Я выбираю тебя

1

Юля

— Ты уверена? — спросила бабушка со вздохом, глядя на то, как я пытаюсь запихнуть в чемодан свой старый зонт. Я забыла внести его в список и едва не оставила дома. Вот было бы весело в другом городе без зонта, но со здоровенным чемоданом! По прогнозу там будет идти нескончаемый дождь целую неделю.

— Да, — решительно отрезала я, напряглась — и всё-таки втиснула зонт сбоку в небольшую полость, оставшуюся прямо возле молнии. Как её теперь только застегнуть? Хороший вопрос. — Так правильно, ба.

— Не знаю, не знаю… — покачала головой бабушка. — Не понимаю, почему ты не хочешь поговорить с ними обоими…

— И что дальше? — привычно огрызнулась я. Мы заводили этот разговор в последнее время постоянно, и мне изрядно надоело обсуждать одно и то же. — Они ведь поссорятся. Из-за меня поссорятся! Восемнадцать лет были не разлей вода, братья-близнецы, лучшие друзья, а я всё испорчу.

— Если они так близки друг с другом, то не поссорятся, — покачала головой бабушка. — Юлечка, в последний раз тебя прошу — пожалуйста, передумай. Нехорошо это, неправильно. Ты девочка, ещё и сиротка. Ну куда ты поедешь?

— Ба, мы уже говорили об этом. Давай не будем? Лучше пошли чай пить. Пирог ведь готов?

— Готов, — тяжело вздохнула бабуля. По моей просьбе она сегодня, в мой последний день дома, приготовила наш любимый пирог со свежей малиной. Ничего в мире нет вкуснее бабушкиного пирога с малиной, точно знаю.

Хотя, конечно, вовсе не по нему я буду сильнее всего скучать там, в другом городе, где не знаю пока ни одного человека.

Сильнее всего я буду скучать по бабушке.

По родителям и дедушке, на могилу к которым мы с бабулей ходим каждый месяц.

А ещё по…

2

Юля

Сколько себя помню, они всегда были рядом.

Они — это близнецы Федя и Дима. Из-за имён и рыжей шевелюры все, даже мама, называли их Фредом и Джорджем. Я этого никогда не делала, причём сначала просто из принципа, а потом по привычке.

Из какого принципа? Да из обыкновенного. Когда в твой портфель выливают воду и подбрасывают резиновых пауков или змей, рисуют на ластике жуткие рожи и, по классике, дергают тебя за косички, хочется в отместку совершить что-то вредное. Отвечать Феде и Диме той же монетой я не могла из-за врождённой порядочности и нежелания делать кому-то гадости, поэтому делала то, на что была способна.

Их бесило, когда я обращалась к ним Федя и Дима. Бесило до покрасневших лиц и азарта в глазах. Я точно знала: близнецы решили, что заставят меня поменять обращение, говорить как все. Чего они только не пытались сотворить ради этого! Всего и не упомнить. Разумеется, на откровенный кошмар они не шли, уголовных наклонностей у них не было. Но тетрадки с домашним заданием из портфеля у меня вытаскивали регулярно, обещая вернуть, если начну говорить «Фред» и «Джордж». Я не поддавалась. И не жаловалась никому, даже бабушке с дедушкой, тем более родителям. Я же не ябеда, сама справлюсь — так я думала.

И справилась. Всё это было в младших классах, но когда мы все втроём перешли в среднюю школу, поведение близнецов изменилось. Или они перестали вести себя ужасно ещё в четвёртом классе? Уже и не упомнить. В общем, Федя и Дима вдруг поняли, что хотят со мной дружить. Извиняться за свои прошлые поступки они, как и положено благородным рыцарям, не стали — просто начали вести себя нормально. Немного, конечно, чересчур нормально… Я не знала, как от них отделаться, но уже в другом смысле. Юля, понести за тебя портфель? Юля, хочешь шоколадку? Юля, а газировку хочешь? Юля, а гулять после уроков пойдёшь? Юля, а дать тебе списать математику?

Мне порой хотелось спрятаться под парту или закопаться в землю от навязчивого внимания близнецов. Я понимала, что они не со зла, а просто… хотят подружиться со мной? Ну, в то время да, речь шла о дружбе. И я отлично это осознавала. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я включалась в то, о чём говорила мне мама, когда я жаловалась ей на Федю и Диму:

— Юль, они влюблены в тебя. И так выделяют из остальных. Сначала вот за косички дёргали, но теперь подросли и сменили тактику.

— А что значит «влюблены»? — с недоумением поинтересовалась я тогда. Про любовь я читала в книжках, но искренне считала, что это прерогатива взрослых, а дети могут только дружить. — Любовь — это ведь такое чувство, которое нужно, чтобы создать семью? А семью раньше восемнадцати не создашь?

— Не обязательно, — смеялась мама. — Влюбиться можно и в детстве. Я в детском саду была сильно влюблена в одного мальчика.

— Да? — Я открыла рот от удивления. — А это как?

— Примерно так же, как твои близнецы. Мне очень нравилось, как он говорит и улыбается, я хотела с ним дружить. А если он выделял не меня, а другую девочку — ревновала.

Я тогда задумалась, пытаясь проанализировать уже не чувства близнецов, а свои.

Мне нравилось, как они говорят. Оба. И как улыбаются — тоже. При этом я всегда знала, где Федя, а где Дима, и не очень понимала, как их можно путать.

И дружить я была не против, а очень даже за. Я лишь хотела, чтобы они проявляли ко мне чуть меньше внимания, но не потерять его совсем. И если бы Федя и Дима переключились с меня на другую девочку, я не была бы рада однозначно.

Что же это получается — я тоже в них влюблена?!

3

Юля

Честно говоря, тот факт, что я могу быть влюблена сразу в двоих мальчишек, испугал меня даже сильнее, чем осознание, что в меня влюблены двое, ещё и близнецы. По крайней мере на тот момент. Мне было лет одиннадцать, и я не понимала, как так может быть. Нормально ли это вообще?

Но к Феде и Диме было сложно относиться иначе — они всё делали вместе. Словно ещё при рождении кто-то свыше соединил их между собой невидимой ниточкой, чтобы не разлучались. И у меня не получалось отделить одного от другого, в том числе мои чувства к ним — я не представляла Федю и Диму по отдельности, только вместе, несмотря на то, что никогда их не путала. По сути, в то время они были для меня одним человеком в двух лицах. А возможно, не только для меня — для самих себя тоже.

Но шло время, близнецы по-прежнему оставались рядом со мной, дружили и ухаживали, как могли для своего возраста. И постепенно, потихоньку, моё отношение к ним начало разделяться. Они переставали быть для меня неразделимыми близнецами Федей и Димой, и всё сильнее становились просто Федей и Димой, у которых только внешность одинаковая, а вот характеры разные.

Федя был ведущим. Он являлся инициатором почти всех поступков, которые совершали близнецы. Он решал, чем они будут заниматься, куда пойдут, что станут есть. Подозреваю, что и в меня первым влюбился именно он — а Дима просто решил его поддержать, как поддерживал всегда и во всём.

Да, Дима был ведомым. Но это не значило, что у него нет своей воли — он и сам был с характером, но признавал старшинство и первенство брата. Кроме того, Диму в целом всегда устраивало всё, что предлагал Федя. Если он был против — он говорил, но против быть почти не приходилось. У близнецов действительно было много общих интересов, да и нравилось им во всём поддерживать друг друга, везде и всегда быть вместе. Даже тот факт, что они были влюблены в одну девчонку, гораздо больше напрягал меня, чем их. Для Феди и Димы до определённого момента это было нормально, они не воспринимали друг друга как конкурентов. Вместе таскали мой портфель, дарили шоколадки, провожали до дома… Уверена, они с радостью и удовольствием стали бы ходить со мной за ручку — Федя с одной стороны, Дима с другой, — но я считала это неправильным и даже ненормальным. Поэтому за руки их не брала и вообще старалась держать дистанцию — как чувствовала, чем это может закончиться.

