Я вам не ведьма!

Глава 1

Если бы я знала, во что вляпаюсь, не стала бы скачивать «Инстаграм», но я понятия не имела и с глупой улыбкой записывала сторис в пражском аэропорту. Счастью моему не было предела. Перенестись с берегов Невы в город своей мечты! Причем совершенно случайно. Как сейчас помню, закончив обрабатывать очередную порцию фотографий, я лежала на кровати и листала ленту любимой соцсети. Палец лениво скользил по ярким картинкам, в голове крутились разные мысли. К примеру, стоит ли пойти на кухню и взять кусок тортика. Его подарили благодарные клиенты — семейная пара, которую я снимала в прошлую субботу. Хорошие люди, даже отзыв не поленились оставить.

Зажмурившись, позволила себе помечтать. Вот я получаю звание «Фотограф года», вот заключаю контракт с «Vogue». Вообразив себя новой Энни Лейбовиц, едва не уронила телефон. Дернувшись, успела-таки его подхватить, но пролистнула ленту вниз. Хотела вернуться к посту о важности правильной формулировки целей, но тут мой взгляд упал на рекламную запись. И все, я поняла: хочу! Это же моя детская мечта — побывать в Праге.

Увы, визит в турфирму закончился разочарованием: туров по промо-предложению не осталось. Неужели придется отказаться от мечты? Пригорюнившись, я собралась было уходить, когда вдруг отменилась бронь на нужные мне даты. Не судьба ли? Как оказалось, злой рок.

Плюс самозанятости в том, что не надо отпрашиваться у начальства, искать себе замену. Раз — и ты уже бродишь по кривым улочкам, ловишь в объектив старинные вывески, лица людей. А потом пьешь пиво в заведении, в которое, по легенде, хаживал сам Швейк.

Прага наполняла меня энергией. Хотелось всего и сразу: сочинить роман, влюбиться и записаться на танцы. Прежде я как-то не решалась. Знаете, жило на подкорке: «Не смогу, не справлюсь», а тут вдруг отпустило. Я даже смеялась шуткам официанта в кафе, куда каждое утро забегала выпить чашечку ароматного кофе.

Ее я не заметила, засмотрелась на химеру. Не глядя, сделала шаг назад и толкнула девушку в зеленом бомбере и джинсах-бойфрендах.

— Простите! — на автомате извинилась на русском, запоздало сообразив, что меня не поймут.

— Ничего страшного, со всеми случается, — на том же великом и могучем ответила девушка.

Завязался разговор. Девушку звали Машей, она прилетела из Москвы. Должна была ехать с подругой, но в последний момент у той поменялись планы. Маша так радовалась, что столкнулась с соотечественницей и буквально упросила побродить с ней по городу. Пожалев ее, согласилась и вскоре пожалела о своей сердечности. Прага для Маши оказалась всего лишь локацией для селфи. Ей было все равно куда идти, лишь бы там ловил интернет. Пока мы петляли по древней крепости, она зависала на Гугл-картах и все строчила кому-то сообщения. Интересно, что она так активно обсуждает? Оповещения «Вайбера» приходили чуть ли не каждую минуту. Попыталась краем глаза посмотреть на экран, но Маша прикрыла его ладонью. Я успела прочитать только: «Все идет по плану, она никуда не денется». Странная, даже пугающая фраза, которой я легкомысленно не придала значения.

Разумеется, красоты Златы улочки Машу не волновали. Она зависла в самом ее начале, возле косметического магазина. Замечательно, никто мешать не станет. А так бы сделала пару фотографий и утянула прочь: фифы, вроде нее, Кафкой не интересуются. О чем я только думала, когда согласилась с ней нянчиться! Видела ведь, общих интересов у нас ноль. Вон, у нее шампунь на пиве, а у меня — разноцветные средневековые домики. Синие, красные, желтые, они заставляли сердце биться чаще. Радуясь, что времена пленочных аппаратов прошли, места на карте достаточно, я запечатлела каждую деталь. Что-то потом загружу на сток для продажи, что-то пойдет для коллажей: на досуге я баловалась обложками для начинающих авторов.

— А, вот ты где!

Чтоб ты провалилась!

С трудом подавив раздражение, обернулась к Маше, даже улыбку на лицо нацепила. Сбежать бы! Что-то в Маше было фальшивое, лживое. И это ее поведение… То цепляется как репей, то молчит, даже не взглянет. Ладно, выйдем из замка, как-нибудь отделаюсь. Только вот мои планы вскоре кардинально поменялись.

Все началось с фотографии. Банальной фотографии на фоне тюремной башни. Я попросила Машу снять меня на память. Думала, выйдет очередное фото из серии «я и памятник», но московская фифа удивила.

— Да это можно сразу на выставку! — ахнула я.

И свет, и тень, и ракурс подобраны правильно. И я… Кто эта таинственная незнакомка? Уж точно не Катя Нухопетова. Я на всех снимках получалась одинаково: серенько, невзрачненько.

— Пустое! — отмахнулась Маша. — Если хочешь, я тебе десяток таких фоток сделаю.

Глаза мои загорелись. Конечно, хочу! Кто не мечтает о бесплатной натурной съемке у профессионала! Выходит, мы с Машей коллеги, только почему она сразу не призналась? Наверное, стесняется. Вдруг она тот самый «Фотограф года» и устала от бесконечного внимания.

Последующие фотографии действительно оказались не хуже. Маша ловко ловила удачные ракурсы, передавала эмоции. Чтобы еще больше раскрепостить меня, сделать снимки живыми, она болтала о всякой чепухе. Тут и выяснилось, что Маша такая же любительница фэнтези, как я.

— А ты хотела бы оказаться на страницах книг? — между делом поинтересовалась она. — Ну, чисто гипотетически.

Задумавшись, покачала головой. Хотя… Черт, до чего же соблазнительно — улизнуть от серых будней в сказку. Правильно я отказалась работать в конторе маминой знакомой, ну какой из меня экономист? Пяти лет в институте хватило, чтобы понять, мое призвание — творчество.

Глава 2

Утро ворвалось в мою жизнь головной болью.

Заворочавшись, долго не могла понять, почему так жестко и когда я успела напиться. Это ведь похмелье, верно? Наверное, та девушка… Маша затащила меня в местный ночной клуб, отсюда и последствия. А жестко, потому что до кровати я не дошла, заснула на полу.

