительно такие вещи брать рискованно. Пусть это не самый дорогой вариант, но мы рискуем потерять деньги, а при отказе от заказа — время и тогда в поздравлении Разумного в принципе смысл пропадёт.

Вот только есть одна загвоздка, которую озвучивает Лиза:

— Вот так вместе и сходим. Ян, закрывай ресторан и, если что, это не я предложила, — шутит она и нашу компанию сотрясает добрый смех.

Настя поддакивает, Бодя складывает руки в умоляющем жесте, а Света, кто бы мог подумать, достает из кармашка фартука пять гривен и передает Яне, будто взятку. Мы едва по полу не катаемся, особенно когда Краснина деньги берет и прячет себе в фартук. Вот умеем же мы быть нормальными, когда надо.

— А пусть Соня и идет, — смотрит на меня наша админ, когда спустя несколько минут мы снова становимся серьезнее, но улыбки с губ не сходят, — Ну а что? — вскидывает голову, на мой недоуменный взгляд, — Ты предложила, тебе и лыжи мастырить!

— А смена, Ян? — честно говоря, не слишком-то мне хочется быть ответственной, но вокруг, как говорится, лес рук!

— Я тебя прикрою. Всё, давайте купюрами хрустеть, пока гости не повалили.

Глава 18

Сумма собралась приличная, что очень меня обнадежило. И без того, ответственно выбирать подарок от всего коллектива, а с крох — это было бы еще той задачей!

Где-то в послеобеденное время, когда в зале остается сидеть несколько столиком и обещает быть затишье часика на полтора, я тихонько ухожу переодеваться и ускользаю через задний вход.

Все оборачиваюсь, как нашкодившая воришка, опасаясь, что вот прямо сейчас, откуда ни возьмись, появится Разумный и отчитает меня за то, что отлыниваю от работы. Вообще-то отчасти это так, но поскольку так решил коллективный разум, мне не слишком стыдно. А если очень честно, то не стыдно совершенно.

Спустя полчаса топанья я вижу тот самый ювелирный магазин, который показала нам Яна. Я должна уложиться в указанную сумму, но это не кажется проблемой.

Только ровно до того момента, пока улыбчивая консультант не провожает меня к витрине, где хранятся нужные мне украшения. Золото белое, желтое, камни абсолютно разной от баснословной до минимальной стоимости. Толщина, длинна, вес. И на все эти вопросы девушка ждет ответ, не желая облегчить мою участь.

— Погодите, — прерываю безостоновочное милое карканье.

— У меня есть вот такая сумма, — я вбиваю цифру на калькуляторе своего старенького смартфона и поворачиваю ей. У гостей научилась. Они никогда цифры не озвучивают, только показывают на телефоне или царапают на салфетке. И салфетки эти с царапками непременно забирают с собой, — мне нужны мужские запонки, это подарок коллектива, поэтому сумма оговорена, — пресекаю дальнейшие предложения и уговоры.

Девушка, подавив в себе недовольство, а я ее просто прекрасно понимаю, ведет меня к одной из дальних витрин, куда дальше от той, к которой подвели меня изначально, и я успокаиваюсь. Цены приемлемые и мне вполне хватает.

Я окидываю взглядом ветрину, нахожу те самые запонки, которые нашла в их интернет-магазине Яна и прошу показать их поближе. Они неплохие, но, если присмотреться, видна неаккуратность выполненной работы. Это меня и смущает. Задумчиво мажу глазами по стеклу, пока не цепляюсь за притихшую у левого верхнего края пару.

— Вот эти можно поближе, пожалуйста?

— Ну конечно, — она, снова натянув бархатные белые перчаточки тянется за понравившимся мне украшением, — хороший выбор. Если вы хотите знать мое мнение, — она делает паузу, как я, когда хочу порекомендовать блюдо, но готова к тому, что меня остановят, как совсем недавно Анна, и я улыбнувшись киваю девушке, сбросившую спесь у этой витрины, — это лучшее, что Вы найдете на данную сумму. Извините, но хорошие украшения стоят очень дорого, — я понимающе киваю. Да уж, цены повидала, — если позволите начистоту, то дипломатичные украшения отличаются еще и чистотой выполнения. Не редко, Вы обнаружите зазубрины, которых не замечали в магазине и это разочарует Вас. Запонки, которые Вы держите в руках легки в работе, потому и испортить их сложно. Лучше остановиться на чем-то простом и выиграть в качестве, чем гнаться за модой. Но решать Вам.

Я вглядываюсь в украшения, словно мой взгляд сканер. Прохожусь пальчиками по округлостям металла и не нахожу зазубрин. Прошу для сравнения треугольные и понимаю, на что указывала учтивая Виктория. Они действительно очень отличаются в работе. И тут и там мои пальцы спотыкаются о неровности и это, действительно, расстраивает, ведь для меня это не маленькая сумма.

Останавливаюсь на простых круглых запонках. Двойной ободок бледного металла добавляет стиля, а внутри затаился глубокого темно-темно зеленого цвета камень. Особенность в том, что он не округлый, а плоский и это очень интересная особенность.

На коробочку мне не хватает, но покупаю её за свои. На ладони ведь не подаришь! Благодарю девушку за помощь и спрятав наш презент в сумку, оборачиваюсь, чтобы уйти. Только вот взглядом натыкаюсь на него. Встретились, где не ждали.

А рядом с ним Анна, цепляющаяся за рукав пальто своего спутника и моего шефа. Разумного.

— Добрый день, Софи, — первым здоровается он и на его лице я нахожу удивление. Едва заметное, но все же, — кажется, сейчас ты должна быть на работе.