Мы учились в одиннадцатом классе, когда я впервые заметила, что близнецы наконец начали воспринимать себя конкурентами. Без агрессии, скорее, шутливо. До этого ни один из них не стремился превзойти другого, получить мою благосклонность отдельно от брата, но то время прошло.

Сложно сказать, что послужило толчком к подобным изменениям. Мама, когда я рассказала ей о том, что братья становятся конкурентами, лишь пожала плечами.

— Ну, когда-нибудь это должно было случиться, — сказала она. — Они ещё припозднились, я думала, раньше повзрослеют. Значит, из мальчиков постепенно становятся мужчинами, а все мужчины, Юль, собственники.

— Что же это получается, — я нахмурилась. — Они теперь начнут ссориться и делить меня?

— Совсем не обязательно. В любом случае ты на это повлиять не можешь, это их отношения.

Я была не согласна с мамой — я могла повлиять. Как в положительном ключе, так и в отрицательном. Я отлично осознавала, что способна рассорить Федю и Диму, если начну выделять из них кого-то одного.

Но я не выделяла. Во-первых, потому что не знала, кто из них мне больше нравится — я любила их тогда одинаково. Или мне казалось, что одинаково? Не знаю. В любом случае больше всего на свете я не желала, чтобы они поссорились. И я делала для этого всё возможное. Благо, многое делать и не приходилось: главным было не выделять никого из близнецов.

Но всё когда-нибудь заканчивается, закончилось и это время.

4

Юля

В одиннадцатом классе мы стали всерьёз задумываться о том, куда идти учиться дальше. Конечно, мы думали и раньше, но не настолько серьёзно — тогда казалось, что до этого ещё ого-го сколько времени. Однако теперь выпускной замаячил на горизонте, нужно было выбрать, куда двигаться дальше.

Я не говорила близнецам, что собираюсь на биофак. Я решила это ещё в девятом классе — мне больше всего нравилась биология, да и химию я любила. Почему не говорила? Потому что Федя и Дима, наоборот, всё это не слишком уважали. Им была ближе математика, да и русский с литературой — тем более, что их мама была учительницей как раз русского языка и литературы, а отчим преподавал алгебру и геометрию и был нашим классным руководителем. Я сердцем чувствовала, что из-за меня близнецов может переклинить не туда, куда они мечтают поступить, а совсем в другую сторону.

Я была права. Как только я сдалась и под напором близнецов рассказала им о своих планах, Фред тут же заявил:

— Юльчонок, мы с тобой!

— Но вы же не любите биологию! — попыталась я воззвать к их разуму.

— Зато мы любим тебя, — засмеялся Дима, но его глаза не улыбались — он говорил серьёзно. Да я давно знала, что уж со своими чувствами они не шутят никогда. Как и с моими.

— Но какой в этом смысл? — всё же не сдавалась я. — Когда-нибудь жизнь нас всё равно разведёт, а если вы выберете себе нелюбимую профессию, то от этого только лишний раз страдать будете.

— Да ладно, — отмахнулся Федя. — Ты преувеличиваешь. Биология и химия тоже ничего, мы же эти предметы не ненавидим, да и знаем на «отлично». Зато пойдём в один вуз! Это же здорово!

Я так не считала. Я точно знала, что близнецы по жизни хотели заниматься совсем другим, а не как я — разработками в области биологии. Особенно меня привлекала генная инженерия. Федя и Дима без учёта моих желаний выбирали между архитектурным, физматом и филфаком, но как только я озвучила, куда хочу пойти — сразу забыли о собственных стремлениях.

Я уговаривала их не совершать ошибку весь одиннадцатый класс. Даже общалась с Алёной Леонидовной, их мамой, по этому вопросу. Надеялась, что уж она-то найдёт способ повлиять на этих упрямцев! Но нет — Феде и Диме будто вожжа под хвост попала. Пойдём поступать вместе с Юлей — и всё тут.

В какой-то момент я перестала их уговаривать, осознав, что у меня заканчиваются нервы и терпение, и ещё немного — я близнецов просто придушу за тупое упрямство. Кроме того, на горизонте замаячила другая проблема.

Выпускной вечер.

5

Юля

Разумеется, никто не приходит на выпускной вечер в обнимку с двумя парнями. Хотя я не сомневалась, что Федя и Дима будут вести себя прилично — так, как они вели себя всегда, всё время нашей дружбы. Но мне самой не хотелось туда идти. Я подозревала, что конкуренция, возникшая у близнецов лишь в последний год, на выпускном вечере только обострится. Там же надо будет танцевать! Да я с ума сойду, если начну кружиться в танце с одним из них, а второй станет смотреть. Если бы включали лишь быструю музыку, тогда ладно, ещё можно потерпеть танцы втроём. Но медляки — не вариант, слишком опасно.

Поэтому я сказала маме, что не пойду на выпускной. На торжественное вручение аттестатов — да, а на сам праздник уже нет.

— Ну Юля-я-я, — протянула мама, глядя на меня с жалостью. — Я же не могу не сдавать деньги. Все родители скидываются на выпускной, собираемся везти вас на автобус в ресторан. И как я скажу, что ты не пойдёшь?

— Не говори, что я не пойду. Давай сдадим деньги. Я тебе потом верну! Летом устроюсь на подработку и верну.

— Ох, Юляш… — покачала головой мама. — Ладно, давай так сделаем. Но платье мы тебе всё-таки купим. Вдруг ты передумаешь?

Я не передумала. Даже наоборот. Глядя на Федю и Диму, которых всё сильнее захлёстывало пусть шутливое, но уже соперничество, я понимала: это единственный выход. Не хватает мне, чтобы они подрались там, как два петуха! Я подобного точно не переживу.

Не могу сказать, что мне не хотелось на выпускной. Кому туда не хочется? Тем более, что он бывает лишь раз в жизни. Но я гораздо больше любила близнецов, чем хотела на выпускной, и не могла позволить, чтобы они поссорились.

На покупке платья мама настояла. Оно было такое красивое — само белое, но пояс красный, и красная же нижняя юбка, которая кокетливо торчала из-под белой верхней. Ещё к платью у меня была маленькая клатч-сумочка, тоже красная, и алые изящные туфельки.

— Не хватает только красной шапочки, — шутила бабушка, и мама вздыхала: ей-то мы не говорили, что идти на выпускной я не собираюсь. Думаю, подобным замечательным платьем мама стремилась уговорить меня не совершать ошибку и плюнуть на близнецов. Она всегда осторожно намекала мне, боясь расстроить, что их ссоры — это их проблемы, а я должна жить дальше и не жертвовать собой только из-за того, что Федя и Дима могут поругаться.

— Как поругаются, так и помирятся, — говорила она. — А выпускной-то один раз в жизни! Второй попытки не будет, Юляш!

Я понимала. Но когда представляла, как буду танцевать с Федей, а Дима станет смотреть на нас из-за стола, у меня сжимался желудок и начинало тошнить.

Обойдусь. Выпускной — не главное в жизни.

Аттестат я получила, надев на его вручение то самое бело-красное платье, а когда вернулась на своё место и заметила, с каким выражением на почти одинаковых лицах смотрят на меня близнецы, поняла — всё я решила правильно.

Правда, я почему-то думала, что Федя и Дима, не обнаружив меня в автобусе, который должен был отвезти всех в ресторан, смирно поедут туда праздновать. Мне и в голову не приходило то, что случилось дальше…

6

Юля

Я собиралась провести вечер весьма увлекательно — точнее, увлекательно для меня. Я всегда любила читать, причём всё подряд — и художественную литературу, и научно-популярную, и мемуары, и даже энциклопедии. Выбирала книгу в зависимости от настроения.

