Ядовитый цветок

Побег

— Мы будем в безопасности. Мы можем выбраться отсюда, — сказала я. — Лана, он первый американец, которого я увидела за долгие годы. Он наш единственный шанс.

— Он убийца, — сказала Лана.

— Ты и сейчас находишься в окружении убийц, — ответила я. — А теперь пошли!

— Нет! Я боюсь! — дрожащим голосом произнесла девушка.

Я встала с колен и прижала руку к её рту.

— Ш-ш-ш! Лана, пожалуйста, сделай так, как я говорю...

Она положила свои пальцы на мои и убрала мою руку от своих губ. Слезы ручьём потекли из её глаз, и она быстро замотала головой.

— Я не пойду, — сказала она. — Нас поймают и будут издеваться.

Я знала, что не могу изменить её решение. По выражению её глаз я видела, что она сломлена и, вероятно, навсегда.

— Я вернусь за тобой, — я трясла её за плечи, надеясь, что она поверит мне. — Я обещаю. Когда я пересеку границу, я сразу же пойду в полицию.

Её взгляд был лишён надежды. Она ни на секунду не верила, что этот безумный план сработает. Девять лет назад я бы тоже не поверила, но отчаяние творит с людьми странные вещи.

Я обогнула угол дома и пролезла через дыру в заборе, окружающем южную сторону территории. Позади дома охранники стояли то тут, то там, разговаривали, курили и показывали неприличные жесты другим девочкам, которых держали здесь в рабстве. Один из них, тот самый, который пытался изнасиловать меня шесть недель назад, стоял у дверей оружейной территории.

Я смогла...

Я делаю глубокий вдох и, не таясь, бросаюсь в полосу света, надеясь, что меня никто не заметит. Со всех ног бегу к забору, крепко сжимая пистолет в руке. Мои пальцы болят от напряжения.

Наконец, я добираюсь до забора и с облегчением выдыхаю, когда нахожу тень, в которой можно спрятаться. Из дома, откуда я убежала, движутся тени. У меня болит живот, и меня могло бы вывернуть, если бы я не знала, что мне предстоит быстро решить более насущные проблемы.

Мои поношенные шлёпанцы совершенно бесшумны при ходьбе по песку. Охранник стоит так близко ко мне, что я чувствую вонь его тела и вижу блеск жира в его немытых волосах. Я подкрадываюсь ближе, надеясь, что моё движение не привлечёт его внимание. Сейчас я прямо за ним и могу потерять сознание от страха. Мои ноги трясутся, а горло сдавило так, что я почти не могу дышать.

Осторожно и быстро я замахиваюсь пистолетом и бью охранника рукояткой по голове как можно сильнее. Громкий удар! У меня скручивает живот. Охранник падает без сознания, а его горящая сигарета приземляется рядом с коленями. Я хватаю его оружие, практически вырывая его из рук, из-под тяжёлого тела, затем я вырываюсь через приоткрытые ворота за пределы.

Как я и надеялась, здесь только одна машина: блестящий чёрный автомобиль. Я хватаюсь за ручку задней дверцы и перестаю дышать. Дверь открывается. У меня нет времени выдохнуть от облегчения, когда я слышу голоса, доносящиеся со стороны главных ворот, и краем глаза замечаю движение тени. Я сползаю на пол и быстро закрываю дверь, прежде чем подошедшие оказываются так близко, что их слышно в закрытой машине.

Я крепко обхватываю руками колени, прижав их к груди и согнувшись в спине, принимая неудобную позу. Голоса затихают, и всё, что остаётся, — это пара ног, стремительно приближающаяся к автомобилю. Багажник открывается и спустя несколько минут закрывается.

Я сдерживаю дыхание, когда открывается водительская дверь и вспыхивает верхняя подсветка. Алекс закрывает за собой дверь, я чувствую, как покачивается машина, пока он устраивается на переднем сиденье. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Наконец, свет гаснет. Я слышу, как он вставляет ключ в зажигание, и мотор начинает урчать.

Я быстро поднимаюсь с сиденья и прижимаю дуло пистолета к его голове. Откуда я могла знать, что оборотня простая пуля не возьмёт. Хотя я начинала понимать, что это бесполезно, глядя на то, как он начал скалиться, и из прекрасных пышных губ я увидела клыки.