— Добрый день, Платон Львович! Надеюсь, Вы в хорошем настроении и здравии. А я направляюсь как раз туда, где должна быть. Не болейте и кутайтесь в пальтишко посильнее, на улице прямо дубарь! — выдаю и бочком-бочком мимо, а главное, скорее, пока Разумный от шока не отошел и пилюлей мне не всыпал.

Изо всех сил стараюсь стать тенью выплывая за дверь магазина и кометой лечу в ресторан. Вот ведь Янка — «я тебя прикрою, я тебя прикрою»! Ага, от этого вездесущего разве спрячешься? Нет, нигде не скрыться! На ходу достаю телефон и мельком гляжу на время. Я еще и рановато! Справилась довольно-таки быстро.

И только на середине дороги, когда меня отпускает и я прихожу, наконец, в себя, то возмущенно, едва ли не вслух восклицаю: а какого такого черта он с Анной по ювелиркам расхаживает?!

И после этого прямо-таки ладонью, чтобы ощутимо было, бью себя по лбу: меня это вообще заботить не должно!

Она его девушка и нормально, наверное, что он ей бриллианты покупает да диадемы в мозг вставляет. Ну а что, должна же хоть для чего-то служить этой женщине голова.

Подумала и моську скривила. Нельзя же так. Анна сдается довольно милой. Ну а с другой стороны, а со мной так можно?! Если в ресторане у нас был деловой ужин, то в кабинете тоже руки мои чесал по-деловому?! Я, конечно, не бизнесмен, но никогда не слышала термина «рабочий чух-чух».

Глава 19

Новый день — новый старт, так ведь? Не знаю, как у кого, но я что вчерашним утром умереть, как спать хотела, что этим. Только делать нечего — после надоедливого пиликанья четвертого по счету будильника начнет орать розовое адище на противоположном конце комнаты. Это я так свой будильник называю, потому что когда он трезвонит, Полина из соседней комнаты едва ли не падает с дивана, настолько он громкий. А потом подруга бежит в мою комнату с желанием убить, но пока ограничивалась лишь ором, потому что я к звукам адища уже привыкла и даже могу под него спать. И только моя любвь к Полине заставляет содрать себя с постельки за несколько секунд до надоедливого «бззззз» и перетянуть тумблер в положение «выкл».

Я должна прийти сегодня вовремя, потому что подарок шефа у меня, а щелкать ротиком, как желторотики коллектив не имеет ни малейшего желания, в чем я их категорически поддерживаю.

— Надеюсь, ты сегодня вовремя? — звонит Яна, когда я выпиваю последний глоток чая и готова выходить.

— Конечно, я уже в пути! — сердечно обещаю, хотя это не совсем так.

На самом деле подобная мелкая ложь для опаздующих обычное дело и, к сожалению, в дальнейшем рискует быть использована в подобном ключе регулярно. Даже если в этом нет необходимости, вот как сейчас.

Я вполне успеваю. Выхожу всего лишь на шесть минут позже, чем должна и это настоящий успех. Если я буду нестись, как обычно, быстро-быстро, закинув за плечо язык, и в вагон метро запрыгну сразу, то явлюсь аккурат в половину девятого. И зачем так рано? Лично у меня видеть Разумного вообще ни малейшего желания не возникает.

Поезд уезжает перед моим носом и я, рассерженно закинув голову прожигаю взглядом потолок. Вот же зараза! Сонька-Сонька! Вот вообще на тебя положиться нельзя! Что ж ты за человек-то такой, а? Раз в жизни попросили прийти вовремя и то… мимо кассы!

Вот так, коря себя на чем свет стоит — а это, напоминаю, мой ежеутренний ритуал — я и добегаю впопыхах до ресторана. В лучших традициях имени меня: дыхание сбилось, ноги устали, а язык, так уж и случилось, продолжает устало и практически немощно свисать с плеча.

Праздничное что настроение, что видок — ничего не скажешь!

Яна, звонившая уже дважды, меня просто убьет! И правильно сделает! Раздевалку, само собой, прохожу. Если я еще и переодеваться начну… Без пятнадцати девять! А в дороге я просто гипнотизировала скоро сменяющиеся цифры, пытаясь их замедлить. Остановись мгновение! Помните откуда эта знаменитая фраза? Я тоже нет, но мама частенько шутливо ее повторяет.

— Привет, ребят, простите пожалуйста… — врываюсь в зал, где меня встречают не слишком радостные лица, — Вы чего? — они расстроены. И причина этому вовсе не мое опоздание. Ритка вон, едва слезу не пускает.

— Хоттабовна пришла раньше и застала нас тут, — зло отвечает Богдан и отвернувшись идет на своё рабочее место: поближе к бокалам, подальше от столов.

— И что? — недоуменно округляю глаза.

— Сказала, что мы прыгаем через ее голову. А Разумному наши подарки к чертовой бабушке не сдались! — пересказывает обиженная Яна. Она даже краснеет, настолько явно ее негодование.

— Что это вы купили? — не своим голосом начинает Лизка, — Цветы?! Мужчине?! Ыыы… — при этом она старательно корчит лицо принюхиваясь, а потом брезгливо морщится, старательно отряхивая воздух вокруг себя.

У нее довольно хорошо выходит пародировать Евгению Олеговну и меня вместе со всеми захлестывает злость! Я чувствую, как неприятная воронка закручивается, а негативные эмоции ощутимо царапают. Нет, это просто несправедливо!