Уже не помню, на что упал мой взгляд в тот вечер, когда я пришла домой после вручения аттестатов. Кажется, это были «Записки о Шерлоке Холмсе» — в одиннадцатом классе я как раз увлекалась детективами в свободное от учёбы время, которого было не так уж и много, к сожалению — его львиную долю, разумеется, сжирала подготовка к экзаменам. Но теперь они были позади, осталось только подать документы — и ждать результат. Я надеялась, что меня примут — баллы по ЕГЭ у меня были отличные, лучшие среди одноклассников. У Феди и Димы результат был похожим, но чуть ниже. Однако это «чуть» вряд ли повлияет на поступление, и близнецов примут на биофак вместе со мной.

Я сидела на кровати в пижаме и читала книгу, стараясь не думать о том, куда сейчас едут мои одноклассники — от подобных мыслей сразу обиженно сжималось сердце, — но неожиданно моё спокойствие прервали.

Тук. Тук. Тук.

Я с недоумением подняла голову и прислушалась.

Тук. Тук. Тук.

Звук шёл со стороны окна, и я, отложив томик Конан Дойля в сторону, встала и осторожно подошла к стеклу. И почти сразу удивлённо открыла рот и распахнула глаза — потому что на дорожке перед домом стояли Федя и Дима. В светло-серых костюмчиках с голубыми галстучками. Такими же красавцами они приходили на вручение аттестатов, и такими же, полагаю, должны были сейчас ехать в ресторан.

Но они не ехали. Они стояли у меня под окном с весьма мрачными лицами.

— Юля! — крикнул вдруг Федя. Точнее даже — гаркнул. Ой блин, что же сейчас будет? Это ведь слышит весь дом! — Выходи, поговорить надо.

Живу я на втором этаже, поэтому то, что говорит Федя, я разобрала отлично. Возникал лишь один вопрос: почему они не позвонили в дверь, а решили бросать мелкие камушки в стекло? Хотя… догадываюсь, почему. Открыл бы им кто-то из моих родителей и на требование позвать Юлю на разговор ответил бы: «Приходите завтра, она уже отдыхает».

Значит, они решили сразу достать до меня, минуя стадию диалога с родителями…

Я отлично понимала, что просто так близнецы не уйдут, даже если я буду очень просить. А я не буду. Не потому что не хочу унижаться — я совершенно не желаю, чтобы наши разговоры сейчас слушали все соседи. Вот радость-то! Бесплатный цирк! Представление «Два рыцаря пришли спасать принцессу от одиночества».

Я открыла окно и негромко сказала — второй этаж, всё равно услышат:

— Сейчас выйду.

Близнецы синхронно кивнули, серьёзно глядя на меня. А затем Дима повернулся к Феде лицом и что-то ему очень тихо сказал, после чего оба удалились прочь с дорожки и направились к детской площадке. Только не к ближайшей, а к другой, подальше от домов. Значит, тоже не хотят, чтобы нас подслушивали.

Делать было нечего, и я, быстро надев джинсы и футболку, поспешила на выход. Когда проходила по коридору, из кухни высунулся папа и поинтересовался:

— Надолго, Юль?

— Да на пять минут, — вздохнула я. — Объясню им всё и приду обратно.

— А-а-а, ну-ну, — скептически улыбнулся он, видимо, решив, что так легко Федя и Дима меня не отпустят. Я тоже так думала. Да, близнецы упрямые — но я ещё упрямее. И если я решила остаться дома сегодня вечером, значит, так и будет.

Пока шла по лестнице вниз, нервно теребила кончик косы и умудрилась стянуть с него резинку. Чертыхнулась, накрутила её обратно и, глубоко вздохнув, вышла из подъезда.

Да, порой сдать экзамен — гораздо проще, чем разговаривать с парнями, которые в тебя с детства влюблены…

7

Юля

Близнецы сидели на качелях. Точнее, Федя сидел, а Дима стоял рядом, прислонившись к столбу, и оба смотрели, как я иду по двору по направлению к ним. Без улыбки, по-прежнему с мрачными лицами.

Когда я подошла, Федя встал и указал мне на качели.

— Садись, Юль.

И прислонился спиной к противоположному столбу. М-да, близнецы в такой позе — как два стражника, охраняющие принцессу. Мне даже немного смешно стало, хотя сама ситуация к смеху не располагала.

— Не надо, я постою. Я же ненадолго вышла. Давайте, говорите, что хотели у меня спросить, я отвечу и пойду.

— Почему ты не пришла на выпускной? — первым поинтересовался Дима спокойно. В его голосе не было претензий — только вежливое уточнение.

В отличие от Феди.

— Да, почему? — подхватил он. — Мы сначала подумали, что с тобой что-то случилось, звонили… А потом классная сказала, что твоя мама в чате предупредила, что ты не придёшь, и попросила не переживать — мол, с тобой всё в порядке. Что это за дела такие, Юль?!

Да, Федя был возмущён и не стеснялся высказывать мне своё возмущение.

— Тебе не кажется, что это моё право — приходить или не приходить куда-то? — Я подняла брови и скрестила руки на груди, готовясь защищаться.

— Да, безусловно, — вновь вступил в диалог Дима. Сейчас их, наверное, не перепутала бы не только я, но и все остальные — потому что он, в отличие от Феди, совсем не кипятился. И смотрел на меня не раздражённо, но мрачно и серьёзно. — Это твоё право, Юль. Но мы надеемся, что ты будешь к нам снисходительна и объяснишь, по какой причине решила лишить себя выпускного. Он ведь больше не повторится. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнула я, торопясь высказаться первее Феди. Судя по его лицу, он вновь собирался возмущаться. — Но я решила, что так будет лучше. А ты, Дим, думаешь, что это нормально — приходить на выпускной с двумя парнями? Я, может, королева, а вы — мои пажи? Я как представила, что будет, сразу подумала: нет, я лучше дома останусь.

— Ты так плохо о нас думаешь, — усмехнулся Дима — вновь прежде, чем взорвался Федя. — Мы с Фредом давно уже это всё обсудили. Мы бы тебе не надоедали.

— Да! — всё-таки вмешался Федя. — Ты что, Юль, мы разве тупые? Не понимаем, что это странно выглядело бы — если бы мы стали везде за тобой ходить? Зря ты так!

— Могла бы просто поговорить с нами, — вздохнул Дима, пока я справлялась со смущением. Может, они правы, а я не права? И мне действительно надо было всё обсудить, а не рубить с плеча.

— Да, — вновь кивнул Федя. — Сказала бы: ребята, держитесь от меня на расстоянии. Да если бы ты не захотела, мы бы тебя даже на танец не стали приглашать! Мы, по правде говоря, к этому и готовились. Ну, что ты заявишь: сегодня я не танцую! А ты чего устроила? Лишила себя выпускного вечера!

— Я не только себя его лишила, — вырвалось у меня отчего-то досадливое. — Вас тоже.

— Да фиг бы с нами, — хмыкнул Дима. — Нам туда без тебя всё равно идти не хочется. А тебе, получается, не хочется с нами. Вот где беда. Мы тебе настолько осточертели?

Краска бросилась в лицо.

Да, Дима всегда умел задавать правильные вопросы. Вот Федя обычно больше эмоционировал, а Димка рассуждал и анализировал. Он и математику любил сильнее, а Федя как раз предпочитал русский, литературу и историю.

— Нет, конечно, — ответила я сдавленно и опустила руки. — Дело не в этом. Я просто не хочу, чтобы вы ссорились… из-за меня.

Близнецы переглянулись, а потом оба разом улыбнулись.

— Юль, ты что? Ты хоть раз видела, чтобы мы ссорились? — произнёс Дима, глядя на меня с иронией. — Спорить мы, конечно, можем, не всегда друг с другом соглашаемся. Но чтобы поссориться… не будет такого.