Какой же странный сон мне приснился! Будто вместо холма Петершин я оказалась в лесу, долго бежала от ряженных бандитов, очутилась в этнической деревне пятнадцатого века… Ну и бурное у меня воображение! Оно и понятно, после увлечения Средневековьем в детстве, когда я всерьез подумывала после школы поступать на исторический (спасибо, отговорили), и не такое привидится!

Кое-как разлепила глаза и снова их закрыла.

Так, это сон, это точно сон!

Однако реальность упорно не желала меняться. Голова по-прежнему ныла. Вдобавок на затылке вздулась шишка. Ноги и руки затекли, перед глазами — какая-то грубая ткань. Свет и воздух проникали через прорехи в сомнительном шлеме, который водрузили мне на голову. А если бы я задохнулась?!

Воспоминания медленно возвращались, выстраивались в неутешительную картину. Меня похитили, связали и с мешком на голове кинули неведомо куда. Отопления здесь не предусмотрели, за ночь я успела продрогнуть. Поневоле порадуешься, что отправилась в Прагу не в том же октябре, тогда и вовсе рисковала бы замерзнуть насмерть.

Куртка на боку задралась, футболка тоже, кожу неприятно холодил сквозняк.

Заерзав, попыталась избавиться от мешка на голове — это казалось первостепенной задачей. Невозможно разработать план действий, если ничего не видишь. Мне повезло — похитители не завязали мешок, и спустя пару минут отчаянных брыканий я вдохнула полной грудью.

Сарай. Самый обыкновенный сарай. Пол земляной, стены бревенчатые, необшитые. На устройство крыши тоже тратиться не стали, покрыли ее соломой и ветками. Внутри — разные мешки, конская сбруя. Меня бросили в углу, рядом с непонятным загончиком. Судя по запаху, прежде там держали животных. Представляю, как тут воняло прежде!

Извиваясь по-змеиному, доползла до стены и, используя ее как опору, села. Так-то лучше!

Передо мной встал воистину гамлетовский вопрос: звать на помощь или нет? Чье внимание я привлеку: спасителей или похитителей? Где те бандиты, которые гнались за мной по полю? Чем дольше думала, тем больше убеждалась, Маша и та парочка из леса работали сообща, торговали живым товаром. Если бы я не сбежала, оказалась бы в каком-нибудь подпольном борделе. Хотя мне всегда казалось, в подобных местах в цене совсем другие девушки. Во-первых, юные. Во-вторых, эффектные. В-третьих, с «буферами» и пышной пятой точкой. Я не подходила ни по одному пункту, могла похвастаться только размером одежды. Но он дался мне не с помощью диеты или жестких физических нагрузок, а достался от природы, точнее, от мамы. Она всю жизнь была тоненькой, осталась такой даже после родов. Я пошла в нее во всем, кроме размера груди и цвета волос. Невысокая, по современным стандартам малипуська в сто шестьдесят два сантиметра, лишь с намеком на женские прелести, сероглазая, с каштановыми волосами. И кондиции мои уже не изменятся — пубертатный период закончился, впереди только старость. Словом, я решительно не годилась для порно-чатов, однако меня все равно похитили.

Состояние живого товара неизвестных не волновало: ни миски с водой, ни корки черствого хлеба, ни намека на удобства. Между тем желудок и мочевой пузырь сообща требовали уделить им внимание. С одной из задач я кое-как справилась. Пусть не жалуются на дурное воспитание, сами виноваты. А вот с едой ничего поделать не могла. Я уже пришла к выводу, что злодеи планировали продать меня на органы, когда дверь сарая наконец скрипнула. Живо обернувшись на звук, только и смогла вымолвить многозначительное: «Эээ?»

То ли меня накачали наркотиками, то ли я угодила в секту старообрядцев. Толпившиеся у входа мужчины не признавали благ цивилизации, понятия не имели о гигиене и элементарной расческе. Половина из них и бритву в глаза не видела, обросла так, что Дед Мороз позавидует. Страшно представить, сколько живности водилось у них в волосах. Бэ! Грязные руки, обкусанные не менее грязные ногти, рубахи со шнуровкой у горла, мешковатые штаны и архаичная обувь на ногах. Не лапти и не сапоги, какие-то деревянные заготовки ботинок с задранным носом, походившие на голландские кломпы.

Увлеченная внешним видом визитеров, я не сразу обратила внимание на предметы в их руках. Они наводили на мысли о партизанской войне: вилы, остроги, колья, один даже топор принес. Спрашивается, зачем. Еще больше недоумения вызывал написанный на лицах у мужчин страх. Они смотрели на меня как на льва или тигра, толкаясь локтями в узком проеме, не решались приблизиться.

— Эй, может, кто-нибудь меня развяжет? — показав руки, раздраженно буркнула я.

На голодный желудок, знаете ли, не до вежливости. Вдобавок все болит, затекло, того и гляди конечностей лишусь.

Мужчины в ужасе отпрянули на улицу. «Анух, анух!» — пронеслось по толпе. Замечательно, они еще и не чехи. Чешский язык немного похож на русский, а тут какое-то карканье. Ладно, перейдем на английский. Я честно учила его десять лет, но с иностранцами прежде не общалась, поэтому не могла поручиться, что не превращу условный «привет» в «соусницу».

— Hey, guys! Will you untie and feed the girl? I will not run away, honestly.[1]

Бурление в мужских рядах лишь усилилось. Похоже, английского они тоже не знали. Или же испытывали жгучую неприязнь к янки и бабушке Лиз. Плохо дело! В какую же глухомань меня занесло? Причем, моно-гендерную, потому как ни одной женщины в радиусе ста метров не наблюдалось. Монастырь? Вряд ли, если только не ультра-сектантской направленности.

Глава 3

Наверное, в тот день я перевыполнила годовой план по синякам. С людьми в этом странном мире не церемонились. Меня постоянно пинали, толкали, шпыняли и применяли прочие силовые методы воздействия. Поневоле вспомнились истории об угрюмых стражах порядка, с разной степенью периодичности появлявшиеся в Сети. Но куда им до местных!

У лестницы двадцать пять ступенек. Я запомнила каждую, прочувствовала каждой клеточкой тела. Еще бы, ведь я трижды упала, еще несколько раз споткнулась.