— А сама-то управленица наша подготовилась? — многозначительно смотрю на сотрудников, — Мы поздравим его тем, что подготовили. Потому что это хороший подарок. И вообще, Хаттабовна не имеет никакого права критиковать наше решение. Мы у нее совета не просили, ровным счетом, как и на подарок скидываться. А цветы, — перевожу взгляд на красивый, свежий букет, состоявший из двадцати одной черной розы, — очень впечатляющие. И запах я даже сюда чувствую. Прекрасный аромат. И очень хорошо, что без упаковки, выглядит очень солидно, — запоздало осознаю, что в моем тексте-подбадривание слишком много «очень», но это ведь экспромт! — Ну что вы носы повесели, а? Неужели это первые гадости, которые она нам говорит?

Замечаю, как замялись ребята. Конечно, обидно услышать такое, но мне легче: благодаря опозданию, участь быть подавленной обошла меня стороной, поэтому я их и подбадриваю.

— А Соня права! — оклемалась в боевом настрое админ, — Ноги в руки и давайте в себя приходить.

Богдан выходит из-за бара, а я, коснувшись Ритиного плеча радостно встречаю ее открытую улыбку. И только наша Лиза, фыркнув еще раз смачно комментирует выпад управляющей, только теперь называет его бессовестным и позорным, встряхивает волосами и расцветает во всеоружии, бережно подхватив на руки цветы.

Успеваю снять и скрыть от чужих глаз за барную стойку свою куртку и туда же сунуть сумку, прежде вынув небольшую коробочку.

— Кто дарит? — обращаюсь ко всем разом, но порядком запоздало. Удивительно, да? Вечно опаздывающая Софи запоздало спросила…

В общем, как раз когда я вслух задаюсь этим, на мой взгляд, несомненно важным вопросом, дверь открывается, мешая ребятам ответить и, конечно, теперь уже не выйдет передать подарок кому-то другому.

Буду признательна за ваши звездочки, награды и комментарии!

Подписывайтесь на аккаунт, чтобы следить за обновлениями, быть в курсе новых книг и розыгрышей.

Очень скоро вас ждет нечно очень интересное!
Благодарю каждую, кто нырнул со мной в эту историю. Дальше-жарче, обещаю.

А я желаю счастья каждой,
Ваша Рошаль Шантье ♡

Глава 20

— Доброе утро, — здоровается начальство войдя в ресторан после Анны, — у нас внеочередное собрание? — он оглядывает нас взглядом, но явно уже понимает в чем дело.

Под сопровождение наших ожидающих глаз Разумный проходит в глубь зала и сняв пальто поворачивается к нам. Анна, если вам интересно, находится рядом.

Вчера, когда я прибежала в ресторан, то успела лишь отчитаться, что подарок куплен и сразу взялась за работу. А вот кости начальству перемыть не успела, но делать это сегодня нет никакого настроения — у него ведь праздник сегодня, так что этим его и поздравляю — оставляю без ядовитых подробностей коллег.

— Платон Львович, — робко, оглянувшись на нас берет слово Яна Краснина, — мы хотели бы… — она прокашливается, и следующая фраза звучит смелее, — хотели бы поздравить вас с днем рождения. Желаем Вам всего самого наилучшего и побольше, пусть все мечты сбываются, а все дела складываются наилучшим образом.

— И удачи, Платон Львович. Много-много, — добавляет Рита и это звучит очень-очень мило.

Мужские губы трогает уже знакомая мне улыбка, но я одергиваю себя от разглядывания. По понятным причинам.

— Позвольте вручить небольшой презент, — осторожно проговаривает Лиза, Разумный кивает.

Идти приходится нам двоим и я, прошу поверить на слово, с удовольствием передала бы подобного рода честь кому-нибудь другому. Кому угодно, но не перекидывать же коробочку, как горячий пирожок!

Чувствую себя, как когда я шестиклассникам в одиннадцатом классе грамоты вручала. Шествую, пересекая зал, будто на школьной линейке, а он взгляд от меня не отводит. Отстань, Разумный!

— Поздравляю Вас, Платон Львович, — щебечет довольная Лиза, вручая букет.

— С Днем рождения, будьте счастливы! — желаю совершенно искренне и широко улыбаясь, совершенно точно невольно. Лишь потому что серые глаза берут в фокус мои.

Охх… Разумный…

— Большое спасибо, — голос выходит хриплым, а взгляд не отпускает мой, — большое спасибо, ребята, — он мягко кивает Лизе, словно очнувшись.

Анна рядом кладет ладонь на его плечо сзади. Абсолютно не значительный жест, который неукрывается от меня. Потому что в этот момент она смотрит прямо на меня. Открыто и, как мне кажется, хищно. Помечая территорию.

«Ой, господи боже, только не писай на него!» — хочется закричать мне, но в душе лишь недоумеваю реакции этой женщины, спустившейся к нам с обложки новомодного глянцевого журнала. Ну правда, ко мне ревнует? Пфф… не смешите!

Меня рядом с ней поближе поставьте и все разом станет ясно. Наши с Львовичем гляделки — ничто иное, как интерес. Это как прикоснуться некасаемого, знаете? Любопытно, немного забавно и… не нужно потом вовсе. Потому что мы разные.

Как… не знаю как что.

Солнце и луна веками смотрят друг на друга дважды в сутки: когда солнце занимает небосвод и когда луна сменяет его. Но они никогда не смогут быть вместе, даже если очень сильно захотят. Они же представляют собой две разные противопоставления, которые невозможно представить вместе; одновременно на небе.

Вот и мы. Я всегда буду напротив: со стороны персонала, в то время как он всегда будет представлять собой элиту общества. И мы можем ужинать в ресторане, можем даже однажды проснуться в одной постели. Исключительно в экспериментальных целях. Потому что такая, как я всегда будет на шаг дальше, на ступень ниже и ему хватает ума, чтобы это понимать.