Я хотела съязвить, что это до тех пор, пока я не выберу из них кого-то одного. Пока балансирую и отношусь к обоим одинаково — мир, дружба, жвачка. Но так ведь будет не всегда, это просто невозможно! Я же не каравай, от которого можно откусить с разных сторон.

— У меня идея, — вдруг сказал Федя, поглядев на экран мобильного телефона. — Сейчас ещё даже восьми нет. Наши только начали гулять, до завершения вечера есть время. В полночь только ресторан закрывается. Поехали? Хоть пару-тройку часиков, но ухватим от выпускного.

Я неуверенно посмотрела на Диму, но ему мысль брата понравилась.

— Отличная идея, Фред! Юль, поехали? Только своих предупреди.

— Но я же не могу поехать в этом? — возразила я, указывая на простую домашнюю футболку и джинсы. И то, и другое с рестораном сочеталось у меня так же, как Большой театр сочетается с купальником и пляжными зонтиками. — Это неприлично!

— Не вижу ничего неприличного, — покачал головой Дима, оглядывая меня с таким удовольствием, что сердце в груди совершило взволнованный кульбит.

— Ага, — подтвердил Федя со смешком. — Даже ноги не голые. И сиськи не наружу.

Я не выдержала и засмеялась, а Федя продолжал, усмехаясь:

— Но если хочешь, забеги домой, переоденься. Мы с Димкой только «за».

8

Юля

Никогда в жизни настолько быстро не одевалась. Мама, которой я выкладывала наш с близнецами план, выглядела радостной, но и обеспокоенной.

— Ты только смотри, Юль, потом сразу домой, не гуляй нигде.

— Да, конечно, — я энергично закивала, впрыгивая в свои алые туфельки. И, переполненная энтузиазмом, покрутилась перед мамой. — Как я выгляжу?

— Ну, коса тут, конечно, не к месту, — улыбнулась мама. — Тем более она у тебя растрепалась давно. Просто распусти волосы, Юль.

— Мешать будут.

— Ничего, раз в жизни можно и потерпеть, — фыркнула мама, зная мою нелюбовь к тому, чтобы ходить растрёпой. — Всего-то четыре часа. Домой вернёшься и опять заплетёшься. Да, кстати! Не забудьте с Фредом и Джорджем сфотографироваться на память.

— Вот это мы точно не забудем, — засмеялась я, всё-таки расплетая косу. Пару раз провела по волосам расчёской, придирчиво присмотрелась к своему отражению — да, хорошо! Точнее, лучше, чем растрёпанная коса, но не идеально — лучше было бы как-то заколоть волосы. Например…

Вспомнив кое-что, я достала из шкафа одну из своих старых заколок — беленькую, с белыми бусинками-жемчужинами, — и закрепила ею часть волос на затылке. Вот! Теперь мне хотя бы почти ничего не будет лезть в лицо.

— Прекрасно, Юль. Ох, с ума сойдут твои кавалеры…

Я с недоумением ещё раз всмотрелась в своё отражение.

Никогда не понимала, почему близнецы выбрали меня. Даже моя соседка по парте, светлокожая блондинка Света, гораздо красивее. Я же обычная. Волосы у меня густые, тёмно-каштановые и прямые, почти до пояса. Глаза карие и большие, губы тоже не маленькие — в общем, лицо не идеальное, обычное. И фигура не выдающаяся. Таких девчонок, как я — миллион и ещё вагончик. А Федя и Дима вот с первого класса…

— Буду надеяться на их благоразумие, — пошутила я, и мама улыбнулась в ответ.

— Да, они хорошие мальчишки. Я по крайней мере уверена, что не обидят тебя. А тебе они одинаково нравятся, Юль? — вдруг полюбопытствовала мама, и я слегка сжалась. — Или кто-то всё-таки чуть сильнее?

— Давай потом поговорим, — пробурчала я, не желая отвечать на этот вопрос. — Сейчас мне нужно торопиться.

— Ах, да. Ну иди, иди…

Я выскочила из квартиры и побежала по лестнице вниз, ощущая, как смущённо горят щёки.

Сама не понимала, почему настолько стесняюсь. Что тут такого-то? Ну не понимаю я, кто из близнецов мне больше нравится, это же не преступление? Они были мне одинаково дороги оба. И Федя с его лидерством и эмоциональностью, и Димка с его рассудительностью и стремлением сгладить любой конфликт. Мне не хотелось терять обоих.

Но при этом мне не хотелось и с кем-то из них встречаться всерьёз. Я даже подумать о подобном боялась, честно говоря. Если представляла рядом одного Федю, сразу думала: а что же Дима? А если Диму, тут же начинала нервничать: Федя-то вообще выдержит, если я выберу его младшего брата? И предпочитала не выделять никого из них даже мысленно.

Я боялась, что они поймут, кто из них мне милее, и всё-таки поссорятся. Поэтому старалась даже не думать о том, от чьих взглядов мне давно становится жарко, чью руку я хотела бы ощутить в своей ладони.

Хотя порой мои мечты всё-таки прорывались из глубины сознания, и я внутренне сжималась — только бы не увидели, не заметили, не догадались!

В выпускной вечер я, разумеется, собиралась делать то же самое.

9

Юля

Увидев меня в платье, парни, кажется, на несколько мгновений онемели и оцепенели. Они видели меня в нём чуть ранее, на вручении аттестатов, и тогда тоже смотрели восхищённо. Но сейчас мне показалось, что восхищения было даже больше. Может, из-за причёски? На вручении я была с пучком.

— Ты отлично выглядишь! — сдержанно похвалил Дима, но его улыбка и особенно глаза были красноречивее любых слов.

— Юля, если сегодня будут выбирать королеву бала, мы выберем тебя! — завороженно выдохнул Федя, и я фыркнула.

— Мы всё-таки не в Америке. Да и покрасивее меня девчонки есть, та же Света…

Света, моя соседка по парте и хорошая подруга, немного заглядывалась на Федю. И по этой причине каждый раз, когда в её присутствии ко мне подходили близнецы, она поспешно куда-нибудь уходила. И шутила со смущённой улыбкой:

— Юлька, у вас там и так третий лишний, а если ещё и четвёртый лишний появится, то вообще капец!

Смешная она. Я, наоборот, была бы счастлива, если бы у братьев разделились симпатии, но Света отказывалась мне помогать. Несмотря на свою сказочную внешность, она была очень стеснительной. Скорее всего, потому что эта внешность пришла к ней не сразу — класса до восьмого Светка страдала от лишнего веса и угревой сыпи. И привыкла смущаться.

— Ну уж нет, — слегка небрежно махнул рукой Федя, из-за чего я даже рассердилась. — Она тебе в подмётки не годится. Ещё и всю жизнь у тебя списывает!

Последний упрёк был не совсем несправедлив — Света действительно часто списывала у меня домашние задания. Но не постоянно же! Не давалась ей химия, ну не давалась! Я не видела в этом ничего страшного — сама не без греха. Но Федя сейчас говорил об этом так, словно Светка вела образ жизни пиявки.

— Фред, — укоризненно посмотрел на брата Дима, — мне кажется, кто списывает у Юли — не наше дело.

— Это да, — кивнул Федя. — Я имел в виду, что Светка не такая умная, как ты, Юль.

— А ты не такой вежливый, как она, — огрызнулась я, совсем разозлившись. — Вот она никогда в жизни не позволила бы себе подобный тон! Фу, Федя!

Он смутился, повесил голову и посмотрел на меня исподлобья.

— Ладно, извини, я не прав. Я…

— Давайте лучше всё-таки вызовем такси, — прервал исповедь брата Дима. — А то пока будем отношения выяснять, выпускной закончится. Перед Юлей в машине извинишься, Фред.

— Не передо мной надо извиняться, — мстительно протянула я и добила Федю: — Перед Светкой! Пригласишь её сегодня на танец!

— Но…

— На два!