Лестница оказалась винтовой, к концу у меня закружилась голова. Наверное, поэтому я в очередной раз не удержалась на ногах и со всего размаху рухнула под ноги… Собственно, кому? Осмотр я начала снизу, постепенно продвигаясь к лицу, поэтому первыми увидела сапоги. Добротные такие, начищенные, пусть и не новые. По форме они напоминали резиновые, только из кожи и небольшим каблуком. Размер однозначно намекал, сапоги мужские. Далее следовали штаны непонятного линялого цвета, в свое время то ли коричневые, то ли оливковые и рубашка на тон темнее крайне странного кроя. Приглядевшись внимательнее, поняла, что это верхняя одежда, причем сшитая из двух частей: глухого жилета с краями-хвостами и пристяжных рукавов. Жилет по пройме и вытачкам был украшен золотым кантом. Из-под воротника-стойки выглядывала белая рубашка. Она же мелькала в прорезях крепления рукавов. Выше воротника, само собой, обнаружилась голова. Герой моего фантастического и пока не романтичного романа оказался широкоплеч и безумно далек от аристократической бледности и точеных черт лица. Квадратный подбородок и низкий лоб однозначно намекали на сложность характера. Нос крючком и глубоко посаженные серые глаза лишь усиливали первоначальное неприятное впечатление. Никаких длинных волос цвета воронового крыла, небрежно перехваченных лентой. Короткие каштановые вихры незнакомца ерошились в разные стороны и, казалось, никогда не знали расчески. С возрастом тоже засада, но то, что передо мной не юный красавец, понятно сразу. Хотя в Средневековье рано старели.

Застонав, потерла висок связанными руками.

Какое Средневековье, не хочу я ни в какое Средневековье! Сейчас ущипну себя и проснусь.

— Суре? — склонив голову набок, обратился владелец квадратного подбородка к командиру отряду.

Слов я не понимала, но интонация намекала, шумное вторжение мужчине не понравилось. И верно, он даже кулаки сжал и грозно так добавил:

— Мантре сир онель. Дер вег!

Однако офицер попался упертый, вступил с владельцем дома в активную перепалку. Обо мне временно забыли. Вот бы и вовсе оставили в покое! Эх, мечты, мечты!..

Выпустив пар, парочка пришла к консенсусу. Меня затолкали в душную комнату, наполненную всякой всячиной. Тут во мне проснулся любитель старины. Позабыв о синяках и натиравшей коже веревке, я с восторгом рассматривала многочисленные баночки и колбы на полках. Ой, а там, на секретере астролябия! И сколько же здесь книг! Они стопками лежали на полу, толкались на открытых полках. Пара томов даже примостилась на шкафу по соседству с сосудом затейливой формы. Вроде, в таком раньше хранили масло. Не коровье, а растительное, какое у кого найдется. Настоящий фэнтезийный кабинет волшебника! И вид соответствующий — на крыши, чей-то кусочек сада и две симметричные башни, судя по всему, местный собор. И ведь как строители подгадали! Окно выходило аккурат на просвет между домами. Вдобавок дальше улочка шла под уклон, добавляя живописности виду.

Из состояния восторга, близкого к катарсису (или нервного помешательства, что, учитывая обстоятельства, гораздо ближе к истине), меня вывело прикосновение. Съежившись, обернулась, ожидая очередного окрика, тычка или подзатыльника, но сероглазый просто смотрел, пристально, практически не мигая.

— Се рве ниен? — словно гипнотизируя, спросил он.

Виновато пожала плечами. Хотела бы понять, но не могу.

— Райне! — Хозяин указал за массивный стул с высокой спинкой.

Ага, кажется, он просит сесть.

Возражений со стороны офицера не последовало, и я медленно, бочком приблизилась к стулу. Сероглазый оказался столь любезен, что отодвинул его. Он ловко выдернул у солдата край моего поводка и выставил из кабинета посторонних. Остаться разрешили только командиру. Далее владелец кабинета приступил к чрезвычайно странному допросу. Сероглазый начал с того, что привязал меня к ножке стола. С тем же успехом он мог приковать меня к стене: мебель в кабинете была массивная, стол и вовсе по ощущениям весил центнер, не меньше. Еще бы — цельное дерево, толстые ножки, филенка, не шедшая в сравнения с теми, которые делали в наше время. А еще ящики, целых четыре. Словом, владелец дома полностью себя обезопасил, при всем желании я бы не сбежала. Офицер тоже так полагал, раз вольготно, закинув ногу на ногу, устроился на табурете возле шкафа. Он потянулся было к набору разноцветный шариков на полке, но одного взгляда хозяина хватило, чтобы гость превратился в примерного школьника.

Дальше начался тот самый допрос.

Сероглазый зажег красную толстую свечу и поднес ее к моему лицу. Мало ли зачем? Меньше всего на свете я ожидала, что он капнет мне воском на шею, и закричала благим матом, попыталась сбежать от садиста. Бесполезно. Меня силой вернули обратно. Подскочивший офицер прижал мои руки к столу, а палач с квадратной челюстью едва не превратил мои ладони в один сплошной ожог.

От боли на глаза выступили слезы. Да что за мир такой? Лучше бы в реке утопили, раз вокруг одни сумасшедшие.

Глава 4

Замерев с тряпкой в руке, уставилась на хмурого Акселя, а он на меня. Рука сероглазого подозрительно сжала что-то под серым плащом с замысловатой пряжкой в виде волчьей головы. Меч? Нож? Что, если нашли мой фотоаппарат? Наверняка нашли, ведь он остался в той деревне. Судя по окружавшим меня вещам, даже камеру обскура пока не изобрели, раз так, посчитают камеру бесовской машиной. Кому она может принадлежать? Правильно, ведьме. А где ведьма, там и костер. Ох, не нравится мне получившийся логический ряд! И прищур Акселя тоже не нравится. Одно неловкое слово — и минус одна Екатерина Нухопетова. Раз так, отвечать надо осторожно, а лучше и вовсе молчать.

— Ты оглохла? — устав ждать, прикрикнул сероглазый.

Он шагнул вперед, зажал меня между стеной и кладовкой под лестницей.

— Не-е-ет, — проблеяла я, внезапно ощутив себя такой маленькой и хрупкой.

— Тогда отвечай!

Терпение Акселя явно заканчивалось. Вон, даже глаз задергался.

Не иначе от нервов, в голову лезли разные глупые мысли. Мол, что общего у Акселя с акселем? Не так уж мало. Аксель — прыжок сложный, не всем фигуристам покоряется. И характер у сероглазого, чувствуется, тоже не сахар. Опять же людей резать любит. Хотя бы из вежливости бы поинтересовался, как я, руку перевязал. Или оказывать первую помощь попаданкам не положено?