В своих мыслях я совершенно прослушала речь, которую произносит Разумный. Но там ничего такого. Много бла-бла-бла о том, насколько ему приятно и неожиданно и прочее-прочее-прочее. Анна стоит чуть позади всем своим видом демонстрируя гордость от того, в какой позиции она находится. Надо же, сейчас она кажется мне немного высокомерной. Насколько же все зависит от точки зрения, да? Потому что это наверняка не так. Она улыбается, глаза ее сияют, а руки, сплетенные между собой в ладонях опущены вниз. Они очень гармоничная пара, но не признать, что в груди немного царапает не могу. Царапает. И от этого самой от себя противно.

— Дорогой мой Платон Львович! — восторженно звенит из-за двери, и мы, вот правда, опешившие, поворачиваем головы как по приказу. Это Хоттабовна несется, раскинув в стороны руки, будто она вот-вот утопит шефа в своем декольте, — Что же вы меня не позвали ребятки! — она шутливо журит нас пальчиком, а-ля эдакая мамина подруга, застукавшая вас на кухне за вторым куском праздничного торта, — Подарки от нас Вам уже вручили? Прекрасно! Ребята сделали правильный выбор, все как я наказывала! Они у нас очень исполнительные! — И вот тут у меня прямо дар речи пропадает. Вы видели? Вот это наглость!

— Спасибо, Евгения Олеговна, — сдержанно произносит босс, но что-то в тоне его голоса… Показалось?

— Анна, здравствуйте, вы восхитительно выглядите. Впрочем, как всегда! — продолжает рассыпаться в реверансах управляющая и наблюдать за этим откровенно мерзко.

— В следующий раз, Евгения Олеговна, — перебивает котовасию Лиза, — приходите пораньше, чтобы успеть вручить подарок!

— Обязательно, дорогая, — чаво, простите?! — но теперь я знаю, что на вас можно положиться! — мурлычет в ответ.

— А вы видели кулон, Евгения Олеговна? — невольно вылетает из меня.

— Конечно, я видела. И даже за опоздание тебя ругать не буду, Снежкова, — в ее голосе недовольство, а я улыбаюсь. Что хотела — уже сказала, — Еще раз примите наши поздравления, Платон Львович.

Эхо поздравлений звучит голосами ребят, пока мы окончательно не расходимся. Я иду переодеваться, остальные остаются в зале.

— Ты видела, какова зараза? — Яну я различаю исключительно по голосу, потому что в это время через голову снимаю водолазку, — Ты была права, она злилась, потому что ничего ему не приготовила, — она ходит из стороны в сторону, размахивая руками.

— А чего ты от нее ждала? — пожимаю плечом, — В конце концов, все прошло хорошо.

— Ага, не считая злобной ведьмы! А Анна и правда красивая очень, — шепчет, когда возвращаемся в зал.

Глава 21

Смена заканчивается хорошо. Разумный выдает премию по случаю праздника, плюсом ложатся хорошие чаевые и я довольная еду на нашу с Полиной квартиру. Забираю собранную с вечера сумку и зайцем скачу на последнюю электричку, которая везет меня домой. По-настоящему домой, где я проведу выходные с мамой и Пашкой.

В электричке тепло и людей немного, поэтому я занимаю место у окна и ставлю рядом сумку. Если повезет, поеду одна. Разматываю проводные наушники и сунув их в уши включаю музыку. Если не подключаться к вай-фаю и не обновлять ленту, уровня заряда должно вполне хватить.

Мысли уносят меня далеко отсюда, глубоко протягивая свои щупальцы туда, куда никому другому нет входа. Вспоминаю, как звонила мне мама, когда ОНИ заявились к нам впервые. Тогда мы находились в растерянности и буквально не знали, что делать. Еще не отойдя от папиной смерти, должны были расхлебывать навалившиеся на нас проблемы. Без преувеличений. На пару, с которой старенький преподаватель литературы великодушно отпустил меня поговорить по телефону, я не вернулась. Даже сумку не взяла. Как схватила куртку в гардеробе, так с телефоном и убежала. Хорошо, одногруппница сложила мои вещи и оставила в секретариате. И что кошелек был в кармане кофты тоже повезло. Побежала стрелой на вокзал и на первой же электричке приехала домой.

Маму нашла на кухне в истерике. Она цедила вторую порцию успокоительных капель в стакан с водой. Пашка же находился в комнате и старался не мельтешить. Он сидел напуганный и растерянный…

Младший брат, мама, находящаяся в стрессе, и я… Первокурсница, всегда обожаемая родителями. Домашняя девочка — хорошистка. Тогда мне пришлось резко повзрослеть и взять все в свои руки.

У мамы на нервной почве начали появляться болезнь за болезнью, а Паша… Он стал предоставлен самому себе. Потому что я уже не могла приезжать каждые выходные. Вместе с учебой у меня появилась работа, куда я бежала после пар.
В зоомагазине в пятнадцати минутах ходьбы от университета была открыта вакансия подай-принеси, но мне очень подходил график, а в перерывах я успевала учиться. Потом еще одна работа на выходных и вторая часть второго курса пронеслись, как в тумане.

Не хочу больше вспоминать. Достаточно.

Вытаскиваю наушник и убираю сумку, освобождая место для бабушки-божего одуванчика. Может, и хорошо, что появилась компания?

— Какая остановка ваша, милочка? — интересуется дама преклонного возраста, доставая из сумки пирожок и протяягивая его мне.

— Спасибо, — улыбаюсь благодарно, а мой желудок приветствующе урчит. Мда, не очень красиво, — моя — конечная.

— Вот и хорошо. Вместе и доедем, — я киваю, потому что рот занят жеванием. Очень вкусно.