— Хорошо-хорошо! — поднял руки вверх старший из близнецов, пока Дима просто смеялся, глядя на меня с весельем. — Договорились! Надеюсь, я прощён?

— Два раза потанцуешь со Светой медляк — и прощён.

— Медляк?! Ох… Ну хорошо, хорошо…

Конфликт был замят, но как говорится: ложечки нашлись, а осадочек остался. Вот и я в этот вечер здорово рассердилась на Федю. Я всё-таки не только с близнецами дружила! Со Светкой тоже, но с ней мы познакомились не в первом, а в пятом классе, когда она перевелась сюда из другой школы. Нас посадили за одну парту, и мы подружились.

На самом деле она была чуть ли не единственной из девчонок, воспринимавшей ухаживания за мной близнецов спокойно, без зависти или яда. Увы, но остальные относились к нашему триумвирату весьма неоднозначно. Ничего не говорили, чтобы не нарываться на конфликт с Федей и Димой, но я замечала взгляды и усмешки. Да и Света говорила, что за глаза нас обсуждают, в том числе в нехорошем ключе.

Поэтому мне было обидно за подругу. Ничего она Феде не сделала, чтобы он так презрительно о ней высказывался! В подмётки не годится, ну ты подумай!

Ехали до ресторана мы полчаса, и за это время я немного остыла. Решила, что Федя просто влюблённый дурак и в стремлении сделать мне комплимент не заметил, как оскорбил другого человека. Но он, что называется, не со зла.

Однако танцевать я с ним всё равно не собиралась, о чём и заявила близнецам ещё в такси:

— Простите, ребята, но сегодня без танцев.

— Как так — без танцев? — охнул Федя. — Совсем? С другими тоже танцевать не будешь, что ли?

— С другими — может, и буду. А вот вы не заслужили. Плохо себя ведёте.

Дима кинул на Федю недовольный взгляд, вздохнул и примирительно сказал, пока его брат надувался от гнева:

— Юль, ну хотя бы два танца. По одному на каждого. Всё-таки выпускной… Он ведь не повторится, второго шанса не будет.

— Ага, а пока я буду танцевать с одним, второй будет сверлить мою спину взглядом.

— Не будем мы ничем сверлить! — пробурчал Федя. — Ладно тебе, мы же не дебилы. Пока ты с Димкой будешь, я со Светкой пойду покружусь. И наоборот. Дим, ты ведь не против тоже потанцевать с Агафоновой?

— Я даже за, — улыбнулся Дима и лукаво покосился на брата. — Света хорошая. Забыл ты, Федька, как она нас с тобой однажды выручила.

— Это когда я с лестницы грохнулся и руку себе разодрал? — протянул Федя уже без возмущения. — Ну да…

10

Юля

Когда мы вошли в зал ресторана, нас встретили криками и улюлюканьем, заглушившими даже громкую музыку. Правда, лица одноклассников были не только радостными, но ещё и ехидными — и кровь сразу бросилась мне в лицо. Хорошо, что в зале полумрак, ещё и софиты эти разноцветные, в том числе и красные, будет незаметно.

Но в чём-то я понимала одноклассников — наверное, будь я на их месте, тоже подумала бы, что мы с Федей и Димой задержались, потому что занимались чем-то более интересным. Хотя… не знаю. Я не имела привычки думать о людях гадости, ещё и на пустом месте. Всё-таки я никогда не ходила с близнецами, держась за руки, причём не только в школе — вообще не ходила. И в целом избегала физических контактов, чмокала их в щёки лишь по великим праздникам, а они и не настаивали. Просто были рядом, но для сплетен и этого было достаточно.

— Юлька! — услышала я радостный возглас, и из танцующей толпы в центре зала выскочила улыбающаяся Света, и схватила меня за руки. В жёлтом, как подсолнух, платье, она напоминала солнечный лучик. — Как я рада, что ты передумала!

— А мы-то как рады! — съязвил Федя. — Могла бы и предупредить, Свет! Мы бы тогда раньше начали её уговаривать!

Подруга посмотрела на старшего из близнецов, как на идиота — только что пальцем у виска не стала крутить. И отвечать тоже не стала, вместо этого вновь обратилась ко мне:

— Пойдём к столу, Юль? Закуски все, по-моему, уже слопали, но горячее ещё осталось.

— Да я не очень голодная, дома поужинала.

— Это ты зря, здесь очень вкусно. Хорошо, что наши родители всё-таки решили ресторан заказать, а не готовить сами тазики с оливье, как некоторые предлагали…

— Ну чуть-чуть поесть ведь можно, — сказал Дима, и они со Светой всё же довели меня до большого и длинного стола — чтобы поместились все бывшие школьники, да и некоторые учителя тоже. Хотя учителя пришли не все — совершенно точно не было мамы близнецов, да и моей любимой преподавательницы по биологии тоже.

— А Алёна Леонидовна почему не пришла? — поинтересовалась я у близнецов, садясь на свободное место. По левую руку опустилась Света, а вот по правую после кратких переглядываний с братом сел Федя.

— Она планировала, но Женька плохо себя чувствует, — ответил Федя с сожалением. — Съела что-то не то, наверное, или ротавирус у неё, пока непонятно. Поэтому мама осталась с ней, а нас с папой выгнала. Он сразу поехал сюда, а мы к тебе.

— Ох, жалко как, — расстроилась я. Пятилетнюю сестру близнецов я любила. Она была такой же рыженькой, как Федя и Дима, и хулиганила не меньше. Алёна Леонидовна из-за неё до сих пор работала на полставки.

— Мама написала, что Женьке уже лучше, уснула она, — сказал Дима, почти перегнувшись через брата, чтобы я его услышала. — Не волнуйся, и не с такими болезнями справлялись. Всё нормально будет. Лучше смотри, что тебе положить?

Я оглядела то, что ещё оставалось на столе.

Света оказалась права — салатов почти не было. Ещё оставалась нарезка, сырная и рыбная — колбасы я не наблюдала, — блюдо с запечённым картофелем, блюдо с каким-то мясом, овощное рагу, плов… Всё изрядно подъеденное, конечно. Но нам с близнецами хватило.

Следующие полчаса мы ужинали — точнее, ели в основном Федя и Дима, причём с большим аппетитом — чувствовалось, что очень проголодались. А мы со Светкой болтали. Остальные одноклассники тоже периодически подходили к столу, но никто уже не ел — банкет закончился как раз к нашему приезду, теперь все танцевали или просто сидели и разговаривали. А если подходили, то чтобы что-нибудь выпить. Алкоголя не было совсем — только соки и морс.

Стол большей частью пустовал — небольшая кучка ребят находилась рядом с Львом Игоревичем, нашим классным руководителем и отчимом близнецов, там же сидели ещё пара учителей, но остальные дрыгались на танцполе под музыку. Она была не живая, электронная — но диджей присутствовал.

Заметив, что Светка дёргается в такт, я предложила:

— Пойдём, потанцуем? Надо растрясти всё, что наели.

Подруга кивнула, мы встали, близнецы тоже хотели подняться, но я остановила их строгим:

— Мы сами! А вы доедайте. Вот будет медляк — придёте.

Дима усмехнулся, Федя что-то недовольно проворчал, и мы со Светой ушли на танцпол.

— Строго ты с ними, — сказала она мне на ухо — музыка здесь звучала ещё громче. — С тобой не забалуешь.

— Не хочу, чтобы они танцевали вокруг меня, как в детском саду вокруг ёлки, — фыркнула я, и Светка расхохоталась, а затем схватила меня за руки, и мы весело запрыгали под музыку.

Танцевать что-то путное мы с ней не умели. Так уж получилось: никогда не занимались танцами. Не считать же занятиями прыганье под видосы из интернета? Я интересовалась биологией, иностранными языками и ходила в бассейн, Света посещала клуб исторической реконструкции и занималась верховой ездой. Поэтому наш танец был похож на ритуальные пляски какого-нибудь дикого африканского племени, но нас всё устраивало.