Зверь

Я держу пистолет, нацеленный ему в голову, и пересаживаюсь на заднее сиденье, чтобы он не мог до меня дотянуться. Я ловлю его взгляд в зеркале заднего вида, но в машине так темно, что можно разглядеть только блеск его глаз. Наконец машина трогается, и он кладет руки на руль. Он ведёт себя спокойно и осторожно, но меня пугает его равнодушие.

Я смотрю на часы на приборной панели, светящиеся цифры начинают прожигать моё сознание. Алекс не говорит ни слова. Я знаю, что мне нечего бояться, ведь пистолет у меня, но именно я боюсь. Я не понимаю, почему он молчит. Может быть, если бы он включил радио, тишина бы не убивала меня так сильно. Я пытаюсь не спускать с него глаз, одновременно пытаясь понять, где мы находимся. Но пока единственное, что попалось на пути — это деревья, случайный гипсовый домик и ветхое здание.

— Мне нужно, чтобы ты помог мне — говорю я. — Я была пленницей Педро с 14 лет.

—И ты думаешь, что я помогу тебе только потому, что ты хороша собой, — говорит он спокойно.

Я колеблюсь, прежде чем ответить:
— Я... Хорошо, а почему бы и нет?

—В этом не заключается мой бизнес, — отвечает он.

—Тогда каков твой бизнес? — с отвращением спрашиваю я. — Хладнокровно убивать людей?

—Да и нет одновременно. Я не убиваю... Я их съедаю!

По спине пробегает дрожь. Я не знаю, что мне следует сказать по этому поводу, и стоит ли вообще что-то говорить. Я решаю сменить тему разговора.

—Я...— я опускаю глаза от стыда. — Я сделаю всё, что захотите. Но, пожалуйста, помогите мне перебраться через границу.

Я чувствую, как у меня начинают выступать слёзы на глазах, но я не позволю ему увидеть меня плачущей. Не знаю почему, но я просто не могу позволить ему это. И я знаю, что он понимает, что я имела в виду, говоря «всё, что захотите». Я ненавижу себя за то, что предложила ему своё тело, но как я раньше говорила — я в отчаянии...

«Тебе понадобится больше, чем шесть пуль из пистолета. Но это тебе не поможет», — говорит он.

«Тогда дай мне больше пуль», — говорю я, становясь всё злее. — «И у меня не только один пистолет».

Это кажется, пробудило его интерес, хоть и не большой. «Я забрала винтовку у охранника, ударив его по голове, когда проходила мимо забора».

«Молодец. Для тебя это не сложно. Учитывая, что ты готовилась столько лет».

«Откуда ты...»- понимая, что мы общались мыслями словно говорили. Но наши губы не шевелились. Это насторожило.

Вдруг Алекс медленно сворачивает с дороги и останавливается у обочины. Предполагалось, что всё пойдёт не так. Я ожидала, что он продолжит ехать, так как знает, что если он оставит меня здесь совсем одну, всё, что случится со мной, будет на его совести. Но догадываюсь, что у него её немного. Мне из принципа хочется выстрелить ему в голову. Он просто смотрит на меня с выражением «чего ты ждёшь?» И я не трогаюсь с места. Я осторожно смотрю на дверь и снова на него, потом вниз на пистолет и снова на него. Я спиной частично опираюсь на дверь, частично на сиденье, так чтобы смотреть в оба за американцем. Как долго я смогу так продержаться — неизвестно. И он знает это. Может быть, мне следовало просто пристрелить его и забрать машину. Но что бы я тогда делала, ездила бы кругами без всякой цели в этой незнакомой стране, где я не видела ничего кроме жестокости, насилия, убийств и ещё много чего невообразимого. Он не... Оборотень! Я опускаю ствол, наклоняю голову вниз и улыбка расплывается у меня на лице.

Кира

Прошёл час, и я начала уставать. Я почувствовала жжение в глазах, которое постепенно распространялось вокруг век. Я понимала, что обманываю себя. Мне нужно было поспать, но чтобы не заснуть, я старалась постоянно говорить.

— Ты оборотень? — спросила я мужчину игриво.
— А девочка умна! — ответил он.
— Значит, ты меня убьёшь? — спросила я дрожащим голосом.
— Боюсь, я не подхожу на роль жилетки, — сказал он.
— Тогда на какую роль ты подходишь? — спросила я. — Кроме убийства людей, конечно.