Я хвалю ее еду через несколько секунд как проглатываю кусочек, и теперь уже довольно улыбается она. Женщина рассказывает мне о своей дочери, переехавший на другую часть нашей страны и даже показывает фото внучки — забавной розовощекой девчушки с двумя хвостиками и конопушками на личике. На вид ей лет пять – шесть и в своей правоте я убеждаюсь, когда вижу фото, на котором девочка стоит напротив здания школы с двумя праздничными бантами, в школьной форме, сжимая в руках небольшой красивый букет, а на голубой ленте, перекинутой через плечо, золотая надпись, которая не оставляет сомнений, что перед нами — первоклассница. Рядом с теперь уже школьницей стоит красивая женщина, а позади мужчина.

Ни к чему не обязывающая беседа легкостью окутывает меня и поднимает мое настроение выше. Я искренне радуюсь успехам внучки незнакомой мне женщины в школе и на танцах, куда ее отдали полгода назад.

И я знаю, что жизнь, она крутится не только вокруг работы и семейных трудностей. И эта, казалось бы, элементарная мысль возвращает меня в воспоминания не такие далекие, но такие теплые…

В волшебную атмосферу семейного ресторанчика в самом центре города-миллионника, в котором течение временя замедляется с приятной скоростью. Напротив меня — Платон и я, нарядная, как настоящая попавшая в сказку принцесса, позволяю себе очароваться на один-единственный вечер. Забыться. Потому что… так хочется.

Такое емкое слово «хочется», а сколько за ним стоит. Я вот не могу купаться в своем «хочется», только барахтаться. А барахтаться, я, если быть совершенно честной, порядком устала.

Электричка тормозит на конечной, но я продолжаю сидеть, пропуская тех, кто особенно торопится. Выхожу одной из последних, помогаю Валентине Даниловне спустить сумку и попрощавшись надеюсь успеть на последнюю маршрутку. Она собирает сошедших с поезда, поэтому если ее провороню или буду недостаточно быстрой ланью, придется вызывать такси или идти пешком. Успела. Влетела, едва не получив по носу захлопывающимися повиновением кнопки дверьми. Водитель уже собирался отъезжать. И кто сомневался? Я и опоздания — мы неразлучны!

Дома, у самых ворот небольшого домика с видавшей виды крышей, меня встречает мама.

— Наконец-то, родная. Без тебя совсем невмоготу, — слабо улыбается она своей поблеклой из-за событий улыбкой.

— Мы справимся. Честно-честно, мам, — поддерживаю, как могу. Хотя обе понимаем, что конец наступит тогда, когда ОНИ позволят. А ОНИ не позволят.

Озвучивать грустную данность не хочется, поэтому я подхватываю мать под локоток и веду в тепло. На улице еще не зима, двадцатые числа ноября только, но вечер, холодно, а ей нельзя переохлаждаться.

— Приехала! — прыгает на шею Пашка, который едва ли не выше меня теперь, — Мама не позволила мне выйти! Опять шептались, да?

Я тереблю его непослушные волосы пятерней и целую в щеку. Брат считает себя главой семьи и очень сердится, думая, что его воспринимают ребенком и не посвящают в разного рода вопросы. В целом он прав, но пускай хоть в его жизни будет отсутствовать серьезная головная боль, а отец для него — идол, а не простофиля, растративший свою семью.

— И ничего мы не шептались, — отвечаю, округлив глаза в деланном удивлении, — пошепчешься тут! Ты же вездесущий, Паш, от тебя ничего не скроешь!

Глава 22

«Я не дома, Платон Львович. И Вас тоже наверняка ждут в другом месте.»

Подписывать не стала. Это у него фишка такая или думает, что у меня извилин не хватает и я не догадаюсь от кого? А может, вообще рассылка?

«Где ты?»

В смысле где? В Кара…! А какая, собственно, вообще разница-то? Нет, ну правда! Это же мое личное время, я вольна делать, что хочу. Как и он должен сейчас праздновать в каком-нибудь навороченном загородном коттедже, в котором есть… да все! Все, что только можно вообразить.

Контраст между нами сейчас ощутим еще острее и я невольно вспоминаю Анну, когда увидела ее в первый раз: идеальная кожа, длинные уложенные волосы и наряд, продуманный до деталей.

Вздыхаю и сую телефон обратно в карман, так и оставив адресанта без ответа. Вместо холодной, но умной железяки тяну за собой брата, направляясь на кухню. Расставляю тарелки, пока Пашка щебечет не умолкая. Мама достает из видавшей виды духовки курицу и аромат печеного мяса еще сильнее заполняет пространство. Перекладывает птицу с противня на блюдо и ставит на стол, рядом появляются толченая картошка и соленья. Красотааа…

Обсуждения за столом вертятся вокруг жизни нашего поселка, Пашкиной учебы. Мама рассказывает, что с холодами стало снова тянуть поясницу, но она спасается поясом из собачьей шерсти. Не знаю, может, и правда помогает, но звучит, как прошлый век. Ей бы к врачу со спиной обратиться, но она продолжает упираться, настаивая, что и так сойдет. Это только сильнее злит, но я бессильна.

Когда стрелка часов двигается к полуночи, мать отправляет брата спать. Тот, конечно же, упирается, но проигрывает, и невесело нос повесив топает в свою комнату. Я наливаю по еще одной чашке чая и некоторое время мы просто молчим.

— В следующий раз он сказал, что хочет больше, Сонь, — мама шепчет, потупив взгляд, а потом опускает голову в уставшие руки.

— Насколько больше? — едва зубами не клацаю от досады.

Душой кривить не буду, чего-то такого я и ожидала. У нас ежегодное повышение тарифа происходит. Как комуналка.

— В полтора раза…

— Вау, в этот раз по-крупному… — вздыхаю и ничего больше не говорю.