В какой-то момент, оглядевшись, я обнаружила, что за столом не осталось совсем никого — ушли танцевать даже все учителя, в том числе неподалёку с нами Лев Игоревич с улыбкой кружил величественную Ольгу Петровну — второго нашего учителя математики. Они смотрелись так забавно, что я засмотрелась и едва не полетела на пол носом вперёд — но меня подхватили чьи-то тёплые и крепкие руки.

11

Юля

В туалете, побрызгав себе в лицо холодной водой, я успокоилась.

Что ж, раньше о подобном я читала только в книжках. Видимо, это и есть та самая физическая реакция, что порой описывается в любовных романах. На лихорадку похоже, только приятную. Слишком приятную! Дима наверняка заметил, и это плохо.

Я вышла из туалета, надеясь, что сейчас просто вернусь к танцам, и тема моего побега замнётся сама собой, но не тут-то было.

Из зала — туалеты располагались в закутке, и отсюда место основного действа было не разглядеть, — лилась нежная музыка. Медляк — поняла я. Интересно, Федя держит слово, или?..

— Юль, что случилось? — раздался за моей спиной Димкин голос. Я обернулась. Парень стоял в метре от двери в женский туалет и смотрел на меня, слегка нахмурившись. — Тебе нехорошо? Или?..

— Или, — ответила я нервно. — Но давай лучше не будем об этом.

— Почему? — спросил Дима и сделал шаг вперёд. Улыбнулся — легко, неверяще, и его глаза сверкнули радостью. — Ты стесняешься? Юль, но в этом нет ничего такого. Мне тоже нравится тебя касаться.

— Я не сомневаюсь, — мой голос звучал сдавленно. — И тебе нравится, и Феде нравится. А мне, как ты думаешь? Мне нравится, когда вы меня трогаете? Оба? С двух сторон будете меня трогать, да?

Дима изменился в лице.

— Вот в чём дело… — протянул он понимающе. — Ты за Фреда опасаешься…

Не сказал ничего по поводу моей уловки, которую я применила сознательно. Я хотела, чтобы Димка думал, будто они нравятся мне одинаково. Но он даже внимания на неё не обратил, будто не сомневался — этого не может быть.

Конечно, не может быть! Невозможно относиться к разным людям одинаково!

Я не знала, что ещё сказать. Как соврать, чтобы Дима поверил? Поэтому я молчала — а вот он говорил:

— Юль, но ведь ему всё равно придётся объяснять. Рано или поздно. Мы понимаем, что ты должна определиться…

— Не присваивай Феде свои мысли и рассуждения, — почти всхлипнула я. — Ты знаешь его не хуже меня! Это ты у нас был бы способен принять мой выбор. А Федя вспылит и обидится. Скажешь, нет?

— Скажу — да, — вздохнул Дима. — И мне от этого тоже больно заранее. Но, Юль…

— Нет, — отрезала я решительно. — И не смей обсуждать с ним это! Я не хочу, чтобы вы поссорились. Понял? Обещай мне! Обещай, что ничего ему не скажешь! Если кто и должен говорить, то только я. Не ты!

Дима помолчал, глядя на меня очень внимательно и серьёзно — и от этого взгляда с каждой прошедшей секундой я ощущала, как у меня всё сильнее и сильнее дрожат поджилки. То ли от страха перед будущей ссорой близнецов, то ли ещё от чего-то.

— Обещай! — повторила я, и Дима кивнул.

— Хорошо. Обещаю. Я ничего не скажу ему, пока ты не определишься окончательно и не решишь поговорить с ним сама. А теперь давай вернёмся в зал? Потанцуешь со мной?

К подобной невозмутимости был способен только Дима — чтобы сразу вот так переключиться с эмоционального разговора на танцы. Даже меня ещё трясло.

— Да, потанцую, — ответила я и вздрогнула — по телу прошла нервная дрожь.

Дима это заметил.

— Не волнуйся так, — произнёс он примирительно. — Всё будет хорошо.

Мне хотелось спросить: «Хорошо — это как?», но я промолчала.

Я не верила, что после моего отказа их с Федей отношения останутся на прежнем уровне. Не верила ни капли.

И от этого у меня болело сердце, досадливо сжимаясь от невозможности любить в полную силу.

12

Юля

После выпускного вечера спокойно жили мы недолго. На биофак нас всех зачислили благодаря баллам ЕГЭ, а Света прошла на исторический. Становиться учителем она не собиралась — ей была интересна наука, исследования и археология. Она мечтала ездить по стране и участвовать в разнообразных раскопках. Я же не теряла надежды после окончания вуза заниматься генетикой. А вот близнецы, к сожалению, не представляли, кем станут после получения диплома — они просто пошли следом за мной, и меня это огорчало.

— Да не волнуйся ты, — отмахивался Фред. — В конце концов, не обязательно работать по специальности! Устроимся уж. До этого ещё далеко в любом случае.

— Не переживай ты так за них, — увещевала меня мама. — Парни они головастые, разберутся. Раз решили идти с тобой, значит, им и ответственность нести. Занимайся собой.

Первое лето после окончания школы пролетело мгновенно, и осенью мы отправились в институт. Не знаю уж, кого из методистов мне стоило благодарить, но близнецы попали в одну группу, а я — в другую, и общими у нас были лишь лекции. На которых, само собой, я попадала в капкан из своих рыжих почитателей — Федя садился слева, Дима справа.

Мне не хватало Светы. Я даже не замечала её влияния на свои отношения с близнецами, но оно тем не менее было. Она как-то умудрялась отодвигать ребят от меня, чтобы держали дистанцию, сглаживать углы, да и вообще — она одна не смотрела на меня, как на королеву с пажами. В институте же всё в этом плане было ещё хуже, чем в школе, и к концу сентября я чувствовала себя изгоем. С Федей и Димой общались, всё-таки мальчишки — их на курсе было меньшинство, — а вот от меня девочки старались держаться подальше. Хотя я не задавалась и охотно шла на контакт, но вот тот факт, что в любое свободное время ко мне подруливали близнецы и всячески ухаживали, а я почти никак не реагировала, принимая это как должное, не нравился многим. Но как я могла реагировать? Отшить их у меня не получилось бы, я слишком хорошо к ним относилась. И привечать — тоже. Поэтому я играла в Снежную королеву.

Но у всего есть своя цена — и моё поведение аукалось мне неважными отношениями с однокурсницами. Со мной не ссорились, нет — просто не дружили. Никогда не звали с собой, не разговаривали на переменах, даже почти не просили списать. И в общий чат группы меня добавили только после того, как Дима поговорил с нашей старостой Миланой. Он вообще много общался с ней, поскольку тоже был старостой, только параллельной группы, и я даже немного ревновала, если видела их вместе. Гасила неприятные ощущения, но никак не могла отделаться от мыслей, что мои мечты могут исполниться наоборот — и это не Федя найдёт себе девушку, а Дима.

Но пока ничего подобного не случалось — близнецы хранили мне верность. Приносили из буфета шоколадки и водичку, провожали из дома до института и обратно, на выходных приглашали меня погулять втроём. Последнего я избегала — но увы, Федя и Дима порой встречали на улице нас со Светкой, с которой я встречалась как раз по выходным, и присоединялись к нашей прогулке. Ну не гнать же их было?..

Постепенно дело шло к Новому году и первой сессии. Я усиленно занималась, поэтому на предложение мамы съездить в торговый центр и закупиться всем подряд — от новой ёлки до зелёного горошка, — отказалась, сославшись на несделанное задание по английскому языку. Бабушка тоже не поехала, сказав, что лучше отдохнёт. А вот папа, мама и дедушка поехали…

Я до сих пор не могу вспоминать тот день. Стоит лишь сосредоточиться на воспоминаниях — и голова начинает гудеть, будто внутрь черепа поместили гигантский орга́н.