— Я уже представилась, — напомнила некоторым.

Так, спокойно, вдох-выдох! Не дерзи, но и не дрожи осиновым листом.

— Катья? — немного исковеркав мое имя, презрительно переспросил Аксель. — Похоже на птичью кличку.

Тут я обиделась, действительно обиделась. Кого-то и вовсе в честь прыжка назвали, но я же молчу.

Высоко подняв подбородок, важно уточнила:

— Не Катья, а Екатерина Викторовна Нухопетова. Мы с вами не настолько близко знакомы, чтобы перейти на «ты».

До оскорбления я бы согласилась, а теперь дудки!

Аксель громко рассмеялся и глянул на меня как на умалишенную.

— Неужели ты решила, будто я завожу знакомства с такими?

— Какими — такими? — шмыгнула носом я.

Он так не вовремя зачесался, испортил образ сильной и независимой женщины.

— Вроде тебя, — презрительно поджал губы Аксель и ткнул в мою футболку. — Мужская одежда, выставленная напоказ грудь… Неужели я поверю, будто ты порядочная женщина?

Недоуменно скосила взгляд. Ничего провокационного. Футболка свободного кроя, не первой свежести, признаю, но широкая. Вырез под горло, о декольте и речи нет. Лифчик я тоже ношу, хотя могла бы смело от него отказаться, грудь все равно не появится. Джинсы тоже не в обтяжку. Или он сломанную молнию мне в укор ставит? Так это добрые селяне постарались, когда пытались изнасиловать.

— Вдобавок волосы пострижены, — продолжал перечислять список моих грехов Аксель.

Будто слов было мало, он наклонился и зачем-то дернул меня за прядь у виска. Больно, между прочим! А после с гримасой отвращения вытер пальцы о плащ. Под ним действительно оказался меч, а еще странная штука, напоминавшая посох магов из компьютерных игр, только короче. Внутри венчавшего его мутного шарика потрескивали молнии.

— Ну, ты собираешь признаваться?

Аксель попытался ухватить меня за шиворот. Дернулась и плюхнулась на пол, да так неудачно, что разлила ведро с водой. От досады разрыдалась. Бывший чистый пол снова грязный, одежда окончательно пришла в негодность, намокшая ранка щиплет, а Акселю плевать, ему признания во всех грехах мира подавай.

— Я… я в другую страну поехала, — срывающимся голосом поведала о своих злоключениях. — Ходила, никого не трогала, повстречала соотечественницу. Она предложила гулять вместе, я согласилась. В итоге она меня ограбила. Распылила газ в лицо, забрала деньги, документы. Очнувшись, я набрела на деревню. Там меня избили, едва не изнасиловали и не утопили. Остальное вы знаете.

Аксель покачал головой.

— Кого ты обманываешь? — вкрадчиво поинтересовался он. — В твой рассказ не поверил бы даже ребенок. Давай я расскажу, как было? Ты открыто предавалась блуду, хулила Двуликого и угодила в тюрьму. Само собой, тебя выпороли, остригли, чтобы никто не спутал с порядочной женщиной, и выгнали из родного города. А вот дальше — загадка. Шлюхи так не одеваются, даже они боятся гнева Двуликого. И штанов такого цвета я никогда не видал. — Аксель ткнул в джинсы. — Сверху тоже странный лиф. Снимай!

Замотала головой. Я еще от прошлых фантазий сероглазого не отошла, а тут новые! Не стану раздеваться, пусть другую для бесплатных развлечений найдет. И платных тоже.

— Никакая я не шлюха! Хватит меня оскорблять! Или вы из староверов? Только они считают женщин в брюках исчадьем зла.

Ай! Аксель ловко поймал меня и бесстыже полез под футболку. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы его пальцы не наткнулись на лифчик. На лице сероглазого отразилось недоумение, и после минутного колебания он отпустил меня.

Оправив одежду, буркнула:

— Могли бы извиниться!

Но Аксель не собирался и по новой завел шарманку.

Глава 5

Вот зачем я согласилась!

От отчаянья хотелось побиться головой о сундук. Он у Акселя большой, кованный, заменял шкаф. Такой захочешь, с места не сдвинешь.

Время стремительно утекало сквозь пальцы, а я не сдвинулась с места. Взгляд снова и снова обращался к кровати, но не могла я! Убеждала себя, что миллионы женщин через это прошли, даже удовольствие получили — бесполезно. При одной мысли о том, что придется раздеться перед Акселем, раздвинуть ноги и прочее, меня била крупная дрожь. Может, не поздно сбежать? Вряд ли сероглазый расстроится, быстро найдет себе любовницу с длинными волосами и нормальной одеждой.

Увы, меня постигло горькое разочарование: старая рама заела. В тупом исступлении я дергала снова и снова, пока, отчаявшись, не разрыдалась. Проклятая деревяшка! Хотя, даже если бы рама поддалась, живой и невредимой я бы не выбралась. Нет ни водосточной трубы, ни карниза — хоть чего-то, что бы облегчило бегство. Спрыгнешь, непременно сломаешь ноги и, того хуже, угодишь под колеса телеги. Правил дорожного движения местные не знали, кто ловчее, быстрее и сильнее, тот и прав, переехали бы за милую душу.

Бросив тоскливый взгляд на улицу, отвернулась. Нечего дразнить себя пустыми надеждами.

Тяжко вздохнув, поплелась к кровати и стянула футболку. Чуть помедлив, избавилась от куртки и джинсов. Все, хватит, остальное пусть снимет сам! Кинула мокрую одежду на пол и устроилась в изголовье, среди подушек.

Эх, мне бы горячую ванну!.. Если уж меня собрались насиловать, пусть хотя бы вымоют, а то самой противно, воняет как от мусорного ведра. Стоп, помнится, Аксель говорил о кувшине за занавеской.

Вода оказалась ледяной. Как только сероглазый такой умывается! Кое-как смыла прилипшую грязь, вытерлась покрывалом, потому как полотенца не нашла, и в гордой позе замерла возле кровати. Холод взбодрил, я даже заготовила обличительную речь. Суть ее сводилась к избитому тезису: порядочные мужчины женщин не насилуют. Если пару минут назад я смирилась, то теперь собиралась бороться за свои права. Только вот нарушать их никто не спешил. Я успела назубок выучить пламенный монолог, а Аксель все не появлялся. Ну и наглость! Я тут мучаюсь, а ему даже не надо?