Алекс наблюдал за каждым моим движением через зеркало. Время от времени я замечала это.

— Что делает тебя любимицей Пьера? — спросил он, и это оглушило меня.
Я была уверена, что всё это время он ждал, когда я засну. Наверное, это произошло бы, если бы он подождал ещё несколько минут. Он действительно говорил со мной? Я была в смятении, но поддерживала разговор.

— Меня привезла сюда много лет назад моя мать. Пьер увидел во мне что-то особенное, чего не видел в других будущих экскортницах. Я называю это болезненной одержимостью, а он — любовью, страстью, неземным наслаждением.

— Понятно, — сказал он. И хотя он был немногословен, я могла сказать, что его слова значили больше, чем казалось.

У него были зеленовато-голубые глаза. Я видела их более отчётливо сейчас, когда мы ехали через маленький городок с уличными огнями. Вокруг нас снова был только ландшафт пустыни, освещаемый звёздами.

И тогда я просто начала говорить. Это была моя последняя отчаянная попытка не заснуть. Меня уже не волновало, присоединится ли он к моему одностороннему разговору — мне просто нужно было не уснуть.

Кажется, я задремала на секунду. Но затем я резко открыла глаза и сделала глубокий вдох, придвинувшись ближе к открытому окну, чтобы воздух освежил меня.

Следующее, что я почувствовала, — это ноющую боль в затылке, и всё стало чёрным.

Не доверяйте красивым..

Глаза неохотно открываются, веки вздрагивают от света, пробивающегося сквозь окно поблизости. Осознаю, что нахожусь в какой-то комнате. Зрение нечеткое, а голова словно повстречалась с кирпичной стеной прошлой ночью. Левая сторона лица опухла.

Я пытаюсь подняться, но что-то стягивает запястья и лодыжки. Постепенно зрение сфокусируется, и я могу видеть, что лежу на постели в темной комнате с коричневыми гобеленовыми обоями и покрытой пылью несочетающейся мебелью. Один телевизор выглядит как составляющая интерьера: старый и, вероятно, принимающий лишь один канал, по которому, я уверена, показывают лишь драматичные испанские мыльные оперы. В поле моего зрения попадают тяжелые, синего цвета шторы на окне и помещенный между ними крошечный квадратный столик с одним деревянным стулом. На его спинке покоится длинное черное пальто.

Алекс появляется передо мной словно призрак, возникающий из ниоткуда.

— Зачем ты меня связал? — меня изрядно трясет, и я надеюсь, что он этого не видит. Не хочу, чтобы он знал, как велик мой истинный страх.
— Ты проснулась вскоре после того, как я тебя вырубил, — говорит он, откручивая крышку от пузырька.— Мне пришлось дать тебе наркотик.

Я ошеломленно моргаю. Он перекатывает на ладони маленькую белую таблетку и протягивает ее мне. Я все еще смотрю на него как на выжившего из ума, сейчас, возможно, и того больше.

— Где мы?! Ты хоть ..

— Мы в стаи. Точнее ты у меня в доме..
Мне хочется ударить его. Если бы мои руки не были связаны, так бы и сделала.

— Снотворное, — говорит он, поднося таблетку к моим губам.— Безвредное. Я сам принимаю. С другой стороны, тебе достаточно и половины одной, сейчас я это понимаю.

Я выплевываю таблетку на пожелтевшую простыню под собой.

— Думаю, спала я более чем достаточно.

— Как пожелаешь.— Он опускает пузырек обратно в пальто и движется к двери.

Стая.

Я не сразу поняла, что происходит. Вокруг было столько людей, но все они казались одинаковыми: широкоплечие мужчины с мускулистыми телами. У всех были разные глаза — чёрные, оранжевые, белые, а у одного даже фиолетовые. Оборотни! Это же их стая!

Меня охватил страх. Может быть, альфа этой стаи нападёт на меня? Или меня продадут? Внезапно раздался оглушительный звериный вой. Мужчины опустились на колени и склонили головы, женщины сели, скрестив ноги и вытянув руки вперёд, тоже склонив головы. И только Алекс слегка опустил голову, но остался стоять.