Мне позвонили спустя несколько часов, когда я доделала английский и собиралась пообедать. Из полиции. И сообщили, что мои родители и дедушка попали в аварию, столкнувшись лоб в лоб с иномаркой, водитель которой не справился с управлением в гололёд и вылетел на встречку.

Погибли все.

13

Юля

Мне никогда в жизни не было настолько больно, и наверное, уже не будет.

Я почти не могла думать. Сидела в шоке, не моргая и почти не дыша, и смотрела в стену, не зажигая свет. Я не молилась, не просила ни о чём, не анализировала — я просто пребывала в оцепенении. Мне кажется, я тогда умерла и сама, но по какому-то недоразумению продолжала дышать — точнее, периодически вдыхать воздух, который казался мне полным дымной горечи.

— Ох ты, Юлечка… Юлечка… — где-то рядом плакала-причитала бабушка. — Мне надо всем заняться, но как я тебя оставлю?..

Я не понимала, о чём она говорит. Оставить? Заняться? Чем? Впрочем, мне не было никакой разницы. Я просто сидела на кровати в своей комнате и смотрела в стену, не шевелясь.

Не помню, в какой момент я ощутила, что кровать вдруг примялась, и меня неожиданно обняли. Сразу всю, погрузив в тепло, как в кокон. Я вздрогнула, от неожиданности приходя в себя — и сквозь слёзы, всё-таки вскипевшие в глазах, увидела рядом два знакомых лица.

Близнецы.

— Нам позвонила твоя бабушка, — прошептал Дима, глядя на меня с таким сочувствием, что я впервые за эти часы всхлипнула. — Ей нужно отъехать. Попросила нас побыть с тобой.

Говорить я не могла, поэтому просто кивнула, а затем уткнулась лицом в Димкину грудь, обняла его — и наконец-то заплакала.

Сколько я так рыдала, трясясь от нечеловеческого горя и непонимания, как так может быть — ещё утром мои родные были живы, все! А теперь мертвы! — я не знаю. Близнецы обнимали меня молча — Дима лежал лицом ко мне, Федя прижимался к спине, — и просто ждали, пока поток моих слёз иссякнет.

Ни один человек в мире не может плакать вечно. И я в итоге уснула, забывшись тяжёлым сном.

Во сне я не понимала, по какой причине мне так горько и больно, почему я не хочу больше жить, отчего чувствую себя несчастной. И тихонько уговаривала себя: Юль, ну ты что, ерунда какая-то, всё же хорошо. Скоро Новый год, потом первая сессия, каникулы… Нет никаких причин грустить.

Что-то внутри меня не соглашалось, но я не могла вспомнить, в чём дело. И уговаривала, уговаривала себя… пока не уверилась: всё нормально, незачем переживать.

Возможно, на меня повлияло тепло, которое я ощущала вокруг себя. Оно убаюкивало и успокаивало, и всё, чего мне хотелось — это никогда не вылезать из этого кокона, где было безопасно, где не существовало тревог и страданий.

И когда я проснулась, мне было почти хорошо. И я, наверное, не осознавала, что не сплю больше. Иначе как объяснить, что сразу после пробуждения я потянулась губами к Диме, который по-прежнему лежал рядом со мной, обнимая и согревая, и не спал — смотрел на меня.

В его взгляде на мгновение мелькнуло удивление, но потом оно исчезло — я закрыла глаза, наслаждаясь поцелуем. Сладким, нежным… первым поцелуем, из-за которого моя душа чуть не воспарила в небеса от счастья.

И тут к спине прижались сильнее, и я замерла, услышав тихий голос Феди возле моего уха:

— А меня, Юль? Меня поцелуешь?

Я оцепенела и испугалась, моментально вспомнив, где я и с кем. Но главное — почему со мной сейчас находятся близнецы.

Мимолётное счастье было недолгим, тут же растаяв под влиянием мучительных воспоминаний, сменившись растерянностью и отчаянием, и я прервала поцелуй. Села на кровати и моргнула, чтобы прогнать навернувшиеся на глаза слёзы.

В комнате царил полумрак — был поздний вечер, на улице давно и безнадёжно стемнело, но верхний свет близнецы не зажигали. Видимо, боялись встать и потревожить мой сон. Горела только настольная лампа, в свете которой я ещё несколько часов назад делала английский язык.

Тогда я ничего не знала. Да и не было ничего…

— Прости, Дим, — прошептала я сдавленно. — Не знаю, что на меня нашло…

— Но счёт-то надо сравнять, — произнёс Федя и сел рядом, коснулся ладонью моих плеч. — А то нечестно.

— Фред, не сейчас, — перебил его Дима и тоже сел. Но приобнимать, в отличие от брата, не стал. — Не время для шуток.

— Да я как бы и не шутил…

— Хватит, — вновь прервал его Дима, и на этот раз Федя промолчал. — Юль, сделать тебе чаю? Твоя бабушка написала с полчаса назад, что скоро приедет.

Бабушка… приедет…

Я вновь на какое-то время потеряла способность дышать и просто сидела, глядя в окно, на беспечные огоньки фонарей и светящиеся окна соседних домов. Мне казалось странным — наверное, как и миллиардам людей до меня, — что мир вокруг так тих и спокоен. Ни шелеста, ни крика…

Я же чувствовала себя, с одной стороны, опустошённой, а с другой — я была словно бомба, чей часовой механизм привели в исполнение, и того и гляди он рванёт, подняв на воздух всё вокруг.

— Не надо чаю, — сипло ответила я. — Лучше идите. Оставьте меня одну.

— Вот уж не оставим, — возразил Федя, вновь погладив меня по плечам, но я раздражённо сбросила его руку. — Твоя бабушка нам этого не простит. Пойдём лучше вместе на кухню, сделаем чай. Или вообще ужин приготовим.

Грудь стиснуло, будто я внезапно попала внутрь металлических щипцов.

14

Юля

С того дня всё изменилось.

Бабушка теперь жила со мной. Мы, осиротевшие, поддерживали друг друга, как могли.

Поддерживали меня и все друзья, и знакомые. В первую очередь Светка и близнецы, конечно. Света из-за меня даже рассталась с парнем, о чём я узнала лишь спустя месяц, и не от неё, а от Феди. Он сказал, что она тогда только начала встречаться с однокурсником, но он требовал внимания, я тоже — и Света выбрала меня, несмотря на то, что была в него влюблена. Поняв, кто был этим однокурсником — Света ведь рассказывала мне о нём! — я чуть за голову не схватилась.

А подруга, когда выяснила, что Федя проболтался, чуть эту самую голову не оторвала, но уже ему.

— Болтун — находка для шпиона! — шипела она, глядя на него с неудовольствием. — Хочешь, чтобы все узнали твою тайну — скажи Фреду Рыжову!

— А как он узнал? — поинтересовалась я, пытаясь кое-как успокоить Свету, глаза которой метали молнии. — Ты рассказала?

— Да щаз! Перед подъездом со Стасом ссорились, а эти двое, — она кивнула на близнецов, — услышали. Но Джордж-то молчок, а Фред… Надо было ему на месте уши оторвать!

В этот момент я впервые со смерти родителей и дедушки улыбнулась — настолько забавной выглядела Света. До этого просто не могла, не получалось, хотя и Федя, и Дима постоянно пытались меня смешить. Но мне было не смешно, что бы они ни делали.