— Сонечка, я тут подумала, давай бабушкино кольцо продадим, а? — какое именно кольцо имеет в виду моя мать гадать не приходится. У нас же не ювелирный дом.

— Даже думать об этом забудь, — излишне строго смотрю на нее. Это не первый наш разговор об этом. И я знаю, что не последний. Однако хотелось бы пореже повторять одно и то же.

— Оно все-равно лежит без дела…

— Мам, это мое кольцо. Его бабушка мне оставила. Хоть что-то, дорогое нашей семье должно же остаться? — раз за разом снова и снова те же аргументы, те же слова, — Мы и так в начале все распродали: и твои украшения, и мои. И папины часы, и нож его армейский. Да даже настенные часы…

— Так антиквариат же. Новые повесим, ну, когда все наладится, — она мягко и очень грустно улыбается. Знаем же обе, что часов нет уже лет шесть. Продали, когда они только к нам заявились. Взамен поставили небольшой будильник на столик, чтобы время перед глазами мелькало. И все.

— Вот и достаточно выносить вещи из дома. У Пашки цепочка от деда, у меня кольцо от бабушки и продавать это ненужно. Хватит об этом, пожалуйста, мамуль, — прошу как можно мягче и она, смахнув слезинку, кивает.

— Совсем сложно в твоем ресторане? — спрашивает, успокоившись. Пододвигает ко мне печенье «К чаю» и укладывает подбородок на руку.

— Нет, — мотаю головой, отпивая из чашки, — наоборот, с новым руководством полегче стало, понятнее.

— Это хорошо, когда начальство самодурством не занимается.

— Так и есть. А твое вязание как?

У мамы золотые руки. Раньше она шила платья и костюмы на заказ у тети Лизы в небольшом киоске, оборудованном под швейную почти фабрику. И вывеска встречала «Швейный дом». Ага, прямо как в Лондонах и Парижах…

В общем, там было не слишком тепло и потом, когда подкосило здоровье так много сидеть за машинкой мама уже не могла. Знаю, что до сих пор себя корит, но для них с Пашей все же лучше быть друг к другу поближе. Пока я не могу перевезти их к себе, а в связи с открывшимися обстоятельствами в виде повышения трафика, горизонт успеха в этом деле становится от меня лишь дальше. Непроглядное такое будущее, в которое я, все еще пытаюсь верить. Все же теплилась у меня надежда, что повышения не будет, но нет. Своего не упустят, а отказать я не могу.

— К Новому году будет больше заказов, буду брать максимально. Сколько возможно, — как бы оправдывается она и я снова чувствую вину, что не могу обеспечить нас полностью, — а вакансии маркетолога не просматривала?

— Нет там ничего, — отсекаю, неприятно жмурясь, — да и оклад в начале минимальный. Это мне не подходит, — я специально делаю акцент на этом «я», нарочно обходя формулировку «мы».

Мама хмуро кивает, несколько минут между нами звучит лишь тишина, а затем она спрашивает:

— А повышение это твое новое начальство вовремя вручило! Очень кстати! — на губах легкая улыбка, она хочет подбодрить меня и внутри разливается тепло.

— Согласна! — хватаюсь за эту тему покрепче, потому что хочется отвлечься и ей тоже это нужно. Если я хоть на работе и с Полькой о другом говорю, то вся мамина жизнь крутится… здесь. — Я была очень рада! И Яна наша, ну, которую администратором поставили, очень хорошая девочка. Дружелюбная, честная и очень искренняя. Мне повезло!

— Интересные рокировки у вашего директора… — бормочет задумчиво.

— Да и что плохого в этих переменах? Я, например, от них только выигрываю!

— Да это я так, — машет рукой в неловком извинительном жесте, — капризничаю. Плохого просто столько, что сложно в хорошее верить… — сейчас она делится тем самым, глубоким, что в самой душе хранится.

— А надо верить, мам. Обязательно, надо! Мы справимся, честно-честно и точно-точно!

Я встаю со стула и тянусь к ней обниматься, и она льнет ко мне. Такие моменты между нами редки. Расстояние, наверное, свою роль сыграло. Теперь я успокаиваю ее и баюкаю, как маленькую, позволяя расслабиться ей, но себе — никогда. Я всегда на чеку и устаю от этого особенно сильно. Как взяла однажды узды ответственности за семью, так их и держу покрепче, контролируя, чтобы ничего больше не произошло.

Глава 23

Утро не приносит мне отдыха. Уже десять, а веки тяжелые. Вчера пошел холодный дождь, а я так и наблюдала за падающими с неба каплями, рассматривая звезды. В городе нет такого неба. Вероятно, поэтому так люблю наше «Звездное небо». Оно напоминает мне о доме. И не смотря на то, что я отвыкла быть здесь, давно не чувствую себя в безопасности или счастливой, не вспоминаю о детстве, которое, несомненно было прекрасным, дом — есть дом, каким бы он ни был. Я старомодна, но люблю это место какой-то искалеченной любовью, искалечившей мое собственное, преданное прошлому сердце.

Разумный так и остался без ответа. Не знала, что написать и не была уверена, что нужно. И сейчас не уверена тоже. Но рука все-равно упрямо тянется к мобильнику, в желании открыть новое от него послание. Только чат ожидаемо не обновился. Потому что он больше ничего не прислал. Это ведь совсем не тот мужчина, который будет повторять дважды. А мне, я настоятельно повторяю себе, не нужны проблемы, но нужна работа.

— Ну что, проснулась уже, Сонька? — бесцеремонно врывается в мою комнату наглый младший брат. — Вот уж правильно тебя Соней назвали! — Он ухмыляется и выглядит очень довольный своей шуткой, пусть и повторяет ее в сотый раз, не меньше.