Они перекинулись парой слов на французском, и я ничего не поняла. К моему удивлению, мы пошли к машине. Я пыталась скрыть облегчение и нетерпение, осознавая, что наконец-то после девяти лет я на свободе. Наконец я увидела огни ночного города и здания на горизонте, казавшиеся маленькими на фоне гор.

Я незаметно посмотрела на Алекса, когда он закидывал на плечо спортивную сумку.

— Ты кровожадный ублюдок, — сказала я спокойно, нервно сжимая пальцами свои руки.

— Неужели. А я думал, тебе нравится моя внешность.

Дверь от машины хлопнула с грохотом, а я всё ещё стояла в оцепенении. Я добровольно пошла за ним в гостиницу.

Холл гостиницы был украшен лампочками и красивыми картинами. На несколько метров простирался расписной витраж вдоль мезонина над мраморной лестницей. Высокие мраморные колонны поддерживали массивный потолок. Изнутри здание казалось не соответствующим маленькому пыльному городку.

Покончив с регистрацией, Алекс повёл меня наверх по лестнице, и мой интерес к обстановке сошёл на нет, когда в моей голове раздался его голос. Он кинул одну спортивную сумку на пол между двумя кроватями, другую на стол около окна, открывающего вид на город. Его блестящий чемодан, в котором, как я предположила, лежали пистолеты, он положил на большую кровать, расположенную рядом с дверью. Он протянул обе руки и широко открыл занавески на окне. На улице стало темнее. Я видела слабый свет уличных фонарей.

Кажется, прошла вечность с тех пор, как я принимала такой горячий душ. Но даже когда я включила холодную воду, мне не хотелось выходить из душа. Я хотела остаться здесь и не думать о том, что ждёт меня дальше по другую сторону двери. Но реальность победила, и теперь я думала только о ней.

Я сидела в ванне под струями воды, стекающими по мне сверху, прижав колени к груди и обхватив их руками. Мне хотелось бы иметь чистую одежду.

Когда я вышла из ванной комнаты, Алекс молчал, словно меня не было рядом. Но я чувствовала, что он ловит малейшие мои эмоции. Он наклонился, достал спортивную сумку, лежавшую между кроватями, и отыскал там верёвку.

— Нет, — сказала я и отползла назад по кровати. — Мне нужно поспать, — сказал он, прижимая колено, хоть и бережно, к моей спине. — Придётся потерпеть.

— Не связывай меня! Пожалуйста! — Я пыталась высвободиться, но он схватил мою руку и прижал к спине. Я боролась, пиналась, извивалась, но он был слишком сильным. Я чувствовала себя ланью в лапах льва.

Он схватил мои запястья, которые удерживал у меня за спиной, сжал сильнее, и я не могла не думать, что это происходит из-за того, что я назвала его по имени, а не из-за моего сопротивления.

Он был удовлетворён тем, что я не могу освободиться, встал с кровати и схватил меня за лодыжки. Я подтянула ногу и ухитрилась лягнуть его прямо в живот, но он не обратил на это внимание. Просто посмотрел на меня, поймал мою ногу в воздухе во второй попытке лягнуть его и сжал мои лодыжки рукой.

Утро

Ранним утром комнату постепенно заливал солнечный свет. За все время, что я провела здесь, я только перевернулась на другой бок, чтобы видеть Алекса. Я больше не боялась его. Он сидел на стуле у стола, держа в руках обувь, как будто спокойно ждал наступления дня.

— Мне всё равно, что ты сделаешь со мной, — сказала я. — Просто верни меня к Пьеру, пожалуйста. У меня мало времени...

— Он будет страдать долго, я обещаю, он умрёт, — ответил Алекс.

Он отвернулся и застегнул молнию на спортивной сумке. Я преодолела последние несколько дюймов, что разделяли нас, и толкнула его обеими руками. Результата это не дала.

Алекс направился к двери и оглянулся на меня.

— Идём, — сказал он, кивком показывая мне следовать за ним.

— Что, ты не собираешься связывать мне руки и тащить по коридору за запястье? А если я убегу?

— Не убежишь..