Я не только улыбалась с трудом — я с трудом жила. Сессию еле сдала, продержавшись без пересдач только потому что мне усиленно помогали близнецы. Близнецы! Которые не слишком-то интересовались всем, что мы изучали в институте и явно скучали на лекциях! Но сессию между тем они сдали на «отлично». Я, увы, получила только «хорошо» по всем предметам. И было у меня ощущение, что даже эта оценка завышена, потому что до преподавателей, разумеется, дошёл слух о моих родителях и дедушке. Меня все жалели. В том числе, кстати, и однокурсники — после случившегося девчонки в нашей группе перестали относиться ко мне с холодком, сочувствовали и начали со мной общаться вполне по-дружески, приняли в свою компанию. Они по-прежнему не одобряли моих отношений с Федей и Димой, но словно махнули на них рукой.

Только однажды я услышала от нашей старосты Миланы — сразу после того, как близнецы на перемене притащили мне пирожок и воду из столовой:

— Ох, Юлька, доиграешься… Выбрала бы ты кого-нибудь из них!

— Я не могу, Лан, — ответила я тихо, убедившись, что Федя и Дима ушли. — Представляешь, я выберу одного, а второй обидится. И они поссорятся. Всю жизнь вместе, а тут я между ними встану. Я поэтому и жду… надеюсь, что однажды один из них найдёт себе девушку…

— Хм… — протянула староста, посмотрев на меня по-новому. — Так вот в чём дело! А мы-то думали, что тебе это просто нравится.

— Нет. Не нравится.

— Но ты ведь знаешь, кому симпатизируешь больше? — уточнила Милана после небольшой паузы. — Кто, так сказать, фаворит твоего сердца?

— Знаю. Но не скажу даже под пытками. Не могут же они всё время вдвоём за мной ходить? Когда-нибудь один отвалится.

— А если отвалится не тот, который нравится тебе меньше, а тот самый, который больше?

— Значит, судьба такая, — ответила я, хотя сердце у меня дрогнуло и зашлось в отчаянии.

Я действительно боялась этого. Боялась, что пока я балансирую на грани, как канатоходец над пропастью, Диме надоест ждать. И он в конце концов переключится на другую девушку.

После того как я потеряла почти всех своих родственников, от подобной мысли я приходила в какое-то особенно острое отчаяние.

Между тем ситуация ухудшалась. Федя, по-видимому, уязвлённый тем, что Дима тогда получил поцелуй, а он нет — хотя он понимал, что мне было не до поцелуев, я и Диму-то поцеловала почти случайно, — перешёл в более активное наступление. И теперь близнецы, увы, почти всегда не смотрелись как два дружелюбных ухажёра, действующих в тандеме, что неимоверно бесило моих одноклассниц, а потом и однокурсниц.

Федя и Дима стали конкурентами.

15

Юля

В чём это выражалось? По отношению к Диме — почти ни в чём. Он по-прежнему вёл себя ровно и старался ничем не выделяться перед Федей — просто общался со мной, поддерживал, переживал и помогал. Да, он ничего не делал втайне, в отличие от своего брата.

При Диме всё оставалось по-прежнему, но если его не было рядом, я ощущала, насколько изменилось поведение Феди. Во-первых, он теперь старался контактировать со мной физически, чего не было раньше, и чего не позволял себе Дима. То за руку брал, то по спине гладил, то быстро приобнимал. Ничего нахального, но тем не менее подобное напрягало.

Я не знала, как реагировать. Мягко отталкивать? Я боялась спровоцировать конфликт между братьями, поэтому не знала, что делать. А посоветоваться было не с кем — Света не знала, что предпринимать, как и я, а с бабушкой я не хотела делиться подробностями своих отношений с близнецами, опасаясь, что для неё это станет лишним поводом понервничать. Она и так после гибели родителей и дедушки была сама не своя, сильно похудела и осунулась.

Мне очень не хватало мамы. Моей прекрасной и мудрой мамы, которая всегда была готова выслушать и дать совет. Я чувствовала себя котёнком, которого бросили в бурлящее море, и спасения со стороны ждать не приходится. И я либо утону, захлебнувшись горько-солёной водой, либо всё-таки выплыву, найду решение…

Но пока я никак не могла понять, что следует сделать, чтобы никого не обидеть, и в то же время всё разрулить. Поэтому продолжала прежнюю тактику, держась на расстоянии от обоих близнецов и никак не реагируя на попытки Феди сблизиться сильнее.

Всё решил один проклятый майский вечер.

Близнецы были у меня — мы вместе готовили задание по химии. Во втором семестре курс резко усложнился, и теперь особенно сложные предметы мы предпочитали делать втроём — так лучше и быстрее запоминалось и понималось. Чаще всего, естественно, приходили ко мне домой, так как здесь теперь никогда никого не было: бабушка заканчивала работать в шесть и домой приползала ближе к семи. В будущем году она собиралась уходить на пенсию, но после случившегося с моими родителями решила отложить этот вопрос до тех пор, пока я не встану на ноги.

Дома же у близнецов, наоборот, всегда кто-то был. Я в целом не возражала против компании их сестрёнки, но она, к сожалению, чаще всего ужасно мешала нам сосредоточиваться. Поэтому мы предпочитали мою квартиру.

Я сидела за письменным столом и, наклонившись над решённой задачей, проверяла её ещё раз, чтобы переписать. Неожиданно сзади раздались шаги, и мне через плечо заглянул Федя.

— Юль, ты закончила? — сказал он каким-то странным голосом — серьёзным и взволнованным. — Я хотел поговорить.

— Вроде закончила, — кивнула я, невольно покосившись на настольные часы. Раньше они стояли в комнате родителей и много лет служили им будильником. После смерти мамы и папы я перенесла часы к себе, и теперь они будили уже меня.

До прихода бабушки целый час…

Почему-то сердце бешено забилось и в животе неприятно затянуло, как обычно бывало перед сдачей экзамена.

Федя развернул меня лицом к себе прямо в кресле и сел на корточки, положив ладони на мои колени. Я нервно сглотнула, а Дима подал голос с пола — близнецы обычно всегда сидели на полу, там лежал тёплый ковёр:

— Фред, ты что делаешь? — с недоумением произнёс Дима, тут же поднялся и встал рядом с братом, вполоборота ко мне.

— Ничего особенного, просто хочу поговорить, — Федя вновь погладил меня по коленям, а я боялась сбрасывать его руки. И замерла, как кролик перед удавом. — Не волнуйся, Юль, я тебе ничего плохого не сделаю. Ты чего так побледнела-то?

Побледнела? Да, я чувствовала, что краска схлынула с щёк. Но как иначе? Я нутром ощущала, о чём Федя хочет поговорить.

И тем не менее, я понимала не всё… Далеко не всё, что умудрилось прийти в его рыжую голову.

— Юль… — Федя вздохнул, пытливо изучая моё лицо. — Всё в порядке. Я просто хотел обсудить нашу… странную ситуацию. Мы с Джорджем раньше думали, что ты в конце концов определишься, выберешь кого-то из нас. Но ты не высказываешь предпочтений… не приближаешь, но и не отталкиваешь… И я подумал… Может, тебе мы оба нравимся? Но ты боишься признаться, потому что считаешь, что мы будем тебя за такое презирать?

Дима кашлянул, и я подняла на него беспомощный взгляд. Он выглядел шокированным — значит, Федя не делился с ним своими мыслями.

И это было ещё одним доказательством того, насколько же братья отдалились друг от друга в последнее время.

Из-за меня!

Что я могла ответить? Скажу «нет» — и Федя спросит, почему я тогда не выбираю. Если начну утверждать, что они мне оба не нравятся, точнее, я отношусь к ним лишь как к друзьям — не поверят. Если это было так, почему я целовала Диму? И почему не сказала раньше?

Нет, Федя прав — единственный логичный вывод был в том, что мне нравятся оба.

И второй — тот, при котором нравится один, и я опасаюсь, что они поссорятся. Но я не могла допустить, чтобы Федя сообразил: именно этот вариант правдив.

— Да, — выдохнула я почти неслышно, и ладони Феди на моих коленях двинулись выше, погладив бёдра. Дима стоял рядом и смотрел на меня ошарашенно, но всего несколько секунд.