Насупившись, плюхнулась на сундук лицом к двери. Просто сидеть было скучно, и я принялась осматривать нехитрую обстановку. Часто она многое может сказать о человеке. Только вот объектов для изучения не хватало. Ни каминных полок, ни секретеров, ни картин, даже завалящего гобелена нет. Откуда только кровать взялась? Слишком она не вязалась с прочей аскезой, словно из другого мира. Явно дорогая, с балдахином, резной спинкой, а рядом грубо сколоченный табурет, линялая занавеска, сосновый стол, такой же одинокий стул. Ну и сундук, на котором я уселась. Небогато! Декоративные изыски заменяла паутина в углу. К счастью, без паука, иначе бы я всколыхнула весь город криком.

Когда время ожидания перешло допустимые границы, я, обернувшись покрывалом на манер тоги, занялась стиркой. Изнасилование изнасилованием, а мне надо в чем-то ходить. Не в покрывале же по улицам шастать! Чувствую, мне придется задержаться в новом мире. Однако не успела я погрузить футболку и джинсы в таз, как за спиной послышался источавший приторную сладость голос:

— Как, ты еще здесь?

— А где же мне быть? — фыркнула в ответ.

Вода щипала ранку, но я мужественно терпела.

— И даже разделась? — отчего-то удивился Аксель.

Воистину, странный мужик! Сам приказал дожидаться его обнаженной в соблазнительной позе. С обнаженной вышла промашка, зато поза имелась — я как раз наклонилась.

— Да чем ты там занята? — теряя терпение, гаркнул сероглазый и, дернув за занавеску, оторопело уставился на большую стирку.

— Кажется, я однозначно выразился: служанка мне не нужна, — нахмурился он.

— Так я не ваши вещи стираю.

Ну вот, кое-как выстирала, теперь нужно высушить.

Ай! Аксель дернул за край покрывала и оставил меня в неглиже. Судя по сползшей с лица сальной усмешке, сероглазый рассчитывал на обнаженные прелести. Оба, он с недоумением, я — со стыдом, уставились на мой повседневный комплект с мишками и горошинами. Сексуального белья я не носила, частенько даже комплектов не подбирала, вот и в день злосчастной прогулки напялила лифчик и трусики разных производителей.

— Это что? — Аксель с опаской поддел пальцем резинку на животе.

— Эээ… Трусы.

Я даже возмутиться позабыла. Взрослый мужчина, без пяти минут насильник, а задает глупые вопросы! Аксель вообще вел себя нелогично: пялился на белье вместо того, чтобы его сорвать.

— А сверху? — не унимался юный натуралист. — На корсет не похоже.

— Покрывало отдай!

Воспользовавшись моментом, вырвала свою «тогу» и прикрылась. Ну вот, теперь можем поговорить.

— Значит, так, — с апломбом начала я в непривычной для себя грубой манере, — я тебе не девушка легкого поведения и…

— Замолкни!

Меня самым грубом образом прервали, заткнув рот ладонью. Похоже, это входит у Акселя в привычку. Проигнорировав возмущенное мычание, сероглазый свободной рукой снова вытащил амулет с луной и солнцем и приложил к моему лбу, для верности даже надавил.

Глава 6

Если Аксель надеялся выставить меня на улицу, то он просчитался. Умения российских женщин игрой в немецких горничных не ограничивались.

Перво-наперво я вспомнила про диплом, который целый год пылился без дела. Вряд ли местная налоговая система так сложна, чтобы я не сумела организовать бухгалтерию в одном единственном доме. По книгам я знала, что слуги часто приворовывали. Вдобавок у Акселя клиенты (не воздухом же он питается!), нужен строгий учет, иначе договорятся на одну сумму, а отдадут другую.

Словом, не успело стемнеть, как я явилась к сероглазому с деловым предложением.

Я застала Акселя за крайне интересным занятием. Он держал на вытянутых руках помогавшего нам общаться артефакт, окунув его в косые солнечные лучи. Шар пылал, превратился в подобие шаровой молнии. От него под кожу Акселя уходили тончайшие щупальца. Смотрелось жутко! Но одновременно я испытала странный восторг. Замерла на пороге с открытым ртом. Магия! Настоящая магия! Она существует! Нужно выложить на стену Даши Барышниковой фотографию шарика, а еще лучше видео. По привычке я потянулась к плечу, на котором носила камеру, … и нащупала пустоту. Черт, фотоаппарат! Он остался в том сарае. Лишь бы полоумные крестьяне не учинили над ним показательную казнь. С них сталось бы утопить дорогую технику как пособника Дьявола — или как у местных он называется? Бог — Двуликий, а его антагонист? Надо бы осторожно разузнать у Акселя, заодно попросить вернуть камеру. Аккумулятор мощный, надолго хватит, я сумела бы немного поснимать. Тайком, разумеется — что-то подсказывало, даже прогрессивный Аксель убил бы за попытку навести на него объектив.

Задумчиво почесала подбородок.

Просто так сероглазый никуда не поедет, надо посулить некую выгоду. Интересно, смог бы он заменить электричество магией? Стал бы первопроходцем, владельцем первого фотоателье. Уверена, многие знатные женихи отвалили бы кучу денег за возможность получить правдивый, а не приукрашенный портрет невесты. Генрих Восьмой тому пример. Нашелся бы в те времена фотограф, передали бы монарху карточку Анны Клевской, не пришлось бы разводиться, отступные платить. И ведь он король, мог другую жену взять, если старая надоела, а большинство дворян такой роскоши лишена. Сиди себе и жди, пока супруга умрет. Словом, сделала бы я благое дело.

— Надумала?

Аксель боковым зрением уловил мое присутствие и обернулся.

Сияние вокруг шара мгновенно погасло. Сам он тоже перестал шипеть, стал прежним.

Кивнула и решительно направилась к столу. Так, где тут амбарные книги?

— А что вы делали с солнцем? — рискнула спросить я, искоса, с любопытством посматривая на Акселя.

— Тебе какая разница? — огрызнулся Аксель и, чуть помедлив, добавил: — Вещи мои верни.

Вещи? Я не сразу поняла, о чем речь, но потом догадалась — распашонку. Но ведь у меня под ней только нижняя рубашка… Так и сказала. В ответ Аксель осклабился:

— Чего стесняться, все равно сегодня подо мной ножки раздвинешь. Другого все равно не предложишь.