Предложение на мое убийство

Алекс кладет руку на серебристую ручку и открывает дверь.
— Куда мы идем? — спрашиваю я, зная, что это где-то недалеко, раз он оставляет свои сумки здесь.
— Ты ведь голодна, верно? — с улыбкой на лице произнес Алекс.
Раздаётся звонок на мобильном. Мельком я вижу надпись Пьер. Внутри меня все сжалось. В голове смешались все мысли. Я еще больше показала свое возбуждение от происходящего.
Он поднимает трубку, даже не отходя от меня.
— Слушаю!
— Я все еще хочу, чтобы мой враг был убит за цену, о которой мы договаривались. И я дам тебе миллион сверху, Алекс , за убийство Киры.
По его глазам было видно, что Алекс от неожиданности напрягся. Он встряхнул головой, а шевеление скулами дало понять, что он начинает злиться. А первое правило гласит, не зли зверя, хуже будет..
— Почему ты желаешь ее смерти?
— Не важно, — говорит он.— Причины не имеют значения в этом бизнесе. Ты должен это знать.
— Я убью твоеговрага в случае если названная сестрёнка, подруга Киры будет у меня. И только тогда я убью твоего врага.
Послышался смех Пьера.
— Значит, ты принимаешь контракт на убийство Киры — спрашивает он.
—Возможно..
Мы поднялись в номер после того как разговор закончен. Алекс быстро подходит к кровати и небрежно поднимает матрас. Держа его одной рукой, другую он засовывает внутрь и достает сумки одну за другой, отставляя их с сторону.
— Я не понимаю, — говорю я, скрещивая руки на груди и потирая плечи вверх-вниз, как будто воздух похолодел. — Он сказал, что собирается убить меня?
— Нет, он предложил мне миллион за то, чтобы я убил тебя для него.
Мужчина подходит ко мне и кладет обе руки на мои плечи. Мягко подталкивает к краю кровати, куда я охотно сажусь. Затем садится на один из стульев возле стола, повернувшись лицом ко мне.
— Почему Пьер настолько хочет твоей смерти, что готов так много заплатить за твое убийство, и нанял на это дело не просто профессионала, а оборотня?
Я рассеянно поднимаю на него глаза, все еще потерявшаяся в своих мыслях.
— Я… я не знаю, — заикаюсь я.
— Нет, знаешь, — настаивает он.— Возможно, это не на поверхности, что-то подсказывает мне, что в глубине души у тебя есть какая-то идея - думай.
— Мне нужно, чтобы ты рассказала мне все, — мягко говорит Алекс. — Расскажи мне о твоих отношениях с Пьером. Ты сказала как-то, что он люблен в тебя.
Я медленно киваю.
— Да. Однажды он мне сказал, что любит меня, но я лучше знаю. Он сумасшедший. Собственник. Но он защищал меня от того, через что прошли другие девочки. Я не люблю думать об этих вещах, а тем более открыто о них говорить. Мне стыдно и я ненавижу себя за то, что они пережили.
Искра заинтересованности пробежала по лицу «зверя».
— В каких местах ты была?
Я слегка пожимаю плечами и позволяю рукам упасть между бедер, мои пальцы нервно вращаются вокруг друг друга.
— Иногда, — начинаю я, — он брал меня с собой в дома других богатых людей, с искрящимися голубыми бассейнами в форме подков и другими странными вещами. Пьер говорил, что это просто для общения, но я знала, что мы были там ради сделок о наркотиках и девочках.
Я стыдливо опускаю глаза, по большей части потому, что иногда я наслаждалась тем, что меня наряжают и относятся как к принцессе. Так я всегда об этом думала: принцесса, такая же тревожная, как и окружающая обстановка.
— Я чувствовала себя ручной добычей.
— Именно такой ты и была, — говорит он, и я снова смотрю на него, уязвленная его словами.
— Ты помнишь что-нибудь о людях, в чьих домах вы побывали?
— Нет, — говорю я, разочарованная собой, — не сейчас, но я слышала их имена, когда они представлялись друг другу. — Я останавливаюсь и говорю уже более эмоционально..
Я падаю на пол спиной, и смотрю вверх, мои светлые волосы сильно запутались вокруг лица, вижу Алекса, прижимающего меня, широко расставив ноги возле моей талии.
— Он хочет меня убить! Помогите кто-нибудь!
Ему удается схватить оба мои запястья одной рукой, другой зажать мой рот, заглушив мои крики. Слезы текут из моих глаз. Я умоляю его снова и снова, мой голос почти полностью заглушен весом его руки.
— Я не собираюсь тебя убивать, — спокойно говорит он. — Если бы таково было мое желание, а оно иногда возникает, ты была бы уже мертва.
Он ждет, пока мое напряженное тело немного расслабится, и я чувствую, что его хватка слегка ослабла.
— Будешь тихой?
Я киваю, потому что все еще не могу говорить, его рука на моих губах. Наконец, после долгой паузы, Алекс медленно убирает руку.
— Почему ты не убьешь меня? — спрашиваю я, задыхаясь от слез, мой голос все еще дрожит.
— И запомни дорогая, я не убиваю невинных людей.
Молчание заполняет небольшое пространство между нами.
— Никто не невинен, — огрызаюсь я, удивив саму себя.— Меньше всего я. Годами я позволяла отвратительному убийце насиловать себя и никогда не говорила «нет».
Я вскидываю кулаки, чтобы ударить ими по его ногам, но он перехватывает мои запястья и удерживает их вместе.
— Я не невинная! — реву я
Я чувствую, что его руки выворачивают мои запястья, но мой разум слишком омрачен эмоциями, чтобы заботиться об этом.