— Вам, жаворонкам, нас не понять! Мы совы — очень особенные! — фыркаю, повыше вскидывая гордый подбородок.

— Ага, видел я, как особенно ты ночью шара… шастала, я хотел сказать! — исправляется подмигивая.

— Иди чайник ставь, умник! — и показываю ему язык, как раз перед тем, как он захлопывает за собой дверь. С той стороны.

Оставшись в одиночестве, выдыхаю и снова поворачиваюсь к экрану сотового. Тот как раз вспыхивает уведомлением, сердце непонятно почему начинает биться чаще в понятном лишь ему одному каком-то глупом ожидании. Только когда глаза читают имя отправителя, мышца слева разочарованно сжимается и, будто расстроенно вздохнув, вновь бьется в привычном ритме.

Поля спрашивает узнала ли я по поводу вакансии и подтверждает, что готова работать. А я мысленно даю себе по лбу, потому что среди выбора и обсуждения подарка вышестоящему начальству совершенно забыла о ней. Хороша подруга! Во бы со мной так, а?

Извиняюсь, честно признавшись, что забыла и обещаю все выяснить в понедельник. Именно в понедельник начинается моя смена. Но у меня есть еще суббота и воскресенье в запасе для отдыха.

В конце концов встаю и топаю на кухню.

Так начинается наш семейный день. Мы больше не придаемся грусти, не поднимаем уродующие сердце темы, а наслаждаемся тем, что все собрались вместе.

Младший детальнее показывает свой автопарк, распеваясь соловьем о каждой машинке так подробно, что через пятнадцать минут я просто перестаю вникать — все-равно ничего не понимаю. А вот когда прошу дневник, Пашка находит срочное дело и это, кто бы мог подумать — мытье всегда ненавистной ему посуды. Между прочим, чтобы подчеркнуть желание моего брата демонстрировать отметки, самое страшное наказание для него — помыть чашку и тарелку. Вообще-то, это обязанность, но для Паши — настоящая картонов. Зато мне сразу становится понятно, что школьная программа у у него продвигается очень-очень так себе.

Делаю пометку поговорить с Пашей прямо и строго и с ухмылкой прибавляю — снова. Эта тема коричневой, цвета какашки, нитью проходит сквозь наши отношения. Паша терпеть не может учиться, а я объясняю, насколько это не обходимо. Разговор, в общем-то складывается довольно однообразно:

— И что толку с твоей медали и красного диплома? Зря напрягалась только!

— Зато я умная! — настаиваю с нажимом.

— Ага, поди расскажи это тем, за кем ты протираешь столы и улыбаешься на хамство!

На этом моменте вмешивается мама, с криком «Не смей так разговаривать с сестрой!», потому что мне на это ответить просто нечего. По большому счету Пашка ведь прав. Что мне дало мое образование?

Он безумно злится, что вынужден отчитываться перед мамой о каждом шаге, отвечать на звонок с первых гудков, а если нет, выслушивать нравоучении о том, насколько она переживает. И это другая сторона домашнего мальчика. Он доверчив, но ему хочется увидеть больше. Того, чего мы не можем позволить и допустить.

Потому что есть они.

Вечером мы топаем в местный магазин за продуктами из написанного материнской рукой списка.

— О! Сонька! Ну и как там в городе? — тормозит на углу Витька Шестаков, мой одноклассник и причина воздыхания девчонок учащихся на класс младше.

Витя, что называется крутой. И ничего в нем нет из того, что может понравиться. Он не высок, не широкоплеч, достижениями не блещет, целей не ставит и умом, прямо скажем, очень посредственен, но что умеет делать лучше остальных — это хвастаться!

Вот правда! Из любой мелочи, сколько я себя помню, Витя Шестаков мог устроить целое представление и произвести настоящий фурор на окружающих. Однажды, классе в шестом, он принес из дома муху. Мертвую. Наверняка, убитую мухобойкой. Так вот, он назвал себя повелителем насекомых, потому что муху убил силой мысли, а не зверски, как все — газетой. И убеждал остальных, что знает, как устроен их мозг и даже может нарисовать. И нарисовал! Вы вот, например, знаете, как выглядит мозг мухи? Вот и мы не знали, а Витя знал! Когда учительница услышала это, повела его к школьному психологу. Та, по рассказам, посмеялась и отпустила мальчишку с хорошей фантазией на урок. Директор посмеялся тоже, но объяснил, что не нужно таскать в школу все, что вздумается.

Следующим Витиным успехом было то, что на лето он поехал в американскую семью и жил у них все каникулы. Все обступили одноклассника и расспрашивали что же там такого, что от нашего отличалось. Оказалось — все. Есть порода животного — котопес — не то собака, не то кошка. Но нигде, кроме Америке не водится. И он такого самолично гладил! И хотел даже домой забрать, но вот незадача, климат им наш совершенно не подходил. Пожалел добрый Витя животное и не стал забирать в далекие дали. Мультик «Котопес» мы посмотрели позже.

Глава 24

Дверь серого ланоса открывается, показывая мне водителя. Его лицо кажется жутким под желтым фонарем, а ухмылка, больше похожая на оскал делает картину только ужаснее.

— Я прямо сердечком чувствовал, что ты выйдешь!

Витька подходит ближе. Неспеша, мня себя сильным крепким животным. Но я вижу лишь гиену из знаменитого «Маугли».

«А они называли тебя толстым червем!» — или как там было? Но в мыслях отчетливо вижу, как и без того развитая фантазия одноклассника рисует нужные ему картинки; пересказывая ИМ нашу встречу.

— Чем обязана? — держу оборону. На моем лице не дрогнул и мускул — да здравствует общепит и клиенты-хамы!