Вспыхнула. Однако каков нахал! Хотя оно и понятно, судя по пренебрежительному отношению к женщинам, они здесь либо жены, либо служанки, либо любовницы. Некоторые совмещали сразу две функции.

— А вот и нет! — победоносно улыбнулась я. Что хмуришься? Не тебе одному гоголем ходить. — Мне очень даже есть, что предложить. Можно взглянуть на записи ваших доходов и расходов?

— Зачем? — напрягся Аксель. — Собираешься меня ограбить?

Сокрушенно вздохнула.

— Если бы я хотела вас ограбить, потребовала бы кошелек. А я, наоборот, хочу увеличить ваш доход. Спорим, вы не записали, сколько получили от офицера, свалили деньги в общую кучу. И со служанки за каждую монетку не спрашиваете. В итоге вы понятия не имеете, какая деятельность приносит больше дохода, вас обманывают слуги и…

— Стоп!

Сероглазый остановил меня поднятой ладонью. На его лице отразилась напряженная работа мысли. Я терпеливо ждала, понимая, повлиять на его решение я никак не могу.

Уж не знаю, какой из немногочисленных доводов оказался решающим, но Аксель ворчливо потребовал отвернуться и, порывшись в ящиках, водрузил на стол ту самую книгу. Судя по истершемуся кожаному переплету, она верой и правдой служила хозяину много лет.

— Вот. — Сероглазый ткнул пальцем в самодельную обложку.

Воодушевленная, я склонилась над амбарной книгой и запоздало сообразила, что мой план обречен на провал. Я абсолютно ничего не понимала! Ни слов, ни цифр. Отчего-то я полагала, последние окажутся арабскими, но не тут-то было! Зато и без знания языка было понятно, в записях Акселя царил полный бардак. Они наезжали друг на друга, прыгали с одной строчки на другую. Сероглазый постоянно что-то зачеркивал и дописывал — словом, ни о каком бухучете говорить не приходилось. Даже элементарное деление на два столбца доходов и расходов отсутствовало. А ведь я экономист, бухучет знала поверхностно, представляю, до чего довел бы этот кавардак специалиста. До инфаркта, не иначе.

— Никуда не годится!

Я с шумом захлопнула книгу и закашлялась от поднявшейся в воздух пыли. Вот еще один штрих к благосостоянию Акселя — работы у него мало, раз нечасто достает записи.

— Некогда мне со всякой ерундой возиться! — обиделся сероглазый. — Прежде был секретарь, он…

Глава 7

Почти каждую минуту я мечтала вернуться домой. Когда просыпалась с затекшей спиной, когда затыкала очередную щель в крыше подручными средствами. Когда воевала с огнивом, чтобы разжечь очаг.

Помыться в новом мире — тоже целая проблема! Сначала нужно приволочь из кладовой лохань, отмыть ее ледяной водой от пыли и грязи — места ведь мало, в нее ставили разную всячину. Затем отгородить занавеской угол в кухне и натаскать воды. Ведро холодной, ведро горячей — и так по кругу. Когда закончишь, так умаешься, что о мытье забудешь. Наверное, поэтому гигиенические процедуры среди местного населения популярностью не пользовались. Обычно ограничивались полотенцем, тазиком и кувшином. У Акселя — персональным, с доставкой на дом, тьфу, в спальню. Я довольствовалась тем, что найду. Причем, складывалось впечатление, что Иде жалко даже битой миски. Она подняла такой крик, когда я попыталась забрать одну на ПМЖ. Не удивлюсь, если отныне перед сном служанка пересчитывала утварь, а утром сверяла ее по описи.

Но сегодня я таки решила устроиться себе своеобразное СПА. Аксель уехал сразу после завтрака, вредная Ида отправилась чесать лясы с соседкой. Видимо, устала переговариваться с ней из окошка, развешивая белье. Стыдоба какая! Один из крупнейших городов королевства, а на улице панталоны вместо флагов на веревках колышутся. Я свои вещи сушила на чердаке, стеснялась, а Иде, Акселю плевать, смотрите, люди добрые! И таких тут сотни. Не удивлюсь, если и герцогские штанишки гордо полоскались на ветру.

От духоты и пара, верных спутников принятия ванны, кружилась голова. Раздевшись до нижнего белья, я металась между очагом и бочкой для воды. Сюда наливали обычную, дождевую или из речки, если повезет, из общественного колодца. Для настоев продавали артезианскую. Стоила она дорого, но Аксель иногда посылал Иду к тележке водовоза. А так все мы пили из сомнительной бочки. Правда, я воду предусмотрительно кипятила — мало ли. У местных иммунитет, а ко мне зараза пристанет.

На табурете лежала чистая новая одежда — опыт языковой практики с местными. Собственно, она началась на рынке. Я таскала за Идой тяжелые корзины со снедью, попутно слушала, пыталась понять незнакомый говор. И добилась-таки успеха, сумела раздобыть базовый гардероб местных девушек: нижнюю сорочку, плотный полотняный корсет, кофту и юбку. Все купила готовое, сама кое-как подогнала по фигуре. На первое время сойдет, все лучше обносков Иды.

Так же пришлось озаботиться головным убором. Без него разгуливали только особы облегченного поведения, а моя стрижка и вовсе указывала на ветерана древнейшей профессии. Для девиц моего возраста и семейного положение полагались два варианта: косы-баранки, прикрытые полупрозрачной тканью, и своеобразная помесь капора с капюшоном, застегивавшаяся на груди. Ну или чепец — универсальный убор крестьянок и служанок всех мастей. Поразмыслив, я разжилась вторым вариантом. Впереди зима, шапок женщины здесь не носят, хотя бы менингит не подцеплю. Заодно не видно, что там под капором-капюшоном, какой длины волосы.

Все вместе обошлось в смешную цену — тридцать медных грошей, меньше серебряного соверена.

Убедившись, что вода в лохани нужной температуры, я окончательно разоблачилась и в блаженстве погрузилась в импровизированную ванну. Как хорошо! Если намылиться тем мылом, которое я стащила у Акселя, то вообще неплохо. До чертиков надоело горячее полотенце! Оно только размазывало грязь по телу. И на голове, наверное, за месяц образовался вшивый домик.

Сладко потянулась, выгнувшись всем телом, и едва не пустила пузыри, заметив наблюдавшего за мной Акселя. Нахал отодвинул занавеску и без стеснения изучал впадины и округлости. Ойкнув, поспешила прикрыться ладошками, понадеявшись, что Аксель появился после того, как я скрылась под мыльной пеной. В противном случае я стала героиней бесплатного порно.