Незнакомец

Вещи, в которых я призналась, долго не давали мне покоя. Они как будто были погребены в моей душе, обжигая меня изнутри, делая бесчувственной и заставляя меня стать кем-то другим.

Я откидываю голову назад, чувствуя боль поражения. Не могу больше смотреть на него. Не из-за гнева, ненависти или мести, а из-за стыда. Я не могу смотреть убийце в глаза, потому что я сама не лучше, а может быть, даже хуже его.

— Ты очень сильная, — говорит он, вставая с меня. — С сильным инстинктом самосохранения. Это единственное, что отличает тебя от других девушек. Мне это нравится. И в то же время злит.

Алекс закидывает на плечо спортивные сумки и берёт в другую руку чемодан. Он проходит мимо меня и идёт к двери, оглядываясь назад, когда доходит до неё.

— Ты невиновна, — говорит он. — И поэтому ты всё ещё жива.

Затем он открывает дверь, и я неуверенно следую за ним. Мы оба молчали большую часть пути. Мне было о чём подумать, слишком много нерешённых вопросов, к ответам на которые я не приблизилась за такое короткое время. И мне потребуется очень много времени, чтобы простить свою вину, если я вообще смогу когда-нибудь это сделать. Меня не волновало, что то, что сказал Алекс, было разумным, я всё ещё чувствовала себя самым эгоистичным человеком в мире. Наверное, я всегда буду так себя чувствовать.

Мы заехали на парковку в конце улицы, на которой стояли дома отдыха. Я однажды была здесь с моей лучшей подругой, когда её старшая сестра забрала нас из школы на новой машине. Мы заблудились, и она использовала это место, чтобы развернуться. Это было за неделю до того, как моя мама забрала меня с собой в Мексику к Пьеру. Это знакомое место напомнило мне, что я очень близко к дому. Я была так близко, что могла дойти пешком. Это заняло бы несколько часов, но я могла бы это сделать.

Алекс глушит двигатель грузовика. Я через лобовое стекло вижу деревья и кусты, отделяющие парковку от автомагистрали, связывающей штаты. Автомобили пролетают каждую секунду. Но парковка пуста, на ней только одна машина, припаркованная вдалеке около мусорного бака. С другой стороны низкой бетонной стены у торгового центра припарковано много автомобилей.

— Оставайся в грузовике, — говорит Алекс, как раз перед тем, как закрыть тяжёлую металлическую дверь...

Да, мы сменили транспорт после того, как побывали в стаи, и они что-то обсудили. Он мне не очень нравился. Было приятнее ехать в чёрной машине.

Алекс встречает внедорожник на полпути. Я вижу мужчину. Белый мужчина, и, похоже, я этим смущена. Незнакомец, которого я вижу, несколько похож на Алекса высоким ростом, каштановыми волосами, жёлтыми глазами и лепными скулами. Он кивает мне, будто говоря «привет». Само собой разумеется, что я слишком боюсь и не уверена в нём, чтобы ответить ему той же самой любезностью.

Мужчина по-прежнему смотрит на меня, как на причудливый образец, заслуживающий изучения. Он говорит что-то Алексу на другом языке. Это не испанский, даже не французский. Алекс отвечает ему на том же языке, и я начинаю думать, что, скорее всего, это немецкий. Человек, наконец, смотрит на Алекса.