На деле же мне страшно. Я одна, уже довольно поздно и даже если начну орать на этой части улицы никто не живет, кроме восьмидесятилетней Варвары Климентьевны. Вот уж кто точно меня не услышит.

— Да смотрю берега путаешь довольно часто. И резво. — Он останавливается напротив. Ближе, чем я того бы хотела. Это учитывая, что я вообще не хочу дышать одним с ним воздухом, а сейчас вот приходится.

— Я не сделала ничего, что бы нарушило правила договора, — на слове «договор» мне до острого покалывания в пучках хочется показать скобки, но я усердно приказываю себе не делать того, что может разозлить его.

— Поуважительнее нужно быть, куколка. А теперь поехали, прокатимся. Для профилактики. — Ухмылка становится ехидной, а я сглатываю от мерзкого взгляда и такого же мерзкого ощущения страха. Липкого и безумного.

— Никуда я с тобой не поеду. Это не предусмотрено правилами, — делаю попытку, но она является заведомо проигрышной.

— Правила здесь устанавливаешь не ты. И желания твои никого не волнуют. Никого из тех, кто тут находится. Или как говорят твои мажоры в городе: присутствующих. — Он издевательски растягивает это слово, будто оно сильно отличается от уже выбранного им синонима. Это попытка задеть, но я не реагирую. Стою, вцепившись в дорожную сумку обеими руками до побелевших пальцев.

Он хватает меня за локоть, сумка выпадает из рук на холодную землю, но Витя, который тащит меня на заднее сидение своей машины будто этого не замечает. И мне сейчас не до нее. Я предпринимаю попытку вырваться, но грубые пальцы лишь сильнее смыкаются на моем локте. Задевают нерв и мне приходится до боли закусить губу, чтобы не взвыть.

Перед открытой дверью хватаюсь за крышу, препятствуя. Только моя сила против него веса не имеет, и он легко заведя назад мою руку закидывает мою тушку в автомобиль. Дверь хлопает и когда распахивается водительская, я открываю свою, чтобы вынырнуть наружу. Только Вите даже не выбираться из салона не нужно: он успевает ухватить меня за правый край куртки. Та жалобно хрустит в надрыве, но этого оказывается достаточно, чтобы замедлить меня. А потом он с силой смыкает за волосы и я заваливаюсь назад, ударившись головой о пластик противоположной двери.

Покончив с моими брыканиями он жмет по газам, не беспокоясь об открытой двери, которая от резкого движения захлопывается сама. Ловлю его взгляд в зеркале заднего вида и эта ухмылка, обращенная ко мне, сопровождающая колючие глаза не обещают ничего хорошего.

Я знаю эти места, стараюсь следить за дорогой, забив на ломящую головную боль. Меня словно кувалдой бахнули. Глаза щиплет от показавшихся было слез, но я жмурюсь, отказываясь демонстрировать слабость.

Хочу домой. Во внутреннем кармане куртки лежит телефон и сейчас я больше всего желаю, чтобы никто не вздумал мне позвонить. Хотя уже довольно поздно для созвона, закон подлости никто не отменял.

Никто мне не звонит. Ни в момент моих об этом мыслей, ни через минуту, ни через пятнадцать. За время, которое мы едем неизвестно куда, успеваю вспомнить все сцены из блокбастеров, когда похищенного человека спасал телефонный звонок.

Вопрос лишь — кому звонить. Мама, кроме паники ничего не сделает, Пашка слишком мал, Поля… Вот Поля — хороший вариант. Но долгий. Может и не понять, что к чему. Хотя, а кто бы понял?

Но я знаю кто. Фамилия у этого человека сама за себя говорит.

«Говорящая и впередиидущая». Так и есть. Но несколько его сообщений около полуночи, «рабочий чух-чух» и деловой, — настаиваю! — ужин в ресторане не дает мне права заручиться его поддержкой. Учитывая, какими последствиями можно обзавестись, если такой влиятельный человек, как Разумный появится у Них на горизонте.

Пока я перебираю в мыслях то самое доверенное лицо, которое спасет меня ото всех бед, машина трясется на разбитой дороге. У нас в поселке асфальт, к слову, уже лет двенадцать лежит точно, и если мы едем по ямам, то мы на куличиках у того самого рогатого создания.

Черт!

Еще минут через десять бездорожья и темноты, — что тоже очень странно, но ни единого фонаря уже минут пятнадцать нет, — ланос тормозит. Я немного подаюсь вперед, чтобы оглядеть место, но ничего не видно, кроме нескольких метров дороги, подсвеченных фарами. Когда Витя их выключает и поворачивается ко мне, леденею. В темноте вижу лишь его силуэт, а вместо глаз черные впадины. Можно было бы пошутить, что мечта Шестакова наконец осуществится и он без проблем пройдет пробы во второсортный ужастик, но шутить, знаете ли, не хочется.

Почему-то.

Шестаков протягивает ко мне руку и я рефлекторно подаюсь назад.

«Не трогай меня, не трогай меня, не трогай меня».

Я уже говорила, что терпеть не могу чужие прикосновения?

Нет?

Это потому, что я сама об этом не знала.

Но сейчас явственно, до брезгливой дрожи ощущаю, что если он ко мне прикоснется… Я просто… Не знаю, что! Но пусть не прикасается!

— Манной каши хочется жуть как… — лепечу. Потому что дурнаядурнаядурная моя склонность вываливать все, что приходит на ум, когда нервничаю — ужас!

Но как ни странно, Витя смеется. Только смех этот не предвещает ничего хорошего.

— Когда мне было восемь, я представляла море и писалась в постель, а теперь сижу в твоей машине и хочу в туалет. Очень. Тут есть туалет? А то если нет, я могу представить…