— Убирайтесь!

Блеснув верхними прелестями, я запустила в мерзавца полотенцем. Аксель перехватил его в полете и закинул на веревку с импровизированной занавеской.

— С чего вдруг? — хмыкнул он и… начал раздеваться.

Запаниковав, села.

— Что вы делаете?!

Хотя и так понятно, не в шахматы же он со мной собрался играть.

— Собираюсь принять ванну. Ты можешь остаться, — милостиво разрешил Аксель, скинув на пол камзол.

— Может, вы подождете?.. — гневно начала я, но сероглазый расставил точки одним решительным «нет».

— Я слишком устал, чтобы пререкаться. Хочешь мыться, мойся со мной. Нет — убирайся.

И ведь уйти бы, потому что ни в какие рамки ситуация не лезла, но я осталась, плюнула на стыд. Не для того я корячилась, чтобы из-за противного мужчины остаться грязной. Сейчас быстренько закончу и пойду. Аксель ведь до конца точно не разденется. Наивная!

В Сети могли сколько угодно твердить о просвещенности и распущенности нынешнего поколения, но голого мужчину я видела впервые. Причем для Акселя, в отличие от меня, нагота была естественной. Он горделиво дефилировал по кухне в костюме Адама, что-то доставал, убирал, а оно… Словом, мои уши стали краснее свеклы.

Так, Катя, упрямство упрямством, но на разврат я не подписывалась. Грязная так грязная, лишь бы подальше от этого извращенца! Я-то полагала, он пошутил, покуражится и уйдет.

Едва не перевернув бадью, я выбралась на пол. Влажная кожа мгновенно покрылась мурашками.

Глава 8

Прежде я читала, что от шока время словно замедляется. Наверное, в соборе случилось нечто подобное. Меня сковало по рукам и ногам. Знаете, когда мозг отдает команды, а тело не подчиняется. Умом понимала: надо бежать, только как?

Все вокруг как в тумане: истеричная Ида, шепчущий молитвы священник, хищно скалящийся человек в черном. Его я сразу определила как главного. Хищник. Ну а я добыча.

Платье, только платье не порвите, оно дорогое! Глупо думать о таких мелочах, но, когда меня грубо ухватили под руки и поволокли к проходу, мысли были только о целости нового наряда. Сомневаюсь, будто мне представился случай снова его надеть, но так бы Аксель смог его продать на местной барахолке, выручил бы хоть горстку меди.

И тут оцепенение спало. Словно в мозгу щелкнул рубильник. Какое платье, какое продать, почему Аксель ничего не делает? Или только рад от меня избавиться?

Однако я плохо думала о сероглазом.

— Стойте! — прогремел его голос. — По какому праву?..

— Она ведьма, — сухо оборонил человек в черном так, будто эти два слова оправдывали абсолютно все на свете.

Но не для Акселя. Словно дикий зверь, он ринулся на солдат и, не испугавшись пик, вырвал меня из их рук.

— Она никуда не пойдет! — положив ладони мне на плечи, дерзко заявил сероглазый.

Опешившие солдаты косились на человека в черном в ожидании указаний. Задержание явно пошло не по плану. Предполагалось, что Аксель не станет вмешиваться, но он вмешался. Почему? Нет, я хотела, даже рассчитывала на его помощь, только с точки зрения здравого смысла лучше бы ему поблагодарить служанку за бдительность. Не знаю, как в Билардии, а в какой-нибудь Испании пятнадцатого века защитник ведьмы отправился бы вместе с ней на костер.

— Бросьте, тер, не губите свою душу! — вкрадчиво вмешался священник и попытался забрать меня у Акселя.

Тот лишь головой мотнул и еще крепче впился пальцами в плечи.

— Она его приворожила! — продолжала клеветать Ида. Воистину, дождалась своего звездного часа, ехидна! — А на полную луну пробралась в спальню, оседлала и…

— А у вас тут женщины только снизу и думают об Англии? — не удержалась я от едкого замечания.

Нервы нервами, страшно до одури, но велико преступление — поза наездницы! Если бы мы с Акселем до секса дошли, мне только ножки врозь, иначе ведьма?

Ида выпучила глаза словно рыба и замахала перед собой знакомым медальоном с символикой Двуликого. Потом и вовсе сунула его мне под нос, сопроводив злобным пожеланием: «Изыди!» Предполагалась, что прелюбодейка и по совместительству ведьма покроется струпьями, а то и вовсе горсткой пепла стечет к ногам праведницы, но то ли праведница оказалась недостаточно праведной, то ли я недостаточно грешной, медальон не сработал.

Честно, думала, с Идой случится удар. Побагровев, она все тыкала мне медальоном в лицо. С тем же успехом. Пришлось ей несолоно хлебавши юркнуть за спину священника. Предусмотрительно, потому как Аксель горел желанием сказать Иде пару ласковых.

Человек с нашивкой петуха на рукаве наблюдал за происходящим со все возрастающим любопытством. Даже морщины на высоком лбу разгладились. Дождавшись окончания комедии «Изыди, ведьма!», он поинтересовался:

— Что такое «Англия»?

— Страна такая, — растеряв былой боевой дух, отозвалась я.

Под цепким взглядом блеклых глаз стало неуютно. Мужчина в черном мог сколько угодно притворяться благожелательным, на самом деле он враг, хочет меня подловить. То, как Аксель сдавил мое плечо, лишь подтверждало догадки.

— И почему о ней надо думать? — не унимался главный ловец ведьм.

Только сейчас я поняла, что службу задерживали. Немыслимое дело! Однако факт оставался фактом. И все из-за человека с петухом на рукаве. Кто он? Явно некто очень и очень могущественный, его боялись даже господа из первого ряда. Только Гарольд Веер радовался, улыбался так, что лицо бы в темноте светилось. Не его ли рук дело? Подкупить служанку несложно. Ида с первой минуты меня невзлюбила, бесплатно согласилась бы оклеветать, лишь бы вышвырнуть проходимку из дома.

— Ну, — пробормотала я, — это остров. Была там одна королева… Она так перед свадьбой наставляла дочь.

Черт, черт, черт! Зачем я ляпнула про Викторию? Если тот человек — инквизитор, на что все указывало, то ему категорически нельзя знать, откуда я. Попаданка еще хуже ведьмы, прямо тут прикончат. Самое гадкое, что инквизитор почуял легкую добычу. Ишь, как глаза блестят, как довольно ухмыляется! Все язык мой, одни беды от него! Нет, чтобы немой прикинуться, когда Маша навязала свою компанию! Вот уж кто настоящая ведьма. Эх, найти бы ее подельников, вдруг они в курсе, как вернуться в родной мир. Не верю, будто коридор односторонний. Но это все потом, а пока выкручивайся, Катя, чтобы не попасть в местные криминальные сводки.

— Королева? — поднял брови мужчина в черном. Он явно мне не верил. — Ты состояла при ней фрейлиной или служанкой, иначе как могла подслушать?

— Служанкой. — Ну какая из меня придворная дама, пролетарское происхождение на лице написано. — Давно.

— О времена, о нравы! — сокрушенно покачал головой предполагаемый инквизитор, обращаясь к священнику. — Распутство процветает даже среди правителей. Святой отец, разве кто-то из наших матерей стала бы говорить с дочерью на подобные темы, да еще при слугах? Вместо родительского напутствия и молитвы обучать новобрачную… У меня даже язык не поворачивается повторить!

Глава 9

Кто не знал, как выглядит патовая ситуация, приятно познакомиться!

Вальтер Мереж соорудил идеальную мышеловку, без потерь из нее не выбраться. Многие бы, конечно, возразили, мол, кто тебе Аксель, ни сват ни брат, поставь крестик в нужном месте и гуляй. Своя шкура дороже, а мораль — глупая надстройка буржуазного общества. Увы, я родилась идейной, то есть не могла отправить на эшафот приютившего меня человека. Да что там, я бы и со случайным прохожим так не поступила. В связи с этим вставал жирный вопрос: готова ли я пострадать ни за что? Тоже нет. Может, в детстве я и читала про Зою Космодемьянскую, но оказаться на ее месте… Брр, спасибо, не надо!

Покосившись на инквизитора, задумалась. А ведь врет товарищ! Глаза у него хитрые, холодные. Он нас с Акселем на одной веревке повесит.

И тут мы снова вернулись к тому, с чего начали — краеугольному вопросу русской культуры. Это я о «Что делать?» Были, правда, еще «Кто виноват?», но с этим проще, кандидаты в злодеи имелись.

Тяжко вздохнув, покосилась на руки.

Уловив мои колебания, Вальтер сладкоголосой сиреной ринулся в атаку.

— Это ведь тер Ульв остриг вас? — подначивал он. — Волосы девственницы — один из самых известных ингредиентов в чернокнижии.

Надо же, а я полагала, они девам кровь на жертвенниках пускают.

— Ну же, не бойтесь, — вкрадчиво шептал змей. — Вы под защитой Церкви, Ковена и его светлости герцога Орса. Просто кивните и скажите «да».

Раз просят, мне не жалко.

— Да, — с готовностью отозвалась я.

В голове родился простенький план. Стану тянуть время, говорить путанно и не по делу. Вдруг к тому времени Акселя отпустят? Право, не стоило попорченное лицо блондина смертной казни. Штрафа — да, но и только. К тому же Аксель маг, а не простолюдин. Если я правильно помнила, сословная принадлежность прежде значила очень много. Что дозволено Юпитеру… Маг — это не фигня, это почти аристократ. Словом, я уповала на местные законы. Уж сероглазый меня вытащит! Раз не отвернулся там, в соборе, точно не бросит.

— Что — да? — хищно оживился Вальтер.

— А что надо? — кося под дурочку, невинно взмахнула ресницами.

Инквизитор сжал кулаки, но сдержался. Немного успокоившись, он с приторной улыбочкой продолжил:

— Мне нужно, чтобы ты сказала правду.

— Всего-то? — просияла я. — О, это я с радостью, мессир!

— Тогда начни с того, чем занимался с тобой тер Ульв. Он ведь?..

Вальтер замолчал и выжидающе уставился на меня. Боже правый, откуда мне знать, какие извращения у него на уме?

— Что он делал? — раздраженно постукивая пальцами по бедру, поторопил инквизитор с ответом.

Задумавшись, почесала кончик носа и начала издалека:

— Ругал, разговаривал.

— О чем, за что?

Ну ты сам напросился, не уточнил, какие именно аспекты тебя интересуют.

— Эм…

Сделала вид, что припоминаю, и щедро вылила на голову Вальтера поток моих бытовых неудач. Кляксу поставила, дорогую бумагу порвала. Мораль читал, благочестию учил. Еще за что ругал? Эннен не купила, а как же без него на праздничную службу? Инквизитор слушал и тихо зверел.

— Хватит! — наконец рявкнул он. — Хватит водить меня за нос! Ты собираешься признавать, что тер Аксель Ульв занимался чернокнижием и готовил тебя к ритуалу?

— Угу, готовил, — закивала я, спрятав нервную улыбку. — Языку учил, манерам. Только я не знала, что у вас грамоту считают чернокнижием, а так бы ни за что ни одной богомерзкой цифры не выучила!

Вальтер застонал. Довела мужика, он аж за голову схватился. А чего вы ждали, господин инквизитор? Хочешь жить, умей вертеться. Вот я и верчусь словно уж на сковородке. В этом нелегком деле изрядно помогло студенческое прошлое. Каждому хоть раз на экзамене попадался билет, которого он не выучил, а уж защита диплома и вовсе одна сплошная демагогия. Сделай глаза почестнее, лицо посерьезнее и пори всякую чушь, только уверенно.

— Глупая девка! — Инквизитор в сердцах толкнул меня, отправив в недолгий полет на пол. — Не желаешь по-хорошему, будет по-плохому.

Под ложечкой засосало. Я впервые со всей отчетливостью осознала, что меня ждет. Никакой Аксель не поможет, пара минут и все — помнишь ведь картинки из школьного учебника истории. Я всегда их пролистывала, но они все равно меня нашли.

— Что притихла?

Вальтер упивался моим страхом. Широко расставив ноги, засунув пальцы за пояс, он с презрительным спокойствием наблюдал за мной. А мне хотелось стать одной из местных крыс — похоже, только так можно выбраться из тюрьмы.

Ужас липкими каплями пота проступил на ладонях.

Сердце защемило.

Поддавшись панике, я забилась в дальний угол камеры и уже оттуда, словно дикий зверь, следила за инквизитором.

— Что, уже не кормишь меня байками?

Вальтер самодовольно прошелся по камере и поддел ногой миску, в которой мне подали скудный обед. Она перевернулась, остатки бобов заляпали солому.